– Да не будь ты такой дурой! – воскликнула Люська. Ей никак не могло прийти в голову: как так можно? Приметить свободного и в перспективе зверски богатого, молодого мужичка, и при этом задумываться о высоких материях!

– А что Алик? – спросила она у подруги.

– Алик, – отвлечённо отозвалась Эвелина, – понятия не имею. Сам не объявляется, да и честно говоря, мне всё равно где он и что с ним.

– А вдруг объявится, что тогда?

– Да ничего. Как появится, так исчезнет.

– А что если? – Люська закатила глаза. Ей очень захотелось поиграть со старой девой. Что вот она ответит?

– Если? – переспросила Эвелина. – А вот что! Я его с тобой познакомлю!

Вот этого Люська никак не ожидала.

– Дак ведь мы с ним знакомы!

– Дак я вас поближе познакомлю!

– В смысле?

– Сама знаешь, в каком смысле!

Люська аж поперхнулась от неожиданности. Кто над кем смеётся?

– А что? Вы уже…?

– Да! В первый же вечер!

Эвелина посмотрела на себя со стороны. А ведь эта пустышка только и делает, что дурачит её! Задаёт провокационные вопросы ни о чём как бы, а затем хохочет до упаду со своими сверстницами.

Эвелина жеманно вздохнула. Вот мол, такие дела! Что и говорить, Марина многому её научила. И кто сказал, что из психушки люди возвращаются тупее, чем были? А не наоборот ли?

– Врёшь!

– Может, и вру, а может и не вру, – Эвелина загадочно прикрыла веки. Люська аж закрутилась юлой, вот-вот протрёт юбчонку!

– А, а, – начала задыхаться Люська.

– Вот когда он объявится, я вас и познакомлю. Тогда ты и узнаешь!

– Что узнаю?

– Всё!

– Разве ты не расскажешь мне? – Люська придвинулась ближе и погладила Эвелину, обхватив запястья подруги.

– О! – Эвелина освободила руки. – Да ты, подруга моя, извращенна!

– Ты что такое городишь? – возмутилась Люська. – Этим словам тебя там научили?

– Где это, там? – покраснела Эвелина.

– Дак в Москве, где ж ещё?

– Да! – облегчённо воскликнула Эвелина. – Там все поголовно так и говорят!

– Как, так?

– А вот так! Идут по улице и болтают всякую чепуху, садятся в общественный транспорт и рассказывают-рассказывают друг другу взахлёб!

– А что рассказывают?

– А вот как ты рассказывала: как им парни трусики снимают, как что!

Люська просто озверела от такого хамства. Даже не нашлась сразу, что и ответить, а Эвелина жёстко продолжала.

– Хватит, хватит! Ты меня кем считаешь?

– Тем, что ты есть на самом деле!

– Ах, вот ты как? – Люська вскочила на ноги, упёрлась ладонями в бока. Она возвысилась над подругой. Ноздри её с негодованием раздулись, щёки едва не лопнули, объёмная грудь бешено вздымалась вниз-вверх, юбчонка, наэлектризованная разъярённой плотью, вздыбилась, обнажив швы на колготках.

– Ну, ну, успокойся, – не повышая голоса, сказала Эвелина. – Ты, прямо как конёк-горбунок! Сейчас дым из ноздрей повалит!

– Да ты, – задыхалась Люська, – ты – тихушница! Вот ты кто!

– А чего мне шуметь-то? – не поняла оскорбления Эвелина.

– Да ты ещё и глупая, а дурачишь других своей умной рожей! Что ты мне тут плела о ненаглядном Риме Николаевиче? Мол, подъехать никак не могу, а сама? Вот как людей столица портит!

– Да перестань ты трястись надо мной! Если хочешь ругаться, то иди на улицу и цепляйся к кому угодно!

– Н-н-нет! Это по твоей части! Это ты, небось, на улицах в этой Москве липла ко всем подряд!

– Ой, как мы обиделись! Губки надули! Завидно стало, да? Тоже так захотелось: чтобы с каждым встречным, и никто об атом не знал?

– Да пошла ты! – Люська оскорблёно отвернулась. – Тихушница!

– Ладно, ты – шумовка! Проваливай!

– Что?

– Уходи!

– И уйду! И всем расскажу, какая ты тихушница!

– Валяй, хоть по радио выступай!

– И в газету напишу! Куда ты катала объявление! Теперь-то я поняла! Какая я дура!

– Поздравляю, – сухо сказала Эвелина. – Наконец-то! Наконец-то ты поняла, какая ты дура!

– Вот спасибо, подружка! Да как ты могла меня столько времени дурачить? Она искала интеллигентного мужчину! Да ещё и в другом районе города! А интеллигентный – это как? Без комплексов? Лизать тебе «киску» будет?

– Слушай! Ты, кажется, уходить собралась? – Эвелина в два прыжка оказалась рядом, ухватила подружку за шиворот псевдо шёлковой блузки, пригнула книзу, и резко толкнула вперёд, открыв лбом Люськи двери из кабинета.

От неожиданности Люська умолкла, едва сохранив равновесие, на полусогнутых ногах, вжавши голову в плечи, просеменила в коридор.

Бабушка, лежа на диване, отложила в сторону талмуд.

– Это что, у молодёжи новый вид единоборств? – недовольно сказала Олимпиада Самсоновна.

– Да, бабушка, это такая игра! – срывающимся голосом ответила Эвелина. – Кто быстрее откроет двери!

Она задержалась в зале, заглянула в коридорчик. В полумраке угадывались лихорадочные движения подружки. Эвелина потопала ногами, стоя на месте. Входная дверь растворилась и захлопнулась. Лина подбежала к ней, включила свет. На полу валялась забытая впопыхах косметичка. Лина схватила её и со злостью выбросила на лестничную площадку – не глядя куда – затем с силой захлопнула дверь.

Люська, остановившись двумя пролётами ниже, перевести дух, услышала грохот сверху. Замерла. Дверь захлопнулась, шагов не слышно. Люська, медленно-медленно поднялась, запах её духов защекотал ноздри. Его перебивал еще один, порезче – это жидкость для снятия лака! Люська разрыдалась. Её пузырьки расколотились от удара об стенку. Люська подобрала остатки теней и пудры в раскрытых коробочках, со злостью плюнула в сторону квартиры Липутиных и, уже не спеша, стала спускаться вниз. Опуская ногу на каждую ступеньку, она выкрикивала самые изощрённые ругательства.

Знай она, в какой Москве побывала Эвелина, то, наверное, от страху выбросилась бы из окна подъезда!