Всякие перемены сравниваются с ветром. Правда, часто дует он с разных мест и приносит совсем не то, чего бы хотелось.

Преждевременная оттепель вредна – весело и приятно, но недолго. За ней неизбежно похолодание: хоть и непродолжительное, но успевает уничтожить все преждевременные ростки. А летом? Бескормица!

Задует с Севера – жуткий холод. С Юга – засуха. С Востока – приносит тучи многовековой давности, а затем мягкий западный ветер гонит эти тучи обратно и норовит навсегда заслонить солнце!

Но теперь чувствовался не ветер, свежесть будто бы спускалась с неба плотным потоком. Рим всем телом ощущал движения в атмосфере, заряженный воздух заставлял дышать, прилагая усилия. У реаниматоров это называется системой с ПДД: когда воздух поступает в лёгкие больного под дополнительным давлением. Для чего? Чтобы, будучи в коме, человек не разучился дышать самостоятельно, чтобы его лёгкие не атрофировались от бездействия. Вот такая наука!

Если всего несколько десятков лет назад в стране воздух был одинаково разряжен и подавался каждому по возможностям безо всякого ПДД, то потом стали насильно впихивать чистый кислород, доказывая, что так оно лучше! Вдыхай, если сможешь! Вот многие и не смогли. Чистый кислород слишком хорош для человека – сильнейший окислитель покрыл ржавчиной многие души.

Сейчас Рим ощущал нечто иное. Местами атмосфера разряжалась. Местами, наоборот, сгущалась. Похоже, каждый мог найти себе благоприятную нишу. Состояние справедливого неравенства – мечта, в которую страшно поверить! Не смотря на это, она постепенно становилась реальностью. Рима это радовало и давало надежду. Похоже, Фортуна смягчилась над людьми и повернулась к ним лицом. Последние события доказывали правоту соображений Любимова. А мелкие неприятности? Так, агония отмирающего режима.

– Зима недаром злится, прошла её пора! – вслух произнёс Рим.

– Давно уже, Рим. Николаевич, – подобострастно отозвалась правильная студенточка.

А люди всё те же, мысленно констатировал Рим. Он неторопливо продолжил семинар.

Несколько минут спустя, Любимов оставил студентов в аудитории и, оставшись один в ординаторской, вспомнил об Эвелине. Неправда! Он не вспомнил о ней – бедная девушка практически никогда не выходила из его головы. Опять неверно! Эвелина с самой первой встречи постоянно присутствовала с Римом повсюду. Занимаясь чем-нибудь, он постоянно старался делать всё так, как будто для неё. Для неё выступал перед коллегами, для неё вытаскивал больных из сумрака, даже чистил ботинки – словно для неё одной! Может, именно поэтому всё получалось успешнее?

Сейчас Эвелина в его квартире. Что ей там? Рим как будто ясно услышал оправдание о пуговице. Он покраснел, надо же, как получилось – дым без огня! Любимов передёрнулся от мысли о себе, как о сатире.

Надо бы позвонить домой. Рим протянул руку к трубке телефона. На полпути он передумал. Она же ушла еще утром! Что сейчас-то? Забрала свою пуговицу и ушла. И с чего он взял, что Эвелина, до сих пор у него дома? Да за кого он её принимает? С другой стороны, что тут такого? Может быть, Эвелине хочется побыть одной? Его вновь передёрнуло от воспоминания о бабушке. Живя с таким монстром любой человек свихнётся!

А если позвонить – поговорить?

Но ведь Рим решил – никогда больше не встречаться с Эвелиной. Вот и скажет ей, если она до сих пор в его квартире, пусть убирается! Он уже не мальчик, чтобы играть в дочки-матери!

Рим набрал собственный номер телефона. Несколько гудков раздалось в абсолютной тишине. Они словно пронзали мозг Любимова.

Три, четыре, пять. Довольно! Воспитанный человек не станет ждать дольше. Рим положил трубку.

Телефон замолчал.

Эвелина не отрывала испуганных глаз от аппарата. Если поднять трубку, что она скажет? Хотела, мол, сделать вам сюрприз, Рим Николаевич, а не получилось. Ерунда какая-то. А вдруг, какой важный звонок? Может быть, что-то срочное? Она же может записать любое сообщение доктору Любимову и оставить его на полочке рядом с телефоном. Откуда ему знать, во сколько звонили?

Хотя, это неважно. Трубку, она уже не подняла. В самом деле, Рима-то дома нет! Вот и пусть ищут его на работе, если срочно надо!

А если звонил он? Тем более, дома никого нет! Кому, как не Риму об этом знать? Конечно он знал, что дома никого нет. Поэтому было бы глупо звонить в пустую квартиру. А вдруг?

Вдруг позвонит ещё раз? Тогда Эвелина поднимет трубку!

Телефон молчал. Эвелина немного посидела в оцепенении, затем поднялась и принялась за работу.

Непочатый край работы свалился и на Рима. Даже мысль о ключе и Эвелине непривычно отошла на второй план. В клинику завалился Пётр и начал командовать. За относительно короткий срок пребывания здесь, молодой предприниматель перестал опасаться больных.

Теперь он смело распоряжался.

– Прямо с машины несите! Ну же! Взяли и пошли! Пошли – пошли, вот, замечательно! Эй, Киборг, двери попридержи!

Завозили оргтехнику. Пётр пытался всунуть в руки Любимову накладные о расходах, но они мало интересовали Рима.

– Да ты посмотри! Должен ведь ты знать: сколько, на что именно, ушло!

– Ник чему, – махнул рукой Рим.

– Да как это, ни к чему? Мы заключили контракт, верно?

– Заключили, – повторил Рим, не отводя глаз от без конца появляющихся коробок. Его больше интересовало, куда всё разместить? Надо постараться сделать это так, чтобы оборудование работало и не мешало одновременно. А то, как раньше было? Понавезут оборудования, забьют склад, а спустя несколько лет, сдают ржавчину в металлолом! Техника – это очень хорошо, но добавилось проблем. Теперь нужны специалисты.

– Так вот, я обязан отчитаться о финансовых затратах! – не оставил Пётр.

– Считай, что отчитался! – совсем по-профессорски улыбнулся Рим. – Надо доверять людям!

– Доверяй, да проверяй! Ты должен ознакомиться и расписаться.

– Давай, подпишу!

Пётр мгновенно подсунул бумаги и ручку. Любимов, не глядя, подмахнул.

Бизнесмен удовлетворённо упрятал бумаги. Он один знал истинную стоимость бэушного оборудования. Пусть оно морально устарело, но какая-никакая помощь науке! Пётр чувствовал себя меценатом.

На душе стало здорово, можно сказать: возвышенно! Самое время предупредить Рима.

– Рим, вот ещё что. Когда придёшь получать зарплату, не удивляйся.

– Что?

– У тебя нет никакой зарплаты.

– Что ещё за новость? Только-только повысили, и уже нет?

– Понимаешь, наш контракт предусматривает… – замялся Пётр.

– Что я совсем бесплатно работаю? Это он предусматривает?

– Да вовсе нет! Просто все бабки идут в один котёл.

– На общак, что ли?

– Ха, зачем так грубо? Никакой не общак! Дело в том, что частное предпринимательство уже оформлено. На тебе целая фирма!

– На мне?

– Ну да, я лишь соучредитель. Технический директор, так сказать. Да ты не волнуйся, Рим! – похлопал по плечу товарища Пётр. – Все заботы я беру на себя! Занимайся своей наукой!

– То есть, работай бесплатно, ты это хочешь сказать?

– Вовсе нет! Просто у тебя теперь есть финансовая независимость от института, то бишь Академии, в которой, возможно, именно ты и станешь первым академиком! А деньги? Даже не беспокойся! Помнишь родоначальника марксизма? Деньги дают деньги! А большие деньги дают ещё большие деньги! На расходы ты всегда можешь взять сколько угодно, не в ущерб бизнесу, конечно.

– Понятно, я освободился от зависимости Академии и попал в лапы частному лицу!

– Всё шутишь! Владелец ты, все отчёты, все финансы в твоём распоряжении!

– Что захочу, то и сделаю?

– Примерно так.

– А если я захочу купить машину?

– Пожалуйста!

– Построить дворец?

– Всё, что захочешь – обрадовался Пётр.

– И все это – прямо сейчас?

– Если имеешь желание, пожалуйста! Возьмём кредит на льготных условиях.

– Вот как?

– Вот ты напрасно не прочёл бумаги, которые подписал! У нас сейчас денег столько, что хватит лишь поддержать штаны!

– Вот так ты ведёшь дела?

– Вот именно! – вспылил Пётр. – Все деньги в обороте!

– А жить мне на что?

– Штаны-то не свалятся, я же сказал!

– Но.

– Да-а, – протянул Пётр, – бизнесмен из тебя никудышный!

– Кесарю кесарево.

– Именно! Именно! – чуть не подпрыгнул от избытка чувств Пётр, дела налаживаются!

– Значит, зарплату мне получать у тебя? И то только на резинку для трусов, чтобы не свалились!

– Маленькая неточность! Не тебе у меня, а совсем наоборот: мне получать зарплату у тебя! Вот сейчас распакуем, вскроем дискетку и увидишь: что куда и на что ушло, что осталось, что предполагается сделать, каковы прогнозы!

– Нас ожидают миллионы?

– Сам увидишь!

– Знаешь, Пётр, занимайся-ка сам финансовыми делами! Меня ждут пациенты, – Рим развернулся и пошёл в отделение.

– Послушай, – ухватил друга за рукав халата Пётр, – тебе нужны деньги?

– Насколько я понял, все вложены.

– Но у нас предусмотрен специальный фонд.

– Вот как?

– Да. Ты бы взглянул сам, – бизнесмен назвал сумму, которой может располагать руководитель. Цифра прозвучала весьма убедительно.

– И это ты называешь: для поддержки штанов?

– Привыкай к новой жизни, Рим! Твои мозги стоят гораздо больше! – ни капли не слукавил Пётр.

Рим немного удивился, но виду не подал. Кто знает, может так оно и есть? Вероятно, идут какие-то гонорары. А наука, как ему казалось, застопорилась. Нет у последователей такого напора и рвения, как у них с Владимиром! Сказываются индивидуальные особенности личностей и закоснелость взглядов. Более половины ринувшихся в Науку, относились к новому характеру деятельности, как к обычной тягомотной, но необходимой рутине. Надо постоянно работать с кадрами! С такими работниками нельзя расслабляться, подход профессора Васильчикова тут неприемлем. Самотёком ничего не получится! Рим прекрасно осознавал, что фанатов у него – раз два и обчёлся, остальные решили попасть в струю и вовремя защититься, обеспечив себе достойное будущее.

Тотчас после сеанса интровертной психотерапии, Рим собрал всех научных сотрудников. В двух словах ввёл их в курс дела, отметил работяг уже опубликовавших статьи, затем подстегнул остальных, а завершил Любимов свою речь недвусмысленным предложением: усилить интенсивность работы, либо заняться, исключительно, практической деятельностью. Все поняли: не хочешь делать науку – уходи, к Дулиной! Соискатели были потрясены жёсткостью руководителя, но никто не заявил о нежелании заниматься наукой. Они, забыв, что отчитываются перед вчерашним аспирантом, наперебой заверили доцента в своём рвении к науке, пообещали немедленно, с этой минуты, исправиться.

– Всем нам будет очень обидно, если зарубежные исследователи опередят родоначальников учения! – закончил совещание Любимов.

А потом его вызвал профессор Васильчиков.

– Рим Николаевич, – покачал головой улыбчивый завкафедрой, – вы ведь на доцентской ставке!

– Да.

– Я не знаю, что произошло, но ректор выражает недовольство.

– По поводу?

– Я, Рим Николаевич, не знаю в чём дело, но он потребовал тебя к себе!

– И что вы? – Рим по привычке аппелировал к заведующему. Он знал, что Васильчиков не даст в обиду своих сотрудников, что бы там не задумал ректор.

– Я выяснил суть проблемы, – широко улыбнулся Егор Степанович, – вам вовсе нет необходимости лично являться на ковёр.

– Спасибо, Егор Степанович.

– Ректор почему-то вне себя. Всё дело в ставке. У вас, Рим Николаевич, небольшая несостыковка. Три лекции, так. Затем работа с соискателями, лечебная ставка, так, – перечислял профессор, а Рим никак не мог уловить причину гнева ректора, – а вот часы работы со студентами, оказывается, не выполняются в полном объёме!

– Да, но…

– Вот и я попытался объяснить. Но, увы, безуспешно, – профессор виновато улыбнулся, – абсолютно безуспешно! Вот нет почасовой выработки, и всё тут!

– Нельзя объять необъятное!

– Я все понимаю. Это, надо отметить, наши внутренние дела, – качнул головой Васильчиков, что свидетельствовало о крайнем возбуждении, – ректор приказывает немедленно исправить положение.

– Но как? В сутках только двадцать четыре часа!

– Есть некоторые соображения, – улыбнулся профессор, – мы сдвоим группы студентов, обосновывая производственной необходимостью, так в два раза увеличится нагрузка. Полностью освободить вас нельзя. Так что, с соискателями и аспирантами, будете работать в другие часы.

– То есть, вечерами, – уточнил Рим.

– Пока только так. Возможно, ректор перестанет придираться. Скорее всего, так оно и будет.

– Но ведь, есть причина его гнева? – намекнул Рим.

– Среди наших сотрудников не может быть докладывающего, – заявил профессор.

– Так это же, это же Ежиха! – сорвалось с языка у Рима.

– Возможно, Евгения Евгеньевна заинтересована в процессе обучения студентов.

– Да как вы не понимаете? Ведь это же, откровенный саботаж! И никто, кроме Дулиной, не может стукнуть ректору!

– Не пойманный не вор, – улыбнулся Васильчиков.

– Неужели у нас нет механизмов защиты от лечпрофа, не имеющей никакого отношения ни к кафедре конкретно, ни к науке в целом?

– Посмотрим, что-нибудь придумаем, – пообещал Васильчиков.

Рим попрощался.

– Да, кстати, как там ваш Киборг?

– Неплохо, неплохо! Полагаю, ещё неделя и станет здоровым.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал профессор едва слышно.

Не смотря на явную поддержку со стороны непосредственного начальника, у Рима на душе заскреблись кошки. Похоже, война продолжается.

Едва он дошел до своего отделения, как дежурная санитарка вручила повестку к следователю.

– Разве не надо было расписаться в получении? – спросил Рим.

– Я поставила вашу печать. Подумала, вы заняты. А что, неправильно сделала?

– Всё нормально, – рассеянно сказал Рим. Мысли его уже были далеко за пределами разговора с санитаркой.

Что ещё за повестка? Откуда? Почему? На первые два вопроса отвечал текст повестки, а вот на последний – никто. Рим позвонил Ивановым.

– Привет, Рим! – обрадовалась Алина. – Так редко встречаемся сейчас! Хоть бы звонил почаще!

– Как у вас дела?

– Да пока не родила!

– Да? Как же я забыл?!

– А вот так, похоже, не только ты, но и будущий папаша периодически забывает! – Рим почувствовал, как надулись губы Алины.

– А в чём дело?

– Опять он на работе! Хоть ночами не ходит, и то спасибо! А ты хотел с ним переговорить?

– В общем-то да, но это не срочно.

– А мне скажешь?

– Да это пустячок, ни о чём. Там, в нашей работе один момент надо бы подоступнее разъяснить, – сказал Рим. Расстраивать беременную вовсе не хотелось. – Я заеду вечером?

– А ты глянь на часы!

– Половина десятого, – вслух произнёс Рим.

– Когда наступает вечер?

– Хорошо, я завтра перезвоню.

– А что хотел? – переспросила Алина и тут же поправилась. – Ах да, насчёт работы! Видишь, уже совсем ничего не соображаю, токсикоз?

– Да у меня тоже бывает токсикоз, – успокоил Рим.

– Всегда приятно, общаться со специалистом! Вы всегда всё сможете разъяснить, навести порядок в хаосе мыслей! А вот скажи мне, пожалуйста, – далее Алина начала консультироваться о чём-то, что-то рассказывать. Видать, ей скучно, и поговорить не с кем.

Рим отвечал, что-то уточнял, спрашивал.

Внезапно Алина задала вопрос из другой оперы, как сама выразилась.

– А что у тебя с Линочкой?

– В каком смысле? – смутился Рим.

– Отвечайте на вопрос, гражданин Любимов!

– Подробно?

– Интимные детали можно, пожалуй, опустить, – великодушно разрешила Иванова.

– Честно говоря, сам ещё не разобрался.

– Так ты женишься на ней, как честный человек?

– Пожалуй, это вопрос, выходящий за рамки моей компетенции.

– Странно, – многозначительно помолчала Алина.

– Я не понимаю.

– Думаешь, я понимаю?

– Алина, хватит дурить мне голову! Что там у тебя за неясные представления?

– Ты мне уже диагноз поставил?

– Надо бы и тебе ответить на вопрос!

– Отвечаю! Ты откуда сейчас звонишь?

– Из ординаторской.

– Точно?

– Да что за шутки? Я не понимаю, отчего такой хитрый голос? Конечно, я звоню с работы, что еще?

– Верю, верю! Тогда понимаю все.

– Что, всё?

– Твою реакцию! Я думала ведь, не можешь ты так играть!

– Пора и тебе престать играть.

– Я тебе следующее скажу: Эвелина попросила меня, чтобы я подтвердила, что она ночует у нас!

– Когда?!

– Сегодня!

– И что?

– Я подтвердила, разговаривала с бабушкой. Слушай! Ты, действительно, ничего не знаешь?

– Впервые слышу. Может, и раньше такое бывало?

– Да нет, не беспокойся! Это будет в первый, но надеюсь, не в единственный раз!

– Что ты имеешь в виду?

– Сам знаешь! Она мне прямо сказала, что остаётся у тебя. До утра.

– До утра?

– А как иначе?

– Что молчишь? Я не понимаю, что тут такого? Это что, преступление?

– Нет.

– Давай, мчись домой без задержки, навстречу сюрпризу! И удачи вам!!! – Алина нажала на рычаг. Ей уже надоело, даже как-то противно стало слушать! Чего тут скрывать? Да ещё от близких друзей! Хотя, скорее всего, Рим ничего не знает! Стал бы он звонить из дома, когда рядом Эвелина! Скорее всего – это любовь А Линочка просто молодец! Алина прониклась уважением к подруге. Её так и подмывало позвонить на квартиру Любимова, рука так и тянулась к аппарату. С другой стороны, какая необходимость? Алина и так всё узнает первой и единственной! Но так хотелось, хотя бы предупредить подружку.

Звонок в дверь прервал внутреннюю борьбу Алины, пришёл муж, и её внимание переключилось на дела семйные.

А Рим, обескураженный, сидел на диванчике и не знал, что предпринять? Столько событий, и все в один день! И гнев ректора, и повестка, и бездельники-соискатели, и внезапно-свалившееся счастье руководства коммерческой фирмой от науки Кроме того: оторванная пуговица, ключи от квартиры, переданные Эвелине не в присутствии Ежихи, ещё и сюрприз от Эвелины! А вдруг, это розыгрыш? Позвонить домой?

Едва Рим набрал пару цифр собственного номера телефона, как растворилась настежь дверь ординаторской. Влетел дежурный врач.

– Рим Николаевич! Рим Николаевич! Как хорошо, что вы тут! Я не могу найти ни одного научного консультанта!

– В чём дело?

– Срочное, экстренное дело! Телефон Васильчикова молчит! Ни у одного доцента не отвечает!

– И что?

– Нужен доцент! Вы ведь поможете мне?

– Конечно, – без раздумий согласился Рим, – какая помощь нужна?

– Немедленно вылетаем санавиацией! Экстренный случай!

– Даже санавиацией?

Вот так, почти всегда, у слуг Гиппократа – никакой личной жизни!