Вертолёт доставил бригаду медпомощи на территорию заказника. Коллега Рима бегом выскочил наружу.
– Топ-топ, шварк-шварк, хлесь-хлесь!
Похоже, упал, бедолага!
Рим не спеша выбрался из вертолёта. Ба-альшой человек, ну и что? Разве существуют различия для врача в людях? Вероятно, для коллеги существуют. Он, выругавшись, безуспешно отряхивал халат от липкой глины, невесть каким образом попавшей на посадочную площадку. Когда Любимов спустился, врач подхватил саквояж и выкрикнул:
– Давайте быстрее!
Любимов промолчал и двинулся в сторону сторожки, вслед за спотыкающимся коллегой. Человек в испачканном белом халате стремглав заскочил в двери. В сторожке раздался какой-то шум, Рим прибавил шаг. Всё-таки случай, похоже, серьёзен!
Он подбежал к крыльцу и столкнулся с вылетевшим телом коллеги. Рима подхватили под руки больничные вышибалы, которые, кстати, обязаны были зайти первыми! Но что делать, если врач сам нарушил инструкцию?
Раздался треск разломанной рамы, залпом вылетело стекло, сверкнув в лучах осветительного прожектора, тяжело ухнул на пол массивный металлический шкаф, похоже, сейф для хранения оружия.
Далее события развивались по накатанной годами схеме. Охранники заскочили в домик, прозвучало несколько хриплых крепких выражений, стук упавшего на тела. Спустя несколько мгновений, один из санитаров пригласил докторов войти.
На полу лежал скрученный по рукам и ногам, действительно, ба-а-альшой человек. Как в прямом, так и в переносном смысле! В дверной проём еле ввалился массивный губернатор с искалеченной свитой. Сынок побудил именитого папашу спрятаться в лесу и прибегнуть к помощи специалистов. Так вот откуда взялась, давно похороненная для обычных людей, санавиация!
Врач засуетился, засекотил, заюлил вокруг губернатора. Он что-то лепетал, оправдывался, жевал сопли и чуть не плакал от досады неизвестно на кого и на что. Большой человек беззвучно отстранил от себя прилипающего психиатра властным движением руки. Специалист умолк и встал в тёмный уголок, рядышком с охраной губернатора. Руководитель высокого ранга мгновенно оценил уровень специалистов, выделив самого главного. Он вопросительно посмотрел на Любимова.
– Любимов, доктор наук, – представился Рим.
Хозяин избушки глянул на свиту: помещение разом очистилось, вышли и вышибалы. Пациент лежал на полу, изгибаясь всем телом, сквозь алую пену с губ соскакивали невнятные звуки. В тускловатом свете прожектора отсвечивали результаты погрома: переломанные ружья, согбенная дугой железная сетка кровати, отодранные с мясом декоративные доски обнажили круглые брёвна стен, на полу валялись осколки стекла, обгоревшие бумажки очень похожие на американские доллары.
– Патологическое опьянение, – вымолвил отец.
– К такому диагнозу следует подходить очень осторожно.
– Это уже случалось, – возразил губернатор. – Проспавшись, он становится обычным человеком.
– Извините, следует провести дифференциальную диагностику. Приступ такой силы случился в первый раз?
– Да, но его обследовали ведущие специалисты мира, – сказал губернатор.
– Можете считать меня одним из них, – спокойно выдал Рим.
– Амбиции, молодой человек, это хорошо, но…
– Мир признаёт мою специализацию, – Любимова задел тон этого самодовольного упрямца. Помощь его сыну необходима!
– Ну, и что вы предлагаете, доктор Любимов?
– Безусловная госпитализация.
– Боюсь, это невозможно.
– Я понимаю, но состояние пациента требует немедленной квалифицированной помощи. К тому же, утечка информации исключается. У меня собственное отделение.
– Частное?
– Да.
Губернатор проникся толикой уважения к молодому специалисту. Он взглянул в дикие глаза сына и отпрянул. В конце концов, надо доверять избирателям.
– Согласен.
– Тогда транспортируем немедленно! – Рим позвал санитаров. Несколько минут спустя, вертолёт взмыл в воздух. Губернатор сидел, надувшись и тупо глядя на невменяемого сына. В голове крутилась, фамилия: Любимов, Любимов? Да кто же это, чей сын? Спец с мировым именем в его вотчине? Как глупо проходит жизнь, если даже таких вещей не знаешь! Губернатор вздохнул. Кем бы ни был Любимов, завтра надо будет забрать сына. Взглянув ещё раз в глаза отпрыску, губернатор усомнился в возможности задуманного. Тогда он пригласит специалистов сюда, из любой страны! Губернатор успокоился и перевёл взгляд на скукоженного психиатра в грязном халате. Пожалуй, этот огрызок заслужил похвалы, сориентировался – учёного привёз на вызов, не тяп-ляп. Не подарить ли ему жигулёнок? Время покажет. А время наступило поганенькое.
В грустных размышлениях прибыл губернатор в частную клинику Любимова. Сына изолировали, доцент Любимов уединился с пациентом. Губернатор немного просидел в ординаторской, затем тяжело поднялся, махнул рукой и направился домой.
… враги, враги, вокруг одни враги! Обложили, сволочи, со всех сторон! Они вездесущи, они забирают воздух, закачивают гнилую смесь, поражающую лёгкие желудок, да и всё остальное.
Убить их невозможно, избавиться – никак. Они проникают в щели окон, пола, куда угодно, поставили в голове колокол и раскачивают-раскачивают его! Бронза стучит по вискам, по лбу и затылку, – за что они так его ненавидят?
… да! Ведь он убил их детей! Когда, за что? Поздно вспоминать. Напустили какую-то муть в глаза – ничего не видно! Но надо, надо сосредоточиться. Кажется, кто-то помогает! Неужели, и среди них есть нормальный человек? Он собрал всю силу воли, сосредоточив энергию в глазах. Появилась более-менее светлая полоска, что-то белое. Врач! Враг? Он посмотрел в глаза, появившемуся ниоткуда. Странные глаза, зрачок огненный! Пламя стало переливаться через полоску, проникло в мозг, появилась тупая боль взамен колокола. Колокол раскалился и лопнул на множество частей, они расплавились и стекли вниз, заполнили горячей массой лёгкие, желудок, проникли в каждую клеточку, и наступило облегчение!
Больной зажмурил глаза и раскрыл их. Взгляд приобрёл осмысленность.
– Где они?
– Они растворились.
– Но они. Во мне? – испуганно произнёс пациент.
– Нет, они расплавились и выкипели, а затем растворились.
– Ушли через кожу?
– Ушли.
Больной вновь закрыл глаза и задышал ровно и спокойно. Санитары, по приказу Рима сняли путы.
Уставший Любимов поплёлся в ординаторскую заполнять историю болезни. Неудивительно, что стали писателями Чехов и Булгаков! Вот ведь работа какая! Бывает, вымотаешься с пациентом донельзя: ни рукой, ни ногой пошевелить невозможно, – а в ординаторской ожидает, услужливо положенная из приёмника, многостраничная История болезни. Медицинская карта стационарного больного – Форма: 008 У!
Сколько нужно писать?
Каждому своё! Хирургу – рассказ, гинекологу – поэму, детскому врачу – повесть, терапевту – роман, а психиатру? Целую эпопею: трилогию, тетралогию, дека-мега-логию! Всё: от первого произнесённого пациентом слова и возраста держания головки, до последнего невменяемого выкрика и вычурного движения. Кроме того, следует расшифровать, обосновать и т. д. и т. п. и пр. И всё это ради скупого набора цифр, обозначающего диагноз.
Рим, воспользовавшись правом доктора наук, выставил правильный диагноз, не подстраивая его под известные старшим коллегам.
Когда труд закончился, в половине пятого появился губернатор.
– Ничто человеческое вам не чуждо, – заметил Рим.
– Что?! – опешил от неслыханной наглости Глава.
– Вы можете забрать сына, – устало разрешил врач.
– Что? Я был прав? Он отоспался, и всё прошло? – не скрывал радости губернатор, простив нахальство доктору.
– Вот, – Любимов придвинул родственнику пациента историю болезни, – здесь есть всё, необходимое для дальнейшего лечения.
– Так, значит, вы не станете его лечить дальше?
– Нет, психиатрическая помощь оказана в полном объёме. Психоз купирован, далее – дело нейрохирургов.
– Купирован, это что?
– Снят, пациент спокойно спит.
– Не понял? Шоковая терапия?
– Почему вы так решили?
– Как это почему? Его продержали в Гамбурге три недели, каждый день пичкали гадостью и еле откачали!
– И что?
– Немцы сказали, в другой раз – только шоковая терапия! А вы тут провели её без согласия родственников? Слушай, доктор наук, ты будешь врачевать в тюрьме! И очень долго, возможно – пожизненно!
– Никакой шоковой терапии, – спокойно сказал Рим. – Вы хоть взгляните в историю. Она пишется для прокурора, так нас с первого курса учат.
– И что я тут увижу? – губернатор придвинул к себе историю. Что и говорить, общественный политик прекрасно умел владеть собой. Только-только орал и чуть не стучал массивным кулачищем по столу и, возможно, по черепу врача, а тут же успокоился, словно ничего не произошло! Он принялся читать, едва разбираясь в обычных врачебных каракулях.
– Эхо-, эхолалия. Что за муть?
– Прочтите диагноз, – предложил Любимов. – Вот здесь.
– «Объёмный процесс гол. мозга. Энкефалино-эндорфиновый криз, спровоцированный приёмом алкоголя». Всё-таки, патологическое опьянение?
– Патологическое, но причина его известна, поэтому оно не может считаться диагнозом.
– А причина – объёмный процесс и этот криз?
– Да.
– Понимаю, но при чём тут нейрохирургия?
– Вам, как родственнику пациента, скажу прямо: необходима операция, в срочном порядке!
– Из-за объёмного процесса?
– Да, так называется опухоль.
– Р-рак?!
– Возможно, доброкачественная.
– Как это, возможно?
– Любая опухоль мозга считается злокачественной, поскольку сдавливает ткань мозга и нарушает его функции, – как студенту разъяснил психиатр.
– Каков прогноз?
– Я не хирург, но полагаю – неплохой.
– Но почему опухоль? У нас в роду ни у кого нет рака.
– Я вам советую немедленно проконсультироваться с нейрохирургами.
– Прямо сейчас?
– Чем скорее, тем лучше.
– Но сын может идти и нормально себя вести?
– А вот за это я отвечаю!
– И всё-таки, мне интересно узнать: каким образом удалось убрать этот психоз? И что это за эн, эк, не выговоришь, криз?
– Смысл в следующем: опухоль, размером с булавочную головку, сдавливает определённый центр мозга, регулирующий, продукцию энкефалинов и эндорфинов – внутренних наркотических веществ человека. Благодаря этим гормонам мы получаем удовольствие от естественных физиологических процессов. Приём алкоголя спровоцировал резкий их выброс в организм, получилась передозировка, а причиной тому послужила опухоль мозга, – Рим достал из стола схематическое изображение головного мозга человека и провёл две линии крест-накрест, затем обвёл точку пересечения. – Локализация опухоли именно здесь.
– Я возьму схему?
– Конечно.
Губернатор оказался достаточно умным человеком. Он извинился перед Римом за излишнюю горячность. Разбудив вполне нормального сына, всё-таки не удержался и спросил:
– Да как всё-таки удалось?
– Это моя собственная методика, благодаря ей мне присвоена учёная степень.
– А он всё помнит? – обратился к врачу губернатор, не воспринимая присутствия сына.
– Конечно помню, только спать хочу, вымотался, как собака! Неудивительно, столько дурной энергии потратил! Кстати, я никому там шею не свернул?
Губернатор что-то буркнул в ответ и поскорее вывел сына вон из страшной клиники. Дальнейший рассказ отпрыска вовсе укрепил мистическое восприятие молодого доктора наук.
– Так ты, значит, понял, что… – губернатор не мог сразу подобрать нужное слово.
– Что крышу сорвало? Конечно понял, а самое главное, что я всё, абсолютно всё помню! Вот раньше не помнил, а сейчас наоборот, отчётливо всё так соображаю.
– Этот доктор сказал, что у тебя опухоль мозга.
– Да ты что? И как теперь?
– Ты что, веришь?
– А ты нет? Он за три часа поставил меня на ноги, а ты ещё сомневаешься? Так, спрошу прямо: это смертельно?
– Он сказал, что нет, что любой нейрохирург запросто справится. – Ещё что сказал?
– Много чего. Про какие-то внутренние гормоны-наркотики. Про действие алкоголя на твою, якобы существующую, опухоль.
– И ты смог так долго слушать незнакомого человека?
Губернатор красноречиво развёл руками, что делать? Пришлось.
Он сильно сомневался в диагнозе доморощенного эскулапа.
Несколько дней спустя, за рубежом, когда губернатор наложил снимок компьютерного томографа поверх схемки Любимова и увидел совпадение локализации светлого пятнышка – один к одному – с кружком, обведённым простым карандашом, покрылся холодным потом!