Уже находясь в собственном подъезде, Рим вспомнил о ключе, о Лине, о пуговице и о том, что времени – без четверти шесть утра!

В предрассветный час лифт ещё не работал, и Любимову пришлось подниматься по ступеням. Душу тревожили разноречивые чувства. На задний план отодвинулись: губернатор с сыном, Ежиха с её войной и прочая бытовая шелуха. Что получается? Он впервые, будучи доктором наук, идёт домой не в пустую неприветливую квартиру!

Рим замедлил шаг, как себя вести? Почему-то ему вспомнился рисуночек из детской книжки по этикету, там один тип открыл бутылку Шампанского, удачно попав в глаз даме!

Он постоял в раздумье перед последним лестничным пролетом, махнул рукой: пусть будет так, как будет и иначе быть не может! Приняв решение и успокоившись, Рим продолжил путь.

У двери его сердце заколотилось. К лицу хлынула кровь. Возле входа лежал уютный коврик. Аккуратненький такой овальчик, совершенно чистый и нетронутый. Он никогда не видел у себя ничего подобного!

Стараясь не производить шума, Рим осторожненько повернул ключ. Окунувшись в полумрак прихожей, он уловил необычайный запах: дохнуло домом! И раньше различалась атмосфера ординаторской с квартирой, но не хватало самой малости – ощущения уюта. Рим не понимал, что же изменилось? Он глянул на вешалку, так и есть – плащ. Эвелины. Она дома!

Эта мысль, сама по себе, поразила Рима. Надо же: Она дома! Не у него, не у себя, а просто – дома. Как ему раньше не приходило в голову, что эта девушка повстречалась не для того, чтобы быть его пациенткой, настоящей любовницей и будущей хорошей подругой. Нечто большее чувствовалось в ней, в этом Рим убедился ещё раз, когда прошёл до выключателя и ни разу ни обо что не споткнулся!

Как только коридор озарился светом, Рим замер.

Тишина.

Эвелина дома и спит.

Рим разделся и прошёл на кухню. Он нажал кнопку электрочайника и потянулся в шкаф за баночкой кофе. Её не оказалось на привычном месте, пришлось включить свет, плотно притворив двери. Теперь он поразился окончательно. Кухня блестела, как никогда раньше. Рим и не знал, что можно увидеть собственное отражение в дверцах шкафа. Вся утварь отчищена и расставлена по местам. Как-то неудобно резать хлеб и крошить, нарушая гармонию чистоты. Кофе он всё же разыскал, растворил, выпил, заглянул на часы – шесть. Страшно даже подумать о том, что надо как-то проявить себя. Зайти в спальню.

Рим посидел немного, ни о чём не размышляя. Он не чувствовал усталости. Это и есть семейное счастье?

Любимов прокрался к спальне и приоткрыл двери, повиснув на них, чтобы не вызвать предательского скрипа. Он увидел светящийся циферблат будильника, заведённого на семь. Рим осторожно просунул голову внутрь комнаты.

Эвелина лежала, заняв всю кровать, как-то по диагонали, головой к входу. Её пышные волосы рассыпались по подушке, свисая вниз почти до пола, видно было только краешек лица. Эвелина накрылась простынёю – неприкрыта только левая нога, чуть ниже колена. Сквозь незадвинутые жалюзи в комнату проникали разноцветные блики рекламных огней стоящего напротив ларька. Мягкие световые волны ласково прикасались к спящей девушке.

Рим, подчиняясь внутреннему импульсу, мгновенно принял решение. Только бы успеть! Лишь бы вышло, как задумано! Почему-то он подумал: если не выйдет, то и вся жизнь его пойдёт насмарку. И Любимов поспешил выполнить свой план.

Металлический лязг замка разбудил Эвелину. Она испуганно раскрыла глаза – это приснилось или наяву?

Самозваная хозяйка утомилась за прошедший день: генеральная уборка, немного стирки, и тревожное ожидание мужчины. Она несколько раз разогревала микроволновку, но Любимов всё не появлялся. Эвелина, как заведённая, продолжала хлопотать по квартире, каждые полчаса возвращаясь на кухню. В три часа ночи она поняла, что Рим не придёт. Эвелине вдруг захотелось домой: дальнейшее её присутствие становилось неприличным. Но, во-первых, она для бабушки ночует у Ивановых, во-вторых, уже слишком поздно и страшно идти по улицам, а в-третьих, разве она не заслужила, хотя бы, ночлег? От тревожного ожидания чувства Эвелины перешли к недоумению, а затем и к некоторому негодованию. Она решила лечь спать и заняла обширную хозяйскую кровать. Эвелина прислушивалась к каждому шороху, пытаясь уловить малейший звук в тишине ночи. Очень скоро двери в подъезде перестали хлопать, и утомлённая Эвелина заснула.

И проспала! Ведь точно хлопнула дверь. О ворах Лина не думала, слишком мудрёная система замков – импортная и сверхнадёжная. Только Рим мог открыть двери. Значит, он приходил.

Приходил и ушёл? То, что его нет в квартире, Эвелина чувствовала. Ей не надо было окликивать Рима и прислушиваться.

Да как же это так? Неужели она навсегда останется для Любимова удачной пациенткой?

Ах, если бы он только знал! Если бы ему удалось хоть чуточку понять! Она может сделать для Рима всё. Абсолютно всё, даже умереть!

А вот он, приходил и ушёл. Даже не выгнал её, даже слова ни сказал!

Эвелина поднялась с постели, обернулась простынёю и пошла в ванную. Она почистила зубы кое-как, тяп-ляп привела себя в порядок – зачем теперь хорошо выглядеть? Он ушёл. Эвелина-Линочка ляжет спать! А уборку она вовсе не для него задумала, просто стало как-то неприятно в таком свинарнике. Когда она подняла с полу свою пуговицу, выскользнувшую из пальцев из-за толстого слоя пыли, то уже не смогла спокойно уйти из квартиры. А далее: одно к другому, стоит начать! И ни конца, ни края женской работы в доме не видать.

Ведь, действительно приходил! Выпил свой ленивый кофе и ушёл. Или впопыхах ничего не заметил, заскочив домой на секунду?

Но тогда надо быть совсем слепым!

Как бы то ни было, сама пришла, сама навязала свои услуги – никто ведь не просил. Вот и получай благодарность!

Только-только Эвелина прилегла, как обострёнными нервами почувствовала шевеление ключа во входной двери. Сердце радостно забилось.

Дубль два.

Она дома и спит.

Эвелина слушала, как Любимов снял куртку и прошёл на кухню. Врубил свой чайник! Снова хлебнёт полуфабриката и исчезнет! Что-то ещё делает, набирает воду зачем-то. Ведёт себя, как ни в чём ни бывало. Уйдёт, снова уйдёт!

Ну и пускай. Эвелина закусила губы, тогда она напишет записку и навсегда уйдет из его жизни. Эвелина плотнее сомкнула веки.

Зазвонил будильник, включился свет. Эвелина зажмурилась. Ей стало так неловко, что захотелось вжаться в постель, провалиться и стать невидимой.

Но не все желания бывают осуществимы.

– Линочка!

Эвелина съёжилась.

– Солнышко уже взошло!

Она открыла глаза, нельзя же притворяться вечность!

Ярко красная роза, самая красивая в мире, заслонила свет лампы. Эвелина приподнялась на локтях. Простыня подтянулась кверху. Обнажились стройные ноги. Рим подтянул простыню обратно одной рукой, а – другой еле удержал в равновесии маленький столик-подставку. Эвелина едва спасла положение, ухватив обеими руками чашечку с кофе, а баночка с водой соскользнула в кровать, роза живо выскочила из неё и удобно примостилась между девичьими грудями.

Рим очарованно замер и не мог оторвать завороженного взгляда.

Живой натюрморт: три розы. Слегка приподнятые розовые соски – в основании, и цветок – в вершине треугольника, обращённой книзу.

Вся комната наполнилась благоуханием. Созерцание длилось мгновение, но запомнилось на всю жизнь.

– Ты это специально? – проворковала Эвелина, прикрываясь.

– Вовсе нет, – смущённо произнёс Рим, подбирая баночку с постели. – Не разлилась!

– Спасибо, – Эвелина сделала маленький глоток кофе и рассмеялась.

Рим не знал, как реагировать. Он так и стоял перед кроватью, держа в руках баночку с водой.

– Я вспомнила одну старую английскую шутку.

– О розе?

– О кофе! Как молодожён принёс в постель супруге чашечку, а затем сказал: «Вот так, дорогая, ты должна делать каждое утро для меня»!

– Что ж, настоящий джентльмен, – Рим посмотрел на часы.

– Ах! – воскликнула Эвелина. – Тебе уже пора на работу? Извини меня, пожалуйста!

– За что? Мне не за что извинять тебя.

– А вот я тебе сейчас скажу, – Эвелина отставила прочь столик с чашечкой, – присядь, я на ушко.

Рим послушно присел на краешек кровати и склонил голову ухом к губам Эвелины. Что она скажет?

Ответ Лины стал приятной неожиданностью. Она с силой зажмурила глаза, взяла Рима за голову, повернула к себе и прильнула к его губам.

Поцелуй длился целую вечность – интересно, сколько времени может не дышать человек? Иногда, оказывается, это совсем не важно. Рим опасался обнять Эвелину и не знал: куда деть свои руки? А вдруг опять вездесущая бабушка начнёт впадать в кому?

Решение сложного вопроса зависло в воздухе, Эвелина резко оторвалась и, укрылась простынёю с головой!

Какая она забавная!

Рим поднялся с постели.

– Ты не обиделся, Рим?

– За что? – широко улыбнулся Рим.

– Я обманом оказалась в твоей постели.

Рим расхохотался от всей души. К нему присоединилась Эвелина. Вначале робко, а затем звонко, будто колокольчик! Взаимная неловкость улетучилась.

– Пора вставать.

– Понял, – сказал Рим и вышел.

Голова немного кружилась, усталость не чувствовалась, душа ликовала, – он всё-таки успел!

Любимов заглянул в микроволновку, усмехнувшись своему чувству хозяина, обнаружил там печёную картошку. Других продуктов в доме не было. Он достал хлеб и, стараясь поменьше крошить, нарезал.

Появилась Эвелина.

– Можно, я тебя провожу на работу?

– Понимаешь, Линочка, это далеко и не совсем удобно для тебя.

– Ты не понял! Провожу из дома и отдам ключ.

– А-а, – протянул Рим, – конечно.

Он вынул из печи деликатес. Несмотря на обилие зелени, блюдо казалось не очень-то съедобным. Обижать Линочку не хотелось, он попробовал. Эвелина с любопытством уставилась на Рима. Любимов намеренно тщательно прожевал кусочек, ни один мускул липа не отреагировал, но глаза! Глаза засветились!

– Надо тебе заметить, – с осторожностью начал он.

– Дрянь? А давай всё выбросим! – радостно предложила Эвелина.

– Некрасиво перебивать дегустатора, – с деланной строгостью произнёс Рим. Она опять угадала, чем смутила Рима.

– Извини, пожалуйста! – Эвелина слегка отодвинулась и сложила руки на колени.

– Я хотел сказать, что такой картошки никогда в жизни не пробовал! – с чистой совестью сказал Рим. На самом деле он никогда в жизни не ел ничего подобного.

– Правда?

– Истина! – он зацепил вилкой еще кусочек и обронил на стол. Эвелина поморщилась.

– Как работа? – поинтересовалась она.

– Непочатый край! – Любимов зачем-то начал рассказывать. Сам понимал, что это признак скучнейшего человека – говорить о делах на вопрос: «Как дела»? – но остановиться не мог. Эвелина внимательно слушала, глядя на него не отрываясь.

Опять затрезвонил будильник. Эвелина вздрогнула.

– У тебя их несколько?

– Один.

– Занятная вещь.

– Да, можно поставить так, что будет звенеть по минутам, когда надо.

– А сейчас надо что?

– Топать на работу.

– И так всегда?

– Что?

– Ночь не спать, а потом на работу?

– Почти.

– А как было, раньше?

– Всегда, со времён Гиппократа!

– Я не об этом, – вполголоса поправилась Эвелина.

– А о чём?

– Раньше, когда ты жил по-другому.

– Я уже не помню другой жизни, – улыбнулся Рим. – Пора!

Эвелина быстро убрала со стола. Недосказанность мучила. Неужели Рим не понял, о чём она спросила? Не хочет говорить, почему? Над этим стоило подумать, а пока Эвелина молча протянула ему ключи от квартиры. Рим взял их.

– До свидания! И большое спасибо за всё! – Эвелина, пользуясь отсутствием посторонних, чмокнула Рима в губы. Но дежурного поцелуя не получилось. Он не отпустил Эвелину, прижав к себе, стараясь как можно незаметнее двигать рукой, опустил ключи в карман её плаща.

– Ой! – воскликнула Эвелина.

– Что? – напугался Рим. Он огляделся по сторонам. В подъезде бабушки не было!

– Роза! Колючка!

Рим ослабил объятья и раскрыл рот от удивления. Роза по-прежнему в цветнике?

Пользуясь его замешательством, Эвелина выскользнула во двор.

А перед глазами Рима так и стояла романтическая картинка: треугольник из роз с ярко красной в верхушке, или это была трепещущая бабочка?

Когда он выскочил из подъезда, Эвелины не увидел.

Начался трудовой день.

Слегка омрачённая отсутствием ответа Рима о его прошлой жизни, Эвелина добралась до двери своей квартиры. Она решила не звонить и тут же вспомнила, что по-хозяйски соединила ключи в одну, связку. Что теперь делать? Бабушка, наверное, ещё спит. Ехать опять в Жёлтый дом? Или? Она машинально сунула руку в карман, – ключи?! Надо же! Точно ключи, на ощупь – много. Лина вынула, руку, ура! Как же так получилось? Она же отдавала связку Риму.

Значит, Рим втихомолку вернул ей ключи. Она что-то значит в жизни Рима!

Эвелина безуспешно пыталась повернуть ключ в замочной скважине. Что за штука? Неужели Рим перепутал? Она осмотрела ключ. Да, это от её квартиры, в чём же дело? Она что, перепутала подъезд? Вдруг, Жанна возвращается? Лина замерла, прислушиваясь к себе. Нет! Ничего не должно возвратиться. НИКОГДА! Тогда в чём дело? Она в сердцах толкнула двери и чуть не влетела в квартиру!

Открыто, не случилось ли чего?

Случилось.

Приехала мама. Она разговаривала по телефону с Алиной.

– Алина, так значит.

– И всё-таки?

– Очень хорошо, просто замечательно!

– Сегодня же начнём.

Подслушивать одностороннюю речь не имело смысла, Эвелина вошла в комнату. Мама радостно кивнула, приветствуя её. Это уже неплохо!

– В ванной? – переспросила Карина Львовна, лукаво сощурившись. – А ты посмотри повнимательнее!

– Мамочка! – воскликнула Эвелина, пытаясь обнять маму и прервать подозрительный разговор. Но Карина Львовна заговорщицки прижала палец к губам, давая знак: молчать!

Но обострённый слух Алины уловил изменение интонации.

– Да, конечно, сейчас же, подождите секунду, Карина Львовна! – Иванова впопыхах сунула трубку под подушку и кликнула мужа.

– Володя! Давай придумай что-нибудь! Только срочно! Надо выручать Эвелину! Мать что-то подозревает!

– Не так быстро, ничего не могу расслышать, – нахмурился супруг.

– Я сказала, что она в ванной. Говорили-говорили, а теперь она опять спрашивает!

– Я не знаю, – замешкался Владимир.

– Выручай же друга!

– Надо было сразу всё продумать, – недовольно буркнул он. – Скажи, что в ванной твой отец!

– Всё, всё поняла, – нетерпеливо махнула рукой Алина, прерывая мужа. – Извините, Карина Львовна! В ванной мой папа, он у нас ночевал с трёх утра, так получилось.

– Не надо оправдываться, Алина. Мне совсем не интересно, кто в вашей ванной! Отвечай на вопрос! – Липутина говорила так, чтобы дочь ничего не могла понять и заподозрить, что речь идёт о ней. Но Алина приготовилась к ответу.

– Володя! Володя! – закричала она так, словно муж находился где-то на улице. – Секундочку, Карина Львовна.

Алина победно посмотрела на ничего не понимающего супруга, выждала паузу и сказала:

– Эвелина ушла в библиотеку.

– Когда? – настойчиво продолжила опрос Липутина.

– Володя! Секунду, извините, пожалуйста. Он уже уехал! Понимаете, я только что проснулась. В последнее время так много сплю, как клуша! Скажите, Карина Львовна, а у вас так же во время беременности было?

– Я, я уже не помню всего, – замешкалась Карина Львовна, – что-то похожее. А в какую библиотеку?

– Я даже не знаю, – приложив руку к сердцу поведала Алина. – Вроде бы вчера никуда не собиралась, я и думала, что она в ванной.

– Хорошо, – нехотя согласилась Липутина, – я в полдень буду на кафедре, до встречи!

Карина Львовна положила трубку и, строго глядя в глаза, обратилась к дочери:

– Что в библиотеке?

– Да так, мама, ничего особенного. Шопенгауэр – только старый. Карину Львовну передёрнуло от упоминания великого философа. Уж больно лукавый взгляд у дочери!

– И ты сразу ушла?

– Конечно, сразу! Ведь бабушка ночевала одна!

– Посмотри, что я тебе привезла! – Карина Львовна с гордостью указала на разложенные вещи. – Примерь, вот, блузку!

Когда дочь удалилась в кабинет, Карина Львовна, молниеносно приняла решение – больше она не допустит ошибок! Липутина заскочила в туалет, взяла банку с краской и поставила на крышку унитаза.

Остальное – дело техники! Да, унитаз не работает. Звонили, сказали, что пользоваться пока нельзя! Что делать? Неизвестно, у соседей тоже не работает, не терпеть же, в конце концов! Вот твой детский горшочек, Линочка. Сказали, к обеду систему прочистят. Да, Линочка, сбегай за хлебом, доченька, возьми пару батонов. Нет, на углу не надо, лучше в булочной, я так отвыкла от их запаха! В Москве таких не выпекают!

Только за Эвелиной захлопнулась двери, Карина Львовна стремглав помчалась в аптеку за тестом на беременность. А потом она, как шаман, колдовала над детским горшком Эвелины. Карина Львовна несколько раз внимательно перечитала инструкцию, боясь ошибиться.

Потом она долго и пристально смотрела на единственную проступившую полоску. Разноречивые чувства охватили Карину Львовну. Тест отрицательный – надо радоваться, с другой стороны – она опять ошиблась в своих предположениях! Карина Львовна ещё раз окунула тест на беременность в мочу дочери, но второй полоски так и не проявилось. Карина Львовна вздохнула, убрала краску с крышки унитаза, ополоснула, горшок.

Когда пришла Эвелина, первым делом Карина Львовна сообщила, что унитазом уже можно пользоваться, звонили и сообщили – авария устранена. При этом мама странно улыбалась и прятала глаза, опасаясь каких-либо подозрений.

Но Эвелине и в голову не пришло, в чём-то подозревать маму!

Она ходила, словно летала, и Карина Львовна с опаской всё поглядывала на дочь.

– Ну ты даёшь, мама! – восторженно воскликнула Эвелина, выходя из санузла.

Карина Львовна ощутила сильнейший прилив жара, когда же это состояние кончится? Как жить с такой дырявой головой? Оставила тест на беременность на краешке ванны!

– Что ты имеешь ввиду? – с нарочитой агрессией спросила она.

– Извини, мама, это не моё дело, просто так сорвалось с языка! – хитро, совсем как Карина Львовна, посмотрела на маму Эвелина.

– А что, что? – ещё не умерла надежда остаться неразоблачённой.

– Хорошо, будем считать, ничего не произошло.

– В смысле? Чего не произошло?

– Ни-че-го! И не будет у меня ни братишки, ни сестрёнки.

– Ах, вот ты о чём, – облегчённо вздохнула Карина Львовна. Какой груз свалился с плеч! – Понимаешь, тут такое дело…

– Всё понимаю, ведь, мама, ты у меня ещё молодая! – Эвелина с нежностью обняла Карину Львовну.

Такого давно не было! Карина Львовна прослезилась от счастья. – Ты не поняла, доченька, я как раз старею.

– Какая же ты старушка? Посмотри на себя, мама! Вот когда у тебя появятся внучата, тогда ты станешь бабушкой, а потом прабабушкой, – Эвелина мечтательно прикрыла веки.

– А что, есть такая возможность? – осторожно спросила Карина Львовна.

– Что ты, мама! Вначале люди женятся, только потом бывают дети! Что я, тебя учу-то?

– Женятся, говоришь?

– А что тебя напугало?

– Как-то всё это неожиданно, но тем не менее, я не буду против. – сказала Липутина подумав о возможном кандидате – Алике.

– Ещё нескоро.

– А всё-таки?

– Пока не знаю.

– Так пригласи его сюда! – предложила Карина Львовна таким тоном, что можно было подумать, она мигом ускорит свадьбу.

– Не надо! – Лина была уверена, что Рим ни за что не придёт из-за бабушки.

– Отчего же?

– Да так, у него много работы и вообще, – усмехнулась Эвелина, вспомнив встречу Рима с бабушкой.

– Всё коммерция?

– И она тоже, – Эвелина смутно помнила что-то из утреннего рассказа Рима.

– А хочешь, я его приглашу? – Карина Львовна желала напомнить Алику о двустах долларах, занятых им ненадолго.

– Прошу не вмешиваться! – отрезала дочь.

– Как знаешь, – пожала плечами Карина Львовна. Разговор закончился.

Дочь решила выйти замуж за коммерсанта Алика – неплохо.

Мама не против, пока хорошо, а дальше время покажет.

Бабушка не участвовала в разговоре и не смогла сделать собственных выводов.

Вообще, бабушка никогда не встревала в разговор Карины Львовны, более того, приготовив обед, исчезала в другой комнате, лишь после того, как все поедят, заходила в кухню и трапезничала в одиночестве, затем мыла посуду и тихо удалялась. Ей крайне не хотелось здесь находиться, но ради внучки приходилось терпеть. О! Ради счастья Линочки, она могла вынести всё!