Не по дням, а по часам Москва становилась всё жёстче и жёстче. Ещё вчера с Кариной Львовной любезно разговаривали, разъясняли ей ситуацию, а сегодня вовсе отшили! Чего ожидать от завтрашнего дня?! Обычно, чем дольше достаёшь чиновника, тем больше он проникается. Проникается, проникается, а затем выдвигает собственные условия. А тут никаких тебе условий: Карина Львовна, всё уже сказано, занимайтесь своей профессиональной деятельностью!

– Я лишена возможности ею заниматься в таком подвешенном состоянии, – пробовала возразить Липутина.

– Вы должны работать в любом состоянии! – вскипел старичок. – И вообще, что вы тут делаете? Ваша кафедра находится в Москве? Или здесь симпозиум какой идёт? Или что? Почему вы отдела лытаете?

Карина Львовна благоразумно удалилась.

– Ничего, ничего, – утешал её дома Евгений Львович. – Во все времена нам приходилось переживать гонения! Такова участь интеллигенции. Всё образуется, не волнуйтесь, дорогая!

– Но как? Как образуется?

– Всё будет хорошо, или вы не верите людям?

– Смотря каким людям.

– Нашим людям. Своим. Мы никак не можем бросить в беде товарища, – Полянский обнял Карину Львовну.

– Я верю, но время, время!

– Что и сказать? Времена тяжёлые, но не навечно.

– Неужели ничего нельзя сделать прямо сейчас?

– Пока, увы, – развёл руками Полянский. – Но не стоит так переживать, ещё ничего не случилось.

– Но почему они не берут?

– Карина Львовна! – с дружеской укоризной протянул Полянский.

– Я не так выразилась?

– Да вспомните этого старичка!

– Даже не желаю!

– А напрасно! Вы обратили внимание, во что он одет?

– Да какая разница, – досадливо отмахнулась Липутина.

– Э! Не скажите, не скажите. Он же в довоенных брюках! Это говорит обо всём!

– Что такого? – размышляя, произнесла Карина Львовна. – Обычный старик.

– Нет, это необычный старик! Этот из «тех».

– Из «тех»? – шёпотом спросила Липутина.

– Вот именно! Это не обычный старик, он из тех, что дожил до такого возраста, когда вновь стал ребёнком.

– Ничего себе ребёночек! Никакой погремушкой не успокоить!

– В своё время его вышвырнули на свалку истории, а теперь извлекли на свет. Вот и старается. А, знаете Карина Львовна, дети – самые жестокие создания! У них нет чувства жалости, с удовольствием они разламывают надоевшую погремушку, не думая, что она ещё пригодится!

– Что же делать?

– Карина Львовна, помимо этих воскресших детей, существуют и другие люди. Тоже дети, если хотите! Только вот, воспитаны они иначе. Скоро, очень скоро они начнут играть в войну между собой.

– Да о чём таком вы говорите? – испугалась Липутина.

– О! Не волнуйтесь, они станут играть под контролем взрослых. Так что не нужно опасаться! А во всякой войне, даже игрушечной, есть победители и побеждённые!

– Я понимаю мысль, но если победят именно «эти»?

– Карина Львовна! Войнушка всё-таки детская, игрушечная! Повоюют-повоюют, да разойдутся по домам. А на утро – снова начнут, и победителями станут другие!

– А мы воспользуемся плодами победы.

– Верно, дорогая Карина Львовна! И сделаем за ночь так, что результаты их стычки станут необратимыми!

– А что же делать сейчас? Ждать?

– Вовсе нет. Нам нужно подбросить идею! А поэтому, Карина Львовна, вам придётся потрудиться.

– Я готова. Что от меня требуется?

– Подготовительный этап мы уже прошли. Вы показались во всех отечественных учреждениях. Что ж, теперь мы устроим вам обмен!

– Как это?

– А вот так, поедете преподавать в США. Ненадолго, на полгодика от силы.

– В качестве профессора?

– Конечно! Там в кого ни плюнь, то и профессор! В результате получите документ, что в международном масштабе выполняли профессорскую нагрузку!

– Замечательно! А когда ехать?

– Уточним. Сходите-ка вы завтра по следующему адресу, – Евгений Львович продолжил посвящать соратника в свои хитроумные планы.

И вновь закипела жизнь в столице!