Глава 1

Говорят, у всех людей есть своя энергия, как энергия земли и неба, как энергия солнца и луны.

Лес и огонь — это мои стихии. В море тоже есть что-то мое, но если уж и говорить про море, то мое море, это шторм, все та же борьба что и всегда. Так посидишь, посмотришь на него издали и раны лечит, не зря вода источник всего живого. А кому-то нужно войти в воду, окутать себя этой тонкой могучей пеленой спасения, исцеляет, прочь уносит с собой печали, на самое, самое дно, и не достать их уже, не вспомнить.

А люди — у них другая энергия, замечали, когда попадется мерзкий человек, и говорит гадости и смотри злобно, после таких людей обычно говорят «настроение испортил». Это и есть обмен, он передает часть своей злой энергии. Так и получается, что мы обмениваемся своими энергиями друг с другом. Когда паршивой, когда положительной. Когда встретишь светлого человека, как будто само солнце тебя ласкает, поделится своим теплом и жить чуточку легче.

Есть особая энергия мужчины и женщины. Вот она, наверное, и зовется любовью. Когда все свое женское направляешь на одного единственного, и он это впитывает, в ответ отдавая свое мужское, сильное и непоколебимое, ту уверенность и покой, который мы называем счастьем. Но если не управлять этим, тогда получается, что растрачиваешь себя напрасно, мы это называем ревность, а по сути это душевное воровство.

И самая интересная на мой взгляд часть — это когда копишь свою энергию, а по сути чувства, к тому, кто тебе не ответит. Такая энергия принесет только разрушение. Я вдруг остро ощутила, как это меня губит. Все свое женское мне хочется отдать тому, кому это уже не нужно. Тому, кто меня всему этому научил. Сейчас, спустя время я высоко оценила эти знания. Я чувствую, как они меня переполняют и хотят выплеснуться, меня разрывает изнутри, и они копятся внутри, раздуваясь как огромный шар. Затуманивают мне разум и душат сердце. Я боюсь, что он лопнет и от меня ничего не останется, боюсь пустоты, которую это в себе принесет. Но и держать их невыносимо больно. Мне вспомнился мой последний крик о помощи, мое последнее прости ему. Когда надежда была, и я хотела разбить стену обиды, не имела права, но хотела этого. Я помню, что это была ночь. Я сказала три тихих слова:

-Останься со мной.

- Я не могу так. Не имею права.

-Все можешь. Абсолютно все. Мы сами ставим стены. И мы же ломаем систему если нужно.

- Я поставил стену. Я возвёл вавилонскую башню, неприступную Трою. Я закрыл себя от любви в казематах и гротах. Не могу. Я знаю, что не получится. Я знаю, что ты сейчас дашь мне всё. Всё чего я пожелаю ты дашь и будешь рада этому. А я? Я не буду счастлив

-И ты будешь рад, может не сразу но я не дам тебе времени думать я буду делать тебя счастливым, все на свете сделаю, я клянусь, от меня прежней ничего не останется. Я уверенна что ты будешь счастлив, я смогу это сделать чего бы это не стоило мне. Я умереть хочу за тебя, если надо завтра если надо сегодня, сейчас. Никаким образом никогда я тебя не подведу, ни в чем, даже в мелочах, чего бы это ни касалось. Я обрушу на тебя не море, океан своей любви и заботы и ты будешь счастлив, я знаю это наверняка. Позволь мне прошу, я умоляю позволь мне это сделать. Все мое женское естество принадлежит тебе, и никто никогда не посмеет мной управлять и взывать к моей женской сути. Я из самых сокровенных глубин на совершенно другом уровне отдаю себя тебе, одному единственному и клянусь хранить верность в теле и мыслях, словах и поступках, и быть только твоей женщиной. Поддерживать во все времена, плохие и хорошие, слушаться и следовать за тобой, с этого дня и навеки.

-Анюта. Зачем ты это говоришь? Ты же знаешь ответ.

-Открой мне маленькую дверь и впусти, малыш.

-Я не хочу, я не могу принять этого! Я ведь не люблю больше!

-Ты вбил себе это в голову.

-Да, но это правда. Я не хочу так жить. Я устал от любви. Хватит её. Она меня мучает.

- Просто подумай, что я и правда тот самый твой человек, больше не будет мучений. Ни единого разу! Ни в каком проявлении. Я твоя женщина!

- Была моей. Сейчас уже нет.

-Всегда буду, я всегда буду твоей.

-Нет.

-Пусть все что было сделает нас сильнее. Что ты потеряешь от времени, оно у тебя безгранично.

-Вот я и стал сильнее ведь.

-Отдай мне еще несколько месяцев, дай мне доказать.

- Времени у меня нет.

- После всего что было нас ничего не разлучит мы будем самой сильной парой во всей вселенной, впусти меня пожалуйста, впусти… я не подведу тебя. Три месяца, поживи со мной три месяца. Это ничто в сравнении с целой жизнью. Ты знаешь меня как никто другой, а значит знаешь как сильно и как по настоящему я люблю тебя.

Время что мы были вместе не напрасно, мы знаем друг друга безумно хорошо. Я знаю, как тебе угодить, я знаю, как тебя любить. Я знаю, что тебя радует и огорчает, знаю, как рассмешить тебя, знаю по одному выражению лица, когда тебе нужна тишина. Я все знаю о тебе и знаю, что с этим делать. Просто позволь мне, сам ничего не делай, я все сделаю сама ведь, теперь моя очередь заботиться. Я буду лучшей женщиной для тебя, самой лучшей.

-Ты будешь лучшей) я знаю это. Я буду худшим. Я стал бесчувственным.

-Не отпускай меня, не прогоняй, я умоляю. Я согласна на тебя такого, ты слышишь, я согласна!

— Зачем???Зачем тебе я? Я другой! Я не тот, абсолютно не тот, кого ты знала. Это только тело, душа другая.

-Даже такого я тебя люблю. Я вижу, что другой. Но все равно люблю. Я ничего не буду требовать или просить. Только одно, позволь любить тебя.

- Я не люблю больше и не могу позволить тебе страдать из-за меня.

-Я не буду страдать если буду ложиться спать рядом с тобой.

- А как я буду жить, не любя?

- Дай мне одну ниточку, тонкую, самую тонкую на свете, и я свяжу тебе жизнь.

-Что за жизнь вообще без любви?

-Дай мне три месяца.

- Нет, я дал тебе почти три года. Два года прошло и уже нужно было расставаться, ибо не было у нас лада в семье. А я ждал и давал тебе шансы, тащил, тянул, ругал. И всё без толку. Потом я просто убил в себе любовь и всё.  Как только стал тварью сразу стал нужен!

- У тебя впереди сто лет жизни, я прошу еще совсем каплю. Посмотри на меня другую, не ту что раньше, я сделаю тебя счастливым!

- Аня, я сказал, я не люблю тебя. Ты понимаешь это? Как я могу что-то делать если не люблю! Я понял это когда согласился поехать гулять! Я бы никогда в жизни бы не поехал, было бы хоть что-то в душе! Неужели ты не понимаешь этого? Блин, я предупреждал что будет больно, нет любви во мне киса, вся ушла, умерла, сгинула, в тебя ушла и сейчас она живёт в тебе. А в меня ты её не запихаешь я сильнее тебя, у тебя не хватит энергии замкнуть мой нынешний круг.

-Я тебя услышала. Любовь есть, просто ты ее запечатал.

-Её нет

-Прошу об одном. Подумать о сегодняшнем разговоре позже. Перечитать. Моей энергии хватит, я верю в нее. Но я понимаю, что сейчас дело не во мне. Просто попробуй опустить стену сам для себя и подумать. Ты закрылся, но все в тебе есть. Просто подумай обо всем еще раз

- Ты говоришь точь в точь как я тебе. Мы поменялись местами.

- Я готова чтоб мне отрубили руку только бы быть с тобой. Обещай подумать.

-Не нужно этого, руки тебе нужны. Подумать зачем? Что поменяется? Любовь — это не игрушка.

 -Я все равно буду тебя ждать.

 - Жди если хочешь.

  -Просто подумай обо мне без стен которые ты построил. Позволь себе эту слабость.

-Может в другой жизни ты найдёшь меня.

  -Прости что задержала твой сон.

-Не задержала. Нам нужно было поговорить вот так. В общем чтобы не ходить вокруг да около скажу сразу. Я намерен менять свою жизнь, двигаться дальше своим путём. Пусть он такой же как всегда у меня, хрен пойми какой. Я думаю, что встретил человека, с которым мне хорошо, которого понимаю я, который понимает меня. Сегодня я понял это. Значит мы теперь только друзья и не более. Ты вправе жить так как того желаешь ты сама. Я не властен более ни над чем в твоей жизни, но я желаю тебе встретить достойного человека и быть самой счастливой в мире! Я знаю, это трудно, больно. Но не сдавайся, никогда!

-Мне хочется умереть. Больше не говори ничего. Молчи. Я услышала.

Я вдруг поняла, что никакие слова или обороты речи, никакая сила в этой бесконечной вселенной не способны вернуть мне этого мужчину. Это было тупая звонкая пустота…

 

Глава 2

Боль потеряла смысл, не боль страшит, страшит пустота, которую она в себе несет. То место где была живая и теплая плоть станет ничем. Ничего не боюсь больше кроме этой огромной, гадкой дыры. Отсечешь и половины тебя не станет.

Сегодня небо в лесу сделалось для меня сказочным. Была ночь и мне ни капли не было страшно. Я брела на свою поляну и лил густой прохладный дождь. Я бежала туда со всех ног, так бежала как бегут навстречу любимому. Думалось встретит меня на краю, схватит на руки и закружит, закружит, закружит. Едва эти нежные мысли коснулись моего сознания как дождь будто чувствуя меня понемногу стих и совсем перестал. Мне казалось он просто растянулся глубже в лес, оставив мне светлые облака. И ни одной звездочки не видно.

-От чего, говорю я, они горят и не гаснут?

- Что для нас сто лет, то звездам так мало как мимолетное дуновение ветра. Мы живем, не властвуя над временем. А для звезд время совсем другая мера. И не все дано нам постичь. Если хочешь знать, что такое звезды, иди в астронавты, если хочешь знать, как устроена почка иди в медицину. Нет простых ответов. Некоторым вещам нужно посвятить целую жизнь. А с другой стороны для чего тебе это знать? Что ты будешь делать, зная ответ?

 -Мы получаем знания не только для пользы, для саморазвития и понимания вселенной.

 -Любое знание должно приносить пользу, иначе оно, не оправдывая себя осядет в уголке памяти чтобы пылиться.

Я посмотрела на небо, как от этих слов облака разошлись в стороны и стали реже, и мы увидели медведицу и россыпи завораживающих огней. Небо расступилось формой овала только над нами. Повсюду же белые тучи тесно прижимались друг к другу боками.

Шмыганье носом оторвало меня от звезд.

-Я знаю, как согреть твой нос, гордо заявила я, просто прижмись к моей щеке. Я отчетливо почувствовала, закрыв глаза холодное прикосновение. Чтобы стало еще теплее он стал дышать в меня, выпуская тепло прямо к моей щеке. Вот-вот, думаю, поцелует. Я забыла вкус его губ, на что похожи его поцелуи. Я ждала целую вечность, чувствовала, как он с собой борется, но не смела пошевелиться. Чувствовала касание его раскрытых губ, вдох выдох… и будто в меня полилась вода, прямо на лицо холодным дождем, его поцелуи похожи на прикосновение воды. Вода - это его стихия, против моего огня. Он обрушил водопад на мой костер и тушил, тушил, тушил до тех пор пока я не стала задыхаться.

Что-то мокрое скользнуло по щекам. Мне не хотелось верить, что это слезы, у меня давно не было слез. Предательские слезы совсем не вовремя медленно текли из прикрытых глаз. Мы не виделись несколько месяцев, и я медленно начала сходить с ума.

Отпустить… Это слово само собой пришло мне в голову. Я уверяю себя, что отпустила, но продолжаю мечтать. Значит держу, всем своим неразумным сердцем, всей своей новой и твердой душой.

Дорогой домой я шла почти молча. Только слушала как он почти говорит «отпусти меня». Я улыбаясь показывала, что не держу. Вольный человек волен во всем. «Я все чувствую», говорил он с насмешкой. В конце концов не выдержал и подняв на руки жадно поцеловал. Я старалась запомнить этот поцелуй и прикосновение моих рук к его лицу.

-Это мое прощание с тобой, отпусти меня…

Я отвернулась и пошла в сторону. Мне хотелось, чтобы он последовал за мной, но я лишь почувствовала, как он не надолго остановился, размышляя над чем-то и пошел прочь, торопливыми твердыми шагами.

Черта давно пролегла, тени растаяли как прошедшая ночь. Как будто ничего и не было…

Сегодня я узнала что он снял квартиру в другом городе. Странное чувство, я знала, что потеряла его навсегда еще четыре месяца назад. Но это как будто снова и снова все глубже вбивать в себя железный кол. С каждым словом, жестом, движением, поступком, все сильней убеждать себя в этом. Как бесконечное напоминание. Было и прошло, переболеть и отпустить. Но нет, мне этого недостаточно, непременно нужно знать, чем он живет и дышит. Я знаю, что будет больно, но все равно задаю вопросы. Знаю наперед что он скажет и что отвечу ему. Постараюсь не показать боли, пришлю в ответ глупую шутку, скажу, что рада его успехам, а сама буду кусать руки. Не выдержу, пойду покурю, одну, вторую. Слезы противно лезут, переворачивают нутро, катятся будто внутрь, в глубину души, а снаружи сухо. Вернусь и скажу, чтоб не беспокоился обо мне, что уже отпустила и не дрожит сердце от нежных воспоминаний. Скажу и сердце остановится в ожидании, в надежде, в противоречии, в борьбе. Если борюсь, то насмерть, если должна отпустить, то только через погибель. Умереть для себя, для него, для друзей.

Вечер выдался тихим и звездным, но слишком уж ветреным для прогулки по лесу. Легкий мороз уже покрыл тонкими нитями мелкие лужицы во дворах. Первое ноября, первый день пятого месяца. Несколько часов назад я тешилась глупой и ничем не оправданной надеждой. Теперь же сижу в полном опустошении, под нон-стоп «оды нашей любви». Нет. Если душу еще наполняет адская, неотвратимая боль, это еще не пустота. Иногда мне страшно от того что боль уйдет, ведь уйдет когда то, и останется только тьма. Но сегодня мне этого хотелось, перестать чувствовать, перестать жить. Слабая? Да, я тряпка, нет во мне ни гордости. ни мужества, никакой иной силы перевернуть мир. Как-то я сказала ему что плыву по течению. -по течению плывет только дохлая рыба. Соберись и плыви против.

Я вспомнила свою мать, это человек. который всегда боролся. В поисках достойного мужчины, у нее было четыре мужа, но когда она нашла своего единственного, то прожила с ним вот уже двадцать лет. Я не похожа на свою мать. Во вред себе я буду идти до конца сжигая на своем пути все и всех и разбрасывая дорогих и близких людей, способных мне еще хоть че- то помочь. Я буду идти до конца. Даже если там пустота, я просто должна ее увидеть. Не важно через что придется пройти и не важно. что цель себя не оправдает. Важно одно — это мой путь, глупый, неправильный, но он мой.

 

Глава 3

Утро 8 ноября. Железная дорога сплошь покрылась инеем. И хотя небо было чистым и солнце светило ярко — таять он похоже, не собирался. Поезда уносят людей. Странно, но я их любила. Мерный стук и покачивание приносили мне какое-то особенное успокоение. Вот и сейчас железные колеса несли меня в город боли. Поездка была задумана для очищения души. Перешагнуть рубеж еще одного страха. Достигну цели или меня затянет еще глубже я не знала.

ЗА ДЕНЬ ДО ПОЕЗДКИ

Так хочется позвонить ему, просто руки выворачивает. Нельзя. Чем бы я не занималась, в голове звучали телефонные гудки, или мысленно я барабанила пальцами по клавиатуре. Нельзя. Мне потребовалось все мое мужество чтобы ничем себя не выдать. Ни гудка, ни словечка. Меня ломало как наркомана, в голове звучало бесконечное «вернись». Я понимала, что нужно с кем-то поговорить, хоть кто ни будь. Недоступна, недоступна, недоступна. Все подруги как вымерли. Черт возьми, нервы издавали звук когтей царапающих школьную доску. Какой то, явно перепивший гость вдруг спросил у меня почему я такая грустная, до того грустная что смотреть больно. Я промямлила что-то невнятное, что я всегда такая, точно не помню. Но не соврала. Последние четыре месяца другой я и не бывала. Попойки с друзьями и истерический смех не слишком можно назвать весельем. Каждый день я твердила себе одно и тоже — «пережить эти сутки». И где-то параллельно в голове, как будто сама себе в ответ — «нет смысла кричать о любви и тем более драться» Я уже не ждала, но все мое нутро выворачивало наизнанку болезненным «вернись».

Ближе к полуночи экран телефона вспыхнул, вырывая сознание из пьяного бреда.

-Привет.

-И тебе добрый вечер.

Мне хотелось ответить как можно сдержанней

-Ты звала меня? Слышал тебя в голове.

Я стояла как пришибленная, мгновенно понимая, что он меня почувствовал, услышал мои крики, как раньше. Несколько минут я не могла пошевелиться, меня тошнило и трясло, бросая то в жар, то в холод. Никогда не умела контролировать эмоции. Я выглядела как больная эпилепсией, только и того что слюни не пускала. Недоумение перерастало в панику. Зачем? Господи, зачем он мне это говорит?! Рассудок медленно возвращался.

-Да?

-Да. Днем. Думал может мне показалось.

-Все кости себе переломала чтобы не писать тебе. Только стих, как обычно.

-Вот как? Стих?

На пару минут он затаился, потом коротко ответил:

-Печально, красиво.

-Да, красиво.

-Не плачь.

-Я давно не плачу.

-Не обманывай меня.

Сердце неимоверно сжимало, как будто его сейчас расплющит. Только не сюда, не в душу, не надо.

-Завтра еду в Москву. Выбрала чудесное местечко. Отправляюсь за новыми впечатлениями. Наркотик для души.

-Ух ты! Одна? Что за место?

Мне вспомнилось как пару месяцев назад я говорила в какое место в лесу я иду гулять, и мы обязательно там встречались и по долгу топтали ботинки. Один раз мы гуляли почти пять часов, забрели в какую-то даль и глушь, в том лесу не было даже троп. Только многоярусная травянистая растительность вперемешку с опавшими некогда листьями, ветками и мхом. Запах там просто сказочный и какой-то особенный звук. Не тишина, что-то похожее на дыхание, только не человеческое. Мы лежали на земле и вслушивались в эти звуки. Тогда я старалась ни о чем не думать, я впитывала время, чувства, эмоции.

-После скажу. Понимаю, что душа не вынесет «случайной» встречи.

-Не бойся, я не такой жестокий. Зачем мне тебя еще больше разрывать на части. Я итак столько горя тебе принес в тот лес…

-Мне не хочется об этом говорить. Я ни о чем не прошу тебя, не пишу первой, но над чем я не властна, над тем не властна. Тут уж прости.

-Я просто хотел знать, что ты жива. Звала ведь. Прости что написал.

-Я хотела, чтобы ты написал.

-Я знаю, поэтому и написал, парадокс блин.

-Я хочу попросить тебя меня не чувствовать. Перестань это делать. Если, конечно, это тебе под силу.

-Пойду покурю… Аня, блин! Эта связь останется во мне как ни крути. Только если ты перестанешь думать обо мне я не буду чувствовать тебя так сильно, но все равно буду ощущать.

-Мне очень жаль, что тебе придется это нести. Что бы я ни делала и где бы ни была, ты неотступно следуешь за мной, в моей душе, в моих мыслях.

-Не переживай, я радуюсь, что ты жива, думай сколько угодно.

-Лучше бы мне умереть.

-Если ты умрешь раньше, чем это нужно, станет только хуже и еще труднее. Смерть не решение, а бегство. От смерти не будет лучше, поверь мне. Легче станет только, пройдя свой путь, полностью и по-настоящему.

 -Свой путь… Нет у меня больше своего пути.

Я вдруг почувствовала, как приступ паники и тяжелое ожидание всего дня медленно сползает с плеч на пол, впитываясь в холодную, сухую землю. Почему, почему так?

-Почему так? Почему только ты можешь меня успокоить? Прекратить любую истерику, заставить дышать. Ты всегда слышишь мое молчание и всегда находишь нужные слова для утешения. Хотя я не прошу об этом.

-Я не хочу, чтобы ты страдала, Анюта. Не просишь, а я знаю, что только я могу тебе помочь. И я хочу, чтобы ты была счастлива. Но видишь, как, не могу тебе этого дать.

-Мне хочется верить, что во всем что происходит сейчас есть особенный смысл. Что это какой-то двоичный код и совсем близко спрятана загадка, которую я не могу разгадать. Что у происходящего несомненно два значения, что где-то внутри ты еще есть, спрятан среди множества нулей и единиц.

-Смысл есть.

-Но не тот, наверное, которого мне хочется.

 -А какой тебе хочется? Расскажи мне.

-Ты знаешь. Мне стало страшно самой это произнести. Я затаилась и стала ждать. Он размышлял. Как хищник, решающий что делать с добычей. Я не хотела снова слышать, что он крепость и все эти слова про нелюбовь. Но, как и всегда, он смог меня удивить.

-Чтобы ты смогла быть со мной, тебе нужно вырасти до моего энергетического уровня. Меня слишком много для тебя сейчас. Я развиваюсь дальше и становлюсь сильнее. Если я вернусь к тебе, ты не справишься, я знаю это. Я стал больше и сильнее, а ты наоборот, себя растратила и стала меньше. Ты стала ослабевать и сдаваться вместо того чтобы расти. Да, сложно, всем сложно, малыш! Весь мир страдает! Кругом одни страдания и боль. Это не повод сдаваться, вот так просто. Нельзя сдаваться!

Я знала, что он был прав, знала, но не хотела признавать. Знала, чего он хочет от меня как от человека, личности. Меня сдерживало только одно, я понимала, чего бы я сейчас не достигла, мне больше его не вернуть.

-Ты не прав. Я не жду и не надеюсь на «вместе». Но боль по тебе это одно, а то чему она меня научила совсем другое. А сколько книг я прочла, каждая из них оставляет след. А боль… Пусть это будет моей последней слабостью. Пока болит мы живем, после лишь существуем.

 

Глава 4

Выбрав в электричке место у окна, я закинула ноги на какой-то боковой выступ, я часто так делала если народу было не много или если напротив не сидела скандальная старушенция или брезгливая бабка. Руки привычно потянулись к волосам и стянули их в косу. В замкнутом пространстве интенсивно и глубоко передается, и впитывается неблагоприятная энергия. Мне не хотелось поглощать в себя негатив.

Я поймала себя на мысли что думаю об этом совершенно естественно, и что меня никто не заставляет это делать. Вот так просто, то что мной отвергалось вначале теперь стало частью меня самой.

Дорога занимала чуть более двух часов. Мне нравилось наблюдать в окно как меняют другу друга густые рощи. То березовые, рассеянно разбежавшиеся вдоль железнодорожных путей, то сосновые чуть поодаль дружными кучками жавшиеся друг к другу.

В этом месяце в социальных сетях сплошь всевозможные тренинговые новинки, марафоны и прочая дребедень.

Что толку сходить с ума в одиночку. Суть тренинга заключалась в том, что авторы давали на каждый день новое задание. Задания были расписаны на неделю вперед. Это были самые разные, иногда странные вещи, поездки, встречи с друзьями или, например, лимерики.

Заданием этого дня стал текст на одну букву. Меня это так позабавило, что, угадайте с кем я решила этим поделиться. Вот так необычно я пожелала ему доброго утра.

-Под пушистым полным пнем пряли пряжу поп с попом. А ты говоришь я не развиваюсь. Попробуй писать правду понемногу, перед прогулкой по поляне. Поймешь почему повар поливает плов подливкой.

Настроение стало приподнятым, как это называют — проглотила смешинку. Больше всех людей на свете этот человек мог меня рассмешить. И ответил он, не растерявшись, буквально сразу же.

-Привет, папа. Помнишь после полудня пылающие печи поднебесной полностью перекрывают пустынные, птичьи поля.

Я удивилась и порадовалась. Мне показалось в этих словах что-то романтичное.

-А чего ты сразу выделываешься, а?

-Это вроде как солнце собой закрывает небо

-Художника может обидеть каждый! А ну ка давай на другую букву! Да будет батл. «С»

Я торопилась ответить первой и не менее романтично чем он.

-Сколько слез скатилось серебром с сияющего светила. Сверканием сезонных свежих созвездий, создаются синие, светлые сны. Спустятся, сольются слепым светом свивая сизую сеть сновидений.

Его ответ рассмешил меня до самых колик. Люди странным образом поглядывали на меня, но мне было наплевать.

-Слишком сильное стремление соединить сердца смутило сильного самца своей сверхъестественной силой. Страх слияния сейчас сумасшедшим способом скрывался. Сглотнув слюну, самец смог собраться с силами.

-Значит самец хочет слияния?

Не без лукавства спросила я

-Он не хочет, он боится.

Новый взрыв смеха, на этот раз я не то что смеялась, я ржала как лошадь, представляя, как он тоже смеется до слез.

-Забавный способ развлекаться.

Путешествие мое намечалось в заповедник Царицыно. Конечно, выбрала я его не случайно. Во первых это сплошь густые деревья. Моя лесная стихия, энергия дерева и земли. Парк располагался на красивой холмистой местности, с глубокими оврагами и большими прудами. Уток в это время года было не сосчитать. Они были везде, как на густой, все еще зеленой, траве так и в пруду. Заехать в парк можно было с двух станций. Непосредственно «Царицыно» либо «Орехово» Мне подсказали что входить в парк лучше со станции «Орехово», потом я поняла почему. Вид открывается постепенно, начиная с осеннего леса и вымощенных извилистых, и прямых тропинок, и дорог. Выходя позже на станцию «Царицыно» я тихо радовалась, что зашла с правильной стороны. Мне не хватало глаз чтобы налюбоваться этой красотой. Место поистине волшебное. Чем более уединенное место я находила, тем больше оно мне нравилось. Солнце стояло высоко и ласково играло с деревьями. Переливалось в опавшей листве самыми разными оттенками, от горчично-тыквенного до лимонно-яблочного. Мне казалось я брала его в руки, и они покрывались золотой пыльцой. Если подуть она разлетится по лесу оседая в прожилках дубовой коры.

Пруды уже местами стянулись тонкой корочкой льда, а куда лед еще не добрался, солнце переливалось золотом на черной ряби воды. Я долго смотрела на пруд и вдруг поняла, что с легкостью его переплыву. В детстве я выиграла не один спор. Плавала я медленно, на скорость бы никогда не выиграла. Но была выносливой, поэтому спорила всегда только на расстояние. Мне стало интересно как человек чувствует себя в ледяной воде, может ли он плыть, как долго может там находиться. Я подошла к самому краю мостика, меня манила эта чернота, хотелось упасть в нее, позволить себе тонуть. Стоп. Стряхнув бред, я продолжила прогулку. Обойдя холм и спустившись в овраг, я долго шла вдоль воды, переглядываясь с ней, как будто мы болтали как давние подружки и она знала, что у меня болит. Площадь заповедника занимала по моим не точным сведениям более 100 га. Дойдя вдоль прудов до небольшого кирпичного строения, я снова стала подниматься вверх. Старинная архитектура — это еще одна моя любовь. Хотя дом это не живое, ни лес, ни дерево, но в строения тоже вложены человеческие души. Истории таких сказочных построек несут в себе чьи-то жизни и судьбы. Во дворцах Царицыно тоже своя история.

Москва. Много говорить о ней нет смысла. Мне кажется уже столько сказано, что я не внесу ничего нового, а стану лишь чужим повторением. Я не знаю сколько людей живет в Москве, сколько там приезжих и туристов. Но я знаю одно. Я видела сотни лиц в минуту. В лицах людей я видела кого угодно, все на кого-то похожи. Но ни разу, ни разу, из чертовых, бесконечных сотен людей мне не попалось его лицо. Я неустанно всматривалась в толпы, в густые, черные бороды и худощавые лица. Ни разу ни в профиль, ни со спины, ни в одном прохожем я не узнала его. Случайности. Да, я боялась, но с тем же диким страхом я желала его увидеть. Хотя бы издали, спускающегося в метро или гуляющего по парку, на соседней дорожке. Пусть не один, пусть обнимает другую, пусть смеется рядом с ней ласковым, заразительным смехом. Просто увидеть, хотя бы на мгновение. Всей душой я верила, что случай обязан нас свести. Пока до меня не дошло что я сама все испортила. В этот день он остался дома, потому что знал, что где-то по улицам буду бродить я. Он не хотел причинять мне боль. Как всегда, позаботился, и как всегда решил все за меня.

Я могла уехать на последней электричке. Блуждая по городу и продолжая надеяться. Но когда поняла, что вмешалась в этот единственный, нелепый случай, я перестала ждать. Ждать чуда и надеяться. Мне стало так отвратительно тошно. Я точно знала что буду делать через два часа…

Едва соскочив с платформы я бросилась в ближайший супермаркет. Люди с недоумением смотрели на курящую женщину открывающую на улице бутылку шампанского. Вот и все развитие. Все чего я достигла сгинуло в одном тошнотворном поступке. Снова я тварь. Такая какую он меня подобрал. Злобная улыбка медленно расползлась по лицу. Снова он победил в этой бессловесной борьбе. Это была битва двух душ, двух наших энергий. Он прав, я слабее. Сильный и невыносимый, до чего же сильный и недосягаемый. Справедливый, непреклонный и всегда прав. Я понимала сейчас одно, где бы он ни был и кому бы ни принадлежал, его слово всегда будет для меня последним словом, я признала в нем отца и господина, его слово будет тем чему внимает моя душа. Это любовь топором застряла между лопаток. Не так, не правильно, но вовремя. Может в этом и была вся суть. Жизнь хотела научить меня любить, а как иначе если не отнять. Как я отнимала свою любовь.

 

Глава 5

Знаете, как я поняла, что он больше меня не любит? Когда он перестал меня защищать. Странное чувство, он столько раз говорил «не люблю» а теперь все стало ясно без слов. Я почувствовала, что его энергия заперта от меня. Теперь он желал защищать кого-то другого. Сначала понимание этого обрушилось неожиданно, заставляя плечи легонько вздрагивать от обидных рыданий. А потом навалилась усталость и глубокая темная пустота. Я забылась не долгим, но крепким сном, без звезд и сновидений, без тревог и печали, глухим, беззвучным сном.

Накануне выдались долгие, мучительные сутки. Работа в ночном клубе длилась до шести утра. Когда в половину седьмого я открыла двери подъезда, меня поджидал неприятный сюрприз. Изрядно выпивший призрак из прошлого. Я мгновенно рванула назад, еще не соображая куда бежать, как меня уже за шиворот оттаскивали обратно. Нет смысла описывать подробности. Это был напряженный, пьяный, бессмысленный разговор. Напряжение, скопившееся внутри за сутки с истерическими слезами и кулаками, вырвалось наружу. Я била этого алкаша пока рукам не стало жутко больно. В конце концов я опустилась на бетонные ступени и прислонившись к стене тихо плакала.

Тогда-то я и подумала, что больше некому меня защитить. Дрожа от холода я уже знала, чем для меня обернутся это промозглое утро.

Уже к вечеру, снова работая в клубе я ощутила странное тепло разливавшееся по телу — предвестник жара. Кисти рук ужасно болели и были покрыты синяками. Таскать подносы с едой и напитками было невыносимо больно. Вот и все, подумала я, сама по себе, и сама за себя. Никто не укроет теплым одеялом и не заварит «фервекс», не сходит в аптеку и не будет каждые пол часа трогать лоб, не сошла ли температура. К полуночи мысли стали совсем путаться. В висках шумела кровь, и тело пробивал мерзкий озноб. Дотянуть до утра, а там дом, постель, сон. Но до утра еще несколько часов, а вечеринка в самом разгаре. Пройти сквозь танцующую толпу с полным подносом напитков становилось почти невозможным.

Главный зал — он же танцпол располагался сразу на входе. Черно белые стены с газетным орнаментом и кремовые диваны по периметру. За ним следовал красный зал с плотными портьерами у каждого столика, с удобными, красными диванами и турецкими подушками. Справа из центра зала проходила дверь в две просторных бильярдных. И в самом конце еще одна дверь в зал с кальянами. В общей сложности насчитывалось около 20 столиков, не считая барной стойки, где в выходные дни не было свободного места. Танцпол одновременно мог вместить почти 50 человек. Это не культурная вечеринка или банкет, сюда приходили люди чтобы просто надраться и кого ни будь «подцепить»

Когда выходишь на улицу после всего этого угара кальяна, алкоголя и дико орущей музыки, это как новое рождение, переход в иное измерение. Чтобы работать в таком месте нужно уметь переключаться, или даже больше, отключать все что только можно. На работе мое лицо ничего не выражало. Я не приветлива не груба. Такое состояние я называю «вопрос-ответ». Получить заказ — принести заказ. Этот режим ограждал меня от пьяных приставаний. Любой пьяница, встретив непроницаемый взгляд, отворачивался, передумав что-либо говорить. Дотянуть до утра, а там на улице дождь или снег, или просто ветер. Просто обычная жизнь. Я с тоской вдыхала и не могла надышаться, хотелось идти в лес и дышать полной грудью, но дрожащие ноги едва были способны донести меня домой.

Еще рано судить то ли стало переломным моментом. Но что-то важное в случившемся все же было. Он умел появиться неожиданно, вспарывая грудную клетку. Намечалась свадьба его брата и он пожелал увидеться со мной, все равно приезжал в мой город, почему бы и нет. Сперва горел энтузиазмом, как будто соскучился. Но за день до назначенной даты, я что-то почувствовала, как это у нас бывало. Я решила уточнить, ничего ли не изменилось в его планах

-Я не могу, у меня теперь есть девушка.

Ну что ж, вполне ожидаемые слова и человеку со стороны ничего в них не разглядеть. Но для меня это была надежда, большая или маленькая, я не знаю. Моя маленькая радость во всем том мраке каким я себя окутала. Все что копилось во мне долгие недели, тоска, тяжелая работа, усталость, боль — все вылилось в очередных безумных слезах. Это был разрыв, не желающий останавливаться, меня уносило потоками во тьму, накрывало паническим страхом, и я стала задыхаться. Я снова сделала это, левая нога и рука быль сплошь покрыты шрамами, они все были разного цвета, какие-то уже побелели, какие-то стали розовыми, были темные, еще совсем свежие и вот новая рана. Только так я могла остановиться. Ничего, никакие доводы рассудка не могли заставить меня заткнуться и прекратить истерику. Я могла рыдать несколько часов подряд и слезы брались неизвестно откуда и текли по щекам. Один порез и сразу легче. В глазах ясно в душе пусто. Тихо и спокойно. Кровь свернулась быстро, я не стала перевязывать рану и забылась глубоким черным сном.

Следующий день был туманный, как будто все еще в полусне. Не было важных дел, выходной и я ничем не занималась. Пила кофе, курила, ни о чем не думала. К шести часам я погасила свет и снова легла спать. Я не хотела шевелиться и не написала ему ни слова. Я просто переживала свое очередное опустошение. Насмешкою ли моей конченой судьбы или чем, я не знаю, но он снова написал. То как я ждала этого сутки назад и что я чувствовала сейчас, между этим пролегла черная дыра, глубокая как сам космос. Я ощущала родной запах, слышала любимый голос, прикасалась к такому знакомому, нежному телу, но все это не вызывало больше ни радости, ни восторга. В каждом движении скрывалась боль и опустошение. Мне казалось это милостыня, ты хотела — на, получай пока дают. Я почти все время молчала. Нет, это конечно был дикий, безудержный секс двух голодных людей. Мы знали кто из нас что любит и как доставить наивысшее наслаждение. Технически это было великолепно. И он был нежен и шептал «маленькая моя», «моя девочка». Но я понимала, что ни в одном этом жесте, ласковом слове, больше нет ни капли души, его души. А моя, моя вчера вытекла наружу, со слезами и кровью, сгинула во мраке вчерашнего дня, нет ее больше. Это расплата, такова цена за грехи, за предательство. Я не просила остаться, все просьбы остались во вчера. Никаких долгих прощаний, я даже не встала с постели чтобы закрыть дверь, так и осталась лежать со стеклянными глазами, «недотруп», «недочеловек» .

Следующие недели мне было все еще больно и тяжело. Но каким-то чудесным образом я научилась не надолго блокировать боль. У меня появилась цель, низкая, но верная. Я знала, что есть нечто, что поможет мне скорее переболеть и отпустить. Люди связываются эмоционально и физически. Я знала, что мне нужно переступить порог физической близости. Найти мужчину, с которым я смогу просто спать. Это была последняя нить, которую я должна разорвать, нить связавшая наши тела. Когда я ее оборву, это будет означать что я могу двигаться дальше. Мне стало все равно каким будет этот человек и как выглядит мой поступок. Я точно знала, что он всем своим существом осуждает такое поведение, но в этом и таилась вся суть моей борьбы. Перестать слушать его голос внутри меня. Даже будь он сто раз прав. Он больше не моя правда, как и не моя радость и не моя душа. Я боялась только одного, что, переступив через себя однажды, после всего чему он меня научил, я не смогу остановиться, что дикая боль взорвется ненавистью к самой себе и мужчины станут победами. Над самой собой, над ним, над страхами, как доказательство, «вот смотри, я смогла, ты не последний и не единственный». Противно и тошно от самой себя, от собственных уродливых мыслей.

 

Глава 6

Декабрь, снег, почти полгода. Все знают про пять стадий принятия неизбежного. Отрицание, злость, торг, депрессия, принятие. Я только что осознала, что за пять месяцев дошла до четвертой. Конечно, не обязательно что они идут по порядку или что я не вернусь к первым, но я просто почувствовала, что процесс запущен и что-то несомненно происходит. До этого дня мне вообще трудно было осознать все что сложилось вокруг меня. Мне стало интересно наблюдать за собой как бы со стороны. Анализировать, вспоминать, представлять, что будет дальше.

Я пытаюсь окружить себя новыми людьми. Сначала я искала его, сравнивала, находила похожие мысли, цеплялась. Сейчас просто наблюдаю и открываю новых людей и ничего от них не жду. Нет ожидания любви, заботы, нет ожиданий схожести, нет ожиданий поступков. Просто течение времени, людей, событий. Это очень особенное чувство, когда ты всего лишь наблюдатель. Когда ничего не в силах изменить. Нет, можешь конечно, все что угодно можешь кроме того, что сейчас, в эту минуту кажется единственно важным в жизни. Это такое чувство, когда ты наконец понял, но так понял, что это осознание так и звучит выстрелом в твоей голове.

Есть такая рок опера, полюбившаяся мне еще с детства, мне было 15 или около того. Я на всю жизнь запомнила, когда Караченцову переводили слова возлюбленной и он вдруг закричал: «Не надо, я понял». Это было то самое, неотвратимое «понял». Именно эти слова так и звучат в моей голове, диким, истеричным рычанием.

Когда силишься что-то забыть, но никак не удается. Кажется, что это вросло тебе прямо под кожу и будет преследовать тебя до самой смерти куда бы ты ни шел. Чтобы понять, как работает память есть один отличный способ. Нужно просто вспомнить то что ты уже забыл. Но не так забыл, что не можешь вспомнить слова, а как забывают то что есть в памяти, но больше не в состоянии причинить тебе боль. Так я вспомнила свою первую горечь. То самое опустошение, лишающее рассудка. Моя первая измена.

Это случилось 13 лет назад. И я любила того мужчину много мучительных лет. Сначала это были долгие разговоры по ночам. Потом я ощутила его грусть и одиночество, взяла на себя печаль его сердца. Это то, от чего я не могу отучиться и по сей день. Жалость, сочувствие, желание облегчить человеку душу, разделить его боль и одиночество. Когда вместе с душой он получил и мое тело, все пошло не так как я на это надеялась. Все перевернулось с ног на голову. Это был первый удар, первое разочарование, первая боль и последовавшие за этим мучительные угрызения совести и ненависть. К себе, к нему, к миру. Хотя прошло уже столько лет, я до этих проклятых пор помню его слова. «Ты просто кусок мяса, мне кроме этого ничего от тебя не нужно. Ты романтическая тварь» Говоря, что я забыла все это, я только хочу сказать, что это больше не причиняет мне боль, не имеет никакого воздействия, но я хорошо помню что я чувствовала тогда. Шло время, я ходила за ним как тень. Я знала единственный верный способ его удержать — мое тело. Маленького роста, чуть больше полтора метра, хорошего сложения, гранатовые кудрявые волосы ниже лопаток и милое лицо с большими серыми глазами. Надо сказать, что в то время я не знала своей красоты, я была сплошь одним огромным комплексом неполноценности, душевной и физической.

Он был мне нужен, но не физически. В свои 18 лет я не умела еще наслаждаться близостью и понимать ее. Вокруг стандарты, черное и белое, а тут он, со своим идиотским взглядом на мир и глупыми шутками. Я нуждалась в его смехе и глупостях, в его ночных бреднях и бесконечных спорах. Мы никогда не лежали, обнявшись и не держались за руки. Я не получала от него нежности. Просто мне было приятно, когда он рядом. Я ждала и очень, очень долго надеялась, что, когда ни будь он меня полюбит. Я помню, как медленно превращалась в ничтожество. Как переставала любить все что из себя представляла, как ко мне пришло понимание что меня невозможно любить, до того я глупа и нелепа. Но все равно тянулась к нему. Я ждала что он полюбит меня, и он полюбил, спустя пять, шесть или семь лет, я уже не помню. Но я ничего не почувствовала! Не было радости или облегчения, или ощущения что я получила что-то долгожданное. Связь осталась, но для меня стала скорее просто привычкой или возможно даже жалостью к нему, я уже не помню этого в точности. Немного позднее я снова это сделала. Изменила ему. Четыре дня на азовском побережье с самым романтичным поэтом на свете. Он посвятил мне самые нежные стихи. Некоторые строки я помню до сих пор. Это был просто роман, без каких-то надежд. Какое-то освобождение души от тесных, многолетних оков. Я почувствовала, что нить разорвана. Но связь по-прежнему оставалась, с тех пор она стала меня сильно тяготить, но я боялась причинять людям боль. Я не могла его оставить.

Жизнь сложилась так что нас перебросило в другую страну. Я была так уязвима, как только может быть женщина потерявшая дом. Тогда это и случилось. Он влюбился и оставил меня. Это больно ранило. Он не был нужен мне как мужчина, но как человек, с которым связано десять лет жизни, как человек видевший мое превращение из девушки в женщину. Его отъезд больно ранил меня, так больно что я наконец то не смогла его простить. Он вернулся отвергнутым очень скоро, но между нами уже пролегла пропасть, не существовала более сил способных удержать меня рядом. Было все, угрозы, шантаж, истерики, драки, но я больше не чувствовала его боль. Она отскакивала от меня как мяч от стены. Мне не было его жаль, мне было жаль себя. Мне было жаль себя и десяти лет жизни, и выжженной души. Души ничтожества, никем другим я себя представить не могла. Десяти лет, черт, десяти долбанных лет моей жизни, ушедших в пустоту!

А потом я встретила ЕГО. Того кого сейчас силюсь забыть. Того, кто спас меня и стал моей погибелью. Человека, который заставил меня поверить в то что я лучше.

Он брал меня за руку, гладил волосы и говорил: «ты красивая, тыковка». Я никогда не забуду это имя. Я была его тыковкой, уверенна что никто и никогда так не называл любимую девушку.

Он брал меня за руку и вел через темный лес, выводил к костру, огнем снимал с меня страхи, отгонял зверя, сам был диким зверем если приходилось. Он брал меня за руку и тащил из болота, мы шли по густому мху сквозь камыши и выходили к чистой воде. Он раздевал меня и смывал с меня грязь, смывал недоверие, вытирал слезы губами и повторял» ты красивая, ты такая красивая, тыковка». Если разбитой и голой мне случалось спать на сырой земле, он ложился рядом, таким же обнаженным, согревал меня, я спиной чувствовала его прохладный оберег одолень травы. Он прижимал его ко мне, передавая часть своей силы. Теперь и у меня такой же висит на шее.

Он брал меня за руку и тащил в горы. Тогда я начинала противиться. Я дитя леса, глухих ночей и хрустящего костра. Высь мне была невыносимой. Он крепко держал и поднимал меня выше, меня корёжило, и я начинала кусаться. Тогда он отпускал, и я кубарем катилась вниз. Он бежал за мной следом, но осторожно, чтобы не упасть. Бежал, подхватывал, ругал, целовал и вел дальше. Иногда он оставался в моем лесу, у костра. Он знал, как лечит меня огонь и ночь. Что ночью я ничего не боюсь. А потом снова высь. Кусаю губы, возьмусь покрепче и твердо шагаю следом за ним. Иду, спотыкаюсь, снова падаю. Я знала, что однажды это случится, что однажды я упаду и он не пойдет за мной. Больше не возьмет за руку, знала, что когда-то он пойдет дальше один, а я вернусь в лес. И я вернулась. Я знала, что больше он не обернется.

 

Глава 7

Нет ничего хуже, чем поступки, продиктованные страхом. Мне протягивали соломинки, и я за них хваталась двумя руками, знала, что сломаются, но все равно раскрывала душу, распахивала нутро, позволяя заползать пальцами под кожу, гладить вены, высасывать кровь из сосудов. Бережно вытирала им окровавленные губы, внимательно заглядывала им в рот. Они говорили бледность мне к лицу, как и глаза полные печали. А мне было все равно кого любить. Я называла уже любовью все на свете, без разбора. Любую нежность, любую ласку. Больше не было поиска чего-то особенного. Я готова была покоряться всем и каждому кто олицетворял собою хоть какое-то подобие мужества. Мне было все равно кого любить, и я любила всех подряд.

Я стала бездомной кошкой, жмущейся к ногам прохожих, в каждом готовая признать своего хозяина. Ждущая ласкового взгляда и пальцев, запущенных в шерстку. Бездомную кошку хочется приласкать, но не хочется забрать домой. Никогда не знаешь с чем имеешь дело. Может лишай, может блохи или другие какие заморочки. Бездомные кошки полны грязных тайн.

Открываю тетрадь на случайной странице и желудок сводит комом вызывая приступ тошноты и паники. Снова.

У меня было «до» и «после», а между ними что-то краткое, подобное мгновению, и в это самое мгновение каким-то непостижимым образом смогла вместиться целая вселенная.

В маленьком городе где я живу прошлое будет преследовать меня всегда. Сегодня просто роскошный зимний вечер, как раз для неспешной прогулки. Пушистый густой снег крупными хлопьями медленно падает на плечи.

Через дорогу от моей работы есть тихое, с виду уютное кафе, но я знаю его жизнь изнутри. Ничего нельзя избегать бесконечно, рано или поздно придется столкнуться с чем-то неприятным. Целый год я работала в этом кафе пока он не забрал меня. Сегодня я решила побаловать себя ролами. Это значит встретить людей — свидетелей нашей любви.

Войдя я сразу посмотрела на черный столик слева в самом углу зала. Я помню, как в первую нашу зиму он привел меня туда, я помню, что ела малиновый чизкейк и пила зеленый чай. Я помню, как он барабанил пальцами по своим ногам и улыбался своей обворожительной улыбкой, сводившей с ума девушек. Я помню, я все помню.

Первым вопросом было как у НАС дела. А нет больше нас, говорю с улыбкой. У меня все чудесно, работа, жизнь, собственное жилье, хотя и комнатка в общежитии приобретенная неделю назад. Продержаться 15 минут и достойно уйти. Выхожу, долго курю. Старательно забытый образ снова стоит перед глазами. Первая зима без него. Две с ним и первая без. Я вдруг ощутила, что он везде оставил свой след. Не было в городе места где мы не бывали с ним. Я помню, как мы обнимались в первую зиму за школой в центре города, как сидели на лавочке напротив кинотеатра, каждое кафе, в котором пили зеленый чай, лес и беговые дорожки за школой. Все в этом городе пахнет прикосновением его рук. Как будто он превратился в туман и покрыл землю по которой я хожу.

Я и не знала, как отвратительно может звучать тишина.

Когда всю сознательную жизнь тебя окружают люди, странно оставаться одной вечерами. Правильное одиночество на мой взгляд — это очищение. Знаете, когда Габриэль Гарсиа Маркес писал свои «сто лет одиночества» он добровольно оградил себя от общества. Это одиночество для чистоты мысли. Правильное одиночество — это осознание себя в жизни, хороших и плохих поступков. Мое одиночество привело меня к одному единственному чувству, это чувство вины.

Особенно мне это чувство запомнилось перед моей матерью. Я была пятым ребенком в семье из десяти. Я знаю, что ей было тяжело. Если она плакала, мое сердце раздирали сотни противоречий. Мне казалось, что это я всему виной. Не достаточно умная, не послушная, строптивая. Личные желания всегда вменялись в вину, речи не могло быть о том, чтобы их высказать. Только тайны, только ложь с самого детства. Я считала, что это ложь во благо, чтобы никому не было больно. Помню, как в восьмом классе я захотела попробовать сигареты, курили все, даже самые приличные девочки-отличницы. Я курила два месяца, куртку носила одну на двоих со старшей курящей сестрой. Меня так и не заподозрили. Курить мне не нравилось и очень хотелось, признаться. Но животный страх будто засыпал мне глотку песком. Я не могла спокойно ни есть ни спать. И как ни странно это было одно из не многих признаний за которые мне не влетело. Мы сидели на улице у ненавистного мне дома, дома моего детства. Было уже поздно и я уже не помню почему мы не спали, но видимо так сошлись мои звезды. Она обняла меня и сказала, что не скажет об этом отцу, а я обещала никогда этого не делать. Прошло 18 лет, а я курю. Она сдержала обещание, а я нет. Я снова ее подвела.

Мое превращение в нечто лучшее остановилось и повернуло назад. Я знала, что теряю свою защиту и женскую, и жизненную энергию, но мне было все равно. Я всегда знала, что я слабее. Это он заставил меня поверить в нечто лучшее. А нет лучшего. Нет его. Это все равно что слепому внушать что он видит море, и он будет его видеть пока действует внушение. Но эйфория пройдет и сознание снова накроет тьма. И вот эта самая тьма, она станет сильнее прежней. Это расплата за доверие. Мы верим словам, верим, что в чужих глазах мы другие. А мы просто такие какие есть.

Но я хотела этого моря, я хотела верить и видеть лучшее. Я чувствовала соленый вкус на губах. Он обнимал меня и нес в воду. Положит на берегу и волны лижут мне ноги, до самых бедер. Сам сядет рядышком и гладит волосы. Зовет чаек, бросает крошки, иногда барабанит пальцами в такт волнам или какой-то музыке у себя в голове. Я заходила в него по пояс, окуналась с головой, захлебывалась и бежала в лес вдоль берега, пряталась, сушила непослушные волосы. Он брал меня за руку и вел обратно, босиком по песку. Говорил мне «не бойся, я с тобой, я тебя поведу и выведу из любого леса, только следуй за мной, не отпускай руки» Но я же дикая, меня удержать невозможно, если только цепями к дереву, чтобы я приросла к нему спиной, вросла в кору и руки сделались ветвями, а пальцы листьями. И ничто бы уже нас не разлучило. Вместе в любой стихии, будет рвать ветер, но не осилит, потому что я его кожа.

Чего я хотела в данную минуту так это просто пережить зиму. Пережить эту зиму с поцелуями и не важно любила бы я или нет. Не человека на всю жизнь и не рождественского чуда, а просто теплые мужские объятия, пусть даже сотканные из вранья. Три месяца теплой и сладкой лжи, а дальше весна, дальше ничего не страшно. Жизнь, она будет сквозить со всех щелей и мне обязательно повезет влюбиться, а если нет, это тоже не страшно, я боялась одних только зим. Я перестала его ждать, перестала писать и ждать писем. Время потекло совершенно в другом направлении, меняя и корёжа меня, смывая с меня его учения, его истину, идеалы которыми я хотела жить, все утекало в реку, куда-то вдаль, дальше чем можно увидеть, я знала, что не забуду этого, но и не удержу. Не потому что не хочу, нет, потому что это было олицетворением моей любви. Я боялась случайного вторжения, что на ровной глади воды вдруг вспыхнет лезвие его света вспарывая водную гладь как брюхо киту. Боялась нескольких слов зажженных с экрана телефона и молилась чтобы никогда их не увидеть. Мое мерное убогое спокойствие, желание отдаться в руки другого мужчины, все могло рухнуть в одной яркой полоске света, мой новый никчемный мирок...

 

Глава 8

Такие люди попадаются редко. Наше привычное ежедневное общение скрыто толстым слоем фальши и вранья, и вот когда за твоим смехом человек способен разглядеть что-то большее это почему-то ужасно пугает. Ты говоришь банальную фразу вроде тех с которых начинается утро, а в ответ тебе шпиль в сердце, типа того» от чего у тебя такая тоска в глазах будто ты сейчас заплачешь». И ты такой давишься утренним бутербродом и понимаешь, что эти самые слезы сейчас прорвутся фонтаном. И не важно, что время совсем неподходящее, скажем в метро или у кассовой стойки где на тебя смотрит десяток стеклянных глаз и фарфоровых лиц. И почему-то этого человека до жути начинаешь ненавидеть. Какого черта спрашивается ты влез в мои внутренности. Ты может дверью ошибся? Сразу чувствуешь себя такой уязвимой и не защищенной. Будто тебя раздели догола прямо посреди площади и разглядывают все неровности. Вот тут складочка жира, а там шрамы, и вон там тоже, господи да она вся в гадких отметинах. И стоишь, потерявшись во времени и глубоко зажмурив глаза. Проваливаешься в темноту и думаешь, хотя бы больше никто не смотрел, идешь домой, влезешь под одеяло и живешь в нем три дня, пока не затянется свежая рана, а потом думаешь, может не стоило ненавидеть, может хочет достать твою боль с самого самого дна, поверить? Как один зверь лижет раны другого зверя, устраивает ему ночлег, приносит пропитание, тащит в зубах какие-то ошметки, прикрыть, защитить, выстроить стену или шалаш, спрятать от случайного снега или дождя, или от хищника. Но люди не звери, все им игры, тут поддеть, там кольнуть, может прикрыть немного, создать иллюзию, а то и вовсе никак, покажет, что да, знаю, тебе больно, разведет руками и пройдет мимо, это жизнь, детка, всего лишь жизнь. Когда мне попадались такие люди я шарахалась. Я именно этого и искала, но почему-то бежала со всех ног прочь, подальше от правды.

Со мной стали происходить странные вещи, так мне казалось. Я просыпалась и чувствовала, как меня переполняет нежность. Как она сочится сквозь кожу и сводит пальцы вызывая непреодолимое желание прикасаться. Мне хотелось запустить руки в густые волосы, прикасаться к губам, проводить языком по ключице. Мне было некого любить и все эти желания брались из ниоткуда, это стало такой же потребностью как еда и сон.

Мне хотелось позвать кого-то в свою жизнь и подарить ему все это, подарить миллион нежных прикосновений. Ласковых как луч весеннего солнца и мягких как тончайший шелк. Но потом я вдруг поняла, никого не зовите в свою жизнь. Кто нужен войдет бесшумно, тихонько прикрыв дверь и непременно босиком, чтобы не оставить следов от ботинок. Он первым делом войдет на кухню и не станет спрашивать где чай. Он не станет развешивать шторы и нарушать покой. Пока вы еще спите он включит любимую музыку, еле слышно. Он как ваше второе «Я» будет опережать желания и тогда вы поймете, как тихо звучит счастье.

Я включила Guenter Haas Tales of a Broken Planet и стала ждать. Желание нежности меня не покинуло, нет, но от чего- то больше не хотелось плакать.

Настроение менялось слишком часто. Сегодня я решила, что живу дальше, а уже завтра боль снова разливается по телу, это то с чем я не могла справиться, как я не старалась мне ничего не удавалось с этим поделать.

Это было невыносимое воспаление. Я почувствовала, как он наполнил мои легкие и начала кашлять. Я отхаркивала кусочки его плоти, но никак не могла выплюнуть, они снова и снова размножались внутри меня как вирус.

Я снова была там, в городе страха. Чертова Москва. Я знала, что в этот день он на работе в сутках. Я всегда знала, как он работает, вот уже несколько месяцев как я считала его смены. И все же тревога меня не отпускала, я достигла уровня «паника», как только сошла на Киевском вокзале. Синяя ветка метро, цель «Горбушкин дворик» и покупка нового телефона. Туда и обратно, не глядя по сторонам. Мне даже не нужно было его видеть, я ощущала его в воздухе, с каплями зимнего дождя. Мне до смерти хотелось курить, но головная боль была настолько одуряющей что я не могла себе этого позволить. Все произошло быстро. Добралась, купила, еду обратно. Один воздух знал, чего мне стоили эти несколько часов. Я выдыхала миллионы нервных импульсов, извергая в атмосферу тонны беззвучного страха. Этот день сегодня закончится. Просто подождать. Больно значит надо ехать снова, и снова, и снова, и снова, пока страх не превратится в безразличие. В аптечке теперь «тералиджен», в случае нового приступа паники это поможет добраться домой.

 

Глава 9

Прикосновение его слов всегда звучало как тонкое лезвие по горлу, разрезая нежную кожу и растекаясь теплом в груди. Я хотела услышать «Киса, не плачь» и тут же разразиться самыми горьким рыданиями. Но экран телефона молчал и слезы пришлось запечатать в душе.

«Когда ты решишь прочесть эту книгу, выбери хороший день. Не читай её кусками или отрывками, пей её, словно это твой любимый зелёный чай. Найди для этого тихое, уютное место, выключи телефон и побудь со мной. В самый последний раз. Прикасайся к моим страницам, загибай главы, делай отметки, если захочется — плачь, но прочти меня сверху до низу. Это изнанка моей души. Читай меня медленно и вдумчиво, смейся, сходи с ума. Прости меня, в этом чтиве. С любовью, Тыковка.»

Наступило утро. Я проснулась на дне океана, медузы больно жгли мои руки. Я чувствовала вибрации Эльмана Зайналова с песней «мой океан». Где-то глубоко, глубже песчаного дна они разносились волнами и казалось, что все тело от этого пробирает дрожь. Передо мной лежал открытый ноутбук и на экране мутно горели буквы. Когда я пальцами коснулась экрана, буквы будто отклеились, как переводка и медленно поплыли ко мне. Они плыли мне в лицо, раскаленные словно лава, они приклеивались ко мне пока не застелили все лицо оставив одни зрачки.

Экран погас и в мутном отражении стекла я увидела его лицо, черные буквы вылепили мне его бороду и брови, облепили голову его волосами. Он смотрел на меня или я на него я уже не знала. Этот предрассветный бред вызвал у меня новый приступ тошноты, и я медленно побрела на кухню, стараясь не смотреть в зеркало. Он заполнил мои глаза как линзы и куда бы я ни смотрела я везде видела его, всё видела сквозь него. Как будто меня преследовала его душа. Контрольная сигарета и кофе, чтобы окончательно прогнать видения.

Ночь 31 декабря 2017 года. Я так боялась его вторжения, несколько глупых слов поздравлений что решила выключить телефон. Если это случится, то пусть лучше завтра. В полночь я выпила два бокала шампанского, послушала обращение президента к нам, простым смертным и легла спать. Спала я крепко, все же это единственный плюс алкоголя -крепкий сон.

Утро. Ни звонка ни сообщения ни одной буковки. Мне должно было стать легче, но я была разочарована. Нельзя же так громко забывать людей. Мне казалось, что это высшая мера отчуждения. Я была уверенна что в этот раз переход в следующий год значит для него что- то большее. Нам обоим было что оставить в прошлом и с чего начать будущее. Но я упорно отказывалась это делать. Я делала все чтобы жить дальше, но моя душа мне противилась. Меня до сих пор больно ранит молчание и в эту ночь острее острого, я была бесконечно брошенной и бесконечно одинокой.

Мы полетели в космос, и он открыл мне волшебный мир. Он подарил мне россыпи звёзд и планеты. Открыл то что скрыто от человеческих глаз, заставил видеть дальше больше ярче. Потом ничего, я одна в скафандре, в холодном чёрном космосе. В голове слова «тебя обязательно кто-то подберет, ты отличный космонавт и знаешь здесь часто пролетают космические корабли, и ты обязательно кому-то понравишься». Я неслась в огромной чёрной пустоте своего холодного одиночества. Я звала его, мне казалось я звала его так громко что это слышали космические фотоны. Они впитывали мои крики и несли к нему, но он больше не откликался.

Он стал моей силой и слабость, моей болью и моей победой, моим падением и возрождением. Я сравнивала его с горой, камнем, скалой, но сегодня… Сегодня это был кит. В моем понимании это тишина и могущество одновременно. Он поглотил меня, а потом выплюнув на берег подарил вторую жизнь. Только мне больше не хотелось жить. Вот так я выбрала свое первое тату, кит на левой руке. Он тянулся от самого запястья по внутренней стороне руки, в синих и фиолетовых брызгах, вместо хвоста расползались ветви деревьев, загибаясь кругом в бледную луну, почти на самом сгибе локтя.

Люблю курить на свежем воздухе, особенно зимой, в минус надцать, когда щиплет в носу морозом и обжигает гортань. Тогда не чувствуешь яда, скользящего в лёгких. Пачка на исходе. Я все также боялась и всё также кричала. Что-то внутри так сильно замкнуло что я сама едва не оглохла от собственных криков, я высвободила всю свою женскую энергию, в последний раз мне нужно было до него докричаться. На утро мои руки так дрожали что я думала разобью свой новенький «xiaomi» об асфальт.

 

Глава 10

- Уж извини что тревожу, но ты сама меня будишь первая, очень громко. Звучишь в моей голове, почему? Сбежала? А кричала что не боишься.

-Надеялась ты не услышишь. Думала и сама кричать перестану, но душа рвется. Мне говорили, что полгода — это большой срок и я забуду тебя. А другие говорят нужно ещё два раза по столько же. А третьи что это не пройдёт никогда если настоящее. Прости меня за эти крики

-Как можно надеяться не услышать, надеясь что услышу? Ничего страшного, Аня. Всё хорошо.

-Это парадокс, я знаю что звала и хотела ответа, просто думала не ответишь.

-Ты думала или хотела чтобы я не отвечал?

-Если бы хотела, я бы кричала тише.

-Ты не умеешь тихо.

 -Или у меня хороший слух.

 -Я и раньше кричала но ты молчал

-Молчал не значит не слышал. Я тоже хотел с тобой поговорить хотя бы. Но не хотел делать тебе больнее.

Я потерялась на сутки… не знала, что сказать и о чем молчать… Душа казалась опустошенной.

-Все? решила больше не писать?

-Да, не могу, мне больно.

-Хорошо. Пора мне тебя отпустить всё же и перестать мучить в конце концов, даже просто мелькая в интернете. Всего доброго, Аня. И помни, дорога ввысь открыта каждому. Прости что потревожил и не плачь из-за меня, я больше не напишу тебе. Но ты всегда можешь позвонить если что-то случится. Не пиши ничего.

-Не честно говорить, что ты меня не отпустил. Мы оба знаем, что это я тебя держу, но речь не об этом. Я звала тебя, чтобы задать один единственный вопрос, но у меня так и не хватило духу. Мне тебя не ждать? Никогда? Ни весной ни летом, ни следующей зимой ни в следующей жизни?

-Я думаю над этим вопросом с момента как узнал про измену, Аня. Он постоянно крутится в моей голове чем бы я ни занимался. Ты даже не представляешь, что я чувствую с тех пор.

-Ты говорил, что стал камнем и не любишь меня больше, ты столько раз твердил это что я поверила. Я поверила, что меня больше нет для тебя! Я каждый гребаный день умирала!

-Зачем ты спрашиваешь тогда, если ты поверила.

-Потому что душа моя не хочет это принимать. Разум верит, а душа нет. Разве я могу с ней что-то сделать? Я убиваю ее каждый день, но она хочет жить. Она больна и ранена, но жива.

-Я не знаю Аня что тебе ответить, я так устал от всего, от этой жизни никчемной устал, от любви своей бесполезной, от чувств, которые приносят лишь боль в итоге… Кому верить в этом мире? Я каждый день хочу просто умереть, я изжившая ошибка…

-Я тоже ошибка, ошибка жизни.

- Ну вот что мне тебе сказать? Я слишком закрылся от тебя. Чувства к тебе лежат в сейфе, далеко, далеко. И потихоньку умирают.

-У меня нет сил их вытащить, к сожалению я слишком устала и мне слишком больно.

-И у тебя не будет сил меня любить как я хочу и у меня не будет сил тянуть все заново.

-Просто если вдруг ты решишь меня любить я подожду еще немного.

-Немного?

-Никто не может ждать вечно.

-Я не хочу тебя держать, не жди меня, я умер и больше не буду жить.

-Зачем тогда эти слова? Господи, зачем все это?

-Можешь считать меня уродом, но мне было нужно себя проверить.

-Проверил и почувствовал, что не любишь? Ты нормальный?

-Почувствовал, что чувствую, но я не хочу давать тебе ложную надежду и мучить неизвестностью. Любовь это не мое. В общем Ань, не жди меня, не люби меня, я уже не буду любить больше никого. Перестань мучиться.

-Ты меня не любишь?

-Честно? Глубоко в душе все еще люблю. но я спрятал свою любовь и не выпущу это наружу.

- Я всегда буду тебя любить

-Не всегда, надоест тебе меня ждать и ты перестанешь это делать. Не думай обо мне уже. Я твоя боль. Живи.

-Просто знай, что я тебя люблю своей идиотской ненужной любовью. Будь она проклята!

-Я не могу тебе это запретить, но и ответить тебе тоже не могу.

-Прощай

-Прощай Аня и не ной. Не надо плакать обо мне.

Прошли еще сутки. Я твердо решила, что не напишу. Но он снова это сделал… Я еще со вчера не успела затолкать душу обратно в ад как она снова вырывается наружу под барабанную дробь его пальцев. И о чем его первые слова?! БГ о любви, об этой, сука, чертовой любви! Нахрена?!

-Да значит да

От идущего ко дну не убудет

А в небе надо мной мерцает звезда

Не было такой и не будет

-Господи…

-Про нашу несостоявшуюся любовь

Все силы которые меня еще как то удерживали в один миг покинули, на плечи навалилась усталость и ватные ноги еле еле донесли меня до порога. Я курила как сумасшедшая, в моей тупой голове звучали звуки надежды вперемешку с трусостью.

-Мне хочется такой любви, такой нежности, такой большой как целое небо…

-Любви больше чем небо, больше чем вселенная. Но моё наказание закончится только после смерти.

-За что ты наказан?

-За что? За то что не научил тебя любить сначала, а сразу лёг с тобой в постель. И всё испортил этим. Стал как все, как все.  Подался соблазну тела забыв про душу. А потом уже поздно стало.

-Сколько же жизней подряд буду наказана я?

-Смотря как ты искупишь свою вину. Всё зависит от тебя. И только. Нет бога, нет ангела, который сделает всё за тебя, который возьмёт и простит тебе всё. Нужно искупление. И в первую очередь ты должна понять, как ты можешь это сделать. Можешь просто забить на меня и считать, что я конченый придурок, больной. А можешь стать сильной и развиться в личность. Стать женщиной не для меня, а для себя в первую очередь

-Сломанные люди живут по другому.

-Ты не сломана, ты просто ошиблась, перестань себя в этом убеждать.

-Не хочу чтобы ты утешал меня и жалел.

-Мы еще сколько жить будем, жизнь не закончена.

-Ну если для тебя не закончена живи! А для меня уже все!

-Ну вот что ты несешь? Полгода всего прошло, а у нее уже все! Люди десятками лет не видятся и находят силы на любовь!

-Полгода? Полгода всего? В аду, в бреду, в порезах, в пьянстве… это полгода смерти! Эти полгода меня убили!

-И что? Что теперь? Ты думаешь ты страдала!? Ты думаешь ты одна тут бедная несчастная!? Ты хоть раз задумалась о том, что чувствую я? Весь такой идеальный, весь такой мужик, супер чувства!

-У тебя любовь там, ты сам это говорил и что не любишь меня тоже твои слова…

-А меня всё равно предали в итоге! Да, я не могу простить, не получается. Но чувства остались. И это убивает. Тогда какой толк во мне таком!? В чём вообще смысл!?? Ты знаешь, как это разрывает на части меня!?Я с ума схожу по-настоящему. Только я не забываюсь в пьяном угаре, не суицидничаю, не убегаю от всего этого, не прячусь! Я стараюсь прожить это, искупить вину, стараюсь простить тебя по-настоящему Я не убегаю от того что сделал.

-Я тоже стараюсь себя простить.

-И я очень рад этому, я, когда увидел твой стих о том, что ты себя простила я обрадовался, подумал ура! Она стала жить.

-Но это как то не так, я как будто снаружи простила, а внутри нет.

-Я знаю все твои чувства. И всю твою боль знаю. Я ведь переживаю то же самое. Чувства остались, в другой жизни может быть нам повезет больше.

- Да пошла она к черту твоя другая жизнь!

-Вот и я иногда так думаю… кошка пригрелась на моей груди и жаждет любви, а я холоден и мертв, я мертв… прощай, тыковка.

-Мне тяжело сказать прощай, теперь я знаю что ты меня любишь.

-А раньше как будто не знала?!

-Нет, ты убедил меня что это не так.

-Ну давай я совру еще раз.

-Ты твердо решил что я не нужна тебе?

-Да, пусть это уже случится, я не хочу мучить тебя, пора отпускать.

-Ну что же, я тоже не хочу быть не нужной. я жажду любви и нежности. Я подожду еще немного, вдруг ты передумаешь. Одни сутки. Это будут последние сутки.

-Нет! Хватит, пожалуйста хватит, я сдохнуть хочу от своей любви… киса, пожалуйста.

-Прости что мучаю, но с любым решением нужно переспать чтобы быть уверенным в его правильности.

-Да, ты всегда меня этому учила. Я вспомнил твое тело, такое легкое и маленькое. Малышка…

-В последний раз ты шептал такие нежности…«моя маленькая»…

-Мне было очень хорошо, это правда.

-А я думала только об одном, зачем он так нежен!

-Это от любви… я себя сдерживал, это лишь капля того что я мог бы выплеснуть на тебя… ты такое перышко… черт, зачем я тебя мучаю… мне так одиноко, я схожу с ума.

-Но я же не тот человек которого ты хочешь видеть рядом…

— К сожалению ты тот, которого я хочу рядом, но я почему-то не могу этого допустить. Как будто вся суть меня сопротивляется. А в глубине души я кричу. Вот такие страдания. И я знаю, что ты будешь любить меня как никто и будешь идеальной женой. Но меня держит мой же разум! И я просто умираю. Это невыносимо. Знать, что есть любовь и не иметь возможности её получить. Убейте меня. Зачем я всё это сказал тебе!

-Сутки. Если ничего не изменится я навсегда замолчу в твою сторону.

-Но завтра я не буду с тобой милым, если я не передумаю, я просто скажу это прямо. Имей это ввиду. Будет больно.

-Я привыкла.

 

Глава 11

Я не могла пойти домой. Пол ночи слонялась по мокрым улицам, погода мерзкая, январь, а на улице сыро и ветрено, хуже не придумаешь. После пятой чашки кофе из какой-то захудалой палатки я решила все же отправиться домой и принять горячий душ, я продрогла до самых костей.

Уснула я быстро, но таким беспокойным прерывистым сном. Мне снилось море, море и перья, я летела белым, воздушным перышком, ветер носил меня над волнами бросая то в одну то в другую сторону, пока, угомонившись не унес меня на плечи. Я мягко скользнула по плечу, вниз по груди, и в конце концов не оказалась в его ладони. Он коснулся меня и бережно гладил, разравнивал как спутанные волосы, что-то бормотал, мне было тепло и спокойно, я чувствовала, что я в тех самых руках, его руках. Потом он осторожно поднес к губам и подул на меня, «лети, перышко, лети моя хорошая», я затрепетала на холодном ветру, завертелась в постели как уж…

Проснувшись я все поняла, он ответил мне во сне и он сказал НЕТ. По дороге на работу я решила с ним попрощаться, сняв на видео свои последние слова ему. Я не хотела, чтобы он запомнил меня грустной, я улыбалась и пела, хотя душа моя снова разрывалась на тысячу маленьких пёрышков.

-Привет, погода не сахар, ну что я хочу сказать, я думаю, что знаю ответ и я не хочу, чтобы ты помнил меня грустной. Не хочу, чтобы ты думал, что я пропаду в депрессии, что я буду умирать и все такое прочее. Я буду жить, все у меня будет хорошо, я выйду замуж, рожу ребенка, у меня все будет хорошо, обо мне не беспокойся. Тебе хочу сказать спасибо, за то что ты был в моей жизни. Это было что-то новое, что-то светлое, что-то необыкновенное. Я думаю у каждого человека в жизни случаются чудеса. Я думаю ты был моим чудом. И это замечательно, это прекрасно. Напоследок, что я хочу сказать, мы много песен отправляли друг другу, вообще за всю историю нашего знакомства. Но одна песня всегда будет у меня ассоциироваться со знакомством с тобой. Хотя я услышала ее позже, но мне почему-то она напоминает о начале, песня Ольви.

 Пою, сдерживая слезы.

«Ты однажды мне приснилась, что за сон — не помню сам. Но я знаю что влюбился в твои губы и глаза»

В общем, спасибо тебе за все, прощай.

Видео завершилось.

Он ответил быстро, почти сразу полетели буквы, как мелкий холодный дождь в лицо.

-Ты правильно поняла мой ответ. Я искренне желаю найти тебе счастье. Мечты сбываются, и ты это знаешь.

-Не надо слов.

-Ты очень красивая. Прости и прощай Тыковка. Никого так не назову! Только дочку если можно.

-Дочу можно.

-«Сколько звезд дарит ночь»…

-Замолчи! Прощай мой одинокий кот.

Я сидела на ступеньках с каким-то местным бомжом, кажется его звали Коля. Я взяла ему банку пива, себе двойной эспрессо. Он рассказывал мне истории из фильма «Джентльмены удачи». И то и дело с хриплым смехом рычал «пасть порву, моргала выколю». Я слушала его и курила одну за одной. Альфа и Омега подумала я, Альфа и Омега. Мое начало и конец, первый и последний. «Не было такой и не будет», да все же как правы певцы и поэты. Вот так, никому ни о чем и не за чем. Мы ставим точки и потом делаем из них запятые. Я сидела и думала, точка или запятая? Что-то внутри подсказывало — точка. Надо что-то планировать, куда-то ехать. Писать стихи, рисовать картины, учиться новому, открывать города и людей, дышать новым лесом, пить родниковую воду, жить.

 

Глава 12

Больше не тяготило чувство недосказанности. Сказано было больше чем можно, чем нужно и чем нельзя. Ничего не тяготило, наступило нечто сродни равнодушию. Мне было всё равно. Просто утро, просто день, просто вечер, просто ночь. И так снова и снова, и снова. Знаете, не время лечит людей, мы сами себя лечим, ломая и переворачивая внутренности. Или находим того, кому позволяем себя лечить.

Мне было с ним комфортно. Он обнимал меня по ночам и говорил нежности. Он целовал меня сутками, это был океан теплоты. Славик очень меня любил. Иногда мы сильно ссорились, потом мы напивались и мирились. Я точно знала, что он не уйдет, никогда меня не бросит, я была уверенна. Может напрасно, не знаю, но мне казалось он любил меня до психушки.

Теперь у меня были руки, мои собственные мужские руки, которые всегда меня обнимают, даже когда злятся — всё равно обнимают и гладят. Я позволила этим рукам меня лечить, я принимала всё что он мне давал.

Когда я лежала на полу не желая шевелиться он кормил меня из рук тонкими перышками куриных крыльев, поил разбавленным спиртом или если я болела, то сладким чаем. Он гладил мои длинные волосы и повторял «я с тобой, бельчонок, я с тобой моя хорошая». Он знал где у меня болит и не прикасался к этому. Я знала, что ему больно, но Славик старался это скрывать, сглаживал, закрывал глаза, хотел мне помочь, вылечить. Иногда у него сдавали нервы, он кричал, злился, ругался, напивался до полусмерти. Я говорила, что он свободен и что никого никогда не держу. Тогда он уходил на день или два. Прятался, как зверь в нору, зализывал кровавые раны, я знала, как больно ранила его словами, в такие дни мне казалось, что я камень. Мне было не жаль никого на свете. Весь мир одна сплошная боль, никто на этом свете никому ничего не должен. Мы испытываем то, что испытываем, и никто не может себя заставить подчинить чувства разуму. Сделать видимость да, может даже поверить в это, но по факту все мы остаемся рабами внутреннего Я.

Выждав время я звонила, звала обратно. Я не могла надолго оставаться без объятий. Я говорила, что переболела, и мы начинали сначала, снова. Мне нравилось, что Славик всегда меня прощал. Он не должен был, но делал это. Нравилось, как нежно он на меня смотрел, нравилось класть голову на его колени и по долгу о чем-то болтать, закинув ноги на спинку дивана или на дверцы шкафа.

Когда мы по долгу не ссорились то выходили гулять. Вчера мы пошли на каток. Город маленький, а на катке не протолкнуться. Мне конечно же повезло больше других и в меня врезался школьник, едва не повалив на холодный лед, он оставил на моей коленке очень большое напоминание об этой прогулке. Хорошо, что не грохнулась и что не на спину, в рюкзаке коньяк, мы пили его всю дорогу. Мы вообще часто пили и курили как проклятые. Слава не хотел, чтобы я курила, и я обещала бросить немного позже, когда мы приживёмся друг к другу.

Вы замечали, как сложно привыкнуть к новому человеку? Сначала к его присутствию, потом к его привычкам, а потом нужно находить компромиссы, в чем-то уступать. У меня не было компромиссов. В наших отношениях была только я. А он просто чтобы меня обнимать. Он был для меня чистой нежностью. Мне нравилось обниматься. Мне вообще кажется, что это то на чем держится вселенная, на том что кто-то кого-то обнимает. Я чувствовала себя младенцем на груди матери. Иногда я плакала от того что вся эта нежность меня переполняла, я не знала откуда во мне столько ласки, но мне кажется это было каким-то особенным лекарством, что-то вроде резерва душевных сил. Мы могли лежать так часами, разговаривать, потом засыпать, просыпаться и снова говорить, говорить и говорить. Я говорила меньше, мне нравилось, когда говорит Славик. У него был низкий тихий голос. Когда мы уставали говорить, то просто смотрели телевизор. Иногда я оставляла его одного и садилась на пол писать стихи или письма в прошлое. Он не любил, когда я пишу, но терпел меня. А я терпела его причуды, ради того, чтобы он меня обнимал.

Каждый из нас понимал, что никто никому ничего не должен. Мы просто давали и принимали друг от друга то что могли. И меня это устраивало.

 

Глава 13

Я, наверное, потому только еще живу, что умею читать книги. Не в том смысле конечно, что вообще умею читать, скорее правильно выбираю. Всегда разные, но созвучны с состоянием души, настроением, потребностью.

Я оказалась в чужой стране, в чужом городе где мне не с кем поговорить и книга — единственное что осталось, то что связывает меня с самой собой. Такое чувство что новая жизнь вытесняет меня прежнюю, заменяя кем-то другим. А я отчаянно хватаюсь, как утопающий, страница за страницей, еще немного, еще чуть-чуть и достигну берега, но каждый раз какой-то шторм и меня снова бросает в пучину, книга промокает и расползается в руках, липнет к телу, проникает в кожу, я медленно отдаюсь и тону, и воздух не нужен и совсем не страшно, еще немного и станет темно, скорее бы потемнело, как сладкий сон. Но как будто случайность или может подарок, утихает на миг, не теряю сознание, и сухие страницы о чем-то нечаянно снова будут шептать, рисовать и залечивать. Не бушует, не холодно, мягко в лодке качает, одеялом окутана до утра засыпаю. Буквы медленно пляшут, зашивают, целуют, обещают, что завтра станет чуточку лучше, а на утро и правда в посвежевшее тело ветер трепетно будет вдыхать свое сердце.

Мы уязвимы более всего, когда слабы, когда раздеты и когда устали. Это была воронка, огромная и глубокая как нечто невообразимое. Меня затягивало просто с нечеловеческой силой все глубже и глубже до тех пор пока я не перестала сопротивляться. Я падала в свою собственную черную дыру, перестала цепляться за воображаемые уступы, я просто летела как огромный снежный ком и ждала, когда же столкнусь и разобьюсь на тысячи мелких осколков. Я позволила тьме поглотить меня, еще немного и я сама стану тьмой, вечной ночью, без спутников луны или звезд, просто могильная чернота.

Я сидела перед ноутбуком, кровь залила белое полотно деревянного стула и стекала на пол.

-Сергей, что это? Это рок? За что мне это?

-Ты не будешь счастлива ни с кем из них, Аня, увы, но это правда. Ты всегда держишь в сердце два человека, у тебя всегда есть настоящее и прошлое или настоящее и будущее. Но ты никогда не выбирала настоящее.

-Я хочу, слышишь, я хочу, но не знаю, как это сделать, я не знаю где поставить точку и где начало чего-то другого. Я хочу, но моя суть меня не слушается, я приказываю, а она все равно болит, что же мне сделать, как не уничтожить ее!?

-Я не знаю, Аня, смирись. Просто постарайся жить и не превращать все вокруг себя в ад.

Короткие гудки… Больше не хотелось говорить, даже с самым лучшим другом из детства. Я допивала последние несколько глотков, уже не холодного пива. Славик очень громко ругался и кричал на меня. У него дрожали руки, даже сквозь злость это было очень заметно. Это был мой восемнадцатый порез, в этот раз вышло глубже обычного, потому что я взяла не кухонный нож, а лезвие.

Мы сильно ссорились и у меня снова случился приступ паники с истерическими рыданиями. Я рыдала как сумасшедшая, слезы текли безудержно, спирая дыхание, я чувствовала, как перед глазами бегают мошки, но не могла остановиться. Взяв нож, я слегка оцарапала руку, две царапины, с едва просвечивающейся кровь.

Славик так взбесился, что грозился отрезать мне всю руку, и кинул в меня лезвие. Он, похоже, еще не до конца понимал степень моей ненормальности, потому что он только успел сделать какое-то нервное движение как кровь уже хлестала из левой руки. Я больше не плакала, Славик перевязывал мне руку, продолжая ругать на чем свет стоит. Я заметила, что он плачет. Я не думала о том, что он меня любит и как больно я ему делаю.

Мои раны не успевали заживать. Я писала письма. Это были письма в никуда, письма ему. В тот день Славик прочел их все, все до единого. Тогда я поняла, что он уйдет, возможно не сразу, но обязательно уйдет. Все снова налипало снежным комом, грозясь размазать меня по земле как теплое масло.

«Im still loving you», сука, «Im still loving you». Он просто подул в мою сторону легоньким, еле уловимым дыханием. Эти чертовы несколько слов в статусе. Это была песня «Scorpions», «я все еще люблю тебя». Он не доставал меня из чс в контакте и больше ничем не выразил никаких эмоций. Но этих слов мне хватило чтобы снова провалиться в бездну. Я разрушала тело и душу и дошла до самого конца своего разрушения, все что мне оставалось это одно неосторожное движение руки. Я понимала, что дальше так нельзя, что я сдохну в собственной квартире, вконец опившись спиртом или местным самогоном, что, меня найдут в луже крови, вонючую, грязную, как последняя скотина. Но я не зала что мне в себе сломать чтобы пойти дальше.

Рука работала плохо, Пальцы сгибались, но это приносило адскую боль. Порез был у самого края запястья, что еще больше усложняло любое движение.

На утро Славик бережно перевязал мне рану, и мы целый день смотрели ужасы. Все шесть частей «Поворот не туда»

Я думала о том что смогу, что заставлю себя перестать думать и чувствовать, я убеждала себя что смогу умертвить только половину себя.

Я погружала душу в анабиоз.

 

Глава 14

Мой мозг состоял из ошибок. В нём изначально был какой-то дефект. Я не хотела обычной смерти, нет, я хотела перерождения. Что-то во мне противилось жизни, той жизни которой я жила. Я не могла смириться. Делать вид? Да! Жить чужой жизнью? Да, но в моей голове всегда существовала альтернативная вселенная. Она меня ломала, выворачивала наизнанку, мой мозг был болен, а я ничем не могла ему помочь. Он снова брал надо мной верх, вступал в сговор с моей душой, они хотели погубить моё тело. И я снова им это позволяла, я не могла не хотела верить, что такая сильная любовь не нужна. Невозможно хранить этот огонь, он приведёт к воспалению, заражению крови.

Мне было всё равно чего он хочет. Я точно знала, что должна ему что-то отдать. Взорвать атомную бомбу, сделанную из кусочков своей плоти, у его ног, чтобы он взорвался и смешался с моим телом, кровью и душой.

Я хотела накормить его ядом своей любви. Ничтожной, корявой, бесполезной, отравленной болью и воспаленным умом. Я хотела найти его. Найти и бить долго, долго, долго бить, чтобы из его рта капала кровь. Бить и кричать что он скотина, что не имел права этого делать, что я не просила меня любить! Я этого не просила, пусть лучше я бы сгинула, сдохла от бутылки водки чем это всё. Любовь — это серная кислота по венам.

Снова приступ тошноты. Рвота. Мне хотелось выплюнуть душу вместе с содержимым желудка.

Я должна найти его заново, как будто в первый раз, совсем случайно, среди прохожих, найти, заметить, мне нужно ехать, нужно ехать искать.

Почему не перестаёт дождь? И почему я без зонта? Проклятая вода, куда я иду, почему я босиком? Я шла через лес, не зная куда, ноги утопали в мягкой жиже, такое чувство что дождь идёт уже несколько дней. Странно, но дождь тёплый, почти горячий. Я держала в руке нож, самый обыкновенный кухонный нож. Я кого-то убила? Собираюсь убить? Страха не было, как разделение души и тела, я будто видела себя со стороны. Чёрт, я куда-то провалилась палец левой ноги застрял в коряге, глубоко в корнях дерева. Я не могла ничего разглядеть, грязь перемешалась с травой. Осторожно нащупав корягу, я начала медленно резать ее ножом, палец обожгло, похоже коряга треснула и впилась в мизинец. Грязь стала наполняться новым цветом, цветом крови, она вытекала из лужи как родник, пульсируя и расплываясь маленькими, алыми кругами все больше и больше.

Громкий стук в дверь вырвал меня из полубреда, из мизинца сочилась в кровь. Соседка по общежитию орала что я в душе уже несколько часов и что за воду надо платить.

Мысленно обложила матом и ее, и всю эту вонючую богадельню.

Вернулась в комнату, час ночи, не спится. Редкий звонок мнимых друзей. Ночные посиделки бесполезных пропойц.

Одеваюсь, еду. Кожаные лосины, бледно-розовый кашемировый свитер и вязанный джемпер. Так выряжаться было и не нужно, старых джинсов и пайты было бы вполне достаточно. Но я иногда выпендриваюсь, раньше чаще, до своей смерти, сейчас то мне до черта как я одеваюсь.

Я ехала в вонючую, обшарпанную комнатку пить самогон с мужиками. Комната напрочь прокурена, только стены сносить. Хозяин давно в нокауте, валяется на диване.

В комнате мало что поместилось, слева шкаф и письменный стол, справа маленький кухонный уголок 80/60, холодильник, у и тот самый диван. Поставив по центру комнаты табурет, мы расположили на нем свой мини бар. Нужно ли говорить, что среди всего этого сброда был и его брат. Мое сердце отбивало нечеловеческий бит, с ног до головы обжигало кипящей лавой, такие разные и так похожи. Закусила губы, рюмка, вторая, третья.

Пару часов спустя, кто-то спал, кто-то блевал, а я каким-то непостижимым образом дралась с беззубой шмарой, крича «Кто ты? Кто ты? А я королева, понимаешь? Я королева»! Разбила цветочный горшок, ударила по лицу хозяина этих дебильных посиделок. Я кричала и рвалась в бой, я хотела мяса и крови, я хотела убить кого ни будь.

Мне было противно и место, и люди в котором я была. Я шла туда чтобы упиться вусмерть. Хорошие друзья никогда не дадут этого сделать, у самой духу не хватит, а это такое место, где если ты сдохнешь, все пойдут за добавкой и сядут поминать. Я не могла сама себя убить, я лишь надеялась на случай.

Вызываю такси, с большим трудом нахожу к нему дорогу, наступаю на дорогой кашемировый шарф, пачкаю пальто. Села, еду, тошнит. Открываю дверь, блюю, еду дальше и так еще трижды. Следующие сутки я могла только пить и блевать, пить и блевать. Вся комната наполнилась смрадом. Вечером открыла окно и спустилась вниз за банкой пива. Хорошо. Могу дышать.

Знаете, это очень сильное и не поддающееся контролю чувство, когда человек продолжает жить внутри вас. Время проходит, столько всего случается, а кожа не грубеет и все также мучительно больно. Прячешь боль в каких угодно безрассудствах, а она все равно прет из тебя. Я никогда не забуду тебя, слышишь? Ты моя кожа.

Нервная дрожь, длинные гудки, спит. Отбой, снова набор, снова номер, пи-пи-пи-пи…

Сонное «алло»

-Разбудила?

-? М? Мммм кто это?

-Ты не помнишь мой голос????

-Ммммм, я еще сплю, что-то случилось?

-Сначала угадай кто я

-Я сплю…

-Ммммм,…как твои дела?

-Нормально, а кто это?

-Ты так и не узнал?

-Мммм

-Встречаешься с кем?

-Да.

-Это Аня.

-Я ПОНЯЛ!

-С той же или с другой?

- С той же.

-Один вопрос. Ты поставил в статуе «im still loveng you»…

-Это не тебе

-Это мне?

-Не тебе.

-Не мне…

-Да, не тебе.

-Не мне…

-Не тебе.

-Ясно, это не мне!

сука…

сука

сука

сука

Я едва не лишилась руки, от этих  гребанных слов. Я себя наизнанку. Просто наружу кожу, а это, сука не мне. Я не верю, ну я просто не верю! Он любил меня больше жизни, я знаю, как ранит любовь и как ранит предательство, но я знаю и то что такую любовь кочергой не выковырять из под лопаток. Она будет жить, сочиться сквозь вены, прорастать корнями в чем-то ином, но никогда не скажет «нет». «Нет» может сказать только юность. Только едва уловимая нежность, коснувшаяся молодой и неопытной души. Ты моя душа, ты свет моих очей, я была ничья и ты почти не чей.

-Ты же понимаешь, что я тебя никогда не отпущу. Никогда. Ты мой ДА ты мой Мир.

Смешно, это истерика. Я не смогу смириться, может быть если есть что-то в этой вселенной, то я полюблю кого ни будь, тихо, безответно, без взрывов, абсолютно молча, полюблю ради самой любви, а не ради себя, в знак искупления. Но ты - ты навсегда останешься черной дырой в космосе моей любви.

Слова, слова, словари, поэмы, оды. Я несла столько слов что они спотыкаясь сваливались в одну неразрешимую кучу. Кучу слов чувств и эмоций. Я чувствовала себя унизительно и ничтожно. Я больше не была я и он не был больше им. Не было ни нас в общем ни каждого отдельно. Это были другие люди, это были пластиковые воспоминания. Дожил до своего возраста и на обновление. Мы были теми же но иными. Он забыл — я нет. Он молод, он только начинал путь любви, я же уже закончила, Господи, если это ад, то я его заслужила, если нет, я с удовольствием обменяю муки любви на любое другое несчастье.

 

Глава 15

Ты моя яма, в которую я падаю раз за разом. Нет, ты пропасть, я падаю снова и снова, но не умираю, я воскресаю опять и опять, как чертов терминатор, как желе что растеклось по земле и собирается обратно. Я не знаю кто это придумал и кому так удобно. Если я должна была чему-то научиться, то я поняла, ты слышишь, я поняла это!!! Больше не надо меня бросать с обрывов, мне достаточно ясно, хватит, не надо, я поняла, я поняла.

-Отличные фотки кстати.

Идиотская ухмылка и ядовитый смешок. Я едва не поперхнулась собственными мыслями. Какие еще фотки, черт возьми?!

Это был директор моей новой работы в маленькой торговой палатке, где я обосновалась после всех перипетий. Тихое местечко, далеко от центра. Основной покупатель — рабочий класс, обеденный перерыв или после работы, на ужин. Большая часть людей это были для меня новые лица. Раз или два залетели неприятные гости, из моих ночных работ. Я вежливо попросила никому не говорить где я работаю, откуда моему директору известно о моих фотографиях? Много ли он видел?

-Да, ладно, не стесняйся, ты шикарна, было бы от чего огорчаться, ты супер.

Молчу. Злость поднялась от стоп к самому горлу и грозится вырваться наружу в оскорбительных рыданиях. Молчу что есть сил. Я разберусь с этим позже.

-Ты чего притихла? Да не расстраивайся, все круто.

-Я не хочу об этом говорить, ни сегодня, ни когда либо еще.

-Понял, окей. Сколько у нас огурцов осталось?

Отдаю краткий список необходимых продуктов, в висках пульсирует, злость наполняет каждую клеточку тела.

Знаете, что самое грустное, когда приходишь домой? Это когда некого обнять, это когда вам никто не улыбается, это когда вас никто не ждет. Все остальное ерунда. Всегда можно принести цветы любимой или испечь пирог родному человеку, всегда можно извиниться и протянуть руку помощи, всегда можно забыть про обиды и начать новый день с улыбки, всегда можно начать все сначала если есть с кем.

Мне было мало. Всего мало. Я никогда не знала, как глубоко тоска разъедает кожу.

Седьмое марта, на улице чертова куча снега и хрен знает какой минус, а я в ветровке и новеньких найках с белой подошвой и эмблемой на внешней стороне, с ультрамодной шнуровкой U-lace, которую сама никогда не смогу повторить. Если, конечно не приспичит по корпеть над этим перед экраном монитора часок, другой. Но нет, я не развяжу эти шнурки еще ближайшие пару лет.

Я пришла на знакомое, но такое забытое место. Мой любимый стадион. Все запорошено снегом. Сугробы в этом году доходили мне до самого пояса, при моем, конечно, карликовом росте. Машины то жалобно скулили, как никому не нужные, уличные дворняги, то рычали как преданные дому сторожевые псы. То разгонялись, мча хозяина, разбрызгивая снежные хлопья по обочинам дороги, то глохли, будто поджав хвосты и жалобно мыча что- то невнятное. Я наблюдала эти картины, заворачивая землю в пятисотметровые круги зимнего вечера. Снова и снова, каждый круг новая история. Я бежала от своей истины, от своей правды, но наталкивалась на чужие жизни. Я не хотела этого знать, но зима сама мне о них рассказывала. Нервный водитель, телефонные звонки, бизнес, встречи, спешка, все, приехали, конец света от того что ты застрял в сугробе. Словно и правда рухнет пирамида валютной биржи и на земле наступит небывалый экономический кризис. Кризис финансов, кризис безработицы, кризис великой депрессии. На мгновение я представила, как это могло бы выглядеть. Почти также, как и сейчас, все с каменными лицами. Улыбки — роскошь которую себе могут позволить лишь богатые, за улыбку сжигают на костре как за измену несчастной родине…

Четырнадцатый круг. Ноги дрожат, без практики совершенно не осталось сил. Руки так и тянутся к пачке. Я заслужила, я была хорошей девочкой. Если куплю еще хоть одну, отрежу себе палец, все, точка.

Курю.

Иду.

Курю.

Курю.

Курю. Хорошо.

Порезала средний палец правой руки, прямо на сгибе первой фаланги. Палец припух и жутко кровоточил. Мне нравилось смотреть как пульсирует тонкая, словно нить, жилка крови. Морщинки, едва заметные. 32 года. Одна явно прорисовывалась над правой бровью, когда я начинала хмуриться. Теперь она была отличимая даже когда мое лицо ничего не выражало. Это морщина была свидетелем моей боли. Она родилась ровно за восемь месяцев. Ее не было до, а сколько теперь станет после, одному богу известно, или кто там, я не знаю. Может быть даже мне самой, может из другой вселенной или другого измерения я сейчас смотрю на себя и что-то кричу. Кричу, пытаясь дать себе совет. Может быть я бездарность и мне не стоит писать, но я бью и бью по этим чертовым кнопкам. Даже если и так, по всему видно, что я должна прожить именно эту жизнь. Жизнь полную ошибок. А мне больше не страшно. Кто сказал, что жизнь одна? Разве кто- то воскрес из мертвых? Разве кто-то вернулся из ада или рая? Я вижу себя героем фильма «Интерстеллар», Кристофера Ноллана.

Как будто есть некий пространственно-временной тоннель, сквозь который я вижу себя прежнюю. Это совершено иное время и пространство, другое изображение, другая сила, другие способы передвижения и донесения мысли, но они настолько другие что я не могу донести их до себя той, которая бежит сейчас в своих холодных «найках» по обледеневшему стадиону, и громко выкрикивает воздух в едва просвечивающуюся в небе темноту холодного, горького марта.

Ты всегда будешь моим Купером, впереди меня на семьдесят лет жизни и на немыслимое время тоски, а я всегда буду твоей Мёрфи, верящей в тебя и идущей по твоим следам.

 

Глава 16

Вообще, это странно — общаться с другими людьми на том же языке что и с любимым. Говорить те же слова и писать теми же буквами. Мне кажется у влюблённых должен быть особый язык, свой собственный и неповторимый, как отпечаток пальца. Чтобы никто и никогда не узнал о чём они писали друг другу и, чтобы никогда, никому другому не повторить тех же слов, сказанных в ночной, тихой квартире, на тёплой, мягкой постели. Чтобы это были такие воспоминания, которые неизвестны ни одной душе во вселенной. Кристофер Ноллан как то сказал в фильме «Помни»: «Воспоминания нужны, именно они делают нас теми кто мы есть»

Я просто хотела чтобы ты прошел мимо, увидеть тебя в окне. Падает снег, серо и сыро. И вдруг увидеть твое лицо, в нем столько жизни, тепла и света, что можно открывать свою планету, в которой ты будешь солнцем.

Я больше не верю в любовь, в доброту, в человечность, я не верю в этот мир. Я верила в тебя, раньше верила, теперь я потеряла след. Я заблудилась в нашем лесу, я осталась в нем навсегда, чередой бесконечных деревьев, тонкими струями троп, шумом скользящей по камням воды. Я осталась там и не вижу твоих следов, они скрылись под толщею снега и провалились в земную глубь, смешались с песком, травой и глиной. Весь этот лес это один нескончаемый след, твой след.

Минус шесть, 27 марта, вышла на улицу покурить, накинув спортивную кофту. Хорошо. Закрыла глаза, курю. Я почувствовала, как он стоит напротив, расстегивая пальто, прижимает меня к себе чтобы согреть. Крепко обняв растирает руками спину и смеется «не дрожи, киса»

Ноябрь 2014. Первое что бросилось в глаза это туфли. Обыкновенные черные туфли, но выбранные со вкусом. Красивое худощавое лицо, справа на щеке, в самом низу красовалась большая родинка. Все эти несчастные 15 минут я не могла думать ни о чем другом кроме того, что хотела бы дотронуться до нее.

Я силилась уловить его запах в этом холодном, морозном воздухе, но чувствовала только никотиновый яд, с горьким привкусом от неба до самой трахеи и ниже, тяжесть в легких. Я не хотела открывать глаза и видеть пустую, темную улицу с одинокими, бледно горящими фонарями. Я так хотела остаться в этом, придуманном мной мгновении. Я стояла так пока не дотлела сигарета. Это все что теперь осталось — никотин и холодный март. А через час будет хорошо, через час будет дом, душ, Славик. Через час будет тепло и спокойно. Не надо слез, не надо.

-Какое письмо?

-Не знаю, Ань, адресат не указан

-Блин, ну что то же должно быть написано?

 -Только твое имя и моя регистрация.

-Черт, странность какая то, все что было связано с доками уже решено, а все новое у меня уже в постоянной прописке. Сереж, как его отправили без адресата?

-Прямо с отделения почты, просто кто-то пришел и отправил его.

-Сереж, а может это он?

-Ань, ты совсем больна, да?

-Видимо, что да. Бред. Ладно, спасибо, завезешь на работу?

-Окей, да, кстати, ну что там за история то? С фотками.

-Это, блин, полный треш! Помнишь я с одним осетинцем встречалась? Так вот, пишет он мне в вотсап, что, если я буду грубить и вообще плохой девочкой, он позаботится о том чтобы у меня больше не было парня, что он мои фото разошлет по всем заведениям где я работала. А самое худшее что он пришел на мою работу и показал мои фотки сменщице, а та передала начальству. Уволить меня не уволили, но хозяин, похоже вдоволь потешился моим унижением и созерцанием женской красоты. Так мало того, они там все друг с другом дружат! Все всех знают и теперь все, кому не лень в этом чокнутом городишке, видели меня голой! Ну что за скотина!

-Да, Аня, это тварь последняя, найду, ноги переломаю и каждый палец! Больше ни писать, ни печатать не сможет! Скотина номер скорой даже не наберет!

-Аха! Да ладно тебе, ты знаешь, что я на этих мразей плевала, это не больше чем отребья и все кто с ними водится тоже. Уже ли мне интересно, что обо мне знает или думает аморальное общество?

-Да, Анька, ты очень сильная женщина.

-В каком месте? Снаружи, внутри я малышка, комочек грусти.

-Так все, я понял. Ты из тех, кого нельзя жалеть. Сейчас как дам тебе пендаля, чтоб думала кому себя отправлять, осетине! Блин, чем ты думала, не русской роже себя отправила, тут русскому бы десять раз подумать, а ты… Эх, это ваша беда, твоя и твоей матери, что вы слишком откровенные. Все всем можете рассказать, пол жизни за пять минут, а потом ваше же против вас. Дура ты…

-Иди ты в задницу! Тоже мне друг. Да дура, но ты знаешь почему это случилось. Ты знаешь. как я схожу с ума, либо то либо это. Хорошо хоть раны зажили, больше таких не делаю, да и места живого нет…

-Ладно, дуреха, мне пора к своей малявке.

-Принято, вали уже.

-Покеда.

-Пока пока, на созвоне.

Меня редко подводило предчувствие. Просто одна маленькая мысль, а вдруг это он? Глупость, бредятина чистой воды, но мне вдруг так и померещился конверт, где неровным почерком написано одно единственное слово — «Тыковке». Я бы за такое письмо готова была отдать половину своей жизни. Нет правда, если бы я должна была умереть через 10 лет, то ровно пять я отдала бы за это письмо, за несколько тоненьких букв.

Как глупо и как долго и как безнадежно бьется сердце в пустоту. Знаю, что нет, знаю что чужой, знаю что я другая, в объятиях своей Мары, но нет, мне мало, мне всегда его мало. Мара, умерла и воскресла, нет зимы, есть подснежники. Ласковый апрель, он так нежен со мной по утрам. Плавится лед и хрустит под подошвой ботинок. А душа застелена мглой, сожжена и покрыта снегом и не растопить его и не будет снова расти трава и солнце ее не согреет.

Ночь, лежу на трибунах для футбольных болельщиков. Звезды красочно рассыпались по небу, как разбитое вдребезги зеркало. Мне кажется, в них можно было бы увидеть свое отражение. Я вспомнила как в одну из ночей, в лесу я пела ему песню. «Мне ночкой ясною ты приоткроешь дверь, любить прекрасную мне суждено теперь, на небе две звезды зажгутся, для двоих, их отражение мелькнет в глазах твоих» Я пела и едва сдерживала рыдания, это было такое тоскливое «останься», как щенок, просящий хозяина не бросать его.

Теперь в наушниках Аркона, и «зимушка зима». Я простояла в очереди отделения почты почти сорок минут. Я успела изойтись потом, подавить трижды приступ тошноты и выкурить четыре сигареты. Я хотела этого ровно настолько насколько этого боялась. Невозможно, но вдруг, что. если ему есть что мне сказать. Мне было не важно что, слова о любви или дружбе, или слова прости или живи дальше, просто хотелось услышать его голос в своей голове.

Извещение вернули заполнить фамилию, паспортные данные, снова возврат, дата /подпись. Нервы на пределе, просто отдайте мне это чертово письмо!

Прошла несколько шагов прежде чем взглянуть на конверт. Сегодня не бегаю, просто лежу и смотрю на звёзды, пытаюсь понять насколько я, сошла с ума и как скоро сойду окончательно.

Простая формальность из пенсионного фонда. Сведения, давно полученные устно необходимо было задокументировать. Ненавижу всю эту бумажную систему.

Мне стало невыносимо горько. Я сама запретила ему доступ к себе, заблокировала все социальные сети и сменила номер, но все равно надеялась, что он меня отыщет. До чего глупо.

 

Глава 17

Смотрю на себя в зеркало и не знаю, я не знаю кто эта женщина. Я, вижу жестокие черты, тоску и холод в, глазах, надменный взгляд, вздернутый подбородок, пренебрежение к окружающим людям. Я не знаю кто я. Я больше не отвечаю на простые вопросы, отрезаю путь к себе всем, кто поворачивается в мою сторону, словно черчу вокруг себя магический круг отчуждения и отрицания. Я вижу в людях только гниль, я вижу ложь и предательство, я вижу их лицемерие и одержимость злом. Я, вижу красивые обертки начиненные содержимым из мусорных баков. Я, ненавижу людей. Я и себя ненавижу, я чудовище. Я порождение зла, черноты, я не знаю кто я и когда я стала такой. Раньше я любила, я умела любить или думала, что умею. Сейчас моя, душа как испорченный скотч, к которому уже ничего не клеится, отработанный материал.

Говорят, что люди возвращаются, я не знаю, может не те и не к тем или не тогда, когда это нужно. Я перестала верить, ждать, я жила дальше, а боль так и прожигала меня насквозь. Я снова перестала есть и начала курить как конченная, в груди жгло, стало больно дышать и появился противный кашель. Я почувствовала, что снова на грани, боль наматывалась как снежный ком, я знала, что она взорвется, но не знала, когда и как. Слезы, истерика, вены? Или я просто ему позвоню? Быть может напишу… Нет, нельзя. Я была сильной девочкой, я так усердно старалась его забыть, что потеряла всю себя, можно ли еще больше себя потерять? Куда же меня заведет моя черная дыра, до какой глубины поглотит и найду ли я дорогу назад?

Осталось так мало того, что не причиняло боль, так мало ласки моей душе. Я любила книги и лес, я любила стихи и звезды, я любила все это с ним и в нем и теперь люблю для него. Читаю, пишу, гуляю, все наполнено им. Он даже не знает, а если бы и знал, то зачем? От того мне только холоднее. Что ни снов моих ни слов, ни почерка, не увидит грусть в моей душе, все залито черными чернилами и они стекают по рукам.

Половина третьего ночи.

-Алло

-Привет, не спишь? -Уже нет

-Прости. Серег, как думаешь, я смогу обходиться без мужчины? Как этому научиться?

-Даже не знаю, ты сама кран починишь если его сорвет?

-Нет, я вызову мастера.

-А мастером будет кто?

-Блин, ну я не про это.

-Ань, начни носить юбки. Длинные такие, до пола.

-До пола нет. Юбки. Думаешь это важно?

-Понимаешь, когда женщина в штанах, мужчина женщину воспринимает как равную. А мне моему глазу милы девушки в юбках. Это женственно, это загадочно, это романтично. На подсознательном уровне такой женщине помогать хочется, ухаживать

-Я тебя поняла, только вот в чем дело, я не хочу на самом деле никакого мужчину, я хочу одного, того которого вернуть невозможно и все мое естество противится новым людям

-Что же делать?

-Ну я думаю до конца испепелить свою душу и стать все таки просто сильным человеком, смириться с болью и жить.

-Жить до тех пор, пока не встретиться Он! Новый родной человек и с ним ты поймешь, почему и чего с другими было не так.

-Я не создана для любви. Я не знаю в чем мое предназначение, может я совершенно случайно родилась в этом мире, может я просто ошибка системы…

-Ошибка в твоих мозгах, дура, угомонись и ложись уже спать

-Сам дурак!

-И тебе не хворать

-Доброй ночи или утра, блин не важно, спасибо тебе.

-На здоровье, давай там не вешай нос.

Знаете, я никогда не была в лесу после долгой зимы. Я не видела, как просыпается лес. Я всегда приходила летом, когда все вокруг так зелено и сквозь кроны мелькают кусочки синего неба, как разбросанные пазлы на макушках деревьев. Я начала свой путь с любимого места — высокого холма. Дорога была слегка сырой и покрытая горчичными, осенними листьями. Лес еще спал, я сразу это ощутила, кусты низко клонились к земле, почти лежали. Снег за всю зиму тяжким грузом лежал на упругих ветвях. В лесу есть что-то завораживающее, я шла и слушала кельтские мотивы «Celtic Music For the King» и это было так загадочно и волшебно, что не хотелось конца и края моего пути, просто идти идти, и идти под звуки волынки. Но в один момент я поняла, что хочу тишины, или нет, не тишины как она есть, а тишины леса. Я хотела слышать, как хрустит под ногами земля, как журчит ручей, как ветер шелестит, играя гривой мохнатой опушки. Я сняла наушники и стала прислушиваться, где-то вблизи пел петух, а откуда-то издали звонили церковные колокола. Я никогда не любила колокольный звон, но сейчас во всем этом букете было что-то умиротворяющее, что-то спокойное, это было словно связующая нить между реальным миром и тобой.

С вершины холма открывался великолепный вид, как же сильно я по нему скучала. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Я люблю его любым — холодным и грустным, и красочным, и веселым, жарким и печальным, одиноким и людным, это мое сокровище. Рваной линией горизонта тянулся лес, а меж мной и ним были поля и холмы. Сперва казалось, что все вокруг одинакового соломенного цвета, но приглядевшись стало видно, что цвет меняется, от светло соломенного до сыро-глиняного, это в тех местах где земля еще не просохла. А если всмотреться глубже, приникнув к земле, то едва заметно просвечивалась паутинка тонких зеленых нитей, словно тысячи тысяч кузнечиков выглядывали из земляных норок как малюсенькие зеленые кроты.

Река далеко вышла из берегов, те деревья у которых я сидела летом, по пояс были в воде, водой напиталась вся земля, вплоть до стоящих на возвышении домиков. Местные жители уже привыкли к таким условиям и у каждого домика были вымощены кирпичные тропинки. Куда ни посмотри мой взор наслаждался. Это была лечебная прогулка, проверить, испытать себя. Помню, как два месяца назад я уже пыталась войти в лес, я дошла уже до розовой церквушки, но почувствовала какую-то силу. Мне почудилось что он меня не пускает, будто я еще не готова, он шептал мне «подожди, еще не время». А сейчас обнимал меня за плечи и освежал мое лицо прохладными ветрами, несущимися витиеватыми невидимыми узорами с поверхности нежной реки. Я прошла по всем значимым местам где мы с НИМ гуляли. Это были необычные чувства, они не приносили мне тяжкую боль, скорее это было чувство нежной тоски, щемящей в груди.

Славика больше не было. Мы оба знали, что это случится. У меня не было тоски, только воинственный настрой. Я выпала из жизни почти на целый год, пора возвращаться домой. Душа покинула меня и находилась в странствиях, она скиталась по черным рынкам ища торговца душами, она искала себе замену, до тех пор пока не поняла, что никто и ничто ее не заменит. Тогда она, вконец измученная вернулась ко мне. Она выглядела паршиво, одежда была изорвана, плащ вымок и подол был испачкан в грязи. Я смотрела на ее шрамы, прикасалась к ним, она плакала. Мы так долго стояли и смотрели друг на друга. Ей было жаль меня, а мне было жаль ее, но кто-то должен был сделать шаг навстречу. Я снова коснулась шрамов, пролила на руки бальзам из абрикосового масла, лавандового солнца и звездного порошка. Она ничего не говорила, но я слышала, как она кричит, но я снова и снова втирала в нее этот бальзам. Я молчала, но знаю, что она слышала, как я прошу ее — «вернись» я спасу тебя. У меня закончился бальзам, ее шрамы побелели, и она шагнула вперед. На миг меня ослепил луч солнца, доигрывала последняя кельтская мелодия из моего сборника, на моем лице были слезы, но это не слезы боли, это слезы очищения. Я поняла, что она вернулась, она снова со мной, моя девочка…

За день до прогулки

Напряжение достигло пика. Ночь. Звонок. Вот так просто взяла и позвонила, разблокировала везде и всюду. Звонок был недолгим, и я даже не успела понять, что почувствовала. На следующий день написала.

-Привет

-Добрый день, Анна.

-Ой, а от чего так официально?

-Простое приветствие. Привычное для меня. Разве ты забыла?

-Забыла

-Как дела?

-Хорошо, а у тебя?

 -Всё прекрасно. Вот собираюсь в студию ехать потихоньку

-Массаж?

-Да

-«Все прекрасно» — это звучит очень здорово

-Ещё бы, ведь я нашёл своё призвание.

-А я тут музыку слушаю и в нанку играю, ну и стихозу пишу, в конкурсах участвую разных поэтических.

 -Нано-ферма? Ты уже там гуру?

-Увы, только 52 уровень, новая же страница.

-Я в метро еду. Сеть такая себе

-Как совмещаешь работу?

-На сутках, потом три дня массаж. Выходных нет.

-Ого, так ты у нас миллионер

-Домой к двум ночи приезжаю. Миллионер? Нет это слишком мелко и это рамки. Я успешный человек.

-Хорошая формулировка

-Моя цель покорить Мир.

-Я тоже успешный человек и моя цель этот мир не испортить.

-Не испортишь, это не в твоей компетенции.

-Вопрос очень спорный, но я, не спорю.

Я жутко нервничала, не хотела выдавать ни капли волнения. Мне хотелось казаться нормальной. Я хотела выглядеть счастливой. Я ведь и правда многое сделала чтобы продвинуться вперед и не сдохнуть. Я заглушала боль и выворачивала ее наизнанку, и я выдержала. Я сломала себя, но жива, дышу, бегаю. Я слала кучу забавных смайлов и писала какая я успешная и сильная, а запотевшие стекла автобуса навевали на меня тоску, я ехала на окраину, снова бежать, бежать пока слушались ноги. В автобусе играла какая-то мелодия, но я не помню какая, что-то легендарное, как в фильме Красотка, с Джулией Робертс, с невероятной Roxette и ее эпичным It Mast Have Been Love.

Апрель, а я ехала в бесконечную зиму, казалось выйду и захрустит снег под ногами. Я его хотела, я хотела бесконечного холода, чтобы зима не прекращалась. Чтобы мы с ней были за одно, мне не хотелось ее терять, она стала мне другом за эти долгие месяцы.

-Слушай, а я так и не поняла где ты пишешь свои мысли? Это можно где-то прочитать? По телефону вчера было плохо слышно.

-Нигде, я их выбрасываю.

-Очень жаль, попробуй сохранять в текстовом документе, потом интересно перечитывать.

-Хотя, есть один лист, надо его найти, дам почитать.

-Я сейчас себе хочу одну памятку сделать. Очень важную вещь, которую я бы перечитывала в моменты слабости. Что-то вроде мотиватора. Запомнить этот момент, когда я сильна духом, что я чувствую и какие у меня цели, средства достижения целей и перспективы. Я ничего не боюсь и кажется я могу абсолютно всё!

-Ты все можешь, это правда. Все рамки в голове.

-А самое главное мое прозрение, это то что для счастья мне никто не нужен. Не нужен второй человек. Оказывается, мне меня достаточно.

-Интересное прозрение. У тебя есть всё изначально. Второй человек нужен для усиления, развития и взаимообмена этим. Но можно и одному быть счастливым какое-то время.

 -Просто я поняла, что мой характер настолько не женский, что мне крайне трудно будет найти кого-то сильнее меня, а ломаться или ломать другого это не правильно.

 -Почему ты решила начать общаться? Раньше же пряталась

 -Мне стало легче.

-Это хорошо.

-И молчание само по себе тягостно для меня.

-Ахах, и каждодневное посещение моей страницы вк не помогает?

-Все хорошо, уже не нужна помощь мне

-Это главное. Слушай, у тебя я думаю остались мои фото где ни будь? С фотика.

-Не поверишь но нет. Я чинила ноутбук и переустанавливала систему.

-Ну да ладно, значит и правда надо новые создавать.

-А я вот пока без фото живу, даже без селфи

-Да мне просто в инстаграмм надо для рекламы!

-Я прячусь от мира

-А у меня в студии была фотосессия и фотограф какую-то муть сфоткал. Мне не нравятся его фотки. Зато девчонок нафоткал прекрасно! Ладно, тогда этот вопрос закрыт.

 -Я бы пофоткала конечно, если нужно.

-Ахах)) ну да, знаем мы.

-Что?

-Потом на месяц в страдания уйдёшь опять.

-Хм… Уже нет.

-Нет значит нет, это хорошо. Я думаю тут попрошу кого-нибудь. Благодарю.

-Ну, хорошо тогда.

*длинная пауза*

Делаю себе отвар трав и приклеиваю согревающий пластырь, последние дни прихворнула немного.

-Вот и выходит, что поговорить не о чем? Я, не знаю, что спросить или рассказать, чтоб это не личное было. У меня мечта тут обои поклеить и карниз купить, ужас так жить, как бомж.

-Мечта — это хорошо.

-Ага. А остального я, будто и не писала. Я, понимаю, что мы не друзья и не близкие люди больше, но такое официальное общение — это же совсем кошмар!

-Да я пишу! Просто этот чёртов интернет меня не слушается, гад! Ты можешь спрашивать, что тебя интересует, я либо отвечу, либо съеду с темы.

-Да, а у меня нет вопросов. Я поняла, что ты много трудишься и добился успеха. Что спросить не знаю, личное не интересно. На хобби у тебя времени нет я, полагаю.

-Массаж моё хобби. Я там живу практически. После суток, три дня я там.

-Да, помню. Завтра на сутки?

-Я сейчас на них.

-Аааа, всё, забыла… Я давно перестала считать. Разбирала кусочки пазла.

-В коробочку убрала или выкинула?

-Секрет!

-Ну и ладно. Тогда, давай знакомиться. Меня зовут… ты знаешь, как. И я мастер массажа Свечение.

-Меня назвали Анной, не знаю мое ли это имя, и я пока не знаю кто я, но обязательно найду ответ.

 -Имя человека — это его связь с миром. Без имени нельзя жить. Если конечно есть желание стереть себя навсегда, то пожалуйста. -Я, только в, поиске ответов

-Но судя по аватарке, я бы назвал тебя… белый ходок

*смеётся

-Чего она бледная такая?

-Это состояние души, но я бы назвала её шрамы.

-Можно и так…

-Я иду к звёздам, но пока все еще через тернии, они ранят меня и тормозят, не хотят отпускать, но я не останавливаюсь, только выпить воды и иду дальше. До звёзд далеко ещё, я это знаю, может целая жизнь, но я дойду. Обязательно до них дойду

-Я верю тебе и в тебя. У тебя всё хорошо) ты на верном пути и я рад это слышать!)

 

Глава 18

Расписала себе бизнес план на два с половиной месяца, по которому достигну ближайших целей. распределила по дням деньги, то что можно отложить и то что можно потратить, оставив небольшой запас на непредвиденные расходы. Итак, день икс, это день нашего расставания. 1 июля у меня должен быть результат. Был ли мой план дерзким? Пожалуй, да. Никогда раньше я не была дисциплинирована и не следила за своими тратами. Есть деньги- живу, нет денег — все равно живу. Теперь все иначе, я должна достичь своей первой высоты. В голове крутился мотиватор. Все-таки я его написала. Несколько важных слов. Они всегда под рукой, в дневниках на «ливинтернет»

«У меня есть цель. План. Я хочу большего. То почему я одна — одна я все могу, я сильна и независима, я охотник и хищница. То из чего я черпаю вдохновение — даже если этого не станет, даже если от меня все отвернутся и у меня не останется ни друзей, ни подруг, ни любимых, я все равно буду идти вперед. Я хочу вырасти, я хочу быть хозяйкой своей жизни. Дисциплинированной и не слабовольной. Через боль и любые трудности, я не позволю себе сломаться и снова впасть в пучину отчаяния. Если мне будет безнадежно плохо и силы все же меня покинут, я куплю билет и поеду в Москву или Питер, заберусь куда ни будь на высокое здание, и буду сидеть и смотреть, и впитывать звезды и огни ночи. Я пойду в лес и буду молить землю о пощаде, буду молить о том, чтобы не дала мне сдаться. Никто и ничто в этом мире не должно и не может и не заставит меня опустить руки. Я смелая и сильная воительница. Я валькирия.»

-Привет

-Привет

-Почему удалил песню «ненасытная» Горького?

-Потому что решил, что не хочу грусти. А она, сука прёт, бесит!

-Я не буду спрашивать, о чем ты грустишь.

-А я бы и не ответил.

-Вот и славно. А тут потихоньку пытаюсь не помереть от болезни, укуталась в плед, пью горячее молоко с маслом.

-Правильно, ты поправишься!

-Знаю, но сейчас то мне больно!

-Если выбирать боль, я бы выбрал телесную, она самая легкая.

-О, ну, это же несомненно! Я бы тоже, я считаю, что душевная боль подобна аду, это что-то сверхчеловеческое. То, что лишает рассудка, силы воли и силы физической, вплоть до желания не существовать.

-О, да... Devil may cry…

-Дьявол тоже плачет…

-А я решил им быть, дьяволом внутри меня сидящим, дать ему волю, весело.

-Это на тебя не похоже

-Сегодня я чуть не убил человека, прикольное ощущение.

-Как это случилось и почему ты это сделал?

-Не важно, важно, что на миг, но мне понравилось!

-Дьявол есть в каждом из нас.

-Нет!

-Ты страдаешь из-за своей девушки?

-У меня её нет. Я решил, что отношения, подобные тем что были, мне не подходят более…

Поворот, однако…

- На счет того что ты чуть не убил и тебе понравилось вот что я, скажу. Это часть мужской генетики, мужчины либо охотники, либо воины, у них это в крови.

-Я в курсе и потому мне понравилось. Власть над жизнью, ах, это прекрасно

-Тебе нужно направить это в правильное русло.

-Да? В какое же?

-Я пока не могу сказать, мне нужно подумать об этом.

-Не стоит, не трать на это свою энергию.

-Однако помни что инстинкт для выживания, убийство как средство пропитания или защиты жизни.

-Моей жизни ничего не угрожало. Я просто дал волю внутреннему Я

-Что случилось?

-Я уже сказал, что не отвечу, к чему сто раз повторять?

-Что ж не буду докучать, а у меня, на завтра большие планы. Очень, очень важный день. Планирую прогулку по лесу после долгой зимы. Это будет что-то особенное и волшебное, я представляю, как буду касаться деревьев, как буду отдавать им тепло и нежность и как буду лечиться тишиной. Ах, как сладко!

-Здорово! А в Москве нет лесов нормальных, я тут с ума схожу!

-Так тебе и надо! Слушай, все еще у нас будет, ведь мы сильны и молоды, мы создатели!

-Я в это не верю! Ни в любовь, ни в надежду, ни во что-то светлое. Я живу и не знаю зачем, придумываю себе смысл, но это лишь маска.

-Я тоже, но каждый, сука, день говорю себе, что у меня еще все будет и что меня, кто-то любит и ищет. Каждый день смотрю в зеркало и говорю «ты счастливая женщина, потому что сильная. Я верю в то чему меня научил дорогой человек, что мыслями мы притягиваем к себе события.

-А я в последнее время улетаю всё дальше. Меня удерживает только сознание, а это не надежный якорь.

-Сознание сильная вещь. Я сознанием заставила себя, не вредить своему телу, заставила себя закрыть душу. Я смогла, я это сделала, я сука, чертов бог! Больно ли мне? Да, мне больно, но я смеюсь в лицо этой боли, я шлю ее матом и говорю, что сильная и справлюсь. Я за тебя не боюсь, ты самый сильный и самый храбрый. Я знаю, что ты сильнее меня и тоже справишься со всем, чем бы это ни было.

*молчание*

-Я завтра еду к себе, на свадьбу брата (Кирилл).. Не хотел бы встретиться даже случайно. Ибо так надо.

-Ну тогда не говорил бы что едешь.

-Тогда бы точно встретились, а теперь, когда это сказано, точно нет.

-Я весь день буду лечиться, потом погуляю в лесу, в городе меня не будет, так что не свидимся.

-Вот и хорошо. Сейчас у меня период смерти, перерождение в полной мере. И либо я умру и найду силы стать сильнее, либо просто умру — звучит интересно, но я думаю, что справлюсь.

-Справишься конечно. А я сижу выбираю обои.

-Новые обои — новая жизнь?

-Новая жизнь с новой душой, а новых душ не выдают задаром.

НА УТРО

Я ничего не боялась, я знала, что могу пойти в любую точку города и что точно его не встречу. Такая вот это штука, случайность. Если вмешиваешься, пугаешь ее, она не случается. Я спокойно бродила по центру, заходила в разные магазины, проходила мимо ресторанчиков и кафе. Я знала, что он где-то здесь, и точно также знала, что его нет. День вышел насыщенным, эмоции от лесной прогулки, свежий воздух и вкус свободы… Вечер ничего не обещал, купила роллы, банку пива и поехала домой.

 

Глава 19

Мы шли по станции метро, такие уверенные и счастливые, успешные и сильные люди. Мы смеялись в лицо ветру и весь мир казался простым и легким, мы строили планы, мы желали вершин, мы хотели покорить мир, каждый по-своему. Глаза сияли от радости и предвкушения новых побед.

Общаясь с ним после расставания, моментами я была глубоко несчастна, настолько что не выдерживала этой боли. Но в другое время… В другое время он возносил меня до небес, я хотела не просто жить, у меня вырастали крылья и мне казалось нет высот, которые мне не взять. Я хотела этого с ним, но теперь и без него я могу идти вперёд. Как я не пыталась вырвать его с корнем, он моя путеводная звезда. И пусть не вместе и пусть другой меня, пьет и любит, но он останется, моим путеводителем во вселенной.

Я проснулась в Московской квартире по улице Маршала Катукова 19, корпус 1, на 15 этаже. Я казалась себе героиней какого-то романа, где девушка попадает в сказку, которая, закончится, но сейчас, именно в этот миг она счастлива. Окна заливает теплыми, апрельскими лучами нежного солнца, кошка лежит на подоконнике, вальяжно свесив лапы. На мне тонкий хлопковый халат, а на плите поджаривается омлет. В заварнике ромашковый чай с, отваром корней солодки. Вид из окна — здания разных мастей. Чуть поодаль высокое, 36 этажное здание, рядом несколько 15ти этажек. Прямо под окном школа, слева футбольное поле, площадка для, баскетбола и теннисный корт. Справа от футбольного поля установлены брусья и турники разного цвета и размера.

За школой расположился детский сад с игровой площадкой, и небольшой растительностью. Слева от школы, за футбольным полем и еще немного дальше, также находился детский сад.

Если смотреть совсем вдаль, с левой стороны видно какой-то то спортивный комплекс, возможно стадион Спартак, я не знала точно, фасад состоял из красных и белых ромбов. Утром город выглядел иначе, он казался тихим, это было воскресное утро. Я стояла на балконе, вдыхая первые рассветные лучи и впитывала в себя счастье, мне казалось оно проникает через кожу прямо в кровь.

Ночью открывался совершено другой, волшебный вид. Я понимала почему люди здесь. Я вспомнила свой родной край, с населенностью в миллион жителей, я тоже любила его, особенно ночью.

Это похоже на сумерки, время перелома дня и вечера, что-то непонятное, но особенное. Так и ночь, она завораживала не ясно чем… Огнями человеческих квартир, тишиной или мраком окутавшим все живое. Я могла бы часами стоять и смотреть на спящий город и сияние его огней. А утром другое волшебство, это волшебство тихого рассвета, когда город еще только умывается в своих квартирах.

На моем теле были синяки, на внутренней стороне бедра, на спине. Он так сильно меня сжимал, что я, не могла терпеть боли, он словно хотел оторвать от меня кусок плоти. Из нежности я лишь помню «сладкая» Это «сладкая» теперь так и звучит в моей голове. Мы не целовались в, губы и даже не говорили об этом, мы поняли это без слов, что так будет лучше. Я не знаю куда бы меня унесли его губы и смогла бы я это выдержать… Но там, на станции Строгино, я безумно хотела попробовать их на прощание, но понимала, что не могу, что залью мраморный пол слезами и все испорчу. Нет, вот так хорошо, вроде бы и достаточно близко и по-дружески и не так уж и больно. Даже нет, совсем не больно. Это было глотком счастья.

Мы не виделись пять месяцев, а казалось нет этого времени, что мы вместе уже всю жизнь, мы столько шутили и смеялись, так как умеем только мы с ним. Будто не было ни расстояния, ни расставаний, такие как прежде, верящие в жизнь, но уже не верящие в любовь… Или скорее не так, верящие, но отпустившие её на время. Я уже точно знала, что моя жизнь никогда не будет связана с ним на век, как с мужчиной всей моей жизни, но вместе с тем, как бы банально это не звучало, именно им он и был. Каким вы видите настоящего мужчину? Много денег? Физическая сила, выносливость? Что такое настоящий мужчина? Когда я спросила его об этом, он в ответ протянул мне клочок бумаги, тот самый который обещал дать почитать, когда я спросила куда он записывает свои мысли. Вот что там было написано:

" Что значит быть мужчиной, мужем? Этот вопрос ни на миг не покидает моей головы. Я ищу ответ уже много лет, но ответа нет. Жизнь даёт уроки, ключи, заглавные буквы к любому запросу, но не ответы. Никто не должен делать что-то вместо меня, даже сама жизнь. Мужчина — это брутальный, дерзкий, мощный, уверенный и спокойный человек. Трудолюбивый, верный и добрый, но умеющий защитить дорогое, справедливо мыслящий. Много слов, я говорю много слов и это все лишь слова, не больше…

Мужчина это в первую очередь действие, дело, честь и разум. Но если смотреть на него в те моменты, когда он муж, рядом с одной и любимой женщиной… Настоящий муж станет самым заботливым и милым. Сохраняя внешне спокойствие и стабильность, внутри у него вселенная. И никакие бабочки в животе не сравнятся с чувством этой любви. Любовь во истину раскрывает человека. Не только мужа, но и жену. Взаиморазвитие, Инь и Янь. Целое — вот что делает мужика мужчиной». Он никогда не отвечал слишком просто, это в нем мне безумно нравилось. Только он мог так закручивать ответы и с не меньшим упорством задавать такие же заверченные вопросы

ВЕЧЕРОМ ПРЕДЫДУЩЕГО ДНЯ, ДНЯ ПОСЛЕ ПРОГУЛКИ

На принятие решения у меня было всего несколько минут. Я кусала руки и заламывала себе пальцы. 25минут до отправления электрички. Сейчас или никогда, сомнение разрывало меня на части. Каждая минута — это промедление. Сейчас или никогда, сейчас или никогда, стучало в моей голове… Три минуты, кроссовки, ключи, такси. Я сорвалась чтобы просто его увидеть. 13минут до отправления.

-Ты уже на платформе?

-Да, на второй, а что?

-Я тут.

*Несусь как бешеная

-Как? Ты меня ждала тут?

-Нет, я приехала на такси.

Бегу через мост к платформе, билета нет, только увидеть его и всё… Задыхаюсь, прислонилась щекой к решётке, шепчу «привет», сердце отбивает барабанную дробь. Такой же как прежде, высокий, худощавый, красивый как демон.

-Не реви. Ну и что, ты пришла постоять за решеткой? Как на зоне, блин. (Смеётся)

-Ну и что, за то увиделись.

-Ты могла обойти забор

-Слишком далеко, я могла не успеть.

А где контролеры? Нет что ли?

-Похоже, что нет. Что, рискнешь порвать штаны?

Не долго думая перебросила ему рюкзак и перелезла через забор, ловко спрыгнула, не позволив помочь. Я же у нас женщина самодостаточная!

Минуты тикали, но я уже знала, что никуда не уйду, а он был даже не против. Сначала я думала, что доеду с ним только до Москвы, и потом на последней электричке в 22:53 поеду обратно, но чем ближе мы подъезжали, тем меньше мне хотелось уходить. И я все таки решилась спросить

-Можно мне сегодня остаться у тебя? -Ты этого хочешь? -Хочу

-Ну, давай, заходи в гости, посмотришь какой у меня вид с 15го этажа

Словно с плеч упала гора.

Мы перешли в метро и доехали до станции Строгино. По дороге к нему я заметила небольшую остроконечную церковь, слева от дороги, похожую на лепестки или даже рыбью чешую. Мы хотели заскочить в суши, но опоздали на несколько минут и остались без ужина. Честно говоря, мне не хотелось есть. Я шла и вспоминала строки из своего сборника писем, посвящённого ему, я об этом уже писала, что будет такая встреча и что «все-равно эти сутки закончатся и ты с каменным сердцем уйдешь»

Я понимала что ловлю бабочек, что это краткий миг, но я готова была за него заплатить. Ведь я получала несравненно больше чем это вообще можно себе представить. Мне кажется, именно в такие минуты люди продают душу дьяволу, именно за такие мгновения счастья.

Мы стояли у окна и смотрели на красочные огни. Я понимала почему он там. У него было все. Успех, сила, уверенность, завтрашний день. Он был молод и амбициозен, перед ним лежала Москва ион готов был ее покорять. Я понимала, что я лишний кусочек в пазле его жизни. Внутренне я согласилась на дружбу. Просто, пусть он будет в моей жизни.

 

Глава 20

Мне от себя тошнит. Я ничтожество. Я никогда ничего не достигну. Так и сгину от нелепой и бесполезной любви. Все вокруг вранье, мое вранье, моя ложь. разница ровно сутки и все, мои крылья мертвы. Я отрезала их кухонным ножом и бросила у порога вместо ковра, надо же где-то снимать обувь… Да и зачем они мне. Осознание любви — вот что делает нас людьми. Все это безумие… я понимала, что он меня не любит, ему 24, мне 32, он взрослеет, ему интересен мир, а я его уже видела! Я смеялась и кричала одновременно, я писала ему что все классно и что мне не грустно, и я даже не знаю чувствовал ли он меня теперь… похоже ниточка порвана… Это такое чувство, когда человек для тебя целый океан, но он может предложить тебе только стакан воды. Стакан! Вместо океана! Чертов, сука, говёный стакан!

Так! Стоп! Через боль и любые трудности! Я не позволю себе сломаться. Я жива, я сильна, я хищница.

Я знаю, он любит меня, он очень, очень меня любит, он мня ищет, он знает, что я его жду, просто никак не найдет меня. Я знаю что дождусь. что это будет такой мужчина который затмит всех остальных, который простит мне всю мою гадкую жизнь и научит чему то новому, чему то своему, важному и вечному, тому, за чем я последую…

Лучше бы ему поторопиться, пока я не оказалась на станции какого ни будь Московского метро, целующей лбом мраморные полы… А может именно там я его и встречу? На изломе, на границе жизни и смерти… Может на этом рубеже и рождается истина. Может и правда нужно осмелиться себя потерять без остатка, чтобы приобрести снова. Это и есть перерождение. Перерождение истинной любви. Ведь раскаяние вознаграждается? Если есть бог, то де моя награда? Он не имеет права мне не верить!

-Я все вру, и ты должен это знать, я хочу сказать, что я думаю, что ты знаешь это. Надеюсь еще чувствуешь меня… а может нет… ох… тупость, глупость

*не отправлено

Так, похоже пора спать. Будильник и кровать.

Золушка вернулась к мачехе. Только я сама себе мачеха…

Снаружи я казалась самой обычной, но внутри, и черт сломил бы ногу, загляни он в моё нутро. Всюду валялись воспоминания, испачканные следами боли. Стулья настоящего, все до единого были перевернуты, либо со сломанными ножками. Радость укуталась в серое покрывало и выглядывала из старого, пыльного шкафа. Повсюду царствовал хаос, а богиня тоски носила в руках кропило и орошала каждый миллиметр моего сознания своим жгучим ядом. Но снаружи, я всем казалась нормальной…

Надо все начинать заново, только в другом направлении. Я хотела две вещи, либо забыть его, избавиться от воспоминаний, либо вернуть. Ни то, ни другое сделать было невозможно. Что бы я ни делала было бы самообманом. Никакие мои усилия не сдвинули меня с мертвой точки даже на сантиметр. Принять данность что он существует в моей жизни, но моим никогда не будет. Жить иными идеями, находить радость в амбициях. Отдать себя работе, деньгам. Позволить другим людям, не входить, нет, но хотя бы касаться моей жизни. Дать шанс самой себе на исцеление. Лечить себя дружбой и добротой. Лечить себя книгами и стихами, лечить себя рисованием и татуировками, лечить себя утренним чаем из диких трав, лечить себя лесными прогулками и возможно, когда ни будь, позволить кому-то лечить себя любовью.

Наконец, моя борьба стала осознанной. В этом было что-то особенное, в осознании боли, в планах на выздоровление. Мне стало казаться что я участвую в каком-то эксперименте, знаете, вроде психологических тестов. Время не ограничено. Есть только задача, которую нужно решить. Что с меня потом будет написана инструкция к инновационному препарату, такое себе лекарство от душевной боли.

Я снова перестала есть. Первые три дня чувствовала себя плохо и голод просыпался в недрах моего сознания, на четвертый я поняла, что надо бы поесть, после того как почувствовала головокружение. Вода, надо много воды. Сходила в магазин, купила иммунеле, две упаковки.

Я боялась, что больше не смогу любить. Что как бы ни был мне приятен человек, больше чем просто привязанность я дать не смогу. Меня это печалило. Я огненной породы, внутри меня всегда будет таится вулкан. Я из тех людей кому нужно постоянно его извергать, я не хотела терять этот огонь, не хотела становиться как все, довольствоваться просто «подходящим» или «удобным» мужчиной. Я хотела безумства, такого же ненормального какой была я. Я хотела пламени в глазах и поступках, я рождена чтобы гореть, гореть адским пламенем. Я не тихий огонек газовой плиты, я лесной пожар неумолимо сжигающий все живое.

Научиться сдерживать огонь. Вот чего мне не хватает. Так или иначе языки пламени вырываются из меня. И когда эта энергия выходит и не получает ответа, я пустею, растрачиваю себя понапрасну ничего не получая взамен…

Я не знала как этим управлять. Беречь слова и эмоции, хранить, копить их в маленьком, старом сундучке, в глубине души. Складывать как драгоценности, тщательно отбирать каждое. Беречь значит окунуться в море, в море одиночества и покоя. Копить, чтобы, когда придет время, мне было что отдать, чем поделиться. Чтобы он, открыв мою душу увидел там сокровище, а не черную пустоту, не изъеденный молью плед, не прогнившие доски ветхого, затопленного корабля. Чтобы он увидел роскошную драккару, груженую золотом, серебром и алмазами. Дорогими бальзамами из дальних стран, и невиданными до селе тканями, в которые никогда не одевался ни один смертный. Беречь себя, молчать, спрятаться…

 

Глава 21

Это случалось всякий раз после встречи с ним. Сначала я была окрыленной, верила в жизнь, строила планы, любила…

Потом слетала с катушек. я хотела испытать, почувствовать то, что я чувствовала с ним в руках других мужчин. Это было глупо и бесполезно, я знала, что не найду.

Он сидел на стуле в отключке, кажется он не спал двое суток. Я осторожно расстегнула ему клетчатую рубашку. От него пахло мужскими духами и чем-то еще, очень своеобразно, но приятно. Я целовала его гладкую шею, вдыхала запах, вдыхала так будто затягивалась, будто я могла почувствовать запах любимого человека, я дышала и дышала, тихо, чтобы не разбудить. Это была чистая нежность. Мне нравилось видеть рядом с собой мужчину. Сильного и уверенного. Это был не мой мужчина, это был чужой муж. Я лишь прикоснулась к нему, хотела почувствовать пальцами рук кожу… Я не могла долго жить без объятий, это было моим наказанием и моим космосом.

Вышла на улицу, ночь. Немного пройдусь и вызову такси. В наушниках Полина Гагарина «мы стали выше головы». Как же хочется курить! Желание наполнить легкие исходило из самых глубин, болезненно сдавливая грудь. Две недели ни одной сигареты, уже две недели.

Почему это не могло просто прекратиться? Почему молчание ранит больнее слов?

Знаете, как это работает? Сначала ты не можешь дышать, все тело ломит, каждый прожитый день — это победа. А потом… потом тоже больно, но ты приспосабливаешься, учишься жить с этой болью. Слушаешь музыку и болит, пьешь утром кофе и болит, едешь на работу и болит, ложишься спать и болит, закрываются двери лифта и болит, наступает весна и болит… и так каждый, чертов день! И как ни странно — получается! Снова и снова возвращаешься к одной и той же точке, мой вечный, долбанный день сурка… Вбиваешь себе в голову как тупорылый, не любит, не любит, не любит, не любит, не любит…

Это такое чувство когда тоска пропитывает всю твою жизнь насквозь, каждое движение, каждый предмет в комнате, вид из окна каждое утро. Передо мной раскинулись овраги времени, и им нет конца и края, они словно сговорившись против меня стали тянуться дальше и дальше и глубже, и глубже, ровно настолько, чтобы из них было невозможно выбраться.

-Хочу на море

-Море лечит шрамы (говорю ему), все утро слушаю «Горького», какое-то состояние интересное. И вроде слегка печаль и умиротворение и капелька экстаза, необыкновенный букет

-Береги себя и свою энергию, Тыква! Я собираюсь в студию, что-то устал. Но я сильный Кит! Мне так нравится Кит! Сильный, мощный, теперь я Кит.

-Китом тебя назвала я! Содрал у меня?

-Не содрал. Я это принял…

Принял… Принял форму которую ему дала я. Не знаю, как это понимать, совершенно очевидно, что симбиоз между нами продолжал существовать. Я не знаю где еще вы найдете людей так сильно любящих и также сильно противящихся друг другу…

-Это как раз то что надо. Моя новая форма. Пора бы взрослеть. Детство кончилось, малыш. Сегодня я это ощутил. Либо я стану сильным Китом, либо акулы меня сожрут и я останусь тонким слоем дерьма на дне океана.

-Да… сильно. Ты станешь китом, я это знаю, ведь это я вложила в тебя. Если мысли материальны, то именно я тебя и сделаю мощным и непоколебимым, уже сделал.

Снова не могу спать. Снова что то пишу…

Он развивал психосоматику массажа, у меня на завтра назначена встреча с редактором. И как-то сама собой в голову заползает одна и та же мысль — друг без друга у нас получается всё. Вспоминались его слова на этот счет «Потому что, разные дороги. И вместе мы не даём возможности для реализации другого. А если жертвовать этим, то получится моё состояние потери интереса к жизни».

Вот что получается, чтобы обрести счастье в любви, сначала нужно обрести себя, иначе растратишь и ничем не заполнишь уже потом и потеряешься. Каждый из нас стал себя наполнять, но не вместе. Это то самое «правильное одиночество».

-Не ищи в ком то меня…

Он не переставал мне это повторять и я почувствовала как же сильно я устала… Не осталось сил даже плакать. Я обрастала новой кожей, какой-то непрошибаемой. Написала ему стих, выложила на стене «Искать тебя в ком-то стало обычной привычкой» Наконец заснула…

Новый день, важные встречи, бодрое настроение. Ну и, как и следовало ожидать, меня шибануло током. Почему нельзя просто молчать? Я перестала о чем-то просить и говорить о любви. Стихи — это единственное что у меня оставалось. Я больше не кричала в космическую пустоту и не звала его. Я приняла это течение жизни и научилась худо-бедно им управлять. Но вселенной захотелось нарушить мой покой. Я читала ошарашенная и не отвечала ни единого слова. Это было впервые так. Почему я молчала? Не знаю… я почувствовала бесполезность ответов. Я вдруг осознала, что именно сейчас то самое время чтобы сберечь свою энергию.

-Эх… ты такая глупышка. Думаешь я ничего не чувствую, отрезал эту нить, думаешь я не страдаю и у меня всё прекрасно. А ты заметила мои седые волосы? Их стало раза в три больше чем было. Но я не ною. Это не поможет, чёрт возьми. Это лишь больше и сильнее разрушает! Ты знаешь, я не умею врать, ложь всегда причиняет мне боль как физическую, так и душевную. Разъедает изнутри как ржа и пока не сказать правду она будет расти и поедать душу. Моя правда? Я люблю тебя. Да. Ты в курсе этого. Но во мне просто мертво доверие. Вот и всё. Думаешь мне было приятно целовать чужую женщину, представляя тебя? Спать с ней и думать о тебе!? Это тоже ложь, самообман! Это убивало меня, и я решил остаться один! И снова сделал больно человеку, только уже другому. Моя чёртова идеальная любовь, вы все говорите: «Красавчик, идеальный мужчина, ты просто Рыцарь… таких больше не существует, не осталось! Ты словно из сказки!!!!!» Да какого же хера я тогда седой в 24 мать их года!????А!??Седой!!!Думаешь, я рад быть как вы говорите идеальным? Идеально несчастен если только, в итоге никому не нужен такой мужчина. Я обычный экспонат! Моё место в музее! Чтобы все ходили и смотрели на меня, восхищались и краснели от своих мыслей, но не более!!!! Не более! Все считают, что не в силах быть рядом. Быть достойной, но это бред! Я не идеал!!! Я кричу всем! Я НЕ ИДЕАЛ!! Я ОБЫЧНЫЙ!! ХОЧУ ЛЮБВИ И ВЗАИМНОСТИ! А в ответ!?? Ты идеальный! Мне не угнаться за тобой! Так какой толк!?? Я ещё раз тебе говорю это! Какой толк быть этим сраным идеалом! Когда какой-то тупой алкаш, который всю жизнь бухает и цепляет сифилис на кладбищах, легко может сломать жизнь этому идеалу!? А!??? Ты страдала. Много, часто. Ты пережила в жизни многое! Но ты не одна такая! Не ставь свои страдания выше других! То, что ты пережила, другие и мечтать не могут о такой жизни!!!Хватит ныть! Хватит уже ныть, возьми себя в руки уже и перестань быть трусливой шавкой, которая дрожа прячется в углу, хватит, куда ты себя загоняешь!? Нацепила маску и думаешь ничего не видно!? Видно, всё видно! Хватит взывать к жалости! Жалость — это иллюзия добродетели! Хватит ныть, женщина, надоела уже. Я знаю твою боль, знаю и живу с не меньшей болью. Хватит уже выставлять это напоказ, никому не надо этого. Лучше оставь эту энергию на радость! Хватит жить прошлым! Ну сколько уже можно, тебе жить да жить, а ты вся в прошлом. Проснись уже…

Я просто читала и не верила. Он был не похож на себя. Из слов сквозила злость, которая ему не свойственна. Во всем этом хаосе слов меня зацепила только одна фраза — «Хватит уже выставлять это напоказ!» А ведь странное дело, я всегда писала стихи, и никогда это не вызывало такой реакции. Я хотела ответить, но передумала. Слишком тяжела была его энергетика в ту минуту. Человеку можно закрыть рот, но ему нельзя заткнуть душу. Как мне объяснить ему что я просто не могу не писать? Это мой единственный способ выражения боли, после порезов. Когда я перестала это делать то стала меньше впадать в истерики и больше писать стихи. Немногим позже я осознала, что не желаю, чтобы он прочел хоть одну из тех строк, что несомненно, еще не раз будут мною написаны. Я ответила спокойно и достойно, и стало даже как-то гордо за себя…

 

Глава 22

Я стала не большим, но уже очень крепким деревом. Порывы ветра могли меня гнуть до самой земли, но уже не могли меня сломать. Я начала медленно наслаждаться одиночеством, пустыми ночными улицами и сонными городами. Мне нравился стук трамвая, и шум метро с его тысячной толпой и бесконечные подъемы и спуски по эскалаторам. Мне нравилось нести счастье. Я шла в наушниках и сердце светилось, я улыбалась этому городу, я не обращала внимания на мужчин, их попросту не было для меня. Они звали в кино и рестораны, уверяли что знают, что такое счастье, что знают, как меня покорить, что я нуждаюсь в том, чтобы быть подчиненной, они хотели меня обуздать как дикого зверя, но я снова и снова ловко уворачивалась от ловушек. Эдакая бестия, с рыжим хвостом и лисьими глазами. Они просто не понимали, что я уже покорена, что раз и навсегда мое сердце сломлено, гордость отпущена по ветру. Я уже принадлежала мужчине. И я больше не хотела принадлежать никому другому. Да, я не была рядом с ним, но больше этого и не требовалось, я просто знала, что он есть и он хранитель моего сердца. Теперь я была готова, когда осознала, что мне этого достаточно. Моей любовью стало знание того что мое сердце кому-то принадлежит. Все, это и есть конечная точка. Все остальное стало не важно. Теперь, Кит, ты хранитель. Не люби мое сердце, но береги его в шкатулке своей души. Положи его так глубоко чтобы забыть, что где то там оно значится красной точечкой. Я не забуду.

Могла ли я желать большего? Пожалуй, нет. Он есть, он существует, и он тот, кому все же была отдана эта неверная, гордая, и непослушная душа. Эта глупая и непостоянная, застрявшая некогда на рубеже между детством и юностью, не желавшая взрослеть даже в 30. Он мой учитель, мой мужчина. Счастлива ли я? Вполне!

Час ночи. Не могу уснуть. Что-то сильно тревожит. Хочу написать, стоит ли? Проверяю почву. Смайлы- кит, лиса, дартс.

-Попала в цель?

-Не знаю

-А как узнать?

(присылаю гифку поцелуя) Не знаю почему это сделала, мы не целовали друг друга много месяцев. Это желание просто вышло за все мыслимые рамки. Я не знала что он ответит, сведет ли к шутке или отругает меня…

-Оххх, очень, это даже ближе чем в десятку! Черт, как ты это делаешь?! Ты дикая, я хочу тебя слышать…

Неожиданно, я смотрела на эти буквы и не верила, к горлу едва не подступили слезы. Держись, Аня.

-Кит, я хочу тебя целовать. Не руки не плечи, тебя! Мои губы болят, хотят поцелуев!

-И я хочу! Хочу этого! Наслаждаться каждым миллиметром твоих волшебных, нежных и страстных губ! Как же я хочу быть сейчас рядом! Как жаль! Как я хочу приехать и обнять мою маленькую малышку. Ты одна по-настоящему вызываешь у меня желание целовать, по-настоящему!

-Как и ты у меня.

Я прошептала вслух и написала ему его имя, такое любимое и родное.

-Я тоже! Я тоже хочу называть тебя по имени! Когда ты уже наконец полюбишь свое имя?!

-Уже! Я уже его люблю! Всем своим сердцем люблю его.

-Аня, Анечка, Анюта,  оно прекрасно! Можно я буду называть тебя так?

-Называй меня этим волшебным именем)

-Анютка -лисютка!

Я закрыла глаза и стала плакать. Не от горя, от радости. Тяжесть нескольких месяцев, сползала с простыни на пол, проникала под ковер, сквозь бетонные плиты дома и глубже, ползла до самого фундамента, опускаясь в недра родной земли. Она уносила мою печаль и боль. Он уносил. Вот так, несколько нежных признаний и вся эта глупая боль отступила. Я знала, что он меня не поцелует и что я не приеду утром в Москву и что мы с ним не встретимся. Но знать, знать, что он меня простил было наивысшей формой проявления любви. На этом я почувствовала, что свершилось завершение. Последний кусочек пазла, последние белые титры.

Я уснула около четырех часов утра. Я плыла в лодке, нет не по венецианским водам и не в тихой бухте славного острова. Я плыла, несомненно в величественной дракаре, стоя на корме и держась двумя руками за канаты. Это была валькирия, новая сильная, вечная. Мне снились города, мне снилась Москва, мне снилось метро и дракара, дракара, дракара. Мой дракон был повержен. Мои страхи пали в великой битве как неверные враги. Бой окончен.

Я понимала три вещи. Этот разговор ничего не изменит. Я не хочу ничего менять. Он сдался. Он принял, простил и принял мою любовь. Не так, как делают это другие. Мне не нужны были поступки. Этих слов было настолько достаточно, чтобы я могла быть счастливой. Это и было тем самым настоящим прощением. Я чувствовала, как его река переливается в мою, я раскрыла ладони и стала впитывать, я хотела напитать всю себя, вместить океан… стать его морем, смешать эти воды бесконечной безумной любви и боли. До кончиков ресниц, до дрожи в теле, я лежала в своей постели совершенно в другом городе и просто принимала потоки его прощения. Теперь я знала, что такое жить дальше. Я перестала искать стимул чтобы бросить курить, перестала искать причины чтобы двигаться дальше. Я начала новый день с прекрасного, с пожелания ему счастья! С другой женщиной, с кучей детишек, с множеством прекрасных книг и рассветов, с диким лесом, уносящим печаль и ярким небом, дарящим свободу. Мне не было больно. Я так сильно его любила что прониклась насквозь желанием счастья именно ему! Я счастлива только тем что он светится, улыбается и живет.

Чтобы дальше ни случилось, я непоколебимое дерево. Куда бы ни дул ветер и где бы не плыл мой Кит. Я счастлива потому что живу.

Я могла бы написать еще очень много слов, много чувств и событий и моменты слабости и горьких слез. Но жить дальше значит закрыть эту главу. Закрыть — значить закончить книгу. Вот так, едва начавшуюся. Остальное в моей душе станет тайной… Но может когда ни будь я возьмусь за перо снова, но не сейчас, не сейчас, мой дорогой Кит.

Счастье как смысл жизни. Как самообразование, как цель, как сама жизнь.

Берегите друг друга…