На следующий день Кате не терпелось увидеться с Марком, ведь он был единственным вампиром, которого она больше не боялась. Ей казалось, Марк может ей помочь разобраться в том, что с ней происходит. Но Маркос не торопился к ней в офис, а позвать его снова ей мешала гордость. Вечером, замаявшись от вынужденного безделья и ожидания (за окном сплошной стеной лил осенний дождь), Катя поехала домой.

— Моя малышка, ты совсем промокла! — встретил ее Арсен озабоченным возгласом из кухни. — А я сегодня решил приготовить для тебя лимонный пирог!

— А почему ты не на службе у Экланского? — сбрасывая с плеч промокшее насквозь драповое пальто, подозрительно покосилась на жениха девушка.

— Сегодня у меня свободный вечер.

Арсен выскользнул из кухни так тихо, и так резко оказался рядом с ней в полумраке прихожей, что Катерина вздрогнула.

— Разве ты забыла, через два часа мы должны быть на приеме у моих родителей? Я наконец представлю тебя своей невестой. Мы объявим о нашей скорой помолвке моим соратникам и друзьям. Я хочу, чтобы на подиуме, с которого будет вестись представление международного фестиваля, рядом со мной стояла уже невеста, а не просто подруга.

— Разве такое можно забыть? — простонала Катя.

Она лгала. На самом деле ее сознание настолько заполнилось мыслями о Марке, что она напрочь забыла про прием у родителей жениха.

— Кстати, платье принесли полчаса назад, оно лежит в спальне на постели. Можешь посмотреть. Думаю, оно не оставит тебя равнодушной. А я пока налью тебе горячего грога и отрежу кусочек пирога.

Арсен был так любезен и обходителен, что Катя растерялась. Но единственная мысль, возникшая в сознании, советовала ей бежать от предстоящего приема прочь.

К сожалению, никто не мог спасти ее от участи знакомства с семьей и соратниками Арсена. И в половину девятого Катерина вместе с женихом села в подошедшее такси.

Он привел ее в свой родной дом впервые, и она страшно нервничала. Но вишневое платье с высоким воротником, за которое пришлось отдать довольно внушительную сумму, идеально соответствовало общему фону, надежно скрывало кулон с жемчужиной, и Катя понемногу оттаивала, с интересом осматриваясь по сторонам.

В интерьере преобладал стиль ретро. Черный и красный цвета были основными и едва ли не единственными оттенками в просторном трехэтажном замке, отстроенном в английском стиле. Посреди гостиной громко тикали огромные старинные часы. У камина стояли тяжелые подсвечники, на стенах висели сюрреалистические картины в тяжелых рамах, очень похожие на те, что рисовал Арсен в своей мастерской по ночам.

Наряды прибывающих гостей очень четко вписывались в интерьер гостиной — на дамах, как и на самой Катерине, были вечерние платья всевозможных оттенков красного, а мужчины предпочитали строгие черные смокинги.

В какой-то момент ей стало нехорошо среди этой разношерстной публики, с нездоровым интересом посматривающей в ее сторону. В голове шумело. Она ясно почувствовала, что сильно отличается от всех присутствующих на приеме гостей. Казалось, если Арсен выпустит ее руку, на нее набросятся и растерзают в клочья.

«У меня разыгралось воображение. Просто я не его круга, вот мне и кажется, что все эти странные люди настроены враждебно», — пыталась успокоить она себя. Но внезапно пробудившаяся интуиция кричала обратное, и Катя на всякий случай вцепилась в локоть жениха крепче.

Арсен подвел невесту к отцу и матери. Так было принято в его семье — сын приводил избранницу к себе домой, чтобы получить благословение родителей на брак.

Его отца звали Эдуардо. Высокий и худощавый, с острыми скулами на бледном, словно маска, лице, он внимательно посмотрел на Катю. Затем, будто почувствовав неладное, удивленно приподнял бровь, прочистил горло и склонил голову в знак приветствия.

Мать звали Агатой. Миниатюрная и хрупкая, с копной каштановых волос, в платье миди цвета бордо, с бесчисленным количеством украшений на тонкой шее и руках, она с тревогой посмотрела на сына.

— Ты точно уверен, что именно это твой выбор, Арсен? — растерянно переспросила мать. — Эта девушка далеко не та единственная, которая предназначена тебе судьбой.

Катя смутилась.

— Да, ма. Это мой выбор. Ни одна женщина в мире не заменит мне мою возлюбленную, — темные глаза Арсена сверкнули решимостью, и он прижал Катю к себе крепче, тем самым отсекая всякие сомнения.

— Тогда мы не имеем права лишать тебя личного счастья, — едва слышно проговорила мать. Но ее глаза, такие же темные, как у сына, поблескивали холодностью и враждебностью.

У Кати закружилась голова. Казалось, виски сдавили стальными тисками и никак не хотят отпускать, желая взломать. Кулон под платьем обжег кожу. Она беспомощно взглянула на будущую свекровь и все поняла без слов. Та пыталась забраться ей в душу. Катя сжала локоть Арсена с такой силой, что он озабоченно склонился к ней.

— Все в порядке, котенок?

— Голова немного кружится. Это от волнения, — попыталась улыбнуться девушка. — Здесь так душно. Отведи меня на свежий воздух.

— Пойдем, — он увлек ее за собой на просторный балкон с красивыми колоннами.

Нежно коснулся прохладными ладонями ее красивого лица. Ободряюще улыбнулся.

— Мне кажется, я им не понравилась, — губы задрожали. Казалось, она находится на грани истерики.

— Все будет хорошо, не волнуйся, — он привлек ее к себе и поцеловал в макушку. — Ты обязательно подружишься с моей семьей. Придет время, и ты станешь ее неотъемлемой частью.

— Хотелось бы в это верить… — едва слышно прошептала Катерина.

Арсен взял ее за руку и повел к остальным гостям. Он знакомил будущую жену со своими соратниками и их бледными спутницами, по очереди подводя к каждому из них. Катя натянуто улыбалась, кивала, и ей казалось, что улыбка выглядит жалко и неестественно. «Боже, это полный провал. Я не выдержала испытания», — отпивая маленькими глотками шампанское из красивого хрустального бокала, чуть не плакала она.

Все гости, как один, были недовольны правлением Юлиана Экланского, роптали на существующий порядок и на появление нелегалов, отказывающихся регистрироваться и соблюдать законы.

— Вокруг царят разброд и шатания! — приподнимая бокал, наполненный красной мутной жидкостью, отдаленно напоминающей вино, поблескивал маленькими глазками начальник городской полиции в чрезмерно обтягивающем его округлую от обильных возлияний фигуру смокинге. — Еще немного, и мы выразим вотум недоверия нынешнему правлению!

Голову понемногу отпускало. Кулон под вишневым платьем стал прохладным. Катя вдруг начала понимать, о чем говорят вокруг. О предстоящем перевороте.

Арсен умело вел свои речи на политические темы, плел интриги, склоняя всех присутствующих на банкете согласиться с его планом обустройства Гермонассы.

— Мы просто обязаны ввести уголовное наказание для нелегалов! Иначе они разрушат все то, к чему мы шли последние годы, создавая цивилизованный мир среди себе подобных!

Среди себе подобных… Себе подобных… Катя вздрогнула. В какой-то миг она внезапно прозрела и осознала, что находится в окружении самых настоящих вампиров. А та мутная красная жидкость в бокале у начальника полиции — живая, теплая кровь. Перед глазами все закружилось, завертелось, колени подогнулись, и она, выронив бокал, упала на холодный пол.

— Что ты подсыпала ей в шампанское? — с ужасом посмотрел на мать Арсен.

— Анемону. Не волнуйся, твоя невеста скоро очнется. Желательно, чтобы это произошло не здесь.

— Зачем ты подсыпала ей сонной травы? Я не понимаю!

— Зачем ты привел к нам человека? Она не нашего круга! Она может предать тебя!

— Я люблю ее! — Арсен бросился к невесте и поднял ее, лишенную сознания, на руки. — Я обращу ее в вампиры, как только мы назначим дату свадьбы!

— У тебя не получится! — мать вцепилась ему в локоть тонкими белыми пальцами с алым маникюром. — Она целительница! Я чую их за километр! Ее кровь негодна для обращения!

— Нет, нет… — Арсен попятился к двери, прижимая к сердцу безвольно болтающееся тело невесты. — Она просто человек! Никакая она не целительница!

— Не мели чушь! Меня не провести! Мы всего в шаге от победы, пойми! Юлиан Экланский очень скоро покатится ко всем чертям! Нельзя из-за женщины ставить под угрозу наши планы! Просто сбрось ее со скалы, пока не наступил рассвет и забудь, что она когда-то существовала!

Арсен с болью взглянул на мать и отца, на гостей, с молчаливым укором застывших на своих местах.

Ему было не по себе от того, что мать отвергла его выбор.

В тот же миг Агата оказалась за спиной у начальника полиции. В руке она сжимала острый нож в форме полумесяца с серебряным лезвием на конце. В считанные доли секунды нож перерезал горло мужчины. Тот резко осел, засипел, и на мраморные плиты мутными потоками хлынула почти черная кровь. Агата взмахнула ножом второй раз и всадила его в сердце неугодного вампира. Начальник полиции дернулся в предсмертной агонии, рухнул в лужу черной крови и затих.

— Начальник полиции предал нас. Мне сообщили об этом перед приемом. — Агата обвела всех присутствующих холодным, безжалостным взглядом. — Любого, кто посмеет встать на путь предателя, ждет смерть. Запомните это.

Она развернулась к Арсену.

— А ты, мой дорогой сын, уноси свою возлюбленную подальше от нашего дома. Она, хоть и целительница, но совершенно безвольна и не умеет обращаться со своим даром. Что-то непонятное ограничивает ее потенциал. Если твои чувства настолько сильны, что ты вынесешь смотреть, как она медленно увядает, можешь любить ее дальше. Но я бы тебе не советовала…

Катя тихо застонала и пошевелилась. Арсен встревожено посмотрел на нее. Ему не хотелось, чтобы невеста очнулась и стала свидетельницей убийства. Он бережно прижал ее к себе, словно это самая драгоценная и хрупкая ноша, и шагнул в сторону выхода.

Со спящей Катей на руках он передвигался по Гермонассе так быстро, что все вокруг мелькало сплошной цветной массой.

Катя целительница. Какое жуткое прозрение в день помолвки.

Он принес ее домой и осторожно уложил на постель. Сел в мягкое кресло, что стояло напротив их общей кровати, и зажмурился.

«Этого просто не может быть. Не может быть…» — шептал вампир. Его холодное сердце разрывалось от отчаяния. Катя, его любимая женщина, с которой он хотел жить вечно, не сможет превратиться в вампира. Его не волновало то, что она целительница. Он горевал о том, что она состарится и умрет. Ее красоту будет нельзя сохранить навечно. И тогда Арсену останется лишь портрет, где Катя нарисована в полный рост на фоне Призрачной Бухты, в которой они вдвоем так любили гулять.