Ударницы гламура
Простая баба расстается с жизнью легко. Намучившись и натерпевшись, она уходит незаметно, как жила. Другое дело — светская дива. Ее провожают на тот свет, как любимую собаку или маршала Жукова — с военными почестями и всенародной скорбью.
У Украины это еще впереди. Сливки общества у нас регулярно слизывали во время революций и голодоморов всяческие упыри. Аристократов резали на корню. Голубой кровью заряжали городские фонтаны. Так что всех наших нынешних так называемых «светских дам» сделали в советские времена. В лучшем случае на Броварской мебельной фабрике. Отсюда и проблемы. Киевский высший свет выглядит как банда атамана Грициана Таврического, въехавшая в господский особняк и нацепившая чужие вещи. Манер нет. Традиции утеряны. Антиквариат растащен быдлом. Совсем недавно ведущие светской хроники даже не могли решить, о чем спрашивать такого гостя в первую очередь: каких художников предпочитаете или какие трусы носите? Я не шучу! Это исторический факт!
Да и сейчас мало что изменилось. Месяц назад один такой «интервьюер» пытал-пытал меня о секретах творчества в передачке якобы «о литературе» (хотя сомневаюсь, что он вообще умеет читать), пялился пялился на мой костюм, а потом взял да и брякнул о наболевшем: «Вам какие модные брэнды ближе всего?» Пришлось ответить наглецу: «Все одинаково далеки, кроме формы офицера русской императорской армии!»
Между прочим, мундир этого самого офицера (только мундир — без штанов, фуражки, сапог и шпор!) сейчас стоит на антикварном аукционе 10 тысяч долларов. По цене — вполне «от кутюр». Готов поспорить: ни их Гальяно, ни наш Залевский такого не пошьют! Секрет утрачен еще в 1917-м! Уже Ленину пришлось бегать по броневичку в пролетарской кепочке и кургузом пиджачке.
По сей причине мною приветствуются любые попытки изобразить «хороший тон». Даже самые дикие. Это ничего, что супруги наших «новых» иногда похожи на самок белого какаду с Молуккских островов. Зато рассуждают они, как жены британских лордов: «Образование детям нужно давать только в Британии… Это однозначно… Лучшие бутики в мире — лондонские…» — все из их перлов! Непонятно только, как таких ярких птиц занесло в наши глухие малороссийские хутора. И почему эти грандмадамы так любят распространяться о своем аристократическом происхождении. Дескать, служил прадедушка в лейб-гвардии, забыла в каком полку… Как же, так я и поверил! Служил он в лучшем случае кучером в петроградском ЧК — там и на аристократов насмотрелся, когда их выводили в расход.
Гламурная жизнь требует исключительной выносливости организма. Нужно с утра до вечера навязывать себя как новую разновидность тампакса. Это только по официальной версии глупая пресса души не чает в своих героях. Папарацци к ним в окна лезут. Журналисты стоят в очередь, чтобы записать для истории очередную нетленную мысль. Хакеры взламывают домашние электронные архивы с пикантными снимками. А я помню другое. Как ломилась в дверь отдела культуры газеты «Киевские Гадости», где я тогда трудился, «всемирно известная красавица и фотомодель, мисс Украины и ее окрестностей» Саша Неналаенко (дадим ей такой псевдоним — надеюсь, узнаваемый). Бедняжка только что съездила в США и обходила редакции с пачкой фотоснимков, которые сопровождала комментарием: «Смотрите, как интересно! Это я на яхте в каюте, где однажды спал Клинтон!» С тобой он, что ли, на той яхте спал? Добрая наша завотделом Вика бедняжку-золушку пожалела и фотки для публикации взяла, а потом по секрету, когда Сашенька уже улепетнула, вильнув карьеристским задком, цинично объяснила: «Все равно писать ничего не хочется. Да и ставить нечего — забьем полосу фотографиями койки, на которой Клинтон ночевал».
А сколько пришлось мне побегать от «выдающегося художника» Сережи Пиаркова! Вот же прилипучий был человечище! Гора идей! Я в парламент — он уже там. Зайдешь в Минкульт — с порога в нашего Рафаеля вступишь. Он там одно время то ли сторожем, то ли советником на общественных началах при госпоже-министерше Оксане Белозвизд подъедался. Мобильник с утра включишь — опять Пиарков! Звонит, проповедует панамериканизм, не спится ему! И чего, спрашивается, не в Техасе, а под Киевом поместье свое бетоном обводит? Команчей боится? Так наши мужички его надежнее любых индейцев во время очередной «колиивщины» сожгут! Напрасно он их народную смекалку недооценивает.
«Олесь! Ты должен взять у меня интервью! — наседал Пиарков, тряся жидкой бороденкой, как у сельского дьячка. — Это будет круто! Ты — скандальный! Я — скандальный! А потом снимемся на капоте моего джипа! Что бы все видели, как я его затюнинговал!»
Так хотелось ему ответить: «Поехали, Сереженька, в Ирак, взорвем американский танк, настрижем дурных американских голов, а потом — по финке в зубы — и сфотографируемся на фоне этого безобразия! Тебя тогда точно в Америку не пустят. А мне она и даром не нужна»… Едва сдержался. Ведь не поймет же, азиат! Никакого у него чувства черного юмора — точь-в-точь, как у г-на консула Северо-Американских Соединенных Штатов.
В последнее время появилась еще одна категория граждан — профессиональные борцы с гламуром. Ирэна Мавпа, например. Вроде писательница. Но писать не умеет. Вроде красавица. Но взглянуть страшно. Вроде мыслитель. Но мыслей нет. И (чуть не забыл!) покорительница сердец не просто мужских, как Светлана Кольнова, а бисексуальных — по официальной версии сношает в извращенной форме все, что движется — даже детенышей хомячка. А по неофициальной, которой я больше доверяю, просто мастурбирует — так как с ней никто спать не хочет. Даже муж. Раздвинула границы сознания — перелезла через стену гламура и стоит теперь с другой стороны — там, где городская свалка. Говорит, что так свободнее. Конечно, свободнее — мыться ж не надо! По мне же, с какой стороны забора не стань, все равно воли не видать. Как и на всем Земном шаре, который, по моей философии, просто большая благоустроенная тюрьма с материками и океанами, но без возможности побега за пределы стратосферы.
Жить по гламуру сложнее, чем не по лжи. Пиджак должен быть не просто пиджаком, а непременно от Бриони. Голова — от хороших родителей. Женская грудь — минимум третьего размера. Если есть — своя. Если нет — силиконовая. Тоже недешевое удовольствие — от 3 тысяч у. е. и выше. Плевать на пол — нельзя. Пить из одноразового стаканчика — «заборонено». Ездить на «Форде» — только если он «Мустанг» середины 60-х. А лучше — сразу на «Порше». На «Мерседесе»? Нет, не гламурно. Вчерашний день. И на «Порше» скоро будет тоже не гламурно. Так что нужно спешить — купил, поездил и лохам подарил. А сам пешком — на гламурных конечностях. Вперед, вперед! Гламуру нет предела!
Девушка напрокат
Государство стремится контролировать все. Не только финансовые потоки, но даже ручейки спермы. Как прирожденный вуайерист оно хочет знать, в какие клоаки граждане сливают излишки энергии.
Но полученной информацией наш государственный организм не пользуется.
Виновата в этом его глубочайшая дряхлость. Существуя с незапамятных времен, делясь и размножаясь, государства успели накопить массу наследственных заболеваний и психических отклонений. Некоторые из них даже рождаются биологическими старцами.
К примеру, Украина — явно бабушка с первого независимого крика: «Ганьба!» в 1991 году. Она страдает нарциссизмом, старческим слабоумием и половой независимогорвое доказывается обилием официальных праздников. Второе — отсутствием национальной идеи. Третье — сокращением народонаселения рекордными темпами.
Мы не собираемся никого завоевывать. Ни с кем не соревнуемся. И даже не снимаем кино. «Ще не вмерлы» — и то хорошо.
Ясно, что любой пенсионерке для оправдания существования нужны подходящие спарринг-партнеры. Порывшись по сундукам, Шапокляк в вышиванке нашла их в проституции и порнографии. «Мы превращаемся в заповедник секстуризма! — орет, как изнасилованная, свободная пресса. — После отмены виз немцы едут не смотреть Печерскую лавру, а щупать задницы киевских студенток!»
Ну и что? Чем больше наших баб измерят своими влагалищами заграничные члены, тем меньше иллюзий у них останется. Пусть сравнивают. Мир до конца молено понять только экспериментально. Не хотели москаля — нате немца! Не можете постигнуть умом, изучайте другим органом.
Зато теперь известно с научной точностью: украинского женского счастья не существует в природе. Продавая свое тело по мировым ценам, наши Катерины все равно не научились получать на сдачу счастье. Стоит послушать их разговоры, когда они делятся производственными впечатлениями. Шведы — жадные. Швейцарцы — тупые. Англичане — странные.
Хорошие отзывы от одной знакомой интердевочки я слышал только об итальянцах. Да и то потому, что, заплатив деньги, те любят лизать девку промеж ног, как фанатик икону. «Итальянцы — н-еее-ежные», — сладко закатывая глаза, цедила моя собеседница, словно присосалась к дорогому коктейлю долларов за пятьдесят. Уверен, обожравшись средиземноморской нежности, ей захочется простой отечественной кухни — с огурцом и квашеной капустой. Но будет поздно. К тому времени мы окончательно перейдем на азиаток из Таиланда.
Или отправимся европеизироваться в Польшу — буквально рядом, за пограничным столбом, ждет нашего вторжения распутная католическая страна, усеянная кабинками для отсоса избыточной сексэнергии и легальными публичными домами. Варшава вечером — ничуть не хуже Рио-де-Жанейро. Рекламки заведений разврата усеивают тут все улицы, телефонные автоматы и лобовые стекла автомобилей. Местные разносчики суют тебе их прямо под дворник, чтобы ты не забыл посетить ночью самые интересные достопримечательности древнего города на Висле. А днем можешь шляться по секс-шопам. Тут они величиной с киевский гастроном! Европа! Хотели люди в Евросоюз и добились своего — заняли в нем достойное место!
Что заставляет одну труженицу сидеть целый день в офисе, а другую — гулять всю ночь по панели, не известно. Но поменяй их местами — погибнут обе. Каждому свое. Несомненно другое: в подавляющем большинстве женских душ живет проститутка. Просто часто она не активизирована. Или настроена работать по пожизненному найму — как служащий солидной японской компании.
Выходить каждый вечер на работу — трудно. Нужно держать себя в форме, нервы — в руках, а ноги — в ботфортах на таких каблучищах, в которых далеко не убежишь. Не каждой удается устоять на этой головокружительной высоте! Замужем проще. Нашла мужа и все — экстрим кончился. Можно сдавать стринги в утиль.
Но точно так же, как и доярки или учительницы, продажные женщины делятся на три категории. Половина из них — врожденные халтурщицы. Хоть член, хоть доильный аппарат они будут обслуживать исключительно непрофессионально. Даже если занимаются этим всю жизнь.
Причем за любые деньги! Можно накинуть сверх положенных по киевским расценкам пятисот гривен в десять раз больше — все равно будет жевать прибор, как корова силос. Еще и развлечет напоследок историей про свою больную бабушку. Постоянные потребители сексуальных услуг добровольно обмениваются на сайтах информацией о таких бракоделках, чтобы не попадаться снова. Их боятся пуще СПИДа.
Еще сорок пять процентов девушек способны кое-как симулировать трудовой энтузиазм. Стахановки из них не получатся. Но обычные средние уличные ткачихи — выходят. Даже швеи-мотористки, способные обслужить до трех клиентов за ночь. Втайне эта категория работниц тяготится своей деятельностью. Но виду не подает, так как родители научили ее добросовестно относиться к труду.
И, наконец, последняя разновидность ночных бабочек порхает исключительно по призванию. Это может быть скромная студентка, зарабатывающая губками на новую сумочку или модное пальто; примерная жена, не вызывающая никаких подозрений; или суперпрофессионалка, заслужившая своими услугами квартиру на Крещатике.
В любом случае, они отдаются по максимуму, ибо не умеют иначе. Не просто «с огоньком», как вторая категория, а с целым крематорием страсти. «Я очень популярная! — говорила мне одна из них. — Меня берут даже такие люди, как…» (Дальше следовала фамилия известнейшего в Украине олигарха, рекламировать которого за так я не намерен.)
Естественно, проститутка по призванию обожает деньги. Но ей важно еще и удовольствие от процесса. Кроме оргазма, она способна испытывать вдохновение, ничем не отличающееся от того, что посещает любого творческого человека.
Клиент для нее — муза. Кровать — лист бумаги для короткой новеллы с неожиданным концом или для длинного романа с продолжением. Есть рукодельницы, способные настрочить невероятно пухлые тома! Они стареют вместе со своими постоянными заказчиками, приноравливаясь ко всем изгибам их биографий.
Украина напрасно сражается с продажной любовью. Бабушка просто забыла свою боевую молодость, когда грешила групповым сексом одновременно с ляхом, турком и москалем.
С тех пор немало отошло вод. Родились новые поколения, не помнящие об историческом прошлом. Но по-прежнему самой успешной в мире украинкой остается Роксолана, продавшаяся султану вместе с верой и потрохами.
И пока будет так — ничего не изменится. Когда отовсюду слышишь: «У нас забрали все!», стоит ли удивляться, что многие выносят из дому то, что осталось — то есть, самих себя?
Истина скрывается в самых неожиданных местах. Когда — в вине. Когда — в банковском сейфе. Иногда она может прятаться даже между двух продажных женских ног. И от этого не перестает быть истиной.
Лишняя вещь в доме
Наукой доказано: от частого употребления женщина портится. После года совместной жизни с ней не можешь отделаться от впечатления, что несчастная объелась грибков-галлюциногенов. Каждая ее фраза — тяжелый бред. Каждый жест — иллюстрация к истории болезни. Каждый поступок — повод для помещения в психиатрическую лечебницу.
Нет ничего страшнее, чем проснуться однажды утром рядом с законной половиной, стянувшей с тебя одеяло. Баба расслабленно потягивается, чешет дремучую подмышку, воображая себя Джулией Роберте — жизнь удалась! Заведя себе мужа, она уверена, что так будет вечно. Ее финансовые проблемы — теперь твои. Ее фантазии — как пыль, по всему дому. Ее головная боль завелась и в твоем мозгу. А если не завелась — тем хуже. Самка в шоке — отчего это ты, подлец, ничего не испытываешь? Далее сочувствия?
Поэтому, угрюмо уставившись в потолок, спрашиваешь: как это меня так угораздило? Ведь читал же в детстве: «Женись, мой друг, когда уже ни на что не годен!» Это толстовский князь Андрей говорил толстовскому же Пьеру Безухову. Знал Лев Николаевич толк в семейной жизни! Недаром чуть не пришиб однажды супругу обычной пишущей машинкой. Жаль, промахнулся! Не пришлось бы перед смертью из Ясной Поляны бежать. Умер бы, как приличный человек, на чистой постели, а не на железнодорожной станции среди чужих людей. И зачем, спрашивается, такие хорошие романы писать, если живешь все равно не по ним, а по семейному кодексу?
Сколько ни наблюдаю за женщинами, все чаще прихожу к выводу, что Дарвин ошибся. В животном мире у нас с ней разные предки. Мы, мужчины, произошли от интеллектуальной обезьяны. Она — от таракана.
Во-первых, у нее тараканы в голове. Во-вторых, заводится на кухне, как таракан. В-третьих… Какая разница, что в-третьих, если и так понятно, что за беда!
Субботнее утро — тяжелое испытание для любой семьи. Вроде все сделано. Еще вчера. Вроде никуда не надо спешить. А сбежал бы сразу. Лишь бы не слышать, как она допрашивает: «Какие у тебя планы на сегодня, дорогой?»
Был бы действительно «дорогой» — промолчала бы. А, может, я размышляю о смысле жизни? Или изобретаю новейшую философскую систему? Или просто приблизился к пониманию, категории «бесконечность»? Причем, не на теоретическом, а на образном уровне. Так, что даже и ей сейчас бы все объяснил.
Нет, всегда под руку! Вякнуть некстати — ее обычный прием. Как та спартанка, что, провожая сына на войну, прогнусавила: «Или на щите, или со щитом!» А то без нее не знали бы! Мужская жизнь всегда между двумя этими позициями. А еще чаще — без всякого щита с одним кинжалом в зубах на танки. Ее же привилегия — сидеть у нас за спиной, которая, как известно, лучше любого щита. И при этом зудеть хуже свежепосоленной ранки.
Все женщины до гробовой доски желают оставаться папиными дочками. Им нравится, когда их ладошка целиком в отцовском кулаке. Они обожают подарки и комплименты — всегда искренние и непременно из сильных рук. Если из мужчины общество целенаправленно выбивает сначала плаксивую бабу, а потом несмышленого мальца, то на маленькую девочку в здоровенной тетке смотрят сквозь пальцы. Дескать, как-нибудь уживутся одна в другой — по принципу матрешки.
Но уживаются они плохо. Как и все, что страдает раздвоением личности. Так и не ясно, что в следующую минуту выскочит из этой куклы — существо, желающее остановить на скаку коня, или боящееся войти в самую обычную (даже не горящую) избу, где установлена расстеленная двуспальная кровать.
Дать, не дать — любимая девичья игра. Или дать так, чтобы никогда больше не захотелось. В результате, мужчина, узнавший на практике, что такое женская душа, навсегда уходит к проституткам. Дабы отныне общаться только с телом — без сопутствующих ему вредных примесей.
Вся социальная история человечества — летопись мужского бегства от семейных ценностей. Дом философа подобен казарме. Марк Аврелий жил в полевом лагере на границе с германцами. Диоген — в бочке. Наш Сковорода — шлялся между чужими домами на манер бродячего бомжа. Скромность обстановки не помешала первому оставить классические «Наедине с собой», второму — послать на хрен Александра Македонского, а последнему — увековечиться всего одной фразой: «Мир ловил меня, но не поймал!»
Гордые и красивые всегда бежали из дому, чтобы творить благо и злодействовать. Уйти в пираты или святые — вечная мужская мечта. Только мужчина способен раздать все свое добро бедным или наоборот отобрать у них все. Некоторые умудряются делать даже то и другое, попеременно подражая то Чингиз-хану, то Иисусу Христу.
Женщина на такую душевную ширь не способна. Она может только тащить все в дом, к концу жизни окончательно превратив его в склад ненужных вещей, где нет ничего более лишнего, чем она сама. Но никто еще не видел мужчину, все страсти которого сводились бы к одной убогой формуле — жениться, жить долго и счастливо и умереть в один день со своей женой. И даже если такой оригинал найдется, то даже самые отчаянные феминистки признают его не мужчиной, а тряпкой.
В мировой истории существовало только одно идеальное общество — Запорожская Сечь. Классическая страна матриархата — Украина — подарила высшую формулу женоненавистнического мужского союза. «Незваный гость хуже татарина», — гласит поговорка. Но, оказалось, баба хуже даже незваного гостя. Поэтому казаки предпочитали жить прямо в Диком Поле, деля его с татарами, — лишь бы не жениться никогда.
Половую потребность они удовлетворяли, насилуя симпатичных панянок в завоеванных польских городах или глуша ее водкой, а свою численность поддерживали, сманивая у родителей жадных до вольной жизни подростков — точь-в-точь, как турецкий султан, янычар. Нет ничего удивительного, что этот совершенный мир разрушила именно женщина — царь-баба Екатерина II с выводком своих женоподобных «екатерининских орлов» в напудренных париках.
Но что бы ни случилось, в каждом из нас все равно жив казак. Каждый мог бы повторить за гоголевским Бульбой: «Не слушай, сынку, матери: она — баба, она ничего не знает».
Мы знаем! Две женщины всегда лучше одной. Лишнюю никогда не поздно выбросить. Главное — не держать их в доме.
P.S. Женщину ненавидишь, как вуйко москаля. И «повбывав бы». Но как потом жить — не ясно. На кого зло сгонять?
Модные твари
Из всех божьих тварей тварь модная — самая суетная. Как гоголевский черт, она сучит ножками, дергает пустопорожней головенкой, трясет фалдами — стремится произвести впечатление. В мозгу у нее всего одна мысль: как я выгляжу? Зато она настолько сильна, что полностью подчиняет все ее существо.
По одежке встречают, по уму провожают. Рабы моды помнят только первую часть этой истины. Им хочется, чтобы по ширине лацкана оценивали толщину их кошелька. По длине юбки — крепость моральных принципов. По сверканию дешевых стразов — блеск ума.
Эпоха, сделавшая героями портных, не достойна строчки в учебнике истории. Разве кто-то помнит имя прото-Кардена, пошившего сюртук Наполеону? Разве не лично Черчилль придумал собственный имидж с сигарой и галстуком-бабочкой? И разве не сам товарищ Сталин, без чьей-либо подсказки, почувствовал, что в армии пора вводить погоны, потому что империя построена и нуждается в надлежащем шике?
Сильной личности мода не нужна. Она диктует стиль на века, а не на сезон. Стая мартышек, собравшихся на показ, чтобы выяснить, какую шерсть нынешней зимой носить, не вызывает у нее ничего, кроме презрения.
В великую мужскую эпоху, сто лет назад, для моды был отведен скромный угол на женской половине дома. Чиновники и военные без всяких подсказок помнили, что и когда следует одеть. Последние вообще не имели права появляться в штатской одежде. Фасон мундира утверждал лично царь. Каждый юнкер, получая первый офицерский чин, знал, что августейший модельер раз и навсегда позаботился о красоте его внешнего вида.
Простонародье с единообразной красивостью одевалось в то, в чем теперь скачут на сцене фольклорные ансамбли. Даже адвокаты — лица свободной профессии, выступали в суде только во фраке. «Не снимать фрак неделями» — на их жаргоне означало процветать, день за днем отрабатывая заказы. Мода в нашем понимании оставалась прерогативой слабого пола, и прощелыг, вроде Голохвастова, у которого, кроме фасона, ничего за душой не имелось.
Теперь времена изменились. Женщины добились с мужчинами равных прав. Но в результате только опустили их до уровня себя. Неудивительно, что центральной фигурой в современной индустрии моды стал знаменитый пидор, растиражированный в десятках копий. Сладенькие мальчики Дольче и Габана, старый очкастый папа Карло Лагерфельд, по-бабьи обмахивающийся помпадурским веером, и целый выводок пухлявых отечественных виртуозов наперстка с желейными задницами, по которым так и хочется заехать кавалерийским сапогом — всю эту нечисть отличает одно: атрофия мужского начала.
Пушкин ошибался: нельзя быть дельным человеком и думать о красе ногтей. Ногти даны самцу не для того, чтобы красоваться на выставке достижений маникюрного хозяйства. Ими можно цепляться за неровности почвы, карабкаясь в горы, рвать горло врагу, отмечать маршрут по карте, когда сломался карандаш. В крайнем случае — просто чесаться. Выскоблил из-под них грязь, подстриг ножницами, вделанными в перочинный нож, — и ладно. Вместо того, чтобы шлифовать бархоткой декоративные когти (на портрете Кипренского видно, сколько внимания уделял Александр Сергеевич этой части своих верхних конечностей), поэту следовало чаще упражняться в тире. Тогда бы кавалергард Дантес не уехал из России невредимым, а лег в мерзлую петербургскую землю с аккуратной дырочкой в шинели, не поддающейся никакой штопке.
Победитель всегда одет в лохмотья. Запорожские казаки, презирая роскошь, пускали отобранные у турок шелка на портянки. Роскошный гитлеровский вермахт, вырядившийся, как для посещения театра, расколотила в прах корявая Красная армия в обмотках и брезентовых ремнях. Элегантные американцы, пижонисто засовывавшие пачки сигарет прямо под маскировочный ремень на каске, драпали из Вьетнама от туземцев, обутых в резиновые тапки. Отсутствие в подошвах «вьетнамок» титановых пластин почему-то не помешало гоняться за «зелеными беретами». Как говорится, было бы желание!
Горе стране, президент которой модник. Хрустя перед телекамерами накрахмаленными манжетами, не поднимешь экономику — тут следует засучить рукава. Когда политические обозреватели начинают всерьез рассуждать о парламентской моде, писать в отчетах, у кого из нардепов на руке «Фрэнк Мюллер», а у кого — «Омега», и прикидывать, две или три тысячи долларов стоит костюм у председателя комитета по борьбе с организованной преступностью, ясно, что такой законодательный орган пора ампутировать. Нечего превращать государственное учреждение в филиал бутика.
Помните, как сгорел при Ельцине российский генпрокурор Скуратов? Сначала заказал фирме-донору пару десятков костюмов для себя. Потом стал разгуливать по бане уже без всякой одежды в компании продажных девок. А в результате из «ока государева» неожиданно превратился в человека, только «похожего на прокурора». Странно! Иметь власть — и променять ее на лапсердак, который через год не продашь и на сэконд-хэнде… Интересно, носит ли он сегодня те эксклюзивные костюмчики? Или засунул куда подальше как вышедшие из моды?
Могучие цивилизации разрушались на глазах, прельстившись блестящими заморскими цацками. Экономический баланс Древнего Рима подорвала мода на китайский шелк. Дворянская цивилизация России выдохлась, обставив поместья завезенными из Парижа гарнитурами. Какой прок был Воробьянинову в его гамбсовских стульях? Лучше бы отслюнил сотню-другую на зарплату полицейским, сторожившим его особняк. Может, не было бы тогда никакой революции. Не пришлось бы гоняться по Совдепии за тещиными бриллиантами, выслушивая от Остапа: «Куда вы? ГПУ само за вами придет!»
В одной из читанных в детстве книжек меня поразил забавный рассказ. Германский путешественник заехал к какому-то африканскому царьку. Того вынесли к гостям верхом на старом продавленном диване, купленном у капитана европейского корабля. Царек использовал его вместо трона, выменяв на пару десятков соотечественников. На голове у жертвы моды красовалась еще одна «шикарная вещь» — старая медвежья шапка французского гренадера, которую «великий монарх» приспособил в качестве парадной короны. Ничего не напоминает?
Разве не так же разбазарили Советский Союз, обменяв величие на американские джинсы? Я еще помню те времена, когда одноразовая зажигалка с надписью Marlboro считалась чуть ли не символом принадлежности к высшему обществу. Теперь такую можно найти в киевской грязи на улице. А новые продажные твари из телевизора убеждают меня, что модно носить какие-то тряпки от крашенных итальянских педрил, не забудущих прикупить на выручку не подвластную никаким «пискам» виллу на берегу Адриатики.
Мода — всегда дрянь. Она рассчитана всего на год. В следующем году будет новая. А я не покупаю даже жемчуг, потому что через сто лет он непременно состарится. Я люблю все вечное. А вечны в нашем мире только три вещи — земля, оружие и слава. Залевского непременно забудут, как забыли портного Наполеона. Но у него еще есть время пошить мне сюртук. Я расплачусь за него парой строчек в мемуарах, если вещь будет действительно стоить того.
Директива домашнему повару
Баба вползает в душу наподобие котлеты. Сначала шкварчит, как на сковородке, а потом дает себя съесть. Но, в отличие от котлеты, она имеет способность воскресать и внедряться в твою жизнь надолго. Иногда даже навсегда. Причем, с гарниром — родственниками, домашними животными и детьми.
Тогда ты задумываешься: где ее подлинное место? Куда поставить вещь, чтобы не портила интерьер?
Некоторые всерьез пытаются делать из своих подруг бизнес-вуменш. Мол, смотрите: моя — умная! Не только гимнастику в кровати делает, а еще и считать умеет! Другие вбухивают астрономические суммы, превращая жен в певиц. А как иначе? Не пропадать же таланту, раз человек научился так синхронно открывать напомаженный рот под фонограмму? Третьи… Черт с ними, с третьими. У них тоже ничего не получается. Только деньги зря потратили.
Божье откровение в ином: место женщины — на кухне. Нет таких сложных вещей, которые нельзя было бы свести к простым. Мир устроен элементарно. Им руководят инстинкты. И главный из них — пищевой. На пустое брюхо не работается и не любится. Тем более, не поется.
Дамы это отлично осознают. Если предложить заняться сексом сразу — редкая согласится. Но если сначала в ресторан — шансы резко увеличиваются. Женщина видит: у мужчины серьезные намерения. Он готов крупно потратиться. Может быть, даже гривен на двести! При виде цифры в счете растет и ее самооценка. В постель с вами ложится уже не дешевая шлюха, а дорогая интеллигентная блядь.
Но, разорившись так разок-другой, прикидываешь: кормить, кроме нее, еще и ресторанного повара — накладно. И заводишь собственного — только женского пола. Обученного по совместительству управлять пылесосом, стиральной машиной и некоторыми наиболее похотливыми частями твоего тела.
Этим актом благотворительности помогаешь и себе, и ей. Бедной девочке больше не нужно заботиться о смысле жизни. Вопрос, быть женой или космонавтом, отпадает сам собой.
На кухне женщина успокаивается. Тут есть что почитать — сборник рецептов и инструкция по эксплуатации электрочайника. Можно попеть — если аккустика позволяет. Есть к чему приложить художественные таланты. Например, к обдумыванию дизайна нового разделочного столика.
Некоторые женские особи успокаиваются в этом месте настолько, что постепенно заполняют его собой целиком — лет через десять грудь просто упирается в мойку, а зад — в холодильник у противоположной стены. Лично мне такие экземпляры кажутся пределом совершенства. Они никуда не торопятся, ни за кем не гонятся и ни за что не пилят. А если пилят, то не тебя и твой мозг, а мозговую косточку какого-нибудь домашнего животного, попавшего им на обед.
Говорят, повара-мужчины готовят вкуснее. Сомневаюсь. Мой армейский опыт подсказывает иное. В армии не только весь процесс приготовления борща находился в мужских руках, но даже мытье кастрюль. Тем не менее, поесть вкусно там было можно, только забравшись на дом к какой-нибудь сердобольной жене офицера, пожалевшей солдатика.
Помню, была у меня такая. Не женщина — картина! Нет, порнографическая открытка — супруга полковника генерального штаба! Длинноногая, кареглазая… Такие борщи варила — объеденье. Правда, к тому времени я был уже рядовым запаса. А генштаб не советским, а всего лишь украинским… Да какая разница? До сих пор, как живая, стоит в памяти у плиты в одних туфельках и фартушке — ко мне задом, к кастрюльке — передом… Эх, люблю я борщ, господа!
Не тяжелый, скоромный, а постненький, диетический — с бурячком, с капусткой и (главное!) с сушеной рыбкой по старинному казачьему рецепту — воблой или таранью. Только он — борщ этот — меня с нашей плаксивой Украиной и мирит. С утра встанешь, глянешь на Майдан Незалежности — на похабную девку в веночке с шашлыком в руках… Все, думаешь, еду — к чертям собачьим в Париж навеки! Как Тургенев. Не могу больше выносить надругательства над моим эстетическим чувством! А в обед борщец похлебаешь и попустило — нет, брат, шалишь, сделаем тут страну всем на радость. С двумя государственными языками, со всеми национальными кухнями! И ведь что интересно — в теории приготовлю борщ замечательно. А на практике баба нужна — без нее никак!
Сама по себе женщина — существо крайне жестокое. Можно сказать, вообще без тормозов. Испортить жизнь человеку для нее, что мороженого лизнуть. Но на кухне ее низменные инстинкты сублимируются. Поорудовав топориком, почикав ножичком, нашпиговав чесноком цыпленка табака или набив утиную тушку яблоками, маньячка добреет.
В благоуханном мирке гастрономических изысков ей не так хочется тюкнуть вас по голове сковородкой, когда вы возвращаетесь под утро с чужой кухни.
Она понимает, что вы просто ходили за рецептами — знакомились с внутренним устройством других поваров и что все это только ради семьи. Как иначе молено понять, что дома вкуснее?
Каждая женщина воображает себя самым уникальным существом на земле. Она убеждена в своей незаменимости для мировой цивилизации. Только попав в руки строгого и справедливого инструктора, можно избавиться от этого навязчивого бреда. Быть Мадонной или Юлией Тимошенко — почетно. Но еще большего уважения заслуживает скромное воспитанное существо, живущее на кухне и помнящее о своих священных обязанностях.
Оно знает, что главное — не думать о малопонятных словах «самоактуализация» и «феминизм», а вкусно и вовремя заваривать утренний кофе, выбирать на рынке свежее мясо и постоянно удивлять чем-то новеньким самого важного клиента — законного супруга.
Только в этом случае кухня существа может стать больше, жизненное пространство — шире, а скромное житейское счастье — заслужённее.
Каждая семья напоминает маленькую армию, где муж — танковый корпус, а жена — зам по тылу. Чтобы танки прорвались на вражескую позицию, их нужно заправить соляркой, подвезти боекомплект и развернуть полевые лазареты. Ведь даже после самого успешного боя бывают раненые — они нуждаются в заботе и утешении. Так и в семейной жизни: без домашнего обеда и доброго слова ваш собственный танк никуда не побежит.
В законодательстве Италии есть замечательная статья: мужчина может там потребовать немедленного развода, если жена попыталась принудить его к любой кухонной работе. Все проблемы Украины оттого, что у нас такой статьи нет.
Формы в униформе
В моменты редкого просветления любая женщина осознает, что она — всего лишь скоропортящийся товар. Эдакий сексуальный творожок с постоянно колеблющимся от перееданий и диет процентом жирности. Отсюда ее помешательство на упаковке. Не заботясь о своем качестве, самки вида homo sapiens только то и делают, что натягивают на себя обертку поярче.
Если архитектура — это застывшая музыка, то дамское платье — замороженная истерика. У типичного мальчика много игр. У девочки только одна — обратите внимание, какая я красивая. Выражение «крик моды» могло возникнуть только по этой причине.
Шубки, юбочки и чулочки. Лак для ногтей и кожаные курточки. Декольте, оборочки и рюшики. Сто тысяч разновидностей бюстгальтеров. И еще столько же фасонов туфелек. Все это придумано с одной целью — убедить мужчину, что под ворохом капустных листов не малоаппетитная кочерыжка, а сладкое сокровище. Уникальное и невыразимо прекрасное.
Но нормальный молодой человек стремится не к уникальности, а к унификации. Его интересует в девушках простота в эксплуатации и взаимозаменяемость. У него свой взгляд на женскую одежду. Платьицу «от кутюр», сигналящему, как дорого стоит то, что под ним, он предпочитает стандартный наряд школьницы, медсестры или походно-полевой шлюхи в камуфляже.
Мужчина жаждет абсолютной власти. Униформированная женщина — вызывающе антииндивидуальна. Всем своим видом она показывает, что готова к подчинению.
Как бы далеко ни ушло человечество от первобытного существования, но изначальная форма его бытия — стая — жива до сих пор. Ей только придумали цивилизованные названия — фирма, контора, государство. Вожак всегда имеет приоритет на употребление подконтрольных самочек. В стародавние времена он помечал их лично. Но когда вид размножился, а количество особей переросло осязаемые пределы, маркировкой стала служить форма или хотя бы ее детали, заменившие непосредственный контакт шефа с телом.
Популярная эротическая фантазия — секс в офисе — выросла на этой почве. Деловой стиль одежды — та же униформа. Строгая юбка до колен, белая блузка и папка под мышкой у юной особи, имитирующей трудовую деятельность, может возбуждать не меньше, чем выводок шоу-герлз с перьями в задницах, вскидывающих ноги выше головы.
В отместку целая категория женщин тащится от офисных мальчиков в галстуках и пиджаках. Я знал одну продавщицу, которая не могла устоять против костюма в полоску, какой бы негодяй его не носил. Жертва фетишизма так и не вырвалась из плена стереотипов. Увлажняясь при виде каждого молодца, похожего на ее идеал, она до сих пор стоит за прилавком в «Метрограде». Деловой костюм ассоциируется у нее с преуспеванием. Она не верит, что Бил Гейтс ходит на работу в свитере, а президенты давно встречаются без галстуков.
Некоторым романтикам нравятся девушки в матросках и бескозырках. По-видимому, они мыслят свою жизнь как гигантский корабль, чья команда, вплоть до кочегаров, состоит из слабого пола. Поднялся на мостик — употребил «рулевого». Спустился в кают-компанию — шпокнул парочку «стюардов». Где-то между трапами зажал «старпома» с грудью третьего размера. Пока не нападут пираты — плыть можно.
В тяге к медсестрам в обтягивающих мини-халатиках есть что-то глубоко неполноценное. Мужчина, страдающий такой фантазией, ищет в девушке заботливого друга. Ему не хватает преданности и доброты. Вселенная пугает его. Это тип вечного дезертира, предпочитающего отлеживаться в госпитале, пока другие воюют. Его не прельщает мираж вражеского города с домохозяйками, готовыми сдаться в сексуальный плен. Он сам уже сдался в обмен на бесплатный укол сочувствия.
Зато субъекты, грезящие о школьницах старших классов, экипированных на манер дуэта «Тату» в клипе «Я сошла с ума», вызывают искреннее уважение. Совращение несовершеннолетних — занятие для настоящих мужчин. Белые гольфики и плиссированные юбочки легко могут одеть в тюремную робу. Хотя современное законодательство в этой области, на мой взгляд, слишком строго. Древнерусское уголовное право было куда либеральнее. Оно считало несовершеннолетними только девиц до тринадцати лет. То есть до наступления физиологической зрелости. Глупо пичкать грудастых десятиклассниц алгеброй и запрещать взрослым дядям делиться с ними азами житейского опыта. Парламенту тут есть над чем поработать. Широкое поле для законодательных инициатив — налицо. Главное, чтобы среди депутатов хватило истинных почитателей «Лолиты» Набокова, а не двуличных извращенцев, блеющих с трибуны о защите культуры, а тайком бегающих в публичный дом.
Огромной популярностью пользуются девушки в армейской форме. Война способствует падению моральных норм. Преступления автоматически становятся подвигами. За то, за что в мирное время могут надавать по шапке, теперь дают ордена. Барышни под пулями возбуждаются легко, понимая, что фронтовые потери приводят к тотальному дефициту мужчин. Динамщицы исчезают как класс. Втайне каждый мечтает оказаться на войне. Ухаживания тут сведены к минимуму, ресторанов нет, цветы — только полевые, а огромное количество гниющих трупов вокруг наталкивает самых несообразительных баб на мысль срочно приложить усилия для восстановления сократившейся популяции.
Но никто не хочет женщину-пожарного, женщину-космонавта и женщину-водолаза. Не потому, что огонь, космос и пучина пугают нас. А лишь по той причине, что спецснаряжение лиц этих профессий слишком тяжело для любовных игр. Представьте, что в кровать к вам ввалилось нечто в скафандре. Или в жабьих ластах, воняющих резиной. Немногие захотят делить с таким чудовищем постель. К тому же, в любой момент есть риск пережать какой-нибудь жизненно важный шланг и вместо оргазма стать безутешным свидетелем агонии партнерши.
Зато пикантную горничную из отеля хочет любой. Пятизвездочная гостиница — идеальное место для воплощения сексуальных идей. В ней имеются бар, бассейн, тренажерный зал и даже собственная дизель-электростанция, автоматически врубающаяся в тот момент, когда во всем городе исчезает ток. Комфортабельные лифты склоняют к разврату. Номера оснащены двуспальными кроватями. Узкие коридоры с ковровыми дорожками сами собой направляют на путь порока. Не мудрено, что тут так и хочется нанизать на вертел покорное существо в передничке, готовое потворствовать твоим самым разнузданным инстинктам. Впрочем, куда чаще роль этих секс-горничных играют самые обычные проститутки, за сто долларов в час перевоплощающиеся в ту красоту, которая, если и не спасет мир, то хотя бы не даст погибнуть вечеру.
К сожалению, безупречная внешность — такая же редкость, как святость. Только униформа позволяет несколько сгладить эту вопиющую несправедливость бытия. Должным образом сшитая, она отвлекает наше внимание от недостатков скрытых под нею форм.
Хамло женского рода
Традиционно считается, что женщина — животное слабое и болезненное. Поэтому ему принято подавать пальто и уступать место в общественном транспорте. На самом деле это заблуждение. Назвать женщину слабой — то же самое, что презирать холерную палочку за то, что ее видно только в микроскоп. Маленькая да удаленькая! Проникнув в крепкий солдатский организм, зараза выводит из строя целые армии!
Хамка верит в свою исключительность. Не прочитав ни строчки из Ницше и далее не зная его имени, эта дама с рождения гордо несет перед собой знамя сверхчеловека. Все двери мира — для того, чтобы она открыла их ногой. Все мужчины — чтобы вытерла о них ноги. Все яблоки — чтобы понадкусывала. Библейская Ева несомненно была хамкой, за что ее и выперли из райского сада. Всю оставшуюся жизнь она посвятила мести — тому, чтобы плодить своих двойников. Эксперимент удался. Теперь хамок много и вклад их в сокровищницу мирового духа все значительнее.
Маленькие хамочки уверенно копошатся в песочницах. Размером чуть побольше — нагло рассматривают в упор школьных учителей. Подросшие особи — отправляются в университеты и колледжи, твердо зная, что это такие места, где они должны показать себя во всей красе. А совсем крупные — портят жизнь окружающим за то, что не сбылась их детская мечта — усесться задом на земной шар и с криком: «Я — звезда!» колотить по нему сандаликом.
Хамке все должны. Правительство не заботится о ее социальной защите. Медицинская система — о здоровье. Мужчины — о досуге. Все в мире плохо. Все нужно поменять. Генеральная уборка должна начаться в шесть утра и никогда не заканчиваться. Подозреваю, что даже покойный Троцкий с его теорией перманентной революции и ныне здравствующий Усама Бен-Ладен с бомбой — на поверку всего лишь две хамки, только прицепившие для маскировки бороды. Слишком уж много в их поведении женской истерики. Обычные же среднестатистические экземпляры просто портят повседневную жизнь, наполняя своими претензиями улицы, базары и жилищно-эксплуатационные конторы.
То, что дорогу в жизни нужно пробивать грудью, хамка понимает буквально. Даже если вместо солидного пятого у нее с трудом прощупывается первый размер, она действует им, как ломом. Горе встретившемуся на ее пути. Черепно-мозговая травма от нечаянного соприкосновения с женской разновидностью хамла гарантирована, как отдавленная нога в маршрутке.
«Кто они, а кто я!» — считает эта зараза, мигом вызывая вокруг себя эпидемию массового остервенения. Не имея голоса, она смело лезет в певицы. Фонограмму ей купят. Рожу исправят. Все, что не сделают врачи, почистят на компьютере. А если нет еще на свете такого компьютера, она напишет песню. Что-то вроде: «Полюби меня такой, какая я есть!» Хамло женского пола почему-то свято уверено, что его непременно должны любить. Оно очень болезненно реагирует на ответные проявления агрессии. Может даже грохнуться в обморок от неожиданности. Или из хитрости — чтобы сымитировать невинную жертву.
Мимикрия — надежное орудие хамки. Иногда она годами прикидывается девушкой из высшего общества, рафинированной интеллигенткой или дочерью приличных родителей, чтобы в самый удобный для себя момент показать клыки. Голливудские фильмы о красавицах, за секунду превращающихся в вампирш, и украинские гоголевские панночки — всего лишь иллюстрация этой метаморфозы. Хамка может даже прослушать университетский курс по этике. Но поступит она всегда исключительно неэтично.
У нее нет тормозов. Начиная карьеру в банде по воровству газа, она впоследствии будет искренне голосить об ограбленном ею народе. Продав лидера партии, расскажет о верности принципам. Отбив любимого у соперницы, публично пожалуется на склонность мужчин к изменам.
Страницы журналов и газет переполнены фотографиями знаменитых хамок. Мадонна, укравшая свой псевдоним у Матери Божьей, Анастасия Волочкова, которую только через суд заставили расплатиться за сделанный в ее квартире ремонт, Алла Пугачева, не известно по какой причине вообразившая себя великой певицей — не более, чем широко разрекламированные хамки. Теперь они образцы для подражания и недостижимый идеал для новых поколений своих поклонниц. Хамство в моде. Оно приносит прибыль и дает чувство собственной значимости.
Символические личности, вознесенные силою вещей на самый верх общественной пирамиды, — всего лишь флажки, обозначающие целые социальные явления. Каждая тетка, удачно обругавшая такую же на улице, чувствует себя не менее счастливой, чем Бритни Спирс, рассказавшая в прямом эфире все, что она думает о Кристине Агиллере.
Существует две разновидности хамок — красивая и не очень. Первая бунтует по причине своей внешней привлекательности. Вторая — из-за ее отсутствия. Красивая при удачном стечении обстоятельств становится так называемой «демонической женщиной» — мечтой любого мазохиста. Уродливая — просто девочкой для битья — чучелом, на котором упражняются ее более удачливые соперницы. Именно из этой второй породы рекрутируется бесчисленное бюрократическое хамье в юбках, шуршащее бумагами в судах и районных администрациях; такие же бесчисленные посетительницы этих администраций, слоняющиеся по коридорам, потому что им нечем себя занять; наглые продавщицы «на ставке», заявляющие покупателю, что им все равно, купят у них что-то или нет, и те циничные твари, которые оставляют свои использованные тампаксы в пляжных кабинках для переодевания. Даже если хамка просто молчит, у нее при этом такое выражение лица, что всем вокруг непременно хочется выругаться.
Справедливость требует признать: время от времени хамка заводится в каждой девушке, точно так же, как хам гнездится в душе благороднейшего из мужчин. Некоторая доза хамовитости нужна любому здоровому организму. Для выживаемости. Как прививка. Чтобы знать, какие антитела вырабатывать в случае проникновения в тебя вируса чужой наглости.
Но та же справедливость не дает забыть и другое. Хамло женского рода намного живучее, чем его мужской вариант. Не потому что оно крепче или концентрированнее, а исключительно из-за необъяснимой гуманности. Настоящий хам не долго оскверняет собой ландшафт. Успокаивающий укол штыком в живот или отрезвляющий выстрел из пистолета в затылок мигом превращают нарушителя спокойствия в то самое, о чем «или ничего или только хорошее».
Такая перспектива вынуждает тщательно подбирать слова самых оголтелых виртуозов ругани. Нет ничего вежливее, чем бандитская «стрелка» или дипломатические переговоры, которые ведут две вооруженные до зубов ядерные сверхдержавы. В крайнем случае, тебя могут уважительно обозвать Империей Зла. Но по матери точно не пошлют.
Чем выше уровень вооруженности, тем утонченнее этикет. Но так как женщины не любят оружия в принципе, то хамки среди них не переведутся никогда.