Глава первая

1 февраля 1900 года. Кейптаун

— А я еще раз говорю вам, сэр, — безусый лейтенант в щегольском кителе с аксельбантом адъютанта раскинул руки наподобие распятия, — сейчас командующий отдыхает. Приходите к вечеру. А еще лучше — завтра.

— А еще лучше — не приходите вовсе, — в тон ему хмыкнул Бёрнхем, копаясь в своем мешке. — Вот. Передайте это лорду Робертсу, — закончив поиски, он протянул офицеру маленький прямоугольник визитки. — И если вам дороги ваши эполеты и ваше место, настоятельно рекомендую сделать это немедленно.

— Да как вы смеете угрожать британскому офицеру! — от возмущения мальчишка побагровел, словно старый матрос от кварты рома. — Я доложу его высокопревосходительству о вас, но не раньше, чем он соизволит проснуться! А сейчас, если вы не удалитесь, я буду вынужден вызвать караул, который препроводит вас прямиком на гауптвахту!

— А я все же встречусь с лордом Робертсом сейчас. С вашего позволения… — Бёрнхем неожиданно для юнца шагнул вперед, неуловимым движением уложил его на пол и быстро стянул руки шнуром от портьеры, срезанным тут же. — Или без такового. Мне не хотелось бы проделывать такую же шутку с караульными, а посему… — Фрэнк достал из нагрудного кармана носовой платок и ловко сунул его в раскрытый рот онемевшего от удивления адъютанта, — приношу вам свои извинения и желаю приятного отдыха.

Паренек что-то невнятно промычал и вдруг, перекатившись в сторону, словно заправский футболист, пнул фаянсовую вазу. Осколки еще звонко сыпались на пол, когда створки дверей распахнулись и в холл вбежали двое караульных.

— Стоять! — заорал один из солдат, направив ствол винтовки на Бёрнхема, поднимавшегося по лестнице. — Стоять, ублюдок! Еще один шаг, и ты покойник! Святой Патрик свидетель, дернешься, и я тебе башку прострелю!

— Что здесь происходит?! — пожилой, заспанный мужчина, запахнув бархатный халат, раздраженно обвел холл властным взором. — Адамс, черт вас подери, я дождусь ответа или нет?! А ты в кого целишься, болван?! Хочешь расшибить какую-нибудь вазу, которая в тысячу раз ценней твоей безмозглой тыквы?! — человек перевел взгляд на Бёрнхема, застывшего посреди лестничного пролета:

— А вы, сто чертей вам в глотку, кто еще такой!

— Доброе утро, сэр Робертс, — весело улыбнулся Бёрнхем, сдвигая широкополый стетсон на затылок. — Прошу великодушно меня простить за столь ранний и неприятный для вас подъем, но вряд ли бы вы стали вызывать меня из Америки, если бы располагали временем на соблюдение политеса.

— Фредерик! — обрадованно всплеснул руками Робертс. — Вы уже здесь, друг мой! Поднимайтесь же ко мне скорей, вы, как никогда, вовремя! И вот еще что мне интересно, мистер… — генерал развернулся в сторону часового, застывшего при появлении командующего, словно ледяная фигура на Рождественской площади.

— О’Брайен, сэр! Рядовой второго батальона легкой пехоты герцога Корнуоллского, О’Брайен, сэр!

— Вот и скажите мне, О’Брайен, — Робертс скривил губы в ехидной усмешке, — вы и впрямь собирались стрелять в резиденции главнокомандующего? Или только хотели напугать нарушителя спокойствия?

— Так точно, сэр! Собирался открыть огонь на поражение, сэр! — солдат, хоть и ощутимо напрягся от ненужного ему внимания руководства, но отвечал четко. — Полевой Устав, сэр, недвусмысленно гласит…

— Достаточно, мистер О’Брайен. Полевой Устав, смею надеяться, я знаю не хуже вас. Коли так, то спасибо за службу, джентльмены. Как приведете Адамса в нормальное положение, возвращайтесь на пост и вечером передайте ротному командиру, что я высказал вам благодарность. Адамс! Мальчик мой! — сэр Робертс почти по-отечески взглянул на помятого адъютанта, понурившего голову. — Вы воистину достойный сын Альбиона и своих родителей и с честью выполнили свой долг. В том, что вы не устояли на ногах, вашей вины нет. Попытка оказать сопротивление нашему гостю изначально была обречена на провал, здесь не справился бы и более крепкий и опытный воин. Так что примите мою благодарность и… — увидев, что входная дверь за часовыми захлопнулась, он несколько изменил тон.

— Хотел бы заметить, юноша, что вы сами спровоцировали сей никому не нужный конфликт. Занимая должность моего адъютанта почти полгода, вы могли бы уже научиться различать, кого я хотел бы видеть в любое время суток и при любых обстоятельствах, а в чьем присутствии нет необходимости. Обдумайте мои слова на досуге, а пока распорядитесь насчет завтрака, наш гость наверняка еще не успел перекусить, а уж я и подавно.

— В свою очередь, я еще раз прошу у вас прощения за доставленные неприятные минуты и выражаю свое восхищение вашей отвагой, — Бёрнхем, желая несколько смягчить впечатление от разноса, вежливо поклонился адъютанту. — Если вас не затруднит, распорядитесь, чтобы кто-нибудь отнес мои вещи в какую-нибудь приличную гостиницу.

— В общем неважные здесь у нас дела, Фредерик, — хмуро обронил Робертс, дождавшись, пока прислуга расставит на столе приборы и покинет кабинет. — Инициатива сейчас у них в руках. Про «черную неделю» ты наверняка из газет уже знаешь: десятого декабря буры всыпали по первое число Гетекру под Стормбергом, на следующий день под Магесфонтейном Жубер надрал задницу Метуэну, но этого им оказалось мало, и уже пятнадцатого Бота разнес Буллера в пух и прах под Коленсо.

Генерал огорченно махнул рукой и, резко поднявшись с кресла, прошелся по комнате, остановился, зачем-то выглянул в окно и продолжил движение:

— Буры держат в осаде Кимберли, Ледисмит, Мафекинг. Их Жубер чувствует себя в Натале так же вольготно, как в своей спальне. И если за Кимберли и Мафекинг я относительно спокоен, ни сэр Родс, ни полковник Баден-Пауэл не сдадут города и продержатся до нашей помощи, то Джордж Стюарт Уайт, командующий войсками и гарнизоном Ледисмита, вызывает у меня опасения. Слишком много ошибок он уже успел наделать. А вокруг него, как вороны над падалью, вьются Де Ветт и Де Ла Рей, хотя, право слово, сэру Уайту и кого-либо одного из них хватило бы за глаза. Да что тут говорить!

Сэр Робертс с опытом, присущим кавалерийским офицерам, ловко наполнил два бокала коньяком. Видимо, вспомнив о нелюбви Бёрнхема к спиртному, он несколько смущенно улыбнулся, отсалютовал собеседнику бокалом и продолжил свою речь.

— Да что тут говорить, друг мой! Не далее как в ноябре прошлого года бурские агенты умудрились убить Перси Скотта — дурбанского коменданта, и не где-нибудь на фронте, а в посреди его же города! А чуть позже буры угнали бронепоезд… Да-да! Ты не ослышался. Если ранее эти дикари с большим или меньшим успехом пытались взорвать наши сухопутные броненосцы, то в этот раз они его просто уг-на-ли! Словно цыгане заблудшую кобылу… И теперь этот бронепоезд курсирует вокруг Ледисмита, чем доставляет немало хлопот гарнизону. Поэтому, Фредерик, хоть вы и нужны, просто необходимы здесь… — Робертс сел в кресло, но тут же встал снова, — ведь мы здесь — как котята! Как слепые котята! Разведка поставлена из рук вон плохо, а офицерский корпус… — старый генерал скрипнул зубами и замолчал. Минутой позже он встряхнул седой головой. — Но пока мы об этом не будем. Фредерик! Мистер Бёрнхем! Мне и империи нужен ваш талант скаута, но в данный момент есть более важные дела. Я поручаю вам собрать отряд из тех людей, коих сочтете пригодными для ваших целей, наделяя вас правом ставить под свои знамена любого, да-да! Именно лю-бо-го верноподданного Британской империи и отправлять в Ледисмит. Основная цель — уничтожить этот злосчастный бронепоезд. После того как миссия увенчается успехом, а я в этом уверен, можете вернуться назад, в Кейптаун. Нам предстоит встреча с Кронье, и вряд ли вы откажете себе в удовольствии встретиться с мистером Родсом. Если же во время выполнения моего поручения вы сможете причинить дополнительный вред проклятым бурам, я… да что я, Ее Величество и вся Империя будут вам признательны. Но основная цель — бронепоезд. Сэр Уайт регулярно шлет мне телеграммы с рассказами о том, насколько этот чадящий утюг портит ему жизнь и что он уповает только на чудо Господне. Еще немного, и я поверю, что это может стать основной причиной потери Ледисмита. Но теперь вы здесь, и в чудесах Всевышнего нет нужды. Теперь о деле. Сколько времени вам потребуется на подготовку отряда?

— Я так думаю, что не меньше десяти дней, — Бёрнхем, о чем-то задумавшись, потер пальцем висок. — Костяк отряда, о котором вы вели речь, я сформировал еще на Аляске, и, по моим расчетам, они должны прибыть в Кейптаун не позднее чем через неделю. Все время до прибытия основной группы я намереваюсь, — Фрэнк осекся, — с вашего позволения, сэр, посвятить поиску новых волонтеров.

— Простите, мистер Бёрнхем, — в свою очередь задумался Робертс. — Волонтеры прибудут через неделю, а уже через три дня после их прибытия вы планируете выдвинуться в путь? А когда вы думаете получать снаряжение?

— Все, что нам может потребоваться, мои люди привезут с собой, — уверенно произнес Фрэнк. — Ну, может быть, за исключением пары-тройки мелочей, которые несложно раздобыть здесь. Они поэтому и задержались.

— Позвольте поинтересоваться, Фредерик, — озадаченно проворчал Робертс. — Откуда у вас такая уверенность, что ваши люди приобретут именно то, что нужно? Не лучше бы было лично проконтролировать сей процесс?

— Смею заверить вас, сэр, те, кто прибудет, — люди бывалые. У них не только шкура дубленая, но и… как бы вам попонятней разъяснить, — Бёрнхем поднял правую руку на уровень глаз генерала и сжал ее в кулак.

Некоторое время Робертс непонимающе смотрел на Бёрнхема, после чего, озаренный некоей мыслью, хмыкнул:

— Можете убрать руку, ваша аллегория о единстве мне вполне понятна. Объяснение было весьма убедительным и… наглядным. Единственная просьба на будущее, впредь, особенно при посторонних, постарайтесь подбирать более… э-э-э… тактичные аргументы.

— Я рад, что мы поняли друг друга, господин генерал, сэр, — улыбнулся Бёрнхем. — Каждый из них своего рода уникум, и нянька им не нужна.

— Очень на это надеюсь, мистер Бёрнхем, — с неким сомнением в голосе произнес Робертс. — Потому как уповать только на милость Божию меня отучили еще в детстве и, учитывая, что мистер Родс характеризовал вас только в превосходной степени, будет излишне указывать, от кого я жду нынче чудес.

— Не хотел бы вас разочаровывать, — развел руками Бёрнхем, — но все же мне кажется, что мистер Родс излишне перехвалил меня. Вот так, с ходу, обещать каких-либо чудес я не могу. Для начала нужно выйти на место и ознакомиться с ситуацией воочию, прежде чем говорить не то что об обещании чуда, а вообще о возможности что-то предпринять.

— Мне этого, конечно, недостаточно, но требовать чего-либо иного в настоящий момент означало бы вынуждать вас давать ничем не обеспеченные обещания, так что действуйте, как сочтете нужным.

 

Глава вторая

6 февраля 1900 года. Кейптаун. Причал № 16

Пароход «Принцесса Александра», по прихоти владельца компании классифицированный как атлантический лайнер, на таковой не походил вовсе, являясь по сути своей банальным трампом, неторопливо бредущим из Нью-Йорка в Индию. Обыкновенный морской трудяга: сорокаметровое железное суденышко, местами покрытое пятнами ржавчины, две изрядно закопченные трубы, две понурые мачты, стеснительно раскинувшие в стороны обнаженные стеньги, уныло взиравшие на тонкую струйку людской очереди, неторопливо сползающей по сходням на берег.

Бёрнхем наблюдал эту картину уже полчаса и понемногу начинал сожалеть, что отказался от боя с опахалом и раскладного стула, предложенных ему услужливым хозяином гостиницы. Если бы не свежий южный ветерок, изредка приносящий облегчающую прохладу, жизнь была бы совсем невыносимой.

— Чиф! Хэй! Чиф! — С борта судна раздался радостный вопль, и над планширом осенним пожаром мелькнула рыжеволосая шевелюра Картрайта. — Вот и мы, чиф! Зови толпу носильщиков, мы сами всю эту груду не перекидаем. Мне Паркера надо на берег нести, Хосту — Митчелла…

— Нажрались?! — рявкнул донельзя раздраженный Бёрнхем. — Ну, с Паркером-то понятно, хотя и он обещал спиртного в рот не брать, а Митчелл-то, Митчелл?

— Да нет, чиф, не пили они ни хрена — укачало…

— Рад отметить, что в вашем воинстве есть люди, достойные внимания, — раздался из-за спины голос Робертса, чье приближение за портовым шумом и суетой осталось незамеченным. — Если этих здоровяков облачить в красные мундиры, они стали бы украшением любого полка, вплоть до королевской гвардии, — генерал одарил благосклонным взглядом Картрайта и Хоста. — Жаль, что не все такие красавцы.

Он мазнул равнодушным взором по нескладной фигуре Митчелла, который, тяжело дыша, сидел на досках причального настила и презрительно скривился, глядя на помятую физиономию Паркера. Техасец, даже трезвый, вызывал впечатление глубокого похмелья.

— Прошу прощения, генерал, сэр, — развернулся в сторону Робертса Бёрнхем, — я не ожидал, что вы прибудете лично.

— Любопытство сгубило не только кошку, — хрипло рассмеялся англичанин. — Да к тому же мне все равно было нужно встречать бригаду Каррингтона и его самого, черт бы его побрал, старого задаваку, вот и решил двух зайцев за раз пришибить.

— Фрэнк, — еле ворочая языком, пробормотал Митчелл, — это что еще за царь горы и какого хрена он тут выступает?

— Ря-до-во-й! — гаркнул Робертс, вмиг растеряв все радушные ноты в голосе. — Как вы обращаетесь к старшим офицерам и почему лежа?!

— Сэр Робертс! Хочу представить моего друга и соратника, — моментально вмешался Бёрнхем. — Майлз Митчелл, отличный боец и надежный товарищ. Майлз, это генерал лорд Робертс-Кабульский, главнокомандующий британскими силами в Африке. И еще хотел бы заметить, сэр, что ни Митчелл, ни остальные мои друзья не вступали в армию Великобритании и присоединились ко мне на добровольных началах.

— У-у-у, сотня чертей и дохлая ведьма в придачу. Вот теперь точно видно, что мы в армии… — скривился Митчелл после реплики Фрэнка. — Прощеньица, стало быть, просим, не знал я, что передо мной цельный генерал стоит. Хотя в Штатах мы и с президентом без всяких политесов поручкаться можем… Это, так сказать, к слову.

— Э-э-э! Обезьяна криворукая! — Паркер, до того момента тихонько наблюдавший за разгрузкой, вдруг взвился, словно сигнальная ракета, разом позабыв про плохое самочувствие. — Какого черта ты ящик кидаешь, словно тушу баранью?! — Пекос, Уилл! А вы куда, на хрен, смотрите?! Эти черномазые мою машинку угробят, до берега не донеся! Пошлите этих безмозглых уродов к дьяволу и принесите ящики сами!

— Да ну, напрягаться еще… — лениво зевнул Хост, — нужна она кому, кроме тебя…

— А сколько монет за нее уплочено! — не смолкал Паркер. — Ежли тебе железа не жалко, вспомни, сколько крови ты мне выпил, пока я вас уговаривал это чудо купить?!

Не желая больше спорить, Хост, потянув следом за собой Картрайта, направился к пароходу и меньше, чем через десяток минут, осторожно, словно хрустальную вазу, опустил перед Паркером массивный деревянный ящик с армейской маркировкой. Картрайт же церемониться не стал и металлический треножник непонятного назначения бухнул на пристань, что говорится, с плеча.

— Фредерик, — Робертс отвлек Бёрнхема, увлеченно наблюдавшего за Паркером, который вынимал из ящика различные предметы в заводской смазке, — поясните мне, что за машину собирает ваш товарищ?

— Прошу прощения, сэр, но я и сам пока не понимаю, что за хре… непонятные железяки Рой перетащил через океан. Но думаю, через несколько минут наше любопытство будет удовлетворено.

— Щас-щас, Фрэнк, — не прекращая лязгать железом, проворчал Паркер. — Еще чуть-чуть, и я покажу тебе и твоему приятелю, — Рой, видя, что генерала явственно передернуло от подобной фамильярности, довольно улыбнулся себе под нос, — что это такое. Даю руку на отсечение, тебе понравится.

Минут через десять он, закончив привинчивать прямоугольную железяку к треноге, развернулся к зрителям, светясь довольнейшей улыбкой.

— Это что еще за уродец? — скривился Робертс, разглядывая собранный Паркером механизм.

— Н-не знаю, сэр, — озадаченным тоном протянул Бёрнхем. — Но сдается мне, это, — он ткнул пальцем в непривычного вида механизм, — стреляет.

— Джентльмены, — Паркер жестом завзятого коммивояжера указал на объект своего труда, — прошу знакомиться! Это не уродец и не хреновина, как может показаться на первый взгляд, а пулемет Кольта-Браунинга, модель девяносто пятого года!

— Пу-ле-е-ме-от? — недоверчиво протянул Робертс. — Позвольте усомниться! На вооружении нашей армии имеются пулеметы системы Максима, но они абсолютно не похожи на это, — генерал, покривившись, ткнул пальцем в неуклюжий на вид агрегат.

— Пулемет, пулемет, — подтверждая слова Паркера, проворчал Хост. — Рой как увидал его на складе у Аркхэма, ну ты его по делу у ранчо Хаддока помнить должен, так уперся, словно мул бестолковый. Пока мы эту дуру купить не согласились, уходить не хотел. Сходили за припасами, называется… Я всегда говорил: дай дураку веревку — он и удавится…

— Правильно, что уходить не хотел. Эти ваши «максимы», поди, раза в три тяжелее будут, — презрительно фыркнул Паркер, оскорбившись, словно пулемет был его личным изобретением. — И неуклюжей раз в пять. У них же лафет, что у твоей пушки! А этот пулемет — воистину чудо. Пару лет назад, когда меня черти в Техас занесли, я своими глазами видел, как десяток рейнджеров с кольтовской машинкой полсотни мексиканских бандитос за пять минут в кровавый фарш перемололи. Коль мы по лесам таскаться будем, эта игрушка, — он ласково, словно гладя верную собаку, провел рукой по стволу, — нам как раз впору придется.

— Так он, наверное, патроны жрет почище, чем дети конфеты на День благодарения, — озабоченно бросил Бёрнхем, нарезая вокруг пулемета круги, словно кот вокруг блюдца со сметаной. — А их к такому пулемету тут черта с два найдешь…

— Ты не боись, чиф, — осклабился Паркер. — Старина Рой, он только с виду на дурня похож, а ежли присмотреться, то и за умника навроде пастора Корна сойдет. Я тех патронов пять тыщ с лихом прикупил, благо они, кроме нас, никому не надобны были, да лент холщовых десяток и коробов три штуки… А чего? Картрайт с Митчеллом вон по пять сотен патронов на ружье взяли, а они куда как реже палят.

— Ты никак всех буров собрался в одиночку положить? — хмыкнул Бёрнхем. — Тогда я хочу тебя огорчить. Их тут самую малость больше, чем у тебя патронов, а про то, что в лихие атаки никого водить не собираюсь, я еще дома говорил. Ну, тут уж делать нечего, купил так купил. Не назад же твой пулемет рождественским подарком отсылать? Нынешнее Рождество уже прошло, а до нового еще дожить нужно…

— Насколько я помню, мистер Бёрнхем, — отстраненно произнес Робертс, — вы планировали отправиться под Ледисмит через три дня после сбора команды. Если планы не изменились, то через три дня второй батальон Королевских Драгун отбывает в Дурбан на «Саутгемптоне», и на его борту найдется место и для вашего… отряда. Ну а от Дурбана добраться до Ледисмита проще, чем от Кейптауна.

— Мы так и поступим, сэр Робертс, — кивнул Бёрнхем. — За прошедшие дни я набрал еще пять человек из местных охотников. Думаю, для выполнения поставленной задачи десяти человек будет достаточно. В крайнем случае, — Фрэнк озорно улыбнулся, — к моим услугам будет весь гарнизон Ледисмита вплоть до его командующего. Правда, я пока не представляю сэра Уайта, ползущего ночью с динамитной шашкой в зубах, но думаю, на месте возможностей для воплощения моих фантазий в жизнь будет предостаточно.

 

Глава третья

15 февраля 1900 года. Дурбан

Солнце клонилось к закату, украшая песочного цвета стены казарм причудливым узором. Часовой, тоскливо парящийся в караульной будке подле ворот, заслышав цокот копыт и скрип колес, неохотно выглянул наружу и, моментально стряхнув сонное оцепенение, резво выскочил на улицу. На козлах первого из двух подъехавших фургонов сидел офицер, и получать лишний нагоняй солдат не хотел. После привычного обмена паролем — отзывом часовой шустро поднял шлагбаум и, дождавшись, пока оба фургона въедут под арку, уже неторопливо побрел в будку. До смены оставался еще час, и шевелиться лишний раз желания не было.

— Подъем, лежебоки! — Спрыгнув с козел на землю, Бёрнхем с удовольствием потянулся. — Резво встаем, шустро закидываем барахло в фургоны, торопливо едим и по холодку выдвигаемся в путь! Встреча с комендантом и последующий визит на склады в компании старшего интенданта прошли достаточно успешно, и Фрэнк находился в приподнятом настроении.

— Эй, Майлз! — окликнул он приятеля через несколько минут наблюдения за погрузкой. — А чего это я ни Картрайта, ни Паркера не вижу?

— Эти уроды, скунса им под нос, — скривился Митчелл, — еще три часа назад упылили вроде как город посмотреть. Туристы, черта немытого им в глотку.

— Не замечал я раньше за ними любви к архитектуре, — удивленно хмыкнул Бёрнхем. — Паркера стакан виски всегда интересовал больше, чем все семь чудес света, вместе взятые, а Уилл, тот пожрать не дурак, но на барокко и прочие ампиры плевать хотел с высокой колокольни…

— Занятно ругаешься, чиф, — уважительно качнул головой Майлз. — Надо будет запомнить. Ты только за ворота отъехать успел, как Паркер ныть начал про свои два стакана пива. До того противно гундел, что я послал его к дьяволу, а Картрайта за ним. Присмотреть, чтоб ежли что, упиться в хлам ему не дал. Но чегой-то их все нет и нет. Я уж дергаться начинаю, как бы не случилось чего…

— Если эти ослы попали в лапы комендатуре, — зло прошипел Бёрнхем, — я их на куски порву! Сначала вытащу, а потом порву! Майлз! Поднимай свою тощую задницу, и пойдем искать этих… — Фрэнк развернулся в сторону ворот и замер на полуслове. Через арку, придерживая за шкирку запинающегося на каждом шагу Паркера, грузно топал Картрайт. Часовой было высунулся из будки с привычной песней о пароле, но, напоровшись вместо ответа на мрачное цыканье Уилла, подкрепленное демонстрацией огромного кулака, забился внутрь, словно побитая собака, и более о себе не напоминал.

— Это кто ж вас так, парни? — удивленно охнул Бёрнхем, разглядывая здоровенный, в пол-лица, синяк Картрайта и более обычного помятую физиономию Паркера, беспрестанно ощупывающего языком десну.

— Русские, — неохотно буркнул Уилл и побрел в сторону лазарета, видимо, за свинцовой примочкой.

— Да ни хрена мы не виноваты, чиф! — Паркер, съежившись под пристальным взглядом Бёрнхема, замахал руками. — Жашли мы, жначит, в один паб, в трех кварталах отшюда, чтоб, жначит, самим тихо-мирно пивка выпить, парням кварту-другую прикупить и вернуться. Там двое рушшких. Моряки, жначит, ш какой-то их торговой коробки, вишки ш утра пораньше наливаютшя… — Паркер завистливо причмокнул и продолжил: — Вроде нормальные парни вшегда были, эти рушшкие, школько раж мы ш ними на Аляшке пивали, а тут, шловно шглажил их кто. Уилл к ним пождороватьшя, как его Айвен в Форт-Андерсоне учил: «Iop tvoua mat», а тот, рушшкий, жначит, ему в рыло. Картрайт так по штойке и штек… Я к ним. А второй меня раж! И тоже в рыло. Вот — боковушку коренную вышиб… — Паркер потешно сморщился, в очередной раз проверяя языком отсутствие зуба. — Я пока в шебя приходил, их уж нет, шловно черти яжыком шлижали. Хожяин, шлюха портовая, вижжит, шловно ему крашнокожие пятки подпаливают, орет, чтоб мы и жа шебя и жа тех рушшких платили. Пока я ш ним, шловно бычок на родео бодалшя, патруль прибежал — черти крашножадые, шоюжнички, маму их так и эдак. Капрал, щенок бежусый, тож давай вопить, мол, или мы монету платим или он нас в кутужку жагребет. Гам штоит, шловно в борделе во время пожара: хожяин вопит, капрал орет, шолдатня жатворами щелкает! Тут, правда, Уилл, очнулся, ну мы вдвоем им и покажали, где башмаки жмут, и что ждоровье, оно первое богатштво будет! Они, поди, и по шию пору там валяютшя!

— В общем, ни сам пива не попил, — недовольным тоном резюмировал Майлз, — ни друзьям не принес. Вот и шли вас, обалдуев, в заграничные турне…

— Ты, дружище, мне жажря шоли на хвошт не сыпь, — ощерился Паркер. — Это я про шебя не подумаю, а про дружей никогда не жабываю. Пиво у того шкряги больше на мочу похоже, вот я потому энту бутыль ш шобой и прихватил! Руку даю на отшечение, ты такого и отродяшь не пивал! — Рой вытянул из-за пазухи двухпинтовую бутыль темно-зеленого стекла и протянул Митчеллу: — Держи, приятель! Это ж «Кур-ву-а-жье», а не шпотыкаловка, что Руфуш шебе и нам на погибель гонит!

— Все! Закончили военные песни, — прервал приятелей Бёрнхем. — Все в сборе, все в порядке, заканчиваем погрузку, быстро жрем и в дорогу. Надо до полуночи хотя бы до Свитуоттера добраться, а коли дорога позволит, даст бог, к утру в Питермарнцбурге будем…

 

Глава четвертая

17 февраля 1900 года. Ледисмит

— Чего-то я не понял ни хрена, чиф, — озадаченно почесал затылок Паркер, удивленно глядя на пустые городские улицы, — мы на войне или как? Ты еще в этом, как его… Кейпатуне, нет, черт, в Кейптауне все уши нам прожужжал, мол, тут драка идет не на жизнь, а на смерть, — Рой привстал на козлах и огляделся по сторонам. — Мы, почитай, семь десятков миль отшагали и хоть бы черта с помелом увидели! Те бородатые с винтовками, с которыми Майлз у брода пострелялся, в счет не идут. Один хрен, никто ни в кого не попал. И тут, почитай, уже битый час едем, а окромя трех сонных тетерь с пулеметом, что возле старой мельницы дремали, никаких вояк и не видели. Где войска, черт возьми? Где война, маму ее так?!

Протяжный вой заставил Паркера прервать свой гневный монолог и, задрав голову в небо, попытаться рассмотреть причину непонятного шума. Мгновением позже он, как, впрочем, и все остальные, бросился на землю, раскрыв рот и зажав уши.

— Вот тебе и война, — отрывисто бросил Бёрнхем, отряхивая с куртки комья земли и рассматривая воняющую дымом и лиддитом воронку. — А вот тебе и войска, — он ткнул пальцем в сторону приближающей группы солдат.

Опровергая утверждение Паркера о тотальной сонливости британской армии, солдаты резво разбежались в стороны и, укрывшись в руинах ближайших домов, звонко защелкали затворами.

— Никому не двигаться! — прозвенел ломкий юношеский голос из окна разрушенного дома. — Кто вы такие, черт возьми, и какого… — хозяин голоса закашлялся, но справился с собой и продолжил, — здесь делаете? Если есть старший, пусть выйдет вперед! И даже не думайте прикоснуться к оружию!

— Я старший! — Фрэнк, определив, где находится укрытие оппонента, сделал два шага вперед, застыл на месте, глядя точно в окно. — Лейтенант Бёрнхем. Прибыл в Ледисмит по личному распоряжению сэра Робертса.

— Надеюсь, документы у вас имеются? — в проеме окна показалась вихрастая голова, увенчанная съезжающим на глаза шлемом. — Если таковых нет, я прикажу своим людям открыть огонь…

— Имеются, — усмехнулся Бёрнхем, услышав нотки неуверенности в голосе юноши, — если соизволите подойти ко мне, я их вам продемонстрирую.

— Да, сэр. Сейчас спущусь, сэр, — обладатель золотистых вихров мотнул головой, в очередной раз сдвинул непослушный шлем на затылок и исчез в глубине здания. Через несколько минут к Бёрнхему подбежал парнишка лет семнадцати в мундире легкой пехоты.

— Корнет Дальмонт, командир третьего взвода второй роты Первой бригады Королевских стрелков, сэр, — вытянулся мальчишка. — Хотелось бы увидеть обещанные вами документы, сэр!

— Лейтенант Бёрнхем, — небрежно козырнул Фрэнк, протягивая корнету свернутые в рулон бумаги. — Пока будете их просматривать, на правах старшего и опытного товарища хотел бы прочитать вам короткую нотацию. Солдат на подходе к месту вы распределили грамотно, но вот за бумагами вышли сами зря. Нужно было направить за ними кого-нибудь из своих подчиненных.

— Но как же, сэр? — растерянно пробормотал корнет. — Вы ведь сами предложили мне выйти? А я, как солдат Британской империи, обязан беспрекословно выполнять приказания старшего по званию…

— И вы сразу и окончательно были уверены, что я это я? — насмешливо прищурился Бёрнхем. — А если бы на моем месте был агент бурской разведки? Вы попали бы в плен или были убиты, а значит, ваши солдаты, оставшись без руководства, стали бы легкой добычей для врага. Надеюсь… — Грохот разрыва в соседнем дворе заглушил слова, и только Бёрнхем намерился повторить, как прозвучал следующий, а еще через минуту снаряды, сыпавшиеся на город с разных сторон, стали рваться один за другим.

Дальмонт, бросив затравленный взгляд на Бёрнхема, вдруг махнул рукой и, сорвавшись с места, понесся в сторону своих солдат. Бёрнхем, радуясь, что разрывы пока еще звучат в стороне и поодаль, рявкнул своим, чтоб прятались, кто где может, и в два прыжка домчался до черневшей неподалеку канавы. Запрыгнув в донельзя кстати подвернувшееся укрытие, он успел удивиться, заслышав срывающийся на крик голосок корнета, разгонявшего своих стрелков по укрытиям. «Силен парень», — успел подумать Фрэнк, до того как на землю пал ужас.

Безостановочный вой снарядов вперемешку с беспрестанным шелестом осыпающейся по стенкам канавы земли и чей-то нескончаемый, дикий, на одной ноте визг вызывали у Бёрнхема глухое раздражение. Осознание, что в данный момент от него ничего не зависит, сводило с ума. Больше всего на свете ему хотелось добраться до какого-нибудь бурского артиллериста и, вцепившись в глотку, душить, душить, душить…

— Д-дьявол, да что же он делает, сопляк?! — прошипел сквозь стиснутые зубы Фрэнк, наблюдая из узкой траншеи, как за спиной Дальмонта, бегущего в его сторону, вскипела земля. Ударная волна толкнула мальчишку в спину, прокатила его по земле, сорвав пробковый шлем и один из узких погончиков.

Бёрнхем начал читать заупокойную, но настырный юнец встал на четвереньки, оглянулся по сторонам абсолютно сумасшедшим взглядом и, так и не поднимаясь на ноги, споро засеменил к его укрытию. Через несколько мгновений он скатился на дно и, вжавшись в мягкую стенку, беззвучно зашевелил губами, быстро и мелко крестясь.

«Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на которого я уповаю!» — донеслось до Фрэнка в короткую паузу между двумя разрывами. Американец попытался улыбнуться и сказать что-нибудь ободряющее, но все было тщетно. Снаряд, разнесший в пыль стену соседнего дома, заглушил слова и временно лишил слуха, словно забив уши ватой. Бёрнхем долго тряс головой, но слух вернулся так же неожиданно, как и пропал.

— «Восстань, Господи! Спаси меня, Боже мой! Ты разишь всех врагов моих, зубы грешников Ты крушишь! От Господа — избавление нам…» — орал Дальмонт, словно пытался докричаться до Спасителя. — «От Господа — избавление нам, и народу Твоему — благословение Твое!»

— И часто у вас такое веселье? — спросил Фрэнк почти через час, когда канонада стала понемногу стихать.

— Каждый день, сэр, — тоскливо махнул рукой Дальмонт. — Раньше буры обстреливали только наши позиции, но после того, как они умудрились угнать бронепоезд, — корнет уныло вздохнул, глядя куда-то вдаль, — теперь кидают бомбы куда захотят.

— Тогда у меня осталось два вопроса: почему вы чуть ли не первые военнослужащие, которых мы встретили в городе и его округе, и как добраться до резиденции генерала Уайта?

— Вы несколько ошиблись, сэр, — усмехнулся Дальмонт чуть ли не впервые с начала разговора. — Вы в предместьях, а сам Ледисмит начнется только через полмили. Вам нужно сначала проехать через пригород, потом миновать траншеи бригады капитана Ламбтона, и только после начнется Ледисмит. Резиденция же генерала Уайта прямо посреди города. Вот только не уверен, что вам там будут очень уж рады, — взглянув на перекошенное в немом вопросе лицо Бёрнхема, пояснил: — Вчера пришла телеграмма о том, что пятнадцатого февраля генерал Френч снял осаду с Кимберли. И те старшие офицеры, коих я видел вечером, были… э-э-э… сильно навеселе.

— Потери есть? — бросил Бёрнхем, подойдя к усиленно трясущему головой Паркеру. — Кого, куда, надежда есть?

— А?! Чего?! Чиф, да ты скажи, чё хотел-то, чего шепчешь?!

— Не трогай его пока, Фрэнк, — Майлз, сломав уже третью спичку в бесполезной попытке прикурить, зло фыркнул и спрятал сигару в карман. — Один черт, он ни хрена не слышит. Потерь нет. Были два ухаря — Спитхед и тот чернявый, Кармайкл, что ли, из тех, кого ты в Кейптауне вербанул, вот те пытались рвануть куда глаза глядят…

— Ну и?..

— А ни хрена. Я одному в рыло сунул, Рой второму башкой в переносицу въехал. К завтрему очухаются.

— А у вас как дела обстоят? — Бёрнхем обернулся к Дальмонту, закончившему разговор с седоусым, бритым наголо сержантом. — Если есть раненые, мы могли бы отвезти их в Ледисмит…

— Раненых, слава Всевышнему, нет, — эхом отозвался корнет. — А вот троим, кто во-он в том доме прятался, уже ничем не поможешь.

— Скажите своим, пусть во второй фургон погрузят. Они заслужили честь быть похороненными по-человечески, хоть и в чужой земле…

* * *

— Хоть я и не очень люблю этих «томми», — выглянул из недр фургона Картрайт, когда здание госпиталя скрылось из виду, — но жаль мне их. Паршивая смерть парням выпала. Тупая и страшная.

— Смерть — она вообще никогда красивой не бывает, — философски заметил Бёрнхем. — Вряд ли тот, кто загнулся от порции свинца в грудь, умер более счастливым, чем те бедолаги, что погибли от снаряда…

— Не скажи, чиф, — не сдавался Уилл, потирая немаленькую шишку, приобретенную им во время артналета. — Все ж когда с человеком стреляешься, шансов уцелеть поболее будет. Там, ежли чего куда прилетело, — зашипел он от боли, когда фургон подпрыгнул на ухабе, — ты сам виноват. А тут сидишь и ждешь, когда громадная дура с неба свалится и пришибет тебя к черту…

Фрэнк, намереваясь ответить, оглянулся на Уилла и чуть не заржал: добавленная в придачу к уже пожелтевшему синяку, полученному в Дурбане, шишка делала Картрайта похожим на однорогого демона, крайне удрученного соседством с распятием.

— Не! Вы поглядите, парни, че творят! — возмущенно заорал Паркер, тыча корявым пальцем вправо от фургона. — Совсем совести у людей не осталось!

Бросив короткий взгляд через плечо Роя, Бёрнхем недоуменно пожал плечами: чуть поодаль от обочины трое мужчин в жилетках и канотье спокойно, словно война бушевала на другом конце земного шара, беседовали о чем-то своем.

— Не-е-ет! Ты посмотри, Майлз, — продолжал надрываться Паркер, — они еще и цену обозначили, да какую! Два шиллинга семь пенсов за постой! Это ежели на доллары перевести, почти что пять зеленых спинок получается! Да за такую цену в Техасе Джо Скунса на шесте прокатили, а тут?!

Бёрнхем, недоумевая, приподнялся на козлах и увидел, что же так возмутило техасца: немного в стороне от чинно беседующей троицы над землей возвышалась покатая крыша блиндажа, увенчанного вывеской из трех грубых досок: «SHRAPNEL HOTEL», плата за постой два шиллинга семь пенсов, кофе — один шиллинг и дальнейший прейскурант с перечнем услуг.

— Ну и чего ты так орешь? — меланхолично произнес Митчелл, высунувшись наружу. — Тут тебе не Техас, и джентльмены в своем праве. Не нравится цена, возьми медный тазик и во время обстрела им прикрывайся, коль денег жалко.

— Да хрен с ними, с деньгами, — зло сплюнул Паркер. — Эту хреновину люди для защиты, слышишь меня? Для за-щи-ты делали, а с них теперь деньгу требуют?! Дай волю этим лавочникам, они и в аду угольки с наваром продавать будут! Таких уродов надо не на шесте катать, а веревку покрепче, петлю на шею и на сук! И вся недолга!

— Заканчивай орать, Рой, — одернул поборника справедливости Бёрнхем. — Если я правильно понял Дальмонта, мы приехали. Я к сэру Уайту, а остальным ждать меня на месте. Никому не расходиться.

— Эй! Служивый! — окликнул он часового, небрежного опершегося на ствол винтовки. — Я — лейтенант Бёрнхем! Вызови дежурного офицера!

— Есть, сэр! Щас сделаю, сэр! — солдат закинул винтовку на плечо и преспокойно направился внутрь дома.

— Дис-цип-ли-и-нка, — ошарашенно протянул Митчелл, глядя вслед оставившему пост часовому. — Теперь понятно, почему буры бриттов бьют, где ни встретят. У них анархии меньше…

— Ага! — поддакнул Паркер. — Вот у нас бы в Пятой Кавалерии сержант Баренс такого военного давно б с дерьмом сожрал…

— Ладно. Похоже, возвращения этого… героя можно ждать до второго пришествия, — огорченно сплюнул Бёрнхем после десятиминутного ожидания. — Пойду сам, без доклада с сэром Уайтом поболтаю. Мне не привыкать без соблюдения формальностей с генералами общаться…

Дежурного офицера он нашел на втором этаже резиденции и, бесцеремонно оторвав последнего от чтения нудной нотации незадачливому часовому, помахал перед носом у недовольного таким поворотом британца предписанием лорда Робертса. Слегка полноватый англичанин был на целую голову выше, что не помешало Фрэнку взглянуть на него сверху вниз и почти вежливо попросить сообщить о своем визите. Капитан, одарив Бёрнхема взглядом, полным ледяного презрения, нехотя, через губу, довел до сведения американца, что попусту бить ноги ради какого-то лейтенантишки он не собирается, и ежели Бёрнхем так желает лично встретиться с командующим, то пусть соизволит добраться до канцелярии и убедить секретаря записать его на прием. И когда через неделю Бёрнхем вернется в резиденцию, то он, если ему вдруг опять выпадет такая неприятность, как дежурство, так и быть, сообщит командующему о назойливом посетителе. Фрэнк, подумав, что если бы на его месте был Паркер, то он бы уже минут пять, как вытирал сапоги о мундир наглого хлыща, не озаботившись вытряхиванием владельца из оного, ограничился коротким ударом под дых. Аккуратно потянув за ухо, он помог задыхающемуся капитану подняться с пола и, ткнув тому в нос фрагмент распоряжения, со словами: «…имеет право привлекать для своих нужд любого…», вежливо поинтересовался, не желает ли господин капитан составить компанию его команде в увеселительной прогулке в тыл к бурам? Не дожидаясь, пока побелевший от подобной перспективы офицер ответит что-либо вразумительное, Бёрнхем ласково подтолкнул его в направлении дверей генеральского кабинета. Умение правильно подобрать аргументы не подвело его и в этот раз, и буквально через пару минут он наконец-то добрался до цели своего визита.

— Присаживайтесь, мистер Бёрнхем, — качнул лысеющей головой Уайт. — Я ждал вас. Лорд Робертс предупредил меня о вашем появлении телеграммой, и, надеюсь, вы в ближайшее время сможете снять с моих плеч груз хотя бы части проблем, избавив гарнизон от этой чадящей напасти.

— Я хотел бы узнать побольше об обстановке в городе и его окрестностях, — произнес Фрэнк, усаживаясь в глубокое кресло, — если это возможно.

— Ситуация, — недовольно фыркнул генерал, — почти что критическая. У меня под рукой всего шесть тысяч солдат и сорок два орудия, растянутых на двадцать пять миль, и с каждым днем людей становится все меньше и меньше! Еще в середине октября их было почти двенадцать тысяч, но в той злополучной бойне восемнадцатого октября мы потеряли не меньше полутора тысяч человек. Двадцать первого мы пытались пробиться на Веенен, но уйти смогли только три тысячи. Чтоб вы знали, Ледисмит окружен двумя рядами высот, состоящих из отдельных холмов, внешнюю цепь коих (а многие из них до шестисот футов высотой) занимают буры. Общая протяженность линии блокады составляет сорок-пятьдесят миль. Все лучшие позиции в руках войск Жубера. И Ломбардскоп, и Изимбулвана, и Мидл-хилл на пару с Блэк-хилл, и Пепворт-хилл. А в ноябре они смогли угнать «Наталь» — тот самый клятый бронепоезд. И представьте, сэр, они нагло вышли на наши позиции, запудрили мозги Дальмонту, — Уайт скривился, — есть тут у меня такой недоофицер, — и преспокойно уехали к себе! А теперь эти негодяи заменили малокалиберную скорострелку Гочкиса на трехдюймовку, воткнули еще одно такое же орудие в первый вагон, притащили откуда-то платформу, которую прицепили к основному составу, установили на ней еще две двухдюймовки и радуются! Этот монстр катается вокруг города и палит, куда ему вздумается, и противопоставить ему я ничего не могу!

— Скорее всего, эта операция планировалась бурами давно, — задумчиво произнес Бёрнхем. — Недаром ведь люди Жубера не разобрали железнодорожные пути после того, как замкнули кольцо осады. Да! А почему бы вашим людям не проделать эту работу теперь? — спросил он, озаренный внезапной мыслью. — Или хотя бы взорвать их.

— Разобрать или взорвать пути? — скептически поморщился Уайт. — Не выйдет, сударь. Мы пробовали и то, и это. По моему приказу было взорвано полотно неподалеку от Ломбардскопа, это единственное место, где железная дорога идет через позиции буров, успешный взрыв был оплачен жизнями трех десятков нижних чинов и пяти офицеров, а через день буры восстановили полотно и вновь устроили бомбардировку. Мы попытались разобрать железную дорогу вдоль берега Тугела, но местность контролируется головорезами Де Ла Рея, и прежде чем удалось выбить пару костылей, десяток солдат отправились на тот свет. А мы даже не видели стрелков! Еще умные советы будут? Если нет, то идите и разнесите эту коптильню на колесах к чертям. И чем скорее вы это проделаете, тем лучше.

— Я для этого и прибыл, сэр, — слегка склонил голову Бёрнхем. — Приказ лорда Робертса был идентичен вашему пожеланию.

— Я рад, что главнокомандующий одного со мною мнения, — удовлетворенно кивнул лысиной Уайт. — Когда вы планируете начать операцию и что вам для этого необходимо?

— Точный список необходимого снаряжения я предоставлю вам несколькими днями позже, — начал было Бёрнхем.

— Несколькими днями! — взъярился Уайт. — А чем, черт побери, вы думаете заниматься эти проклятые дни, пока буры будут кидать бомбы на мой город?!

— Разведкой, сэр, — хладнокровно произнес Фрэнк. — Если мы хотим добиться успеха, а не отважно сложить головы в бесплодной попытке навредить бурам, мы должны все хорошенько разузнать. И когда я буду знать, что, где и как, я приду к вам вновь.

— Вынужден попросить у вас прощения за свой гнев, мистер Бёрнхем, — произнес генерал, впрочем, без особого раскаяния. — Если в данный момент я не могу ничем помочь, то не смею больше задерживать. Передайте дежурному офицеру, что я распорядился расквартировать ваших людей на позициях Первой Бригады Королевских стрелков и поставить на довольствие. Только не рассчитывайте на очень уж обильную трапезу. В городе урезаны продовольственные пайки всем, включая меня.

— С вашего позволения, сэр, я хотел бы привлечь в помощь к своей команде взвод корнета Дальмонта.

— А вы не боитесь, что сей вздорный юнец испортит вам все шоу?

— Я встречался с ним по дороге к вам и смею думать, что из него может выйти толковый офицер. Разумеется, со временем и при надлежащем присмотре.

— Если вам так понравился этот остолоп, забирайте. Я отдам соответствующее распоряжение. А теперь — прощайте до того времени, пока вы не будете готовы избавить меня… нас, от этого исчадия ада.

Понимая, что разговор окончен, Фрэнк кивнул, обозначая поклон, и вышел на улицу.

* * *

— Рад видеть вас живым и относительно здоровым, корнет, — поприветствовал юношу Бёрнхем, когда тот поздним вечером с трудом ввалился в свою палатку. — Я тут немного похозяйничал в ваше отсутствие, но надеюсь, вы не будете в обиде. — Фрэнк повел рукой в направлении заваленного различной снедью стола. — Кстати, а как вас зовут по имени? Меня — Фредерик Рассел, друзья могут называть меня Фрэнком.

— Генри, сэр, — растерянно произнес англичанин. — Генри Фостер Дальмонт, сэр. — И, несколько оправившись от удивления, добавил: — Вы теперь будете воевать вместе с нами, сэр?

— Вопрос поставлен несколько неверно, — усмехнулся Бёрнхем. — Не я с вами, а вы со мной. Сэр Уайт отдал весь ваш взвод мне на растерзание. Так что с завтрашнего утра вам предстоит попасть в ад, по сравнению с которым войнушка с бурами покажется вам забавным приключением. Но это будет завтра, а пока — прошу к столу.

— Прошу прощения, сэр… то есть Фрэнк, — явственно сглотнул слюну Дальмонт, — но с вашего… твоего позволения я бы отнес большую часть этого богатства, — корнет указал на банки с консервами, — своим людям. Нас и раньше кормежкой не сильно баловали, а последние две недели мы новые дырки в поясах чуть не каждый день вертим, сэр. Люди недоедают, а ваш подарок был бы неплохим подспорьем…

Дожидаясь, пока Дальтон распределит «манну небесную» среди своих солдат, Бёрнхем от скуки взял с узкой самодельной койки томик в потрепанном кожаном переплете. Он приготовился прочитать один из тех псалмов, что Дальмонт шептал под обстрелом, но, к его удивлению, на белых плотных листах виднелся не текст библейских откровений или какого-нибудь романа на худой конец, а невзрачные клочки бумаги, аккуратно наклеенные на плотный картон.

— Знаете, Генри, — сказал Бёрнхем, глядя, как мальчишка жадно, но в то же время аккуратно поглощает пищу, — я тут еще немного посвоевольничал, и наткнулся на такую вот вещичку, — он положил на стол удивившую его находку, — мне кажется, что это марки… Но если я прав, то их ведь нужно на конверты клеить, а вы собираете… Или у вас настолько обширная аудитория, что марки для писем нужно запасать впрок?

Дальтон, прекратив жевать, на минуту задумался и, тряхнув головой, ответил вопросом на вопрос:

— Сэр… простите, все никак не могу привыкнуть, Фрэнк, что вы сделаете, если найдете бумажник, набитый ассигнациями?

— Отдам владельцу, конечно, — пожал плечами Бёрнхем, потом, поколебавшись, добавил: — Вот только искать его буду не очень долго и усердно.

— Так вот книжица, которую вы держите в руках, равноценна такому бумажнику. Здесь только часть моей коллекции, самая, признаюсь, ценная. Эти, как выражаются многие, клочки бумаги, испачканные почтмейстерами, никогда не падают в цене. С каждым годом они становятся дороже и дороже, потому что их мало и становится меньше. Обратите внимание на этот экземпляр. Это знаменитый «Голубой Маврикий», в мире их осталось не больше пяти десятков. Ведь только из-за того, что гравер ошибся, почти весь тираж был уничтожен. А оставшиеся экземпляры многократно выросли в цене. Или этот… — Дальмонт любовно погладил картинку, — это александрийская почтмейстерская марка, так называемый Голубой мальчик. Впрочем, Фрэнк, это интересно только коллекционерам. Могу только повторить — подобная коллекция помимо всего прочего неплохое вложение капитала.

Потрясенный новой для себя гранью человеческой глупости, Бёрнхем торжественно произнес:

— Корнет Дальтон! Слушайте мой приказ! Никогда, я повторяю, никогда, не рассказывайте о почтовых марках моим подчиненным, особенно Паркеру! В Техасе и так почта через раз до адресата доходит, а если об истинной стоимости искусства узнают мои обалдуи, люди перестанут получать письма вовсе. Ограбления почтовых дилижансов в Америке проблема, близкая к общенациональной катастрофе, так что убережем малых сих от искуса…

Озадаченный Дальтон пожал плечами и после некоторой паузы кивнул:

— Хорошо, Фрэнк. — После чего еще раз покосился на Бёрнхема и на всякий случай убрал кляссер подальше.

 

Глава пятая

— Могло быть и хуже, — Бёрнхем дважды прошелся вдоль строя вытянувшихся напротив палаток солдат и обернулся к Митчеллу и Паркеру, сдавленно хмыкающим в сторонке. — Я беру с собой Картрайта, Хоста и… пожалуй что, — Фрэнк скользнул взглядом по группе волонтеров, куривших поодаль, — Сварта. Сварт! — позвал он мужчину лет сорока пиратской наружности. — Ты эти места знаешь?

— Не то чтобы очень, охотился пару раз, — пожал плечами «пират», затягиваясь внушительной самокруткой. — Но куда надо — проведу. Не заблудимся.

— Значит так, джентльмены! — Фрэнк вновь развернулся к строю солдат: — У меня для вас есть новость. Сегодня, а скорее всего и завтра вы на позиции не пойдете, — он переждал сдавленный радостный вздох, прокатившийся вдоль строя, и продолжил: — Но на вашем месте я бы не спешил радоваться, потому что я отбываю… по делам и оставляю вас на попечение этих славных малых, — Бёрнхем кивнул на Паркера и Митчелла. — Любить и жаловать не прошу, потому как это бесполезно, но удачи вам пожелаю.

Тихий, удивленный ропот пробежал вдоль строя и тут же стих, сменившись тридцатью парами выжидательных взглядов, буравивших фигуры американцев.

— Рой! — окликнул друга Бёрнхем, аккуратно укладывая на землю свой оружейный пояс. — Присмотри тут за моим, — заметив, что к его поясу добавилось оружие Картрайта, Хоста и Сварта, поправился, — нашим добром. Мы прогуляемся… неподалеку. Рассчитываю, что к вечеру вернемся, — и, повернувшись к строю спиной, не спеша направился в сторону холмов.

— Фрэнк, — взмахнул рукой Дальмонт, — то есть, прошу прощения, господин лейтенант, сэр! Вы ведь идете на разведку? — дождавшись утвердительного кивка Бёрнхема, юноша высказал мучивший его вопрос. — Но почему тогда вы оставили здесь все свое оружие, сэр?

— Ну почему ж все? — улыбнулся Бёрнхем, демонстрируя корнету остро заточенный клинок «Боуи». — Кое-что я себе оставил. А почему… — Фрэнк немного помолчал, но все же ответил: — Знаете, Генри, есть у человека такая особенность: когда у него при себе серьезная пушка с большим стволом, то ему начинает казаться, что он подобен Богу. Вооруженный до зубов субъект не так внимательно смотрит по сторонам, что в конце концов может закончиться… печально. А когда же у человека нет ничего, кроме рук, ног и само собой головы, и рассчитывать не на кого и не на что, то на затылке появляется дополнительная пара глаз. Я от подобных болезней избавился уже давно, но все же предпочитаю лишний раз не рисковать. Тем более что мы идем только посмотреть местность. Так сказать, набросать картинку щедрыми мазками.

— А звери?! Ведь там, куда вы идете, могут быть дикие звери!

— Побойтесь бога, корнет! Какие звери будут жить в зоне боевых действий? А если нам и попадется какой-нибудь контуженный лев, Хост и Картрайт порвут его на куски голыми руками.

* * *

— Ну что, недоноски?! — презрительно ощерившись, Майлз упер руки в бока. — Будем знакомиться. Я — капрал Седьмой Кавалерии Митчелл, на ближайшие несколько дней ваш самый жуткий кошмар. После сержанта Паркера, конечно.

— А не маловат ты для кошмара? — не менее презрительно скривил губы здоровяк из второй шеренги. — Мы тут и не таких удальцов обламывали…

— Фамилия, храбрец?! — рявкнул Митчелл, окидывая оценивающим взглядом говоруна. — Выйти из строя!

Англичанин прищурился, смачно сплюнул на землю, после чего под одобрительный шепоток сослуживцев вразвалочку вышел вперед и встал перед американцем:

— Рядовой третьего взвода второй роты Первой Бригады Королевских стрелков Чизхейм.

— Ты забыл добавить «сэр», рядовой, — зло усмехнулся Митчелл, одновременно нанеся резкий удар окованным носком тяжелого ботинка по голени оппонента.

Дальнейшего не смог рассмотреть никто, и только двое, самых глазастых во взводе, утверждали потом, что успели заметить, как гигант, заваливаясь на землю, на полпути повстречался подбородком с коленом капрала.

— Еще недоверчивые имеются? — Паркер, задорно улыбаясь, встал сбоку от Митчелла, полировавшего свои ботинки полой мундира так и не поднявшегося с земли солдата. — Нет? Ну, я почему-то так и думал. Фрэ… господин лейтенант просил меня присмотреть за его имуществом, а так как я буду занят вами, то не смогу уделить его вещам должного внимания. Чтобы ничего не пропало, мы назначим часового… — Рой замолчал, внимательно вглядываясь в солдатские лица. — А так как мы все здесь добрые христиане, то часовым мы назначим того, кто устанет больше всех! Чтобы понять, кто устанет, сейчас вы все, и вы, сэр, в том числе, — Паркер ткнул в Дальмонта, — пробежите… Два… Три… Пять… — Рой, загибая корявые пальцы, оглянулся по сторонам, — семь кругов от этой палатки до во-о-он того расщепленного дерева. А чтоб показать мне, насколько хороши королевские стрелки, бежать придется в полной выкладке…

— Отлично, джентльмены, отлично! — зааплодировал Паркер, глядя на запаленно дышащую толпу солдат. — Можно даже сказать — великолепно! И видит бог, я бы так и сказал… если бы был буром. По такой мишени, как вы, промазать практически не-воз-мож-но! Беременные мулы, и те быстрей копыта переставляют! Майлз! — Рой мотнул головой в направлении отставшего от общей группы солдата. — Этот джентльмен очень устал, помоги ему, пусть отдохнет.

Те из англичан, кто еще мог хоть как-то шевелиться, проводили Митчелла и его подопечного завистливыми взглядами: американец стянул со спины запыхавшегося солдата ранец, вырвал из рук винтовку и, почти взвалив его на себя, потащил британца куда-то в сторону. Но уже через минуту завистники облегченно вздыхали про себя, радостно переводя дух: Митчелл вытащил солдата на пятачок между палатками, на самый солнцепек, с явной натугой вытянул откуда-то тяжелый даже на вид ранец и, с усилием взгромоздив его на спину бедняги, жестким пинком заставил того выпрямиться. Добившись желаемого результата, Митчелл всучил солдату винтовку и снисходительно похлопал по плечу:

— Хорошего отдыха, сэ-э-эр, — язвительно улыбнувшись, Майлз снял с пояса фляжку, неторопливо прополоскал рот и, сплюнув жидкость под ноги британцу, неторопливо побрел к Паркеру.

— Ста-а-а-на-вись! Р-р-рвнясь, смирна! — рыкнул Рой на подровнявшийся строй. — Как я убедился, бегать вы не можете, но надеюсь, хотя бы стрелять умеете?! — Американец с сомнением шевельнул скулами и повернулся к корнету: — Где тут у вас учебное стрельбище… сэр?

— Там же, где и боевое, — тяжело переводя дух, сплюнул тягучую вязкую слюну Дальмонт. — На позициях… сэ-э-эр. — Видя, как озадаченно вытянулось лицо Паркера, юноша едва заметно усмехнулся и продолжил: — Но если вас интересует место, где господа офицеры тренируются в стрельбе, то оно возле старых конюшен.

— Замечательно! — расцвел Паркер. — Взво-о-од! Ря-я-яды вздвой! В направлении старых конюшен, левое плечо вперед, бего-о-м марш!

* * *

— Знаете, вы были правы, Фрэнк, я вспоминаю о войне, как о забаве, — Дальтон, заметив входящего в палатку Бёрнхема, попытался приподняться на койке, но не смог и со стоном повалился назад, — вы не поверите, но сегодня первый раз в жизни я радовался обстрелу буров и молился, чтобы он не прекращался подольше. Эти ваши… — юноша скрипнул зубами, но от крепких выражений воздержался, — инструкторы, загоняли всех! Мы не занимались только тогда, пока буры долбили по городу из пушек… Хотя нельзя не заметить, что умеют они многое. Шоу, которое устроил на стрельбище этот… Митчелл, я не забуду до конца дней своих. Стрелять с двух рук на бегу, в прыжке, перекате и попадать при этом в цель… Нет, я никогда не смогу научиться ничему подобному. Скажу больше, я не уверен, что вообще завтра смогу пошевелиться…

— Сможете, Генри, сможете, — утвердительно прикрыл глаза Бёрнхем, — и пошевелиться сможете, и всему остальному научитесь. С ребятами сложно, не спорю, но они научат вас выживать, а если будет время и возможность, то и побеждать. Знаете, Генри, вы тоже оказались правы, — Фрэнк, вспомнив об утреннем разговоре, весело фыркнул: — Там, где мы гуляли, звери все-таки встречаются. Иногда. Сварт добыл антилопу, и сейчас ее готовят на кухне. Так что у ваших людей будет замечательный ужин…

— Но черт возьми, — от удивления Дальмонт подскочил на койке, — как вы смогли ее добыть? Ведь у вас с собой не было оружия?

— Палкой, — флегматично обронил Бёрнхем. — Привязываешь к ней нож, и ей-же-ей, не хуже копья получается… Но вас такие мелочи волновать не должны. Сейчас мы поужинаем и будем думать, что нам делать дальше.

— Рад видеть всех в добром здравии, джентльмены, — Бёрнхем обвел внимательным взглядом друзей, собравшихся в его палатке после ужина. — Рой! Надеюсь, ты не геройствовал напрасно под обстрелом?

— Я — нет, а вот наш тихоня… — Паркер покосился на Митчелла. — Стоило бурам кинуть пару болванок, бросился часового вытаскивать и таки вытащил! Как он бежал… как бежал! Так шустро старина Майлз не носился даже тогда, когда мы от апачей удирали…

— Скажу тебе больше, Рой, — хмыкнул Митчелл, — я так стрекача не задавал, даже когда старый Ханс Хофмайер меня на сеновале со своей дочкой застукал. Но бегал я не зря, парень оказался что надо. Признаться, после того малахольного, что генеральскую резиденцию караулил, я думал, здесь все такие раздолбаи. Но нет! Бомбы рвутся, осколки свистят, а этот, как его… Эддингтон стоит, бледный, что твоя смерть, молитвы шепчет, трясется, но с поста не уходит…

— А твое оружие, чиф, — заржал Паркер, — оно заговоренное, что ли? Я после обстрела все добро подобрал, так у свартовской пукалки ложа в щепки, у Уилла — ремень осколками порезало, а на твоем хоть бы царапина!

— Над веселыми историями мы посмеемся позже, — махнул рукой Бёрнхем, — а сейчас предлагаю обсудить результаты нашей дневной прогулки.

Смех и разноголосые подначки моментально стихли. Люди, забыв, что еще мгновение назад смеялись, плотно обступили стол и склонились над полевой картой.

— Место, где прячется на ночь наш железный дракон, мы нашли, — Бёрнхем ткнул пальцем в карту. — Во-о-от здесь, как раз в лощине между Блэк-хилл и Пепворт-хилл. Буры соорудили там угольный бункер и даже маленькую водокачку…

— Водокачка там уже лет десять стоит, — буркнул Сварт, но под выразительным взглядом Бёрнхема быстро заткнулся.

— Была она там или нет, в данный момент меня интересует меньше всего. Позиции секретов и дневные посты я худо-бедно срисовал, но нужно еще выяснить, что там творится по ночам. Пекос, — Фрэнк посмотрел на Хоста. — Ты чем меня порадуешь?

— Я не уверен, что это радостные новости, Фрэнк, — почесал затылок здоровяк. — Я облазил оба холма вдоль и поперек. Надо сказать, что буров трудно назвать тупицами, и за Пепворт-хилл, и за его черным собратомони разместили по премиленькой такой пушке, и каждая из них калибром как бы не в шесть дюймов. Вокруг тех пушек человек по двадцать вьется. Кто снаряды подтаскивает, там здоровенные штабеля выложены, кто огонь корректирует, кто ни хрена не делает, но народа — до черта. А чуть поодаль, трети мили не будет, стоит лагерь, но про него Уилл расскажет, он там резвился.

— Уилл?

— Угу. Был я там, чиф, — потянулся Картрайт, — в том лагере. Паршивое место. То есть для нас оно паршивое, а для буров вовсе даже хорошее. Народу не сказать чтобы много, но нам за глаза хватит. Я пока там полдня валялся, сотни две насчитал. Есть у них десятка полтора лошадок, два пулемета, эти… как их… Максим-Генри, во! Зачем они там — ума не приложу. И самое хреновое, что до стоянки, где поезд тот стоит, они минут за пять добежать смогут. Если не торопясь — за семь.

— Да на самом поезде два десятка стрелков, да расчеты к пушкам, да паровозная команда, — дополнил Бёрнхем и посмотрел на друзей. — Если судить на первый взгляд, картина глаз не радует, но и особых препятствий для подрыва поезда я не вижу. Сварт! Твои ребята владеют высоким искусством резьбы по горлу?

— И не только, — хмыкнул старый траппер, раскуривая очередную самокрутку. — Не боись, чиф, только свистни — мигом всем горло распишем.

— А потом я эту коробку рвану, — мечтательным тоном произнес Митчелл, почти радостно улыбаясь…

— Нет, Майлз, рвать «эту коробку» мы не будем, — прищурился Бёрнхем, выжидательно поглядывая на команду.

— Как не будем? Эй, чиф, ты так не шути. А какого, спрашивается, мы там весь день брюхо протирали? — посыпались возмущенные вопросы со всех сторон.

— Тиха-а-а! — пристукнул ладонью по столу Бёрнхем. — Рвать бронепоезд мы не будем! Мы его… угоним, — глядя на тотальное удивление, поразившее всех вокруг, Фрэнк невольно рассмеялся. — Да-да, друзья мои, угоним. Буры смогли провернуть такую шутку с нашими союзниками, а мы чем хуже?

— И я не буду ничего взрывать? — тоном обиженного школьника промямлил Митчелл. — Совсем-совсем ничего?..

— Хреновая затея, чиф, — прокашлялся Паркер. — Мы еще до конца лощины доехать не успеем, как буры из своих шести дюймов нас по местной прерии размажут. А мы им в ответ только пальцем погрозить сможем. Как я по карте вижу, их орудия на закрытых позициях стоят, да и не умеет из нас никто из пушек палить…

— А вот артиллерией мы попросим заняться Митчелла, — улыбнулся Бёрнхем. — Неужто он не сможет каждой гаубице в ствол по динамитной шашке воткнуть? Сварт и его приятели обеспечат быстрый и бесшумный уход в небеса поездной команде. Я, Картрайт и Хост присмотрим за тем, чтобы Майлзу никто не помешал. Генри спроворит машинистов и артиллерийский расчет… Корнет, среди ваших знакомцев сыщутся артиллеристы? Паркер…

— Один хрен, дерьмовая затея, чиф, — откашлялся Сварт. — Я днем тоже не в носу ковырялся. Там, — он ткнул пальцем в карту, — еще одна стоянка есть, а на ней Ван Мейер со своими головорезами отдыхает.

— Это кто? — вопросительно приподнял бровь Бёрнхем.

— Развеселый такой малый, — буркнул Сварт. — Он еще в октябре прошлого году англичанам, — Сварт покосился на корнета, — уж простите, мистер, так врезал!.. Взял с собой двух братьев, два десятка охотников и за полчаса оставил от королевского эскадрона, а там их, почитай, сотня будет, только трупы. А сейчас у него под рукой полторы сотни таких умельцев. А теперь смотри, чиф. Допустим, рванет Митчелл пушки, одной бедой меньше. И пусть он даже шнур на три минуты горения отмотает, один черт, пока ты с Майлзом до поезда добежишь, заряды рванут, и Ван Мейер те взрывы услышит. А он не дурак, вмиг поймет, чё почем. Пока на паровозе пары разводить будут, та орава из лагеря набежит. И пусть мы от нее отобьемся, пока мы будем скорость набирать, Ван Мейер уже до края лощины доскачет, а он, поверь мне, туда первым делом рванет, потому как понимает, сволочь, что ехать нам больше некуда, и выход закупорит! А как Ван Мейер путь рванет, все! Пожалте бриться, сударь! Так что взрываем чертов поезд и назад несемся во весь опор, генералы, они не дурней тебя, Фрэнк, будут. Знают, что говорят.

Выслушав тираду приятеля, Бёрнхем задумался. Склонившись над картой, долго водил пальцем, молча прикидывая какие-то варианты, после чего, озаренный внезапной идеей, резко развернулся к Паркеру:

— Рой! А выходит, не зря ты ту кольтовскую машинку из-за океана приволок! Вот она-то нам дорогу домой и откроет!

— Да ты не томи, чиф, — встрепенулся Паркер. — Че удумал-то?

— Слушайте меня, джентльмены, — продолжая улыбаться, проговорил Бёрнхем, — мы поступим следующим образом.

Сварт! Как и намечалось, ты со своими режешь поездную команду. Митчелл! Ты рвешь одну пушку, я — вторую. Хост и Картрайт нас прикрывают. Генри! Ваша задача за два дня найти паровозную команду и хотя бы один артиллерийский расчет, а уж уговорить их поучаствовать в нашем предприятии поможет бумага дяди Робертса. Но этим ваша роль не ограничивается. Паркер! Берешь свой пулемет, присоединяешься к команде господина корнета и всей веселой компанией размещаетесь вот здесь, — Бёрнхем указал на выход из лощины. Этот Ван Мейер ночью через холмы не попрется, иначе они там себе шеи свернут, а коням ноги переломают, а посему план действий следующий.

Первым делом работают Сварт и его люди, машинист и артиллеристы сидят в кустах и даже не дышат. Тем временем я, Митчелл, Хост и Картрайт расползаемся поближе к пушкам. Как только бронепоезд будет очищен от буров, Сварт сажает на него машинистов и артрасчеты. Все сидят тихо, ждут, пока мы вернемся. Но паровоз к тому времени уже должен быть под парами. Как только рванут пушки…

— Я могу сделать так, что они рванут не раньше, чем мы на поезде тронемся с места, — почти равнодушным тоном заметил Митчелл. — Правда, в таком разе покурить не удастся…

— А это-то тут при чем? — удивленно бухнул Паркер. — Ты ж почти и не куришь…

— А это, друг мой, при том, что среди нас, взрывников, есть такая славная традиция, поджигать огнепроводной шнур от хорошей сигары, — Майлз вынул из жилета небольшую, но шикарную на вид коробку с надписью: «Carlos Torano Reserva Selecta», смакующе втянул в себя исходящий из нее запах и спрятал назад. — А в предлагаемом мной варианте огонь не нужен. Буры все сделают сами.

— Разъясни, — Бёрнхем, отложив в сторону карандаш, вопросительно взглянул на приятеля.

— Все просто, — улыбнулся Митчелл. — Берем динамитную шашку, — для наглядности он взял один из карандашей, — вместо запального шнура вставляем капсюль, он послужит нам детонатором. Затем берем затвор от игольчатого ружья, я видел, они тут такие еще есть, и взводим его, утопив пружину до упора. Пружину, чтоб не сорвалась раньше времени, фиксируем шомполом. На один уровень с верхним краем динамитной шашки ставим деревянную плашку, которая будет удерживать шомпол. Всю конструкцию помещаем в зарядный ящик и поверх нее кладем снаряд. Тот самый, что лежит первым. Все.

— Э-э-э, умник, че все-то? — возмутился Паркер. — Ты давай, поясни, че потом-то будет?

— Представь себе, что ты артиллерист буров, — снисходительно улыбнулся Митчелл, — и тебе нужно пальнуть по мне. Я в бронепоезде.

— И чё?!

— Да ничё! — разозлившись, рявкнул Митчелл. — Ты ящик откроешь, снаряд достанешь, плашку, а следовательно, и пружину в затворе освободишь…

— А-а-а! — восхищенно протянул Паркер. — А затвор-то по капсюлю! Тот пыхнет, и все ка-а-ак бахнет!

— Эт точно.

— Хорошая идея, Майлз, — улыбнулся Бёрнхем, — как раз то, что нам нужно. Вношу поправки. Заминировав пушки, точнее снарядные ящики, мы вернемся на поезд. Вот тут-то скажут свое веское слово уже наши орудия, врезав по бурскому лагерю. Выпустим снарядов… несколько, и в путь. Пока мы будем устраивать внеплановую побудку бурам на стоянке, проснутся их артиллеристы и захотят устроить нам прощальный салют. Для них прощальный. Ван Мейер к тому времени тоже должен сообразить, в чем дело, и рвануть на пути, нас перехватывать. Вот тут в дело вступают: ты, Рой со своей молотилкой и вы, Генри, со своим взводом. Я думаю, тридцать винтовок и пулемет будут достаточно неприятным сюрпризом, чтобы отбить у буров охоту минировать путь. Пока вы будете развлекаться, там и мы подойдем, заберем вас на борт и в Ледисмит. План в общих чертах мы накидали, теперь — всем спать. Да, Рой! Завтра придумай что-нибудь, но белые портупеи стрелков должны стать черными. В крайнем случае — грязными, иначе будете светиться в ночи, как рой бестолковых бабочек…

 

Глава шестая

Утро выдалось несколько суматошным. Бегали все: стрелки под пристальным присмотром Паркера носились то вокруг палаток, то до стрельбища, где их поджидали Хост и Картрайт. Волонтеры Сварта — кто в кузницу подправить клинок, кто по бабам, но под предлогом посещения той же кузницы. Дальмонт разрывался между депо, палаткой Бёрнхема и артиллерийской батареей Читтлхэма, и даже сам Бёрнхем был вынужден пару раз пробежаться: в первый раз — до резиденции Уайта, во второй — до ближайшего бомбоубежища. Буры, оставаясь верными своим привычкам, напомнили городу и его обитателям об осаде, устроив очередной артналет. Только Митчелл, вольготно развалившись подальше от окопов третьей линии, неторопливо ковырялся в груде старых винтовок, подыскивая подходящий для своей поделки материал. После обеда суета понемногу улеглась, теперь бегали только стрелки да люди Сварта.

* * *

— Вставайте, Фредерик, — Дальмонт аккуратно потряс Бёрнхема за плечо. — Сейчас уже восемь вечера, и вы просили вас разбудить.

Бёрнхем отвесил офицеру благодарственный поклон и стал собираться, искоса поглядывая на Генри. Того явно обуревали какие-то сомнения.

— Знаете, Фрэнк, — начал корнет, наблюдая за сборами старшего товарища, — я тут подумал…

— Замечательная черта, достойная всяческого уважения, — весело улыбнулся Бёрнхем. — Вы не поверите, но я и сам частенько грешу подобным образом. Вот только, друг мой, не говорите об этой своей привычке генералам, иначе не быть вам лейтенантом. Ни-ког-да. Однако вынужден просить прощения за то, что перебил вас. Продолжайте.

— Я подумал, — чуть сконфуженно произнес Дальмонт, — что я, конечно, не великий стратег, но… Если все пойдет так, как вы задумали, и если вовремя ударить хотя бы ротой, то мы сможем, если не прорвать блокаду окончательно, проделать в рядах осаждающих значительную брешь…

— Вы напрасно скромничаете, Генри, — уважительно кивнул головой Бёрнхем. — Сейчас я не буду тревожить его высокопревосходительство подобной идеей, но, вернувшись с рекогносцировки, огорошу его обязательно…

* * *

— Черт его знает, парни, — Бёрнхем, вернувшийся из ночного рейда, вот уже полчаса озадаченно подкручивал ус и размышлял вслух, — либо эти буры чересчур ушлые ребята, либо они берут пример с наших союзничков… Я был поражен до глубины души: ночные посты размещены там же, где и дневные. Меняются — как бог на душу положит! Часовые на посту курят! Пара дальних, то есть ближних к нам секретов, вообще спит. Я понимаю, что воевать ночью здесь не принято, моветон, так сказать, но все же, на мой взгляд, это уж слишком…

— Это нормальное для них положение дел, — пыхнул дымом неизменной самокрутки Сварт. — Это мы еще пришли поздновато, а то б ты охренел еще больше, глядя, как часовые на посту вечерние псалмы распевают.

— О! К слову сказать, Сварт, — дернул щекой Бёрнхем. — Передай своим ухарям, что если они и сегодня будут точить ножи не в кузне, а в борделе, то я им лично та-а-акие ножны подберу, что навек без наследства останутся. Все. Я на поклон к генералу, остальные — по распорядку дня.

* * *

Встреча с сэром Уайтом прошла на удивление быстро и, можно сказать, конструктивно. Генерал с энтузиазмом выслушал доклад о готовности Бёрнхема к проведению акции, почти благосклонно воспринял хвалебную оду в адрес Дальмонта и, только слегка поморщившись, принял к сведению пожелание отрядить хотя бы пару рот для возможной поддержки диверсионной группы. Передав адъютанту сведения о возможных действиях при получении сигнала в две белые ракеты, Уайт быстренько спровадил Бёрнхема из кабинета.

* * *

К полуночи небо затянулось облаками, скрыв из вида луну. Бёрнхем, одобрительно поглядывая на небо, еще раз прочитал нотацию машинистам, добившись, что их при виде Фрэнка стало трясти больше, чем от упоминания прогулки в тыл бурских позиций, вежливо раскланялся с морским лейтенантом — командиром двух артиллерийских расчетов, ободряюще похлопал по плечу Дальмонта и легонько ткнул кулаком в печень ухмыляющегося Паркера. После чего перекрестился и растворился в ночной тьме следом за ушедшими вперед головорезами Сварта.

— Ну, че там, Шрейдер? — чуть слышно цыкнул Сварт, прислушиваясь к ночной саванне. — Все, или еще кто остался?

— Ежли по шконкам считать, еще один должон быть, — задумчиво пробормотал Шрейдер, интереснейший тип с немецкой фамилией, лицом англиканского проповедника и повадками румынского воришки. — Только чей-то я не вижу никого.

— Прах вас всех задери, — угрюмо буркнул Сварт, — вечно я за вас думать должен. А сортир проверяли?

— Щас гляну, — наемник беззвучно спрыгнул с орудийной платформы бронепоезда и скрылся в кустах. Мгновением позже оттуда раздался сдавленный хрип, после чего двойной крик ибиса возвестил победу.

* * *

— Злоба его обратится на его голову, и злодейство его упадет на его темя… — беззвучно, одними губами прошептал Митчелл, аккуратно уложив снаряд поверх взрывчатки. Прикрыв крышку ящика, он немного подумал, вынул из внутреннего кармана жилета сигару и сунул ее внутрь. Сочтя свой долг выполненным, он так же бесшумно отполз в сторону, хлопнул по плечу Хоста, держащего часового на прицеле, и заскользил вниз по склону холма.

В это же время Бёрнхем, втиснувшись в кусты на обратной стороне Блэк-хилл, крыл про себя всевозможными ругательствами двух буров, решивших как нельзя некстати обменяться мнениями о разных породах быков и способах их приручения, рассевшись на зарядных ящиках. Неспешный разговор длился уже полчаса, и конца и края ему не было видно. Внезапно футах в тридцати от них раздался отчетливый металлический лязг. Буры, прервав разговор и обменявшись многозначительными взглядами, с неожиданной для Фрэнка грацией отправились на поиск источника шума. К штабелю скользнула тень — Картрайт, экономя время Бёрнхема, вынул чушку снаряда из ящика. Еще две минуты, и, установив заряд, друзья спешно, но тихо покинули орудийную площадку.

* * *

— Ну наконец-то явился, — с облегчением выдохнул Митчелл, когда Бёрнхем запрыгнул на край платформы. — Только вашу милость все и ждут, от тоски изнывая. Где загулял-то, Фрэнк? Баб тут не водится, да и ты от Бланш вроде не гуляешь…

— Все на месте, все в порядке? — не желая поддерживать шутку, жестко спросил Бёрнхем.

— А то как же, — не стирая с лица довольной усмешки, бросил Митчелл. — Паровоз, как ты мог заметить, под парами, артиллеристы только тебя, словно первенца да команды ждут. Как говорит Сварт — пожалте бриться!

— Ваши люди действительно готовы? — отмахнулся от Майлза Фрэнк и повернулся к флотскому лейтенанту. — Отлично! Тогда по лагерной стоянке буров, беглым, из всех стволов… Огонь!

* * *

— Они там что, с ума посходили? — удивленно рявкнул бурский артиллерист, вслушиваясь в грохот рвавшихся в полумиле от Пепворт-хилл снарядов.

— Или с ума сошли, или «Святую Бригитту» англичане захватили, — флегматично буркнул командир орудия. — Что бы там ни было, сейчас мы им мозги прочистим не хуже, чем словом Божьим… Ну чего застыли, дьяволова отрыжка?! Заряжай!

И шагнул к раме орудия, в то время как первый бур метнулся к зарядному ящику. Сделать второй шаг командир не успел. Фонтан огня, взметнувшийся вверх и вширь, разметав людей по сторонам, сорвал орудийный ствол с лафета и, словно озорной мальчишка палку, забросил его в кусты.

Их коллеги на Блэк-хилл прожили на несколько секунд дольше. Заряжающий, выдернув снаряд из ящика, успел удивиться занятной металлической штуковине, со звоном взлетевшей вверх, и только потом стена огня унесла его в небытие.

* * *

— Вы долго еще копаться будете, сволочи! — орал Ван Мейер, взлетая в седло. — Чертовы «томми» захватили «Святую Бригитту» и теперь безнаказанно отправляют на тот свет наших братьев! Ден Брабер! Захвати весь динамит, какой найдешь, и двигай следом за мной к выходу из лощины! Пока эта железка наберет ход, мы успеем туда домчаться и рвануть дорогу, пусть даже у них под носом! Да шевелитесь же вы, черти, шевелитесь!

Парой минут позже, сотрясая землю топотом сотен копыт, отряд сорвался с места, уносясь следом за своим командиром.

* * *

— Ну, вот и наш черед поработать пришел, — пробормотал Паркер, глядя поверх пулеметного ствола на показавшихся из-за подножия холма всадников. — Эй, Генри, то есть господин корнет, сэр, скомандуйте «Пли!», как только эти твари седла покинут. А там и я присоединюсь… — Рой, дернув рычаг затвора, шикнул на стоящего рядом солдата, чтоб тот ровнее держал ленту, и приник к прицелу.

Дальмонт нервно сглотнул слюну, поправил каску и, дождавшись, когда первый десяток буров утвердился на земле, срывая голос, заорал: «Огонь!»

Длинная, в два десятка патронов, очередь разорвала ночную тишину, чтобы мгновением позже затеряться в частом тявканье британских ли-метфордов, ржании перепуганных лошадей и криках умирающих людей.

— Лошадок-то как жалко, — тоскливым тоном протянул английский стрелок, глядя на бьющегося в конвульсиях пони, — им-то за что страдать…

— А людей тебе не жалко? — зло бросил Паркер, вставляя новую ленту в пулемет. — Десяти минут не прошло, а, почитай, полусотня на тот свет отправилась.

— А я их сюда не звал, — с вызовом встрепенулся солдат. — Сидели б дома, живы были..

— Они тебя сюда тоже не приглашали, — сплюнул Паркер и выстрелом из револьвера оборвал мучения животного. А минутой позже он, позабыв и о только что убитых людях, и о риторическом споре, радостно орал, подбрасывая в воздух шляпу: из темноты донесся лязг несущегося поезда, и два длинных гудка сообщили, что потерь среди его нынешних владельцев нет. — Роулинз, Роулинз, мать твою так и эдак, давай ракеты! Две ракеты давай, говорю!

— Прошу прощения, сэр, — адъютант, приоткрыв дверь, бесплотным призраком аккуратно просочился в кабинет Уайта, — с внешних постов докладывают, что со стороны Сонной Лощины пришел сигнал — две белые ракеты. Какие будут приказания, сэр?

— Этот американский выскочка все-таки вляпался и теперь хочет, чтобы мы вытащили его задницу из огня, — подойдя к окну, произнес Уайт. — Значит, мы, уже потеряв тридцать не самых плохих солдат, должны ради спасения его шкуры потерять еще какое-то количество. Нет уж, не бывать этому. Приказываю — всем оставаться на своих местах.

* * *

— Я ничего не понимаю, господин лейтенант, сэр, — Дальмонт, опустив бесполезный в ночи бинокль, оглянулся на Бёрнхема. — Мы уже почти час, как послали сигнал, но на наших позициях нет ни малейшего шевеления.

— Все очень просто, Генри, — чуть грустно улыбнулся Бёрнхем, — подкрепления и новой попытки прорыва не будет. Больше ждать нечего, возвращаемся в Ледисмит. И улыбнитесь, мой юный друг! Вас ждут почет, слава и, вполне возможно, давно заслуженные лейтенантские погоны!

* * *

Подъезжая к зданию резиденции командующего, Бёрнхем внутренне опасался увидеть у дверей того же незадачливого часового, что и в первый свой визит. И если в данном вопросе опасения оказались напрасны: на посту стояли двое улан, то возле дверей кабинета Уайта его встретил уже знакомый капитан. Увидев Фрэнка в сопровождении Дальмонта, дежурный офицер явственно побледнел и, не дожидаясь очередного внушения, поспешил доложить о визитерах.

— Рад приветствовать вас, господин генерал, сэр! — Бёрнхем, отпечатав два шага, вытянулся перед Уайтом. — Разрешите доложить! В ходе акции, проведенной сегодняшней ночью, подразделением под моим управлением и командованием корнета Дальмонта, захвачен бронепоезд буров «Святая Бригитта», уничтожены два орудия калибра шесть дюймов и их расчеты, а также до сотни солдат противника! Поздравляю вас с победой, сэр!

— Отлично, мистер Бёрнхем, отлично! — на лице Уайта, встретившего героев с крайне недоуменным видом, с каждым произнесенным Фрэнком словом расцветала улыбка. — То, что вы совершили, это даже не подвиг! Это чудо! Поздравляю вас, господа! Вас, корнет… прощу прощения, уже лейтенант, Дальмонт и вас, лейтенант, к своему сожалению, повысить вас в звании я не могу, Бёрнхем! Может быть, у вас есть какие-нибудь пожелания. Просьбы?

— Пожеланий у меня нет, сэр, — чуть натянуто произнес Бёрнхем, — а вот получить ответ на один вопрос мне бы хотелось…

— Конечно же, друг мой, спрашивайте, — широко улыбнулся Уайт, внутренне радуясь, что каких-либо материальных затрат не предвидится.

— Мне хотелось бы знать, господин генерал, сэр, почему несмотря на договоренность, после того, как мы послали сигнал, подкрепление так и не подошло?

— Видите ли, мистер Бёрнхем, — скривил губы британец, — понимание мной ситуации, сложившейся на тот момент, не позволило мне принять решение о ненужном риске жизнями солдат…

— Еще раз прощу прощения, сэр, — уже жестче произнес Бёрнхем, — но неужели вы не понимаете, что бездарно потеряли шанс если не полностью сорвать блокаду, то нанести противнику такие потери, на фоне которых наша эскапада выглядела бы смешной и никчемной!

— Позвольте судить о стратегии тем людям, которые знают в ней толк! — закипел Уайт. — А свои дилетантские рассуждения лучше оставьте при себе!

— Оно и видно, как вы разбираетесь в стратегии, — презрительно фыркнул Бёрнхем. — Умудриться, имея под началом двенадцать тысяч кадровых солдат и сорок восемь орудий, проиграть битву десяти тысячам ополченцев при восьми пушках?! Это вы называете стратегией?! А ваш бездарный прорыв на Веенен?

— Я все понял, мистер Бёрнхем, — неожиданно успокоившись, язвительно хмыкнул генерал. — Выслушав ваши инсинуации, я имею все основании усомниться в вашей лояльности престолу… И я в ней сомневаюсь. Корнет… лейтенант Дальмонт! — Уайт развернулся в сторону юноши. — Арестуйте этого наглеца и препроводите его на гауптвахту!

— Но, сэр… — протянул растерявшийся Дальмонт. — Как же так можно, сэр? Возможно, Фрэ… лейтенант Бёрнхем в чем-то был не совсем прав и излишне резок, но арестовывать его…

— Лей-те-нант! — зло отчеканил Уайт. — Я отдал четкий и недвусмысленный приказ, извольте его исполнить! Или вы, верноподданный Британской империи, отказываетесь исполнить распоряжение старшего по званию?!

— Сэр. Прощу прощения, сэр, — окончательно побледнел Дальмонт, — я не могу выполнить подобный приказ, сэр…

— Понятно, — катнул желваками Уайт, — еще один изменник. Лонсгейт! Лонсгейт, черт тебя побери!

— Я здесь, сэр! — вбежал в кабинет давешний капитан.

— Лонсгейт! Вызовите караул, арестуйте этих… господ и препроводите их на гауптвахту, где они будут обитать вплоть до заседания трибунала!

— Будет исполнено, сэр! — капитан ожег Бёрнхема злорадным взглядом. — С превеликим удовольствием, сэр!

* * *

— Как же так можно, Фрэнк? — дрожащим от обиды голосом спросил Дальмонт, в очередной раз пытаясь выглянуть наружу через узкую решетку. — Ведь то, что мы с вами сделали, иначе как подвигом не назовешь, а вместо награды нас отправили в темницу…

— Не переживайте, Генри, — миролюбиво улыбнулся Бёрнхем, вытягиваясь на узкой тюремной койке. — Как по мне, то эта постель вполне достойная награда. А чтобы вам было легче, скажу следующее: ничего еще не кончилось, а также напомню бессмертные слова: «Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя». Вам ясно, Генри? На круги своя, и этим все сказано.