20 февраля 1900 года. Окрестности шахтерского поселка Кингсгроув.

Едкий дым резал глаза и назойливо, уподобившись суетливому местному гнусу, лез в рот и ноздри. И хотя никто из ворвавшихся в лагерь огнем особо не баловался, оставленное без присмотра пламя само нашло и пищу, и развлечение.

Костерок, вяло тлевший в нескольких ярдах от палатки, воспользовавшись всеобщей сумятицей, осторожно разбросал огненные лепестки по сторонам. Словно белка, огонь перепрыгнул на валяющуюся поблизости ветку и, сочтя её слишком маленькой, побежал дальше по сухой траве. Найдя подходящую добычу, он жадно вгрызся в полотно походного шатра, и теперь урчал, словно довольная кошка, потрескивая и рассыпая искры. Вот только людям не было до этого никакого дела. Они занимались истреблением подобных себе.

Приглушенно лязгнул затвор, и сухой кашель винтовочного выстрела поставил точку в жизни еще одного человека.

- Ну? И кто желает быть следующим? - Арсенин, переступив через валяющееся на пути тело, обвел взглядом троих англичан, стоявших на коленях.

- Может быть ты?! - он ткнул воняющим дымом стволом в направлении молоденького рядового, оцепенело взирающего на сослуживца, застреленного минутой ранее. - Ты хочешь быть следующим?

Паренек попытался перевести взгляд на Арсенина, но где-то на середине пути его глаза наткнулись на мрачный зрачок винтовочного дула. Юнец шумно сглотнул слюну и, размазывая немые слезы по чумазым щекам, ошалело замотал головой.

- Наверное, ты? - Арсенин резко повернулся к пухлому капралу с одутловатым лицом беззвучно открывавшему рот. - Или враз говорить разучился? Может, тебе доходчивей объяснить?!

Британец что-то неразборчиво проскулил, вслихпывая и шмыгая носом на каждом слоге.

- Не нужно ничего объяснять. Он все понял, батоно капитан, - флегматично обронил Туташхиа, звонко щелкнув затвором маузера. - Из контекста понял.

- Из чего, говоришь, понял? - Арсенин повернулся к другу, раскрыв рот от удивления.

- Из контекста, - пожал плечами абрек. - Контекст, батоно капитан это...

- Я знаю, что такое контекст, - ошарашено пробормотал Всеслав. - А ты-то где таких слов нахватался, да еще и по-английски понимать научился?

- Лев объяснил. Я его жизни учу. Он меня - языкам и наукам...

Капитан, переваривая полученную информацию, некоторое время помолчал, затем встал прямо напротив третьего пленного - угрюмого сержанта в изодранном мундире, сидевшего смирно только потому, что в спину ему упирался ствол винтовки Ван Бателаана.

- Или, может быть, ты рвешься в герои? - Арсенин пристально посмотрел в глаза пленнику и уточнил. - В павшие герои?

Сержант пренебрежительно хмыкнул, пожал плечами и, не снизойдя до ответа, замер, разглядывая вьющуюся над ним птичку.

- Барт! Пристрели еще одного, - зло шевельнул желваками Арсенин. - Может, те, кто останутся в живых, научатся говорить.

- Которого из них, командир? - злорадно ощерился Ван Бателаан. - Ткни пальцем, любого прикончу. Вот только патроны-то зачем тратить, я и ножом любому английскому борову, что горло, что брюхо вспорю...

- Я сказал " пристрели", - жестко отчеканил Арсенин, - значит "пристрели". Либо ты со мной и слушаешь меня во всем, либо можешь убираться в любой другой отряд. Dixi! А насчет кого...любого, на твой выбор.

Бур, продолжая злорадно ухмыляться, степенно огладил топорщащуюся во все стороны бороду и, словно прицениваясь в лавке к приглянувшемуся товару, посмотрел на мальчишку. Тот, не сводя с врага ошалевшего от страха взгляда, заелозил по земле, пытаясь отползти подальше, но рта так и не открыл. Толстяк заскулил еще громче и перекрестил воздух перед собой, пытаясь отгородиться от бюргера крестным знамением, словно от нечистой силы.

Вдоволь налюбовавшись на экзорцизм капрала, Ван Бателаан весело фыркнул, сделал шаг вперед и вопросительно взглянул на сержанта. Англичанин сочувственно посмотрел на сослуживцев и перевел полный презрения взгляд на бура. Встретившись глазами с противником, он язвительно усмехнулся, сплюнул и задрал подбородок вверх, словно подставляя горло под удар ножом.

Барт уважительно покачал головой, вновь посмотрел на толстяка и спустил курок.

- Не-е-ет! Ради всего святого, нет! - завизжал капрал, не сводя взгляда с убитого сержанта. - Я все скажу! Клянусь Спасителем, я расскажу вам все, что вы хотите! Только не убивайте... - англичанин закрыл лицо руками и зарыдал.

- Полноте, полноте плакать, - успокаивающим тоном протянул Арсенин. - Мы вовсе не такие звери, как может показаться на первый взгляд. Ответьте без утайки, куда делся полковник Силверберг со своими людьми и мы уйдём.

- Я не знаю, не знаю, сэр, - пробормотал англичанин, размазывая слезы. - Я честное слово, не зна-а-аю! - заверещал он, заметив, что Ван Бателаан направил на него винтовку. - Да! Он вчера вечером остановился на нашем блокпосту и когда я ложился спать, он еще был здесь! Но ночью я слышал, что кто-то уехал. Кто и куда я не знаю! Я, правда, ничего не знаю...

- Он говорит правду? - посмотрел на мальчишку Арсенин. - Или врёт?

- Не знаю, сэр, - шумно сглотнул слюну юнец. - Я тоже спал, и даже не слышал, что кто-то уехал. Я и утром-то проснулся, только когда... - британец тоскливо посмотрел по сторонам, - когда вы напали, сэр...

- Ваш таинственный осведомитель вновь оказался прав, Всеслав, - вмешался в разговор, до этого стоявший поодаль Даниэль Терон, бывший школьный учитель, а ныне командир самого неуловимого подразделения буров. - Полковник и в самом деле ночевал здесь, но мы опоздали и, вся наша эскапада оказалась безрезультатной...

- Вряд ли стоит столь уничижительно отзываться о нашем набеге, - возразил Арсенин. - Два десятка убитых врагов, при отсутствии потерь с нашей стороны, это не самое плохое достижение.

- Но главной цели мы не достигли, - укоризненно покачал головой Терон. - И теперь все нужно начинать сначала.

- Скорее, продолжать, - чуть улыбнулся Всеслав. - Силверберг сопровождала масса конного народа. А летать англичане пока не научились, и значит, на земле должна остаться прорва их следов. Хороший следопыт подскажет нам направление движения.

- Я уже подумал об этом, - блеснул стеклами очков Даниэль. - Сейчас соберем людей и будем выдвигаться. Так что, заканчивайте здесь, капитан, и присоединяйтесь к основному отряду. Время идёт и шансов на успех остается все меньше. Тем более, что мы почти ничего не узнали.

- А я говорил, но меня никто не слушал! - встрял в разговор Ван Бателаан. - Я говорил, что надо было с сержанта шкуру пластами содрать, тогда бы он всё, что знал, выложил.

- Во-первых, - нахмурился Арсенин, - это был разговор между мной и Даниэлем и других мы в него не приглашали. Во-вторых, я не вижу смысла в напрасном живодёрстве, тем более, что покойный сержант был из той породы людей, что врагу гадят и после смерти. Сдается мне, что пойди мы туда, куда он указал, то напоролись бы на неприятности. И, в-третьих, если ты еще раз сунешься в мою беседу без моего на то приглашения - ты об этом пожалеешь.

- Остыньте, Всеслав, - потянул его за рукав Терон. - Хочу вас уверить, что Барт не думал ничего плохого. Это наша национальная черта, считать, что знаем всё обо всём лучше всех. Так что успокойтесь. Наши дела закончены только здесь и впереди нас ждет новая работа.

- Заканчивай с ними, Барт, - Арсенин, поглядывая вслед удаляющемуся Терону, кивнул в сторону пленных. - Мальчишку свяжи покрепче и оставь валяться, а капрала... - капитан выразительно чиркнул себя ладонью по горлу.

- Так, может, и юнца туда же? - Ван Бателаан, стоя за спинами пленных, - скорчил выразительную физиономию. - Один чёрт, прости Господи, один остаётся...

- Я с детьми не воюю, - отчеканил Арсенин. - И этого тоже отпусти...быстро и без мучений.

- Воля ваша командир, - недовольно пробормотал бур, накидывая веревочную петлю на руки молодого солдата. - Будь моя воля, я б ему веревку не на руки, а на шею накинул. А тут добренькие все, - потомок голландских поселенцев с силой затянул узел и продолжил ворчать. - Вот только будут ли англичане к нам такими же добренькими...

Оборвав ворчание на полуслове, он саданул юношу по голове, гарантировав ему долгое пребывание без сознания. Мальчишка еще падал на землю, когда бур, выстрелив навскидку, вогнал пулю в лоб его незадачливому товарищу и неторопливо побрел к коновязи. Пройдя несколько ярдов, Ван Бателаан остановился и осмотрелся по сторонам. Заметив, что Арсенин занят разговором с Тероном, он в два прыжка подскочил к мальчишке, одним резким движением свернул тому шею и, довольно ухмыляясь, быстро зашагал в сторону отряда.

- Здесь они разделились, Даниэль, - Ван Бриккен, медведеобразного телосложения бур, устало утер пот. - Одни, значица, туда поехали, - следопыт махнул рукой в сторону гор, - другие туда, - он мотнул головой в направлении едва видимого вдали перелеска. - По чьим следам пойдём?

Последний час проводник провел большую часть пути, свесившись с лошади почти до земли, вглядываясь в едва различимые на поверхности вельда следы, и было заметно, что он радуется небольшой передышке.

- Подожди, подумаю, - озадаченно буркнул Терон, доставая из наплечной сумки потрепанную карту. - Один Господь ведает, куда этого полковника понесло. Мне бы чуток его всеведения, войну б еще в прошлом месяце закончили. Некоторое время Даниэль, сверяясь с записями из потрепанного блокнота, водил пальцем по карте. Убрав бумаги на место что-то продумал, после чего повернулся к Арсенину с крайне озабоченным видом:

- Если основываться на моих данных, полковник мог поехать в обоих направлениях. Подле гор стоит третий уланский, там, - он махнул в сторону буша, - нортумблендские фузилеры расположились. Куда его черти понесли, я не знаю. И разделить отряд я не могу. Если только Ван Бриккена на части разорвать...

- Дато! Ты по следу пройти сможешь? - окликнул Арсенин своего телохранителя.

- Смогу, - невозмутимо пожал плечами Туташхиа. - Тут не горы. Здесь идти проще, следы лучше видно.

- Вот видите, Даниэль, нет необходимости рвать нашего медведя, - улыбнулся Всеслав, переведя Терону ответ абрека. - Мы вполне можем разделиться. Покажите, в каком направлении мне выдвигаться, и в путь.

- Хорошо, - кивнул Терон. - Езжайте в сторону Каапстаада, я пойду к Лоренкаралю. Если найдете Силверберга, пошлите гонца на ферму Куртсоона, ту, где мы были на прошлой неделе, меня найдут и известят. Сами в лагерь фузилеров не лезьте, наблюдайте издалека. Если ничего полезного не добьетесь, возвращайтесь на ту же ферму. Через неделю я буду там. В общем, напрасно не рискуйте, а то с кем я буду играть в шахматы, если вас ненароком убьют?

- Так и знал, что общаясь со мной вы преследуете корыстные цели, - рассмеялся Арсенин, протягивая буру руку. - так и быть, выполню вашу просьбу, но на тех же условиях - остаться живым. Вам ведь не хуже меня известно, что найти подходящего для игры партнёра здесь чрезвычайно трудно. Удачи, Даниэль.

Всеслав обменялся с командиром разведчиков рукопожатием и, позвав за собой Троцкого и Ван Бателаана, направил коня к Туташхиа, напряженно вглядывающемуся в следы.

***

- Неважные дела, батоно капитан, - в очередной раз остановил маленький отряд Туташхиа, глядя то на землю, то на багряные отсветы заходящего солнца, - следы снова разделяются. Еще немного и стемнеет, ночью дождь будет. Если остановимся - следы размоет. Выбирайте, батоно, куда пойдем?

- А чего тут думать, - пыхнул дымом из вересковой трубки Ван Бателаан. - По такой натоптанной дорожке, - он ткнул черенком в сторону следов, - не то что я, наш юный Лев пройдет и не заблудится. Так что разделяемся и в погоню... - бур осекся и посмотрел на Арсенина. - Хотя, решать, конечно, вам, командир.

- Чего уж тут решать, - недовольно вздохнул Арсенин. - Делиться надо...

- Не делиться, а разделяться, - сонно буркнул Троцкий, размеренно покачиваясь в седле.

- А самый умный сейчас поедет не в разведку, а клотик от накипи чистить...

- Так нет же здесь ни кораблей, ни клотиков, - встрепенулся Троцкий. - Саванна ж вокруг?

- Еще раз сумничаете, Лев, я для вас любую ржавую железяку произведу в ранг клотика и выпишу наряд на проведение судовых работ, - почти весело фыркнул Всеслав. - А перед этим сначала искать оную отправлю и срок поиска определю. И не дай Бог вы в тот срок не управитесь.

Троцкий, не рискуя проверить слова капитана на деле, смущенно замолчал и на всякий случай отъехал немного в сторону, укрывшись за спиной горца.

- Дато! Бери с собой этого...академика...и езжай направо, а я вместе с Бартом пройдусь по следам налево. Встречаемся здесь же, через сутки. Удачи нам всем, господа! - капитан повернул лошадь и шагом направился следом за Ван Бателааном, тронувшимся в пусть сразу после первых слов командира. Лев хотел было съязвить о походе капитана "налево", но воздержался. В воздухе ощутимо веяло то ли грозой, то ли бедой, и этот пугающий запах отбивал всякое желание шутить. Напрочь.

- Чуете, командир? - Барт остановил коня и, привстав на стременах, шумно втянул воздух. - Определенно дым...

- Проклятое курево, - поморщился Арсенин после нескольких безуспешных попыток что-либо унюхать. - Ни черта не чую. Точнее, как потом лошадиным в нос шибает, слышу, а чего-то еще, нет. Пожар впереди?

- Не-е-ет, - покачал головой Ван Бателаан. - Люди. Вона как кашей пахнуло, аж в пузе заурчало.

- Даниэль говорил, что где-то в этих местах английские фузилеры обитают, - нахмурился Всеслав. - Может, они?

- Может и они, - не стал спорить бур. - Вы, капитан, пока тут за лошадками присмотрите, а я сбегаю, посмотрю, кто там, да что.

- Э-э-э, нет. Так дело не пойдет, - возмутился Арсенин. - Сейчас лошадей стреножим и вместе прогуляемся.

- Знаете, командир, - нахмурился бур, - я вас уважаю безмерно. Вы и жизнь мне спасли, и в бою труса не празднуете, вот только, простите на честном слове, по бушу ходить совсем не умеете. Вот как будем на вашем кораблике плыть, там вам и карты в руки, а здесь, уж не обижайтесь, вас любой сопливый мальчишка-фермер мигом обставит.

- Может, я хотя бы подстрахую тебя, - не сдавался Арсенин, досадуя на то, что Барт говорит правду. - Издали. А то мало ли чего случится...

- Нет, командир, - отрезал Ван Бателаан. - Коль вдвоем пойдём, мне и за собой и за вами приглядывать придется. Лучше уж я один, так риска меньше.

Осознавая всю никчемность и бесполезность дальнейшего спора, Арсенин махнул рукой и, спрыгнув на землю, принялся опутывать ноги лошадям в то время, как Барт, подмигнув на прощанье, беззвучно растворился в ночной тьме.

Арсенин прикурил очередную папиросу, привычно пряча огонёк в кулаке. С момента ухода бура прошло уже больше часа, и он понемногу начинал нервничать. Воображение, подстегиваемое звуками ночного буша, рисовало картины, одну хуже другой. Всеслав едва находил в себе силы, чтобы сдержать свой порыв уйти в неизвестность на розыски товарища, когда бестолковый гам лесных жителей оборвал винтовочный выстрел. Затем второй. Третий.

Капитан, перехватив винтовку поудобнее, настороженно повел стволом по сторонам. Всё было тихо и даже лошади, не проявляя беспокойства, спокойно щипали траву. Через несколько минут лесной народ вновь завел многоголосую песню и Арсенин, устав от ожидания и неизвестности шагнул к кустам в том направлении, куда ушел Барт. Сдержавшись, отшатнулся к лошадям, немного подумал и, поправив патронташ, уверенно отправился между деревьев. Бестолково проплутав по ночному бушу полчаса и, не найдя даже намека на след Ван Бателаана, Арсенин, присев на пенек, достал спички. Не успел он чиркнуть о терок, как откуда-то слева до него донесся приглушенные обрывки английской речи.

- Слышь, Джок, вроде справа шастал кто-то? Может, пальнуть, а?

- Тоже мне, стрелок нашелся! Я те щас так пальну, костей не соберешь! Нам и так из-за тебя через день в караул идти. Еще часа не прошло, как ты по птицам отстрелялся! Хочешь, чтобы опять сержант Мэрдок примчался и не только еще один караул впаял, а и морду твою тупую сапогом распинал?

- Ты б, Хоспелл, пасть прикрыл что ли. Не хочешь палить - не будем, да только и болтать не время. Нас менять вскоре должны, того и гляди сержант со сменой припрется, а мы тут как две кумушки на Пикадилли, языками чешем...

Опасаясь даже выдохнуть, Арсенин спрятал спички в карман и, направив винтовку в сторону голосов, осторожно попятился к деревьям. Как водится, по закону подлости под каблуком оглушительно треснула сухая ветка. Капитан замер, напряженно вслушиваясь в многоголосый ор ночного буша и, не услышав ничего подозрительного, зашагал чуть смелее.

- Хэй, мистер! - насмешливый голос, раздавшийся из темноты, заставил моряка вздрогнуть. - Тяжело ж с винтовкой по темну шляться. Так что, давайте ружьё сюда, я его понесу. А что б не заплутали ненароком, я вас до лагеря провожу.

Мысленно чертыхаясь, Арсенин развернулся и еще раз смачно обматерил себя за самонадеянность - в паре ярдов от него в темноте виднелись смутные силуэты трех человек. Учитывая близость вражеского лагеря, ничем иным, кроме как ожидаемой говорливым часовым смены быть они не могли. Судорожно пытаясь найти выход из создавшегося положения, Арсенин сделал шаг вперед, держа винтовку плашмя на вытянутых руках.

- Вы как нельзя кстати, господа, - произнес он как можно более обрадованным тоном. - Я и впрямь, заплутал немного, да и оружие порядком руки оттянуло. Держите! - Всеслав бросил винтовку в лицо стоявшему напротив него человеку и тут же перекатом ушел вбок, сшибая с ног того, что стоял правее. Не давая упавшему подняться на ноги, Арсенин впечатал локоть в висок противника и оттолкнул обмякшее тело, навстречу ринувшегося к нему третьему. Нападающий успел отшатнуться в сторону, как раз для того, чтобы напороться на удар ботинком в живот. Утробно подвывая, он рухнул на колени, о чем Арсенин тут же пожалел - прямо ему в лицо уставился винтовочный ствол.

- Повеселились, и хватит! - жестко произнес противник. - Как погляжу, вы, мистер, лихо кулаками машете, но если еще, хоть пальцем шевельнете, клянусь Святым Дунстаном, я вам мозги вышибу на хрен!

Англичанин утвердительно кивнул головой и, чей-то приклад, въехав Арсенину в печень, заставил моряка рухнуть на колени. Секундой позже, кто-то, завернув ему руки за спину, вырвал из кобуры револьвер.

- Отлично парни! - человек, ранее державший Всеслава под прицелом, чиркнув спичкой, осветив лицо пленника. - Хоспелл, Мартинс! Тащите этого...танцора в лагерь. Линдси, Джонсон! Вы, как и намечалось, в секрет.

- Одну секунду, сэр! - человек, названый по фамилии Джонсон, все еще держась руками за живот, встал напротив Арсенина. - А это тебе лично от меня, скотина! - он, что есть силы пнул Арсенина под ребра и довольно ощерившись, отскочил в сторону. - Зуб за зуб, сэр! - Джонсон сморщившись, принял подобие строевой стойки. - А то если вдруг, понимаешь, вздернут его до свету, я и отплатить толком не смогу!

- Баран, - почти неразличимый в темноте "сэр", махнул рукой, гася спичку. - Пока капитан Рочестер с ним не поболтает, кто ж его вздернет? Всё, посиделки закончены. Вы - в лагерь, а вы на пост, шаго-о-ом марш!

***

Остаток ночи Арсенин провел в небольшом сарайчике, явно служившим ранее приютом для скота. Однако у войны свои приоритеты и люди, украсив узкое оконце решеткой, а дверь - массивным замком, превратили старый овин в тюрьму.

Соорудив из охапок прелой соломы некое подобие лежанки, Всеслав попытался обдумать сложившуюся ситуацию, но усталость взяла своё. Не успев придумать ничего стоящего, он уснул.

- Хватит дрыхнуть! - чей-то мерзкий, словно несмазанная дверь голос, продребезжал у Всеслава над ухом. - Поднимайся уже! Тебя его милость, капитан Рочестер ожидают, а после, надеюсь, и пеньковая тетушка... Вставай!

Арсенин, щурясь от солнечных лучей, с трудом поднялся на ноги и, взглянув на разбудившего его человека, удивленно замер. Перед ним стоял солдат в мундире явно британского покроя, но почему-то табачного цвета. От привычного щегольского облика, остались только тонкая красная полоска на шлеме, да широкие ремни белой портупеи.

- Слышь, служивый, - удивленно почесал затылок пленник, - а ты из какого полка будешь? Не встречал я раньше в Империи таких расцветок...

- И не говорите, мистер, - на удивление покладисто проскрипел часовой. - Разве ж это мундир? Как на мой вкус, так по цвету с тряпкой половой спутать можно. Вот раньше коли был я Нортумблендского полка фузилер, так это сразу всем видно было! Мундир красный, шапка меховая, высокая... Солдат! А сейчас...тьфу! Уже недели две как нас в эту блевотину обрядили, так и ходим...

- Так, наверное, теперь тебя и в саванне, и в буше заметить труднее, и значит попасть тоже? - рассудительно заметил Арсенин. - Чего ж теперь о красоте горевать, коль шкура целее будет?

- Мы, фузилеры, никогда пулям не кланялись! - гордо подбоченился солдат. - И впредь не собираемся! Только тебе, штафирке, того не понять. Чё разговорился-то? Давай, шевели ногами, тебя их милость ждут. Да поторапливайся, скотина безрогая! - британец ощутимо ткнул Арсенина прикладом в бок. - Ежли ждешь, что счас носильщики с портшезом появятся, то хрена с два! Ножками топать будешь, ножками.

За окрашенной, точнее наспех замазанной, белой краской дверью находилась залитая светом комната, не блиставшая изысканным интерьером. Обшарпанный, щелястый стол, пара стульев, под стать большому собрату, трельяж - ровесник если не Александра I, то уж Николая I - точно, скрипучая, даже на вид, софа, вот и вся обстановка.

Арсенин оглянулся на конвоира и, не дожидаясь очередного тычка прикладом, шагнул через порог. Откуда-то из-за трельяжа (интересно, где он там прятался?) на середину комнаты вышагнул похожий на ожившую жердь, мужчина, затянутый в такой же, как и у солдата, табачного цвета мундир Нортмублендских фузилёров с погонами капитана.

- Проходите, проходите. Не стесняйтесь, - приветливо махнул рукой офицер, и обратным движением кисти, отослал конвоира за дверь. - Рад приветствовать вас в моих скромных апартаментах, мистер...

- Смит. Джон Смит. - Арсенин шагнул навстречу капитану, пытаясь пристроить на место почти оторванный в стычке рукав куртки. - Путешественник.

- Позвольте представиться. Капитан Роккуэлл Рочестер. Волею Её Величества и главнокомандующего - лорда Робертса, исполняю в сих диких местах обязанности военного дознавателя. И был бы рад услышать ваши, желательно правдивые, объяснения о том, что заставило вас, человека, несомненно, цивилизованного и культурного, взяться за оружие и направить его против Империи, встав на сторону этих дикарей? Это я о бурах говорю, если вы вдруг не поняли.

- Помилуйте, господин капитан, какие дикари? Какое противостояние империи? - поморщился Арсенин, осторожно притрагиваясь к синяку на ребрах. - У страха глаза велики, вот ваши солдаты слегка перестарались. А здесь имело место какое-то недоразумение, - зацепив свежую ссадину, он зашипел от боли. Вся левая сторона на ощупь представляла собой один огромный синяк, и оставалось только надеяться, что дело обошлось без переломов.

- Я вижу вам не очень удобно отвечать на мои вопросы, стоя? - офицер сочувственно покачал головой. - Прошу вас, располагайтесь поудобней. Чувствуйте себя, как дома.

- Дома я привык в одних кальсонах ходить, - буркнул вполголоса Арсенин, усаживаясь на хлипкий стул. - А то и без. Вот только не уверен, что вам будет приятно подобное зрелище.

- Если вам будет так удобно, то Бога ради, - произнес дознаватель абсолютно ровным, почти равнодушным, тоном. - Можете разоблачаться хоть донага. Благо, вы не женщина и как объект вожделения, интереса для меня не представляете. Но прежде, чем вы начнете раздеваться, хотел бы вас предупредить, что через несколько минут нашу компанию пополнит сержант Хорсвилл. Вот он очень не равнодушен к мужчинам в кальсонах. И без. Но, за обсуждением ваших привычек мы отвлеклись от интересующей нас темы. Поясните, мистер... Смит, - произнося фамилию, англичанин иронично улыбнулся, - как получилось так, что вас задержали с оружием в руках, когда вы тайком пытались проникнуть в расположение пятого Нортумблендского полка?

- Еще раз повторюсь, господин капитан, - Арсенин, обескуражено замолчавший при упоминании наклонностей незнакомого ему сержанта, попытался придать своему тону такое же ровное, как у британца, звучание. - Тут какое-то недоразумение. Я просто заблудился. А когда наткнулся на чей-то лагерь, то хотел выяснить, насколько безопасна для меня будет встреча с его обитателями. Вполне разумное желание, вы не находите? А что шел с оружием в руках - тоже вполне объяснимо. Южная Африка отнюдь не самое цивилизованное место на земле...

- Ну да, ну да - отстраненно произнес капитан. - А скажите-ка, любезный, кто вы по национальности? Хотя нет, подождите, не отвечайте. Попробую догадаться сам. То, что вы не житель Метрополии - факт очевидный. Несмотря на то, что вы прекрасно говорите по-английски, построение фраз выдает вас с головой. Можно с уверенностью сказать, что вы не канадец и не житель САСШ. И те, и другие излишне опрощают язык своей прародины, переполняя его жаргонизмами. Для немца вы говорите чересчур мягко, для француза слишком жестко. Причислять вас к итальяшкам, или прочим полякам я даже не буду, это просто смешно. Следовательно...- капитан выдержал вполне себе театральную паузу, - я думаю, - вы русский.

- Однако! - удивленно покрутил головой Арсенин. - Вас не проведешь. Подобное лингвистическое заключение на основании пятиминутной беседы сделало бы честь даже профессору...

- Не говоря уже о простом пехотном капитане, - закончив оборванную фразу, Роккуэлл самодовольно улыбнулся. - Большой опыт общения с самыми различными людьми и обильное чтение, как извечная борьба со скукой, дают в итоге неплохие результаты. Рад видеть, что я не ошибся в своих предположениях. То, что вы житель Российской империи, многое объясняет. Устав жить в тисках повседневной, однообразной рутины, вы решили обрести пусть и мнимую, но свободу и, ринулись в Африку. Не разобравшись, кто прав, кто виноват, совершили ошибку и выбрали не ту сторону. Но сейчас имеется возможность всё исправить, после чего вы с чистой совестью сможете сказать: "Я - свободный человек!"

Вскочив со стула, капитан в два шага преодолел расстояние от стола до окна, резким рывком распахнул рамы и чуть патетично воскликнул.

- Вдохните же полной грудью! Почувствуйте и насладитесь, как он сладок - запах свободы!

- С каким-то душком он, ваш запах, - вновь поморщился Арсенин. - Мне-то казалось что от свинофермы смердит, а это, выходит, ваша свобода попахивает... А еще мне хотелось бы знать, каким образом я могу исправить якобы допущенную ошибку?

- Это же элементарно, друг мой, - англичанин взглянул на пленника, словно добрый учитель на нерадивого ученика. - Вся дальнейшая ваша деятельность должна быть направлена на благо Империи, только и всего.

- Что-то плохо я представляю, какую пользу Британии принесет моя отсидка в вашем чулане, - хмыкнул Всеслав и вопросительно посмотрел на дознавателя.

- Если оставить вас сидеть взаперти, то пользы не будет никакой,- покладисто кивнул Рочестер. - Но в том-то и дело, что я, при вашем правильном поведении, намереваюсь подарить вам свободу.

- А я должен буду надеть британский мундир и положить живот во благо Её Величества? - скептично проворчал Арсенин. - Искупить, так сказать, вину кровью?

- Ни в коем случае, - замахал руками капитан. - В британской армии хватает народа и без вас. Мало того - я хочу отпустить вас. И даже больше - я хочу, чтобы вы вернулись в свое коммандо.

- Странное желание для британского офицера, вы не находите? - недоуменно приподнял бровь Арсенин. - Будь я вашим начальством, то даже сказал бы - преступное. У меня, конечно, нет желания черт знает сколько времени томиться за решеткой или того хуже - встать к расстрельной стенке, но видит Бог, я совершенно не понимаю, чем я вам так понравился...

- А ничем, - флегматично пожал плечами британец. - Вы не кокотка с пышным задом, что бы нравится. Просто вам повезло. Попали в нужное время в нужное место.

Услышав последнюю фразу, Арсенин состроил самую недоуменную гримасу и вопросительно уставился на собеседника.

- Вам когда-нибудь в жизни доводилось сталкиваться с таким чудовищем, как бюрократия? - капитан достал из стола сигару, понюхал её и отложил в сторону. - По глазам вижу - доводилось. А я так сталкиваюсь с ней постоянно. Чтобы было понятно, объясню. Помимо прочих обязанностей, я вынужден заниматься и сбором разведывательной информации, и налаживанием агентурной сети. Так уж случилось, что для поддержания отчетности в должном порядке, мне необходим еще один агент в рядах буров. И тут мне докладывают, что поймали вас, что для нас обоих - несомненная удача. Вы обыкновенный авантюрист, фрилансер, и вам, по сути, безразлично кому служить, Богу или мамоне. Вряд ли вами движет, какая-никакая идея. Поэтому я вас отпущу, но с одним условием - помимо службы у буров, вы будете работать и на меня.

- Но в таком случае мне придется стрелять по вашим солдатам, и вполне возможно, даже кого-то убить, - недоверчиво хмыкнул Арсенин. - Иначе сами же буры вышвырнут меня вон. Кому нужен бесполезный наёмник?

- Не имею ничего против, - Рочестер все же раскурил сигару и с удовольствием выпустил клуб дыма. - Стреляйте, убивайте, можете даже совершать героические подвиги. Чем выше вы подниметесь по карьерной лестнице, тем лучше. А жизни рядовых... Мне, конечно, будет жаль не вернувшихся домой, но Империя - превыше всего! А жизни нескольких человек слишком незначительный фактор, чтобы уделять ему излишнее внимание. Вам, как человеку, несомненно, практичному, будет приятно узнать, что мы ценим оказываемые нам услуги и готовы щедро таковые оплачивать в дополнение к тому, что вы уже получаете от буров.

- Допустим, вы очередной раз правы в своих предположениях, - задумчиво произнес Арсенин. - И это предложение мне чертовски интересно. А как вы собираетесь контролировать мою лояльность, после того, как я покину расположение полка? Вы не боитесь, сто я разом позабуду про свои пылкие клятвы и сбегу?

- Не боюсь, - довольно улыбнулся дознаватель. - Вопрос вашей лояльности меня абсолютно не волнует. В свою очередь хочу просить, вам уже доводилось иметь дело с фотографами?

- Конечно. Но я никак не возьму в толк, как фотография может заставить меня выполнять взятые на себя обязательства? - недоуменно протянул Всеслав.

- Всё очень же просто, - снисходительно улыбнулся британец. - После того, как вы напишете расписку о своем добровольном решении сотрудничать с Британскими колониальными властями, мы прокатимся в Лоунсдейл-бридж, это недалеко, мили три к югу. В этом уютном местечке размещен второй батальон и недавно наши герои пленили десяток буров. После прибытия в лагерь, вы примите личное участие в казни этих отщепенцев, ну а наш полковой фотограф старательно запечатлит эти незабываемые для каждого из нас моменты. И можете поверить, я буду хранить эти снимки тщательней, чем фото любимой супруги. Стоит вам вильнуть в сторону, эти дагерротипы станут достоянием широкой общественности. По крайней мере, то, что фотографии попадут к бурам, я вам га-ран-ти-рую. Но я полагаю, что вы человек разумный и нам не придется, к обоюдному огорчению, доводить ситуацию до крайностей.

- А если я вдруг не соглашусь, - хмуро проворчал Арсенин, - то поездка все равно состоится. Вот только на виселице в Лоунсдейл-бридж будут болтаться на десять, а одиннадцать трупов...

- Отнюдь, - циннично усмехнулся Рочестер. - Вешать в Лоунсдейл-бридж вас не будут, даже если вы откажетесь. Вас повесят здесь.

Капитан пригласительным жестом подозвал Арсенина к окну.

- Зачем тащить кого-то до виселицы три мили, если в нескольких ярдах от нас находится чудесное дерево, и на его ветках полно места? Я думаю, что нынешние его постояльцы, не будут против хорошей компании, - британец уступил место перед окном Всеславу и указал пальцем на старый баобаб, на ветвях которого мерно покачивались трупы двух негров и одного европейца. - Смердело, кстати, не от свинофермы, а от них, - напомнил выходку Арсенина британец. - Поэтому я и говорил, что это запах свободы. Вы его можете ощущать, а они - нет.

- И хотя ваши аргументы достаточно убедительны, можно сказать, убойны, - нервно сглотнул Всеслав, будучи не в силах оторвать взгляд от посиневших и разбухших лиц повешенных, - я, все же, должен всесторонне обдумать столь заманчивое предложение...

- Не имею ничего против, - одобрительно качнул головой англичанин. - Решение, скажем так, не простое и требующее осмысления. Думайте сколько хотите... до шести часов завтрашнего утра. Поездка в Лоунсдейл-бридж намечена на восемь, и я должен знать заранее, стоит ли запрягать лошадей в повозку, или же обойдясь без лишнего насилия над животными, вздернуть вас здесь.

Арсенин, прикидывая, насколько велики шансы на побег, еще раз выглянул в окно и огорошено вздохнул: буквально в пяти ярдах от домика начинались стройные ряды полевых шатров, среди которых мельтешила масса народа. Отказавшись от мыли о немедленном бегстве, Всеслав развернулся к хозяину кабинета:

- Как я понимаю, вы сказали мне всё, что хотели? Или у вас есть еще какие-то вопросы? Если нет, я не хотел бы и дальше отрывать вас от срочных дел. До завтрашнего утра.

- Вы правы, мистер...Смит, - утвердительно прикрыл глаза Рочестер. - На данный момент я сказал все, что хотел. Мелочи и формальности, вроде уточнения вашей настоящей фамилии, можно оставить и на завтра. Если все будет хорошо. Если же нет - воронам, абсолютно всё равно, кому выклёвывать глаза - фальшивому мистеру Смиту или же господину Айфанофу... Но мне почему-то кажется, что мы обойдемся без ворон, - капитан снисходительно потрепал Арсенина по плечу и, развернувшись к двери, гаркнул:

- Хорсвилл!

Дверь незамедлительно распахнулась, и в кабинет ввалился сержант примерно одной с Арсениным комплекции. Браво щелкнув каблуками, Хорсвилл вытянулся в струнку и, задрав подбородок вверх, проорал:

- Сержант Хорсвилл прибыл, сэр! Какие будут распоряжения, сэр?!

- Отведите мистера...Смита на гауптвахту. Он задержится у нас гостях...на некоторое время. Проследите, чтобы мистер Смит был обеспечен трехразовым питанием. Еду получите на офицерской кухне, я распоряжусь. Вы всё поняли?

- Так точно, сэр!

- Не смею больше вас задерживать, - Рочестер, прощаясь, слегка склонил голову. - Желаю приятного отдыха. Надеюсь, вы примете правильное решение.

Весь недолгий путь от офицерского домика до импровизированной кутузки, Всеслав ломал голову, решая, как ему поступить. Надежда на Ван Бателаана представлялась ничтожно малой. Даже если тому известно, что Арсенин попал в плен, что он сможет сделать в одиночку? Если же бур неимоверным чудом сумел разыскать Дато и Троцкого, это означает только то, что горец, либо попробует проникнуть в лагерь вместе с неугомонным буром за компанию, либо лихая троица будет поджидать, пока пленника вывезут из лагеря. А так как надежды на перевозку арестанта в другое место с вероятность в девяносто процентов друзья сочтут малореальной, значит они полезут в лагерь... Если Барт, конечно, их найдет. Хотя лучше бы не находил...В том, что абрек, сможет незаметно пробраться в лагерь капитан не сомневался ни на йоту, а вот в то, что всех умений Туташхиа будет достаточно, чтобы отыскать его в незнакомом месте, да еще ночью, Всеслав верил слабо. Точнее, не верил совсем. Как бы ни хорош был абрек, а собачьим нюхом он не обзавелся. И вообще, коль сам по собственной дурости попался, то и выбираться нужно самому, не подвергая друзей опасности плена или того хуже - гибели. Вот только как выбираться-то?

Продолжая размышлять на ходу Всеслав, как старому знакомому, кивнул часовому возле сарая, чуть сутулясь, вошел в заблаговременно распахнутую дверь и опустился на охапку соломы.

Солдат, лязгнув замком, что-то тихо проскрипел сопровождавшему Арсенина сержанту и надолго замолчал, выслушивая пространный, сдобренный изрядной порцией богохульств, ответ. Когда же гневная отповедь закончилась, охранник уже почти человеческим голосом выкрикнул что-то утвердительное и затих.

И хотя никто не беспокоил Всеслава, он никак не мог сосредоточится: из-за хлипкой стены доносился размеренный топот марширующих солдат, зычные команды, скрип колес и мерный, монотонный звон походной кузни. Лагерь жил своей повседневной жизнью, такой же как вчера и такой же, как будет завтра. А вот будет ли это завтра у Арсенина - некогда блестящего капитана и судовладельца, а ныне простого авантюриста, можно даже сказать - кондотьера, зависит только от него.

- Определенно, нужно что-то делать, - прошептал Всеслав вполголоса, по старой привычке разговаривать самому с собой. - Вопрос только - что? Ежли в голову лезет только откровенная бредятина вроде побега из замка Иф... Хотя, стоп! А почему бредятина? Стены у этого сарайчика не в пример тоньше замковых будут...

Движимый новой идеей, он подошел к противоположной входу стене и принялся усердно ковыряться в земле. Убив полчаса на бесплодную попытку наметить контур предполагаемого подкопа и не добившись ничего, хотя бы отдаленно напоминало приличный результат, он устало откинулся на охапку соломы. Сухой и жесткий вельд мало подходил для саперных работ без шанцевого инструмента. Нет, если бы он располагал киркой, мотыгой и парой суток времени, подкоп бы получился хоть куда. Вот только не то, что мотыги - перочинного ножа и столовой ложки в наличии не имелось.

Вновь заскрежетал несмазанный замок и дверь, надсадно скрипя ржавыми петлями, отворилась.

- Тут, значит, по приказанью их милости тебе обед принесли, - в тон замку и двери проскрипел часовой. - Да не абы какую жрачку, не пайку солдатскую, а с господской кухни! Даже вина прислали,.. - Фузилер явственно сглотнул слюну и завистливо вздохнув, брякнул на пол несколько судков. - Тока, звиняй, мистер, бутылка, тебе, как арестованному не положена. Я те вино в кружку перелил. А что не вошло, а с собой унесу, потому как бутылка весчь тебе не положенная. Она, ежли что, и оружьем послужить может...

Не обращая на часового внимания, Арсенин приоткрыл крышку одного из судков и растерянно уставился на еду. Под крышкой, в окружении золотистых ломиков жареного картофеля, ароматно парил хорошо прожаренный ростбиф .

- Похоже, все разведчики всех континентов мыслят одними категориями, - язвительно усмехнулся Арсенин. - Кочетков, когда меня вербовал, тоже помнится, ростбифом потчевал...- и, подивившись тому, что часовой, превентивно принял бутылку вина за оружие, но оставил при этом нож и вилку, капитан отрезал сочный кусок. Пережевывая мясо, он незаметно для себя погрузился в воспоминания о том злополучном декабрьском дне.

15 декабря 1899 года. Претория. Двор резиденции Президента Южно-Африканской республики.

- А все же, как их президент на обезьяну похож! - удивленно всплеснул руками Троцкий. - Я в книжке картинку видел, написано "орангутанг", ну вылитый дядюшка Поль!

- А вы не считаете, Лев, - улыбнулся Арсенин, - что называть первое лицо хоть небольшого, но все же государства, дядюшкой чересчур либерально? Я не говорю уже о том, что навеличивание его обезьяной вообще ни в какие ворота не лезет...

- Да что вы, Всеслав Романович! - продолжал восторженно вопить Троцкий. - Я ж не со зла! После того, как он пообещал нас до Каира доставить, а там и до Одессы помочь добраться, я его и батюшкой величать готов! Это ж сколько мытарств мы вынесли, ума не приложить! Но ничего! Еще неделька-другая, ну, месяц от силы и мы дома будем!

- Боюсь, мне придется слегка остудить ваши восторги, юноша, - проворчал Арсенин, настороженно вглядываясь в фигуру Кочеткова, целенаправленно двигавшегося в сторону компании русских моряков. - Сдается мне, что ничего еще не закончилось и всё, что мы пережили, это только первый из рассказов о Маугли...

- Хвала бестрепетным вождям! На конях окрыленных, по долам скачут, по горам вослед врагов смятенных! - процитировал нежданный гость, приветливо раскинув руки. - Рад видеть славных героев целыми и невредимыми!

- И вам не хворать, - угрюмо пробурчал в ответ Арсенин, глядя исподлобья на радостно улыбающегося Кочеткова. - Только с чего вы нас в герои-то записали? Мы мирные люди...

- А наш бронепоезд стоит на запасном пути! - ехидно парировал геодезист. - Полноте, господа! Пройдя через вражеские тылы, доставить в Преторию столь необходимые для экономики республики клише, вкупе с угнанным у англичан бронепоездом... Если это не героический подвиг, то я уж и не знаю, что тогда подвигом-то назвать.

- А вы-то, Владимир Станиславович, откуда про поезд знаете? - удивился Арсенин. - Высшие чины республики заверили нас, что для широкой общественности факт нашего участия в данной...экспроприации, останется секретом.

- Ну-у-у, милсдарь, - чуть пренебрежительно махнул рукой Кочетков. - Могу вас заверить, что тайна сия уже давно секрет Полишинеля и вашим подвигом восхищается весь Трансвааль. Жаль, что сие деяние по достоинству оценили не только буры, но и англичане. Я, правда, не уверен, что они им восторгаются, скорее наоборот. А посему, у меня имеется к вам сер-р-рьёзный разговор, - он внимательно взглянул на подошедших к ним вплотную Туташхиа, Троцкого и Корено и отрицательно покачал головой. - Приватный. Чуть ниже по улице есть славное местечко - ресторанчик "De Kas". Он, конечно, во многом уступает своему амстердамскому тезке, но кухня вполне приличная. А главное, там нас никто не побеспокоит.

После короткого раздумья Арсенин утвердительно кивнул и, договорившись с друзьями о месте встрече, направился следом за Кочетковым.

- Угощайтесь, Всеслав Романович, - пододвинул к нему бокал с вином Акела. - Здесь, как и в Голландии, многие предпочитают джинн, но право слово, это "Schouwen-DrUiveland Blanc" весьма недурственное винцо. Хотя до французских или испанских ему еще далеко.

- Благодарю, - коротко кивнул Арсенин. - Но мы вроде как не ради еды и питья сюда пришли?

- И то верно, - не стал спорить Кочетков. - Перейдем к делу. Вот только, почему, вы, Всеслав Романович, на меня волком смотрите? Я, вроде бы, плохого вам ничего не сделал?

- Не люблю неясность и неопределенность, - взглянул на визави Арсенин. - А после нашей встречи в Сайлент-Хилл я уж и не знаю, как к вам относится и за кого принимать. Так что, если хотите нормального разговора, то карты на стол. Все до одной. Так кто вы, доктор Зорге?

- Подполковник Академии Генерального Штаба Кочетков Владимир Станиславович. Негласный военный агент. Честь имею. - После краткого раздумья собеседник отвесил короткий поклон и пристально посмотрел в глаза Арсенину. - Нахожусь в сих краях с определенной миссией, о которой мы поговорим чуть позже. Если, конечно, достигнем соглашения.

- Целый подполковник, целого генштаба? - удивленно охнул Арсенин. - Да еще и негласный военный агент? А я-то, сирый, зачем вам сдался? Я к военным делам никакого отношения не имею, меня во время оно даже из Павловского турнули...

- Видите ли, мой друг, - отхлебнул вина Кочетков. - Благодаря моей аккредитации я имею возможность беспрепятственно находиться по обе стороны фронта, а, следовательно, собирать необходимую для моей миссии информацию. Вот только в силу ряда причин, я не всегда имею возможность реализовать полученные сведения. И та, мягко говоря, эскапада в Сайлент-Хилл, была вынужденной мерой, на которую я права не имел и решился на оную только из безысходности. Проще говоря - мне необходимы помощники.

- То есть, если говорить прямо, люди для грязной работы? - поморщился Арсенин. - Так и наняли бы себе...кондотьеров. Тут их пруд пруди.

- Ну, отчего ж сразу грязной? - с легкой грустью улыбнулся Кочетков. - Просто - для совместной работы, коей в военное время великое множество. И я бы не стал называть её грязной, потому как любая война сама по себе дело чистотой не блещущее. А наёмники... их, конечно, много, но вот только при отношениях с таковыми очень быстро и остро встает вопрос взаимного доверия.

- И всё равно никак в толк не возьму, - упрямо произнес Арсенин, - зачем вам нужен именно я? Если ваша...работа, направлена на помощь Трансваалю, Крюгер подберет вам массу абсолютно надёжного народа.

- Моя, как вы говорите, работа, направлена в первую, во вторую и все последующие очереди на благо нашего с вами Отечества, - чуть жестче, чем следовало, произнес Кочетков. - Просто так получилось, что в данный момент интересы России совпадают с интересами буров и поэтому я должен...

- Выиграть войну? - криво усмехнулся Всеслав.

- Увы и ах. Сомневаюсь, что буры смогут победить Британскую Империю, - вздохнул Кочетков. - Все же население обеих республик не превышает триста тысяч человек, тогда как англичане уже пригнали в Африку больше двухсот тысяч солдат и пополнение все пребывает и пребывает. Моя задача чуть проще - поелику возможно ослабить силы нашего общего, на данный момент, противника. И я надеюсь, что вы, как патриот нашей Родины, мне в этом поможете.

- Нет уж, Владимир Станиславович, - отрицательно покачал головой Арсенин. - Увольте от подобной чести. У меня, знаете ли, других забот по горло. Надо как-то до родных берегов и самому добраться, и людей своих довести. Да и кораблик мой, со всем экипажем в плену у бриттов, совершенно, кстати, противу закона, обретается. Так что мне надо не на войну время терять, а вызволением своих людей заниматься.

- К слову, о ваших людях, - хитро прищурился подполковник. - Вы, верно, слегка запамятовали, но ваши преторианцы на родных просторах в бегах числятся. Если кто и обрадуется их возвращению, то только полиция и жандармский корпус.

Арсенин зло дернул желваками, но на реплику отвечать не стал и выжидательно посмотрел на Кочеткова. Тот, игнорируя гневные взгляды визави, продолжил, как ни в чем не бывало.

- Вот если бы эти достойные сыны Отечества, вслед за вами оказали Родине помощь, то я бы мог гарантировать, что после выполнения возложенной на меня миссии, они будут амнистированы. Опять же, "Одиссей" и команду проще вызволять, имея за спиной всю мощь Российского МИДа, чем одну только шведскую фирму. О людях мы поговорили, теперь о вас. Как я уже обмолвился, ваше участие в угоне бронепоезда для англичан не секрет. Учитывая всеобщий бардак, новости разлетаются по Африке с неимоверной скоростью, и я не уверен, что опираясь только на помощь буров, вы сумеете добраться домой целым и невредимым. Тогда как, используя возможности генштаба, я бы мог обеспечить ваше безопасное возвращение.

- Мда-а-а... - задумчиво протянул моряк. - Похоже, что деваться мне некуда и придется соглашаться. Но все же, Владимир Станиславович, почему я? Ведь я человек не военный. Если что хорошо и умею, так это суда по морю водить, а в глубине Африки ни того, ни другого в наличии не наблюдается.

- Во-первых, я вас знаю, как очень порядочного и ответственного человека. Во-вторых, и оно же, во-первых, вы удачливы. А наличие такой субстанции, как удача, в нашем окаянном ремесле много чего значит.

- Скажете тоже - удачлив, - горестно хмыкнул Арсенин. - Пароход потерял. Сам еле жив остался. Что завтрашний день готовит, даже предположить не могу.

- А если взглянуть на это под другим углом? - участливо улыбнулся Кочетков. - Судно и экипаж нельзя считать потерянными окончательно. Они просто временно находится вне вашего доступа, но есть возможность их вернуть. Еле живы остались, говорите? Но ведь живы же? И из-под петли ушли, и через линию фронта спокойно перебрались. Да не с пустыми руками, а с прибытком. Тогда как ваш обидчик - Перси Скотт отдал Богу душу.

- А я здесь причем? - нахохлился Арсенин. - Я того коменданта и пальцем не тронул...

- Конечно, конечно, - покладисто кивнул Кочетков. - Вы не причем. Его ведь ваш абрек зарезал.

- И с чего вы это взяли? - с глухим раздражением произнес Всеслав. - Что его вообще кто-то резал? Да и про то, что англичанам о моем участии в угоне бронепоезда известно, тоже, небось, сами придумали?

- На счет "зарезал", тут все просто, - пожал плечами подполковник. - Доводилось мне отчет о вскрытии его высокоблагородия читать. А про бронепоезд - птички напели. Я уже говорил однажды, здесь очень информированные птицы попадаются, нужно только уметь их слушать. Но это всё дела вчерашние, а ныне я все же хотел бы узнать ваше решение. Будете ли вы со мной работать, или отправитесь в одиночное плаванье?

- Буду, - недовольно проворчал Арсенин и повторил. - Буду, куда ж мне деваться-то... А теперь поведайте мне, чем мы все же будем заниматься и какая цель является конечной?

- Отлично, - с едва заметным облегчением выдохнул генштабист. - А что до целей наших, то слушайте внимательно...

22 февраля 1900 года. Лагерь Нортмублендских фузилеров.

- Ты уже поел, красавчик?

Услышав голос Хорсвилла, Арсенин невольно вздрогнул. За воспоминаниями о разговоре с Кочетковым он даже не услышал, как отворилась дверь овина.

- Такому симпатяшке, как ты, нужно нормально питаться, - продолжал ворковать сержант, окатывая заключенного масляным взглядом. - А то ни взглянуть не на что будет, ни потрогать...

Арсенин хотел уже обматерить англичанина, а то и вмазать от всей души по морде, но внезапная мысль заставила его остановиться и ответить совсем не так, как хотел изначально.

- Красавчик? - Всеслав, мысленно содрогаясь от брезгливости, вызывающе облизнул губы. - Это значит, что я тебе ТОЖЕ понравился?

- Ого! - восхитился англичанин. - Это получается, что я не ошибся, и ты знаешь толк в...крепкой мужской...дружбе? - британец подошел почти вплотную и ласково потрепал Арсенина по щеке.

- Есть немного, - пробормотал Всеслав, пытаясь скрыть гримасу отвращения за натянутой улыбкой. - И вот пришла мне в голову мысль. Коль мы друг другу не безразличны, то почему бы нам, к обоюдному удовольствию, не скоротать вечерок вместе? Скажем, сегодняшний?

- Я скажу, что эта мысль и мне по душе, - скабрезно ухмыльнулся Хорсвилл. - И не только по душе... Значит, так и порешим, как сдам дежурство - сразу к тебе.

- Лучше, после ужина, когда народа вокруг поменьше будет, - с деланным смущением пробормотал Арсенин. - Когда мне хорошо, я бываю громким. И мне бы не хотелось посвящать всех вокруг в интимные подробности своей жизни.

- После ужина, так после ужина, - покладисто пожал плечами сержант. - Отдыхай, красавчик! Набирайся сил, они тебе, ой как пригодятся, - британец хлопнул пленника по заду и, собрав судки, вышел на улицу, даже не подозревая о том, насколько он был близок к смерти.

Время до ужина Всеслав большей частью провел у зарешеченного оконца, пытаясь рассмотреть лагерь и хотя бы начерно представить себе пути отхода. Однако толком он так ничего и не придумал - палатки, стоящие вокруг сарая перекрывали обзор почти полностью.

Как-то незаметно стемнело. Уже сменился часовой у дверей гауптвахты, уже принесли ужин, а Хорсвилл так и не появился. Арсенин начал понемногу беспокоится, что его замысел не удастся, когда за окном послышался голос сержанта, требующего от часового открыть дверь. К удивлению Всеслава солдат безропотно подчинился и через мгновение после скрипа замка, любвеобильный англичанин ввалился внутрь. Дождавшись, пока дверь за ним закроется, британец шагнул к Арсенину:

- Заждался меня, сладенький?

- Есть немного, - проворчал Всеслав, чье ожидание сержанта не имело ничего общего с надеждами последнего. - Да погоди ты! - ладонь моряка жестко уперлась в грудь распаленному похотью британцу. - Ты часового отправь поспать. На часок. А то здесь стенки тонкие, он уши развесит, а мне оно надо? Да и тебе - тоже.

Фузилер недовольно хмыкнул, но препираться не стал и постучал в дверь:

- Болтон! Болтон, что б тебе черти зад надрали, слышишь меня?!

- Да, сэр, так точно сэр, слышу, - забренчал замком солдат. - Сейчас открою, сэр!

- Погоди, не отпирай, - буркнул Хорсвилл. - Мне тут по поручению сэра Рочестера с пленником надо пошептаться... кон-фи-ден-ци-аль-но! Во! А так как тебе такие разговоры слушать не положено, сходи, погуляй где-нибудь, а через пару часов вернешься... Мы тут как раз закончим... разговаривать.

- Но, сэр... Как я могу оставить пост, сэр?

- По приказу старшего по званию, болван! Всё пошел отсюда, вернешься через два часа, понял?

- Да, сэр. Уже ухожу сэр.

Хорсвилл приник ухом двери, и через некоторое время, видимо удовлетворившись результатами наблюдения, развернулся к Арсенину:

- Ну что, теперь тебе больше никто не мешает?

- Надеюсь, что нет, - прищурился Арсенин, присаживаясь на корточки. - Иди сюда, милый, я покажу тебе, что значит любить по-русски.

Слащаво улыбаясь, Хорсвилл подошел почти вплотную. Продолжая довольно скалиться, он смотрел сверху вниз, как Арсенин расстегивает его ремень и кладет сбоку. Он улыбался долго, почти несколько секунд, вплоть до тех пор, пока Всеслав не впечатал кулак ему в пах. Коротко ойкнув, сержант схватился руками за ушибленное место и согнулся пополам. Арсенин оттолкнулся от земли и, подпрыгнув вверх, врезался затылком в подбородок сержанта. Закатив глаза, британец рухнул на пол, в то время, как моряк накинул ему на шею его же ремень:

- Обычно, в таких случаях говорят, мол, ничего личного, приятель, работа такая, - прошипел Арсенин, затягивая импровизированную удавку на шее англичанина. - Вот только в этот раз все немного по-другому. Ну не люблю я содомитов. Не-люб-лю!

- Не убива-а-а-й, - прохрипел из последних сил Хорсвилл. - Убьешь, и тебе даже капитан не поможет...

- Хочешь жить - отвечай, - чуть ослабил натяжение Арсенин. - Говори: пароль и отзыв на сегодняшнюю ночь, а так же, куда бы ты мог пойти ночью за пределы лагеря?

- Молния, - часто и сдавлено дыша, прохрипел сержант. - Пароль - молния. Отзыв - Девоншир... А пойти ночью я могу только к маркитантам. Ярдах в пятидесяти от лагеря тетка Черри палатку держит, спотыкаловкой торгует. Если офицеров поблизости нет, часовые пропустят. За долю, конечно.

- Спасибо, - удовлетворенно улыбнулся Арсенин, - ты мне очень помог. - Всеслав отпустил ремень и, поднявшись на ноги, резко ударил Хорсвилла носком ботинка в висок. Противно хрустнув, кость проломилась и сержант, еле дернувшись, затих.

- Однако, готов, - пробормотал Арсенин, стаскивая одежду с мертвеца. - Вот только теперь еще черт знает сколько времени ждать, пока часовой вернется. Не мог он часом обойтись, не-е-ет, ему, охальнику, два подавай...

Брегет неторопливо отсчитывал минуты и Всеслав, прислонившись к стене, даже успел задремать, пока осторожный стук в дверь не заставил его очнуться:

- Сэр! Это Болтон, сэр! Я вернулся! Вы уже закончили?

- Открывай скорее, болван, - хриплым спросонья голосом произнес Арсенин. - Давно уже закончили. Открывай да заходи сюда, помощь нужна!

Уже привычно проскрипела дверь и часовой, подслеповато щурясь, перешагнул через порог:

- Что делать-то нужно, сэр?

- Отвечать! - рванул на себя солдата Арсенин. - Честно и без задержек! - двумя ударами в корпус и челюсть он заставил солдата рухнуть на пол. - Как отсюда до выхода из лагеря пройти? - моряк выхватил из ножен на поясе солдата штык и приставил его к горлу противника. - Мне долго ждать?!

- Как палатки обогнете, так всё время прямо, там недалеко, сэр... - испуганно проблеял часовой.

- Пароль - молния, - чуть вдавил штык в горло солдата Арсенин, - а отзыв?

- Девоншир, - прохрипел Болтон, отчаянно косясь на приставленное к горлу лезвие.

- Не соврал, значит, покойник, - заметил Всеслав и тут же резким движением вспорол англичанину сонную артерию. - Вот тут, ничего личного, приятель. Был бы тут твой скрипучий товарищ, тогда да. А так - ничего личного...

Прицепив к ремню ножны, он вложил в них штык, и некоторое время раздумывал, брать ли с собой винтовку часового, или нет? Придя к выводу, что в ночное время вооруженный солдат, бредущий к маркитантам за водкой, будет выглядеть подозрительно, он с некоторым сожалением закинул оружие в дальний угол и вышел на улицу.

Часовых у лагерных ворот он прошел на удивление просто. Стараясь не попасть под свет факелов, он пробурчал пароль и, лениво махнув рукой в сторону буша, озвучил цель маршрута: "К тетке Черри". Часовые так же лениво напомнили ему о необходимости поделиться добычей по возвращении, выпустили его за пределы лагеря. Пройдя несколько ярдов по дороге, Арсенин оглянулся и, понимая, что со стороны бивуака он уже не виден, свернул в буш, решив сделать маленький привал на какой-нибудь полянке, где можно будет рассчитать курс по звездам. За размышлениями о маршруте бегства он не заметил, как сбоку мелькнула тень, а после было поздно. Удар чем-то тяжелым по затылку отправил его в беспамятство.

20 февраля 1900 года. Ледисмит.

- Однако, тут проблемка одна нарисовалась, - Шрёйдер оглушительно хлопнул дверью и устало привалился спиной к стенке блиндажа.

- Опять триппер подхватил? - не отрывая взгляда от карт, буркнул Сварт.

- Да хрен с ним, с триппером! - возмутился Шрёйдер, отклеиваясь от стенки. - Там...

- Если по твой хрен речь, то он у тебя и так всю дорогу насморочный, - довольно заржал Бенингс, разглядывая пришедшую к нему карту.- Вот сколько я тебя знаю, то, значит, то насморк французский, то ещё какая напасть...

- Да подавись ты этим триппером, - сплюнул Шрёйдер. - Этот ублюдочный генеральчик Фрэнка с мальчишкой-корнетом арестовал!

- Ты думай, что городишь-то - укоризненно покачал головой Сварт. - Перегрелся, так в бадейку тыковку свою дурную сунь, солдатня аккурат свеженькой принесла. За такие дела, что мы наворотили, он их в задницу целовать должон, а ты арестовал...

- Да что б мне в святую пятницу к причастию не подойти! - истово перекрестился наёмник. - Я там покрутился, того-сего поспрашивал. Так караульные говорят, что Фрэнк Уайту морду набил - синячище на полхари, а того капитана-толстяка, что дежурит нонче, вообще пришиб до смерти...

- Да ну, сортирные речи это всё, - презрительно фыркнул Бенингс. - Пастор нам пулю льёт, а вы уши развесили, - и азартно заелозил на месте. - Давай, открывайся Сварт!

- Да погоди ты со своей игрой, - старый траппер затушил об стол самокрутку и тут же начал сворачивать новую. - Да и ты, Макс, толком говори, а не воду напрасно баламуть...

- Чё погоди, чё погоди! - взвился Бенингс. - Небось, шваль одна на руках, вот ты и вопишь: "Погоди"! А у меня, что б ты знал - флеш! Гони монету, говорю!

- Захлопни пасть, Бенингс, - скрипнул зубами Паркер, бросая карты картинкой вверх. - У меня вообще каре, да только при таком раскладе игра меня ни хрена не волнует...

- Не, парни, давайте игру добьем, а потом уж и о делах, - заметно стушевался Бенингс. - За пять-то минут ни черта ведь не изменится...

- Ты, по-моему, плохо понял, - зло прищурился Митчелл. - Я краем уха слышал, что Рой велел тебе заткнуться...

- Да всё путем Майлз, всё путем! - испугано заверещал Бенингс. - Не играем, так не играем, заткнуться, так заткнуться! Ты только на меня не смотри так!

- Как-так? - опешил Митчелл. - Чем тебе мой взгляд не нравится?

- А ты вспомни, как на того борова в Кейптауне в кабаке смотрел, прежде чем его пришить? - хватая воздух ртом, испуганно икнул Бенингс. - А в той деревушке, под Дурбаном? На того задавалу из паба так же зырил, а потом шлепнул... Да ты всегда так смотришь, когда кого-то убить собираешься!

- Да-а-а? - Митчелл удивленно почесал затылок. - Вот уж никогда не замечал...

- Да заткнетесь вы или нет?! - хлопнул ладонью по столу Паркер. - Давай, Пастор, рассказывай по порядку, что там с Фрэнком стряслось, и почему ты панику развел.

Шрёдер спихнул Бенингса на пол, устало плюхнулся на табурет и, чуть заикаясь от волнения, начал рассказ.

- Вот оно, значит, как, - скривился Паркер, выслушав наёмника. - Этот ублюдок Уайт думает, что он здесь самая большая шишка и ему всё с рук сойдет... Хрена! Шрёйдер! Ты из нас самый шустрый, слушай и запоминай! Завтра утром тот утюг, что мы у буров отбили в Питермарнцбург пойдёт. Делай, что хочешь, но нужно, чтоб ты на нем укатил. В городишке том проволочная связь имеется, вот ты сэру Робертсу телеграмму отошлешь и в ней всё как есть обскажешь. Сварт! Ты сейчас...

- А чего это ты раскомандовался, Рой? - хмуро протянул Митчелл. - Тебя вроде как никто командиром не ставил?

- Тебе что-то не нравится, Майлз? - Паркер приподнялся с места и оперевшись руками на столешницу, вперил тяжелый взгляд в приятеля. - Или пока Фрэнк задом нары полирует ты, ненароком, решил корону примерить?

Митчелл пристально взглянул в глаза приятелю, и хотя его револьвер находился в кобуре на бедре, а оружейный пояс Паркера валялся на кровати, злость и решимость во взгляде техасца были так велики, что затевать ссору он не решился.

- Ладно, ладно, старина, не подымай бурю в стакане, - резко сдал назад Митчелл. - Пока Фрэнка нет, ты старший. Говори, что делать.

- Спасибо за разрешение, - фыркнул Паркер, но обострять отношения не стал. - Сварт! Ты берешь Майлза под ручку, и вы вдвоем идете к этому дровянику...

- Дом генерала каменный...

- Идёте к этому каменному дровянику, и во все зенки смотрите, где там часовые стоят, когда меняются и куда сподручней связку динамита прилепить...

- А чё это я с Майлзом под ручку ходить должен?! - возмущенно буркнул Сварт. - Тоже мне, нашел профурсетку...

- Если ты не хочешь брать Майлза за ручку, он возьмёт тебя за яйца! - рявкнул Паркер. - Мне по хрену, как вы будете там ходить и что делать, но чтоб к завтрему я об этой богадельне знал всё и даже больше!

- Сдаётся мне парни, чегой-то вы не совсем законное затеяли, - задумчиво проворчал старый сержант из взвода Дальмонта, поднимаясь с койки в углу блиндажа. - Са-а-авсем, как я погляжу, незаконное...

- Ты имеешь что-то против? - почти дружелюбно улыбнулся Митчелл, кладя руку на рукоять револьвера, в то время как Хост и Картрайт одновременно хрустнули пальцами, разминая кулаки.

- От чего ж против? - абсолютно спокойно пожал плечами сержант. - Если вы этому прохвосту Уайту за сэра Генри и дружка вашего собрались соли на хвост насыпать, то я в доле. Уж больно хороший парнишка, сэр Генри, настоящий джентльмен. Нонче таких совсем мало осталось.

22 февраля 1900 года. Окрестности лагеря Нортмублендских фузилеров.

Сознание возвращалось неохотно, рывками. Нестерпимо болела голова и каждый раз, когда болевой импульс, словно испуганный заяц, отталкиваясь от затылка, прыгал к широко распахнутым, но невидящим глазам, Арсенин вздрагивал и что-то беззвучно шептал. Решив сменить ограниченное пространство на оперативный простор, боль рванулась наружу. Будучи не в силах сопротивляться этому порыву, Всеслав содрогнулся всем телом и...обнаружил себя стоящим на четвереньках на какой-то поляне, исторгающим из себя остатки британского угощения. Откуда-то сбоку кто-то плеснул ему на лицо тонкой струйкой теплой воды. Ловя драгоценные капли, Арсенин откинулся на спину и, не сумев удержаться, рухнул на землю. Мир перед глазами представлял сплошное мельтешение разноцветных кругов, принимающих самые причудливые формы. Один из них вдруг сформировался в испуганное лицо Троцкого, другой - в виновато сморщенную физиономию Ван Бателаана. Не обращая внимания на занятные трансформации, капитан потянулся к воде и, застонав от бессилия, снова рухнул. А мгновением позже чьи-то руки, осторожно приподняв его голову, всунули горлышко фляжки ему в рот.

- Лежите, батоно капитан, - раздался над ухом хриплый голос Туташхиа. - Вам сейчас вредно шевелиться. Да и нет в том необходимости. До утра отлежитесь, а там, потихоньку, навстречу с Даниэлем пойдем.

- Где я? - прохрипел Арсенин. - Что со мной случилось?

- Барт с вами случился, - с заметным облегчением выдохнул Троцкий. - Он, значит, искал, кого бы из британцев отловить, для задушевного разговора...

- Душить, что ли, собирался?..

- А как же иначе? Душить тоже, - усмехнулся Лев. - Но потом, сначала поговорить. Вы, Всеслав Романович, меня не перебивайте, а то я до утра не закончу, а вам еще и поспать бы, не мешало...

Арсенин, признавая правоту Троцкого, кивнул головой и тут же пожалел об этом. Боль из затухающей, пульсирующей в затылке искры, превратилась в мощный вихрь и рванула, словно фугасная граната. На какое-то время Всеслава лишился возможности не только шевелиться, но и произносить что-либо внятное.

- Барт! Ты меня за англичанина принял? - спросил Арсенин, когда приступ более или менее удалось побороть.

Бур виновато потупился и, кивнув головой, что-то нечленораздельно буркнул.

- Слава Богу, что на месте не пришиб, - криво усмехнулся Всеслав, пытаясь осторожно подняться на ноги. - А то ж представь какая досада: британцы не повесили, зато свои чуть к праотцам отправили. Ты, Барт, в следующий раз не кулаком, а прикладом лупи. Приклад - он деревянный, ему не больно. А руку-то, зашиб поди?

Бур очередной раз удрученно вздохнул, и ничего не ответив, отошел от костра.

- Всё б вам, Всеслав Романович, шутки шутить, - укоризненно покачал головой Троцкий. - Удивляюсь я. Какая б беда не стряслась, серьезности она вам ни на полушку не прибавляет.

- А зачем? - улыбнулся Арсенин. - Серьёзное отношение к чему бы то ни было в этом мире, является роковой ошибкой.

- А как по-вашему, - нахмурился Троцкий, - жизнь - это серьёзно?

- О да! - расплылся в улыбке капитан. - Жизнь - это серьёзно! Но не очень... Лев! А вы знакомы с Чеширским Котом?

- Н-нет, - недоуменно промямлил юноша, озадаченно поглядывая на командира. - А это кто такой?

- Неважно, - отмахнулся Арсенин. - Потом объясню. Важно другое - что мы имеем на настоящий момент. Дато! Как прошел ваш поиск? Нашли Силверберга?

- Нашли, - недовольно буркнул абрек. - Всех нашли. Сначала следы, потом полковника. Еще три десятка улан из охраны нашли. Выкрасть его я бы смог. Уйти - нет. А приказа убить вы не давали, пришлось вернуться.

- Угу, - огорченно вздохнул Троцкий, подтверждая слова друга. - Теперь придется в лагерь с пустыми руками возвращаться. Другого выхода нет.

- Некоторые не увидят выход, даже если наткнутся на него, - задумчиво произнес Арсенин. - Другие же просто не ищут... Пока я гостил в лагере фузилёров, то познакомился с милейшим человеком - капитаном Рочестером. Как человек воспитанный, думаю, что необходимо быть взаимно вежливым и пригласить капитана к нам в гости... Барт! Ты знаешь дорогу к Лоунсдейл-бридж?

- Естественно! - высунулся из-за плеча Троцкого Ван Бателаан, крайне довольный тем, что капитан больше не вспоминает о злосчастном ударе по голове. - Место знакомое. Этот хуторок неподалеку от нашей фермы находится, и пятидесяти миль не будет. А отсюда так и вовсе рукой подать, мили две с половиной, не больше. Я по этим местам куда угодно и с завязанными глазами пройду.

- Замечательно, - удовлетворенно прикрыл глаза Арсенин. - Завтра... или уже сегодня? В общем, в восемь утра Рочестер должен выехать в Лоунсдейл-бридж на показательную порку, тьфу ты, казнь, и будет совсем неплохо, если он неё не попадет. Капитан - это, конечно, не полковник, но всё лучше, чем ничего. Милсдарь дознаватель, конечно, будет против изменения своего маршрута, но мы постараемся его убедить. Главным убедителем...убеждателем... короче, главным по убеждению назначаю Барта, благо, опыт у него имеется. Не всё ж ему командира по голове лупить... Всё! Заканчиваем посиделки и выдвигаемся.

- А вы верхом-то сможете, батоно капитан?

- Смогу - не смогу, не в том суть, - пробурчал Арсенин, с трудом взбираясь в седло. - Надо. Любая дорога начинается с первого шага: банально, но верно.

22 февраля 1900 года. Ледисмит.

- Хреновая, однако, из Сварта барышня для прогулок вышла, - ехидно ухмыльнулся Митчелл, устало плюхаясь на самодельный топчан в блиндаже. - Ни солдатне улыбок, ни мне доброго слова. Даже под ручку ходить не желает. Упирается.

- Кончай скалиться, - угрюмо проворчал Паркер, остановив жестом вскинувшегося было Сварта. - Ты по делу говори. Можно куда бомбу прилепить, или чего другого придумать надо?

- По делу, так по делу, - прикрыл глаза Майлз, блаженно вытягивая ноги. - Динамит я там, куда хошь поставлю. Хочешь - часовым под нос суну, хочешь - в окошко генеральского кабинета заброшу. Только чего б я не сделал, солдатня набежит прежде, чем огнепроводной шнур догорит. Это ежли днём, как ты задумывал.

- Кто ж днем к генералам через стенку в гости ходит? - буркнул Сварт. - Ночью надо его валить. Ночью!

- А если ночью, - Майлз почесал подбородок и с покровительственной жалостью взглянул на напарника. - Еще хуже выйдет. Не знаю я, где их превосходительство ночевать изволят. И ты не знаешь. Так что, Рой, взорвать милорда Уайта не получиться...

- Да мне и не нужно, чтоб ты его взорвал, - пожал плечами Паркер. - Ты мне дырку в стене проделай, что б я в гости к господину генералу мог войти. Хочется мне ему на прощание пару добрых, теплых слов сказать...

- Ты меня не слушаешь, что ли? - приоткрыл один глаз Митчелл. - Динамит, он, бесшумно не взрывается. Стоит только там чему-нибудь бахнуть, тут же орава солдат набежит.

- Это если просто так чего взорвать, - Паркер откинул барабан револьвера и посмотрел через дуло на свет. - А если рвануть, когда буры обстрел ведут, никто даже и не почешется. Ты, главное, заряд так рассчитай, чтоб дырка в стене на попадание снаряда походила. А уж осколков вокруг я набросаю... Чтоб всем сразу стало понятно, что смерть генерала - неизбежная на войне случайность. Превратности войны, так сказать.

- Угу, - недоверчиво скривился Сварт. - Так британцы в ту случайность и поверят. В дом попал снаряд, а сдох генерал от пули сорок четвертого калибра. Да за тобой караул придет прежде, чем ты "Pater noster" прочитаешь...

- Долгонько тогда их ждать придется, - фыркнул техасец. - Я ж не Шрёйдер, никогда в молитвах силен не был. Покуда я тех псалмов слова вспомню - война закончится. А стрелять в генерала я не буду. Я ему, скоту, осколок в висок загоню. Тут другая беда, парни: Фрэнк с мальчишкой никуда идти не хотят...

- Это какая муха их укусила? - удивился Митчелл. - Ты, наверное, не очень внятно им всё объяснил. Может, я схожу, попробую?

- Да я им так всё разжевал, что и енот бы понял, - досадливо отмахнулся Паркер. - И я им талдычил, что бежать надо, покуда не вздернули, и Тейлор, сержант тот старый, то же твердил, а они ни в какую. Мол, пусть нас по закону вызволяют и баста! У-у-у, бараны... Оставил им окорок антилопий, плюнул и ушел. Одна надежда, что Шрёйдер дяде Робертсу всё как надо отпишет...

- Так, может, и Уайта тогда не стоит трогать? - рассудительно проворчал из своего угла Бенингс. - Один чёрт, ни Фрэнку, ни мальчишке этим не поможешь.

- И чё с того?! - нахохлился Паркер. - Я его кончать собрался не для того чтоб, а потому что!

- Да ну, - протянул Бенингс. - Не по закону это как-то...

- И давно ты таким законником стал? - презрительно поморщился Митчелл. - Как в карты мухлевать, или спереть, что плохо лежит, тут закон по боку, а как ублюдка шлепнуть, так по-другому запел? Чтоб ты знал: и я, и Рой, и Сварт, да тот же Фрэнк, чёрт возьми, носим своё правосудие в кобуре. И наш закон гласит: око за око, зуб за зуб! Так что, если ты с нами, усохни плесень и больше не вякай!

Выслушав гневную отповедь, наемник зло сплюнул и направился к выходу, что-то недовольно бурча под нос.

- Слушай, Рой, - Майлз, проводив Бенингса взглядом, повернулся к приятелю. - А может, и ему, того... устроить неизбежную на войне случайность? Не приведи Господь, он нас Уайту сдаст...

- Не-е-е, - проворчал Сварт, не дожидаясь ответа Паркера. - Фил крысюк еще тот, но доносительством никогда не баловал.

- Сварт дело говорит, - кивнул техасец. - Не хватало нам еще и друг друга резать начать. Бенингса Фрэнк нанимал. А чиф людей видит насквозь, похлеще, чем те лучи, которые немец изобрёл. Рёнтгёном, кажись, его звали? Ну да не о том разговор. Хрен с ним, с Бенингсом, пусть живет. Ты, Майлз, лучше бомбой займись. А завтра, как буры ежедневный салют устроят, мы, помолясь, и начнём.

22 февраля 1900 года. Окрестности селения Лоунсдейл-бридж.

- Просыпайтесь, командир, - Барт аккуратно потряс Арсенина за плечо и вновь посмотрел на дорогу. - Едут уже.

Всеслав медленно поднялся с одеяла (боль считала своим долгом напомнить о себе при каждом удобном случае) и на четвереньках пополз к кустам вдоль широкой утоптанной тропы, величаемой дорогой то ли по привычке, то ли по недоразумению. Некоторое время он смотрел вперед, а после, недоумевая, повернулся к Ван Бателаану: на тропе ровным счетом никого не было. Бур успокаивающе махнул рукой и через некоторое время послышался неторопливый мерный топот конских копыт. Всеслав обвел заросли вокруг пристальным взглядом, проверяя, насколько незаметны притаившиеся товарищи и бесшумно скользнул на присмотренное заранее место.

Парой минут позже из-за поворота показалась небольшая бричка с открытым верхом, неторопливо влекомая понурым першероном. Кучер в форме артиллериста, философски покуривал трубочку. Единственный пассажир в офицерском мундире, позевывая, листал какой-то блокнот, и внимания на дорогу не обращал. Следом за повозкой следовали двое верховых. Судя по тому, как неуклюже покачивались они в седлах - вчерашние пехотинцы. Конвойные, как и сопровождаемый ими офицер взгляды по сторонам не кидали, предпочитая лениво перебрасываться фразами.

Всеслав присмотрелся к проезжающему мимо табору и, удовлетворенно кивнув, дважды крикнул сойкой. Не успело эхо растаять в кустах, как первый охранник, проезжавший в тот момент под деревом, задергался в петле, ловко накинутой сверху Ван Бателааном. Второй, не успев ничего понять, тихо хрипя, рухнул на землю с кинжалом абрека в спине. Кучер, заслышав непонятный шум за спиной, приподнялся на козлах, чтобы обернуться, но сделать ничего не успел. Прилетевший из кустов камень, пробил ему височную кость. Возница рухнул на дно брички и одновременно с этим Арсенин рванулся к повозке. Офицер успел подняться с сиденья и даже схватиться за кобуру револьвера, но, увидев, направленное ему в лицо дуло маузера, застыл на месте.

- Доброе утро, господин капитан! - приветливо улыбнулся Всеслав. - А где же счастливая улыбка? Помнится, еще вчера вы очень настойчиво приглашали меня прокатиться, а сегодня почему-то не рады моей компании? Вам револьвер не мешает? Вижу - мешает. Давайте его сюда, зачем себя лишней ношей обременять?

- А вы отличный актер, мистер...Смит, - скривился Рочестер, протягивая ремень с кобурой Арсенину. - Дважды обвести меня вокруг пальца - это надо уметь! Не просчитал я вас, не просчитал...

- А почему дважды? - удивленно хмыкнул моряк. - Я с вами только одной беседы удостоился. Не считай сегодняшней. Когда второй-то?

- Когда мне сообщили, что в кутузке, вместо вас отдыхают два покойника и оба из нашего полка, я решил, что вы удираете со всех ног куда подальше, - флегматично пожал плечами капитан. - Ошибся. Бывает. Знаете что, Смит, или как вас там, бросайте шататься по бушу, а ступайте-ка вы лучше на театральные подмостки. Ей Богу, будете пользоваться успехом. А я вам протекцию составлю...

- Боюсь, что с вашей протекцией дальше виселицы меня не пропустят, - криво ухмыльнулся Арсенин. - Так что, благодарствуйте, барин, перебьюсь как-нибудь.

- Ну, не хотите, так не хотите, - Рочестер окинул внимательным взглядом ветви деревьев и повернулся к Арсенину. - Я так понимаю, что по вашему плану я должен украсить своей персоной один из этих буков?

- Отнюдь, - Арсенин, удачно спародировав интонации капитана, широко улыбнулся. - Я у вас в гостях прохлаждался, теперь ваша очередь. Опять же, судьбы десяти бедолаг, что в Лоунсдейл-бридж сегодня вздернуть должны, занимают меня несколько больше, чем одна ваша. Как вы думаете, капитан, ваше начальство ценит вас достаточно высоко?

- Смею надеяться, что да! - надменно вскинул голову Рочестер. - Только свои жизни они ценят значительно выше моей скромной персоны. И если вы рассчитываете обменять меня на кого-то из командиров полка, то можете быть уверены - из вашей затеи ничего не выйдет!

- Куда уж нам, сирым, - ехидно протянул Всеслав. - Я сочту себя полностью удовлетворенным, если они обменяют жизни десятка буров на одну вашу. Вполне равноценный размен: один джентльмен за десять дикарей. Но если вы считаете, что ваша жизнь стоит гораздо дороже, я не в обиде, пусть еще десяток-другой пленных добавят...

Рочестер, собираясь парировать речь оппонента, гневно вскинулся, но наткнувшись на презрительную ухмылку Арсенина, как-то разом обмяк и, молча махнув рукой, плюхнулся на сиденье брички.

- Барт! - окликнул бура Всеслав. - Приведи в чувство кучера, хватит ему уже прохлаждаться!

- Так он это...того, - сконфужено пробормотал Ван Бателаан, рассматривая тело солдата. - Помер уже.

- Как помер? - удивился Арсенин, оглядывая кусты в поисках юноши. - Я ведь Льву только оглушить его поручал? Ле-е-в! Троцкий, маму вашу! Чем вы кучеру в лоб зарядили, что он преставился до срока, и на кой чёрт вы это сделали?!

- Свинчаткой, - покаянно вздохнул Троцкий, нехотя выдвигаясь из-за кустов. - Камня подходящего для пращи не нашел, вот её и запустил... - Молодой человек поднял из дорожной пыли кость из свинца и показал командиру. - Я больше так не буду, Всеслав Романович! Честное благородное слово!

- Ой-ё-ё-ё!!! - раздосадовано взвыл Арсенин, хватаясь за голову. - Помощнички, якорь вам в бушприт и триста акул в задницу, хотя и одной до чёрта будет! Брандскугель вам в глотку и кнехтом по хребту! Кто, мать вашу, теперь бриттам письмо повезет, а?! Христофор Колумб?!

- Не надо нам Холумбов всяких, - флегматично заметил Туташхиа, ласково потрепав першерона по холке. - Пока его найдем, пока дело объясним, время пройдет. Дорога знакомая, лошадка умная, сама до лагеря добежит. А Лев пусть англичанам письмо напишет. Он по ихнему писать умеет, я точно знаю. А чтоб совсем понятно было, мы письмо кучеру в зубы сунем.

- Делайте, что хотите, - огорченно махнул рукой Арсенин, прикуривая папиросу. - Только очень быстро, и даже еще быстрее.

- Вот, Всеслав Романович, - через несколько минут Троцкий протянул капитану клочок серой бумаги, густо исписанный огрызком карандаша. - Посмотрите.

- Угу. Угу. Угу. - Бормотал Арсенин, пробегая глазами текст. - Это вы правильно написали, Лев: " если мы не получим положительного ответа в течение трех часов, то вышлем вам капитана Рочестера по частям..." Только где вы таких садистских идей нахватались?

Троцкий с отсутствующим видом шевельнул бровью и, покосившись в сторону Ван Бателаана, промолчал.

- Я примерно так и думал, - усмехнулся Всеслав, проследив за взглядом юноши. - А что это за подпись такая? Капитан Сорви-голова?..

- Ну, мне показалось, что британцам незачем знать наши подлинные имена, - смущено пожал плечом Лев. - Вот и придумал.

- Сочинитель...- пробормотал Арсенин, взглянув на юношу то ли восхищенно, то ли удивленно. - Роберт, понимаешь, Стивенсон на мою, понимаешь голову... Пятнадцать человек на сундук мертвеца в африканском антураже... Ладно! Отправляйте письмо турецкому султану, тьфу ты, черт, английскому полковнику и снимаемся с якоря! Барт! Подождешь посыльного с ответом, потом догонишь нас в... ну, сам знаешь где. Ходу, господа мои, ходу!

23 февраля 1900 года. Ледисмит.

- Майлз, а Майлз! - Сварт, в который раз за последний час, потряс приятеля за плечо. - А этот чёртов дождь твою чёртову бомбу к херам собачьим не зальёт?

- Нет, - угрюмо бросил Митчелл, продолжая аккуратно укладывать шнур. - Нечего там заливать. Слышь, Сварт, ты чего меня дергаешь постоянно, психуешь что ли?

- Кто?! Я?! - "пират" возмущенно расправил плечи, что бы тут же втянуть голову, пережидая, пока осколки от близкого разрыва пронесутся по своим делам. - Ну, вообще-то есть немного... Не каждый же день генерала кончать приходится. Генерал, он тебе...этот, как его? Генерал, в общем! Не макака какая, чернозадая... Мы тут возимся, как черви навозные, а ну как нагрянет кто...

- Не переживай, дружище! - Паркер улыбаясь, хлопнул его по плечу. - Какой дурень сюда попрется пока буры снарядами швыряются? А если и найдется такой, то во-о-о-н там Картрайт примостился, а там - Тейлор. И если кто сюда сунется, они ему вместо взрывной волны по башке навернут.

- Всё. Заканчивайте языки чесать и валите отсюда, - не оборачиваясь, через плечо, рыкнул Митчелл. - Дядюшка Майлз устраивает Рождественский Фейерверк! Не хотите идти? Ну ладно. Тогда - уткнулись оба мордой в землю. Мордой в землю, я сказал!

Паркер и Сварт перемигнулись и, подхватив с земли гремящий железом мешок, потрусили к углу дома.

- И увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими, - шептал себе под нос Митчелл, прикручивая проводки к контактам взрывной машинки. -Потому что это - доля его.

Закончив работу, он перекрестился, достал из кармана сигару, горестно вздохнув, убрал её обратно и силой вдавил шток с рукоятью в коробку. Почти одновременно с этим стена генеральской резиденции содрогнулась от взрыва, вырвавшего изрядный её кусок.

- Ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него? - усмехнулся Митчелл, обводя довольным взглядом последствия своей работы. - Эй, Рой, выходи! Ваш выход, артист...

Паркер осторожно выглянул из-за угла, и зачем-то пригибаясь и оглядываясь по сторонам, резво подбежал к еще дымящемуся и воняющему сгоревшей взрывчаткой пролому. Звучно хэкнув, он уцепился за выступающий вперед обломок доски и, подтянувшись, одним движением перескочил внутрь.

- Эй! Твоё превосходительство или как тебя там?! - гаркнул он, морщась от клубящегося по комнате дыма. - Ты там жив, или окочурился уже?

Услышав сдавленный кашель в углу, он в два шага добрался до источника шума и, распихав ногой обломки какого-то шкафа, рывком поставил на ноги чихающего и кашляющего Уайта.

- Да ты никак не в себе? - Рой отвесил одуревшему от взрыва генералу пару звонких оплеух. - Ты мне брось зенки закатывать. Какой к чертям обморок? Мы сейчас тебя спасать будем...

- Кто вы такой? - слабо дернулся генерал, пытаясь уклониться от пощечин. - Что вы себе позволяете?

- Что, что... - буркнул Паркер. - В чувство тебя привожу, вот что. Ты мне вот что скажи, приятель, Уайт - это ты, или кто другой?

- Я - генерал Джордж Стюарт Уайт! - гордо вскинулся тот, но тут же закашлялся и согнулся пополам.

- Вот, значит, и познакомились, - хмыкнул техасец. - Меня Роем Паркером кличут. И я принес тебе Откровение Божие. Слушай: Доброе имя лучше дорогой масти, и день смерти - дня рождения. Знакомые строчки?

- Д-да, - подавив кашель, распрямился Уайт. - Екклесиаст. Стих седьмой... А это-то тут причем?

- Ишь ты, седьмой...- Паркер, не обращая внимания на вопрос генерала, озадачено почесал затылок. - Надо будет Шрёйдера носом в навоз ткнуть, вечно он всё путает... А слова эти при том, приятель, что ты покойник.

- Й-я-а? - удивленно раззявил рот англичанин. - К-как покойник? Почему? Я ведь живой!

- Ну, это временно. Не хрен было жить, как скоту последнему, - презрительно сплюнул Рой. - А уж Фрэнка с мальчонкой, Генри который, ты и вовсе зазря арестовал. Вот и выходит, что жить тебе больше незачем.

- Я освобожу их, - генерал, отчетливо осознавая, что его странный собеседник не шутит, затрясся от страха. - Я сейчас же отдам распоряжение, и их освободят...

- Поздно, хомбре. Ты уже умер. - Паркер вынул из кармана осколок снаряда с остро заточенными краями и коротким ударом всадил его в висок генералу. Проломленная кость противно хрустнула. Генерал коротко всхлипнул и завалился на бок.

- Вот чёрт, - огорченно сплюнул Паркер, рассматривая плеснувшую на ботинки кровь.- Изгваздался все-таки.

Еще раз вздохнув, Рой вытер еще теплые пятна краем ковра и выпрыгнул на улицу, где Сварт и Митчелл выкладывали икебану из принесенных с собой осколков. Дело сделано и задерживаться здесь более не стоило.

25 февраля 1900 года. Ледисмит.

Дверь в камеру, где уже битый час ухахатывались над охотничьими рассказами Генри и Фрэнк, виновато, словно извиняясь за нарушение идиллии, скрипнула и отворилась. А в провале дверного проема тут же нарисовалась массивная фигура в мундире с полковничьими погонами.

- Господа! - почему-то смущенно крякнул визитер. - Разрешите представиться: полковник Хэмильтон! И мне бы хотелось сообщить вам ...

- Пренеприятнейшее известие? - сдавлено хихикнул Дальмонт.

- Что полевой трибунал в связи с напряженной обстановкой отменяется, и нас расстреляют завтра на рассвете? - прерывающимся от смеха голосом развил мысль приятеля Бёрнхем. - Или их высокопревосходительство придумало шутку похлеще?

- Что вы, что вы, господа! Конечно же, нет! - еще более смущенно промямлил полковник. - Я хочу вам сообщить, что вы свободны, господа!

- Это ж какая вожжа под хвост господину генералу попала, что он нас отпустить решился? - хмыкнул Бёрнхем, собирая немудрёный скарб.

- Час назад из Кейптауна пришла телеграмма от главнокомандующего. Сэр Робертс распорядился освободить вас, мистер Бёрнхем, из-под стражи и направить в главную резиденцию. Так же, он изъявил желание, чтобы лейтенанта Дальмонта, кстати, поздравляю вас, сэр, с присвоением лейтенантского звания, этапировали в распоряжение тамошнего трибунала.

Генри, обрадовавшийся было известию о повышении, огорченно вздохнул, но спрашивать ни о чем не стал и, закинув руки за голову, вновь повалился на койку.

- Э-э-э, простите, господин полковник, а почему это меня на свободу, а Генри под трибунал? - нахмурился Бёрнхем. - Бедокурили или подвиги, кому как больше понравится, мы вместе совершали, а на свободу почему-то я один?

- Видите ли, сэр, - поморщился Хэмильтон. - Вы полученный от сэра Робертса приказ выполнили, а лейтенант Дальмонт выполнить недвусмысленное распоряжение начальства в боевой обстановке отказался... Я прекрасно знаю, чем был вызван отказ сэра Генри, - вдруг быстро затараторил он, глядя на перекошенную от возмущения физиономию Бёрнхема. - Но Полевой Устав придуман не мной и если следовать букве закона, то лейтенант, несомненно, виноват... Однако, я уверен, что полевой суд, под руководством сэра Робертса во всем разберется и справедливость восторжествует! Так что, господин лейтенант, собирайтесь. В путь вы отправитесь вместе с мистером Бёрнхемом.

- Коли так, то ладно, - неохотно буркнул Фрэнк. - Хотелось бы только перед отъездом взглянуть в глаза сэру Уайту. Вот его корёжит поди...

- Это невозможно, сэр, - преувеличенно тяжко вздохнул полковник. - Два дня тому назад сэр Уайт героически погиб на боевом посту. Убит осколком бурского снаряда, влетевшим в его кабинет...

- Бог шельму метит, - злорадно хмыкнул Бёрнхем. - Знал бы, кто именно стрелял, выкатил бы тому буру добрую бочку рома или что они там пьют?

- Судя по тому, что я видел на месте происшествия, тот артиллерист и так был пьян сверх меры, - ехидно усмехнулся Хэмильтон. - Влепить снаряд в стену дома по такой траектории, это надо уметь, скажу я вам. Причем не один, а два зараз...

- Не понял? - удивленно обронил Фрэнк. - Два зараз - это как?

- Отверстие в стене одно, - пожал плечами полковник. - А осколки вокруг - от двух различных снарядов, да еще и разных калибров. Причем в кабинет генерала залетел только один осколок, тот самый, что его убил. Воистину, шальной... Хотя, может, осколков было и больше. Лично я склоняюсь к мысли, что их выбросила прислуга. Покойный подобрал себе крайне не аккуратный персонал. Только представьте: осколки на улицу выбросили, в комнате и под окном натоптали... Да! Хотел бы заметить, что после ваших подвигов вы неимоверно популярны среди местных жителей, ибо прислуга, натоптавшая вокруг места происшествия, подражая вашим людям, носила ботинки американского образца.

- Простите мою любознательность, сэр, - напряженно выдохнул Бёрнхем, - а какую должность в штабе вы занимаете? Если не секрет.

- Не секрет, - улыбнулся Хэмильтон. - Я первый заместитель командира Второй Горной бригады полковника сэра Кордауэла, который после трагической гибели сэра Уайта занял место командующего гарнизоном как старший по званию... Но думаю этот вопрос вам не очень не интересен, как скучны и досужие разговоры о героической гибели генерала Уайта.

- Вы правы, - понимающе кивнул Фрэнк. - Не будем злословить о покойном. Воздадим положенные ему почести и скромно удалимся. Идемте, Генри, нас ждут великие дела. И не надейтесь, что во время этапа, вы будете вести вольготную жизнь заключенного. Пахать будем наравне...

26 февраля 1900 года. Ферма Куртсоона.

Точки рандеву, указанной Тероном, они достигли уже к обеду. Глядя на ряд приземистых строений, таких же крепких и основательных, как и их хозяева, Арсенин понял, почему Даниэль использовал это место в роли своей базы: приземистый дом и хозяйственные постройки из толстого камня в любой момент легко превращались в крепость.

Сейчас же ферма выглядела совершенно мирно: в загоне для скота неспешно и обстоятельно возились несколько разновозрастных мальчишек, старшему из которых едва ли исполнилось четырнадцать, на бесконечных грядках гигантского огорода полтора десятка негров неохотно махали мотыгами, а сурового вида сухопарая тетка развешивала на длиннющих веревках нескончаемую вереницу нательных рубах.

Не заметив и следа посторонних, Арсенин махнул рукой, отправляя отряд вперед, но едва волонтеры приблизились к ферме, как откуда-то, словно из-под земли, донесся сухой щелчок взводимого курка и чей-то грубый голос затребовал пароль. Пока Всеслав вертел головой, пытаясь определить местонахождение засады, Ван Бателаан посоветовал невидимке засунуть язык поглубже, а глаза раскрыть пошире, пообещав в противном случае поменять данные органы местами. Таинственный привратник некоторое время ошарашено молчал, после чего разразился длиннющей тирадой, осыпая Барта различными эпитетами, самыми дружелюбными из которых были "чертов ублюдок" и "отрыжка дохлого носорога". Ван Бателаан же, вальяжно развалившись в седле, слушал невидимого оратора затаив дыхание, восхищенно цокая языком и довольно покачивая головой при особо забористых выражениях. Через некоторое время поток ругательств иссяк, и грубый охранник, посоветовав гостям как можно быстрее убираться с его глаз долой, заткнулся.

Арсенин, не поняв из десятой доли из сказанного, попросил бура перевести речь часового, на что Барт в очередной раз усмехнулся: "Доброго пути нам желали командир. Недолгого и счастливого". Всеслав благодарно кивнул головой и очень удивился, когда Рочестер, до того момента внимательно прислушивавшийся к разговору, вдруг заржал в полный голос.

Через несколько минут маленький отряд неторопливо втянулся во двор фермы, где их уже поджидали трое буров, разного роста и возраста, но походящие друга на друга, словно горошины из одного стручка.

- Вас уже ждут, херре ка...- пожилой бур, взявший под уздцы лошадь Арсенина, бросил косой взгляд на спешившегося англичанина и осекся на полуслове. - Во-о-н туда идите, - он мотнул косматой головой в сторону жилого дома и, направив в сторону британца указательный палец, выразительно щелкнул языком, имитируя звук выстрела.

Рочестер презрительно фыркнул и, игнорируя недружелюбные взгляды окружающих, с отсутствующим видом несколько раз присел, разминая затекшие ноги.

Глядя на эту пантомиму, Всеслав уважительно кивнул головой и, зная, что хозяева позаботятся и о его спутниках, и о пленнике, прошел в указанном направлении.

- С благополучным прибытием, господин капитан! - раздался веселый голос Кочеткова, едва Арсенин перешагнул порог дома. - Давненько мы с вами не виделись!

- И вам здравствовать Владимир Станиславович! - Арсенин, сменив залитый солнцем двор на прохладный полумрак жилища, прищурился и ехидно поинтересовался. - А вы по своей привычке никак опять самый темный угол выбрали?

- Да нет. Как сидел у окошка, так и дальше продолжаю. А вы, смотрю, не с пустыми руками прибыли? Никак все же полковника захомутали?

- К сожалению, - чуть наигранно вздохнул Арсенин, - Силверберга мы не словили. Но зная вашу любовь к пернатым, прихватили по дороге одну птичку. Не знаю, правда, насколько она певчая, ну да вы птицелов изрядный, авось и распоете.

- Ай, порадовали старика! - хлопнул в ладоши Кочетков. - А у меня для вас тоже отменная новость имеется...

- Никак вы нам литер до России выправили? - вопросительно прищурился Арсенин. - А добираться до Отчизны мы на моем пароходике будем?

- Увы, мой друг, увы. Пока новости не настолько хороши, как бы ва...нам хотелось. Но зато могу вас заверить, что на ближайшее время ваши скитания по бушу закончены и отсюда вы прямиком отправитесь под Мафекинг, где вас ждет, не дождется Николай.

- Никак Корено от раны оправился? - обрадовано всплеснул руками Арсенин. - И вправду, хорошая новость! То-то ребята обрадуются. Право слово, ломать голову над африкаанс, вместо нормальной речи, несколько прискучило.

- Тогда и еще вас порадую. Вскорости под Мафекинг прибудут три с лишним сотни российских добровольцев. Не знаю уж, какая напасть случилась в армии Российской, но почти полусотня офицеров взяла отпуска по состоянию здоровья, а лекари прописали им жаркий и сухой климат. Вот господа офицеры и решили подправить самочувствие в здешних местах. А так, как по дороге за ними пригляд нужен, все ж не вполне здоровые люди в вояж собрались, каждого из них денщики да дядьки из числа сверх срока служащих сопровождают... А лечится они будут под командой полковника Максимова. Ну да вы с Евгением Яковлевичем знакомы уже.

- Изрядная новость, - задумчиво нахмурился Арсенин. - Только что ж это получается, Владимир Станиславович? Россияне за бурские интересы будут кровь проливать, а те делать вид, что воюют, да и то спустя рукава? На их бездумную анархию я под Кимберли насмотрелся, во как! - Арсенин резко чиркнул себя ладонью по горлу.

Распаляясь от воспоминаний, Всеслав нервно закурил папиросу и, вскочив с места, стал мерить шагами комнату.

- Почти семь тысяч человек вольготно расположившись под городом, устроились как на курорте и всей-то заботы только и имели, как городишко бомбардировать, да из окопов в сторону англичан постреливать! А как в бой идти, так добровольцев для атаки, дай Бог, несколько сотен наберут! Уж на что я ни разу не гений стратегии, и то понимал, что если Кронье всеми силами утром на Кимберли навалится, то в полдень он уже в резиденции Родса обедать будет! Ежли не раньше. И под Мафекингом вашим, поди, такая же картина!

- Целиком и полностью разделяю ваше негодование, - кивнул Кочетков. - Да и не только я. К слову сказать, среди местного генералитета, хоть они большей частью фермеры, а не военные, многие думают так же. И пока вы почитай месяц по бушу мотались, в республиках всё стало с ног на голову. Точнее, учитывая царивший до сего времени бардак, государство приняло подобающее ему нормальное положение и смею думать, с прежней анархией покончено...

- Покончено с анархией? - недоверчиво усмехнулся Арсенин. - Не иначе второе пришествие Господне случилось. Такие мелочи, как локальное падение небес на землю, полагаю, рассматривать не стоит?

- Почти что так, - мягко улыбнулся подполковник. - И самое смешное, что благодарить за создавшееся положение нужно англичан.

- Влади-и-мир Станиславович! - чуть укоризненно протянул Всеслав. - Ваше пристрастие выражаться метафорично вскоре станет притчей во языцех. Но может быть, сегодня, вы без метафор, простым языком новости поведаете?

- Хорошо, - не стал спорить Кочетков. - Для начала господа британцы убили президента Крюгера...

- Как убили?! - удивленно охнул Арсенин. - На войне ведь, как в шахматах - королей не убивают... Как они умудрились это провернуть?

- Без особого труда, - пожал плечами Кочетков. - Привычка дядюшки Пауля шляться без охраны была общеизвестна всем, в том числе и противнику. В конце января, буквально через несколько дней после вашего отбытия, английский агент прямо посреди Претории всадил три пули в господина президента...

- И причастность стрелка к британской армии не вызывала ни малейших подозрений? - недоверчиво прищурился капитан.

- Вы зря иронизируете сударь. Не сумев предотвратить сие злодеяние, мирные жители воспрепятствовали бегству убийцы. Правда, они слегка переусердствовали и, к моменту прибытия сил правопорядка, злодей скончался. Что, правда, не помешало установить его личность. Им оказался лейтенант армии Её Величества Уинстон Спенсер Черчилль, двумя днями ранее бежавший из лагеря для военнопленных... К сожалению, личность добрых самаритян, покаравших злодея, установить не представилось возможным.

- Ох, не хре...не себе чего! - в сердцах сплюнул Арсенин. - Это ж я его пленил! Знал бы заранее, что он в бега наладится, да еще так шустро, прикончил бы паршивца еще в бронепоезде...

- Не переживайте, мой друг, - сочувственно похлопал его по плечу Кочетков. - Всеведение - это прерогатива Всевышнего, нам, смертным, недоступная. Да и потом, знали бы вы, скольких трудов стоило уговорить его бежать... - подполковник многозначительно усмехнулся.

- Как уговорить? - Арсенин недоуменно встряхнул головой. - Это вы устроили ему побег? Или не вы?

- Я не я, какая сейчас разница? - пожал плечами генштабист. - Речь не о том. После смерти президента буры назначили внеочередной созыв Фолксраада, вот тут бриты и подкузьмили себе второй раз, устроив диверсию на железной дороге. О подрыве поезда, следовавшего из Претории вы, наверняка, слышали? Нет? Тогда слушайте. Первого февраля на участке дороге Претория - Йоханнесбург диверсанты пустили под откос поезд, в котором ехали полторы дюжины депутатов Фолксраада. После того, как состав сошел с рельс, нападавшие прошли по вагонам, добивая уцелевших. Да вот, на беду свою, не разобравшись толком, в спешке поубивали в основном тех, кто ратовал за соблюдение ветхозаветных традиций. Но и тут обмишулились: несколько раненых из поезда сумели укрыться от глаз англичан, и поведали народу и миру о событиях той трагической ночи...

- И с чего это все поняли, что там англичане отметились? - усмехнувшись, спросил Арсенин. - Никак люди, столь удачно провернувшие диверсию, были сплошь в британских мундирах и говорили исключительно по-английски?..

- Именно, - подтвердил Кочетков. - Они же находились на выполнении боевого задания, пусть и в тылу врага. Как же иначе? Но мне кажется, что мы сбиваемся с курса, так, вроде, моряки говорят? В республиках мог начаться хаос, но, к всеобщей радости, в тот момент в Йоханнесбурге находился Луис Бота со своим коммандо. Он выступил в Фолскрааде с предложениями о новых принципах ведения войны, способах мобилизации и о тотальном подчинении всех, кто уже встал под ружье. Большинством голосов предложения Боты были приняты, а чуть позже Фолксраад и народ возложили на генерала президентские полномочия. Так что, отныне, все, кого призвали, обязаны выполнять распоряжения своих командиров и воевать, а не просто находиться на фронте. Надо сказать, среди буров не все и не сразу приняли подобный афронт, и даже имели место несколько мятежных выступлений. Жубер благоразумно сохранял нейтралитет и ныне он по-прежнему генерал-коммандант. Правда, часть своих полномочий старик передал Христиану Де Вету. В настоящее время все мятежи благополучно подавлены, бунтовавшие коммандо расформированы. Зачинщиков расстреляли, остальных раскидали по лояльным новому правительству частям. Две сотни таких вот раскаявшихся, вкупе с полутысячей добровольцев из числа молодёжи, направлены в Голландский Легион, коим командует господин Максимов. Вот только жаль, что из-за антиправительственных выступлений не достало сил и средств присмотреть за Кронье. Он пустил дела на самотек и в результате Френч выбил буров из-под Кимберли. Как не жаль, но осаду пришлось снять....

- Но это же...переворот, - поперхнулся Арсенин. - Самый настоящий государственный переворот. Восхищенно аплодирую вам, как режиссеру, и не завидую вашим врагам...

- Ну, быть моим врагом - врагу не пожелаю, - вежливо поклонившись, улыбнулся Кочетков. - Однако, друг мой, вы преувеличиваете мои заслуги. К событиям, встряхнувших обе республики, я не имею ни малейшего отношения...

- Точно так же, как я не имею отношения к гибели Перси Скотта, - в тон ему подхватил Арсенин.

Кочетков, желая произнести что-то еще, призывно взмахнул рукой и вдруг замер. Всеслав недоуменно взглянул на собеседника, но мгновением позже понимающе улыбнулся и, приоткрыв входную дверь, поманил полковника во двор, туда, откуда доносились серебряные переливы гитарных струн, сменившиеся вскоре чистым, красивым баритоном:

- Откуда такое чудо? - острожным шепотом спросил генштабист.

- Это Лев, - чуть грустно улыбнулся Арсенин. - Где-то раздобыл гитару и теперь по другу скучает...

- Мы тогда под Кимберли вместе с добровольцами на штурм пошли, - пояснил Всеслав предысторию песни. - Да не очень удачно получилось. Николай пулю в ляжку словил, а Льву осколок предплечье расцарапал. По первости и неопытности любая пустяковая царапина чуть ли не смертельной кажется, вот наш поэт краски чуток и сгустил.

А песня тем временем лилась над двором, наполняя воздух тихой грустью:

Отзвучали последние аккорды, двор наполнился степенной суетой, а Кочетков по-прежнему, молча стоял у порога, уткнувшись лбом в дверной косяк. Наконец он обернулся и обвел комнату невидящим взглядом.

- Всеслав Романович, вы там что-то про английскую птицу говорили, не сочтите за труд, приведите эту птаху сюда, а я пока, найду чем лицо прикрыть... Да! Вот еще что хотел спросить, а давно ваш менестрель подобные вирши слагает? Он ведь, вроде бы еще и во время плаванья матросов песнями тешил?

- Ну, про его корабельное... творчество, - едва заметно улыбнулся Арсенин, - я вам вряд ли поведаю. Не прислушивался. А пока нас по Африке судьба бросает, так постоянно что-нибудь, да напевает. Вот и намедни, проезжал мы мимо фермы одной. Лев как увидел хозяев, меж строений сожженных на деревьях развешанными, так лицом почернел, а вечером, на бивуаке песню и сложил...

- Арсенин, задумавшись, разгладил усы, после шутливо хлопнул себя по лбу и, приняв позу чтеца-декламатора, произнес чуть нараспев:

Закончив читать, Всеслав смущенно улыбнулся:

- Не Пушкин, конечно, и даже не Тютчев, но на мой плебейский вкус вполне хорошая песня. Александр Шульженко, ну тот штабс-капитан, что у Терона в коммандо партизанит, даже прослезился, как её услыхал. А на ваш вкус, каково вышло?

- И в самом деле, душевная песнь получилась, - задумчиво обронил Кочетков. - Только одно меня смущает: стихи в подобном размере никто из господ пиитов не слагает, ни в нашем Богоспасаемом отечестве, ни за пределами его. Никто. А уж я, поверьте мне на слово, толк в этом деле знаю, со многими поэтами знакомство водил....