Разбудило Мишку легкое потряхивание за плечо.

— Давай, Миха, перелазь на переднее. Сейчас мужики подтянутся, на базу поедем.

— Как на базу? А засада? — Мишка резко открыл глаза и тут же зажмурился. За окном радостно светило солнце.

— Все, закончилась засада. Никто не пришел. Дроу уже свернулись. Рабочий день начинается.

— Ойё! — схватился за голову Мишка. — Ну, Петшович, ну козел рогатый, только попадись мне, я тебе рога пооткручиваю… — От стыда он был готов провалиться под землю.

— Да ты не переживай, Миха! Может твой барабан и не виноват, — попытался успокоить его Сироткин. — Тут дело такое, никогда не знаешь, сработает информация или нет. А хочешь — не хочешь, проверять надо. Такая уж работа. Так что не парься, по-всякому бывает. Не у тебя первого, не у тебя последнего.

Ничего не отвечая, Мишка уперся невидящим взглядом в лобовое стекло и молчал всю дорогу до самого отдела. Молчал он и в отделе, сдавая оружие в арсенал и выслушивая доклад Сироткина Чеширскому. Начальник ОУР, видя подавленное Мишкино состояние, промурлыкал что-то успокаивающее, но Мишка, не слушая его, только мотнул головой и побрел в здание следствия. Ему казалось, что Шаманский вновь будет укоризненно читать ему нотации, Витиш срежет язвительной репликой, а остальные следователи будут похохатывать за его спиной, тыча вслед пальцами. Не в силах заставить себя сделать шаг вперед, Мишка застыл перед кабинетом начальника. Дверь отворилась. На пороге стоял Витиш.

— Устал, бедняга? — сочувственно и без малейшей тени иронии спросил Витиш. — Пошли в кабинет, чайку попьем, а потом двигай домой, отсыпайся.

— Игорь! Не было никого! Всю ночь просидели, как дураки, и никого! — с надрывом выпалил Мишка. — А я всех взбудоражил попусту, получается! Как баран, какого-то черта послушал! Поступил, как полный идиот!

— Ты, Миша, поступил как нормальный милиционер, — тихо и очень рассудительно ответил Игорь. — Получил информацию и не зажал ее трусливо, а попытался в полной мере реализовать. А от просчетов и ошибок никто не застрахован. Ни ты, ни я, ни Васильев. Один Господь, говорят, не ошибается. И то, на людей глядя, я в этой аксиоме сомневаться начинаю. Кончай самоедством заниматься и ступай себе с миром. Отдыхай. Ты нормально потрудился. Без шуток — нормально. Теперь наша очередь.

Слова Витиша немного успокоили Мишку, примирив его с окружающей реальностью и он, ощущая, что действительно неимоверно устал, побрел в общежитие. В фойе он автоматически раскланялся с комендантом и вдруг остановился, загоревшись надеждой разобраться до конца в сложившейся ситуации.

— Гейрхильд Гримсдоттировна, а вы Василия Петшовича часом не видали?

— Нет, Михаил, не видала. Его уже дня три никто и нигде не видел. Опять, наверное, какую-нибудь аферу крутит. Вот только увижу его, сразу рога откручу!

— Ну, это только после меня. Откручивание рогов нынче производится в порядке живой очереди, — вяло пошутил Мишка и поплелся в свою комнату, решив оставить разборку с чертом на потом. Душевая вновь была кем-то занята, и Мишка, решив, что гигиена — понятие относительное, наскоро сполоснулся с помощью умывальника в своей комнате, после чего завалился спать. Проснувшись поздно вечером, он сразу же позвонил Марине, но ее телефон не отвечал. Настроение испортилось еще больше. Мишка спустился к столовой, но и столовая в виду позднего времени была уже закрыта. Можно было бы напроситься в гости к Фазе, Шизе, Катастрофе, но видеть кого-либо кроме Марины, а тем более разговаривать с кем-то, Мишке отчаянно не хотелось. Решив, что во время сна есть не хочется, Мишка поднялся в свою комнату, лег на кровать и, немного поворочавшись, провалился в сон.