Вернемся к картине Бартини с лучом и тюремной решеткой. Оконце довольно большое, но зарешечено как-то странно — два железных прута крест-накрест. Что-то вроде оконного переплета. Для тюремной решетки ячейки крупноваты: менее чем с четырьмя прутьями — не положено. То, что это именно решетка — несомненно. Ясно видно скобу, которая оковывает пересечение прутьев. Стилизованный крест? Но где же роза? Розы нет, но есть ее ясный символ — нитка колючей проволоки — как шипастый стебель, обвивающий крест. Роза с гипертрофированными шипами (аллюзия на терновый венец?) на фоне креста — это известный аллегорический символ розенкрейцеров. Луч проходит параллельно окну, на фоне горизонтальной перекладины. Он рассекает крест решетки пополам, образуя две «зеркальные» буквы Т. Это знаменитый тау-крест, знак, который рисовали на лбу при посвящении в древние мистерии. Картина датирована 1948 годом, и так совпало, что именно в то время (1944–1950) все бартиниевские проекты имели буквенный индекс Т. Словно для того, чтобы мы не посчитали это случайностью, к решетке на нитке привязано яблоко. Оно символизирует тороидальность четномерной Вселенной. Но яблоко тоже могут «упустить» — и Бартини подвешивает его, вопреки Ньютону, под некоторым углом к вертикали. Угол — «градус посвящения»?
Загадочный символ повторяется и на другой картине — той самой, где Бартини карикатурно изобразил себя и своего собеседника. Четкая зеленая буква «тау» образуется из бровей, необычно сросшихся с бакенбардами и венчиком шевелюры. А собеседник очень похож на Гурджиева — только без усов…
Статья Бартини в «Известиях АН СССР» — о константах шестимерного мира — была подписана весьма странно: «Роберт Орос ди Бартини». В новосибирском институте, где ученый работал в 50-х годах, сохранилась анкета отдела кадров. Она подтверждает результат наших генеалогических изысканий: «До приезда в СССР я носил фамилию Орожди». Аналогичными поисками занимался И. Берлин — заместитель Бартини и один из его биографов. Он считал, что фамилия Орос — видоизмененная Орожди — результат «мадьяризации» имен в Австро-Венгрии начала века. В те годы лояльным подданным настоятельно рекомендовалось переделывать греческие, славянские, итальянские фамилии на венгерский лад. Итальянское «Орожди» превратилось в мадьярское «Орос». Каламбур: «орос» по-венгерски — «русский»!..
Анаграмма: РОСО. РОЗА?
«— Я люблю розы», — говорит булгаковский Мастер. Крест Голгофы и аромат роз, сводящий с ума сына звездочета, пятого прокуратора Иудеи всадника Понтия Пилата…
Основателем розенкрейцерства считается таинственный C.R.C., немец по происхождению, получивший в Дамаске (Сирия!) посвящение в секреты Великих Адептов Востока. Он также перевел на латынь и привез в Европу священную книгу «М».
Но именно эту букву вышивает Маргарита на шапочке мастера! «М» — таинственный АУМ Востока — энергия зова, связывающая человека с Владыками Шамбалы. И — символ мистической Воды, Великой Бездны. Но в «широком» — экзотерическом — индуизме АУМ трактуется как знак Тримурти: Брахма, Вишну, Шива — три верховных бога. Буква «М», соответственно, принадлежит Шиве — созидателю и разрушителю миров.
…Согласно имеющимся свидетельствам, Братья Розы и Креста, обладая сверхъестественными способностями, жили очень неприметно, не раскрывая своей принадлежности к Ордену даже своим близким. Розенкрейцеры сами выбирали учеников. Многие исследователи связывают с этим чрезвычайно конспиративным обществом такие известные имена, как Лейбниц, сэр Фрэнсис Бэкон, граф Сен-Жермен, граф Калиостро, князь Ракоши. Возможно, они не правы — эти лица были слишком на виду!
Процесс инициации ученика в члены Братства якобы проистекал в астрале, где посвящаемые переживали самые необычайные приключения, «умирали» и «возрождались» к новой жизни. Это называлось — «поднять Розу с Креста» — освободиться от рабской привязанности к телу, к физическому миру. Кого же посвящают в романе Булгакова? Усталый мастер, пройдя через «смерть», уходит на покой. «Он не заслужил свет…» Поэт Иван Бездомный стал учеником («Этим и кончилось, мой ученик…»). В эпилоге Иван уже профессор, историк, и он ждет продолжения этой истории. У него странная болезнь, она обостряется в ночи полнолуния.
…Поэт Иван Бездомный. Профессор Иван Ефремов. Какая нелепая мысль, не правда ли? В 1920-м Ефремову тоже было двадцать три — как и поэту. Бездомный?.. Так ведь из экспедиций не вылезал! И — странная болезнь, свалившая его перед войной. Допустим, что…
— Совершенно безосновательное допущение! — запротестовал оппонент. — Начать с того, что Иван Антонович никогда не был поэтом!..
Но Воланд тоже — не авиаконструктор! Все возможно — даже то, что все это — бред. Изначально. Но тогда почему так легко удается плести эти бесконечные цепочки? Есть старинный анекдот — про миссионера, который плыл по реке и обращал в свою веру прибрежные племена. Однажды, приобщив к Богу рыбацкую деревню, он отплыл. И уже на середине реки был, видит — туземцы бегут за ним — «по воде аки по суху»! Подбежали и спрашивают: «Святой отец, вы забыли указать, в какую сторону обращать лицо свое, когда молишься?» Монах в ужасе: «Как молились раньше — так и молитесь!!!»
— Вперед!.. — безнадежно махнул рукой Скептик. — Аки по суху…
…Допустим, что Иван Николаевич Понырев, он же — поэт Бездомный, «списан» с Ефремова. Можно ли подтвердить эту догадку?
Мы предположили, что девичья фамилия матери И. Ефремова — Вульф. У Булгакова есть такой эпизод: поэт в одних кальсонах в писательском ресторане. Он пытается вспомнить фамилию иностранного профессора:
«— Ве, ве, ве! Ва… Во… Вашнер? Вагнер? Вайнер? Вегнер? Винтер? — волосы на голове Ивана стали ездить от напряжения.
— Вульф? — жалостливо выкрикнула какая-то женщина. Иван рассердился.
— Дура! — прокричал он, ища глазами крикнувшую. — При чем тут Вульф? Вульф ни в чем не виноват!..»
«Вульф» — три раза. Умный поймет.
В одной из ранних редакций — Иван Безродный…
У Ефремова «автобиографический» Гирин — Иван Родионович!
Отчество Ивана Ефремова — «Антонович». А в самом первом булгаковском варианте Безродный не Иван, а… Антон!
Итак, Булгаков заканчивает роман и — умирает. Все булгаковеды так или иначе отождествляют мастера с самим Булгаковым. Кто же тогда «заслужил покой» в последней, 32-й, главе? Если символическая смерть мастера — посвящение в более высокую степень, то это — 32-я степень. Известно, что последняя, высшая степень просветления — 33-я. Но «он не заслужил свет, он заслужил покой»!
Совершенно бредовая мысль: мастер Булгаков умирает, ученик Ефремов ждет. Тем временем с ним происходит метаморфоза, «зеркальная» описанной в эпилоге романа: ученый становится писателем! Совпадение? «Неисчислимы слои паутины кармы, связывающей самые разнородные существа», — эта выписка из «Агни-Йоги» найдена в одной из рабочих тетрадей писателя-фантаста.
Паутина…
В одной из своих публицистических статей Ефремов жестко отчитывает Стругацких, прямо их не называя: появились, мол, в советской фантастике «боги»-неврастеники, которые чуть что — сразу за мечи хватаются! Это он о Румате — первом образе прогрессора у братьев-фантастов. Любопытно проследить за дальнейшим развитием темы: в последних вещах налицо разочарование в самой идее прогрессорства. Ситуация вывернута наизнанку — интеллектуальный поединок с чужими «прогрессорами», но уже на Земле («Волны гасят ветер»). «Бой с тенью»: оказалось, что это — люди, вернее сверхлюди, «людены». И главное — они уходят…
…Перед смертью Ефремов просит жену передать Стругацким «кое-какие интересные им материалы». Странно… Трудно представить более «диаметральных» писателей! Что было в тех бумагах? Можно только предположить: нечто важное и прямо относящееся к сквозной теме братьев — идее подталкивания прогресса. Может быть, это объясняло резкость того отзыва о «Трудно быть богом»? Или — что-нибудь о Булгакове, Бартини и Волошине? В общем, домыслы… Но ровно через 12 лет появляется вещь, вызвавшая недоумение почитателей Стругацких — «Хромая судьба». Как и у Булгакова, это — «роман в романе»: некий писатель создает свою главную книгу жизни, и сюжет этой книги — вторая линия повести.
«Подражание!» — пренебрежительно сказали ценители. Действительно, авторы дошли до абсурда: в конце повести появляется лично Михаил Афанасьевич Булгаков (в 70-е годы!) и выговаривает писателю: «…Единственное, что меня интересует, это ваша Синяя Папка, чтобы роман ваш был написан и закончен. А как вы сделаете, какой ценой — это, право же, мне не интересно…» Далее Булгаков… диктует писателю окончание его романа!
«Ваш роман вам принесет еще сюрпризы…»
…«Все родилось с моим рождением, я породил себя и все вещи. В моих руках собственная судьба и судьба всех вещей!» Любой буддист с радостью узнавания припадет к этим строчкам. Но их написал в XIV веке немецкий доминиканец, ревностный «пес Господа» (canis — собака!), доктор теологии Иоганн Экхарт, прозванный Мастером. Он вовремя умер, преследуемый гарью костров, на которых горели его ученики. На этот счет существовал обычай: перед тем, как суд выносил приговор еретику, местный епископ просил «обойтись без пролития крови». Мастера объявили еретиком уже посмертно — перед Святой Пасхой 1329 года от Рождества Христова.
У Бартини в «Цепи» превосходно описана процедура сожжения. А разве непонятно: «…Кожу на лице Воланда как будто навеки сжег загар»?..
Мастер Экхарт.
1329–1929. Ровно через 600 лет «заслужил покой» другой мастер, затравленный другой инквизицией — человек, написавший роман о Голгофе. Но этот человек — литературный персонаж, придуманный третьим мастером. И этот третий тоже чудом избегнул смерти, чтобы написать о втором — и умереть.
«Как причудливо тасуется колода!..»
Булгаков хорошо знал Волошина и гостил у него в Коктебеле. В начале века «Духовные проповеди» Мастера Экхарта перевела и снабдила замечательным предисловием… Маргарита Сабашникова, первая жена Максимилиана Волошина!
Максимилиан и Маргарита?
Четвертый Мастер…
Пятый отразится спустя 45 лет — в «Хромой судьбе».
…Нечто подобное испытываешь в детстве, ставя друг против друга два зеркала — и тонешь в зеленой бездне бесчисленных отражений…
Мастер и зеркало. И — Ян ван Эйк, средневековый мастер иллюзий, запечатлевший отраженный в нарисованном зеркале профиль Булгакова…
«Око, которым я вижу Бога — то же самое око, которым Бог зрит меня. Мое око и Божье око — это одно, и мы едины, и мудрость, и любовь едина» — учил Мастер Экхарт.
Он заглянул в Великую Бездонность — и увидел… себя. Вселенная — сферическое зеркало! Мы замкнули круг: маленький зеркальный самолетик Бартини вспыхнул звездочкой и погас. Предчувствие догадки…
— Самолетик?.. — наморщил лоб ехидный Скептик. — Признаться, я уже с трудом припоминаю — с чего мы, собственно, начали… Разве был какой-то самолетик?
Был. Или не было — это уже не важно.
Самый первый «непонятый гений авиации» — Дедал — известен еще тем, что по просьбе царя протянул нить сквозь большую спиралевидную раковину: он привязал ее к муравью. Мы тоже тянем свою нить…
…Средневековые розенкрейцеры называли себя также рыцарями Золотого Камня. Но камень не может быть золотым — это абсурд! Значит — метафора? Действительно, некоторые алхимические трактаты именуют Философский Камень — эту несбыточную мечту тысяч самодеятельных «алхимиков» — Золотым. Они стремились завладеть им, чтобы получать золото. Тайна Золотого Камня — не это ли настоящее «темное пламя» Ордена Розы и Креста? Символ Ордена известен. Многие исследователи розенкрейцерства видят в центре раскрытой красной розы золотое сердце. И здесь же сообщают о том, что сама красная роза символизирует сердце! Явная тавтология, «масло масляное»!.. И не странно ли — «сердце» с черенком? Да ведь это яблоко — золотое яблоко с Древа Познания Добра и Зла, самой Природой отлитая модель Мироздания! Философский Камень — тороид? Легендарный египетский маг и философ Гермес Триждывеличайший, чьи принципы полностью вошли в священную науку Ордена, писал: «То, что внизу, подобие того, что наверху». Соединив это с другой сентенцией Гермеса — «Подобное притягивается подобным» — мы, возможно, получим представление не только о форме Камня, но и о том, как он действует.
Древние книги упорно намекают на то, что трансмутация простых металлов в благородные — это аллегория. И что речь идет о «трансмутации» человеческого духа, о восхождении к совершенству. «Последний алхимик» — кавказский грек Георгий Гурджиев — прямо говорил об этом своим ученикам: «Вся алхимия — это не что иное, как аллегорическое описание человеческой „фабрики“ и ее работы по преобразованию „низших металлов“ (т. е. грубых субстанций) в металлы благородные (т. е. в тонкие субстанции)».
Золотой Камень розенкрейцеров — это человек. «Яблоко» — идеальная форма торообразного энергетического поля, окружающего тело. «Подобное притягивается подобным» — достигнув такой степени духовного совершенства, при котором личное биополе приобретает «вселенноподобную» форму, человек становится подобен Богу. Незадолго до смерти Бартини настойчиво и вполне безуспешно втолковывал эту мысль одному из своих биографов.
По расчетам Бартини, Вселенная — шестимерный тор. Совершенно умонепостижимая фигура, вообразить которую можно лишь «по касательной» к ее истинной форме. Представьте «нормальный» тор. Представьте сферу. Синтезируем эти два образа в один: громадная «сфера», составленная из «бубликов»-торов. Каждый тор — звено цепи, которое замыкается в четырех соседних «ортогональных» звеньях. Объемная — «в четырехмерном смысле» — цепь растекается по поверхности шестимерного тора Вселенной. Земная ноосфера — маленькая модель Вселенной, сцепленная из человеческих «торов». Но это лишь тень истины. Она соотносится с действительностью гораздо меньше, чем карта Меркатора — с глобусом.
…«Единство Вселенной» — так назвал Бартини одну из своих картин. В центре — неистовый взрыв света. И нечто круглое, черное, почти затмевающее невидимый источник этого света. Но именно потому не до конца ослепленный зритель различает золотые цепи, крестообразно расходящиеся от блистающего центра.
Крест. И — золотая цепь!..
…Александр Грин. Феодосия, 1924–1930 г.г. Совсем рядом — Коктебель. Хорошо знаком с Волошиным. Когда был написан «Блистающий мир», кто-то имел неосторожность похвалить автора: «Прекрасная фантастика!» Грин почти обиделся: «Какая фантастика?! Разве не понятно, что летающий человек — это символ, полет духа!»
А «Золотая цепь»?.. Повесть — аллегорический обряд посвящения: герои проходят через все соблазны в лабиринтах загадочного дворца.
— За уши притягиваете, уважаемый! — очнулся Скептик.
Но вот что пишет литературовед В. Вихров: «Совсем не напрасно Грин придает кладу гиперболизированный, символический вид: нищий бродяга Ганувер выволакивает на берег со дна морского чудовищную многопудовую золотую цепь. Золото для нищих духом…»
Золотая цепь — духовное «золото»? Это же розенкрейцеровская алхимия!
В. Вихров пишет о детстве Грина: «Мальчик слыл странным. В школе его звали „Колдуном“. Он пытался открыть „философский камень“ и производил всякие алхимические опыты…»
…Исследуя литературное произведение с «двойным дном», особое внимание нужно обращать на даты и сроки — то, что обычный читатель пропускает. Цепь выкована 6 апреля 1777 года. Зачем нам это знать? И зачем надо знать, что пять лет спустя ее утопили, а еще через сто сорок лет — нашли? Подсчитаем — получается, что цепь найдена в 1922 году. Еще три года ушло у Ганувера на путешествия и строительство дворца. Стало быть, в повести — 1925 год. Странно… События в эпилоге Грин датирует 1915 годом! И при этом утверждает, что после описанных выше событий прошло пять лет! Путаница в датах — вернейший признак зашифрованного текста — может означать то, что события следует воспринимать аллегорически. К тому же сами даты — очень удобный шифр. Потратим минутку на две важнейших даты: цепь выковали (Сотворение Мира), цепь нашли (постижение Мира). Вот простейший каббалистический расчет: 6.IV.1777 — это следует понимать, как 6+4+1+7+7+7 = 32. Правила каббалы несколько отличаются от арифметики, поэтому складываем обе цифры этого числа и получаем 5. Цепь находят в 1922 году. Проделав с этим числом то же самое, получим — 5. Пентада. Макрокосм плюс Микрокосм. 5+5 =10. Декада, священное число, символ единства Бога и Мира, Творца и Творения, знак духовного золота…
— «У Лукоморья — дуб зеленый, златая цепь на дубе том…» — продекламировал Скептик.
«Там царь Кащей над златом чахнет…» Кащей Бессмертный, он же — Кащей Трипетович, герой древнерусских былин. А в одном из греческих мифов рассказывается о царевиче Триптолеме, который прилетел на небесной колеснице («вимана»?) в Киммерию и научил скифов возделывать землю. Российский историк А. Барашков в четырех номерах журнала «Наука и религия» (№№ 9–12, 1991 г.) весьма аргументированно доказывает, что Кащей Трипетович-Триптолем, он же — Бессмертный —… атлант! И помещает погибшую Атлантиду на дно Черного моря. Правда — у турецких берегов. Возможно — где-то на траверзе города Бартина.
…Неужели и Пушкин — знал?! Темнолицый пришелец, научивший русских «великому, могучему и прекрасному» литературному языку. Кстати, Александр Сергеевич не скрывает источник информации: «И там я был, и мед я пил, У моря видел дуб зеленый, Под ним сидел, и кот ученый Свои мне сказки говорил…»
Даже если все это — забавное совпадение, интересно — почему архетип золотой цепи проявляется у писателей только в Причерноморье?
Пушкиноведы знают: «Лукоморье» — это Таганрог. Здесь таинственно исчез император Александр I, здесь жил масон Гарибальди, в этом городе бывал Пушкин и оставил на хранение какие-то пророчества. В последнюю войну через Таганрог дважды прокатывалась линия фронта — но говорят, что на город не упало ни одной бомбы! Рукопись Бартини называлась «Цепь». Он начал ее в Таганроге. Там же «Цепь» набело перепечатала машинистка Светлана Фоменко. Какое забавное совпадение: когда на стапелях таганрогского авиазавода им. Бериева начали вырисовываться контуры бартиниевской амфибии вертикального взлета, ее окрестили «Змеем Горынычем».