Эта книга о художнике, чья слава в 1920-1950 годы была оглушительной. Эта книга о живописце, чья картина Ленин в Смольном репродуцировалась миллионными тиражами. Эта книга о человеке, который на определенный срок соединил в себе художника, общественного деятеля, преподавателя живописи и директора Академии художеств. Эта книга об Исааке Бродском, чье имя сегодня помнится только его родными и профессиональными искусствоведами. Правы ли были древние мудрецы, утверждавшие: «Sic transit gloria mundi» - так проходит земная слава?
Автопортрет. 1904
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
«Я родился в 1884 году. Превратная судьба занесла моих родителей, уроженцев местечковой еврейской полосы, в болгарское село Софиевку близ города Бердянска, б. Таврической губернии». За краткими словами автобиографии Исаака Бродского открывается целый пласт жизни. Небольшой Бердянск приютился на берегу Азовского моря. Но Софиевка - село не приморское, а степное. Не об этих ли местах писал А.П. Чехов: «...перед глазами... расстилалась уже широкая, бесконечная равнина, перехваченная цепью холмов. Теснясь и выглядывая друг из-за друга, эти холмы сливаются в возвышенность, которая тянется вправо от дороги до самого горизонта и исчезает в лиловой дали».
«Никаких особенных впечатлений, в детстве толкнувших меня к изобразительному творчеству, в глухой деревеньке и во всем маленьком мире, меня окружавшем, пожалуй, не было». Но мастеровитость уже таилась в детских руках, и с пяти лет Бродский страстно перерисовывал все, что попадалось на глаза: узоры и виньетки в книгах, геометрические фигуры и орнаменты в тетрадях, мельницы и лошадей, которых видел перед собой. «Этим делом я занимался лет до восьми, когда родители направили меня в Бердянск учиться. Я поступил в четырехклассную городскую школу, т. к. попасть в гимназию или реальное училище мне было трудно из-за существующей процентной нормы для евреев». Что говорить о переживаниях восьмилетнего ребенка, если Исаак Левитан, «великий певец русской природы», известный живописец, периодически выселялся из Москвы, и требовалось ходатайство сильных мира сего для его возвращения.
Серый день (Пейзаж с лошадками). 1907
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
Белая хата. 1900-е
Частное собрание, Москва
Осенний парк. 1900-е
Частное собрание, Москва
Болгарка Катя. 1902
Частное собрание, Москва
Церковь. 1908
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Мальчик проявлял одинаковый интерес к рисованию и музыке. Позднее он будет владеть многими музыкальными инструментами. Но родители, по совету друзей, решили отдать его в Одесскую рисовальную школу и в сентябре 1896 года записали в подготовительный класс, надеясь, что он станет архитектором, то есть вполне обеспеченным человеком. Однако архитектурное отделение Бродский оставил, перешел в скульптурный класс, а оттуда через полгода перебрался на живописное отделение, выбрав себе творческий путь на всю оставшуюся жизнь.
Преображенное из рисовальной школы, Одесское художественное училище стало таковым в 1898 году. Оно имело целью «сообщать своим ученикам полную научную и художественную подготовку для прохождения ими курса Высшего художественного училища при Академии художеств». Преподавали здесь серьезные педагоги - Геннадий Ладыженский, Кириак Костанди и Луиджи Иорини. «Одновременно со мной в Одесском училище учились Греков, Сорин, Лаховский, Колесников, Анисфельд, Альтман, Бурлюк, Шиллинговский и другие, ставшие известными художниками».
Много и упорно работая в училище, юный Бродский выработал для себя несколько принципов в работе, которым следовал всю жизнь. Во- первых, это было стремление всегда добиваться большего, не удовлетворяясь достигнутыми результатами; вторым правилом, поставленным перед собой художником, было добиваться законченности начатой работы: «Даже в том случае, если начатая вещь мне не нравилась, я все равно кончал ее, и часто она получалась удачной».
Летние месяцы были необходимы молодым художникам не только для отдыха, но, прежде всего, для работы на натуре. Запомнились каникулы, проведенные у товарища по училищу Давида Бурлюка в имении князя Святополк-Мирского Золотая Балка, где отец Бурлюка служил управляющим. «В доме у Бурлюков мы чувствовали себя превосходно. Это была замечательная, очень дружная семья, в которой все жили интересами искусства. Родители Бурлюка всячески поощряли нас, гостивших у них молодых художников, делая все для того, чтобы мы могли с наибольшей пользой провести лето. Бурлюк в те годы не был футуристом, к искусству относился серьезно, был очень трудоспособен, работал без отдыха с утра до ночи и в этом отношении оказывал на нас хорошее влияние».
Вечерний пейзаж с озером
Частное собрание, Москва
Портрет Людмилы Бурлюк. 1906
Музей-квартира И.И. Бродского, Санкт-Петербург
В этих воспоминаниях, которые Бродский писал в зрелом возрасте, сквозит его постоянная нетерпимость к любым художественным новшествам, выходящим за пределы конкретного видения мира и изображения его таковым, и даже противопоставление: «...не был футуристом, к искусству относился серьезно».
В семье Бурлюков Бродский с товарищами проводил летние месяцы несколько раз, как всегда много работал, но именно в 1906 году была создана замечательная картина, о чем позднее подробно вспоминала Людмила Кузнецова-Бурлюк: «В теплый день я начинаю позировать Бродскому и другим художникам. Сижу на полу, на коврике, хотя кругом много кресел: почему-то Бродский нашел, что так лучше, и брат его поддержал. Смотрю на зеркала, в простенке между ними балконная дверь. В открытые настежь окна льется солнце. Синеют подснежники в саду и на столе, а распустившиеся листья яркой зеленью режут глаза...»
Эта картина своеобразна по композиции и удивительно красива по цвету. Лимонно-желтый воротник в сочетании с розовыми рукавами блузки модели вносит особый «восточный» колорит в портрет. Что сообщает картине праздничность и необычность? То ли светлая в крупных цветах стена за спиной девушки, то ли нежная зелень холста, прислоненного к стене, то ли сложные цветовые рефлексы на полотняных чехлах кресел. Пейзаж на этом холсте становится органичной частью интерьера, пронизанного солнечными лучами. Кресла, картина и кушетка образуют легкий подвижный хоровод вокруг сидящей светловолосой Людмилы. Портрет не похож ни на какое другое произведение, созданное Бродским, ни до него, ни после.
Образование в Одессе было закончено в 1902 году. Осенью того же года Бродский без испытаний был зачислен на первый курс Академии. Несмотря на то, что в первый год учителями Бродского были профессора Ян Ционглинский, Григорий Мясоедов, Гуго Залеман, он стремился учиться у Ильи Ефимовича Репина. Мастерская Репина была переполнена, но Бродский проявил максимум энергии и добился от мэтра согласия: «Если вы можете работать при таких условиях, то начинайте».
Весна. 1914
Частное собрание, Москва
Зима в провинции. Эскиз. 1910
Частное собрание, Москва
Зимняя сцена. 1914
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Бродский оказался старательным и способным учеником, и позднее его отношения со старым художником превратились в искреннюю дружбу. В 1926 году на своей фотографии, подаренной Репину, Бродский написал: «Величайшему художнику, гению русского искусства, Илье Ефимовичу Репину, на произведениях которого я учился, выучился и понял, что такое искусство, картина, форма и тон».
Репин же всегда находил время дать пространную характеристику любимого ученика: «О Бродском писать легко... Потому что и его характер и произведения, в которые он вкладывает столько любви и красоты, всегда журчат чистым источником ключевой воды...
Особенность творчества Бродского - тонкость и изящество линий. Это свойство редкое и драгоценное...
Меня восхищает в произведениях Бродского, после его дивных, тонких линий истинной красоты, его колорит: скромный, глубокий, своеобразный и всегда неожиданный, - как его творчество. Он поет чисто, звонко; его мелодии красок бесконечны по своим сочетаниям, по своей особой гармонизации». Письмо это написано в 1910-е годы, после того, как ученик окончил Академию художеств с золотой медалью, стал вполне успешным и даже модным живописцем.
Во времена Академии Бродский увлекался работами Рериха, подражал в рисунках Врубелю, с особой любовью разглядывал произведения Репина, Левитана, Серова, Нестерова, Сомова. Высоко ценил Константина Коровина, хотя повторять его живописные приемы не старался. Что касается влияния Репина, то у Бродского никогда не было желания перенять у того технику мазка - влияние учителя было более глубоким и плодотворным. «От Репина я воспринял не его манеру письма, а его отношение к искусству, любовь и серьезный подход к искусству как к делу жизни».