К середине 1910-х годов Крымов стал известным пейзажистом. Рассматривая этот этап творчества живописца, интересно заглянуть в мир его картин: переступить через раму и, как Алиса, оказаться в Зазеркалье, вернее, внутри самого полотна. Здесь нас ждут удивительные открытия: почти все его картины населены. Сидят на ветках деревьев, будто зачарованные, птицы, бродят кошки, лают собаки. Любовь к жизни проявлялась у Николая Петровича во всем. Он очень любил животных, начиная с лошадей и кончая маленькими букашками. Любил о них читать, а рассказывая, всегда их очеловечивал.
Несомненно, существует связь между персонажами, присутствующими в картинах, и их звуковой наполненностью. Картины мастера можно разделить на «тихие» и «громкие», на «чистые» пейзажи, где царит только Ее Величество природа, и на произведения, где пейзаж является средой обитания людей и животных.
Новый трактир, похоже, самая «шумная» из картин художника. Нестройные выкрики подвыпившего мужика, нетерпеливое ржание лошадей, громкий смех разыгравшихся мальчишек и заливистый лай дворняжки - все это сливается в многоголосый хор. Только что выстроенному трактиру вполне соответствует лубочная яркость зимнего дня и игрушечность лошадок.
Зимний пейзаж весьма примечателен: его холст почти квадратный, что для художника, предпочитающего вытянутые по горизонтали картины, явление не слишком частое. Наконец, он «громок», как и картина Новый трактир. С веселым криком летящие с ледяной горки ребятишки своим весельем «разбудили» густую синеву деревенского полдня.
Ветреный день. 1908
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Новый трактир. 1909
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Туча. 1910
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Не меньшее оживление царит в картине Розовая зима. Дуга ледяной горки почти пересекается с заснеженной дорогой, по которой резво движутся запряженные парой сани, а за ними появляются и вторые. Контраст основательного двухэтажного дома и дерева, поднявшегося до небес, с муравьиным копошением людей напоминает работы голландских мастеров пейзажа XVII века.
А в картине Ветреный день в мир людей и животных яростно врывается стихия. Быстро надвигающиеся темные тучи, грозно качающиеся деревья, так же, как и несущийся бык и взволнованные люди (хочется назвать их «человечками» - так по-игрушечному «деревянными» смотрятся их движения) - все они звенья одной цепи: драматическое состояние природы не может не отразиться на тех, кто составляет ее часть.
Цветовая насыщенность «громкой» картины Желтый сарай обусловлена не только окраской сарая, но и аккордом теплых тонов, наполняющих этот вечерний пейзаж. Контраст цветовой звучности сарая, красной лошади, золотого заката и тишины этого уголка - разителен.
Противопоставление эмоциональной звучности природы и сдержанности человека существует и в картине Туча. Тревожный свет, при котором и дом, и земля стали выбелено лимонно-желтыми, никоим образом не потревожил мирно жующую лошадь и суетящегося мужичка.
Самая наполненная живностью картина - К весне. Снегири, ворона, кошка, курица абсолютно бесшумно существуют на полотне. Весенняя суета разных существ, собранных Крымовым на маленьком пространстве вокруг крыши, кажется увиденной сквозь толстое стекло, поглощающее любые звуки.
Необычным, не похожим на кры- мовские произведения, смотрится, пожалуй, лишь Пейзаж с охотниками. Ведь большинство его героев не претендуют на главную роль на полотне. А здесь прячущийся среди затененных куп деревьев за большим камнем охотник и другой персонаж, освещенный яркими лучами медленно заходящего солнца, выделяются своим смысловым положением на картине.
Желтый сарай. 1909
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Пейзаж с охотником. 1919
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Пейзаж с женской фигурой в красном. 1910-е
Тульский художественный музей
Вечер. 1920
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Чем заняты взрослые люди на картинах Крымова, и какую роль он им отводит? Назвать их деятельными героями не приходится. У них, конечно, есть свои дела: запрягать лошадь, управлять санями, веселиться после посещения трактира, рыбачить, охотиться и потом рассказывать об этом, и просто спешить. Но особая роль отводится отдыху на лоне природы: они сидят у реки {Вечер), несуетно, неспешно прогуливаются, не нарушая той гармонической связи, какая возникла между ними и окружающей природой {Зимний вечер). Или наслаждаются величием леса, как в Пейзаже с женской фигурой в красном. Этот пейзаж пронизан величественным пантеизмом. Большие для Крымова размеры холста и избранная художником точка зрения - сверху - позволяют ощутить всю значительность старого заросшего парка. Картина внушает зрителю представление о том, как долго и медленно росли эти деревья, сколько поколений людей сменилось за то время, что они мужали. Классическая театральность пейзажа несомненна. Так же, как когда- то учили в петербургской Академии художеств, живописец выбрал «кулисное» решение: мощные деревья, словно боковые театральные кулисы, обрамляют солнечную поляну. Глубина полотна теряется в тени: кажется, что неплотный занавес отделяет передний план от массива деревьев. Из-за того, что они столь могучи, фигурка сидящей на скамейке женщины выглядит совсем маленькой, но ярко-красный цвет платья не позволяет ей потеряться в этом лесном массиве.
Резко падающий слева солнечный свет не только освещает поляну и деревья, но и моделирует их объем. Отсюда - естественное чередование деревьев освещенных и затененных, а длинные тени, пересекающие поляну, и темный передний план еще более усиливают театральную классичность этой композиции. Аппликативность в решении освещенной листвы придает картине особую декоративность.
А как же быть с героиней, занимающей столь малое место на холсте? Как здесь не вспомнить европейскую традицию XVII века: помещать стаффажи - второстепенные мелкомасштабные изображения людей и животных в композиции - в среду пейзажа. Крымов был знаком с этой традицией, но для него присутствие человека в пейзаже - скорее, желание еще раз подчеркнуть грандиозность зеленого царства, в котором и человеку отводится место.
Но была в жизни Николая Петровича и еще одна сфера деятельности, где гармоническое соотношение человека и природы нашло свое естественное продолжение: это театр. Еще в 1911 году он оформил спектакль Не было ни гроша, да вдруг алтын по пьесе Александра Островского в театре К.Н. Незло- бина, но постановка не осуществилась.
В 1915 году именно о Крымове подумал Константин Сергеевич Станиславский, когда Художественный театр решил вновь поставить пьесу Чехова Чайка. Ведь жизнь его героев протекала среди столь любимых Крымовым полей и лесов. В пьесе есть и «колдовское озеро», и поздняя осень, когда за окнами дома шумят, теряя листву, деревья. Но Чайку в том сезоне не поставили.
Розовая зима. 1912
Смоленский музей изобразительных и прикладных искусств
Зимний пейзаж. 1919
Саратовский художественный музей
Зима
Севастопольский художественный музей
В следующий раз Станиславский обратился к Крымову, когда возникла необходимость сделать новые декорации ко второму акту Вишневого сада Чехова для предстоящих гастролей в США (1922). Написанные художником декорации подтверждали слова Лопахина: «Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны по-настоящему быть великанами».
После возвращения труппы с американских гастролей Крымов работал над декорациями к Горячему сердцу Островского во МХАТе. А последняя встреча с этим театром произошла во время подготовки спектакля Таланты и поклонники. Театр оказался именно тем счастливым местом для художника, где жизнь персонажей то спокойно, то стремительно развивалась на фоне знакомых крымовских пейзажей.
Но не только работа связывала художника с театром. С молодости он дружил с Иваном Москвиным и даже жил у него два года во время Великой Отечественной войны, когда квартира Крымова оказалась непригодной для существования. А какие веселые беседы велись в доме Москвина, когда там собирались Крымов, Сахновский, Леонидов и сам хозяин! Это было своеобразное состязание остроумцев, тонких художников, знатоков жизни.