В ночь с 1 на 2 июля 1566 года, нежно поцеловав Анну, словно прощаясь с ней, Нострадамус покинул опочивальню. Не спеша поднялся он в свой рабочий кабинет, где стояла кровать. По ту сторону прохода на башенной площадке он увидел бронзовый стул. Мишель попытался сесть на него, но не смог этого сделать. Какая-то невидимая сила вернула его. Колени Нострадамуса подогнулись, и он отошел в иной мир.

Молочная пелена, сопровождавшая его в течение последнего месяца, с бешеной скоростью расширилась, соединившись с ясным небосводом. Раскрылся тоннель, уходивший в бесконечность и внушавший чувство безопасности. Жар, свет и звучность усиливались в спиральном круговороте. По ту и другую стороны спиральной оси выплыл человеческий лик. Еще раз время вернуло Мишеля в Сен-Реми, в ту ночь, когда умирал отец. Губы того, кто зачал его, беззвучно произнесли слово. Нострадамус, пронизанный ощущением счастья, произнес это слово:

Адонаи.

На рассвете Цезарь де Нотрдам обнаружил тело отца. Потом появились Анна, дети, Женетт Тесье и остальные друзья. На кафедре лежал последний катрен, начертанный рукой Нострадамуса: «Родственники, самые близкие друзья, братья по крови найдут его совсем мертвым возле кровати и скамьи», — гласили заключительные строки четверостишия.

«Hic prope morte est!» — «Вот приближается смерть!» — было написано на астрономическом календаре под датой 2 июля 1566 года.