Следующие восемнадцать дней и двадцать два часа и правда оказались полны событий. Бетти с Иантой свели Пса с Азимовым нос к носу в одном помещении, и всё прошло гладко, без зубов и когтей. Розалинда доучила наконец сонет Шекспира и рассказала его в классе, и никто не подумал, что он про любовь. «Антонио Пицца» сыграла три игры, все три выиграла, и Скай ни разу не потеряла самообладания. Бетти в садике у Голди забралась слишком высоко по лесенке для лазания, свалилась и разбила себе нос. А потом она разбила его опять, когда шпионила за Человекомухом и нечаянно перевернулась вместе со своей красной тележкой. Розалинда, которой надоели кровавые разводы на курточках и футболках, сказала Бетти, что не желает больше слышать ни о каких Человекомухах. Джейн вымучила из себя ещё два сочинения для мисс Бунды: про Великие озёра и про экологию в Китае. И оба раза обошлось без Сабрины Старр, хотя Джейн и уверяла всех, что она этого не переживёт.

Но одно событие всё же не произошло — Вселенная не начала расширяться так стремительно, чтобы можно было надеяться на отмену спектакля. Джейн, кстати, и в голову не приходило на такое надеяться, поэтому она делала всё, чтобы помочь Скай пережить выпавшее на её долю испытание. Каждый день она ходила вместе с сестрой на репетиции, садилась в уголке, смотрела, слушала, что-то записывала. Каждый вечер она доставала свои записи, и они со Скай снова и снова прорабатывали все реплики, от первой до последней, — Скай уже начала бормотать их во сне. Играла она по-прежнему ужасно, но теперь на репетициях мистер Балл хотя бы не хватался за голову.

И ещё кое-что за это время не произошло: хотя папа уже несколько раз встречался с Марианной, сёстры так ничего о ней и не узнали. А они старались, как же они старались! Но чем прямее становились их вопросы, тем уклончивее были папины ответы. В конце концов сёстрам пришлось признать очевидное: он нарочно их мучает. Тогда Розалинда решила поменять тактику. Они не будут задавать вопросы о Марианне. Они просто скажут папе, что хотят с ней познакомиться.

И они так и поступили: начали с намёков, от намёков перешли к вежливым предложениям, а от предложений — к просьбам. Но у папы всегда находились какие-то отговорки: Марианна занята, Марианна простужена, Марианна в Лондоне — эта последняя увёртка показалась Розалинде совсем уж возмутительной, и она твёрдо решила добиться своего и познакомиться с неуловимой Марианной.

Пора было от просьб переходить к требованиям.

Впереди был Хэллоуин, на следующий день концерт шестиклассников, а ещё через несколько дней праздничный вечер в честь открытия нового университетского корпуса, где папа и Ианта будут говорить речи. Три вполне себе серьёзных события, одно за другим. Может же папа пригласить Марианну хоть на одно из них? А если нет, то Розалинда уже не знала, что ей делать. Кричать и топать ногами? Она всей душой надеялась, что до этого не дойдёт. Первые вопросы про Марианну были заданы папе ещё за несколько дней до Хэллоуина, но вот наступило тридцать первое октября, и наступил вечер, а ответа сёстры так и не дождались.

Розалинда осторожно надела на Бетти голову динозавра и спросила:

— Тебе видно?

Откуда-то из глубины динозавра донеслось глухое «нет».

Розалинда приподняла динозаврью голову и повернула её чуть вбок.

— А теперь?

— Нет. Может, я лучше буду лев? И мы с Пёсиком будем два льва.

— Ты же всегда бываешь динозавром. И потом, у нас всё равно нет для тебя костюма льва. — Розалинда натянула голову поглубже. — А ты помнишь, что смотреть надо через пасть?

Зелёная голова динозавра слегка запрокинулась.

— Теперь видно немножко. Р-р-р! Я динозавр-р-р! Я страшный?

— Жуткий! Ну, иди, потренируйся размахивать хвостом.

Динозавр стал поворачиваться вправо-влево. Сначала он только слегка повернулся, а потом вдруг резко крутанулся и стукнул хвостом Пса, который в этот момент пытался содрать у себя с шеи жёлтую бахрому. Пёс залаял, динозавр заревел, образовалась куча-мала, и вскоре голова динозавра покатилась по полу, и нос слегка сплющился.

— Всё, хватит тренироваться! — Розалинда растащила парочку по разным углам и в десятый раз поправила складки на своей белой простыне. Они с Анной договорились одеться римскими богинями, и Розалинда уже устала от этих складок и сборок, которые без конца за всё цеплялись. Спрашивается, какой смысл быть богиней, если нельзя нормально шагу ступить, приходится всё время одёргиваться?

Она вручила Бетти мешок для сладостей, опять нахлобучила на неё голову динозавра и повела вниз по лестнице, крепко держа сестрёнку за руку. Папа стоял у окна в прихожей и прилаживал горящую свечу внутри тыквы-фонаря.

— Кто это? — изумился папа. — И что вы сделали с моими дочерьми?

— Папа, это я! — крикнул динозавр.

— Кто «я»?

— БЕТТИ!

— Надо же! — Мистер Пендервик поправил очки. — Кто бы мог подумать?

— Папа. — Розалинда беспокойно прокашлялась. — Так что насчёт Марианны?

Но она так и не услышала ответа, потому что в этот момент в дверь позвонили. Пришла Анна, в такой же белой простыне, как у Розалинды. Бетти ринулась на неё с громким рыком, но зацепилась за Пса и растянулась на полу, отчего нос динозавра сплющился ещё сильнее.

— Всё, больше не надо ни на кого нападать, — сказала Розалинда, ставя Бетти на ноги.

— О, ещё одна богиня? — Мистер Пендервик с улыбкой глядел на Анну.

— Ага, Венера, устроительница браков, — Анна подмигнула Розалинде.

— Omitte nugas, — сказала Розалинда. Подмигивать в ответ она не стала, и вообще этот Аннин намёк на свидание с тренером по конькам ей совсем не понравился.

— Папа, это латынь? — спросила Бетти. — Папа, что Розалинда сказала?

— Она сказала, чтобы Анна не говорила ерунды, — перевёл мистер Пендервик. — Молодец, Рози, отлично сказано.

— Наш учитель латыни каждый раз так говорит, когда кто-нибудь ляпнет глупость. Кстати, насчёт глупостей… — начала было Розалинда, но осеклась, решив, что не стоит начинать вопрос про Марианну с таких слов. — Пап, я хотела уточнить: а Марианну ты на сегодня пригласил?

Тут входная дверь распахнулась, и вбежали Скай и Джейн с мешками в руках. Они ходили клянчить сладости на соседние улицы и уже успели насобирать по полмешка. Джейн довольно выглядывала из своих футбольных доспехов: они, правда, были ей великоваты размера на три, зато на груди красовался большой ярко-красный номер «86».

— Томми? — воскликнула Анна. — Что-то ты стал маленький. Усох, что ли?

— Сегодня я его замещаю, — объявила Джейн. — Ввиду его временного подневольного отсутствия на родной улице. О коем мы все скорбим.

— Никто не скорбит, кроме тебя. — Розалинда считала, что если человек старше шести лет всё ещё наряжается в костюм супермена — значит он недостоин внимания окружающих.

— А ты сегодня кто? — Анна с любопытством разглядывала Скай, одетую в чёрные джинсы, чёрный свитер, чёрные кроссовки и чёрную шляпу.

— Я тёмная материя. Только не спрашивайте меня, что это такое! Мне уже надоело объяснять.

— Я могу объяснить, если хотите, — вызвалась Джейн. — Тёмная материя — это такая загадка Вселенной! Как в «Морщинке времени».

— И совсем не похоже на «Морщинку»! — возразила Скай. — Ты вообще ничего не поняла.

— Ианта изучает тёмную материю, — заметил мистер Пендервик. — Я слышал, она блестящий специалист в своей области.

— Пап, мы знаем, — сказала Скай.

— Ну что ж, — мистер Пендервик ещё раз оглядел компанию. — Богини, смертные — все готовы?

— Да, пап, но… — Розалинда твёрдо решила, что не уйдёт, пока не услышит ответ на свой вопрос. — Скажи всё-таки про Марианну. Она придёт к нам сегодня или нет?

— Извини, Рози, я забыл её пригласить.

— Забыл?! — Кажется, Розалинда уже готова была кричать и топать ногами.

В дверь опять позвонили, и мистер Пендервик с видом утопающего, у которого появился шанс спастись, бросился к двери. На крыльце оказалась целая толпа ряженых. «У-у-у!» — хором завыли маленькие привидения, едва открылась дверь, и под этот вой Анна вытащила Розалинду и её сестёр из дома.

— Он забыл! — возмущённо повторила Розалинда, когда они протолкались между привидениями.

— А вдруг он не хочет нас с ней знакомить? — предположила Джейн. — Я читала в одном журнале, что, когда разведённые или овдовевшие мужчины начинают с кем-нибудь встречаться, они иногда скрывают, что у них есть дети.

— То есть… он не хочет ей говорить, что мы у него есть? — Такую возможность Розалинда не рассматривала. — Беспокоится, что она о нас подумает?

— Да ну вас! — Анна беспечно махнула рукой. — Может, она придёт завтра, чтобы посмотреть пьесу Скай на сцене.

— Гр-х-х, — сказала Скай. Звук был такой, будто она подавилась и сейчас задохнётся, да и вид примерно такой же.

— Старайся не упоминать пьесу вслух, — посоветовала Анне Джейн. — Пьеса — это у нас больной вопрос.

Розалинда хотела было спросить, как Скай собирается играть перед зрителями в пьесе, которую нельзя упоминать вслух, но тут выяснилось, что динозавр куда-то потерялся.

— Где Бетти?

Бетти была там же, где и раньше, в прихожей, — долго и нежно прощалась с Псом. Хоть Пса и нарядили львом, в Хэллоуин ему не разрешалось вместе со всеми ходить по домам. Бетти, конечно, понимала почему — будет слишком много лая, если они столкнутся с другими ряжеными, — но она всё равно не любила с ним расставаться. Розалинде пришлось взять Бетти за руку, и они пошли догонять остальных.

Впрочем, Бетти и самой уже хотелось поскорее куда-нибудь идти, пусть даже без Пса. Хэллоуин ведь не затем, чтобы сидеть дома и беспокоиться о папиных свиданиях. А чтобы грызть конфеты, ложиться спать поздно и хвастаться перед соседями новым костюмом динозавра. И хорошо, что она динозавр, а не лев. Костюм динозавра такой большой, а Бетти вся спрятана внутри, и ей тут тепло и уютно, как в домике. Хоть и не очень хорошо видно. Она наклонила свою большую динозаврью голову чуть вправо, потом чуть влево: не так-то легко смотреть через пасть. Иногда ей удавалось разглядеть светящийся фонарик из тыквы в чьём-нибудь окне, иногда сухой листок, летящий с соседнего клёна, а иногда кто-то жуткий с воем перебегал с одной стороны улицы на другую и Бетти радостно трепетала от страха — ой, кто это? Как всё жутко кругом! Но так и должно быть, это же Хэллоуин.

Сначала они направились к Ианте. Бетти уже давно рассказала Ианте и Бену, что на Хэллоуин у неё будет костюм динозавра, но когда Ианта открыла дверь и все хором закричали «Кто конфету пожалеет, тот об этом пожалеет!», она всё равно никого не узнала. Поэтому Бетти зарычала громко-громко, чтобы Ианта вспомнила про динозавра, но тут Бен — весь в оранжевом, потому что он был пакет сырных кукурузных палочек, — испугался и заплакал, и Бетти пришлось много-много раз ему повторять, что это же она, Бетти, чтобы он наконец успокоился. Тогда Ианта выдала всем по шоколадке, а потом ещё передала для Пса собачью галету в форме тыковки — и всё получилось очень, очень хорошо.

В других домах тоже всё было очень хорошо. Мистер и миссис Гейгер всех перепутали из-за костюмов: они решили, что Джейн — это Томми, и никак не могли понять, где же тут Бетти, даже после того, как она громко порычала. Коркхиллы, как и в прошлом году, и раньше тоже, отрезали всем по куску шоколадного пирога с начинкой из тянучки. А Бетти они сказали, что можно не терпеть до дома и съесть свою порцию прямо тут. После Коркхиллов им встретилось привидение: оно висело на большом дереве перед домом Туттлов и стонало. Но Бетти ничуточки не испугалась! Особенно после того, как Розалинда показала ей спрятанный на дереве магнитофон. А взрослые сёстры Милович — они все оказались дома — очень-очень хвалили динозавра. Каждая из сестёр дала Бетти по шоколадке, а потом ещё по шоколадке, и Бетти подумала, что теперь ей уже хватит шоколадок до конца жизни.

И она совсем-совсем не испугалась, когда на улице их окружили Ник Гейгер и с ним много больших мальчиков — все они были весёлые и слушались Ника. Правда, их костюмы Бетти не очень понравились, то есть у них не было никаких костюмов, только маски какого-то человека, которого они называли «Никсон». Когда Ник крикнул «И-и-и — раз!» — все мальчики одновременно сменили «Никсона» на другую маску, которую они называли «Клинтон». А потом Ник крикнул «И-и-и — два!» — и они сменили «Клинтона» на ещё кого-то другого, Бетти не запомнила, как они его называли. Ник сказал, что теперь они могут в разных масках ходить в одни и те же дома, а Скай стала их ругать, потому что так они выклянчат все конфетки и шоколадки и Пендервикам ничего не останется. А потом вдруг один большой мальчик кинул Джейн футбольный мяч, похожий на яйцо, и все сразу же закричали, забегали и заиграли в футбол, а Анне с Розалиндой, чтобы играть вместе со всеми, пришлось подобрать свои простыни повыше.

Только у Бетти не получалось играть вместе со всеми, в костюме динозавра же не побегаешь. А один большой мальчик споткнулся о динозаврий хвост и велел Бетти идти куда-нибудь подальше и не мешаться, и она собралась пойти подальше, но тут навстречу ей выбежали вприпрыжку привидения с соседней улицы, они же могли с ней заговорить, а она стеснялась, поэтому она просто спряталась за соседний куст. За кустом было темно, зато хорошо слышно, как Розалинда и все остальные носились с мячом, — значит всё было в порядке, и Бетти решила, что тут не страшно.

Но потом оказалось, что страшно, потому что, когда она повернулась, её динозаврий хвост стукнулся обо что-то, только это было не что-то, а кто-то, и этот кто-то удивился, откуда тут динозаврий хвост, и сказал «УЙ.» Бетти сначала думала, что это один из больших мальчиков, но тут он заговорил не мальчиковым, а взрослым, незнакомым голосом — Бетти это совсем не понравилось. И незнакомыми словами, и это не понравилось Бетти ещё больше. Ей стало страшно, она попятилась. И когда она допятилась до того места, откуда через пасть динозавра можно было уже разглядеть незнакомца, тогда сердце у неё забилось часто-часто и ей сразу расхотелось быть секретным агентом. Даже при луне было прекрасно видно, кто перед ней стоит, хоть он и был теперь с острыми ушами и без тёмных очков. Она размахнулась сильно-сильно и кинула в него мешок с шоколадками, и завизжала, и выбежала на середину улицы, и так бежала и визжала, пока кто-то не подхватил её на руки, и она сначала завизжала ещё громче, но потом поняла, что это Ник, и перестала вырываться и даже перестала визжать и теперь только всхлипывала — всю дорогу, пока Ник нёс её домой, и звонил в дверь. Даже когда папа уже уложил её на диван в гостиной, а голова динозавра скатилась на пол, она всё ещё всхлипывала. И когда папа укрыл её одеялом, а Пёс стал лизать ей лицо, и вбежала Розалинда — Бетти всё всхлипывала и всхлипывала, а слёзы лились и лились.

Розалинде казалось, что они никогда не иссякнут, но в конце концов они всё же иссякли. Теперь Бетти просто лежала с мокрыми щеками и с закрытыми глазами. Анна уже отправилась к себе домой, а Скай и Джейн поднялись наверх, им пора было спать. Только Ник отказался уходить: он сказал, это же из-за его друзей динозаврику пришлось прятаться в кустах, и он не уйдёт, пока не убедится, что с Бетти всё в порядке.

Наконец Бетти шевельнулась и открыла глаза.

— Привет, Беттик-светик, — сказал мистер Пендервик. — Как ты?

— Хорошо. — Последняя слезинка скатилась на диванную подушку. — Я потеряла свои шоколадки.

— Ничего, я отдам тебе свои, — сказала Розалинда. — Бетти, прости меня. Это я виновата, я должна была всё время за тобой смотреть.

— Доченька, расскажи нам, что с тобой случилось, — попросил мистер Пендервик.

— Человекомух прятался в кустах, а я стукнула его хвостом.

Но Розалинда была слишком расстроена — ей только сказок про Человекомуха сейчас не хватало.

— Бетти, — сказала она. — Может, это всё же был кто-то другой?

— Нет, это был он, это точно был он, только уши у него были острые, и он был сок. — Бетти огляделась и заметила, что Ник тоже здесь. Она была рада, что он без маски и вообще все кругом без масок.

— Привет, Бетти, — сказал Ник. — Ты отлично визжала, молодец.

— Спасибо.

— Давайте-ка сначала разберёмся с тем человеком, который сок, — сказал мистер Пендервик. — Доченька, почему он был сок?

Бетти нахмурилась и постаралась вспомнить всё-всё.

— Он… Человекомух… он сам сказал, что он сок. Только я не поняла из чего. Из какого-то тепрайза.

— Бред. — Розалинда пожала плечами.

— Может, и не бред, — задумчиво сказал Ник. — Особенно если учесть, что у него были острые уши. Я ещё до этого заметил, бродил тут один тип в костюме вулканца…

— Бетти, может, он сказал, что он Спок? — спросил мистер Пендервик. — С «Энтерпрайза»?

— Может.

— А что ещё он говорил?

— Не знаю… — От усталости голова у Бетти клонилась набок. — Что скоро он себя релибитирует.

— Кто-нибудь понимает по-вулкански? — спросил Ник. — Розалинда, ты как?

— Никак. — Розалинда попыталась окинуть его суровым взглядом, но получилось так себе: она была слишком рада, что всё обошлось, и не могла сейчас по-настоящему злиться на глупые вопросы. Конечно, Бетти очень сильно испугалась, и это плохо. Но, кажется, тот тип, что её напугал, не слишком опасный, только странноватый немного. Мистер Пендервик, задав Бетти ещё несколько вопросов, тоже с этим согласился. И даже попросил Ника не чинить расправу над Споком, если встретит его на улице.

Когда Ник ушёл и папа отнёс наверх спящую Бетти, Розалинда заглянула в комнату Скай и Джейн, чтобы сообщить им, что младшая сестрёнка цела и невредима. Но вместо этого она чуть не растянулась на полу, споткнувшись о брошенный на пороге футбольный шлем.

— Бандиты! — послышался из темноты голос Джейн.

Скай включила свет.

— Я это, а никакие не бандиты. — Розалинда отшвырнула шлем ногой, пнув по нему несколько сильнее, чем требовалось. (Не потому ли, что владелец шлема так и не появился в этот вечер на улице Гардем?) — Разбудила? Я просто хотела вам сказать, что всё хорошо. Бетти испугалась какого-то человека, который нарядился в костюм Спока.

— Ничего, мы ещё не спим, — откликнулась Джейн. — Повторяем роль на завтра.

— Скай, наверно, её уже назубок знает. — Розалинда постаралась сказать это как можно увереннее.

— Гр-х-х.

— Ладно, Скай, давай с того места, где Радуга говорит Маргаритке, что она готова принести себя в жертву, — сказала Джейн. — Я Маргаритка: Нет, Радуга, я не позволю тебе отдать за меня жизнь. Теперь ты тихо роняешь слезу и говоришь…

— Джейн, да не хочу я ничего говорить!

— Зачем мне эта жизнь, когда… Ну, давай, у тебя всё получится!

— Зачем мне эта дурацкая жизнь, когда дурацкий Койот любит мою дурацкую, дурацкую сестру, а не меня?

Послушав ещё немного, Розалинда ушла: пусть сами разбираются.