Всю дорогу до дома Лиз не могла избавиться от щемящего печального чувства. Рози без умолку болтала о Спенсере и обо всем случившемся за день, но Лиз хватало лишь на то, чтобы время от времени поддакивать.

Несправедливость, жертвой которой стали ее друзья, душила Лиз. Добрые и работящие, готовые на все ради детей и внуков, – мало того, им еще и о матери Айрис приходится заботиться, – и вот эти люди попались на крючок прохвоста, обчистившего их и сбежавшего с их деньгами.

Конечно, Джим поступил глупо, рассказав мошеннику о деньгах, и еще глупее было довериться ему, но это только лишний раз доказывало, как сильно он мечтал помочь своей семье выбраться из безденежья.

Как же все они любят друг дружку – Джим, Айрис, Даррен, Кристи, Спенсер и Дорис. Настоящая сплоченная семья. «Люди сейчас уже не те, что прежде, – подумала Лиз и сбросила скорость, заметив впереди автомобильную пробку, – даже в семьях каждый сам по себе. Жаль, что таких семей, как у Айрис и Джима, осталось так мало».

– Мам, ты же не слушаешь! – послышался с заднего сиденья недовольный голос Рози.

– Прости. Это потому что я на дорогу смотрю, – извинилась Лиз, – похоже, там авария.

Она переживала, что Айрис чересчур потратилась на праздничный обед, и раздумывала, как ей отплатить за такую щедрость. Пригласить всех в гости? Нет, у них в домике чересчур тесно. Может, вытащить Айрис куда-нибудь? Например, в пиццерию как-нибудь в воскресенье, если Пэт согласится присмотреть за Рози. Не то чтобы шикарно, но хоть какая благодарность.

В следующий раз, когда Лиз заскочила в «Утренние новости» за лотерейным билетиком, Айрис ни словом не обмолвилась об их разговоре и болтала по обыкновению бодро и жизнерадостно. Однако Лиз не удержалась и украдкой оглядела магазинчик. Полки казались голыми, банки консервированного супа и бобов сиротливо прятались за пыльными бутылками шампуня и коробками кошачьего корма. В маленьком холодильнике возле противоположной стены обнаружились лишь несколько упаковок ветчины, пара пакетов молока и непонятно как затесавшийся сюда кусок сыра. Лиз не представляла, что кому-то могло прийти в голову покупать тут продукты. Наверное, в этом-то и проблема – никому никогда не приходило.

У нее было столько работы, что она даже не заметила, как пролетели несколько месяцев и наступили летние каникулы. Теперь вместо школы Рози проводила все утро у Джин. В саду у той имелся большой детский бассейн, а иногда Джин отправлялась со своими воспитанниками на пляж или в парк.

Рози немного куксилась, оттого что ее ровесников у Джин не бывает и играть ей особенно не с кем, но девочке нравилось помогать Джин с малышами, и к тому же Лиз обычно забирала ее около двенадцати.

Тремарнок гудел от туристов и отдыхающих, и теперь, когда мест для парковки было не сыскать, Лиз приходилось вставать на холме или за поворотом. По правде говоря, у нее возникало ощущение, словно она вдруг очутилась в совершенно другой деревне. Воздух был наполнен незнакомыми голосами, на тротуарах, в пабах, в гавани и в магазинах толпились люди, которые, судя по всему, забывали, что они здесь чужие, и вели себя как хозяева.

Впрочем, Лиз не жаловалась – местные жили за счет денег, которые оставляли здесь туристы. Без них деревня бы вымерла. Поэтому, утыкаясь в спины троим или четверым туристам, занимавшим весь тротуар, Лиз не просила их посторониться, а лишь улыбалась и обходила их. А если ей казалось, что они заблудились, предлагала свою помощь или советовала, где в округе можно перекусить или выпить.

Похоже, дела у Роберта шли в гору. Гретель сдержала обещание и всячески расхвалила их ресторан в своей колонке. Особенных похвал удостоились «богатый ассортимент и смелые эксперименты с зарубежными кулинарными традициями», а также классические блюда из местной рыбы и морепродуктов. Гретель отдала должное и персоналу – «внимательному и искреннему», подчеркнув, что сотрудники здесь «очаровательны». Лиз решила, что последнее – это комплимент Джессу и его накачанному торсу. Как бы там ни было, своей цели они добились.

Гости в «Улитке на часах» расходились лишь поздним вечером, свободных столиков не было с середины июля до конца августа, так что Роберту даже приходилось отказывать некоторым желающим. Лиз и все остальные буквально сбивались с ног, хотя Лавдей по-прежнему умудрялась улучить минутку, чтобы поболтать по телефону, договориться о вечеринке или бросить очередного безнадежного приятеля.

Предсказания Лиз сбылись – бедняга Натан канул в прошлое, и теперь Лавдей встречалась с младшим сыном Барбары – Эйденом, работавшим в «Поймай омара». Ему было уже тридцать три, то есть для нее он был староват, и к тому же от предыдущей подружки у него имелись дети, которые жили в Лонстоне. Судя по всему, он старался быть хорошим отцом и видеться с ними почаще, поэтому Лавдей то и дело на него жаловалась. Лиз предполагала, что дни этого тоже сочтены.

К концу каждой смены Лиз чувствовала себя совершенно вымотанной, однако дело того стоило: зимой их ждало затишье и наверняка убытки. И чаевых у Лиз тоже прибавилось.

Каждый вечер, приходя домой, она откладывала сумму, необходимую, чтобы заплатить Джин, а оставшееся прятала в банку с надписью «Рози – Лондон», стоявшую на серванте в кухне.

Она скопила уже довольно много – почти столько, сколько требовалось, а лишнее они потратят на новую одежду для Рози. К тому же Рози понадобятся еще и деньги на карманные расходы. Лиз твердо решила, что ее дочь ни в чем не будет нуждаться.

К концу августа столбик термометра перевалил за тридцать градусов, и на побережье пришла настоящая жара, на радость отдыхающим и к ужасу тех, кто вынужден был работать. Теплоизоляция в бизнес-центре «Дельфин», который был выстроен в 1970-х, оказалась совсем никудышная: зимой внутри было чересчур холодно, летом – слишком жарко, даже по утрам дышалось там тяжело. Труднее всего приходилось Касе.

– Тут как в бане, – сердито ворчала она, когда они с утра переодевались в рабочую одежду. На лице у Каси уже блестели капельки пота. – И повсюду стекло, и кондиционеры не работают.

Она говорила так быстро, что Лиз разбирала через слово, но смысл был понятен. Двинувшись вперед, Кася резко толкнула тележку, и бутылка с моющим средством упала ей на ногу, окончательно испортив настроение.

– И как, интересно, мы должны работать в таких условиях? Это бесчеловечно.

– Вот черт, – сказала Джо, настороженно наблюдая за начальницей; она явно боялась, что Кася сорвет свою злобу на них, – жара ей не по душе, ты глянь-ка.

Джо была крупной молодой женщиной с сероватым круглым лицом и сальными светлыми волосами. Пуговицы на ее синем рабочем халате едва сходились на груди. Закончив работу, Джо наклонилась вперед и потерла живот, будто болел.

– Что с тобой? – с тревогой спросила Лиз.

– Месячные, – мрачно ответила Джо.

– Дать тебе обезболивающее? По-моему, у меня в сумочке есть таблетки.

Джо покачала головой:

– От них никакой пользы. У меня всегда столько кровищи – прямо хлопьями выходит. Дэнни говорит, мне надо сделать… эту, ну как ее…

– Гистероэктомию? – подсказала Лиз, надеясь, что от других физиологических подробностей ее избавят.

– Ага, как-то так, да. Он говорит, надо сделать, но я-то еще малыша хочу.

– Еще одного? – ужаснулась Лиз. Двадцативосьмилетняя Джо уже успела обзавестись четырьмя детьми, причем когда она о них рассказывала, складывалось ощущение, будто все четверо – лишние.

Джо пожала плечами:

– Знаю, я чокнутая. Моя мамаша говорит, что это все гармойны.

– Ты о гормонах? – озадаченно переспросила Лиз.

Джо печально кивнула:

– Угу, о них самых. Сукины дети они, вот кто. Мама говорит, это они во всем виноваты.

Лиз представила, как мама Джо безуспешно пыталась вразумить непутевые дочкины гормоны. Похоже, те оставались глухи.

Закончив на шестом этаже, она спустилась ниже и, прибравшись на кухне, направилась в офисы. По всей видимости, накануне вечером что-то праздновали – на столе в центре стояло блюдо с засохшими огрызками торта, рядом выстроились пластиковые стаканчики, в которых осталось пахнущее кислятиной вино, и валялись несколько пустых бутылок.

Лиз соскребла остатки торта в черный мусорный мешок и отковыривала от блюда приставшие к нему крошки, когда откуда-то сзади послышались странные звуки – нечто среднее между зевком и протяжным стоном.

Она обернулась и замерла от изумления: из-под стола, поправляя задравшуюся черную юбку, вылезала растрепанная женщина.

– Ой! – пискнула Лиз.

Незнакомка, вдобавок оказавшаяся босой, схватила жакет и, сонно глядя на Лиз, проговорила:

– Простите, что напугала вас.

Лиз подумала, что женщина, должно быть, ее ровесница. Если бы не размазавшаяся тушь и не растрепанные волосы, она была бы красивой, да и ростом природа ее не обделила.

– Я вчера вечером была в клубе, а до дома так и не доехала, – объяснила женщина и, наклонившись, принялась надевать явно сброшенные впопыхах туфли на шпильке.

Значит, вот почему сегодня утром, когда они вошли в здание, сигнализация была отключена! Кася испугалась, что это дело рук грабителей, а Лиз подозревала в забывчивости охранников.

– А вообще я отлично выспалась, – женщина чуть робко улыбнулась, – пойду-ка приму душ, пока всех остальных еще нет. Небось видок у меня сейчас…

Лиз рассмеялась.

– Хорошо отдохнули?

Женщина поморщилась и потерла лоб, словно пытаясь прогнать боль.

– Вытащила клиентов в ресторан, а потом что-то увлеклась. Вообще-то я перед выходом выпила и собиралась разве что еще бокальчик пропустить – и сразу домой. Но вышло все иначе…

– Давайте сделаю вам кофе.

Дожидаясь, когда закипит чайник, женщины еще немного поболтали, и Лиз выяснила, что ее новую знакомую зовут Ханна, она аудитор и проработала тут всего три недели. Ханна тоже принялась выспрашивать Лиз о ее жизни, и та упомянула Рози и подработку в ресторане.

– Господи, да у тебя работы по уши!

Ханна рассказала, что училась в частном пансионе в Хэмпшире – это объясняло ее рафинированный выговор, – и что мужа у нее нет.

– Еще не встретила Того Самого, но честное слово – где я его только не искала. – Она улыбнулась, залпом выпила стакан воды и приступила к кофе. – Ох, вот так-то лучше. Черт, сегодня опять жарища будет, да?

Белая блузка Ханны уже утратила свежесть. Она подняла руку, понюхала подмышку и скривилась:

– Фу-у! Слава богу, у меня тут припасена запасная блузка. Всегда держу одну в шкафу – вдруг обляпаюсь чем-нибудь. В этом смысле я молодец. И еще у меня здесь припрятаны чистые трусы – мало ли что может приключиться. – И она подмигнула.

– Может, ты есть хочешь? Там в шкафу есть хлопья. – Лиз сменила тему, решив, что они пока еще не настолько сблизились, чтобы обсуждать личную жизнь Ханны. – Не знаю, чьи они, но вряд ли кто-то будет против.

Ханна поморщилась:

– Да нет, я не голодная. Вот с кофе – это ты хорошо придумала. А чуть попозже схожу позавтракаю и буду как новенькая.

Доехав до дома Джин, чтобы забрать Рози, Лиз уже обливалась по2том, поэтому она предложила отправиться на пляж и окунуться. Рози захотелось поехать на расположенный в трех милях от деревушки песчаный пляж, но когда они натянули купальники и собрали полотенца и корзинку для пикника, часы уже показывали половину двенадцатого, и Лиз боялась опоздать в ресторан.

– И припарковаться там наверняка будет негде, – добавила она, – давай лучше до нашего пляжа прогуляемся. Так и спешить никуда не придется.

На их маленьком песчано-галечном пляже, с обеих сторон защищенном скалистыми выступами, было полно народа, и они довольно долго бродили, прежде чем нашли свободное местечко и разложили полотенца. Сейчас, во время отлива, когда море отступило назад, на берегу образовались большие теплые лужи, и малышня плескалась в них, пытаясь отыскать ракушки, крабов и прочую живность, а мамы, папы и бабушки с дедушками тем временем нежились под солнцем или прятались под зонтиками.

Позади пляжа был волнорез, за которым виднелись веселенькие бело-желто-розовые домики, магазины и паб, такие ослепительно яркие, что Лиз порадовалась солнечным очкам и соломенной шляпе.

Невзирая на протесты дочери, Лиз намазала ее солнцезащитным кремом, аромат которого тотчас же перебил запах соли и водорослей. Рисковать Лиз боялась – такая бледная кожа, как у Рози, вмиг обгорит.

– Пойдем поплаваем! – предложила Рози, когда Лиз закончила.

– Мне тоже нужно намазаться, так что ты иди, а я тебя догоню.

Лиз смотрела, как дочь, одетая в купальник с красными и белыми полосками, идет по пляжу к воде, и сердце у нее сжималось. Сейчас, когда Рози сняла обувь, ее хромота была очевиднее, и хотя она давно перестала ставить больную ногу на носок, сгибалась нога по-прежнему неестественно, никогда не выпрямляясь полностью.

Лиз знала, что люди смотрят на Рози и, скорее всего, жалеют ребенка. И наверняка благодарят небо за то, что их детей печальная участь миновала.

«Если бы они только знали», – думала она. Для них Рози – это больная нога и неестественно согнутая рука, и все, а на самом деле она настоящий герой, храбрая и взрослая, и для Лиз – глоток воздуха.

Она уже хотела было вскочить и побежать следом за дочерью, когда рядом под чьими-то ногами заскрипела галька и кто-то опустился возле Лиз.

– Привет.

Она обернулась и увидела Роберта, одетого в белую рубаху с длинным рукавом и джинсы. На голове у него была широкополая шляпа защитного цвета. Его непохожесть на всех вокруг бросалась в глаза: отдыхающие расхаживали в купальниках, у Роберта же голыми были только ступни.

– Привет, – ответила она, испугавшись, что сейчас он попросит ее выйти на работу пораньше, и надеясь, что этого все же не случится. Чтобы не смущать его лишний раз, Лиз старалась не встречаться с ним взглядом.

– Я проходил мимо и вас заметил, – сказал он, теребя пуговицу на рубахе, – как у Рози дела?

Лиз ответила, что Рози купается и что она сама тоже собирается окунуться.

– А ты не хочешь искупаться? – Она и договорить не успела, как уже поняла, что сморозила глупость: одет Роберт был явно не для купания.

Он покачал головой:

– Честно говоря, я плавать не очень люблю. И вообще от воды не в восторге.

– А-а, ясно.

Высота, вода… Жить в Корнуолле и не любить море – как такое возможно? И чего он, интересно, еще не любит? Впрочем, спрашивать Лиз не стала.

Он громко кашлянул.

– Иди, я присмотрю за вашими вещами.

– О, это вовсе не обязательно, тут ничего ценного, – быстро проговорила она, не желая его задерживать.

– Я все равно собирался здесь немного посидеть, – ответил он и, отбросив за плечи шляпу, откинулся назад и уперся локтями в песок. – Правда, долго не получится – я плохо переношу солнце.

Лиз зашагала к воде, стесняясь своей чересчур бледной кожи, белизну которой еще сильнее подчеркивал темно-синий закрытый купальник, и надеясь, что Роберт не смотрит ей вслед. Вокруг расхаживали загорелые красотки в бикини.

Рози сидела у воды. Она скрестила ноги и полоскала их в набегающих волнах.

– Холодная, – сказала она, когда Лиз осторожно потрогала ногой воду. Море и правда показалось ледяным. На пляже Лиз уже успела изжариться, однако сейчас идея с головой окунуться в холодную воду больше не привлекала.

– Вставай, давай-ка пробежимся. – Она потянула Рози за здоровую руку, и они побежали по берегу, перепрыгивая через волны, пока одна, особенно большая, не сбила Рози с ног. Смеясь и фыркая, девочка встала.

– Ну берегись! – Лиз выставила вперед руку: – Погоди! – Она собралась с силами и приказала: – Не смей брызгаться!

Плеснув на себя несколько пригоршней воды, она решила, что та чудесная – прохладная и прозрачная, в самый раз для утомленного утренней уборкой тела. Они отплыли чуть в сторону, подальше от толпы, но на глубину не заплывали и, перевернувшись на спину, лениво покачивались на волнах и смотрели в васильковое небо.

– Вот это жизнь, да, мам? – Рози легонько хлопала по воде руками и ногами.

– Это да, – вздохнула Лиз и на секунду почувствовала себя восхитительно счастливой. В этот момент ее место здесь, и нигде больше. Жаль, что это чувство нельзя запечатать в бутылку, чтобы потом, в дни печали, открыть и выпустить наружу.

– А куда попадешь, если плыть во-он туда? – Рози перевернулась и махнула рукой на горизонт.

– Ой, даже и не знаю. Наверное, в Америку. Вот только плыть придется долго.

– Хорошо бы когда-нибудь съездить в Америку. Вместе с тобой.

Возвращаясь, они проделали часть пути под водой. Нырять с открытыми глазами Лиз не нравилось – от соленой воды глаза болели, но она старалась отвлечься, смотрела на плывущую рядом Рози и представляла, будто она сама дельфиниха, а Рози – ее дельфиненок. Когда они добрались до берега, Лиз почти с радостью вышла из воды, но теперь ее мучил голод. Рози тоже проголодалась.

– Устроим пикник! – Лиз встала с песка и, вспомнив о Роберте, оглядела пляж. Роберт сидел рядом с их полотенцами – розовым и желтым. – Смотри, вон сидит «тот мужчина», – поддразнила Лиз, – Роберт.

– Где? – прищурилась Рози.

Лиз показала на Роберта:

– Видишь, вон женщина в бирюзовом бикини, а рядом белый полосатый зонтик? Он сидит как раз между ними. А за его спиной – «Поймай омара».

Роберт был довольно далеко, но Лиз быстро отыскала его, узнав по шляпе защитного цвета и белой рубахе. Больше одетых людей на пляже не было.

– Я его не вижу. – Рози сердито отвернулась.

Лиз нахмурилась.

– Давай сходим к окулисту? Возможно, тебе нужны очки.

– Я отлично все вижу, – фыркнула Рози, – сама иди, если тебе так хочется.

Когда они подошли ближе, Роберт вскочил и протянул им полотенца. После воды воздух казался прохладным. Роберт нерешительно замер, ухватившись за пуговицу на манжете.

– У нас тут с собой бутерброды, – сказала Лиз, уверенная, что Роберт предпочтет улизнуть, – присоединишься?

Ей почудилось, что лицо его на миг озарила радость, – похоже, других он кормил хорошо, а о себе забывал. Впрочем, Роберт тут же заявил, что не желает их стеснять.

– Но у нас бутербродов полно, честное слово!

– Мама всегда делает слишком много, – подхватила Рози, – и придется их чайкам скормить. – Девочка слегка дрожала, и Лиз помогла ей надеть футболку.

– Когда согреешься – снимешь.

Наконец Роберт уселся и жадно посмотрел на сверток в фольге, который Лиз вытащила из красной полотняной сумки.

– Все с сыром и помидорами. – Она развернула фольгу и пустила сверток по кругу. – Не особо разнообразно. Надеюсь, это ничего.

Разумеется, пальцы у Рози были в песке, и она немного испачкала бутерброды. Лиз ополоснула руки дочери.

– Вот, держи, – она вернула Рози надкусанный бутерброд, – даже если ты и съела несколько песчинок, ничего с тобой не случится.

Вновь усевшись, Лиз заметила рядом с Робертом небольшую кучку помидорных ломтиков.

– Я их не очень люблю, – смущенно пояснил он, – мне консистенция не нравится…

– Не бойся, я не расскажу посетителям, – поддела его Лиз. – А что еще ты не любишь?

Роберт почесал голову и, глядя на море, сказал:

– Хм. Виноград – никогда особо не любил. И еще рис. Все.

Лиз рассмеялась.

– Ну рыбу-то, я надеюсь, ты любишь?

– Да, рыбу люблю.

– И сладкое, – добавила Лиз, вспомнив, с какой жадностью он набрасывается на десерты.

– Разумеется.

Когда покончили с бутербродами, Лиз вытащила коричневый бумажный пакет с темно-красной вишней, и они приступили к ягодам.

Совсем рядом трое разновозрастных детишек сперва гоняли мяч, а сейчас принялись облизывать леденцы.

– Я весь липкий, – пожаловался самый маленький, взмахнув рукой.

Девочка постарше осмотрела его ладошку и снова облизнула леденец.

– Сходим к морю и вымоем, – серьезно сказала она, – когда закончим.

– Роберт, а у тебя есть брат или сестра? – спросила Рози, опуская вишневую косточку на фольгу из-под бутербродов, которую они приспособили для мусора.

– У меня есть младшая сестра. Она живет в Пензансе, а ее дочка Лавдей работает в ресторане вместе с твоей мамой.

– И твои родители тоже в Пензансе живут?

– Нет, они оба уже умерли.

Повисло молчание, и Лиз лихорадочно придумывала, как лучше сменить тему. Ей не хотелось, чтобы Рози донимала его расспросами. Но она опоздала.

– А ты женат? – с невинным видом спросила Рози. Она прекрасно понимала, что назойлива, – уж Лиз-то успела достаточно хорошо изучить дочь.

– Рози, не…

– Нет. – Роберт ответил быстро, и Лиз испугалась, что он обиделся.

– А почему?

Лиз положила руку на плечо дочери, но Роберт уже нахмурился, обдумывая ответ.

– Было время, когда я уже собрался жениться, но моя невеста передумала, и ничего из этого не вышло, – грустно сказал он, и Лиз пожалела, что не остановила Рози. Этот замечательный день – не время для гнетущих воспоминаний.

– Мне очень жаль, – сказала она, мрачно поглядывая на дочку, которая, несомненно, поняла, что допустила оплошность, – зря Рози полезла к тебе с расспросами.

– Ничего страшного, – Роберт обхватил руками колени, – это все так давно было.

Однако, судя по его виду, он до сих пор не оправился.

Когда они доели вишню, Рози предложила Роберту построить замок из песка. Впервые за все это время Роберт вытащил из кармана мобильник, вздохнул и встал:

– Мне пора на работу. Но в другой раз обязательно построим с тобой замок.

– Но тогда давай на песчаном пляже, ладно? – попросила Рози. – Там нету камешков и замки получаются лучше.

– Ладно, приедем туда прямо перед приливом, выстроим здоровенную крепость, а потом будем смотреть, как волны ее ломают! – Он, похоже, пришел в себя после допроса и даже руками замахал, показывая, какой величины крепость они соорудят.

Лиз тоже встала, внезапно почувствовав себя неуютно в одном купальнике. Ей захотелось завернуться в полотенце, но тогда ее смущение сделалось бы еще более очевидным.

– Спасибо вам за пикник, – с преувеличенной вежливостью поблагодарил Роберт, вероятно заметив ее замешательство. Он вновь смотрел куда-то вниз, на песок, и Лиз не удержалась и сама взглянула туда, подумав, что, возможно, к ее ногам подбирается краб. Но ничего интересного она, естественно, не увидела.

– Тебе спасибо, – искренне улыбнулась она, – прости, что пыталась накормить тебя помидорами. На будущее запомню.

Глядя, как он осторожно взбирается вверх по гальке, Лиз вдруг поняла – ей не хочется, чтобы он уходил. Да, Роберт порой вел себя странно и казался неловким, но было в нем и обаяние, какая-то милая подкупающая ранимость.

Она вздохнула и повернулась к Рози:

– Ну что, окунемся напоследок? Кто первый забежит, тому приз!