На этот раз они выбрали старую таверну с соломенной крышей, каменным полом и низким потолком. Таверна стояла на берегу залива, и днем отсюда открывался чудесный вид. Лиз однажды заходила сюда вместе с Рози. Они тогда сидели в садике, смотрели на море, прихлебывали лимонад, хрустели чипсами и разглядывали других гостей – те приходили с детьми всех возрастов, собаками, возлюбленными, внуками и друзьями, устраивались на солнышке и болтали. Лиз еще думала, как тут чудесно.

Через общий зал она прошла следом за Робертом в небольшое помещение, где на стене висели якорь и застекленный стенд с морскими узлами, под каждым из которых было подписано название.

– Что скажешь? – Он показал на приземистый угловой диванчик из коричневой кожи. Перед диваном стоял низкий стол, словно сколоченный из корабельных досок.

– Отлично! – объявила Лиз, усаживаясь.

– Что будешь пить?

Пока Роберт ходил в бар, Лиз изучила меню и обнаружила в нем свои любимые блюда. Время от времени Алекс уговаривал ее попробовать что-нибудь экспериментальное, но замысловатые соусы, все эти «жюс» и «кулис», воодушевления у нее не вызывали – она привыкла к еде попроще.

Когда Роберт вернулся с пинтой пива для себя и бокалом белого вина для нее, у Лиз свело желудок. В машине она почти забыла о собственной непростительной выходке и думала лишь о том, что сказал ей Роберт. Но сейчас, когда он сидел рядом в полумраке паба, Лиз вдруг стало не по себе. И хорошо, что он сидел не напротив, а сбоку – меньше вероятность случайно встретиться с ним взглядом.

Он спросил про экскурсию Рози, чем она занимается в Лондоне, и Лиз ответила, что телефоном детям пользоваться запрещено, если, конечно, речь не идет о чем-то жизненно важном.

– Задумано, что они будут писать домой письма, так что, надеюсь, ее письмо дойдет еще до возвращения Рози. Впрочем, может и опоздать.

– Она особенная, – сказал Роберт, – и ты молодец.

Смущенная и преисполненная благодарности, Лиз перевела разговор на другую тему и спросила, как так получилось, что Роберт открыл ресторан. И Роберт принялся рассказывать.

– У моих родителей было кафе в Пензансе. Ничего особенного, чай и кофе с выпечкой, а в обед супы, паста, салаты и сэндвичи. Но мама отлично готовила, так что дела всегда шли в гору, а в каникулы мы с сестрой помогали родителям. Потом отец умер, а мама заболела, и дела перешли ко мне. А когда мамы не стало, я решил продать кафе и открыть рыбный ресторан в Тремарноке. Мне всегда хотелось придумывать что-нибудь новое.

У Лиз никак не получалось представить Роберта ребенком, обслуживающим посетителей, – казалось, он всю жизнь проработал в «Улитке». Роберт был в ресторане как часть интерьера, он словно врос в саму ткань этого места. Неужели не всегда так было?

– А какие у тебя были родители? – спросила Лиз.

Ее распирало от любопытства, и она надеялась, что не очень докучает ему расспросами.

Роберт отхлебнул пива и продолжил рассказ:

– Мама была чудесной женщиной, доброй, умной и отзывчивой, а вот отец… он, можно сказать, был домашним тираном, – Роберт встряхнул бокал и уставился в пенную жидкость, будто высматривая что-то на дне.

– В каком смысле?

– Жестокий и неуравновешенный. К сожалению, он часто срывал на нас гнев – бил нас с сестрой… и маму тоже. Мы все его боялись. Кроме меня, других мужчин в семье не было, и я пытался помешать ему, но он был сильнее. Честно говоря, когда он умер, нам всем стало легче.

Лиз поежилась. Неудивительно, что Роберт продал кафе и переехал. Подобно ей самой, должно быть, хотел избавиться от несчастливых воспоминаний. Лиз всегда казалось, что детям родителей-тиранов суждено либо самим вырасти такими же, либо наоборот – на всю жизнь утратить желание ссориться. Очевидно, Роберт пошел по второму пути.

Она чувствовала, как ее отношение к нему меняется. Так бывает, когда знакомое лицо предстает в ином ракурсе и будто на месте твоего старого приятеля появляется кто-то еще. Ты видишь грани, которых прежде не замечал, новую глубину.

– Сколько тебе было лет, когда твои родители умерли? – спросила она. Похоже, ее вопросы Роберта не тревожили.

– Когда умер отец, мне было шестнадцать, а когда мама – двадцать.

– А сестра – она же тебя младше, да?

Роберт снова отхлебнул пива и вытер тыльной стороной ладони губы.

– Да, на пять лет.

Значит, когда они осиротели, девочке было всего пятнадцать.

– Получается, тебе пришлось еще и ее воспитывать? Нелегко тебе, наверное, пришлось.

Роберт грустно улыбнулся:

– Подростком она была трудным, это точно. Я придумал кучу правил, но она все их умудрялась нарушать. Впрочем, школу все-таки закончила. А потом познакомилась со своим будущим мужем, Энди, и у них родилась Лавдей. Все это свалилось на меня словно снег на голову, потому что сестре тогда едва исполнилось восемнадцать, но мы продали кафе, и они с мужем купили квартиру. Энди отличный парень – то есть сейчас уже мужчина, – но с деньгами у него не ладится…

Роберт умолк, и Лиз быстро прикинула, что если Лавдей сейчас семнадцать, то сестре Роберта тридцать пять. А значит, самому Роберту сорок, хотя она считала, что он моложе.

– Ты был совсем молодым – и такая ответственность, – заметила она, силясь представить двадцатилетнего парня, которому приходится воспитывать несносную сестричку, да еще вдобавок и с младенцем. Тут только Энди не хватало. Лиз не сомневалась – Роберт до сих пор помогает им. Судя по всему, так и было.

Но он, похоже, не слышал ее слов.

– Сестре пришлось тяжко, – задумчиво проговорил он, – сначала потерять маму, а потом ребенка родить, когда она сама была еще ребенком. Лавдей, конечно, не подарок, но Сара – моя сестра – очень старалась, сделала все, что могла. Совсем как ты. – Их разговор вернулся к той же теме, с которой начался. – Тебе тоже непросто, ведь тебе никто не помогает.

Лиз догадалась, что Роберту хочется спросить про отца Рози, но она не желала портить вечер и вспоминать Грега.

– С Рози несложно, – ответила она, – я не жалуюсь.

Роберт встал и снова отправился за выпивкой. Лиз уже слегка захмелела, поэтому обрадовалась, когда официантка принесла еду.

Выглядели их блюда странновато: заказанная Лиз камберлендская колбаска высовывалась из горки политого маслом картофельного пюре, а в гамбургере, который принесли Роберту, торчала шпажка, увенчанная розовым коктейльным зонтиком. Они посмеялись, решив, что у шеф-повара, должно быть, сегодня игривое расположение духа, но еда оказалась вкусной, так что почему бы и нет.

– Приятно иногда съесть для разнообразия что-нибудь простое, – сказал Роберт, – кулинарные эксперименты – это отлично, но, честно признаться, порой хочется взять и поесть без изысков. Ради этого можно и розовый зонтик потерпеть!

Лиз согласилась.

За едой она немного рассказала ему о себе, и он удивился, узнав, что ее отец так редко навещает Рози.

– Она же его единственная внучка? – спросил Роберт, качая головой. – Другой на его месте ни на шаг от нее не отходил бы.

Лиз в нескольких словах со всей возможной беспристрастностью описала ему Тоню, но брови у Роберта тут же поползли вверх.

– Да она просто ужасная! Не дай бог, заявится к нам в ресторан. Ведь каждую секунду будет ныть!

Лиз невольно рассмеялась.

– Да нет, на самом деле она неплохая. Просто знает, чего хочет, и своего не упустит.

– Жуть, – он снова покачал головой, – сочувствую твоему отцу.

На десерт она выбрала шоколадный мусс, а Роберт попросил пирог баноффи со взбитыми сливками и так стремительно принялся расправляться с ним, что Лиз смотрела в полном изумлении.

– Говорил же – я сладкоежка, – сказал он, заметив, что Лиз наблюдает за ним, – но у Алекса вкуснее.

– Ну, это тебя не остановило, – улыбнулась она. От ее глаз не укрылось, что Роберт жадно поглядывает на остатки ее шоколадного мусса, – тот оказался таким сытным, что Лиз осилила только половину. – Хочешь? Вот с этой стороны я не ела. – Она пододвинула тарелку Роберту, и он в два счета расправился с десертом и довольно вытер рот салфеткой.

Два полных бокала вина и плотный ужин сделали свое дело – Лиз пребывала в самом благодушном настроении. Она откинулась на спинку дивана, закинула ногу на ногу.

– А после той твоей невесты ты с кем-нибудь встречался? – От алкоголя на нее напала непривычная разговорчивость.

Если он и обиделся, то виду не подал.

– Вообще-то нет.

– Почему? – с несвойственной ей напористостью поинтересовалась Лиз.

Он пожал плечами:

– Наверное, мне просто никто не нравился достаточно сильно.

«Или настолько же сильно», – решила про себя Лиз, опять подумав, что, видимо, бывшая пассия до того запала ему в душу, что с ней никто и в сравнение не идет.

– Ну а ты? Ты с кем-нибудь встречалась после того, как вы с Грегом расстались?

Услышав это имя, Лиз растерялась – она и забыла, что сама упоминала о нем. А при мысли о новых отношениях Лиз едва не рассмеялась.

– Думаю, после Грега я теперь к мужчинам и близко не подойду.

Роберт принялся грызть ногти, хотя весь вечер сдерживался. А может, Лиз просто не замечала. Она тотчас же пожалела, что поторопилась с ответом.

– У меня столько забот, – поспешно добавила она, – и с Рози, и на работе. Ты-то понимаешь, каково это?

– Понимаю, – печально ответил Роберт.

Желая сменить тему, Лиз рассказала, как недавно, гуляя с Рози по берегу, они успели осмотреть старые здания береговой охраны и два наполеоновских форта и добрели до кафе на самой вершине холма, откуда открывались потрясающие виды на окрестности.

– Мы где-то мили две прошли, для Рози это много, но мы никуда не торопились, и сил у нее вполне хватило. Я ей пообещала мороженое, и это сработало.

Роберт спросил, бывали ли они на одной местной ферме, где из молока племенных коров делают волшебное органическое мороженое, и когда Лиз покачала головой, то предложил как-нибудь в хорошую погоду свозить их туда.

– Может, на каникулах, когда Рози не надо будет в школу.

Лиз сказала, что они с удовольствием поедут.

Он хотел принести им еще выпить, но стрелка часов уже перевалила за одиннадцать, а вставать Лиз надо было в пять. Уходить ему явно не хотелось, да, впрочем, и ей тоже, однако он попросил счет и, несмотря на ее возражения, настоял на том, чтобы оплатить его целиком.

– Тебе вообще не следовало меня куда-то приглашать, чтобы извиниться. Что случилось, то случилось.

Но он отверг все ее возражения.

Когда они добрались до «Голубки», было уже заполночь и ни души вокруг. Даже старомодные газовые фонари на улицах погасли – муниципальный совет хотел сэкономить. Роберт притормозил в нескольких шагах от двери, однако проводил Лиз до входа и ждал, пока она в поисках ключей рылась в сумочке. Ключи спрятались на самом дне, и Лиз казалось, будто она целую вечность их ищет. Наконец удалось их выудить.

– Та-дам! – Лиз отперла дверь. – Я бы пригласила тебя на кофе, но мне так рано вставать…

– Конечно. Может, как-нибудь в другой раз. – Его голос прозвучал необычно – низко и загадочно, лица Лиз разглядеть не могла.

– Еще раз спасибо за чудесный вечер. – Она отвернулась, открыла дверь, поставила ногу на порог. И вдруг ощутила неловкость, почему – она и сама не понимала.

– Лиз?

Все произошло стремительно. Лиз обернулась, оставив ключ в замочной скважине, а Роберт быстро наклонился и коснулся ее губ своими. Этот поцелуй, мягкий и робкий, был удивительно приятным, Лиз хотела было отстраниться, но поняла вдруг, что вовсе не желает этого, так что прикрыла глаза и замерла. Всего на несколько секунд…

Роберт первым прервал поцелуй.

– Тебе и правда надо хоть немного поспать, – прошептал он, погладив ее по голове, – до завтра.

Когда Лиз пришла в себя, он уже сел в машину, завел двигатель и включил фары. Машина тронулась с места, а Лиз стояла и смотрела вслед. Роберт еще раз взглянул на нее и улыбнулся – быстро, но, как показалось Лиз, нежно. Многообещающая улыбка. И, наверное, чуть озорная. Сердце у Лиз билось учащенно и… радостно.

Она разделась, приняла душ, почистила зубы и забралась под одеяло, а губы ее сами собой растягивались в улыбку. Она обхватила себя руками. Внутри бурлило ощущение чуда, открывшихся возможностей. «Надо же, – думала она, – Роберт. Неуклюжий, нелюдимый и застенчивый. Старый добрый Роберт. Который боится высоты и не переносит солнца, не любит море и помидоры, обожает сладости и никогда не смотрит в глаза. Он в одиночку растил сестру, добр к Рози и своим подчиненным. Он даже со своей капризной племянницей мирится, хотя хуже нее официантки в мире не найти».

Роберт ее поцеловал! Мало того – ей это понравилось. Если честно, очень понравилось. К собственному удивлению, Лиз считала часы, оставшиеся до начала ее смены в ресторане. Бесконечно медленно будут они тянуться, а Лиз необходимо увидеть Роберта прямо сейчас – хотя бы чтобы убедиться, что все это ей не привиделось.

Нет, не привиделось. И она это знает. Ей хотелось поделиться своей тайной, рассказать кому-нибудь о случившемся и о переполнявшем ее блаженстве. Какая же она глупенькая. Ведь, в конце-то концов, это просто поцелуй.

Но Роберт же сказал, что она ему нравится, и он не притворялся, это точно. И с Грегом, этим настырным эгоистом, он ни в какое сравнение не идет. Роберт мягкий, чуткий, внимательный, милый и спокойный. Немного ранимый. И сексуальный. Последнее Лиз осознала с величайшим удивлением, но так оно и было. А этот поцелуй…

Лиз целую вечность ворочалась без сна и заснула только под утро, да так крепко, что не сразу услышала будильник. Едва переставляя ноги, Лиз побрела в душ и пустила воду, чувствуя себя такой разбитой, что сперва решила, будто заболела. Но потом вспомнила события предыдущего вечера, и вмиг словно крылья за спиной отросли. Теперь ее не угнетали даже мысли о маячившей впереди перспективе четыре часа драить офисы.

Но спешить в это утро у нее почему-то не получалось. Сперва она никак не могла найти кеды, которые зашвырнула под кровать. Затем – ключи, по какой-то непонятной причине брошенные на кресло. Похоже, накануне она совсем голову потеряла, иначе с чего бы ей класть туда ключи? Обычно она всегда убирала их обратно в сумку.

Из-за этого она опоздала на паром и совсем извелась, дожидаясь следующего. Позавтракать Лиз тоже не успела, да и выглядела, наверное, как чучело – одевалась и причесывалась она в ужасной спешке.

Однако изменить ничего было нельзя, и поэтому, заехав на паром, она откинулась на спинку сиденья и позволила себе вновь воскресить в памяти прошлый вечер. Чем, интересно, сейчас занят Роберт? Думает ли он о ней так же, как она о нем?

От Рози ничего, конечно же, не было, но, как говорится, нет новостей – значит, все хорошо. Дочь уехала всего двадцать четыре часа назад, но Лиз не верилось – столько всего успело произойти за это время. Неужто еще вчера утром они дрожали возле автобуса, дожидаясь других детей? Хорошо бы, Рози выспалась и отлично отдохнула. Вернувшись, она наверняка сможет часами рассказывать о своих приключениях – впрочем, как и Лиз. Вот только кое о чем придется умолчать.

Припарковавшись, Лиз не утерпела и бросилась в магазинчик к Айрис. Она знала, что опаздывает, но прежде такого еще не случалось, поэтому Кася едва ли вычтет с нее за это деньги. К тому же сегодня особенный день – ведь ничего страшного, если она придет чуть позже? Джо может целый день прогулять, тогда почему ей нельзя всего на пару минут задержаться?

– Доброе утро, милая! – Айрис отложила журнал и заулыбалась. На губах у нее блестела умопомрачительная лиловая помада. – Вот так неожиданность! Обычно по вторникам ты нас своим присутствием не балуешь.

Лиз остановилась, ожидая услышать еще что-нибудь. Как же так – разве Айрис ничего не замечает? Разве она, Лиз, выглядит по-прежнему? Неужели непонятно, что у нее появилась тайна? Да ведь она целовалась – и это каждому должно быть ясно!

– Как там моя лапуля Рози? Есть новости?

– Уехали они без происшествий, но пока никаких весточек от нее я не получала. Они сегодня идут кататься на колесе обозрения. Надеюсь, погода позволит.

Айрис взглянула в окно на затянутое облаками небо.

– Похоже на дождь, – хмуро заметила она, – но, возможно, в Лондоне погодка получше. – Она наклонилась вперед и озабоченно всмотрелась в лицо Лиз: – Ты сама-то как? Небось скучаешь страшно, но ты не переживай – она совсем скоро вернется.

Лиз разбирал смех. «Взгляни на меня! Приглядись! Случилось кое-что важное!»

– Вчера вечером меня пригласили на ужин, – пробормотала она, сгорая от нетерпения выложить все.

– Вон оно что… – В глазах у Айрис мелькнуло любопытство.

– Мой начальник меня пригласил.

Скрестив на внушительной груди руки, Айрис склонила набок голову.

– Это тот странноватый дерганый тип, что ли?

Лиз кивнула. Она рассказывала Айрис о Роберте.

– И как сходили? – Похоже, Лиз все-таки удалось раздразнить интерес подруги.

– Да на самом деле, неплохо. – Лиз опустила глаза и принялась рассматривать свои коротко остриженные ногти.

– Неплохо? – не выдержала Айрис. – Ты что же, на свидание ходила? Он ведь прежде тебя никуда не звал, да?

Лиз широко улыбнулась:

– Что-то вроде свидания, ага. Ну да. И он правда очень милый. – Звучало это непривычно. Лиз словно рассказывала о совершенно постороннем человеке, а вовсе не о том Роберте, которого, казалось ей прежде, она хорошо знала.

– Значит, теперь он очень милый? – озадаченно вопросила Айрис. – Ну-ка выкладывай. Ты с ним опять на свидание пойдешь?

Лиз промолчала. А ведь о втором свидании речи и правда не было – если, конечно, не считать обещания свозить их с Рози на ферму с мороженым. Может, вчерашнего вечера ему хватило. Может, у нее больше не получится вырваться. Когда Рози вернется, времени будет меньше, да к тому же Роберт все никак не может позабыть свою бывшую. Настроение у Лиз упало – стремительно, прямо как подбитая птица.

– Ну не кисни. Ты же его скоро увидишь, разве нет?

Лиз кивнула.

– Значит, что-нибудь придумаете.

Птица осторожно взмахнула крыльями. Нет, она не погибла, просто лишилась сил.

Айрис захлопала в ладоши, и Лиз подпрыгнула от неожиданности.

– Это же отлично! Вот у тебя и поклонник завелся!

Лиз рассмеялась.

– Я бы его так на стала называть. Мы всего лишь раз выбрались вместе поужинать. – Она посмотрела на часы и охнула: – Я совсем опоздала!

Айрис протянула ей пачку сигарет и лотерейный билетик, а Лиз вытащила кошелек и отсчитала деньги. Сунув сигареты в сумочку, она послала Айрис воздушный поцелуй и поспешила к выходу. Она была уже рядом с офисной башней, когда зазвонил мобильник. Это была Айрис.

– Ты забыла лотерейный билет! – прозвучал в трубке голос подруги.

Лиз приостановилась и представила, как Кася насупится и затараторит: «Из-за тебя мы запаздываем. Тра-та-та-та-та. Теперь тебе придется работать в два раза быстрее, иначе на нас пожалуются».

– Прибереги его для меня, ладно? – попросила Лиз подругу. – Попозже заберу.

Лиз обернулась и увидела, как подруга в окне киоска машет рукой.

– Тут он будет в целости и сохранности, – заверила Айрис, – я отсюда не выхожу, поэтому никуда твой билет не денется.

Из-за угла вывернул старичок с дворнягой на поводке.

– Доброе утро! – поприветствовала его Лиз, обрадовавшись раннему прохожему. Потом снова посмотрела на киоск. Айрис уже исчезла. Лиз представила, как она с трубкой у уха сидит, уткнувшись в журнал и уже с головой погрузившись в сплетни о Шерил и Джордане, Пэрис и Виктории Бэкхем с мужем.

– Послушай… – сказала она в телефон, – не забудь, пожалуйста, написать на билете мое имя и адрес!

Старик с дворнягой неторопливо брели в направлении киоска. Лиз сунула телефон в сумочку и поспешила войти в здание.