Несмотря на всю радость возвращения, настроение у Рози скакало, и первые недели дома дались ей непросто. Как и предупреждал доктор Чинн, побочными эффектами стали быстрая утомляемость, неспособность сосредоточиться, внезапная раздражительность.

Перед Рождеством Рози все-таки пошла в среднюю школу в соседней деревне, но нередко Лиз приходилось забирать дочку пораньше, после чего та еще несколько часов отлеживалась в постели. Однако Лиз не унывала. Многих в новой школе Рози знала – среди одноклассников были и ее подружки Мэнди и Рэйчел, зато Кайл, к счастью, учился теперь в другой школе. Кроме того, директор школы и классный руководитель прикладывали все усилия, чтобы девочка побыстрее привыкла.

Мало-помалу самочувствие у Рози наладилось, и Лиз начала смотреть в будущее с надеждой. Немалая заслуга в том принадлежала Роберту. С памятного вечера возвращения страхи Лиз в его отношении рассеялись, они с Робертом теперь не сомневались, что хотят быть вместе. Сперва они осторожничали – боялись расстроить Рози, да и до следующей томограммы не желали строить никаких планов. Однако Роберт проводил в «Голубке» все больше и больше времени и даже оставался порой на ночь.

По ночам, засыпая у него в объятиях, чувствуя его дыхание у себя на плече, Лиз думала, что если бы не болезнь Рози, то она была бы по-настоящему счастлива. Дочь обожала Роберта и уж она-то в те дни была и вправду счастлива. Лиз знала – Рози рада за нее, да и за себя.

Перебравшись к ним, Роберт настоял, чтобы они купили новый диван. Но и только – в остальном квартира ничуть не изменилась.

Теперь они втроем устраивались на новом диване и смотрели телевизор. Но главное – Рози чувствовала себя все лучше. Они с Робертом вечерами играли в настольные игры, вместе делали уроки, а когда Рози утомлялась, Роберт читал ей вслух или рассказывал какие-нибудь истории. В такие моменты Лиз понимала, какую тяжкую ношу она прежде тащила в одиночку. Заботиться вдвоем намного проще, чем одному.

Незадолго до Рождества, в пятницу, когда Рози вернулась из школы, дома ее ждали Лотти с родителями – приехали в гости на выходные. Обе девочки еще были слабы, но встреча словно придала обеим сил. Рози решила показать подруге Тремарнок, познакомить с друзьями. В квартире царил кавардак, Роберт с Лиз спали на надувном матрасе в гостиной. В ресторане было не протолкнуться от посетителей, на все дни рождественских каникул все столики были забронированы, и Роберт пропадал на работе. Впрочем, он все же выкроил время для совместной прогулки. Они с Мэттом отлично поладили.

В субботу вечером он пригласил всех на ужин в «Улитку». Лиз ни разу не бывала там в качестве гостя, она с трудом могла представить, что сядет за столик, а Лавдей и новая официантка, Клэр, будут ее обслуживать. Ей же будет неловко, да и девушкам наверняка тоже.

Но ужин прошел душевно, официантки обходились с ними как с почетными гостями. По настоянию Лавдей вся компания нацепила смешные бумажные шляпы, которые она купила специально для такого случая, а сама Лавдей называла Лиз исключительно «мадам», ухмыляясь каждый раз и приседая в карикатурном книксене. Повара расстарались на славу, Роберт разрывался между кухней, остальными посетителями и их столиком. Но все же нашел момент, чтобы откупорить шампанское.

– За Рози и Лотти! – провозгласил он, когда все подняли бокалы. – За наших храбрых и прекрасных девочек.

– За Рози и Лотти! – дружно повторили остальные.

Девочки смущенно отхлебнули апельсиновой газировки.

– Какого красавчика ты отхватила, а? – сказала Сэм, когда Роберт в очередной раз скрылся на кухне. – И такие чудесные глаза!

Лиз улыбнулась, ее переполняли гордость, любовь и благодарность. Как она вообще прежде жила без Роберта? Ее жизнь была пустой и одинокой, пусть даже она и не понимала этого.

Лиз спросила Сэм о планах на Рождество, та сказала, что к ним приедут ее родители.

– Здоровье у моего отца не очень, сердце барахлит. Но недавно ему подобрали новое лекарство, так что надеюсь, дела у него наладятся. Лотти идет на поправку, и мне хочется придумать для родителей что-нибудь особенное.

Лиз внезапно погрустнела, вспомнив о собственном отце, которого не видела уже много месяцев и который тоже сильно сдал – это она поняла, когда отец приезжал в Тремарнок. Пока они с Рози были в Оклахоме, он регулярно писал ей по электронной почте. Деньги, подаренные им на лечение Рози, Лиз вернула, как и сбережения Пэт. Вот только радости в голосе отца больше не было. «Тоня велела…», «Тоне это не нравится» или «Давина хочет» – вот что он говорил чаще всего.

– А ты что собираешься делать? – спросила Сэм.

Лиз ответила, что Рождество они будут встречать втроем, с Робертом и Рози, но непременно пойдут смотреть традиционное рождественское купание, а потом пропустят по стаканчику в «Поймай омара».

Она нисколько не сомневалась, что отец с Давиной и Тоней, как обычно, поедут к Тониным друзьям или родственникам, хочет того отец или нет. Лиз сделалось совсем грустно. Получается, отец не сможет порадоваться вместе с ней, не отпразднует завершение лечения, не познакомится с Робертом. Она не сомневалась, что отец одобрит ее выбор.

После ужина Роберт, отступив от принятого распорядка, попросил Джесса закрыть ресторан и предупредил, что на следующий день у него запланированы дела, после чего они с Мэттом пошли в бар, а Лиз с Сэм и девочками вернулись в «Голубку».

Уложив Рози и Лотти, подруги налили по бокалу вина и с ногами забрались на диван. И тогда Лиз спросила, не против ли Сэм, если она поделится с ней секретом.

– Конечно, рассказывай, – удивилась Сэм, – никому ни слова не скажу, обещаю! – И она провела рукой, запирая рот на замок.

Лиз помолчала. Она так долго и так тщательно скрывала свой гнев, сомнения и переживания, связанные с Айрис и украденным лотерейным билетом, так сдерживалась, чтобы не выложить все Роберту или кому-нибудь из соседей… Она боялась их реакции. Ведь наверняка ее станут подталкивать к действиям, к которым она не готова. Сэм наверняка отнесется к этой истории спокойнее.

– У меня была подруга, – и Лиз рассказала все.

Сэм, обычно такая разговорчивая, молчала. История явно потрясла ее. Слушая собственные слова, Лиз и сама теперь верила во все это с трудом. Она будто рассказывала не о себе, а о ком-то еще.

– Так что от денег осталось только двести тысяч фунтов, и они теперь у меня на счете. – Лиз поставила бокал на пол, глубоко вздохнула. Как же приятно облегчить душу. Поразительно, что у нее хватило выдержки так долго молчать. – Что с ними делать – ума не приложу. Может, отдать на благотворительность?

– Почему?! – воскликнула Сэм. – Это же твои деньги! Их у тебя украли!

– Мне страшно, – Лиз обхватила себя руками. – Такое чувство, будто эти деньги грязные или заразные. Меня буквально выворачивает, когда я думаю о них. Посмотри, что случилось с Айрис. Они сломали ей жизнь, разрушили нашу дружбу и разбили семью. Они попросту уничтожили ее.

Сэм покачала головой.

– Вдруг со мной будет то же самое? Вдруг я тоже изменюсь, вдруг все рухнет? Сейчас у меня есть все, мне ничего больше не нужно. Рози поправляется, мы с Робертом счастливы. К чему рисковать?

Сэм взяла Лиз за руки. Ладони у нее были мягкие, теплые.

– Нет, ты не изменишься, – ласково проговорила она. – Ты хорошая. Ты не такая, как Айрис. И никогда не станешь такой, как она.

Лиз хотела возразить, но Сэм не позволила.

– Да и двести тысяч по нынешним временам богатством не назовешь. Это же не два с половиной миллиона. И подумай о Рози. Боже упаси, конечно, но вдруг ей опять понадобится лечение. А если нет, во что я верю, то потратишь деньги на ее образование или купишь для нее жилье. А то устроишь ей грандиозную свадьбу!

Лиз невольно улыбнулась. Сама мысль о свадьбе Рози была нелепой.

– Если тебе самой они не нужны, – не унималась Сэм, – сбереги их для дочери. И не забывай – ты их не украла, а честно выиграла. Подумай об этом. – Она крепко сжала руки Лиз. – Почему ты не хочешь наказывать Айрис, я понимаю, но и себя не наказывай.

На следующий день Сэм, Мэтт и Лотти уехали, пригласив друзей погостить у них в Бирмингеме. Проводив их, Лиз была непривычно задумчива – все прокручивала в голове то, что сказала ей накануне Сэм.

– О чем задумалась? – спросил Роберт.

Рози затихла перед телевизором. Насыщенные выходные вымотали ее, но кутерьма явно пошла ей на пользу – все дни она провела в приподнятом настроении.

– Да так, ни о чем.

Но Роберта ответ не устроил.

– Я этот взгляд знаю. Тебя что-то тревожит.

Лгать ему Лиз не хотела, поэтому рассказала об отце.

– Жаль, что папа к нам не приезжает. Это пошло бы на пользу и ему, и Рози, ей не хватает дедушки. Я знаю, он любит Тоню, и рада, что он не один. В одиночку он совсем расклеился бы. Но хочется, чтобы он думал и о себе. И мне кажется, Тоня не особо следит за его здоровьем. А Давина так и вовсе использует его.

Роберт потер подбородок, ничего не ответил. Лиз пожалела, что заговорила об этом.

– Но это не твоя головная боль.

Она знала, как ему хотелось бы все исправить, вот только дело иметь придется с Тоней, а значит, и исправить ничего не получится. Последнее слово всегда остается за Тоней, этого не изменишь.

По понедельникам ресторан не работал, но Роберт заявил, что у него дела и ему придется уехать на весь день.

Лиз, до сих пор не озаботившаяся покупкой рождественских подарков, тоже решила скататься в Плимут, оставив Рози на Пэт.

Она не торопясь переходила из магазина в магазин. Выбрала кое-что из одежды для дочери, новую рубашку и сладкие деликатесы для Роберта, фарфоровую балерину для коллекции Пэт и милые безделушки для Джин и Барбары. Увидев в витрине черную блестящую мини-юбку, не удержалась и купила ее для Лавдей, а заодно – массивные серебряные сережки.

Вернулась домой она после четырех, и тут же позвонил Роберт, предупредил, чтобы рано его не ждали.

– Чем занимаешься? – спросила она, дожевывая кусок орехового торта, купленного в пекарне по пути домой. Она взяла всем по кусочку – себе, Роберту, Рози и Пэт. – Ты так и не сказал, куда едешь.

– А-а, это по поводу ресторана, – уклончиво ответил Роберт. – Не рассчитывал, что так задержусь.

Тут Рози попросила ее помочь довязать ошейник для собаки Дженни, поэтому больше ни о чем Лиз спрашивать не стала. Честно говоря, в практичности вязаного ошейника она сомневалась, но ведь главное – внимание.

– Ладно, не буду тебя задерживать, – сказал Роберт и попрощался.

Лиз окунулась в предрождественскую суматоху – готовила угощение и заворачивала подарки – и забыла о странной уклончивости Роберта.

На следующий день он забежал домой после дневной смены, принял душ и переоделся, представ перед Лиз в полосатой бело-голубой рубашке и новых песочного цвета брюках.

– Я их у тебя раньше не видела. Выглядишь потрясающе! – похвалила Лиз. Любуясь Робертом, она даже отступила на шаг.

– Вчера купил, – застенчиво сказал он. – Тебе нравится? Все-таки наше первое Рождество вместе, вот я и решил приодеться.

– А у меня ничего нового нет, – огорчилась Лиз. – Придется тебе потерпеть мои старые наряды.

– Ты и так хороша, – сказал Роберт и, чуть улыбнувшись, добавил вполголоса: – Особенно без одежды.

В дверь позвонили, и сидевшая в гостиной Рози бросилась открывать.

– Кто это? – удивилась Лиз.

Только бы кому-нибудь из соседей не вздумалось напроситься на чашку чая. Хуже всего, если это Эсме, чьей словоохотливости предела нет. Она прислушалась. После затянувшейся тишины раздался взволнованный возглас Рози:

– Дедушка!

Лиз непонимающе взглянула на Роберта и увидела широкую улыбку.

– Что происходит?.. – договорить она не успела, потому что в спальню ворвалась Рози.

А за ней… Лиз увидела отца. В темно-синем макинтоше и с тяжелым коричневым чемоданом в руках, который он без лишних церемоний поставил на пол.

– Здравствуй, Элиза! – Он пристально смотрел на дочь, словно не зная, чего ожидать. – Надеюсь, ты простишь, что я как снег на голову… – Вытащив из кармана платок, он промокнул лоб. – Наверное, не ожидала…

Неужели что-то случилось? У отца неприятности?

– Но я приехал к вам на Рождество!

Лиз охнула и, обогнув кровать, бросилась к отцу.

Не ожидая подобного проявления чувств, он пошатнулся и неловко погладил ее по спине, но потом засмеялся:

– Ну ладно тебе, ладно. Похоже, ты не против, да?

Лиз поцеловала его в щеку и отстранилась.

– Не против? – повторила она, увидев, что он не шутит. – Еще как не против!

Но радость ее тут же омрачилась.

– А Тоня как же? И Давина? Они не обидятся?

Меньше всего Лиз хотела, чтобы мачеха начала обрывать им телефон. Вставать между отцом и его женой Лиз не желала.

Пол покачал головой и откашлялся.

– Роберт, – он кивнул на Роберта, будто Лиз и сама не догадалась бы, о ком идет речь, – позвонил мне вчера и пригласил пообедать вместе в Вэндсворте. Он растолковал мне кое-что и сказал, что вы с Рози будете рады меня увидеть. И я подумал – почему бы и нет? Я еще ни разу не проводил с вами Рождество, мы же всегда ездили то к друзьям Тони, то к ее родным. И для разнообразия я решил провести этот праздник с дочерью и внучкой. Рози так долго лечилась, и вам столько пришлось пережить. Слава богу, кошмар позади и теперь все идет на лад. В этом году нам надо держаться вместе. И прости – мне следовало подумать об этом заранее, а не сваливаться без предупреждения. Тоня, как понимаешь, не особо обрадовалась. Вообще-то мы с Давиной и Стефано собирались на Рождество к Фреде, подруге Тони, но когда она принялась возражать, я просто сказал, что все равно поеду, собрал вещи и уехал.

Пол решительно снял макинтош и бросил его на кровать.

– Ну что ж, – он довольно потер руки, и Лиз вдруг показалось, будто отец помолодел лет на десять, – чем вам помочь? Картошку почистить? Или налить всем по бокалу? Я привез отличного вина. Роберт заказывал его в наш обед. И я нашел бутылку у нас в магазине по соседству. Превосходное. Думаю погостить у вас до двадцать восьмого или двадцать девятого, не меньше. Если, конечно, ты не против.

– Не против? Да я счастлива буду! – Лиз рассмеялась.

Волшебный день! Она посмотрела на Роберта. Тот по-прежнему улыбался.

– Спасибо, – она едва не плакала, но не от грусти, а от радости, – лучше подарка и не придумаешь.

Праздники прошли в веселой суете. Но были и тихие минуты, когда Лиз и Рози сидели вдвоем на новом диване в гостиной и обсуждали, как изменилась их жизнь за последние месяцы.

– У нас теперь настоящая семья, да, мам? – сказала Рози. – Мы с тобой, Роберт, дедушка, ну и все остальные тоже. Мы больше не одни.

У Лиз защипало в глазах, и она покрепче притиснула к себе дочь.

– Да, настоящая семья. И знаешь, по-моему, дедушка теперь будет часто бывать у нас.

Той ночью Лиз спросила у Роберта, что такого он сказал ее отцу, что тот решился пойти против жены.

– Я думала, этого никогда не случится, у них все решает Тоня. До обсуждения там вообще дело не доходит.

Роберт провел рукой по ее волосам, уже отросшим настолько, что Лиз заправляла их за уши.

– Сперва я задобрил его, вкусно накормил и угостил хорошим вином, а затем прямо в лоб заявил, что он поступает неправильно. Тебе и Рози он нужен больше, чем Тоне и Давине. Вот и все.

Лиз восхищалась его смелостью. У нее самой не хватило бы духу высказать все напрямую. Но теперь, если, конечно, понадобится, она и с Тоней не побоится поспорить. Возможно, Тоня даже зауважает ее и начнет воспринимать как равную.

– А с Тоней ты познакомился? – спросила Лиз. Интересно, что подумала мачеха, когда на ее пороге возник загадочный тип и умыкнул ее мужа?

Роберт приложил к ее губам палец.

– Давай не будем сейчас о ней? – прошептал он.

– Ладно, – пробормотала она, откидываясь на спину и закрывая глаза, – завтра расскажешь.

– Что?

– Говорю, завтра расскажешь мне про Тоню. Но он уже целовал ей шею, плечи, впадинки у локтей… И Лиз не сомневалась, что он ничего не услышал.