В темной камере, где он находился вот уже два дня, Жильбер от ярости сжимал кулаки. В тюрьме, как вор, обвиняемый в сообщничестве с мелкими грабителями! Какой позор!.. Несмотря на это, мальчик надеялся доказать свою невиновность и спокойно перенес бы несчастное приключение, если бы не мысли о Сюзанне, которые угнетали его еще более.

Сюзанна!.. Что сделалось с малышкой? Несомненно, ее также заперли в какую-нибудь клетку и она теперь напрасно зовет своего друга…

Изнуренный двумя днями тоски, Жильбер заснул так крепко, что даже не слышал, как загремел ключ в большом замке его камеры. Чтобы разбудить мальчика, сторожу пришлось сильно потрясти его за плечо:

— Ну, поднимайся!.. Тебя ждет следователь.

— Опять!.. — воскликнул Жильбер, вскакивая с узкой койки. — Ведь он уже допрашивал меня.

Вчера на допросе он чистосердечно рассказал следователю свою историю и историю Сюзанны; он старался показать, как всегда желал быть честным, как тяжелым трудом зарабатывал деньги на скудное пропитание, как отказывался от занятий более легких, которые находил нехорошими.

Торопливый бессвязный рассказ мальчика был проникнут такой искренностью, а глаза горели такой энергией, что следователь, кажется, поверил ему. И вот теперь он снова вызывает Жильбера. Вероятно, для того, чтобы объявить, что он и Сюзанна свободны.

Жильбер вошел в кабинет следователя, и эта надежда исчезла: его опять привели для допроса.

— Друг мой, — начал следователь, — потрудитесь точно отвечать на все вопросы, которые буду задавать вам я и господин товарищ прокурора.

Говоря это, он повернулся к сидевшему около камина мужчине, которого Жильбер сначала даже не заметил. На вид ему было лет тридцать пять, в чертах сурового лица сочетались светское изящество и служебная серьезность.

Почти сейчас же он вежливо, но с некоторым недоверием начал расспрашивать Жильбера. Проницательный взгляд, казалось, проникал в самую душу ребенка.

Но последний нисколько этого не боялся. Напротив, Жильберу даже было приятно, что ему открыто смотрят в лицо. По мере рассказа глаза мальчика несколько раз заволакивались слезами, когда он вспоминал о своих злоключениях.

На этом допросе следователь и товарищ прокурора больше всего интересовались Сюзанной. Честный мальчик с удовольствием припоминал все подробности, относившиеся к его маленькой подруге, коснулся своей инстинктивной надежды помочь ей, для чего ему пришлось поступить к Рокамуру, и закончил тем, как ему удалось добиться доверия девочки и восстановить в ее памяти прошлое.

И по мере того, как он рассказывал, мальчик видел, как постепенно взгляды следователя и товарища прокурора становятся более благосклонными. Поэтому, завершив свое повествование, он осмелился сам попросить, ободренный переменой в обращении:

— Так как вы, сударь, интересуетесь моей подругой, то, прошу вас, прикажите, чтобы о ней хорошенько заботились. А если это возможно, разрешите мне повидать ее хоть на минутку. Это доставит мне такое удовольствие!.. И ей тоже, я уверен!..

— Хорошо… Ты увидишь ее, — сказал товарищ прокурора, — и сейчас же!

Следователь тотчас отдал приказ, и через несколько минут в комнату для допросов вошел городовой, ведя за руку девочку.

— Сюзанна!..

— Жильбер!..

Дети бросились в объятия друг другу. Целуя белокурые волосы девочки, мальчик залился слезами. Товарищ прокурора вмешался:

— Ну, не плачь!.. А то и твоя подруга заплачет.

Жильбер немедленно вытер глаза и улыбнулся, чтобы вызвать улыбку и на губах Сюзанны. Он принялся быстро расспрашивать ее, но она поспешила успокоить мальчика. Ее поместили в какую-то больницу, о ней хорошо заботились. Одно только сильно огорчало девочку — разлука с Жильбером.

Не прерывая разговор детей, товарищ прокурора внимательно к нему прислушивался. Казалось, он наблюдал за девочкой, изучал каждую ее черту, и возраставшее волнение все более изменяло выражение его лица.

Наконец, обращаясь к Сюзанне, он заговорил:

— Дитя мое, можете вы теперь подойти ко мне? Я не злой и хочу показать вам интересные картинки. Вот, посмотрите!.. Скажите, не знаете ли некоторых из этих людей?

Вынув из портфеля пачку фотографий, товарищ прокурора начал показывать их девочке одну за другой. Фотографии изображали мужчин и женщин в различных позах и костюмах.

Пока девочка рассматривала портреты, он не спускал с нее глаз. Сюзанна довольно равнодушно просматривала снимки, пока ей не бросился в глаза портрет молодой дамы в бальном платье.

Бледная, как в тот день, когда Жильбер заставил ее вспомнить свое имя, девочка с нервной дрожью вырвала из рук мужчины этот портрет:

— Мама! Мама!..

— Посмотрите еще, — и товарищ прокурора показал ей другую фотографию, которая изображала мужчину с добродушным лицом.

— Папа! Это папа!.. — воскликнула малышка и прижала оба портрета к губам.

— А меня, Сюзанна, ты не поцелуешь?

Девочка внимательно посмотрела на товарища прокурора и вдруг протянула к нему руки:

— Дядя Макс!..

Она залилась слезами и бросилась в его объятия.

Тогда товарищ прокурора привлек к себе Жильбера, по лицу которого струились слезы, и поцеловал его в лоб:

— Ты честный мальчик, и я благодарю тебя за все, что ты сделал для моей Сюзанны!..

На следующий день, одетый в изящный костюм, в синей курточке с матросским воротничком, с красиво подстриженными черными волосами, Жильбер с удовольствием смотрелся в высокое зеркало в раме красного дерева. Какая перемена за такое короткое время!.. Из участка в карете товарища прокурора он вместе с Сюзанной прибыл в этот роскошный отель на улице Вано, где их переодели с ног до головы.

Но, увы, для Сюзанны только это было радостным сюрпризом. Бедняжка вернулась слишком поздно: ее родители умерли. Первой сошла в могилу мать от тоски по утерянному ребенку, а через три месяца скончался и отец, не будучи в силах перенести гибели двух существ, которых обожал.

Сюзанна залилась слезами и бросилась в его объятия.

Оставаясь наедине с собой, Жильбер думал о своей матери, которую он раньше, полный отчаяния, так часто винил… Может быть, и он должен также оплакивать ее, как Сюзанна оплакивала свою?

В эту минуту в зеркале он увидел фигуру Макса Водремона, который только что вошел. Молодой товарищ прокурора весело смотрел на Жильбера:

— Дитя мое, я пригласил тебя в этот кабинет, пока Сюзанна еще спит, чтобы серьезно поговорить с тобой.

По знаку Водремона Жильбер сел против него, и тот продолжал:

— Я нашел Сюзанну только благодаря твоей преданности. Поэтому мой долг позаботиться о тебе и, насколько возможно, обеспечить твое будущее.

И товарищ прокурора сообщил мальчику о своих намерениях.

Он сначала думал поместить Жильбера в какой-нибудь коллеж, но скоро был вынужден отказаться от этой идеи по многим причинам. Он боялся, как бы необычное прошлое бывшего воспитанника цирка Рокамура не повредило мальчику, если его товарищи узнают о его похождениях. Поэтому Водремон остановился на практическом обучении, чтобы дать Жильберу возможность овладеть каким-либо хорошим ремеслом.

— Сюзанна уже мне сообщила, что ты тяготеешь к изящным искусствам… Хорошо! — заявил он. — Я выбрал для тебя занятие, вполне соответствующее твоим стремлениям. Если у тебя действительно есть способности к живописи, то оно только разовьет их. Я буду наблюдать за твоими успехами и первым призна́ю наличие таланта. Если же, напротив, окажется, что способностей к рисованию у тебя нет, то ты не напрасно потеряешь время, и твое ремесло останется при тебе и пригодится впоследствии. Тогда вместо широкого признания художника у тебя будет спокойная обеспеченность хорошего ремесленника.

Жильбер благодарил от чистого сердца.

— Завтра, — продолжал Водремон, — ты отправишься к Жаке́, граверу по дереву. Мы сейчас пойдем к нему сказать, что дело решено. Теперь Сюзанна, должно быть, готова. Отыщи ее, так как сегодня вечером вам с ней придется проститься.

— Проститься!.. — печально воскликнул Жильбер.

Потом, после некоторого молчания, он спросил:

— Вы позволите мне иногда навещать ее?

— Конечно, каждое воскресенье, — улыбнулся товарищ прокурора.

Это обещание несколько сгладило грусть Жильбера, и он примирился с мыслью о разлуке со своей маленькой подругой Джамилех, превратившейся, благодаря ему, в Сюзанну Водремон.