* Общий файл Главы 1-9 * Аннотация: Роман про попаданцев. Попытка написать фэнтези с человеческим лицом:Переделана 1 глава.

Первая глава

Знакомый трезвон своего допотопного телефона Слава услышал еще на лестнице. "Кто это мной так настойчиво интересуется?" - думал он, судорожно шаря по карманам в поисках ключей. Те, наконец, нашлись, дверной замок щелкнул. Прыгнув от порога к телефону, Слава схватил трубку:

– Алло?!

– Это кто? - поинтересовался из трубки молодой женский голос.

"Вот мне нравится, когда так звонят и безапелляционно просят представиться" - подумал Слава и сухо поинтересовался:

– Кого нужно?

– Мне? - удивилась девица в трубке, - Владислава, конечно... Я правильно попала?

Слава даже плечами пожал, глядя на себя в зеркало, висящее на входной двери. Он-то, допустим, Владислав, а вот голос из трубки никак не хотел узнаваться.

– Слушаю вас. Вы, куда звоните?

– Как куда? - собеседница на том конце провода явно растерялась. Владик, это ты?...

Ну, слава богу, наконец, прояснилось! Владиком его звал лишь один человек на свете - двоюродная сестра Сашка (остальным он такой фривольности не позволял, откликаясь на Славу, в крайнем случае, на Владислава). В детстве они Сашкой были очень дружны. Дело в том, что Славина мать умерла, когда ему было три года - погибла в автокатастрофе. И Славу взял к себе жить ее родной брат, отец Сашки - дядя Марк. В этой семье и прошло Славино детство. А когда детство кончилось... Нет, понятное дело, когда люди взрослеют, у них начинаются иные заботы хлопоты, работа, личная жизнь. Повседневная суета разводит, случается, даже самых близких друзей. Но у них все было не так... Короче, разошлись пути-дорожки, по ее, между прочим, инициативе. Несмотря, на то, что жили в одном городе, пересчитать их встречи за послешкольный период хватит пальцев одной руки. А последние лет пять, и вовсе не виделись. Вон, даже голос ее не узнал. Интересно, с чего это она вдруг решила позвонить?

– Сашкина, ты что ли?

– Ну, слава богу! - обрадовалась она. Насилу до тебя дозвонилась! Третий день дома застать не могу, а мобильного твоего не знаю.

– Слушай, а у тебя голос изменился. Не узнал, богатой будешь!

– Да я и сама, знаешь ли, изменилась, - в ее голосе появились кокетливые нотки. Я уже думала ты в плаванье ушел. Как это у вас там называется... дальний поход?

– Ага... суровый и дальний поход! Это Александра, называется - служба. В командировке был. Сегодня только вернулся.

– Ладно, ладно, - почему-то заторопилась она. Устал, наверно? Я долго не задержу... У тебя какие планы на выходные?

Слава задумался. Планов, как таковых, у него не было.

Не было уже две недели, с тех пор, как он расстался со Светкой. Вернее, это она рассталась с ним. К тому времени, она уж месяц, ходила задумчивая. А после того, как Слава принес ей радостную весть, что ремонт в Кронштадте заканчивается, и будущей весной его корабль уходит в Североморск, все и прояснилось. Светлана позвонила ему и жутко нервничая, сообщила о своем окончательном решении: она молодая, красивая, умная девушка в следующем году поступает в аспирантуру... И не собирается связывать свою судьбу с ВМФ посредством придурка готового всю жизнь мотаться по кораблям и военно-морским базам, без кола, без двора и без будущего.

Ошарашенный, Слава не сразу нашел, чем ей возразить. Светкин звонок застал его на вокзале, откуда он убывал в командировку в Балтийск, на БПК Вице-адмирал Дрозд, для поддержания штурманской квалификации и замены ушедшего в отпуск тамошнего командира БЧ-1. Славе бы плюнуть на поезд, хватать такси и мчаться к подруге - выяснять, что за блажь ударила ей в голову. Но чувство долга взяло верх, к тому же он был не один, а со своими моряками - негоже терять перед ними лицо. Таким образом, выяснить отношения, по горячим следам, не удалось. Попытки дозвонится до нее, из Балтийска не увенчались успехом - Светкин телефон упорно не отвечал. А по возвращению выяснилось, что она укатила в Турцию. "И не одна", как многозначительно сообщила ему соседка Алла Ивановна. Что тут скажешь... Несколько дней Слава был, буквально сам не свой, ведь со Светкой он дружил с пятого курса училища. Она прекрасно знала, с кем имеет дело и больше того, никогда не возражала против участи стать женой моряка. Единственно, сперва собиралась закончить Универ. В этом свете, произошедшее с ней не поддавалось никакому логическому объяснению. Чтобы попытаться разобраться, надо было сперва дождаться ее из Турции...

– Владик, ты там живой? - напомнила о себе Сашка.

– Что? А... да. Живее всех живых. В общем, нет у меня планов. Дали пару деньков отдохнуть после командировки. Ты чего-то хотела?

– Вот и замечательно! - заметно оживилась Саша. Слушай, тут такое дело... Соседка из Скробцево звонила... баба Тося. Помнишь ее?

– Да помню, конечно. Заполошная бабка, которая через дорогу от вашего дома жила.

– Она и сейчас там живет, - Саша замялась, подбирая слова. В общем, она говорит, с домом что-то не то... толком объяснить не может, но сильно приставала, чтоб я приехала и посмотрела, а то, мол, ей страшно. Вот... Сашка сделала паузу, словно задумалась. Слава терпеливо ждал.

– Страшно ей, видите ли. А мне не страшно? Парень мой сейчас в отъезде, вернется только через неделю. Да и не могу я сейчас ехать - работы выше крыши. Может быть ты съездишь, посмотришь? Кроме тебя мне и попросить больше некого... выручишь? - Сашкин голос в трубке подозрительно задрожал.

– Хорошо, хорошо сестричка! - поспешил успокоить ее Слава, который терпеть не мог женских слез. Надо, так надо! Съездим, разъясним, что там не так с домом.

– Вот здорово! - обрадовалась она. Ты же у нас моряк. Офицер. В каком звании-то сейчас?

– Старший лейтенант.

– Ух, ты! - восхитилась Сашка, - а этой своей... академической греблей, еще занимаешься?

– Нет... с окончания училища больше не выступаю. Так иногда хожу на тренировки, чтоб формы не терять.

– И чего ты там достиг?

– КМС

– Ясно... Ну, тогда, что? Может завтра с утра и съездишь?

– Хорошо, - не стал спорить Слава. Как там ехать-то? Электричкой до Кошелева, кажется, - он начал вспоминать любимый маршрут своего детства.

– А потом на автобусе! - подхватила Сашка и засмеялась. Видишь, помнишь все!

Они поболтали еще минут пять. Александра сказала, что ключи от дома у бабы Тоси. Слава заверил ее, что тщательно все осмотрит и по возвращению, доложится. Задерживаться в Скробцево он не собирался, рассчитывая до вечера вернуться в Питер. На том и порешили.

Положив трубку, Слава задумался.

Поздняя осень не самое лучшее время для загородных прогулок. Зато сейчас там тихо - ни комаров, ни дачников. Да и погоду на выходные, синоптики предрекают хорошую.

В Скробцеве Слава не был давно. После смерти тетки Софьи, собственно, и не был.

Нахлынули воспоминания.

Все школьные каникулы он проводил у тетки в деревне. Там постоянно что-то происходило, жизнь была наполнена какими-то бесконечными приключениями и переживаниями. Тетку очень мало волновали расцарапанные колени, растрепанные волосы и руки в цыпках - можно было делать почти все, что хочешь - лазить по деревьям, нырять головой вниз с моста, ночевать в лесу "как индейцы" и заниматься еще сотней похожих важных дел. Каникулы пролетали точно один день - яркий, пестрый, выпадающий из повседневной реальности. Хотелось, чтобы это состояние вечного праздника и приключений не заканчивалось никогда. Но детство, как и все в жизни, увы, кончается. Сначала умер, вернее, пропал без вести, дядя Марк. Ушел осенью в лес и не вернулся. Родственники подняли переполох, писали заявление в милицию. Одна тетка Софья, почему-то, отнеслась к случившемуся очень спокойно. Славе с Сашкой тогда было по шестнадцать. Он хорошо помнил один случай из той поры. Тетя с Сашкой сидели на кухне поздно вечером и о чем-то разговаривали. Когда Слава по какой-то надобности проходил мимо, тетя произнесла странную фразу: "Я всю жизнь провела у запертых дверей. Я устала ждать и на что-то надеяться. Все... Может, и был у меня в жизни единственный шанс - но я не сумела им воспользоваться. Попросту, испугалась..." Потом они увидели прислушивающегося Славу и замолчали. На следующий день, тетя смущенно попросила его не обращать внимания на женскую болтовню, что-то говорила про успокаивающие и снотворные, что прописали ей врачи. Слава пообещал не обращать, а потом и вовсе забыл тот разговор.

Прошла зима, они с Сашкой окончили школу. Выпускные, потом вступительные экзамены: её в университет, а Славкины в военно-морское училище. Поступив, Слава перебрался жить в казарму. Первый курс самый тяжелый - учеба, практические занятия. Свободного времени почти не оставалось. Короче, жизнь, превратившись в службу, текла своим чередом.

И вдруг как гром среди ясного неба - тетя Софья умерла.

При весьма странных и жутких обстоятельствах.

Соседки рассказывали, что первой ее нашла баба Тося - увидела рано утром, что дверь на веранду открыта, зашла, окликнула хозяйку и на самом пороге упала в обморок. Шептались, что в доме был страшный разгром, и как, мол, повезло, что Сашки дома не оказалось (она в это время была в городской квартире).

Хоронили тетю в закрытом гробу. Даже на кладбище не дали проститься.

Преступников так и не поймали. Рассказывали о каких-то бродягах, что, мол, шатались по округе, и, видать, позарились на хороший дом. Этих бродяг не нашли. Вернее нашли, но, как позже выяснилось, не тех и не там. К тому же, несмотря на разгром, из дома ничего не пропало. Даже все украшения остались на месте. Короче, это странное уголовное дело так и заглохло.

Порядок навели не сразу. Даже поминки устраивали у соседей. Словно ни у кого смелости не хватало находиться в доме. И потом еще долго твердили, что в доме было что-то такое - нехорошее. Приглашали даже священника из соседней церкви - освятить дом. Но и после этого, еще долгое время боялись в нем жить.

Дом стоял запертым целый год, пока кому-то из родственников не пришла в голову светлая мысль, приехать туда на шашлыки. Так и пошло. Долго никто не жил - приезжали на неделю, на две, отдохнуть на природе. Потом уезжали. Ни у кого в голове не возникало мысли его делить - стоит дом и стоит.

Правда к вещам это не относилось - все, что было в доме ценного, разобрали и увезли. Дядька всю жизнь проработал в какой-то суперсекретной лаборатории, а на досуге увлекался холодным оружием - у него имелась приличная коллекция. Тетка была специалистом по древним и мертвым языкам - в доме хранилась огромная библиотека. Да и другие вещи - мебель, картины, теткины украшения, даже старая "волга" в конце концов, все нашло своих новых хозяев. Только дом так и стоял ничей и общий. Единственная прямая наследница Александра не проявляла к своей собственности никакого интереса.

И вот теперь, спустя десять лет та же самая баба Тося звонит и говорит, что в доме опять "нехорошо". К чему бы это? Ладно, - решил Слава, - утро вечера мудренее, завтра посмотрим, что там и как.

*****

Спал он в ту ночь неважно. Вспоминал нелепый разрыв со Светкой, думал о Сашкиных заморочках, служба лезла в голову. Уснуть удалось только часам к четырем ночи. А в семь уже зазвенел будильник. Нет, Слава к утренним побудкам человек, конечно, привычный - на корабле вообще подъем в шесть утра. Но то ли акклиматизация, то ли недосып, то ли еще чего, но настроение и самочувствие были не очень, и совершенно не хотелось никуда ехать. Тем не менее, расслабляться организму он не дал. Памятуя, что набор привычных действий влечет за собой привычный же результат, Слава вскочил с дивана, сделал энергичную зарядку, принял душ, побрился и с первым глотком кофе почувствовал себя совершенно другим человеком.

Сборы были недолгими. Слава проверил, выключил ли свет в ванной, сунул руки в рукава куртки, а ноги в туфли, захлопнул за собой дверь, подергал для надежности и, вприпрыжку, сбежал по лестнице.

*****

Автобус миновал Амосово.

Теперь уже скоро. Откинувшись на сидении, Слава разглядывал и вспоминал знакомые пейзажи, один за другим выплывающие из рассветного тумана. Одна деревня сменялась следующей, такой же. За окном мелькали унылые осенние поля, мрачный, исхлестанный дождями лес. Канавы полные воды. По воде плавали осенние листья. Зуевское лесничество. Ключи. Сюда они с Сашкой ездили на велосипедах за водой. Далеко, километров пятнадцать. Но вода с этого родника считалась самой вкусной в округе.

Дорога повернула, пошла под уклон. А потом плавно начала подниматься. Скробцево - приехали!

Сама деревня стояла на высоком холме. Внизу у холма текла река Межа. На противоположном берегу - темная стена леса.

У калитки своего дома его встретила баба Тося. Разохалась, разахалась - какой Слава молодец, что приехал.

– ...Хорошо хоть до Шурки дозвонилась! - выговаривала она ему. Нельзя же дом так надолго бросать. Мало ли кто забраться может! Ведь с лета никого не было. И вы, молодые, носу не кажете! Раньше ведь все лето тут были, а как Марк и Соня умерли, царствие им небесное, так и все, забросили дом. Совсем не смотрите за ним. Так и до беды не далеко!

– Да какой беды-то? - перебил ее Слава. Бомжи что ли залезли?

– У нас, чай, не дачный поселок, с бомжами мужики быстро бы разобрались!

– А кто тогда?

– А я знаю? - голос у бабы Тоси стал заговорщицким. Не пойми кто шастает по дому, а хозяевам и дела нет. Без хозяев-то, ясное дело, влезут. И будут хозяйничать!

– Как они выглядят-то, эти "не пойми кто"? Может, вам показалось?

– Ты уж совсем меня за старую идиотку держишь! - обиделась баба Тося. Ну, не видела я их... но точно знаю - шастает кто-то! Когда мимо проходила, на станцию шла, в город ехать - глянула на дом, аж сердце захолонуло, нехорошо так на душе стало. Ты бы, глянул, что тут к чему, а? Делать-то что-то надо!

– Гляну, гляну, Баб Тося... Слава несколько секунд помолчал, подбирая слова, - но все же, по каким приметам вы определили, что в доме кто-то есть? Видеть никого не видели... слышать никого не слышали... Ну?

– А ты не нукай! Я и говорю - не пойми кто! Вроде и замки на месте, и ставни закрыты, и собаки соседские молчат, а только так вот слышно - то стекло звякнет, то половица скрипнет, а то и вздохнет кто-то за дверью. Ты бы посмотрел, что к чему? - завела она старую песню. Плохо же дом бросать! Ладно ты - племянник, а Шурка-то - дочь родная! Выросли тут, считай, и носа не кажете с самых похорон! Грех это, как хотите, а грех! Ну ладно, - спохватилась она, - что я на тебя напала дура старая? Пойдем ключи дам.

*****

Дом стоял притихший - окна плотно закрыты ставнями. Ворота заперты. В палисаднике разрослись кусты смородины и сирени.

Дужка замка на воротах отскочила с легким щелчком. Створки бесшумно повернулись на петлях. Замок на веранде, дверь, все ставни на окнах - все выглядело целым и надежным. Пусто, тихо, ни намека на чье-либо постороннее присутствие.

Яблони в саду облетели, лишь кое-где в пожухлой траве цветными пятнами выделялись ярко-красные яблоки. Остро пахло палой листвой, дымом и скорыми холодами. Двор, сад, все постройки во дворе - все выглядело обычно. Если тут и шастал "не пойми кто", то никаких следов после себя он не оставил.

Бегло оглядев кухню и веранду, Слава прошел в большую комнату. Сквозь ставни сочился тусклый осенний свет. Щелкнул выключателем - и сразу же увидел на большом обеденном столе сложенный вчетверо лист бумаги.

Лист нелепо белел на пыльной клеенке. Кто-то положил его тут совсем недавно. "Надо спросить бабу Тосю, кому она последнему давала ключи," - подумал Слава и взял лист. Повертел его так и этак, даже на свет зачем-то посмотрел, только что не лизнул. Обычный лист плотной почтовой бумаги. Развернув его, Слава всмотрелся в текст. Это было даже не письмо, и не записка, а такое впечатление, что черновик письма. Некоторые строчки вымараны целиком, кое-где слова зачеркнуты и переправлены. Но адресат сомнения не вызывал. Если сложить отдельные кусочки текста воедино, то получалось примерно следующее:

"Слава, милый мой племянник... (неразборчиво) ...но поверь - мне был оставлен очень малый выбор. Иногда... (неразборчиво) ...даже против своего разума. Повинуясь долгу... (неразборчиво) ...кое-что оставили для тебя в старой кузне... (неразборчиво) ... хрустальный коридор."

Вот и все письмо.

– Фигасе! - сказал Слава и еще раз всмотрелся в кривые строчки. Почерк несомненно теткин. Мистика какая-то... Это что же получается, письмо находит адресата через десять лет, после смерти отправителя?! Бред!

"Ладно, - решил Слава, - не буду гадать попусту... пойду сейчас в кузницу, гляну, что этот неведомый шутник еще придумал, потом осмотрю, как следует дом, и уже тогда буду решать, чьи это шутки, и что делать дальше".

Размышляя так, он нашел, на выданной ему бабой Тосей связке, ключ от кузни.

*****

Тубус лежал на наковальне. Обычный черный пластиковый тубус, в которых носят рисунки и чертежи. Длинный, наверное, метр с лишним. Сбоку прицеплен черный же ремешок, чтоб носить на плече. Слава неуверенно потоптался в дверях, пытаясь вспомнить, когда в последний раз бывал в этой кузнице. По приблизительным подсчетам выходило, что уже больше десяти лет тому. "Интересно, откуда здесь взялся тубус? Ведь замок на двери был закрыт. Смешно рассуждаешь - дом тоже был закрыт, а записка каким-то образом появилась. При вдумчивом подходе, какое-то рациональное объяснение можно придумать чему угодно. Вот лежит себе тубус, в запертой кузнице. Блестит, подлец, гладкими черными боками без единой пылинки. Притом, что все вокруг покрыто толстым ее слоем, и горн с мехами, и верстак, и подоконник, и тронутая ржавчиной наковальня. А он лежит себе чистенький, словно вчера принесен из магазина канцелярских товаров. Кто его принес? Ладно, не важно пока. Очевидно, тот же человек, который положил на стол записку. Вопрос надо ставить по другому: за каким чертом ему понадобился весь этот балаган? Ну, раз ответа нет, то и нечего стоять столбиком в дверях, может все объяснения внутри этого тубуса". Слава повесил злосчастный замок на ручку двери и решительно шагнул в затхлую, полутьму кузницы.

Тубус оказался довольно увесистым. Слава легонько встряхнул его, там что-то глухо брякнуло. Крышка футляра снялась туго, с характерным звуком открываемой бутылки, и оттуда выпала небольшая круглая коробочка. Хотела укатиться, но Слава наступил на нее ногой и, наклонившись, поднял. Круглая деревянная шкатулка с нехитрой резьбой. Он повертел ее в руках, и, с некоторым усилием, открыл. Все содержимое - какая-то бумажка. Слава развернул сложенный тетрадный листок - что-то там было написано от руки. Что именно, не разобрать, слишком темно. Отойдя к выходу, он пнул дверь. В кузницу проникли солнечные лучи. Надпись на листке гласила:

"Следуй в подпол, открой дверь, иди.

P.S. Футляр не забудь!"

"Лаконично, - Слава, не веря своим глазам, еще несколько раз прочитал эти две строчки, написанным кривыми печатными буквами с сильным наклоном вправо. Ни здрасти, ни до свидания! Футляр не забудь... следуй в подпол. Хорошо хоть не за белым кроликом!" Хмыкнув, он перевернул листок, посмотрел через него на свет, и, сложив обратно вчетверо, сунул в карман брюк. Затем вернулся к тубусу и потянул, торчащую из него, темную рукоять.

На свет извлеклось нечто длинное, тяжелое, напоминающее формой слегка изогнутую саблю или меч. Вернее грубую ржавую заготовку сабли или меча. Слава внимательно осмотрел странную штуковину, даже зачем-то понюхал, затем хмыкнул и отложил в сторону.

Дядя Марк был хорошим кузнецом. Он часто собирал соседских мальчишек и показывал им приемы обращения с молотом, технику кузнечной сварки, проковки и закалки стальных полос. Слава, когда бывал в деревне, всегда крутился вокруг него, с удовольствием и гордостью выполняя мелкие поручения. Позже, когда он подрос, дядя Марк доверил ему малый молот, уже не боясь, что пацан отобьет себе пальцы или обожжется раскаленным железом. Еще позже, в пятнадцатилетнем возрасте, Слава, научился самостоятельно изготавливать мелкие предметы, типа, ножей, наконечников для стрел, а также различные декоративные завитушки. Весь дом был полон этими поделками. В мастерской и в кузнице по всем углам валялись недоделанные заготовки. После исчезновения дяди Марка, все более-менее ценное разобрали друзья и родственники "на память", что-то выбросили в металлолом. Но что-то, по-видимому, осталось, как эта недоделанная, ржавая сабля. Хотя, если это заготовка, почему надета гарда, почему закреплена рукоять? Сплошные вопросы, а ответов пока ни одного. Так, что там еще в тубусе? Слава перевернул футляр вверх дном. Оттуда вылетело нечто длинное, завернутое в холщевую ткань. "Это еще что такое? - он осторожно расковырял обмотку с одного края. На свет показалось нечто, узкое, длинное, блестящее черным лаком. "Интересно, это то, о чем я подумал?" - он размотал тряпку с другого конца. Так и есть - ножны. Пустые ножны. Слава оценивающе глянул на, лежащую на верстаке, заготовку меча. Нет, ни при каких обстоятельствах в эти ножны она не влезет. "Нужно сесть и подумать. Крепко, основательно!"

Вернувшись к верстаку, он засунул в футляр ножны и заготовку - потом с ними разберется. Нахлобучил крышку и, закинув тубус на плечо, направился к двери. Внезапно остановился как вкопанный. Что там было в записке, про какую-то дверь в подполе? Глянуть что ли?

Вход в подпол был тут же в кузнице в дальнем правом углу. Вообще-то основной подпол, в котором хранились продукты, был прямо в доме, а здесь так, вспомогательный. Дядя Марк его выкопал на всякий случай. Ну а раз выкопал, так все лучше, когда под крышей - зимой снегом не засыплет, весной вода не натечет. Слава подошел к оголовку, откинул тяжелую крышку. Темнота. Пошарил взглядом по стене, нашел выключатель, щелкнул - никакой реакции. Проводка, должно быть сгнила, или мыши сгрызли. "Придется, все-таки, возвращаться в дом. Не лезть же в такую темень, извозишься весь, а то и навернешься с лестницы. Подпол глубокий, пол бетонный, костей не соберешь, - похлопав себя по карманам, он убедился - зажигалка осталась в куртке. Глянул еще раз в черноту провала, и замер. Показалось? Нет, так и есть - что-то мерцало там, в глубине, слабым, мертвенным светом, еле-еле, почти на грани восприятия. Сколько не вглядывайся, большего не увидишь. Выпрямившись, Слава в нерешительности постоял несколько секунд, поглядывая то на дверь, то на горловину подпола. Потом чертыхнулся на свое любопытство и, перекинув ремешок тубуса через голову, чтоб не слетел с плеча, присел. Опущенная в черный проем нога, нащупала верхнюю ступеньку лестницы.

Ручка-кольцо, казалось, была просто вставлена в стену. Она переливалась неверным белым светом, словно севшая неоновая лампа. Даже страшно было браться за нее. Возьмешься, а она хрустнет у тебя в руке. Но не для того же Слава лез в этот чертов подпол, рискуя свернуть себе шею, чтоб вот просто взять и уйти. Преодолевая противное ноющее чувство в груди, он прикоснулся к ручке, ощутив холод, словно та была из стекла, затем набрался решимости, и потянул, сперва слабо, затем сильней. Без скрипа, и вообще без всякого звука, стена поддалась его усилию. На невидимых шарнирах откинулось, что-то вроде люка, открывая круглый лаз, диаметром, наверно, около метра. В помещении подпола сразу стало светлее и потянуло сквозняком. Лаз явно шел наружу и был недлинен, во всяком случае, некоторое количество света извне попадало даже сюда.

Сезам открылся. И что теперь делать? Лезть в эту "кроличью нору"?

Нет, с одной стороны, пещер, штолен, коллекторов и прочих и дырок в земле Слава не боялся и клаустрофобией не страдал - сказывалось спелеологическое и диггерское прошлое. Школьником лазил по теплотрассам и подвалам, а став курсантом, уже по настоящим пещерам и прочим нерукотворным узостям. Но с другой стороны... На кой черт лезть туда? Вся его разумность и осмотрительность восставали против этого. Мало было загадок? Так еще добавился этот подземный ход в старом подполе, под старой кузницей? Откуда он тут взялся, и куда ведет? К каким неприятностям и опасностям? Но на другой чаше весов, не лежало, а прямо бесновалось, какое-то детское, мальчишеское, невероятное любопытство. Оно буквально распирало изнутри, толкая к немедленным действиям. Ведь там, на другом конце лаза, возможно объяснение всех этих странных событий и загадок.

– Гляну только и вернусь! - пообещал кому-то Слава и провел пальцем по стенке лаза. Земля... рыхлая... оценил высоту прохода, - только на карачках ползти. Джинсы новые, угваздаю, жалко, - а сам уже протискивался в лаз. Зацепился футляром, чертыхнулся, какого хрена он его с собой тащит? Но не снял, пополз дальше. Под колени и ладони попадались острые камешки и какие-то корни, макушка то и дело задевала за верх. В лицо и за шиворот, при этом сыпалась земля, но он продолжал упорно ползти, отплевываясь и ругаясь все забористей.

Из подпола, ход казался коротким - ведь свет извне доставал до самого входа. Но спустя десять минут передвижения на четвереньках, стало понятно - что-то тут не так. Ход явно не отличался прямолинейностью, а иногда довольно круто поворачивал, но свет снаружи, каким-то образом, проникал через эти изгибы. "А может это вовсе не снаружи? - усомнился, наконец, Слава. Может это сам воздух светится? Ну ладно, светится и светится... хрен с ним, но выход-то, скоро ли будет? Может вернуться?" Задаваясь этими вопросами, он, тем не менее, полз дальше и в какой-то момент стал замечать, что воздух вокруг словно сгущается. Не в смысле теряет прозрачность, но делается густым и насыщенным, замедляющим движения словно вода, хотя дышать им труднее не стало. Стены, напротив, становились все более прозрачными. Славу охватило нешуточное беспокойство, экая чертовщина творится вокруг, и он совсем было собрался повернуть назад, как вдруг понял, что не может этого сделать - его тянула вперед неведомая, но неодолимая сила. Он пытался сопротивляться, упираясь руками и ногами, но стены еще недавно совсем обычные вместе с прозрачностью приобрели и невероятную скользкость, словно стекло смоченное маслом или мыльной водой. Слава скользил, всё ускоряясь, как какой-нибудь бобслеист по своему желобу. Вокруг искрились тысячи, миллионы граней, переливаясь многократно преломленным светом.

Хрустальный коридор!

Ход вилял вправо - влево, вверх - вниз. Инерцией движения Славу прижимало то к стенам, то к потолку, кружило вокруг своей оси и влекло все дальше и дальше. Воздух свистел в ушах. От стремительного движения по затейливой траектории кружилась голова, а к горлу подступал ком тошноты. Ошалев от этого невероятного полета, Слава перестал, что-либо соображать и лишь таращил глаза, силясь разобрать, что там впереди в призрачно-хрустальной круговерти. Внезапно стало светлее, ход вильнул в последний раз, потом пошел вверх, и в лицо Славе ударил свет. Ослепительный свет, солнечного дня.

 

Вторая глава

Когда, проморгавшись и привыкнув к яркому свету, Слава смог разглядеть открывшуюся ему картину, глаза его открылись по-настоящему широко. Нет, представший перед ним пейзаж, был очень красивый и даже величественный, вот только...

Вот только, он не имел ничего общего с промозглым, сырым осенним днем, и с вымирающим грязным поселком под Питером.

"Стрелять - колотить! - сказал старлей, нервно озираясь. Какого хрена?.."

Хрустальный коридор или как его там, выкинул Славу в неглубокую пещерку, скорее даже грот, пробитый в крутом склоне.

Едва придя в себя, он попытался отыскать чертову нору, что неведомым способом завела его в горы. Шершавая красновато-желтая выветренная стена, чуть покрытая пылью, не имела никакого намека на ход. На единственной сколько-нибудь широкой щели издевательски красовалась паутина - тонкая серебристая сеточка колыхалась от ветра. Слава обшарил весь грот, перевернул каждый камень, простучал пол и стены, разве что не потолок, обшарил соседние гроты - ничего. Рубчатые следы от его кроссовок и отпечаток правой ладони появлялись на пыльном полу грота из ниоткуда, в полуметре от стены. Впору было бы решить, что он появился здесь буквально из воздуха. Из Мирового, блин, эфира! Охреневший от такого расклада старлей бестолково потоптался у края, прошелся вправо-влево - всюду почти отвесный склон, кое-где поросший невысоким кустарником. Только в одном месте можно было выбраться на маленький карниз. Он и выбрался. Посмотрел вниз - весь холм по обе стороны от него был покрыт такими же норами-гротами. Посмотрел вверх - до вершины метров сто. Вернувшись в пещерку, он пристроил тубус у камня, чтобы не укатился, затем, цепляясь за кусты, кое-как вскарабкался по обломкам камней на вершину холма. Постоял, осматриваясь.

Вокруг были горы - темно-синие, с белыми нитями водопадов, кое-где затянутые легкой дымкой облаков. В небе, широко раскинув крылья, парили какие-то большие птицы. Кристально чистый воздух, жгучее сухое солнце и прохладный ветер высокогорья. Черт, куда его занесло? В Альпы? Кавказ? Саяны? Бред, и еще раз бред! Слава развернулся и подошел к краю обрыва - слева была видна скала в форме змеиной головы. Она, казалось, нависала над неширокой долиной. А внизу, у подножья, колыхалось зеленое море леса, щедро выплескиваясь высоко на склоны. До ближайших деревьев было недалеко - метров триста, разлапистые невысокие сосны, казалось, из последних сил цеплялись за склон холма, стараясь не свалиться вниз. Ни намека на дорогу или тропинку. Слева и справа, сколько хватало взгляда, тянулась гряда таких же холмов. Взгляда, впрочем, хватало недалеко - долина изгибалась, скрываясь за горными кручами. В ширину она была не больше километра. Скорей не долина, а какое-нибудь ущелье.

"Налюбовавшись" на окрестности, Славка спустился вниз. Это оказалось значительно сложнее, чем карабкаться наверх. В отчаянии он сидел у входа в проклятый грот, кляня себя за любопытство. "Вот не полез бы ты, товарищ старший лейтенант, куда ни попадя, сидел бы не тут, а у соседки - бабы Тоси, жрал бы пироги со сметаной!" А есть уже и вправду хотелось. Мысли о еде, как ни странно, успокаивали, настраивали на философский лад. Слава поглядел на высокое уже солнце - утро, как и там, откуда он прибыл. Но вот время года... он внимательнее присмотрелся к деревьям - сосны стояли зеленые, как им и положено, а вот лиственные деревья еще только-только успели одеться в нежнейшую зелень. Под деревьями же словно разлили яркую киноварь, охру, кобальт - вовсю цвели первоцветы - весна, весна, а не осень. Где он все-таки оказался? Выходило, что в другом полушарии, только там сейчас весна. Анды? Драконовы горы? Чертовы кулички? Сиди, не сиди, а решать что-то надо. Выбор всего из двух зол - оставаться здесь на месте, до полного окоченения и голодной смерти, или спуститься вниз, в это ущелье-долину, и попытаться отыскать хоть какое-нибудь человеческое жилье. Интересно, что он скажет, этим перуанцам? Деньги и документы остались у экскурсовода? Отошел на секунду и заблудился в песках?

Славка еще раз глянул на то место, откуда он предположительно появился. Вот так вот уйдешь, а вдруг это коридор опять появится? Но что-то говорило ему, какой-то настойчивый внутренний голос: "никогда он уже не появится, во всяком случае, в этом месте точно, а значит делать здесь совершенно нечего". Слава сплюнул с досады, и послал "внутренний голос" в направлении известном каждому русскому человеку. Закинул на плечо злосчастный тубус, и пошел к обрыву.

Кое-как, чертыхаясь, цепляясь за кусты и ветви деревьев, кое-где даже на четвереньках или на "пятой точке" он сумел благополучно выбраться на более пологий склон. Дальше уже можно было идти относительно спокойно, если не считать за серьезные препятствия лесную чащу и громадные осколки скал. Встречались и более значительные преграды. Ровная, вроде бы, земля, буквально под ногами разверзалась узкими щелями-оврагами перебраться через которые, без специального снаряжения, было попросту невозможно. Приходилось разворачиваться, возвращаться назад и идти в обход. Проведя в бестолковом шарахании на местности несколько часов, Слава окончательно запутался. Ему стало казаться, что он бродит взад-вперед по склонам одного и того же холма-горы, то, карабкаясь вверх по склону, в кровь, обдирая ладони, и поминутно рискуя скатиться по мелким камням, то снова, петляя точно заяц по кустам, спускаясь вниз. Ноги-руки болели неимоверно, голова буквально раскалывалась от жары и усталости, во рту пересохло, а перед глазами все кружилось и плыло в зелено-золотом мареве. Солнце торчало над самой головой и нещадно жгло макушку и плечи, легкая, точно цыплячий пух, зелень на деревьях не давала желанной тени. Прохладный ветер от ледников не добирался до дна долины, чтоб развеять жару и духоту.

Наконец, он выбрался к какому-то шумливому горному ручью. Торопясь, вода тонкой струйкой храбро прыгала вниз с обрыва, и с шумом разбивалась на камнях где-то в узком горле каменистого оврага, рассыпаясь во все стороны радужными брызгами. Слава долго ловил в ладони эту невесомую ледяную водную пыль, кое-как смочил горло и обтер лицо. Стало чуть легче. Подумалось: "А может ну его на фиг, не ходить никуда, а посидеть до вечера здесь, около водопадика?" Сил уже не было совершенно. Он поднял глаза к небу. Нет, оставаться нельзя - солнце явственно пошло на вторую половину дня, разворачиваясь за горы. Ночевать в незнакомом лесу, одному, ну его на хрен!

С трудом, оторвав от плоского камня зад, старлей двинулся дальше, напевая для бодрости: "Ведь ты моряк Славка, а это значит, что не страшны тебе ни горы, ни беда..." Преодолев еще один, бессчетный подъем, он оказался на более-менее открытом месте и с этой "смотровой площадки" еще раз обозрел окрестности. Вон она "голова змеи", осталась дальше за спиной. Но это бог с ней, гораздо важней другое - прямо под ногами, из леса тянулись в небо несколько столбов дыма. Слава присвистнул: "Что, интересно, может так гореть? Пастухи развели костер? Ничего себе костерок! В любом случае, нужно попытаться добраться туда - вдруг там действительно люди?"

Спускаться вниз, и одновременно придерживаться выбранного направления было сложновато, но возможное, близкое присутствие людей придавало сил. Проплутав по пересеченной местности еще час, Слава обнаружил, что под ногами пошла ровная земля. Он прибавил скорости, и, миновав густые кусты, неожиданно вышел на невысокий уступ. Лес закончился. Примерно в метре, начиналась, расчищенная от деревьев, полоса земли, а дальше шло вскопанное поле. Черная земля парила на солнце, а за полем, огороженные плетеным забором, стояли невысокие строения - то ли сараюхи, то ли бани. Была видна и часть дороги - с заросшего лесом склона холма спускалась наезженная колея. Она выводила прямо к воротам. Вернее, это раньше их можно было назвать воротами, а сейчас, одна створка сорвана и валяется на земле, а вторая криво висит на одной петле. Слава остановился, высматривая, где ему лучше спуститься и добраться до дороги. В этот момент рухнула стена одного из сараев, в свою очередь, проломив плетень, и на поле выбралось чудовище. Не дай бог, такое приснится во сне. А тут наяву. Слава, как подкошенный, рухнул на землю, и, не поворачиваясь, задом, задом, отполз в кусты, где и притаился. Что-то говорило ему - на глаза чудищу лучше не попадаться. Монстр обвел взглядом поле, и, издав торжествующий рык, полез обратно в пролом.

*****

Горная деревушка догорала. Жарким, почти невидимым в свете солнца, огнем. Только струи горячего воздуха заставляли плясать хлопья пепла, да снопы искр, взлетали в небо, когда рушилась еще одна хижина. Никто даже не пытался тушить пожар. Похоже, деревушка была покинута людьми, еще до того, как загорелся первый дом. Хорошо бы если так! Слава от всего сердца надеялся, что никто из жителей не попался на глаза тем звероподобным громилам, что теперь хозяйничали здесь.

Это были не звери, в смысле, не животные, но и не люди - точно! Нечто среднее между вставшим на задние лапы медведем и огромной, донельзя лохматой обезьяной. Хотя морда все же не обезьянья - хищная клыкастая, больше похожа на медвежью, только короче. Могучие существа, с непропорционально широкими плечами и длинными мощными руками, двигались довольно проворно для своих размеров, с какой-то резкой четкостью, словно хорошо отлаженные механизмы.

Слава, сидя в своем укрытии на самом краю леса, на склоне горы, видел, как, с непонятным упорством, кружили они по дворам, вытаскивая, из еще не охваченных пламенем домов, немудрящий скарб. Не ради поживы, или какой-нибудь корысти, а просто, для того чтобы тут же на улице все разломать и разорвать. Славе была видна только часть деревни - несколько стоящих около леса домов - дальше главная деревенская улица ныряла под горку и взбиралась уже на противоположный холм, но и того, что он видел, было достаточно - летали перья из вспоротых подушек, валялись осколки разбитой посуды, обломки лавок и столов. К чему был этот бессмысленный разрушительный труд, Слава понять не мог - и без того ведь все сгорит. Потрясенный, он наблюдал, как один из громил-мародеров, ловко ухватив, одиноко метающуюся по двору курицу, разорвал ее за ноги пополам, отшвырнул в сторону еще дергающиеся обрывки. "Как тузик грелку" - всплыла в голове старая фраза. Фраза из его мира. Его! А это? Господи, где он? Куда его к дьяволу занесло?

Раздался оглушительный треск - увлекшиеся монстры сломали очередную сараюху. Издали торжествующий хрюкающе-рычащий рев и двинули прочь через огород, топча грядки и с ходу опрокинув забор. По мере того, как объектов для разрушения становилось меньше, погромщики теряли интерес к своему чудовищному труду, и просто кружили по разоренной деревне, доламывая и дотаптывая то, что не успели сломать и растоптать раньше.

Кто и когда поджег поселок, Слава, естественно, не видел - это произошло раньше, чем он до него добрался. Возможно, что и "само загорелось" - при таком разгроме это немудрено. Ближайшая к нему команда погромщиков совсем остановилась и зачарованно уставилась на огонь, быстро пожиравший два рядом стоящих дома. У Славы даже мелькнула мысль, хватит ли им тупости, чтобы подойти поближе и ухитриться сгореть вместе с остатками жилищ. Не подошли. С грохотом, взметнув тучу искр и клубы черного дыма, обрушилась крыша одного из домов. Монстры, отпрянув от волны жара, переглянулись и резво, словно их кто-то позвал, направились к окраине поселка. Прямо туда, где, прятался в кустах Слава. Испугавшись, что его обнаружили, он уже было хотел дать деру, как вдруг понял - чудовищ интересовала, отнюдь, не его персона. На взгорке за околицей села появился всадник. Еще секунду назад там никого не было - как из-под земли выскочил.

Сейчас Слава четко видел его тонкий темный силуэт на фоне пожара - торопливый огонь добрался до другого края деревеньки - и хозяйничал теперь на склоне противоположного холма - расползаясь как, чудовищная язва. Первым желанием, было высунуться из укрытия, окликнуть человека, предупредить дурака, чтоб драпал отсюда без оглядки. Разорвут же к ядреной фене! Но что-то остановило его, заставило только сильнее вжаться в нагретые солнцем камни, мысленно успокаивая рвущееся из груди сердце. Что-то было не так в этом, невесть откуда взявшемся, всаднике. Через секунду стало понятно. Зверь, на котором тот сидел, лишь на первый, невнимательный взгляд, напоминал коня. Туловище и шея лошадиные, морда, вроде бы тоже, но вот стройные мускулистые ноги заканчивались не копытом, а тремя чешуйчатыми пальцами, похожими на птичьи. Слава с омерзением увидел как этот "конь", подняв ногу к самой морде, начал выкусывать что-то между когтистых пальцев. Оскаленная передняя губа показала, что зубки у него тоже не лошадиные - клыки - сантиметра четыре. К слову сказать, никакой сбруи - узды или поводьев на этой "коняшке" не было. Лишь тонкий повод, легко завязанный вокруг шеи. И сидел всадник без седла, согнув в коленях ноги и высоко упершись пятками в бока животного. Вот он поднял руку, поднеся к губам странный инструмент, напоминавший своим видом, скрученную в узел флейту. Щеки наездника надулись, и Слава даже поморщился в ожидании мерзкого звука, который издаст сейчас этот корявый "горн". Но было тихо, только трещал в отдалении огонь, дожирая дома-близнецы. "Ультразвук что ли?" - подумал Слава, вспомнив беззвучные собачьи свистки. Всадник убрал свой "горн" в сумку на поясе и спрыгнул с "коня". Освобожденная животина радостно всхрапнув, встряхнулась всем телом словно вышедшая из воды собака. "Не сильно-то она его любит" - отметил про себя Слава.

Чудовища приближались, бодро топая косолапыми ногами через небольшое поле. В их виде не было ничего угрожающего. Кажется, даже улыбались, если только у кого-то достанет проницательности ассоциировать с улыбкой жуткий оскал на их хищных мордах. Слава увидел, что из нижней, скрытой от него части деревушки, спешат к окраине новые монстры - "Так вот оно что... вот кто их идейный вдохновитель! Хозяин... мать его е...! Хорошо, что хватило ума не высунуться! - старлей внутренне содрогнулся, представив, что было бы, натрави на него мерзкий всадник своих чудищ - "Порвали бы, как ту курицу!"

Всадник подбоченившись ожидал свое жутковатое войско. Его рыжая короткая борода и такие же рыжие волосы смотрелись нелепо в сочетании с орехово-смуглой кожей. Свободная, наглухо застегнутая одежда, небрежно сплетенная из каких-то водорослей или длинных листьев, скрадывала очертания фигуры. Камуфляж - вдруг всплыло в голове у Славы. Да это ж лесной камуфляж! На фоне своего отряда громил, невысокий всадник выглядел еще более миниатюрным, чем был на самом деле. На его спине висел небольшой лук, наполовину выглядывающий из чехла к которому, в свою очередь, был прикреплен колчан со стрелами. Некую противоречивость лаконичному наряду воина придавал, шутовского вида, зеленый колпак с тремя кисточками, завернутый снизу, и лихо заломленный на правое ухо.

Всаднику, очевидно, прискучило ждать, пока его подопечные неспешно добредут до него на своих коротких кривых ногах, он что-то выкрикнул пронзительным гортанным голосом. Интонации были довольно сердитые, и монстры, перестав изображать из себя людей, припустили к нему уже на всех четырех. Так у них получилось гораздо скорей, и через минуту вся банда была уже в сборе, выстроившись перед своим командиром в одну неровную линию. Всего их оказалось восемнадцать голов. Славка, пересчитал их зачем-то, два раза подряд.

Рыжий прошелся вдоль своих бойцов, отдавая какие-то распоряжения. Подчиненные, держались подобострастно, даже, казалось, старались вытянуться по стойке "смирно", при его приближении. Тем временем, ездовая животина, заприметив какое-то движение у себя под ногами, ловким, прямо-таки кошачьим движением, подхватила с земли отчаянно пищащую крысу и махом откусила ей голову, затем, в два укуса, доела остальное. Встряхнула, уже по лошадиному, головой, и недовольно принюхалась, раздувая ноздри. Хорошо, ветер дул со стороны деревни - кто его знает, какой остроты нюх у этой твари.

Всадник вернулся к своей "лошади" и одним ловким движением вскочил ей на спину. Выкрикнул еще какой-то приказ, и монстры, неуклюже построившись в кривую колону по двое, двинулись прочь от деревни, в сторону лесистых холмов. Всадник, легко обогнав свой отряд, скрылся в лесу первым. Постепенно ветви сомкнулись и за громилами. Слава еще понаблюдал, как колышутся верхушки деревьев, отмечая их путь. И только тогда смог вздохнуть полной грудью, перевернулся на спину. Небо над головой было высокое и безмятежное, с легкими беспечными облаками и если бы не горький запах пожара, вообще была бы идиллия! Весна, солнышко, птички поют. Лепота, да и только! Интересно, куда он все-таки попал?

*****

"Ну и что теперь? - Слава мучительно размышлял, поглядывая на черные остовы домов. После ухода мохнатых бандитов прошло часа полтора. Дело близилось к вечеру, и пора было уже что-то предпринять. "Зайти что ли в деревню? А если вернутся эти? - он поежился, вспомнив, еще недавно, резвившихся здесь монстров. С другой стороны, может, чего полезного узнаю. Да и попить, поесть не мешало бы чего-нибудь найти. С утра ничего сытнее жевательной резинки во рту не было. Не могли же эти уроды совсем все перепортить".

Наконец, голод и жажда возобладали над осторожностью, и Слава, выбравшись из своего убежища, отправился в догорающий поселок.

Он шел по пустой улице, настороженно осматриваясь, тревожно оборачиваясь, когда что-то рушилось в еще горящих домах. В нескольких дворах, в которые он успел заглянуть, ничего полезного не нашлось. Лишь хаос и разрушение. Всюду валялись обломки грубой мебели, обрывки каких-то тряпок. "Интересно, - размышлял Слава, - где местные брали воду? Должен же быть тут колодец, или скважина какая-нибудь? И где бы найти, чего-нибудь пожрать? Электричества, судя по отсутствию столбов с проводами, здесь отродясь не водилось, логично предположить, что местные жители хранят продукты на льду в подполе. Отсутствие следов боя и мертвых тел говорит о том, что сопротивления монстры здесь не встретили. Очевидно, местных жителей успел кто-то предупредить, и они, не рискуя связываться с чудищами, доблестно бежали, не забыв, впрочем, прихватить скарб и скотину... и, наверное, еду. Но, хоть что-то должно было остаться? Хоть картошка, чтоб в костре запечь. Или чего они тут возделывают?"

По логике вещей, должно было быть... но не осталось ничего. Слава несколько раз спускался в погреба, обшаривал клети и ледники - пусто, ни крошки, ни картошки, ни сала кусочка. Зимние запасы, должно быть, съели, а то немногое что осталось, прихватили с собой.

Колодец, все же, нашелся, прямо на перекрестке улиц. Вот только толку от него не было никакого. Монстры разломали его крышу и ворот с ведром. Все это плавало теперь внизу, и добраться до воды не было никакой возможности. Да даже если б было и возможно, Слава не рискнул бы пить эту воду, мало ли чего туда могли сбросить.

Еще через полчаса поисков, когда он уже начал проклинать куркулистых селян, наконец, повезло. В чудом уцелевшей сараюшке нашлась деревянная кадушка с водой. Судя по привязанному к кадушке ковшу, а так же отсутствию плесени и запаха, вода была питьевой, и Слава смог, наконец, утолить жажду. Давясь и обливаясь, он торопливо выпил глубокий ковш прохладной вкусной воды. Второй пил, не спеша, с чувством, с толком, прислушиваясь к ощущениям. Начал, было, третий, но понял, что уже не может. Снял рубашку и поплескал из ковша на разгоряченное тело. Заполнившая желудок вода несколько притупила голод, но Слава понимал, что это ненадолго. Он пошарил в сараюшке повнимательней, и под ворохом соломы, нашел клеть, наполненную какими-то зернами. Должно быть, посевной материал - рассудил Слава - и попробовал зерна жевать. Зерна были жесткие и безвкусные, но он все равно сжевал несколько горстей, запивая водой из ковша.

Солнце пунцовым шаром зацепилось за край холмов, и Слава понял, что пора задуматься о ночлеге, а именно, выбрать один вариант из двух: остаться в деревне или уйти в лес. Разумеется, ночевка в уютной сараюшке, рядом с водой и зерном выглядела предпочтительней, чем в лесу под открытым небом. К тому же, судя по наступающей прохладе, ночи здесь, в это время года, еще довольно холодные, а с одеждой у него не очень.

Слава оглядел свои владения, критическим взглядом. Из старой соломы можно соорудить шикарное ложе, там в углу. Ей же, соломой, и укрыться. А пока светло, побродить по поселку, может еще чего полезного удастся найти. Правда существует теоретическая опасность, что вернется всадник на мерзкой "лошадке" с отрядом своих "пушистых друзей". Но лучше считать, что снаряд дважды в одну воронку не падает. Что им тут делать в разоренной пустой деревне?

Рассуждая, таким образом, Слава вышел за околицу. Оглянулся, запоминая место своего предполагаемого ночлега. Хозяйский дом совсем догорел. Открытого огня уже не видать, дымятся одни головешки. Это хорошо, значит можно не опасаться проснуться ночью в горящем сарае. Недалеко от "его" двора росло раскидистое низкорослое деревце. Странное какое-то деревце - как будто сложенное из кусочков разных пород - пара ветвей покрыты длинными хвоинками, еще на трех трепетали сердцевидные листочки. И на каждой ветке густо, точно на облепихе, сидели сероватые, размером с грецкий орех, плодики. Ни от огня, ни от монстров это растеньице не пострадало. Что же это за страна? И звери - не звери, и люди - не совсем люди, и растения - не растения!

Тубус он с собой брать не стал, оставил в сараюшке, справедливо рассудив, что украсть его тут некому.

****

Быстро сгущались сумерки. Пора было возвращаться к месту ночлега. Всю добычу Славы, составили какие-то мелкие корнеплоды. Он нашел их в дырявом мешке на краю одного из огородов. Очевидно, содержимое мешка предназначалось для посадки, но процесс был прерван, и сеятели сбежали, забыв мешок. Корнеплоды были мелкими и неказистыми на вид, к тому же успели прорасти длинными зелеными ростками. Они, казалось, ухмылялись Славе, своими корявыми мордочками - наешься ты нами, как же! Но голод не тетка, и старлей, закинув за спину мешок, поспешил к своему сараю, намереваясь как можно быстрей запечь их в углях пожарища. Наверняка ведь еще не успели остыть.

Когда он был уже на полпути к цели, какой-то странный звук заставил его остановиться и прислушаться. Может, показалось? Нет, звук раздался снова, потом еще. В повисшей над поселком, мертвой тишине, слышно было далеко. Кажется, кто-то плакал, горько, навзрыд. Слава положил мешок с корнеплодами на землю. Покрутил головой, точно определяя направление, и, сжимая в мигом вспотевшей ладони, найденный вместе с мешком, ржавый заступ, крадучись пошел в сторону источника звуков. Пройдя по узкой тропинке между плетнями, заросшими чем-то вьющимся, он вошел в открытую калитку. Осмотрелся. Все как везде. Очередной сгоревший дом, разоренный двор. Вот только в отличие от остальных дворов, в этом есть кто-то живой. Вон в тех кустах возле сгоревшей баньки. Слава подошел и осторожно раздвинул ветки кустов. На земле лежал мальчишка, лет тринадцати, четырнадцати от силы. Мальчик старался, чтобы его никто не услышал, он изо всех сил зажимал себе рот подолом рубахи, утыкался лицом в землю, но все равно - глухие рыдания и всхлипы так и не смог заглушить совсем.

– Эй, ты кто? - сказал Слава, опуская заступ.

Мальчишка резко сел, точно распрямившаяся пружина, уставившись на Славу испуганными, красными от слез глазами:

– А ты кто?

– Я? Ну... замялся Слава. А действительно, кто он? Вот пацан, похоже, из местных. Я, это... в общем, прохожий. Проходил мимо, а тут...

– Проходил? - недоверчиво переспросил мальчишка. Голос у него стал подозрительным. И плакать он как-то сразу перестал.

– Ну да! - авторитетно подтвердил Слава, стараясь говорить как можно более добрым голосом. А ты давно здесь?

Мальчишка, словно не слыша вопроса, молча сопел и таращился на него.

– Как тебя звать? - снова спросил Слава, опускаясь перед ним на корточки. Теперь он сумел как следует разглядеть своего собеседника - косматая голова, волосы давно требовали и расчески и мыла, исцарапанный лоб, глаза сверлят его недоверчивыми буравчиками.

Наконец, мальчишка шмыгнул носом, утер лицо рукавом, и, отвернувшись от Славы, глухо произнес:

– Теха.

– Теха? Это прелестно! - Слава поднялся на ноги, огладил зачем-то джинсы. Мальчишка продолжал понуро сидеть на земле, обхватив колени руками.

– Ладно, Теха, вижу, ты успокоился, теперь можно поговорить. Повторяю вопрос: давно ты тут?

– Нет, - буркнул Теха, - солнце на четверть от земли было, когда я пришел. А тут такое... А ты?.. он упер взгляд в Славу, - давно?

Тот кивнул:

– Давно.

– Ты видел их?

– Кого "их"? - уточнил Слава.

– Ну, тех... кто это сделал... хэку. Видел?

– Не знаю, как их там зовут... хэку, или еще как... и Слава рассказал мальчишке, все что видел, с момента своего прихода в поселок. Так что, я не видел ни одного убитого в деревне, - закончил он на оптимистической ноте, стараясь не вызвать новую истерику, - значит люди, наверняка, спаслись. Ты случайно не знаешь, в какую сторону они могли пойти?

В ответ Слава услышал лишь сопение. Мальчишка о чем-то размышлял, подперев щеки грязными кулаками.

Внезапно Слава сообразил, что они говорят на одном языке. Чего в принципе не могло быть в этих Андах, или куда там его занесло. Хотя нет, он вдруг понял, что его насторожило с самого начала. Мальчик говорил не по-русски - артикуляция совсем не та. Но, не смотря на это, Слава понимал его речь, словно родную. Будто всю жизнь, с рождения слышал ее вокруг себя. Поэтому и не сразу понял, что перешел с русского, на какой-то другой язык. Ну, дела! Английский десять лет учил в школе, без особого успеха, а тут вдруг в один миг заделался полиглотом.

Пока он удивлялся про себя этому филологическому чуду, мальчишка еще посопел, а потом вскинул на него умоляющий взгляд:

– А ты, правда, никого в деревне не видел, кроме этих?

– Да говорю же тебе!.. воскликнул Слава притворно сердитым тоном, словно удивляясь его недоверчивости. Живых точно не было, - и поправился, увидев, как мальчишка судорожно сглотнул. И тел нет! Сам что ли не видишь?!

Теха встал с земли, поддернул широкие холщевые штаны, вытер воротом рубашки лицо и посмотрел на Славу неожиданно спокойным взглядом, небесно-голубых глаз:

– Это хорошо! Значит они ушли... успели.

– А куда ушли-то? - нетерпеливо поинтересовался Слава. Уже совсем стемнело, и он боялся не найти облюбованный для ночлега сарай.

– Да, куда ж еще - к Ивице и пошли, - пожал плечами Теха, и рассудительно добавил. А некоторые, так и в леса Хром-Минеса - у них там схроны на такой случай. Может, кто и в Лин пошел - но это разве что Пейко Щербатый свою семью туда увел - у них там вся родня.

– А твои куда?

– Мои должны были к Ивице идти, там Каса, отцовский брат живет.

– А Ивица, это где? - спросил Слава, без особого, впрочем, интереса - какое ему сейчас дело, до какой-то неведомой Ивицы

– Ивица, это там, - мальчишка махнул рукой куда-то на юго-запад, - За Каменным Бродом, два дня по Оравской дороге.

– А чего так далеко-то? Все так серьезно?

Теха опять пожал плечами и кивнул на сгоревший поселок:

– Ты же сам видишь.

– Да действительно. Слушай, - Слава взял его за рукав, - это же ваш дом?

Теха хмуро кивнул.

– Был наш.

– Тут же все сгорело, да?

Горькая усмешка в ответ.

– Ну, пойдем тогда, я тут один целый сарай нашел. Там переночуем. Ты как на это смотришь?

Мальчик подхватил с земли котомку, закинул ее на плечо, и сказал просто:

– Пошли.

*****

В котомке у Техи оказались пирожки. С мясом и какой-то травой. Рапа - пояснил мальчик. Ну, рапа, так рапа - Славе было без разницы, главное, что вкусно и сытно. Тем более что мешок с корнеплодами пришлось выкинуть. Теха сказал, что люди их не едят, так как от них случается сильное расстройство живота и пучит. А выращивают их для ханей. Хани их любят, и жрут в любом количестве. Кто такие эти хани, Теха объяснить толком не смог, но Слава для себя понял, что это что-то вроде свиней. И растят их с той же целью.

Когда Слава, показав на чудное деревце, поинтересовался, съедобны ли его плоды, мальчишка ожесточенно замотал головой, и заявил, что лично он скорее будет есть новорожденных крысят живьем, чем прикоснется к "хлебу беды". Что это за "хлеб беды", и почему его нельзя есть, Слава выяснять, пока не стал. Преимущественная перед ним пригодность для еды новорожденных крысят говорила сама за себя

– А тебя, как зовут? - жуя пирожок, вдруг ни с того ни с чего поинтересовался Теха. Посмотрел на Славу и пояснил свой вопрос. Вид у тебя больно ненашенский. Откель ты тут взялся? С караваном? что ли пришел?

– С караваном, с караваном, - покивал Слава, мальчик сам давал ему подсказку. В самом деле, не рассказывать же ему подлинную историю Славкиного попадания в эту... в этот... ну куда он попал. Он и сам-то в нее не очень верил, а что с пацана взять, еще подумает, что ненормальный да сбежит, а попутчик в незнакомом краю, ой как был нужен.

– Да, извини, забыл представиться - Владислав. Очень приятно! - он церемонно кивнул и зачем-то шаркнул ногой. А прибыл я... чтобы такого наврать, чтоб выглядело хоть чуть-чуть правдоподобно. Но мальчик не дал ему договорить. Он выпучил глаза и открыл рот так, что из него выпал кусок пирога.

– Ва-ла-ди-са-ла...

– Сам ты сало! Владислав. Вла-ди-слав! Понял?

– Не бывает у людей таких имен! - убежденно отрезал Теха. Человеческий язык такое выговорить не сможет! Такие имена только у акети бывают! А ты, - он мельком глянул на собеседника, - на них не похож.

– Много ты знаешь, шкет!.. возмутился Слава, - что бывает, а что нет. Ладно, можешь звать меня Слава.

– Са-ала... попытался повторить за ним мальчик, но язык явно не хотел его слушатся.

– Блин, опять "сало"! А Влад, ты сможешь выговорить?

– Угу, - кивнул Теха. Влад - смогу! - хотя прозвучало это у него скорее, как Валад.

– Ну, значит так и зови, - не стал больше придираться Слава.

Они запили пирожки, холодной водой из кадки, и Слава понял - ни фига он не наелся. Да это и не мудрено - три жалких пирожка после целого дня беготни и переживаний. Живот, раздосадованный таким циничным обманом, даже и не думал прекращать голодное бурчание. Ко всему прочему, становилось все прохладней. Теха тем временем, достал из мешка меховую безрукавку и облачился в нее. Деловито и щедро припорошил крышку клети соломой, чтоб было мягче, и улегся, сунув мешок под голову. Поворочался пару минут и затих. Когда, не ожидавший такого быстрого перехода, Слава, обратился к нему с каким-то вопросом, то в ответ услышал лишь спокойное дыхание. "Во, народ! - подумал он, с некоторым удивлением. Ни флага, ни родины. Всю деревню сожгли, а он дрыхнет, как суслик, и хоть бы что!"

К самому же Славке, сон никак не шел, несмотря на жуткую усталость и переживания сегодняшнего дня. А может как раз из-за них. К тому же ныли стертые ноги, саднили, сбитые во время лазанья по кручам, локти и ладони. Да и просто стало холодно. "Б-р-р! Аж дрожь пробирает! Как же согреться? Хорошо Техе в меховом кожушке. А тут одна рубашонка, да и та уже изорвалась, пока лазил по горам да по лесу. Может выйти покурить? Ах да - зажигалки нет. Может в развалинах остались еще тлеющие угольки? Лезть туда неохота и так грязный, а там и вовсе измажешься сажей, как черт, и помыться негде. Эх, в ванну бы сейчас залезть, горячую. Все, курить хочу, не могу!" - Славка поднялся, и с завистью посмотрев на сопящего во сне Теху, вышел во двор.

Ночь была ясная, ни облачка. Полчища звезд заполонили небо. Слава постоял с задранной головой, ежась от прохладного ветерка. Блин, ни одного знакомого созвездия. Как штурман он неплохо знал карту звездного неба. Во всяком случае родного северного полушария. Южного, похуже. Но и этих знаний хватало чтоб понять - ни хрена он не на Земле. А так хотелось верить, что он по ту сторону Экватора, В Южной Америке, Австралии, у черта на куличках, но на родном голубом шарике. Что, хоть он и оказался в странных обстоятельствах, но все еще можно вернуть, и проснуться утром на своем диване, умыться, сварить кофе, закурить сигарету... Кстати, он и вышел для того, чтоб добыть огонька - покурить. Какая светлая ночь, полнолуние что ли? Слава обернулся посмотреть, на луну, и челюсть у него отвисла, в который уже раз за сегодня. Нет, Луна имелась - большой почти полный диск висел прямо над крышей сарая. Вот только был он зеленого цвета. Словно луну взяли, да окунули в банку с "зеленкой". И эта зеленая Луна разом, словно гильотина, отрубила все надежды. Ни хрена он не на Земле. Стало так тоскливо и жалко себя, что даже слезы навернулись на глаза, даже не холодно стало и курить расхотелось.

"А ну его к черту, курево это, луну эту! Пропади оно все пропадом!" Слава, зло сплюнул и вернулся в сарай. Зарылся в солому, согрелся и незаметно уснул.

 

Третья глава

Славе снился страшный сон. Корабль собрался на метрическую милю, когда выяснилось, что его мореманы выпили спирт из магнитного компАса. Вот они стоят перед ним, старшина второй статьи Яблоков и старший матрос Митя.

– Скоты! - орал на них Слава. Какого хера вы его выпили?

– Тащ старший лейтенант, мы не пили! - возражал Яблоков со шкодливой улыбкой во всю круглую рожу.

– Не-не, не пили мы! - поддакивал ему Митя.

– Оно само, наверно, выветрилось, - предположил Яблоков.

– Само, само! - поддержал его Митя.

Славу охватил ужас. Сейчас на Ходовой поднимется Командир, увидит разобранный компас с водой вместо спирта... и наступит п....ц. А почему его до сих пор нет? - внезапно задался вопросом Слава - ведь корабль уже вышел в море. Вон как качает.

– Тащ старший лейтенант, - донесся до него голос Яблокова, - а может вы сами его выпили?

Качка приобрела совсем уж неприличную амплитуду и... Слава проснулся

– Ну, ты дрыхнуть! - сказал Теха, убирая от него руки.

Старлей сел, протер кулаками глаза, помотал головой, отгоняя сонную дурь. Сразу стало холодно, и вдобавок неудержимо захотелось по нужде. Он вскочил на ноги и запрыгал на одном месте, колотя себя руками по бокам, чтоб хоть чуть-чуть согреться, а заодно и стряхнуть налипшую солому.

– Давно встал? - спросил он, удивленно глазеющего на него Теху, и, не дожидаясь ответа, устремился мимо него к выходу. Тот, секунду промедлив, бросился следом.

Посреди двора, горел небольшой костерок, на нем уже булькал котелок с каким-то варевом.

– Костер развел? Молодца! - похвалил Слава. Хозяйственный, шкет!

Теха семенил за ним, как хвостик.

– Да я уже всю деревню обежал! - гордо заявил он. Пока некоторые благородные господа дрыхнуть изволили. Харчей сообразил!

– Харчи - это замечательно! - одобрил Слава. Со вчерашнего утра жрать хочу! Ты это... повернулся он, к по пятам следующему за ним Техе, - мне тут надо... в общем...

– Что? - недоуменно уставился на него мальчик. Потом до него дошло. А-а-а... сказал он, отворачиваясь, - подумаешь, "благородный"!

Старлей пристроился к плетню возле больших лопухов и, наконец, отвел душу.

В котелке, Теха варил кашу из шурфы, так называлось хранящееся в клети зерно. Когда Слава привел себя в порядок и подошел к костру, мальчик уже снял котелок с огня и водрузил его на чурбак, который, судя по изрубленной поверхности, ранее предназначался для колки дров. Слава наклонился над котелком, от каши отчетливо несло мокрым веником. Он поднял голову и встретился взглядом с невинно-голубыми глазами Техи. Тот нахально ухмылялся, извините, мол, чем богаты. Рядом с котелком, мальчик расстелил тряпицу сомнительной чистоты, на которой разложил пару черствых лепешек и несколько кусков вяленого мяса.

– Где взял? - поинтересовался Слава.

– Есть места, - неопределенно сообщил Теха, и присел на маленький чурбачок. В руках его появилась большая деревянная ложка. Он зачерпнул каши и осторожно попробовал. Почмокал губами, и лицо его изобразило райское блаженство. Горячо, сыро не бывает! Кушайте, господин благородный, употребляйте на здоровье!

– Что ты заладил? - буркнул Слава, - Благородный, благородный... Какой я тебе благородный? - он пристроился рядом на корточках. Пригодных для сидения чурбаков больше не было, не сгонять же пацана с его места. Взял лепешку. Откусил. Практически сухарь.

Теха, уловив его вопросительный взгляд, не сходя с чурбака, пошарил в своем мешке, и извлек оттуда еще одну ложку. Протянул ему, и больше ни на что не отвлекаясь стал, за обе щеки, уплетать кашу.

Слава принял ложку. Скептически осмотрел ее и протер наиболее чистым краем рубахи. Попробовал кашу, скривился - вкус ее был адекватен запаху. В голове отчетливо всплыло выражение - "березовая каша". Хотя на земле это выражение, кажется, имело совсем другой смысл. Вкус у этого варева практически отсутствовал, и еще оно было абсолютно не соленым. В общем - никаким. Вяленое же мясо оказалось жестким, как подметка, и, при попытке его жевать, волокна отчаянно застревали в зубах. "Ну что ж делать, - философски рассудил Слава, - придется привыкать к особенностям местной кухни".

Следующие десять минут прошли в молчании. Только ложки стучали об котелок.

– Как думаешь, - домучивая свой кусок мяса, спросил Слава - если мы следом пойдем, твоих сумеем догнать?

– Это вряд ли, - мальчик довольно рыгнул и отвалился от котелка. Уф, кажется, наелся! Да зачем нам их догонять? Нам бы до Кумеса добраться, а там все рядом.

– А ты сам как тут оказался?

– А я к тетке на хутор ходил. Меня мамка на десяток дней к ней отправила - тетке рожать, а я в помощь по хозяйству. Лучше, конечно б, девку... да где ж ее взять, пришлось мне за мелкими смотреть!

– Так может проще, обратно к тетке вернуться?

– Не-е-е! - Теха облизал ложку и сунул ее в мешок. Ее там и след простыл. Она как сигнальный дым увидела у Северного перевала, так сразу все поняла, не в первый ж раз. Даром, что только опросталась, тут же поскидала все свое барахло и мелюзгу в возок и в лес к мужу - он у нее на заимках сидит - пасечник. Там есть, где укрыться. А если что, в Лин уйдут.

– А ты, почему не с ними? - удивился Слава.

– А меня она отправила прямиком через долину, чтобы своих на всякий случай предупредить, вдруг дым не увидели. Хорошо, что увидели! Я бы все равно не успел, - он принялся ковыряться в зубах маленьким ножичком.

– Перестань, зубы испортишь! - машинально сделал замечание Слава.

– Видать, Проклятые с гор спустились...

– Кто?

– Ну, хэку. Акети их так называют - Вечнопроклятые. Что ты так уставился? Ты еще скажи, что кто такие акети не знаешь?

– Понимаешь... Слава мучительно придумывал объяснение своей несостоятельности в общеизвестных вопросах. Да не смотри ты на меня, как на идиота! Я ж тебе говорю - прибыл издалека. По дороге упал с коня... стукнулся головой, вот память и отшибло.

– Совсем что ли? - удивился Теха.

– Нет не совсем... что-то помню, а что-то не помню.

Теху, казалось, такое объяснение удовлетворило. По крайней мере, подозрительный огонек в глазах погас.

– Да... продолжил он, - что с заставой на Северном перевале произошло, и подумать страшно. А тех чудищ, что ты описал, я не знаю... прежде таких не было. Видать новых оборотней "рыжие" вывели. Они мастаки на всякие мерзкие штучки. Сами-то недомерки, соплей перешибить можно, а вот слуги их... Ты же гракху видел?

– Кого? - не понял Слава.

– Ну, эта... "лошадка", на которой "ржавый" приехал. Они по обе стороны Кипящего озера живут, и на нашей, и в Незнаемых землях. Наши-то, они тихие, мирные, рыбешку ловят, лягушек всяких, ящериц. Ростом мне по пояс. Я их в зверинце видел, в Лине, когда мы с теткиным мужем на ярмарку ездили. А из своих гракх, Проклятые таких чудищ вывели!.. Ну, ты видел. Для них человечина - лучшее мясо!

– А чего им надо, хэку этим?.. Слава задумался, подбирая слова. Зачем они на людей нападают?

– Зачем? - Теха посмотрел на него как на умалишенного. Они же ВРАГИ!!!

Немного подумал и добавил. Раньше здесь была ихняя земля. До самого Срединного моря. Потом наши с акети вышибли их за Зыбучие Камни.

– Понятно, - сказал Слава, и резюмировал. В таком случае задерживаться нам тут не стоит, а то еще какая-нибудь компания заявится.

*****

Через полчаса они покинули деревню, и двинулись по проселку в сторону противоположную той, откуда пришел Слава. Шли ходко, почти не останавливаясь, и к полудню достигли выхода из долины - каменные стены расступились в стороны, и путешественники оказались на краю обрыва. Прямо под ногами расстилалась вторая долина - пошире первой. По ее дну текла горная река. Подгорица - как назвал ее Теха. Но чтобы к ней спуститься пришлось петлять по горному серпантину между высоких гранитных утесов - так что и на речку и на "нижнюю" долину Славка успел налюбоваться за два часа предостаточно, и все под разными ракурсами. Примерно в километре к югу, земля опять вздыбилась горным хребтом. Две гряды образовывали неширокое ущелье куда ныряли и речка и дорога. Туда же свернули и путники.

Пройдя километра два, решили сделать небольшой привал. Спустились к реке. В этом месте ее устье несколько расширялось, образовывая несколько мелких заливчиков и проток. Вода там была не такой ледяной, как в самой реке и Слава не преминул возможностью искупаться. Раздевшись до трусов, он вошел в воду и с минуту плескался, фыркая от холода и шумно сопя, словно большой тюлень, с наслаждением смывая с себя грязь и пот. На предложение присоединиться, Теха презрительно пожал плечами:

– Делать мне боле нечего!

Когда Слава выбрался на берег, он увидел, что мальчик привязывает к длинной палке свой ножичек. Соорудив, таким образом, некое подобие копья, Теха направился к берегу. Река в этом месте образовала небольшой порог, и мальчик ловко прыгая, с камня на камень, добрался почти до середины реки. Там он присел на корточки и, отведя назад руку с импровизированным копьем, стал пристально вглядываться в воду. Неуловимое движение, и на острие копья уже бьется, большая серебристая рыбина. Теха издал торжествующий клич, и, сняв добычу с лезвия, швырнул ее на берег. Слава подошел к ней, присел на корточки. Золотистая в черных пятнышках, смахивающая на форель рыбина, извивалась, била хвостом по речной гальке, судорожно разевая, полный острых зубов, рот. Слава поймал ее за хвост, приподнял - килограмма два наверно будет. Молодец пацан!

С реки раздался недовольный вскрик Техи - на этот раз охотник промахнулся.

Пока Слава полоскал свои вещи в реке, мальчишка умудрился поймать еще пару рыбин, после чего вернулся на берег. Удовлетворенно присвистнул, оценивая улов. Посмотрел вопросительно на старшего товарища?

– Сейчас запечем или?..

– Ушица бы знатная получилась, - сказал Слава, - жаль только, нет у нас ни картошки, ни лука, ни хлеба!

Теха не понял, о какой картошке и луке говорит его спутник, но расспрашивать не стал, а предложил:

– Слышь, Валад, тут через осьмушку дневного перехода, будет двор старого Махи. Отдадим ему рыбу, он одну себе заберет, а две нам пожарит... с тюрлей. М-м!.. Теха предвкушено закатил глаза. Вкуснотища!

– С тюрлей, так с тюрлей, - согласился Слава. Есть хотелось пока не сильно. Все-таки, то варево, которым накормил его утром мальчишка, оказалось довольно сытным.

Через пятнадцать минут, одежда, разложенная Славой на горячих от солнца камнях, немного подсохла, и он, ежась от холода, натянул ее на себя - на ходу досохнет.

Спорым шагом они прошли еще около пяти километров. Впереди Теха, помахивающий своим копьем, с нанизанным на него уловом. В трех шагах сзади Слава, с тубусом на правом плече и Техиным мешком на левом. В тубус, Слава, так больше и не заглядывал - то некогда, то не до того было. А если честно сказать - он испытывал почти физическое отвращение, как к самому футляру, так и к его содержимому, не без основания полагая, что именно из-за них он оказался в этой срани. Даже случайный взгляд, брошенный на тубус, вызывал у него уныние. Теха, напротив, пребывал в приподнятом настроении и непрерывно болтал, то и дело, поворачиваясь к Славе, и приставая нему с расспросами, - из каких он "благородных", да в каких странах и городах ему приходилось бывать. Слава отмахивался или врал что-нибудь на ходу. А больше отмалчивался, не очень-то и вникая, о чем именно расспрашивал его Теха.

Впереди показался скальный выступ, далеко вдающийся в ущелье. Дорога огибала его, спускаясь к самому берегу реки.

– Ну вот, - сообщил Теха, - за этим поворотом и будет Двор старого Махи. Покушаем там, отдохнем и дальше пойдем. Идем ходко, так глядишь, к завтрему вечеру доберемся до Кумеса, а там и Ивица рядом. Нам бы только Ивицы достичь. И отогреемся и отъедимся. Мамка такие пироги печет, верь ты мне, с чем хочешь, хоть ни с чем, а за уши не оттянешь! - разглагольствуя так, он завернул за выступ скалы, и внезапно остановился. Так неожиданно, что Слава чуть не уткнулся ему в спину. В двухстах метрах впереди, горелыми остатками досок чернело пожарище. Кое-где еще поднимался дымок. Ветер дул путникам в спину, иначе они бы уже давно знали то, что теперь говорили им глаза.

– Этот, что ли Двор?

Мальчик молча кивнул.

– Покушали жареной рыбки, - заключил Слава, - с тюрлей...

Они подошли поближе. Забор, окружавший Двор, кое-где уцелел, а вот ворота были вынесены начисто. Теха показал Славе на землю - пепел, устилавший всю усадьбу, был испещрен трехпалыми "птичьими" следами. Также во множестве тут были отпечатки огромных косолапых ступней.

– Выходит, они уже успели тут побывать. И притом, довольно большой компанией, - озвучил Слава и без того понятную вещь.

– Получается, что мы за ними топали все время. Ну, дела! - Теха, ожесточенно поскреб затылок. Что ж теперь делать, а? - он жалобно посмотрел на своего спутника. Как же мы теперь до Ивицы доберемся?

– Слушай Теха, а другой дороги здесь нет, только эта?

– Дальше будет развилка, - мальчик махнул рукой вперед, - еще через осьмушку дневного перехода где-то. Там Подгорица впадает в Сожу - одна дорога прямо, через Каменный Брод к Ивице и дальше по Оравской дороге в Кумес - крепость на перевале Чирак-Таш, а другая на полдень сворачивает вдоль Сожи, до Узмени. Там начинается Верхнесожский вир - вотчина господаря Витовта.

Слава оценивающе осмотрел пожарище. Судя по тому, что кое где угли уже успели остыть, хэку были здесь еще утром. Интересно, в какую сторону они пошли дальше?

– Как думаешь Теха, в какую сторону они пошли?

Тот пожал плечами:

– Кто ж их знает, Проклятых? Только Кумес им не взять. Там ущелье совсем узкое, стеной перегорожено, кругом скалы отвесные. А в крепости дружина крепкая и магики. Нет, - он покачал головой, - не взять им крепость на перевале!

– Ну, если ты говоришь, что не взять, значит у них один путь - на юг? И тогда мы сможем пройти через Каменный Брод.

Теха горестно вздохнул:

– Грех, конечно, так говорить... но надеялся я, что Проклятые в сторону Лина ушли. А теперь...

– Да что ты разнюнился? Доберемся мы до твоей Ивицы!

– Да-а, доберемся... физиономия Техи олицетворяла само уныние, - "рыжие" со своими оборотнями наверняка засад понаставили. Уходить надо обратно.

– Куда обратно? - Славе нисколько не улыбалась перспектива возвращения в разоренную деревню.

– В Лин пойдем, больше некуда.

– Да? А если они и там? Соображаешь, что говоришь? А если следующая партия за нами уже идет? Ты что думаешь - они такие тупые, что решили одним отрядом всю страну захватить?

Но мальчик ничего не думал, он уселся в пыльную траву возле обочины дороги и, обхватив голову руками, раскачивался из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос.

Слава обошел остатки усадьбы, поднялся на небольшой взгорок и оттуда осмотрел окрестности. Внизу искрилась, шумела Подгорица, точно змея, извиваясь в своем узком русле. Через нее, на ту сторону ущелья был перекинут небольшой мостик. Простой, без всяких перил. К нему со стороны усадьбы вела, почти незаметная в прорастающей новой траве, дорожка, даже скорей тропинка. "А если... подумал Слава, - если перейти на другой берег и взобраться на во-он тот холм, то дорогу будет видно далеко вперед. Может быть, даже до самой развилки. Вряд ли, конечно, хэку со своими подручными будут отсвечивать на виду, но глянуть, что там твориться, в любом случае не помешает. А то пойдешь по дороге и столкнешься с ними нос к носу..."

– Эй, Теха, - повернулся он к мальчику, показывая рукой в сторону холма, - что там может быть? Над чем птицы могут кружиться?

– Птицы к добру не кружат! - буркнул Теха.

– К какому, блин, к добру, не к добру?! Я думаю надо туда сходить. Забраться на холм, глянуть на окрестности. Пойдем - вдруг там людей встретим, узнаем что-нибудь! Сколько можно шляться в одиночестве?

– Да незачем нам туда идти! - уперся Теха. Откуда там люди? Может там какая-нибудь дохлятина, вот воронье и кружит. Нет, не нужно, нам туда ходить!

– Ладно, - не стал с ним спорить Слава, - не хочешь идти, подожди меня здесь. Я быстро схожу и вернусь, - и он решительно пошагал вниз к мосту.

Теха, нерешительно, потоптался на месте, подхватил тубус Славы и недовольно ворча, поплелся следом.

*****

До места добрались минут через двадцать. Дорожка, не пожелав подниматься на холм, зазмеилась в обход. Тут Слава и нашел сапог.

Сапог был скомкан, будто его кто-то топтал, долго и с наслаждением. Мятое голенище разорвано, а потертая подошва уныло глядела в небо. Теха попятился назад, словно это был не сапог вовсе, а какой-то хищный зверек. Потянул Славу за локоть.

– Пошли! Пошли скорей отсюда!

– Да ладно тебе, - Слава осторожно высвободил руку, - чего испугался-то? Обувки старой?

Хозяин сапога нашелся шагов через пятьдесят. Он лежал в кустах под обрывчиком. Над ним кружились мухи, а при приближении Славы, недовольно каркая, поднялись в воздух небольшие черные птицы.

Мужчина лежал в неестественной позе, будто какая-то страшная сила скрутила его перед смертью. Голова запрокинута назад - беззащитно белело горло, торчала вверх, темно-рыжая борода. Нет, она была не рыжая, просто заляпанная кровью. Вместо лица, жуткое кровавое месиво из костей и плоти. Руки и ноги несчастного вывернуты под неестественным углом - так у человека не должно быть. Метрах в десяти дальше, на дороге валялся перевернутый возок с дерюжным верхом, и мертвой лошадью в оглоблях. Повсюду раскиданы разбитые и разорванные вещи. Знакомая картина. Слава, стараясь не приближаться, обошел возок. Там, уткнувшись лицом в землю, лежала мертвая женщина. Длинные русые косы были разметаны по земле, волосы перемешаны с песком и глиной, одна рука вытянута, а другая под головой, словно женщина уснула, уткнувшись в согнутый локоть. Похоже, несчастная пыталась убежать. Ее убили в стороне и за ноги притащили к возку. Полоса примятой травы, тянулась за ней из-за холма. Длинная холщовая юбка задралась до бедер, открывая полноватые белые ноги и округлые ягодицы. Славу передернуло от смешанного чувства отвращения и стыда. Словно он стал невольным участником некоего мерзкого надругательства над мертвой женщиной, от которого она не могла никак защититься. Слава подошел, одернул на убитой юбку, и только после этого попытался перевернуть ее на спину. Почему-то ему было очень важно запомнить лицо этой, неизвестной ему женщины, а не безликую игрушку в руках смерти.

Лицо покойной было на удивление спокойно и умиротворено - обычное широковатое простое лицо с россыпью веснушек по щекам. Сквозь неплотно прикрытые веки видны белки глаз.

Нет, она не пыталась убежать. Даже испугаться не успела. Ее убили внезапно, и смерть была очень быстрой.

– Хэку... прошептал, незаметно подошедший, Теха, и показал на маленькую стрелку, торчащую из запекшейся кровью ранки на шее женщины. Стрела отравленная... пойдем отсюда, а? Вдруг они все еще тут бродят.

– Ты их знаешь? Не из твоей деревни?

– Это Рута, - все также шепотом, сказал мальчик, - служанка старого Махи. Ну, служанка и... жили они вместе. А тот, без лица, видать, и есть сам Маха.

– Наверное, их нужно похоронить? - Слава так и сидел над убитой. Чего их на поживу лесному зверью оставлять!

– Да ты совсем свихнулся, "благородный"! Хоронить... бежать отсюда надо без оглядки! - Теха быстро пятился назад, испугано озираясь.

Слава встал на ноги, огляделся - пара особо нетерпеливых ворон уселась на колесо перевернутого возка и, наклоняя голову то в одну то в другую сторону, посматривали на него. Может быть, прикидывали - является ли соперником им в дележе нежданной добычи это двуногое существо? Вдруг обе птицы, как по команде резко взмахнули крыльями и взлетели. Да и остальные их товарки, бродившие неподалеку, с шумом и криком поднялись повыше и разлетелись в разные стороны.

Слава хотел крикнуть Теху - чтоб посмотрел в вещах несчастных, может чего полезного там найдется, топор, например - им все равно теперь не нужно. Но в следующий миг все слова разом кончились.

С обрывчика, возле мертвого мужика, совершенно бесшумно, как в кошмарном сне, спрыгнула на землю огромная черная фигура. Развернулась к людям. Слава моментально узнал одного из тех жутких монстров, что разнесли в щепки Техину деревню. Страх пришел не сразу. Сперва, Славу больше всего поразило, что появилось это чудище совершенно неожиданно. Даже чуткие птицы встревожились лишь в последний момент! Только что его не было и вот уже стоит перед ними - обнажив страшные клыки, словно ухмылясь произведенному эффекту. Эта немая сцена длилась несколько секунд, за которые Слава успел разглядеть монстра. Несмотря на короткие ноги, тот был высоченного роста - на голову выше Славки, а Теха оказавшийся впереди - вовсе ему по пояс. Мальчишка на фоне его огромного тела, казался тощей осинкой рядом с могучим дубом.

Через миг тишина кончилась - Теха завизжал так, что, кажется, даже монстр вздрогнул. В следующую секунду мальчишка пронесся мимо Славы, и, петляя, как заяц, скрылся за склоном холма.

Слава пятился, не решаясь повернуться к чудовищу спиной. Монстр, не торопясь, двинулся за ним. Бегство Техи он игнорировал, возможно, считал, что деться маленькой суетливой жертве все равно будет некуда.

Все, больше тянуть нельзя - Слава резко развернулся, и кинулся вслед за Техой. Споткнулся на кочке, и несколько шагов пробежал, чуть ли не на четвереньках, касаясь руками земли.

Это его и спасло.

Голова ушла с траектории полета, окованного железом, деревянного ящика. Ящик упал далеко впереди и рассыпался на части - во все стороны разлетелись инструменты. "Вот и топор нашелся!" - подумал Слава, проносясь среди них. Он на ходу подхватил топор, слыша за спиной грозное сопение преследователя. "А ведь догонит, сука мохнатая!" С ходу взлетел на кручу холма, цепляясь левой рукой за торчащие из земли корни, и развернувшись, метнул топор прямо в набегающего на него монстра. Метнул, почти, не целясь, и тут же помчался дальше, вверх по склону. По злобному рыку понял, что попал. Мелькнула надежда - вдруг попал серьезно? Но, обернувшись, увидел вполне целого монстра, несущегося следом. "Якорь ему в сраку!" Расстояние между ними сокращалось с каждой секундой. "Все, мне конец! Не убежать!" От этого рывка по пересеченной местности и хлынувшего в кровь адреналина, дыхание совершенно запалилось, а сердце суматошно колотилось в груди. "Если не убежать, то и бежать незачем... да и некуда", - Слава остановился, чуть не налетев с разбегу на внезапно выросшую перед ним стену. Пусть не стену, а очень крутой подъем. Взобраться на него вполне возможно. Вот только чудище за спиной, не станет дожидаться, пока он будет корячиться на склоне. А сдернет за ногу, и...

Слава обернулся. Монстр был уже в десяти шагах. Он тоже остановился, словно просто хотел поиграть с человечком в догонялки и теперь недоумевал, чего это его партнер вдруг встал.

– Валад! - пискнул кто-то сверху. Меч!

И Слава, и монстр одновременно подняли голову. С вершины кручи высовывался Теха, в руках у него был знакомый тубус, он отчаянно им жестикулировал и страшно таращил глаза:

– Меч!.. в круглой коробке!

Господи, он что, про ржавую заготовку, из тубуса? Да ей только с той дохлой лошадью и сражаться!

В этот момент, футляр пролетел у него перед носом, и, ударившись об камни, раскрылся и покатился сыпля какой-то коричневой шелухой, а из него вылетела... вылетел...

– Получи, тварь! - самодельное копье Техи, слетев с кручи, ужалило монстра в плечо. Тот взрыкнул, скорее от удивления, чем от боли, вырвал копье из раны, сломал как щепку, и швырнул обломки в моментально спрятавшегося мальчишку.

Этой пары секунд Славе хватило чтоб, наклонившись, подхватить с земли оружие. Он разом успокоился. Куда-то схлынули и суматошные жесты, и мельтешащие мысли - все стало просто и ясно! Весь мир сузился до небольшого пятачка земли, на котором было двое - он и его противник.

Слава повел рукой. Солнечный луч упал на клинок, и его поверхность знакомо заиграла разноцветными узорами, словно была из перламутра.

Шансы, конечно, незначительны - уж больно огромен и силен враг. Но, во всяком случае, они появились.

Как атаковать? Просто ткнуть в сердце, когда монстр подойдет на дистанцию удара? Даже если и попадешь, и нанесешь смертельную рану, клинок скорей всего застрянет в грудине, а чудовище перед смертью еще десять раз успеет убить - одним махом голову оторвет. Да и кто знает, где у него сердце. Держа клинок перед собой, старлей, боком, боком пошел в сторону, туда, где начинался пролесок. В частом березняке широченному монстру будет не развернуться. Теха сверху улюлюкал и обзывал чудовище всякими обидными словами. Слава понимал, что шансов у него ровно на один удар. Не попадет, потеряет и клинок и жизнь. Только бы успеть добраться до деревьев. Не успел самую чуть. Монстр разгадал его маневр и прыгнул вперед, в секунду оказавшись рядом. Слава еле сумел уклониться от чудовищного удара его левой лапы. Дерево переломилось словно спичка. Чудовище взревело от боли и досады, а Слава, в этот момент, проскочивший у него под мышкой, в отчаянном прыжке всадил лезвие в его открывшуюся шею. Рев оборвался, словно кто-то выключил звук.

Попал, попал! - успела мелькнуть в голове счастливая мысль, и тут старлей получил такой удар в спину, что кубарем покатился по земле, в финале треснувшись обо что-то головой. Мир в глазах, вспыхнул и погас.

*****

– Валад, Валад, ты живой? - голос Техи пробивался откуда-то извне, словно из-за ватной стены. Валад, ты живой?

– Да живой он, не гунди! - к тонкому голосу мальчика, добавился чей-то незнакомый бас. Не видишь что ли? Глаза открывает.

Слава и вправду открыл глаза. Все плыло. Он проморгался - синее полотнище, постепенно превратилось в небо с белыми барашками облаков, а два темных пятна, в лица склонившихся над ним людей. Одно было знакомое, мальчишечье, с улыбкой до ушей. Другое чужое - мужик лет сорока - короткая цыганистая борода, курчавые смолистые волосы. Карие, почти черные глаза внимательно смотрели на Славу. Некоторое время они молча разглядывали друг друга, затем черная борода треснула в улыбке, обнажая крупные ровные зубы.

– А ловко вы, уважаемый, волота завалили. Я уж думал, мне тут век куковать. Забрался на гору осмотреться, а тут эта тварь пожаловала. Чего ему тут надо было? Ходит вокруг, да ходит. Верно, ждал кого-то... вот и дождался... господина рыцаря.

Господина рыцаря? Слава вспомнил, как он улепетывал от страшилища, и ему стало стыдно - хорош рыцарь. Хотя... тут у любого поджилки затрясутся. А кто и вовсе, в штаны навалит. Так что, он еще молодец.

– Где?.. спросил он слабым голосом.

– Оборотень? - понял вопрос Теха. Да вон он лежит, куча навозная!

Слава приподнял голову и посмотрел в направлении его руки. Монстр громоздился черным холмом у самой границы пролеска, там, где он его и оставил.

– Мертвый?

– Мертвее не бывает! - Теха опять разулыбался, и добавил восхищенным голосом. Валад, как ты его! Одним ударом! А говорил, что не благородный.

– А где?..

– Меч? - опять догадался мальчик. Так в нем же и застрял. Я как с горки слез, он еще ворочался. Долго ворочался... живучая тварь... вони от него было, сколько от стада ханей не бывает! Только вот недавно затих. А тут и этот горе-воин из кустов вылез.

– Цыц, сопляк! - возмутился мужик. Ты имеешь дело с дружинником вольного города Лина!

Теха презрительно сощурил свои голубые глаза.

– Что ж ты по кустам-то прятался, дружинник, когда мы с благородным рыцарем, чудище воевали? Штаны-то сухие?

Мужик засопел и потянулся дать наглецу по шее, но мальчишка ловко увернулся от его руки и, отскочив, выставил перед собой свой ножик.

– Ну-ка хватит! - осадил их Слава, с трудом садясь. Голос у него был еще слабый, но они послушались и разошлись. Теха спрятал ножик и снова присел на корточки рядом с ним. А мужик пошел к трупу монстра. Обошел его кругом, попинал, проверяя реакцию.

– Ловко вы его, господин рыцарь! - донесся его голос. Прямо под черепушку сабельку засадили! То-то одного раза хватило, - мужик запыхтел, и Слава увидел, как он пытается извлечь оружие из шеи монстра. С первого раза не получилось, и он, поплевав на руки, ухватился за рукоятку и, упершись ногой в тело чудовища, вырвал меч.

– Он, видать, гадина, пока возился, еще глубже клинок себе загнал! Еще бы! Туша такая! Как он его не сломал? Помыть бы его надо, - продолжал мужик, крутя меч в руках, - а то клятая кровь, хуже кислой воды железо разъедает. И воняет... он поморщился, - ну чистый деготь! Помыть обязательно надо! И вытереть насухо, не дай небо, ржа пойдет...

Пока он так бормотал, Слава, наконец, поднялся. Теха сунулся, было, помогать, но был остановлен движением ладони - "Сам". Старлей постоял, прислушиваясь к ощущениям - голова еще гудела, но в целом состояние было нормальным - кажется, обошлось без сотрясения. К чему, интересно, он приложился? Мальчишка, поняв вопрос в его глазах, показал рукой на одинокий пенек на краю полянки.

– Когда ты ему меч засадил в шею, эта тварюка, как давай лапами махать, чисто мельница ветряная. Видать предсмертное одержание на него нашло. Случайно тебя зацепил...

Мужик подошел к ним, протянул Техе меч, рукоятью вперед.

– Держи. Позаботься о хозяине.

Мальчик насупился:

– Он мне не хозяин! Мы от века свободные! - но меч взял, и пошел к возку.

– От, нахальный щуренок! - усмехнулся мужик ему в след. Видать мало драли.

Слава, наконец, смог его, как следует разглядеть. Честно сказать, на дружинника тот походил мало. Во всяком случае, какими представлял их себе Слава. Не было на новоявленном "дружиннике" никаких доспехов, да и оружия не было, кроме длинного ножа на поясе, да какой-то, суставчатой трубки за спиной, похожей на длинную флейту.

– А вы, из каких краев будете, господин рыцарь? - поинтересовался мужик. Больно одежка у вас интересная.

– Из дальних краев... неопределенно ответил Слава. Ему не хотелось развивать эту тему.

– А ты сам-то?.. встрял, вернувшийся от возка, Теха. Откуда у тебя акетская обувка, а? - он придирчиво рассматривал сапоги на мужике. И трубка ихняя...

Слава тоже посмотрел на обувь пришельца - обычные, вроде, сапоги, разве что пестроваты - сшиты из кожи трех цветов. И что мальчишка тогда думает о кроссовках Славы?

– Уж больно ты глазаст, как я погляжу! - усмехнулся "дружинник". Смотри как бы глазоньки-то не повылезли! - и, повернувшись к Славе, сказал уже серьезным тоном. Из отряда я... господина капитана Этта - начальника городской дружины Лина. Сам господин капитан к Северному перевалу пошли, а мне велели по тракту разведать, далеко ли "рыжие" успели пробраться. А звать меня Щепа.

– Щепа? - переспросил Слава, а про себя подумал - ну и имена у них!

– Да! - с непонятной радостью, подтвердил мужик. Щепа, из Оравицы - вира господаря Рэма. А обувка эта... Так у нас в дружине, почитай, четверть наемников из первоходных. У них и выменял. Почитай целую гривну серебра отдал. Но они того и стоят, наши-то криворукие сапожники отродясь таких не сделают. Ну а трубка духовая... он ласково погладил деревяшку за спиной, - Трубка и самоводные колючки, мне как лазутчику положены!

– Что ж ты не стрелял своими колючками? - удивился Теха.

– Как это не стрелял? Стрелял! - Щепа, разочарованно развел руками. Почитай с десяток колючек выпустил... еще до вашего прихода. Все мимо! Ничего понять не могу - самоводная колючка, акетским шаманом зачарованная, за сотню шагов вороне в глаз попадает. А тут... Это ты верно малец придумал! - неожиданно обратился он к мальчику возящемуся с большим кожаным мехом, который притащил от возка. Кровь проклятую, только чавой и можно смыть! Да и нам с господином рыцарем не помешает, после боя принять чарку.

По поляне распространялся отчетливый запах сивухи.

"Никак самогон?" - удивился Слава.

– Старый Маха хорошую чаву делал! - солидно подтвердил Теха. Отец всегда к нему на праздники за ней ездил, - он щедро плеснул жидкостью из меха на какую-то тряпку и потер ей, покрытый вязкой коричневой кровью монстра, клинок.

Через пару минут, очистившееся лезвие меча вновь заиграло переливами радуги. Теха восхищенно покрутил его в руке, любуясь всполохами огней, перетекающими по молочно белой поверхности клинка.

– Ну и ну! - Щепа крякнул и пожал плечами. Сроду таких чудных сабелек не видал. Это где ж такие куют? А, господин рыцарь?

Слава лишь хмыкнул, не отвечая на вопрос. Не узнать этот меч ему было невозможно, но и поверить в его присутствие здесь - тоже казалось делом сложным. Так называемую, "радужную" сталь, делали только в одном месте - на Земле, в городе Санкт-Петербурге, в лаборатории дяди Марка. К слову сказать, чудесные творения гения инженерной мысли, какими являлись "радужные" клинки, к сплаву железа с углеродом непосредственного отношения не имели. Разве что рукоять и гарда изготавливались из каких-то суперлегированных сталей. Само же лезвие представляло собой композицию из тысяч тончайших пленок, в том числе, как он знал, и алмазных. Микронные слои различных материалов наносились на основу, армировались сверхпрочными нитями и сваривались сотнями тысяч лазерных уколов. Микроскопические ямки от них и создавали своебразную дифракционную решетку, разбивающую солнечный свет на цветовые составляющие. Оружие при узком тонком клинке, по весу превосходило стальные аналоги раза в полтора. А уж по прочности... Композиционный состав, позволял клинку, не знавшему ни ковки ни заточки, выдерживать круговой изгиб и не зубрясь, рубить стальную арматуру

Вот такую уникальную конструкцию, под условным названием "меч" крутил сейчас в руках средневековый мальчишка.

И самым диковинным было не то, что ржавая железяка, каким-то неведомым способом вдруг обернулась грозным оружием. А то, что Слава сам его и притащил за собой. И все это время оно было у него - в тубусе за плечами. В том самом тубусе, что мешался ему все эти дни, который он хотел уже неоднократно выбросить. Который, он попросту, забыл около сгоревшего дома Махи. А Теха принес. Откуда он вообще знал что в "круглой коробке"? И как давно ржавая заготовка вдруг стала "радужным" мечем?

Тогда, десять лет назад, Слава, да наверно, и никто из окружающих не понимал, для чего дядя Марк тратит огромные деньги и усилия на создание дорогостоящих безделушек, какими казались ему все эти мечи и сабли. Дядя скупо и непонятно пояснял, что занимается нанотехнологиями и созданием композитных материалов, а клинки являются побочным продуктом. Просто хобби. Ну, любит он холодное оружие, что тут поделать? Слава ему, конечно, верил, вот только никакой другой продукции дядиной лаборатории он никогда не видел. Впрочем, был он тогда юн и возможно ничего другого, видеть, ему просто не полагалось.

После исчезновения дяди Марка, его лаборатория также исчезла - когда родственники приехали туда, их встретили лишь абсолютно голые стены. Все сверхсовременное оборудование было вывезено в неизвестном направлении. Также исчезли все образцы отцовских клинков. И вот теперь, один из них всплыл столь странным образом, уже в этом мире...

Выходит, дядя Марк и тетка Софья каким-то образом были связаны с "этим" миром? И знали, что рано или поздно Славке придется оказаться здесь? Слава вспомнил, что иногда дядя заводил с ними какие-то странные разговоры, словно очень иносказательно пытался передать какую-то информацию. Одни его "сказки" что стоили! Но от этих разговоров Славка отмахивался - взрослый я, хватит мне голову морочить. Это Сашка - сама выдумщица и фантазерка, верила всему, что им рассказывали. И слушала, открыв рот. Славка же почти всегда воспринимал эти рассказы скептически. Зато к практическим занятиям относился с энтузиазмом. К примеру, как правильно седлать лошадь, основам фехтования, стрельбе из лука и пращи, и тому подобным интересным каждому мальчишке вещам. Дядя исповедовал теорию, согласно которой совершенному бойцу оружие не нужно - он сам оружие. Но делал из нее неожиданный вывод: поскольку, таких - один на миллион, гораздо актуальней иметь совершенное оружие, которое сделает выдающимся любого бойца. Интересно, что понятие "совершенное" распространялось только на холодное оружие. Огнестрельное он презирал, заявляя, что оно будет совершенно бесполезным, когда дойдет до настоящего дела. Этого Слава никогда не понимал. Нет, ему нравились мечи и кинжалы, но чего они будут стоить против самого обычного "калаша".

Из бурного потока, затопивших разум, воспоминаний, Славу вырвал сварливый голос Щепы, заставив мысли вернуться к земным делам. Дружинник опять препирался с мальчишкой:

– Хорош, говорю, чаву переводить! Что ты все льешь? И так уже сияет, как яйца ыхырга!

– А надо, чтоб как мавкин хвост! - с насмешкой отвечал Теха. Понял, пьяница?

– Да скажите вы этому недоумку, господин рыцарь!.. горячился Щепа, - чтоб перестал полезный продукт переводить!

Но мальчик уже и сам потерял интерес к меху, с, горячо любимым дружинником, напитком. Он вскочил на ноги и устремился к тубусу, так и валяющемуся в кустах.

Щепа сразу же завладел мехом, в руке его появилось, что-то вроде пиалы, в которую он нацедил из меха, мутноватой, опалесцирующей жидкости. Понюхал, изображая лицом райское блаженство, протянул Славе:

– Попробуйте, господин рыцарь! Отличнейшая вещь! Это вам не Узменская квасня! Такую, только к северу от Хром-Минеса гонят.

Слава взял пиалу, опасливо принюхался. Сквозь сивушный запах плохо очищенного самогона, отчетливо проступали какие-то незнакомые тона, то ли экзотических цветов, то ли плодов. "Может, вправду выпить, а то что-то нервы ни к черту? Правда не ясно, как организм воспримет местный алкоголь..."

Щепа ласково и ободряюще смотрел на него снизу вверх.

– Пейте, господин рыцарь, пейте! После такой славной драки и свидания с пеньком, только чава и может в разум привести.

"А, была, не была!" Слава решительно опрокинул содержимое пиалы в рот. Сперва не почувствовал ничего, словно воду выпил. И лишь спустя несколько секунд, рот и пищевод, и, даже, кажется, желудок наполнились ледяным огнем, который в свою очередь сменило ощущение удовлетворения и расслабленности. Он стоял, растерянно хлопая глазами, по щекам бежали невольные слезы, а Щепа услужливо протягивал ему, невесть откуда взявшийся, сухарь.

Подошедший мальчик, смотрел на них неодобрительно. В одной руке он держал тубус в другой освобожденные от тряпок ножны, с, вложенным в них, мечом. Слава молча взял у него ножны, покрутил в руках - как их одевают-то, вроде на перевязь? И, поскольку, перевязи не было, просто сунул под мышку.

– А с этим че делать? - поинтересовался Теха, протягивая футляр.

– С этим? Да выкини его на фиг... впрочем, постой, дай-ка сюда, - Слава забрал у мальчика тубус, и, перевернув его вверх дном, постучал по краешку. В подставленную ладонь высыпались остатки коричневой шелухи.

"Вот значит как... он задумчиво растер шелушинки между пальцами, от чего они превратились в легчайшую пыль, - выходит, на мече было маскирующее покрытие, которое через сутки пребывания в чужом мире, самопроизвольно рассыпалось в прах. Чудно, конечно, хотя... за последнее время столько произошло всего странного, что самостоятельно очистившееся оружие, даже как-то не сильно удивляет".

Слава поставил тубус на пень и нахлобучил на него крышку.

– Ну что, прощай злосчастная коробка, пользы от тебя все равно никакой. Оставайся тут, немым свидетелем происходящего.

Он, было, повернулся, чтоб уйти, но Теха дернул его за рубаху.

– Ремешок! - мальчишка показал на ножны с мечом, а затем на футляр.

– Сообразительный чертенок! - похвалил Слава, расплывшегося в улыбке мальчишку. Он аккуратно снял с тубуса ремешок и сунул его в карман, будет какая-никакая перевязь.

Все вместе они вернулись к возку. По дороге Щепа успел выдуть пару пиал чавы, и заметно повеселел. Начал даже отпускать сальные шуточки по поводу мертвой женщины. Понимания у своих спутников он не встретил и принялся ковыряться в разбросанных вещах.

– Похоронить бы их надо, - опять вернулся к своей мысли Слава.

– Не хоронят тут, - возразил Теха, - разроют покойничков... зачем ходячих мертвяков плодить, здесь и так всякой дряни навалом. А вот сжечь - это можно.

– Да где ж столько дров набраться? - усомнился Слава.

– Хватит дров! - успокоил его мальчик, кивая на возок. Разберем малость, и хватит. Скажи только этому, - он кивнул на мародерничающего дружинника, - чтоб помог.

Говорить не пришлось. Щепа, под пристальным взглядом "господина рыцаря", бросил свое малопочтенное занятие и присоединился к мальчику в сооружении погребального костра.

*****

Теха и Щепа быстро закончили все приготовления к кремации. В стороне от дороги сложили небольшую поленицу из дров. Щепа разобрал "с ноги" возок, на пару с Техой свалили сухостоину. Слава сомневался, что такого количества дров хватит, но помалкивал.

Мальчик еще раз осмотрел импровизированный помост, зачем-то пересчитал несколько раз ряды дров в поленице, посмотрел на солнце, и обернулся к, удивленно следящим за ним, спутникам - можно, мол, укладывать покойничков. Слава только плечами пожал - можно, так можно. Вдвоем, с натужно сопящим Щепой, они перенесли мертвых на место кремации. Теха обошел по кругу вокруг будущего костра, шепча и приговаривая что-то. Слава все гадал - как именно мальчишка собирается добывать огонь, ведь никаких приспособлений для этого, он у него не видел. В этот момент Теха отошел от помоста и присел на корточки. Потом, сложив ладони лодочкой, легонько подул в них и шепнул пару слов. Слава увидел, как между ладоней мальчика затеплился крохотный огонек - словно спичку зажгли. Теха убрал руки - в воздух остался висеть небольшой светящийся мячик. Мальчик подул на него, и он, плавно качнувшись, поплыл в сторону погребального костра. И, как только коснулся первого поленца, вспыхнул разом, жарко и сразу охватив и все дрова, и мертвые тела на них.

Слава от неожиданности даже в сторону отшатнулся - так мог полыхнуть бензин, или какая-нибудь другая горючая жидкость. Вот только не было здесь бензина.

– А ты, паря, Слово Смертного Огня знаешь? - в вопросе Щепы прозвучало то ли удивление, то ли испуг. Или у тебя, где талисман припрятан, что я не углядел?

– Нет никакого талисмана, дядя!

– И кто же тебя, щуренка, выучил? Или не знаешь, что за такую науку бывает? - в голосе Щепы появилась въедливость.

– Слово - наследство мое! А от наследства отказываться - себе дороже! - Теха, не обращая больше внимания на Щепу, уселся на землю, и стал, не отрываясь, смотреть на огонь. Он шептал какие-то молитвы или заговоры - губы беззвучно шевелились. А тела на костре, да и дрова под ними даже не сгорали, а как будто истаивали в яростном пламени. Ни дыма, ни запаха не было. Одни лишь волны жара шли одни за другой, напрочь сжигая весь сор и сухие листья, что остались внутри круга, обозначенного Техой. Но ни один лист на дереве не шевельнулся, ни одна травинка не затлелась за пределами этой границы.

Уставший удивляться, Слава, похлопав себя по карманам, вытащил полупустую пачку сигарет. Желание курить было просто невероятным. "Но черт!.. не прикуривать же от погребального костра. Надо ж было забыть зажигалку! - он сокрушенно вздохнул. Где бы добыть кресало какое-нибудь, или огниво, или чем они тут пользуются... Хотя, некоторые вон от пальца костры разводят!" Щепа покосился на сигареты, но ничего не сказал. Слава сунул пачку обратно в карман. Да, не хватало еще, чтобы аборигены застукали его за таким странным занятием, как пускание дыма изо рта. Отойдя от костра шагов на десять, чтоб не так палило, он сел на плоский камень под самым обрывом и еще раз усмехнулся, представив, как бы он выглядел со стороны - здоровенный дядька с мечем под мышкой и сигаретой в зубах!

Откинулся спиной на крутой склон, старлей закрыл глаза и как-то отдалился от окружающего мира. В полголоса переговаривались Теха и Щепа, трещал огонь, заливались птицы, шумел ветер. На миг представилось, что сейчас к этим звукам добавиться другой - работающего двигателя, или пролетающего самолета. Даже голова закружилась от такого предположения! Нет, видать, подобных "чудес" здесь не предусмотрено!

События последних суток теперь воспринимались со стороны, как будто прочитал о них в какой-нибудь книжке. Забавно, но уж больно нереально! К слову сказать, Слава никогда и не читал подобных книг, и искренне не понимал тех, кто всерьез увлекался всякими историями про эльфов, гномов и прочей фэнтезийной байдой. И выходит, зря не читал! Может, теперь бы лучше знал, как ему дальше быть, к кому обращаться, куда бежать. К каким колдунам, магам, чародеям? Пора было возвращаться в "сказочную" действительность, будь она неладна! Он открыл глаза...

 

Четвертая глава

...Открыл глаза, и вздрогнул от неожиданности. Перед ним на корточках сидел Щепа, ухмыляясь во всю бороду:

– Никак задремали, господин рыцарь?

"Как подкрался, черт бородатый? Я и не слыхал. А может, и вправду задремал?"

– Я вот, что хотел спросить, господин...

– Да хватит тебе! - оборвал его старлей. Какой, я тебе господин? Зови меня Влад! Понял?

Щепа громко проглотил слюну, видимо не ожидал такой отповеди.

– Понял, господин ры... Валад. Я вот, что хотел у вас спросить. Как дальше действовать намечаете? Куда, то есть, путь держать собираетесь?

– Куда? - Слава задумался. А действительно куда? Помнится, он перешел на этот берег специально, чтоб с холма взглянуть на дорогу.

– Наверно, вы пришли сюда, для того чтоб с холма на дорогу посмотреть?

"Он, блин, что, мои мысли читает?"

– Ну, допустим, хотел. Кстати, за всей этой канителью, так и не посмотрел.

– А я смотрел! - с гордостью заявил дружинник. Долго смотрел!

– И чего высмотрел?

– Плохо там! - Щепа ожесточенно почесал шею под бородой. Очень плохо! Нельзя вперед идти! Клятые со своим зверьем, как-то сумели через Зыбучие камни пройти. Перевалили через Северную гряду, да и оседлали развилку. И было это два дня назад.

– Как два дня? - поразился Слава. Мы ж с Техой, почитай, от самой деревни, за ними следом шли.

– Э-э, нет, го... Валад! Те, кто с Северного перевала - это уже вторая их банда! Сегодня утром прошли. Я несколько дней уж тут сижу. Щепа назидательно поднял заскорузлый палец. Орда, я вам доложу, несметная! Никогда столько клятого отродья за раз не видал! Ох, боюсь не сдюжит Кумес... а может уже не сдюжил.

– Ты что такое несешь дядя?! - вмешался в разговор, незаметно подошедший к ним Теха. Чтоб у тебя чирей на языке вскочил, за такие слова! Как же не сдюжит? Там же дружина и магики... и Ивица рядом! Там же люди все... наши... мои... голос у мальчика дрожал, а в глазах стояли слезы.

– Цыц, дурак! - беззлобно огрызнулся Щепа, и снова повернулся ко мне. А дружина... Видел я эту дружину... Приняли хэку дружину эту. Вы господин Валад, видали когда-нибудь, как люди орешки грызут, а скорлупки сплевывают? Так там, у развилки, все людьми усеяно, как теми скорлупками! Если и не вся дружина городская лежит, то большая часть, точно! Я так думаю!.. он сделал эффектную паузу, поочередно обводя собеседников, хитрым взглядом. Думаю, план у проклятых такой был: те, кто первыми пришли к развилке, те затаились. А другие стали тревожить заставу на Северном перевале. Ну, там всполошились, и давай, гонцов за помощью рассылать, дескать, хэку большими силами хотят на них напасть. К нам в Лин тоже один такой приезжал, мол, спасите-помогите! Но господин капитан Этт, не дурак - он сперва разведку выслал. Он-то дело свое знает! А вот Кумесский командор, похоже, купился, и кинулся на подмогу... да прямиком в засаду к проклятым и угодил! Хорошо, если не всех перебили. Теперь, думаю "ржавым" прямая дорога на Узмень. И что на них такое нашло? - дружинник недоуменно развел руками. Не пойму! Столько лет сидели спокойно... ну разве что по мелочи шалили, а тут вдруг... он замолк, сделав горестное лицо.

Некоторое время все молчали, хмуро поглядывая, то друг на друга, то на дорогу на правом берегу Подгорицы, ставшую смертельно опасной.

– Но ведь дыма-то нет! - сообразил вдруг Теха. Со стороны Кумеса, нет дыма! А если б проклятые его б захватили, они точно бы все пожгли! Что на это скажешь, дядя?

Дружинник досадливо развел руками, как это он не сообразил такую простую вещь.

– Ну, может и не взяли Кумес. начал он, раздражаясь. Да я и не говорил, что взяли! Ксаламасс!!! Я только говорю, что нельзя туда идти! Хоть господин рыцарь и ловко с сабелькой управляется, против десятка оборотней ему не сдюжить! Ксаламасс! Лопни все это небо! А ты пацан, можешь идти в свою Ивицу, если хочешь! Будешь как старый Маха... Я ведь ему говорил два дня назад, когда мимо проходил... Бросай, говорю все, и смазывай пятки салом, пока не поздно! Так нет, куркулина, добра ему жалко! Вот и дождался, лопни все это небо!

– Ну, хорошо, хорошо! - Слава примирительно поднял руку. Допустим, вперед нельзя... а что тогда делать? Назад? А у тебя есть гарантия, что там не идет уже следующий отряд?

– Чего у меня есть? - недовольно сопя, спросил Щепа. Тут старлей сообразил, что слово "гарантия" произнес по-русски.

– В общем... я опасаюсь, что по дороге назад мы наткнемся...

– А я и не предлагал назад идти! - перебил его дружинник. У меня вообще, приказ господина капитана - здесь сидеть и его ждать! А он зря приказы не отдает! Вот у вас приказа нет, вы можете идти! Только не говорите потом, что Щепа вас не предупреждал! Я и Махе говорил...

– Стоп, стоп! - замахал Слава руками, останавливая этот словесный поток. И сколько его ждать, этого вашего капитана? Вдруг он, вообще не придет?

Щепа ошалело посмотрел на Славу, похоже у него в голове не укладывался такой поворот событий.

– Как это не придет?

– Ну, может, назад вернулся, в этот... как его?.. в Лин. Мало ли. Ты же сам говоришь, что пройти невозможно.

Щепа посопел немного, обдумывая его слова, затем изрек:

– Я так думаю!.. Надо здесь оставаться, пока заваруха на убыль не пойдет...

– Хорошенькое дело! - встрял Теха. Может она всю осьмицу не кончится! А есть, то есть, кушать, что станешь, бестолочь?!

Нет, положительно, эти двое сразу стали, как кошка с собакой.

– Тебе уши отрежу и съем! - осклабился дружинник. Одно на завтрак, а другое на обед. Они у тебя большие!

Мальчик невольно приложил ладони, к своим, действительно немаленьким ушам. Но потом, опомнившись, отдернул их.

– Свои побереги! - заявил он задиристо. И бороду, чтоб я ее не подбрил!

– Ну, ладно, хватит вам! - Славу начали раздражать их постоянные препирательства. Давайте ближе к делу!

– Я и говорю... Щепа смотрел на него ласково, как на ребенка. Здесь надо остаться! Проклятые сюда не полезут, что им тут делать. Здесь же тупик! - он махнул рукой куда-то за холм. Там дальше Подгорица под самой скалой течет. Идти некуда!

– А куда же тогда Маха шел? - поинтересовался Теха.

– Во-от! - дружинник торжественно поднял указательный палец. Чую, схрон у него тут! Недаром у него кроме чавы никаких продуктов с собой не было! Значит в этом схроне и харчи имеются, и все что нужно! Надо нам только поискать его. И сиди здесь хоть осьмицу, хоть две.

Слава промолчал, но про себя подумал, что если хэку все-таки решат сюда заглянуть, то они окажутся в самой настоящей западне. Однако других вариантов у них действительно не просматривалось. Разве что забраться на скалистую гряду, которая стеной поднималась к югу. Однако при взгляде на эти отвесные скалы, желание лезть на них пропадало категорически.

На этом обсуждение прервалось из-за отсутствия фактического материала. Щепа вызвался тут же пойти и поискать предполагаемый схрон, следопыт он или кто, Теха выказал желание сбегать на тот берег, чтобы забрать свой улов, оставленный на траве возле пожарища, а Слава остался сидеть возле остатков костра. Некоторое время он следил за мальчишкой - тот спорым шагом спешил к мостику. Затем, от нечего делать, стал прилаживать к ножнам ремешок от тубуса - не под мышкой же меч таскать - неровен час, потеряешь.

Теха меж тем достиг остатков постоялого двора. Старлей видел, как он деловито пошарил в траве, нашел, связанную веревкой, рыбу. Повернулся и победно потряс своим уловом, что-то крикнул, из-за дальности слов было не разобрать. Затем закинул вязанку на плечо и пошел к скальному выступу, откуда они вышли пару часов назад, видимо решил, на всякий случай, взглянуть на дорогу.

Слава закончил с ремешком. Подергал - вроде держит крепко. Перекинул ремешок через голову - ножны с мечом оказались, чуть ли не под мышкой. Коротковата перевязь. Покрутился так и эдак - вроде висит, не мешает.

"Сколько, интересно знать, времени? Жаль часы не ношу. Время смотрю на мобильнике. Ну, а мобильник, естественно, оставил в доме, вместе с курткой, ключами, деньгами и зажигалкой. Молодец! Умудрился залезть в другой мир с одним лишь дурацким футляром, про содержимое которого мог никогда и не узнать, если бы не Теха. Другой мир... Интересно, что подумала Сашка, когда не застала меня в кузнице? Видела ли она дверь в подполе, или проклятый люк исчез, так же, как и выход наружу? А что скажет командир, товарищ капдва Терещенко и подумать страшно - исчез его штурман в неизвестном направлении. Это ж форменное дезертирство с моей стороны. Интересно, как скоро меня хватятся искать? Ну как выходные закончатся, и я не появлюсь на службе, так и хватятся. Может Светка поинтересуется, куда пропал ее бывший жених? Ну, та еще только через неделю вернется из своей Турции. Уж лучше было бы ее простить и жениться на ней, чем влипнуть в такое дерьмо! Да, гораздо лучше, просто никакого сравнения нет".

Слава поднял глаза - облака, скрывающие солнце, разбежались, и светило вновь засияло в ярко-синем небе. В отличие от купоросной луны, здешнее "Солнце" ничем не отличалось от земного. Оно уже довольно сильно склонилось к западу, но припекало еще вполне. Слава подумал, что неплохо бы еще разок искупнуться в речке, да и напиться не мешало бы. Хмель, от выпитой чавы, уже выветрился, но во рту остался довольно неприятный привкус. А, в самом деле, пока еще жарко можно искупаться. Интересно, мыло они уже изобрели? Надо осторожно выспросить у местных, насчет здешних моющих средств, не возможно ж ходить таким грязным. Чем в средние века, на Земле пользовались? Кажется золой. В ней, вроде как, содержится много карбонатов. Он посмотрел на остатки погребального костра. "Нет уж, брать оттуда золу, слуга покорный. Ладно, так пока обойдусь, в крайнем случае, песочком потрусь".

В этот момент старлей и увидел Теху. Мальчишка выскочил из-за выступа и, как ошпаренный, понесся к реке. Даже отсюда было видно, что глаза у него выпучены, а волосы, кажется, встали дыбом. Вязанка рыб, свисающая с его плеча, колотила по ногам мешая бежать, и он отшвырнул ее в сторону. Что же он там такого узрел, что даже улов свой бросил? Похоже, Слава знал ответ... и ответ этот ему очень не нравился. Неприятно засосало под ложечкой, и словно жаром ударило в лицо.

– Рыжие, рыжие!.. подтверждая его догадку, еще издали заорал Теха, после чего зажал себе рот ладошкой и испуганно оглянулся. "Ну вот, накаркали!" - сказал Слава вслух, оглядываясь в поисках укрытия.

– Рыжие! - выдохнул Теха, подбегая. Там! - он остановился, тяжело переводя дыхание. Там!

– Далеко?

– Там! - все повторял мальчишка.

– Далеко, я тебя спрашиваю?

– Я за выступ зашел, а они из-за горы выходят... с полкрайны, наверно, если бегом бежать.

– С полкрайны... повторил за ним Слава. Из общения с местными, он успел узнать, что крайна - здешняя единица времени (а заодно и расстояния), что-то около десяти земных минут, и у каждой свой оттенок цвета, в зависимости от времени суток.

– Да! - подтвердил Теха. Сейчас уже покажутся.

– Они тебя видели?

– Откуда, я знаю? - мальчик пожал плечами и вытер со лба, обильно струящийся пот. Я как их заметил, сразу стреканул оттуда... Может и видели.

Он вдруг, как подкошенный, рухнул на землю.

– Вон они!

Слава тут же последовал его примеру и упал за ближайшую кочку. Прямо на какой-то острый сучок, который незамедлительно впился в живот. Он чертыхнулся, повозился, устраиваясь, и, наконец, осторожно выглянул.

Между выступом и остатками постоялого двора уже во всю сновали странные существа - таких, старлей еще не видел. На первый взгляд, они походили на крупных собак - заросшие пегой шерстью, тонкие тела на четырех лапах, сзади длинный хвост. Но это только на первый взгляд. Что-то было в них не так. Передвигались они, явно не по-собачьи. Лапы раскорячены в стороны и странно согнуты в суставах, двигаются быстро, быстро - словно твари парят над самой землей.

– Гончие! - шепотом, словно его могли услышать, сообщил ему Теха. Они как ящерицы, только шерстью заросшие. От них не убежишь!

– Было бы еще куда бежать, - констатировал Слава и без того очевидную вещь.

Из-за скалы, тем временем выходила следующая партия монстров - давешние полуобезьяны - полумедведи. В отличие от гончих, они двигались, пусть и корявым, но строем. Ряд за рядом, ряд за рядом вытекал из-за выступа. Да их тут целая рота! Ага! Вот и хозяева пожаловали. Рыжие всадники в потешных колпаках, на своих страшноватых "лошадках". Слава считал - десять, двадцать... пятьдесят... восемьдесят. Все. Следующий отряд лесных великанов - еще около двухсот рыл. За ними с десяток всадников, но не на гракхах, а на каких-то огромных птицах смутно напоминающих страусов, но гораздо мощней и хищней. Длинные, голенастые ноги, череп вместе со страшным, крючковатым клювом, длиной с хорошую лошадиную голову. Не смотря на то, что находились в двух метрах над землей, всадники хэку, вели себя уверенно, оживленно переговаривались и жестикулировали. У птичьих наездников кроме луков, в качестве оружия имелись еще длинные, тонкие копья.

– Это сархусы, - продолжал комментировать Теха. Лефа - колдун говорил, что они за Проклятыми лесами живут и травой питаются. Рыжие, и из них чудищ сделали. Такая тварь одним ударом лошадь убивает, а про человека и говорить нечего.

– Сколько же у них этих монстров?

– Кого? - удивился Теха, и Слава сообразил, что опять говорит по-русски.

– Чудищ разных?

– А-а... да кто ж их знает. Что ни год, все новые появляются.

Меж тем последний отряд хэку остановился у развалин постоялого двора. Всадники ловко спрыгнули со спин своих птиц. Повели их привязывать к остаткам изгороди, начали доставать что-то из притороченных к толстым шеям сумок.

– Никак жрать собрались?.. предположил Теха. Вот же клятое семя, другого места не нашли!

Слава молчал, вспомнив про брошенную мальчишкой рыбу. Господи, хоть бы не заметили!

Но они заметили. Один из воинов отправился к реке, видимо, для того чтобы набрать в мех воды и буквально споткнулся об Техин улов. Некоторое время недоуменно рассматривал рыбу, а затем гортанным криком позвал остальных. Сам же вытянул из-за спины лук, настороженно осматриваясь вокруг. Подошли его товарищи, сгрудились вокруг находки, загалдели, очевидно, споря, откуда здесь могла взяться свежевыловленная рыба. Затем повернулись к реке, и Славе показалось, посмотрели прямо в их сторону. Остро захотелось сжаться, слиться с землей, заползти в какую-нибудь нору, чтобы не нашли.

– Проклятые небеса!.. прошептал Теха, - неужто сюда пойдут?

– Угораздило ж тебя! - также шепотом, ответил ему Слава. Нет, чтоб в реку бросить!

Мальчишка только голову вжал в плечи, очевидно понимая, какую глупость он только что совершил, и чем это для них может кончиться.

Хэку, тем временем, пришли к какому-то решению. Одного оставили на берегу, остальные же вернулись к своим птицам, чтоб продолжить приготовление к трапезе. Тот, который остался, извлек откуда-то, уже знакомую, завязанную в узел, флейту и, приложив к губам, надул щеки. Флейта, как и тогда в деревне, не издала не единого звука. Воин, не смущаясь этим, убрал свой корявый инструмент обратно в складки одежды и, подбоченившись, стал ждать результата. Слава заметил, как четверка мохнатых ящериц, отделилась от ушедшей далеко вперед стаи и понеслась обратно к пожарищу.

– Тварь клятая!.. Теха быстро пятился, не поднимаясь с четверенек. Тварь... Гадина!

– Чего ты? - удивленно обернулся к нему Слава. Куда?

– Бежать надо Валад! Бежать! Рыжий сейчас гончих по нашему следу пустит...

– Да куда ж тут бежать-то? - старлей, так же на четвереньках, устремился следом за мальчишкой. Если хэку наш костер найдут, да лошадь дохлую, да труп своего, они ж все тут прочешут мелкой гребенкой!

Теха, который уже достиг склона холма, на миг остановился и повернулся к Славе:

– Может этот... Щепа... может он нашел схрон. Хотел же Маха где-то спрятаться, - убедившись, что с другого берега Подгорицы его уже не видно, мальчишка поднялся с коленок и, согнувшись в три погибели, побежал вдоль склона, прямо по дорожке. Слава, молча, устремился вслед за ним.

Так они бежали минут пять. Постепенно, по мере того, как холм все надежней закрывал беглецов от реки, выпрямились во весь рост и, соответственно, ускорились. Внезапно, Теха впереди, подпрыгнул и, хватаясь за ветви и корни деревьев, буквально взлетел вверх по склону - Маугли, да и только!

– Гляну, - деловито пояснил он сверху, - что там проклятые делают, - мальчишка оказывается, не потерял присутствия духа. Он полез куда-то еще выше и скрылся из виду. Слава стоял, хватая ртом воздух, повторить Техины кульбиты ему было явно не под силу. Оставалось ждать. "Вот же чертова неопределенность! Ну, куда он там запропастился?" Словно в ответ на его безмолвный вопрос, послышался нарастающий треск ветвей, и Теха, еще быстрей, чем взбирался на склон, съехал с него на пятой точке, ловко тормозя, при помощи свисающих всюду ветвей деревьев.

– Гончие уж возле кострища! На наше счастье, у дохлятины задержались - они ж вечно голодные, а то б уже здесь были. Но рыжий сархуса оседлал. Самое большее, через пару крайн, их достигнет, дальше погонит. Что делать-то будем, а Валад?

– Что делать, что делать... бежать, сам же говоришь. Слава лихорадочно соображал. Пара крайн? Минут двадцать, полчаса? А в голове ни одной здравой мысли.

– Бежать?.. да разве от этих тварей убежишь? Они же, как ящерицы, по любым камням!

Дорожка, огибающая холм, шла прямо вдоль берега бурной реки. За противоположной стороной холма, отвесная стена из серого известняка. Под боком, крутой, поросший даже на взгляд, непролазным кустарником склон. По нему если взбираться, то только на карачках.

– Куда эта дорога идет? - Слава оглянулся вокруг, ища глазами Техин заплечный мешок. Тот его сбросил, когда карабкался на кручу.

– Да не дорога это вовсе... так... раньше здесь рудник был... что-то там добывали, возили... когда нелюди еще тут жили. Но давно все забросили... еще до того, как наши посельники пришли, - Теха заглядывал ему в лицо, топтался на месте, чувствовалось, что ему не терпится задать стрекача.

Слава еще раз огляделся. В Подгорицу в этом месте впадал бурный, горный ручей. И дорога, какой бы заброшенной не казалась, уводила вдоль этого ручья, постепенно превращаясь в еле заметную тропку. Ну, куда-то должен был ехать этот ныне покойный Маха. Ведь надеялся же, не только сам спрятаться, но и лошадь с возком укрыть. Значит места там довольно много. Вот только где это - там?

– Хэку, про рудник могут знать?

Теха пожал плечами, вытаскивая из кустов свою котомку.

– Кто ж их проклятых ведает?

– Ладно, давай сюда мешок!

Очевидно, тон его был убедительным, и мальчишка, молча, протянул свою поклажу. Слава так же, молча, размахнулся, и зашвырнул мешок повыше на дерево, стараясь, чтобы он зацепился за ветки. С третьего раза получилось, и мешок застрял в нескольких метров от земли в развилке ветвей. Тут только Теха очнулся.

– Ты что делаешь? Там же вещи... Как я буду...

– Целее будешь! Хрен с ними с вещами, быстро за мной! - не теряя больше драгоценных секунд, старлей ухватил обалдевшего мальчишку за шиворот, и, подтащив его к ручью, спихнул в воду. Сам встал рядом. "Эх, пропали сигареты, так и не покурил". Достав из кармана пачку, он начал рвать сигареты, и крошить табак по берегу ручья, стараясь рассеять его как можно дальше. Никакой гарантии, что эти "гончие" могут потерять нюх от табака, у него не было, но лучше так, чем никак.

– Все, идем! - закончив с заметанием следов, он потащил Теху за собой. Ноги оскальзывались на круглых окатышах, стыли и немели. Злые стремительные потоки поддавали под колени, пытаясь сбить, утащить за собой в ледяную бутылочно-зеленую круговерть. Теха молча цеплялся за руку и семенил следом.

Кое-как, преодолев метров двести вверх по ручью, и обогнув холм, они добрались до каменистого откоса, поднимающегося прямо из воды. Дальше за ним, дорога вообще исчезала, оставалась только узкая тропка, временами скатывающаяся в воду, временами жмущаяся к самым осыпям холма. А круча над головой вздымалась, градусов, под сорок пять. Хочешь, не хочешь, а подниматься нужно именно здесь.

Под конец путешествия по ручью, поскользнувшийся Теха, все же навернулся в воду, с головой. Пока Слава вытаскивал его на берег, вымок сам. Мальчишка не особенно зашибся об камни, только стал похож на мокрого кутенка, от холода лязгал зубами. Слава чувствовал себя не лучше - мокрый по уши, ноги ноют от ледяной воды. "Ничего, сейчас согреемся!" Дальше вверх, по почти что отвесному склону, сквозь, кажущиеся непроходимыми, заросли колючих кустов, накрепко перевитых какой-то ползучей повителью. В голове всплыло слово - шибляк. Кажется, так назывались подобные заросли в Крыму. "Крым... теперь это не для меня. Это другим осталось - отпуск, пляж, море. А мне - бег с препятствиями по незнакомой местности и банда монстров за спиной". Сухая каменистая почва крошилась и осыпалась под ладонями и коленями. Густо заросший склон сменялся каменистыми проплешинами, засыпанными острым щебнем. Идти приходилось не напрямик, а петляя из стороны в сторону, наискосок, иначе скатишься вниз. Пот заливал глаза. Когда им там было холодно? Преодолев очередную полосу из колючих кустарников, беглецы двинулись по карнизу, вокруг вершины холма. Тропинка, или то, что от нее осталось, змеилась далеко внизу. Высоко забрались - метров тридцать, наверно. В этом месте холм образовывал практически отвесную стену. Навернешься - костей не соберешь. Карниз забирался все выше и выше, становясь все уже и уже пока не превратился в "полку", как называют такие места спелеологи - слегка пологий уступ, шириной не более чем в три ладони. Стараясь не смотреть вниз, прижимаясь к нагретому солнцем камню, шаг за шагом они двигались вперед. Чтоб обогнуть последний выступ, скалу пришлось, буквально обнимать, прижимаясь щекой к покрывавшим ее лишайникам. И все это только для того, чтобы увидеть, что ведущий их карниз, наконец, обрывался около крутолобой вершинки - дальше пути не было.

– Черт! - выругался Слава. Попали! Назад что ли, теперь возвращаться? Вот засада!

– Валад! - дернул сзади за рубаху Теха.

– Ну?

– Наверх надо забираться. Больше некуда! Назад пойдем - время потеряем. Твари проклятых... с ними на перегонки не побегаешь! - мальчишка выжидательно прищурился, вид у него был совсем не по-детски рассудительный.

– Да как же на нее влезешь? - усомнился Слава, разглядывая стену перед ними. Ее гладкая, отполированная ветром и водой поверхность, лишь кое-где изукрашенная вязью тонких трещин, казалась совершенно неприступной.

– Я влезу! - Теха уже уселся на землю и снимал с себя башмаки. Тут недалеко лезть-то... ты меня только подсади, - он связал башмаки тесемками и повесил их на шею.

– Ты-то может, и заберешься... а я, уж точно не влезу.

– У меня веревка есть! - мальчишка задрал рубашку, демонстрируя обмотанную вокруг пояса бечевку. Я ее там к чему-нибудь привяжу, и тебе конец сброшу. По нему и залезешь.

Рассуждать дальше смысла не было, и стоя спиной к скале, Слава подсадил паренька, подставив сперва руки, а потом и плечи. Тот, некоторое время топтался у Славы на плечах, а затем, видимо нащупав опоры для рук, быстро полез вверх. Отступив от скалы, старлей проводил его взглядом. Действительно, с высоты его роста, до вершины было всего метр-полтора. Юркий точно ящерица мальчишка, цепляясь за невидимые выступы, преодолел это расстояние меньше чем за минуту. Вот его тощий зад перевалил через край стены, и через мгновение на этом месте была уже лохматая голова.

– Валад! Подожди, я сейчас! - голова скрылась.

"Подожду, конечно, что ж мне еще остается делать?"

Обернувшись к реке, Слава заметил парящую на одной с ним высоте крупную птицу похожую на ворона. Хорошо было видно, как птица, повернув голову, рассматривает его, удивляясь, наверное: что делают эти двуногие на горной круче? Зачем забрались туда?

– Хорошо тебе с крыльями! - сказал ей старлей. Прошел несколько десятков шагов обратно по карнизу, и осторожно выглянул из-за выступа. Нет, пока что ни одной твари на склоне не появилось. Должно быть, уловка с Техиным мешком и прогулкой по руслу ручья все ж таки сработала, сбила монстров с толку.

– Валад! - услышал он испуганный голос мальчишки. Валад, ты где?

Увидев Славу, он вздохнул с облегчением:

– Я уж подумал, что ты со стены свалился! Держи конец!

Теха закопошился где-то наверху, и к нему спустилась веревка. Слава подергал, вроде держит. Теперь осторожно. Пока лез, казалось, в спину уперлись тысячи враждебных жадных взглядов. Только бы веревка выдержала!

Веревка выдержала. Перевалившись через край, Слава с облегчением вздохнул и растянулся на раскаленном взлобке рядом с Техой.

– Вон они!

Старлей посмотрел в направлении, которое показывал мальчик. Среди сплошного нагромождения камней и колючих кустов далеко внизу просвечивал тот пятачок, где он рассыпал табак. Лихие гончие, которых так боялся Теха, азартно кружили под деревом, высоко подпрыгивали, пытаясь схватить повисший в развилке рюкзак. Наблюдать за ними было бы забавно, если бы они пришли не по их души.

– Вещей жалко! - сокрушенно вздохнул мальчишка. Как я без них теперь буду?

– Зато задержали тварей! Если б они вокруг тебя сейчас так прыгали, лучше было?

В это время, бестиям удалость таки содрать мешок с ветвей, и теперь вся банда азартно дожевывала его содержимое, вырывая друг у друга особо аппетитные куски. Неизвестно, сколько бы они так забавлялись, но тут из-за выступа показался их хозяин на своей птичке-невеличке. Даже отсюда, с высоты девятиэтажного дома, этот страус-переросток смотрелся ужасающе - совершенно лысая, обтянутая красноватой кожей голова, огромный, тяжелый клюв, голая шея, в складках и наростах кожи, точно у индюка. И траурно-черное оперение. Хотя на перья это было мало похоже - тонкие, точно волосяные нити покрывали всю нижнюю часть шеи и туловище сархуса (наверно, правильнее было назвать его "страхусом"). Этот траурный покров колыхался и шевелился от малейшего движения птицы или от дуновения ветра, точно длинные черные водоросли в полосе прибоя. Даже с такого расстояния эта тварь вызывала омерзение.

Рыжий восстановил порядок, в очередной раз, дунув в свою дудку. Копошащаяся куча тварей моментально распалась. Гончие разбежались в стороны, и начали нарезать расширяющиеся круги, очевидно, пытаясь унюхать следы. Примерно на том месте, где был рассыпан табак, одна из них шарахнулась в сторону, и, остановившись, начала усердно тереть морду передними лапами. Ага! Сработало! Что, не нравится табачок?

Рыжий всадник снова "протрубил" - и другая гончая, понеслась к берегу реки. Буквально на бегу, внешний вид твари преображался - исчезла, словно втянулась в тело, вся "шерсть", морда уплощилась, стала больше похожей на морду аллигатора, лапы еще шире расползлись по сторонам. Вот уже белесое брюхо проскребло по прибрежным камням, и, подняв тучу брызг, в воду обрушилось гибкое тело рептилии. Остальные монстры, подбадриваемые беззвучными сигналами хозяина, разбежались кто куда. Две гончих скрылись из виду, очевидно, углубившись в заросли, а вот одна... Почти вплотную прижимая морду к земле, она устремилась прямо по берегу ручья. "Все, - подумал Слава, дольше любоваться на этот цирк времени нет - через минуту-другую тварь достигнет места нашего выхода из воды и учует следы. Судя по всему, повторить наш путь, она сможет намного быстрее. Разве что на стену не заберется... хотя, кто их мутантов знает, - по дну сознания тенью прошла страшная мысль. А будет ли куда спускаться на другой стороне? Не в западне ли мы?"

– Уходим? - почему-то шепотом спросил мальчишка.

Кивнув ему, Слава на четвереньках перебежал площадку, и, свесив голову, попытался рассмотреть, что там с другой стороны. Все тоже самое! Взлобок нависал над крутым склоном, чуть поросшим колючим кустарником. "Ну что ж, бог не выдаст, свинья не съест. Или тут правильнее будет - ханя не съест?" Перекинув веревку, он махнул рукой Техе, мол, спускайся, я страхую. Мальчишка, не заставил себя уговаривать - снова повесил свои мокасины на шею, и, потихоньку, начал сползать вниз. Ниже, дальше. Секунды растягивались, как резиновые. Теха спускался, скользил все ниже и ниже. Внезапно он остановился и, подняв голову, глянул Славе в глаза. По его напряженному, сосредоточенному взгляду тот догадался, что веревка кончилась, и мальчишка изо всех сил пытается нащупать хоть какую-то опору для ног. На краткий миг в глазах паренька отразился испуг, веревка дернулась и ослабла, а он стремительно начал скользить вниз..

– Теха!.. выдохнул Слава.

В звенящей тишине явственно прозвучал шепот мальчишки:

– Валад, тут есть, где стоять. Все нормально, спускайся.

*****

Теперь им стало видно, то, что доселе скрывал холм. Своей кручей, он запирал узкое ущелье, уходящее куда-то вглубь скал. Одним боком холм врастал в левую стену ущелья, поэтому его и не было видно от подворья Махи. Дальнейший их путь, напоминал прежний, с поправкой на то, что теперь он лежал под уклон. Они перебегали от камня к камню, от куста к кусту, временами поглядывая в сторону реки - не вынырнет ли где гончая. Но, похоже, тварь была еще на другой стороне.

После очередной короткой перебежке вдоль небольшой каменистой проплешины, они вдруг увидели на ее противоположной стороне Щепу. Бравый дружинник, выбравшись из таких же колючих кустов, расселся на валуне, и неспешно переобувался, что-то насвистывая себе под нос. Теха не долго думая, запустил в него камушком. Попал. Щепа, как ужаленный, вскочил на ноги, и завертел головой, сжимая в руке свой сапог.

– Дядь, дядь, сюда! - страшным шепотом позвал его Теха.

– Ты ополоумел что ли, ыхыргово отродье? Так пугать людей! - спросил Щепа через всю поляну.

– Тише, дядь, - мальчишка, на удивление, не стал грубить в ответ, - там ржавые, со своими тварями... нас ищут! Тикать нужно! Ты схрон сыскал?

Даже с такого расстояния было видно, как побледнело под плотным загаром лицо Щепы. Не обувшись, припадая на босую ногу на острых камнях, он ринулся к ним в кусты.

– Ты чего несешь? Ксаломасс! Лопни все это небо! - Щепа уцепил мальчишку за плечо и тряхнул. Господин рыцарь, ваш желторотый случаем головой об камушки не приложился?

– Увы! - Слава развел руками. Там и впрямь полно разной нечисти по наши души.

– Да что же это? Да как же?.. Чего они сюда полезли-то? Они, что, вас увидели? - Щепа быстро натянул на ногу сапог.

– Увидели или унюхали... это сейчас неважно, - Слава не стал объяснять ему причину всех несчастий, опасаясь вызвать новую волну вражды между своими спутниками, - надо где-то спрятаться. Ты что-нибудь нашел? Теха говорил, тут рядом старые рудники? Может там?

– Там... Щепа задумчиво почесал бороду. Может он там и есть, схрон этот... да только не подойти, не подъехать к этим штольням никак! Все завалено, засыпано. Если где какие-нибудь крепежи и остались - то дунь - обвалятся!

– Хорошо... вернее, плохо. А за штольнями что?

– Да ничего, - дружинник пожал плечами. Тупик. Этот... ручей сверху из скал бьет. Стена - голову задерешь наверх посмотреть - шапка валится. На нее не взобраться ни в жизнь. Если только взлететь.

– Но ведь куда-то этот Маха шел? И лошадь за собой вел и возок?

– Вел, шел... Да... Щепа, в сердцах, сплюнул. Ксаламасс! Лопни все это небо! Я у него в печенках не сидел, не знаю. Может он с глузду сдвинулся на старости лет, вот и попер на рожон! Да и наперся! - Щепа еще раз сплюнул.

– Думайте, господа хорошие, думайте! Щепа, ты тут несколько дней уже сидишь, должен все окрестности знать. Есть что-то, ну, тропинка, ущелье какое-нибудь... хоть что-то, куда мы могли бы уйти?

– Нету, ничегошеньки нету! Обрыв, вода и осыпи колючками заросли.

– До тупика сколько?

– Да пару крайн.

– А ты, как тут оказался?

– Там от штолен тропинка есть чуть в сторону. Вот, я и решил поверху пройти, посмотреть, не видать ли чего окрест.

– Все, пошли! - Слава поднялся, зачем-то отряхнул джинсы, словно они от этого могли стать чище.

– Куда? - одновременно спросили его спутники.

– Куда? Туда! Вперед! Или вы тут собираетесь сидеть и ждать, пока вас сожрут? Я, лично, на это не подписывался!

Он зашагал вниз склону. Оглянувшись на ходу, увидел, что Теха в припрыжку кинулся следом.

– Щепа, не отставай! Да поглядывайте по сторонам.

Дружинник снова сплюнул и пошел за ними, недовольно бормоча, что-то себе под нос.

Склон постепенно сужался, прижимаясь к отвесной стене, растительность становилась все суше и цапучее - сплошные шипы и колючки. Под ногами хрустела каменная крошка, стена слева, выглядела так, словно была сложена неведомым великаном из огромных каменных глыб - вот они каменоломни. Ручей на дне ущелья то появлялся, то исчезал под обрывом, иногда лихо прыгая с невысоких уступов, иногда изгибаясь и петляя между глыб известняка. В спокойное время, Слава засмотрелся бы на такую красоту, но теперь взгляд равнодушно скользил по окрестностям. Только вперед, неизвестно к чему, но вперед! Узкий карниз постепенно начал спускаться вниз, как будто придавленный отвесной стеной.

– Гос... Валад! - окликнул сзади Щепа. Ты смотри осторожнее, там впереди тоже обрыв!

Обрыв Слава и сам уже увидел. Вернее, это был не обрыв, а довольно крутой склон. Все, приехали - прямо под ногами круглая чаша ущелья, обточенная тремя водопадами, высоко над головой бьющими из скал. На самом дне этой природной чаши получилось крохотное озерцо, вода в котором пенилась, бурлила, клокотала, устремлялась затем в узкое русло горного ручья. В стенах круглого ущелья, кое-где виднелись темные провалы шахт. Но расположены они были намного выше человеческого роста, а никакого намека на лестницы даже не наблюдалось. И, как злая насмешка судьбы, поперек всего ущелья - почти что от стены до стены, висела яркая арка радуги. С одной стороны у озерца был небольшой пляж. Не пляж, конечно, а сухой бережок, с парой деревцев на нем. И на каменистой крошке этого бережка явно были видны следы от тележных колес. След, прерывистый, но четкий уводил к небольшой расщелине между скал.

– Щепа, смотри!.. Слава не мог сдержать чувств, - ездил сюда Маха, и не один раз! Видишь колею?

– Да видел я... с досадой махнул рукой дружинник. Прошел по ним... вон там, чуть ниже, даже видно где бок возка о камни ободрали - краска и щепки на них свежие. Отсюда не видать, я подходил, смотрел. Вот только в щели этой - три ступеньки вверх - человеку запрыгивать придется и все - дальше стена!

– А лошадь по тем ступенькам поднимется?

– Лошадь, ежели приученная по горам ходить - поднимется. Возок не пройдет, конечно, но его ведь и разгрузить можно!

– Значит, идем туда.

– Зачем?! - заупрямился дружинник. Я же говорю, не там ничего! Может, Маха просто хотел на бережку отсидеться... может, у него никакого схрона и не было?

– Ну, ты же сам говорил... начал Слава.

– Эге... сказал сзади Теха, и старлей почувствовал, как мальчишка прижался к нему.

– И точно, господин рыцарь, гляньте-ка, нас уже поджидают! - Щепа показал рукой на озерце. Там, в кипучей воде, кругами ходила "гончая". Изредка над поверхностью высовывалась голова, клацали зубы, и тварь снова скрывалась под водой.

Вот так. Пока они думали, что гадина плещется себе в реке, она, оказывается, поднялась по ручью. Словно знала, где их ждать. И нет сомнения, что ее товарки уже идут по следам беглецов и минут через пять-десять нарисуются у них за спиной.

– Что ж делать-то? - голос Щепы заметно осип от страха.

Старлей его понимал - умирать никому не хотелось, и ему самому в том числе...

– В общем, так, - Слава старался, чтобы его голос звучал, как можно решительней, - назад дороги нет, это вы понимаете?

Его спутники молча кивнули. Видно было, что понимают.

– Пока что тварь нас не видит. А когда увидит, ей несколько минут понадобится, чтобы свой сухопутный вид принять. Так что до щели в стене добежать успеем.

– Успеем! - возмутился дружинник. И что с того? Там нам, как раз кишочки по камушкам размотают. Даже бегать, далеко не придется! Узко там. Или вы снова на сабельку свою рассчитываете? Так особо не надейтесь... это вам с первого разу повезло.

Про меч Слава опять забыл. Вернее не забыл - забудешь тут, когда всю дорогу он упорно колотил по бедру и по заднице, путался и цеплялся за все что можно, норовил вывернуться из ножен и немудрящей перевязи. Просто не рассчитывал он на него. Вернее, не особо рассчитывал. Здравый смысл, приправленный изрядной долей скептицизма, говорил, что никакое хватание за "саблю острую" делу не поможет, и только что помрешь дурак дураком с мечем наголо, которым и воспользоваться-то и не успеешь и не сумеешь. Но с другой стороны, в глубине души жило воспоминание о том первом бое у разбитого возка, как схлынули тогда вся бестолочь и суета, каким четким и ясным стал окружающий мир, и не уверенность, а скорее, спокойствие снизошло на него. И, в конце концов, зачем-то ему этот меч достался? Уж, наверно, не для того чтобы вот так, за здорово живешь, помереть в зубах какого-то выродка-крокодила!

Но всего этого он Щепе объяснять не стал, да тот бы и не понял.

– Короче, - Слава рубанул рукой воздух, отгоняя сомнения, - нужно идти пока тварь одна. Когда прибудут остальные, а прибудут они, я думаю, очень скоро - тогда нам ни чего не светит уж точно! Я понимаю, что риск есть, но сидя здесь мы ничего не выигрываем. Точнее сказать - все проигрываем. По этому... в общем, я иду! Кто боится, может подождать здесь... старлей решительно шагнул вперед, высматривая, как лучше спуститься по крутому склону.

– Валад, ты чего! - возмутился Теха, устремляясь за мной. Не буду я сидеть. Если этот трус боится, пусть он и сидит! А я с тобой!

Слышно было, как Щепа плюнул с досады, какие, мол, глупые и упрямые достались ему спутники. Но потом сзади послышалось его недовольное сопение. Видимо боязнь, остаться одному, пересилила страх перед жуткой тварью в озере.

Склон под ними был не совсем ровным - выступы, карнизы, выбоины в камнях. По ним, точно по ступеням лестницы, они и преодолели эту сотню метров. Обломки камней справа, прикрыли их от озерца.

В долинку первым спустился Слава, за ним Теха, последним Щепа. Присев за камнями, оглядевшись, они, не разгибаясь, кинулись к той узкой расщелине, куда вели следы от возка. Бежать внаклонку пришлось еще метров двести. Сверху это расстояние не выглядело таким большим. Опять присели за кустами. Отдышались. Еще один рывок до следующих камней. До входа в ущелье осталось метров пятьдесят, когда Теха, оглянулся, ойкнул и, споткнувшись, кубарем полетел на землю. Слава выпрямился, развернулся - выродок крокодильего племени, оказывается, уже спешил к ним. Бежал, превращаясь на ходу, обратно, в полуволка-полуящерицу. Удлинялись чешуи, превращаясь в иглы - короткие по бокам и стоящие гребнем по хребту, точно у дикобраза. Морда принимала прежние очертания. Сверкнули загнутые клыки. Лапы подобрались под брюхо, туловище приподнялось над землей. При этом скорость бега бестии, стремительно нарастала. Времени Слава хватило лишь на то, чтобы выхватить меч из ножен. Но повторного чуда не произошло - он чувствовал, что клинок пляшет в руке, ладонь взмокла и скользит по рукояти, ноги разъезжаться по щебню. Он увидел себя, как будто со стороны, сверху - жалкий оборванный, грязный и мокрый человечек, с нелепой железякой в руках, которой он пытается противостоять прирожденному убийце - сильному, ловкому и беспощадному. Уж не лучше ли бросить бесполезный меч под ноги, самому лечь рядом, чтобы дать возможность этой твари убить себя как можно быстрее?..

Солнечный свет, отразившись от клинка, породил всполох красок. И словно что-то укололо в сердце. Сердце, в ответ, встрепенулось, забилось чаще. В мир вернулись запахи и звуки, а в тело уверенность. "Чего собственно, я так испугался? Тот первый монстр, был куда как круче и здоровей, и ничего, справился".

Тварь, резко затормозила, словно почувствовала, что человек перестал ее бояться. Или вид оружия, что-то ей напомнил, и она опасалась бросаться с ходу, поджидая товарок. А может, просто подумала, что человечкам теперь некуда деться и можно поиграться с ними, как кошке с мышками. Во всяком случае, теперь она не спешила. Не торопясь, двигалась к Славе, волоча игольчатый хвост, и чуть раскачиваясь, из стороны в сторону, при каждом шаге. Размерами бестия не превосходила крупного волка. Она не рычала, а скорее стонала - низко, гортанно. Иногда этот стон переходил в шипение, а потом снова возвращался к горловому звучанию.

Единственное, чего Слава опасался в этот момент - чтобы ноги не поскользнулись на сыпучем щебне. Упадешь и конец, встать уже не успеешь! Угрожая твари мечем, который держал перед собой двумя руками, он отступал, пятился, пятился, надеясь на то, что, в конце концов, не упрется спиной в гладкую стену, что двигается в правильном направлении.

Гончая все-таки атаковала. Старлей едва успел отследить ее стремительный рывок. Если бы они стояли на жесткой земле, а не на сыпучих камнях, ее атака, скорей всего, достигла цели. А так, она, попросту, не долетела до Славы. И он успел рубануть. Скорее инстинктивно, чем надеясь на удачу. Попал! Лезвие точно по маслу, прошло сквозь плоть монстра. От неожиданности, Слава чуть не улетел головой вперед, еле удержавшись на ногах. Тварь, с разрубленной надвое мордой, шарахнулась назад, отскочила на несколько шагов. Шип-стон стал выше, слышнее, из раны текла-пузырилась какая-то коричневая жидкость. Вокруг распространился острый запах дегтя. Но бестия, оказывается, и не думала издыхать - рана, буквально на глазах затягивалась, срасталась, заполнялась новой плотью. На время регенерации гончая замерла на месте, как будто вслушиваясь в то, что происходит сейчас с ней. Слава получил короткую передышку. Еще десяток шагов к расщелине. На краткий миг рискнул оглянуться, посмотреть куда идет. С направления, к счастью, не сбился. И опять все внимание на ползучей твари, которая к этому моменту уже зарастила свою рану и снова двинулась вперед. Возможно чуть ловчее, чем раньше. Словно, вместе с регенерацией, она как-то сумела перестроить свой организм, чтобы легче двигаться по камням. До расщелины осталось метров десять. Еще один выпад гончей, еще один взмах мечем. Неймется, так получи! Но на этот раз клинок лишь скользнул по морде, обнажив всю челюсть с левой стороны. И опять гадина отскочила. Слава понял - она опасается второго удара. Очевидно, ее можно убить, только изрубив на куски. Снова короткая заминка, опять нарастает свежая плоть. И еще несколько шагов по рассыпающемуся каменному крошеву. Вход в ущелье еще ближе. Шесть-семь метров. Старлей не представлял, что будет делать, когда достигнет этого узкого каменного коридора. Просто пятился и пятился, отступая от твари. "Когда-то ведь у нее получится, а я, как она, заращивать раны не умею. Сколько там еще осталось - метр, два, три?" Тут его ухватили за рубаху, и, буквально, втянули в ущелье. Непонятно как, но Теха с Щепой ухитрились спихнуть вперед валун, почти перегородивший узкий проход. Тварь на противоположной стороне обижено завыла, и Слава увидел, как она выгибается дугой, подтягивая задние ноги к передним и горбатя спину. Щепа повис у него на плечах, увлекая за валун. Они едва успели. Спереди сухо тренькнуло, отдавшись очередью сочных чмоков за спиной.

– Бежим! - шепот у дружинника, был свистящий, испуганный. Только ради неба, не поднимайся, гадина отравленные колючки мечет!

Не вставая с четверенек, под яростный вой гончей, они резво помчались вглубь коридора, опасаясь получить в задницы следующую партию, этих самых, отравленных колючек.

Расщелина, поначалу узкая, местами не шире метра, постепенно расширялась, превращаясь в просторную галерею. В самом ее конце, действительно, был порог из трех ступеней. Хотя ступенями назвать их было сложно, каждая по полметра высотой, словно какой-то великан, уложил, одну на другую, три каменных плиты, а затем сдвинул их, как колоду карт. Следом за Щепой старлей подбежал к этому порогу. Теха уже торчал наверху, бестолково заламывая руки. По его сумасшедшему взгляду Слава понял, что он не понимает, для чего они сюда пришли, загнали сами себя в ловушку, из которой, уж точно, никакого выхода нет. За спиной что-то грохнуло - кажется, монстру удалось сдвинуть валун в сторону.

По инерции они взлетели по ступеням и остановились - дальше бежать было некуда.

– Клянусь печенкой ыхырга!.. тяжело дышащий Щепа схватил Славу за плечо и тряхнул, - что дальше господин рыцарь. Пришли и дальше что, я вас спрашиваю? Ксаламасс!

Слава услышал, как еще невидимая тварь карабкается через камни. А может, она уже была и не одна. По крайней мере, так казалось по приближающимся стонам-рычаниям.

Действительно, что дальше? Дать тварям последний и решительный бой? Врагу не сдается наш гордый "Варяг"? Стой! Как что? Вот же дверь! Слава чуть не сел на землю - прямо напротив лестницы была дверь. Самая обычная, из тесаных досок, окованная железными полосами, с массивной ручкой-кольцом. Даже, не замаскированная в камнях. Даже, не заросшая плющом или чем-нибудь наподобие. Как он ее раньше не заметил?

– Лопни все это небо... начал, было, дружинник и осекся. Похоже, и он увидел эту треклятую дверь.

– Быстро думай, как открыть! - старлей напряженно вглядывался в коридор, ожидая появления гончей. И она появилась. Как Слава и опасался, теперь она уже была не одна. Вот же нелепо будет помереть рядом с закрытой дверью. Глупее не придумаешь! Четыре хищных силуэта, один за другим возникли в полутьме коридора. Ага, теперь вся свора в сборе! А хозяин их, интересно, тоже пожаловал? Вот бы его напоследок рубануть сабелькой. Хоть бы не так обидно было.

Щепа за спиной возился, шумно пыхтя, чем-то гремел и бренчал. Слава слышал, как Теха что-то бормочет. Молится что ли? Старлей неотрывно продолжал смотреть на тварей. Те пытались прибавить ходу, но лезли все сразу и мешали друг другу в тесноте коридора. Воистину, тупость - их единственная слабая сторона

– Давай Щепа! Давай родной! На тебя одна надежда!

За спиной послышался легкий скрип. Неужели...

– Господин рыцарь! Валад, бегом сюда, бегом!

Дважды уговаривать не пришлось. Погрозив гончим, напоследок, мечем, Слава заскочил в открытую дверь, мимо, вжавшегося в косяк, дружинника. Обернулся. Щепа выглядывал из приоткрытой двери, а в правой руке у него, что-то раскачивалось на цепочке. Слава вгляделся - "что-то" оказалось шариком, только чуть сплющенным с двух сторон. Дымчато-туманная бусина на медной цепочке.

– Ты чего?! - рявкнул он. Закрывай дверь, скорей!

Дружинник повернулся к нему, осклабился:

– Сейчас, господин рыцарь! Подарочек, вот только отправлю, нашим друзьям! Берёг... но раз пошло такое дело... Отскочь, господин Валад подальше. Сейчас будет жарко! - и, коротко размахнувшись, он кинул свою бусину вниз, под ноги тварям.

В следующий миг, он, отпихнув Славу в проход, сам забился следом, захлопнув за собой дверь. Теха, закусив нижнюю губу, заложил массивный засов.

Они оказались в сумрачной пещере. Слабый свет еле пробивался сквозь, плотно пригнанные, доски двери. В наступившей тишине стало слышно чье-то запаленное дыхание. С некоторым удивлением Слава понял, что это он дышит, как загнанная лошадь, что пальцы свело судорогой на рукояти меча, ноги трясутся и подгибаются. Слишком много за сегодняшний день... Теха опустился на землю около самой стены, обхватил голову руками и сидел не шевелясь.

В следующий миг тишина кончилась. Твари заколотились и завыли за дверью, в ярости от того, что, казавшаяся верной, добыча ускользнула из под самого носа. Массивные, тесаные доски, железные полосы на двери стонали и гнулись. Возможно, подумалось Славе, эта дверь вовсе не так прочна, как показалась. Похоже, гончим вполне по силам разобрать ее по досточкам. И лишь вопрос времени, когда это произойдет. Щепа пучил глаза, как кот гадящий на сечку. Он что-то отсчитывал про себя, старательно загибая пальцы. Когда пальцы закончились на обеих руках - за дверью вдруг вспыхнул яркий белый свет. Он все усиливался и усиливался, как будто неведомые осветители включали один за другим софиты. Твари, откликнулись на это страшным воем, полным ярости и боли. Слава зажал руками уши, не в силах выдержать этот адский концерт. Но вой быстро перешел в визг, внезапно оборвавшийся на самой высокой ноте, и все стихло. Свет погас. Стало темно, как в шахте.

– Мавкина матерь! - слышно было, как Щепа, последовав примеру Техи, уселся прямо на землю. Что ж там такое случилось? Лопни все это небо! Не зря я шьеннский золотой алтан выложил! Магики из Высоких Башен свое дело знают! Кипящий туман - это сила!

– Это что, дядь, за кипящий туман такой? - к Техе вернулось его любопытство.

– Интересно? И мне интересно... я раньше-то его не видел. Думал, просто пыхнет, отпугнет тварей.

Теха, недоверчиво посопел, отвалил засов, и чуть приоткрыл наружу дверь. Та двинулась вперед медленно, преодолевая явное сопротивление. Слава, помог ему, поднажав плечом, и дверь, наконец, открылась.

В лицо дохнуло густой, буквально, банной духотой. Как из хорошей русской парилки. Пар-туман клубился в коридоре, тугими плотными бурунами. А под дверью, брюхом кверху лежала "гончая" - обесцвеченная, как будто выцветшая кожа, бельма ослепших глаз, страшные иглы выпали из спины и рассыпались рядом по земле. Тварь издохла. А вернее - сварилась заживо. Под ступенями лежали и три ее товарки. В той же степени готовности.

Слава перешагнул через тушу монстра, и, оглядевшись, пошел по коридору обратно к круглой долине.

– Ничего себе! - бормотал Щепа, но, тем не менее, не желая рисковать, остался у двери. Мальчишка же, по своему обыкновению, следовал за Славой, как хвост, не рискуя, впрочем, обгонять. Однако, открывшаяся им картина, не оставляла сомнений - пространство долины заполняли волны все еще горячего тумана, озерцо исчезло, погасла радуга. Только где-то далеко, как сквозь вату, было слышно, как бьется о камни вода трех водопадов. Деревья в долинке выглядели не лучше гончих - свисали пожухлой, обваренной листвой. Тощие травинки, что росли между камней, тонкий кустарник - все, казалось, ошпарило кипятком. Туман, вернее банный пар, быстро остывая, уже не обжигал легкие при каждом вздохе. Что же это за магики, способные создать такие "игрушки массового поражения"?

– Валад! - дернул сзади за рубашку, Теха. Ты опять меч забыл! А вдруг, тут где-то Рыжий на сархусе! Пойдем назад, а?

 

Пятая глава

Когда Слава с Техой вернулись к пещере, туман в ущелье уже почти развеялся, ушел в небо, растекся каплями по каменным стенам. Щепа возился возле двери, все так же ахая и охая. Дохлую гончую он успел спихнуть с порога, и теперь рассматривал какую-то штуковину, прибитую к двери, примерно, в полутора метрах от пола. Штуковина представляла собой конструкцию из десятков тонких проволочек, сложным образом переплетенных между собой.

– Понять не могу... поднял он глаза на подошедших спутников. Это апотропей охранный... потому мы дверь и не видели! Точно такой, у Махи покойного, на сермяге был нашит, только размером поменьше. Я еще взять хотел, да поостерегся! Так и понял, что это амулетка. А, с покойничков амулетки снимать - себе дороже станет!..

– Так, что ты понять не можешь, дурья голова? - встрял, как всегда нетерпеливый, Теха.

– Господин рыцарь!.. взрыкнул дружинник. Уймите эту отрыжку ыхырга, чтоб не перебивал старших, а то я за себя не ручаюсь! Ксаламасс!

– И вправду, Теха, можешь немножко помолчать? - Славе было интересно дослушать размышления Щепы. Уязвленным таким предательством старшего товарища, мальчишка спустился с каменного крыльца, и сделал вид, что изучает, сваренную вкрутую, гончую. Его спина выражала полнейшее равнодушие к беседе.

– Так вот, - продолжил дружинник, - это понятно - охранный апотропей из двух половинок состоит - одна у хозяина, а другая на двери. Половинки сближаются - он гаснет. Удаляются друг от друга - опять зажигается. Непонятно другое! - Щепа назидательно поднял заскорузлый указательный палец. У нас второй половинки-то не было! Почему он погас! А?

– Ты меня спрашиваешь? - удивился Слава. Да я, вообще, ничего не знаю, про эти ваши апо... тро... Как их там? Ты мне лучше скажи, как ты дверь открыл? Она ж, вроде, заперта была...

Дружинник расплылся в улыбке.

– Это-то, как раз просто! - он потряс перед Славиным носом связкой ключей. Надо было только нужный выбрать.

– Дак эти ж ключи у Махи на поясе висели! - ахнул Теха, к тому времени уже переставший изображать равнодушие. И кошель там еще был... я думал куда он делся?..

– Но-но, сопля мелкая! - ухмыльнулся дружинник. Если б не Щепа, те твари уже бы тобой закусили! Тебя бы им и на пол зуба не хватило!

– Ах ты, жулик! - возмутился мальчишка. Ну-ка, давай по-честному денежки делить! На всех троих равные доли! Валад, скажи ему...

– Да тихо вы! - поморщился Слава. Давайте лучше думать, что дальше делать будем?! Хэку-то ведь никуда не делись, в любую минуту пожаловать могут. Или у тебя, - он посмотрел Щепу, - еще с десяток подобных зарядов имеются?

– Не-е! Я на этот-то всю зиму копил! Да и простому дружиннику больше одной такой амулетки не полагается! Магики за этим зорко следят!

– С Рыжими такие штуки два раза подряд не проходят, - буркнул Теха, - теперь сюда шаман ихний заявится, как пить дать!

– Это точно! - неожиданно согласился с ним Щепа. Проклятое семя на одну удочку два раза не ловится! Да и амулетка моя на неразумных тварей рассчитана, хэкский шаман, враз бы заклятие отбил... да еще б на нас завернул втрое.

– Тикать отсюда надо! - заключил мальчишка, и умоляюще посмотрел на Славу.

– Тикать... задумчиво повторил за ним Слава. Так ты, Щепа, говоришь, что этот, как его... антропен... самопроизвольно выключился?

– Апотропей.

– Да это неважно. А его нельзя обратно включить? Ну, чтоб опять дверь замаскировать...

Дружинник развел руками.

– Вторая-то половинка у Махи осталась! Как же его теперь зажжешь? Если только магик какой сильный тут был ... Да и то сомневаюсь, - он щелкнул ногтем по сплетению проволочек. Уж больно вещица старая, таких, я и не видел прежде. Чую старый Маха нечист был на руку, видать таскали ему старатели всякую дрянь магическую с внутреннего кольца.

– Ты, дядь, про внутреннее кольцо Хром-Минеса что ли? - удивился Теха. Да неужто ж туда кто-то ходит?

– Хех... хмыкнул Щепа. Лихие головы, во все времена не переводились!

– Ладно, - вмешался Слава, - теряем время! Ты как думаешь, - обратился он к дружиннику, - пещера большая? Где-нибудь еще выход из нее есть? Сможем мы по ней куда-нибудь добраться?

– Добраться? - Щепа с сомнением сплюнул. Без огня, без припасов, без плана? Разве что, к ыхыргам в гости в преисподнюю доберемся! Хотя, Махин склад должен где-нибудь поблизости быть. Его поискать можно... свет бы нам, лопни все это небо!

– Вы возок Махи разбирали, были там факела или что-нибудь наподобие?

– Кажись нет... Щепа нерешительно посмотрел на мальчишку. А ты, пацан, не видел?

Теха пожал плечами.

– Не помню... не было, вроде...

– Ну, раз не видели, значица и не было их! - заключил Слава. Не стал бы он их прятать в тюках да ящиках. А значит они здесь! Давайте поищем, должны быть где-то недалеко от входа.

*****

Светильник они нашли почти сразу. Каменная плошка наполненная какой-то маслянистой жидкостью с плавающим в ней фитильком стояла в нише выдолбленной прямо в стене, там, куда еще достигал свет из дверного проема. Вокруг ниши были вырезаны строчки каких-то непонятных письмен.

– Тьфу ты!.. нелюди закорючек своих накарябали... Щепа опасливо дотронулся до лба, и сплюнул себе за спину, что у местных означало, что-то вроде "чур меня", - но плошку взял.

– А чем разжечь-то ее? - спросил Теха.

– Как так? - удивился Слава, - Ты ж можешь Теха.

– Не-е, - замотал головой мальчишка, - я только смертный костер могу...

– Смотри сюда, щуренок! - в голосе Щепы сквозило нескрываемое самодовольство. Порывшись в своем мешке, он извлек оттуда нечто, представляющее собой примитивную конструкцию из нескольких палочек с колесиком между ними. Поднес ее к фитилю и повернул колесико. Раздался звонкий щелчок, но ничего не произошло. Щепа еще раз повернул, снова щелкнуло, еще раз и опять ничего.

– Ниче не понимаю, - бормотал он, - я ж эту огницу в лавке при подворье магиков брал... там же без обмана... обещали что на осьмицу осьмиц хватит заряда.

– Сдулась твоя амулетка, дядя, - голос Техи был полон ехидства. Щепа был так расстроен, что даже не ответил.

– А что должно было случиться? - поинтересовался Слава.

– Как что? - дружинник досадливо сплюнул. Искра должна была слететь отсюда, - он показал пальцем на конец самой длинной палочки. Кручу колесо, искра слетает, фитиль загорается... он опять крутнул колесико.

– Да что-то не загорается...

– Ксаламасс! Во именно! Нет искры, хоть тресни! Что ж такое-то? Все же работало! - он вдруг замолчал и прислушался. Лопни все это небо! Никак, гости к нам?

В этот момент и Слава уловил какие-то посторонние звуки, которых раньше не было. Словно, где-то вдали, курлыкала стая голубей.

– Сархусы! - страшным шепотом сказал Теха. Затворяйте дверь скорее! Бежим!

Они торопливо притянули к косяку тяжелую дверь и заложили засов. Переглянулись - в наступившей темноте, лица были едва различимы.

"Ну что, - подумал Славка, - в который уже раз за сегодня придется полагаться на русский "авось"? Хотя какой он тут русский?"

Сняв с плеча ножны с мечом, он решительно шагнул в темноту. Потоптавшись несколько секунд у двери, его спутники двинулись следом.

– Дверь сломают, - бормотал Щепа, - догонят! Точно ведь догонят! Клятые твари в темноте, как днем видят...

– Да не каркай ты! - разозлился, наконец, Слава его нытью. Может еще не найдут дверь!

– Как же не найдут, - продолжал ныть дружинник, - держи карман!..

Слава и сам понимал, что шансов на спасение не то, чтобы мало, их совсем нет. Когда-то ведь дурацкое везение, преследующее их весь день, должно было закончиться. Но может еще не сейчас? В любом случае, хоронить себя заранее, смысла нет. Так что, вперед и с песней!

Они осторожно пробирались в темноте. Первым Слава, на манер слепого тычущий перед собой ножнами в вытянутой руке. Следом, цепляющийся за его рубашку и поминутно наступающий на пятки, Теха. И замыкал это шествие, шумно сопящий и клянущий весь белый свет, а заодно и тьму, дружинник. Он, часто и с сожалением, оборачивался назад, силясь различить в кромешной темноте, давно уже незаметное пятнышко дверного проема. И хотя там за дверью была верная смерть, тьма впереди страшила не меньше.

Щепа не мог видеть, как, спустя несколько минут после их ухода, ожил амулет на двери. Переплетенные проволочки зашевелились, словно клубок змей. Вокруг сухо затрещал воздух. На несколько мгновений возник призрачный, ничего не освещающий свет, и все стихло.

Когда посланная на разведку гончая, промчавшись сквозь ущелье, достигла порога трех ступеней, ее встретила лишь глухая стена и четверо мертвых сородичей. С вожделением, покосившись на них, гончая одним махом взлетела по ступеням и закрутилась на пяточке, принюхиваясь к людским следам, которые, странным образом, больше никуда не вели. Посчитав свой долг выполненным, гончая спустила вниз и, довольна урча, принялась за ближайшую вареную родственницу.

*****

Что-то засвистело, застрекотало и пронеслось перед самым лицом, обдав его смрадным ветерком. Слава шарахнулся назад, сбил Теху и сам не удержался на ногах. Сверху тут же добавился, споткнувшийся об них дружинник. Некоторое время они не могли распутаться и только шевелились эдакой кучей-малой. Снизу придушенно пищал, придавленный мальчишка. Сверху поминал ыхыргов, кулькасов и прочую местную нечисть, Щепа. А посредине, по-русски матерился Слава. Наконец, этот человеческий хот-дог распался - путникам удалось расползтись в разные стороны.

– Ну, ты даешь, Валад! - Теха, кряхтел, словно маленький старичок, потирая ушибленные ребра. Чуть не задавил!.. и этот, еще боров навалился!

Щепа не отвечая, сосредоточенно сопел.

– Ксаломасс! - наконец, сказал он откуда-то из темноты. Эйюхи, лопни все это небо!

– Чего? - не понял Слава. Какие эюхи?

– Эйюхи! - поправил его дружинник, - нечисть летучая.

– Они опасны?

– Да кто ж их знает... все от места зависит. Если место проклятое - там все опасно. Я назад иду, а вы как хотите! - невпопад добавил он после короткой паузы.

– Куда назад? - удивился Слава. Ты что, об камушек приложился когда падал? Там же эти... хэку.

– Может и нет их... упрямо бурчал Щепа, - может, ушли уже... а здесь точно сгинем... без света, без еды, без питья... ксаламасс... голос его стал удаляться. Судя по шуршанию, дружинник, не вставая с карачек, начал движение в обратную сторону.

– Стой мудило! - крикнул ему Слава. Но дружинник не отозвался, он не знал такого слова.

– Эй ты, ыхыргом укушенный!.. начал было Теха, но его звонкий голос, отразившись от стен и потолка пещеры, дал такое эхо, что мальчишка испугано замолчал, зажав сам себе рот рукой.

Некоторое время они прислушивались, как эйюхи, свиристя и хлопая крыльями, летают где-то высоко над головой. "Видать вверху много пустого пространства, - подумал Слава, - раз они там так распорхались. Возможно, это что-то вроде земных летучих мышей".

– Слушай Теха... а эти эйюхи... они ж должны куда-то вылетать на охоту... не могут же они все время в пещере сидеть. Значит, где-то есть другой выход, как думаешь?

– Не знаю, - пробормотал мальчик, - Валад, может, тоже к двери пойдем?

– Эх, Теха... начал Слава, - мы когда упали и валялись... помедлил немного и подвел итог мрачным раздумьям. В общем, я теперь не знаю в какой стороне дверь. А ты? - не получив ответа, он и сам замолчал, прислушиваясь к ощущениям.

Ощущения были самые пакостные - темнота и тишина, нарушаемая только их собственным дыханием и отдаленными звуками, издаваемыми перелетающими с места на место невидимыми мерзкими тварями. Судя по всему, эйюхов было немало. А если они сейчас накинутся всей стаей? Неприятная это была мысль, очень неприятная. Вдруг Слава почувствовал легкое движение воздуха. Показалось? Нет, по ногам тянуло слабым, еле заметным сквознячком.

– Теха, ты чувствуешь? Тянет по полу... Значит, выход точно где-то есть!

– А вдруг это Проклятые дверь сломали? - испугался мальчик.

– Тем более, возвращаться не стоит, надо идти навстречу сквозняку. Если даже хэку открыли дверь, они увидят, что пещера большая и не пойдут туда, - говоря эти слова, Слава сам в них не верил, но твердо знал, что надо сказать, что-нибудь ободряющее. Кроме того, он понимал, что если ничего не предпринимать, а сидеть и предаваться панике - точно пропадешь ни за хрен собачий.

– Эгей! - раздалось вдруг в отдалении. Эй, вы где? - и они увидели впереди едва заметное пятно света.

*****

– Я пока полз, - увлеченно рассказывал Щепа, - дай, думаю, огницу еще раз испробую. Щелкнул - искры так и посыпались, что твоя молния. Я от портянки-то лоскут оторвал, зажег его и бегом к выходу... светильник-то мы дурьи головы там оставили!

– А как ты узнал в какую сторону надо бежать? - поинтересовался Слава, - не видно ж ни бельмеса.

– Щепа, не даром следопыт! - гордо сказал дружинник, - я направления никогда не потеряю. Так вот, бегу и удивляюсь - тихо! Чего, думаю, нелюди дверь-то не ломают? Подбегаю. Глядь - а двери-то и нету - стена глухая на том месте!

– Так может ты, когда бежал, свернул куда-нибудь?

– Да что же я совсем без головы? - обиделся Маха. Светильник-то вот он!

– Да может они тут в каждом углу, светильники эти. А ниша там была с письменами?

Дружинник поскреб затылок.

– А вот насчет дырки той, я это... забыл глянуть на радостях. Но точно знаю - там я был! Это апотропей опять зажегся! Вот и не увидел я дверь. И хэку с той стороны тоже не увидели. Не по зубам им оказалась магия Прирожденных!

– Чья? - удивился Теха, - ты что дядя, в сказки про Прирожденных веришь?

Дружинник не удостоил его ответом, всем своим видом показывая, что спорить с сопливым пасынком ыхырга, ниже его достоинства.

– Ладно, - подвел итог Слава, - свет у нас теперь есть, а пути назад - нет. Значит, идем вперед. Первая задача: найти склад Махи.

Под ногами, шуршала гладкая галька. Поначалу узкий ход, заметно расширился, теперь это был скорее грот. Потолка пещеры и вовсе не было видно - слабый свет, не достигал его. Там на грани видимости, мерзко копошились, верещали и хлопали крыльями эйюхи. Они и в самом деле походили на летучих мышей, только выглядели еще более отвратительно и кажется, имели вторую пару крыльев. Стены покрывали причудливые разноцветные натеки отходов их жизнедеятельности, проще говоря - дерьма. Полно его было и под ногами. Впрочем, не смотря на свой отвратный вид, они оказались безобидными, и внимания на них уже никто не обращал.

Похоже, что когда-то давно здесь текла довольно бурная подземная река. Потом она иссякла или кто-то отвернул ее русло, и теперь в пещере было абсолютно сухо. Выбрав место почище, Слава провел ладонью по стене. Ни малейших признаков конденсата. Значит, воды нигде поблизости нет. Это хорошо, но одновременно и плохо. Хорошо, потому что можно не бояться, что дорогу перекроет какой-нибудь водопад или сифон. А плохо, потому что, все ж таки неизвестно, сколько им тут еще бродить, как бы от жажды не загнуться.

Минут через десять пути, из темноты выступила преграждающая дорогу стена. Грот закончился, дальше идти было некуда.

– Сожри меня ыхырг! - дружинник встав на цыпочки вытянул вверх руку со светильником, пытаясь рассмотреть, что там вверху.

– Колодец там, видимо, - сказал ему Слава, - вверх уходит. Видать по нему эйюхи наружу и выбираются.

Щепа крякнул с досады.

– Ксаламасс! У нас-то крыльев нет! - подумал немножко и добавил, - у Махи их тоже не было... значит прошли мы где-то развилку, возвращаться надо, - он присел на корточки, держа светильник у самой земли и что-то внимательно стал высматривать.

– Чего там? - поинтересовался Слава.

Не отвечая, Щепа, согнувшись в три погибели, прошел назад, тщательно изучая дорогу перед собой. Снова присел.

– Лопни все это небо! Нет его следов тут! - пояснил он, удивленно следящим за его изысканиями, спутникам. Маха, старый очар, здесь не ходил!

– Ты уверен?

– Еще бы не уверен! Развилку проскочили. Айда назад. Внимательно на стены смотрите! Ни одной щелки не пропустите - где-то тут его логово!

Проход нашелся случайно. Вроде бы проходили это место уже не раз. И смотрели туда все трое. А вот поди ж ты...

– Вот он! - заорал Щепа, показывая куда-то за спину Славы. Обернувшись, тот заметил темное пятно, верхняя граница которого была не более чем в полуметре от пола.

– Живем! - дружинник заметно повеселел. Там его кладовые! Идем, - опустившись на четвереньки, он приготовился лезть в проход.

– Постой, - Слава удержал его за рукав, - Ты уверен? А почему мы его раньше не видели?

– А вот почему! Смотри, господин Валад! - Маха аккуратно освободил руку и показал на что-то справа от прохода. Это "что-то" оказалось таким же гнездом из проволочек, какое висело и на двери в пещеру.

*****

Свет вспыхнул внезапно. Еще несколько секунд назад, они, чертыхаясь, ползли через узость ведомые лишь неверным трепыхающимся огоньком плошки-светильника, а как только началось расширение, свет и зажегся. Впечатление - словно закончился сеанс в кинотеатре. Путники стояли, растерянно крутя головами, разглядывая роскошное убранство огромного зала. Посмотреть было на что: с пола к потолку вздымались бело-голубые ажурные колонны. Навстречу им свисали грандиозные люстры, образованные причудливо изогнутыми сталактитами, щедро усыпанные розочками кристаллов кальцита. Размерами и величием, зал был похож на окаменевший лес. Ветви этого леса, словно каплями воды, искрились гранями кристаллов. Красно-синие тона каменных кружев перетекали друг в друга рождая феерию красок.

Слава невольно засмотрелся, забыв даже о невесть откуда взявшемся освещении.

– Вот! - потянул его за рукав Щепа, показывая на посыпанную белым щебнем дорожку извивающуюся между сталагмитовых колонн. Здесь он ходил! Пошли.

– А свет-то, откуда взялся? - запоздало удивился Теха.

– Амулетка какая-то, наверно, - в непривычно-мягкой манере, ответил ему дружинник, - на движение наведенная. Пойдемте скорее, пока заряд из нее не вышел! - и зашагал по дорожке, характерными жестами призывая следовать за собой.

Вдоль стены стояло несколько столов уставленных странными предметами. На одном столе были статуэтки, с различной степенью реалистичности изображающие людей, животных, каких-то устрашающего вида божков и других уж и вовсе неведомых существ. Они были отлиты из металла, вырезаны из дерева, а некоторые и вовсе, примитивно вылеплены из глины.

Другой стол служил прибежищем для сплетенные из проволочек, различной формы, а то и вовсе бесформенных фигур, наподобие тех проволочных гнезд, что висели на входе в грот и пещеру.

Третий, занимали деревянные и каменные доски, испещренные незнакомыми письменами или рунами.

На четвертом столе стояло в ряд три сундучка: побольше, поменьше и совсем маленький. Первый до краев был забит всякой всячиной предназначенной для нательного ношения. Там были браслеты, подвески, ожерелья, брелки и прочее, прочее, прочее. Сундучок поменьше оказался полон монетами различной формы и достоинства. А когда открыли третий - глаза у дружинника, и так навыкате от всех этих находок, вылезли так, что Славе показалось, что они сейчас выпадут и покатятся по полу.

– Ыхырга мать и дети! - Щепа запустил руку в сундучок. Это ж кажись тиллит! - на его ладони лежала горка тускло отблескивающих белых гранул неправильной формы, коими сундучок был засыпан до краев.

*****

Заряда светового амулета хватило примерно на полчаса, после чего праздничная иллюминация в "Зале Ста Колонн", погасла. Путников, впрочем, это не слишком обеспокоило, их светильник горел хоть и не слишком ярко, но вполне исправно.

– Ну и Маха! - восхищенно бубнил дружинник сквозь набитый сухарями рот. Хорошо устроился!

Сухари, вяленую рыбу и мясо, они нашли в маленькой пещерке-аппендиксе прилегающей к основному залу. Ее, запасливый трактирщик приспособил под кладовку. Кроме вышеперечисленных продуктов, там имелся запас сухого топлива, запасная одежонка и бочонок с водой. Там же хранилась и нехитрая посуда из обожженной глины.

– Очар, сын Очара, воровайка старый! - продолжал восторгаться Щепа. Как же это магики хлебалом прощелкали? Ведь под самым носом, считай, у Кумесского подворья орудовал. Похоже, все магические штучки с Внутреннего кольца через него шли. У нас в Лине, тоже постоянно такие вещицы появлялись. Народ покупал, а чего? У магиков брать - равная амулетка впятеро дороже станет. Правда, никакой уверенности, что эти штучки как надо работать будут. Они ж все больше боевые. Приходилось бывших магов расстриг нанимать, их у нас в пограничье достаточно болтается, чтоб проверить действие, да перестроить если что. Испытывать в лес носили, чтоб полгорода ненароком не спалить... но даже и с их услугами втрое дешевле выходило!.. А которым из вещиц нынче и вовсе подобия нет, вон как этим апотропеям охранным. Ими, правда, в городе-то не больно воспользуешься, магики с Подворья прознают, быстро рога накрутят! Зато тайные места или схроны какие закрыть - цены им нет!

– Слушай Щепа, - Слава острой щепкой выковыривал застрявшее между зубами жесткое мясо, - а откуда взялись все эти амулеты?

– В Хром-Минесе что ли? - с достоинством переспросил дружинник словно не понял вопроса, и, получив утвердительный кивок, продолжил. Осьмицу осьмиц лет назад (у местных это означало: "чёрти когда") случилась здесь великая битва. Магики сумели как-то договориться с акети и даже с проклятыми хэку, и все вместе осадили Парухию Прирожденных. А Прирожденные тогда еще в большой силе были. Их напугать - накось выкуси! Всю зиму и все лето битва длилась. Небеса, говорят, горели над Хром-Минесом! Сколько полегло магиков с нелюдью - и не сосчитать, но, в конце концов, одолели они Прирожденных, и Парухию ихнюю разрушили. Порадоваться победе, правда, им не пришлось - в оконцовке перегрызлись союзнички между собой и поубивали друг друга. Так все там и осталось брошенным лежать. Много лет ни зверь, ни человек туда приблизиться не смел - шибко страшно! Но потихоньку-помаленьку, начали в те места лихие люди захаживать. По сию пору мрет их там больше чем возвращается. И это притом, что они по окраинам шастают. А к самому сердцу Хром-Минеса, к развалинам Парухии во Внутреннем кольце до сих пор никто подойти не решается, а кто решился - тех давно уже нет, - дружинник замолчал, мечтательно глядя в потолок.

– Силен ты брехать, дядя! - нарушил благостное молчание Теха. Такие сказки мне бабка рассказывала, когда я под столом проходил не нагибаясь.

– У тебя и сейчас еще сопли до полу висят и ума с пол мизинца! - парировал Щепа, сразу переходя на личности, - Вы деревенщины сиволапые, знаете только то, что вам знать положено. А положено вам знать немногое - как ханей пасти, да как от хэку улепетывать. Все равно сверх того вам умишка не достанет.

– Ишь ты борода многомудрая!.. вспыхнул ушами мальчишка. Сам-то не улепетывал от Проклятых? Чуть штаны не порвал...

Тут Слава, которому вовсе не улыбалось слушать очередную перепалку, счел нужным вклиниться в их эмоциональный диалог:

– Слушайте, а что такое тиллит? В смысле, для чего он нужен?

Его спутники тут же замолчали, и вытаращились на него так, словно он сморозил, какую-то уж вовсе несусветную глупость.

– Ты чего Валад? - осторожно поинтересовался Теха. Ты с коня наверно не один раз упал?

– Цыц, щуренок! - непрошено вступился за Славу дружинник. Не видишь что ли, господин рыцарь изволил шутить?

– Да знаю я, конечно, - Слава судорожно придумывал, как выпутаться из щекотливой ситуации, - просто... там, откуда я пришел, это называется другим словом... поняли?

Они неуверенно кивнули, непонятно, поверили или нет.

"Очевидно в этом мире, знать, для чего нужен тиллит, обязан даже самый неграмотный деревенский мальчишка, не говоря уж о таком "благородном рыцаре", как я. Ну и хрен с ним, - подумал Слава, - пока что ясно - данный металл имеет исключительную ценность, а в чем именно заключается его ценность, прояснится позже".

– Как будем делить? - спросил он, соскакивая со скользкой темы и переводя разговор в понятное для его спутников русло.

– Я уже придумал, - с готовностью подхватил Щепа, - по справедливости: две трети вам, четверть мне, а остальное щуренку... ему и этого много будет! Куда он в своих горах деньги денет? Закопает, разве.

– Ах ты гад! - аж задохнулся от возмущения мальчишка. Валад, я видел, как он втихомолку монеты из сундука за пазуху совал, ворюга бородатый!

– Все! Ша! - Слава стукнул кулаком по столу. Достали уже! Все мы здесь в одинаковом положении, значит, делить будем поровну! Каждому по трети - это справедливо. И хватит об этом! Давайте думать, как выбираться отсюда, иначе никакие деньги нам не понадобятся!

Они еще посидели, поспорили. Но потом сошлись на том, что теперь лучше бы прилечь отдохнуть, так как время скорей всего уже позднее, день был богатым на события, а утро вечера мудреней. Тут-то и стало понятно, зачем Маха припас дрова и теплую одежду. Человек в пещере, как только переставал двигаться, сразу же начинал отчаянно мерзнуть. Очевидно, положение должна была исправить маленькая печурка, прилепившаяся к самой стене пещеры. Судя по немалой закопчености, ей пользовались не раз и не два, однако оставалось непонятным, куда в этом случае девался дым, так как никаких признаков дымохода не наблюдалось. Решив, положиться на Маху, спутники разожгли очаг и не прогадали. Печка, быстро прогревшись, стала распространять вокруг себя уютное тепло, а дым... дым, куда-то уходил. Во всяком случае, воздух в пещере оставался свежим настолько, насколько воздух в пещере вообще может быть свежим. Завернувшись в некое подобие пледов, спутники расположились в непосредственной близости от печки, и, пригревшись, вскоре заснули, не удосужившись даже выставить караульного.

*****

Проснулся Слава от холода. Перед этим ему снился сон, как он бредет по холодной пустыне, беседуя сам с собой, причем разными голосами. Один его голос, высокий и тонкий убеждал другой, глухой и басистый, что необходимо скорее вернуться назад, а тот, напротив, предлагал оставаться на месте как можно дольше. Как же тут оставаться? - возмутился про себя Слава, - ведь замерзнешь к ядреней фене! С этой фразой в голове он и открыл глаза. Сперва ничего не увидел и даже хотел было удивиться, но вовремя понял, что лежит, с головой завернувшись в плед, от того и темно. Тут и голоса узнались - это его спутники обсуждали, что делать дальше. Теха уговаривал вернуться в долину трех ручьев, на что дружинник возражал, что нужно сидеть в пещере до тех пор, пока не кончатся запасы еды и дров. Некоторое время Слава лежал, прислушиваясь к их однообразному спору, а так же к естественным потребностям своего организма. Поняв, что терпеть дальше нет никакой возможности, он, отбросив кусок грубой шерстяной ткани, который согревал его во время сна, бодро вскочил на ноги и, приветственно махнув своим спутникам, устремился за дальний сталагмит. Остывшее за время сна тело пробивала крупная дрожь. Вернувшись назад, Слава, пытаясь согреться, занялся физическими упражнениями. Приседая и совершая энергичные повороты туловищем, он мечтал об утренней сигарете и обжигающе горячей чашке крепкого кофе. Словно вняв его грезам, Щепа раздул тлеющий в очаге уголек и, подбросив дровишек, поставил на горелую решетку котелок с водой.

Пятнадцать минут спустя, разлив по кружкам кипяток, в который Щепа предварительно бросил горсть какой-то травы, они расселись на плоских камнях возле печурки. Выхлебав пол кружки, Слава почувствовал, во-первых, что его бросило в жар, а во-вторых, нешуточный прилив бодрости. Настроение мгновенно улучшилось. Что за отвар такой полезный соорудил для них Щепа? Жалко только что вкус своеобразный - отдает пареным мочалом. Сам дружинник, блаженно щурясь, прихлебывал кипяток мелкими глотками, очевидно неказистость вкуса его ни мало не беспокоила. Теха задумчиво хрустел сухарем, к напитку он даже не притронулся, глаза его смотрели куда-то в пространство - возможно, вспоминал свою потерянную семью.

После "кофе" приступили к обсуждению насущных проблем. Мальчишка вновь затянул свою волынку, что, мол, надо вернуться в ущелье. Очевидно, в пещере ему было страшно и неуютно. Щепа в который раз резонно возразил, что после потери пятерых своих тварей, хэку от них так просто не отвяжутся - наверняка, он бороду дает на отсечение, в долине оставлена засада. Причем, даже необязательно живая. Чего проще, наложить заклятие, которое при появлении человека, обрушит на него, скажем, камнепад. Поэтому надо сидеть здесь и ждать пока не придет господин капитан Этт. Сколько ждать господина капитана, и чем он вообще может им помочь, дружинник не уточнял. Все это Слава уже слышал. Отчасти он был согласен с Щепой - даже если охранный амулет вновь позволит им выйти, вероятность того что снаружи ждет засада, чересчур высока. С другой стороны, в рассуждениях дружинника наблюдалось явное нарушение логики. Ведь заклятие, буде оно действительно наложено хэкскими шаманами может просуществовать не один десяток лет. Что ж им состариться, что ли в этой пещере? Ну, пусть даже нет никакого заклятья, или удастся его как-нибудь обойти, все равно у хэку достаточно мерзких тварей, чтобы оставить тут пару-тройку для подстраховки. Нет, возвращаться смерти подобно. Но сидеть в пещере и бездействовать ничем не лучше. Запасы еды и дров ограничены, а спасения ждать им неоткуда. В отличие от Щепы, ни в какого капитана Этта, Слава не верил. Нет, он мог, конечно, существовать, но только откуда ему знать про схрон старого Махи? А если бы и знал... В общем, даже думать на эту тему бессмысленно. Тогда что им остается? Известно что - искать другой выход из пещеры. Тут Слава заметил, что спутники его давно замолчали и наблюдают за ним, ожидая решения. Будет вам решение!

– Щепа прав, идти назад слишком опасно. Но и сидеть тут на жопе ровно, тоже не вариант, - он сделал паузу, глядя в их напряженные лица. Чего приуныли орлы? Будем искать другой выход из пещеры!

– Да где ж его искать? - всплеснул руками дружинник.

– Дым куда-то уходит? - спросил Слава, и сам себе ответил. Уходит! Значит, будем искать, где и куда.

Сказано - сделано. Где искать дымоход? Ясное дело за печкой раз нигде больше его не видно. Поэтому решено было печку разобрать. Это оказалось довольно просто - она, как из кубиков была сложена из крупных блоков известняка, кое-как обмазанных глиной. За печкой обнаружилась стена, сложенная из таких же блоков, но меньших размеров. В стене имелась круглая дыра, в которую и очевидно и выходил дым. Послюнявив палец и поднеся его к дыре, Щепа авторитетно подтвердил:

– Тянет!

"Ломать, не строить, - думал Слава, отступая на шаг, - а вот если там нет прохода, то мы попали - и печка сломана, и идти больше некуда!"

С этой мыслью он и нанес первый удар. Прочная на вид стена, долго не продержалась и на третьем ударе, его, обутой в китайский кроссовок, ноги, с шумом рухнула внутрь, подняв нешуточное облако пыли. Когда путники закончили чихать и протирать глаза, их взорам предстал уходящий в темноту широкий ход, прямоугольный профиль которого, явственно указывал на искусственное происхождение.

– Теха, ты говорил, здесь какие-то рудники были?

Мальчик, молча, развел руками, мол, были какие-то, но ничего про них он не ведает.

– А ты Щепа, что-нибудь знаешь? - повернулся Слава к дружиннику. Тот, зайдя на несколько шагов вглубь хода, разглядывал что-то на стене. Приблизившись к нему, Слава увидел строчки какой-то клинописи, а под ними звезду с десятью лучами. На вершине каждого луча было иероглифу, и еще один красовался в центре звезды. Все это было высечено в камне, а затем раскрашено охрой.

– Кити... пробормотал дружинник.

– Кто? - переспросил Слава. Чего ты там бубнишь себе под нос?

– Кити, говорю... каменный народец. Нелюдь такая. Их каракули. Похоже, они этих нор и нарыли.

– Это хорошо или плохо? Они могут быть где-то здесь?

– Да их много лет уже никто не видел. Говорят, хэку их всех вырезали. А самих хэку люди отсюда вышибли. И было это еще до Великой битвы в Хром-Минесе.

– Ну, так чего тогда стоим? Что нам эти твои доисторические кити? Давайте, собираемся и пошли!

Скрутив из оставшихся от Махи тряпок, некие подобия мешков, путники сложили туда запас провизии и туески с водой. Теха на все свои конечности и даже на шею нацепил понравившиеся ему амулеты из первого сундука, после чего стал похож на дрессированную мартышку сбежавшую из бродячего цирка. Щепа долго выбирал и складывал в свой мешок монеты из второго ларца. В итоге, набил его так, что с трудом оторвал от пола.

– Как ты это потащишь? - с осуждением в голосе поинтересовался Слава. Сам он деньги брать не стал, ограничившись своей частью тиллита, которую рассовал по карманам.

– Ничего, - бурчал Щепа, взваливая мешок на спину. Здесь столько, серебра, сколько простому дружиннику и за осьмицу лет не заработать. Свой запас горб не натрет!

Теха тоже не смог отказаться от денег и сунул в свой мешочек некоторое количество монет. Но амулеты его интересовали гораздо больше - выбрав несколько самых красивых на его взгляд фигурок, он увязал их в тряпки и спрятал на дне мешка.

Завершив сборы, путники, наконец, тронулись в путь. Первым шагал Слава, он был налегке, со светильником в руке и мечом на плече, вторым мальчишка и замыкал шествие, натужно сопящий, груженый двумя мешками дружинник.

*****

Штольня шла траверсом - то есть не опускалась и не поднималась. Ее стены и потолок были неровными - изломанная поверхность хранила следы орудий, коими неведомые кити прорубали свои ходы. Глядя на прочную монолитную породу, трудно было поверить, что им удавалось сооружать тоннели подобные этому, имея лишь набор примитивных ручных орудий без взрывчатки и проходческой техники. Впрочем, как уже успел убедиться Слава, магию в этом мире никак нельзя было сбрасывать со щита - ее средства в некоторых случаях вполне могли заменить технологические ухищрения земных инженеров. Например, неказистый светильник, который они нашли у входа, светил уже около суток, а масла в плошке так и не убавилось. Да и само масло не выливалось из сосуда, даже если его перевернуть вверх ногами. При этом горевший на конце фитиля огонек, почти не давал тепла - ни обжечься, ни поджечь, что-либо с его помощью было невозможно.

Через пару сотен метров, штольня привела спелеологов поневоле в еще более просторный тоннель. По нему можно было идти не нагибаясь, как по подземному проспекту. Настроение у компании заметно улучшилось. Даже, вновь появившиеся эйюхи, время от времени проносящиеся над головами путников, не могли его испортить. Наоборот, раз летают, значит, где-то есть выход. Вот только где? По любому тоннелю, как известно, можно двигаться только в двух направлениях. Путники остановились, и некоторое время совещались, какое из направлений им выбрать - пустое пространство по обе стороны не имело никаких визуальных отличий. Теха, совершенно по земному, предлагал кинуть монетку, а дружинник советовал присмотреться, куда летят эйюхи. Но эйюхи шныряли туда-сюда без всякой системы, и Слава решил идти направо.

Как оказалось напрасно.

Через несколько минут ходьбы, они обнаружили огромный каменный ворот лежащий посреди дороги. Начавший его обходить и задумавшийся зачем он тут нужен, старлей неожиданно был ухвачен за шиворот, и с силой, аж пуговицы затрещали, оттянут назад.

Вовремя!

Там, куда чуть было не ступила его нога, чернела пустота провала.

– Лопни все это небо! - медленно, разделяя слова, сказал Щепа, так и не убирая руки со Славиного воротника.

Теха молчал и испугано хлопал глазами.

Брошенный вниз камень ударил только на пятом счете. Старлей облился потом, сообразив, чем могло закончиться для него это путешествие если бы не реакция дружинника.

– Спасибо Щепа! - обернулся он к своему спасителю.

– Ничего господин Валад, - хрипло хихикнул тот, - даст небо, сочтемся!

Они осмотрели ворот, вернее то, что от него осталось - огромный, выточенный из цельного куска известняка, барабан со следами наматываемых на него канатов. Сами канаты и вся деревянная оснастка давно сгнили, не оставив после себя даже трухи. Что поднимал с помощью этого ворота из глубокой шахты, работящий каменный народец? Какую-нибудь руду или еще чего, сейчас уже и не узнаешь. Во всяком случае, делать тут больше было совершенно нечего. Рассудив так, путешественники двинулись в обратный путь.

Наученные чуть было не приобретенным горьким опытом, они шли осторожно, тщательно вглядываясь в темноту перед собой. Однако провалов больше не встретили, наоборот, начался подъем. Сначала это радовало - ведь подъем в рудниках и пещерах ассоциируется с выходом наружу. Но постепенно, восхождение превращалось во все большую проблему. В какой-то момент крутизна подъема, как показалось Славе, достигла сорока - сорока пяти градусов. Чтоб продолжать движение пришлось опуститься на все четыре конечности, и все равно, пять шагов вверх, чередовалось со съезжанием на три шага вниз.

Резиновые подошвы Славиных кроссовок еще как-то держали сцепление с полом, позволяя ему, пусть медленно, но продвигаться вперед еще и помогать цепляющемуся за него Техе. Дружинник же в своих щегольских сапожках, давно отстал от их тандема и пыхтел где-то внизу никак не желая расставаться с ценным мешком. Его жалобные "ксаломассы" то и дело оглашали пространство тоннеля.

Слава уже совершенно выбился из сил, когда подъем, наконец, закончился широкой ровной площадкой. На ее краю валялся такой же каменный ворот, как и у провала. Теперь настала очередь помочь Щепе. Вниз сбросили Техину веревку и через несколько минут, изнемогающий под тяжестью мешка с "сокровищами", дружинник показался из темноты.

Несколько минут путники, молча, лежали прямо на каменном полу, тупо глядя в пространство уходящего в темноту коридора. Все силы были отданы восхождению, а сколько еще идти - неизвестно. Ситуация прояснилась несколько позже, когда уставший меньше всех мальчишка, поднялся на ноги и отошел на несколько десятков шагов с целью справить малую нужду. Оттуда он вернулся бегом, и с такими дикими воплями, словно за ним гналось не меньше дюжины ыхыргов. Лишь потом стало ясно, что вопли радостные.

– Свет, свет! - кричал Теха, распространяя гулкое эхо. Валад! Там свет!

Забыв про усталость, спутники вскочили на ноги, и не глядя по сторонам, побежали вслед за Техой по широкому коридору. Туда, где вдалеке виднелось, заметное лишь острым глазам мальчика, пятнышко света.

Пятно разрасталось, приближаясь, становилось ярче, а путешественники все поддавали прыти. Пока... чуть не налетели на стену.

Штольня закончилась.

Разочарованию путников не было предела. Да они, наконец, увидели над собой чистое небо. Но только небо это было ограничено квадратной рамкой колодца на дне которого они теперь стояли.

Пол вокруг них, был усеян остатками подъемной клети. Непонятно - то ли она развалилась от старости, а то ли ее просто сбросили сверху.

Оценив расстояние, и осмотрев стенки, Слава забористо выругался - до края колодца не так уж и много, меньше десяти метров, но преодолеть эти метры без специального альпинистского снаряжения нет никакой возможности. Стенки колодца гладкие, без единого зацепа, а сам он слишком широкий - в распорку не подняться.

– Что же получается, - глухо сказал дружинник, - отсюда выхода нет?

Слава посмотрел на своих спутников. Еще немного и даже бравый дружинник падет духом, не говоря уже о мальчишке у которого дергается подбородок, и вот-вот хлынут из глаз слезы.

– Как же нет? - он старался, чтобы голос звучал, как можно более уверенно. Выход всегда есть! - помолчал и добавил. Найдется выход! Ладно, идемте назад к площадке, посмотрим... может быть что-нибудь пропустили по дороге.

*****

Их поиски увенчались успехом. Метрах в двадцати от колодца, монолит стены нарушало устье бокового хода. Вероятно, это была вскрытая при проходке штольни естественная полость в породе. Заделывать ее никто не озаботился, а может она была для древних строителей, чем-то вроде сточного коллектора, дождей ведь никто не отменял. Встав вокруг дыры на колени и просунув внутрь руку со светильником, они пытались рассмотреть, что таится в расширяющемся мраке уходящего вдаль хода.

– Кажется, можно пролезть, - неуверенно сказал Слава, - во всяком случае, попытаться стоит.

Дружинник, не отвечая на его слова, чуть ли не носом приник к стене, разглядывая то, что старлей сперва принял за случайный узор трещин.

– Чего ты там увидел?

Щепа повернул к нему посеревшее лицо.

– Это хэку... их проклятые писанки.

– Да брось, показалось, наверное... сказал Слава, уже понимая, что не показалось - прямо над устьем лаза, красовалась неказистая штриховая фигура, курица лапой и то лучше нацарапает. Ты что язык их знаешь?

– Это не язык... голос у дружинника дрогнул, - это знак упокоения, оберег от нежити, мы такие на погостах ихних видели.

Они поднялись на ноги, отряхивая колени.

– Нехорошее место, - сказал Щепа, - не надо туда лезть.

– А куда? Обратно в пещеру возвращаться? Развели тут, понимаешь, суеверия! Когда хэку здесь были? Сам же говоришь, еще до этой... до эпохи исторического материализма, в смысле до Великой битвы.

Но дружинник только хмурил брови и отрицательно тряс головой.

– Ну что, кто полезет на разведку? - спросил Слава, уже зная ответ. На лицах его спутников не было даже намека на героическое желание. Они старательно отводили глаза, руками совершали какие-то суетливые движения, перетаптывались с ноги на ногу.

– Ну и рожи у вас, господа-товарищи... Понятно... опять, значит, мне за вас отдуваться? Ладно, Теха давай свою веревку, а ты Щепа, шапку, чтоб мне башку об камни не разбить. И светильник давайте!

– Валад, - всполошился мальчик, - а как же мы без света?

– Отставить разговорчики в строю! Обнаглели совсем... еще и свет им оставь! Если темноты боитесь, идите к колодцу. Ну, все, я пошел.

Понятное дело, ни в каких восставших мертвецов Слава не верил, но с мечом расстаться не решился. Будет, конечно, мешаться в узостях. Ну и пусть, все равно, с ним как-то спокойней.

Опустившись на четвереньки, он протиснулся в лаз.

 

Шестая глава

В лазе было узко. Не калибр, конечно, и не шкуродер, но все равно неудобно. Ползти приходилось на "трех костях" - одна рука занята светильником. Голова постоянно задевала неровности свода, а под ладонь и под колени то и дело попадались острые камушки. Пот из-под шапки заливал глаза. Слава весь изматерился, пока проходил эту чертову узость.

Наконец, стены разошлись, и пространства вокруг стало больше. Потолок тоже приподнялся, позволяя встать с четверенек. Теперь можно было идти. Пусть и согнувшись в три погибели, но идти, а не ползти по-черепашьи. Таким гусиным шагом он ковылял еще какое-то время. Затем стены и потолок растаяли в темноте и Слава оказался в обширной галерее. Наконец-то, можно было встать в полный рост и осмотреться. М-да, эта подземная полость ничем не напоминала "Зал ста колонн". Здесь было сыро и грязно, а вместо красивых натеков, стены, да и пол заодно, покрывал коричнево-красный глинистый налет. Слава с неудовольствием отметил, что и сам, в значительной мере, покрылся этим налетом.

Долго наслаждаться возможностью легкого передвижения не пришлось. Вскоре, галерея свернула направо, и дорогу преградил большой валун. Вырастая прямо из ровного пола, он понимался на высоту Славиной груди. Пришлось остановиться и задуматься. Что делать? Лезть через валун, а вдруг, за ним обрыв? Слава поступил проверенным способом бросил туда камень. Глухой стук от падения, последовал на счет раз - обрыва впереди не было. Первым делом старлей переправил через валун меч. Положил на вершину и легонько толкнул, убедившись по звуку, что тот упал где-то рядом. С тех пор как меч дважды спас ему жизнь, Слава проникся к хитрому девайсу глубоким уважением и старался далеко от себя не отпускать. Тем более что, когда оружие по каким-то причинам оказывалось вне доступности его рук, старлей чувствовал, что-то вроде уколов совести и какую-то неясную тревогу, которая не исчезала до тех пор, пока ладонь вновь не касалась обтянутой мягкой тканью рукояти.

Поставив светильник на валун возле самой стены, чтоб не упал, Слава, лег на камень грудью и, толкаясь ногами в стену, полез вперед и вверх.

Светильник все-таки упал. Слава даже не заметил, как задел его какой-то из своих конечностей, когда раскорячившись на камне, пытался перевернуться вперед ногами (не головой же нырять в темноту). Тот и кувыркнулся. Ударился об пол, покатился, но, слава богу, не погас. Сообразив, что не смог бы зажечь его вновь, Слава запоздало вспотел. Обругав себя за неуклюжесть, торопливо перевалился через валун и по его покатой поверхности заскользил вниз. Земля оказалась совсем не там, где он рассчитывал. Проехав лишний метр, и не удержавшись на ногах, старлей уселся на пол. Противно хрустнуло, и что-то больно впилось в зад. Вскрикнув, он попытался подняться, и оперся рукой на какой-то круглый предмет. Повернулся, и в мерцающем свете, лежавшего на полу светильника увидел череп. "Бля!" - отдернув руку, Слава шарахнулся в сторону и вскочил на ноги.

Мама родная - он стоял на костях. Кости были всюду. Весь пол был усеян ими. Нельзя было сделать шаг, чтоб не хрустнуло под ногой. Большие и маленькие, кости где валялись вперемешку, а где были сложены в правильные кучи похожие на рассыпавшиеся поленницы дров. Черепа со всех сторон таращились на него пустыми глазницами. Слава прислонился к стене, чувствуя, как колотится сердце. Холод камня, пробравшись сквозь рубаху, слегка отрезвил. Нащупав глазами меч, он, торопливо нагнувшись, подобрал оружие.

Как говорится: поле, кто тебя усеял мертвыми костями? Кто убил всех этих людей? В том, что останки принадлежат людям, Слава нимало не сомневался - черепа и сохранившиеся кое-где остовы скелетов не оставляли в том сомнений. Хотя... Присев на корточки, старлей стал разглядывать ближайший к нему череп. Вообще-то мелковат, может детский? Подумав, он все же решился взять череп в руки. Покрутил так и этак. А ведь не совсем человеческий - лоб более толстый и покатый, глазницы уже. Нижняя челюсть выдается вперед, а зубы... Зубы уж точно не человеческие. Одинаковые, ровные, клыки почти не выражены. Значит, и не обезьяний. Может, эти... как их там... кити? Надо было спросить у Щепы, как хоть они выглядели. Впрочем, дружинник мог и не знать, судя по всему, с тех пор как каменный народец сгинул со свету прошел немало лет. От чего же они погибли? Кто перемешал и переломал эти кости? Кто раздавил в лепешку вон тот череп? Почему, вообще, головы лежат отдельно от тел? Или кити, имели милую привычку расчленять своих покойников, перед тем как похоронить? "Да какая тебе, собственно, разница, археолог хренов? - спросил сам себя Слава. Все это было давным-давно, сотни лет назад! А тебе пора перестать задаваться идиотскими вопросами и поскорее выбираться из этих проклятых мест!" Звук собственного голоса вывел его из оцепенения, разорвав хоровод несвоевременных мыслей.

Отступив на несколько шагов назад, он рассмотрел валун. Собственно, рассматривать было нечего - с этой стороны, камень был таким же, как и с той, за исключением высоты - пол здесь на полметра ниже. А вот интересно, как же теперь выбираться назад? Впрочем, охватившая Славу легкая паника была недолгой, решение тут же нашлось - нагрести под камень костей и по ним хоть пешком можно забраться. Кощунственно, конечно, но ничего не попишешь - им-то уже все равно, а ему еще жить, да жить... .

Теперь, когда путь к отступлению был найден, а рука сжимала рукоять меча, старлей вновь воспрял духом. Вперед и только вперед! Он должен найти выход и никакие кости его не испугают. Закинув ремешок ножен через шею, так что меч оказался за спиной, Слава подобрал светильник и двинулся прочь от валуна, стараясь по возможности не наступать на кости и держатся правой стороны.

Поверхность стены покрывала все та же коричневая пакость, но в ширине галереи ее хотя бы можно было не касаться. Коридор явно шел в гору и это вселяло надежду, к тому же залежи костей, наконец, закончились, что также не могло не радовать. Ход петлял то вправо, то влево, Слава шел, и от нечего делать, считал шаги. Когда насчитал двести шестьдесят, оказался на широкой площадке. Тут и выяснилось неожиданное - впереди был спуск. Не слишком крутой, и весь, насколько хватало света, покрытый небольшими уступами. Старлей готов был поклясться, что это ступени - не может природа сама расположить выбоины в камне такой равномерной цепочкой. Но кто и для чего их тут выдолбил? Кити? Непохоже. Судя по мастерству, с которым были проложены штольни и колодцы, они сделали бы эту работу куда как аккуратней.

Он нерешительно потоптался на площадке перед спуском. Если это действительно ступени, значит по ним ходили. Раз кто-то ходил, значит и он пройдет. С другой стороны, спускаться совершенно не хотелось, ведь он и полез в чертов лаз лишь затем, чтобы найти выход наружу, а этот путь уводил куда-то вниз, в толщу земных недр.

Так он размышлял, нервно меряя шагами площадку, как вдруг под ногой хлюпнуло. Быстро наклонившись, старлей посветил себе под ноги. В этом месте при нажатии из глины выступала вода. Вода! Откуда она тут? Ну, да, в галерее было довольно сыро, но так чтоб прямо хлюпало под ногами, такого не было. А тут - на тебе. Не говорит ли это о том, что вода натекла откуда-то сверху? Окрыленный, он тщательно давил почву подошвами кроссовок, и вскоре уловил направление, где чавканье слышалось громче. Пройдя по нему с десяток шагов, он увидел то, что раньше скрывалось каменным уступом, а именно - белый натечный каскад под которым скопилась большая лужа. Присев перед ней на одно колено, Слава некоторое время тщательно изучал воду. Она казалась чистой. Он набрал ее в горсть, лизнул, потом глотнул - она и была совершенно чистой. Более того, вкус ее оказался восхитительным.

Напившись этой вкусной воды, Слава почувствовал себя гораздо бодрее. Теперь следовало отыскать, откуда она вытекла. Ага! Вот она - влажная дорожка на стене. Глинистый налет в этом месте смылся, и дорожка отличалась по цвету. Куда же она ведет? Старлей вытягивал руку со светильником, вставал на носки, пытаясь рассмотреть, что скрывает темнота над его головой. Вроде бы там был какой-то уступ, а может даже карниз или балкон. И этот уступ мог скрывать ведущий наверх лаз. Только как до него добраться? Слава внимательно изучил стену. Вот тут слева есть неплохие зацепы, но как по ним подниматься, имея всего одну свободную руку? Выходило, что никак. Никак тут одному не влезть. Вот Теха, тот смог бы, особенно если его подсадить. Выходит, надо возвращаться за своими спутниками. Уговорить идти за ним. Не помогут уговоры, силком запихнуть в лаз, не до церемоний. Так он и сделает, но сначала сходит вниз по этой как бы лестнице и посмотрит, что там и как. Он был почти уверен, что путь вниз не может вести наружу, но убедиться в этом все же следовало.

*****

Спускаясь по уступам, Слава размышлял. Что может ждать его внизу? По здравому рассуждению, только какая-нибудь заброшенная штольня, заканчивающаяся тупиком или колодцем. Остается убедиться в этом и сразу назад. Исследовать русло подземного ручья, куда как перспективней. Задумавшись, старлей не сразу уловил момент, когда коридор раздался и его стены пропали в темноте. По инерции он сделал еще несколько шагов, когда пространство под ногами вдруг зыбко заколыхалось, а в кроссовки хлынула ледяная вода. Испугано матюгнувшись, Слава отскочил назад. Впереди рябилась водная гладь. Вода была и справа и слева. Много воды. Перед ним расстилалось целое подземное озеро.

Дальше пути не было.

Слава отошел и сел на один из уступов. Поставив светильник рядом с собой, разулся, вылил из кроссовок воду, выжал носки. Ну что ж, все что смог, он сделал. Чтоб двигаться дальше, как минимум, нужна лодка, которой он не располагает, а значит, с чистой совестью можно возвращаться назад. Интересно, насколько большое это озеро? Найдя рядом с собой камень поувесистее, он размахнулся и что было сил швырнул его в темноту. Отдаленный всплеск раздался только на пятой секунде. Старлей уважительно присвистнул и начал напяливать мокрую обувь. Зашнуровал, прошелся взад вперед, недовольно прислушиваясь к хлюпанью в кроссовках. Мокрых ног ему только не доставало!

Перед тем, как отправиться в обратный путь, он обернулся бросить последний взгляд на подземное озеро.

И замер.

Что-то такое ему почудилось. Какое-то движение.

Слава поморгал, словно это должно было помочь ему стать зорче. Тереть грязными кулаками глаза, он не решился. Нет, не почудилось, что-то поднималось из глубины, светлое, а потому видное в толще темной воды. Сначала "нечто" не имело формы, расплывалось, колыхалось как медуза, Но по мере приближения (а оно приближалось), по мере того, как все тоньше становилась, разделяющая их водяная полумгла, очертания становились все четче и в какой-то момент старлей вдруг понял, что это не медуза, не рыба и не тюлень. Из глубины поземного озера всплывал человек. Слава различил светлое пятно лица. Оно было обращено к нему. Это было настолько нереально, что в первый момент Слава не испугался. Ужас пришел позже, когда со слабым плеском вода разошлась, выпуская наружу голову странного существа. Лица, как такового у него не было. Не было глаз, щек, рта лишь какое-то неясное мельтешение, там, где они должны были быть, вызывающее тошнотворную реакцию. Из воды показались плечи, и стало ясно, почему странную фигуру было видно издалека, несмотря на всепоглощающую мглу подземного царства. Ее кожа (или что там у нее было вместо кожи) излучала свет. Мертвенно-бледный, словно какая-нибудь гнилушка или глубоководная рыба. Да, сравнение с глубоководной рыбой более уместно в текущей обстановке. Вот только у глубоководных рыб нет рук и ног, и вообще, они живут в своей глубине и никогда оттуда не всплывают. Все эти дурацкие мысли носились у Славы в голове подобно испуганным птицам, а сам он начал пятиться назад, тем более, что полку странных тварей стало прибывать. С разных сторон к берегу приближались еще несколько светлых пятен. В этот момент Славе захотелось оказаться где-нибудь в другом месте, например, в своей квартире в Питере, в штурманской рубке среди оболтусов матросов, да плевать где, пусть даже в зале с костями, только не здесь, на берегу мертвого подземного озера с всплывающими из его глубин живыми утопленниками без лиц. "Да ведь это я сам разбудил глубинных тварей, швырнув в озеро камень. Что им надо от меня? Приплыли мило побеседовать, скучно стало в озере? По-хорошему надо делать ноги... а вдруг они подумают, что испугался и погонятся? А с чего ты вообще взял, что они хотят тебе зла?" Впрочем, эта мысль была отброшена сразу, существо явно двигалось на его свет, на его тепло и весь его зловещий облик не вязался с добрыми намерениями. Путь отступления один - по лестнице наверх и дальше в зал костей. Через камень быстро не перебраться, а значит, они его зажмут, и к устилающим зал тысячам старых костей прибавится две сотни свежих! Неприятная, до чего же неприятная это была мысль!

Светящаяся фигура ступила на берег.

– Эй! - крикнул Слава и сам поразился, какой заполошный у него голос. Тебе чего надо? Че ты приперся сюда? - слова застревали у него в гортани, в этот момент он увидел, что вышедшая из воды фигура, имеет какую-то полупрозрачную консистенцию и не идет, а скользит по поверхности земли, словно девушки в сарафанах из русского народного хора. Или, что уместнее, приведение в саване, хотя приведений Слава раньше никогда не видел.

– Стой, где стоишь! - крикнул он приближающемуся водяному монстру. Но тот и не думал останавливаться. Тогда Слава, чтоб подкрепить свои слова действием, подхватил камушек и кинул в шустрого утопленника. Камень пролетел прямо сквозь него и булькнулся в воду далеко позади. Существо ухнуло, подобно филину и это был первый звук, который оно издало. Затем, словно следуя Славиному примеру, оно наклонилось и вырвало из земли вросший в нее здоровенный сталагмит. У Славы волосы на голове зашевелились, так не вязалась призрачная сущность неведомой твари с ее вполне физической, циклопической силой. В следующий момент ему стало не до рассуждений. Он еле успел увернуться. Каменная бомба взорвалась за спиной, обдав градом осколков. Если у Славы и оставались сомнения относительно намерений этих подводных жителей по отношению к его персоне, то теперь они развеялись, как с яблонь белый дым. Он понял, как умерли эти несчастные кити. Чего хотели неведомые монстры, душу его или плоть, не суть важно - ни того ни другого отдавать он не собирался. Внезапно Слава почувствовал какое-то непонятное ощущение у себя за спиной, дрожание между лопаток, словно там был мобильник поставленный на виброзвонок. Сперва, ему показалось, что это он сам дрожит от страха, но глянув на свои пальцы, убедился - это не так. Неужели... Так и есть! Сунув руку за голову, ухватил теплую рукоять, и словно током ударило - это меч, сам меч напоминал о себе. Но чем, чем он может помочь против этой полупрозрачной медузы, сквозь которую камни пролетают без задержки? Выдернутый из ножен клинок описал полукруг, словно предостерегая уверенно плывущего к нему монстра. Тот задержался лишь на долю секунды, словно оценивая грозящую ему опасность и, видимо сочтя ее ничтожной, двинулся дальше. Слава запрыгнул на уступ, потом еще на один. Призрачное существо не торопясь следовало за ним, словно знало -никуда ему не деться. Слава почувствовал укол в сжимающую рукоять меча, ладонь, еще и еще раз, словно оружие недовольное его бездействием подавало сигналы: хватит жевать сопли, дай твари бой! Слава сделал шаг навстречу надвигающемуся монстру, и, чувствуя себя полным идиотом (а кому еще придет в голову рубить дым или туман), с плеча саданул по призрачной фигуре. Чуть руку не вывихнул. Клинок, как и следовало ожидать, прошел сквозь монстра, не встретив сопротивления. Но эффект Славу поразил, тварь дернулась как от мощного разряда тока и шарахнулась назад, словно ветром ее сдуло. Закрепляя успех, парень скакнул следом и полоснул еще раз. Свечение вокруг призрачной фигуры потускнело, скособочившись на сторону, как птица с подбитым крылом, она поспешно заскользила обратно к воде, навстречу выползающим на берег сородичам, ухая, словно предупреждая их.

– Что, съели? - крикнул им Слава, охваченный возбуждением боя. Кто еще желает отведать моего военно-морского тела? А вот хер вам вместо гюйса! Ну, давайте суньтесь, настрогаю из вас ремешков, черти подводные!

Монстры топтались на месте, ухая, словно обсуждая диспозицию, как им поступить с нахальным старшим лейтенантом.

– Обосрались? - кричал им Слава - Это вам не карликов подземных душить! Ну, давай, кто смелый, подходи! - тут он почувствовал пульсацию в сжимающей меч ладони, и как-то сразу стало ясно - а чего, собственно, он тут развыступался? Драпать надо пока твари не очухались. Не теряя более не секунды, он развернулся и поскакал по уступам наверх. Дружное уханье за спиной показало, что твари обеспокоились его внезапным бегством. Первый камень не долетел до него, второй ударил где-то сбоку, от третьего, он ведомый каким-то шестым чувством сумел уклониться. Монстры, получив отпор в ближнем бою, теперь выбрали другую тактику и садили по Славе булыжниками не хуже спаренной артиллерийской установки. Разных размеров каменюки, десятками пролетали справа, слева от него, били в стены, в свод над головой, расшибая сталактиты и натеки в каменную шрапнель, которая секла кожу и, ударяясь о свод, сыпалась Славе за шиворот, но почему-то ни разу не попали прямо в него. Задумываться над этим чудом Славе было некогда, почти не глядя под ноги, он преодолел последний десяток высоких ступеней-уступов, и нырнул в галерею, уходя с линии обстрела. Монстры ухали где-то внизу. Тяжело дыша, Слава остановился. Он был весь мокрый от пота, по правой руке, которая так и продолжала сжимать меч, текла кровь. Бум-бум-бум! Слава несколько секунд не мог сообразить, откуда несутся эти ритмичные гулкие удары и лишь потом понял - это его собственное загнанное сердце выдает дробь не хуже барабанной. Сквозь удары пульса Слава различал и другие звуки - что-то шуршало и вязко чмокало там внизу. У него и самого так хлюпало в кроссовках. Выглянув из-за уступа, он увидел то, о чем и сам уже успел догадаться. Монстры не собирались отказываться от преследования, они шли следом за ним. Взгляд угадывал движение белесых силуэтов в сотне метров от площадки. Теперь ему предстояло решить, нестись ли со всех ног в зал скелетов, чтобы успеть нагрести подходящую кучу из костей и ретироваться за камень, или совершить восхождение к источнику воды. Второй вариант был сущим безумием. Первый тоже не ахти, так как обрекал их до скончания дней бродить по каменным лабиринтам кити. Но какая-то надежда в этом случае все же оставалась, а вот второй... Еще не осознавая до конца, что он делает, Слава подскочил к водонесущей стене и бросил светильник вверх, целясь попасть на карниз. Не с первого раза, но получилось. Светильник остался лежать где-то там наверху излучая мерцающий свет. До него было всего-то ничего - метра полтора не больше. Слава должен их преодолеть, почему-то он верил, что там наверху белесым тварям до него не добраться. Меч, засунутый обратно в ножны на спине, больше не подавал никаких признаков жизни, словно разрядившийся мобильник. Слава еще не знал, как будет забираться, но правая рука, пошарив по стене, сама нашла невидимый снизу уступчик. Уцепившись за него обеими руками, Слава подтянулся. Теперь дело за правой ногой. Она медленно скользила вдоль стены, чтобы найти опору, на которую можно перенести хотя бы часть веса тела. Ага, вот этот зародыш сталактита подойдет. Утвердив ступню на ненадежном пупырышке, выступающем из стены всего на пару сантиметров, Слава вновь пустил в дело правую руку. Пальцы нащупали трещину. Еще один шажок вверх - теперь левая нога стоит там, где только что были руки. Еще пара переносов рук и пальцы правой ухватились за край скальной полки. Когда Слава перевалился через него и растянулся на узком мокром карнизе, хлюпанье и уханья-вздохи раздавались уже совсем рядом. Вот и его светильник, откатился от края к самой стене и освещал узкое жерло уходящего вглубь стены хода. Мокрого от пота лица коснулся легкий сквознячок. Он же заставлял трепыхаться и тянуться в глубину лаза огонек светильника. Что сказать, лаз был неказист, хоть и выразителен - горизонтальная узкая щель с загнутыми вверх краями создавала ощущение издевательской ухмылки. Редкие сталактиты и идущие им навстречу сталагмиты напоминали кривые гнилые зубы. Но щель эта вела наверх к спасению, воодушевляя и вызывая приступ энтузиазма. Не медля ни секунды, Слава подхватил светильник и нырнул в сжатую горизонтальными сводами темноту.

*****

Сказать, что ползти было нелегко, значит, ничего не сказать. Пробираться приходилось буквально по-пластунски. Местами высота щели не позволяла держать голову прямо, только боком, шоркаясь щекой о скользкую глину пола. Сосульки миниатюрных сталактитов свисая со свода царапались и рвали одежду - настоящий шкуродер. К тому же Слава не забывал об оставшихся позади чудовищах ему так и чудилась скользящая за ним по щели призрачная рука, которая вот-вот ухватит его за ногу и утянет обратно в пещеру. Как оказалось, чудовища тоже о нем не забыли. После того как он углубился в недра метров на двадцать, земля дрогнула, как живая и воздух наполнился пылью. Некоторое время Слава лежал, неподвижно вжимаясь в камень, ожидая, что щель сейчас схлопнется, как челюсть каменного великана, оставив от него мокрое место. Прошла минута, другая, но ничего не происходило. Тут он понял, что потное лицо больше не обдувает ветерок - движение воздуха прекратилось. Это в свою очередь означало, что тварям из подземного озера каким-то образом удалось обвалить свод и закупорить лаз. Ну что ж, силищи им было не занимать. Как ни странно, Слава не испытывал страха, сказывались юношеские увлечения спелеологией, да и клаустрофобией он никогда не страдал. Наоборот, понимание того, что теперь он отделен от мерзких чудищ толстым слоем породы принесло облегчение, по крайней мере, теперь-то они его точно не достанут. Правда некоторое беспокойство доставляла мысль: не доберутся ли призрачные твари до его спутников? Щепа что-то втирал про запретный знак хэку, но кто его знает, может он и уже не действует за давностью лет. Рассудив, что помочь своим спутникам (да и себе заодно) он может, лишь выбравшись на поверхность, Слава продолжил свой путь сквозь земную толщу.

Щель, совершая незначительные изгибы, простиралась все дальше и дальше, не расширяясь, но и, слава богу, не сужаясь. Монотонная работа по движению в ней забирала все мысли и чувства. Слава давно потерял счет минутам, ему казалось, что он ползет уже несколько часов. Он понимал, что все это время он двигался вверх. Пусть угол подъема был не особо крутым, но все равно он уже должен быть где-то недалеко от поверхности.

В какой-то момент лаз расширился до микроскопического грота. Щель в этом месте раздваивалась. Одно ответвление уходило почти отвесно вверх, и именно из него струился тоненький ручеек воды, который и послужил для Славы своеобразной "нитью Ариадны". К сожалению, оно было до неприличия узко - туда и рука-то с трудом проходила, не то, что голова или плечи. Другое же, более широкое продолжало путь в том же направлении, что и раньше. Славе ничего не оставалось делать, как со вздохом лезть туда. Вздыхал он от того, что проточная вода хоть как-то могла гарантировать сквозной характер лаза, теперь же шансы выбраться этим путем на поверхность существенно уменьшились - лаз в любой момент мог закончиться тупиком. Другой дороги, однако, не было, оставалось упрямо лезть вперед, пока имелась такая возможность.

Со временем возможность эта сократилась до безобразия. Щель стала настолько узкой, что ползти по ней получалось, только соизмеряя движение с дыханием. Выдох, и удается протолкнуть тело еще на несколько сантиметров вперед. Вдох, и застреваешь, как разбухшая пробка в бутылочном горлышке. Слава понимал, что главное для него сохранять спокойствие, иначе придет страх удушья, страх остаться замурованным в каменной толще. Страх парализует, лишает воли, а в его положении, это равносильно смерти. Поэтому отбросить любые мысли, сосредоточиться только на движении. Правая рука проталкивает вперед ножны с мечом и моток веревки, который пришлось снять с пояса, левая туда же светильник. Выдох - грудь прошла, зато бедра заклинило. Тело изгибается под неестественным углом, ерзает словно вша на гребешке и вот еще несколько сантиметров отвоеваны у щели. Стоялый затхлый воздух - не очень хороший знак. Не думать об этом - вперед!

*****

Камень торчал прямо посреди хода. Вернее, это была верхушка камня, сколько его туши засело в породе - непонятно. Что за ним - неизвестно. Известно лишь одно - его не обойти, слишком мало оставалось места по краям. Это не был тупик, проклятая щель не схлопывалась в этом месте. Сунутые в дырку, справа от камня, ножны, уходили на все длину. И все-таки, это был конец пути. Finita la commedia! Слезай, приехали. В щели не развернуться, пятиться назад на ощупь займет многократно больше времени, а силы не безграничны, да, собственно, и возвращаться ему некуда. Слава горько усмехнулся, избитая фраза: "замуровали демоны", как нельзя более точно описывала его положение. Он вдруг почувствовал, как устал, как пересохло во рту, что он ничего не ел с самого утра и что все его, сжатое узостью, тело изломано и болит. "Стоп! - сказал он себе, не давая разгореться отчаянью. Ведь ты моряк Славка - моряк не плачет и не теряет бодрость духа никогда!" Ничего страшного пока не произошло, его никто не преследует, непосредственной опасности нет. А то, что дорога перекрыта этим проклятым камнем, так надо просто расслабиться, подумать, найти нестандартное решение. Запас адреналина еще не кончился. Слава стал возиться, пытаясь расшевелить камень. Расставив ноги, упирался ими во что-то сзади, а обеими руками и головой толкал, толкал... потом тянул на себя. Бесполезно, чертов валун, не сдвигался ни на полмиллиметра. Отползя немного назад и кое-как освободив из ножен меч, Слава стал ковырять концом лезвия породу перед собой, пытаясь докопаться до основания валуна, или хотя бы расширить дыру справа от него. Клинок скрежетал, сыпались какие-то мелкие камушки, но в целом, толку от этих действий было чуть. Ведь меч не заступ и не саперная лопатка - убить кого-нибудь, это запросто, а ковырять породу в таком узком пространстве, даже столовый нож подошел бы лучше.

– Ну помоги же мне!.. бормотал Слава, в отчаянье прижимаясь щекой к холодному лезвию, - ведь ты столько раз меня спасал... помоги еще разок! - он увидел на клинке кровь и выругавшись оставил свои попытки. Бесполезно. На этот раз у него в руках была обыкновенная бездушная железяка не способная ни на что большее, чем порезать руку своему собственному хозяину.

– Ну и черт с тобой! - сказал он мечу. Я сдохну и ты тоже останешься здесь ржаветь, тупая железка!

В какой-то момент он перестал двигаться - что толку тратить силы на бесполезные трепыхания. Сразу же стало холодно. Сырая одежда служила отличным проводником, щедро отдавая тепло тела окружающему камню. На каком-то часу лежания в узости Славой овладело состояние полусна. Он понимал, что это вызвано смертельной усталостью и переохлаждением. И еще он понимал, что скоро умрет, хотя разум отказывался в это верить. Впрочем, разум все больше соскальзывал в пограничное состояние между реальностью и бредом. В какой-то момент Слава открыл глаза и увидел перед собой белую дверь. Он знал, что там за дверью его прошлое, все самое лучшее, что было в его жизни, праздники детства, сбывшиеся мечты, люди и события. Они все по ту сторону двери, а он уже по эту. Слава обернулся и увидел перед собой широкий коридор уходящий вдаль. Он вел к свободе из каменного склепа, в котором томилось его тело. Там нет зла, там все прекрасно, там никто его не заставит мучиться, и нет опасных тварей, которыми полон этот мир. Там он обретет блаженство, надо лишь сделать шаг.

– Стой, трус! - услышал он за спиной такой знакомый скрипучий голос.

– Дядя Марк?.. но ведь вы...

– Не для того ты появился на свет и не для того я тебя растил, чтоб ты так бездарно сгинул.

– Но что я могу сделать?

– Что ты можешь сделать? Что ты можешь?..

И тут Слава почувствовал, что начал расти. Его тело набухало как тесто, заполняя пространство вокруг, проникая во все щели и пустоты. Он уже не был человеком, он пророс в эти камни, слился с ними. Он чувствовал свою кожу - слой почвы, с травой деревьями, холмами и оврагами. По нему лазили муравьи-человечки, у его бедер текла река Подгорица, а вокруг стояли такие же люди-горы. Внизу он тоже ощущал свою границу, там где известняки менялись на скальные породы. Он чувствовал все пустоты внутри себя, все трещины и разломы, все подземные воды, включая и озеро - прибежище глубинных тварей. И где-то там внутри, в месте сосредоточения непонятной энергии, пульсировала живая точка. Это был... Синерг.

– Освободи его! - услышал он голос дяди Марка.

Точка стала наливаться силой, раскаляться, требуя указать место её приложения. Действительно, подумал Слава, это так просто, как он раньше не сообразил? Там и силы никакой особой не надо - всего и делов, поддеть этот несчастный булыжник, сидевший как камень в почке, и выщелкнуть его вон.

Взрыв ослепительной боли и тишина.

*****

Когда Слава очнулся, то обнаружил себя сидящим на глиняном полу, рядом со здоровенным валуном. Подняв глаза, увидел щель, из которой он вылез. В расширении, начинавшемся сразу за узостью, имелась глубокая борозда, которую оставил вывороченный из своего гнезда, камень. "Башкой, что ли я его вышиб?" - невесть у кого поинтересовался Слава. Кряхтя, он кое-как поднялся на ноги и поискал глазами меч. И только увидев тускло поблескивающее лезвие, наконец, сообразил: в гроте есть свет. И свет этот давал не светильник, которого, кстати, нигде не было видно. Свет шел извне.

Слава не мог поверить своему счастью. Неужели проклятые подземелья, наконец, закончились? Впрочем, чтобы испытать счастье, тоже нужны какие-то силы, а их у Славы не было. Совсем.

Что предшествовало странному освобождению из каменного плена, он почти не помнил. Вернее, то, что он помнил, нельзя было отнести к реальности, точно так же как нельзя объяснить, что либо, увиденным накануне сном. Но откуда-то он знал, что произошло нечто значительное. Даже сквозь смертельную усталость, он чувствовал произошедшую с ним перемену.

Впрочем, хрен с ними с ощущениями. Подумать над этим он еще успеет, а сейчас пора на выход.

Сделав несколько шагов, он заметил мелькнувшую впереди тень, затем еще одну и еще, схватился было за меч, но это оказались всего лишь эйюхи. Перешагнув каменный порог грота, Слава угодил в их царство. Они подобно земным летучим мышам гроздьями висели на стенах и потолке, перепархивали со стены на стену, по-видимому, готовясь к вылету. Появление человека, похоже, не слишком их встревожило, лишь несколько особо нервных особей начали, противно пища, метаться по пещере, проносясь перед самым Славиным лицом. Он вяло отмахивался от них мотком веревки.

Еще десяток метров и над головой Славы зажглось звездное небо. Сразу же окатила волна запахов и звуков, словно он вынырнул из безвоздушного пространства или воды. Это было непередаваемо - всего несколько шагов и стерильная глухота пещеры, перемешанная с вонью эйюхов, сменилась на чудесный коктейль испарений теплой земли, ароматов цветов и трав, далекого журчания реки, треска кузнечиков, щебетания каких-то птах.

Откуда только силы взялись. Подъем был довольно крутым, но Слава за одну минуту преодолел его карабкаясь на четвереньках, словно кто-то в зад подталкивал.

Когда выбираешься из мрака пещеры, любой свет кажется ярким. Вот и ему в первый момент пришлось зажмуриться, показалось, что снаружи светло как днем. Звезды сияли, словно мириады крохотных лампочек, а почти полная луна и вовсе как прожектор. Хотя вокруг было довольно тепло - камни отдавали накопленный за день жар солнца - Славу била крупная дрожь. "Пневмонии мне не хватало", - подумал он и тут же забыл об этом. Дальнейший путь, он помнил смутно. Продолжая двигаться в почти бессознательном состоянии, практически на автопилоте, продрался сквозь кустарник, коим заросли края пещеры и начал спускаться по склону. Ноги подворачивались на камнях и скользили по росе. Он понял, что совсем плох и если сейчас же не остановится и не даст телу отдых, то просто свалится и покатится под гору. Выбрав камень побольше, Слава сел с ним рядом и привалился спиной к гладкой еще горячей поверхности. Прижал к груди ножны с мечем. Мутнеющим взглядом успел отметить, что внизу по склону метрах в пятистах выделяется какое-то светлое пятно. "Неужели костер?" - подумал Слава и в следующее мгновение забылся глухим, как черный провал пещеры, сном.

 

Седьмая глава

В какой-то момент Слава понял, что уже не спит, но открывать глаза не спешил. Или было страшно. А вдруг это сон и он все еще лежит в проклятой щели. Нет, не похоже, что сон. Истошно голосят птицы, лицо обдувает ленивый, ласковый ветерок, а прямо в глаза светит солнце, просвечивая сквозь веки оранжевыми струящимися пятнами.

Внезапно на лицо упала тень. Слава вздрогнул и открыл глаза. Перед ним, обступив полукругом, стояли пятеро человек. Ничего не делали, просто стояли и наблюдали за ним. Четверо с физиономиями заросшими курчавыми бородами, были ничем не примечательны - одеты в свободные серо-зеленые штаны, заправленные в кроткие сапожки, а сверху такого же цвета рубахи и безрукавки, несмотря на жару подбитые мехом. И лишь один в центре высокий и худощавый, выглядел живописно благодаря необычного покроя и цвета одежде и ассортименту навешанного оружия. Его лицо, в отличие от остальных, хранило печать интеллекта. Убранные назад волосы открывали высокий с залысинами лоб, тонкие губы кривились непонятной усмешкой. Сколько они уже тут? Как умудрились так неслышно подойти? Следует ли их опасаться? Да конечно следует - Слава непроизвольно положил ладонь на рукоять меча, чем вызвал у окружающих весьма живую реакцию. Они отступили на шаг и в миг на Славу оказались нацелены несколько духовых трубок, таких же, как у Щепы, а высокий направил ему в грудь устройство наподобие арбалета. Слава счел за лучшее вернуть руку на место.

– Так-то оно правильней будет! - одобрительно кивнул высокий, явный предводитель этой компании. Он посмотрел куда-то вверх. Следуя его взгляду, Слава обернулся и узрел в нескольких шагах за собой еще одну примечательную личность. Первое что бросалось в глаза: лицо в цветастых разводах татуировок и угольно-черные блестящие волосы, заплетенные в тугие косы. Ростом он был еще выше первого, еще более худ и походил на огородное пугало, тем более что и одет был соответственно, в бесформенный балахон.

– Ну что скажете, господин Верцингеторинг? - поинтересовался у него предводитель.

– Больше здесь никого нет капитан, он один, - голос у господина с непроизносимым именем (или фамилией?) был тихий, неразборчивый с пришептыванием, словно у него не хватало половины зубов.

– А вы, что скажете, господин оборванец? - тот, кого назвали капитаном, теперь смотрел на Славу, - заодно поведайте нам, у кого украли меч? Не украли? - поинтересовался он ироническим тоном, увидев, как Слава отрицательно мотнул головой. Ну конечно, что я говорю, ведь он достался вам в наследство от батюшки благородных кровей! Слушай меня, голодранец! - голос его стал жестким. Если хочешь прожить еще пару крайн, сейчас ты расскажешь мне, где прячется твоя банда. И постарайся быть убедительным, учитывая, что за голову старателя, Орден магического огня, чье подворье находится в Кумесе, отсыплет полную пригоршню серебра. Впрочем, - тон капитана внезапно смягчился, - я не жадный, и мне нет особого резона тащить тебя в Кумес. Просто я не хочу, чтобы кто-то из моих дружинников получил в спину дротик или колючку от вашего брата, принявшего их за орденскую стражу.

– Я догадываюсь, о чем вы, - Слава сам удивился спокойствию своего голоса, - но, я не старатель.

– Конечно, он не старатель! - хохотнул один из бородачей. Он просто кулькас, которого ыхырги отправили за душами грешников.

– Ага, - поддержал его второй бородач, - судя по отвратному виду, он прямо из преисподней выполз.

– А не отправить ли нам его туда обратно? - предложил третий. А сабельку забрать, все одно ведь ворованная, да и зачем она ему в преисподней-то?

Дело приобретало скверный оборот. Судя по всему, Славу приняли за одного из тех контрабандистов, что таскали Махе-трактирщику всякие магические штучки, коих у того набралось три полных сундука. У окружившей Славу команды, похоже, имелись веские основания этих старателей недолюбливать. Бородатые топтались вокруг Славы, подбадривая друг друга, настраиваясь на агрессивный лад. Старший своих подчиненных не подначивал, но и не возражал, судя по всему до поры, до времени приняв позицию стороннего наблюдателя.

Слава лихорадочно размышлял. Что же делать? Если набросятся, можно, конечно, попытаться помахать мечом. Понятно, что одному против шестерых ему не сладить, к бабке не ходи. Но даже это вряд ли. Скорей всего при первых признаках ответной агрессии, начнут пулять из своих трубок. Как их там Щепа называл: самоводные колючки? Стоп! Щепа! Да это же его сослуживцы! То-то они похожи на оставшегося в колодце, незадачливого дружинника, как две капли чавы. И предводитель их...

– Капитан Этт? - выкрикнул Слава, перекрывая угрожающий гомон дружинников.

– Что? - удивился тот, нетерпеливым жестом веля своим бойцам заткнуться, - откуда ты знаешь мое имя оборванец? Впрочем, по эту сторону Хром-Минеса его много кто знает.

– Его сообщил мне Щепа.

При этих словах возникла такая тишина, что стало слышно шумящую где-то вдалеке Подгорицу.

– Ксаламасс! - выйдя из ступора, наконец, сказал капитан. И что же тебе еще поведала эта недостойная отрыжка ыхырга, коею я разыскиваю уже второй день подряд?

– Он говорил, что вы капитан дружины вольного города Лина. И что вы послали его на разведку к Кумесу и он должен вас там ждать. Но нас заметили хэку и пришлось укрыться в пещере.

– Хэку, говоришь? - капитан задумчиво почесал чисто выбритую щеку. Значит Проклятые уже и до Кумеса добрались... Слушай, а ты случаем не врешь? Может быть вы Щепу того. А перед этим выпытали из него, что да как?

– Он говорит правду, - подала сзади голос личность с непроизносимым именем.

– Уверены? - прищурился на него Этт. Татуированный с достоинством кивнул.

– И еще капитан... меч он не крал. Ты знаешь - воров и лгунов я чувствую за крайну.

Слава невольно поежился - ничего себе, детектор лжи ходячий - может он, и мысли читать может?

– Ну что ж... тон капитана заметно помягчел, - теперь верю! Повезло тебе парень, что с нами акети, а то не дожить бы тебе до вечерних крайн. Я вообще-то добрый, - при этих словах, его архаровцы подхалимски заржали, - зря народ не трачу, но в этих краях раз проявишь мягкость и сам сгинешь и людишки твои. Ну, рассказывай лишенец, где этот сын кулькаса, Щепа?

*****

Спутников Славы нашли к полудню. Может и не нашли если бы не акети. Жерло колодца скрывала узкая расщелина, заросшая колючими кустами - пройдешь в двух шагах и не заметишь. Но татуированный заметил. А может, почувствовал каким-то только ему свойственным чутьем.

Крику-то было, воплей радостно-истеричных. Невзирая на недовольство капитана Этта, которого тревожил шум издаваемый пленниками колодца, Щепа с Техой не могли сдерживать своих чувств. Понять их было легко - просидеть почти сутки в темноте и неведении, практически отчаявшись дождаться помощи - так и свихнуться можно на радостях.

Как только улеглись страсти, капитан тут же устроил им допрос. Хоть и говорил, что верит чутью акети (так назывался народ, к которому принадлежал Верцингеторинг), но не успокоился до тех пор, пока Щепа слово в слово не подтвердил то, что перед этим рассказал Слава. Бородатые дружинники обнимали своего коллегу, похлопывали по плечу при этом, не забывая подначивать и отпускать шуточки по поводу его сидения в колодце.

Теха жался к Славе. По лицу мальчика, его до сих пор дрожащему голосу было видно, что довелось ему пережить за последние часы.

– Тебя все нет и нет... в который раз говорил он Славе, - мы думали, что ты через пару крайн вернешься, а ты все не возвращаешься... этот, - он мотнул головой в сторону Щепы сразу стал говорить, что ты пропал, что съели тебя кулькасы... мол не зря Проклятые дырку заклятием от нечисти запечатали. Но я ему не верил, хотел даже в морду дать, но разве с таким боровом сладишь... Как ты прошел-то? - спрашивал он в сотый раз. Слава гладил его по вихрастому затылку и в сотый раз повторял, что прошел нормально, просто путь был долгим и тяжелым вот он и задержался немного. Про зал полный костей, схватку с неведомыми монстрами у подземного озера и про то, что произошло с ним в щели, он предпочитал умолчать, избегая последующей волны расспросов.

– Ну и вид у тебя Валад, - наконец, сказал Теха, - будто ты с ханями в одной луже валялся. Да - подумал Слава, представив, как выглядит со стороны - помыться бы не мешало. Высохнув, пещерная глина задубила одежду, противно стягивала кожу. Волосы на голове слиплись в грязное мочало, требовали мыла и расчески.

Родник показал ему один из дружинников, когда они спустились к стоянке отряда. Среди других, этот доброхот выделялся богатырской статью - ширина его квадратных плеч лишь немногим уступала росту - эдакий шагающий комод.

– Торво, бывший коваль, - представился он Славе. С расспросами приставать не стал, молча наблюдал в сторонке. Фыркающий как тюлень Слава долго смывал с себя грязь и глину, сетуя на отсутствие в этом мире хоть каких-нибудь моющих средств. Вода была ледяной и поэтому отмывала и отстирывала крайне неохотно. В конце концов, Слава посинел, замерз и бросил это бесполезное занятие. Тогда Торво приблизился к нему и протянул большой кусок шерстяной ткани с дырой посредине, что-то вроде пончо.

– От Лукана осталось, - непонятно объяснил здоровяк и более ничего не сказав, ушел.

– Спасибо! - крикнул ему в спину Слава, но тот даже не обернулся.

Пожав плечами, Слава разложил свои мокрые шмотки на камнях для просушки, затем напялил на себя пончо и подпоясался вытащенным из джинсов ремнем. Стало теплее и сразу захотелось есть. И то сказать - он уже сутки крошки хлеба во рту не держал. Тут прибежал Теха.

– Валад! Тебя там этот... капитан зовет, говорить с тобой хочет.

Капитан Этт сидел перед едва тлеющим костерком в одиночестве. Дружинников и Верцингеторинга нигде не было видно, один Щепа спал неподалеку, завернувшись в какие-то тряпки.

– На разведку услал, - сообщил капитан, словно прочитав вопрос в глазах Славы, - А этот, - он кивнул в сторону Щепы, - ночью будет караулить. Раз вы говорите, Проклятые рядом, начеку надо быть, - он показал Славе на место возле себя, а когда тот сел, протянул ему нанизанный на двузубую вилку здоровый кусок жареного мяса. Разорвал круглую лепешку. Большую часть отдал Славе, меньшую мальчишке. Ему же достался и второй кусок мяса. После чего, Этт повелительно махнул рукой, приказывая Техе удалиться. Лицо мальчишки выражало крайнюю степень недовольства, но спорить с самим капитаном городской дружины он не осмелился. Отошел к камням и настороженно поглядывал оттуда.

Есть с вилки было непривычно, тем более что никаких других орудий, даже тарелки, ему не предложили. Но голод не тетка, и Слава не обращая внимания на приличия, обжигаясь и давясь, в десять минут умял с полкило мяса.

Капитан Этт все это время молчал, терпеливо ожидая, когда он насытится. И лишь когда Слава, покончив с жарким шумно выглотал туесок воды, он, наконец, задал вопрос:

– Кто вы Валад?

– Я э-э... наморщив лоб, Слава несколько минут старательно повторял рассказанную когда-то Техе версию, о том, что, дескать, он пришел с караваном из дальних мест, а из каких забыл, потому что упал с коня, стукнулся головой и частично потерял память.

Этт внимательно слушал, а когда старлей закончил излагать, задумчиво почесал кончик носа и спросил словно бы сам себя:

– Когда же в этих местах был последний караван? - и сам же себе ответил. Кажется года два назад, еще до того как рыжие захватили брод через Кипящее озеро.

Слава почувствовал, как жар ударил в лицо - похоже, его поймали на вранье.

– А верно ли говорил недостойный ханин хвост Щепа, - как ни в чем не бывало, продолжал вопрошать капитан, - а так же мальчонка, что Вы прирезали волота и отмахались от десятка гончих?

Эту перемену в интонациях выраженную в уважительном обращении на "Вы", Слава, несмотря на накатившую сытую тупость, сразу уловил.

– Насчет десятка гончих... они погорячились... было четыре... и это не я, это Щепин амулет сработал.

– Не рассказывайте мне сказки, уважаемый Валад, - отмахнулся капитан, - я знаю, на что способен амулет "кипящего тумана" четвертой грани, а именно такие разрешается носить простым дружинникам. Отпугнуть диких зверей, ошпарить, мелких даже убить. Не более того. Если вы попытаетесь применить его против тварей хэку, они лишь рассмеются вам в лицо перед тем, как разорвать на куски. Кроме того, дурень Щепа, зажег амулет в замкнутом помещении, так что пострадать от него должны были в первую очередь вы сами. А что мы слышим? Мы слышим, что все вы, наоборот, целы и невредимы, а четверо гончих сварились заживо. Как же такое может быть?

Слава только плечами пожал - откуда он знает, как такое может быть?

– Ну, а волот? - продолжил интересоваться Этт, - надеюсь, не станете отрицать, что его вы сами прирезали?

– Этого я отрицать не стану, - согласился Слава, - но я не знаю, как это получилось. Просто ткнул и случайно попал, - он развел руками.

– Ну, понятно, - кивнул капитан, - случайно ткнули и попали. С кем не бывает. А дозвольте глянуть на ваше оружие? - взяв из рук Славы меч, он долго поворачивал его так и этак, высматривая что-то на обухе и лезвия клинка, щурясь от всполохов, пробегающих по его поверхности. Попробовал остроту и удивленно хмыкнул, увидев, с какой легкостью лезвие режет дубленую кожу его краги. В заключение достал из вещевого мешка какую-то маленькую рогатинку и провел ей вдоль клинка, вглядываясь в треугольный просвет. Результат его озадачил. Он повторил операцию еще раз, и еще, при этом его лицо принимало все более озабоченное выражение. Наконец, он поднял глаза на Славу и тот увидел в них глубочайшее изумление.

– На клинке нет магического узора.

Слава опять пожал плечами, он не знал, что сказать по этому поводу. Есть узор, нет узора... зачем-то он, наверно, был нужен, раз Этт так удивился его отсутствию.

– Три дня назад возле Северного перевала, встреча с волотом стоила жизни одному из моих людей. А его, прошу заметить, мы так и не убили. Ему просто надоело гоняться за нами, а хозяев поблизости не было, вот он и ушел. Сам ушел. Без единой раны. Таких тварей хэку прежде еще не выделывали... Колючки и стрелы, даже выпущенные в упор пролетали мимо, топоры и ножи скользили по шкуре. Ни один удар не достиг цели. Ни один! а вы говорите: случайно ткнули и попали... ну-ну... Не знаете, что такое магический узор? Извольте, я вам покажу, - он извлек из висящих на поясе кожаных ножен средней длины тесак. Смотрите сюда, - в руках капитана появился давешний разветвленный прутик. Слава вгляделся. Обычно серая поверхность клинка в развилке искрилась затейливой зеленоватой гребенкой. Ее ширина то увеличивалась, то уменьшалась, словно кто-то на большой скорости записал звук различной интенсивности. Этих синусоид было две: одна на обухе клинка, другая на лезвии.

– Это, - капитан потряс рогаткой перед носом Славы, - оружейный амулет прозрения. Он показывает: на клинок, для повышения его гармонии нанесено две инкрустации с тиллитом. Так же их называют магическими узорами. Тот, что на обухе - делает клинок упругим, который на лезвии - увеличивает в несколько раз длину резания. Таким образом, посредственно выкованная полоска плохой стали превращается в весьма эффективное оружие. Вот полюбуйтесь, - Этт поднялся с бревна, и подошел к ближайшему деревцу. Короткий косой замах, почти беззвучный удар и деревцо укоризненно качнув жидкой кроной, разделилось на уровне пояса капитана. Слава покачал головой - толщины в стволе было сантиметров двадцать - с его ногу, точно.

– Ну как Вам? - усмехнулся Этт. Как видите, у меня еще три клинка и один топор, и все гармонизированы для разных целей. С тех пор, как до этих краев добрались имперские маги, кузнечное дело здесь пришло в совершенный упадок, как ранее по всей Империи. Тиллитовая магия, ыхырг ее возьми. Недаром Торво бросил свою кузницу и подался в дружинники. А ведь он был настоящий мастер и обеспеченный человек. Хороший клинок раньше стоил, как целый дом с хозяйством. А теперь... капитан досадливо махнул рукой, - качество оружия зависит лишь от умения заклинающего мага, да количества изведенного на него тиллита. Вот и получается, что хорошее оружие никто не покупает, поскольку несравненно дешевле зачаровать любую, самую никчемную железяку. Раньше она бы и на гвозди не сгодилась, а после гармонизации рубит как, лучшие когда-то, шьенские клинки. И что с того, что узор подновлять нужно каждую вторую - третью осьмицу и без магов имперских уже не обойтись... В итоге, например, мои бойцы, вместо луков ходят с этими плюгавыми духовыми трубками. Зачем таскать лук, если зачарованная колючка с тиллитовым сердечником пробивает доску толщиной с две ладони? Впрочем, я отвлекся... он помолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать. Вы знаете Валад, кем я был до того, как стать наемником?

Слава снова пожал плечами, когда не знаешь, что сказать, лучше промолчать. Но Этт и не ждал от него ответа.

– Так вот, - продолжил он, - до того как стать наемником, я был магом. Да, да! Рыцарем Братства Полуночи. Это боевой Орден, если вы не знали. Конечно, вы не знали. Вы, как я успел заметить, вообще ничего не знаете. Я был капитаном кавалерийской корты. Чин небольшой, всего-то четвертая ступень посвящения, но именно благодаря этому я и остался жить. Право сказать, меня уже готовили на третью ступень, хорошо, что не успели. Моя корта не справилась с задачей - не уберегла одного очень важного человека, коего ей поручено было сопровождать к восточной границе Империи. Если разобраться, мы были бессильны помочь, слишком уж могущественных врагов имело то Важное Лицо. Но уложения Ордена не допускает иных трактовок - не справились, значит виноваты. И чем больше степень посвящения провинившегося, тем больший позор для Ордена. Будь я адептом третьей ступени, мне не удалось бы избежать пожизненного послушания в орденском монастыре, что, к слову сказать, мало отличается от бессрочной каторги. А так обошлось всего лишь лишением магического дара, позорным изгнанием и запрещением под страхом смерти, пересекать границы Империи. Зачем я вам это рассказываю, спросите вы? А вот зачем. Мало в окрестностях Хром-Минеса найдется людей так нежно любящих Империю с ее Орденами, как люблю ее я. Разве что старатели с Внутреннего Кольца, которых при поимке лишают всех выступающих частей тела, любят ее меньше. Вам повезло Валад, что вы встретили именно меня. Вы странно одеты, не можете внятно объяснить, откуда взялись в здешних горах, при этом явно не простолюдин. Располагаете оружием неместной выделки. Да каким оружием! Им вы, походя, убиваете монстра, с которым не смогли справиться восемь опытных бойцов. Другие странные вещи, связанные с вами я уже не хочу упоминать. Так кто же вы?

– И кто же я? - сухо поинтересовался старлей, которому не нравились эти изыскания капитана относительно его скромной персоны.

– Вы макурт!

– Кто?

– Макурт, пришелец из иного мира. Если не считать "прирожденных" магов, которые, якобы, давно изведены под корень, макурты самые страшные враги Империи и при поимке немедленно подлежат выдаче ближайшему подворью имперских магов, для изучения, выявления степени опасности и последующего упокоения.

– Не понимаю, о чем вы? - Слава подобрался, прикидывая, каким образом нейтрализовать не в меру проницательного капитана.

– Успокойтесь, - усмехнулся Этт, безошибочно уловив, как напрягся его собеседник. Я не собираюсь вас сдавать. Если магам нужно, пусть сами вас и ловят, а я им в этом деле не помощник. Я всего лишь капитан дружины пограничного городишки и в настоящее время, веду разведку в интересах нанявших меня горожан. Выявлять макуртов не входит в круг моих обязанностей, поэтому с моей стороны вам ничего не угрожает. Но!.. он погрозил Славе указательным пальцем, - хоть вы мне и симпатичны, покрывать вас, я также не намерен и за каждого из своих людей, хоть за того же Щепу, поручиться не могу. Поэтому, пока им не пришли в голову те же мысли, что и мне, рекомендую вам убраться отсюда, как можно скорее. Ваши вещи скоро просохнут, забирайте своего мальчишку и уходите.

– Но куда же мы пойдем? - попробовал возражать Слава.

– Куда хотите! - отрезал капитан. Рекомендую на восток, в сторону Лина. Впрочем, можете идти в любую сторону, главное, не попадайтесь больше мне на глаза.... Иначе я буду вынужден... ну, вы меня поняли? Пока будете идти, обдумайте все то, что я вам сказал. Придумайте себе какую-нибудь более правдоподобную историю, переоденьтесь, наконец. Щепа сказал, что у вас полно тиллита, значит, в обитаемых местах не пропадете. Только не показывайте никому больше, чем один кусочек за раз, а то донесут. Кстати, скажите мальчишке, чтоб спрятал свои побрякушки, а лучше вообще выкинул. Если, обвешенный ими, он появится в Лине, лучшее что его ждет - двести ударов палкой с последующей передачей в ближайшее подворье магов.

*****

Спустя полчаса после разговора с капитаном, Слава натянув еще сырые джинсы и рубашку, начал собираться в путь. Его никто не гнал и сроков не назначал, но чувствовалось - чем раньше они уйдут, тем для них же будет лучше. Тем временем из леса вернулся Торво. Они о чем-то говорили с капитаном, иногда поглядывая на Славу. "Надо сваливать, а то еще передумают отпускать, - размышлял старлей. Макурт, макурт... каталось на языке неприятное слово, вызывая ассоциации с манкуртами и тотон-макутами. Вот же блядство какое!"

Теха вертелся рядом. Мальчишка никак не хотел поверить, что они сами по своей воле уходят от людей.

– Валад, - говорил он, - куда же мы теперь? Зачем нам в Лин, нам ведь в Кумес надо, в Ивицу... мамка меня там ждет!

Старлей в ответ бурчал, что-то невнятное. Не объяснять же мальчику, что, несмотря на все Славины уговоры, капитан Этт наотрез отказался оставить его у себя, мотивируя это тем, что мальчишка обязательно проболтается и не сносить им всем тогда голов. За свою голову он, дескать, не сильно переживает, но за людей своих все ж в ответе.

– Теха, - сказал Слава, - мы не пойдем в Лин. Помнишь, ты говорил, что у тебя родственники... ну там заимка у них... дядька пасечник... помнишь? Пойдем к ним и отсидимся, пока вся эта войнушка не рассосется. Ты дорогу знаешь туда?

Уйти они не успели. Откуда-то вдруг явился Верцингеторинг. Только что его не было и вот уже стоит у костра - выскочил, словно черт из табакерки. Его обычно спокойная татуированная рожа, на сей раз выражала крайнюю степень возбуждения и озабоченности. Они несколько минут оживленно общались с капитаном, после чего акети рванул в лес. Этт махнул рукой, подзывая напряженно наблюдающего за ним Славу.

– Верцу передали виденье, - непонятно начал капитан, затем заметил недоуменный взгляд Славы, - ах да, вы, конечно же, не знаете, что акети способны обмениваться друг с другом мысленными посланиями, как они их называют - видениями. Так вот, собрат Верца, Кунотиджернос, которого мы оставили наблюдать в начале Змеиного ущелья, сообщает, что вокруг полным полно Проклятых, и не просто зверье и рядовые бойцы, с ними высшие войны и шаманы. Да и сам Верц говорит, что Верхний мир буквально гудит от волшбы рыжих. И еще... ему кажется, что хэку ищут вас, - сказано это было таким будничным тоном, что до Славы не сразу дошел смысл фразы. А когда, наконец, дошел, старлей почувствовал, что волосы зашевелились у него на голове.

– Откуда ему это известно, вашему Верц... ин... как его там?

Этт развел руками.

– Я же говорю: ему кажется. Но когда ему что-то кажется, то обычно так и случается. Поэтому на восток вам идти не стоит... да и нам не стоит. Торво! Буди этого сына кулькаса Щепу, собирайтесь быстро, через пол крайны снимаемся.

– А как же Лека с Оржаком, капитан?

– За ними пошел акети.

– А Прек?

– А к Преку мы двинемся сами, - увидев недоуменное лицо Славы, капитан счел нужным пояснить. Назад дороги нет, потому что там рыжие, а впереди дороги нет, потому что там река. И не вшивая Подгорица, которую ханя вброд перейдет, а Сожа - река широкая и полноводная. Спустимся на берег, а дальше видно будет - либо лодки какие-нибудь рыбацкие найдем, либо так по берегу двинем.

Но двинуть они не успели.

Прибежал Прек, конопатый дружинник с пегой бородой и тяжело дыша, сообщил капитану, что хэку на плотах переправляются через Сожу и первые уже высаживаются на берег. Лицо капитана осталось непроницаемым только во взгляде прибавилось суровости.

– Обложили нас с трех сторон, - сказал он тревожно смотрящему на него старлею.

– А там что? - показал Слава на юг.

– А там, уважаемый Валад, Внутреннее кольцо, а за него суются только те, кому жизнь недорога, - он помолчал и добавил, - или те, которым больше некуда идти.

*****

Они шли на запад по узкому ущелью между двумя горными грядами. Та, что справа называлась Внешним кольцом, по левую же руку располагался сам Хром-Минес - горная страна, отделенная от мира Внутренним кольцом.

Спешили. Потому что шли прямо навстречу хэку, которые в свою очередь приближались с заката. Стратегия капитана Этта заключалась в скорости. Они должны были успеть раньше Проклятых добраться до, вытекающего из Хром-Минеса, горного ключика Улахи, и по воде, чтоб твари рыжих не учуяли следов, подняться до ближайшего переката, где либо переждать нашествие, либо если хэку все-таки последуют за ними уйти дальше в горы Внутреннего кольца.

Маленький отряд людей растянулся в цепочку. Ущелье было не зря прозвано Змеиным - подобно змее оно извивалось зажатое между горными кряжами. В некоторых местах в нем не разъехались бы и двое конных. Капитан все время поторапливал и без того спешивших дружинников. Оно и понятно, столкнуться с хэку, смерти подобно. Не свернуть, не отступить, не уклониться от боя не удастся.

Сутулая спина Верцингеторинга в бесформенном маскхалате маячила впереди, периодически пропадая за изгибами ущелья затем снова появляясь в поле зрения. Акети, казалось, не знал усталости, остальные дружинники тоже держались, даже Щепа, которому ради быстроты пришлось доверить переноску части своих богатств товарищам за восьмую часть стоимости, а вот Славе эта бесконечная череда подъемов и спусков преодолеваемых в чересчур бодром темпе, с непривычки утомила. Ноги, забитые предыдущим марш-броском по горам, тряслись и подгибались. Наконец, капитан, словно устав прислушиваться к его хриплому дыханию, разрешил сделать небольшой привал. Дружинники тут же разбрелись и попадали куда придется. Слава, найдя затянутый мягким лишайником плоский валун, уселся на него, с наслаждением вытянув натруженные гудящие ноги. Он был вымотан до дрожи в коленках и с трудом представлял себе, как спустя несколько десятков минут отпущенных на привал, сможет встать, чтобы снова продолжить путь. Теха возился рядом, что-то перебирая в своем импровизированном вещмешке. Привыкший к горным тропам, он не выглядел особо уставшим. Подошел капитан. Смерил Славу внимательным взглядом и, усмехнувшись, присел рядом на корточки.

– Что господин Валад, в вашем мире вы жили явно не в горной местности? - Этт говорил тихо, значит, не хотел, чтоб расположившиеся неподалеку дружинники ознакомились с его выводами насчет Славиного происхождения. Тем не менее, старлей решил не поддаваться на провокации и лишь неопределенно хмыкнул в ответ. Впрочем, капитан уже сменил тему.

– Я вот что думаю, - сказал он, - шаманам рыжих, наконец, удалось подобрать ключи к существующему набору магических узоров. Смотрите, ваш меч ни разу не зачарован, а вы смогли поразить им волота. Напротив, наше оружие все изукрашено тиллитовыми узорами, но мы не смогли причинить волоту никакого вреда. Что это значит? А то и значит, что все свои усилия Проклятые направили на борьбу с магией тиллитовых узоров. И похоже, им это удалось. Измыслив новую систему заклинаний, рыжие дождались момента, когда магическое оружие в наших краях полностью вытеснит обычное и тогда уже нанесли свой удар, лишив его силы. В результате столкновения с враждебной волшбой, оружие с тиллитом теряет гармонию превращаясь в обычное, но при этом очень плохое, которое тупится, гнется и ломается после первых же ударов. В итоге магия имперцев, которой они так гордились, оказалась бессильна, а хорошего обычного оружия в здешних краях и взять-то неоткуда. Придется выступать против Проклятых, как в старину с палками и камнями, а с таким раскладом хэку и до самого Срединного моря смогут дойти. Да... Но вот что меня беспокоит... лицо капитана приобрело задумчивый вид, - Судя по всему, рыжие ищут вас. Зачем? Какого кулькаса им от вас надо? Может все дело в вашем мече?

*****

День отчетливо перевалил за половину. Тени окаймляющих ущелье скал затопили его дно, даря прохладу. Над головой безмятежно-голубое небо с полупрозрачными барашками облаков, под ногами приглушенный скрежет мелких камней. Поворот за поворотом, от одной гранитной глыбы к другой - отряд упорно продвигался на восток. Странно, думал Слава, вот еще недавно изнемогал, буквально с ног валился, а теперь вполне ничего. Неужели тот напиток с травянистым вкусом, которым напоил его на привале Этт, оказал столь благотворное влияние? Все тело переполняла сила, исчезла ноющая боль в мышцах и суставах, даже потертости ног перестали беспокоить. Может это какой-нибудь местный наркотик или допинг? Однако голова совершенно чистая и светлая, никакой дури не наблюдается. Ладно, пусть допинг - главное не терять темпа. Капитан сказал, что если они продолжат двигаться с такой скоростью, самое большее через пару-тройку крайн достигнут развилку Улахи. Слава прикинул, что это примерно полчаса. Неплохо. Конечно, успех их будет весьма относительным, даже привала на развилке сделать не успеют. Вместо этого предстояло забраться в холодную воду Улахи и, обвязавшись веревкой, чтобы не унесло, шуровать с километр вверх по течению.

Ущелье словно устав петлять, распрямилось так, что расстояние прямой видимости возросло метров до трехсот. И там впереди был виден гранитный утес, черная туша которого, выступала из стены ущелья, казалось, наглухо перегораживая тропинку. Но видимо, только казалось, потому что Этт, и его дружинники шли себе вперед, как ни в чем не бывало. А ведь это прекрасное место для засады, вдруг подумалось Славе. И видать не только ему одному, потому что весь отряд как по команде снизил скорость. Дружинники потянулись к оружию. Первым к утесу приблизился Верцингеторинг. Чуть помедлил, затем осторожно выглянул из-за камня. Что-то долго там высматривал, обернулся и пожал плечами.

– Что? - вполголоса спросил его подошедший капитан.

– Тварей хэку там нет, я бы их почувствовал.

– Тогда вперед?

Но акети все топтался возле утеса.

– Что тебя смущает? - нетерпеливо поинтересовался Этт.

Тот обернулся к командиру. Линии татуировок на его лице собрались в загадочную маску.

– Мне как-то не по себе...

– Нам всем не по себе, - резонно заметил капитан, - если конкретных идей нет, тогда вперед, - и, подавая пример, первым шагнул за утес. После секундной задержки акети двинулся следом, за ним дружинники с трубками наготове и последними Слава с Техой. Старлей машинально отметил, что его ладонь судорожно сжимает рукоять меча. Мысленно усмехнулся, кого он тут собрался рубить? Кругом голые стены, лишь кое-где вкрапления тщедушных кустов и лишайника. Тропинка впереди, полого огибала утес, а затем шагов через тридцать круто сворачивала влево, словно прячась за его спину. Капитан остановился, стянул с плеча свой арбалет, дружинники водили трубками вправо-влево. Несколько минут они озирались и прислушивались. Тишина, никакого движения вокруг. Только шелест ветра, да осторожное сопение дружинников. Этт уже дал отмашку следовать дальше, как вдруг Слава почувствовал знакомое покалывание и вибрацию в правой ладони. Той самой, что стискивала рукоять. Меч, что-то сигнализировал ему. В следующую секунду старлей понял что.

– Все назад! - сказал он в полголоса пятясь назад к утесу, толкая перед собой ничего не понимавшего Теху.

– Что? - обернулся к нему Этт.

– Засада! - крикнул Слава, и, уже не боясь, что его посчитают трусом, припустил во весь дух, таща мальчишку за шиворот. Сзади что звонко дзинкнуло. Еще, раз и еще. Правое ухо обдало ветерком, и нечто неуловимо-стремительное стукнуло в приближающийся гранитный бок утеса, сыпанув фонтаном искр. Обернувшись на бегу, старлей увидел, что его спутники во главе с капитаном несутся следом, а один из дружинников, тот которого звали Прек, со стоном корчится на земле.

– Ксаламасс, кто это? - сказать, что капитан был разъярен, значит, ничего не сказать. Отряд сгрудился на площадке перед утесом. Если бы не Валад, нам дали бы зайти за камень, отрезали дорогу и перестреляли в узости как собак!

– Да, узко там, за камнем - согласился Торво, - двоим не разойтись.

– Я никого не видел, - виновато сообщил Щепа.

– Лопни это небо, я тоже! - повернулся к нему Этт. Но кто-то ведь по нам бил!

– Это не рыжие, - сказал Верцингеторинг, - я бы их почувствовал... я их всегда чувствую...

– Знаю, ыхырг вас возьми! - оборвал его капитан, - Проклятые не хлещут арбалетными болтами. Это люди!

Акети обижено надулся и замолчал.

– Ксаламасс! - выругался Торво. Там Прек, надо его выручать...

– Неужели старатели? - словно сам себя спросил Этт, - плохо дело!

Глянув на печальные рожи своего окружения, Слава понял, что дело и впрямь плохо.

– С эти выродками не договоришься! - сказал Щепа, словно отвечая на его безмолвный вопрос.

– А может и не старатели? - пробормотал Оржак.

– Ксаламасс! Кто тут еще может быть?

И словно подтверждая слова капитана, раздался голос:

– Стражники, даю вам осьмушку крайны на то что бы вы убрались отсюда, - голос был гулок и звучал ниоткуда и отовсюду.

– Это кто там каркает? - поинтересовался Этт.

– Много тебе чести знать мое имя, - ответствовал невидимый собеседник. Убирайтесь и останетесь целы. Жаль на таких тварей стрелы тратить! Скажете своим хозяевам из Ордена, что не стоит им сюда соваться, а то насадят как жуков на портняжную иголку!

– Мы не стражники Ордена!

Гулкий смех в ответ.

– А кто же вы? Послушницы из женского монастыря? Убирайтесь, разговор окончен, и время ваше тоже кончается. Не думайте, что сможете отсидеться за камнем - перестреляем как кутят!

– Послушай ты! - разозлился Этт, - укушенный за голову недоумок! Вы нам не нужны, нам надо пройти к Улахи. Сюда идут хэку. Еще до вечера они будут здесь. Если вы не уберетесь с их дороги, то сильно пожалеете о своей тупости!

– Если будешь грубить я не пожалею для тебя еще одной стрелы! Сказал, проваливайте, подстилки магиков! Вот же придумал... хэку! Откуда тут взяться рыжим?

Капитан повернулся к своим спутникам. Не смотря на злость он выглядел слегка растерянным. Те ответили ему такими же растерянными взглядами.

– Нам надо забрать своего человека, - обратился он к скалам.

– Можешь о нем не волноваться, - успокоил его голос, - твой стражник в помощи уже не нуждается, он на пути в преисподнюю, там ыхырги о нем позаботятся!

– Всегда говорил, что эти старатели - нелюди! - хрипло пробормотал Торво. Продали свои души кулькасам за пригоршню проклятых амулетов.

– Успокойся, - отвечал ему капитан, - они такие же люди, как и мы. Просто они боятся. Хром-Минес научил их бояться собственной тени и никому не верить. Такие люди самые опасные. Скверно, очень скверно! И не обойти никак...

– Я знаю что делать, - сказал старлей, - надо обойти засаду поверху.

Надежда в устремленных на него взглядах спутников тут же стала гаснуть.

– А может облететь? - выразил общее разочарование Щепа. Может у господина рыцаря крылышки режутся? Может...

Капитан резким движением руки оборвал своего подчиненного.

– Что вы задумали Валад? Рассказывайте.

Через пару минут весь отряд рысцой устремился в обратный путь к тому месту, где на расстоянии полукилометра от утеса Слава заметил трещину в скальной породе. Теперь Верцингеторинг был в арьергарде. Прикрывая отряд, он следил, не последуют ли за ними старатели. Старатели не последовали, очевидно, их было немного.

Вот и трещина. Узкая и глубокая, она наклонно уходила вверх.

Слава подозвал мальчишку:

– Теха, на тебя вся надежда! Больше в эту трещину никто не протиснется, а ты сможешь.

– Я смогу, - важно согласился мальчик. Ему явно льстило внимание, с которым все стали к нему относиться.

Подкатили несколько крупных валунов и соорудили из них более-менее устойчивую пирамиду. Подсадили Теху. Мальчишка углубился в трещину и, упираясь спиной в один край разлома и руками и ногами в другой, довольно быстро стал подниматься вверх. На высоте метров пятнадцати, трещина расширялась, образуя своеобразную нишу. Добравшись до нее, Теха должен был закрепить один конец веревки в щели, а второй сбросить вниз, что он, в конце концов, и проделал. Капитан решил, что подниматься будет он сам и господин рыцарь Валад. Остальным было велено вернуться к утесу, но за него не заходить, ждать сигнала.

От ниши до карниза нависающего над ущельем было еще около десяти метров. Как их преодолеть старлей пока не знал, но надеялся на скалолазческие таланты Техи, продемонстрированные мальчишкой в их первое совместное восхождение. Как оказалось, надеялся зря. Когда пыхтя от натуги, старлей втиснулся в нишу, то обнаружил мальчика со слезами на глазах и закусившего губу от боли. Причина выяснилась быстро - закрепляя веревку в щели Теха сделал неловкое движения и в результате вывихнул большой палец на правой руке. Ничего страшного, но о скалолазании на сегодня можно забыть. Тут подоспел капитан Этт. После короткого совещания, Теху решено было спустить вниз. С полученным увечьем здесь на стене, он из локомотива превращался в обузу. Мальчик отчаянно возражал, уверяя, что он и с вывихнутым пальцем сможет лазить по стенам лучше их всех вместе взятых. Но через пару минут, черный от горя и обиды был уже на земле и попал в лапы Торво обладающего неплохими навыками костоправа. Короткий вскрик возвестил, что вывихнутый сустав возвращен наместо, а Слава стал думать, как им быть дальше.

Думай не думай, а лезть предстояло ему, из капитана скалолаз был неважный, к тому же на левой руке у него не хватало половины пальцев.

Обмотав веревку вокруг пояса, старлей высунулся из ниши и выполз на склон. Твою же мать! Скала была почти отвесной. Но хочешь не хочешь, а лезть надо. Вытянув руки и шаря ими по стене, он пальцами находил крошечные выемки. Найдя, подтягивался, и тогда наступала очередь ног. Хорошо, что скала имела хоть какой-то положительный наклон, а то не в жизнь бы не влезть. Прижимаясь всем телом к шершавой поверхности камня, он медленно полз вверх, к синеве неба над головой. Один раз чуть не сорвался - нога потеряла опору, и с десяток секунд пришлось висеть на одних только кончиках пальцев, проклиная тетку Софью с ее письмом, старателей и хэку, по чьей коллективной милости он висит на этой стене словно распятый. А ведь до земли уже метров сорок - навернешься, костей не соберешь. Не думать об этом! Снизу капитан Этт говорил что-то ободряющее. Старлей его не слушал, он искал новые зацепы. Еще несколько метров вверх и началась новая трещина. Слава вздохнул с облегчением - узкая и неглубокая, трещина тянулась до самого карниза. Влезть в нее не влезешь, но хотя бы опора для ног. Остальное было делом техники. Последние несколько метров он преодолел быстро. Вот он карниз. Слава перевалился через край и в изнеможении лег на камни. Руки и ноги дрожали, пальцы со сломанными ногтями болели. Что-то он подсел в последнее время на экстремальный туризм, ыхырг его возьми. Снизу раздался тихий свист - это капитан напоминал о себе. Ну да, нечего валяться. Не на пляже. Собравшись с силами, Слава встал, размотал веревку, один конец обвязал вокруг пояса, другой сбросил вниз. Работка предстояла нехилая - Этт хоть и не отличался могучей статью, но килограмм семьдесят-восемьдесят в нем всяко имелось, да еще оружие, а силенки старлей подрастратил. Короче попотеть пришлось. Капитан из всех сил пытался помогать, но больше, конечно, мешал. Помогло спортивное Славино прошлое - выработанное годами тренировок умение терпеть боль и усталость и добираться до финала хотя бы и на одной силе воли. Подтянув капитана к краю карниза, он подал ему руку и помог забраться на площадку.

Стоя на краю пропасти, они огляделись по сторонам. Под ногами каменистая площадка. Где ровная, где напоминающая ряды террас и уступов, где шире, где уже она уходила по склону горы и не прерывалась насколько хватало взгляда. За спиной круто вздымалась скала, под ними дышала прохладой пропасть. Внизу на земле стояли дружинники и, задрав головы, смотрели на них. Небо теряло голубизну, наливаясь фиолетовым. "А ведь скоро закат", - подумал Слава, глядя как косые лучи солнца скользят по противоположной стене ущелья.

– Пора, - сказал капитан, - до темноты надо еще много успеть.

Они поправили амуницию и зашагали вдоль карниза туда, где чернел проклятый утес.

 

Восьмая глава

Если по земле от утеса до расселины было минут десять быстрого ходу то на обратный путь по склону ушло около часу. Очередная крошащаяся под ногами терраса вывела Славу с капитаном прямо к вершине черного утеса. Высунувшись из-за камней, они увидели округлую площадку, скорей даже проплешину, заросшую пожухлой растительностью. Лежащий на камне заряженный арбалет был нацелен прямо в их сторону. Хозяин арбалета имелся тут же. Тихонько насвистывая какую-то нехитрую мелодию, он стоял к ним спиной и, приспустив штаны, преспокойно мочился с обрыва. Слава подумал, что поговорка: лучше нет красоты, чем поссать с высоты, актуальна и для этого мира. Еще он подумал, что, пожалуй, им повезло, раз неведомому старателю приспичило аккурат в момент их появления, так ведь могли на стрелу нарваться, и что характерно - меч промолчал. Может потому и промолчал? Пока он так думал, Этт начал действовать. Беззвучно перемахнул через разделяющий их гранитный валун, метнулся через площадку и в следующую секунду старатель уже дергался на камнях, хрипя перерезанным от уха до уха горлом. Капитан придерживал его вытянутой рукой за волосы, стараясь не испачкаться. При взгляде на эту картину, Славу начало мутить. Старатель - совсем молодой паренек, наверное, года на три старше Техи, с выпученными глазами, с лезущими изо рта розовыми пузырями, прижимал к распоротому горлу ладони, из-под которых толчками вытекала кровь, сучил ногами по щебню, от чего итак спущенные штаны сползли до колен. Распахнутые голубые глаза быстро стекленели. Дождавшись, когда парнишка начал затихать, Капитан деловито и тщательно вытер об его меховую накидку свой тесак и засунул обратно в ножны.

– Это за Прека, - сообщил он давящемуся горячей слюной Славе. Что с вами господин макурт? Неужели отходящих не видели? Ну, соберитесь, соберитесь, мы еще только начали. Все самое интересное впереди.

Интересное, действительно, не заставило себя ждать. Когда они осторожно вскарабкались на каменистый взгорок, то обнаружили за ним неглубокую расселину, в конце которой имелась еще одна площадка. Там, среди валунов притаились двое. Вернее притаились они от тех, кто мог прийти по дну ущелья, отсюда же с возвышенности, они были видны, как на ладони. Теперь стало ясно, снятый капитаном парнишка, был за передового дозорного. При появлении дружинников он, очевидно, должен был подать сигнал своим товарищам по ту сторону утеса. Те, в отличие от дозорного, кроме арбалетов были вооружены еще и луками.

– Грамотно устроились, - оценил их диспозицию капитан, - арбалеты Орденской стражи штука мощная - плечо с тиллитовым узором шагов на сто пятьдесят бьет. Вот только с тех пор как они эти арбалеты у стражников отбили, узоры наверняка стерлись. А подновлять их старателям негде, не к магам же им идти, - Этт даже хихикнул, очевидно, представив самоубийцу-старателя, добровольно пришедшего к магам, - значит прицельная дальность не больше пятидесяти, что тоже неплохо. Но из них ведь как... стрельнул и можно про них забыть - перезаряжать некогда. Так что вся ценность их в засаде, чтоб стрельнуть разок из положения лежа. А там уже можно и за луки. А вот луки у них хороши. Если у кого и осталось в здешних краях приличное оружие, так это у старателей, потому как магическое им недоступно. Так что луки их бьют далеко, а сами они стреляют быстро. Я к чему это тут развел... Вы Валад, стрелять-то умеете? - он показал на арбалет дозорного. Из этого сможете? Если бы мы одновременно стрельнули, могли обоих за раз завалить. Нет, не умеете? Чему вас только макуртов учат?

Слава пожал плечами, последний раз он стрелял из лука лет десять назад, а арбалет и вовсе никогда в руках не держал.

– Тогда поступаем так... начал рассуждать капитан, - Отсюда бить, смысла нет... стрела если и долетит, то на излете. Даже если повезет, и одного я положу, второй, наверняка, успеет поднять тревогу. Поэтому подбираемся к ним как можно ближе. Стреляем. Я в левого, вы в правого. Попадете - хорошо, не попадете - хуже, но в любом случае, бросаем арбалеты и несемся к ним, как в задницу укушенные, при этом, не забывая петлять. Он растеряется, в кого стрелять, тут мы его и возьмем в ножи. Как вам план?

– Сойдет за неимением лучшего, - ответил старлей, а про себя подумал, что план так себе, а ну как не растеряется старатель и поднимет тревогу, или начнет стрелять и попадет в него или капитана. Или... В общем, много неопределенности имелось у данного плана, а положительная сторона лишь одна - все случится быстро. Капитан кивнул, словно и не ожидал другого ответа. Они выбрались из-за камня и где ползком, где на четвереньках преодолели две трети расстояния до старателей.

– Все, - прошептал капитан, - дальше открытое пространство. Будем бить отсюда, - он устроил на камне свой агрегат, нечто среднее между арбалетом и подводным ружьем. Повозился, целясь. Слава последовал его примеру. Уложил оружие на подходящий выступ, вставил в паз тяжелую стрелу и начал ловить в немудрящий прицел свою мишень.

Слева еле слышно щелкнуло. Обернувшийся на звук старлей не сразу уловил, что это и есть выстрел. Только секундой позже понял, что стрелы в аппарате Этта больше нет, а оперенный конец ее уже выглядывает между лопаток у одного из старателей. Его сосед вскочил как ошпаренный. Вертя головой, он силился понять, что происходит. Понял, лишь, когда Слава пальнул в него из арбалета дозорного. Сначала старлей подумал, что попал, так быстро исчез из виду старатель. Нет, не попал, понял он, когда ответная стрела высекла каменную крошку прямо перед его лицом.

– Вперед! - скомандовал капитан и первым выскочил из укрытия. Слава выскочил следом, чувствуя себя Александром Матросовым перед вражеским дзотом. Несколько секунд растянулись в бесконечность. Старлей бежал, мечась из стороны в сторону. До цели оставалось еще метров двадцать, когда он сообразил, что бежит в одиночестве. Капитана нигде не было видно. Куда он делся? Может, споткнулся и упал? Рассуждать было некогда, старатель поднялся из-за камня и водил арбалетом туда-сюда, выцеливая активно перемещающегося противника. Славе казалось, что злое острие трехлезвийного наконечника движется за ним как привязанное. Сейчас будет выстрел и пущенная в упор стрела пробьет его насквозь. Лицо стрелка было каким-то странным, лишь секунду спустя Слава понял, что тот разевает рот, явно пытаясь орать что есть мочи. Только вот получалось это у него не лучше чем у рыбы вытащенной на берег. Ощущение было, словно выключили звук в телевизоре. Ничего не понимающий старлей бросился вправо, потом влево, потом споткнулся и упал. А когда вскочил, то стрелка уже не увидел, зато увидел там, где тот только что стоял, ухмыляющегося во всю физиономию капитана.

– Молодцом, господин Валад, славно бегаете!

Стрелок обнаружился тут же, в луже собственной крови. Он лежал у ног Этта, и дергался в судорогах, а капитан деловито обтирал об его одежду свой тесак. Арбалет валялся рядом. Он был заряжен - старатель так и не успел нажать на спусковую скобу.

– Куда вы исчезли? Я вас не видел...

– Потому и не видел, - капитан показал какую-то финтифлюшку, что висела у него на шее, на тонкой ленточке, - амулет маскировки, делает носителя малозаметным. Ненадолго, правда... но шагов двадцать-тридцать пробежать успеваешь.

– Мне показалось, он пытался кричать, - поделился наблюдением Слава, - только я ничего не слышал... словно уши заложило...

– Это не уши заложило, - сообщил капитан выдергивая стрелу из спины первого старателя, наконечник при этом остался в ране. Вот, - сказал он, демонстрируя окровавленный черенок с черным оперением, - магия крови, "полог молчания", такими стрелами удобно часовых снимать.

– То есть, вы хотите сказать, что он кричал, но этот ваш... полог молчания?..

– Ну да, наконечник пьет кровь и спускает заклятие. Я ж говорю - магия крови.

На этот раз Славу не тошнило. Он был зол. Он опять, в который раз побывал в двух шагах от смерти. Только в этот раз, по милости того, кому уже начал доверять. "Это же надо, так подставить товарища! - яростно думал старлей. И главное, для чего? Часовой не мог подать сигнал, капитан был невидим, так какого хрена спрашивается, я бежал как идиот рискуя схлопотать стрелу? Не подвернись на шатком камне нога, не упади я, и вполне может статься, составил бы компанию троим новопреставившимся старателям. Эх, дать бы капитану по его ухмыляющейся роже!"

Этт словно почувствовав настроение своего спутника, передумал убирать тесак в ножны, стоял и колупал что-то ногтем на лезвии.

– Ты это, Валад... сказал он, - извини, что так... Я проверить тебя хотел, мало ли что брешут люди... герой, герой... а бывает так: сегодня герой, а завтра бежит кверху дырой.

– И что, проверил? - хмуро поинтересовался Слава.

Этт кивнул.

– Ничего вроде, не обосрался.

*****

Не смотря на первый успех - никто из дозорных не сумел поднять тревогу - диверсантам стоило поторапливаться, все сейчас работало против них: хэку приближались с востока, а солнце, напротив, неутомимо стремилось к западу. И то и другое не сулило ничего хорошего.

– Обычно эти ребята в большие банды не собираются, - объяснял капитан Славе, - не любит Хром-Минес больших скоплений людишек. Троих мы положили, значит, еще человек пять-шесть осталось... но всяко не больше десяти. Повезло нам, что дозор по нашу сторону ущелья оказался. Я вообще-то думаю, что засада с обоих склонов имелась. Просто, когда мы ушли, они с правого склона снялись, подумали, наверно, что не вернемся. А может, к примеру, пожрать собрались. И это хорошо, что они в куче, сейчас пойдем и разом всех накроем.

Слава от такого предложения слегка ошалел. Справиться вдвоем с десятью, располагая лишь холодным оружием... Наверное Этт что-то такое прочитал на его лице, потому что рассмеялся и хлопнул старлея по плечу:

– Не боись господин Валад, придумаем что-нибудь.

"Знаю я твои придумки", - подумал Слава, но вслух ничего не сказал.

Они зарядили все имеющиеся арбалеты, собрали луки и, прячась за камнями, в изобилии разбросанными по склону устремились к лагерю старателей.

Скрываясь в распадке рассекающем склон ущелья им удалось вплотную подобраться к небольшой котловинке в которой они и обнаружили основные силы неприятеля.

Двое возились у костра, кажется, готовили ужин. Еще трое сидели на корточках у входа в большой шалаш, оживленно общаясь между собой. Итого: пятеро. Может кто-то еще имелся в шалаше. Один-два, не больше. Больше туда при всем желании не влезет. Пока старлей изучал мизансцену, один из сидевших на корточках, встал и шагнул в шалаш. Оттуда послышалась ругань и через несколько секунд старатель вернулся, уже не один. Он тащил за шиворот какое-то странное существо. Маленькое и лохматое, существо артачилось, явно не желая следовать за ним. Потом извернулось и, похоже, цапнуло его за руку. Старатель заорал, отдернул руку и треснул существо по загривку, отчего оно кубарем покатилось по земле. Окружающие весело заржали. А тот стоял и ругался, разглядывая укушенную руку. Во время кувыркания с существа слетела мохнатая шкура и оно оказалось маленьким совершенно голым человечком со спутанной длинной гривой волос, которой он... нет, она пыталась прикрыться. Это была девушка. Один из старателей встал, подошел к девчонке, ухватил ее за волосы и, не обращая внимания на отчаянное сопротивление, рывком поднял на ноги. Она попыталась вцепиться ему в лицо, и Слава увидел, что у нее связаны руки. Старатель отшвырнул ее, да еще ногой наподдал следом, отчего она чуть не влетела прямо в костер. Все опять засмеялись, а повар, наоборот, стал ругаться на своих товарищей, чтоб не мешали готовить. Девчонка, не вставая, отползла от костра и приткнулась к скале, сжавшись в комочек. Нервно сглотнув (он не любил, когда обижали существ женского пола), Слава обернулся и увидел, что капитан деловито роется в поясном мешочке, тихонько мыча при этом какую-то бодрую песенку. На свет извлеклась уже знакомая медная бусина, на цепочке.

– Узнал? - поинтересовался капитан, поймав Славин взгляд. Он это: "кипящий туман". Сейчас мы эту шваль ошпарим немножко. А потом спустимся и спокойно добьем...

– Постой! - представив последствия применения амулета, старлей схватил его за руку. Нельзя! У них пленница!

– Да ты что? - удивился Этт. Выглянув из-за камня, он долго что-то высматривал, затем обернулся к Славе. И вправду девка... наверно украли из какой-нибудь окрестной деревни, поразвлечься. Ладно, прибережем амулетку. Тем более что хэку магию издалека чуют, а нам это не нужно. Эти, - капитан мотнул головой в сторону старателей, - жрать сели. Сейчас дожрут и пойдут дозорных менять. Сперва примем тех, кто пойдет, а потом с остальными разберемся. Верней не так, этих я приму, а ты с теми разбирайся. Ну, раз уж все равно драться, надо хоть одного из них живым взять, чтоб потолковать с ним. Желательно того горластого.

– Я лучше из лука, - сказал Слава, - привычней как-то.

– Ну, смотри, - согласился с ним Этт, и продолжил рассуждать, - пойдут они наверняка через этот камень, скорей всего втроем, чтоб зараз всех дозорных сменить, тут я ими и займусь. Услышишь, как орать станут, так и начинай. И помни, кроме прочего, нельзя допустить, чтоб тебя ранило. Тяжелая рана - та же смерть. Нам еще от Проклятых драпать, и никто тебя на себе тащить не станет. Запомнил? Все, давай, пошел!

Старлей кивнул, а про себя подумал: "Надо же, только что чуть под монастырь не подвел, а теперь вдруг такая забота. С чего бы?".

Он уже высмотрел обходной путь и прикинул, как будет подбираться к стоянке. Подбираться следовало по широкой дуге, с тем, чтобы выйти неприятелю во фланг. Опустившись на корточки Слава пополз под прикрытием больших и малых валунов в избытке разбросанных повсюду. Он старался двигаться бесшумно, но получалось не очень, то и дело скрежетали осыпаясь под ногами мелкие камушки. К счастью старатели громко галдели, очевидно, споря, кому из них идти в дозор. "Спорьте, спорьте", - думал старлей продолжая смещаться вниз и вправо. До стоянки осталось метров двадцать. Хватит или поближе подобраться? Пожалуй, стоит поближе. Вон до того валуна с расколотой верхушкой, оттуда удобно стрелять, как из амбразуры.

Пока Слава подкрадывался к валуну, старатели, наконец, разрешили свой спор. Двое стали собираться, а один самый высокий и широкоплечий, очевидно старший, давал им какие-то указания. "Значит на мою долю достанется", - подумал Слава. Присев за валуном он стал приводить в порядок свою амуницию. Прислонил к стене колчан со стрелами. Достал одну, осмотрел хищный клюв наконечника, затем оперение, подкинул на ладони, взвешивая - тяжелая стрела, не охотничья. Попробовал лук. Тянется туго, но силы в руках Славе было не занимать, недаром столько лет ходил загребным. До сих пор в армрестлинге ему нет равных. Наложил стрелу, прицелился пробно. Ничего, сойдет. Тряхнем стариной. В детстве, помнится, на сорок метров в мишень попадал, а тут и двадцати нет. В этот момент Слава услышал шаги. Кто-то шел в его сторону по каменистой насыпи. Сердце прыгнуло в груди. Он осторожно глянул в щель расколовшую вершину валуна. Тот самый здоровяк, которого он назначил старшим. Неужели заметили? Нет, не похоже - идет один и рожа совершенно беззаботная. Чего ему надо? Слава отложил лук и взялся за меч. Черт, рано! Те двое так и топтались возле костра не спеша уходить. Он прижался плечом к граниту, отвел меч в сторону. Сердце бухало в груди, казалось, его было слышно даже на стоянке. "Как зайдет за валун, сразу рубану!" Но шаги остановились в паре метров, человек с наслаждением выдохнул, и спустя несколько секунд, до Славы донеслось звонкое журчание. "Долбанный кнехт! - подумал старлей, - и этому ссать не вовремя приспичило!" Журчание стихло, главарь за валуном пошуршал, очевидно, оправляя одежду и шаги стали удаляться. Слава выглянул в щель, отметив, что широченная спина представляет собой отличную мишень. Но рано! В любом случае, этого лося валить надо первым. Старлей стал доставать из колчана стрелы выбирая из них те, что с широкогранным наконечником, и втыкать их перед собой в землю, на манер английских лучников. "Против меня трое, - размышлял он, - но они расслаблены и не ждут нападения. По крайней мере, пару прицельных выстрелов можно успеть сделать, прежде чем очухаются и начнут защищаться. Желательно попасть. Очень желательно... не убить, так хотя бы ранить серьезно".

Главарь, меж тем, был настроен по-доброму и игриво. Подойдя к девчонке он что-то ей сказал, показывая на котелок, очевидно, предлагал еду. Та лишь отрицательно крутила своей гривой. Тот проявил настойчивость - насадил кусок мяса на какое-то подобие вилки и, ухватив девчонку за связанные руки, чтоб не могла отбиваться, стал совать кусок ей в рот, что-то ласково бурча. Та яростно крутила головой, и, в конце концов, слетевший с вилки кусок покатился по земле. Главарю такое поведение не понравилось, и он отвесил несговорчивой барышне звонкую пощечину, аж эхо пошло по ущелью. Подскочивший подручный, вытянул руки пленницы у нее над головой, и ловко надел стягивающий их ремешок на торчавший из стены крюк. После чего уселся на дергавшиеся ноги девушки, тем самым лишив ее всякой возможности сопротивляться. Главарь подобрал с земли отвергнутый кусок мяса и, зажав пленнице нос, запихнул кусок ей в рот, утрамбовав рукоятью ножа. Той ничего не оставалось, как начать жевать, а потом и проглотить злосчастный кусок. А на очереди уже был следующий. После такого оригинального кормления, пленница была тем же способом напоена. Очевидно, главарь никак не хотел, чтобы его гостья раньше времени померла от голода или жажды. Затем Славе стало понятно, ради чего ее "холят и лелеют". Девчонке сунули в рот палку с ремешком, который завязали на затылке, чтоб не могла выплюнуть. Лишив пленницу возможности кусаться, главарь навис над ней спуская штаны, но перед тем рыкнул своим архаровцам, тем которые готовились на пост, но позабыв об этом начали занимать очередь. Те нехотя навьючили на себя оружие и постоянно оглядываясь, побрели к валуну, за которым их поджидал бравый капитан. Истомившийся Слава, ждал этого момента с наложенной на тетиву стрелой. Когда они скрылись за валуном, старлей плавно натянул лук. Не сильно так натянул, килограмм на двадцать пять. Он легко мог бы и больше, но боялся, что это скажется на точности. Мысленно перекрестился и отпустил тетиву за секунду до того, как из-за валуна раздался первый вопль. Тетива больно ударила по мышце большого пальца. Слава зашипел рассерженным удавом, но тут же его захлестнула волна дикой охотничьей радости. Старатель, только что нервно топчущийся за спиной главаря, в ожидании своей очереди, медленно оседал с пробитой навылет шеей. "Раз!" - сказал Слава. Честно говоря, он целился ниже, но и то хлеб. Именно из-за неуверенности в своей меткости, старлей не стал стрелять в главаря, опасаясь задеть девчонку, между ног которой тот пристраивался. От воплей из-за валуна, вскинулись все, кто еще мог вскинуться, даже главарь вскочил со спущенными штанами. Он-то и поймал вторую стрелу. Аккурат в левую бочину. Славе даже показалось, что он слышит хруст, с каким тяжелая стрела пробила грудную клетку. "Два!" Третий старатель бестолково суетился вокруг костра, не зная, что ему делать, куда бежать? Попробуй, определи с ходу, откуда летят стрелы, да и товарищи за валуном уже перестали кричать, что также не добавляло оптимизма. Тем не менее, вел он себя весьма бойко, на месте не стоял и старлей никак не мог поймать его на линию прицела. Внезапно Слава ощутил позади какое-то движение. Или не хрена он не ощутил, а просто мелькнула тень на камне. В боевиках герою полагается, едва почувствовав такое, тут же метнуться в сторону и перекувыркнувшись через голову в подкате, сжать в руках оружие для ответного удара. Ничего такого Слава не сделал, да и не успел бы. Топор, пронесся возле самой щеки, чуть не срубив ухо, звякнул лезвием по граниту и отскочил старлею прямо в лицо, обухом разбив сразу лоб, нос и губу. Тетива сорвалась с пальцев, и третья стрела ушла куда-то в небо. Тогда только Слава отбросил лук и, разворачиваясь, упал на одно колено, правой рукой нащупывая рукоять меча.

На озадаченной роже здоровенного мужика, застывшего шагах в двадцати от него, казалось, было написано: "Никогда не целься в голову - промажешь!"

В голове Славы бешено неслись мысли. Еще один старатель? Откуда он взялся? Впрочем, рассуждать было некогда, озабоченность на роже мужика сменилась лютой ненавистью. Кровь заливала Славе глаза, ослепляла, и он никак не мог отыскать меч. Враг внезапно возник прямо над ним, с устрашающего вида ножиком в руке. Слава, наконец, нащупал рукоять меча, но старатель уже навалился на него всей своей здоровенной тушей. Тут старлей с сожалением понял, что при таком клинче меч совершенно бесполезен, чего не скажешь о ноже. Некоторое время они отчаянно барахтались. Старатель изо всех сил пытался добраться лезвием до Славиного лица или шеи. Он покраснел от натуги, пыхтел, брызжа слюной, но старлей крепко перехватив его запястье, мешал осуществлению этих коварных планов. Он ощутимо превосходил силой своего противника, и если бы не залитые кровью глаза, легко бы смог поменяться с ним местами, а так ничего не видя, лишь безуспешно пытался ловить его левую руку, которой гаденыш назойливо тыкал ему в лицо.

Неизвестно сколько бы это продолжалось и чем бы закончилось, как вдруг враг захрипел и обмяк, а потом и вовсе куда-то исчез.

В лицо Славе плеснули водой и, протерев глаза рукавом, он разглядел над собой знакомую татуированную рожу. Верцингеторинг улыбался, если можно назвать улыбкой жуткий оскал его беззубого рта.

– Вставайте, господин Валад, - прошепелявил он, протягивая руку, - застудитесь на камнях-то.

*****

– Повезло тебе макурт, - сказал капитан Этт, - что Верц не послушал приказа и вошел в ущелье. Акети они такие неслухи. Как же ты проворонил того супостата? Хорошо хоть у него руки кривые оказались, а то лежать бы тебе сейчас с раскроенной надвое башкой.

Слава пожал плечами. Действительно как? Ну что ж, он же не спецназовец какой-нибудь и даже не морпех, а обычный морской офицер. Штурман. Его корабль учили водить, а не старателей по ущельям мочить из доисторического оружия. Впрочем, кому это тут объяснишь. Теха толокся рядом, не зная как угодить своему раненному товарищу. Воды, рану промыть, притащил, повязку с какой-то целебной мазью наложил, чего бы еще сделать? У бравого капитана тоже красовалась глубокая царапина на щеке, да еще рука выше локтя перевязана. Вот, собственно, и весь ущерб. Если посчитать, за пятерых положенных врагов не так уж и много.

– Знаешь какое у капитана прозвище? - прошептал Теха прямо в ухо Славе, - мне Торво сказал: Этт-тесак его кличут. В окрестностях Лина все знают, ему человека убить, как тебе сморкнуться... ты поосторожней с ним.

– Да понял уже, - Слава ободряюще похлопал мальчишку по плечу. Улыбаться разбитыми губами было чертовски больно. Не бойся, все нормально будет!

– Я и не боюсь. Я тебя предупреждаю, ты же не знаешь тут ничего.

По лагерю ходили дружинники, собирая трофеи.

– Шевелитесь, ленивые твари! - поторапливал их капитан. И так мы с господином Валадом все за вас сделали, а вы еще и еле ноги волочите!

Сам он стоял над единственным уцелевшим старателем, которого не успел застрелить Слава. Хотя, уцелевшим старателя можно было назвать лишь с некоторым натягом - голова вся в крови и рубленая рана на правом плече, которую он безуспешно пытался зажать ладонью.

– Ну что, порождение кулькасов, - обратился к нему Этт, - рассказывай, как вы тут оказались, и какого ыхырга вам здесь понадобилось? Да побыстрее, ксаламасс, не видишь мне некогда?! - для придания убедительности своим словам, он извлек из ножен тесак, и как бы невзначай поигрывал им.

– Мы из Конхобары старательской деревни, - торопясь заговорил пленный, косясь на тесак. День назад, на деревню напали демоны...

– Кто? - недоверчиво перебил его капитан, - какие, ксаламасс, демоны?

– Точно вам говорю, господин капитан! - испугано бормотал старатель. Истинные порождения Преисподней, твари бездны... сами кулькасы или ракшасы! Они убили всех! Нам повезло, мы были в поиске, а когда пришли...

– Стой! - оборвал его Этт. Если вас там не было, откуда же ты знаешь, что это были демоны? Небось, ваш брат старатель из конкурирующей банды? Вы же нелюди не хуже демонов.

– Нет, нет! - затряс головой пленный, - люди так не убивают! Человек не способен так убивать! Это были демоны, истинно так! Они убили всех, а потом сожрали...

– Ну, хорошо, хорошо, - успокоил его капитан. Он убрал тесак в ножны и даже ободряюще похлопал его по раненому плечу, от чего тот взвыл. Не трясись... Демоны говоришь? Тебя как звать?

– Йоманом кличут.

– Вот что, Йоман... ну, допустим, вы сбежали из этой своей Конхобары... и что дальше?

– Мы спустились по устью Улахи. Решили здесь заночевать, потом спуститься еще ниже в отроги Хром-Минеса к Соже и там переждать. А тут вы... Кенап, наш старшой, решил, что вы стража из Ордена Магического Огня, охотитесь на старателей...

– И вы решили нас убить? - продолжил его мысль капитан.

– Нет, нет! - Йомен протестующе замахал здоровой рукой. Кенап просто хотел вас отогнать. Мы бы вас пропустили... зачем нам с вами воевать? Просто мы не успевали спрятать следы стоянки...

– В этом ты прав Йоман, - кивнул Этт, - воевать с нами действительно не стоило. Еще один вопрос, кто эта девка?

– Это ведьма, господин капитан, послушница из Ковена Вольных Ведьм.

– Вон, оно что, - Этт, казалось, удивился, - как же вам удалось ее поймать?

– А она мылась, господин капитан, - хихикнул старатель, - всем известно, что когда ведьма в воде, она колдовской силы не имеет... мы ее и подловили. Кенап, наш старшой, он из бывших магов, дара лишенных. Колдовать не мог, но с разными магическими штучками управлялся знатно. Он ей ошейник и одел, который к колдовству бессильным делает. У нас же все же мужики, ну и это... без баб-то скучно, а тут хоть и ведьма, а все одно ведь баба.

– Ну да, ну да, - покивал капитан, словно соглашаясь с доводами старателя. И что же... вам ее еть не страшно было, ведьма все ж таки?

На лице старателя гуляла блудливая улыбка, говорящая: "Мол, страшно, не страшно, а куда деваться?"

Этт покачал головой.

– Верно говорят: в старатели идут либо долбонутые во всю голову, либо те кому жить-насрать. Одно, впрочем, не отменяет другого. Ладно, вопросов больше не имею, - он отвернулся от пленного, потеряв к нему интерес.

– Господин капитан!.. забеспокоился тот. Вы меня не убьете, господин капитан? - несмотря на разливающуюся по лицу смертельную бледность, в глазах Йомана светилась надежда. Я же все рассказал... я ни в чем не виноват... в вас не стрелял... я пастухом раньше был, сыыров и чочек пас...

– Что ты дружище! - лицо Этта излучало благодушие. Как можно? Ты разве не слыхал о Всеимперской конвенции по милостивому обращению с пленными? Сейчас тебе перевяжут рану...

Слава видел, что отходя от Йомана, капитан сделал какой-то знак Верцингеторингу, но не придал этому значения. Вслед за Эттом он направился к девчонке, когда услышал за спиной глухой удар. Резко обернувшись, успел заметить, как скачет по щебню голова старателя, с так и застывшим выражением мольбы на лице. Через секунду завалилось и тело. Акети тщательно протирал ветошью свою кривую саблю.

– Как же так Этт? - Славе стало не по себе от такого вероломства. Ведь ты обещал этому несчастному...

– Увы, Валад, увы, - капитан был само сочувствие, - пленных здесь не берут. К тому же несчастный, окажись мы в подобной ситуации, проявил бы куда меньше гуманизма. Но, чтоб успокоить твою милосердную совесть, скажу: бедолага, все равно через пару часов загнулся бы от потери крови, если только раньше его не разорвали твари Проклятых. Так что небо свидетель, мы были милостивы.

"Что тут скажешь? - подумал Слава, - и возразить-то нечего... а все равно не по-людски как-то".

– Слушай, Этт... А что значит "лишенный магического дара"? Где он этот дар?

– Где? А вот здесь, - капитан снял шлем, и наклонив голову, показал пальцем на маленький безволосый кружок возле темени. Видишь плешку? Так вот, стоит выжечь в том месте в голове одну точку и все - маг становится бывшим. Ни заклятия плести ни узоры накладывать он больше не сможет.

Они подошли к девчонке. Никто из дружинников не удосужился ее развязать, и она так и сидела с вытянутыми над головой, зацепленными за крюк руками. Только колени подтянула к животу. "Странно, - подумал старлей, - почему она молчит, не молит о помощи, не просит развязать, сидит с отсутствующим видом?" Про себя он отметил, что выглядит девчонка натуральной маленькой бомжихой: спутанная пакля волос, под которыми лишь угадывалось чумазое лицо; такое же грязное, по-подростковому худое тело; ноги, все в синяках и ссадинах, и даже запашок соответствующий. Старлей поморщился - как у этих старателей на нее что-то поднималось?

– Ну, рассказывай жучиха, - обратился к ней капитан, - как дошла до такой жизни?

Девчонка неожиданно зло, зыркнула глазами из-под спутанной челки.

– Ишь, как глазками стреляет! - хмыкнул капитан. Ладно, можешь не рассказывать, и так все понятно...

– Что тебе понятно солдафон? - прервала его она. Слава отметил, что голос у девчонки довольно низкий и глубокий, без всяких визгливых нот, совершенно не вязавшийся с ее тщедушным телосложением и унизительным положением. И я тебе не жучиха!

– Ах, простите димуазель! - капитан склонился перед ней в шутовском поклоне, - и как же прикажете к вам обращаться?

– Мистрис.

– Ах, мистрис... в голосе Этта, казалось, собралась вся ирония мира, он повернулся к Славе. Ты видел эту мистрис? А может правильнее обращаться к тебе так же как обращались господа старатели, перед тем как поиметь: мелкая, грязная, вонючая ведьма? Э-э... он потянул из ножен тесак, - ты пальцами фиги-то не крути! А то обрублю ручонки по самые плечики!

– Ты боишься, о, храбрый? - усмехнулась девчонка. Я не верю своим глазам! Неужели мелкая, грязная, вонючая ведьма, да к тому же связанная, способна испугать такого могучего воина?

– Надо было ее с остальными порешить, все равно порченая, - мрачно заметил Этт, - впрочем, это не поздно сделать и сейчас.

– Подожди, подожди! - заступил ему дорогу Слава. Просто девушка в шоке, оттого и дерзит. Можно, я сам с ней поговорю?

– Говори, - равнодушно бросил Этт, поворачиваясь, чтобы уйти, - только недолго, через пару крайн, выступаем, так что поторопись... Э-э! - окрикнул он Славу, который сунулся разрезать ее путы. Смотри, ошейник не вздумай снимать! Кто знает, что в башке у этой укушенной ыхыргом дуры? С ошейником поспокойней будет.

Пожав плечами, Слава присел перед девчонкой на корточки. Вблизи было видно, что мордашка у нее довольно симпатичная, если, конечно, ее хорошенько отмыть и припудрить бланши. Да еще этот запах.

– Я специально не мылась, - вдруг сказала девчонка, словно прочитав его мысли, - думала, запах отпугнет тех скотов... наивная, они готовы совокупляться даже с дохлой лошадью. Даже странно, зачем вообще им женщина? Имелись бы между собой. Впрочем, это у них тоже процветает. Они меня боялись, и это доставляло им скотское удовольствие.

Разрезая старательским ножом, стягивающие ее руки кожаные ремешки, Слава в очередной раз поразился, какой спокойный и размеренный у нее голос.

– Этот ваш капитан, он меня тоже боится... сказала она, растирая освобожденные запястья, - нас все боятся. А ты не боишься, почему?

– А чего мне бояться такую симпатичную барышню? - Слава говорил преувеличенно бодрым тоном. Тебя помыть, переодеть - красавицей будешь!

– Красавицей не буду, - качнула она головой. Как тебя зовут?

– Влад.

– Нет.

Старлей пожал плечами, не угодишь на нее.

– Ну, Славой зови.

– Хорошо, - на этот раз она кивнула, соглашаясь, - Слава тебе подходит. Влад - нет.

– Между прочим, зря ты так на капитана... он своей жизнью рисковал, чтоб тебя освободить...

– Нет, - прервала она его, - он рисковал своей шкурой, ради своей же шкуры. Он по-другому не может. Он плохой человек. Почти такой же плохой, как эти, - она кивнула головой на старателей, тела которых дружинники сложили в кучу. Здесь все плохие и все боятся, оттого такие злые.

– Плохие, хорошие, это все слова, - старлей стал раздражаться. Стоило ли рисковать башкой из-за такой вздорной, неблагодарной особы?

– Если ты меня не боишься, - вдруг, без всякого перехода сказала она, - может быть срежешь ошейник? - и раздвинув волосы показала стягивающую ее тонкую шею плетеную полоску то ли кожи, то ли ткани. Посмотри Слава, он мешает мне дышать. Видишь, как впился в горло? Срежешь?

Глаза старлея невольно соскакивали с полоски на холмики ее небольших вздернутых грудей. Вокруг левого соска переливалась цветная татуированная змейка. Девчонка начала казаться ему очень даже ничего, исчез куда-то неприятный запах, а голос был таким убедительным, и звучал так проникновенно, что Слава совсем было собрался выполнить ее просьбу и уже сунулся с ножом, как вдруг почувствовал за спиной знакомые вибрации.

Меч!

Меч давал о себе знать. Надо же, проснулся подлец!

– Нет уж, - сказал старлей, убирая руки, - Понимаешь... я против тебя ничего не имею и мы друг другу ничего плохого не сделали... но я тут человек новый, ничего не знаю... поэтому, пожалуй, поостерегусь. Извини.

Она печально кивнула, словно соглашаясь.

– Впрочем, капитан ничего не говорил про то, что ты сама не можешь его снять, - торопливо заговорил Слава, удивляясь своей косноязычности. Хочешь, я дам тебе нож?

Из горла девчонки вырвался хриплый смешок.

– Если бы я могла сама его снять, эти скоты умерли бы не теперь и не так!

От этих слов и от кровожадного тона, каким они были сказаны, по спине у Славы пробежал холодок. Судя по всему, Этт был прав, когда не велел ее освобождать - фруктоза еще та!

– Жалко, что ты так ожесточилась и теперь злая не хуже остальных. Хотя я тебя понимаю.

Она качнула головой с усмешкой.

– Это вряд ли. Слушай... если ты не хочешь меня освободить, тогда убей. Сделай это сейчас и быстро. Если вы оставите меня так, - она коснулась рукой стянутой витым ремешком шеи, - смерть моя будет куда мучительней.

Поразившись обыденному и деловому тону, с каким эта, казалось бы совсем, соплюха рассуждает о смерти, Слава предпочел сменить тему:

– Так ты не представилась? - спросил он, словно это было важно в текущей обстановке. Как тебя звать-величать?

– Так я тебе и сказала, - девчонка грустно улыбнулась. Кто же у ведьмы имя спрашивает? Впрочем, можешь звать меня Маат... Так ее зовут, - она показала на змейку вокруг левого соска.

– Маат? Хм-м... Ну что ж Маат, наверное ты уже слышала, что сюда идут эти... хэку?

Она кивнула.

– По понятным причинам мы не горим желанием с ними встречаться и поэтому сейчас уходим. Предлагаю тебе идти с нами.

– Вы не успеете, - сказала она каким-то обычным голосом, - Проклятые уже прошли развилку Улахи, поэтому хотите вы или не хотите, а встретиться придется.

– С чего ты?.. начал, было, Слава и тут его окликнули.

*****

– Верцу пришло видение, - мрачным тоном сказал капитан, - Кунотиджернос передал, что авангард Проклятых пересек ручей и со всех своих проклятых ног мчится сюда. Придется принимать бой, лопни это небо! Эй, бойцы, - крикнул он дружинникам, - свои трубки можете засунуть себе же в задницы, тесаки тиллитовые туда же, рыжим от них теперь вреда меньше, чем от комаров. Собирайте все оружие старателей, проверяйте, готовьте к бою. Если подыхать, так хоть пару рыжих тварей с собой прихватить к ыхыргам.

– Много их? - поинтересовался Слава.

– Не так чтобы очень, но нам хватит. Десятка три верховых на гракхах да на сархусах, с ними, кажется, шаман, и столько же гончих. Хорошо хоть волотов с ними нет - бегают медленно.

– Что же нам делать господин капитан? - вытаращил глаза Щепа, - с такой уймой Проклятых нам ни в жизнь не сладить, ксаламасс!

– Бздишь кучерявый? - ехидно поинтересовался у него Торво и хлопнул по плечу так, что Щепу аж в сторону повело. За серебришко свое боишься?

Дружинники сочувственно заржали.

– И за него тоже, - сердито буркнул Щепа, потираю ушибленную конечность, - но больше за жизнь свою, она, небось, не купленная!

– Как же не купленная? Забыл за что жалование получал? Для молодца дружинника нет больше радости, чем отдать никчемную свою жизнь за славный город Лин и господаря нашего Рэма.

– Да если бы за Лин, - пробормотал Щепа, опасливо отходя от него, - а то сгинешь тут безвестно, вот и вся твоя слава...

– Ладно, хорош болтать! - оборвал их Этт. Занимаем оборону на склоне. Даст небо, до темноты продержимся, а там попробуем уйти по склону. Хотя не дело это, конечно, ночью по горам лазить, но... он помолчал, словно подбирая слова, но лишь досадливо махнул рукой, чего тут говорить и так все ясно.

– Стрелы экономить - бить наверняка и только по рыжим. Без хозяев, твари не так опасны, - капитан окинул взглядом склон. Гончие и гракхи, конечно, заберутся, но хоть сархусы внизу останутся. Вперед кулькасовы дети! - обернувшись к Славе, он тихо добавил. Не сладить нам. Эх... если бы хотя б шамана меж ними не было! С шаманом нам точно не сладить.

– Мне кажется... медленно произнес старлей, вспоминая глубокие трещины пронизывающие выветрившиеся бока утеса, - мне кажется, я знаю что делать...

 

Девятая глава

Младший улим Аши был печален. Еще бы, его, сына вождя клана Озера Ушедших, старшего улима Тано, загнали за Внешнее кольцо Хром-Минеса. В результате вместо того, чтобы участвовать в славном походе на варваров юга и примкнувших к ним жалких ничтожеств акети, он вынужден бегать тут по горам за каким-то дэвом якобы вооруженным неким волшебным мечом. Младший улим Аши торопился. Если уж Кругу Вождей зачем-то понадобился этот дэв, то поймав его, Аши обретет хоть какую-то славу. Но, если дэва схватит улим Тэму, посланный на перехват через реку, даже этой, в общем-то, паршивой славы, Аши не видать. А там глядишь, и война закончится, а где еще себя проявишь, как не на войне? В интригах и склоках Аши не искусен, враз оттеснят от отца многочисленные братья, ыхырги их забери. И не быть ему вождем! От такой мысли закипела кровь, и Аши усердно пришпорил и так мчавшуюся во весь опор птицу.

*****

Шаман Пэху с осуждением следил, как быстроногие птицы с мелкими фигурками всадников в сопровождении своры гончих, одна за другой скрываются за дальним поворотом. Вот уже мелькнул куцый хвост последней, стихло пронзительное курлыканье и теперь о существовании вырвавшегося далеко вперед отряда напоминали лишь клубы пыли выбитой из дорожки ударами мощных лап. "Небо не видело такого глупого княжича, как этот улим Аши!" - думал Пэху. Ведь даже ему, не воину, понятно, что нельзя так растягивать боевые порядки на марше. Как не пришпоривают наездники гракх, как не лупят их по заду треххвостыми плетками, не угнаться им коротконогим за огромными сархусами и бойкими гончими, которые к тому же бегут без седока на спине. Косолапые ётуны с погонщиками отстали еще днем. Княжич взлететь готов, лишь бы первым настичь беглого дэва с волшебной саблей. Так и до беды недалеко.

*****

Склоны ущелья на глазах набрали крутизну, сдвинувшись в теснину, и Аши, наконец-то, вспомнил об осторожности. Да и мудрено не вспомнить, если на сто шагов вперед стало так узко, что и трем сархусам в ряд не встать. Аши натянул поводья, так что птица поехала ногами по щебню, и, обернувшись, махнул рукой войнам, чтоб придержали своих чудовищных скакунов. Несколько минут младший улим вглядывался в мрачную громаду дыбящегося впереди утеса, а затем приказал пустить вперед гончих. Не нравилось ему это место, ох не нравилось. Однако гончие беспрепятственно достигли конца тропы и вскоре скрылись за скалой. Успокоенный Аши, тронул сархуса следом. За ним потянулись остальные.

Сверху что-то беззвучно полыхнуло, озарив ущелье призрачным белым светом. Затем раздался душераздирающий скрежет. Воины за спиной испуганно заорали. Задравши голову, Аши увидел, что вершина утеса сползает, словно наискось срезанная ножом. Не растерявшись, улим развернул сархуса и дал ему такой шпоры, что тот, рванув с места, буквально вынес своего всадника из-под многотонной глыбы. За спиной грохнуло так, словно само небо обрушилось на землю, причем, вместе с тучами. Горячими тучами. Огромный валун упав, закупорил собой ущелье, словно пробка бутылочное горлышко. Отряд оказался рассечен на две части: успевших проскочить узость гончих и всех остальных. Ударная волна и толчок земли сбили некоторых сархусов с ног, их всадники, вопя, покатились по щебенке. Строй птиц смешался, превратившись в неуправляемую стаю. Всадники безуспешно пытались привести их в чувство. А сверху уже летели, рассыпаясь в воздухе бусины "кипящего тумана".

Вспышка белого света. Еще одна и еще. Пространство стало стремительно наполняться раскаленным паром. Истошно вопили испуганные птицы, в тон им орали наездники. И быть бы им сваренными живьем, если бы не младший улим. Несмотря на свою молодость, ему шел всего шестьдесят четвертый год, Аши имел уже достаточно опыта, и такой примитивной волшбой его было не смутить. Спустя секунду зажглись амулеты, сперва его, а затем и остальных бойцов, и все войско лесного народа окуталось коконами магической защиты. Кашляя обожженным горлом и отплевываясь внутри защитного купола, Аши подумал, что у гончих по ту сторону валуна положение куда более печальное - им защита не полагалась. Младший улим не знал, что все пятнадцать тварей уже похоронены каменной лавиной вызванной падением валуна. Криком и руганью Аши кое-как упорядочил строй, он понимал, что продолжения не может не последовать, и оно последовало. В прорехи между рассеивающимися бурунами остывающего пара, полетели стрелы. Стрел Аши не боялся, ведь шаманы клятвенно заверяли, что магическое оружие южных варваров бессильно против новой системы заклятий лесного народа. Что дело неладно, он понял спустя минуту. Туман рассеялся, и моросящий дождь из стрел превратился в смертоносный ливень, мигом выкосивший треть его отряда. Когда арбалетный болт вскользь ударил его по шлему, едва не вышибив из седла, младший улим понял: как не позорно, но пора отступать. Уяснив эту нехитрую истину, он первым рванул к выходу из ловушки. Видя, как бежит их предводитель, воины хэку тут же последовали его примеру. Прыти им добавили посыпавшиеся градом булыжники. Сбившись в кучу, огромные птицы мешали друг другу и вся эта толпа представляла великолепную коллективную мишень. Нескольких сархусов были убиты сразу, а их упавшие на землю наездники растоптаны чудовищными лапами перепуганных птиц. Удалившийся на безопасное расстояние младший улим, сокрушенно наблюдал за избиением своего отряда. Из мясорубки удалось вырваться менее чем половине воинов. Из них невредимыми не остался почти никто, включая самого Аши.

Но кто устроил засаду? Этот вопрос жег сердце младшего улима. Таинственный дэв? Но не мог же он в одиночку организовать такой бедлам! Или мог? Его волшебный меч настолько силен? Мысли Аши прервал шаман Пэху, подоспевший к месту схватки во главе второй части отряда.

Загнанные гракхи запалено дышали, вздымая лохматые бока. С желтых клыков слетали хлопья пены. Глядя на подкрепление, Аши с трудом подавил в себе желание, опять броситься в бой. Нет, лезть в слепую рубку на неведомого врага больше не следовало, так можно весь отряд потерять, а этого отец ему не простит. "Раз с той стороны волшба, значит и с нашей стороны волшбой надлежит ответить. Пусть уж Пэху расстарается! Хватит уже ему смотреть с укоризной да бородой трясти".

*****

– Ну, допустим, толково придумано, - сказал Этт, с третьей попытки, наконец, раскурив свою маленькую, черную трубку. Уютно попыхивая, сделал пару затяжек и протянул трубку Славе. Рвать скалу амулетом "кипящего тумана"... такого даже с ведра чавы добрый человек не удумает... только макурту и может такое в голову прийти...

– А чего тут додумываться? - ухмыльнулся в ответ Слава, и, затянувшись, как говорится: в суровый моряцкий затяг, закашлялся. Местный табак представлял собой адскую смесь и дымил им один капитан. Ясно ведь, что при срабатывании амулета единомоментно образуется огромное количество перегретого пара... откуда этот пар берется, другой вопрос. Но будучи помещенным в замкнутый объем...

– Ты мне голову не морочь своими учеными разговорами! Замкнутый объем, понимаешь... капитан высунулся из-за камня и оглядел позиции. Это мы в замкнутом объеме! Сейчас Проклятые на приступ пойдут, чего делать-то будем? Мои обормоты уже половину стрел растратили, и это на десяток-то рыжих. То, что гончих засыпало, это, конечно, нам свезло! От них ни стрелами ни камнями не отобиться. Этих тварей хоть утыкай стрелами... Плохо, что шаман с ними! Уже камлает поди, гнида рыжая... Убить бы его! Так ведь не доберешься! - капитан сплюнул с досады. Чувствую, времени у нас только до темноты и осталось... ночью рыжие и твари их, как днем видят, в отличие от нас.

– Уходить надо! - Слава кивнул в сторону, образовавшегося после оползня, пролома - узкой расселины между скалами.

Этот разговор, словно сказка про белого бычка, продолжался уже полчаса. Слава предлагал уйти в провал, на что Этт вполне резонно возражал, мол, ночью в горах вообще лучше сидеть на месте, а уж лазить по щелям да скалам... сам не убьешься так рыжие об этом позаботятся.

– Долго еще будете воздух сотрясать пустой болтовней? - внезапно раздалось сзади.

Слава с капитаном обернулись как по команде. Девчонка, кто же еще. Подобралась неслышно и присела рядом, уставившись на них своими зелеными глазищами. Она успела одеться в чью-то мужскую рубаху, подпоясалась и теперь та сидела на ней чем-то вроде короткого платья. На ногах трехцветные акетские сапожки, которые как Слава успел узнать, сами подгонялись под нужный размер, сидели идеально, за что их и ценили. Волосы, Маат убрала назад и завязала ленточкой. Теперь она уже не выглядела бомжихой, скорей принцессой с какой-то непонятной целью загримированной под бомжиху.

– Тебе чего здесь надо, шмакодявка мелкая? - недружелюбно поинтересовался капитан. Я же сказал, держать ее под присмотром, а лучше и вовсе на привязи!

Теха, который мялся за спиной Маат, и которому, собственно и поручили за ней присматривать, виновато пожимал плечами и разводил руками. Физиономия его выражала крайнюю степень смущения, мол, я ей говорил, а она не слушает. Видно было, что он опасается спорить пусть с маленькой, но колдуньей. К тому же мальчишка изначально ей симпатизировал, похожа она была на какую-то толи родственницу, толи подружку.

Девушка, казалось, не обратила на злобный тон капитана никакого внимания.

– Кто сидит, поджав хвост, тот всегда проигрывает! - отчеканила, словно прописную истину.

– А ты что предлагаешь? - осторожно поинтересовался Слава.

– Я ничего не предлагаю, - фыркнула она, - но, на вашем месте, просто пошла бы и разогнала эту рыжую свору, - сказано это было как всегда просто и буднично, и как всегда безапелляционным тоном. Этт даже засмеялся, разом утратив напускную суровость.

– Разогнать?.. хм... старлей был несколько озадачен. А ничего на минутку, что их человек двадцать...

– Они не люди! - встрял Теха.

– Да какая разница? Пусть хоть штук двадцать! Еще примерно столько же разного зверья. А нас всего шестеро бойцов...

– А я? - возмущенно пискнул мальчишка.

– Ну и ты, конечно, - не стал спорить Слава, - куда ж тебя девать?

– Ну и что? - спокойно возразила Маат. Старателей было девять, а вас двое.

– А шаман? - поинтересовался капитан, тон его опять стал злобным. Он один стоит их и нас вместе взятых! Эх, если бы у нас был приличный боевой маг... Такой, каким когда-то был я, - он горестно вздохнул и добавил, - шли бы вы отсюда оба, пока я не рассердился!

– Зачем вам маг, если есть ведьма? - спокойно возразила девчонка. С шаманом я разберусь, если, конечно, вы снимете этот проклятый ошейник.

– Ага, разбежались со всех ног! - хмыкнул Этт, - снимешь, а ты учудишь чего-нибудь непотребное...

– Выйти отсюда я смогу только вместе с вами. А насчет учудить... она на секунду задумалась, подбирая слова, - Ты грубил мне, но ничего плохого не сделал... я думаю это вызвано общим предубеждением против женщин занимающихся ведовством, поэтому я тебя прощаю и обещаю в дальнейшем не причинять зла.

– Что? Что ты сказала? - капитан сделал вид, что крайне возмущен. Я не ослышался, ты меня прощаешь?! - впрочем, тут же сменил тон, наверно, надоело придуриваться. Послушай девочка... я, конечно, не очень в это верю... но если ты нам поможешь, я готов до конца жизни называть тебя мистрис или как ты там еще хочешь? - в его руке, словно сам собой, возник нож. Молниеносным движением он ухватил девчонку за ошейник, притянул к себе и, полоснув лезвием, отшвырнул его в сторону. Слава с удивлением наблюдал, как то, что казалось полоской кожи, начало извиваться подобно змее брызгая с концов чем-то красным вроде крови. Маат хлопала глазами, держась обеими руками за освобожденную шею. Впрочем, оторопь ее быстро прошла. Приосанившись, она гордо кивнула головой.

– Благодарю тебя воин! Обещаю, что не останусь в долгу.

На лице капитана ясно читалось желание съязвить, но не стал, только хмыкнул саркастически:

– Ну вот, ты свободна, что дальше?

– Дальше? Просто не мешайте мне, а как только услышите шум из вражьего лагеря сразу же атакуйте! - и она пошла прочь увлекая за собой Теху. Глядя им вслед, Слава усмехнулся - обычно гордый и независимый мальчишка, в общении с маленькой ведьмой был робок и послушен.

– Собирай камушки, - неожиданно велела ему Маат. Нагнувшись, она подобрала круглый окатыш размером с фалангу пальца и показала мальчишке в качестве образца. Предупреждая вопрос, отрезала. Много!

Теха пожал плечами и, выполняя указание, принялся ползать по склону, выискивая подходящие кругляши. Когда он спустя несколько минут вернулся с внушительной пригоршней крупной гальки, ведьма протянула ему оторванный рукав собственной рубашки. Завязанный с одного конца рукав, представлял собой что-то вроде мешочка.

– Засыпай до половины и завязывай, - сказала девушка.

*****

Пэху готовился к камланью. Обрядился в халат сплошь увешанный колдовскими погремушками - амулетами и оберегами. Пока мальчишка-ученик распалял костерок, шаман извлек из своего мешка и разложил на плоском камне пахучие травы, измельченные корешки, каких-то сушеных насекомых и прочий колдовской набор. Трещотка позволяющая ориентироваться в Верхнем мире лежала тут же. Вокруг ходил разъяренный Аши нетерпеливо поглядывающий на колдовские приготовления. Не терпелось ему отмстить за поруганную честь и вероломно убитых воинов лесного народа. Тем не менее, Пэху не спешил - с Верхним миром шутки плохи, все надо делать по раз и навсегда заведенному порядку. Правила просты, но обязательны. Дождавшись, когда прогорели сухие дрова, так чтоб нигде не было открытого пламени, шаман, шепча заклинания, рассыпал по углям травы и корешки, сам сел подле. Мальчишка взял трещотку, но к костру не подходил, рано ему еще в колдовстве участвовать, его задача шаману путь указывать, чтоб вернуться мог, когда время придет. Травы затлели, давая ароматный дурманящий дым. Любой с него сдуреет, но только не шаман приученный к нему с малолетства.

Мир вокруг изменился, стал призрачным, неверным. Все звуки исчезли. Краски стерлись, все стало серым, лишь на закате алела полоса колдовского пламени. Очертания гор расплылись в серой дымке. Земля под ногами, камни вокруг, редкие деревца, все сделалось полупрозрачным, словно состояло из мутной слизи. А люди и животные и вовсе были видны насквозь, светились каждой косточкой. Вокруг молчаливыми призраками скользили бесплотные силуэты сущностей - обитателей Верхнего мира. На шамана, казалось, уставились тысячи злобных глаз, но он не боялся - не в первой. Встал и шагнул вперед и вверх, оставив позади свое сидящее возле костра тело. Оглянулся мельком, амулеты и обереги на халате искрились и переливались запасенной магической силой, если что всегда можно зачерпнуть, мало ли зачем она понадобится тут. Застрекотала трещотка - это мальчишка-ученик начал свою работу. Сейчас в ней нужды нет, Пэху и так все прекрасно видел, но Верхний мир неверный, в нем все меняется быстро и иногда только призывный треск колдовского инструмента может вывести шамана к его же собственному телу. Сейчас же трещотка только мешала Пэху слушать. Это только кажется, что Верхний мир безмолвен. Надо прислушаться, и тогда услышишь шелест проплывающих мимо сущностей, шепот черных звезд на сером небе, дальние разговоры других шаманов бродящих поверху. Но сейчас Пэху пришел сюда за другим. Он пришел увидеть неведомого врага и если повезет причинить ему зло. Шаман обошел скалу выглядящую сгустком мрака и поднялся по склону. Поверхность земли в обычном и Верхнем мире совпадает не всегда и шаман, то проваливался по колено в камень, то, наоборот, шагал, словно по воздуху. Колдовской меч он увидел издали. Изогнутая полоска стали светилась так, словно была раскалена в адском горне. Пэху неоднократно приходилось, пройдя через Верхний мир, вырывать оружие у врагов и красть их души, но к этому мечу, он никогда не осмелился бы прикоснуться, как и к его хозяину, хотя тот казался самым обычным человеком, а никаким не дэвом. Шаман понял, что меч чувствует его словно сторожевая собака, крадущегося в темноте воришку. Нет приближаться к ним не следовало. А вот спутники его... с ними Пэху справится без труда. Чего проще - ухватить связанную с Верхним миром человеческую сущность - душу и отнести всего-то на пару шагов. Разлученная со своим телом душа никогда не найдет дороги назад и вскоре ее сожрут местные обитатели. Человек же без души и не человек вовсе. Вроде жив, а разума в нем не больше чем в младенце. Может только гадить под себя да пузыри изо рта пускать.

Шаман шагал среди вяло шевелящихся людских тел, рассматривая их ауры. Один, два, три... Если не считать владельца меча (с ним пусть разбираются воины), семеро. "Людишки слабы, - с удовлетворением подумал Пэху, - вот хэку так просто души не лишишь, потому-то и жив до сих пор лесной народ". Он уже было потянулся к ближайшему от него человеку, как вдруг, сквозь дребезг трещотки, услышал какой-то посторонний звук. Приглядевшись к силуэту сидящего, он увидел, что тот совершает странные манипуляции, а именно, бьет каким-то продолговатым предметом по плоскому камню перед собой. Эти удары и порождали загадочные звуки - дробный стук, хруст и шуршание, словно мелкие камешки катятся по склону. Догадка пронзила мозг шамана: это же призыв... Он отпрянул словно от ядовитой змеи, шаря испуганным взглядом по сторонам. Точно, как он мог не заметить, у сидящего справа от него силуэта, по-видимому женщины, не было ауры!

Из-за камня выметнулась гибкая черная фигура. Пэху и вскрикнуть не успел, как длинные клыки впились в его шею, разрывая призрачную плоть. Шаман завертелся юлой, изгибаясь, пытаясь стряхнуть вцепившуюся в него тварь. Не сразу, но это ему удалось - тварь была не слишком сильной, но зубастой и крайне проворной. Отлетев на десяток шагов, она ощерилась и вновь бросилась в атаку. И снова Пэху не уследил за ее движением - на этот раз тварь впилась в его мужское средоточие. Шаман беззвучно заверещал от дикой боли, покатился по земле. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось оторвать и отшвырнуть от себя мерзкую гадину. Когти и клыки бестии нанесли ему немалый урон, а самой хоть бы что. Облизывается длинным узким языком. Прана - кровь души Пэху стекает по хищной морде. Шаман чувствовал, как жизненная энергия вытекает из многочисленных ран, лишая его силы. Добраться до тела, до шаманского плаща, зачерпнуть энергию амулетов, сжечь тварь. Словно прочитав его намерения, демоническая сущность в образе большой кошки, напряглась в прыжке, длинный хвост колотил землю, светящиеся глаза пронзали шамана ненавидящим взглядом. И Пэху не выдержал. Тонко взвизгнув, бросился он бежать, туда, где был его костер, куда, надрываясь звала трещотка, уже понимая, что не добежит, что сил слишком мало. Тварь настигла его в два прыжка и больше уже не выпустила.

*****

Схватка закончилась. Стряхнув с себя демонический образ, Маат на секунду замерла над телом поверженного шамана. Ей было его немного жаль. В Ковене никогда не делали расовых различий. Ученицы, конечно, все были людского роду, а вот преподаватели имелись всевозможных рас и племен. Саму Маат, когда она была совсем еще девочкой, такой вот хэкский шаман учил общаться с Верхним миром. Но этот пришел за душами людей, нарушил негласный запрет - не творить зло сущностям Верхнего мира, к коим, как известно, относятся и души. И чем бы он не руководствовался, это не могло служить оправданием.

*****

Мальчишка-шаманыш мерно растягивал, а потом отпускал пружину трещотки. Работа ему нравилась, уж куда как лучше чем на посадках да в зверинце, где в основном и работали его сверстники из простых семей. Пэху только недавно взял его в ученики и никаких колдовских обрядов мальчишка пройти не успел, поэтому в Верхний мир заглядывать ему пока не доводилось - силенок маловато. Пэху учил его собирать колдовские травы, выискивать нужные корешки, делать колдовские сборы. Вот года через три, шаман возьмет нового мальчишку трещоткой управляться, а его станет брать с собой "наверх".

Задумавшись, шаманенок не сразу заметил перемену в окружающей обстановке и лишь когда учитель вдруг клюнул носом и начал валиться прямо в костер, мальчишка осознал, что лопнула, прервалась связь между ними. Завопив, что было силы, он кинулся к тому, кто еще совсем недавно был Пэху.

*****

Равномерный стук, с которым Теха бил мешком по камню, казалось, рассыпал вокруг напряжение. Маат сидела рядом, глаза ее были закрыты. Слава наблюдал за ней уже минут двадцать, и за это время она ни разу не пошевелилась и даже, кажется, не дышала.

Дружинники маялись вокруг. От тоски и вынужденного безделья грызли сухари. Старлей их понимал - ожидание схватки выматывает не хуже кросса по пересеченной местности. Ведь эти минуты запросто могут оказаться последними для любого из них. Этт бросал красноречивые взгляды, то на Маат, замершую в колдовском трансе, то на дно ущелья, усеянное трупами хэку и их животных. По всему было видно, что он не сильно-то верит в возможности маленькой ведьмы и до сих пор просчитывает варианты.

Внезапно Слава поймал устремленный на него взгляд Техи. Глаза у мальчика были испуганные, а губы беззвучно шевелились.

– Что? - так же беззвучно, одними губами спросил старлей.

– Она говорит, - сказал мальчик, - шаман больше не страшен, нападайте.

– Ты уверен? - вклинился в их диалог Этт.

Теха пожал плечами. Судя по всему, он ни в чем не был уверен, просто передавал слова, которые каким-то чудом появлялись у него в голове.

Капитан сделал жест своим бойцам, чтоб выдвигались, и, обернувшись к Славе, тихонько, чтоб не услышали остальные, спросил:

– Ну что, умоемся красненьким? - при этом, слова его звучали скорее утверждением, а не вопросом.

– Это, как получится, - сказал старлей, берясь за лук. В отличие от капитана, он маленькой ведьме почему-то верил.

*****

Когда Пэху уткнулся бородой в костер, Аши сразу все понял. Да и чего тут не понять - дэв с волшебным мечом оказался к тому же могучим чародеем, раз менее чем за пол крайны сумел одолеть не самого слабого боевого шамана. Младший улим судорожно размышлял, что же ему предпринять. Вариантов было всего два: кинуть отряд в самоубийственную атаку (а то, что атака будет именно таковой, Аши ни мало не сомневался), либо поспешно отступить. Первый вариант выглядел почетно, но, по сути, был глупостью. Второй при поверхностном взгляде можно принять за трусость, но на самом деле, это было просто тактическим отступлением. В самом деле, дэву все равно некуда деваться. Значит, следует собраться с силами и затем продолжить преследование. "С тремя-четырьмя шаманами никакому дэву не справиться! - думал младший улим запрыгивая на сархуса. Тогда и поквитаемся!"

Когда готовые к смертельной схватке, с взведенными арбалетами, топорами и саблями наголо, с отчаянным гиканьем, люди вылетели из-за камня, они увидели только клубы пыли вдали, да длинный хвост скрывшейся в них, последней гракхи.

Случилось невероятное - превосходящие силы противника отступили, не приняв боя. Обалдевшие от такого исхода дружинники, долго смотрели вслед улепетывающим врагам.

– Ксаламасс! - сказал, наконец, капитан. Это кто же их так напугал? Неужто ж ведьма? А я ее шмакодявкой называл...

Почивать на лаврах, он, однако, никому не дал. Быстро собравшись, отряд поспешил следом за удравшим противником. Разумеется, это не было погоней.

– Небу было угодно отсрочить нашу гибель, - говорил капитан, - будем последними недоумками если не поможем ему в этом!

Через двадцать минут, они достигли ручья и свернули вправо, навстречу течению. В воду заходить не стали. Не было смысла - хэку теперь настороже и ни за что не пропустят места, где обрываются людские следы.

Этт торопил своих людей, стремясь пройти как можно большее расстояние до наступления темноты. А для этого надо было постараться. Теперь дорога шла в гору, да и качеством не баловала, все больше с камня на камень приходилось скакать.

Ключ Улахи представлял собой полноводный горный ручей. Он протекал по распадку рассекающему Внутреннее кольцо. Склоны ущелья были покрыты редколесьем - тонкими деревцами да кустарником. Ручей, служивший беглецам путеводной нитью, то разливался на всю ширину распадка, то кипел в узком русле, скача с уступов, образуя многочисленные каскады и пороги. Подъем временами становился настолько крутым, что людям приходилось передвигаться зигзагами, а иногда и вовсе на четвереньках, хватаясь руками за корни и стволы деревьев. Все были вымотаны, но никто не роптал - понимали, чем дальше уйдут от Змеиного ущелья, тем безопасней будет ночлег.

Сумерки уже почти перешли в ночь, когда они достигли гребня перевала, где, наконец, и остановились. Впрочем, темнота, так и не наступила. Ночь была светлой, как в Питере, только не белая, а зеленая от местной луны. В ее изумрудном свете, был виден почти весь путь, который они только что преодолели. Это значило, что снизу никто не сможет подобраться незамеченным. Дружинники быстро повалили с десяток чахлых деревьев. Стволы пустили на дрова для нескольких костров, а из хвойных крон смастерили подстилки. Ночь обещала быть прохладной и на голых камнях не поспишь. Наскоро поужинали сухарями и вяленым мясом, после чего капитан объявил, что планы на завтра полностью зависят от хэку - если Проклятые продолжат преследование, придется уходить вглубь Хром-Минеса. Никого это известие не порадовало. Одной Маат, казалось, было абсолютно все равно. Ведьма успела искупаться в ручье, несмотря на обжигающе холодную воду и теперь грелась у костра, расчесывая волосы одолженным у Техи гребешком. Дружинники стали относиться к ней с пиететом и некоторым даже подобострастием, но, тем не менее, старались особенно не приближаться. И так вышло, что у крайнего костра она оказалась вдвоем с одним лишь Техой. Мальчишка же, наоборот, души не чаял в новой знакомой, и как с некоторой ревностью отметил Слава, полностью переключил на нее свое внимание. Самого же старлея, Маат как будто бы избегала, при взгляде отводила глаза, односложно отвечала на вопросы и вообще старалась держаться от него подальше. Слегка уязвленный Слава, решил, что никому он тут навязываться не собирается. Расчистив от камней площадку для сна, он выложил ее ветками. Устроился поудобнее и решил спать. Однако, не смотря на усталость, сон никак не шел. В голову лезли всякие мысли. "Взять, например, меч. Что он есть такое? Понятно, что не простое холодное оружие. Но что? Как объяснить его несомненные интеллектуальные проявления в минуты опасности? Впрочем, в некоторых, случаях, когда опасность была и нешуточная, он никак себя не проявил. Где логика? Случайно ли он попал мне в руки? Да нет, какое там случайно, тетка прямо упоминала в письме про "кое-что оставленное для меня в старой кузне". Ну, допустим, оставили его там неслучайно и я должен был его там найти. Но ведь я мог и не полезть в этот чертов коридор. Это тоже вышло случайно, или кто-то целенаправленно этого добивался? Но кто? Сашка? Глупости! Ее тоже использовали в темную! А может и нет, что я про нее знаю? Столько лет ни слуху ни духу, а тут вдруг нарисовалась... письмо это дурацкое... Может она на самом деле принимала активное участие в моем перемещении в этот мир? Проклятые вопросы! Ни на один нет ответа!"

Славу осторожно потрогали за плечо. Открыв глаза, он увидел склонившуюся над собой физиономию Техи. Мальчик виновато улыбался.

– Валад... тебя это... она зовет, - он почему-то избегал называть Маат по имени, - только она хочет... мальчишка замялся, - хочет, чтобы ты без меча пришел... ты это... ты иди, а я его покараулю тут.

Старлей хмыкнул, но лишних вопросов задавать не стал, просто поднялся и, оставив меч Техе, направился к крайнему костру. Пока шел, ловил недоуменные взгляды часовых.

Маат показала место рядом с собой. Умытая и причесанная (синяки в тусклом свете догорающего костра не были видны) она смотрелась вполне ничего, и запах теперь от нее шел свежий, даже не запах, а аромат, словно тонкий, тонкий парфюм.

– Твой меч не любит меня, - сказала она без всяких предисловий, - я не могу, когда он рядом. Слабость, словно присасывается огромная пиявка. Он вытягивает магическую энергию из всего, что ее содержит. Странно... никогда не сталкивалась с подобным артефактом. Но, впрочем, меня это не касается...

Слава пожал плечами.

– Так зачем ты меня звала?

– Поговорить. Хэку ищут тебя. Другие им не нужны. Когда они, - девушка кивнула в сторону дружинников, - об этом узнают, они тебя тут же бросят. Они не хотят идти вглубь плато и их трудно за это осуждать. Этот болван, предводитель шайки хэку, решил, что ты могучий маг, раз смог убить шамана, потому они и сбежали. Но они вернутся... уже возвращаются. Я слышала разговоры шаманов в Верхнем мире - они разгневаны и желают отомстить за убийство товарища. Но они тоже не хотят идти в Хром-Минес, в этом наше спасение.

– Там так страшно, в этом вашем Хром-Минесе?

Маат пожала плечами.

– Кому как. Мне - нет. Я провела там больше года. Остальным - да, страшно.

– И что ж ты там делала, в таком страшном месте?

– Проходила испытание. Я должна была доказать, что уже готова стать старшей настоятельницей. Для этого нужно выдержать тут не меньше года. Я провела год и два месяца.

– Старшей настоятельницей? - удивился Слава. У вас ими в шестнадцать лет, что ли становятся?

На лице Маат, впервые за все время, появилась улыбка.

– Не суди по внешности, - сказала она, - у ведьм свои секреты. Я старше, чем тебе может показаться. Впрочем, это тоже не важно.

– Может это и не важно, - согласился старлей, - но объясни ты мне дураку, как ты, вся такая крутая, без пяти минут старшая настоятельница, попалась этим... старателям? Как вышло, что они вели тебя, как козу на веревочке.

Маат слабо улыбнулась.

– Ты разве не знаешь, что спуск с горы опасней, чем подъем?

– Потому что расслабляешься?

– Да. Старатели, конечно, мерзкие типы, но они никогда не связывались с ведьмами. Я относилась к ним, как к каким-нибудь крысам или змеям - неприятным, но, в сущности, не опасным, для опытной ведуньи, существам. За что и поплатилась. Теперь мне некуда идти... испытания я не прошла, в Ковен мне отныне дорога закрыта.

– Пойдем с нами.

– Вы сами-то ведаете куда идете?

Тут Слава сообразил, что не знает ответа на этот простой вопрос.

– Вообще-то, я лично хочу попасть домой.

Маат посмотрела на него, как Славе показалось, с пониманием.

– Иди, спи, - сказала она, - завтра трудный день.

Уже вставая, старлей не удержался, чтоб спросить:

– А, правда, что ведьмы в воде не могут колдовать?

– В воде не действуют некоторые обереги. Я была столь самонадеянна, что позволила себе об этом забыть.