Скульптор-монументалист, мастер малой пластики, художник, кинорежиссер, сценарист. Народный артист УССР (1969 г.). Старший научный сотрудник Академии архитектуры в Киеве (1944 г.). Основоположник авангардного направления в украинской скульптуре.
Судьба Ивана Петровича напоминает ветку, срезанную с грузинского дерева, которую прищепили на чужой земле. Все его творчество связано с Украиной, и может быть, поэтому искусствоведы часто называют его Украинским Микеланджело XX столетия. А история его жизни развивалась так. После окончания Кавказской войны генерал Ладанский вывез из Грузии в свое поместье на Полтавщине несколько семей и превратил их в своих крепостных. Так на хуторе Ладанском (ныне Сумская обл.) появилась маленькая грузинская диаспора. Сын Васо Кавалеридзе Петр женился на украинке Килине Кухаренко, молодожены поселились в Ромнах на Сумщине, где 1 апреля 1887 г. и родился их первенец Иван. Говорят, что мальчик появился на свет «в сорочке», что обычно предрекает счастливую жизнь. Возможно, это было бы действительно так, если бы Украина не захлебнулась революцией.
Следуя за своей мечтой, Иван в 1909 г. окончил отделение скульптуры Киевского художественного училища, а затем скульптурное отделение Петербургской академии художеств. Его талант был так многообещающ, что он получил собственную мастерскую в помещении Киевского оперного театра, где создал знаменитый портрет-бюст великого певца Федора Шаляпина (1909 г.), который сейчас находится в киевском музее И. Кавалеридзе. Интересно, что после этого Иван Петрович никогда больше не встречался с артистом и лепил его по памяти. Так появились скульптуры малой пластики, где Шаляпин был представлен в образах оперных персонажей – Олоферна, Ивана Грозного и Дон Кихота, – на концерте, вместе с Горьким. Не оставляла Ивана равнодушным и монументальная скульптура (два варианта памятника Тарасу Шевченко для Киева). В 1910 г. свои навыки Кавалеридзе шлифовал в Парижской скульптурной мастерской Аронсона. Здесь он довольно коротко сошелся с Огюстом Роденом и Александром Архипенко. Сам великий Роден однажды написал на фото его скульптуры: «Это сильно. Виден талант, но нужно работать».
Вернувшись в 1911 г. в Киев, Иван Петрович получает первую премию за проект многофигурного памятника сразу четырем историческим персонажам, установленного на Михайловской площади перед зданием Реального училища. На постаменте из розового гранита в центре расположено скульптурное изображение княгини Ольги, слева на возвышении находился апостол Андрей Первозванный, справа восседали просветители славянского мира – Кирилл и Мефодий. Открытие памятника состоялось 4 сентября, но скульптора не пригласили на скромные торжества, потому что автор, даже учтя «серьезные критические замечания» (убрать меч, надеть наперсный крест, правую руку согнуть в локте, кисть княгини поднять и положить на грудь), сохранил свое представление о собирательнице земли Русской. Левой рукой Ольга крепко зажала в кулаке конец плаща, и вся фигура высотой в 9 м по-прежнему сохраняла воинственность и присущую княгине властность, как было задумано в проекте. В результате Кавалеридзе попал в опалу, но памятник стоял, пока в разгар борьбы с монументами царизму не был разбит на 17 кусков и закатан под асфальт. Только в 1995 г. обломки откопали, а спустя два года композицию восстановили из мрамора, и теперь она вновь украшает Михайловскую площадь. История лишний раз доказала, что истинные ценности не подчиняются влиянию моды и самодурству политиков, а настоящий талант обязательно будет оценен по достоинству.
Но в те далекие годы Кавалеридзе не был понят. А ведь он оказался разносторонне одаренным человеком и мыслил образами. Не найдя признания, Иван Петрович увлекся новейшей изобразительной технологией – кино – и в 1912 г. начал работать на кинофирме П. Тимана и Ф. Рейнгарда художником-декоратором, автором портретных гримов и скульптурных эскизов мизансцен в «Русской золотой серии», где тоже мог высказаться пластически. В том-то и специфика гения Кавалеридзе, что он как прирожденный нарушитель границ искусств склонен был формировать само движение. Иван Петрович долгое время сотрудничал с Я. Протазановым, постигая азы кинематографа.
Революцию, как и большинство творческих людей, Кавалеридзе принял восторженно, даже командовал в 1917 г. батальоном и по поручению Временного правительства ездил на Всеукраинский военный съезд, созванный Центральной Радой в Киеве. Но прислушавшись к разумному совету Симона Петлюры, он уехал в родные Ромны, чтобы вновь заняться творчеством. Там вскоре возводятся созданные им памятники Тарасу Шевченко и «Жертвам революции» (позже это будет звучать как «Герои революции»). Но ему было тесно в рамках только одной скульптуры, и Иван Петрович в 1918-1921 гг. работал режиссером в театре украинской драмы при отделении Наробраза.
А так как революция выдвинула на передний план новых героев, то их следовало увековечить в скульптуре. Преклоняющийся перед динамикой Кавалеридзе одержал победу на конкурсе проектов памятника знаменитому революционеру Артему (Сергееву). По замыслу скульптора-новатора 15-метровая статуя революционера должна была стать воплощением новой эпохи. В выбранном для памятника материале железо символизировало силу, а бетон – стойкость. Склон внушительного пьедестала представлял собой трибуну, под которой находился проезд для транспорта. Для работы над памятником скульптор переехал в Харьков, тогдашнюю столицу Украины, где устроился художником в издательство «Коммунист». Здесь же ему выделили под жилье крохотную комнату, в которой чуть раньше обитал П. Тычина. Позже Кавалеридзе вспоминал, как приходилось спать на кипе газетной бумаги и работать в пальто. Он был измотан правительственным надзором и писал жене: «Зарплату задерживают. Фигуру заканчиваю; сил нет. Повторяется прошлогодняя история: полчаса работаю – час лежу».
Этот памятник Артему установили в Бахмуте (ныне – Артемовск). (Впоследствии, когда Хрущев увидел монумент, то буквально «похоронил» Кавалеридзе, обвинив его в авангардизме. «Был такой скульптор», – прозвучало как приговор. На что мастер ответил лаконичной телеграммой: «Я живой».) После этого власти заказали Кавалеридзе скульптуру Ленина-оратора для здания ВУЦИК и памятник Ленину для привокзальной площади, который так и остался неосуществленным. В 1926 г. скульптор принял участие в конкурсе на монумент Шевченко в Каневе, но победителем там стал Манизер. На этот раз Кавалеридзе удалось превратить свое поражение в триумф. Конкурсные идеи он реализовал в двух великолепных памятниках Кобзарю для Полтавы и Сум. Один из них был выполнен в стиле конструктивизма, из железобетона, и представлял собой могучую фигуру Кобзаря, вырастающую из скалистого кургана.
Однако творчество не давало достаточных средств к существованию, и, чтобы свести концы с концами, Кавалеридзе устроился заведующим художественно-скульптурной мастерской при Центральной комиссии помощи детям (1924 г.). Под его руководством сироты, вчерашние беспризорники, осваивали азы искусства и зарабатывали на жизнь лепкой предметов домашнего обихода: пепельниц, чернильниц, пресс-папье. Неожиданно для Ивана Петровича эти подростки стали ему бескорыстными и преданными помощниками, охотно помогая изготавливать каркасы будущих памятников.
Последний год пребывания Кавалеридзе в Харькове стал самым плодотворным в его творчестве. На двух выставках мастер с успехом продемонстрировал 10 работ и создал свой самый знаменитый монумент – гигантскую 30-метровую скульптуру Артема в стиле конструктивизма, которую установили на высокой меловой горе в г. Славяногорске. Эта работа одновременно стала и памятником беззаветного, бескорыстного служения искусству: гонорар был почти полностью потрачен на возведение монумента, и автор получил из причитающихся ему 5 тысяч всего 92 рубля.
Памятник Артему в Славяногорске стал последней крупномасштабной скульптурой художника – бесконечно сооружать памятники вождям революции Иван Петрович не хотел. В конце 1920-х гг. Кавалеридзе уезжает в Одессу, где, не оставляя скульптуры как таковой, всерьез окунается в кинематограф. Его режиссерские опыты в кино вошли в историю как авангардный эксперимент по нащупыванию специфических пластических основ нового киноязыка, как уникальная попытка представить фильм своего рода движущейся и драматургически организованной… скульптурой. Сюжеты лент Кавалеридзе неизменно избирал эпические, монументальные уже по материалу: сперва снял по своему сценарию «Ливень» («Офорты к истории гайдаматчины», 1929 г.) и «Штурмовые ночи» (динамическая поэма о строительстве индустриального гиганта ХТЗ, 1931 г.), затем «Колиивщину» (1933 г.), сценарий которой пришлось переделывать 17 раз. Кинокартину «Днепр» ему вообще запретили ставить. В 1936 г. по указанию Сталина видный журналист М. Кольцов написал статью для «Правды» под названием «Грубая схема вместо исторической правды», в которой громил фильм «Прометей» (1935 г.). После этого Кавалеридзе отстранили от руководства молодежными выпусками «Украинские песни на экране», а работу над фильмом «Богдан Хмельницкий» передали другому режиссеру.
Не многие знают, что гонения на художника усилились с окончанием Великой Отечественной войны. Съемочную группу трагические события застали в лесах Западной Украины, где разворачивалась работа над картиной «Песня о Довбуше». Так Кавалеридзе с группой остался на оккупированной территории. Узнав о том, что здесь в глуши застрял знаменитый режиссер, фашисты разрешили ему вернуться в Киев, где 8 октября 1941 г. он вошел в Союз украинских писателей. Как писала тогда газета «Украинское слово», правление считало «своей первой задачей объединить всех украинских литературных работников и направить их творческую работу на пользу украинской национальной культуре». Отдел искусств в городской управе возглавил Кавалеридзе, до этого ради пропитания продававший свои картины на рынке. Но его хватило всего на несколько месяцев: вскоре он оставил должность и просто прятался от фашистов. А когда к нему однажды пришел немецкий офицер и заказал бюст Гитлера, Кавалеридзе схитрил: «Без натуры не леплю», хотя Ленина и Сталина лепил по памяти – обоих видел издали, выступающими с балкона и трибуны. Но этого было достаточно, чтобы впоследствии обвинить скульптора в сотрудничестве с захватчиками. Поэтому долгие годы ему больше запрещали, чем разрешали.
А после печально известного хрущевского скандала на выставке в Манеже на Кавалеридзе навесили ярлык формалиста. По приказу ретивых чиновников за одну ночь уничтожили памятник Шевченко в Сумах, под постоянной угрозой разрушения оказались монументы в Полтаве и Ромнах. Сценарии Кавалеридзе перестали включать в планы съемок киностудий. Но используя свой бесценный опыт сценариста и режиссера, Иван Петрович начал писать драмы. Однако из 12 его законченных пьес в условиях творческих гонений удалось поставить только четыре. Одна из них, «Перекоп», с успехом прошла только в 1967 г. в Харьковском театре украинской драмы. Так харьковчане поддержали автора, который в Киеве находился под негласным запретом.
Кавалеридзе по праву называют зачинателем украинского исторического кино. Ему же принадлежит идея озвучивать музыкальные фильмы голосами признанных певцов. Так, чтобы «оправдаться» перед Сталиным за «Прометея», Кавалеридзе «сделал приятное вождю народов», сняв шедевры украинской классики – кинооперы «Наталка-Полтавка», где исполнительница главной роли Катерина Смеловская поет голосом Литвиненко-Вольгемут; и «Запорожец за Дунаем» с Лесем Сердюком (за кадром звучит голос Козловского). Это была творческая находка режиссера, новое слово в кинематографе. Следует сказать, что он первым увидел в Людмиле Гурченко драматическую актрису и пригласил ее на главную роль в картину «Гулящая» (1961 г.) по роману П. Мирного. Критика в те годы отнеслась к фильму прохладно: ведь звезда «Карнавальной ночи» играла проститутку, которая сначала заболела сифилисом, а потом и вовсе замерзла у порога собственного дома. Картина по этой причине имела не слишком широкий прокат, хотя в основе фильма – классическая литература. Может быть, и по этой причине Кавалеридзе больше практически не снимал.
Тем не менее в 1969 г. «не признанному» чиновниками скульптору и кинорежиссеру присвоили звание народного артиста Украинской ССР. В общем-то, актером Иван Петрович никогда не был, но если толковать это слово в его давнем значении – человек, который достиг высокого мастерства в целом, – то это звание создано как будто специально для Кавалеридзе. И трудно определить в каком из искусств – в кино, драматургии или в скульптуре – он раскрылся полнее всего. Возможно, единственное, что объединяет все его творчество, – это любовь к историческим личностям, главенствующее место среди которых занимал странствующий философ и поэт Григорий Сковорода. В характере художника было много черт сродни этому независимому, свободолюбивому человеку. И его образ Кавалеридзе «лепил» на протяжении всей жизни. Судьба Сковороды вдохновила художника на создание пьесы «Григорий и Параскева», фильма «Григорий Сковорода» и шести памятников. Первый из них был поставлен в 1922 г. на родине философа в Лохвице, и заказ на него был для Ивана Петровича приятным сюрпризом. Он выполнил его практически за свой счет в течение трех месяцев. В отличие от общепринятых изображений философа он мало похож на портрет, а скорее всего, это характер, мысль, действие и именно это поражает воображение. Начиная с «Лохвицкого» памятника, сковородинская тема становится для Кавалеридзе делом всей жизни. Он создал целый ряд погрудных портретов, несколько барельефов, мемориальную доску для здания Киево-Могилянской академии, а напротив альма-матер Сковороды стоит последний памятник бродячему философу с котомкой за плечами работы Кавалеридзе (1976 г.). Но если лохвицкий Сковорода – настоящий озорник и бесконечно мудрый бродячий философ, то киевский – по мнению многих, не соответствует оригиналу. Сам Иван Петрович к моменту, когда фигуру отливали в бронзе, уже плохо видел и не заметил множества технических промахов. В результате, по его же словам, киевский Сковорода вышел «опецькуватым». Мастер создал семь вариантов этого монумента, один из которых в 1992 г. был установлен в Харькове возле стены Свято-Покровского монастыря.
До конца своих дней скульптор, художник и кинорежиссер продолжал трудиться, передавал опыт и знания молодежи в Академии архитектуры в Киеве. Он с теплотой вспоминал свою не очень обеспеченную материально, но по-своему счастливую юность, хотя до самой смерти (скончался в 1978 г.) корифей, по сути, не знал достатка и жил на средства от продажи своих картин и небольших скульптур. Однако большинство своих работ он щедро раздаривал, а сам носил старые башмаки, жена постоянно латала его одежду и из ничего готовила обеды, чтобы оправдать кавказское гостеприимство мужа.
Даже в весьма почтенном возрасте мэтр скульптуры и кинематографии сохранил великолепную память и галантность джентльмена. Когда он на 91-м году жизни попал в больницу, врачи с удивлением смотрели на «женскую очередь», выстроившуюся проведать больного «дедушку». В ответ на подтрунивание ближних он заявил: «А я вот давеча умирал в больнице и решил вспомнить женщин, которые меня на этом свете держали. Взял листок бумаги: с одной стороны написал два столбика, перевернул, со второй написал еще два столбика и понял, что всех не вспомню, порвал и решил больше этим никогда не заниматься». Кавалеридзе был известным женолюбом. Только официально он был женат четыре раза и оставил троих детей, которым никогда не отказывал в помощи. К тому же он со своей последней женой Надеждой (она прощала ему все творческие страсти) вырастил племянницу Нонну, дочь младшего брата, погибшего в лагерях. Возраст был бессилен перед этим необыкновенным мужчиной, а грузинская кровь не давала ему покоя до конца дней.
К сожалению, Кавалеридзе, которого за многогранность дарования О. Гончар сравнивал с титанами Возрождения, не дожил до того часа, когда его работы получили вторую жизнь, не узнал, что его 100-летний юбилей отмечали по всему миру по календарю ЮНЕСКО.