Остров Врангеля

Омытый студеными водами Чукотского и Восточно-Сибирского морей, расположился в суровых арктических просторах, на самой границе западного и восточного полушарий заснеженный остров Врангеля. Впрочем, «омытый» — не совсем точное выражение, ибо почти десять месяцев в году остров окружают неподвижные, вздыбившиеся торосами ледяные поля.

Существование огромного массива суши в далекой Арктике (а остров имеет в длину — 150, а в ширину — 75 километров) оставалось неизвестным науке до начала XIX века. Лишь в 1820–1824 годах русская экспедиция Ф. П. Врангеля впервые обследовала северное побережье Чукотки в поисках гипотетической земли, находящейся, по тогдашним предположениям, к северу от берегов полуострова. Врангель и его спутники объехали на собачьих упряжках почти все побережье от устья Колымы до Колючинской губы и составили первую карту этого района. На ней, между прочим, был изображен большой остров с горой посередине, а рядом с ним красовалась надпись: "По рассказам чукчей, горы видятся от мыса Якан в летнее время".

Российские исследователи пытались добраться до неизвестной земли по льдам. Трижды отправлялись на север их упряжки, удаляясь каждый раз на 150–200 километров от материка, но снова и снова на пути вставали непроходимые нагромождения ледяных торосов либо многокилометровые незамерзшие полыньи. Не раз дрейфующие ледяные поля расходились, и путешественники оказывались на плавучей льдине, отрезанной от берега. К счастью, ледяные массивы затем снова сходились и экспедиции удавалось благополучно вернуться на материк.

О риске, которому подвергался отряд во время этих ледовых походов, говорит запись в дневнике спутника Врангеля, тоже морского офицера Федора Матюшкина (кстати, лицейского друга Пушкина): "Ледовитое море свергало с себя оковы зимы; огромные ледяные поля, поднимаясь почти перпендикулярно на хребтах бушующих волн, с треском сшибались и исчезали в пенящейся пучине и потом снова показывались на изрытой поверхности моря, покрытые илом и песком. Невозможно представить себе что-нибудь подобное сему ужасному разрушению".

К сожалению, власти отказали Врангелю в средствах для новой экспедиции, и открытие острова состоялось лишь полвека спустя. Его совершил отважный американский капитан Лонг, в честь которого назван теперь пролив, отделяющий остров Врангеля от материка. В 1867 году Лонг, командуя китобойным судном «Нил», впервые подошел почти к самому острову и проплыл вдоль всего его южного берега. Открытой им земле он присвоил имя Врангеля. А еще через полтора десятка лет другой американец, капитан Хупер, на судне «Корвина» причалил к берегам острова и ступил на его землю.

Что же касается подробного исследования острова Врангеля, то оно началось лишь через 50 лет, в 1933 году, когда русские полярники, проведя зимовку на острове, составили его первую подробную карту и построили в бухте Роджерса полярную станцию, существующую и по сей день.

Сейчас весь остров Врангеля объявлен заповедником. Этот самый восточный из российских заповедников расположен в природной зоне, именуемой географами арктической пустыней. На человека, никогда не бывавшего в Арктике, природа этого края производит неизгладимое впечатление. Десять месяцев — с сентября по июнь — на острове царствует зима. В самый разгар ее, с середины ноября по январь, солнце здесь не показывается над горизонтом — наступает полярная ночь. Бескрайние снежные равнины острова и ледяные просторы окружающих морей сливаются в сплошную однообразную белую пустыню, освещаемую лишь светом луны или полярного сияния.

Сияния в этом районе часты и продолжительны. Порой они по нескольку суток подряд драпируют купол неба изгибающимися складками светящихся полотнищ или снопами разноцветных лучей, постоянно ме" яющих свои очертания. Часами можно стоять и любоваться переливающимися розовым, малиновым, оранжевым, зеленым или желтоватым светом причудливыми занавесями, флагами, арками и расходящимися веерами, то разворачивающимися, то закрывающимися в неторопливом и зачаровывающем танце.

В начале и в конце зимы на остров обрушиваются свирепые ураганы, когда скорость ветра достигает 150 километров в час. Выпадающий снег ветры сдувают с гор и открытых пространств в долины, где образуются чудовищные сугробы, иногда глубиной до 25 метров, то есть с восьмиэтажный дом!

Но зато коротким арктическим летом солнце здесь совсем не заходит за горизонт. Полярный день длится два месяца — с середины мая до середины июля, и в это время остров преображается: журчат ручьи и речки, на побережье яркими белыми и зелеными пятнами пестреют куртины мхов и лишайников, а кое-где — даже трав и карликовых кустарничков. Редко встретишь на острове растения высотой больше десяти сантиметров. Они как бы прижимаются к земле, спасаясь от ветров в морозов. И немудрено: среднегодовая температура здесь — минус одиннадцать градусов, хотя в особенно жаркие летние дни во внутренний долинах достигает иногда и до плюс пятнадцати. В это время на участка так называемой мамонтовой прерии — остатках некогда существовавших на севере Евразии лугов, где паслись стада покрытых шерстью мамонтов, расцветают маки, созревает брусника, а рядом с типично арктическими осокой и мятликом колышутся зеленые волны полыни и ковыля, напоминая своим душистым ароматом о среднерусских степях.

Реки и озера острова Врангеля зимой промерзают до дна, так что рыбы в них нет. Да и наземные животные держатся поближе к морю — главному источнику пищи в этом суровом краю.

На мысах и песчаных косах у побережья устраивают свои лежбища моржи — самые крупные звери Арктики. Старые моржи-самцы достигают в длину четырех метров, а весят до двух тонн' Они перепахивают своими бивнями дно и поедают моллюсков, всплывших с тучей взбаламученного ила. То и дело на лежбище происходят дуэли между самцами, не поделившими самок. Численность этих ластоногих на острове составляет несколько десятков тысяч, и наблюдать за морем блестящих спин и усатых клыкастых голов на лежбище — занятие необычайно увлекательное.

"Зверь, на земле невиданный, и облика дьявольского", — такую запись сделал в судовом журнале английский капитан, впервые увидевший в XVI веке этих животных.

На наш взгляд, внешность моржа не вызывает таких мрачных ассоциаций. Большеглазая усатая физиономия его скорее добродушна, чем свирепа. И передвигается морж на суше с трудом, ковыляя и переваливаясь с боку на бок. Но не дай вам бог слишком близко подойти к старому самцу или резким движением вызвать у него ощущение грозящей опасности. В мгновение ока зверь преображается. Глаза секача наливаются кровью, бивни грозно поднимаются, все тело, прежде расслабленное, вдруг собирается в тугой пружинистый комок мышц, и свирепый рев недвусмысленно предупреждает: пощады не будет никому! И действительно, бывали случаи, когда жертвой моржа на лежбище становили даже белый медведь, которого голод заставил забыть об осторожности.

Коричневато-бурые туши множества зверей лежат на пляже вплотную друг к другу не оставляя промежутков Вылезающий из моря могучий самец порой вынужден расчищать себе жизненное пространство, орудуя мощными бивнями. Но вот, после небольшой потасовки, место отвоевано, морж улегся, успокоились соседи, и на лежбище снова воцаряется сонная тишина.

Однако малышам, в отличие от родителей, не лежится спокойно. То один, то другой моржонок начинает пробираться к воде, бесцеремонно карабкаясь прямо по спинам взрослых. Иногда потревоженная озорником моржиха, что-то ворча спросонья, шлепнет его ластом, и обиженный детеныш, недовольно похрюкивая, спешит добраться, наконец, до моря и присоединиться к сверстникам, похрустывающим ракушками на мелководье.

На острове Врангеля моржам вольготно. Здесь их не тревожат охотники и не пугают любопытные, а моллюсков на песчаных отмелях хватает всем.

Моржи, несмотря на грозный вид и внушительные размеры, весьма чувствительны к посторонним раздражителям и, например, на побережье Чукотки или на Курилах нередко страдают от стрессов, создаваемых человеком. Звук проходящей моторки или пролетающий вертолет могут посеять панику в стаде. Случается, что моржи совсем уходят из родного залива, покидая лежбище навсегда.

На Чукотке был случай, когда впервые попавший на Север пилот любопытства ради прошелся над отдыхающим на берегу стадом на бреющем полете. Шум мотора и вид огромной винтокрылой машины, летящей прямо над головами, так напугал зверей, что все они кинулись к воде, передавив в панике насмерть несколько десятков сородичей. Придя в себя, уцелевшие моржи уплыли на новое место, а старое лежбище пустует до сих пор.

На ледяных полях возле берега устраиваются многочисленные стада тюленей — нерп и морских зайцев. Их основное занятие — ловля рыбы. У побережья. А на обрывистых скалах разместились бесчисленные морские птицы: кайры, бакланы, чайки-моевки, поморники, бургомистры и другие. Всего на птичьих базарах острова Врангеля гнездится до двухсот тысяч пернатых обитателей!

Весной и осенью на южном берегу острова можно встретить самую редкую птицу Арктики — овеянную легендами розовую чайку. Эта удивительная птица летит зимовать не на юг, как все остальные, а на север, к незамерзающим полыньям полярных морей, где кормится мелями рачками и рыбой. Облик этой чайки так необычен, словно создан кистью художника-фантаста. Крылья и туловище ее представляют собой чередование белых и розовых мазков, а вокруг шеи — узкая темно-агатовая полоска. Со своих летних гнездовий в устьях Яны и Колымы розовая чайка каждую осень улетает на север, а весной возвращается обратно, останавливаясь для отдыха на острове Врангеля.

Здесь же, на острове, находится единственная в России колония диких белых гусей, истребленных во всем мире, кроме Гренландии и одного-двух островов Канады.

Но главная достопримечательность островного заповедника — конечно, белый медведь. Эти могучие хищники трехметровой длины, весящие иной раз по 700 килограммов, не боятся ни морозов, ни холодной воды арктических морей — густая шерсть и толстый слой сала надежно защищают их от всех капризов погоды. Обычно они держатся на плавучих льдах, где охотятся на тюленей, но с сентября по ноябрь медведицы из всех прилегающих районов сходятся на остров Врангеля и устраивают здесь берлоги. В глубоких сугробах на склонах гор можно насчитать зимой до двухсот медвежьих жилищ, из-за чего остров иногда называют "медвежьим родильным домом Арктики".

В апреле мамаши с молодым потомством выбираются наружу и начинают знакомить малышей с окрестностями. Особенно много берлог на северо-западе острова Врангеля в горах Дрем-Хед.

С 1975 года самолетом из США доставили на остров новых обитателей — двадцать овцебыков. Когда-то эти животные вместе с мамонтами паслись тут на просторах северных прерий, но затем вымерли, вероятно, не без помощи человека. Исчезли овцебыки и в других местах их обитания — на Аляске и в Канаде. Лишь в безлюдной Северной Гренландии сохранилось несколько сот этих "живых ископаемых". Канадские и американские зоологи сумели переселить овцебыков на север своего материка, и вот теперь настала очередь Евразии.

Надо сказать, что остров понравился мускусным быкам (таково их другое название). За последние двадцать лет стадо их увеличилось втрое, и каждый год появляются новые детеныши. Естественных врагов у овцебыка на острове нет, а заповедный режим защищает их и от охотников, так что скоро можно будет попробовать переселить часть растущего поголовья на Новосибирские острова или на Чукотку, где, правда, их ожидает более трудная жизнь из-за возможных нападений волков.

Впрочем, как показали наблюдения на Таймыре, куда тоже завезли мускусных быков, стада полярных крепышей умело обороняются от хищников. При виде угрозы старые быки встают в кольцо, выставив рога наружу и укрыв за своими спинами самок с телятами. Так они могут стоять и сутки, и трое, пока волкам не надоедают бессмысленные попытки атаковать.

Северные олени тоже появились на острове недавно. В 1947 году очередная смена зимовщиков привезла с собой небольшое оленье стадо, рассчитывая использовать копытных как транспортное средство. Но часть оленей разбежалась и одичала, дав начало популяции своеобразных "северных мустангов". А поскольку главный регулятор их численности — полярный волк — на острове Врангеля отсутствует, одичавшие олени расплодились и теперь встречаются по всему острову.

Осенью на побережье почти исчезают признаки жизни. Медведи залегают в берлоги, уходят в глубинные долины овцебыки и олени, а птицы улетают. Лишь вороны и полярные совы рискуют оставаться здесь на зимовку. Ворон крутится возле двух небольших поселков, где живут полярники, а сова кормится многочисленными здесь мышевидными грызунами — леммингами.

Эти небольшие зверушки с пестрой шерстью круглый год соблюдают строгий распорядок дня: час кормятся, а потом два часа спят. Зимой они добывают себе корм из-под снега и даже ухитряются в этих условиях приносить потомство. Численность их постоянно меняется и раз в четыре-пять лет, если лето выдалось теплым и урожайным на ягоды и грибы, может вырасти чуть ли не в три раза. Тогда огромная масса зверьков начинает миграцию, и миллионы леммингов движутся живой шевелящейся рекой к берегу моря, где они бросаются в воду и плывут, пока не утонут. Причина этого странного поведения пока не разгадана учеными, но зверям, птицам и даже рыбам в такие годы раздолье. Совы и чайки, вороны и песцы, а то и белые медведи переходят в это время на "мышиную диету", и поголовье хищников тогда многократно возрастает.

Но минует аномальный год, численность леммингов сокращается, и жизнь на острове входит в прежнее русло. И вновь над пустынными мирами и прибрежными равнинами острова Врангеля совершает бесшумньїй полет полярная сова, отыскивая ставшую редкой желанную добычу.

Кстати, горы острова довольно труднодоступны. От моря до моря тянутся по нему с запада на восток три сумрачные гряды черных обрывистых утесов, покрытые на склонах россыпью бурых глыб и щебня и достигающие тысячи метров в высоту. Текущие между хребтами реки пенятся порогами и водопадами. Долина самой крупной из них — реки Водопадной — любимое место обитания овцебыков.

Короткое арктическое лето проходит быстро. Покрываются снежным покрывалом сопки и береговые мысы. Стихает гомон птичьих базаров, и вновь тишина окутывает остров — остров белых медведей и розовых чаек, мохнатых овцебыков и клыкастых моржей, остров полярных сияний на сто восьмидесятом меридиане — удивительный, суровый и прекрасный остров Врангеля.

 

Полуостров Камчатка

Этот удивительный и необычный уголок России — подлинная "страна чудес" — расположен далеко от обжитых мест, у самого восточного рубежа нашей страны. Впрочем, слово «уголок» к нему не очень-то подходит: по площади полуостров Камчатка равен десяти Бельгиям или почти трем Болгариям.

За исключением окрестностей красивейшей в мире Авачинской бухты, где расположен главный камчатский город и порт Петропавловск и долины реки Камчатки — "Камчатской Волги", как ее называют, полуостров почти не заселен и не освоен. И это придает особую прелесть его уникальной природе. Через всю Камчатку протянулась цепь грозных вулканов. Их здесь больше ста сорока, в том числе двадцать восемь действующих.

Среди них самый высокий из активно действующих вулканов Евразии — почти пятикилометровая Ключевская Сопка, извергавшаяся только за последние триста лет пятьдесят пять раз! Не уступают ей в активности Карымский и Мутновский вулканы, а также Авачинская Сопка. Карымский, например, только в XX веке извергался больше двадцати раз. Жуткое и грандиозное впечатление оставляет зрелище разгула огненной стихии. Вот как описывает очевидец картину извержения Ключевской Сопки в 1945 году: "Из кратера почти непрерывно, то ослабевая, то усиливаясь, взметался на высоту до трехсот метров величественный фонтан жидкой лавы, который днем казался огненно-красным, а ночью — ослепительным, золотисто-желтым. Лава в жерле сначала вздувалась, а затем со звуком всплеска тяжелой жидкости стремительно взлетала огромным комом с рваными очертаниями, который в воздухе рассыпался на множество причудливых огненных хлопьев. Одновременно с фонтанированием лавы происходило ее обильное излияние. Пышущий жаром поток, красно-белый посредине и темно-багровый по краям, с рокотом, шипением и хрустом плавно катился вниз по распадку, время от времени пересекая ручьи, и тогда образующийся пар вызывал взрывы, выбрасывая на 30–50 метров в высоту столбы красно-бурого пепла, похожие на цветную капусту, и тускло-красные куски остывающей лавы".

Иначе ведет себя расположенный по соседству вулкан Безымянный. Три столетия он молчал, и его считали потухшим. Но в 1955 году земля вокруг него задрожала, из кратера полетели в небо пепел и вулканические бомбы, а по склонам потекли потоки раскаленной лавы. Через полгода извержение, казалось, начало стихать, и вдруг неожиданно раздался страшный взрыв. Вокруг потемнело, как ночью — тучи пепла закрыли солнце. Когда пепел осел, стало заметно, что облик вулкана изменился: трехсотметровый кусок вершины его был снесен взрывом, а на ее месте образовалась гигантская воронка диаметром в два километра и глубиной до тысячи метров. Взрывом были вырваны, поломаны и обожжены деревья на расстоянии до двадцати пяти километров.

Пепловая туча взметнулась на высоту сорока километров и помчалась вниз по склону со скоростью четыреста километров в час, уничтожив все живое вокруг на площади в пятьсот квадратных километров. Из образовавшегося нового кратера вырвался поток лавы и двинулся вниз по долине близлежащей речки Сухой, пройдя восемнадцать километров. Поскольку от нестерпимого жара началось бурное таяние снега, вниз по реке хлынул мощный грязевой поток, который прокатился по ней девяносто километров, перемалывая все на своем пути. Когда эта жуткая лавина, достигнув места впадения Сухой в реку Камчатку, наконец остановилась, поток грязи, смешанной с камнями и обугленными, изуродованными стволами деревьев, достигал в ширину шести километров.

Не менее свиреп нрав и у самого северного на полуострове вулкан Шивелуч. В 1954 году из его недр раздался жуткий грохот. Над вершиной вулкана поднялась мрачная черная туча из пепла, в которой непрерывно сверкали багровые молнии. Огненный столб взметнулся на высоту двадцати километров, так что извержение можно было видеть из селений, расположенных в пятистах километрах от вулкана. Толстый слой пепла покрыл море на площади в сто сорок квадратных километров. Сила взрыва была такова, что взрывная волна дважды обогнула земной шар. При этом окрестности вулкана подверглись настоящей бомбардировке, да еще какой! Огромная лавовая глыба размером 15х7х10 метров и весом в две тысячи восемьсот тонн была выброшена на расстояние в два километра! Куски лав (их именуют "вулканическими бомбами") весом в 500–700 тонн разлетались на 10–12 километров! А более мелкие бомбы — вдвое дальше. К счастью, местность вокруг Шивелуча ненаселенная и при взрыве никто не пострадал.

А вулкан Толбачик в 1975 году извергался почти год. Вулканологи заранее предсказали это извержение, и за ним с самого начала наблюдал большой экспедиционный отряд. Один из его участников рассказывал потом: "Зрелище было потрясающим. В земле раскрылись огромные трещины, над ними огненными завесами вставали лавовые фонтаны. Буквально на глазах вырастали новые конусы. Вершина вулкана провалилась, и на ее месте образовался гигантский котел шириной до 1700 метров с отвесными стенками, наполненный кипящей лавой. Тучи пепла поднимались на высоту восемнадцати километров и вытягивались по ветру на расстояние до тысячи километров".

Иногда потоки лавы перекрывают путь рекам, и тогда образуются изумительной красоты озера, такие как Кроноцкое, о котором речь пойдет ниже. Впрочем, озера порой появляются здесь и прямо в кратерах вулканов, и тогда они поражают самыми необычными красками. Например, в кратере вулкана Большой Семячик находится Черное озеро, поверхность которого покрыта черной пленкой сульфидов железа. А вулкан Горелый, уникальный даже для Камчатки (у него целых девять кратеров!), обладает сразу двумя озерами: в кратере Голубое озеро действительно находится водоем с нежно-голубой водой, а рядом, в кратере Чаша — вода в озере фиолетовая. Образование таких цветных озер связано с различной кислотностью воды в кратерах и разным составом лавы в них.

Удивительны не только горы, но и животный и растительный мир полуострова. И больше всего диковинок собрала природа у подножья одного из самых высоких и самого, наверное, красивого вулкана Камчатки — Кроноцкой Сопки, вознесшей свою заснеженную главу на три с половиной километра над уровнем моря. Недаром здесь еще в 1822 году по предложению ученого-зоолога Дыбова был устроен один из первых заказников России. Ас 1934 года вся немалая прилегающая территория (размером с три острова Кипр) была объявлена заповедной. Кроноцкий заповедник стоит особняком в ряду других российских охраняемых территорий. Пожалуй, ни в одном другом заповеднике нашей страны не найдешь такого собрания редкостных чудес живой и неживой природы. Да и за рубежом с ним могут сравниться разве что прославленные Йеллоустонский и Йосемитский национальные парки в США да заповедные уголки Новой Зеландии.

Одних только вулканов в заповеднике — 16, из них пять — действующие! Самый высокий — Кроноцкая Сопка — до последнего времени считался потухшим. Но в 1922 году из его кратера поднялся столб черного дыма, которым вулкан напомнил о том, что его еще рано списывать со счета. Идеально правильный почти четырехкилометровый конус Кроноцкой Сопки укрыт снежной шапкой, которая блестит на солнце как драгоценный венец. Рядом, за речкой Кроноцкой, располагается вулкан Крашенинникова, названный по имени участника экспедиции Беринга, первого исследователя Камчатки Степана Крашенинникова. Этот вулкан необычен по облику и строению. Когда-то здесь находился огромный щитовой вулкан, основание которого имело 30 километров в поперечнике. Вершина его разрушилась, и в образовавшейся впадинекальдерe диаметром в 10 километров выросли два новых вулканических конуса. Первый, южный, похож на большинство вулканов: на вершине его расположен кратер шириной в 800 метров и глубиной в 80 метров.

А вот во втором, северном конусе на дне кратера возник еще один небольшой вулкан стометровой высоты с широким основанием. В его шестисотметровом кратере находится, в свою очередь, еще один конус высотой в 60 метров с пятнадцатиметровым кратером наверху. Таких «четырехэтажных» вулканов нет больше нигде на планете. А у подножья соседнего вулкана Кихпиныч начинается тропа, ведущая к главному чуду полуострова — знаменитой Долине Гейзеров.

Гейзеры — эти периодически действующие природные фонтаны горячей воды — чрезвычайно редкое явление. На нашей планете они встречаются, кроме Камчатки, только в трех местах: в Исландии, на реке Йеллоустон в США и в новозеландской долине Роторуа.

Природа надежно спрятала камчатское чудо от людей. Лишь в апреле 1941 года геолог Устинова, обследуя незамерзающую речку Шумную, текущую из вулканической кальдеры Узона, случайно заметила на одном из ее притоков взметнувшийся фонтан парящей воды. Дальнейшее изучение притока показало, что в его долине находится еще 21 крупный гейзер и множество пульсирующих горячих источников, кипящих разноцветных озер, пароводяных струй и булькающих грязевых котлов. Приток этот получил название реки Гейзерной.

Трудно передать впечатление, которое производит на путешественника это удивительное место! Вся долина словно курится, испуская облака белого пара и струи кипящей воды, вокруг стоит неумолчный грохот, свист, шипение, бульканье и всплески, заставляющие невольно вспомнить о картине ада, описанной великим Данте.

Самый большой из гейзеров — Великан — извергается каждые пять часов. При этом метровой толщины струя кипятка взлетает на высоту в сорок метров, а клубы пара поднимаются на триста метров! Осаждающаяся при остывании воды своеобразная «накипь» из минеральных солей образовала у основания гейзера конус диаметром в тридцать метров. Такие же конусы из свежеобразованной горной породы (ее называют гейзеритом) есть и у других гейзеров, а также пульсирующих источников. Гейзерит бывает желтым, коричневатым, розовым и даже зеленоватым в зависимости от состава осаждающихся солей. Один из гейзеров даже назвали Сахарным — так похож его гейзеритовый конус на груду жженого сахара.

Гейзер Фонтан самый активный: каждые 17 минут он выбрасывает на высоту семиэтажного дома свою мощную струю. А гейзер Плачущий отличается своеобразным характером производимого бульканья: оно похоже на глухое всхлипывание. Очень эффектен гейзер Водопадный, ниже которого ручей из кипятка срывается со скалы 27-метровым водопадом.

В горячей воде ручьев и озер Долины Гейзеров бурно развиваются разноцветные теплолюбивые бактерии и сине-зеленые водоросли. Поэтому склоны ее поражают неправдоподобным буйством красок. Особенно красив один из водопадов долины, за яркое многоцветие окраски получивший название Игрушка.

На теплой почве долины трава начинает зеленеть раньше, чем в соседних районах, и вырастает до гигантских размеров. Так, обычный камчатский шеломайник (зонтичное растение, напоминающее привычную нам "медвежью дудку") достигает здесь четырехметровой высоты!

Покидая этот удивительный уголок Земли, долго еще видишь, оглядываясь на поворотах горной тропы, изумрудно-зеленое пятно Долины Гейзеров, увенчанное белыми облаками пара…

Еще одна жемчужина природы этого края — вулканическая кальдера Узона. Когда-то здесь находился высокий, до трех километров, вулкан.

В результате взрывного извержения конус его был уничтожен, а поверхность земли на месте бывшего вулкана просела, образовав огромное «блюдце» диаметром в двенадцать километров. По всему дну кальдеры рассыпано множество горячих источников, грязевых вулканчиков и парогазовых струй — фумарол. Из многочисленных отверстий в почве бьют здесь струи пара и кипятка. Отверстия окружены глиной самых различных цветов: белой, синей, красной, желтой и даже черной. Выходы некоторых струй, кроме того, оторочены ярко-желтыми венчиками отлоясений серы. В крупных источниках вода клокочет с такой силой, что шум ее заглушает человеческий голос. Когда проходишь по кальдере среди булькающих водяных котлов в клубах пара, кажется, что ты попал на другую планету — так непохож ее ландшафт на все, виденное до этого.

Вода в озерах и ручьях кальдеры Узона нагрета до 90 градусов. Зимой большая их часть не замерзает. Это способствует пышному развитию здесь растений и привлекает сюда множество водоплавающих птиц: уток, гусей, лебедей и прочих.

Извержениям вулканов обязано своим происхождением и самое большое озеро Камчатки — Кроноцкое. Потоки лавы, стекавшие со склонов Кроноцкой Сопки и вулкана Крашенинникова, перекрыли долину протекавшей между ними древней реки, образовав двухсотметровую плотину. За ней разлилось обширное и глубокое озеро площадью в двести квадратных километров, из которого течет в Кроноцкий залив бурная и быстрая река, тоже именуемая Кроноцкой.

Но не только вулканическими диковинами славится полуостров Немало здесь и поразительных явлений живой природы. Только на Камчатке сохранился единственный в своем роде осколок доледниковых хвойных лесов — роща пихты грациозной. Этот небольшой лесок — всего 19 гектаров — уникален, так как пихта грациозная не растет больше нигде в мире. С давних пор камчадалы охраняли рощу как священную и не решались даже прикасаться к обожествленным деревьям. Предание рассказывает о том, что на берегу возле рощи находился когда-то казацкий острог, но, когда кто-то из казаков срубил пихту в заповедном лесу, в крепости началась эпидемия оспы, и весь гарнизон вымер за один месяц. С тех пор камчадалы верят, что страшная болезнь затаилась в этих непохожих на другие деревьях, и если срубить в роще хоть одно из них, оспа вновь выйдет наружу и примется за свое черное дело.

Вообще, леса на Камчатке не похожи на сибирскую тайгу. На прибрежных равнинах и в нижнем поясе гор здесь растет не ель, и не лиственница, как везде в Сибири, а каменная береза Это невысокое дерево с искривленным корявым стволом и очень крепкой древесиной. Каменная береза отличается редким долголетием — отдельные деревья доживают до шестисот лет!

На высоте в 600–700 метров березняки сменяет кедровый стланник. Заросли этого полудерева-полукустарника так густы, что даже медведь ходит здесь лишь по своим старым, годами прокладывавшимся тропам. Ими же пользуются ц люди. Идя по такой тропе, нередко видишь на ветке клок рыжей шерсти, оставленной по дороге суровым "хозяином тайги".

Медведей на Камчатке много. Иной раз, выйдя на обрывистый берег реки, можно увидеть их сразу пять-шесть. На реке звери заняты важным делом: ловят рыбу. В период нереста многие тысячи крупных, трех-пятикилограмовых рыб семейства лососевых наводняют реки полуострова и неудержимо стремятся вверх по течению, через пороги и даже водопады. Большую часть своей жизни эти рыбы: горбуша, нерка, кета, чавыча и голец — проводят в море, и только метать икру заходят в реки.

Ход лососевых на нерест представляет собой фантастическую картину. Река словно кипит, пенится и бурлит, заполненная рыбой до краев. Мелкие протоки забиваются ею так, что вода выходит из берегов. Палка, воткнутая в воду, остается торчать вертикально и движется вместе с рыбным косяком против течения. По реке в это время трудно проплыть на шлюпке. Бывает, что места в реке рыбе не хватает, из воды торчат рыбьи спины, а кое-где отдельные рыбины выталкиваются своими родичами на берег. Рыбы переползают через песчаные отмели, переваливаются через камни, а на водопадах десятками одновременно выпрыгивают из воды, пытаясь преодолеть преграду.

Понятно, что добычи косолапым хватает. (Интересно, что медведи отъедают у рыб только голову, а тушки выбрасывают.) Рыбой питаются в эту пору волки и росомахи, лисицы и соболя, выдры и куницы и даже кабаны. Рядом с ними пируют и многочисленные птицы, среди которых выделяется самый крупный хищник птичьего мира Камчатки — белоплечий орлан с размахом крыльев в три метра.

В горах полуострова водится редкий и красивый зверь — снежный баран или толсторог. Он сохранился лишь в самых труднодоступных районах и удивляет зоологов тем, что весной в бескормицу спускается с обрывистых крутых склонов хребтов — его обычного места обитания — к самому берегу моря, где легче найти корм. Ни одно животное Камчатки не способно на такие перемещения по высоте (от уровня моря до трех тысяч метров и выше).

А на морском побережье свой особый мир: между скалистыми островками с птичьими базарами можно увидеть в воде тюленя-нерпу, сивуча и редкого гостя — калана (морскую выдру). Это довольно крупное (до полутора метров в длину) животное с ценным и прочным мехом почти всю жизнь проводит в воде По виду он напоминает миниатюрного тюленя. Забавно наблюдать, как самки каланов плавают на спине, усадив на брюхо детеныша и с любопытством поглядывая на расположившихся на берегу зрителей.

Лежбища сивучей прячутся в укрытых неприступными скалами бухтах, где животным не докучает ничей глаз. Эти самые большие после моржей ластоногие зиму проводят в теплом Японском море, а весной приплывают к берегам Камчатки. Здесь самцы сивучей собирают вокруг себя многочисленные гаремы из 15–20 самок и бдительно охраняют свои семейства от врагов. Даже медведь не рискует сунуться на лежбиЩе, опасаясь перспективы оказаться носом к носу с разъяренным повелителем гарема.

На дне бухт и заливов полуострова обитает камчатский краб — самый большой из всех ракообразных мира. Его клешни достигают в длину полутора метров, а вес — восьми килограммов.

И все-таки, какими бы диковинками зоологии и ботаники ни удивляла нас Камчатка, главное ее чудо — это стройные силуэты дымящих огнедышащих гор с белеющими у вершин ледниками, ревущие многометровые столбы кипятка, окруженные клубами пара, горячие водопады и пестрые конусы гейзерита в сказочной долине, словно перенесенный к нам с другой планеты.

 

Курильские острова

На тысячу двести километров протянулась островная дуга Курил от Камчатки до японского острова Хоккайдо. Тридцать шесть больших островов и больше сотни мелких островков и скал составляют этот дальневосточный архипелаг. Он представляет собой две параллельные островные цепочки: вулканической Большой Курильской гряды и расположенной восточнее Малой гряды, где действующих вулканов нет.

Курилы — второй район активного вулканизма в России после Камчатки. Вулканов здесь больше, чем на территории их северного соседа — более ста, в том числе сорок действующих. Но извергаются курильские вулканы реже, чем их камчатские собратья, и лишь немногие вроде Алаида, Тяти или вулкана Сарычева, демонстрируют при этом по-настоящему грозный нрав.

Интересно, что названия большинства вулканов, так же как и бухт, проливов или водопадов — русские или японские и появились в последние двести лет, а почти все острова сохранили древние имена, данные им коренными жителями архипелага — айнами.

Проливы Крузенштерна и Буссоль делят Большую гряду на три части: северную с островами Шумшу, Парамушир, Онекотан и Шиашкотан; среднюю, куда входят масса мелких островков и лишь один большой остров Симушир; и южную, в которой сосредоточены главные, самые крупные и самые населенные острова: Уруп, Итуруп и Кунашир. Сюда же включают и Малую Курильскую гряду, имеющую длину всего сто пять километров и состоящую из довольно крупного живописного острова Шикотан и нескольких мелких островков.

Особняком расположен на севере островной цепочки к западу от Шумшу остров Атласова, представляющий собой гигантский конус выросшего из вод Охотского моря вулкана Алаид. Эта самая крайняя и самая высокая на Курилах огнедышащая гора, вознесшаяся над морем почти на два с половиной километра. Ее правильная коническая вершина, увенчанная струйкой дыма, чем-то напоминает воспетую художниками и поэтами Японии Фудзияму.

В хорошую погоду вершину Алаида видно с Камчатки, и, скорее всего, именно ее еще в 1698 году заметил первооткрыватель полуострова казачий пятидесятник Владимир Атласов, написавший потом в свое отчете, что "против первой реки на море видел как бы острова есть".

Камчадалы рассказывают любопытную легенду об этом вулкане расположенном на юге Камчатки озере Курильском, в центре которого находится островок Сердце Алаида.

Посредине Курильского озера, говорится в легенде, стояла когда-то высокая и красивая гора Алаид. Окрестные горы, как на подбор, мелкие, невзрачные, завидовали красавцу Алаиду и рассказывали про него разные пакости: и солнце он, дескать, загораживает, и месяцу мешает на небо восходить, цепляется тот рогом за верхушку Алаида, и ледник-де, где-то нашел и приютил у себя на склоне, и много еще всякого…

Надоели Алаиду злобные сплетни вокруг. Ушел он из озера, покинул Камчатку и нашел себе новое место — в море, возле Курильских островов. Бросилась вода озерная вслед Алаиду, да не догнала его. Так образовалась на Камчатке речка Озерная. Но сильна была в Алаиде любовь к родной земле, не мог он совсем расстаться с ней, и оставил в озере свое сердце. Так и стоит теперь среди озера островок Учичи, что в переводе означает Сердце-Камень.

Европейцы открыли Курилы в 1643 году, когда на них побывал голландский мореход Де Фриз. Но еще за тридцать лет до него на южных островах уже высаживались японцы, исследовавшие и пытавшиеся обжить Шикотан и Кунашир.

Однако в 1711 году с Камчатки прибыли на острова русские казаки во главе с Данилой Анциферовым и Иваном Козыревским. Они привели местных айнов "под государеву руку" и обложили податью-ясаком. С тех пор острова вошли в состав России и почти три века (за исключением сорока лет между русско-японской войной 1904–1905 годов и Второй мировой войной) являются нашим восточным форпостом.

На всем российском Дальнем Востоке, заслужено славящемся своими природными красотами, не найти более живописных уголков, чем на Курилах. Каждый остров, за редким исключением, красив по-своему. Грозное величие вулканов, курящихся газовыми струями, соседствует здесь с причудливой красотой прибрежных бухт и скал, необычной экзотической флорой на суше и морскими диковинками в охотских и тихоокеанских водах.

И если путешественник, побывавший на Камчатке, в Уссурийском крае или на Сахалине, переполняется восхищением, то в Курилы он просто влюбляется раз и навсегда.

Хотя курильские вулканы и не так часто грозят извержениями, как камчатские, но бед они приносят даже больше. И причиной этому их близкое соседство с морем. Любое извержение сопровождается подземными толчками, а они, в свою очередь, вызывают «моретрясения». И разгневанное море обрушивается на берега островов гигантскими разрушительными волнами-цунами.

В 1952 году тридцатиметровая волна цунами полностью уничтожила город Северо-Курильск на острове Парамушир. Немногие уцелевшие жители, потеряв близких, дома и имущество, навсегда покинули остров. Подобные бедствия случались и раньше. Исследователь Камчатки Крашенинников еще в 1737 году описывал землетрясение и цунами, опустошившее побережье полуострова и Северных Курил.

"Пополуночи в третьем часу, — пишет он, — началось трясение и с четверть часа продолжалось… Меж тем учинился на море ужасный шум и волнение, и вдруг валилось на берега воды в вышину сажени на три которая, нимало не стояв, сбежала в море и удалилась от берега на знатное расстояние. Потом вторично земля всколебалась, воды прибыло против прежнего, но при отлитии столь далеко она збежала, что море видеть невозможно было. В то время усмотрены в проливе между первым и вторым Курильскими островами на дне морском каменные горы, которые до того никогда не виданы… С четверть часа после того последовало новое ужасное трясение, а притом взлилось воды на берег сажен на тридцать… От сего наводнения тамошние жители совсем разорились, а многие бедственно скончали живот свой…"

В 1770 году при извержении вулкана Алаид возникшая цунами уничтожила дома и огороды жителей Парамушира и Шумшу. А в 1933 году на остров Харимкотан, где извергался вулкан Сарычева, обрушилась волна высотой в двадцать метров.

Поскольку многие острова-вулканы необитаемы, сами извержения приносят серьезный урон лишь в тех случаях, когда происходят на крупных островах, представляющих собой цепочки из нескольких вулканов, выросших на общем основании. Таких островов немного, но они, естественно, лучше заселены и освоены человеком.

На Кунашире активны и представляют опасность вулканы Менделеева, Головнина и Тятя. На Итурупе действующих вулканов целых восемь: самые буйные из них — вулканы Баранского, Тебенькова, Иван Грозный, Стокап, Атсонупури и Берутарубе. На Симушире беспокойный характер проявляют Горящая Сопка, вулкан Заварицкого и Пик Прево, на Шиашкотане — Синарки и Кунтоминтор, а на Онекотане — вулкан Креницына и Немо.

Особый случай — остров Парамушир. Он представляет собой три параллельные сросшиеся вулканические гряды, состоящие более чем из тридцати вулканов. Шесть из них — действующие, причем самый активный вулкан Эбеко находится всего в восьми километрах от Северо-Курильска. Когда 8 марта 1963 года эта огнедышащая гора решила «салютовать» Женскому дню, ядовитый сернистый газ из образовавшийся фумарол ветром погнало в сторону города, и жители не могли выходить из домов. Те же, кого газовая атака застала в кинотеатре или в клубе, вынуждены были там и остаться ночевать. К счастью, утром ветор переменился, и обстановка в городе нормализовалась.

Уже упоминавшийся нами остров Атласова знаменит на весь мир своим активно действующим и весьма грозным вулканом Алаид. Он извергается каждые тридцать-сорок лет. Последний раз это было в 1972 году. А до этого, в 1933 году, в результате подводного извержения рядом с Алаидом образовался новый остров Такетоми. Он постепенно рос за счет новых извержений, и в 1961 году соединился со своим соседом, образовав полуостров. Могучий Алаид, подобно итальянскому вулкану Кракатау, со времен Беринга служит маяком для капитанов, идущих из Охотского моря в Петропавловск-Камчатский.

Надо признать, что вулканическая активность Курил имеет не только отрицательные стороны. На многих островах бьют минеральные, в том числе и горячие, источники. На Шиашкотане, например, насчитывают до тысячи горячих ключей. А на острове Уруп есть даже горячий водопад! В кратерах некоторых вулканов образовались теплые озера, исцеляющие многие хвори. Тот же вулкан Эбеко с давних пор служит жителям Севере-Курильска своего рода «профилакторием». Каждый выходной день курильчане отправляются к нему, чтобы искупаться в теплом озере, расположенном в его кратере. Вода в этом природном бассейне нагрета почти до сорока градусов.

На всю планету славится Горячий Пляж на острове Кунашир. Подобного чуда природы не встретишь больше нигде в мире. Добраться до него из Южно-Курильска несложно. Всего семь километров на юг вдоль берега Тихого океана, и уже издалека виден участок побережья, окутанный густым паром. Пляж расположен у подножья вулкана Менделеева, причем вулканические породы перекрыты здесь тонким слоем морского песка. Местами он очень горячий, а кое-где сквозь него пробиваются струйки пара. Этот пар, поднявшийся к поверхности по трещинам вулканических пород, как бы рассасывается в толще песка и согревает его. В каком месте пляжа ни выкопать яму, из нее сразу начинает идти пар.

Полоса горячего песка тянется почти на километр вдоль берега. Температура пара — сто градусов, а вода в бьющих повсюду горячих источниках нагрета до девяноста восьми градусов. Жители острова на струях подземного пара разогревают еду, используют их для отопления домов. Куры здесь несутся круглый год, так как в сараях, прогретых паром, тепло и зимой. Баня и прачечная в здешнем поселке тоже обходятся без истопников, а ребятня любит запекать в горячем песке тут же рядом выловленных крабов.

Несмотря на постоянно исходящую от них опасность, вулканы всетаки удивительно красивые природные сооружения. Не всегда это правильные конусы, как у Алаида. Иногда это двойной конус, так сказать, "вулкан в вулкане", как, например, Тятя. Иной раз это гора, увенчанная зазубренными стенами, словно развалины древней крепости, а порой от вулканов остаются только впадины-кальдеры. И если эти кальдеры оказываются на берегу моря, образуются потрясающей красоты бухты, такие как Львиная Пасть на острове Итуруп. Вход в нее охраняет торчащая из океана скала Камень-Лев, действительно похожая на спящего льва.

Уникален по своему облику вулкан Креницына на Онекотане. В южной части этого длинного узкого острова находится озеро Кольцевое. В центре озера-кальдеры почти на полтора километра вознесся конус молодого вулкана, Верхушка черной горы припудрена снегом и чуть-чуть дымится, напоминая о своем происхождении.

А на побережье острова Харимкотан после очередного извержения вулкана Севергина образовалось множество мелких озер, питаемых ручьями, стекающими с его склонов. Вода ручьев насыщена минеральными солями, и на дне озер эти соли отлагаются концентрическими кругами, образуя разноцветные осадки: красные, оранжевые, желтые, зеленые, белые. В каждом озере своя, особенная окраска дна, и в солнечных лучах россыпь водяных блюдец отливает всеми цветами радуги.

Необычно строение вулкана Заварицкого на Симушире. Здесь со дна древней кальдеры, как и на вулкане Креницына, вырос новый конус. Но и он, в свою очередь, взорвался, образовав "кальдеру в кальдере". Середина ее занята озером Бирюзовым. Это, наверное, самое красивое озеро на архипелаге: в хорошую погоду воды его, действительно, сверкают бирюзой и нежно переливаются на солнце. Это связано с тем, что в воде кальдерного озера содержатся мельчайшие частицы серы, отражающие свет.

Живая природа островов — достойное обрамление вулканического пейзажа Курильской гряды. Своеобразие ее объясняется большой протяженностью архипелага. Его северные острова соседствуют со снежной Камчаткой, где по угрюмой тайге бродят самые крупные в Росссии медведи, а на крутых скалах еще встречается редчайший снежный баран. A с южных островов в хорошую погоду виден Хоккайдо, на котором в рощах тропических растений и теплых вулканических источниках резвятся жизнерадостные макаки.

Вдобавок, вдоль тихоокеанских берегов Курильской гряды проходит холодное течение Ойя-Сио, принося туманы, дожди и холодные ветры. Охотское же побережье Южных Курил омывает теплое течение Соя, одна из ветвей тихоокеанского Гольфстрима — течения Куро-Сио. Поэтому растительность Курил резко различается не только в северной и южной частях архипелага, но даже на противоположных берегах одних и тех же островов.

Северные острова: Шумшу, Парамушир и другие — царство кедрового и ольхового стланника, а температура летом не поднимается здесь выше десяти градусов. А на юге ~ на Итурупе, Кунашире и их соседях — высятся настоящие леса из пихты, дуба, клена, дикой вишни с подлеском из бамбука. На Шикотане растут даже тис и бархатное дерево. Весь этот разнообразный древостой густо перевит диким виноградом и другими лианами. Добавьте к этому магнолию, встречающуюся на юге Шикотана, и вам станет понятно, что здешняя флора уже близка к субтропической. При этом на южном, тихоокеанском побережье того же Итурупа склоны покрывает такой же кедровый стланник, как на Парамушире, а стоит перевалить через вулканический хребет на охотский берег, как к тропе подступят заросли трехметрового бамбука.

А вот сухопутная фауна островов небогата: медведи, лисы и мелкие грызуны — полевки, землеройки. На нескольких островах, правда, пасутся еще табуны мустангов — одичавших лошадей, завезенных сюда перед войной японскими кавалеристами. Зато морское побережье радует богатством животного мира. Касатки и кашалоты, серые киты и дельфины резвятся повсюду в курильских водах, начиная от пролива Измены, отделяющего Кунашир от Хоккайдо, и до Первого Курильского пролива к северу от Шумшу. Здесь можно встретить морских котиков и каланов, нерп и самых крупных из тюленей — сивучей. Эти огромные звери, иногда в тонну весом, порой вступают в схватку даже с молодыми кашалотами.

На каждом острове или на скалах у его берегов обязательно есть птичьи базары. Сотни тысяч белоголовых чаек, моевок, бакланов, глупышей и топорков населяют Курилы.

И всем им хватает пищи — ведь места, где встречаются теплые и холодные течения, всегда особенно богаты рыбой. Сюда приходят огромные стаи крупных серебристых сардин-иваси, сайры, минтая и палтуса. Здесь раздолье камбалам, морским окуням и бычкам. А в реки поднимается на нерест красная рыба: кета, горбуша и голец. Понятно, что и звери, и птицы Курил всегда обеспечены пищей.

Трудно пока добраться до этого дальневосточного вулканического архипелага. Всего три теплохода ходят сюда из Владивостока через Сахалин. До южных Курил они идут два дня, до северных — все пять. На Парамушир заходят еще и камчатские каботажные суда, огибающие полуостров. Но зимой, когда Охотское море сковано льдом, острова связаны с материком лишь редкими авиарейсами.

Но труднодоступность делает цель только желаннее. И уж если путешественник сумел попасть на Курилы, увиденное там никогда не изгладится из его памяти. Уже плывя проливом Екатерины (между Итурупом и Кунаширом), он увидит с палубы сразу пять вулканов, в том числе почти двухкилометрового красавца Тятю, который, как и Алаид, служит маяком на выходе из Охотского моря в Тихий океан.

Высадившись на берег в Южно-Курильске, можно, воспользовавшись отливом, за час-полтора дойти по укатанному волнами черному песку до Горячего Пляжа, искупаться в его источниках и подивиться этой километровой горячей «сковородке», пышащей паром. А продираясь через кунаширские бамбуковые джунгли и кедровый стланник к вершине вулкана Менделеева, путешественник сможет увидеть и фумаролы, и грязевые вулканчики, и удивительные серные поля на склоне вулкана. Право, на Земле не так много мест, где на каменных карнизах возле выходов газовых струй прямо на глазах вырастают сосульки из желтой серы. Можно сунуть ветку стланника в струю, и через десять минут она превратится в подобие желтого коралла.

Не меньше чудес природы и на самом большом острове Курил — Итурупе. Здесь падает в океан с черных базальтовых скал самый высокий водопад России — 140-метровый Илья Муромец. Здесь находится живописная бухта Львиная Пасть, фумаролы вулкана Берутарубе и озеро Красивое в кальдере Урбич. На Итурупе — самые красивые леса, богатые ягодами и грибами. Местные жители собирают здесь какой-то особенный "японский гриб", величиной со сковородку. Говорят, что он никогда не бывает червивым, а по вкусу не уступает белому.

В главном поселке острова Малокурильске, где много лет существовал комбинат по переработке мяса китов, пока Россия не прекратила их добычу, можно увидеть самые, наверное, необычные заборы в мире — из китового уса! И всю эту экзотику видят пока, не считая самих курильчан и пограничников, сорок-пятьдесят человек в год.

Туристское освоение удивительного архипелага, края вулканов и фумарол, бамбука и магнолий, птичьих базаров и лежбищ сивучей, водопадов и причудливых скал, пока еще даже не начиналось.

Но любознательный путешественник уже сейчас при желании мог бы совершить круиз, например, по маршруту: Итуруп — Кунашир — Шикотан. На этом пути он заглянул бы в сказочную Львиную Пасть с ее пятисотметровыми отвесными стенами и впервые ощутил бы себя внутри настоящего вулканического жерла, почувствовал под ногами Горячий Пляж и услышал рев сольфатар Кунашира, проплыл по шикотанским фьордам и встретил бы рассвет на далеком красивом мысу с выразительным названием Край Света. И, глядя на бескрайний простор Тихого океана, почти физически ощутил бы, что до следующей земли на востоке — восемь тысяч километров. Столько же, сколько на запад до Москвы…

 

Уссурийский край

Тому, кто решит побывать в джунглях, нет нужды отправляться в Африку по следам Ливингстона и Стэнли. Настоящее буйство растительности, весьма напоминающее многоярусный тропический лес, ожидает его не в далеких заморских странах на берегах Конго или Замбези, а на нашей российской земле, в Уссурийском крае.

На самом юге Дальнего Востока России раскинулся этот удивительный мир. Его рубежами на севере и западе служат Амур со своим притоком Уссури, а на юге и востоке — теплое Японское море. Огромная территория Уссурийского края (по площади он равен Великобритании) вместила в себя и вздымающиеся на два километра лесистые горы хребта Сихотэ-Алинь, и широкие болотистые равнины вдоль Амура и Уссури, и второе после Байкала крупное озеро Сибири — Ханка, и красивейшее морское побережье, скалистые мысы и острова которого напоминают не то Корею, не то Новую Зеландию.

В сравнении с другими живописными и малоизученными окраинными районами России: Алтаем, Таймыром, Чукоткой или Сахалином — Уссурийскому краю явно везло на исследователей. Здесь их побывало, наверное, больше, чем во всех остальных вышеназванных краях, вместе взятых. И притом, каких исследователей! Поярков и Хабаров, Пржевальский и Арсеньев, Венюков и Кропоткин, ботаник Комаров и зоолог Шренк, мореплаватели Лаперуз и Невельской и много, много других.

Что же так влекло сюда путешественников? Почему и в наши дни побывав, например, в заповеднике Кедровая Падь или на озере Ханка не можешь отделаться от мысли, что увидел нечто уникальное, что такого вообще-то не может быть в природе, и только рука волшебника могла сотворить подобное чудо.

Причина в том, что редкое сочетание ветров, течений, рельефа и водных масс создало здесь своего рода климатическую аномалию, позволившую встретиться и прижиться на одной территории растениям и животным двух разных миров: северного и южного.

И в результате сложился мир, подобного которому не сыскать больше ни в одном краю нашей планеты. Здесь таежные ели и пихты обвивают лианы, в том числе дикий виноград и целебный лимонник. Причем один из видов лиан, актинидия, достигает в толщину двадцати сантиметров! Здесь сибирская лиственница растет рядом с могучим корейским кедром, дубы и клены соседствуют с манчжурским орехом и пробковым деревом (амурским бархатом), а под пологом леса можно встретить невзрачные растеньица "корня жизни" — женьшеня. На озере же Ханка священный лотос растет рядом с привычными нам осокой и рогозом. И уж совсем необычны для нашего глаза пальмовидные тропические кусты колючей аралии.

Не менее причудлив и животный мир этого необыкновенного уголка Земли: тут встречаются жители сибирской тайги — бурый медведь, росомаха, волк, лось, кабан и косуля, белка, соболь и бурундук, но одновременно живут и обитатели юга — тигр и леопард, гималайский черный медведь и енотовидная собака, пятнистый олень и манчжурский дикий кот, и даже уроженка Индии — антилопа-горал.

Так же странен здесь и мир птиц: рядом с глухарем и филином можно встретить японского ибиса и индийскую птицу-дронго, клест-еловик мирно уживается с голубой сорокой, куропатка соседствует с ярко окрашенной китайской уткой-мандаринкой, корейский фазан — со снегирем, а полярная белая сова — с пеликаном и фламинго.

Знакомые всем среднерусские уж и ящерица делят здесь территорию с огромным, как питон, полозом Шренка и мягкокожистой черепахой. Полозов, кстати, живущие на Уссури корейцы издавна держали в домах вместо кошек. Мышам от этих змей нет спасения.

Особенно много японских, корейских, китайских и индийских переселенцев в южной части края — у залива Посьет и в Приханкайской низменности. В свое время первый ученый-исследователь природы этих мест — великий Пржевальский писал, что после однообразных пространств северной тайги леса долины Уссури и водные просторы озера Ханка буквально поражают путешественника контрастным сочетанием самых неожиданных растительных и животных форм.

Об озере Ханка стоит сказать особо. Несмотря на огромную площадь (4000 квадратных километров), оно одно из самых мелких в России (в среднем 1–3 метра), и его хорошо прогреваемые летом воды дают приют тридцати трем видам рыб! Пржевальский ловил здесь шестидесятикилограммовых осетров, а белуги, по его словам, достигали в озере веса в восемьсот килограммов!

На юго-западном берегу озера находится поселок с необычным именем Камень-Рыболов. Откуда же взялось такое название? Дело в том, что неподалеку от него у воды стоит невысокая скала с почти плоской чашеобразной верхушкой. Когда северные ветры нагоняют крутую волну, в чашу на скале заплескивается вода вместе с озерной рыбой. А когда ветер стихает, вода уходит, просачиваясь в щели скалы, и жителям поселка остается только собрать рыбу, которую наловил им КаменьРыболов.

Помимо живых чудес, славен Уссурийский край и сокровищами своих недр. Его считают третьей в России (после Урала и Забайкалья) кладовой камней-самоцветов. В горах Сихотэ-Алиня находят горный хрусталь, аметист и морион, гранаты и турмалины. А поражающие удивительными кольцевыми узорами тетюхинские скарны не встречаются больше нигде в мире, кроме здешнего Дальнегорского рудника.

Незабываемое впечатление остается от плавания на теплоходе вдоль побережья Уссурийского края. Обрывающиеся прямо в море суровые черные утесы, сложенные базальтом, сменяются уютными бухтами с льющимися в них каскадами водопадов речками, скалистые островки с птичьими базарами — лесистыми мысами с возвышающимися над зеленым массивом тайги огромными кедрами. Даже названия этих мест на карте завораживают своей поэтичностью и необычностью: бухта Зеркальная и мыс Четырех Скал, поселок Черноручье и река Светловодная, остров Аскольд и бухта Киевка, залив Находка и порт Большой Камень…

Самое теплое из наших морей — Японское — и в своих глубинах скрывает немало чудес, равных которым не сыщешь ни в Черном, ни в Азовском, ни в Каспийском морях. Недаром именно здесь, в заливе Петра Великого, был образован первый в России морской заповедник. Место для него было выбрано не случайно. Этот район отличается особым разнообразием флоры и фауны. Тут обитает больше 800 видов водорослей, не меньше 2000 морских беспозвоночных и почти 300 видов рыб.

Среди обитателей заповедника — и крошечные, в доли миллиметра, рачки, и почти полуметровые в диаметре медузы, миниатюрные диатомовые водоросли и огромные листья морской водоросли — костерии Длиной в 1,5 метра и шириной до полуметра. Рядом колышутся длинные ленты морской капусты — ламинарии и похожие на салат пластинки ульвы.

Но больше всего в заливе моллюсков. Это устрицы и мидии, морские гребешки и трепанги, осьминоги, кальмары и каракатицы. Плодовитость моллюсков поразительна. Так, одна самка мидии выметывает за год 50–70 миллионов икринок. Если учесть, что живут мидии по сто лет и больше, то, следовательно, одна самка производит на свет за свою жизнь до пяти миллиардов себе подобных!

Много на дне залива Петра Великого и морских звезд. Самая большая из них — полуметровая дистоластерия — издалека обращает на себя внимание ныряльщика-аквалангиста своей желтовато-белой на черном фоне расцветкой. Но не меньше здесь и фиолетово-красных лизастрозем, и синих с алыми пятнами патирий, и похожих на подсолнух многолучевых звезд — солнечников. Хватает на дне и губок, и похожих на бурый мох мшанок, и морских желудей. Тут же ползают морские ежи и раки-отшельники.

В зарослях морской травы-филлоспадикса пасутся травяные креветки — эти удивительные создания, меняющие пол на протяжении своей жизни. До двух лет они все поголовно принадлежат к мужскому полу, а затем превращаются в самок, выметывают икру и заботливо вынашивают ее в течение полугода на своих брюшных ножках.

Вода в заливе различается по составу и температуре. Возле устьев рек она преснее, чем у границ открытого моря, а у поверхности — заметно теплее, чем на глубине. Поэтому здесь водятся самые разные виды рыб: вверху теплолюбивые (скумбрия, сайра, сардина, анчоус, иваси), а ближе к дну — холодноводные, арктические виды (треска, навага, мойва, сельдь, палтус и другие). Заплывают в залив и экзотические пришельцы: рыба-меч, парусник, летучие рыбы и даже грозная акула — рыба-молот.

Морских млекопитающих в заповеднике не так много. Веселыми стайками проносятся по акватории залива дельфины, отдыхают на прибрежных островках неуклюжие тюлени-ларда, порой салютуют фонтанами небольшие здешние киты — малые полосатики. Изредка можно увидеть в заливе также котиков и сивучей.

А на морских островах — царство птиц. На птичьих базарах заповедника обитают до 50 000 пернатых: кайр, бакланов, чистиков, гагар и тупиков. Но больше всего чернохвостых чаек — почти сорок тысяч! Живут на островах также цапли, кулики, белоплечие орланы и орланыбелохвосты.

Правда, невероятное изобилие морской живности в заливе Петра Великого имеет и свои минусы. Порой пляжи во Владивостоке приходится закрывать из-за нашествия ядовитых медуз, которые миллионами подходят к берегам, так что вода напоминает густой кисель. Но это случается не так уж часто.

На ближайшем к Владивостоку острове Попова, где находится усадьба заповедника, устроен музей морской природы.

Покинув музей и возвращаясь на катере в Золотой Рог — городскую бухту Владивостока, невольно задумываешься — что же поражает больше: уникальный мир суши Уссурийского края или богатство и разнообразие подводного царства у берегов Японского моря. Но, независимо от ответа на этот вопрос, каждый, побывавший здесь, мечтает вернуться сюда снова.

 

Плато Путорана

Есть на севере Сибири красивейший, необычный, суровый и безлюдный край с чуточку таинственным и музыкально звучащим названием Путорана. Журналисты сравнивают его с "затерянным миром" Конан Доила, а туристы именуют "краем десяти тысяч озер и тысячи водопадов".

Странен и своеобразен облик путоранских гор, озер и ущелий, многочисленны и разнолики белопенные каскады на ручьях и речках, падающих стометровыми скачками с черных базальтовых обрывов, удивителен животный мир этой сказочной страны и до сих пор не все понятно в ее геологической истории.

Добраться до плато Путорана совсем не просто и в наш моторизованный век. Ведь южной границей его служит Северный полярный круг, а с севера оно крутым восьмисотметровым уступом обрывается к болотистым тундрам Таймыра. Даже на карте Сибири это "плато на плато" обнаружить нелегко. Сначала нужно найти крупное светло-коричневое пятно к северу от Байкала — Средне-Сибирское плоскогорье.

Почти четверть России занимает эта самая большая в мире возвышенная равнина. Словно гигантская плоская крыша, покрывает она огРомное пространство между Леной, Енисеем и Таймыром, располагаясь в среднем на высоте 500–700 метров. Но северо-западный угол этой «крыши» могучие подземные силы подбросили еще на километр вверх. Так образовалось плато Путорана.

Обширная территория этого северного края занимает плошадь побольше, чем Белоруссия или Румыния, но на всем его пространстве есть лишь одно постоянное поселение — метеостанция на озере Агата с «экипажем» из восьми человек.

Поверхность плато покрыта "слоеным пирогом", образованным многочисленными лавовыми излияниями. В некоторых местах насчитывается больше двадцати пластов базальтовых лав, налегающих друг на друга. Геологи называют эти образования "сибирскими траппами". Они встречаются по всему Средне-Сибирскому плоскогорью, но Путорана — единственный крупный участок, целиком сложенный базальтами. Это второе в мире по величине трапповое плато после плато Декан в Индии.

Из-за того, что реки и озера Путорана глубоко, на многие сотни метров, врезаны в поверхность плато, снизу создается ощущение, что путешествуешь по настоящей горной стране, только горы эти — с плоскими вершинами. На первый взгляд путоранские озера кажутся похожими на скандинавские фьорды: те же черные вертикальные стены, те же извилистые очертания узких расщелин, уходящих далеко, порой на сотню километров в глубь скалистых массивов, такое же обилие водопадов по берегам…

Но на самом деле это абсолютно разные по происхождению районы. В Норвегии морское побережье опускается, и море затопляет пропиленные ледником долины. А в Путоране идет постоянный процесс поднятия гор, а реки врезаются в них, углубляя разбивающие плато тектонические разломы. Заполярное плато сейчас поднимается примерно на сантиметр в год, и процесс углубления долин продолжается.

Озера Лама, Кутарамакан, Хантайское, Кета, Накомякен — длинные и узкие водоемы, поскольку заполняют трещины, расколовшие плато. По этой же причине они и очень глубокие, до трехсот-четырехсот метров. А Хантайское озеро (ставшее, правда, теперь водохранилищем после постройки ГЭС на реке Хантайке) имеет глубину четыреста двадцать метров и входит вместе с Байкалом и Телецким озером в тройку самых глубоких озер России.

Водопадов на вулканическом плато больше, чем в любом другом регионе нашей планеты. Каждый из десятков лавовых пластов, слагающих горные массивы, образует своеобразную ступеньку в крутой долине потока, сбегающего со снежной вершины плато. А потоков этих в любое озеро обрушивается по десятку и больше. И почти на каждом ручье или речке — минимум два-три водопада.

Здесь, в бассейне реки Хабарба, находится один из высочайших водопадов России, пролетающий с черной базальтовой плотины сто три метра одним огромным скачком. А чуть южнее, на реке Курейка, расположен, наверное, самый мощный водопад нашей страны.

Зимой водопады Путорана замерзают, превращаясь в красивейшие белоснежные или голубоватые занавесы из многометровых сосулек. Эти ледяные дворцы высотой иногда с 15-этажный дом, тают лишь к середине лета.

На вершинах плато снег лежит и в августе, он питает многочисленные горные реки и ручьи, а кое-где на западных склонах, уплотняясь, образует небольшие ледники, которых насчитывается здесь около двух десятков. Порой на реках возникают гигантские наледи, не тающие до следующей зимы. По этим своеобразным ледяным «мостам» можно свободно переходить реки в течение всего лета.

По плоской поверхности плато Путорана, в отличие от болотистых озерных долин, ходить очень удобно. Впечатление такое, будто идешь по Красной площади. Правда, брусчатка под ногами не квадратная, а шестиугольная, да и размером она побольше, примерно метр в поперечнике.

Выходы базальтов часто образуют шестигранные столбы, и сформированные из них покровы в верхних частях склонов выглядят, как эффектные граненые стены, возведенные великанами. Схожие базальтовые колонны встречаются и в Армении, и на Курилах, но только в Путоране можно шагать целые километры по сложенным естественной брусчаткой плоскогорьям.

Растительность Путорана не радует глаз путешественника. Редкие лиственницы, растущие у подножья гор, поднимаются по склонам не выше семисот метровров, а на севере плато деревьев не встретишь и на трехсотметровой высоте. Выше растет лишь ольховый стланник, а начиная с девятисот метров повсюду царствует каменистая горная тундра. Поскольку путоранская зима длится от семи до девяти месяцев, растениям живется трудно и размеры их невелики. Даже трехсотлетняя лиственница на севере Путорана имеет в толщину десять сантиметров, не больше.

Мир животных здесь тоже небогат. Эффектное сравнение этих плоских столовых гор с "затерянным миром", основанное на внешнем сходстве с плосковершинными южноамериканскими горами, описанными в романе Конан Доила, не более чем журналистский прием. Никаких древних ящеров, которыми воображение английского фантаста населило загадочное плато в дебрях Венесуэлы, на Путоране, конечно, нет.

Но зато в горной тундре обитают снежные бараны-толстороги — редчайшие животные, которых в России, кроме Путораны, можно встретить еще только… на хребтах Камчатки. Мелкие путоранские рыбки-бычки тоже по-своему уникальны. Их ближайшие родственники проживают за три тысячи километров отсюда — в Байкале. Есть тут и редкие птицы: белокрылый кречет, подкаменный глухарь. А в нижнем поясе гор иногда неожиданно встречаются типично южные растения, вроде золотистого рододендрона.

Конечно, решиться отправиться в этот суровый край могут только бывалые путешественники. Да и им придется здесь нелегко. На озерах, лежащих в глубоких каньонах, их встретят шквальные ветры. А подняться по крутому распадку на плато, форсируя бесчисленные ступени водопадов, порой по силам лишь опытным скалолазам. Кстати, в северной части Путорана, лежащей ближе к Норильску — единственному пункту, связанному авиарейсами с центром, — лед на озерах тает только к началу августа, а в конце его по краям водоемов уже вновь образуются ледяные забереги.

Но заполярное плато настолько удивительно и прекрасно, что ни холод, ни комары, ни крутые склоны и порожистые реки не останавливают искателей приключений, каждое лето приезжающих в этот дикий суровый край.

 

Озеро Байкал

Нет в мире другого столь прославленного озера, как Байкал. Он неповторим и сказочен, а все другие российские озера кажутся перед ним маленькими и мелкими. Громадная величина и глубина этого озера, удивительная чистота и прозрачность его изумрудно-зеленоватых вод, суровая красота берегов производят неизгладимое впечатление. И если попросить бывалых путешественников назвать три самых прекрасных уголка России, то все они обязательно назовут среди прочих озеро Байкал.

"Океан-морем большим" называли бескрайнее озеро впервые увидевшие его русские казаки-землепроходцы XVII века. Впрочем, казачий пятидесятник Курбат Иванов, приведший свой отряд к байкальским берегам в 1643 году, не был первооткрывателем Байкала в полном смысле слова. До прихода русских здесь уже много веков жили разные народы. И все они давали огромному водоему величественные имена. Монголы, например, называли его Далайнор — "Великое озеро", а эвенки — Лама, что значит «море». Да и сейчас жители прибрежных поселков, говоря о Байкале, именуют его обычно морем. И немудрено: длина гигантского водоема — шестьсот сорок километров (чуть меньше, чем от Москвы до Петербурга), а ширина в средней части достигает восьмидесяти километров!

Глубже Байкала нет озер на материках нашей планеты: 1637 метров намерил эхолот к востоку от острова Ольхон. Дно Байкальской впадины находится на 1200 метров ниже уровня океана — это самое низкое место на всей суше земного шара. Котловина озера вмещает пятую часть всей пресной воды на Земле. Чтобы вынести ее в море, всем рекам планеты пришлось бы трудиться восемь месяцев! По объему воды Байкал почти в сто раз превосходит Азовское море и в тридцать раз — Аральское.

Отличительной чертой Байкала является его почтенный возраст. Большинство озер Земли, даже таких крупных, как Ладожское, ИссыкКуль, Верхнее или Виктория, существуют лишь несколько тысячелетий, а Байкалу — около тридцати-сорока миллионов лет! Понятно, что за столь долгое время в нем появился и развился богатейший и своеобразнейший животный мир, поражающий ученых, да и не только их. Сейчас известно 1200 видов животных, обитающих в Байкале. И три четверти из них не встречаются больше нигде в мире! Здесь живет, в частности, особый вид тюленя — байкальская нерпа. Как попал типичный обитатель морей — тюлень — в пресное озеро, да еще расположенное в четырех тысячах километров от ближайшего моря, для науки пока загадка. Не меньшая загадка для ученых — уникальная рыбка голомянка, живущая в Байкале. Лишенная чешуи, большеротая и настолько прозрачная, что видно внутренности, она, подобно некоторым тропическим рыбам, не мечет икру, а рождает живых мальков. В пресных водах Байкала (и только в них) живет несколько видов бычков — родственников всем известных обитателей Черного и Азовского морей. Уникальная и тоже чисто байкальская рыба — знаменитый омуль. Трудно найти в рыбной гастрономии блюдо вкуснее, чем свежезасоленный, таюший во рту байкальский омуль.

А уж о необычных и также характерных лишь для Байкала рачкахбокоплавах, моллюсках, губках и так далее не стоит даже упоминать, иначе наш рассказ рискует превратиться в лекцию по зоологии. Достаточно сказать, что ученым пришлось выделить на карте мира особую Байкальскую зоогеографическую область.

Поразительно красивы берега Байкала, гористые, лесистые, повсюду оживляемые неглубокими, плавно закругленными заливами и эффектными высокими скалами-останцами на мысах. Западный берег круто обрывается в воду. Покрытые темной зеленью тайги склоны Байкальского и Приморского хребтов подступают к самому озеру, отражаясь в нем как в зеркале. Лишь у подножья скал остается узкая полоска пляжа, прерываемая уходящими прямо в озеро утесами-мысами. Во многие уединенные бухточки здесь можно забраться лишь по единственному крутому спуску, а то и вовсе по веревке. Зато уж уединение и полное слияние с природой гарантировано, в таких местах нередко проводят отпуск добровольные "робинзоны".

А восточное побережье озера — отлогое, приветливое. Горы Баргузинского хребта отходят далеко от Байкала, оставляя место для прибрежных лугов и солнечных урочищ в местах впадения веселых говорливых горных речек. Наконец, южная часть озера, окаймленная пологими сопками хребта Хамар-Дабан, — самая освоенная и обжитая. Здесь проходит кругобайкальская железная дорога, здесь расположены рудники, леспромхозы и печально известный бумажный комбинат, загрязняющий бесценную байкальскую воду, здесь находится большинство турбаз и других мест отдыха.

Но большая часть байкальского побережья — пока еще почти нетронутый мир сибирской природы. Вся северная половина озера, начиная от острова Ольхон, малонаселена. Дорог здесь практически нет, селения встречаются через двадцать-тридцать, а то и пятьдесят километров. Тем большее наслаждение получает путешественник, оказавшись один на один с тайгой, горами и "его величеством Байкалом".

Огромное озеро заметно влияет на окружающую местность. Летом здесь на пять-шесть градусов прохладнее, а зимой — градусов на десять теплее, чем вдали от Байкала, например в Иркутске. Поэтому озеро покрывается льдом лишь в конце декабря, а единственная вытекающая из него река — быстрая и широкая Ангара на протяжении первых тридцати километров вообще не замерзает. Да и ниже она надевает ледяную шубу не так, как большинство других рек, то есть с поверхности. На Ангаре сначала образуется так называемый донный лед, который потом всплывает наверх и закрывает реку.

Лето на Байкале жаркое, но из-за сильных ветров вода в нем постоянно перемешивается, и верхние слои ее не успевают прогреваться. Поэтому даже в июле температура воды в озере — десять градусов, и купа>ются в нем только закаленные люди.

Интересно, что всех основных географических элементов на Байкале по одному: один большой остров — Ольхон, один архипелаг — Ушкачьи острова, один полуостров — Святой Нос, один большой залив — Чивыркуйский, один пролив — Малое море, и, наконец, один крупный приток — река Селенга, несущая в озеро столько же воды, сколько все остальные реки, впадающие в Байкал, — а их более двухсот. Об Ангаре, тоже единственной и неповторимой, уже говорилось выше.

Трудно сказать, что интереснее для путешественника — само озеро и его обитатели или такие разнообразные и полные неожиданностей байкальские берега.

Широкая гладь озера, сливающаяся вдали с небом, при тихой погоде изумляет своей красотой. Когда нет ветра, можно, находясь на берегу, часами любоваться сквозь изумительно прозрачную байкальскую воду его растительным и животным миром. На дне озера раскинулись густые скопления зеленых и бурых водорослей, в которых можно увидеть рыб самых различных видов. Вот появилась стайка бычков с угловатыми головами и выпученными глазами. Своими широкими плавниками, несоразмерно большими по сравнению с телом, бычки немного напоминают бабочек. Вслед за ними быстро проносятся несколько больших омулей. Может быть, их спугнул крупный белоносый сиг или огромный жирный осетр, притаившийся в чаще водорослей.

С соседней скалы взлетели к небу белые чайки. Но, заметив поживу в прозрачной воде озера, они сразу же с криком метнулись вниз.

Рассказывать о берегах Байкала можно бесконечно. На его двухтысячекилометровой береговой линии и прибрежных островах столько удивительных мест, причудливых скал, диких ущелий, шумных водопадов, целебных источников и уютных бухт, что им можно было бы посвятить отдельную книгу.

Главный поток туристов направляется обычно в один из самых живописных уголков Байкала — бухту Песчаную. Расположенная сравнительно близко от истока Ангары на западном берегу озера, она пользуется такой популярностью, что сюда даже ходит специальный теплоход из Иркутска (в любой другой порт на побережье вас доставит только единственный «всепогодный» транспорт Байкала — "однотрубный гигант" «Комсомолец», старенький теплоход-ветеран, плавающий по озеру уже больше полувека).

На берегу бухты Песчаной белеют домики небольшой турбазы. Те, кому по душе комфорт, оседают здесь, а любители дикой природы уходят по берегу в соседние бухты, где нет никаких следов цивилизации.

Теплый песок роскошных пляжей в бухтах позволяет быстро согреться после знакомства с бодрящей байкальской водой, а покорение фантастических скальных сооружений на Большом и Малом Колокольном прибрежных мысах приятно разнообразит досуг попавших сюда туристов.

По красоте своих скал окрестности Песчаной не уступят знаменитому крымскому Карадагу или побережью Японского моря. Эффектные чертания каменистых мысов и обрывистых берегов вообще характерны для западных берегов озера. Недаром Чехов, побывавший на Байкале по пути с Сахалина, сравнивал побережье возле села Лиственичное, что у самого истока Ангары, с крымской Ялтой.

Интересны здесь и так называемые ходульные деревья, не встречающиеся в других местах Байкала. Ветер выдувает песок у основания растущих по краю пляжа корявых сосен, и они забираются корнями все глубже пытаясь устоять под напором осенних штормов. В результате у берега появляются странные растения, причудливо изогнутые ветром и возвышающиеся над пляжем на полтора-два метра на корявых "ногах"-подпорках, словно какие-то марсианские пауки.

Другая жемчужина Байкала — остров Ольхон — своим суровым обликом резко отличается от чарующей мягкими очертаниями берегов и яркими, сочными красками пейзажа бухты Песчаной. Этот большой, высокий и гористый остров длиной больше семидесяти километров — фактически особая страна в окружении байкальских вод, страна несколько мрачноватая, но величественная и по-своему привлекательная. Высшая точка острова — гора Жима — имеет высоту почти тысяча триста метров над уровнем моря. Над байкальскими водами она возвышается более чем на восемьсот метров, и с ее вершины открывается великолепный вид на просторы озера, далекий, затянутый дымкой восточный берег и живописные утесы самого Ольхона.

Между островом и западным берегом Байкала расположен почти замкнутый на юге и широко открытый к северу водоем — Малое море. С южной частью озера Малое море сообщается через узкий пролив Ольхонские ворота — одно из самых опасных для судоходства мест на Байкале.

Дело в том, что огромное озеро имеет не только своеобразный животный мир, но и свой особый метеорологический режим. Ветры Байкала не такие, как в других местах. Внезапно вырываясь из узких горных ущелий, они порой приносят немало бед. У каждого ветра — свое местное название, обычно по имени реки, из долины которой он вылетает на озерный простор: баргузин, култук, верховка, лоск, сарма, шелоник, хиуз, сивер и так далее.

Самые свирепые из них — воспетый в старинной песне баргузин и бешеная сарма, бушующая осенью и зимой в Малом море, как раз напротив Ольхонских ворот. Сарма, падая с гор в узкое пространство Малого моря, достигает ураганной силы, срывает гребни волн, образует смерчи, поднимает тучи брызг, которые быстро замерзают в воздухе. Вой ветра и грохот волн бывают так сильны, что заглушают звук выстрела.

Величественную и грозную красоту этих бурь может, наверное, передать только кисть художника или симфоническая музыка. Воды Байяла кипят злобно и яростно: порой кажется, что верхушки волн достияют черных, низких туч. Скалы содрогаются от ударов волн и издают глухой зловещий гул. Горе буксиру или рыбацкому сейнеру, оказавшемуся в такое время в проливе. Только "однотрубный гигант" «Комсомолец» единственный на всем байкальском флоте, решается проходить Малым морем, когда дует сарма.

Осенью 1902 года пароход "Александр Невский", буксировавший три баржи с рыбаками, попал в сарму и, не в силах справиться с ветром всей мощью своих машин, обрубил буксиры, после чего с трудом добпался до порта, получив сильные повреждения. Одна баржа была выброшена ветром на песчаный берег, и люди на ней спаслись, а две другие разбились о камни. Те из рыбаков, кто сумели выбраться на берег, сильно обледенели и умерли от переохлаждения.

И все же Ольхон, несмотря на капризы погоды, одно из самых живописных мест на Байкале. Своеобразный вид его маломорских берегов, как бы подпиленных прибоем, эффектные скалистые мысы со множеством пещер, потрясающие виды с этих мысов на восток, где до горизонта синеют байкальские просторы, и на запад, где лесистые горы подступают к песчаным пляжам Малого моря, — все это делает Ольхон необычайно притягательным для путешественников.

На восточном побережье самым интересным и разноликим уголком считается полуостров Святой Нос. Здесь тоже немало живописных гористых мысов и уютных бухт, а неподалеку находится уединенный архипелаг Ушканьих островов, любой из которых — просто мечта Робинзона. Но особенно привлекает путешественников расположенный к северу от полуострова Чивыркуйский залив, не по-байкальски мелкий и теплый. В любой из его многочисленных бухт, например, в удивительной по красоте бухте Змеиной, можно жить месяц и два и каждый день подпитываться все новыми впечатлениями. Рыбалка, купанье, походы по горам и мысам Святого Носа, за ягодами и грибами, да и просто вечерние раздумья у озера, сидя на выброшенном волнами могучем стволе сосны и созерцая озерную гладь с летящими над ней чайками и белой грядой облаков над горами — все это отложится в тайниках души нетускнеющим ощущением какого-то спокойного солнечного счастья, подобного которому не испытаешь ни в одном другом краю Земли…

Одно из мест на побережье полуострова особенно загадочно и интересно. Это — участок так называемых "поющих песков". Такие пески, встречающиеся на нашей планете лишь в немногих местах, образуют здесь целый пляж, шириной в семь-десять метров. Песок на нем мелко-зернистый, серовато-желтый, великолепно отсортированный.

При ходьбе по верхней обсохшей части пляжа песок издает громкий скрип, весьма похожий на скрип кожаной обуви. Если по ходу загребать песок ногами, скрип усиливается и переходит в отрывистое завывание. песок скрипит и воет также и при разгребании его палкой или рукой. Если же на песок давить ногой вертикально или ударять чем-нибудь сверху вниз, то вместо скрипа слышен только слабый хруст, похожий на то, как хрустит при размешивании сухой крахмал.

Очевидно, что «пение» песка зависит от размеров и формы песчцнок, их влажности, шероховатости и других свойств, но до конца тайна возникновения "поющих песков" так пока наукой и не разгадана.

Есть в России природные уголки, которые покоряют сразу и навсегда. И не нужно быть зоологом, геологом или озероведом, чтобы поверить в уникальность Байкала. Достаточно просто уметь видеть и сравнивать, и тогда любой путешественник, хотя бы раз побывавший на "славном море", наверняка оценит справедливость и точность старинной пословицы: "Кто Байкала не видал — тот Сибири не знавал…"

 

Река Енисей

"…Не в обиду будь сказано ревнивым почитателям Волги, в своей жизни я не видел реки великолепнее Енисея Пускай Волга нарядная, скромная, грустная красавица, зато Енисей могучий, неистовый богатырь, который не знает, куда девать свои силы и молодость".

Так писал о великой сибирской реке Антон Павлович Чехов, увидевший Енисей, остановившись в Красноярске в 1890 году по пути на остров Сахалин.

Пожалуй, нет на Земле реки, берега которой настолько разнообразны! Здесь и заснеженные хребты Саян, и степи Минусинской котловины, и бескрайние туруханские болота, и лесистые сопки Енисейского кряжа, причудливые скалы Красноярских Столбов и черные базальтовые утесы заполярного плато Путорана, таймырская тундра и сосновые боры Приангарья…,А как красивы и непохожи друг на друга притоки Енисея! Каждый из них запоминается чем-то особенным, присущим только ему: спокойная неторопливая Нижняя Тунгуска и бешеный Большой Пит, таежная красавица Мана и сумрачный болотистый Кае, могучая Ангара и порожистая быстрая Хамсара — у каждой реки свой облик и свой норов.

Енисей — самая многоводная река России. Шестьсот кубических километров воды в год выносит он в Карское море. Это в три раза больше, чем сток Волги, и больше, чем выносят в моря все реки Европейской России. Однажды в Енисей заплыл кит. Он поднимался вверх по реке, время от времени пуская фонтаны. Так проплыл морской гигант четыреста километров от Карского моря и наверняка поднялся бы еще выше, но бедняге не повезло: неудачно нырнув, он распорол себе брюхо об острые камни. Так что не случайно Енисей зовут братом океана — такой он длинный и могучий, стремительный и бурный. В низовьях этой великой сибирской реки берега видны с борта теплохода только в бинокль, и то с трудом.

Протекая почти строго по меридиану с юга на север, Енисей делит российскую территорию примерно пополам При этом бассейн его состоит из трех абсолютно разных частей. В верховьях река со всех сторон окружена горами, а в среднем и нижнем течении ее русло служит границей между низменной Западной Сибирью и Средне-Сибирским плоскогорьем.

Истоком Енисея принято считать озеро Кара-Балык в Саянских горах. Отсюда под именем Большого Енисея, или Бий-Хема (по-тувински — "Большая река"), он мчится через пороги и перекаты к Тувинской котловине. Здесь, в межгорной впадине, у города Кызыла, Бий-Хем сливается с Ка-Хемом (Малым Енисеем) и образует собственно Енисей. По-тувински его именуют Улуг-Хемом — Великой рекой. Такое уважительное отношение к могучему потоку свойственно всем народам, живущим на его берегах. Эвенки, например, именовали его Иоанесси ("Большая вода"). У пришедших из-за Урала русских казаков это название слегка видоизменилось и стало звучать как Енисей. В таком виде оно и закрепилось в русском языке и на картах.

Кызыл, между прочим, находится точно посредине азиатской части материка Евразии. Здесь установлен обелиск с надписью: "Центр Азии". В Тувинской котловине, вырвавшись ненадолго из гор, Енисей временно успокаивается и разбивается на множество рукавов Это место реки называют поэтому "Сорок Енисеев".

На выходе из котловины мощная река полукилометровой ширины вынуждена вновь пробиваться через Саяны. Недаром тувинцы называли эту впадину Хан-хо-Хан ("Большой мешок с маленькой дыркой"). Высокий скалистый хребет Западного Саяна оставляет Енисею лишь одну узкую щель. Раньше вся она представляла собой цепь порогов, на которых река сужалась порой до семидесяти метров. Особенно грозным был Большой порог, расположенный в самом конце ущелья. Сейчас на выходе из гор построена двухсотметровая плотина Саянской ГЭС, и весь бурный участок верхнего Енисея стал водохранилищем.

Ниже плотины река выходит в Минусинскую котловину, где ее по обоим берегам окружают привольные абаканские степи. Русло Енисея опять ветвится, появляются острова, а впадающие слева и справа притоки все добавляют воды в широкий и глубокий поток.

Ниже города Абакана снова начинается широкая гладь водохранилища, на этот раз Красноярской ГЭС, после которого на правом берегу появляются огромные скалы причудливого облика, то выглядывающие из зеленого моря тайги, то подступающие к самому берегу. Это знаменитые Красноярские Столбы — один из интереснейших уголков Сибири. Однако этот район настолько любопытен и необычен, что заслуживает отдельного путешествия.

А плывущий на теплоходе путешественник прощается здесь с горами: ведь Столбы — это последний западный форпост Восточного Саяна. Миновав устье Кана, Енисей устремляется на север, собирая по пути воды многочисленных новых притоков и становясь поистине богатырской водной артерией. Причем основную долю в ее «снабжение» вносят правые притоки. Из почти ста рек, впадающих с востока в Енисей, шесть — больше Оки, а самая длинная — Нижняя Тунгуска — лишь чуть-чуть короче Волги.

Самый мощный из этих притоков — вытекающая из Байкала Ангара, впадая в Енисей, сразу удваивает количество воды в и без того могучем потоке, разливающемся в ширину порою на четыре километра. Но до того, как встретиться с ней, могучая река успевает с ревом и плеском прорваться через ощетинившийся камнями Казачинский порог.

От устья Ангары до впадения Подкаменной Тунгуски по правому берегу тянутся высокие лесистые утесы Енисейского кряжа. В нескольких местах его скалы стесняют реку, образуя новые пороги. Особенно опасным считался у капитанов Осиновский порог, последний барьер на долгом пути Енисея к морю. Вот описание, сделанное очевидцем, прошедшим на буксире с караваном барж через этот порог в начале XX века:

"Вот и ущелье в Енисейском кряже. Нам видны громадные водовороты, из которых вдруг выбрасываются фонтаны воды, тут же рассыпающиеся брызгами. С вершин береговых скал летят вниз водопады. Коегде под ними видны полоски льда, не успевшего растаять. Издалека кажется, что водопад замерз на лету. В ущелье мрачно, сыро и холодно. Всей своей мощью уже давно отвыкший от препятствий Енисей грудью бросается на правый берег, бьет в него, резко поворачивает и мчится к левому. Тут на его пути высится скалистый островок. Вместе со струями воды наш караван несется прямо на него.

Страшное мгновение! Мы летим прямо на каменную твердь и, кажется, неминуемо разобьемся вдребезги! Но — чуть заметный поворот руля — и караван проносится совсем рядом с островком…"

В наши дни самые опасные скалы в русле взорваны, и теплоходы беспрепятственно проходят через теснину порога.

На левом берегу остается позади самый древний город на реке — Енисейск, основанный почти четыре века назад. А справа, из-под золотоносных сопок Енисейского кряжа, сбегает к Енисею Большой Пит. По нему когда-то лежал путь к золотым приискам. Нелегким было плавание по этой речке, в половодье поднимавшейся на десять метров и не случайно прозванной "бешеной".

А чуть ниже с левого берега впадает в Енисей неприметная и тихая речка Кас. В ее верховьях двести лет назад был построен Обь-Енисейский канал, соединявший ее с рекой Кеть — правым притоком Оби. Немало послужил этот водный путь России, потеряв свое значение лишь в XX веке, после постройки Транссибирской железной дороги.

Енисей же, прорвавшись через Осиновский порог, окончательно успокаивается и неторопливо бежит к океану, принимая все новые притоки. После впадения Подкаменной и Нижней Тунгусок ширина реки составляет в среднем пять километров, а местами — пятнадцать! Глубина Енисея здесь достигает пятнадцати метров, и морские корабли поднимаются по нему до Игарки, расположенной почти в семистах километрах от моря.

Игарка — лесной порт, и все в ней пропитано запахом свежераспиленных сосновых досок, опилок и смолы. Дома Игарки преимущественно деревянные, и даже тротуары сделаны из досок. Кстати, именно Игарка вдохновила геолога и поэта Городницкого на одну из лучших его песен, памятную всем строчками: "А я иду по деревянным городам, где мостовые скрипят, как половицы…"

Громадность и бескрайняя ширь Енисея на этом участке не просто потрясает, а как-то даже не укладывается в сознании. Путешественник, плывущий на теплоходе, поглядев с палубы на берег, еле видный вдалеке, восхищенно думает, что такой широкой реки он еще не видел в жизни. Но, перейдя на противоположный борт, он с изумлением обнаруживает, что и там до берега такое же расстояние. А в низовьях, после Дудинки, берега порой исчезают вовсе. И немудрено: ведь ширина Енисея здесь превышает двадцать километров!

На всем протяжении от Красноярска и до самого устья Енисей, как уже говорилось, служит рубежом между Западной и Восточной Сибирью. Правый берег речники называют «каменным»: он высок и горист. А левый именуют «польским»: вдоль него тянутся поля и луга, а весной он заливается полыми водами.

На левом берегу растут заболоченные леса из пихты и ели, а на правом болот почти нет, там прочно обосновалась светло-зеленая даурская лиственница — самое северное дерево земного шара, стойко переносящее морозы и не боящееся вечной мерзлоты в почве.

Любопытно, что даже птицы на берегах Енисея разные. Дупель и серая ворона встречаются только на левом, западном берегу. Зато белая трясогузка и рыжий дрозд облюбовали правый берег.

Ниже устья Нижней Тунгуски в Енисей впадают справа еще два притока с веселыми именами Курейка и Хантайка, вытекающие из узких и глубоких, как скандинавские фьорды, озер загадочного плато Путорана. Здесь, за полярным кругом, тайга постепенно мельчает, переходя в лесотундру, и возле Дудинки окончательно сменяется покрытой сизым лишайником таймырской тундрой. Отсюда, из Дудинки, проложена в Норильск, к медно-никелевым кладам Таймыра, самая северная в мире железная дорога.

За Дудинкой все меряют уже морскими мерами. На вопрос, какое здесь расстояние от берега до берега, капитан отвечает рассеяно: "Около двадцати миль". Даже не раз бывавший тут путешественник не сможет определить, где огромный поток вливается в воды Енисейского залива — такая бескрайняя ширь окружает судно, и только попробовав на вкус воду из-за борта, понимаешь, где находишься — в море или на реке.

Серебристо-белые спины белух мелькают в свинцовой воде. Зарываясь носами в волну, качается флотилия рыбацких ботов. Северные олени пасутся на берегах, и прибой упрямо крушит береговые обрывы, в которых не раз находили замерзшие туши мамонтов.

Если небо хмурится — залив угрюм. Но как чудесна игра чистых, незамутненных красок в ясный солнечный день: блестки нестаявшего снега, ржаво-красные обрывы, синева неба, белизна облаков и сероголубые переливы оттенков на воде…

Но до океана по-прежнему далеко. Миновав последнюю пристань на Енисее, Усть-Порт, теплоход еще почти двое суток плывет по Енисейскому заливу — фактически древнему руслу Енисея, затопленному при подъеме уровня океана. И только на крохотном острове Диксон, в пятистах километрах от Усть-Порта, наконец, встречаются речники с моряками. Здесь проходит Северный морской путь, сюда заходят могучие атомные ледоколы, рядом с которыми трехпалубный теплоход кажется скорлупкой.

Ледоколам хватает работы и на Енисее: ведь уже с середины октября низовья реки покрываются льдом. Медленно, но уверенно двигается ледяная кромка вверх по реке — на юг, пока к середине ноября лед не укроет всю реку. Лишь у Красноярска, ниже плотины ГЭС, всю зиму сохраняется незамерзающая стокилометровая полынья. Полгода, а на севере и больше, спит Енисей под прочной белой броней. А в начале мая река начинает освобождаться от ледяного плена. Ледоход на Енисее — грандиозное зрелище. Целый месяц требуется реке, чтобы сбросить ледяной панцирь на всем протяжении. Иногда на крутых извивах лед застревает и образуются мощные заторы. Словно плотины, они сдерживают течение, и река выходит из берегов. Не раз из-за этого случались страшные трагедии.

В 1909 году прорвавшая затор водяная лавина обрушилась на пристань Стрелка у впадения Ангары в Енисей. При этом было смято и изуродовано льдами множество судов, зимовавших в устье Ангары. В 1941 году затор образовался в пятнадцати километрах ниже Красноярска. Льды закрыли путь воде, и она стала подниматься. За сутки уровень реки поднялся на шесть с половиной метров! Вода ринулась на город, заливая улицы, врываясь в дома, затопляя подвалы. Пять суток боролись горожане со стихией.

Памятен затор, случившийся в 1945 году у Кызыла. К весне толщина льда у берегов достигала трех метров. Сильно суженное толстым льдом русло во время ледохода стало забиваться напирающими льдинами; возник затор, который продержался шестьдесят часов. Прибывающая вода вышла из берегов и, обогнув город, вошла в русло ниже Кызыла. Город оказался отрезан водой от остального мира, а окраины его были затоплены.

Бывают наводнения на Енисее и летом, когда идут сильные дожди. В 1800 и 1937 годах периоды высокой воды на Енисее и на Ангаре совпали по времени. Соединившись вместе, два половодья образовали ниже Стрелки высокую мощную волну. Енисейск был затоплен. По его улицам плавали катера и пароходы. Доставалось от наводнений и другим городам: Минусинску, Красноярску, Игарке. Только за XIX век на Енисее было пятнадцать больших наводнений.

Вынося из своего бассейна огромную массу относительно теплой пресной воды, Енисей опресняет и обогревает прилегающую часть Карского моря. Журналисты подсчитали, что енисейского тепла хватило бы, чтобы растопить «кубик» льда длиной, шириной и высотой в четыре километра!

Енисей, конечно, не только живописный водный поток. Он работает в турбинах ГЭС, поит города и даже растапливает океанские льды. Не зря его называют "главной голубой дорогой Сибири". Белоснежные лайнеры, носящие почему-то все как один имена композиторов, плывут от Красноярских Столбов до Карского моря целую неделю.

И тем, кто решили совершить путешествие по этому маршруту, длиной две с половиной тысячи километров, впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь. Таково обаяние этой самой большой и красивой российской реки, пересекающей с юга на север половину величайшего континента Земли.

 

Красноярские Столбы

На правом берегу могучего Енисея, почти напротив Красноярска, расположился самый, наверное, необычный район Сибири, с давних пор привлекавший внимание людей.

В книгах его называли "Страной причудливых скал", "Краем каменных великанов" и другими поэтичными именами. А географы нанесли на свои карты название, данное удивительным скалам местными жителями — Красноярские Столбы.

Восторженно отзывался о здешних местах уроженец Красноярска, великий русский художник Суриков. "Видел я Альпы швейцарские и итальянские, но нигде не видел такой красоты, как эта…" — писал он.

А за полвека до Сурикова, в 1823 году, исследователь Сибири Прохор Селезнев так описывал Столбы: "Зело превелики и пречудесны сотворены скалы. А находятся они в отдаленной пустыне верст за пятнадцать, а может, и за двадцать. Только попасть туда трудно, конныйне проедет, пеший не пройдет, да и зверья дикого немало. Разно рассказывают о них. Пожалуй, правду говорят, что в других землях не увидать такого. И залезти на сии скалы никто не сможет и какие они неизвестно".

В то далекое время, два века назад, населявшие долину Енисея хакасы и аборигены Саянских гор — тофалары поклонялись необычным скалам, считая их земным воплощением богов. Они приносили жертвы суровым каменным великанам, охраняющим тайгу и ее сокровища, надеясь, что их помощь принесет удачу на предстоящей охоте.

Да и как было не поверить в божественную природу Столбов, если очертания их действительно напоминают то фигуры или головы людей ("Дед", «Бабушка», "Внучка"," "Прадед"), то зверей или птиц ("Большой Беркут", "Малый Беркут", «Воробушки», "Верблюд", «Кабарга», "Бегемот"). Иные скалы своими фантастическими формами вызывают совершенно неожиданные ассоциации. Одна из них, "Китайская Стена", напоминает, например, древнее укрепление, другая, "Львиные Ворота", очень похожа на циклопические Львиные Ворота в древних Микенах. А скалы «Перья» похожи на воткнувшееся в землю крыло гигантской птицы…

Долгое время ученые не подозревали о существовании этого замечательного памятника природы. Только в 1842 году его изучил и описал знаменитый геолог, исследователь Саян, Алтая, Апеннин и турецких гор А. П. Чихачев.

Как же образовались эти удивительные природные «скульптуры»? Над их созданием сначала потрудились титанические силы огненных недр Земли. В девонском периоде, четыреста миллионов лет назад, расплавленная магма рвалась здесь из глубины, но не смогла вырваться на поверхность и застыла в трещинах и пустотах осадочных горных пород, залегавших на поверхности. Потом за дело взялись солнце, ветер и вода, постепенно разрушившие известняки, сланцы и песчаники, вмещавшие магматическую породу.

И тогда эта порода — розовый сиенит, заполнявшая самые разные по форме полости в осадочном чехле, оказалась снаружи. С прочными боками сиенитовых скал разрушительные поверхностные силы не справились, оставив их торчать в виде причудливых каменных "столбов".

Чихачев разобрался в природе Красноярских Столбов и уехал работать в Турцию, а десять лет спустя произошло событие, во многом определившее дальнейшую судьбу уникальных скал и окружающей их тайги.

В 1851 году кто-то из неутомимых и любознательных молодых красноярцев сумел первым взобраться на одну из удивительных скал — "Первый Столб". У смелого юноши нашлись последователи, и вскоре был покорен "Второй Столб", за ним «Дед», "Перья", "Малый Беркут" и другие скалы. Скалолазание на Столбах скоро стало любимым досугом городской молодежи. Но, покоряя неприступные скалы (причем без всякого альпинистского снаряжения и страховки) «столбисты», как они себя называли, одновременно установили неписаные правила, позволявшие сохранить природу в районе Красноярских Столбов. Можно сказать, что здесь стихийно возник добровольный заповедный режим. Поэтому, когда в 1925 году на правом берегу Енисея был организован государственный заповедник, ему оставалось только продолжать и развивать уже заложенные и десятилетиями сохраняемые традиции.

Сейчас почти пятьсот квадратных километров горной тайги между притоками Енисея Маной и Базаихой находятся под защитой закона. Здесь, среди темнохвойной пихтовой тайги, водится редкий сибирский олешек — кабарга, самый маленький копытный зверь в России. Ростом он меньше метра, а весит всего пятнадцать килограммов.

Кабарга любит пастись в местах, где есть крутые скалы, крупные камни или обрывы. В случае нападения хищника она запрыгивает на недоступный для врага высокий скальный выступ и «отстаивается» там, пока враг не уйдет. Рогов у кабарги нет, зато у самцов изо рта торчат длинные десятисантиметровые клыки, придавая их мордочкам совершенно нетипичное для оленей свирепое выражение.

Кроме них в заповеднике живут благородные олени-маралы, косули и лоси. Много здесь и хищников: медведей, волков, рысей и росомах. Из мелких хищных зверей попадаются соболи, горностаи, лисы и выдры. Так что у населяющих тайгу зайцев, белок, колонков и пищух врагов тоже хватает.

У подножья таежных хребтов на смену пихтам приходят светлохвойные деревья: сосна и лиственница. Они растут по всей территории, занятой скальными останцами.

Немало в заповеднике и редких птиц, таких как мухоловка-мугимаки, глухая кукушка, синий соловей. Водится здесь и соловей-красношейка — один из лучших певцов горной тайги. А в предгорьях не редкость увидеть красавицу-иволгу. Нигде в Сибири эта теплолюбивая птица не встречается так далеко на севере. Живут в здешней тайге и обычные обитатели хвойных лесов — клесты и кедровки.

Все четвероногие и пернатые таежные жители находятся под строгой охраной. Но район, ближайший к Красноярску и издавна служивший местом массового туризма и альпинизма, наделен особым статусом. Здесь размещается туристскоэкскурсионная зона. Примерно тысяча гектаров (из сорока семи тысяч общей площади) остаются в полном распоряжении «столбистов». Надо сказать, что за прошедшие со времени покорения "Первого Столба" полтора века в Красноярске сложилась блестящая школа скалолазания, из рой вышло немало замечательных альпинистов и скалолазов. Отсюда родом знаменитые братья Абалаковы, покорители труднейших вершин Памира и Тянь-Шаня, отсюда вышел не один покоритель Джомолунгмы.

Ведь природа сама устроила здесь грандиозный «тренажер» для выработки навыков покорения горных вершин: больше восьмидесяти огромных каменных «столбов» до ста метров высотой, отличающихся друг от друга не только формой и названиями, но и степенью трудности восхождения на них. Любой мальчишка, сумевший забраться хотя бы на "Первый Столб", навсегда «заболевает» скалолазанием.

И пока приехавшие издалека путешественники любуются фантастическими очертаниями причудливых скал, «столбисты» отважно штурмуют их отвесные склоны, хватаясь за едва заметные трещины и выступы на поверхности сиенитовых громад. Покоряя одну скалу за другой, молодой «столбист» со временем становится опытным скалолазом.

Всего в Столбах четыре группы скал. Ближе всего к Красноярску (в трех километрах от города) расположен район «Такмак». Здесь на крутых склонах и водоразделах живописной речки Моховой, левого притока Базаихи, амфитеатром расположены скалы «Глаголь», "Откликные", "Китайская стенка", «Воробушки», "Ермак", "Большой Такмак", "Малый Такмак" и другие.

Второй район — «Калтатский» — расположен в полутора километрах восточнее «Такмака». Тут находятся скалы «Колокольчик», "Затонувший кораблик" и еще несколько живописных утесов. Наиболее популярен у столбистов «Эстетический» район. Он расположен в тринадцати километрах от города, недалеко от научной базы заповедника. Чтобы попасть сюда, приходится преодолевать крутой подъем, получивший у столбистов насмешливое прозвище «Пыхтун». Здесь сосредоточены все главные «Столбы»: "Дикарек", «Митра», "Дед", «Баба», "Внучка", «Перья», "Львиные ворота" и прочие. Самый высокий "Второй столб". Его высота — девяносто метров. "Первый столб" на десять метров ниже. «Эстетический» — самый многолюдный участок Столбов. Здесь, кроме красноярских скалолазов, всегда можно встретить туристов из Иркутска, Новосибирска, с Урала и из Казахстана. В лесу у подножья Столбов построено несколько избушек, и многие столбисты проводят в «Эстетическом» по нескольку дней подряд.

Реже посещают любители скалолазания самый отдаленный район "Диких столбов", где среди тайги высятся скалы «Крепость», "Манская баба", «Крепостной» и еще ряд скал, малоизвестных даже среди столбистов.

Однако, даже если оказавшийся на берегу Маны турист и не проявляет склонности к скалолазанию, красота Столбов все равно не оставит его равнодушным. И, попадая затем на Алтай и на Урал, на Кавказ или в Хибины, он нет-нет да и сравнит мысленно их горные красоты с увиденным когда-то на этих отрогах Восточного Саяна. И подумает про себя, что много есть на Земле необычных гор и скал, но таких, как Красноярские Столбы, не найти нигде на свете…

 

Телецкое озеро

В первые осенние холода в воде Телецкого озера образуются маленькие очаги ледяных кристаллов, которые растут на глазах. Появляются тончайшие льдинки; смыкаясь краями, они звенят и шуршат. За несколько часов при морозной погоде озерная ширь затягивается тонким, как пленка, льдом. Этот первый лед алтайцы называют «карамыс». Если же наутро начнется «верховка», она ломает его начисто, мельчит в крошки, а волны громоздят на берегу голубоватый, словно из битого стекла, ледяной вал. Но достаточно суток без ветра, чтобы лед окреп, и тогда никакая волна его не берет. Он только изгибается в такт ей, иногда трескается, но уже не крошится.

Лед на Телецком озере сказочно красив. Он на диво прозрачен, так что сквозь его броню просматривается дно на глубине пять-шесть метров. К тому же он исключительно гладок. Так что местные жители каждый год получают в дар от природы такой каток, какого не имеет ни один город мира. Особенно необыкновенное зрелище бывает ночью. На льду четко отражаются горы и звезды. Скользишь на коньках, и создается впечатление, будто находишься над огромной бездонной пропастью. Даже при небольшом ветре двигаться по такому льду нелегко. Достаточно выйти на озеро, как ветер подхватывает конькобежца и стремительно мчит, куда ему вздумается, по этому идеальному катку.

К сожалению, большинство туристов видит озеро только летом. Нет слов, берега Алтын-Коля, его сверкающая водная гладь, водопадные реки и кедровые леса прекрасны и подарят путешественнику незабываемые впечатления. Но и тот, кто бывал на озере зимой, никогда не забудет этого путешествия в зачарованные ледяные чертоги Снежной Королевы.

А как красив этот таежный край в конце сентября! При устойчивой ясной погоде вода неподвижна, как зеркало. Склоны сопок в это время года еще покрыты цветами. Пестрое покрывало гор отражается в воде, и если сделать фотографию противоположного берега, потом невозможно отличить, где берег, а где его отражение.

Русские люди впервые проникли на озеро в XVII веке, вскоре после основания Томского острога. Направленный томским воеводой казачий пятидесятник Петр Сабинский со своим отрядом вышел к Алтын-Колю в 1633 году. Он обложил данью телецкого князя Мандрара и ушел вниз по Бие обратно в Томск. В те времена здешнюю тайгу населяло алтайское племя телесы, и казак назвал озеро Телесским. Со временем это название чуть изменилось и теперь звучит как Телецкое.

Местное же наименование озера связано с алтайской легендой о золоте, которое нашли в окрестных горах смелые джигиты. Но драгоценный металл принес их племени только раздоры, обиды и горе. И тогда, чтобы золото больше не причинило никому зла, смельчаки бросили его с высокой горы Алтынту ("Золотой горы") в озеро, которое с тех пор и получило имя Алтын-Коль.

В этих краях природа поселила рядом и высокогорную тундру с бедными лишайниками, и альпийские луга, и тайгу, где летом можно заблудиться даже… в траве. Заросли трав в некоторых местах достигают высоты трех-четырех метров и могут скрыть с головой всадника верхом на лошади… А на Белинской террасе в южной части озерного побережья можно встретить даже участок настоящей ковыльной степи.

В горной тайге привольно живется и быстроногой косуле, и хлопотливой белке, и проворному бурундуку, и гордому благородному оленюмаралу. Здесь можно встретить и красавца-соболя, и хозяина тайги — медведя. Островок, у мыса Айран. На берегах Телецкого озера встречаются деревья-долгожители, возраст которых перевалил за шестьсот лет! Кедр — основа жизни для обитателей здешних лесов. Его орехами кормятся белка и соболь, кедровки, клесты, бурундуки. Да и медведь не откажется полакомиться орехами.

Удивительны, картинно живописны и невероятно разнообразны водопады на реках в бассейне Телецкого озера. Самый высокий из них — Большой Шалтан — находится в десяти километрах от побережья и низвергается со скалы в узком ущелье двумя прыжками общей высотой в двадцать метров. А самый красивый — водопад Корбу — находится на одноименной речке всего в ста метрах от ее впадения в озеро.

Этот красивейший водопад, без преувеличения, можно считать одной из главных достопримечательностей здешних мест. Двенадцатиметровая мощная струя Корбу стекает по поверхности темно-зеленой сланцевой скалы, создавая впечатление переливающегося малахитового колокола. Полукруг радуги в облаке брызг над водопадом довершает эту дивную картину. Небольшой теплоход, курсирующий по озеру, специально причаливает у устья речки Корбу, чтобы путешественники могли увидеть этот шедевр природы.

Разумеется, Телецкое озеро — еще не весь Алтай. Эта огромная горная страна, поражающая контрастами ландшафтов, бесконечно прекрасна и очаровывает путешественника разнообразием своих пейзажей.

Здесь можно увидеть и сухие, полупустынные межгорные котловины — Чуйскую и Курайскую степь, и высокие, покрытые снегами и ледниками хребты Чуйских и Катунских Белков, очень похожие на Альпы и почти не уступающие им по высоте, и бешеный бег порожистых рек в скалистых каньонах Катуни, Чулышмана и Абакана, и редкостойную лиственичную тайгу, похожую на парк, и темные, почти черные, елово-пихтовые дебри, заваленные буреломом, и ликующее цветение альпийских лугов.

Но каждый, кто побывал на Алтае, согласится, что во всем этом многообразии природных красот есть один утолок, объединивший все краски Алтая, и одновременно непохожий ни на один его район. Это уникальное место — бездонная синяя чаша в оправе из зеленых кедровых лесов, могучих гор и звучных водопадных рек — прославленное Телецкое озеро.

 

Кунгурская пещера

В любом регионе России известно немало красивых, интересных мест, куда особенно охотно едут, идут или плывут заядлые путешественники. Но всегда есть какое-то одно самое-самое, то, что первым приходит в голову при упоминании этого края. В Карелии это водопад Кивач, на Алтае — Телецкое озеро, на Волге — Жигули, на Кавказе — Домбайская поляна… А самым удивительным чудом природы Уральских гор считается Кунгурская пещера.

Пещер у нас в стране много — и горных, и равнинных. И наша уральская красавица вроде бы не самая выдающаяся из них. В Сибири и на Кавказе, в Поволжье и Сихотэ-Алине известны подземные полости и побольше, и поглубже Кунгурской. В чем же уникальность "уральского чуда", почему вот уже два столетия не иссякает поток людей, стремящихся увидеть эту окаменевшую сказку, укрытую в недрах уральских гор?

Дело в том, что редкостное сочетание рельефа, климата и карстовых процессов привело здесь к образованию совершенно необычной по облику пещеры. Все подземные дворцы нашей планеты красивы по-своему, будь то в Пиренеях или Динарах, в Крымских горах или в Новой Зеландии. Но жемчужина Урала выделяется из общего ряда своим необычным морозным ледяным нарядом, равного которому нет ни в одной из знаменитых пещер мира.

Находится Кунгурская пещера на Среднем Урале, на правом берегу реки Сылвы, самого красивого притока реки Чусовой. Эта длинная, почти шестисоткилометровая река берет начало на восточном, азиатском склоне Урала, недалеко от Екатеринбурга. Единственная из уральских Рек, она сумела пропилить древний горный хребет и сквозь череду скалистых ущелий и каменных «ворот» прорваться на Европейскую равнину к широкой полноводной Каме.

Когда-то по Чусовой поднимались струги славной дружины Ермака, шедшего покорять Сибирь. А со времени Петра Первого, когда заводчики Демидовы положили начало уральской металлургии, стала Чусовая рекой-труженицей. В течение двух столетий это был главный транспортный путь через Урал, и миллионы пудов железа, чугуна и меди вынесла Чусовая к камским пристаням.

До появления железных дорог ежегодно до пятисот барж отправлялись с уральских заводов вниз по реке до Перми. Они перевозили за период весеннего половодья по семь миллионов пудов металла. Пятьсот километров сплава по бурной реке караван проходил за пять-шесть дней. Десятки опасных утесов — Олений, Высокий, Разбойник и другие, сотни подводных камней, перекатов и стремнин, где скорость течения достигала тридцати километров, поджидали сплавщиков. Десятки барж разбивались каждый год на Чусовой, гибли люди и ценные грузы…

Река Сылва впадает в Чусовую слева перед самым слиянием ее с Камой, в районе города Перми. А в двухстах километрах выше устья Сылвы стоит древний городок Кунгур, основанный почти четыре века назад как крепость для отпора разбойным набегам из Сибирского ханства.

Окрестности Кунгура богаты достопримечательностями. В полсотне километров к югу от него раскинулся курорт Ключи, знаменитый своими целебными сероводородными водами. Еще в XVI веке писал о них чердынский воевода царю Ивану Грозному, как о "чуде, яко бьющем из-под земли". Чуть дальше, на горе Дубовой, находится Нижнеиргинская дубовая роща — самая северная на Урале, да и во всей России. Посредине рощу разрезает Юлайкин лог, в котором, по преданию, останавливался со своим отрядом пугачевский сподвижник Салават Юлаев. А в старинном заводском поселке Суксун, где когда-то был построен первый в России железный пароход, стоит на холме совершенно необычное для Урала здание — дворец, напоминающий средневековый замок. Эта прихоть чудаковатого миллионера Каминского вот уже сто лет украшает здешний пейзаж, неизменно привлекая внимание путешественников.

Но главное, что принесло славу и известность Кунгуру — конечно же, его знаменитая ледяная пещера. Пройдя через небольшой, типично уральский деревянный городок, а потом по мосту быструю Сылву, оказываешься перед зданием карстовой научной станции Уральского филиала Академии наук. Ее ученые уже больше полувека занимаются исследованием пещеры и знают каждый ее уголок. А самый первый план Кунгурской пещеры был составлен, говорят, еще посланцем Петра Первого — картографом и инженером Семеном Ремезовым. Ведь о существовании подземного чуда в Кунгуре было известно уже во времена Ермака, который, по преданию, останавливался в ней со своим отрядом по пути в Сибирь.

Общая длина изученной части Кунгурской пещеры достигает шести километров. Полагают, что неисследованные ходы как минимум вдвое длиннее. В пещере пятьдесят восемь гротов и около шестидесяти озер. Особенность Кунгурской пещеры в том, что она образовалась не в известняках, как большинство ее сестер, а в мягком гипсе, и отполированные тысячами ног наклонные ходы ее стали скользкими, как каток. Изза этого в некоторых местах пришлось вырубить ступеньки и сделать поручни.

Сорокаметровый туннель ведет с поверхности в недра Ледяной горы, вместившей уникальную пещеру. Первый же грот — Бриллиантовый — заставляет буквально остолбенеть впервые попавшего сюда человека. Только что он стоял на прогретом летним солнцем зеленом склоне долины, любуясь покрытыми тайгой хребтами, и вдруг, через две минуты очутился… посреди зимы! В лицо дохнул по-настоящему зимний холод, а каменные своды сверху донизу украшены снежными занавесями и сростками снежных кристаллов, похожими на листья и цветы фантастичеоких растений. А чуть дальше, в глубине, стеклянным дождем свисают сосульки-сталактиты, белыми свечками стоят ледяные сталагмиты. Все это, искусно подсвеченное сиреневыми, оранжевыми, зелеными, желтьіми лучами невидимых прожекторов, блестит, искрится, переливается радужным многоцветьем. В лучах прожекторов сверкают хрустальными гранями ледяные кристаллы, ослепительными искрами отражаются ажурные снежинки. Особенно красив Бриллиантовый в марте-апреле.

Пройдя двадцатиметровый сверкающий зал, попадаешь в коридор выводящий к самому холодному гроту пещеры — Полярному. Он встречает огромными ледяными натеками, причудливыми глыбами льда. А в северо-восточной части грота поднимается вверх ледяной столб-сталагмит. За ним со скалистого уступа сползает вниз ледяной "водопад".

Ступая по большим каменным плитам, путешественники проходят по мрачному подземному коридору в грот Данте. Безмолвие, хаотическое нагромождение камней, силуэты фантастических чудовищ напоминают картину ада, нарисованную Данте в "Божественной комедии".

Следующий грот — Склеп. Это один из самых маленьких подземных залов пещеры, его площадь всего восемьдесят квадратных метров. Говорят, когда-то здесь стояла избушка отшельника. Но постоянно капающая с потолка вода в союзе с морозом в конце концов укрыла келью ледяным панцирем, замуровав жилище пустынника.

Продолговатый грот Крестовый, наоборот, поражает своими размерами, достигая в длину ста метров. Из грота вверх уходит вертикальный канал — «труба», под ней образовалась группа сталагмитов.

Грот Руины Помпеи имеет два зала общей длиной восемьдесят метров и шириной до тридцати пяти метров. Вывалы каменных глыб на полу грота действительно напоминают древние развалины. Это последний холодный грот на пути к подземному озеру. Дело в том, что зимой холодный воздух движется от входа в глубь пещеры, а летом — наоборот. Поэтому ближняя к входу часть пещеры всегда оказывается самой холодной.

После Руин Помпеи путешественник попадает в грот Скульптурный. Его ажурный зал как будто создан рукой искусного ваятеля-каменотеса. Это вода, просочившись сквозь толщу гипса, образовала тончайшие каменные кружева.

Пятнадцатиметровый коридор выводит из Скульптурного в Метеорный грот. В центре его большая осыпь из упавших каменных глыб. Особым образом подсвеченная, она производит впечатление стремительно падающего метеорита. Отсюда через узкий проход можно пробраться в грот Коралловый Риф, где гипсовые наросты напоминают сросшиеся кораллы.

Наконец, скользкий наклонный коридор, где приходится соблюдать предельную осторожность, выводит вниз, к Центральному гроту. Отсюда через влажный, сумрачный и пугающий своим гулким эхом грот Эфирный туристы направляются к главной достопримечательности Кунгурской пещеры — Титаническому гроту, называемому также грот Дружбы Народов. Посредине огромного подземного зала тускло поблескивает в лучах фонарей большое озеро площадью в тысячу сто квадратных метров и глубиной до трех метров. По озеру можно совершить плавание на лодке. Но купаться в нем вряд ли захочется: ведь температура его воды всего пять градусов.

За озером начинается неосвещенная и необорудованная для экскурсий редко посещаемая часть пещеры. Тут ведут работу ученые, которым помогают спелеологи, открывающие новые ходы и гроты. Здесь расположены несколько живописных залов, носящих названия Длинный, Великан, Вышка. Но особенно интересен самый большой в Кунгурской пещере грот Географов, он достигает 155 метров в длину и вмещает несколько небольших озер. Здесь на стенах попадаются сверкающие кристаллы полудрагоценной разновидности гипса — селенита.

Титанический грот соединен искусственным восемнадцатиметровым туннелем с гротом Хлебниковых. Отсюда туристы через гроты Атлантида и Геологов попадают в уже знакомый им грот Данте, расположенный уже недалеко от выхода из пещеры.

Выйдя на поверхность, путешественники обычно не упускают возможности взобраться на гору Ледяную и полюбоваться прекрасным виДом на долину Сылвы. На склонах горы можно увидеть следы карстовых процессов — воронки, впадины и провалы. Они помогают понять историю возникновения пещеры, образовавшейся после отступления Пермского моря, отложившего на дне пласты гипса. Вода, проникая по треЩинам гипсовых пластов, растворяла осадочные породы и создавала подземные полости. Работу эту она продолжает и сейчас.

Но, покинув Кунгурскую пещеру и отправляясь в дальние путешествия по Уралу — на легендарную Чусовую, быструю порожистую Усьву, таежный Вижай, живописную двуглавую гору Колпаки или на хребет Басеги, путешественник вспомнит, наверное, не страницы геологической истории, а сверкающие ледяные сталактиты Бриллиантового и тихую, словно заколдованную, темную гладь озера в Титаническом гроте. И тогда его, скорее всего, поманят к себе другие пещеры, которых так много на Среднем Урале. Но даже новые увиденные там подземные чудеса, вроде пятнадцатиметрового водопада Пашийской пещеры или ледяных канделябров и занавесов Усть-Атавской пещеры на Юрюзани, не затмят в памяти белоснежных стен Полярного и первобытного хаоса глыб грота Данте.

 

Хибины

На самом севере Русской платформы, за полярным кругом, среди таежных равнин Кольского полуострова поднимаются могучие каменные бастионы, разделенные живописными озерами и ущельями быстрых порожистых речек.

Эта сравнительно небольшая горная страна носит название Хибины. Высота их невелика (от восьмисот до тысячи двухсот метров над уровнем моря), но все же это настоящие горы, с ледниками и снежными лавинами, осыпями каменных глыб и трудными крутыми перевалами, порогами и водопадами на стремительных реках и ручьях и эффектными ледниковыми цирками у водоразделов.

Хибины — своеобразные горы. Они представляют собой скопление скалистых массивов, отделенных друг от друга тектоническими разломами.

Плоские вершины Хибин покрыты скудной тундровой растительностью, а нижние части склонов и долины заняты тайгой. Собственно, само слово «тундра» означает на языке живущего здесь народа саами — "каменистая возвышенность, поднимающаяся над лесом". Слово это перешло и в русский язык, изменив при этом свой первоначальный смысл. А на Кольском полуострове «тундрами» и по сию пору именуют безлесные горные массивы, присвоив каждому из них свое особое название. Тундры Хибин очень разные, и каждая из них красива по-своему.

Самая большая по площади и самая высокая возвышенность — расположенные в центре полуострова Хибинские тундры. От когда-то существовавшего здесь обширного плато к нашему времени мало что осталось: врезавшиеся в него на шестьсот-семьсот метров котловины озер Большой и Малый Вудъявр и долина реки Кунийок с севера на юг разрубили древний массив, а ущелья рек Малой Белой и Тульйока пролегли глубокими шрамами с запада на восток. Вместе с менее протяженными долинами Вуонемийока, Гольцовки, Каскаснюнйока и Умболки они расчленили Хибинские тундры на полтора десятка хребтов, хребтиков, плато и отдельных вершин, создав своеобразную миниатюрную горную страну, этакий «мини-Алтай» за полярным кругом.

Хибинские тундры — подлинный рай для зимнего туризма, а летом — для начинающих скалолазов и альпинистов. Тут раздолье для горнолыжников и простор для любителей рыбалки. Больше двадцати перевалов самой разной степени сложности ждут здесь горных туристов, а красивые лесистые острова на окружающих массив больших озерах: Имандре и Умбозере — всегда к услугам сторонников уединенного отдыха.

Совсем иной облик у расположенных за Умбозером Ловозерских тундр. Это высокое ровное плато имеет вид гигантской подковы, обращенной концами к длинному и бурному Ловозеру, а внутри плато в крутостенной каменной чаше расположилось живописнейшее, не имеющее себе равных даже в этом "крае тысячи озер" Сейдозеро.

У населяющих здешние места оленеводов-саами, или, как их раньше называли, лопарей, это озеро в былые времена считалось священным. Каждый год приходили они сюда, чтобы принести жертвы могущественным горным божествам — сеидам и вымолить удачу на охоте.

Окруженное высоченными стенами обрывистых берегов уединенное озеро представлялось лопарям жилищем грозных духов. Мрачное впечатление от озера сеидов усугублялось зловещим обликом темных серых и зеленых скал, пересеченных кроваво-красными жилами минерала эвдиалита, который несведущие в минералогии охотники именовали просто — "лопарская кровь".

Несмотря на несколько угрюмый вид, Ловозерские тундры по-своему красивы, а «изюминка» Сейдозера делает их особенно заманчивыми для путешественника. Привлекают туристов и возвышающиеся на плато скалы-останцы самых причудливых очертаний. Когда-то они, наверное, тоже будоражили фантазию лопарей, гонявших оленей через ловозерские перевалы с такими непривычными для нашего слуха и мелодичными названиями: Чивруай, Кофтуай, Тавайок, Эльморайок…

Абсолютно по-другому выглядят западные массивы Хибин, расположенные за озером Имандра: Чуна-тундры, Монче-тундры, Волчьи и Сальные тундры. Они пониже своих восточных соседей, не так велики и вытянуты в длину, их можно назвать скорее небольшими хребтами, возвышающимися среди бескрайнего моря тайги, словно продолговатые каменные острова.

И если главным украшением Хибинских и Ловозерских тундр являются изумительные по красоте большие и малые озера, то на западе в первую очередь поражают реки. Десятки бурных водотоков, бегущих на север, к многоводной Туломе, или срывающихся с крутых склонов к Имандре, изобилуют таким количеством порогов и водопадов, что путешественник, отправившийся в плавание по ним, сбивается со счета уже на второй день.

Жизнерадостные, певучие водопады Вайкиса, грозно ревущий Падун на речке Улита, кипящие каскады Нявки и Печи — все они прекрасны по-своему, и особую прелесть придает им то обстоятельство, что массовый туризм по сию пору не добрался до Волчьих и Сальных тундр. Безлюдье, тишина, непуганное зверье и нетронутая природа — вот приметы этого благодатного края, и многие речки западной части Хибин до сих пор еще ждут своих первооткрывателей.

А на юге, почти у Белого моря, возвышается особняком огромный купол Колвицких тундр. Он несложен для восхождения, и горные туристы не жалуют его своим вниманием. Но как живописен вид с вершины горы Баранья Иолга, почти восьмисотметровый пологий конус которой высится в самом центре огромного массива. На юге простирается бескрайняя серо-голубая ширь Белого моря, расчерченная белыми барашками волн. На востоке — синяя гладь изрезанного мысами и островами Колвицкого озера. А на севере, еле угадываемая в голубой дымке, темнеет далекая Имандра в окружении зеленой тайги…

Путешествуя по Хибинам, не устаешь удивляться фантазии природных сил, создавших подобное разнообразие горных ландшафтов на таком небольшом «пятачке». Ведь размеры Хибин — всего полтораста на пятьдесят километров, а бродить по их разноликим массивам можно и месяц, и два. А можно отправиться в водное путешествие, поплыть на байдарке, например, из Ловозера по порожистой Пане, и затем после волока оказаться в верховьях стремительной могучей Варзуги, мчащейся через скальные теснины и стремнины порогов к далекому Белому морю. Еще новгородцы шесть веков назад освоили этот край, чему свидетельство — деревянный храм в старинном поморском селе Варзуга. Славятся бассейны Варзуги и соседней с ней Чапомы и мощными высокими водопадами, самыми красивыми на полуострове.

Богатства недр этих северных гор удивляют и восхищают. Целые хребты сложены здесь "камнем плодородия" — зеленым апатитом, добывают тут и железную, и никелевую, и медную руду. А еще Хибины — уникальная кладовая самоцветов, богаче которой в России только Урал и Забайкалье.

Чего только не встретишь в здешних тундрах, особенно в Хибинских и Ловозерских Синие сапфиры, не уступающие уникальным камням Ильменских гор Урала, золотистый астрофиллит, вишневый эвдиалит, шпинель и лампрофиллит, гранаты и топазы — словом, "полным-полна коробушка"…

Не столь богаты Хибины редким зверьем: все-таки Заполярье — не Кавказ, не Алтай и не Уссурийский край. Но все же единственное в Европе стадо диких северных оленей живет не где-нибудь, а в Мончетундре и ее окрестностях, а до птичьих базаров Семи островов или Кандалакшской губы можно добраться от Хибин всего за несколько часов. В единственном в мире Заполярном ботаническом саду в Хибинских тундрах можно увидеть все богатство северной флоры — и таежной, и тундровой.

А уж рыбаки никогда не согласятся с тем, что фауна Хибин небогата. Такой рыбалки, как на Кольских реках и озерах, не бывает даже на Камчатке. И здешняя семга ничем не уступит дальневосточной горбуше или чавыче.

Но, конечно, сиюминутные радости таежного края рано или поздно забываются. И не вкус и аромат тройной ухи или рыбных шашлыков останутся в памяти путешественника, побывавшего в этом крае. Останутся суровые теснины перевала Юмъегорр или ущелья Рамзая, водопады Вайкиса и просторы Имандры, неумолчный гам птичьих базаров и серебристая семга, в прыжке одолевающая порог… Не забудутся снежные тропы Кукисвумчорра и Юкспорйока, подсвеченные огнями полярного сияния, и потрескивание поленьев в жарком камине охотничьего зимовья на Сейдозере, свистящий шорох снежной лавины и добрые заиндевелые морды оленей — словом, вся та удивительная и разнообразная симфония пейзажей, звуков, красок и впечатлений, которую дарят путешественнику чуть суровые на первый взгляд, но добрые, многоликие и сказочно красивые горы — Хибины.

 

Водопад Кивач

Сурова, но величественна и прекрасна природа Карелии, края лесов, озер и гранитных скал. Нигде в мире гигантские ледники, покрывавшие в не столь давние времена Скандинавию и Таймыр, Лабрадор и Патагонию, Аляску и Новую Зеландию, не оставили после себя такого живописного ландшафта. Двигаясь с северо-запада на юго-восток, огромный ледниковый язык проточил гранитные, гнейсовые и диабазовые скалы, придав им на редкость правильные и красивые формы. После дождя они напоминают спины исполинских рыб или даже китов, длинных, округлых и блестящих. В северных карельских городках, например в Кеми, эти «киты» порой располагаются прямо среди пятиэтажек, не уступая им по размерам. Россыпи валунов и галек всех размеров, то трехметровых, то маленьких, с кулак, окружают скалы, словно стайки мелких рыбешек.

Там, где горные породы были помягче, ледник выпахал узкие протяженные ложбины, ставшие теперь озерами, а между ними вода проложила себе путь, скатываясь от одного водоема к другому, как по лестнице с голубыми ступеньками.

Эти короткие, но быстрые реки буквально кипят в россыпях валунов, образующих пороги, или падают с крутых скальных уступов гулкими пенными завесами водопадов.

Своеобразная красота карельской природы как раз и складывается из противоборства двух совершенно различных стихий: грозной, ревущей ярости рек, порогов и водопадов и торжественной тишины сосновых боров, отражающихся в озерах со скалистыми берегами. А рядом, только отойдешь по тропке в глубь леса, вдруг блеснут среди густой буреломной чащи сразу несколько крохотных голубых брызг, которые и озерами-то назвать язык не повернется: тридцать, пятьдесят, от силы сто метров вся их протяженность.

Тихой прелестью веет от этих маленьких блюдец с прозрачной синей водой, и даже имя им дано ласковое и тихое — ламбушки.

Но есть в этом краю, чарующем путешественника то суровыми, Tо лирическими, то жизнерадостными пейзажами, особенно поэтичные места. И самое, может быть, впечатляющее из них — водопад Кивач. Это второй по величине равнинный водопад Европы (после Рейнского).

Расположен он на быстрой и бурной реке Суне, недалеко от впадения ее в Онежское озеро. В Карелии есть реки и подлиннее, и помощнее — хотя бы Кемь или Шуя, — но только Суна сумела породить на своем недолгом пути целых три красивейших водопада: Гирвас, ПоорПорог и Кивач. Правда, одной из жемчужин своей белопенной гирлянды Суна лишилась после постройки на Гирвасе гидростанции, но, к счастью, самые красивые каскады Суны сохранились.

По пути к Онеге водопадная река, как и большинство ее сестер в Карелии, протекает через цепочку озер: Киви-Ярви, Линдозеро, Лавалампи, Викшозеро, Сундозеро, Пандозеро. И после каждого из них, спускаясь на следующую озерную ступеньку, Суна беснуется на многочисленных порогах, которых на протяжении менее чем трехсот километров насчитывается около полусотни.

А в районе Сундозера, в самом конце своего пути, уже могучая река форсирует последнюю ступень, теряя на завершающих десяти километрах сразу двадцать метров высоты. И половину из них она преодолевает одним могучим прыжком с диабазовой скалы, преграждающей ей путь к Кондопожской губе Онежского озера. Этот прыжок и есть водопад Кивач.

В заповедный край, где находится эта жемчужина Карелии, ведет лишь одна относительно хорошая дорога: с севера, от серых скалистых берегов обширного и сумрачного озера Сандал, вдоль которого проходит шоссе из Кондопеги в Гирвас, к трассе Петербург-Мурманск.

Но гораздо интереснее южный путь к водопаду, идущий берегами трех узких и длинных ледниковых озер: Укшозера, Кончозера и Пертозера. Правда, в этом случае придется отказаться от комфортабельного автобуса и на три-четыре дня стать пешим путешественником. Но увиденное в пути с лихвой вознаградит вас за перенесенные трудности.

Укшозеро и Кончозеро расположены параллельно друг другу, разделенные перемычкой шестикилометровой длины, и усеяны множеством островов и островков. Один из них на Кончозере так и называется — Семиверстный. Миновав эти оживленные и густо населенные водоемы, путешественник выходит к глухому, окруженному лесом Пертозеру. Пройдя вдоль его восточного берега шесть километров, он оказывается в единственной на озере деревушке — Викшице. Отсюда начинается последний этап пути. Уходящая от околицы лесная дорожка через мачтовый сосновый бор ведет к знаменитому водопаду.

Вскоре после входа в лес, несмотря на безветрие туманного летнего утра, слышишь какой-то далекий шум, словно где-то набегают на берег морские волны. Не сразу понимаешь, что это рокот водопада. В тихую погоду Кивач, до которого отсюда три километра, прекрасно слышен в окрестностях Викшицы, а вниз по Суне его шум доносится и за пять километров.

Чем ближе подходишь к водопаду, тем явственней и звучней его рокот. В нем уже слышатся отдельные ноты. Но вот лес внезапно кончается, и путник оказывается на берегу Суны.

Широким потоком несет она свои воды и вдруг обрушивает их белой стеной с десятиметрового каменного обрыва вниз, на черные валуны. Миллионы искрящихся брызг разлетаются, образуя облако, в котором при солнечной погоде всегда играет радуга. Глубокий каньон водопада образован черными диабазовыми скалами, над которыми поднимаются стройные красавицы-сосны. На темном фоне камня четко выделяются серые и зеленоватые пятна лишайников.

Оказавшись перед водопадом, уже не думаешь об усталости — так завораживает это величественное зрелище. Груды воды падают с оглушительным грохотом в клокочущую бездну, вздымая облака брызг.

Все движется и в то же время остается на месте. Две могучие силы столкнулись здесь в вечном поединке. Мрачная громада скалы упрямо и молчаливо рассекает грудью набегающую массу воды, как бы демонстрируя стремление к покою и незыблемости. А река, наоборот, олицетворяет кипучую страсть и движение, ревет, рокочет и бурлит, бросается на камни, словно пытаясь раздвинуть их или снести… Но скала твердо стоит, не поддаваясь яростному, напору Суны.

Кивач прекрасен в любое время года. Зимой он похож на спящего снежного великана, от тяжелого дыхания которого поднимается облако пара. Весной водопад предстает особенно могучим и величественным. Вобрав в себя всю мощь половодья, он единым, грозным и ревущим потоком бросается в бешеный водоворот. А летом вода спадает, и в основном русле четко вырисовываются четыре уступа — ступени водопада, к которым присоединяется еще один, трехступенчатый каскад у левого берега. Так что, проигрывая в мощи, летний Кивач намного эффектнее и живописнее, и за прихотливым переплетением его струй можно следить часами. Когда же наступает осень, водопад снова оживает и набирает силу, хотя и не достигает всей мощи весеннего разгула.

Больше двухсот лет назад, в Екатерининское время, побывал здесь великий поэт той далекой эпохи — Гаврила Романович Державин. Потрясенный увиденной картиной, пятидесятилетний литератор написал тогда одно из лучших своих стихотворений: «Водопад». И хотя в наши дни Кивач выглядит не столь величественно, как в XVIII веке (часть воды его летом отводится в лоток для сплава бревен в обход водопада), все же именно державинские строки — "Алмазна сыплется гора с высот четыремя скалами…" — невольно приходят в голову, когда стоишь на крутой правобережной скале и смотришь на кипение пенистых струй под ногами, зачарованно внимая неумолчному рокоту исполинской водяной горы.

Уже семьдесят лет, как окрестности водопада объявлены заповедной территорией. Это один из самых маленьких российских заповедников: его размеры всего двенадцать на четырнадцать километров. Но на этой небольшой территории разместились четыре больших озера и девять ламбушек, протекают две реки — Суна и Сандалка и несколько ручьев, шумят сосновые боры и березовые рощи. А над всем этим великолепием природы единовластно царит повелитель таежного карельского края — могучий и прекрасный Кивач.

 

Ладожское озеро

Уходящая к горизонту озерная гладь… Замшелые валуны на опушке соснового бора, подступившего к самой воде. Россыпь скалистых островков, поросших лесом, и древний монастырь в глубине извилистой бухты. Могучий лось, зашедший до колен в воду, чтобы напиться, и гордо запрокинувший голову навстречу восходящему в тумане солнцу… Все это — Ладога.

Огромное озеро, самое большое в Европе, раскинулось на площади величиной с пол-Швейцарии у самого края Балтийского щита — гранитной макушки Русской равнины. С юга на север протянулось оно на двести двадцать километров, а в ширину достигает восьмидесяти. Почти тысяча кубических километров воды хранится в его озерной чаше — втрое больше, чем в соседнем Онежском озере. Ведь глубина Ладоги местами превышает двести метров!

Нечасто встретишь у нас в России озеро, берега которого так разнообразны. Северо-западное побережье — скалистое, изрезанное глубокими узкими заливами, чем-то напоминающими норвежские фьорды в миниатюре. На десятки метров поднимаются над водой гранитные и гнейсовые громады утесов, поросших лесом. Заливы (или, по-местному, "губы") и выходы из них на озерный простор усеяны сотнями мелких, но высоких каменистых островков — шхерами. Их на озере более шестисот, но относительно крупных всего пять-семь: Риеккалансари, Мантсинсари, Лункулансари, Кильпола, Валаам, Коневец.

Многочисленные островки шхер всегда возвышенны, скалисты и покрыты сосновым лесом. Когда плывешь по озеру, они возникают на горизонте, как взъерошенные ежи. Почти все острова жмутся к северному берегу, лишь Валаамский архипелаг раскинулся ближе к середине озера.

Самый большой остров этого архипелага знаменит своим древним монастырем, основанном новгородцами еще в XIV веке. Скалистые берега Валаама (его размеры — шесть на десять километров) круто, почти отвесно, опускаются в воду и уходят на полтораста метров в глубину. С северной стороны в Валаам врезается Монастырская бухта, в которую ведет длинный, узкий и глубокий проход между скалами. Здесь и располагается святая обитель. Вокруг главного острова рассеяно еще с полсотни мелких, но не менее живописных островков.

Уникальная красота архипелага: бронзовые мачтовые сосны на гранитных куполах скал и памятники старины привлекают сюда множество туристов, а в последние годы, после возвращения монастыря Русской православной церкви, на Валаам, как в былые времена, потянулся и поток паломников.

А в южной части озера есть необычный маленький островок Сухо — единственный здесь остров искусственного происхождения. На его месте находилась прежде опасная мель, немало досаждавшая капитанам ладожских судов. В XVIII веке по приказу Петра I на отмель насыпали каменные глыбы, соорудив рукотворный остров, и на этой насыпи возвели маяк, который служит судоводителям до наших дней.

Северо-восточный берег Ладоги — совсем иной. Здесь он ниже, скалы перемежаются песчаными участками, а от города Олонец до впадения реки Свирь тянется пятидесятиметровой ширины пляж с дюнами, поросшими сосновым лесом.

Юго-западные и южные берега озера тоже низкие, но покрыты галькой и валунами. Здесь кое-где встречаются заросли камыша и тростника, поскольку эта часть Ладоги — самая мелкая.

В давние времена, еще с IX века. Ладожское озеро являлось частью важного торгового маршрута — Пути из варяг в греки. Уже тогда у впадения в озеро реки Волхов возникло поселение под названием Ладога. В XII веке здесь была сооружена каменная крепость, сохранившаяся до наших дней. Интересно, что само озеро до XVIII века никогда не именовалось Ладожским, а носило название Нево. Лишь позднее Ладожская крепость дала свое имя озеру.

Зимой огромная чаша воды замерзает не сразу. Образующиеся по краям озера забереги постепенно затягивают его поверхность, но даже в середине января Ладога покрыта льдом лишь наполовину. Окончательно застывает она только в десятых числах февраля. В процессе ледостава ветры не раз взламывают лед, превращая его ровную поверхность в нагромождение обломков и глыб. Высота образующихся торосов достигает пяти-шести метров, а у маяка Сухо — даже двадцати пяти метров! Хаос громоздящихся ледяных глыб производит жуткое впечатление.

В конце марта лед начинает таять, но полностью вскрывается озеро лишь в начале мая. И потом еще целый месяц ветры и течения гоняют льдины по озеру. Часть льда выносится рекой Невой в Финский залив. В это время (обычно в начале мая) в Петербурге начинается второй ледоход. (Свой, невский, проходит здесь еще в апреле.) Жители города в эту пору толпами высыпают на набережные и с интересом наблюдают за движением потока льдин, заполняющего Неву от берега до берега.

А на Ладоге в майские дни начинается судоходство. От истока Невы, где высятся мрачные стены крепости-тюрьмы Шлиссельбурга, по озеру к устью Свири и по ней к Онежскому озеру пролегает оживленный судовой путь. Буксиры, баржи и туристские теплоходы идут из Петербурга к Петрозаводску и Кижам, на Белое море, к Соловецким островам, и на Волгу — по каналу Волго-Балт, мимо древнего Белозерска к Рыбинскому водохранилищу.

Но северная, самая живописная часть озера остается в стороне от судоходных маршрутов. Этим Ладога выгодно отличается от всегда оживленного Онежского озера. Лишь раз в неделю проходит здесь теплоход на Валаам, а потом снова только редкие яхты бороздят пустынные воды северной Ладоги. Тишину нарушает лишь плеск волны и шум сосен, да крики чаек на скалистых островках.

И нет, наверное, более прекрасного и уединенного места в Европейской России, чем заливы и шхеры, рассыпанные от Сортавалы и Питкяранты до Карельского перешейка, где у древнего города-крепости Приозерска вливаются в Ладогу струи бурной порожистой Вуоксы. Разве только юго-западное беломорское побережье с его гранитными островками и береговыми мысами может соперничать с Ладогой живописностью своих пейзажей. Но вода в Белом море куда холоднее, летние штормы чаще и свирепее, да и высокие приливы добавляют хлопот.

Уровень же Ладожского озера довольно стабилен. С весны до середины июня он поднимается примерно на метр, а потом медленно спадает до прежней отметки. Течение озера-моря направлено вдоль берегов против часовой стрелки, причем летом его скорость иной раз увеличивается до двух километров в час.

Как и на многих крупных озерах: Виктории, Верхнем — на Ладоге наблюдаются своеобразные стоячие волны — сейши. Это быстрые колебания уровня воды (в одном месте он поднимается, а в другом — опускается), связанные с изменением атмосферного давления над разными частями озера. При этом вода поднимается и опускается на 20–30 сантиметров.

Есть у Ладожского озера и своя тайна. Это периодически возникающий в его недрах загадочный гул — раскатистый, словно далекий отэвук грозы. Ученые называют такие раскаты бронтидами. Причина их еще не разгадана. Возможно, она связана с особенностями подводных течений и сложным рельефом дна озера.

Для туриста Ладожское озеро — самая близкая из жемчужин Русского Севера. Через него лежит путь дальше, в озерную Карелию и к Соловецким островам, к суровым Хибинским горам и водопадным рекам Заонежского края. Но стоит задержаться на Ладоге хотя бы на неделюдругую, как путешественник понимает: от добра добра не ищут. Ладожское озеро подарит вам все радости и красоты, в поисках которых вы собрались за тридевять земель: живописные пейзажи, богатую рыбалку, уединенные острова и порожистые речки, храмы Валаама и крепостные бастионы Старой Ладоги, Приозерска и Петрокрепости, гомон перелетных птичьих стай в тростниковых зарослях на устье Свири и теплый песок прибрежных олонецких дюн.

 

Озеро Селигер

Из всех возвышенностей Центральной России Валдайская — самая живописная. Холмы и долины этого обширного края, покрытого хвойными лесами, бесчисленными озерами и пересеченного большими и малыми реками, как бы сами приглашают путешественника отправиться в странствие по его зеленым и голубым просторам. Валдай — главный среднерусский водораздел. Отсюда бегут малые речки Явонь и Щегринка к Ильмень-озеру, Западная Двина — к балтийским берегам, а Днепр — к Черному морю. Здесь начинает свой путь великая Волга.

Но пусть не обижаются на меня прославленные в истории и в литературе'славянские реки, все же здесь, на Валдае, они — еще ручейки. И главное украшение валдайское, конечно, не реки, а озера. Когда летишь над этими местами на" самолете или даже проезжаешь их на поезде, обилие водоемов самого разного облика и размера просто поражает. Десятки синих окон светятся в буреломных чащах, расстилаются среди полей и лугов древнего русского края, раскинувшегося на полпути между Новгородом и Тверью. Однако самой яркой жемчужиной Валдая является, бесспорно, озеро Селигер — крупнейший из здешних водоемов.

В России множество необычных и заманчивых уголков природы. Говоря о них, мы часто произносим слова: бескрайний, необъятный, величественный, могучий… А вот с Селигером в первую очередь ассоциируются эпитеты «приветливый» и "радостный".

Действительно, это валдайское озеро не поражает ни своими гигантскими размерами, ни своей невероятной глубиной или чудодейственными свойствами воды. Нет здесь и причудливых скал, снежных хребтов или таинственных пещер. Но обаяние Селигера, необъяснимое словами и воспринимаемое, скорее, каким-то шестым чувством, ощущает каждый попавший в этот дивный, чарующий в любое время года уголок России.

Почти каждое российское озеро красиво по-своему. Свое лицо у спокойной величавой Ладоги, свое — у ветреной бурной Онеги, особенная красота у бескрайнего Байкала и спрятавшегося в обрамлении лесистых хребтов узкого и дикого Телецкого озера. Свой облик у теплого, благоухающего лотосом озера Ханка и сурового, лишь на месяц сбрасывающего ледяной панцирь озера Таймыр…

А вот Селигер можно, наверное, назвать озером с десятью, двадцатью, а может, сотней разных лиц. Это даже не озеро, а какой-то «архипелаг» озер, плесов, проливов, проток, заливов, внутренних озерков на островах и дальних собратьев-озер, связанных речками со старшим братом-Селигером.

И так непохожи друг на друга суровая бурная мощь Кравотынского плеса и причудливые изгибы окруженного мачтовыми борами и древними курганами Березовского, оживленные обжитые просторы Осташковского плеса с белеющими по берегам колокольнями и куполами Ниловой пустыни и Осташкова и, например, узкая извилистая полоса Селижаровского, где в зарослях тростника укрывается исток быстрой каменистой Селижаровки — древнего пути к Волге. Свое лицо у солнечного приветливого Полновского плеса и у изрезанного зазубринами лесистых мысов Троицкого.

Точно так же непохожи друг на друга длинная сумрачная речка-пролив Полоновка, по крутым берегам которой стоят еще старые дзоты — следы минувшей войны, и открытая, пахнущая цветущим лугом, солнечная Княжа… А уж о затаившихся в окрестных лесах младших братьях-озерах селигерских и говорить нечего: тут каждое озеро со своим, непохожим на другие, обличьем.

Молчаливый, немного угрюмый Сиг, окруженный вековыми соснами, белыми пляжами и грядой замшелых скал-валунов, цепочка узких и таинственных озер, Святого, Долгого и Черного или уютные, крохотные Собенские озера — "у каждого свой норов", как издавна говорилось на Руси, и в этом бесконечном разнообразии и состоит неповторимое очарование Селигера.

Озеро занимает юго-восток Валдайской возвышенности. С севера на юг оно протянулось на девяносто километров, а в ширину достигает почти сорока. На Селигере около двухсот больших и совсем крошечных островов и островков, а на берегах его древний ледник оставил россыпи серых валунов, словно охраняющих покой озера.

Редко встретишь в России водоем с такими прихотливыми очертаниями. Глубоко вдающиеся в материк плесы, заливы, ответвления и бухты составляют самую примечательную черту Селигера и придают ему особенно живописный вид.

Средняя глубина озера — шесть метров, но встречаются места, где и на двадцати метрах якорь не достает дна. Отдельные крупные плесы (их всего двенадцать) соединяются между собой протоками, именуемыми здесь реками и носящими собственные названия: Полоновка, Княжа и другие. На больших плесах, вроде Кравотынского или Осташковского, есть где разгуляться ветрам, и порой тут разыгрываются серьезные, шестибалльные штормы, заставляющие рыбаков на своих лодчонках спешно укрываться в камышах. Но такие катаклизмы разыгрываются обычно осенью, а летом сильные ветры — редкость.

Уже с начала мая озеро свободно ото льда, и самые разнообразные суда: моторки и теплоходы, байдарки и яхты, гребные шлюпки и доски под парусом во множестве бороздят его воды. А замерзает Селигер только в конце ноября, так что туристский и особенно рыболовный сезон длится на озере семь месяцев. У рыбаков к Селигеру любовь особенная. Ведь в озере водится больше десятка пород рыб: от лещей и налимов до редких теперь угрей.

Впадающие в Селигер речки соединяют его, как уже говорилось, с почти двадцатью более мелкими, но не менее живописными озерами. Уже их названия говорят сами за себя и манят к себе туристов: Святое, Черное, Боровое, Светлое, Сиг, Плотичье, Щучье, Каменное, Березовское, Тихмень, Полонец…

Не менее красивы и разнообразны многочисленные острова Селигера. Одни из них привлекают лесистыми берегами, другие — песчаными пляжами, третьи — непотревоженными никем до вас ягодными полянами или богатыми рыбой внутренними озерами. На самом большом острове Хачин разместилось целых одиннадцать таких внутренних миниводоемов, и клев на них гарантирован, даже если на самом Селигере штормит, и рыба уходит на глубину. Еще один остров — Столбный украшает древняя монастырская обитель — Нилова Пустынь. А небольшой островок напротив старинного погоста Николо-Рожок за причудливую форму получил необычное для России название Бумеранг.

История здеших мест богата и интересна. Селигерский край — исконная новгородская вотчина. Озеро упоминается в летописях еще с XII века. По нему проходил в средние века важный торговый путь из Новгорода на Волгу. Быстрая и глубокая река Селижаровка через восемьдесят километров вливает свои прозрачные струи в неширокую еще Волгу, сразу увеличивая ее водность вдвое и делая судоходной для небольших новгородских стругов, немногим превышавших по размерам теперешние туристские шлюпки, тоже освоившие этот водный путь. На севере и западе Селигера Полновский и Березовский плесы расположены недалеко от верховьев рек, связанных с бассейном Ильмень-озера, так что короткий волок позволял новгородским купцам добираться от берегов своего родного Ильменя в Тверь, Нижний Новгород, а то и в каспийские торговые города.

Понятно, что Селигер издавна был оживленной корабельной дорогой. До сих пор здесь сохранился древний погост Троице-Переволока, название которого напоминает нам о тех далеких временах. Немало интересных мест и в окрестностях Селигера. От старинного, основанного еще в 1504 году, городка Селижарово, расположенного у слияния Волги и Селижаровки, можно подняться вверх по затейливо изгибающимся волжским излучинам на десяток-другой километров и оказаться у нижнего окончания длинной цепочки Верхневолжских озер.

Эта озерная гирлянда протянулась более чем на сто километров и включает озера Большое и Малое Волго, Пено, Вселуг и Стерж. Каждое из них привлекательно по-своему. Самое большое — Волго — протянувшееся двумя плесами почти на сорок километров, славится роскошными песчаными пляжами, раскинувшимися у подножья тридцатиметровых обрывов, увенчаных вековыми соснами. Здесь раздолье для любителей ходить под парусом, да и рыбалка на Волго отменная. А в окрестных борах — самые ягодные и грибные места Верхневолжья.

Следующее озеро — Пено — меньше всех в этой озерной цепочке. С юга в него впадает спокойная полноводная речка Жукопа, по которой можно добраться до "самого заповедного" из заповедников Европейской России — Центрально-Лесного. Он расположен в самой глуши валдайских лесов и болот, где почти нет дорог, да и тропы здесь сырые и буреломные. Все разнообразие фауны среднерусских лесов представлено в таежной глухомани этого заповедного края, причем из-за труднодоступности района животным не грозят здесь браконьеры, а их природной среде — промышленные и сельскохозяйственные воздействия. На берегах Жукопы можно наткнуться на медведя, промышляющего в малиннике, или спугнуть стадо кабанов. Водятся здесь рыси и куницы, лисы и волки, бобры и ондатры…

Кстати, совсем недалеко от Пено, в десяти километрах на юго-запад, находится исток Западной Двины, проложившей отсюда свой порожистый путь через три страны к Рижскому заливу Балтики.

Следующее вверх по течению Волги озеро — Вселуг — прославлено вот уже триста лет рукотворной сказкой — взметнувшейся над его водами деревянной церковью в Ширкове. За необычный облик и уникальные для деревянного храма размеры ширковский деревянный шедевр издавна величают "верхневолжскими Кижами".

А за последним из больших озер — Стержем — Волга выглядит уже крохотным ручейком в три-четыре метра шириной. От деревни Коковкино, что на северном конце Стержа, всего двенадцать километров до Деревушки Волговерховье, рядом с которой на небольшом болотце стоит скромная деревянная часовенка, соединенная мостками с сухим беРегом. Посреди часовни в полу вырезан квадрат, и в нем виднеется бьющий под водой студеный ключ. Здесь начинается Волга…

Столица "страны Селигерии" и единственный крупный населенный пункт на берегах озера — старинный город Осташков. Он до сих пор сохранил черты старого торгового городка российской глубинки. Впрочем, не только торгового: славились на Руси и здешние кожевники и рыба селигерская поставлялась отсюда аж в саму Москву, к царскому столу.

Древняя часть Осташкова расположена на озерном мысу, и все поперечные улочки старого города выходят к воде. С высокой колоколы стоящей на конце мыса, открывается потрясающий вид на озеро и холмистые лесные берега. Отсюда обычно начинаются все путешествия по Селигеру: на теплоходе, на яхте, на моторке или байдарке, пешком или на велосипеде. Каждый вид туризма имеет свои преимущества, и путешественник волен выбрать тот, который ему больше по нраву.

Но каким бы способом не странствовал человек по селигерским просторам, в душе его обязательно останется светлое, радостное ощущение от знакомства с этим древним, красивым и добрым краем, раскинувшимся в самом сердце Русской земли.

 

Мещера

Этот край дремучих лесов и таинственных озер — может быть, наименее затронутый цивилизацией из всех среднерусских земель, лучше других сохранивший свой облик со времен Древней Руси, и потому — самый близкий и дорогой русскому сердцу.

Здесь не встретишь кричащих красок, вычурных скал и каких-то из ряда вон выходящих природных явлений. Нет, Мещера — огромная лесистая низина между Клязьмой и Окой — богата лишь тем, что, казалось бы, не может удивить россиянина: мачтовыми сосновыми борами, заливными пойменными лугами, ароматом трав и хвои, тишиной и чистой водой малых и больших озер, шелестом прибрежных тростников в утреннем тумане да голосом кукушки, раздающимся над сонным бором.

И тем не менее, раз побывав в этих краях, путешественник обязательно возвращается сюда снова и снова — такова уж притягательная сила этих пейзажей. Может быть, дело в том, что здесь сохранился один из последних островков того самого "великого пояса хвойных лесов", что протягивался в былые времена через всю Русскую равнину от предгорий Карпат до Прикамья. Именно здесь больше тысячи лет назад происходило становление русской нации, здесь — ее колыбель. (Степи и Русский Север были освоены уже позднее.)

И память сердца, голос предков в крови порождает необъяснимое для иностранца влечение души — стремление еще раз слиться с этой природой, вдохнуть ее ветер, пахнущий теплой сосновой корой, полюбоваться прелестью росистого луга с бурыми горбами стогов, вслушаться в звон кузнечиков и пение жаворонка над головой…

Одно из привлекательных свойств Мещеры — ее малолюдье. Расположенная совсем рядом с огромной столичной агломерацией (до мещерских окраин можно за час-полтора доехать из Москвы на электричке), эта лесная сторона и по сей день заселена негусто и не обильно. От деревушки до деревушки — полдня, а то и день пешего пути. (А иного — колесного — может и не быть, особенно в распутицу.) В глубине Мещеры можно брести по лесным тропам или плыть по рекам и каналам по три-четыре дня, не встречая человеческого жилья. Лишь порой попадется у озера или на уютной поляне в сердце смолистого соснового урочища избушка лесника или рыбацкий шалаш.

К северу от Клязьмы (когда-то большой и судоходной) разлеглось Владимирское Ополье, а к югу от широкой и быстрой Оки на благодатных черноземах раскинулись рязанские пашенные земли — все давно освоенные и обжитые русские края. А между ними, от малых речек Дрезды да Пехорки и до самого Мурома, лежит нетронутый уголок девственпьіх чащ и болот, на малоплодородных и сырых почвах которого непросто было прижиться земледельцам.

Так и осталась Мещерская сторона малоосвоенной и малозаселенной. Миновали ее лихие татарские набеги, не затронула и промышленность, не пролегли по ней торговые пути — лишь охотничьи тропь, да реки вели в сердце лесной глухомани. И по сию пору нечасто встретишь асфальт в мещерском краю. Только буреломистыми просека ми да водой — на байдарке — можно добраться, скажем, до тихих речек Поли и Бужи, что рядом с таинственным озером Исихра, до затерянного в глуши ожерелья малых синих бусинок-озерков с завораживающими именами: Светец, Круглей и Оленье…

Раздолье в Мещере лосям и кабанам, зайцам и лисицам. Случается что волки зимой подходят к деревням, своим воем наводя страх на округу.

У мещерских рек какие-то особенно теплые, родные, хотя зачастую непонятные нам, старинные имена: Поля, Клязьма, Ялма, Воймега Пра, Солотча…

Весной, в полую воду, широко разливаются они по окрестным лесам, и лодка порой часами плывет между деревьями, пока не встретится на пути поросший соснами остров-холм, где найдется место для привала. И нашедшие здесь спасение от паводка зайцы боязливо жмутся от тебя к дальнему концу островка, а любопытные ежи по-двое и по-трое шныряют возле костра, шурша прошлогодними листьями. А когда вода спадает, встретишь иной раз на обсохшем берегу неподвижную могучую тушу кабана-секача и вздохнешь сочувственно: не доплыл, бедолага…

Кто бы ни побывал в здешних местах — навсегда сохранит их в памяти. А один из таких "заболевших Мещерой" путешественников — писатель Паустовский — написал о ней свою, может быть, лучшую книгу — "Мещорская сторона". Не удержусь, чтобы не привести несколько строк из этой дивной повести:

"…На берегах этих рек в глубоких норах живут водяные крысы. Есть крысы совершенно седые от старости. Если тихо следить за норой, то можно увидеть, как крыса ловит рыбу. Она выползает из норы, ныряет очень глубоко и выплывает со страшным шумом. Во рту крыса держит серебристую рыбу и плывет с ней к берегу. Когда рыба бывает больше крысы, борьба длится долго, и крыса вылезает на берег усталая, с красными от злости глазами.

Мещора — остаток лесного океана в самом центре европейской части нашей страны. Леса здесь величественны, как кафедральные соборы. Даже старый профессор, ничуть не склонный к поэзии, написал в исследовании о Мещорском крае такие слова: "Здесь, в могучих сосновых борах так светло, что за сотни шагов вглубь видно пролетающую птицу".

По сухим сосновым борам летом идешь, как по мягкому, дорогому ковру, — на многие километры земля покрыта сухим мхом.

Стаи птиц со свистом и легким шумом разлетаются в стороны. Когда ветер — леса шумят. Гул идет по вершинам, как волны.

Кроме сосновых лесов, есть леса еловые, березовые и редкие пятна широколиственных — из лип, вязов, дубов.

В дубовых перелесках почти нет дорог. Они опасны из-за муравьев. В знойный день пройти через дубовую заросль почти невозможно: через минуту все тело, от пяток до головы, покроют злые рыжие муравьи с сильными челюстями. Здесь бродят безобидные медведи-муравьятники. Они расковыривают старые пни и слизывают муравьиные яйца.

Путь в лесах — это километры тишины, безветрия. Это грибная прель, осторожное перепархивание птиц. Это — липкие маслюки, облепленные хвоей, жесткая трава, холодные белые грибы, земляника, лиловые колокольчики на полянах, дрожь осиновых листьев, косые солнечные лучи между соснами, а потом и лесные сумерки, когда из мхов начинает тянуть сыростью, холодком и в траве загораются крохотные светлячки. Когда внизу, у подножья сосен, становится совсем темно, хотя вершины деревьев еще золотит пылающий пурпуром закат, начинают бесшумно летать летучие мыши и какой-то непонятный звон слышится в лесу.

А ночью набредешь на озеро, которое кажется черным зеркалом. Ночь, полная звезд, смотрит в его темную воду. В Мещоре у всех озер вода разного цвета. У большинства — черная, у других — желтая, у третьих — серая, у четвертых — чуть синеватая. Это объясняется тем, что на дне озер лежит многометровая толща торфа. Чем старее торф, тем темнее вода…"

Из этих краев вышел самый, наверное, русский из наших поэтов — Сергей Есенин, воспевший в своих стихах "рязанские просторы, соломенную грусть"… Здесь стоял когда-то скромный погост Старый Егорий, давший начало современному городку Егорьевску, здесь высятся и сейчас замшелые стены и храмы Солотчинского монастыря и неожиданные в центре России восточные минареты и мечети Касимова — столицы касимовских татар, а у берегов неширокой извилистой речки Гусь живут старинным своим ремеслом заводские поселки Гусь-Хрустальный и Гусь-Железный.

Но все рукотворные достопримечательности Мещеры жмутся больше к ее окраинам, а главная часть этого заповедного края по-прежнему, как и тысячу, и пятьсот лет назад — страна непуганых птиц и зверей, чудом уцелевший остров среднерусской природы, который долго еще будет дарить нам радость встреч с таким родным, таким нужным нам миром — миром леса и ручья, озера и луга, тихой задумчивой речки и просторного неба над головой…

 

Жигули

Самая длинная и многоводная река Европы — Волга, с давних nop обжитая славянами, татарами и другими народами, на первый взгляд, чисто исторически не могла сохранить нетронутых уголков природы. Кажется, не могло уже остаться на ней не освоенных человеком мест — все здесь за долгие века вырублено, распахано, запружено…

И тем не менее великая российская река сумела сберечь для нас, несмотря на все перипетии истории, целых три удивительные по красоте и совершенно разные природные жемчужины, без которых невозможно себе представить Русскую равнину.

Это поражающее бесконечным разнообразием своих плесов, островов и заливов большое озеро Селигер возле волжского истока; тростниковые джунгли и протоки уникального царства птиц и лотоса в дельте реки, у самого Каспия, и, наконец, самый живописный участок ее речной долины — Жигули.

Их называют еще Жигулевскими горами, хотя по меркам ученых это, вообще говоря, возвышенность, высшая точка которой не достигает и четырехсот метров. Но, попадая в Жигули, забываешь о терминах и метрах — настолько поражает и завораживает контраст бескрайних волжских просторов и взметнувшихся вверх белых утесов.

Да, Жигулевские горы — не Кавказ или Тянь-Шань, но поднимающиеся на сотни метров над рекой известняковые склоны настолько круто обрываются к воде, что выглядят с палубы теплохода настоящим горным хребтом, протянувшимся вдоль правого берега Волги почти на сто километров.

Этот хребет разбит поперечными долинами на отдельные массивы.

Между врезанными в них крутостенными оврагами, похожими на ущелья, тянутся к реке высокие отроги, увенчанные причудливыми скалами. Высота этих отрогов колеблется от 250 до 370 метров, и каждый из них имеет свое название и свою историю, подлинную или легендарную.

Когда-то Жигули начинались от устья реки Усы — правого притока Волги. После постройки в 1957 году Самарской ГЭС на месте впадения Усы образовался широкий и глубокий залив, над гладью которого поднимается огромный высокий холм — Караульная гора. С него видны окрестности на десятки километров вокруг, и в давние времена здесь несли караульную службу казацкие дозоры. Завидев подступающую конницу татар или ногайцев, казаки разжигали на вершине горы костер, подавая сигнал об опасности.

Отсюда Волга делает крутую излучину, огибая мощный известняковый массив, вставший на ее пути. Эту речную петлю называют Самарской Лукой. Очертания волжского русла здесь напоминают гигантскую сильно вытянутую подкову, между концами которой всего двадцать пять километров. Стоя на перешейке Луки, именуемом Переволокой, можно видеть одновременно Усинский залив Самарского моря и верхнюю часть Саратовского водохранилища.

Длина Самарской Луки — больше полутораста километров, и до постройки плотины ГЭС у Жигулевска самарские любители водных путешествий часто совершали плавания по так называемой жигулевской кругосветке. Особенность этого маршрута была в том, что плыть все время можно было по течению.

От Самары, стоящей на левом берегу Волги как раз у поворота Луки на запад, лодки плыли вниз по реке до южного конца излучины. Здесь делали двухкилометровый волок в реку Усу, и по ней спускались к северному окончанию волжской петли. Дальше, тоже плывя вниз по Волге, туристы возвращались в Самару. Сто семьдесят километров «кругосветки» преодолевались обычно за пять-шесть дней.

Ниже города Жигулевска и плотины гидростанции начинается самый красивый участок Жигулей. Голландский путешественник XVII века Ян Стрейс, побывавший на Волге во времена Разинского бунта, увидев Жигулевские горы, писал в восторге: "Берега здесь настолько красивы, насколько только можно представить!" И действительно, зеленые, набегающие друг на друга холмы, среди которых то здесь, то там возвышаются горы, поросшие соснами, очень живописны. Доверчиво прижались к их подножью утопающие весной в белой кипени черемух деревушки. Осенью же берега Жигулей расцвечиваются золотом и багрянцем, и все вокруг полнится отблеском бушующего по склонам холодного пожара.

Глубокие, словно горные ущелья, лощины змеями уползают в недра гор. За выступами поросших лесом скал затаивалась когда-то удалая понизовая вольница, поджидая плывущих по реке купцов с товарами. Темнеют в обрывистых утесах черные входы в пещеры, где раньше гнездились во множестве соколы и красные утки. В некоторые из пещер можно попасть, только спустившись сверху по отвесной скале на веревке.

Высоко над Жигулевском поднимается громада Могутовой горы. Дальше, за широкой и глубокой Морквашской долиной, высится над Волгой безлесная Лысая гора, а в трех километрах к востоку от нее выступает вперед крутой скалистый выступ утеса Шелудяк. Назван он по имени разинского атамана, отважно бившегося с царскими воеводами в этих краях.

За утесом к Волге веером сходятся сразу несколько оврагов, образуя на берегу живописное расширение, известное под названием Бахиловой Поляны. Красивейшие окрестности Поляны издавна облюбовали живописцы, приезжающие в местный Дом Творчества со всех концов России. Расположенная дальше огромная Бахилова гора с тремя вершинами узкого гребня, четко выделяющимися на фоне неба, похожа на окаменевшее доисторическое чудовище. За ней ниже по течению лежит село Ширяево, в котором Репин писал своих "Бурлаков на Волге".

Жигули вообще избалованы вниманием художников. Здесь бывали и самый проникновенный певец среднерусского пейзажа Федор Шаляпин, и мастер изображения грозовых облаков передвижник Дубовской, здесь создали свои лучшие работы незаслуженно забытые ныне братья Григорий и Никанор Чернецовы. Эти два талантливых художника-путешественника совершили в начале XIX века своего рода географический и исторический подвиг, создав полную панораму обоих берегов Волги от Рыбинска до Астрахани — подлинную энциклопедию природы и жизни народов Поволжья той далекой эпохи.

Оборудовав мастерскую прямо в лодке, братья проплыли в 1838 году за шесть месяцев от верховев до устья великой русской реки, знакомясь с жизнью крестьян и рыбаков, производя раскопки древних крепостей и написав в пути сотни этюдов волжской долины. Затем, уже дома, они завершили свой титанический труд, создав два гигантских холста длиной в семьсот метров и высотой в два с половиной метра!

С 1850 года Чернецовы демонстрировали свой "рисованный документальный фильм" на Васильевском острове в Петербурге. Длинные холсты были намотаны на цилиндры и медленно двигались по ходу показа за окнами помещения, построенного в виде каюты. При этом у зрителей создавалось полное ощущение, что они находятся в плывущем судне. К сожалению, постоянное перематывание привело к износу холста, и к 1880 году уникальное произведение пришло в негодность.

Но остался альбом этюдов, изданный братьями под названием "Путешествие по Волге" и позволяющий представить вид волжских берегов почти двести лет назад.

А в Ширяеве, небольшом селе у волжского берега, бережно хранят память о великом Репине, создавшем здесь одно из лучших своих произведений. В старой школе устроен музей, где собраны фотографии и документы, рассказывающие о пребывании художника в Жигулях, эскизы и наброски к его картине.

За Ширяевом, ниже по течению, красуется высочайший на всей Волге утес — Стрельная гора, вознесшийся над рекой на триста пятьдесят метров. Ее хребет отходит на северо-запад от основного массива Жигулей, слегка понижаясь вначале, а перед окончанием неожиданно поднимается вверх, образуя небольшую уютную площадку с прекрасным видом на заволжские дали. Затем он сужается в узкий гребень — "чертов мост", ведущий к конусообразной вершине горы. Здесь каменные глыбы образуют небольшой грот, в котором, по преданию, располагался дозорный пост "вольных людей". Отсюда они просматривали течение Волги на сорок верст и кострами подавали скрывавшимся за островами разбойничьим стругам весть о приближении купеческих караванов. И вылетали тогда спрятавшиеся в засаде струги "из-за острова на стрежень", и грозный клич "Сарынь на кичку!" заставлял гребцов бросать весла, а сердца купцов — трепетать от страха…

Жигулевская вольница просуществовала больше полутора веков, с начала XVII века до разгрома Пугачевского восстания. Во время Разинского бунта в 1670–1671 годах понизовая вольница примкнула к нему, и с тех пор в народной памяти Жигули накрепко связаны с именем Степана Разина. Да и в песнях, сложенных о лихом атамане, легко узнаются жигулевские приметы. Вспомните, например, известную песню "Есть на Волге утес…".

Действительно, лагерь повстанцев, шедших вверх по Волге, располагался одно время на устье Усы, возле Девьей горы, да и потом, после разгрома восстания, разинцы отступали через здешние места, и один отряд был разбит тут, в Морквашинской долине. С тех пор утес рядом с долиной и носит имя разинского атамана Федора Шелудяка.

Завершает Жигули на востоке небольшая зеленая Попова гора. На низком левом берегу когда-то возвышался огромный Царев курган. По преданию, на него поднимался шедший походом на Астраханское ханство царь Иван Грозный. Увы, в наши дни кому-то понадобилось именно здесь добывать известняк, и теперь исторический холм срыт почти до половины. За Царевым курганом тянутся Сокольи горы, а на правом берегу возвышается Серная гора, где при Петре Первом, говорят, добывали серу для пороха.

Стиснутая с двух сторон горами, долина Волги сужается — впереди знаменитые в прошлом Жигулевские Ворота. До постройки Саратовской ГЭС скорость течения здесь достигала трех метров в секунду, и в прежние времена Ворота доставляли немало мучений бурлакам. С этого места Жигули остаются за кормой теплохода. Гордые силуэты утесов постепенно тают в сизой дымке. А вдоль берега тянутся совсем невысокие и некрасивые Шелехметовские горы. Это, собственно, даже не горы, а береговой обрыв, сильно разрушенный осыпями. На крутоярах повсюду видны их следы, сквозь которые то округлыми колоннами, то угловатыми пилонами проступает материнская порода. Издали кажется, что за осыпями прячется древняя крепостная стена.

Шелехметовские горы особенно ярко демонстрируют оползневые явления, характерные для Жигулей, как и для всей Нижней Волги. Рассказывают, что сто лет тому назад недалеко от Сызрани сползло в Волгу целое село Малая Федоровка. А средневековый польский путешественник Адам Олеарий в своих записках приводит случай, когда судно, стоявшее на якоре под высоким берегом Волги, было раздавлено рухнувшей в воду огромной глыбой глины. Из-за оползней пришлось даже перенести на другое место целый город Черный Яр, постройки которого регулярно обваливались в воду вместе с подмытой частью берега.

В наше время, когда Волга ниже Твери и до самого Волгограда представляет собой цепь водохранилищ, берега уже не подмываются бурным течением. Зато на образовавшихся искусственных морях речным капитанам приходится порой решать появившиеся теперь «морские» проблемы, вроде борьбы со льдами или с осенними бурями. Толщина льда на Самарском море, например, достигает метра, а торосы иногда бывают и трехметровые! Весной такой «айсберг» может неожиданно выйти на судовой ход. Вовремя не заметишь его — не избежать крупных неприятностей. Да и тают льды теперь дольше, чем раньше. Случается, что и в конце апреля путь судам у Жигулей прокладывают ледоколы. А в грозные осенние штормы на Самарском море — самом бурном из всех волжских «морей» — сила ветра составляет порой одиннадцать баллов, а высота волн превышает три метра! Получив штормовое предупреждение, суда спешат укрыться в портах-убежищах, оборудованных в устьях рек. Никому не хочется оказаться на просторе водохранилища, когда гонимые ветром темные тучи и летящие над пенистыми валами водяная пыль и брызги сольются в сплошной бешено крутящийся и завывающий хаос.

Впрочем, такое случается лишь осенью. Летом весь долгий день нежится под солнцем зеленоватая гладь реки, тает в дымке далекий берег. Вечером раскаленный красный шар светила медленно опускается в нагретую воду, гаснет закат, и на темнеющем небе высвечиваются первые звезды. В воде отражаются береговые огни, и трудно понять, где кончается река и начинается небо…

А с первыми лучами рассвета хорошо взобраться на крутой прибрежный утес Жигулей. С вершины в утреннем свете можно увидеть неоглядную даль реки и заволжских просторов, липовые и дубовые леса у подножья гор и подступающие к самой верхушке утеса горные сосновые боры. Среди них там и тут белеют скальные обнажения в виде обрывов, узких гребней — "чертовых мостов" или торчащих вверх «шишек». Отсюда открывается неповторимая панорама этих удивительных гор, поднявшихся в самом центре Русской равнины над широкой рекой, убегающей к далекому теплому морю.

Не так уж много путешественников могут похвастать, что видели Жигулевскиие горы не с борта теплохода, а вблизи, пройдя по крутым горным серпантинам здешних троп или вскарабкавшись по скалистым склонам к чернеющим жерлам таинственных разбойничьих пещер, где говорят, до сих пор хранятся спрятанные "вольными людьми" награбленные сокровища…

Кстати, пеший турист столкнется в Жигулях с совершенно неожиданной для средней полосы проблемой. Дело в том, что здесь совершенно нет ручьев, не говоря уже о реках. Вода родников и дождей сразу впитывается в почву и уходит в трещины скал. Лишь в самом сердце горного массива, в уютном урочище с поэтичным названием Каменная Чаша бьют сразу три родника с чистой и прохладной водой. Здесь обязательно останавливаются путники, а уходя утром в дальнейший путь, прихватывают с собой запас воды.

Но увиденное в горах с лихвой вознаграждает путешественника за лишения. И речь в данном случае идет не только о потрясающих видах, открывающихся с утесов и рискованных исследованиях скал и пещер. Несмотря на то что Жигули находятся посреди обжитого, густо населенного района (рядом, кроме миллионной Самары, еще Тольятти, Жигулевск, Сызрань и Новокуйбышевск), они сохранили своеобразную, необычную для Нижнего Поволжья флору и фауну. Расположенный здесь Жигулевский заповедник занимает, правда, лишь малую часть горного массива. Но учрежденный недавно Национальный парк "Самарская Лука" должен взять под охрану практически всю территорию волжской излучины.

Ведь благодаря горному рельефу в Жигулях сохранились уникальные леса, давно уже вырубленные на окружающих равнинах. В лесах этих можно увидеть лосей, косуль и кабанов, здесь встречаются волки и рыси, куницы и горностаи. А на скалах устраивают гнезда орлан-белохвост и рыболов-скопа, черный коршун и беркут.

По красоте пейзажей этот уголок Поволжья не имеет себе равных на Русской равнине. И каждое лето новые группы туристов прокладывают свои маршруты по тропам Жигулевских гор, поднимаются на вершину Стрельной горы и останавливаются лагерем у Каменной чаши, чтобы испить студеной воды из ее родника…

 

Дельта Волги

Нелегко определить в нескольких словах, что же такое дельта Волги. Лучше всего, наверное, для начала просто взять карту России и проследить течение этой великой русской реки с севера на юг. Прихотливо извиваясь по Русской равнине, она течет вначале на юго-восток, потом — на северо-восток, затем — на восток, и, наконец, на юг, к Каспийскому морю. Заложив по дороге крутую петлю у Жигулевских гор, Волга неудержимо катится все южнее, спеша завершить у седого Каспия свой 3500-километровый маршрут.

Но перед самым впадением в море могучая река, словно испугавшись, замедляет движение. Русло ее разбегается более чем на 800 проток, образуя что-то вроде гигантского треугольника, заполненного островами, островками, заливами, заливчиками и узкими рукавами. Это и есть дельта.

Замысловатое хитросплетение суши и воды густо заросло тростниковыми джунглями и с давних пор стало "птичьим раем". Сотни тысяч, если не миллионы, пернатых населяют дельту Волги. Для одних это родной дом, другие останавливаются здесь на отдых, возвращаясь в северные края после зимовки где-нибудь в Индии или Аравии. Весной из-за обилия кормящихся птиц во многих заливах и протоках просто не видно воды.

С трех сторон дельту окружают сухие степи и полупустыни. Летом (а оно длится тут почти полгода) жара достигает 45 градусов. Но зимой случаются и тридцатиградусные морозы. Круглый год в дельте стоит ясная погода: мало где еще на Земле столько солнечных дней в году.

На огромном пространстве между Волгой и Каспием царствуют два цвета: голубой на глади бесчисленных проток и тускло-зеленый на окружающих их зарослях тростника, рогоза и ивняка.

Теплая вода и обилие растительности привлекают сюда несметные стаи рыб. До пятидесяти видов их обитает в дельте Волги, в том числе знаменитые волжские осетры, белуги и севрюги. Порой рыбакам попадаются в сети десятикилограммовые сазаны и двухпудовые сомы. Для многих птиц здесь рыба является главной пищей. А птиц на нижней Волге еще больше, чем рыб — 250 видов! И многие из них — большая редкость в России.

Пеликаны и фламинго, белые цапли и родственники египетских ибисов ~ каравайки, лебеди и фазаны, чомги и крачки, бакланы и ремезы, тысячные стаи гусей и уток населяют камышовые и ивняковые заросли островов дельты.

Но не всегда привольно и беззаботно жилось пернатым в этом благодатном краю. Капризная мода начала XX века вызвала спрос на эгретки (ажурные хвостовые перья) белых цапель. Ими, а также перьями крачек украшали тогда дамские шляпки. Пришлись по вкусу модницам и птичьи шкурки. В результате многочисленная птичья колония в устье Волги была почти полностью уничтожена. В иные годы агенты парижских модных фирм скупали здесь до ста тысяч шкурок цапель, крачек и лебедей. Миллионами собирали браконьеры птичьи яйца, которые сдаьали на мыловаренные заводы.

Образованный в 1919 году заповедник спас птиц от окончательного истребления. За восемьдесят лет пернатое население восстановило свою численность. Но умные птицы и сейчас за пределами заповедника держатся высоко в небе, вне досягаемости ружейного выстрела. Только подлетев к охраняемой территории, они резко снижаются и летят над самыми камышами.

Из крупных птиц в дельте Волги больше всего серых цапель: почти полмиллиона. Длинные ноги позволяют им кормиться на огромном пространстве. Ведь со стороны моря, в так называемой авандельте, глубина не превышает метра даже в десятках километров от берега. Как и многие другие птицы, цапли живут колониями, в которых насчитывается иногда по нескольку тысяч гнезд. Порой кажется, что облюбованные цаплями старые ветлы, увешанные десятками гнезд, сгибаются под их тяжестью и вот-вот рухнут в воду. А гуси, утки и казарки предпочитают строить гнезда в тростнике. Заросли этого растения здесь не похожи на куцые зеленые полоски, окаймляющие берега озер средней полосы. Толстенные, до пяти сантиметров, могучие стебли вымахивают в высоту на шесть метров! В непролазных тростниковых джунглях легко заблудиться даже опытному человеку. Не зря местные рыбаки, отправляясь в крепи (так называют тут заросли тростника), заламывают по пути стебли или завязывают на них верхушки, чтобы по этим опознавательным знакам найти потом обратную дорогу.

Кормятся обитатели тростников в авандельте корневищами и листьями подводной травы валлиснерии. И когда гигантские стаи уток возвращаются от моря к своим гнездам, они нередко, словно туча, закрывают горизонт.

Зверей в дельте немного. В отличие от птиц, им труднее приспособиться к жизни в этом царстве воды и тростника. Больше всего здесь кабанов и выдр, встречаются енотовидная собака, бобр, норка и выхухоль, а на сухих берегах живут лисы, волки, зайцы-русаки и полевые мыши. Изредка заплывает в крупные протоки и каспийский тюлень.

А вот растительный мир дельты Волги не менее интересен и разнообразен, чем пти чий. Помимо белых кувшинок, желтых кубышек и уже упомянутых тростника и рогоза, здесь встречаются редкие, подчас уникальные представители зеленого царства.

Обширные пространства покрывают светло-зеленые заросли водяного папоротника — сальвинии. Повсюду встречается необычный с виду водяной орех — чилим. Его покрытые рогами плоды — любимая пища кабанов. Не брезгуют им и гуси. Да и человек собирает орехи чилима, чтобы из их сердцевины изготовить крупу. Добывать чилим несложно: достаточно подвесить к лодке длинную тряпку с грузом, и орехи сами цепляются своими рогами за полотнище.

Но главное сокровище дельты — разумеется, лотос. Устье Волги — самое северное место на Земле, где можно встретить этот красивый и редкий цветок. Огромные (до 80 сантиметров в диаметре) листья его лежат на поверхности воды. Они покрыты восковым налетом, и капли, блестящие на солнце, катаются по ним, как шарики ртути. Большущие розовые цветы лотоса, величиной с суповую тарелку, живут всего три дня, и каждый день меняется их окраска: в первый день лепестки яркорозовые, почти пурпурные, во второй — светлеют, а на третий день они уже розоватые, почти белые, а весь цветок становится бледно-кремовым. Лотос переливается при дневном свете нежными оттенками розового цвета, постоянно меняясь. Набежит ли тучка, подует ли ветерок, выглянет ли солнце — цветок принимает новый облик.

В Египте его считали священным растением. Лотос рисовали на саркофагах, изображения бутонов выбивали на монетах, а в храмах форму цветка лотоса придавали капителям колонн. Древние египтяне употребляли созревшие кубышки лотоса в пищу. Да и Гомер в «Одиссее» отправляет своих героев в страну, где жители питаются этим изысканным блюдом:

"…Им лотоса дали отведать они. Но лишь только сладко-медвяного лотоса каждый отведал, мгновенно все позабыл и, утратив желанье назад возвратиться, вдруг захотел в стране Лотофагов остаться, чтоб вкусный лотос сбирать…"

В Азии плодоложе этого растения варят с сахаром, получается лакомство, похожее на цукаты. Высоко ценится он и как декоративное растение. Недаром на Востоке издавна почитали лотос как сокровище садов падишахов.

Как попал этот житель юга в волжские воды, неизвестно. Предполагают, что его могли привезти сюда мусульмане-паломники, ездившие на поклонение в Мекку через Египет. А старые калмыки рассказывают о появлении священного цветка на берегах Волги поэтичную легенду.

Давным-давно, говорится в легенде, окрестные места были владением ногайского хана. И была у хана красавица-дочь Зейнаб. А в ханоком войске служил тогда молодой смелый воин по имени Шакир. Увидел он как-то ханскую дочь и сразу полюбил ее. Но как сказать об этом красавице Зейнаб? Да и захочет ли ханская дочь даже взглянуть на простого воина, не то что ответить на его чувство? Долго страдал Шакир, а потом решил пойти к жрецу-прорицателю и спросить совета. Жрец долго молчал, прикрыв глаза, и о чем-то думал, а потом ответил юноше:

"Далеко-далеко, за горами, лежит чудесная страна Индия. И течет в этой стране великая река Ганг. В водах Ганга растет священный цветок лотос. Пройди через горы и пустыни, доберись до Ганга, собери семена лотоса и привези их сюда. Бросишь их в Волгу, расцветет лотос, и тогда Зейнаб полюбит тебя: такая волшебная сила заключена в этом цветке".

"Да будет так! — решил юноша. — Я привезу сюда лотос и посажу его в Волге-реке!"

"Но помни, — сказал жрец напоследок, — сбудется твое желание, но при этом ты потеряешь самое дорогое!"

"Что дороже всего для воина? Верный конь да острая сабля из дамасской стали, — подумал Шакир. — Разве жалко мне будет отдать их за любовь ненаглядной Зейнаб?" И отправился молодой воин в дальнюю дорогу.

И месяц, и год миновали с того дня. Уже и ждать перестали юношу родичи: думали — погиб он в пути. Но вернулся Шакир невредимым с бесценными семенами, бросил их в Волгу и поехал к ханскому шатру, чтобы увидеть свою любимую. Подъехал и видит, что люди из шатра спиной вперед выходят. Дрогнуло сердце воина: понял он — умер ктото. Стал расспрашивать и узнал, что только что умерла красавица-дочь хана. И понял он, о чем предупреждал его старый жрец. Ведь дороже Зейнаб для Шакира никого не было.

Смерть пришла к ней в тот миг, когда бросил он семена лотоса в Волгу.

В отчаянии бросил юноша свою саблю в воздух и подставил ей свою грудь. Вонзился клинок прямо в сердце, и расстался с жизнью влюбленный воин.

Зейнаб и Шакира хоронили в один день. И когда опустили их в могилу, над водой вдруг поднялись прекрасные цветы. Никто не мог понять, откуда они взялись. И тогда спросили об этом жреца, и рассказал он о любви Шакира к Зейнаб, ради которой он привез священный цветок с далекой индийской реки…"

Конечно, это всего лишь легенда, но в нежных красках лотоса, в его удивительном аромате действительно таится какая-то необыкновенная прелесть. В странах Востока много сказок и легенд посвящено этому чудесному цветку.

Рассказ о живой природе дельты Волги будет, однако, неполным, если не упомянуть двух самых многочисленных ее обитателей.

С одним из них путешественник сталкивается сразу по приезде сюда. Это — комары. Мириады этих летучих тварей — главный бич рыбаков и всех, попадающих в дельту. Подсчитано, что за пять минут на человека нападает до тысячи этих кровососов! Только надежная сетка и химические снадобья помогают людям переносить круглосуточные атаки крылатых паразитов.

Другой характерный житель здешних мест — озерная лягушка. Неисчислимые полчища этих земноводных обитают на болотистых островах и по берегам проток, и каждый вечер слышится из тростников их нестройный хор. Ученые попытались оценить массу головастиков, появляющихся здесь ежегодно на свет. Получилась чудовищная цифра — четыре миллиона тонн!

А вот ядовитых змей в дельте Волги нет — только уж и узорчатый полоз прижились в этой водно-болотной стихии. Водятся здесь и черепахи.

Что же больше всего влечет сюда, в этот необычный для России край, путешественников со всех концов страны? Не будем говорить о заядлых рыбаках — с ними все ясно. Но многие едут сюда и просто за тем, чтобы полюбоваться стайками цапель и фламинго, проплывающими над протоками, словно белые и розовые облака, увидеть неуклюжего пеликана, услышать призывный клик лебедей над речным простором и проследить за гордым полетом орлана-белохвоста.

А кто-то, быть может, мечтает вдохнуть воздух утреннего залива, благоухающего ароматом лотоса, увидеть хоть раз в жизни один из самых больших и самых прекрасных цветков мира. Природа дельты Волги полна чудес и тайн, удивительных звуков и красок, птичьего пения и свежего ветра… Уже из-за этого стоит, право, побывать в этом сказочном уголке России.

 

Домбайская поляна

Почти посредине Большого Кавказа гордо вздымается двуглавая снежная шапка высочайшей вершины России — Эльбруса. В трех направлениях от его подножья разбегаются бурные горные реки: на северовосток — любимый горнолыжниками стремительный Баксан, на север — сердито бурлящая Малка, а на северо-запад — веселая говорливая Кубань.

По ее долине пролегает самый нетривиальный, но и самый трудный путь к "макушке Кавказа", избавленный зато от многолюдия и суеты Баксанского ущелья. А менее чем в ста километрах от истока, возле Карачаевска, в Кубань впадает ее самый красивый приток — река ТеберДа, вдоль которой поднимается к заоблачным перевалам Главного Кавказского хребта Военно-Сухумская дорога.

Здесь когда-то пролегал знаменитый транскавказский маршрут, поэволявший насладиться романтикой гор, а затем, спустившись с Клухорского перевала, за пару дней выйти к благодатным Черноморским субтропикам и вдоволь понежиться на жарких пляжах Абхазии, вознаграждая за нелегкие траверсы снежных склонов Клухора.

Сейчас по перевалу прошла российско-грузинская граница, и Военно-Сухумская дорога уже не притягивает туристов, как бывало прежде. Но зато теперь многие обнаружили, что совсем рядом, в каких-нибудь тридцати километрах от Клухорского перевала, располагается одна самых живописных горных долин Кавказа — Домбайская.

Строки этой старой песни Визбора сразу приходят в голову при упоминании этой жемчужины Кавказских гор. И не только высочайшая в здешних местах четырехкилометровая вершина Ульген воспета бардами и художниками. У туристского костра звучат и песни про Алибек и Белалакаю, Теберду и Сулахат, Клухор и Аманауз. Здесь, на Домбайской поляне, на высоте 1630 метров над уровнем моря, и дышится, и поется легко.

Изумрудной чашей, спрятавшейся между скальными громадами двух самых высоких кавказских хребтов — Главного и Бокового, выглядит сверху Домбайская межгорная котловина (так официально называют ее географы). С трех сторон сбегаются к ней шумные горные реки Алибек, Аманауз и Домбай-Ульген, чтобы, объединив силы, пробиться через горы на север, к Теберде. Огромная поляна, образовавшаяся на слиянии четырех долин, поражает своей величественной красотой.

С трех сторон амфитеатром сходятся к ней лесистые склоны, над которыми поднимаются на три с половиной — четыре километра сразу восемь снежных вершин. И каждая гора прекрасна по-своему. Стройная, вытянутая ввысь пирамида пика Инэ не похожа на могучий массивный ДомбайУльген, ощерившаяся черным скальным зубом Софриджу — на причудливо изрезанный гребень вершины Сулахат, а округлые контуры горы Семенов-Баши — на крутую неприступную Белалакаи, чем-то напоминающую альпийский Маттерхорн.

Большинство туристов знает лишь зимний Домбай — страну белоснежной сказки, отчаянных горнолыжников, застывших водопадов, опаляющего горного солнца и величественных поднебесных вершин. Между тем летом Домбай прекраснее во сто крат. Дивные елово-буковые леса, занимающие дно поляны и нижнюю часть склонов, буквально потрясают своей мощью. Исполинские колонны буковых стволов в три обхвата толщиной и до сорока метров в высоту уходят, кажется, прямо к небу. Не меньших размеров достигают ели и пихты.

Особенно чаруют, контрастируя с тенистыми тропами у подножья зеленых гигантов, альпийские луга, полные солнца, простора, птичьего пения и аромата цветов. Но истинным путешественникам этого кажется мало, и самые тренированные из них забираются еще выше, к ледникам, с которых бегут вниз, к Домбаю, звонкие ручьи и речки, то и дело срывающиеся водопадами с крутых ступеней своего каменистого ложа.

Впрочем, Алибекский ледник, нарушая все географические законы, спускается прямо до границы леса, так что добраться до него не составит труда и неопытному туристу. Заодно он получит возможность полюбоваться самым красивым в Домбае водопадом, тоже носящем имя Алибек. Он невысок — всего метров десять, но удивительно живописен, особенно в солнечный день, когда бурлящие струи, падая с уступа на уступ и дробясь и разлетаясь мелкими брызгами, переливаются в лучах Метила сотнями крохотных радужных искр.

А если путешественник поднимется по мрачному скалистому каньону реки Аманауз, его ждет встреча с Аманаузским водопадом, производящим совсем иное, чем Алибек, впечатление — грозное и зловещее.

В окрестностях Домбая немало также красивых горных озер, и, право, трудно решить, какое из них живописнее. Бадугским озерам придают своеобразие окружающие их вековые леса, а озеро Туманлы-Кёль, лежащее у Военно-Сухумской дороги в обрамлении темных скалистых склонов и снежных вершин, чарует поразительно синей водой, контрастирующей с зеленью трав на берегу и черными и серыми горами вокруг. Высокогорное же Клухорское озеро, вокруг которого лишь снег и скалы, поражает совсем иной — суровой и торжественной красотой.

Как правило, насладившись красотой Домбая, путешественник стремится побывать на Клухорском перевале. До Северного приюта — небольшой турбазы у подножья перевала, где кончается автодорога, всего тридцать четыре километра от Домбайской поляны. О живописности этого отрезка Военно-Сухумской дороги с восторгом писали еще путеводители начала XX века.

"Военно-Сухумская дорога… замечательно живописна и интересна, но переезд по ней можно совершить только верхом в шесть—семь дней. При этом путешественник, в благодарность за перенесенные тяготы, будет вознагражден нигде в другом месте не видимыми и никогда не забываемыми видами…" — говорится в одном из них.

Не меньше чудес ждет туриста, сумевшего преодолеть пограничные реальности, и на грузинской стороне хребта, за Клухорским перевалом. Здесь низвергается с Цебельдинского нагорья 250-метровый каскад водопадов Шакуран, здесь находится второе по величине после Рицы высокогорное озеро Амткел, образовавшееся в 1891 году после того, как чудовищный обвал перекрыл одноименную реку. В скалах Кодорского ущелья скрываются пещеры и гроты, уже пятнадцать тысяч лет назад служившие приютом нашим предкам. Из некоторых пещер вырываются на поверхность небольшие реки, а у Южного приюта бьет из-под скалы минеральный источник, напоминающий вкусом воды знаменитый нарзан.

Однако переход через Клухор по силам не каждому. Он требует целого дня напряженной ходьбы и подъема на высоту две тысячи восемьсот метров, причем на южной стороне придется пробивать себе путь через крутой снежник, так что необходим ледоруб или альпеншток для страховки.

Еще одна жемчужина Кавказа — Архыз — расположена всего в полсотне километров к западу от Домбая. Но маршрут к этой красивейшей долине пройдет через три перевала и займет не меньше четырех дней.

Архыз расположен на слиянии долин речек Кизгич, Псыш, Архыз и София. По природным условиям он не уступит Домбаю, хотя, безусловно, таких красивых снежных вершин здесь не встретишь. Зато в Архызе бьют железистые минеральные источники, и сама долина более открытая, просторная и, если можно так выразиться, "домашняя".

Но суровое величие домбайских гор, разнообразие природных достопримечательностей и возможность без труда попасть сразу в несколько соседних туристских центров, бесспорно, делают именно Домбайскую поляну самым притягательным местом туристского Кавказа.

А возвращаясь домой, путешественники (кто мысленно, а кто и вслух) напевают строки бесхитростной и нежной песни Визбора, старинной спутницы кавказских туристов, альпинистов и горнолыжников:

 

Беловежская пуща

В Брестской области Белоруссии, на самой границе с Польшей, расположилась уникальная лесная кунсткамера, носящая красивое старинное имя — Беловежская пуща.

Название огромному лесному массиву дала сторожевая башня — вежа — в городе Каменец, лежащем у южной границы пущи. Еще в XIII веке заложил ее князь Владимир Василькович у слияния рек Луной и Белой. Изначальная княжеская резиденция — Брест, разрушеная татарами, была восстановлена, но снова и снова подвергалась разорению. Уж очень на бойком месте стоял стольный город на Буге, Kонтролировавший важный торговый путь из Киева по Днепру и Припяти, затем по Бугу и Висле к берегам Балтийского моря. Вот князь Владимир и решил выбрать к северу от Бреста, в глуши лесов, более спокойное место для резиденции.

В 1276 году зодчий Олексо на высоком берегу Лесной вырубил вековой бор и возвел тридцатиметровую башню с подземными ходами, узкими лестницами в толще стен. Ее выкрасили известью в белый цвет и окружили валом и рвом. С тех самых пор стоит в Каменце Белая Вежа, именем которой стали называть и окрестные леса. Из тех былинных времен и донесла до нас Беловежская пуща свои редкостные природные сокровища, хотя под натиском бурных волн истории многое, конечно, изменилось в древнем лесу.

В частности, последняя война провела через пущу границу, и теперь она поделена между двумя странами. Из ста тридцати тысяч гектар заповедного зеленого массива семьдесят пять тысяч отошли к Белоруссии, а остальное досталось Польше.

На каждого, кто побывает в этих вековых нетронутых лесных чащах, они производят неизгладимое впечатление.

"Человеку, никогда не бывшему в Беловежской пуще, трудно представить себе величавую, своеобразную прелесть этого во многих местах еще первобытного леса. В нем нет однообразно-сурового, однотонного колорита дремучего северного бора. Он величествен, дик, носит отпечаток дряхлости и вместе с тем бесконечно интересен разнообразием встречающихся в нем лесных пейзажей. Проезжая по пуще, не устаешь смотреть и восхищаться", — писал в начале XX века русский ученый-лесовод Г. Карцев.

Первая отличительная черта Беловежской пущи — ее гигантские размеры. Представьте себе дремучий лес величиной с полторы Москвы, и на всем этом пространстве — ни одной мощеной дороги, ни одного селения. Лес, лес и лес на многие десятки километров — вот что поражает человека, впервые попавшего в пущу. Лес этот удивляет необычайной пестротой, беспрерывным чередованием различных древесных пород, размерами деревьев.

Вот стоят пятидесятиметровые старые ели, обросшие седым лишайником. А чуть подальше видишь целый массив огромных сорокаметровых сосен, стволы которых полыхают на солнце, словно начищенная медь. Поодаль обосновались кряжистые могучие дубы, иным из которых уже по пятьсот лет. Моховые прогалины чередуются с непроходимыми зарослями ельника и богатыми ягодниками; густой смолистый аромат хвои, смешанный с грибными запахами, наполняет воздух. Потом тропа выбегает на залитую солнцем лесную полянку, где вас встречает пышное разнотравье и яркая пестрота бесчисленных луговых цветов, а затем ныряет в сумрачное чернолесье, где граб и ясень, липа и клен, ольха и осина сплетаются кронами в сплошной шатер, заслоняя солнечный свет.

Краше всего в пуще, наверное, изумрудно-прозрачная, кудрявая, веселая зелень грабов. Проходя по просеке, отчетливо видишь, как вверvy мощно сплетается густой навес из ветвей этих деревьев, а по обеим сторонам тропинку обступает густая стена ельника и лиственного леса, которая местами совершенно закрывает солнечный свет. Среди молодой зеленой поросли возвышаются могучими великанами кряжистые дубы. Иные из них не обхватить и троим взрослым мужчинам.

В пуще стоит тишина. Только время от времени перелетит с ветки на ветку мелкая птаха, хрустнет сучком белка или вдруг по вершинам деревьев прошумит налетевший порыв ветра, и снова воцаряется безмолвие. Не шелестят листья осин, золотом горит листва неподвижных великанов-дубов, застыли стройные темно-зеленые пирамиды елей. Кажется, замерла жизнь в пуще. Но это только кажется. Лес полон жизни, нужно только суметь увидеть ее. В Беловежской пуще нужно пробыть несколько дней, прочувствовать ее, понять ее язык, и тогда она откроет путешественнику многие свои тайны, покажет ему себя во всей своей красе.

Лесных обитателей можно нередко встретить на полянах, просеках или узких извилистых лесных дорожках. Вот на краю поляны как из-под земли появились две косули. Стройные, грациозные, они на несколько мгновений застыли на месте, прислушиваясь к лесным шорохам. Затем, словно по команде, одновременно исчезли в придорожных зарослях. С треском и грохотом, ломая сучья и валежник, промчался за кустами напуганный кем-то красакец-лось. Бесшумно выйдя на берег ручья, гордо поднял краевую голову с ветвистыми рогами олень. Чуткие уши настороженно ловят звуки, доносящиеся из чащи. Где-то своими тайными тропами пробирается сквозь кусты и бурелом стадо кабанов. По ночам вылезает из норы енотовидная собака, недавно завезенная в пущу. Она прижилась на новом месте и чувствует себя здесь, как дома. А на деревьях хозяйничает враг белок и птиц — проворная куница, подстерегает добычу рысь.

Мир зверей и птиц, амфибий и рептилий заповедного леса очень богат и разнообразен. Здесь обитает почти триста видов животных, в том числе около двухсот видов птиц.

Однако для большинства людей слова: "Беловежская пуща" ассоциируются прежде всего с зубром. Действительно, этот лесной гигант, достигающий трех с половиной метров в длину и двухметровой высоты — своеобразный символ пущи, некоронованный царь заповедного белорусского леса. Вот он стоит на опушке, опустив голову, стоит важно и неподвижно, словно задумался над чем-то очень серьезным и трудным. Но, услышав голоса людей, неохотно поворачивает голову и сурово оглядывает поляну.

На первый взгляд, зубр довольно мирный и неповоротливый зверь. Медленно, словно нехотя, переходит он с места на место, придирчиво выбирая пищу. Зимой это кора и кончики ветвей осины или ивы, весной — почки деревьев и кустарников, летом — трава и листья. Насытившись, зубр долго стоит на одном месте, пережевывая пищу. Ходит он неторопливо, кивая в такт головой, легко преодолевая самые густые заросли. На ходу никогда не поворачивает головы, как будто игнорирует все окружающее.

Но когда зубр разгневан, он становится быстрым и ловким. Почти без разбега лесной великан перескакивает через двухметровый забор, легко бежит галопом. Рассвирепев, зверь трясет головой, роет копытами и рогами землю или выворачивает с корнем большие деревья. Опустив голову, он устремляется на своего врага или соперника.

Вот как описывает поединок между зубрами один из очевидцев такой схватки: "Как-то подгнившая изгородь вольера обвалилась, и старый зубр Борус проник в соседнюю секцию, где проживал другой такой же громадный самец по кличке Берензон. Сначала зубры обменялись грозными взглядами, прохаживаясь один возле другого. Склонив могучие, тяжелые головы, оба яростно фыркали и рыли короткими передними ногами и рогами землю. Затем с неимоверной быстротой ринулись навстречу друг другу. Страшный шум и треск пошел по лесу. Жутко было смотреть на бой лесных гигантов. Он продолжался девять часов.

Зверей окружили егеря лесной охраны, но рассвирепевшие животные ничего не видели и не слышали. Люди разжигали костры, бегали вокруг них, шумели, кричали, стреляли в воздух, пускали в ночное небо ракеты, чтобы напугать зверей и разогнать их, но все было напрасно. Ничто не могло успокоить или напугать соперников. Из поселка Беловежа вызвали пожарную команду. Пожарные стали поливать зубров холодной водой из шлангов, но и это не помогло.

Шел час за часом. Казалось, силы зверей равны и никому из них не стать победителем. Но нелепая случайность решила судьбу Берензона. Отступая в конце девятого часа битвы от напора взбесившегося Боруса, он попал задней ногой в расколотый пень. Вытянуть ногу было невозможно. Ему оставалось только стоять неподвижно и обороняться. Борус использовал благоприятную ситуацию. Он отскочил в сторону и с новой силой бросился на врага. Тот повернул голову и мужественно встретил нападение. Но удар был нанесен со стороны. Повернуться всем туловищем навстречу врагу Берензон не мог: мешала нога, защемленная в пне. В следующий момент Борус пропорол ему рогами бок".

Когда-то зубры водились в лесах многих стран Европы. Но честолюбие охотников на крупную дичь не знало пределов, и скоро эти сильные, красивые и гордые звери исчезли из большей части европейских лесов. Сейчас каждый зубр на нашей планете стоит на персональном учете. И Беловежская пуща — одно из немногих мест мира, где эти древнейшие животные обитают на свободе.

Пуще в каком-то смысле повезло. Это один из редких на Земле уголков, где уже много столетий поддерживается своеобразный заповедный статус: ведь он всегда был местом охоты коронованных особ — сначала удельных князей, потом польских королей, а затем — российских государей. И только две мировые войны в XX веке не пощадили заповедных лесов.

Конечно, царские охоты, а точнее, облавы со множеством участников, загонщиков и собак, тоже наносили урон животному миру пущи. Но все же перед Первой мировой войной здесь еще оставалось больше семисот зубров, не говоря уже о других животных. А к 1921 году в Беловежской пуще уже не было ни одного зубра: все они были либо перебиты (винтовки и пулеметы — это вам не королевские луки и копья!..), либо вывезены в Германию. Польша, которой принадлежал тогда заповедный лес, купила в немецком зоопарке несколько зубров и начала заново создавать беловежское зубровое стадо. Но тут подоспела еще одна война. Снова автоматные и пулеметные очереди зазвучали в лесных чащах.

После победной весны 1945 года Беловежскую пущу и немногих уцелевших зубров разделили между Польшей и Белоруссией. С обеих сторон границы был сохранен заповедный режим, и поголовье редких животных стало постепенно расти. Если в 1946 году в белорусской части заповедника было всего пять зубров, то через двадцать лет их стало уже восемьдесят. Часть беловежских лесных гигантов теперь живет в Кавказском, Чаткальском и других заповедниках. А у себя дома, в пуще, они живут на свободе, пасутся группами или парами в лесу, уходя на много километров в глубь чащи, а иной раз даже "нарушая границу". Но в зимнее время, когда трудно прокормиться, звери выбираются к кордонам заповедника, где их ждут кормушки с сеном.

Войны нанесли уникальному лесному массиву немалый урон, но более чем полувековой никем ненарушаемый покой позволил природе залечить боевые раны, и теперь заповедная Беловежская пуща — одновременно удивительный природный памятник и серьезная научная лаборатория живой природы. Кроме зубров, здесь сумели воссоздать, казалось, уничтоженных окончательно еще в средние века лесных диких лошадей-тарпанов. Ученые обратили внимание на то, что у многих крестьянских лошадей в здешних местах были отчетливо выражены черты тарпанов. Кропотливым многолетним скрещиванием подходящих по внешним данным лошадок удалось вывести вновь уникальную исчезнувшую породу.

В 1960-е годы в пуще построили научно-туристский комплекс с лабораториями, великолепным музеем природы и уютной гостиницей. Для путешественников, которые не имеют времени для длительной экскурсии в глубь заповедных лесов, недалеко от музея устроены вольеры, где живут зубры, лесные тарпаны, олени, косули и кабаны. А за особую плату можно получить лицензию и побродить с ружьем в бывших королевских охотничьих угодьях.

Однако большинство туристов приезжает в Беловежскую пущу, разумеется, не для охоты. Просто хочется своими глазами увидеть единственный на всем пространстве от Урала до Ла-Манша остров древних смешанных лесов, сохранивших свой облик со времен Фридриха Барбароссы и Юрия Долгорукого.

Белоруссия лучше других стран Восточной Европы сумела сберечь свои лесные сокровища, особенно в западной части страны. И не случайно символом этой славянской республики для всех, кто любит природу, стала зеленая жемчужина на правобережье Буга — удивительный и прекрасный край с древним именем: Беловежская пуща.

 

Карадаг

В горах Восточного Крыма, между Феодосией и Судаком, высятся над лазурными водами Черного моря суровые и неприступные, похожие на руины могучей крепости, скалистые вершины вулканического массива Карадаг.

Свое название массив получил за черный цвет базальтовых лав, образовавших его отроги (Карадаг по-тюркски — "Черная гора").

В сложенной осадочными породами (известняками и доломитами) гряде Крымских гор Карадаг стоит особняком. Ведь он представляет собой часть древней вулканической постройки юрского периода, которая была разбита огромной трещиной-сбросом пополам, причем южная половина опустилась на дно Черного моря.

Теперь со стороны моря можно видеть вулкан в разрезе со всеми деталями вулканического аппарата: жерлом, заполненным застывшей лавой, бесчисленными слоями лав и туфов, минеральными жилами и вулканическими бомбами. При желании легко найти здесь лавовые потоки и отложения вулканического пепла.

Но неискушенному в геологии путешественнику в первую очередь бросается в глаза фантастическое нагромождение каменных круч, зубцов, колонн, вертикальных стен и ущелий. По общему мнению, Карадаг — самое красивое место не только в Крыму, но и на всем Черноморском побережье.

Красота Карадага абсолютно непохожа на уютную, прилизанную и окультуренную живописность Южного берега Крыма. Здесь все дико, хаотично, сурово, труднодоступно. В скопище скал не найдешь ни одной спокойной горизонтальной линии: черные обрывы нависают над бирюзовыми бухтами, в которые можно проникнуть лишь с моря. Стены глубоких, похожих на гигантские трещины ущелий исполинскими ступенями поднимаются к синему небу. Причудливые фигуры изваяны выветриванием в мощных слоях туфов. Среди них есть «Шайтан» и «Маяк», "Пряничный конь" и «Сокол», "Король" и "Королева".

Весь вулканический массив раскинулся между Коктебельской и Отузской долинами и состоит из Святой горы и Берегового хребта. Святая гора занимает центральную часть массива, поднимаясь почти на шестьсот метров над уровнем моря. Издали с юго-запада и с севера она вырисовывается возвышенным куполом с двумя приподнятыми над ним вершинами. С приближением к ним мягкие очертания расплываются, и тогда гора все больше обнаруживает черты хребта, состоящего из вулканической породы — трасса. Склоны горы покрыты низкорослым дубовоясеневым лесом.

Береговой хребет объединяет несколько массивов: Лобовой, Карагач, Хоба-Тепе, Магнитный и Кок-Кая, которые тянутся вдоль побережья, сменяя друг друга.

Горные цепи здесь разделены глубокими оврагами, балками и ущельями. Самое примечательное из них — урочище Гаур-Бах. Величие этого каменного хаоса и первозданную его дикость подчеркивает крутизна скалистых склонов и находящаяся у края Магнитного хребта причудливая вулканическая глыба, носящая название «Сфинкс», или "Чертов Палец".

Среди гор Карадагской группы особенно оригинальный облик имеет Карагач, сложенный черными туфами и поднимающийся на высоту трехсот метров над морем. Гребень его венчают остроконечные вершицу _- "Зубцы Карагача", а также пики «Королева», "Король", «Трон» и «Воин». С хребта хорошо видна огромная арка, выступающая из моря на некотором расстоянии от берега — "Ворота Карадага" или, как их еще называют, "Золотые Ворота". Видны отсюда и живописные скалы на гребне: «Иван-Разбойник», "Лев", «Сокол», "Пирамида" и "Пряничный конь", а также обрывы горной цепи Хоба-Тепе.

На Карадаг нетрудно подняться со стороны поселка Планерское (Коктебель). При этом Святая гора останется справа, а тропинка, вьющаяся среди низкорослых дубков и зарослей кизила, довольно быстро выводит путешественника на склон Магнитного хребта. (Это несколько странное название объясняется тем, что здесь действительно обнаружена сильная магнитная аномалия.) Над хребтом постепенно вырастает, приближаясь с каждым шагом, похожая на башню удлиненная вулканическая глыба — уже упоминавшийся "Чертов Палец" (он же "Сфинкс"). Это странное образование — фактически пробка из застывшей лавы, застрявшая в жерле вулкана, и обнажившаяся, когда дожди размыли окружавшие ее рыхлые породы.

От «Сфинкса» можно выйти к ущелью Гаур-Бах, о котором столько написано и рассказано всеми, побывавшими на Карадаге. Во всем Крыму нет места, более потрясающего своей живописностью и дикостью. А потом, вернувшись к «Сфинксу», можно по старой тропинке обогнуть купол Большого Карадага, склоны которого усеяны кусками белой лавы — липарита. От Южного перевала между этим массивом и Береговым хребтом тропа ведет на самую лучшую обзорную точку прибрежных гор — четырехсотметровую гору Ложа.

Из углубления с каменной спинкой, действительно напоминающего театральную ложу, открывается ни с чем не сравнимый вид на южный берег Крыма. В ясные дни, когда окружающий воздух чист и прозрачен на западе ясно виден характерный профиль Медведь-горы — Аюдага, и даже ажурные зубцы горы Ай-Петри, до которых по прямой более ста километров. А если взглянуть на восток, то там вдали видна гора Опук, стоящая у входа в Керченский залив. На северо-востоке ясно обозначаются берега и воды Азовского моря с узкой полоской Арабатской стрелки, на юге же расстилается бескрайняя синяя гладь Черного моря, сливающаяся у горизонта с почти таким же синим небом.

Здесь можно часами сидеть и наслаждаться простором, чистым горным воздухом и освещенными ярким южным солнцем каменными изваяниями Карадага. Но рано или поздно, как ни жаль, приходится подниматься с каменной скамьи, чтобы продолжить путь через вулканический массив. Крутая тропа приводит отсюда к скале "Пряничный конь", а от нее уже совсем близко хребет Карагач. Налево, на фоне морской синевы, вырисовывается остроконечный профиль скалы «ИванРазбойник». В ней и находится бывший кратер вулкана, возвышающийся над скрытой от глаз укромной Разбойничьей бухтой.

Отсюда тропа идет уже по хребту Хоба-Тепе, то и дело огибая каменные останцы, созданные совместной работой воды и ветра, разрушавших неоднородные вулканические породы. У этих природных скульптур, возвышающихся порой на десять метров, странные причудливые очертания, и любой без труда угадает в них и "Пряничного коня", и «Сокола», и «Пирамиду», и множество других каменных причуд матери-природы. Это фантастическое царство скалистых пиков, стен, башен, скульптур и обелисков, непохожих друг на друга, еще и таит в своих недрах глубокие пещеры, за которые, кстати, хребет и получил свое название (Хоба-Тепе в переводе означает "гора с пещерами").

С хребта хорошо видны и поражающие своей необычной формой и размерами "Ворота Карадага". В их огромную арку свободно проходит рыбачий баркас с поднятым парусом. Левее «Ворот» виден угол скалы «Лев», словно страж, охраняющей невидимую сверху Львиную бухту.

Над бухтой высится острый скалистый пик «Маяк». Далее можно спуститься к подножью горы "Шапка Мономаха" и, оглянувшись назад, увидеть на гребне «Короля» рядом с «Троном», а чуть ниже — его каменную «Свиту». Завершая маршрут, путешественник может по Туманной Балке выйти в Карадагскую долину. Дорога выведет его на берег к небольшой бухте, где находится научная биостанция с небольшим дельфинарием и музеем, в котором представлен весь подводный мир Карадага.

А обратный путь, если любишь острые ощущения, может пролегать вдоль подножья восьмикилометровой скалистой дуги Карадагского массива. Правда, во многих местах подступившие к воде скалы заставят путешественника идти прямо по воде, используя так называемую волнопРибойную нишу, выбитую волнами в основаниях утесов. Но зато он смо^т увидеть бухты и мысы, невидимые сверху, потрогать рукой необыччьіе подушечные и шаровые лавы, странная форма которых связана с тем, что они извергались под водой, на дне моря, и, наконец, собрать неплохую коллекцию морской гальки, поражающей своим разнообразием даже геологов. Особенно хороши здесь темно-медовые полупрозрачные сердоликовые голыши — самый лучший сувенир на память о Карадаге. По имени этого редкого минерала названа в Карадаге живописная и уединенная Сердоликовая бухта.

Из Планерского легко добраться до расположенной рядом Феодосии, чтобы подняться на стены старинной Генуэзской крепости, полюбоваться картинами Айвазовского в картинной галерее и вдохнуть аромат морской романтики в здешнем, весьма колоритном музее Александра Грина. Потом можно отправиться на восток, к скифским курганам и катакомбам Керчи, либо уплыть на запад, в Судак, Гурзуф или Ялту, либо, наконец, совершит бросок через степной Крым к древностям Бахчисарая и горным красотам Большого Каньона.

Новые крымские образы и впечатления на время отодвинут воспоминания о Карадаге в дальний уголок памяти. Но потом, вернувшись в родные края, путешественник непременно достанет из рюкзака отливающую каким-то глубинным отсветом древних подземных пожаров сердоликовую гальку и почувствует всплывший из подсознания запах моря, шум прибойной волны и шелест ветра, проносящегося среди причудливых вулканических изваяний удивительного царства каменной сказки — крымского Карадага.

 

Озеро Иссык-Куль

"Трудно представить себе что-нибудь грандиознее ландшафта, открывающегося путешественнику с Кунгей-Алатау через озеро на хребет Небесных гор.

Темно-синяя поверхность Иссык-Куля своим сапфировым цветом может смело соперничать со столь же синей поверхностью Женевского озера, но обширность водоема, который по площади в пять раз больше Женевского, казалась мне почти беспредельной. Ни с чем не сравнимое величие заднего плана ландшафта придает ему такую грандиозность, которой Женевское озеро не имеет". Так писал полтора века назад первый европеец, увидевший Иссык-Куль, замечательный русский ученый и путешественник П. П. Семенов-Тян-Шанский.

Иссык-Куль, без сомнения, можно назвать главной, самой драгоценной жемчужиной не только Киргизии, но и всей Средней Азии.

Расположено это озеро в самом сердце тянь-шаньских гор, на высоте 1600 метров. Глубина его превышает семьсот метров — из всех озер СНГ только Байкал и Каспий имеют большие глубины. С севера над водами Иссык-Куля высятся припудренные снегом вершины хребта Кунгей-Алатау, достигающие почти 4800 метров в высоту, а с юга над ним более чем на пять километров поднимаются горы Терскей-Алатау.

Смыкаясь на западе и на востоке, эти хребты образуют замкнутую межгорную котловину, в центре которой и раскинулся Иссык-Куль. В переводе это название означает "Теплое озеро". Так назвали его киргизы за то, что оно не замерзает даже в самые холодные зимы. Летом же температура воды в Иссык-Куле достигает двадцати градусов- (а в мелких заливах даже двадцати восьми), и дивные иссык-кульские пляжи в это время ничем не уступают, например, прибалтийским.

По своим размерам (сто восемьдесят на шестьдесят километров) Иссык-Куль занимает второе место в мире среди высокогорных озер после озера Титикака в Южной Америке. В него впадает около восьмидесяти рек, а не вытекает ни одной. Испарение приводит к тому, что речные соли накапливаются в озере, поэтому вода в нем солоноватая, правда, только чуть-чуть — вдвое меньше, чем, к примеру, в Аральском море. Животные пьют ее, да и туристы иной раз варят суп на озерной воде, хотя регулярно употреблять ее все же не стоит.

Климат и растительность Иссык-кульской котловины удивляют путешественника своим разнообразием. На западе облик ее напоминает каменистую пустыню, с редкими кустиками полыни и солянок. Лишь мощные кусты пустынного овса — чия — выделяются на безжизненном фоне прибрежной равнины. А большая часть восточного побережья занята высокотравными ковыльными степями, сменяющимися на высоте двух километров роскошными лесами из голубой тянь-шаньской ели. Выше трех километров леса уже не поднимаются, и здесь склоны гор покрыты пышными субальпийскими лугами, пестреющими множеством цветов. Герань и примула, незабудки и манжетки, дикий лук и кобрезия образуют здесь разноцветный ковер. Еще выше располагаются типичные альпийские луга с эдельвейсами и камнеломками, маками и тюльпанами, фиалками и альпийскими ромашками.

Разница в облике разных частей Иссык-кульской впадины связана с изменением количества осадков. Ветры, обычно дующие с запада, теряют всю свою влагу на склонах высоких хребтов Тянь-Шаня, и в котловину попадают уже иссушенными. А затем, проносясь над просторами Иссык-Куля, они вновь набухают влагой, и над восточным горным обрамлением озера проливаются обильными дождями. Поэтому на востоке озера дождей выпадает в шесть раз больше, чем на западе.

Фауна приозерных гор и равнин своеобразна. Здесь по соседству, а то и вообще на одной территории, обитают типично лесные и степные животные. В западной, пустынной части котловины можно встретить характерных жителей пустынь: тушканчиков, песчанок, а кое-где и грациозных антилоп-джейранов. На востоке же в нижнем поясе гор и в предгорьях чаще всего встретишь сусликов и хомяков. Водится здесь и мелкий среднеазиатский заяц-толай. За ними активно охотятся лисы, хорьки, степные кошки и дикобразы.

В горных лесах попадается косуля, а из хищников — бурый и гималайский медведь, волк и рысь. Еще выше встречаются козероги и горные бараны-архары, а также их главный враг — снежный барс. В каменных осыпях прячутся маленькие, но отважные охотники: горностай и ласка. Их основная пища — мелкие грызуны, но они могут напасть и на низко летящую птицу, прыгнув ей на спину и перекусив голову или шею.

Характерный обитатель высокогорья — серый сурок. Эти крупные зверьки (до восьми килограммов весом) живут колониями, в которых их многометровые норы соединяются между собой, позволяя суркам спастись, если в их подземную «квартиру» заберется лиса или ее начнет раскапывать косолапый. В сурчиных норах, достигающих пятнадцати метров в длину, имеются спальни, кладовые-сеновалы и даже… туалетные комнаты. По восемь месяцев в году сурок спит, питаясь в это время за счет запасов накопленного жира, а летом хлопотливо заготавливает припасы на зиму. В случае опасности зверьки пронзительно пищат, поднимая тревогу, и бегут к норам. Другой обитатель высокогорий — индийская пищуха — живет в норах семьями и, в отличие от сурка, активна круглый год. Летом она сушит перед норой сено на зиму, в случае дождя собирая его в аккуратный стожок.

В 1940-е годы фауна Прииссыккулья пополнилась также завезенными сюда белками, колонками и ондатрами.

Много на Иссык-Куле и птиц, причем довольно экзотических, на взгляд жителя средней полосы. Вблизи селений наряду с воробьями и скворцами обитают удоды, в зарослях колючей облепихи и прибрежных тростниках на Иссык-Куле обитают фазаны. На зиму к незамерзающему озеру слетаются несметные стаи уток, гусей, лебедей. А высоко в горах живут огромные грифы с трехметровым размахом крыльев, неутомимые охотники на зайцев и лис — красавцы-беркуты и прячущиеся в камнях куропатки-кеклики, сильные пепельно-серые птицы с черными и белыми полосами по бокам, красным клювом и розовыми ногами.

Здесь часто можно увидеть альпийскую галку, гималайского вьюрка и краснобрюхую горихвостку. Обычно прикрытое крыльями красное оперение этой птицы как бы вспыхивает при взлете горихвостки. Но самый характерный обитатель высокогорий — это гималайская горная индейкаулар. В районах, расположенных в верхней скалистой зоне гор, каждый день обычно начинается с мелодичной предрассветной песни улара.

Единственная дорога к Иссык-Кулю с севера, с предгорных равнин, проходит по узкому скалистому Боамскому ущелью, пробитому в горах бурной и многоводной рекой Чу. За миллионы лет она прогрызла себе дорогу, точнее сказать, узкую щель между Кунгей-Алатау и Киргизским хребтом и на протяжении тридцати километров ревет и беснуется в ней, яростными прыжками преодолевая пороги и водопады.

Грозная теснина Боама по-своему красива, особенно при ярком солнце, когда хорошо различаются цвета горных пород, слагающих стены ущелья: лилового и зеленого порфира, черного диорита и красноватого гранита. В солнечном освещении разноцветные скалы и буро-пенная река, кипящая внизу, представляют очень эффектное зрелище.

Река Чу спускается с гор Тянь-Шаня и подходит к Иссык-Кулю почти вплотную. Однако, не добежав до озера всего три километра, неожиданно поворачивает на юг и уходит через Боамское ущелье вниз, на просторы Чуйской долины — главной житницы и хлопковой сокровищницы Киргизии. Впрочем, в особенно многоводные годы Чу по одной из боковых проток все же сбрасывает весной часть своей воды в озеро.

Когда подъезжаешь к Иссык-Кулю со стороны Боамского ущелья, поражает резкий переход от тесного, сжатого скалами ущелья к неожиданно огромному и бескрайнему простору гигантского водного пространства. Первое впечатление от приближающегося синего водоема — море! Настоящее, южное, теплое, сверкающее, безбрежное… Оно выглядит каким-то чужеродным среди мертвой, каменистой пустыни. Вид западной прибрежной равнины можно назвать марсианским. Не вода, а ветер, жара и мороз были создателями этого дикого ландшафта, окрашенного в красно-бурые тона. Красноцветный песчаник — главная горная порода в этой местности, очень податлив и легко подвергается выветриванию. Вот природа и создала здесь целый музей — то ли скульптурный, то ли архитектурный. В контурах скал-останцов угадываются готические соборы и ампирные особняки, то буддистские пагоды, средневековые замки и храмы…

У самого берега толща песчаников обрывается. Озерная волна набегает на пляж, то песчаный, то галечниковий, но всегда ровный, широкий, чистый и совершенно безлюдный. Конечно, с каждым годом туристов на Иссык-Куль приезжает все больше, и, хотя большинство из них углубляется в горные долины Прииссыккулья, береговые пляжи тоже, конечно, не остаются без внимания. Но, тем не менее, на одного туриста на Иссык-Куле приходится пока сто квадратных метров пляжа. Это наверное, раз в сто больше, чем на Черноморском побережье!

Дорога из Боамского ущелья приводит путешественника в город Иссык-Куль (раньше он назывался Рыбачье) — главный порт на большом судоходном озере. Отсюда гористые берега расходятся, открывая глазу простор Иссык-Куля, огражденного могучими хребтами. Горы все в пятнах ледников и снежников, почему и носят название Алатау — пестрые горы. Хребты вдали растворяются в полуденном солнечном мареве, берега озера как бы исчезают… Лишь кое-где над бескрайней синей поверхностью воды высоко повисает призрачная, словно цепь облаков, гряда белых вершин.

Озеро вытянуто с запада на восток. Оно напоминает по форме миндалину длиной сто семьдесят и шириной шестьдесят километров. Издавна славилось оно своей удивительно чистой и прозрачной водой. Прибор для измерения прозрачности воды — так называемый диск Секки в Ильмень-озере или, например, в озере Ханка исчезает из глаз уже на глубине пяти-семи метров. А в иссык-кульской воде белый диск виден даже на двадцатиметровой глубине.

Чистая вода — благоприятная среда для жизни рыб. Исстари на озере ловили рыбаки чебака и сазана, османа и маринку. А в 1930 году сюда подселили севанскую форель. Рыба прижилась, и вырастает в новом водоеме даже более крупной, чем у себя на родине. Позже в ИссыкКуле акклиматизировали также аральского леща и селигерского судака.

Приехав на Иссык-Куль, каждый путешественник непременно совершит плавание по озеру. Лучше всего пересечь его целиком, закончив рейс в Караколе, как теперь называется памятный каждому россиянину город Пржевальск. Здесь в 1888 году, в самом начале своего пятого путешествия в Центральную Азию, скончался великий путешественник Н. М. Пржевальский. С 1889 года город носит имя первопроходца (до 1889 и в 1921–1939 годы Каракол), здесь на берегу озера стоит величественный памятник с бронзовым орлом на верхушке и простой надписью: "Путешественник Пржевальский".

С борта теплохода вид озера не менее прекрасен, чем с горных перевалов. На закате оно из голубого делается пурпурным, а в лучах утреннего солнца его поверхность слегка серебрится. "Водоем незабываемого очарования…" — сказал об Иссык-Куле известный географ и путешественник академик Берг.

Наслаждаться пейзажами озера можно бесконечно. Они не наскучат глазу, даже если проведешь на иссык-кульских берегах месяц и больше. Но не только теплые пляжи и лазурные воды манят путешественника, добравшегося через горы до "голубого сердца Тянь-Шаня", как именуют Иссык-Куль. Природные диковины таят в своих долинах и окружающие озеро горные хребты.

Кунгей-Алатау, более доступный и лучше изученный, подарит вам встречу с шумными водопадами на реке Кызыл-Бойрок и с живописнейшим горным озером в лесистом ущелье Чон-Аксу, с суровыми ледниковыми цирками и приветливыми лесами из голубой ели, стройной и грациозной, словно кипарис. Это самая освоенная часть Прииссыккулья, и большинство путешественников ограничивается знакомством именно с ним, не подозревая о том, что противоположный берег озера прячет от них гораздо более интересные творения природы.

А расположенный на южной стороне озера хребет Терскей-Алатау известен прежде всего знаменитым ущельем Джетыогуз ("Семь быков"), чьи семь причудливых красных скал не уступят по красоте самым прославленным утесам плато Колорадо или Атласских гор. Привлекают сюда туристов и минеральные источники, которых немало в Джетыогузе. А в Двенадцати километрах от него находится "Поляна цветов", представляющая все разноцветье субальпийских лугов. Незабудки и герани, звездчатки и генцианы, мелколепестники и примулы — белые, голубые оранжевые, ярко-синие, розовые и желтые — буквально заставляют забыть о времени и бродить, бродить без конца по цветущему лугу, наслаждаясь этим сказочным цветочным изобилием.

В самом центре Терскей-Алатау, рассекая его пополам, спускается к самой красивой на озере Тихой бухте живописнейшее ущелье Барскаун. А за хребтом, на трехкилометровой высоте, лежат суровые холодные пустыни — сырты, усеянные странными на вид растениями-подушками. Мир сыртов настолько необычен и странен, что кажется перенесенным с другой планеты. Но попасть сюда нелегко. На юг, за хребет, ведет всего одна автодорога, а все прочие маршруты через перевалы четырехкилометровой высоты потребуют от путешественников хорошей альпинистской подготовки.

Но какими бы маршрутами ни странствовал турист: на шлюпках или теплоходе по озеру, с рюкзаком по ущельям, горным перевалам и ледникам или просто на пару недель забравшись с горными лыжами на почти неизвестные слаломистам лихие трассы Каракольского ущелья — все равно он сохранит потом надолго ощущение прикосновения к чуду. И, вернувшись с Иссык-Куля, не раз вспомнит впоследствии картину, увиденную с перевала, когда внизу неожиданно открылся во весь горизонт "драгоценный аквамарин в серебряной оправе горных снегов", как назвал когда-то это озеро совсем, казалось бы, не сентиментальный человек — солидный ученый Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский.

 

Горы Кокчетау

В первый момент кажется, что это мираж. После долгих часов езды по сухой, ровной и почти безводной степи, бескрайних пшеничных полей да редких элеваторов за окном поезда вдруг возникают темно-зеленые горные склоны и просторная синяя гладь озера с обелисками гранитных скал на берегах. И уютный белый городок у подножья поросших соснами и березами высоких сопок кажется перенесенным откуда-нибудь из Забайкалья или от подножья Жигулей. Так встречает путешествующего по Казахстану самый северный оазис в степях Средней Азии — удивительный и ни на что непохожий край по имени Кокчетау.

Можно спорить — горы это или нет. Географы чаще называют Кокчетау просто возвышенностью. Может быть, они и правы: ведь даже самая высокая здешняя точка — гора Синюха — отнюдь не Монблан, ее высота чуть меньше километра. Но для того, кто бродил с рюкзаком по пропитанным хвойным ароматом лесным тропам Кокчетау и поднимался на их крутые гранитные сопки, переходил вброд каменистые русла говорливых речек и заплывал на лодке в живописные бухты спокойных озер, всегда будет ближе другое прозвище этой чудесной страны — "Казахстанская Швейцария".

Это поэтичное имя очень метко определяет облик уникального уголка природы, словно волей могучего волшебника заброшенного из другого мира сюда, в самое сердце казахских степей.

Синегорье (так переводится с казахского слово "Кокчетау") находится на северной окраине Казахского мелкосопочника и простирается на двести километров с севера на юг и на четыреста — с востока на запад.

Над окружающей местностью они поднимаются всего на тристашестьсот метров, но, будучи сложенными массивно-кристаллическими породами, увенчанные островерхими гребнями и покрытые сосново-березовыми лесами, эти гряды создают чарующее подобие горного ландшафта. Красоту его дополняют многочисленные озера, раскинувшиеся во впадинах межгорий или у подножья сопок.

Благоприятный климат, обилие воды и богатые охотничьи угодья издавна привлекали сюда людей. Археологи обнаружили здесь стоянки каменного века и остатки жилищ эпохи бронзы. Во второй половине XIX века в центре гор, у озера Боровое, был основан первый народный курорт, где лечебные минеральные источники и целебные грязи в сочетании с прохладной летней погодой и сосновым воздухом излечивали болезни легких, радикулит, артрит и прочие хвори. А в наши дни в Кокчетау приезжает и немало туристов, особенно из Сибири и с Урала.

Небольшой городок, раскинувшийся на берегах озера Щучьего, окружен лесистыми сопками, между которыми проложено шоссе, уходящее на север, к Боровому. Красивая лесная дорога вьется среди каменных гряд, спускаясь в ложбины и поднимаясь на взгорья. Между стволами сосен и берез виднеются скалы, а рядом, у их подножья, пробиваются родники с холодной, вкусной водой.

В двадцати километрах от Щучинска с очередного перевала открывается внизу просторная озерная гладь. Курортный поселок лежит на перешейке между озерами Большое Чебачье и Боровое, недалеко от горы Синюхи. Восхождение на ее вершину, поднявшуюся на 950 метров над уровнем моря, позволяет насладиться роскошной панорамой окружающей местности.

На север от гребня Синюхи до самого горизонта тянутся степи с редкими блюдцами озер, а на юге простираются леса. В западной части этого горно-лесного массива полукольцом длиной более двадцати километров лежат каменистые гряды Кокчетау, как бы «зажатые» озерами: на юго-востоке они упираются в Шучье, с запада их огибает Малое Чебаче, а северо-восточная оконечность хребта Синюхи вклинивается между Большим Чебачьим и Боровым. Но это только самые крупные здешние водоемы. А всего в хорошую погоду с вершины можно насчитать до семидесяти озер.

Самое большое из них — Большое Чебачье площадью около двадцати пяти квадратных километров и глубиной до сорока метров. Боровое уступает ему почти в два раза, но тем не менее именно оно считается самым красивым в Кокчетау.

Вода в Боровом мягкая и настолько прозрачная, что даже на большой глубине хорошо видны стаи рыб и гранитная галька на дне озера. На северном каменистом берегу водоема любителей купания ожидают естественные каменные «лежаки» — плоские гранитные плиты, похожие на матрацы. Вдоль южного побережья Борового простирается обширный песчаный пляж, окаймленный соснами. А если пройти по впадающей здесь в озеро речке Громовой к ее истоку, попадаешь в необычную березовую рощу. Деревья в ней изогнуты зимними ветрами, словно растения закружились в диковинном танце.

Можно часами любоваться пейзажами Борового: водной гладью озера, причудливой архитектурой скал и горных гребней. Посреди озера располагается живописный остров-скала «Сфинкс», действительно похожий на древнеегипетскую скульптуру Долины Пирамид. На северном берегу, на фоне лесистых склонов Синюхи, возвышается конус скалы Окжетпес (по-казахски — "Не долетит стрела"), увенчанный каменным изваянием, напоминающим лежащего слона.

Давным-давно, когда кочевавшие здесь казахи еще не имели представления ни о заморских сфинксах, ни о слонах, скала посреди озера носила имя Жумбактас ("Камень-загадка"). И для этого были основания. Дело в том, что с разных сторон скала имеет разный облик. Со стороны перешейка, где расположен курорт, она и впрямь походит на сфинкса. Но если посмотреть с противоположной стороны озера, то увидишь лицо пожилой женщины. А стоит обойти еще часть побережья, и перед глазами возникнет голова девушки с развевающимися волосами.

Древнее предание так объясняет происхождение названий острова и береговой скалы. В XVII веке кочевал здесь один из казахских родов, возглавляемый ханом Аблаем. Однажды хан совершил набег на калмыков взял много добычи и на берегу озера у подножья скалы делил ее между воинами. Все ценное раздал хан своим батырам, осталась лишь пленная девушка-калмычка. И разгорелся между воинами спор: кому достанется красавица. Тогда хан повелел девушке самой выбрать жениха. Но пленнице все завоеватели были одинаково ненавистны. Забралась она на скалу, прикрепила наверху свой платок и крикнула: "Чья стрела допетит до него, за того и выйду замуж!" Все джигиты выстрелили по разу из своих луков, но ни одна стрела не долетела до цели. Тогда девушка бросилась с вершины скалы в озеро и погибла. На месте, куда кинулась пленница, возникла скала Жумбактас, а утес на берегу стали казахи называть Окжетпес.

В окрестностях Борового скрываются таинственные и глубокие пещеры, в которых когда-то, говорят, прятались разбойники. А по склонам сопок и берегам озер высятся причудливые скалы, многим из которых народная фантазия присвоила свои собственные имена. На гребне Синюхи, например, поднимаются скалы "Три сестры", словно шагающие друг за другом. Выемка-скос в самой верхней части хребта носит название "Чертова катушка". На западе, на фоне леса и гор, вырисовывается профиль скалы "Спящий рыцарь". О каждой из этих скал или пещер сложены казахами красивые и мудрые легенды.

Одна из них рассказывает и о происхождении самих гор Кокчетау. Когда аллах сотворил Землю и населил ее людьми, то одним народам он дал богатые острова и морские побережья, другим — высокие горы и голубые озера, третьим — дремучие леса и тучные нивы. И только казахам достались сухие степи. И стали они упрекать бога в несправедливости. Стыдно стало аллаху, что обидел он ни в чем не повинный народ, и решил он хоть как-то исправить свою оплошность. Выскреб он со дна своего дорожного мешка-куржуна все, что там осталось, и разбросал среди степей всего понемногу: живописных озер, изумрудных лугов, студеных родников, веселых ручьев, сосновых лесов, гранитных скал и высоких сопок. Так возникли горы Кокчетау.

Сейчас поток туристов, посещающих этот уникальный уголок Казахстана, конечно, значительно меньше, чем десять-пятнадцать лет назад Но все же многие тысячи людей ежегодно приезжают сюда, чтобы вдохнуть сосновый аромат лесистых склонов Синюхи, пройтись по зачарованному лесу танцующих березок, заглянуть в темные зевы пещер, подплыть на лодке к подножью Сфинкса, а потом забраться на вершину крутой сопки и полюбоваться фантастическими силуэтами гранитных скульптур и россыпью синих озер между зелеными грядами гор.

Надо сказать, что поразительный горно-лесной оазис среди бескрайних казахстанских степей не единственный. Километрах в пятистах к юго- востоку, на полпути от Караганды к полноводному Иртышу раскинулся еще один островок сосновых боров и каменистых сопок, глядящихся в зеркала озер. Это — знаменитый Каркаралинский оазис.

Крутые, скалистые склоны здешних гор, на которых чудом удерживаются сосны и березы, выглядят более суровыми и резче очерченными, чем сопки Кокчетау. Да и сами горы здесь повыше — до 1400 метров. Поэтому многие озера здесь напоминают алтайские или тянь-шаньские водоемы. Наиболее известно из них озеро Шайтанкуль ("Чертово озеро"). По преданию, в нем утонуло немало храбрых джигитов. Это и неудивительно: с трех сторон овальный водоем окружен отвесными гранитными берегами высотой до десяти метров, так что если сорваться вниз, то выбраться обратно непросто.

Недалеко от Шайтанкуля расположено урочище Маликсай ("Ущелье пещер"), где глубокие гроты служили когда-то пристанищем первобытным людям. Одна из пещер, «Палатка», если посмотреть изнутри, своей округлой формой со сводом и отверстием вверху очень напоминает юрту. Еще один природный памятник — туннель длиной семнадцать метров и шириной до семи метров — образовался в высокой скале в результате совместных тысячелетних усилий воды и ветра.

А если проехать полтораста километров к северу от Каркаралинских гор, можно увидеть третью природную жемчужину казахстанских степей — горы Баянаул. Это самый маленький из трех гранитных массивов, возвышающийся над равниной на левобережье Иртыша. Баянаульские леса, горы, пещеры и озера тоже овеяны легендами, но, побывав в Кокчетау, все же воспринимаешь и Каркаралинск и Баянаул всего лишь как уменьшенное повторение этой сказочной страны зеленых гор фантастических скал. Причем уменьшенное во много раз: площадь Каркаралы всего около тысячи квадратных километров, а Баянаула — вдвое меньше. Любой из них можно пересечь за день-два, тогда как легендарное Синегорье — действительно целая страна, которую не пройти и за две недели.

Кокчетау — не заурядный объект для поверхностной экскурсии. Путешествуя по ним, незаметно для себя сживаешься с этим уголком природы, отдаешь ему частицу своей души. И он не остается в долгу. Сосновый край тысячи скал и семидесяти озер входит в твое сознание поэтичным и красочным видением необычного и прекрасного мира. И в памяти снова и снова возникает суровый каменный сфинкс, написанный розовой кистью заката на бирюзовом холсте озера Боровое…

 

Озеро Искандеркуль

На полпути от Душанбе до Самарканда, между скалистыми цепями Гиссарского и Зеравшанского хребтов, расположена самая живописная часть Тянь-Шаня — Фанские горы.

Вряд ли найдется на огромном пространстве СНГ еще один такой уголок, где на небольшом пространстве, среди редких по красоте ландшафтов, у подножья заснеженных гор рассыпано сразу три десятка больших и малых озер, окруженных зелеными лесами и белыми от пены бурными потоками впадающих ручьев и серебряными нитями водопадов.

Цвет воды ни в одном из озер не повторяется, меняясь от нежнозеленого до бирюзового и от голубого до темно-лилового. А сердцем Фанских гор является жемчужина Тянь-Шаня — озеро Искандеркуль.

Это самое большое в Фанских горах озеро расположилось на высоте больше двух километров. По форме оно напоминает треугольник площадью в три с половиной квадратных километра и достигает в глубину семидесяти метров. Со всех сторон его окружают громады гор, образуя в отдельных местах неприступные обрывы.

Самая высокая из окрестных вершин — гора Кырк-Шайтан подняла свою седую снежную главу почти на четыре километра над уровнем моря, да и остальные лишь на пятьсот—семьсот метров ниже, так что над гладью вод Искандеркуля они возвышаются на километр и больше. Бирюзовый цвет озерной воды эффектно контрастирует с красно-коричневыми скалами на горных склонах. (Фанские горы сложены преимущественно известняками, которые окислы железа окрасили всеми венками ржавчины.)

Стремительные реки Сарытаг, Хозормеч и Серима, текущие в лесистых ущельях, и говорливый ручей Пещерный несут в озеро свои холодные воды. Принесенные ими песок и галька образовали возле устья каждой реки небольшие ровные площадки, на которых зеленеют рощи — тополиные, березовые, осиновые и арчи. Вдоль берегов Искандеркуля тянется узкая кайма из кустов ивняка, барбариса, шиповника и облепихи.

Голубовато-зеленая вода озера довольно холодная, но у берегов и в закрытых бухтах летом вполне можно купаться. Зимой Искандеркуль замерзает, и лишь посредине его сохраняется полоса, образованная струей текущей воды.

Река Искандер-Дарья, берущая начало из озера, в километре ниже истока обрывается в узкое ущелье мощным тридцативосьмиметровым водопадом. Подобраться к водопаду поближе, чтобы увидеть его во всем великолепии, почти невозможно: наклонный край ущелья покрыт мелкой щебенкой, предательски ползущей под ногами, и увлекшийся фотосъемкой турист рискует сорваться в грохочущую бездну.

Этот могучий прыжок Искандер-Дарьи нередко называют "Фанской Ниагарой", хотя точнее было бы сравнить его с африканским водопадом Виктория, который тоже падает в тесную щель, не давая возможности увидеть себя во всей красе.

Рядом с Искандеркулем, в ущелье реки Серима, расположено небольшое озеро Змеиное, названное так туристами из-за обилия змей в его водах. Выше озера ущелье реки сжимается и переходит в крутостенный каньон, завершающийся еще одним эффектным водопадом. Правда, чтобы добраться до него, придется буквально продираться сквозь густую чащу кустарников и дикой вишни.

В окрестностях озера обитают медведи, снежные барсы, горные куропатки-кеклики, хохлатые удоды, индейки — улары. Правда, само озеро не может похвастать обилием жизни: здесь водится лишь мелкая рыбешка — голец.

Немало легенд связано с этим озером. Согласно одной из них, через фанские горы проходил когда-то со своим войском сам Александр Македонский, и во время стоянки полководца на берегах озера в нем утонул любимый конь Александра — Буцефал. Кстати, и само озеро обязано своим названием великому завоевателю древности — имя Александр в Средней Азии произносили, как Искандер.

Другая легенда рассказывает о том, что в давние времена тот же Александр захватил богатые земли Согдианы — государства, расположенного тогда в этих краях. Но вольнолюбивые горцы не смирились и внезапными нападениями все время тревожили греческое войско. Тогда разгневанный Александр приказал запрудить реку, на которой стоял главный город согдийцев, и образовавшееся озеро навсегда погребло в своих глубинах крепость и ее отважных защитников.

На самом деле озеро Искандеркуль образовалось в древней ледниковой долине, перекрытой моренными отложениями ледника и горным обвалом. Но окрестным жителям, как и побывавшим на озере туристам, больше по душе старинная легенда, чем сухие строчки научных трактатов. Тем более что завораживающая прелесть Искандеркуля как-то сама собой настраивает путешественника на поэтический лад.

Кристально-прозрачные воды, почти всегда ясное голубое небо, горные исполины, уходящие вершинами в заоблачные выси, и зеленые рощи на красно-розовом фоне скал придают озеру сказочную красоту. И любуясь на берегу Искандеркуля парящим в небе орлом, совсем крохотным на фоне снежных пиков, розовых от заката, вовсе не хочется думать о геологии.

Совсем иначе выглядят горные долины и перевалы в горах, окружающих озеро, хотя и здесь немало поразительно красивых мест. Бурная и порожистая Искандер-Дарья, пенясь на камнях, убегает на восток, чтобы, слившись с Ягнобом, образовать главную водную артерию здешних гор — Фандарью. И долго еще бледно-зеленые прозрачные воды Искандер-Дарьи текут у левого берега, не смешиваясь с мутной струёй ягнобских вод.

В ущелье Ягноба турист испытает все трудности горных путешествий. В верховьях это открытая безлесная долина с небольшим уклоном. Лишь в двух местах реку стесняют скалы, и она образует короткие каньоны. Но возле кишлака Хриштоб Ягноб ныряет в глубочайшую протяженную теснину. Здесь путешественнику приходится пробираться над рекой по горной тропе, проложенной по узкому карнизу высоко над рекой. Лишь однажды горы расступаются ненадолго, а затем вновь смыкают стены каньона, и тропа то взбирается на головокружительную высоту, то спускается к самой воде, проходя под нависшими скалами.

Только у кишлака Анзоб ущелье расширяется, и тропа выходит на автотрассу, ведущую через Анзобский перевал к столице Таджикистана — Душанбе. Но впереди Ягноб ожидает еще одно препятствие — гигантский горный завал. Когда-то здесь было озеро, но затем река промыла себе путь в толще образовавшейся плотины, и теперь вся пенная масса ее воды исчезает в хаосе глыб, заваливших ущелье. Дорога серпантином спускается вниз и снова встречается с Ягнобом, вырвавшимся из-под завала у кишлака Такфон.

В окрестностях Такфона можно обнаружить скопления красноцветных конгломератов, образующих причудливые каменные изваяния, похожие на гигантские башни, колонны, обелиски и статуи.

А перед самым слиянием Ягноба с Искандер-Дарьей красные скалы вплотную подходят к дороге. В них отчетливо заметны черные пласты угля. Это самое крупное в Средней Азии Фан-Ягнобское каменноугольное месторождение, которое пока не разрабатывается из-за труднодоступности района. Зато здесь можно наблюдать редчайшее природное явление — подземный угольный пожар. Много веков пылает под землей горючий камень, и образующиеся при этом газы, раскаленные до трехсот градусов, вырываются с шумом, но без дыма и пламени через скальные трещины и черные зевы пещер. Стены их покрыты кристаллами серы и нашатыря, а почва возле трещин так раскалена, что на лежащих тут камнях можно жарить мясо, печь лепешки или кипятить чай.

А к западу от Искандеркуля, в верховьях реки Шингу, протянулась вдоль горной долины сверкающая водная лестница из семи Маргузорских озер. Путь к ним ведет от Искандеркуля через перевалы Дукдон и Тавасанг. Здесь путешественник может испытать свои нервы, так как тропа местами проходит по оврингам — искусственным карнизам, построенным с помощью вбитых в скалу кольев. Благодаря оврингам удается избежать утомительных обходов.

А чуть дальше, миновав второе по величине после Искандеркуля Куликалонское озеро, можно выйти к самым живописным в здешних горах Алаудинским озерам. Они расположены у подножья красивейшей вершины Фанских гор — Чапдары. Караванная тропа ведет мимо озер к перевалу Пушноват, откуда лежит путь к Самарканду.

А если проследовать по автодороге вниз по Фандарье, рассекающей узким ущельем Зеравшанский хребет, легко попасть в долину Зеравшана, самой большой реки в этих краях. Верховья ее долины занимает Зеравшанский ледник, один из крупнейших на Тянь-Шане. Его длина — почти двадцать пять километров, а толщина ледникового потока достигает двухсот метров! С двух сторон в него впадают четырнадцать притоков. Начинаясь на высоте в четыре с лишним километра, ледник спускается по долине на полторы тысячи метров.

Ущелье Фандарьи, прорезавшей высоченные горы, выглядит сурово. Вокруг лишь одни обрывы да каменистые осыпи. А вблизи устья реки Пасруд на скале возвышаются руины древней крепости Сарвадар, сторожившей когда-то путь из долины Зеравшана на Ягноб. Сейчас автомобильная трасса позволяет избежать трудных подъемов на скалистые перевалы, и для путешественников, предпочитающих современные способы передвижения, она стала основной дорогой в Фанские горы.

Однако немало туристов выбирают все же старый испытанный метод — "пешком с мешком". Любители горных приключений шагают по тропам Фанских гор мимо мрачных каньонов и шумных водопадов, красных скал и зеленых рощ к волшебному озеру дивной красоты, носящему имя великого завоевателя древности.

 

Река Амударья

Истоки этой великой среднеазиатской реки лежат, строго говоря, за чределами СНГ. Со склонов заоблачного хребта Гиндукуш в Афганистане, из-под ледника, расположенного почти на пятикилометровой высоте" вытекает ручей, стремительный и бурный из-за крутизны падения. В нижнем течении он ставший уже небольшой рекой, имеет название Вахандарья. Чуть ниже Вахандарья сливается с рекой Памир, принимает новое имя — Пяндж, и надолго становится пограничной рекой, отделяя три среднеазиатские республики СНГ от Афганистана.

Большую часть правобережья Пянджа занимает Таджикистан. Река прогрызает на этом участке скалистые хребты, имеет стремительное течение и абсолютно непригодна ни для судоходства, ни для орошения. Это просто бурный белый поток в пропасти, и даже дороги вдоль него приходится местами прокладывать по бетонным, нависающим над Пянджем карнизам.

Горы Таджикистана неустанно подпитывают реку стекающей с их склонов талой водой ледников. Гунт, Мургаб, Кызылсу и Вахш, влившись в Пяндж, делают его настолько полноводным, что ниже Вахша, сменив, наконец, имя на Амударью, река несет уже воды больше, чем знаменитый Нил.

Но еще до этого "среднеазиатская Волга" встречает на своем пути первую диковинку из тех, что природа щедрой рукой рассыпала по ее берегам. На правом берегу Пянджа, чуть выше впадения Кызылсу, высится необычная, единственная в своем роде гора Ходжа-Мумин, состоящая из… чистой поваренной соли.

Геологи называют такие образования "соляными куполами". Они встречаются во многих местах мира: у берегов Мексиканского залива, в Ираке, у нас в Прикаспии, но всюду они скорее напоминают холмы — их высота не превышает десятков, максимум сотни метров. А ХоджаМумин — настоящая горная вершина с крутыми склонами, ущельями и даже пещерами. Высота этой необыкновенной горы тысяча триста метров! Возвышаясь на девятьсот метров над окружающей равниной, она видна за десятки километров.

Окрестные жители добывали здесь соль еще с древних времен. Сейчас наука сумела разгадать многие тайны этой загадочной природной аномалии. Ходжа-Мумин, оказывается, представляет собой огромный массив, сложенный солью, а на вершине и местами на склонах покрытый тонким слоем почвы, образовавшейся из пыли, принесенной ветром. На уровне земли площадь массива достигает сорока квадратных километров, а дальше книзу соляной столб резко сужается и уходит на глубину в виде колонны диаметром около километра.

Склоны горы не белые, как можно было бы предположить, а бледно-розовые, зеленоватые или голубоватые, в зависимости от примесей, попавших в соляной пласт. Кое-где они обрываются отвесными стенами высотой до двухсот метров. На некоторых участках склонов дождевые воды промыли глубокие пещеры с огромными залами и красивыми гладкостенными переходами. А места, где образовался почвенный покров, покрыты невысокими зарослями колючих кустарников.

В недрах горы скрыты гигантские запасы поваренной соли — около шестидесяти миллиардов тонн. Если бы разделить ее между всеми жителями Земли, каждому досталось бы почти по десять тонн! Проникая глубоко в толщу горы, дождевые потоки проложили в них длинные туннели и колодцы и, пройдя гору насквозь, выходят у ее подножья на поверхность в виде необычных соленых родников. Воды их, сливаясь, образуют множество (больше сотни!) соленых ручьев, бегущих по равнине к протекающей неподалеку Кызылсу. Летом под жаркими лучами солнца часть воды в ручьях испаряется в пути, и вдоль берегов их образуется белая соляная кайма. В результате образуется своеобразный полупустынный ландшафт, напоминающий фантастические фильмы о Марсе: бурая, выжженная равнина, по которой извиваются ядовито-красноватые водотоки с безжизненными белесыми берегами.

Удивительно, но факт: на плоской вершине горы Ходжа-Мумин есть несколько источников абсолютно пресной воды! Геологи говорят, что, возможно, в толще соляного купола зажаты слои других, нерастворимых пород. Вот по ним-то под давлением снизу и поднимается вода на вершину, не соприкасаясь с пластами соли и сохраняя пресный вкус.

Благодаря ей на горе растут (разумеется, только там, где есть почва) травы. А весной среди скал, сверкающих белоснежными кристаллами соли, на вершине горы появляются алые ковры тюльпанов.

Покинув пределы Таджикистана, полноводная Амударья принимает уже на узбекской территории последний крупный приток — Сурхандарью и стремительно мчится дальше на запад. Позади остается зеленый город Термез с уникальным, самым южным в СНГ зоопарком. Здесь на широте Индии, теплый климат позволяет даже слонам круглый год жить на свежем воздухе, не зная душных вольеров. Правда, белым медведям приходится здесь нелегко. Их выручает лишь ледяная горная вода в бассейне.

Расставшись с Узбекистаном, Амударья вскоре прощается и с левобережными равнинами Афганистана, поворачивая на северо-запад и входя обоими берегами на территорию Туркмении. Отсюда две тысячи километров, до самого Аральского моря, она течет по границе двух главных среднеазиатских пустынь: Кызылкума и Каракумов. От города Чарджоу, где построен первый (и единственный) мост через широкую реку, по Амударье уже ходят теплоходы.

Страны, лежащие по берегам реки — Узбекистан и Туркмения — используют воды щедрой Амударьи для орошения своих хлопковых полей и садов. Направо, к узбекской Бухаре, проложен Аму-Бухарский канал, а налево, в знойные пески Каракумов, уходит широкое судоходное русло Каракумского канала, или Каракум-реки, как его еще называют.

Пустыня Каракумы занимает три четверти обширной территории Туркмении. Когда летишь над ней на самолете, внизу видишь бескрайнее море золотистых песков с рассыпанными кое-где зелеными бусинками оазисов.

А с юга границей Туркмении служат высокие горы. Оттуда сбегают на равнину две большие реки — Теджен и Мургаб. Несколько сот километров текут они по территории страны, орошая окрестные земли, пока их не «выпивают» окончательно многочисленные каналы-арыки. В этих местах до нашей эры существовали древние земледельческие цивилизации, здесь и сейчас выращивают ценнейший тонковолокнистый хлопок, роскошные дыни, душистые сочные яблоки и виноград.

Плодородными землями природа одарила Туркмению с лихвой, но, как говорит здешняя пословица, "в пустыне родит не земля, а вода", а ее-то как раз и не хватает. И сотни тысяч гектаров отличных земель лежали сожженные солнцем, пустынные и бесплодные.

Каракум-река изменила жизнь в Туркмении. На тысячу двести километров протянулась трасса канала через всю республику. Мургабский и Тедженский оазисы, Ашгабат, Бахарден, Кизыл-Арват и Казанджик напоил он амударьинской водой. Дальше, к городу нефтяников НебитДагу, вода пошла уже по трубопроводу. Хлопок и овощи, арбузы и дыни, виноград и фрукты дает теперь земля Каракумов.

А Амударья бежит дальше — к благодатным садам и простирающимся за горизонт хлопковым полям древнего Хорезмского оазиса. Мощь и ширина огромной водной артерии в этих местах просто поражает, особенно после двух-трехдневного путешествия на поезде или автомобиле по сухой безводной равнине.

Уже близ Турткуля река так широка, что противоположный берег еле виден в далекой дымке. Гигантская масса воды несется к Аральскому морю с огромной скоростью и мощью. Косые, какие-то неправильные, хотя и довольно высокие волны постоянно вздымаются на поверхности Амударьи. Это не та волна, которую разводит ветер, это сама река колеблется и кипит от быстрого бега по неровному дну. Кое-где вода бурлит, пенится и клокочет, как в кипящем котле. Местами на ней образуются водовороты, затягивающие плывущие по реке обломки досок или пучки тростника. Вечером, в косых лучах заходящего солнца, их зловещие спирали издалека заметны с палубы теплохода на блестящей от закатного света речной поверхности.

Неудивительно, что русло, проложенное Амударьей среди низменной равнины, не всегда способно удержать в своих берегах этот своенравный поток. То там, то здесь река вдруг начинает подмывать берег, чаще правый. Глыба за глыбой огромные куски рыхлых пород, слагаюЩих равнину, начинают падать в воду. При этом они производят оглушительный грохот, напоминающий пушечный выстрел. Никакая сила не может сдержать яростного напора реки.

Амударья с давних пор славилась своими капризами. Известно, что в былые времена она впадала в Каспийское море. Потом она изменила свое направление и стала изливаться в Арал. До сих пор в песках Каракумов прослеживается ее древнее русло, именуемое Узбоем, а в Красноводском заливе на Каспии легко можно найти место, где сохранились все признаки того, что здесь впадала в море большая река.

Еще арабский средневековый историк аль-Масуди рассказывал, что в IX веке большие суда с товарами спускались по Узбою из Хорезма к Каспийскому морю, а оттуда плыли вверх по Волге, либо в Персию и Ширванское ханство.

В начале XVI века Амударья разделилась в районе теперешней дельты реки на два рукава: один из них, восточный, впадал в Аральское море а западный — в Каспий. Последний постепенно мелел и высыхал, пока, в 1545 году его окончательно не засыпали движущиеся барханные пески.

С тех пор некогда густонаселенная местность по берегам Узбоя стала пустыней, и лишь развалины древних городов напоминают о вздорном характере своенравной и буйной реки.

Собственно, русло периодически изменялось и выше дельты — начиная от круто изгибающейся теснины Тюя-Муюн ("Верблюжья шея"). Течение реки здесь быстрое, берега сложены рыхлыми глинами и песками, легко размываемыми водой. Иногда на несколько километров вдоль одного из берегов тянется сплошная зона дейгиша — так называют здесь разрушительную работу реки. Бывает, что за три-четыре недели половодья Амударья «слизывает» до полукилометра береговой линии. Бороться с этим бедствием очень трудно.

Даже в XX веке в нижнем течении реки случались катастрофические ситуации. Так, в 1925 году Амударья начала подмывать правый берег в районе тогдашней столицы Каракалпакской автономной республики Узбекистана — города Турткуля. За семь лет, к 1932 году, река «съела» восемь километров побережья и вплотную подошла к окраине Турткуля, а в 1938 году подмыла первые кварталы города. Столицу республики пришлось перенести в город Нукус. Тем временем Амударья продолжала делать свое черное дело, и в 1950 году покончила с последней улицей Турткуля. Город перестал существовать, а жителей его переселили в новый городок, построенный подальше от реки.

Но вот, наконец, остались позади раскинувшиеся по левому берегу земли древнего Хорезма, скрылись в дымке купола и минареты жемчужины Средней Азии — уникальной Хивы, сохранившей, как ни один азиатский город, колорит средневековья, не нарушенный типовой современной застройкой. В этом отношении даже прославленные Самарканд и Бухара не идут ни в какое сравнение с Хивой.

А Амударья спешит вперед, к Аральскому морю. Однако прежде, чем влиться в его светло-голубой простор, буйная река преподносит еще один сюрприз: она разбегается на десяток проток и образует одну из самых больших речных дельт мира — площадью больше одиннадцати тысяч квадратных километров.

Точной карты этого огромного хитросплетения русел, проток, каналов, островов и болотных тростниковых джунглей не существует. Поскольку непостоянная река то и дело меняет русло, одни протоки высыхают, другие, ранее сухие, наполняются водой, меняются очертания островов, мысов и излучин реки, так что возделывать земли дельты, несмотря на наличие воды, невозможно. Здесь раскинулось царство тугаев — густых зарослей двух-трехметровых тростников и кустарников, где еще лет пятьдесят назад водились даже грозные туранские тигры. Да и сейчас в тугаях настоящий рай для птиц, черепах, кабанов и завезенных сюда недавно ондатр. Рыбаки же вытаскивают на спиннинг иной раз двухметровых сомов.

А за зеленым морем тугаев ожидает Амударью страдающий от безводья Арал, лишившийся почти полностью подпитки водами Сырдарьи, второй по значению реки этого региона. Практически всю ее воду разбирают на орошение, и она впадает в Аральское море лишь в половодье. Вот и приходится Амударье одной поить высыхающее море в одиночку.

Так заканчивает свой путь от далеких ледников Гиндукуша эта напоившая три республики СНГ удивительная река с тремя названиями. А если быть точным, то на двух с половиной тысячах километров ее неутомимого бега мы увидели три разные реки: бешеный горный поток, могучую водную артерию среди бескрайней пустыни и паутину проток в камышовых лабиринтах дельты. Такой вот разноликой и необычной останется в памяти эта изменчивая, грозная и благодатная река, которую четыре страны и пять народов называют древним именем Амударья.

 

Сарезское озеро

Река Мургаб веками текла, пенясь на водопадах и порогах, через крутостенное ущелье у подножья памирского хребта Музкол. Но февральской ночью 1911 года склоны хребта содрогнулись от мощного подземного толчка. В результате землетрясения от правого борта ущелья оторвалась гигантская скала и рухнула вниз, в долину, завалив ее на протяжении восьми километров. Высота завала достигла семисот метров — это высота 200-этажного дома!

В ущелье Мургаба обрушилось тогда больше двух миллиардов кубометров обломков скалы, полностью завалив находившееся внизу небольшое селение — кишлак Усой. Усойский обвал считается величайшим по масштабам из всех, случавшихся на земном шаре.

Воды реки, остановленные образовавшейся естественной плотиной, стали накапливаться за ней, заполняя ущелье. Так возникло самое молодое на нашей планете горное озеро. Оно быстро росло, и уже через полгода затопило расположенный в двадцати километрах выше завала кишлак Сарез. Жители его, не успев даже убрать урожай со своих огородов, бросили дома и перебрались на новое место. А кишлак скрылся в водах озера, которое в память о нем назвали Сарезским.

Сейчас оно вытянулось в длину на шестьдесят километров, а глубина его превысила пятьсот метров. Высота зеркала воды Сареза над уровнем моря составляет 3240 метров. Из крупных водоемов мира немногие могут потягаться с памирским озером в этом отношении.

Но самое удивительное, что ниже плотины Мургаб… исчезает! С высокой плотины не видно внизу никакого водного потока. Воды реки просачиваются, как бы фильтруются, сквозь тело завала и на протяжении семи километров ниже плотины текут под землей, в толще галечных отложений на дне ущелья. Лишь затем они пробиваются на поверхность обильными родниками, которые, сливаясь, возрождают Мургаб.

Район Сареза поражает своей суровостью, безжизненностью и какой-то удивительной тишиной. Сначала трудно даже поверить, что здесь когда-то рушились горы, грохотали водопады и катились по откосам огромные куски скальных пород. Но и в наши дни порой можно увидеть как на склонах Музкола вдруг возникает серое облачко и, постепенно увеличиваясь в размерах, стремительно катится вниз. Долетев до озера, оно плюхается в пучину, поднимая огромный столб воды. Это сходит очередной обвал. Лишь через несколько минут успокаивается водная гладь, и над озером снова воцаряется торжественное безмолвие.

Сухой воздух высокогорья на редкость прозрачен. Человеческий глаз не в силах уловить перспективу, и дальние горы кажутся такими же четкими и резкими, как и стоящие рядом. Поражает и безлюдье на берегах огромного (девяносто квадратных километров!) водоема. Ближайший населенный пункт на востоке — поселок Мургаб — находится в двухстах километрах выше по реке. Да и вниз по течению до селения Бартанг тоже не меньше ста пятидесяти километров. Лишь редкие охотники да геологи появляются у озера летом. А зимой покой Сарезского озера нарушает разве что "снежный человек", легенды о котором издавна ходят среди местных таджиков. И хотя несколько экспедиций, побывавших здесь, так и не нашли следов нашего дикого родственника, охотники и пастухи на Памире верят в его существование и рассказывают о встречах с ним на горных тропах своего и по сей день малоисследованного края.

Сарез расположен на границе двух различных частей Памира: высокогорного плато на востоке и сильно расчлененного Западного Памира, или Бадахшана. Бадахшан — край покрытых ледниками высоких хребтов и бурных стремительных рек, проложивших себе путь в узких глубоких ущельях, подобных Мургабскому. Во многие из них солнце заглядывает лишь на два-три часа в середине дня. И вода в бадахшанских реках то мутно-белая, когда поток мчится из-под самых ледников, то прозрачная ярко-голубая, если по пути река протекает через озеро и оставляет в нем песок и глину, доставшуюся ей от тающих льдов и снегов. На горах растут только чахлая полынь и колючие кустарники, прижавшиеся к земле, словно большие серо-зеленые подушки. А в садах кишлаков на нижних террасах долин растут яблони и абрикосы, виноград и дыни. Словом, Бадахшан — край контрастов: высотных, цветовых и растительных.

А Восточный Памир представляет собой равнину, только поднятую на высоту четырех тысяч метров. Здесь полностью оправдывается его гордое название. (Памир в переводе означает — "Крыша мира".) Грандиозные, шести-семикилометровой высоты горы окружают плоскогорье почти со всех сторон. Облака, напоенные влагой, не доходят до Памира, оставляя осадки на внешних склонах хребтов, и воздух здесь сух настолько, что у путешественника нередко трескается кожа на губах. К тому же он на редкость прозрачен, так что, проходя по снежным полям, приходится защищать лицо маской, иначе неминуемы солнечные ожоги.

Если же случайная тучка все же прольется редким дождичком, то капли его испаряются, не достигнув земли — все из-за той же сухости воздуха. В этой высокогорной пустыне осадков выпадает вдвое меньше, чем в Каракумах. А мороз в январе бывает до минус сорока восьми градусов! Да и летом температура редко поднимается выше плюс десяти. Случается, что даже в июне на перевале караван встречает снежная пурга. Словом, это край экстремальных условий. Не случайно на огромных просторах Восточного Шмира, раскинувшегося на четыреста километров с севера на юг и на двести — с запада на восток, почти нет селений. Можно проехать через все плато по Памирскому тракту, от перевала Кызыл-Арт до Шугнанского хребта, и на всем трехсоткилометровом пути встретятся только три крохотных кишлака, да уже упомянутый поселок Мургаб.

Такие «лунные» пейзажи: безлюдье, безводье, суровая холодная безжизненность — встречаются еще только в одном месте на нашей планете — на Тибетском плоскогорье. Недаром Восточный Памир называют "Тибетом в миниатюре". Из растений здесь попадаются только колючие растения-подушки да приземистые кустики терескена — единственного топлива для костра, который поможет путнику скоротать холодную ночь на плато.

Животные в этом районе обитают в основном на склонах окружают щих гор, там, где текут ручейки с ледников. В норах между каменными глыбами прячутся сурки и пищухи, по гребням прыгают с камня на камень могучие архары — крупные горные бараны с тяжелыми двухпудовыми рогами. Необычны птицы Памира, многие из которых встречаются и в Тибете: рогатый жаворонок, серпоклюв, снежный гриф, тибетская горная индейка и тибетский ворон. А на равнинах пасутся, пощипывая редкие пучки сухой травы, хозяева здешних мест — мохнатые яки, за которыми следуют их злейшие враги — поджарые тибетские волки. И горе отбившемуся от стада теленку — стая хищников не упустит добычи, и скоро парящий над плоскогорьем огромный орел-бородач спикирует вниз, чтобы завершить их кровавое пиршество.

Если бы яка на Памире не было, его, безусловно, следовало бы выдумать, потому что по неприхотливости и полезности с ним может сравниться разве что северный олень Крайнего Севера. Шерсть яка так длинна и густа, что он не нуждается ни в какой подстилке и может спокойно провести ночь на мерзлой земле или даже на снегу. С грузом в полтораста—двести килограммов могучее животное, дающее горцам и молоко и шерсть, движется по горным тропам с ловкостью и уверенностью циркового канатоходца. А про ячье молоко таджики говорят, что оно такое густое, что "на молоке ячихи заяц пляшет и не тонет".

В холодной высокогорной пустыне Памира яки нашли для себя обширные, хоть и скудные пастбища, где у них практически нет конкурентов. На берегах медленно текущих рек Восточного Памира только эти привыкшие к разреженному воздуху неприхотливые горные быки без труда могут добыть для себя пропитание, и, может быть, именно поэтому единственным домашним скотом в заоблачном памирском краю является этот косматый гигант с хвостом лошади, рогами быка и хрюкающий, как свинья.

В северной части плато находится самое высокое из крупных озер СНГ — Каракуль. "Черное озеро" (так переводится с тюркского его название) расположено на высоте почти в четыре километра над уровнем моря. По площади — 364 квадратных километра — оно равно половине Ильмень-озера у Новгорода и вчетверо превышает площадь Сареза. Его солоноватые и прозрачные как хрусталь воды даже летом не прогреваются выше двенадцати градусов, а семь месяцев в году оно вообще покрыто льдом. Пустынны просторы Каракуля. Лишь индийские гуси приземляются весной на его островах, летя из теплых краев на север.

Через эти места пролегали когда-то древние торговые пути из Китая к Средиземному морю. Но описаний Памира мы почти не встретим в записках побывавших тут купцов или паломников. Лишь китайский путешественник VII века Сюань Цзян посвятил Памиру несколько строк: "Царствует здесь страшная стужа, и дуют порывистые ветры. Снег идет зимой и летом. Ни зерновой хлеб, ни плоды произрастать здесь не могут".

А через шесть веков по караванным тропам Памира прошел неутомимый венецианец Марко Поло. В своей книге под 1270 годом он записал: "Поднимаешься на самое высокое, говорят, место на свете. Двенадцать дней идешь по той равнине, называется она Памиром, и во все время нет ни жилья, ни травы, еду нужно везти с собой. Птиц тут нет оттого, что высоко и холодно. От великого холода и огонь не так светел и не того цвета, как в других местах, и пища не так хорошо варится".

Действительно, мясо варить здесь лучше в скороварке: ведь в котелке вода на такой высоте кипит уже при восьмидесяти градусах.

До сих пор дорога, соединяющая столицу Таджикистана Душанбе с центром Памира — Хорогом — действует только в летнее время. Зимой, когда снег засыпает перевалы, единственный путь на Памир ведет из ферганской долины, от древнего города Ош. Через четыре горных перевала бесконечными серпантинами поднимается Памирский тракт на "Крышу мира". Последний, самый высокий перевал Акбайтал, находится на высоте 4655 метров. Это всего на полтораста метров ниже Монблана! А на перевале Талдык автомобиль на десятикилометровом отрезке оказывается на высоте две тысячи метров. Шофер здесь — профессия в прямом смысле слова геройская, но для страховки машины всегда идут в рейс по две, чтобы в случае аварии не остаться одному в холодной пустыне.

Трасса Ош — Хорог в полтора раз длиннее дороги на Памир из Душанбе, но зато ее не заносит снегом, и для Памира это поистине "дорога жизни". Она проходит мимо мрачного Каракуля, мимо рудника Кух-и-Лал, где добывают дивный темно-синий камень — лазурит (таких мест всего два в мире — здесь и в Афганистане), мимо горячих фонтанирующих источников Гарм-Чашма, кишлака Билянд-Киик, где, по слухам, видели "снежного человека", и многих других замечательных уголков Памира.

И только самая драгоценная жемчужина этого высокогорного края — Сарезское озеро — по-прежнему надежно спрятано в сердце бадахшанских гор. Путь к нему и сегодня нелегок и непрост. Но люди снова и снова пробираются к заветному озеру, и не только из-за его красоты.

Гидрогеологи уже давно тревожатся за судьбу Сареза. Представьте, что может случиться, если вода, пока мирно фильтрующаяся через Усойский завал, размоет его и прорвет высоченную семисотметровую плотину! Гигантский водяной вал ринется тогда вниз по ущелью Мурба, отрывая от берегов каменные глыбы, выворачивая деревья, снося кишлаки и мосты и уничтожая все на своем пути. Бешеный водно-грязе-каменный поток — сель — промчится вниз до впадения Мургаба в Пяндж и дальше, туда, где Пяндж и Вахш, сливаясь, образуют АмуДарью. Десятки городов и селений будут стерты с лица земли. Это была величайшая катастрофа современности!

Пока наблюдения ученых не вселяют опасения: естественная плотина ведет себя спокойно. Но кто знает, как обернется дело после очередного землетрясения, которые здесь не редкость. И поэтому гидрогеоли круглый год несут вахту на Сарезе. Жемчужина Памира не должна стать угрозой для людей.

 

Бадхыз

На самом юге Туркменистана, близ границы с Афганистаном, за безжизненными просторами Каракумов, находится удивительный край. Когда впервые попадаешь сюда, возникает ощущение, что ты не в сердце Азии, а в африканской глубинке, где-нибудь у озера Чад или в Судане.

Здесь соседствуют саванна и пустыня, горы и солончаки, здесь живут леопарды и гиены, черные грифы и газели, дикобразы и термиты. Имя этому краю — Бадхыз.

Ландшафты Бадхыза необыкновенно разнообразны. Основная его часть — холмистое плато, поднятое на 800 метров над уровнем моря Но с запада его окаймляет горный хребет Гез-Гедык, вершины которого возвышаются над местностью на 1200 метров. Хребет прорезан узкими каменистыми ущельями с отвесными скалистыми стенами. А на юге плато обрывается крутым уступом к обширной и глубокой (до 500 метров) впадине Ер-Ойлон-Дуз с соленым озером и причудливыми скалами-останцами. С севера почти отвесный склон впадины как бы разрублен огромным восемнадцатикилометровым оврагом Кызыл-Джар. Его обрывистые красные склоны, уходящие на десятки метров вверх, чем-то напоминают американский Большой Каньон.

Весной холмистое плоскогорье Бадхыза похоже на необычную приземистую саванну, где зеленую степь оживляют поднимающиеся над травой высокие зонтичные злаки — ферулы, издали напоминающие странные экзотические кусты. По мере того как весна вступает в свои права, а затем сменяется летом, саванна меняет цвета, словно по мановению волшебной палочки.

В марте холмы Бадхыза (их тут называют баирами) фиолетовые от цветущих хохлаток и первоцветов. К началу апреля баиры краснеют: это распускаются маки и тюльпаны. А ближе к маю степь окрашивают в желтый и синий цвета многочисленные ирисы и колокольчики. В жаркие майские дни всюду цветут белые астрагалы, а в июне — шаровидные кусты алтея, живокости и вьюнков.

В западной части плоскогорья, по склонам гор и холмов раскинулась уже настоящая, классическая саванна, где среди высоких трав растут отдельные деревья высотой в 5–7 метров. Но это — не африканские акации и баобабы, а… фисташки. Уже с высоты полуметра они начинают ветвиться, образуя густую крону, в которой обязательно чернеет птичье гнездо. А под деревом, как правило, находится лежка кабана, а то и леопарда. Ведь это единственное место, где зверь в летнюю жару может укрыться в тени.

Совсем другой вид имеет впадина Ер-Ойлон-Дуз. Это настоящая пустыня, с солончаковыми и каменистыми безжизненными равнинами, где можно встретить только юрких ящериц-гекконов, а изредка и самую крупную из наших рептилий — серого варана Полутораметровый "сухопутный крокодил" бродит по пустыне в поисках добычи: грызуновпесчанок, ящериц, молодых черепах или птиц.

Человеку лучше уклониться от близкого знакомства с вараном. Широкая пасть этой рептилии полна острых зубов, а удар хвоста оставляет на коже багровый кровоподтек.

Встречаются тут и типичные обитатели пустынь — змеи, в том числе кобра, а также эфа и стрела-змея. У стрелы тонкое туловище и удлиненный заостренный хвост. Песчано-серая защитная окраска делает ее совершенно незаметной на фоне песка. Нападая на ящериц, стрела-змея как бы на лету схватывает свою добычу. Яд ее убивает жертву за 5–6 секунд. К счастью, ядовитые зубы стрелы находятся в задней части верхней челюсти, поэтому для человека она не опасна. Змея просто не может настолько широко раскрыть свою маленькую пасть, чтобы глубоко захватить ею человеческую руку или ногу.

Совсем другое дело песчаная эфа — одна из самых крупных и ядовитых змей Средней Азии. Ее желтое или буро-серое туловище толстое и мускулистое. На голове светлое пятно в форме креста. При виде опасности она сворачивается в полукольцо, слегка приподняв голову и извиваясь всем телом. При этом она издает звук, похожий на шипенье воды, льющейся на раскаленную сковороду. Укус эфы смертелен для человека, но летом эта змея охотится только по ночам, так что шанс встретиться с ней невелик.

В саванне животный мир куда интереснее и разнообразнее. Здесь обитает главное украшение Бадхыза — дикий осел-кулан. Для науки эти быстрые и пугливые копытные были открыты в конце XIX века знаменитым Пржевальским. В то время их многочисленные табуны резвились на огромном пространстве от Урала до реки Хуанхэ. Но человек, занимая редкие водопои в пустынях, оттеснял куланов в лишенные влаги каменистые и глинистые равнины, где без воды эти животные были обречены на гибель. К тому же на них охотились: ведь из кожи кулана выделывали самый лучший сафьян для сапог. И теперь в степях и пустынях Монголии и Китая счет куланам идет уже на десятки, а в Казахстане их не осталось совсем. Уникальный зверь занесен ныне в Красную книгу.

А в саваннах Бадхыза этих красивых копытных пасется больше 700 голов — почти половина всего поголовья в мире! Окрашенный в защитный палево-песчаный цвет, кулан далеко видит и быстро бегает. Угнаться за ним всаднику практически невозможно — ведь он может часами бежать со скоростью 70 километров в час, тогда как лошадиный рекорд — всего 58 километров.

Табун куланов легко уходит от преследования при малейшем намеке на опасность. На водопой табуны приходят ночью. Подгоняемые громким ржаньем жеребца-вожака, куланы неудержимой лавиной катятся к реке. На несколько минут они замирают у самой воды, а затем долго и шумно пьют. Вокруг водопоя далеко разносятся цоканье копыт по прибрежной гальке, фырканье, тревожное ржанье кобылиц, подзывающих жеребят, и повелительный голос вожака.

Красив и грациозен еще один обитатель Бадхыза — джейран. Этих небольших газелей здесь несколько тысяч, и зимой не редкость встретить стадо из сотни джейранов, а то и больше. Весной же они поодиноч- ке или небольшими табунами пасутся на зеленой траве, и в случае опасности стремительно уносятся прочь.

А по горным склонам неторопливо передвигаются от распадка к распадку красавцы-архары. Увенчанный могучими рогами силуэт этого горного барана четко вырисовывается на фоне синего неба, когда архар бежит по гребню хребта. Архар — красивое животное, величиной с небольшую лошадь. Его завитые крутой спиралью рога желтоватого цвета — завидный охотничий трофей, столь же большой, сколь и тяжелый. Пара рогов иной раз весит до тридцати килограммов.

Занятный и необычный зверь — индийский медоед — на территории СНГ водится только в предгорьях хребта Гез-Гедык. Отдаленно напоминающий барсука, он роет норы на склонах холмов, под фисташковыми деревьями. Шерсть его окрашена на брюхе в черный цвет, а сверху имеет защитную песчано-белесую окраску. Во время своего стелющегося бега он поминутно замирает, распластываясь по земле, и при этом полностью сливаясь с почвой.

Повсюду в Бадхызе можно встретить следы работы трудяги-дикобраза. В поисках луковиц тюльпанов — своей любимой пищи — он роет на холмах многочисленные лунки (до четырех тысяч на одном гектаре!). Дикобразы также большие любители сочных огурцов, помидоров, дынь и арбузов. Поэтому они часто наведываются на бахчи и огороды местных жителей, которые ловят их капканами ради вкусного мяса.

Из хищников в саванне встречается полосатая гиена. Зверь этот скрытный, осторожный и покидает свое логово только по ночам. Обычно гиена бродит за стадами джейранов, пожирая трупы или доедая остатки зарезанных волками газелей. Не брезгуют гиены и черепахами, благо мощные челюсти позволяют им легко разгрызать их панцири.

В Бадхызе обитает много кошачьих хищников. Дымчатых леопардов здесь больше, чем в любом другом уголке Средней Азии. Изредка попадается здесь и гепард — самая быстрая дикая кошка на Земле. Скорость бега этого зверя достигает 120 километров в час, и его жертвой нередко становится не только джейран, но и неосторожный кулан. В густой вы^кой траве охотятся на грызунов, медоедов и прочую мелкую живность степной кот и пустынная рысь-каракал.

А среди бадхызских птиц больше всего жаворонков. Весной достаточно пройти по степи километр, не больше, чтобы насчитать с полдюжины этих птиц, поющих высоко в небе. Богат Бадхыз и птицами — такими как розовый скворец, золотистая щурка, изумрудный сизоворонок цветная дрофа и фазан. Встречаются здесь и совсем редкие для СНГ виды: индийский украшенный чибис и жулан. В скалах устраивает свои лепные гнезда скалистый поползень.

Немало тут и хищных птиц: черных коршунов, стервятников, орловкурганников. Встречаются также орел-змееяд, сокол-балобан, орел-карлик и самый крупный из всех — черный гриф, постоянно парящий над саванной. Свои огромные, как у аиста, гнезда он устраивает на фисташковых деревьях.

Кстати, фисташка является для многих животных не только местом проживания или укрытием от солнца. Ее вкусные орехи служат пищей и для птиц, и для хомячков и медоедов, и для кабанов и архаров, а то и для куланов. Питаются ими даже лисицы и волки, особенно в зимнее время.

Весной из своих подземных жилищ вылетают на волю крылатые термиты. Сопки в такие моменты словно курятся серой дымкой. Сотни птиц — от дроздов и славок до коршунов и орлов устраивают тогда себе настоящее пиршество. Упавших на землю термитов подбирают лисицы и дикобразы. Редко где встретишь рядом таких разных животных, собравшихся на столь необычный банкет.

Саванны встречаются во многих странах мира. Эти жаркие полустепи-полуредколесья есть в Северной и Южной Африке, в Южной Америке и на Кубе, в Австралии и на Ближнем Востоке. Но, положа руку на сердце, надо признать, что саванновые ландшафты, в общем, однообразны. Исключения, конечно, есть, но они очень редки. И ни одна саванна на свете не сравнится по красоте с полыхающей весенним разноцветьем фисташковой саванной Бадхыза.

 

Озеро Севан

Самое большое в Закавказье и одно из самых крупных высокогорных озер СНГ — Севан — лежит в сердце Малого Кавказа, окруженное со всех сторон высокими горными хребтами.

Ведь Малый Кавказ — только по названию малый: его высшая точка, Большой Арарат, уступает Эльбрусу всего пятьсот метров. Высота поднимающихся над Севаном с южной стороны Гегамского и Варденисского хребтов превышает три с половиной километра над уровнем моря, да и северный рубеж озера — Шахдагский хребет — всего на двести метров ниже. Так что над бирюзовой чашей чистейшей горной воды, именуемой Севаном, его каменное обрамление возвышается на полтора километра, хотя само озеро и находится на почти двухкилометровой высоте.

Севан — детище грозных вулканических сил. Когда-то извержения огнедышащих гор образовали могучие хребты и запрудили долину между ними естественной лавовой плотиной. Двадцать восемь речек, стекающих со склонов окрестных гор, наполнили вулканическую котловину водой, образовав одно из красивейших озер мира.

Красота Севана — немного суровая, даже мрачноватая. Черные склоны хребтов резко контрастируют с синей водой озера, и даже скупые силуэты древних храмов не оживляют пейзаж, а добавляют ему строгости и грозного величия. Не случайно самое, наверное, красивое зрелище на Севане — это летние грозы над бескрайней ширью этого горного озера. Когда громовые раскаты, эхом отражаясь от окрестных хребтов, словно заполняют до краев огромную озерную чашу, а из темной, отливающей зловещей синевой тучи повисают вниз косые полосы ливней, между которыми пробиваются сквозь прорехи в облачности ослепительно белые и желтые солнечные лучи, пляшущие по вспененным волнам Севана, у путешественника невольно захватывает дух от зрелища этого дикого и живописного разгула стихии на столь эффектной природной сцене, а сердце сжимается от ощущения какой-то неземной, фантастической красоты окружающего пейзажа.

На карте хорошо видно, что озеро состоит из двух неравных частей: Большого и Малого Севана. Малый — глубокий и холодный. Да и трудно было бы солнцу прогреть стометровую толщу озерной воды. Другое дело — Большой Севан. Глубины здесь не превышают восьми метров, и купанье где-нибудь у скалистых берегов Артанишского полуострова — просто райское наслаждение. Теплая вода, солнечное небо и горячая галька пляжа заставляют забыть о высоте, и только прозрачный горный воздух, какого не вдохнуть ни в Крыму, ни в Сочи, возвращает путешественника к реальности.

Когда-то берега Севана были покрыты густыми лесами. Но человек поселился здесь тысячи лет назад, еще во времена древнего царства Урарту, и, конечно, за тридцать веков от зеленой каймы озера мало что осталось.

Однако вулканический ландшафт по-своему живописен и интересен для путешественника. Вулканы Армении извергались по геологическим меркам совсем недавно, может быть, тысячу лет назад. Поэтому на склонах хребтов прекрасно сохранились потоки лавы, россыпи вулканических бомб, а на вершинах — умолкшие теперь кратеры.

Лучше всего приезжать на Севан не с юга, из Еревана, как делает большинство путешественников, а с северо-запада, по дороге, ведущей из Тбилиси через Семеновский перевал. Почти двести лет назад солдаты Семеновского полка, сосланные сюда за участие в восстании декабристов, строили дорогу из Грузии в Армению, увековечив имя своей гвардейской части на карте Кавказа.

Крутой и извилистый серпантин горной дороги приведет туриста из приветливого курортного городка с мелодичным названием Дилижан на вершину перевала. Автомобиль долго будет закладывать поворот за поворотом, приближаясь к желанной седловине.

Неожиданно, как это нередко бывает в горах, подъем кончается, и внизу, у подножья гор, открывается глазу огромное водное пространство, заключенное в темную рамку горных хребтов. В длину Севан протянулся почти на восемьдесят километров, а в ширину достигает тридцати. Попав на озеро, путешественник часто останавливается в недоумении, не зная, куда дальше направить свои стопы. Суровое и безлюдное, но удивительно живописное северное севанское побережье манит любителей дикой природы, западный и южный берега озера подарят встречи с древностями и историческими реликвиями, а окружающие озеро хребты познакомят с могучим миром вулканической стихии.

На береговых скалах Севана сохранились клинописные надписи, сделанные по приказу повелителя Урарту, победоносного царя дргишти, в память о его военных подвигах в VIII веке до нашей эры.

Кстати, и само название озера Севан происходит от урартского слова Сиунну ("Озерная страна"). Правда, некоторые ученые считают, что имя озера родилось из словосочетания "Сев ванк" ("Черный монастырь") и связано с построенным в 874 году на острове Севанским монастырем. Одиннадцать веков минуло с той поры, остров успел стать полуостровом, но древний монастырь по-прежнему высится над гладью озера Он действительно возведен из черного и темно-красного камня, так что и эта версия имеет право на существование. Но название Севан, как считает большинство историков, появилось все же ранее IX века, и урартское происхождение его более правдоподобно.

Севанский монастырь — не единственный шедевр древней культуры на берегах озера. Не менее уникальны памятники древнего кладбища на мысе Норадуз. С VII до XVII века украшали его армянские мастера каменными надгробиями, поражающими красотой филигранных узоров.

Но, конечно, оказавшись на Севане, нельзя не попытаться забраться в горы, чтобы непосредственно ощутить грозное величие "страны потухших вулканов". Незабываемое впечатление остается у путешественника от восхождения на высшую точку Гегамского хребта — вулкан Аждаак Преодолев глыбовые россыпи у подножья горы, можно по черным базальтовым склонам подняться к вершине, на которой в кратере диаметром в двести метров находится небольшое озеро.

С вершины Аждаака, вознесшейся на высоту три тысячи шестьсот метров, открывается потрясающая панорама Армянского нагорья: на севере и востоке сверкает лазурное зеркало Севана, на западе — четырехглавая зазубренная верхушка горы Арагац — самой высокой горы Армении, а на юге, за рекой Араке, белеют снежные вершины Большого и Малого Арарата.

Не менее интересные встречи с природой и историей ожидают путешественника за хребтом. Всего один день пешего пути по горной тропе, усыпанной кирпично-оранжевым вулканическим шлаком и кусками вулканического стекла-обсидиана, — и попадаешь в Гегардское ущелье, знаменитое своим уникальным пещерным монастырем XIII века, поражающим удивительной акустикой своего главного храма, целиком высеченного в толще скалы.

А еще через десять километров путешественник переносится из средневековья еще на тысячу с лишним лет назад, в античную эпоху, увиДев на высоком мысу над ущельем красивейший эллинистический храм, построенный в I веке до нашей эры. К востоку от Черного моря нет больше ни одной подобной постройки.

Храм у армянского селения Гарни простоял больше полутора тысяч лет, после чего был разрушен землетрясением. Сейчас он восстановлен и предстает во всем блеске прежнего величия.

А вдоль склона ущелья тянется потрясающая природная колоннада из шестигранных базальтовых столбов стометровой высоты. Река Азат пропилившая застывший лавовый поток, открыла людям красивейшее создание древних вулканических сил, подобное которому можно встретить разве что на Курильских островах или в окрестностях легендарной Мостовой Гигантов в Ирландии.

Вытекающая из Севана река Раздан образует живописнейшее ущелье, ведущее в плодородную и цветущую Араратскую долину. На менее чем в ста километрах своего пути Раздан спускается почти на километр, образуя целые каскады водопадов. Естественно, что человек не мог не попытаться использовать такой щедрый дар природы, как только почувствовал в себе силу сразиться с ней и поставить себе на службу.

Судьба озера Севан — особенно яркий пример могущества современной техники, способной уничтожить самые прекрасные природные творения во имя сиюминутной выгоды. Дело в том, что в 1940-е годы было решено пробурить в лавовой перемычке Севана туннель и спустить большую часть вод озера с целью выработки максимального количества электроэнергии на построенном ниже каскаде электростанций. Обнажившееся дно озера предполагалось превратить в поля и сады.

Отечественная война помешала реализации проекта в части строительства ГЭС, и большая часть воды утекла без пользы, а земли, отвоеванные у Севана, превратились в болота с малярийными комарами. Когда разум все же взял верх, треть озера уже была спущена. Чтобы удержать хотя бы нынешний его уровень, пришлось построить в сложнейших условиях пятидесятикилометровый туннель под горным хребтом из долины соседней реки Арпы, по которому ее вода влилась в скудеющую чашу Севана. Теперь уровень озера удается сохранять стабильным, а обнажившаяся у крутого северного берега Севана полоса пляжа, с точки зрения путешественников, даже прибавила заманчивости скалистому побережью. Жаль только, что остров с монастырем стал теперь полуостровом. Так необдуманное вмешательство в природу приводит порой к печальным последствиям.

К счастью, тяжелые времена для Севана остались, кажется, позади, и дивное озеро останется прекраснейшим чудом природы всего кавказского региона.

 

Анакопийская пещера

На северо-западе Грузии, между Черным морем и величественными снежными кручами Главного Кавказского хребта, расположен небольшой, но удивительно богатый природными красотами и древними памятниками край — Абхазия. Каких только замечательных творений природы не встретит здесь путешественник! Это и овеянное легендами и прославленное путеводителями живописнейшее озеро Рица, давно уже считающееся эталоном красоты горных озер. Это и одна из самых водопадных рек СНГ — бешеная Бзыбь, в бассейне которой насчитывается больше двух десятков водопадов, в том числе один двухсотметровый! Это и знаменитый Ботанический сад в Сухуми, и уникальная роща пицундской сосны, и пальмовые аллеи Гагры, и белопенные каскады реки Ингури — самой большой в Абхазии. Это, наконец, ледники и скалы Большого Кавказа с синими блюдцами озер и каменными реками осыпей у подножья заснеженных хребтов.

Впечатления от горных походов, конечно, навсегда остаются в памяти. И ни один путешественник, прошедший Марухским или Клухорским перевалом через Кавказский хребет, никогда не забудет величавых снежных вершин двуглавого Эльбруса, алеющих в первых лучах восходящего солнца…

Но, как это часто бывает, среди замечательных пейзажей и удивительных чудес природы, поражающих и чарующих, но все же встречающихся не только здесь, в Абхазии, есть в этом крае одна уникальная жемчужина природы, подобной которой не встретишь больше ни в одном районе нашей планеты. Это грандиозная и сказочная Анакопийская пещера — одно из самых прекрасных творений могучего скульптора и землекопа, художника и гидротехника, которому ученые дали красивое имя — карст.

Пещера эта находится в окрестностях курортного городка, в древности носившего имя Анакопия, а теперь называющегося Новым Афоном. Поэтому знаменитую пещеру нередко зовут также Новоафонской.

Но местные жители — абхазы — с давних пор именовали ее "Бездонной Ямой". Много легенд и преданий было сложено о злых горных духах, живущих в «Бездонной», и о спрятанных там драгоценных кладах.

Но за много веков ни одному смельчаку не удалось спуститься в Анакопийскую пропасть, с которой начиналась пещера.

Лишь в 1961 году грузинские спелеологи сумели покорить эту огромную подземную полость. Оказалось, что пещера состоит из двух непохожих частей: очень сложной для прохождения и довольно невзрачной вертикальной и красивейшей горизонтальной. Первая, впрочем, может называться вертикальной лишь условно. Она имеет скорее спиралевидную форму с чередованием вертикальных ходов и крутосклонных расщелин и уходит почти на полтораста метров в недра Земли. Далее она соединяется с анфиладой залов горизонтальной системы, тянущейся более чем на три километра и включающей целый ряд подземных дворцов, поражающих своим сказочным великолепием и не имеющих себе равных в СНГ по размерам и красоте своего каменного убранства.

Исследования грузинских спортсменов и ученых позволили открыть доступ в прежде неприступную подземную сокровищницу. С поверхности к одному из залов горизонтальной системы был проложен искусственный проход, и теперь тысячи туристов каждый год открывают для себя ее удивительный мир.

Анакопийская пещерная система находится, как уже было сказано на окраине живописного уголка черноморского побережья — курорта Новый Афон Место это и до начала массового посещения пещеры пользовалось популярностью Горные хребты, озера и водопады, благодатный теплый климат, обилие солнца и субтропической зелени привлекали сюда множество туристов.

Среднегодовая температура здесь такая же, как среднеиюльская в Москве Улицы курорта, засаженные аллеями пальм, бананов, магнолий и пирамидальных кипарисов, как будто переносят путешественника куда-нибудь в Коста-Рику или на Мадагаскар Розы и камелии, благородный лавр, маслины и мандарины дополняют пейзаж этого дивного экзотического оазиса.

Узкий проход между морем и горами, где расположен Новый Афон, с давних пор на протяжении трех тысячелетий был, выражаясь современным языком, стратегическим районом в ходе военных кампаний и много неудачливых завоевателей и доблестных защитников горного прохода сложили свои головы у древних стен здешних крепостей Самую старинную из них — античную Анакопийскую цитадель на Иверской горе — археологи относят к IV веку до нашей эры Сохранились в Афоне и руины могучей Анакопийской крепости VI века нашей эры Тогда здесь находилась резиденция правителей Абхазии.

А в конце XIX века на южном склоне Иверской горы был построен православный монастырь, быстро ставший известным во всей России Посещение этого крупнейшего религиозного центра Причерноморья считалось таким же почетным и богоугодным делом, как паломничество в Соловецкую и Валаамскую обители, в Троице-Сергиеву и Киево-Печерскую лавры.

Основание Новоафонского монастыря вдохнуло новую жизнь в заброшенный глухой городок, и к началу XX века он стал еще и модным курортом наряду с Гаграми, Пицундой, Гудаутой и другими приморскими здравницами.

До 1961 года Новый Афон оставался лишь одним из многих таких же красивых и целебных уголков Черноморского побережья, но открытие и оборудование для массового посещения Анакопийской пещеры круто изменило его судьбу Теперь это — главный центр притяжения для туристов, посещающих благодатные черноморские субтропики и спускающихся с Кавказских гор после трудных походов.

Сквозь толщу Иверской горы пробит теперь трехсотметровый туннель, по которому электропоезд увозит путешественников в сказочное странствие по гигантским залам и дворцам подземного царства Анакопии.

У входа в первый из них — зал «Абхазия» — туристы выходят из вагончиков и начинают пешее путешествие длиной в полтора километра по восьми красивейшим гротам Анакопийской пещеры В первом из них находится сверкающее изумрудным зеркалом подземное озеро Как и у многих пещерных водоемов, уровень его непостоянен Весной, когда вода прибывает, глубина озера достигает тридцати метров.

За «Абхазией» следует "Зал грузинских спелеологов" — самый грандиозный подземный дворец не только на Кавказе, но и в СНГ Его длина составляет двести шестьдесят метров' Представьте себе запрятанный в недрах горы зал, в котором можно разместить три футбольйьіх поля, и вы получите представление о масштабах этой гигантской подземной полости.

По величине "Зал грузинских спелеологов" вполне может соперничать даже со знаменитой "Биг Рум" в Карлсбадской пещере США — самым большим пещерным залом в мире.

Огромный подземный дворец, как и все последующие залы, демонстрирует зрителям все разнообразие драгоценных сокровищ, которые создала за тысячи лет текущая по трещинам вода, то растворявшая породы и вытачивавшая в толще горы залы и переходы, то осаждавшая крупинка за крупинкой известковые выделения и создававшая изумительное каменное кружево сталактитов, сталагмитов, колонн и ажурных известковых занавесов и натеков. Природа раскрасила их в самые необычные цвета, а искусная подсветка подчеркивает их великолепие. Особенно впечатляют янтарные и пурпурные натеки фантастической формы, рельефно выступающие в свете бьющих откуда-то сбоку лучей цветных прожекторов.

Очередной зал, «Глиняный», туристы оставляют в стороне, лишь полюбовавшись со смотровой площадки его грациозными сталактитами и бирюзовой гладью еще одного озера. Бетонированная дорожка с перилами ведет их в южную часть пещеры, к новым подземным чудесам.

Миновав оставшийся слева мрачный и величественный «Каньон», путешественники направляются вначале в зал «Москва». Грозным исполином предстают здесь силы природы: первозданный хаос каменных глыб еще не задрапирован в этом зале белоснежными натеками. Лишь отдельные участки его успела «отремонтировать» к приходу туристов главная художница и строительница этого подземного царства — вода.

Замыкающий первую часть маршрута зал «Сухуми» знаменит своими поразительными сталагмитами, тонкими, стройными и высокими, словно пирамидальные кипарисы на главной аллее Нового Афона. Их грациозность особенно эффектно подчеркивают расположенные здесь же могучие колонны-сталагнаты, украшенные ажурной резьбой.

Затем через сумрачную теснину «Каньона» турист попадает в "Молодежный зал Иверия", тоже славящийся причудливым обликом своих сталагмитов. Здесь они поражают контрастом своих форм и размеров: то солидные, как горные дубки, то тонкие и хрупкие, словно стебли молодого бамбука, то корявые и толстые, будто старые пни, то вздымающиеся к потолку огромными мощными канделябрами, похожими на мексиканские кактусы.

И заключает волшебное странствие в недрах Земли самая, наверное, прекрасная жемчужина этого сказочного ожерелья подземных дворцов — зал «Тбилиси». Чего только нет в этом фантастическом гроте! Известковые сталактиты и сталагмиты, порой срастающиеся в колоннысталагнаты самых различных форм и оттенков цвета, каменные занавесы и натеки, застывшие каскады и водопады, люстры и канделябры и какие-то вообще неописуемые скульптуры являют собой впечатляющий заключительный аккорд подземного путешествия.

К сожалению, озера зала «Тбилиси» возникают только весной, когда в подземных трещинах горного массива достаточно влаги, а в сухой сезон вода испаряется, и они исчезают.

Но главный экспонат зала — уникальный, украшенный декоративными барельефами и тяжелой бахромой окаменелый кальцитовый водопад, по величине и великолепию не уступающий подобным скульптурным созданиям самых прославленных пещер мира. Он смело может соперничать по красоте и размерам со всемирно известным каменным занавесом Лавенской пещеры во Франции.

Заглянув на прощание в небольшой «Реликтитовый» зал, расположенный слева по ходу, путешественники возвращаются в зал «Тбилиси» и, еще раз полюбовавшись его уникальными каменными декорациями, направляются к выходу.

А на смену им поезд уже подвозит по туннелю новых экскурсантов. Чрезвычайно удачное расположение Нового Афона в центре оживленного курортного района, считавшегося еще в царские времена нашим Лазурным берегом, обеспечивает Анакопийской пещере постоянный приток желающих увидеть красоты подземного мира.

Из всех благоустроенных и оборудованных для туризма пещер планеты Анакопийская была в 1970—1980-е годы самой посещаемой и принимала почти девятьсот тысяч человек в год! Даже знаменитую на всю Европу пещеру Постойну в Словении посещало на двести тысяч меньше, а самая длинная в мире Мамонтова пещера в США уступала Новоафонской по числу посетителей в полтора раза.

Сейчас сложная политическая обстановка в Грузии не способствует широкомасштабному туристскому освоению ее подземной жемчужины. Но верится, что в ближайшие годы, когда на благодатную землю Абхазии вернется мир, сотни тысяч людей вновь устремятся к солнечным пляжам, благоухающим рощам и живописным горным хребтам этого прекрасного и древнего края.