— Я очень сожалею, господин, но разрешение на вывоз оружия я вам дать не могу. — Господин посол энергично забарабанил пальцами по столу и встал. Я понял, что аудиенция закончена.
Тем не менее, я попытался еще раз объяснить ему, что ни о каком «вывозе оружия» нет и речи. Просто у меня было с собой специальное ружье, которое заряжалось «коротковолновыми» инъекционными пулями. Инъекционные пули, кроме одурманивающего вещества, содержали еще миниатюрный передатчик, который в тропическом лесу подавал нам сигналы, сообщая, где находится «подстреленное» таким образом животное.
— Я очень сожалею, господин. Я вам уже объяснил это, господин. Мои инструкции мне этого не позволяют, господин.
Этот разговор состоялся в камерунском посольстве в Брюсселе. Был последний день 1970 года, последний час работы. Целый день мы объясняли в посольстве, что хотим поехать в Камерун, чтобы ловить горилл, шимпанзе, антилоп, но нам не хотели поверить. Я показывал фотографии прошлогоднего транспорта с животными, множество вырезок из восточноафриканской и западногерманской печати, но все было напрасно. Три часа дня, рабочий день окончен. Господин посол взглянул на часы, глубоко вздохнул и устало посмотрел на нас. Я чувствовал, что наступил решающий момент. Сейчас или никогда… Я быстро положил на стол из красного дерева три паспорта.
— Ну, хорошо, — сказал он с отчаянием. — Я дам вам эти визы. Но только на один месяц. Остальное оформите в Камеруне. Правда, не знаю, чем все это у вас кончится.
Кончилось все это интересно, а впереди нас ожидало много трудных минут и необыкновенных впечатлений — это вы узнаете из моего дальнейшего рассказа.
Сейчас, однако, самым главным для нас были визы. Мы выиграли — во всяком случае, так мне казалось тогда.
В отличном расположении духа я побывал еще на известном фармацевтическом заводе «Янсен». Мое посещение было заранее оговорено. Главный инженер завода, хорошо информированный из печати о чехословацкой экспедиции, знал наши планы. Я хотел получить новый очень эффективный усыпляющий препарат — фентанил. 120 мг фентанила достаточно, чтобы усыпить пятитонного слона, а 50 мг достаточно для взрослого кафрского буйвола. Мне очень хотелось получить этот препарат — однако ничего из этого не вышло. Это сильное и эффективное средство находится под строжайшим международным контролем, и получить его можно только по специальному разрешению соответствующего министерства той страны, в которую он будет ввезен. Взамен нам дали азапарон, который был в десять раз менее действенный, но мы и ему обрадовались. В Камерун я взял обоих своих сыновей — Зденека и Йозефа. Во время экспедиции в Африку я не раз убеждался в том, что в роковую минуту, перед лицом смертельной опасности, можно положиться только на очень близкого человека. А в Камеруне нас ожидала необыкновенно тяжелая работа. Я намеревался ловить опасных животных в тропическом лесу, а это означало, что мы отправимся в такие районы, с которыми не существует никакой связи, где живут только пигмеи — почти вымирающие карликовые племена, которые зачастую за всю свою жизнь ни разу не видели белых людей.
Без специального ружья, разрешение на которое мы добывали в посольстве, охотиться в таких условиях мы не могли. Ловить животных в буше и ловить животных в тропическом лесу, где видимость всего лишь несколько метров — большая разница.
Я решил рискнуть. У нас с собой было одиннадцать мест тяжелого багажа, который в целом весил двести пятьдесят килограммов. Я надеялся, что среди такого множества вещей, необходимых нам для экспедиции, «опасное» оружие каким-нибудь образом затеряется.
В новогоднюю ночь мы вылетели в Париж, а в одиннадцать часов вечера на самолете «Эр Африка» стартовали в Камерун. В половине шестого утра мы совершили посадку в Дуале. Дуал — это крупнейший авиационный и морской порт в Камеруне. Мы рассчитывали, что если все пойдет хорошо, то отправим отсюда транспорт с животными в Чехословакию.
Через три часа мы продолжили свой путь самолетом внутренней авиакомпании в Яунде. Было второе января, а мы вдруг оказались в самом разгаре тропического лета. Столица Камеруна утопала в зелени и цветах. Сразу же за бетонной посадочной полосой аэропорта начиналась плотная зеленая стена тропического леса.
Еще вчера нам было холодно, а сегодня уже жарко. Правда, жарко нам было еще и по другим причинам…
Выгрузка нашего багажа длилась около двух часов. Обслуживающий персонал аэропорта был в ярости. Наконец пришел начальник аэропорта, чтобы решить, что с нами делать. Увидев наш багаж, он схватился за голову, велел принести ему три бутылки кока-колы и почти залпом их выпил. Только потом он смог начать переговоры.
— Что с этим делать? — спросил он с отчаянием. — Ведь мы не сможем его осмотреть даже в течение недели.
— Мы вас заверяем, господин, здесь только то, что нам необходимо для экспедиции. Ничего лишнего! Поверьте, господин!..
Правда, диалог продолжался дольше, но сейчас я уже не могу вспомнить, о чем шла речь, потому что тогда я только и думал о нашем злополучном ружье. Если его найдут, то…
— Что мне с вами делать? — тихо спросил начальник, наверное, уже в десятый раз. Наконец, он еще раз схватился за голову, встал с кресла, в котором все это время удрученно сидел.
Я почувствовал, что решение принято. Сейчас будет!
— Вы подпишете протокол, в котором обязуетесь дополнительно получить специальное разрешение на всю эту гору багажа. Согласны?..
Итак, мы могли исчезнуть с нашими чемоданами без досмотра. Можете поверить, что мы исчезли молниеносно, в полном смысле этого слова. Мы были благодарны начальнику за его соломоново решение, а он, в свою очередь, нам. Я услышал нам вслед глубокий и облегченный вздох.
Как только в гостинице я привел себя немного в порядок, я вынул из чемодана ружье и, слегка замирая от страха, отправился в полицию. Ведь могло случиться все, что угодно, например, меня могли просто «задержать» с оружием. А наше специальное ружье было изготовлено на оружейном заводе «Збройовка» в Брно по особому заказу, и мы гордились им. Я проявил большую дипломатию и терпение, чтобы получить разрешение. В полиции я прошел первое серьезное испытание и приобрел ценный опыт: без таланта дипломата и без крепких нервов в Камеруне шага не ступишь. Да, уже тогда, в Камеруне, вся наша экспедиция висела на волоске.
В паспорте стояла виза, «Збройовка» была легализирована, можно отправляться в путешествие. Но тогда я еще не знал, что получил самую странную визу в жизни… и что меня могут в двадцать четыре часа выслать из страны, все зависит только и только…
Об этом я расскажу дальше.
Главный наш лагерь находился в местечке Сангмелим, вблизи габонской границы. Мы хотели выяснить, сколько это будет, примерно, километров от Яунде. Но не думайте, что это было так просто. В конце концов нам удалось найти карту фирмы «Мишлен». Фирма на своей карте указывала расстояние до Сангмелима — 167 км по хорошей дороге. Что такое «хорошая дорога» я много раз в Африке убеждался. Но на этот раз это была уже не наша забота. Потому что было решено ехать на такси. Мы обменяли валюту. За сто долларов получили 27 тысяч франков и отправились искать такси. Это оказалось нетрудным. У таксиста была машина «Пежо-404 Комби» и выглядела она более или менее надежной, а самое главное — шофера ничуть не смутил наш багаж.
— В Сангмелим? Ох, ох! Недешево будет!
— Сколько?
— Пятнадцать тысяч франков.
— Нет, это дорого. Не пойдет!
Я сделал вид, что ухожу и из-за угла крикнул ему:
— Сбавь!
— Четырнадцать!
— Не пойдет!
— Тринадцать!
— Не пойдет!
Так мы кричали друг другу около часа.
Такое выторговывание цен является интереснейшим спектаклем, который имеет свои правила. Если вы сразу же согласились на предложенную вам цену, вы потеряете уважение, а человек, с которым вы намерены иметь дело, совершенно обоснованно сочтет вас неумным и будет просто разочарован, потому что вы лишите его волнующих минут в его однообразной жизни. Однако вы должны точно знать, в какой момент следует остановиться. Сцена достигла своего апогея. Таксист прокричал:
— Восемь! Дашь?
— Дам!
Мы погрузили свой основной багаж и отправились в путь.
Сангмелим имеет более десяти тысяч жителей, город расположен на пологом склоне холма, у подножья которого протекает речка Афамба. Город имеет одну широкую улицу, на которой теснятся магазины и лавки. Электричество бывает несколько часов в день, оно подается небольшой электростанцией, работающей на нефти. В Сангмелиме нет питьевой воды. Она продается в литровых бутылках — один литр воды стоит 90 франков.
Нигде я не встречал такого количества африканцев-альбиносов, как здесь. У них белые волосы, розоватая кожа и красные глаза. Торговля, в основном, находится в руках французов и греков, небольшими магазинчиками владеют также и местные жители. Мы остановились у француза Роберта Роя, которого я знал по переписке. Господин Рой продавал африканцам транзисторные радиоприемники, а у них покупал горилл, шимпанзе, маленьких антилоп, которых держал у себя в саду. Время от времени он их продавал в Голландию моему другу Ван ден Бринку.
На следующий день после нашего приезда супруги Рой должны были срочно куда-то уехать.
— Господин профессор, — серьезно сказал Роберт Рой. — Обещайте мне, что вы не выйдете из дому. Ни на шаг.
Было утро. Что же нам до вечера сидеть дома?
— Мы, что, под домашним арестом? — спросил я с удивлением. — Но почему? Я бы хотел кое-что еще купить и…
— Господин профессор, я полагаю, вы не собираетесь завтра же отправиться в джунгли?..
Роберт Рой засмеялся. Что-то осталось недосказанным.
— Почему нам нельзя выходить из дому? — спросил я обеспокоенно.
— Излишне вам это объяснять. Завтра вы поймете. Завтра, господин профессор!
Интересно! А утром нас ожидала еще одна неожиданность.
— У вас есть какая-нибудь выходная одежда? — спросил меня Роберт Рой.
Конечно, собираясь на охоту в Африку, нет необходимости брать с собой элегантную одежду, но считаться с неизбежностью контактов в обществе все же приходится. Предусмотрели это и мы.
— Покажите мне эту одежду! — распорядился господин Рой.
Он порылся в нашем скромном гардеробе и с неудовольствием покачал головой. Мне же было ужасно интересно.
— Ну… хорошо! — наконец капитулировал он. — Главное, что вы будете в божьей обители… Хотя и от одежды тоже многое зависит.
— Где мы будем?
— В божьей обители. В костеле, господин профессор, и в ваших интересах выглядеть очень набожным человеком.
Мы пошли в костел создавать видимость набожных людей и завоевывать расположение к себе. В белой отглаженной сорочке и галстуке я был похож на респектабельного плантатора.
В костеле собрались сливки местного общества. Дамы, сверкающие драгоценностями, с любопытством разглядывали нас, и здесь я вспомнил наставления господина Роя. Ну, кто бы мог подумать, что я вместо джунглей попаду, в первую очередь, в костел?
У меня было лицо бедного грешника, который пришел сюда в поисках душевного покоя и за благословением. А так как храм был католический, я опустился на колени, медленно и степенно перекрестился и «погрузился в молитву», т. е. закрыл ладонями лицо, а сам сквозь пальцы следил за производимым впечатлением. Эффект был ошеломляющий. Все взгляды обратились в нашу сторону. По-видимому, такой набожности здесь еще не видели.
В это время заиграли музыканты — примерно пятнадцать человек. Они заполнили собой половину костела. Прихожане начали танцевать. Я выжидающе смотрел на господина Роя. Нам тоже следует танцевать? Я был готов ко всему. Но Роберт молча молился и не подавал нам никаких знаков.
Костел был похож на бал в масленицу. Все танцевали, хлопали в ладоши, слышались радостные восклицания. Одним словом, великолепно развлекались. А я с интересом наблюдал. Если бы у меня был с собой фотоаппарат!
Месса окончилась.
А вскоре префекту было доложено: в городе появились новые белые — очень набожные…
— После обеда мы отправляемся с визитом к префекту полиции, — принял решение господин Рой.
Зачем? Ведь виза у меня есть, мы уже были в Камеруне. К чему этот цирк? Может быть, господин Рой хочет похвастаться своими экзотическими гостями из далекой незнакомой страны? По-видимому, это будет обычный светский разговор, неизбежный визит вежливости.
Господин полицейский префект был очень сдержан. Я себя почувствовал, как на допросе. Кто мы такие, что мы делаем, зачем мы приехали в Камерун, какие у нас цели, а в заключение он начал обстоятельно выспрашивать все, что касалось меня лично. Когда я изложил ему свою биографию, господин префект глубоко задумался… Это была затянувшаяся и неприятная тишина. Несколько раз я порывался ее прервать, но Рой незаметно делал мне знаки, чтобы я молчал. Что происходит? Почему у Роя такое напряженное и выжидающее лицо?
— Хорошо, месье, — сказал, наконец, полицейский префект. — Будьте любезны прийти ко мне завтра, и мы поговорим.
О чем? Мы уже проговорили три часа! Однако мне ничего не оставалось делать — покорно согласиться.
Мне не хотелось терять зря время, и поэтому я сразу же отправился в деревню Аком к известному охотнику Зе Жосуа. А чтобы нам легче было договориться, я взял с собой «Фауну Африки» — великолепную книгу с красочными иллюстрациями. Я показывал на картинки с животными и каждый раз спрашивал его:
— Ты их знаешь? Они живут в вашем лесу?
Как только охотник узнавал животных, он с восторгом хлопал в ладоши и кричал:
— Много! Здесь их много! Много!
Таким образом, после долгих объяснений я, наконец, узнал, какие животные есть в окрестных лесах. Я узнал и первые их названия на местном языке — а это тоже очень важно. Например, слон — ZOG, горилла — NGI, шимпанзе — WOO, буйвол — NAT и, наконец, редкая и самая сильная антилопа бонго — EZONA.
Я вернулся в Сангмелим поздно ночью, но был доволен… Первые вести о животных, ради которых мы приехали в Камерун, были обнадеживающими.
Утром мы снова отправились к полицейскому префекту. Лицо Роберта Роя снова стало таким же напряженным, а я опять ничего не понимал.
— Ваше превосходительство, какое вы приняли решение? — почтительно спросил Рой.
— Месье, — ответил полицейский префект с достоинством, — я дам вам это разрешение.
Какое разрешение? Все разрешения у нас уже были. Но я видел, каким покорным и благодарным стало лицо Роберта Роя… Что это за театр?
Господин полицейский префект сделал знак, что аудиенция окончена. Я последовал примеру господина Роя и с глубоким поклоном сказал:
— Ваше превосходительство, я вам бесконечно благодарен.
А за что, я даже не представлял себе. Узнал я об этом позже. Весь Камерун разделен на районы и области, во главе которых стоят правители — всесильные хозяева. Их власть верховная, и никто не может изменить их решения. При пересечении невидимой границы, если вы не явитесь на прием к префекту или к его заместителю — вас вышлют из Камеруна в двадцать четыре часа, и никто уже вас обратно не пустит. За три недели до нашего приезда в Бенгбис прибыли операторы западногерманского телевидения. Не посетив префекта, они сразу же отправились в ближайшую деревню, чтобы снять фильм о карликовом племени — пигмеях. Съемки продолжались всего два дня, после чего их арестовали, а фильм конфисковали. Паспорта и визы у них были в полном порядке, даже было специальное разрешение из министерства. Не помогло вмешательство на самом высшем уровне, никто не смог отменить решения бенгбисского правителя. Операторы должны были в двадцать четыре часа покинуть не только Бенгбис, но и вообще Федеративную Республику Камерун. Так что такой деревенский правитель достаточно важная особа. Тот, в Бенгбисе, имел двадцать восемь жен, сто тридцать детей и был набожным католиком. Он даже знал несколько немецких слов, помнил их еще со времен немецкого колониального господства. Только благодаря Роберту Рою и его бесценным советам я избежал подобной участи. Когда на следующий день мы отправились посетить епископа, выражение моего лица уже полностью соответствовало дипломатическому протоколу. Сердечный разговор между нами длился несколько часов, и его преосвященство с благословением отпустил мои грехи. Кроме благословения я получил от епископа еще и рекомендательное письмо к голландскому настоятелю в Бенгбисе, а Бенгбис расположен на самом краю огромного национального парка Джа, куда как раз и лежал наш путь.