Мертвый человек, лежащий в траве, издал какой-то хрип, когда ему в ногу вцепилась бродячая собака.

Пес удивился. Он уже неделю обжирался человечиной, и до сих пор ни один из покойников не протестовал против этого. Прижав уши, он ждал, что будет дальше.

Звук повторился, даже несколько громче. Пес, словно вступая в поединок, сильнее сжал челюсти.

На этот раз покойник (или все же живой человек?) завыл, словно раненый буйвол, а его тело непроизвольно напряглось и резко дернулось.

На крик ответил чей-то голос с наезженной неподалеку колеи. Кто-то, уже несомненно живой, стал приближаться к этому месту. Решив поискать менее беспокойную и привлекающую к себе внимание добычу, собака поспешила скрыться в высокой густой траве.

К оставленному псом человеку медленно и осторожно приближалась с кинжалом в руке худенькая девушка. Ее клинок сверкал, отражая последние алые лучи заходящего солнца.

— Ну что там, Эрилл? — Крик донесся с остановившейся в колее телеги.

— Какой-то человек, Боури, — ответила девушка. — Кажется, живой.

Старшая женщина, схватив топор, бросилась к ней:

— Не трогай его! Не подходи близко!

Лишь изодранная, перепачканная туника прикрывала незнакомца от солнца. Множество давних шрамов и свежих синяков и ссадин покрывали его тело. Мучили его и солнечные ожоги.

Издав какой-то нечленораздельный звук, человек дернулся и на полпяди переместился в сторону источника. След в примятой траве свидетельствовал о том, что он, несмотря на все свои раны, смог проползти немалое расстояние. Силы его истощились в нескольких шагах от воды. Жажда и солнце почти добили его.

Боури прокашлялась и сказала:

— Это один из солдат — жертв большого сражения.

— Наш или их? — спросила Эрилл.

— Какая разница. Этот парень все равно не жилец. Добить его, чтоб не мучился, — и дело с концом. Топор Боури поднялся в воздух.

— Нет! Подожди! — запротестовала Эрилл. — Не похоже, чтобы он был тяжело ранен. Может быть, вода — главное, что ему нужно, и он сумеет выкарабкаться.

Чтобы встать на ноги, одной водой ему не обойтись. Эй, да ты что надумала?

Девушка нагнулась над раненым и сказала:

— Боури, помоги. Давай сюда руку. Дотащим его до воды. Достаточно смертей. Насмотрелись уже.

— Тем более — одним покойником больше, одним меньше — уже не принципиально, — ворчала Боури. — Ладно, давай помогу. Эх, да как ты тащишь! Учи вас, молодых.

Взяв раненого поудобнее, женщины потащили его к источнику. Боури продолжала бормотать:

— Ну и дела. Даже если он очухается, вряд ли ему захочется жить. Ты только посмотри: у него половина рожи сожжена.

— Хватит болтать, Боури. Тащи давай.

С немалым трудом они дотащили крепко сложенного мужчину до телеги. Несколько дней назад их фургон входил в состав двигавшейся на юг орды сатакийцев. Не то чтобы обе женщины ревностно относились к распространению с помощью огня и меча культа Сатаки во всем мире, но остаться в Ингольди означало навлечь на себя подозрение в нестойкости веры — со всеми вытекающими из этого весьма неприятными последствиями. Захромавшая по пути обратно на север лошадь замедлила скорость нагруженной добычей телеги. Отстав от основного каравана, Боури и Эрилл медленно, не торопясь, направлялись в Ингольди, потому что больше деваться было некуда. Бежать на юг? Такая мысль посещала Эрилл. Но теперь, после падения Сандотнери, Меч Сатаки пронесется по Южным Королевствам, безжалостно разя любого ослушника. Такой побег был бы равносилен самоубийству. Не видя другого выхода, она вместе со старой подругой направлялась к джунглям Шапели.

Подтащив вновь потерявшего сознание мужчину к воде, они заставили его сделать несколько глотков и, сняв с него тунику, стали смывать грязь с израненного тела. Боури, присмотревшись, заметила:

— Рана на лице не новая, это уже затянувшийся шрам. Ожог.

— По-моему, он не очень тяжело ранен, — с надеждой сказала Эрилл. — Жажда и солнце — вот что довело его до полусмерти.

— Он весь горит. Это либо лихорадка, либо заражение крови. И то и другое не радует.

— Да, а ведь раны-то неглубокие. Ссадины и царапины, — сказала Эрилл. — Вот только эти страшные синяки…

— Следы тяжелых ударов… Похоже, этот парень сражался в доспехах. Стальную пластину режущим или колющим клинком не пробьешь. Вот они и лупят друг друга топорами да палицами.

Женщины присмотрелись к отмытому лицу незнакомца. Если бы не уродливый шрам от ожога, оно было бы даже по-мужски красиво.

— Эрилл… — негромко окликнула девушку ее старшая подруга. — Ты… ты догадалась, кто это?

— Да.

— Джарво?

— Я поняла это, как только увидела шрам на лице. Кейн хорошо описал, кого искать. Боури облизнула губы:

— За него назначена неплохая награда. За живого или мертвого.

— Нужно сделать все, чтобы сохранить ему жизнь, — прошептала Эрилл.

— Сумма вознаграждения от этого не изменится.

— Я собираюсь выходить его не ради денег.

— А ради чего же? — Боури никак не могла уловить юмор такой шутки.

— Мы спрячем его, поставим на ноги…

— Да ты с ума сошла!

— Вовсе нет. — Лицо Эрилл было так же холодно, как ее голос. — Один раз сатакийцы использовали меня. Теперь пришел мой черед. Я должна спасти меч, который может остановить Черный Поход.

— Эрилл! — замахала руками Боури. — Эрилл, что ты задумала!