Когда Ортед обнаружил, что в его спальню ворвалась Эскетра, он ожидал сцены ревности, скандала, истерики. Но Эскетра, не обращая внимания на забившуюся под одеяло блондинку, лаконично и спокойно объяснила причину своего появления.

Во главе дюжины телохранителей Пророк шел по коридорам Седди. Для Джарво мир рухнул, похоронив его под своими обломками. Его сердце почти перестало биться, тело отказывалось двигаться. Быть может, именно этот временный паралич спас Джарво жизнь, не позволив ему броситься к Эскетре, чтобы перерезать ей горло, и попасть под алебарды охраны.

Стражники миновали дверь, за которой Джарво беззвучно осел на пол, обхватив голову руками. Все кончилось.

Все надежды и чаяния, которые помогли ему выжить, растоптаны и осмеяны. Предательство, равного которому Джарво не мог себе представить, обрушилось на него. Разум отказывался признать его; Джарво балансировал на грани безумия.

Затем пришла ярость.

Порыв прошел.

Наступила апатия.

Пусть умрет душа, пусть умрет сердце, пусть умрет разум.

Нет жизни, нет любви.

Осталась лишь бессильная ненависть.

Как ему удалось выбраться из Седди, Джарво так никогда и не смог вспомнить. Так порой слепец выходит невредимым из горящего города. Так хохочет пьяный болван, выживший там, где сошлись тысячи могучих воинов, умертвивших друг друга.

Стража не обращает внимания на призраков. Ее удел — караулить живых. Никем не остановленный, никем не преследуемый, Джарво покинул Седди. Вслед ему неслись крики, стоны и звон металла.

Он шел спотыкаясь и переступая через пьяных гостей и стражников. Животный инстинкт самосохранения заставлял его обходить стороной тех, кто мог задержать его.

Трагический клоун. Лицо, слишком изуродованное для того, чтобы быть маской.

По коридорам и залам мимо него забегали гости и танцовщицы, стражники и даже жрецы. В крепости явно объявили тревогу, но никто не обращал внимания на почти безжизненную тень, машинально переставлявшую ноги и двигавшуюся вдоль стен, глядя на мир невидящими глазами.

Вот и ворота, распахнутые настежь. Джарво вышел в темноту, даже не удивившись тому, что стражники, которым надлежало преградить ему путь, лежат на земле в алых лужах. Мертвые не останавливают мертвецов.

Все так же бесцельно, словно лунатик, Джарво брел по улицам города, над которым витали боги войны. Всадники и группы пеших воинов проносились мимо Джарво. Запирались на все засовы двери и ставни в домах. Слышались крики и воинственные возгласы. Джарво всего этого не замечал. Не замечал он и того, что смерть начала снимать кровавый урожай, ворвавшись в Ингольди на своих черных крыльях.

Душа Джарво была мертва, но гнев и ненависть плясали языками пламени на ее догорающих углях. Этот огонь и освещал дорогу слепцу, бредущему сквозь охваченный страхом город.

Ничего не замечая вокруг и никем не замеченный, он проходил по улицам и площадям, пылая жаждой мести. Так человек, получивший смертельную рану, механически продолжает двигаться, пытаясь успеть в оставшиеся ему минуты лишь одно — убить своего убийцу. Он идет к своей цели, несмотря на то что его руки обагрены его же кровью, а подкашивающиеся ноги оскальзываются на вывалившихся из вспоротого живота внутренностях.

За спиной Джарво остались стены Седди, перед ним вознеслась к небу каменная громада Логова Ислсль.

Дверь была приоткрыта. Джарво вошел внутрь. Темнота и тишина встретили его в башне.

В небо уходила спиралью каменная лестница. Сам не зная зачем, он стал подниматься. Чудом не сорвавшись вниз, он дошел до верхней площадки.

Ярость и ненависть вдруг чуть отступили, освободив мыслям уголок его сознания. Джарво с трудом осознал, что стоит на каменной площадке, обрывающейся в пропасть, а перед ним какой-то непонятный символ — полуспрут-полусолнце.

В воспаленном мозгу с трудом сформулировался вопрос: «Зачем я пришел сюда? Это не место для спасения, не безопасное убежище. Почему, почему я оказался здесь?»

Таинственный символ делал свое дело, воздействуя на подсознание полубезумного человека. Джарво увидел в черном солнце дверь, за которой кто-то или что-то ждало его, звало распахнуть эту дверь и пройти за нее. Это что-то чувствовало боль, терзавшую его душу. Что-то жаждало этой боли.

Джарво, шатаясь, сделал несколько нетвердых шагов. Манящий силуэт не смог удержать ослабевшего человека на прямой линии. Одно движение в сторону — и ноги Джарво повисли в пустоте, руки бесцельно ухватились за воздух…

Уже падая, он схватился обеими руками за край камня. Отчаянно извиваясь, он все же сумел подтянуться и втащить свое тело на ровную поверхность площадки.

Очень долго он пролежал так — неподвижно, слишком слабый и безвольный, чтобы встать или сделать хоть что-то. Не воля к жизни, не разум, не душа, а тренированное тело и животный страх перед падением не позволили ему сорваться в пропасть, а вместе с этим и вытащили его из бездны безумия.

Небо уже светлело, когда он наконец стряхнул с себя оцепенение. Сознание возвращалось к Джарво медленно, скачками, как к курильщику опиума. Постепенно события предшествовавшей ночи восстанавливались в его памяти, во многих местах эту цепочку прерывали черные провалы, что-то вспоминалось быстрее, что-то медленнее. Протерев руками глаза, Джарво огляделся, пытаясь определить, куда же его занесло.

Башня Ислсль. Немудрено, что здесь его искать не стали. Видение из ночного кошмара — солнце-спрут — на миг вновь заставило его задрожать от страха.

Все остальные события не были порождениями кошмара. Медленно-медленно, как человек, проверяющий, может ли он наступать на сломанную ногу, Джарво прошел по цепочке воспоминаний о вчерашнем вечере. Предательство Эскетры — при этой мысли Джарво вскрикнул, словно человек, которому вправили вывихнутый сустав. Что поделать, этой боли избежать не удастся. Остается лишь свыкнуться с ней.

Джарво выругался: сейчас город, наверное, прочесывают дом за домом, пытаясь найти его. Ингольди превратился в ловушку для дерзкого и самонадеянного генерала разбитой армии, отважившегося проникнуть в логово противника. Удастся ли еще раз обмануть судьбу?

Сразу же вслед за осознанием опасности другая мысль пришла ему в голову, заставив закричать. Он же сказал Эскетре, где прятался и жил все это время, кто помог ему! А месть Ортеда не ограничится одним несчастным с изуродованным горящим маслом лицом…

Джарво сломя голову бросился вниз по лестнице. Его жизнь теперь ничего не стоила, но он должен был попытаться спасти Эрилл, помочь ей избежать участи, которой был достоин только он.

Сколько времени прошло? Сколько он пролежал в башне? Пророк умеет наносить удары быстро.

Выскочив из башни, Джарво бросился бежать по освещенным восходящим солнцем улицам. Не успев добраться до ближайшего поворота, он наткнулся на первый лежащий посреди улицы труп.

Джарво ошарашено уставился на покойника — офицера Стражей Сатаки. Чуть поодаль лежал второй мертвый стражник, еще через несколько шагов — третий. Вся улица была завалена трупами Стражей Сатаки. Кое-где виднелись тела кавалеристов. Оказалось также, что город освещен не только утренним солнцем. Целые кварталы Ингольди горели, в воздухе пахло дымом и горелой человеческой плотью.

Джарво был не в настроении и не в состоянии осмысливать совпадения или разгадывать тайны. Но одно стало ему ясно сразу: напряженные отношения между Ортедом и Кейном привели к бунту.

Над трупом офицера Джарво замешкался лишь на несколько минут, потребовавшихся на то, чтобы снять с него кольчугу, шлем и алый плащ, а затем облачиться в это самому. Никто из редких попавшихся ему на глаза горожан не осмелился встать на пути несущегося по усеянной трупами улице стражника Сатаки.

Театр был неподалеку. Дымом и гарью явно тянуло из того квартала. Завернув за угол, Джарво застонал, увидев перевернутые фургоны и снесенные лачуги артистов. Вокруг догорающих развалин столпились горожане. Сердце Джарво сжалось.

При его приближении зеваки поспешили удалиться. Лишь дети преспокойно продолжали глядеть на пожарище, забравшись на уцелевшую перевернутую телегу.

— Что здесь произошло? — хрипло спросил Джарво.

— Разве вы не знаете, господин офицер? — удивленно переспросила маленькая девочка. — Сегодня ночью здесь накрыли подпольное сборище нучи. А потом генерал Кейн ускакал из города, и никто не смог остановить его. Но это-то вы наверняка уже знаете.

— Кому-нибудь из нучи удалось бежать? — глядя в глаза девочке, спросил Джарво.

— Конечно нет, — уверенно ответила она, примеряя серьги из змеиного камня.