В пинассе Н-229 на Луну прибыла куча пассажиров. Тут была Алисия Флинт, вернувшаяся в Клавиус после небольшого перерыва, Мишель Рандью и Ганс Пфельце, и ещё к тому же Барбара Леннарт, единственная из врачей госпиталя Порт-Шамбала, никогда не служившая на боевых кораблях, и не имевшая офицерского звания.

Просто когда-то давно, лет двадцать назад, лейтенант Мейер-второй встретил на набережной Лерны девушку-выпускницу Бетанской Медицинской Академии, так же как Келли Лависко встретил в Пратере Элен Арети, и некоторое время спустя она перебралась в Порт-Шамбала.

Барбара по специальности была детским врачом, поэтому появление её в Клавиусе было несколько странным. С другой стороны не Илайджа Вертера же сюда оправлять и не Хань Сяо.

Тем более, что благодаря сугубо мирной профессии Барбары, Ким оставался старшим по званию офицером ВКФ на Луне. И это очень грело его самолюбие.

Не успели все прибывшие на «Маринеско» и пинассе бросить свои вещи в выделенных им комнатах, как мастер Брукман собрал своих дипломников-экотехников в каминном зале и стал ставить им задачу.

Ким тихо просочился в каминный зал и притащил с собой шварцвассеровских мальчишек. Мориц и Линда почему-то не сочли нужным поприсутствовать.

Брукман рассказал про разрабатываемый вирус и необходимость обеспечить полную изоляцию испытательного полигона от обитаемых куполов. На большом экране на стене была выведена система куполов Клавиуса, объединенных общей вентиляционной системой, обозначены подлунные цеха заводов.

— Вероятно, придется для этого строить новые купола, — заключил он.

Выслушав описание проблемы, Труди задала вопрос:

— Мастер, а при каком давлении в этой вентиляционной системе происходит отсечка по разгерметизации?

— Стандартно, 80 % от номинального давления.

— А номинал здесь сколько? — Труди втянула носом воздух, как будто пытаясь на нюх определить его плотность. — Стандартные земные 100КПа? А если снизить давление в одном из малых куполов, скажем, до 50?

— Та-а-ак, — протянул Брукман.

— Смотрите, что получается — продолжила Труди. — Жить в таком куполе вполне можно. Особенно если сделать состав атмосферы как у нас, тогда парциальное давление кислорода будет как на Земле. Но защитная автоматика вентиляционной системы обеспечит изоляцию купола. И даже если где-то произойдет утечка, то воздух будет течь только из большого купола в малый. При таком перепаде-то. И можно будет в малом куполе искать течь по повышенному содержанию азота.

— Интересно, почему до этого никто не додумался?… — пробурчал мастер.

«Почему-почему, — подумала девушка. — потому что никто из вас не был в Гелиуме во время метеоритного инцидента 91 года. А я была.»

На подготовку первого малого купола к сбросу давления ушло три дня. За это время Мориц даже с помощью Ганса и Мишеля никак не мог запустить изготовление телеуправляемых роботов, которых было нужно оставить в куполе с тем, чтобы людям уже никогда не пришлось там появляться.

Но в багаже Труди оказался новенький легкий экзоскелет с нагрузкой до 750 ньютонов. На Земле такая модель выдержала бы саму Труди и от силы килограмм 20 груза, но на Луне она могла бы, пожалуй, жонглировать Морицом и Вагабовым — двумя самыми тяжелыми людьми в Клавиусе.

Такие экзоскелеты рассчитаны на использование в качестве машины телеприсутствия, и могут управляться как со второго экзоскелета, так и с компьютерной приставки для управления жестами. Приставка нашлась у Мишеля и Ганса, которые привезли её с собой для экспериментов с дракончиками.

Поэтому через четыре дня Линда Раштен, наконец, смогла приступить к своей работе, ради которой она уже два месяца ошивалась в Клавиусе, занимаясь вместо молекулярной биологии странной смесью геоботаники с археологией.

Когда она, начала жестикулировать перед приставкой, распределяя подопытных мышей в изолированном куполе по клеткам, мастер Брукман объявил своим экотехникам выходной.

Труди устроилась на газоне перед зданием планетологической экспедиции с планшетным компьютером. Последние несколько дней ей было совершенно некогда смотреть за тем, что творится в земной, да и в марсианской Сети вокруг её фильма, и что вытворяют там две копии её аватара.

Но не успела она открыть страничку дискуссии на Синематроне, как из тоннеля, ведущего в большой купол, вылезли эти двое земных мальчишек, над которыми почему-то шефствовал Ким, со своими дракончиками. Сегодня кроме обычных двух бронзовых, они волокли с собой целую охапку красных.

— Труди, привет! — поздоровался Ганс. — Хочешь персонального дракона?

— А что, вы их так просто раздаёте?

— Ну да! Сегодня конвейер запустили. Теперь красных дракончиков будет много.

— А они все будут одного цвета?

— Ну можно было заложить разные цвета, но смысл. Пусть уж бронзовые и золотой останутся уникальными.

— А разве золотые не девочки? — Труди уже выбрала время и поинтересовалась той книгой, к которой рассказанная Кимом легенда возводила происхождение первого дракончика.

— Золотой есть только один — Рут. Эльза, его хозяйка, очень хочет, чтобы это была девочка. Но ничего женственного в его движениях нет. Вся пластика такая же, как у бронзовых.

— Погоди-погоди, — сказала Труди, вытащила из кармашка своего планшета стилус, сделала несколько набросков, потом аппроксимировала их формулами и показала формулы Мишелю. — У тебя ведь шея движется вот так, а лапы — вот так. А если сделать вот так?

Мишель вытащил свой планшетный компьютер. Он был заметно меньше, чем у Труди, зато военного образца, ударопрочный, водонепроницаемый.

Полез в исходные тексты контроллера движений дракона, и минут пятнадцать там возился, периодически спрашивая совета у Труди, не отрывавшей взгляд от его экрана.

Потом выбрал одного из красных дракончиков, у которого на передней лапке было алюминиевое колечко с цифрой «9» и залил в него, вернее теперь уже в неё, новую программу.

— Её будут звать Джейнайн. Потому что 9-й номер. А 10-й будет с японским именем Кайтен.

Потом снял с плеча бронзового Адама и пустил их гулять рядом. Разница в пластике просто бросалась в глаза. Красная драконочка кокетливо изгибала шею, и, слегка покачивая бедрами задних лап плыла по газону, в то время как бронзовый увалень топал за ней вразвалочку.

— Ура! — завопил Ганс. — Труди, ты лучший 4D-художник в Галактике.

— Ну разве что в Клавиусе, — улыбнулась девушка. — И то, потому что здесь других нет. У нас на Марсе, например, в Мельдилорне есть Джулия Джойнер. Так я против неё что плотник супротив столяра. А на Земле у вас есть Жозе Перейра.

— Но Перейра он же обыкновенный, двумерный художник, — робко возразил Миранду.

— Перейра великий художник, он сколько измерений надо, столько и может, — отрезала Труди. — Статуя Христа, которую он реставрировал это три измерения. А я уже только из обсуждения моего фильма с ним, столько почерпнула…

Тут из двери, ведущей в тоннель, появился Ким в рабочем комбинезоне, на ходу вытирая руки ветошью.

— О, они у вас теперь разнополые, — обрадовался он, увидев дракончиков. — А брачный полёт ты уже запрограммировал?

Вопрос был задан Мишелю, но почем-то, услышав его, залился краской Ганс. Мишель кинулся на защиту друга:

— Ну откуда ж я знаю какие реакции должны быть у драконов во время брачного полёта? Давай что-ли я на вас с Труди на ночь датчиков навешаю, чтобы иметь исходный материал.

Теперь смутился Ким. А Труди всё происходящее откровенно веселило:

— Не, не помогут тебе никакие датчики. Я вон сколько книг читала и фильмов смотрела про романтическую любовь. Но пока ко мне самой не явился прекрасный капитан на своём корвете, ничего похожего на то, как оно на самом деле я себе не представляла.

Так что, Ким, придется тебе брачный полёт у дракончиков самому программировать. Я тебе, так и быть, помогу в том, что касается женской особи.