За окнами аудитории ярко голубело предвесеннее небо, Лучи нежаркой зимней Осануэва играли на торосах Зехтерзее. вспыхивали блестками на снегу, подсвечивали пар над огромной полыньей гидроаэродрома, не замерзавшей даже в самые сильные морозы,

В такую погоду заставить четырнадцатилетних студентов думать не о лыжных прогулках и игре в снежки, а о дифференциальных уравнениях, крайне непросто, Но Петеру Найгелю это до поры до времени удавалось.

Вдруг низкий гул, который нечасто услышишь над Айзенгратом, ворвался в аудиторию, и все ребята оторвали глаза от экранов и уставились в окно, На посадку на гидроаэродром заходил межзвёздный транспортник-тысячетонник. Он медленно плыл над торосами отбрасывая на них видимую даже в яркий солнечный день сетку лучей лазерного высотомера. Казалось, огромная машина неподвижно висит в воздухе, как дирижабль.

— Не волнуйтесь, никуда «Марианна» от вас не убежит, — сказал Найгель ученикам, — послезавтра пойдем туда на экскурсию. Облазаете эту машину от реданов до киля. Это пока что незнакомый для вас класс техники. Но, надеюсь, что кому-нибудь из вас придется строить у нас, под Осануэва примерно такие же.

— А чего нам не хватает для того, чтобы их строить? — спросил белобрысый парень с задней пары.

— Говорят, что населения. Обычно, колонии начинают обзаводиться собственным космическим флотом, когда население превышает 10 миллионов человек. Сейчас у нас пять. И швабов, и спано вместе взятых. Но у нас промышленные мощности на душу населения вдвое больше, чем в среднем по Галактике. После Воссоединения мы позаботились чтобы любая технология имелась по меньшей мере в двух местах.

— А почему на этот корабль будет экскурсия, а на предыдущий не было, поинтересовалсь одна из студенток.

— Потому что стармехом на нём моя старая подруга с которой мы вместе в подмастерьях на Лораверкен гайки крутили.

* * *

Руслану Ахметдинову крайне не нравилась идея посадки в зимнем Айзенграте. Мало того, что это озеро с глубинами не более 4–5 метров вообще какое-то стрёмное, так оно ещё и льдом покрыто и только узкая трёхкилометровая полоса оттаяна с помощью проложенных под дну труб от термальных источников.

Но уж больно вкусным был фрахт. Полная загрузка пассажирских кают — осануэвские выпускники трех серьезных бетанских школ, возвращающихся домой, парочка специалистов-медиков по контракту и пятеро ученых, собирающихся изучать мегафауну приледниковой тундростепи. И всем надо в Айзенграт. Да еще дюжина контейнеров какой-то бетанской биологической гадости. Ради них пришлось распродать в Колонии Бета пару лишних контейнеров земных деликатесов. Впрочем, Бета и не столько выпьет и не поморщится. И почему-то за эти контейнеры полагалась очень большая неустойка, в случае форсмажорной доставки в Нуэва Картахена вместо Айзенграта.

Конечно, на такой рискованной посадке Руслан сам сел за штурвал, И посадил Джилли в правое кресло. Девочка, конечно, молодец и прекрасно справилась под Сигмой Дракона. Но тут уж лучше старые, проверенные пилоты.

«Марианна» коснулась воды у самого края полыньи, проглиссировала, окутавшись паром из дюз реверса и замерла почти у самого причала. Знай наших. Теперь ухватится манипуляторами за палы и в порт, Что вы, какой пилотский час? Пока Джилли прощается с пассажирами, а Лада с Афанасьичем разгружают контейнеры, надо успеть поговорить с местными поставщиками груза. Сейчас конец зимы и в Айзенграте должны скопиться просто залежи известных всей Галактике местных самоцветов. Он специально договорился с фрахтователем, чтобы 100 % оплаты было в порту прибытия, в отличие от обычного 50 на 50. Фрахтователь был только за, он был из-под Осануэва и его бетанские ресурсы были крепко подорваны закупкой этой биологической дряни. Ну и вообще беталер это вам не пфотэ. Зато сейчас на корабельном счету окажется достаточно этих самых «медвежьих лапок», чтобы набить продукцией местных копей весь трюм.

И даже предварительная договорённость имеется. Но только предварительная. Не любят на этих патриархальных мелких колониях заключать сделки по почте. Надо посидеть с контрагентом за столом, выпить что-нибудь. К счастью в Айзенграте варят вполне приличное пиво, не хуже, чем на Марсе, да и нуэво-картахенские вина неплохи.

* * *

Карл был командирован Алиной на разгрузку:

— Иди, помоги Афанасьичу контейнеры стропить. Заодно поддержишь морально Ладу. У неё это первый опыт в роли грузового помошника, Сигма Дракона не в счёт.

— А поить будут? — поинтересовался Карл, уже зная что в Торгфлоте успешное достижение очередного профессионального рубежа отмечается обычно ритуальной порцией какого-нибудь напитка.

— Ну возьму вас обоих с собой сегодня вечером на встречу с одним старым другом. Попробуете хорошего местного пива.

Разгрузить дюжину контейнеров при наличии на причале портального крана — недолго. Потом кинуть вещи в бордингауз и вот Карл и Лада вместе с Алиной стоят в полупустом слабо освещенном зале ожидания гидроаэропорта Айзенграт. За стеклянной стеной, выходящей на гордскую площадь, сгущаются зимние сумерки.

С лёгким шипением раздвинулась автоматическая дверь, и с площади в зал почти вбежал худощавый невысокий человек в свитере грубой вязки, без шапки, с короткими светлорусыми волосами и окладистой бородой, превращающей его лицо в почти идеальный круг.

Карл поёжился, глядя на него. Торгфлотовские бушлаты довольно тёплые, но пока он возился в открытом трюме, местный морозец ощутимо пощипывал. А абориген ходит не только без куртки, но и без шапки.

— Peter, — воскликнула Алина — Sie haben wude so geachtet!

— Sie sind immer noch leichtfertige, kleine Alina, — ответил он, и они крепко обнялись.

Карлу потребовалось сделать некоторое усилие над собой, чтобы осознать что они говорят на его родном языке.

— Знакомьтесь, ребята, — сказала Алина Карлу и Ладе. — Это тот самый парень, который когда-то подарил мне ту самую логарифмическую линейку. Его зовут профессор Петер Найгель. Это Карл, это Лада.

— Это случайно не твоя дочь, — спросил Петер, указывая глазами на Ладу.

— Нет, это наш второй помошник капитана. Кончала ту же космоходку, что и я, но на тридцать толиманских лет позже. Там короткие годы. Какое-то внешнее сходство есть. Но это, наверное этническое. Ладины предки тоже из России.

Пошли, — скомандовал Петер, и они вышли на площадь. Темно-синие морозные сумерки, приправленные кисловатым угольным дымком окружили их.

Внезапно Алина остановилась, глубоко втянула носом воздух, подняла лицо к небу, и казалось, пошатнулась. Петер немедленно подхватил её под локоть:

— Что с тобой?

— Воздух… Нигде во всех пятидесяти мирах нет такого воздуха, колючего, чуть с кислинкой. Только в Айзенграте. Запах детства…

Мгновение сентиментальности прошло, и они пошли дальше. Около стены аэропорта было припарковано штук пять разных машин. Петер решительно повёл гостей ко второй от входа.

Машина была странная. Карл остановился, пытаясь понять, что это такое и видел ли он когда-нибудь что-то похожее. Капота у машины не было, С переднего конца вертикально вверх поднимались две половинки ветрового стекла, соединенные под тупым углом. Зато ниже днище полого уходило вниз, как корпус лодки. По бокам было по четыре огромных, почти по пояс, колеса, занимавшие почти весь борт, а спереди висели в воздухе колёсики поменьше, сверху всё это хозяйство было прикрыто общим крылом, прямым как полка. Дверь начиналась только над этим крылом и была крайне невысокой, продолжаясь в виде люка в потолке. Открывалась она вверх, складываясь с этим люком.

Спереди, рядом с водительским местом над крышей торчала метровая труба, из которой вился легкий дымок, а внутри просматривалось что-то внушительное.

— Здесь должны быть гусеницы! — сообразил, наконец, Карл.

— Совершенно верно, молодой человек, — ответил Петер, который уже открыл дверь, спустил из неё небольшую лесенку и уже помогал Алине и Ладе забраться внутрь. — Это колёсно-гусеничный вездеход. Обычно гусеницы в снятом виде крепятся на эту полку. Только сегодня я их не взял, поскольку никуда из города выезжать не собирался.

Карл забрался в машину. Петер последовал за ним в салон, закрыл дверь и пробрался на водительское сидение, протиснувшись между ним и конструкцией, напоминавшей печку, стоящей справа.

В процессе он коснулся каких-то рычагов и послышалось гудение огня.

Внутри эта машина напоминала не легковую машину, а скорее, микроавтобус какой-нибудь ремонтной службы. Один длинный диванчик был расположен вдоль левого борта от спинки водительского сидения, а второй — вдоль заднего и еще одно сидение спереди от входной двери, не доходя топки.

Судя по размерам, сзади было нечто вроде крытого кузова. Туда вела дверь, полускрытая за спинкой заднего сидения.

Со странным пыхтением машина тронулась с места задним ходом, выехала из ряда припаркованных машин, потом Петер сделал что-то, совершенно не похожее на вращение рулём, и машина лихо развернулась на месте. Потом рванула с места так, как будто в ней был двигатель от флиттера, и покатилась по утоптанному снегу.

— Оно что, паровое? — выдохнул Карл.

— Ага, — улыбнулся Петер, на долю секунды обернувшись к пассажирам. — Сверхкритический прямоточный котёл на твердом топливе и две машины Добла, каждая на свой борт. Никаких трансмиссий. Всё управление клапанами подачи пара. У нас тут, под Осануэва, мир непобеждённого стимпанка.

— Почему непобеждённого?

— Потому что шияары так и не смогли заставить нас одичать и превратиться в кочевых мамонтовых пастухов. Когда они лишили нас возможности строить технически продвинутые машины, мы стали строить вот такие паровики. Но миром победившего стимпанка нас, увы, назвать нельзя. Алина, может сводить твоих ребят в Dampfmaschinenmuseum?

— А это что? — удивилась Алина. — В моё время такого не было.

— Конечно не было. Ты усвистела с планеты сразу после Воссоединения. А музей организовали чуть позже, когда наладили производство высокотехнологичной техники и кое-какие машинки времён нашего детства стали выходить из употребления. Это в Миллербахе, там у Ахтенмейлебергверк было огромный ангар. Вот в нём это дело и собрали.

Зимой оно вообще-то не очень работает, но я туда постоянно студентов таскаю, меня все знают, договорюсь.

С этими словами Петер затормозил около огромного навеса из-под которого вырывались клубы пара.

— Это Паузетка, лучший в городе хайзесбад.

— Что, уже совсем никто не помнит, что правильно говорить не Паузетка, а Паужетка? — удивилась Алина.

Петер что-то сделал с заслонками на топке котла, и полез из машины наружу через водительскую дверь.

— А вода в котле не замерзнет, пока мы будем там сидеть? — поинтересовался Карл, выбравшись из машины.

— Не замерзнет. Я сейчас переключил топку в экономичный режим. Она в таком режиме на одной закладке угля часов двенадцать поддерживает плюсовую температуру в кабине.

Они вошли в стеклянные двери и на оказались между двумя стеклянными стенками. За той, что внутри, блестели два ряда круглых бассейнов. В большинстве из них сидели люди, а посредине плавал круглый плотик, на котором стояли тарелки и бокалы.

— Вы снимайте с себя всё здесь, и бегом туда, — пояснил инопланетянам Петер. — Здесь не слишком жарко, но там очень влажно, и одежда сразу отсыреет, в чём ничего хорошего нет. Наш бассейн двенадцатый, он единственный пустой.

Внутри и правда было тепло. Не так как в бане, но всё же. Но потрогав ногой воду в бассейне, Карл предпочёл пока остаться снаружи.

— Что такое? — спросил подошедший Петер. — А, воду перегрели? Ну ничего, сейчас мы это поправим. И он протянул руку к заслонкам, торчавшим на краю бассейна. Через пару минут в воду действительно можно было влезать.

Горячая расслабляющая ванна — это то, что нужно после возни с контейнерами на морозе. Вода в бассейне была солоновата на вкус и слегка пузырилась. Карл и Лада уселись на дно, прислонившись к стенке, и расслабились, почти потеряв представление о времени. Более привычные к такому времяпрепровождению Петер и Алина вели неспешную беседу:

— Ну как ты, нашла свою пылинку дальних стран?

— Ты про что?

— Помнишь свои любимые стихи в детстве?

Вот ты тогда решилась вырваться из нашего захолустья, и как?

— Ну уж не жалею, это точно. Хотя на самом деле большой разницы нет. Для фермера мир — это его огород, для таксиста город, для лётчика — планета. Для меня сейчас мир это пять десятков планет. Ну и что? Подними глаза в небо, и ты увидишь миллиарды звёзд, до которых нам ещё тянуться и тянуться. Отдать эти пятьдесят миров обратно я не хочу, пробовала уже, когда с Максимом сидела. За пять лет совершенно извелась видеть одно и то же солнце на небе каждый день. Но я прекрасно понимаю, что между одним и пятьюдесятью разница небольшая.

— А что с мечтой о военной карьере?

— Сначала не хватило умения пилотировать. Потом пошла в торговый флот, надеясь что рано или поздно случится набор добровольцев из Торгфлота. Такое в ВКФ иногда бывает, когда где-нибудь сдают много новых кораблей и выпускников академий не хватает, чтобы их укомплектовать.

Один раз такой набор случился, когда я с ребёнком сидела.

Второй раз года три назад. Тогда меня отговорил Торвальдыч. Я уже была вторым механиком на «Марианне», а он стармехом. И он хотел передать корабль мне. И передал. Четыре скачка назад. А ты тут как?

— Учу студентов помаленьку, и мечтаю начать строить здесь свои космические корабли. Ты мечтала о Пространстве для себя, и ты его получила. А я хочу Пространства для своего Мира. Но пока не получается.

— Пространство. Как иронично это звучит. Ведь нет другой такой профессии, где приходится столько времени проводить в тесном помещении без возможности выйти. Зато каждые два месяца — новый Мир. Но зачем тебе Пространство для Мира? Ради тех цветных кружочков, в которые превращались три точки на небосводе, которые мы в детстве разглядывали в телескоп? Ты их вряд ли достигнешь. Ни в одном из 50 миров не занимаются активным исследованием, не то что освоением, внешних планет.

Даже под Арктуром, где нам от Древних досталось два пригодных для жизни спутника Супера, Супер — не более чем большой зелёный круг в небе Атлантиса и Авалона.

Только в Солнечной системе немножко занимаются изучением своих внешних планет. Но их там десять миллиардов, они могут себе это позволить.

А мы — взлели с планеты, подошли поближе к звезде, в скачковую зону, перепрыгнули к другой звезде, и скорей обратно, под кислородную атмосферу.

Я тут под Сириусом смортрела фильм, снятый землянами из МИСС про историю исследования спутникков Юпитера и Сатурна. Удивительно красивые миры. И таких под каждой звездой рядом с обитаемой планетой — по нескольку штук. Но человек там жить не может.

Шияары бы смогли. Чем больше я узнаю про то, как устроена Вселенная, тем меньше их понимаю. Мы бы с ними прекрасно ужились в этой системе, если бы они не стремились лишить нас возможности летать. Сейчас все эксперты убеждены, что нашу промышленность они уничтожили по ошибке. Колония была молодая и просто не успела создать себе других промышленных мощностей, кроме того корабля-завода, который пригнали с Авалона при основании колонии. А его уничтожили не потому, что он завод, а потому, что он корабль. Когда они атаковали Землю, они ограничились уничтожением исследовательского корабля на космодроме Лунной базы.

— Заметь, что ты опять всё сводишь к «летать». Попытка помешать летать в твоих глазах оправдывает войну на уничтожение против целой расы. А когда я говорю, что хочу, чтобы здесь строилось что-то летающее, ты спрашиваешь «зачем?».

— А что ты хотел? Любая свобода, она в первую очередь «для», а не «от». Что Миру Осануэва дадут собственный космические корабли, чего не дают сейчас регулярно заходящие корабли Торгфлота? Все знания Галактики мы к вам возим. Если кто хочет отправиться в другие миры набираться ума-разума, он может это сделать. Если кому-то невтерпеж летать самому, как когда-то мне, пристроиться на корабль юнгой тоже не слишком большая проблема. Даже всякую ерунду вроде земных деликатесов, и то регулярно привозим.

Во всей Галактике нет такого понятия как «свои корабли» мира. Сильверхавн и Лерна строят корабли не для Авалона и Беты, а для Торгфлота или ВКФ.

Зачем нужны корабли миру, если любой подросток в этом мире может пристроиться юнгой на приходящий корабль? Миры они и сами неплохо умеют летать по своей орбите.

Ты бы лучше организовал здесь производство флиттеров. При здешнем климате это крайне полезная вещь. Это и пассажирские рейсы в Нуэва Картахена за двадцать минут, и спасательные операции в такую погоду, когда ни один самолёт от полосы не оторвется, и обслуживание спутниковых сетей.

— А откуда ты знаешь, что флиттеров у нас нет?

— На планетах, где есть флиттеры, проходящим кораблям не предлагают разовых контрактов на замену спутников СНМ.