Стеллия со странной смесью грусти и восхищения широко раскрытыми гла-зами смотрела на заходящее солнце. Заход солнца… Великое светило скрывается за горизонтом, даруя на прощание свои последние ласковые лучи. А завтра оно пока-жется с другой стороны, яркое и прекрасное, согревая мир и словно желая ему пове-дать о том, что успело увидеть…

Стеллия не особенно любила закатные часы. В эти минуты все казалось слишком призрачным, таинственным и словно бы теряло свои очертания. Но она слишком дорожила тем, что у них называлось "общением с солнцем", и поэтому ве-черние и утренние купания стали для нее своеобразным ритуалом.

— Атланты любят Солнце, — с благоговением проговорила она и тряхнула голо-вой. Длинные, до самых пят, черные шелковистые волосы водопадом упали ей на плечи, скрыв лицо и руки за этим темным покрывалом. И лишь черные немигающие глаза слились с почти исчезнувшим за горизонтом диском солнца.

Стеллия, по меркам своего народа, была не очень высокой, ведь даже рост в два с половиной метра не был тогда редкостью. Правильные черты лица идеально подходили гладкой коже девушки необычного, на наш взгляд, медно-красного от-тенка, который был присущ всем атлантам того периода времени. Почти совершен-ные формы ее тела были скрыты за тончайшей, как паутина, тканью.

Девушка откинулась на песок и окинула взглядом темнеющее небо.

Минуту спустя Стеллия выпрямилась, грациозно поднялась на ноги и, при-близившись к берегу моря, вошла по щиколотку в воду. Она собиралась скинуть с себя одежды и полностью раствориться в окружающем мире, но что-то остановило ее, и девушка, все так же окутанная тканью, вошла в море по пояс. Она оглянулась назад, в сторону берега, и вгляделась в возвышающийся холм. Город Золотых Врат, столица Атлантиды… Атланты гордились им, и Стеллия не была исключением. Она искренне любила его, ведь он, к тому же, был ее родным городом. Его яркой густой полосой окружало полотно пышных лесов, вдали плескалось море, а сам город стоял на холме. На самой вершине — конечно, дворец и сад Императора, и через них про-текал поток, снабжавший водой дворец и фонтаны, а далее стекал в ров вокруг им-ператорской территории. Благодаря четырем каналам, вытекавшим изо рва и питав-шим кольцевые каналы, расположенные ниже, город делился на три концентриче-ских пояса. В самом верхнем поясе располагались правительственные учреждения, здание для иностранцев, общественные сады и беговое поле. Дома и храмы находи-лись на следующих двух поясах, а более бедная часть населения жила в нижнем поясе и у самого моря*.

Немного вздохнув, Стеллия, прикрыла глаза и, отдавшись во власть морских волн, вскоре уже плыла вдоль берега. Ей почему-то вспомнился отец, и девушка чуть улыбнулась краешками губ. Всегда такой серьезный, как строго он смотрит на нее сквозь полуопущенные веки! И о чем он только думает? Ино-гда ей становилось не по себе от его изучающего взгляда, впрочем, — не только ей. Китти, всегда такая уверенная в себе и иногда даже чересчур, сразу как-то сникала при его появлении. А

__________

* — "Космические легенды Востока"

один раз призналась ей, что она не может говорить спокойно в его присутст-вии. И

тем не менее его отчего-то нельзя было не уважать.

Стеллия очнулась, увидев, что отплыла довольно далеко, и, заметив на бере-гу какую-то неясную тень, секунду колебалась, а потом поплыла по направлению к ней. "Как учит отец — если ты что-то забываешь или не замечаешь, не следует сето-вать на свою память и невнимательность, все дело в том, что ты в ту или иную се-кунду отсутствовал в данном мгновении жизни… Как говорит он — в Космическом Дыхании вдох-выдох", — рассеянно подумала она, выходя на берег. Сделав несколь-ко шагов, девушка остановилась и искоса взглянула на высоко-го, крепкого телосло-жения юношу, расположившегося поодаль. Упершись подбородком в колени, он си-дел на песке, не двигаясь и этим напоминая статую. Стеллия подошла к нему и ос-торожно, боясь нарушить его мысли, села рядом. Его безмолвность была чем-то сродни молчаливому одиночеству ее отца, тот также ино-гда сидел в саду и смотрел куда-то вдаль. И Стеллия не знала, о чем он сейчас думает, быть может, просто уно-сится куда-то в другие пространства, где ей, его дочери, места нет… Иногда он за-мечал ее и, чуть улыбнувшись, садил рядом с собой и принимался что-нибудь ей рассказывать, никогда не повторяясь. Это могло быть, что угодно — начиная от про-исхождения жизни во Вселенной и кончая религией. Одна из его фраз, сказанных как-то, особенно засела в ее памяти: "…Знаешь, Стеллия, иногда я понимаю, что самое разумное — это просто быть — именно быть, а не жить в прошлом-будущем, вспо-миная прошедшие события и пытаясь предугадать ход будущих…". Может быть, он и прав…

И вот рядом с ней сидит почти копия ее отца, только моложе. Правда, ее отец Корен выше и более худощав, и волосы много темнее… Сходство не внешнее, а скорее внутреннее.

— Привет, — неожиданно для самой себя поздоровалась Стеллия. Юноша по-вернул голову и окинул внимательным взглядом девушку. У него были темные гла-за, необычной формы, и изучающий, немного хмурый взгляд.

— Привет, — ответил он спокойно и, как казалось, равнодушно, хотя, если при-слушаться, в его голосе можно было бы заметить смутную напряженность. — Я и не заметил тебя.

— Значит, твои мысли были не здесь, — серьезно проговорила Стеллия, все еще находясь под впечатлением собственных воспоминаний об отце. Юноша удивленно посмотрел на нее, как почудилось девушке, — более заинтересованно. На его широ-коскулом лице появилась слабая усмешка.

— Это да, — наконец кивнул он. — Мысли порою трудно контролировать, хотя это важно для того, чтобы развить свои внутренние психиче-ские силы.

— Ты учишься в высшей школе? — с благоговением спросила Стеллия. На-чальную и среднюю школу оканчивали все, а в высшие брали только тех, у кого на-блюдались сильные оккультные способности. Основам магнетизма и лечения обу-чали и в средней школе, но чтобы развить высшие психические силы… Тут требо-вался более высокий уровень развития.

Юноша окинул ее задумчивым взглядом, словно решая, посвящать ли ее в разгадку тайн Вселенной, но потом лишь коротко ответил:

— Да.

Он отвернулся, словно давая понять, что разговор окончен. Стеллия тоже некоторое время молчала, хотя ей очень захотелось разговорить этого удивительно-го человека. Тихо вздохнув, она спросила:

— Тебя выбрали как особо одаренного? — возможно, в ее голосе проскользнула насмешка, хотя она и старалась говорить спокойно.

Незнакомец молчал, хмуро разглядывая влажный от прибывающих морских волн песок. Всего пару минут назад он был совершенно один, и ему вовсе не хоте-лось, чтобы кто-то нарушал тишину, окружавшую его. Впрочем, эта девушка отче-го-то не раздражала своим присутствием, и на мгновение ему даже захотелось, от-ступившись от собственных правил, рассказать ей, о чем он сейчас думал, расска-зать то, чего никогда и никому не говорил. Эта девушка была не просто красива — его привлекло какое-то незримое обаяние, исходящее от нее, что-то неясное, но об-ладающее странной силой воздействия. Но что же ей сказать, как поддержать разго-вор?

— Мой отец тоже учился в высшей школе, кроме обычных, — неожиданно сказа-ла она, и ему почудилось в голосе ее восхищение. — Он очень развитый человек.

— Про себя такого сказать не могу, — усмехнулся юноша, слегка поворачиваясь к ней. — Со мной учатся лю-ди намного более развитые.

Стеллии странный незнакомец нравился все больше. Сначала он привлек ее внимание как человек, похожий на ее отца, но теперь девушка ощутила различие между ними: этот юноша был словно бы мягче. Отец на замечание пусть и незнако-мой женщины о своей возможной одаренности улыбнулся бы уверенной улыбкой и ничего не ответил…

— Меня зовут Стеллией. А тебя? — негромко спросила она.

— Я Кол, — произнес он и пристально вгляделся в ее лицо. Черные глаза де-вушки были широко раскрыты, и в них отражался ранний месяц. Длинные изогнутые ресницы на миг прикрыли два зеркала души, и тут же вспорхнули, унося с собою еще одну тайну этих глаз.

— Знаешь, я очень люблю ходить в храм, — послышался ее тихий голос. Она склонила голову набок и принялась тщательно расправлять ткань своего длинного намокшего в воде одеяния. Гибкие пальцы проворно бегали по ши-роким складкам, распрямляя их, но вот девушка подняла взгляд, и в голове ее собеседника невольно пронеслась мысль, что он не так уж часто видел столь красивых женщин. Вновь на-рушая тишину, послышался ее низкий грудной голос:

— Особенно я люблю ходить в храм в весеннее равноденствие и летнее солнце-стояние. В такие дни первый луч Солнца падает на золотой диск, и все мое существо охваты-вает неясное волнение. В это мгновение я действительно живу в настоящем ритме Космоса… Этот диск сознательно ставят таким образом, чтобы первые лучи в эти дни падали на него? — она прекрасно знала ответ на свой вопрос, но, тем не ме-нее, задала его, интуитивно угадывая то, что помогло бы ей "пробудить" незнаком-ца.

Кол некоторое время молчал, ему хотелось просто сидеть рядом и смотреть в ее прекрасные глаза. Интересно, о чем она сейчас на самом деле думает?

Но, кажется она о чем-то спросила его?

— О, да, — немного хрипло сказал он, не в силах справиться с невольной взвол-нованностью. — Солнце — это символ Непознанного и Абсолютного, Того, Кого не изобразишь никакими красками и цветами, ника-кая скульптура не имеет право быть Ликом Истины. Только Солнце, да и то лишь потому, что человеческий разум жаждет видеть символ Того, Кому не может быть дано изображения, — он умолк, сам удивленный, что заговорил на тему, волнующую его больше всего и никогда ранее не затрагиваемую в беседах с другими людьми.

Стеллия, обняв колени руками и устремив взгляд в темнеющий горизонт, некоторое время молчала. Перед ее мысленным взором пронесся образ ее самой, еще совсем маленькой девочки, сидящей примерно в этом же месте на берегу моря вместе с отцом. "А что это за домики там?" — спросила она тогда, указав тонкой руч-кой куда-то вдаль, где виднелись небольшие дома. "Там живут люди, которые не-много беднее, чем мы. Поэтому их домики рас-положены чуть ближе наших" — отве-тил ей отец. И маленькая Стеллия, подхватив края юбки, побежала к цветным домам самых разных форм. Это за-печатлелось в ее памяти с самого детства: разноцветные веселые дома, не отделанные фресками и росписями, не украшенные статуями, как в более дорогих домах, но все равно прелестные какой-то детской яркостью. Жители Города Золотых Врат любили расписывать свои жилища, украшать различными скульптурами, но больше всего их увлекала архитектура здания. Стел-лия вспомни-ла, как она стояла около одного из домов и заворожено следила за действиями его обитателей. Ей запомнился маленький мальчик, старательно капавшийся в саду. Он поднял взгляд, и глаза их встретились. Что-то странное промелькнуло между двумя молчаливыми собеседниками в тот миг, но Стеллия тут же смутилась и убежала к отцу. И вот сейчас, через столько лет, она вновь вспомнила этот эпизод далекого детства и, глядя на Кола, неожиданно поняла, что тем необычным мальчиком был он.

— Скажи… — стараясь не выдавать своего волнения, немного хрипло проговори-ла девушка. — Скажи, ты живешь недалеко от моря? Кол кинул на нее долгий взгляд. Немного помолчав, он ответил:

— Да, я живу рядом с морем. А ты?

— Я живу во втором концентрическом поясе, сразу после того, где располагают-ся правительственные учреждения.

— О! А твое скульптурное изображение есть в храме? — Кол выглядел немного удивленным и, казалось, разочарованным. Стеллия усмехнулась краешками губ.

— О, нет, что ты. Отец никогда не согласился бы пойти на это.

— Многие более или менее состоятельные люди поступают так, — тихо возра-зил Кол. Стеллия согласно кивнула.

— Да, но только не мы. Папа говорит, что это ни к чему, что мы не имеем ника-кого отношения к Священному, и нечего выставлять себя в храме.

— Мои мысли сходны с мыслями твоего отца, — вновь улыбнулся юноша. Почув-ствовав облегчение, он радостно откинулся на песок и вгляделся небо. Как много звезд! Они показались ему еще более яркими, чем обычно, хотелось взмыть в ог-ромное звездное пространство, раствориться в нем, навсегда слившись с прекрас-ным.

Как чудесно, что скульптурного изображения Стеллии нет в храме! Юноша искренне радовался этому. Не то, чтобы он не лю-бил тех, чьи изображения в храмах выставляют, просто сам он точно знал, что, даже имей он подобную возможность, не сделал бы этого, и отчего-то ему было приятно, что Стеллия поступила так же. Вернее, не Стеллия, а ее отец, но все же… Приподнявшись на локте, юноша вгляделся в хрупкую фигуру девушки. Взгляд последней был устремлен куда-то вдаль, волосы мягкими волнами сбегали по плечам и слегка касались песка. Она тоже чуть повернула голову, и ее губы тронула ласковая улыбка. Кол улыбнулся в ответ, не пытаясь анализировать свои чувства. Он хорошо усвоил незыблемое правило их народа, что разум не может диктовать условия сердцу или претендовать на то, что способен как-то понять и проанализировать высокие чувства.

Стеллия окинула взглядом волнующуюся поверхность моря. Солнце уже со-всем зашло, и морские воды казались темными и мрачными. Только сейчас девушка осознала, как долго сидит здесь на берегу. Медленно поднявшись на ноги, она тихо вздохнула.

— Наверное, я проплыву еще раз… — протянула она, и начала быстро прибли-жаться к берегу. Юноша задумчиво кивнул, провожая взглядом тоненькую фигурку девушки. Решив подождать до ее возвращения, он откинулся на песок и прикрыл глаза.

Девушка уже вошла по плечи в воду. Оттолкнувшись от дна, она ощутила, как ее тело подбрасывает вверх, и через миг — несет быстрым течением куда-то вдаль. Стеллии оставалось лишь слегка управлять своим движением в морской сти-хии.

Увидев свой родной берег, девушка непроизвольно замерла и чуть нахмури-ла брови. Было уже слишком поздно, более задерживаться на берегу моря было бы неосторожным. Но догадался ли Кол, что она, скорее всего, пойдет домой?

— Думаю, догадался, — решила Стеллия, выходя на сушу. Подобрав подол одея-ния, девушка пошла по направлению к далекому и не видному с берега каналу, от-куда собиралась переправиться во второй концентрический круг, не ведая, что ре-шает свою судьбу…

…Кол пристально всматривался в высокие морские волны, пытаясь угадать, в какой миг Стеллия может возникнуть меж них. Неожиданно новая особенно высо-кая волна заставила Кола вскочить на ноги и в волнении кинуться к берегу. Вдруг Стеллия там, и она не в силах справиться с бушующим морем? Но сердцем он уж знал: там ее нет… Соленые брызги ударились о его ноги, и юноша, не удержав рав-новесия, упал на песок. Даже не думая вставать, он уткнулся лицом в ладони и стис-нул челюсти.

"Но почему же она не пришла?" — хмуро спросил он самого себя и в растерян-ности вгляделся в морские волны. Привычка не осуждать людей оттого, что они по-ступили не так, как того хотелось бы ему, подействовала и на сей раз. Пожав плеча-ми, Кол рывком поднялся и деланно беззаботным шагом побрел к чуть заметным вдали маленьким цветным домикам, стремясь заглушить возникшую и упорно не желающую гаснуть тревогу.

Должно быть, Стеллия просто не восприняла его всерьез…

…Стеллия сладко потянулась и, обернувшись к Китти, весело заключила:

— Поэтому завтрашний праздник я очень жду!

Китти — худощавая, высокая девушка с немного вытянутым и слишком блед-ным для Атлантов лицом, равнодушно пожала плечами. Сильнее закутавшись в зо-лотистую накидку, Китти облокотилась о резную стену и блаженно вздохнула. Тем-ные с золотым отливом волосы, собранные на концах толстым шнуром, нежными волнами сбегали по ее плечам. Устремив взгляд своих черно-шоколадных глаз на подругу, девушка долгое время молчала, пытаясь подобрать нужные слова.

— Ну, не знаю… — немного хмуро протянула она, внимательно разглядывая Стеллию. Черные как вороново крыло волосы той были частично собраны на ма-кушке в замысловатый узел, звездная глубина глаз горела миллионом крошечных огоньков. Фигуру обволакивала почти прозрачная светло-голубая ткань, обнажая лишь шею, на которой блестела серебристая нить с висящим на ней маленьким зо-лотым кругом, символом Солнца, Истины и всего Абсолютного. Да, Стеллия была необычайно хороша, Китти отметила это с легкой ревностью, и постаралась придать своему лицу суровое равнодушие, невольно подражая Корену, отцу Стеллии.

— Чего ты не знаешь? — обернулась к ней Стеллия, и на миг выражение ее лица показалось Китти снисходительным. Девушка насупилась и медленно произнесла, тщательно подбирая слова:

— Я не знаю, стоит ли тебе мечтать о том, что ты мне только что рассказала.

Стеллия тихо вздохнула. Она сама не понимала, что связывало ее и Китти странной полудружбой, заставляя видеться, рассказывать о своих мечтах и мыслях. Слишком разными людьми они были, о многом были противоположных мнений, но какая-то неведомая им самим причина не позволяла порвать свои дружеские отно-шения. "Впрочем, — подумала девушка, — я, наверное, знаю, почему продолжаю с ней общаться. Быть может, из-за отца". Корен иногда говорил о том, что познать до конца другого человека нельзя, для начала следует попытаться узнать что-нибудь о себе самом. Поэтому и критиковать других, осуждая их образ мыслей и поступки, тоже нежелательно. Стеллии приходилось довольно часто напоминать себе его про-поведь о том, что окружающие люди являют собой твое собственное отражение.

— И чем же тебе он не понравился? — как можно равнодушнее поинтересовалась девушка, теребя золотой круг на серебристой цепочке. Китти бросила на нее немно-го сонный взгляд из-под опущенных ресниц.

— Я его ни разу не видела, поэтому не могу сказать, что он мне не понравился, — проронила она, поднимаясь на ноги. — Просто мне кажется, у вас могут быть трудно-сти в отношениях. Вы совсем разные люди, он живет там, внизу, а ты намного вы-ше, вы, боюсь, не найдете даже о чем поговорить.

Стеллия не смогла сдержать улыбки.

— Ты можешь не беспокоиться об этом, — усмехнулась она и неожиданно спро-сила: — Кстати, ты собираешься завтра в храм?

— Да, — мечтательно проговорила Китти, выходя из покоев Стеллии. — Я люблю дни весеннего равноденствия и летнего солнцестояния. Завтра множество людей со-берется в храмах, наблюдая, как первый луч солнца коснется золотого диска.

— Ну что ж, мы тоже будем в их числе, — рассмеялась Стеллия. Китти, остано-вившись, обернулась к ней.

— Знаешь, а ведь действительно. Как часто я бываю вынуждена согласиться с твоим отцом, ведь то, что ты только что сказала — из его области мыслей? Боюсь, что и в остальном он прав. Ведь действительно, и мы будем в числе тех людей. Всем хо-чется посмотреть, как весенний луч озарит золотой диск. Правда, летнее солнце-стояние я больше люблю, — и Китти продолжила свой путь, стройная и беззаботная. Ей не доставало лишь едва уловимого обаяния Стеллии и ее больших лучистых глаз в обрамлении пышных ресниц.

— Да, и чем же тебе нравится летний праздник? — спросила Стеллия.

— Посещение храма прекрасно и в тот, и в другой день. Но ведь есть еще и ве-черняя часть. Весной она проходит на берегу моря, а летом — у императорского фон-тана, — и Китти, коротко кивнув на прощание, исчезла в проеме дверей.

…Стеллия с болью смотрела на вздымающиеся волны моря, которые, казалось, вот-вот достигнут небес. Морская беспредельность впервые обеспокоила ее, нико-гда раньше девушка не испытывала такого странного смешанного чувства восторга и тоски.

Как прекрасно было сегодняшнее утро! Счастливые лица людей, улыбки, а главное — желание, чтобы побыстрее наступил вечер, и никакие уговоры, что нужно жить в настоящем, не помогали. А потом Стеллия вместе с Китти тщательно гото-вилась к празднику. Первый раз в жизни она пожалела, что у нее мало одежды, не то, что у ее подруги, у которой был огромный сундук с разнообразными вещами. Девушка долго металась по комнате, стремясь найти что-нибудь подходящее слу-чаю и пытаясь убедить Китти, что хочет выглядеть красивой только для себя самой.

— Ну-ну, рассказывай, подруга, рассказывай… — усмехалась девушка, следя за несколько нервными движениями Стеллии, и, в конце концов, сжалившись, разре-шила выбрать что-нибудь для себя из ее собственного сундука. Примерно через час девушки были готовы и предстали перед Кореном. Тот окинул быстрым суровым взглядом тоненькие девичьи фигурки. Китти была облачена в розовое одеяние до пола, отдаленно напоминающее сарафан и удерживающееся на одной груди. На Стеллии же были какие-то пышные и на взгляд Корена, чересчур прозрачные одеж-ды небесно-голубого цвета. Ничего не сказав, он проследовал за дочерью и ее под-ругой в сторону моря.

И вот теперь она стоит тут совсем одна и не может понять, что же произош-ло. Кола она заметила почти сразу, но он, хотя и увидел, ее, никак не отреагировал, лишь молча смотрел, как затравленный зверек. Что же произошло? Неужели он оби-делся на нее за что-то? Но за что? Вроде бы она не сделала ничего такого… А если и сделала, то случайно, а значит и обижаться не имеет смысла.

— Привет, Стелли! — послышался позади нее веселый голос. "Стелли" называл ее лишь один человек. Девушка радостно обернулась.

— Киннет! — с каким-то неясным облегчением воскликнула она и немного вино-вато улыбнулась. — Как хорошо, что ты пришел…

— Как же я мог пропустить праздник на берегу моря? Веселые песни, музыка, смех нет, я не могу пропустить этого. Кстати, — Киннет неожиданно стал серьезным, и даже голос его изменился, — я хотел поговорить о мрачном настроении одного мое-го друга, — он усмехнулся, заметив на лице девушки недоумение. — Да, Стелли, не удивляйся. Именно о настроении. Мне кажется, ты в этом частично виновата. Не до-гадываешься, о чем речь? — в его глазах забегали лукавые искорки. Стеллия вскину-ла взгляд и почти возмущенно посмотрела на него.

— В чем это я виновата?! — она умолкла и вдруг резко обернулась. Вдоль берега молча бродил Кол, не глядя в ее сторону. В горле девушки возник горячий ком, она нервно вздрогнула и отвернулась. Некоторое время они с Киннетом шли молча, по-том Стеллия, решив, что совладала с голосом, медленно протянула:

— Что за друг?

Длинные темные волосы Киннета разметались от ветра, юноша провел рукой по своей тонкой бороде и чуть вздохнул.

— Его зовут Колом, — сказал он и всмотрелся в ее лицо. Стеллия чуть побледне-ла и сцепила руки.

— Я и не знала, что ты знаком с ним, — тихо проронила девушка, скорее это были мысли вслух, чем предназначенная кому-то фраза.

— Я тоже не знал, что ты знаешь его, — усмехнулся Киннет, внимательно глядя на подругу. Какая красивая и какая печальная… Он совсем не узнавал ее. Видно, действительно, произошло что-то необычное, раз два таких хорошо известных чело-века столь внезапно изменились! Помолчав, Киннет продолжил: — Сам-то я давно с ним знаком. Прекрасный человек, между прочим, — многозначительно добавил он.

— Такой прекрасный, что обидел меня! — напряженно откликнулась девушка, стараясь не смотреть на друга. На ее скулах невольно вспыхнул румянец, Стеллия ощутила это и нервно сжала ладони.

— Он и не думал обижать тебя, тут все гораздо сложнее… — успокаивающе по-ложив руку ей на плечо, мягко проговорил Киннет. — Честно говоря, я и сам не все понимаю… Может, тебе самой подойти к нему?

Стеллия вспыхнула:

— Ну уж нет!

— Хотя, впрочем, это и не поможем, — наконец, решился сказать он и осторожно глянул на девушку. Последняя нахмурилась и остановилась.

— Почему это? — неестественно спокойным голосом спросила она.

…"Не знаю, почему все произошло именно так…" — вздохнула Стеллия, растя-нувшись на длинном мате. Полина, невысокая миловидная женщина в темно-лиловом платье, приподняла голову и взглянула на дочь.

— Все должно быть так, как оно идет. В конце концов, ничего не изменишь. Не страдай так, дочка, — ласково произнесла она, вновь возвращаясь к прерванному ри-сованию. Стеллия печально смотрела перед собой.

— Ну, почему он уезжает? Киннет мне так и сказал. А я не поняла, из-за чего.

Полина вновь отложила в сторону мраморную дощечку и рисовальную па-лочку, встала и приблизилась к дочери. Бедная ее девочка! Любовь — явление не-обыкновенное, она помогает духовному развитию лучше любого другого средства. Но она не всегда приходит в радужных красках, иногда заставляет страдать. Как же сделать так, чтобы Стеллия смирилась и не мучилась понапрасну? Женщина нежно положила ладонь на пышные волосы Стеллии, и та, приникнув к матери, расплака-лась, как в далеком детстве.

— Почему? — сквозь слезы спросила она. — Он неправильно поступил.

Полина некоторое время молчала, не зная, как объяснить дочери ее неправо-ту и в то же время не обидеть. Наконец она заговорила:

— Не стоит привязываться к определенной системе отчета, дочка.

Стеллия подняла голову и с удивлением взглянула на мать.

— Да, — улыбнулась Полина. — За время жизни с твоим отцом я многое почерп-нула из его философии. Но то, что я сейчас тебе скажу, я взяла не из его слов. Это мои собственные мысли, хотя, не спорю, на них меня натолкнул Корен, — лицо По-лины стало мечтательным, она улыбнулась и продолжила: — Каждый человек выду-мывает собственную систему отчета, так сказать собственные рамки поведения. Со-гласно этим рамкам такой-то человек должен поступать так-то, такой-то так-то, а иначе он "неправильный". По твоей системе отчета он должен был поступать иначе. Я не говорю тебе о людях, которые изредка появляются, с серьезными отклонения-ми в психике, заставляющими идти их на страшные поступки наподобие убийств. Я имею ввиду повседневные "хорошо-плохо". Однако рамки остаются рамками. Они не могут вместить всю сущность человека, а как бы обрезают по своим границам все, встречающееся на ее пути. И получается, что все в рамку не вместилось, быть может, самое главное осталось за ее пределами. А внутри рамки — какой-то неясный огрызок человеческого поступка. И ты, смотрящая на этот поступок через подобные рамки, видишь такой вот огрызок, а важного не замечаешь — оно просто не вмести-лось в твои рамки. А вдруг объяснение его поступка кроется как раз за их предела-ми?

Стеллия вытерла слезы тыльной стороной руки и слабо улыбнулась.

— Ты права. Расскажи мне о папе. Как вы познакомились?

Полина, продолжая мягко водить ладонью по черным, как смоль, волосам дочери и невидящим взглядом глядя куда-то вперед, тихо заговорила:

— Я была столь же молода, как и ты сейчас. Был праздник летнего солнцестоя-ния, уже вечерняя часть. Как ты знаешь, она проходит в саду Императора. Помню, я была в длинном обволакивающем наряде темно-фиолетового цвета. Корен стоял у Главного Фонтана и смотрел, как струится вода. Такой молодой, статный, в черном плаще. Он казался каким-то недосягаемым, но в то же время одиноким. Мне часто говорили, что с ним невозможно познакомиться, что он все время молчит и лишь искоса посматривает на вас. Я решила проверить это. Я приблизилась к нему и мол-ча встала рядом. Некоторое время он действительно не обращал на меня внимания или просто не замечал, не знаю, потом обернулся. Вскользь посмотрел на меня, мне стало как-то не по себе, и вдруг заговорил. Я была поражена, о нем я слышала от подруг. Они говорили, что он не реагирует, если пытаешься поговорить с ним. Не то что молчит, но… Трудно объяснить. Впрочем, ты знаешь, ведь ты его дочь. Он ска-зал: "Смотрите! Как затейливо струится вода, а все из-за формы самого фонтана. Это как бы ее система отсчета, а если фонтан будет другой формы — она заструится иначе. А на самом деле вода другая. Она не изворачивается и не извивается, она медленно плывет куда-то. Так же происходит и с нами". Это примерно то, что он мне сказал. Я была изумлена и очарована одновременно. С этих его слов все и нача-лось. Конечно, с ним не так уж легко было иметь отношения, он никогда не прояв-лял бурно своих чувств. Меня часто спрашивали, как я с ним общаюсь, если он все время молчит. Но со мной он не молчал. Нам было хорошо вместе, да и сейчас я больше остальных понимаю его.

Стеллия, молча слушавшая мать, неожиданно выпрямилась и тряхнула голо-вой, словно желая прийти в себя. Черные удлиненной формы глаза слегка сощури-лись, девушка задумчиво забарабанила пальцами по толстому мату, на котором си-дела.

— Спасибо, что поговорила со мной, мама, — наконец немного глухо произнесла она. — Теперь я придумала, что буду делать.

Полина, хорошо зная свою дочь, посмотрела на нее с недоумением и некото-рой опаской. Стеллия горько рассмеялась.

— Не бойся, мама, я не собираюсь умолять Кола остаться либо же угрожать ему… Я просто приду с ним попрощаться. Не хочу, чтобы он уезжал, унося в памяти плохие воспоминания обо мне.

…Кол сидел, опустив голову на руки и не двигаясь уже в течение долгого вре-мени. Его будто застывшая фигура напоминала скульптуру, и такое сравнение не случайно — в Атлантиде ваяние достигло большого расцвета.

— Ну, что с тобой, сын? — присев около юноши на корточки, печально спросила его Аниде, тоненькая, очень молодо выглядящая женщина в золотистом плаще с ку-лоном поверх него. Кол поднял голову и затуманенным взглядом посмотрел на мать. Различив ее фигурку в окружающей полутьме, он глухо пробормотал, пытаясь ка-заться спокойным (не хватало, чтобы мать начала мучиться из-за него!):

— Ничего страшного… Все в порядке.

— Наверняка это из-за той Стеллии, я видела, как ты на нее смотрел вчера. Да и она на тебя.

— Стеллия? — раздался откуда-то сзади низкий мужской голос. Аниде оберну-лась и, увидев своего мужа, быстро, грациозно поднялась. Приблизившись к нему, она положила руки на его плечи и с грустью ответила:

— Увы, да, Кэрн. Бедный мальчик! Отца Стеллии я уважаю, он удивительный человек, да и мать создание незаурядное, такая добрая… Но сама Стеллия… Я не люблю критиковать, но, по-моему, она не та, с которой сын будет счастлив.

— Ты ее путаешь с Китти, Стеллия прекрасный человек, — немного обидевшись за любимую, возразил юноша и устало откинулся на подушки. Помолчав немного, он добавил: — Впрочем, и Китти неплохое создание, только чуть высокомерное.

Воцарившееся молчание нарушил немного робкий голос Кэрна:

— Стеллия и Китти не кажутся мне такими уж заносчивыми. Просто они… бла-городные, аристократичные… А вот отца Стеллии я, честно говоря, побаиваюсь, — и он поспешил изменить тему разговора; — А в чем проблема, сынок? Стеллия тебя не любит?

— Не знаю… Надеюсь, любит… — тихим безжизненным голосом ответил тот, почти через силу. Зачем эти разговоры? Они только ранят, напоминая о том, что хо-чется забыть…

— Тогда — в чем дело? — продолжал расспрашивать Кэрн. Аниде укоризненно взглянула на супруга и вполголоса произнесла:

— Не надо, ему больно говорить об этом.

Кэрн смущенно покраснел. Опять что-то не то сказал! И почему он не умеет интуитивно ощутить, на какие темы можно говорить, а какие лучше упустить? Он-то думал, что Колу наоборот хочется поговорить о том, что его тревожит.

— Просто мне надо уехать, — раздался усталый голос Кола. — Вы не забыли? К брату. Он прислал мне весть от себя. Я получил ее, когда думал, что Стеллия не лю-бит меня, — прикрыв глаза, юноша вспомнил бушующее море и мысль, что, раз Стеллия не вернулась, хотя обещала, он ей не интересен. Только сейчас он понял, что она ничего ему не обещала. — Поэтому и согласился. От обиды. А отказаться те-перь не могу, брат мне всегда помогал, а теперь у него крупные неприятности. Да я и не навсегда я еду, — желая закончить на веселой ноте и через силу улыбнувшись, добавил он.

…Стеллия вновь стояла на берегу, с печалью глядя на беспокойную морскую поверхность. Темные волосы девушки были распущены по плечам, на стройной фи-гуре выделялся алый плащ, удерживающийся на тяжелых золотых подплечниках. То, что она надела его, было прямым признанием в любви — они так и назывались: "плащи влюбленных".

Взгляд Стеллии был устремлен на огромный корабль, вернее — на одинокую фигуру на нем. Но вот фигура приблизилась к винтовой лестнице и начала спускать-ся. Вскоре перед девушкой стоял Кол. Его волосы развевались на ветру, на крепком теле были лишь свободные брюки и… Дыхание девушки перехватило, она с недове-рием посмотрела на алый плащ на его плечах. Юноша спустился и быстрым шагом направился к Стеллии, остановившись напротив нее. Его взгляд был хмурым и на-стороженным.

— Но зачем же тогда ты уезжаешь? — против воли вырвалось у нее. Кол чуть вздрогнул, словно ее голос больно ударил его. Некоторое время он молча разгляды-вал ее, потом как можно спокойнее ответил:

— Так получилось. Но я еще вернусь, и постараюсь поскорее, — он сам не очень-то верил в то, что говорил. Если бы она могла поехать с ним! Но разве она согласит-ся? Они не женаты, да и поздно сейчас уже говорить об этом, наверное. Кол вздох-нул и придал своему лицу равнодушное выражение.

Стеллия закусила губу, сдерживая рвущиеся слова. Ей хотелось предложить ему поехать вместе с ним, но в следующее же мгновение она вспомнила про отца и мать, про неоконченные дела… И потом, если Кол сам не предложил ей это, значит, он не хочет брать ее с собой…

— Ох, Кол! — неожиданно для себя расплакавшись, девушка приникла к нему. Он обнял ее за плечи и хмуро взглянул на корабль. И почему все произошло именно так? Наверное, это он во всем виноват…

Темные волосы девушки озарило слабое сияние, и молодые люди одновре-менно обернулись.

— Солнце! Восходит солнце… — почему-то радостно воскликнула Стеллия, прильнув головой к плечу Кола.

На берегу моря стояли, обнявшись, юноша и девушка в алых, развевающих-ся на ветру плащах, устремив взгляды на восходящее солнце. И каждый из них на-всегда унес в своей памяти картину расставания.