Кооперативное движение в стране набирает ход. Возрождение частной собственности, пусть пока только кооперативной. "Новый НЭП" - пестрели заголовки свежих газет. Эта кажущаяся видимая часть айсберга скрывала истинное лицо всего, что было за словом "кооператив". В кооперативное движение хлынул криминал. Все похищенное с помощью кооперативов легализовалось. Стали появляться рэкетиры или, как они называли себя, "крыша", состоявшая в основном из бывших уголовников и спортсменов, не сумевших достичь больших высот в спорте, но хотевших жить достойно, в достатке и роскоши. Чтобы открыть кооператив, нужно было пройти множество комиссий и инспекций. Среди чиновников стало процветать взяточничество. И даже при этих условиях в основном за открытыми кооперативами, за спиной кооперативов всегда стояли люди, власть держащие из райкомов, горкомов, исполкомов. В стране пропал товар, у кооперативов было все, но по другим, кооперативным ценам. И все это под громкими лозунгами о перестройке, о новом мышлении, о жизненной необходимости решением ЦК КПСС, о мудрости коммунистической партии. Страна, еще вчера люди, в которой были товарищи, стала очень быстро дробиться на бедных и богатых. Даже сигареты становились дефицитом, их выдавали на предприятиях по нескольку пачек на человека, неважно, курит он или нет. И даже применялись в виде формы поощрения.
В кафе "Пирамида" Галина Захаровна сделала ночной клуб для продвинутой молодежи. Здесь стали собираться со всего города дети элиты, городской власти, успешных кооперативов. Часто наблюдая, как эти еще несовершеннолетние отпрыски света городского общества ведут себя, Галина, как врач и женщина, имеющая уже ясное представление о людях, понимала, какое общество больное и очень сильно. Что могло вырасти из этих хозяев народа через несколько лет? Молодых людей? Понятие морали у некоторых или, наверное, у большинства просто отсутствовало. Хамство, вседозволенность и безнаказанность - вот что становилось в цене у этих молодых людей. Безмерный аппетит на удовольствие. Сладко есть и пить и ничего при этом не делать. Конечно, почти все они учились в престижных ВУЗах и, наверное, были на хорошем счету, но Галина видела их вечером, когда они оставались одни и открывали свое истинное лицо, одетое в импортные тряпки. Их родители понимали, наверное, что дни единственной и направляющей КПСС, скоро будут сочтены. Слишком много грязи было в прессе, и непонятно куда смотрела еще существующая цензура. Хотя цензура была и будет при любой власти. Всякая цензура работает в интересах власти, так было и будет всегда. Вельможным родителям оставалось мало времени, начинался раздел страны для своих детей, и преподаватели их просто боялись из-за влиятельных родителей. Там, где власть и деньги, редко уживаются мораль и справедливость. Все меры хороши, если они дают результат. Шел раздел города на сферы влияния.
К Галине заехали супруги Глебовы, Олег и Ольга, "князья киевские", как шутил Олег Глебов. Они приехали просто посидеть, отдохнуть. С личным водителем и телохранителем, как назвал Олег Максима Севостьянова. После нового года Максим ушел с работы из облисполкома и стал работать личным водителем и по совместительству телохранителем у Глебова. Кормить семью на одну зарплату простого водителя, даже в кооперативе "Ореон", было тяжело. Жизнь дорожала, маленькой Иришке, часто болеющей, нужны витамины и лекарства. Зарплата телохранителя была в несколько раз выше. Когда Олег пригласил его и назвал зарплату, Максим вначале даже не поверил, подумал, Олег Алексеевич шутит. Но и работал он практически без выходных. Даже когда шеф отдыхал, Максим обязательно был при нем, недалеко от него, за соседским столиком, словно тень. Он оберегал отдых семьи шефа. На прошлой неделе в баре "Брно" трое подвыпивших молодых парней стали приставать к жене Глебова Ольге, приняв ее за девушку, и наперебой стали приглашать потанцевать именно с ними. Максим, как тень, вырос за их спиной.
- Пацаны, оставьте женщину в покое, она сегодня не танцует.
Подростки в ответ стали угрожать и выражаться в адрес Максима. Драки не получилось, Максим просто сгреб всех троих в охапку и выбросил на улицу, чем привел в восторг всех отдыхающих в кафе, особенно, разумеется, женщин. Даже охранник кафе, тоже боксер-разрядник, был удивлен.
- Ну, ты, Макс, и даешь! Я даже рта не успел открыть, их одернуть, а они уже в луже барахтаются. Тебе премия причитается и от кафе Иришке на витамины, - Олег Глебов подошел, протянул Максиму крупную купюру: Это премия по КЗоТу, за хорошую работу возможны дополнительные вознаграждения. Мы еще не при коммунизме живем, и деньги пока в стране -главный стимул.
Максим, поколебавшись, деньги взял, хотя стал утверждать зачем, это его работа. Ни в какой ведомости Максим, конечно, не расписывался, и, получая зарплату, там стояли совсем другие цифры. Двойная бухгалтерия, норма для всех кооперативов. Максим, конечно, понимал, что таким образом кооператоры скрывают свои истинные доходы от налогов. Они просто воровали эти деньги у страны, у детей и стариков. Хотя многие проигрывали, прогуливали за вечер тысячи. Это становилось нормой жизни, и Максим не верил, что правоохранительные органы не осведомлены. Железный отмаз: на каждого милиционера не поставишь, это дело совести. Наверное, это так. Может, это сущность русской души, лучше пустить на ветер самому, чем отдать их другим, пусть даже это налоги и по закону они должны поступать в государство, то есть другим менее обеспеченным людям.
Максим, по своей натуре честный человек, видел это и понимал - это становится нормой. Еще работая в облисполкоме водителем Елышева - заместителя председателя по вопросам торговли - Максим видел, что вся работа Елышева была направлена на разделение дефицитных товаров, а дефицитом становилось все. В первую очередь товар шел в магазины, где заведующие были знакомыми Елышева, туда всегда направлялось больше и лучшего качества товара. Сущность социалистического распределения, "каждому по способности, каждому по труду" заканчивалась на таких коммунистах, как Елышев, и таких Елышевых было тысячи по всей стране. Подвыпивший Елышев как-то разоткровенничался со своим водителем:
- Мне, Макс, по душе ближе демократическая западная свобода, чем догма строителя коммунизма.
- А зачем вы вступили в КПСС? - спросил Макс.
- Чего я, враг себе? Я же понимаю, без КПСС я директором магазина хорошего не стану, не говоря уже о работе в облисполкоме. Я и коммунистом себя никогда не называю, а членом партии, - ответил Елышев.
Вот она, норма жизни и мораль последних перестроечных коммунистов. Партия разбухла в количественном показателе, и пузырь готов был лопнуть. Нужно только слегка кольнуть иголкой. Чтобы идти вверх по лестнице, необходима эта красная книжечка с серпом и молотом и буквами КПСС, а об ответственности за обладание этой книжечкой уже никто и не говорил. Все в общих чертах. Надо! Надо! Надо! Даже в партию вступать надо! Как по разнарядке. И где-нибудь в колхозе "Красный луч" принимали в партию тракториста, потому что надо, чтоб в партию вступали и простые крестьяне, не только председатели. И этот тракторист, который и Устав КПСС видел и держал в руках один раз в райкоме, когда принимали в ряды КПСС, подвыпив, начинал доказывать своим приятелям, что он человек идейный. Сама сущность бытия и исходящая угроза агрессии Запада и США заставили его вступить в передовые ряды советских граждан в КПСС. Вверху, в райкомах и обкомах о морали, заставившей их вступить в ряды КПСС, говорили реже. Разве на собраниях в том же колхозе "Красный луч" об этом не говорилось, но все отлично понимали: для успешного карьерного роста первым и обязательным условием было вступить в КПСС. Это был негласный пропуск. И теперь, работая у Глебова, Максим видел, кооператоры во главу угла ставят личную наживу и прибегают ко всем ухищрениям в погоне за доходами. Скрывают доходы и этим не доплачивают налоги, идут на незаконные сделки, подкупают чиновников, а иногда просто воруют кем-то забытое или плохо учтенное имущество. Приписки и воровство, все, что плохо лежит, значит ничье. Если государственное, значит тоже ничье, если есть возможность, почему не прибрать к рукам, а подкупленные чиновники все спишут.
* * *
Галина встретила гостей у входа в ночной клуб или кафе "Пирамида", как еще значилось во всех документах. Выражение "ночной клуб" было оттуда, с Запада, и еще только входило в нашу лексику. Король со своими парнями были здесь завсегдатаями, и здесь у них появился свой бизнес. Легкие наркотики, уже входившие в моду среди продвинутой молодежи. Галина проводила гостей в вип-зал для почетных посетителей, в одной из кабин был уже накрыт столик на четверых. Максим, несмотря на попытки отказаться, вынужден был следовать за шефом. Галина уже стала открыто высказывать и показывать к нему свою симпатию. Даже Глебов заметил.
- Галочка, предупреждаю, Макс - любящий муж и заботливый отец.
- Я же не из семьи его увожу, Олег, - отшутилась Галина, - всего на один вечер, составить компанию одинокой женщине за столиком.
Сели, Олег налил себе и дамам вина. Макс налил себе лимонаду. Выпили, стали закусывать, разговорились о бизнесе, о жизни вообще, обо всем, что интересует молодых еще людей, любящих жизнь и умеющих жить для себя, в свое удовольствие.
- Слышал, скоро будут кооперироваться и заводы, - сообщил Олег.
- Что, и директоров будут избирать на совете кооператива? - поинтересовалась Ольга.
- Да, представь себе, но из ИТР. Хотя еще вождь говорил, что и кухарка может управлять государством, если подучить, конечно.
- Как будто сейчас директора из другого теста, - не согласилась Ольга, - возьми любого и все они дети доярки и тракториста. Я даже заметила, у детей из обеспеченных семей меньше тяги к знаниям. Наверное, потому что у них с детства все есть, а у детей из семей победнее появляется естественное желание все это иметь.
- Не соглашусь с вами, - разговор поддержала Галина, - мой отец - второй секретарь сельского райкома КПСС. Мы с братом оба окончили школу с медалями, я с золотой, брат с серебряной. Сами поступали в ВУЗы, их закончили. Отец не принимал в нашем решении участия.
- Он негласно принимал участие, Галина Ивановна. Извините за прямоту, - не согласилась Ольга. - Все знали, чьи вы дети, это уже зеленый билет.
- Что, учили за меня и отвечали? Я и сейчас по-французски свободно газеты читаю. И это еще со школы. В институте я английский изучала и тоже не последней была, - не согласилась Галина. - Нет, Ольга Алексеевна, человек прежде всего делает себя сам.
- Любыми способами? - в разговор неожиданно подключился Максим. Все даже посмотрели на него. Он молчал и, казалось, думал о чем-то своем. Галина поняла, что имел в виду Максим, конечно, ее связь с Елышевым.
"Ах, сопляк! Тетя тебя за дерзость накажет, когда ты окажешься в ее руках", - подумала Галина, чувствуя, что она покраснела, но, быстро собравшись, ответила, глядя в глаза Максиму:
- Если эти способы не противоречат уголовному и гражданскому праву. То есть не мешают жизни других людей. А почему нет?
Глебов не понял этой словесной дуэли молодых людей, тоже поддержал Галину.
- Все, что не вредит, возможно. И законы пишутся тоже людьми, которые могут ошибаться, как и все живые люди. Порою принятый закон больше вредит, он не работает, он просто не успевает за течением жизни и времени. Его тогда просто меняют. Еще три года назад говорить слова "частная собственность" было не прилично, даже уголовно наказуемо. А сейчас это уже законом государства принятая собственность. И первые люди государства встречаются с кооператорами. Называют их локомотивом перестройки, способным вывести страну из экономического кризиса.
Олег Алексеевич, как бывший армейский замполит, не страдал отсутствием красноречия. Захмелевшая Ольга даже в ладоши захлопала, как красиво и зажигательно произнес эту речь ее муж. Налили еще, выпили за кооператоров. Ольга предложила идти танцевать, в зале играла "живая" музыка - темпераментные песни из репертуара "Машины времени". Олег и Ольга, взявшись за руки, побежали в круг танцующих. Галина и Максим остались вдвоем за столиком.
- Максим, - первой заговорила Галина, - почему вы меня так презираете? Вы считаете меня подлой женщиной, которая легла под своего благодетеля Елышева? Только честно ответь, пожалуйста, это мне важно.
- Я, Галина Ивановна, стараюсь всегда говорить честно. Не знаю, может, это устаревает, говорить правду у вас, кооператоров. Вы же себя хозяевам жизни считаете. Знаете, мне совершенно все равно, кто под кого лег. Я живу своей жизнью, как могу.
- Хорошо. Принимаю ваш ответ. А в вашей жизни все расписано на несколько лет вперед? Место для одинокой женщины для нечастых встреч не найдется в вашей жизни?
- Нет! Галина Ивановна, я люблю свою жену, - торопливо, не задумываясь, ответил Максим.
- Умница! Люби свою Оксану, - Галина нарочно медленно произнесла имя жены Максима. - Вы вообще, Максим, настоящий мужик, русский мужик. Вы говорите, любите говорить всегда правду, - продолжала Галина, но тоже перешла в разговоре на "вы", - Я тоже буду вам говорить правду, вы мне очень нравитесь, и я прошу вас, я женщина, прошу встречаться со мной пусть раз, два в месяц на два часа, - Галина посмотрела в глаза Максима.
- Нет. Я люблю свою жену и дочку, - повторил Максим.
- Но почему? Все так живут, любят семьи, но имеют любовницу для разнообразия, чтобы немного развлечься. Что нельзя с женой, можно с любовницей... - Галина положила свою ладонь на руку Максима, она еще что-то хотела сказать, но Максим перебил ее на полуслове.
- Извините, Галина Ивановна, пусть все живут, как хотят, а я буду, как хочу я. И давайте сменим тему разговора и не будем к ней возвращаться никогда.
- Никогда?
- Никогда! Зачем? Вы красивая женщина и не привыкли проигрывать. Вы красивее моей жены, но я люблю ее одну и буду любить.
Максим замолчал. Налил в стакан лимонад, выпил. Оба молчали.
- Пойдем тогда, Макс, потанцуем, и, пожалуйста, не называй меня Галиной Ивановной. Я сильно старая, да? - Галина улыбнулась, но улыбка у нее вышла фальшивая.
Максим понял, красотка обижена его отказом. Она думала, что мальчик набивает себе цену, немного терпения и времени, и она своего добьется. "Что же, думайте, что хотите, Галина Ивановна, мы останемся при своих решениях".
- Пошли, - согласился Максим и протянул Галине руку.
Потанцевали, посидели еще, в половине одиннадцатого Глебовы, сославшись, что мальчишки одни, засобирались домой. Стали благодарить и целовать хозяйку за отличный вечер. Галина, попрощавшись с Глебовыми, подошла к Максиму и просто протянула ему руку без кокетства.
- Извини меня, Максим, я говорила правду.
Максим посмотрел ей в глаза и легко пожал протянутую ладонь Галины.
- Забудем. Этого разговора просто не было. До свидания, Галина Ивановна. Всего вам хорошего.
Галина пошла в свой кабинет. Нет, не злость, растерянность охватила ее. Конечно, она не привыкла к отказам мужчин. Она не могла даже вспомнить, когда она так открыто себя предлагала. Никогда! Всегда инициатива исходила от мужчин. Красавчик Макс отверг ее без вопросов и надежды на будущий успех. "Так меня, наверное, никто не любил, Саша Воробьев, но он слишком слаб по характеру. Я прежде всего женщина, и хочется иметь рядом сильное мужское плечо, а не бабу в штанах. Хотя каждому свое. Кто-то за обиду идет бить морду, а кто-то садится в угол и плачет. Плакать я не умею, - размышляла Галина. - А бить Максима не смогу, зачем мне инвалид после нужен будет, - попробовала шутить Галина, понимая, что и парни Короля не заставят Максима встречаться с ней. - Но самое интересное, что вы, Галина Ивановна, наверное, действительно влюблены, но ваша любовь, как у Татьяны Лариной, осталась без ответа".
Зазвенел телефон. Галина подняла трубку, звонил Зуб.
- Слушаю тебя, Славик. Что случилось? Ты беспокоишь одинокую женщину в столь поздний час, - спокойным голосом спросила Галина, хотя ее разозлил звонок Зубарева.
- Хочу узнать, не тот ли день месяца сегодня? - съязвил Зуб.
- Какой день? - не поняв сразу, о чем он говорит, спросила Галина.
- Когда хочу, - ответил Зуб и засмеялся. - А если серьезно, мать...
Он часто называл в телефонных разговорах Галину матерью. И даже просто в разговоре стал называть. Нет, не по возрасту, Галина всего на два года его старше, просто уголовник Зуб видел в Галине сильную личность, всегда прислушивался и выполнял ее поручения, наверное, и мать отсюда, как уважение к сильной женщине.
- В общем, - продолжал Зуб, - видел я сегодня, вот только что с Узбеком на хату проводили твою родственницу.
- Какую родственницу? - не поняла Галина. - Зуб, расскажи толком, не спеши, но быстро, я уже домой ухожу с работы.
- Кто ждет дома? Холодная кровать? В гости хоть пригласила бы за старание в службе, - снова пошутил Зуб. - В общем, ехали мы в пол-одиннадцатого по улице Невского, знаешь? Видим, посреди дороги баба идет в шубе, без шапки, в руке шарф. Пьяная, конечно, в хлам! Я говорю Узбеку: "Возьмем, девчонку, может? Развлечемся!" Остановились. Это Вика, помнишь, ты мне следить за ней говорила, я еще фотографировал, поэтому и запомнил хорошо. Ты еще говорила, подруга твоего брата. Да одна! Пьяная в ноль и уже с пузом, пузо заметное, большое. В общем, мы с Узбеком хотя и бандиты, но гуманные советские, отвезли ее, она нам тот, же адрес назвала, на Шендрикова. Представляешь, как пьяному эту улицу назвать, - загоготал Зуб. - Я ее до двери проводил, даже дверь открыл, она ключом попасть не могла.
- И не трахнул? - с наигранной издевкой спросила Галина.
- Обижаешь, мать. Беременная она. Я не маньяк-извращенец, - не понял шутки, стал оправдываться Зуб.
- Славик, спасибо, что позвонил. Да! Очень важное сообщение. Спасибо. Удачи.
Галина повесила трубку. Стала взвешивать сообщение Зубарева. "Наверное, причина должна быть веская, если, конечно, эта женщина не склонна к употреблению. Вика, конечно, выпить любит, и Зуб еще это отмечал, но не до такой степени, значит, есть причина и, очевидно, это Лобов. Она жила с ним. Видимо, "игрушка" надоела "папику", и он решил ее поменять. Не учитывая, что "игрушка" скоро превратиться в двух. Да, Лобов! Конечно Лобов! Я не думаю, что ее посетило раскаяние за загубленную жизнь братца. Такие никогда не раскаиваются, наоборот ищут оправдание, и уверена - она Виктора во всем и обвиняет".
Галина садилась в свои "Жигули".
"Если Лобов ушел, она попробует вернуться к Виктору. Я думаю, сто одна женщина из ста на ее месте сделала бы именно так, - продолжала размышлять Галина. - Хватит у Виктора сил дать ей отказ?" Галина вспомнила, что на свидании с братом в шутку сказала ему:
- Может, профессора с ней в их "Волге" в реку бросить. Я могу устроить.
- Не вздумай! Если хоть один волосок упадет с ее головы по твоей вине, ты мне не сестра. Пусть живет. Если есть Бог, он всех рассудит.
- А если Бога нет? - спросила Галина.
- Пусть живет. Я думаю, не будет у нее счастья. Может, такая жизнь и есть ее счастье. Я сам дурак, не поверил честному человеку. Никто не будет ее любить, как я, да и хозяйка она никудышная. Все у нее зависит от настроения. Думаю, Лобову это не понравится. Давай сменим тему, Галюнь, - предложил тогда Виктора. Значит, не разлюбил, не выбросил он ее еще из сердца, если напоминание о ней вызывают душевную боль.
Ее мысли снова вернулись к Максиму. Он чем-то схож с Виктором. Наверное, своим характером, прямотой, честностью. Совсем немного осталось таких мужиков. Да, плохо, выходит, она знала своего брата.
- Где ты, мой рыцарь? - грустно проговорила Галина, - Я уже устала ждать тебя в холодной постели, а то обижусь и позову Зуба, - Галина вздохнула и нажала педаль акселератора.