Телефонный звонок разбудил Галину среди ночи. Кто-то настойчиво звонил. Галина еще понежилась под пуховым одеялом, но, наверное, звонивший и не думал останавливаться. В квартире было прохладно: дул северный ветер. Окно в спальне выходило на север. Галина накинула теплый халат, надела тапочки, подошла к телефону.

  - Да, слушаю, что случилось?

  - Почему случилось? - в трубке голос Елышева. Заместитель председателя облисполкома явно был пьян. Даже язык с трудом шевелился. - Ничего не случилось Галчонок. Но случится обязательно. Я тебя уверяю.

  - Игорь Григорьевич, вы знаете, который час?! - Галина посмотрела на стоящий на тумбочке будильник: 4.05. - Пятый час, в чем дело?!

  - Не кричите на меня, Галина Ивановна, пожалуйста. Не кричите. Я звоню с работы, задержался, сижу один в кабинете... Вы не придете ко мне? Охрана пропустит.

  - Нет, Игорь Григорьевич. К пьяному я к вам не поеду никогда. И вообще, мне на работу утром: отчет о налогах вести за месяц. Вы в четыре звоните беспардонно. Кто я вам есть? Девочка по вызову? Оксане в "Цветочный" позвоните.

  - Не хочу Оксану. Хочу тебя. Мою дикую пантеру. Хочу страстно, - Елышев говорил плохо слушавшим его языком, подолгу произносил каждое слово.

  - А! Могу, что хочу? "Казанова" ты наш, - Галина решила отомстить за беспардонный звонок, поиздеваться. Елышев знал, что в этом его желания часто не соответствовали возможностям. Галина задела за больное.

  - Издеваешься? Я сейчас заплачу. Ты не любила меня никогда. Ты только притворялась, а теперь издеваешься. Я заплачу... - Елышев засопел в трубку, имитируя, что плачет.

  - Игорь Григорьевич, по-моему, не я, а вы мне предложили в начале нашего романа или повести, как назвать наши отношения, что мы будем встречаться, семью вы не бросите, жена больна, и подло бросать ее. И вообще, по вопросу девочек, к Оксане в цветочный, Нелли из вашей бухгалтерии. Леночка из "Обувного", которую вы утвердили с незаконченным средним образованием, она в вечерней школе училась, заведующей магазином.

  - Что, это магазин на Баррикадной? Забегаловка десяти квадратных метров и десять пар обуви, - Елышев заговорил внятнее.

  - Какая разница. По всем бумагам - это магазин Љ 47, если я не ошибаюсь.

  - Память у вас, Галина Ивановна, конечно, хорошая. Точно, магазин Љ 47, - Елышев перешел на "вы" в разговоре с Галиной. - Но сейчас ты хозяйка и ресторана, и салона красоты, и мое кафе теперь в ночной клуб переделала.

  - Вашим кафе даже на бумаге не было, уважаемый Игорь Григорьевич. Но я поступила честно, выплатила всю оговоренную сумму.

  - Честно? Это грабеж, ты и половины реальной цены не дала! - Елышев сорвался.

  - Не кричите на меня, пожалуйста. Я дала столько, сколько могла, вы согласились. Мало? Продали бы дороже. Вы и сейчас говорите, что хозяин - барин.

  - Баринами вы себя считаете. Только дай вам волю, торгашам, всех и все продадите, - Елышев заговорил зло, отрывисто.

  - А вы, Игорь Григорьевич, всю свою жизнь с детских лет простояли у токарного станка? Вы потомственный токарь? Или нет, сварщик? В вашем роду пять поколений, все в торговле, еще от царя. Все - и мужчины, и женщины. На шестьдесят рублей оклада, все в золоте и хрустале, и четырехкомнатные квартиры. Давайте не будем считать доходы. Страна дала добро кооперативам. И мы выживаем, как можем. Что вы не стали кооператором? Бросили бы свою работу в облисполкоме и открыли сеть кафе "Елышев и Ко". Даже звучит!

  - Я не могу с этими подонками разговаривать, не то, что договариваться, в отличие от вас. Вы их тем же методом, что и меня под себя подмяли? А я не могу, они мне противны. Наглые! Хамье! "Ты должен". Я никому, ничего не должен. Вот один из них, наверное, хочет Северный рынок под себя подмять. Я против, и в обкоме меня поддержали. Хрен им, а не рынок! - Елышев разошелся, было слышно, что он еще налил себе.

  - Игорь, - уже другим, дружеским голосом попросила Галина, - хватит пить. Что ты говоришь о Северном рынке? Это не телефонный разговор. Проспись. Нам надо поговорить на эту тему.

  Галина слышала от Короля, что они хотят взять под себя рынок, и теперь, когда Елышев сказал об этом, она вспомнила, как Король говорил с кем-то по телефону. Он говорил, что в исполкоме зарубили дело. Ему что-то ответил густой мужской голос. Слов Галина не могла разобрать, она стояла у окна, когда Король разговаривал:

  - Любые методы? Даже крайние? - Но тут же добавил: Думаю, до них не дойдет. Рыхловат товарищ.

  Разговор состоялся в конце прошлого месяца. Король зашел без четверти шесть один "просто проведать старого друга", как он выразился, "узнать, не надо ли чего, не обижают?" Потом раздался телефонный звонок. Видимо, у Короля был договор с кем-то о времени, и куда звонить. И теперь Галина поняла, что Елышев со своей твердолобостью и раздутой им самим все властностью, как в былые времена, не осознает той опасности, которую он может на себя навлечь. Теперь стало понятно, кто этот "рыхлый товарищ". Но видимо, Игорь и на второй запрос отказал. Галина не могла представить интеллигентного, обходительного Короля в роли убийцы. Хотя, наверное, в их бригаде есть и другие, более подходящие. Елышев снова плакал в трубку. Она слышал, как он пил еще.

  - Игорь, я тебя прошу, даже умоляю - иди домой. Вызови такси по телефону. И проспись, а потом обязательно созвонись со мной. Найди меня в кафе, салоне, дома - где угодно. Ты слышишь меня, Елышев?

  - Не фамильярничайте, - с трудом проговорил Елышев.- Я тебя ненавижу! Ты подстилка! Ляжешь за выгоду под любого. Я ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу!

  Галина бросила трубку. Звонков больше не было. Непонятная тревога охватила Галину Захарову. От чего? Елышев не раз ночевал в своем кабинете, даже девочек приводил. Нравы у зампредседателя облисполкома всегда были гусарские. Еще Воробьев после такой ночи с дамой в своем кабинете хотел снять его. Елышев в ногах валялся, у шефа вымаливал прощение. Позвонил кто-то из "Серого дома". Там у Елышева были связи. Он как-то подвыпил и рассказал Галине: "Вместе учились в институте. Был бука, два слова не скажет сразу, теперь чин в КГБ, в звании подполковника". На этот разговор Короля было понятно, что он и заходил позвонить, вернее, принять чей-то звонок именно в "Пирамиде".

  Больше Галина не смогла заснуть. Поэтому утром выглядела слегка помятой и даже немного побаливала голова. Позавтракала, спустилась во двор. Ее машина стояла в 100 метрах от дома на охраняемой стоянке. Завела мотор, стала прогревать машину. Мороз днем начинал ослабевать под уже яркими лучами февральского солнца, и на дорогах ночью становилось скользко. Галина включила приемник, настроила на местное радио:

  - Передаем прогноз погоды в городе и области. Температура днем минус один - плюс один, на дорогах гололед. Будьте, пожалуйста, осторожны, - предупреждала ведущая радиоканала.

  И внезапно, после секундной паузы другой голос:

  - Экстренное сообщение. Сегодня ночью за городом на 560-м километре трассы Дон в трех километрах от города произошло дорожно-транспортное происшествие. Водитель "Волги", заместитель председателя облисполкома Елышев Игорь Григорьевич, не справился с управлением и врезался в опору электропередачи. От силы удара пустотелая опора сломалась. Водитель, не приходя в сознание, умер в машине "Скорой помощи". Товарищи водители, будьте, пожалуйста, осторожны, в городе на дорогах гололед.

  Что-то словно оборвалось в груди у Галины.

  - Я так и думала. Я так и знала, - прошептала она. Слезы невольно выступили на ее глазах, она смахнула их кончиком перчатки. Нет, она не любила Елышева никогда. И одно время даже мечтала о мести ему, но как это часто бывает, отомстила и стала испытывать к нему какую-то жалость. Как мужчина Елышев был слаб во всех, наверное, достоинствах. Только его должность давала ему возможность быть завидным мужчиной. Жена Ольга часто болела, ездила в санатории в Крым, на Кавказ, конечно, тоже из-за должности Елышева. Детей воспитывала теща - мать Ольги, Мария Павловна. С приходом в страну перестройки, кооперативов власть под ногами Елышева зашаталась. Все стали решать деньги, не только связи.

  - За деньги можно было купить все, - шутили в народе. - Даже власть.

  Но и власть приносила деньги. Елышев не смог сломить свою гордыню: стоять на одной линии и любезно смотреть в глаза удачливому кооператору, который еще вчера торговал сигаретами в киоске или газетами в подземном переходе. Не сумел укротить гордыню и поплатился за это самым дорогим - жизнью. Все было подстроено как ДТП. Хотя, может, это и было дорожно-транспортное происшествие? Но Галина с трудом верила в это. Елышев даже после кружки пива не садился за руль. Но, может, он и боялся подсознательно именно этой последней поездки по Федеральной трассе "Дон"? Куда он ехал? По трассе в двадцати километрах расположена база отдыха "Дивное". Захотел отдохнуть у своего приятеля Гулии? И нашел покой навсегда.

  * * *

  В назначенный день люди Короля не пришли за процентами. Не пришли они и на следующий день. На третий день утром позвонил Зуб в ресторан. Галина только вошла в кабинет, даже не успела снять дубленку.

  - Привет, мать. Заждалась нас, наверное? - как всегда ехидно начал Зуб.

  - Нет, я думала, что как друга вы освободили меня от уплаты в честь Международного женского дня, - отшутилась Галина.

  - Не можем, мать, не можем. Мы любим тебя, конечно, но тело телом, а дело делом. Вечером придем в ресторан.

  - Вечером я в салоне красоты. Знаешь, на площади?

  - Знаю, конечно. Что, я красотой не интересуюсь? - Зуб снова засмеялся. Значит у них все тихо, дела идут хорошо, но Зуб добавил: - Мы недалеко теперь от твоего салона, на рынке "Северный". Растет хозяйство, вот и не успеваем.

  - Может, по почте переслать? До востребования?

  - Нет, лучше мы сами. До вечера, - Зуб положил трубку.

   В трубке раздавался гул проезжавших машин, значит, звонил Зуб с улицы, из автомата.

  "Северный рынок теперь их, - думала Галина после разговора с Зубаревым. - Значит, Игорю Григорьевичу помогли. Явно помогли и очень умело. Даже не вызвали ни у кого подозрения в ДТП. Трагически, в автомобильной катастрофе, как всегда пишут газеты в некрологе. Елышев был пьян, это, наверное, и дало повод думать следственным органам, что он погиб в автокатастрофе. И никто не искал других причин. Всех устроила данная версия".

   Конечно, Галина с ее подозрениями не пойдет никуда, даже если эти подозрения уже становятся уверенностью. Попасть в короткую заметку на последней полосе газет, как Елышеву, ей в двадцать девять лет не хотелось. Но она не удержалась, поделилась частью своих соображений. Она не указала, кто конкретно мог это сделать, просто рассказала о Северном рынке, о ночном звонке Елышева перед смертью. Ольга Глебова зашла в салон проведать подругу и поправить прическу. Очень быстро привыкаешь к хорошему. Если раньше Ольга ходила в парикмахерскую три - четыре раза в год, то теперь ходит в салон два раза в неделю. Таких женщин еще единицы, и почти всех их Галина знает в лицо. Подруги и жены новых "хозяев жизни".

  В салоне установили солярий. Пошли люди загара "без белых мест". Эллочка, жена кооператора, который был старше ее на двадцать шесть лет, щебетала:

  - Я разделась. Мой обалдел. Это так сексуально: полный загар.

  * * *

  Вечером пришли Зуб и Узбек, быстро взяли проценты, даже не пересчитали деньги и по рюмочке пропустить отказались.

  - На работе не пьем, - отшутился Зуб.

  Через два часа уже в 20.00 в ресторан "Донские зори", куда после салона приехала Галина, зашли Глебов с Максимом.

  - Галина Ивановна, я вам как друг ваш говорю, а вы слушайте, - начал разговор Олег, - Максим наш человек, он все знает.

   Глебов был очень серьезен. Максим молчал.

  - До нас дошли сведения, что Елышева просто убрали и подстроили все как ДТП. У меня хорошие связи в КГБ, - пояснил Глебов.

  Галина молчала, она уже поняла, что Ольга рассказала мужу их разговор днем.

  Олег продолжал:

  - Сначала не обратили внимания. Все-таки заместитель председателя облисполкома -фигура в области солидная. Но на мертвом Елышеве не было швейцарских часов, их покойник очень любил, и сегодня эти часы обнаружили в ломбарде, их сдали вчера по поддельному паспорту. Возбудили уголовное дело, вскрыли по приказу из "Серого дома" могилу. Бедняга Елышев, нет ему покоя и на том свете, - искренне посочувствовал Глебов. - На шее следы от пальцев рук. Доктор говорит, думали от удара, не придали значения. Труп полежал, синяки выступили. Игорь Григорьевич, царство ему небесное, телом нежный был, и от любого сжатия у него синяки выступали. Ты права оказалась в своих предположениях. Только слушай меня и запоминай, - четким резким голосов бывшего замполита говорил Олег, - никогда, никому больше не говори, что ты сказала сегодня Ольге. Даже в КГБ, если оттуда придут люди, а они придут, они вычислили, куда звонил Елышев, он много звонил: и в цветочный магазин в пять утра, и по квартирам. Охрана видела, подъехал УАЗик милицейский, зашли двое в форме и удостоверения предъявили. Их и пропустили к Елышеву. Еще один в форме лейтенанта у дверей остался с охранником. Он сильно на восточного внешностью похож, казах или киргиз.

  "Узбек!" - сразу подумала Галина, и ее охватила нервная дрожь.

  - А дальше? - спросила она.

  - Что дальше? Вывели под руки пьяного Елышева, с УВД, говорят: "Приказ. Сидит в кабинете, звонит всем. Мы его домой отвезем". Посадили в УАЗик, охрана это видела. А "Волга" его на стоянке охраняемой стояла, недалеко от облисполкома. Кто ее брал, даже охрана не видела или молчат. Но скажут, если видели. КГБ это дело ведет. Там все скажут, это без сомнения. Придут к тебе, скажи, Елышев в 4.00 звонил, пьяный в любви объяснялся, вы встречались раньше. Это все говори, узнают все равно. Он с тобой долго говорил?

  - Минут двадцать пять, может, чуть больше, - Галина закурила. - Он сильно пьян был, одно слово минуту произносил.

  - Вот так и говори: сильно пьяный, в любви признавался, предлагал уехать куда-нибудь на юг отдыхать. Только запомни, Галина, - Олег встал, подошел к аквариуму, рыбка забеспокоилась, стала двигаться быстрее, - что первый раз скажешь, то и говори всегда. Ты больше про ночной звонок никому не говорила?

  - Нет. У меня нет подруг ближе Ольги, - руки у Галины от волнения дрожали.

  - О! Галочка, а на допросе что будет! - пошутил Олег, заметив это.

  - Что, будет обязательно допрос? Вызовут к следователю?

  - Я не знаю где, но допрос будет, - уверенно сказал Олег.

  Максим продолжал молчать. Олег посмотрел на часы. Максим понял шефа без слов, вышел, пошел прогревать машину. Олег попрощался, тоже ушел. Галина осталась одна в своем кабинете.

  В сейфе - расписка от Елышева о получении денег за кафе "Пирамида", написанная от руки. Кафе изначально, до строительства, было оформлено на имя Захаровой Галины Ивановны, и все стройматериалы закупала она, но на деньги Елышева. Узнают там про их сделку? Галина себя ругала за женскую болтливость, хотя какая разница, может, даже к лучшему. Олег узнал, у него связи, он предупредил ее. Все звонки из облисполкома фиксируются, тем более ночью. Там уже знали о звонке Елышева. Фигура заместителя председателя облисполкома в области далеко не последняя. Он возглавлял оценочную комиссию, где принималось решение, можно или нет отдать в аренду кооператорам данный объект торговли. Видимо, пришло время, когда для достижения цели все средства хороши. Идет дележ пирога, и кому достанется лучшие его доли? Пирог, который считался государственным, общим или ничейным, обретет своих "хозяев". Это было первое громкое убийство, а то, что это хорошо спланированное и замаскированное убийство у Галины уже не оставалось сомнений.

  Зазвонил телефон. Звонили из СИЗО, недавний знакомый Галины, Виктор Прохоров, оперуполномоченный СИЗО. Галина познакомилась с ним, когда приходила на свидание к Виктору. Видимо, она произвела большое впечатление на старшего лейтенанта. Он не раз звонил, приходил в кафе, будто случайно. Предлагал встретиться, где-нибудь посидеть. Галина не воспринимала его ухаживания серьезно. Но вчера, вспомнив рассказ Зуба о Вике, когда они ее пьяную подвезли до дома на Шендрикова, через Прохорова она решила узнать, не приходила ли Вика на свидание к Виктору.

  - Галина Ивановна, я все узнал. Нет, Вика Нестерова в этом году на свидание не приходила. Была она один раз в один день с вами, еще перед Новым годом. Виктор нормально. Получил приговор и остался отбывать наказание в СИЗО. Я думаю, это правильное решение. Народ в хозяйственной обслуге спокойный. Его посылают учиться на повара. Да, у нас в системе ИТУ курсы организовываются всегда, учим на газооператоров, поваров. Где учим? На базе МОБ. Что это такое? - Виктор засмеялся. Да, вполне понятные в их кругу слова для постороннего человека -загадка. - Это такая больница, у нас своя межобластная больница на улице Кутузова. Может, видели забор с колючей проволокой?

  - Я ежедневно мимо него на работу в кафе проезжаю. Спасибо, Виктор Сергеевич, за хлопоты.

  - Пустое, Галина Ивановна, я всегда рад вам пусть немного помочь. Обращайтесь, не стесняйтесь, если возникнет необходимость. А лучше просто и без необходимости, - Виктор явно давал понять, что Галина ему очень нравилась.

  - Времени у меня очень мало. Я с виду - женщина, а внутри - кооператор. Со мной вам неинтересно будет. Еще раз спасибо, - Галина положила трубку.

   Она не хотела обидеть Прохорова своим категорическим отказом, рассчитывая, что оперативник Прохоров неглупый человек, поймет все сам: не надо строить планов на их отношения. Галина снова закурила.

  - Курить стала, как сапожник, - сказала она сама себе вслух.

  Значит, Вика не пошла на свидание к Виктору, что ее остановило? Совесть? Это вряд ли. Может, помирилась с Лобовым? Хотя, конечно, это не ее дело. Своих проблем на троих. Еще Елышев. Надо было ему позвонить. Уже 22.00. Галина стала собираться домой. В дверь робко постучали. Заглянула Света, официантка из зала:

  - Галина Ивановна, к вам пришли.

  За спиной Светы она увидела высокого мужчину в куртке - аляске.

  - В 22.00 ночи? - удивилась Галина, хотя поняла, кто этот мужчина. - Заходите, коли пришли.

  Мужчина зашел, закрыл за собой дверь.

  - Галина Ивановна, извините ради бога за поздний визит. Я следователь, я мог вас вызвать к нам завтра, но решил не делать этого, встретиться в более привычной для вас обстановке, чем кабинет в здании КГБ. Но если вы возражаете... - следователь не договорил, что он сделает, если Галина возражает.

  - Нет, что вы, раз уже пришли. Задавайте свои вопросы. Ручка с бумагой у вас с собой или вам дать? - Галина заметила, что в руках у следователя ничего нет: ни папки, ни портфеля. Вопрос был задан с явной издевкой, и Галина даже стала ругать себя за несдержанность. Наверное, в СССР одно слово КГБ внушало страх и опасение.

  Галина вообще-то всегда старалась соблюдать закон и не шла на ухитрения, чтобы обойти его. Не считая выплату левых процентов за "крышу", но это себе в убыток. Налоги государству она тоже платила в полном объеме, конечно, минусуя от прибыли проценты за покровительство Короля.

  - Я Павел Николаевич Скрыльников, старший следователь КГБ, капитан, - представился вошедший следователь.

  Галина теперь внимательнее рассмотрела его. Высокий, черноволосый, нормальный внешности, лет тридцать. Мужчина как мужчина, в куртке-аляске без шапки.

  - Можно мне снять куртку? Жарко у вас. Куда повесить? Спасибо, - поблагодарил следователь, вешая куртку на указанную Галиной вешалку. Одет он был в костюм, темно-голубую рубашку с галстуком. И вообще - весь опрятный, ухоженный. "Видимо, жена хорошо следит за своим мужем", - подумала Галина. В кармане костюма лежала большая записная книжка, половину было скрыто в глубине кармана. Скрыльников достал эту книжку, открыл необходимую страничку, видимо, там были записаны данные на Галину.

  - Галина Ивановна, еще раз извините за поздний визит. Я постараюсь быть кратким, а потом даже отвезу вас домой, я на машине, а вы сегодня пешком, - Скрыльников пометил что-то в своей книжке.

  "Все уже знает, даже, что пешком". Галина всю ночь не могла заснуть, часа в три налила себе 50 грамм коньяку, а утром ехать на машине не решилась.

  - Галина Ивановна, в каких отношениях вы были с Елышевым Игорем Григорьевичем? - задал обычный первый вопрос следователь.

  - Я была одной из его многочисленных любовниц, - не задумываясь, ответила Галина. - Я открывала кооператив, и Елышева не обойти. Я на свое несчастье обладаю неплохой внешностью. Он начал ухаживать.

  Павел не ожидал такого прямого ответа, он даже глаза поднял на Галину:

  - Не скромничайте, Галина Ивановна, - поправил он, - вы обладаете красивой внешностью. Но ресторан "Донские зори" и женская парикмахерская, теперь это салон красоты, перешли к вам, когда вы расстались со своим компаньоном Александром Сергеевичем Воробьевым. Думаю, тогда у вас проблем с Елышевым не было. Потому что отец Александра - Сергей Павлович Воробьев, ныне пенсионер союзного значения, был шеф Елышева. А ваши отношения с Александром, как все считали, шли к свадьбе.

  - Считать со стороны всегда лучше. Александр пил, и я, если интересовала его, то как красивая игрушка рядом. Или раз в месяц для удовлетворения какой-нибудь пьяной фантазии, например, потанцевать голой на столе. Вас это интересует? - Галина нервно достала сигарету, закурила.

  - Нет, подробности вашей интимной жизни с Александром Воробьевым нас не интересуют, - серьезно ответил Скрыльников. - Итак, как я понял, после раздела кооператива вам стало тяжело держаться на плаву. Основной доход от спиртного стали урезать. Зачастили комиссии, в ноябре их три было. Вам нужен был сильный, в смысле обладающий властью покровитель. Елышев, который еще при Александре делал вам комплименты, сделал недвусмысленное предложение, и вы не отказались. Я правильно говорю, ничего не придумываю?

   Скрыльников посмотрел на Галину. Галина немного смутилась от слов следователя. Даже про комиссии все знает. Но быстро взяла себя в руки и ответила:

  - Если хотите, да. Все так и было. Что в этом преступного? Что Елышев женат? Да, я знаю и это.

  - Нет, что вы, я вас ни в чем не обвиняю. Обладал служебными полномочиями он, а не вы. Скорее здесь надо обвинять Елышева, но о покойниках плохо не говорят. Лучше молчать. Вы часто встречались?

  - Нет. Вначале я, наверное, как новая игрушка, его интересовала больше трех - четырех раз в месяц, потом по два и реже. Извините, хотя и не говорят о покойниках плохо, но Елышеву и одной среднего темперамента женщины хватит, а он менял любовниц по несколько в месяц. Ему, скорее, эти встречи нужны были для самовыражения, чем для сексуальной необходимости. Я врач, знаю, что говорю. Хотя встречи он всегда устраивал романтично, - Галина глубоко затянулась сигаретой.

  - Вы встречались больше года, значит, что-то, кроме самовыражения, он имел к вам, - Скрыльников посмотрел в глаза Галины.

  - Не знаю. Я не совсем глупая, со мной можно и поговорить, а подруг у меня нет, значит, сказанное не будет известно всему городу. Елышев жаловался, становится трудно работать, кооператоры. Может, он еще и друга во мне видел. Я не знаю, - Галина говорила искренне, она и сама об этом часто думала в конце их отношений.

  Она даже издевалась над ним: "Что, Игорь Григорьевич, "верхи хотят, низы не могут?"

  Подобного простить женщине мог не каждый мужчина, учитывая, что она зависела от него. Даже если эти справедливые оскорбления слишком сильно задевают мужское самолюбие.

  - Хорошо, теперь о последнем времени ваших отношений. В последние три месяца ваши отношения сошли на ноль. Это правда? - Скрыльников говорил, спрашивал изредка, помечая что-то в записной книжке. Может, это для психологического воздействия он как бы говорил.

  - Не ошибись. Я все записываю.

  - Да. За это время в стране были принят ряд законов в защиту кооператоров от власть держащих. Да и я за это время твердо встала на ноги, окрепла. Елышев видел это, и как любовник он совсем не мужчина моей мечты. Наверное, поэтому, - Галина театрально задумалась и добавила: - Хотя мы были друзьями, он заезжал просто поболтать... Что "Пирамида"? - Галина даже растерялась.

   "Они знают все, - мелькнуло в голове. - Боже мой! Они знают все".

  - Кафе "Пирамида". Елышев строил кафе для себя. Плацдарм к пенсии, как он говорил своим близким друзьям.

  - Да, он строил для себя. Но оформлять на жену слишком подозрительно, она не работала, даже дети еще маленькие. Он попросил меня, я числилась хозяйкой, хотя работала как заведующая. Но я все платила, все налоги, - Галина стала нервничать, достала новую сигарету, встала, подошла к окну, открыла форточку.

  В кабинет пахнул чистый морозный воздух. Днем плюсовая температура, ночи еще были морозные.

  - Да вы не волнуйтесь, Галина Ивановна. Я не из БХСС, и налоги меня не интересуют. Даже если бы вы их не платили. Но с документами у вас полный порядок. И разрешение, и подписи всех: от архитектора до пожарнадзора. Я даже не думал, что у нас в стране, чтобы открыть кафе на сто пятьдесят метров, нужно собрать столько подписей. Хотя и законы принимаются облегчить процедуру. Наверное, нет одной подписи Митрополита, - попытался пошутить Скрыльников, чтобы успокоить Галину.

  - Да, Павел Николаевич, вы просто посмотрели список, но людям приходится этот список проходить, и иногда даже кажется, что кооперативы придумали, чтобы их никогда не открыть. Вот и приходится искать лазейки, знакомства в райкомах, исполкомах и выше. Я думаю, вам это известно не хуже, чем мне.

  Скрыльников не ответил на вопрос Галины, он просто пожал плечами, как провинившийся мальчишка. Галина сделала для себя вывод: капитан Скрыльников не высокомерен, прост в общении, совсем не такой, какими они представляли людей из "Серого дома". Наверное, у нас в стране в те годы страх перед КГБ впитывался вместе с молоком матери. Даже если гражданин законопослушен, но поговорка: "Был бы человек, статья найдется", будто сказанная вождем народа Сталиным, переходила из поколения в поколение.

  - Теперь давайте о главном: о последней ночи жизни Елышева, потому что женщина вы не только красивая, но и интересная в общении. Поверьте, может, это звучит смешно, но даже допрашивать вас мне составляет удовольствие. Никогда не знаешь, что вы ответите. Хотя мы, следователи, уже предполагаем, что нам будут говорить... Наш разговор, - Скрыльников умышленно не сказал допрос, - пусть это будет просто разговор; завтра трудовой день и у вас, и у меня, - Скрыльников улыбнулся, Галина ответила улыбкой.

  - Спрашивайте, Павел Николаевич, я вам отвечу, что знаю, - с готовностью предложила Галина.

  - Вам Елышев позвонил в... - Скрыльников замолчал.

  - В 04.05 утра, - быстро ответила Галина. - Я еще посмотрела на часы и, если честно, удивилась. - Таких поступков Игорь, несмотря на свой гусарский характер, не позволял себе никогда. Даже когда мы были более близкими.

  - Что он говорил? Только, если можно, здесь, пожалуйста, поподробнее, нам важны все мелочи, даже если это какие-то не понятные вами слова, фразы, - Скрыльников приготовился писать в блокноте.

  - Он говорил, что пьян, задержался у себя в кабинете. Пьет один. Приглашал меня, говорил, охрана пропустит. Я посоветовала ему пригласить Оксану. Он, когда пьян, всегда ее приглашает. Не знаю, чем это обусловлено, но еще Воробьев его с ней видел. Даже уволить хотел, - Галина посмотрела на Скрыльникова, он ставил в своей книжке какие-то слова, но смотрел на Галину.

  "Поразительно, - подумала она, - он пишет не глядя".

  - Вспомнил "Пирамиду", - продолжала рассказ Галина, - "мою", как он выразился. Я ему ответила, что выплатила ему все, что было оговорено, в долги залезла. И у меня есть, наверное, больше оснований считать ее своей. У меня и расписка от Елышева есть, что он претензий не имеет. Здесь в сейфе, - Галина встала, чтобы достать записку, но Скрыльников сделал жест рукой, не стоит, продолжайте. - Еще в самом начале разговора, когда я подняла трубку и спросила: "Что случилось?". Я думала, может, родные, кто звонят, потому что в 4.00 утра просто так не звонят, он ответил мне: "А почему случилось? Ничего не случилось, но обязательно случится". И еще, в конце разговора, Елышев говорил: "Ничего у них не получится. Меня они не обойдут".

  - У кого у них, он не называл имен или должностей? Что-то он говорил, когда говорил "у них не получится"? - Скрыльников сверлил глазами Галину.

  - Нет, Павел Николаевич, просто: "ничего у них, подонков, не получится". И все, - Галина замолчала.

  - Вот, а говорите ничего. Подонки, это тоже ниточка. Наверное, своих из облисполкома, он так называть не мог. Значит, он имел в виду того, кого считал ниже себя. Намного ниже. Что еще?

  - Ничего, он был сильно пьян. С трудом даже слова выговаривал. Если слово трудное в произношении, бормотал две - три минуты. Мы с ним минут двадцать точно говорили.

  - Двадцать семь, - перебил Скрыльников и снова посмотрел ей в глаза.

  - Вот видите, вы больше меня знаете, - Галина снова заволновалась.

  - Нет, Галина Ивановна, узнать, кому звонил Елышев и сколько говорил, несложно. Но о чем? У него в ту ночь одиннадцать звонков было. Прямо ночь вопросов и ответов или исповедь по телефону.

  - И мой звонок последний? Или государственная тайна?

  - Нет, какая тайна. После вас он действительно в цветочный магазин звонил, в 04.30 утра, в пустой магазин. И еще звонок был. Да, выпил Игорь Григорьевич изрядное количество "Белого аиста".

  - А почему "Белого аиста"? Он водку больше любил.

  - Неужели? Спасибо за подсказку. Нашли в кабинете пустую бутылку, и в машине была, видно открытая. Когда "Волга" перевернулась, весь салон коньяком пропах. Все, одевайтесь, Галина Ивановна, я, как и обещал, довезу вас до дома. Я жду в машине. Зеленая, недалеко от входа. Жду.

  Скрыльников встал, быстро надел куртку, вышел. Во всей его походке, движениях чувствовалось, что он был строевым армейским офицером. Офицер - это не звание, это образ жизни; настоящий офицер, даже выйдя в отставку, не может растерять собранности, выправку.

  Галина надела меховую куртку, проверила замки на сейфе, осмотрела кабинет: "Все в порядке". Вышла, закрыла дверь. Проходя через зал, она видела посетителей, немного, в 24.00 ресторан закрывался. Скрыльников ждал в заведенной машине. Увидев Галину, открыл ей дверь, переднюю, рядом с собой. Галина, когда была не за рулем, предпочитала ездить на правом заднем месте. Она очень удивилась, когда Скрыльников ей сказал:

  - Я не люблю, когда у меня пассажир за спиной.

  - Вы читаете мысли? Откуда вы знаете, на каком месте я езжу в такси? - удивленно спросила Галина. - Не следите ли вы за мной?

  Утром она ехала на работу в такси и сидела на правом заднем месте.

  - Что вы, Галина Ивановна, это просто профессиональное наблюдение. Люди вашего положения ценят безопасность и считают, что заднее правое место самое безопасное. Хотя, я вам скажу, это не всегда так.

  - Почему?

  - Три с половиной года назад сосед поехал с женой на дачу собрать ягоды для варенья. Взял и мою жену с годовалой дочкой. Он сосед, и дачи наши недалеко. Ехали назад после дождя, асфальт скользкий. Соседа подрезали какие-то лихачи, он испугался столкновения, резко свернул в сторону. Машину на мокром асфальте занесло и понесло в кювет. Они перевернулись, упали с насыпи три метра, два раза машина перевернулась. Сосед с женой сидели впереди. Людочка, моя жен, с Олечкой, сзади, она ее на руках держала. В общем, у соседа ребра, у его жены рука и ноги сломаны, у моей дочурки всего одна шишка на лбу и ручка поцарапана об стекло, а Людочку даже до больницы не довезли. Наверное, у каждого человека своя судьба, даже если он сидит на безопасном месте, - Скрыльников, тяжело вздохнув, замолчал. Несколько минут ехали молча.

  - И вы живете один? - спросила Галина, не зная, что еще можно спросить.

  - Почему один, с Олечкой, дочуркой. Снова выговор получу, не поцеловал ее на ночь. И со своей мамой.

  - Вы, наверное, любили очень свою жену. Даже голос у вас стал другим, когда говорили про трагедию.

  - Почему любил? Мы и прожили с ней три года четыре месяца и восемнадцать дней. Даже насмотреться друг на друга вдоволь не успели. Я вечно на работе, ухожу рано, прихожу поздно. Я военный, юридический институт закончил, в КГБ всего седьмой год. Здесь с женой и познакомился. Все, приехали, это ваш дом и даже ваш подъезд. До свидания, Галина Ивановна, возникнут вопросы или что вспомните, вот мой телефон, - Павел протянул листок с записанными номерами. - Это служебный, это домашний, я пометил. Спокойной вам ночи.

  Галина вышла из машины, захлопнула дверь, поднялась на свой этаж, вошла в квартиру, включила свет в коридоре. Прошла на кухню, не включая свет, посмотрела вниз. Темно-зеленая шестерка еще стояла у подъезда. Постояв еще десять секунд, Скрыльников уехал. Галина еще долго стояла на кухне без света, прижавшись лбом к холодному стеклу, и еще долго думала о словах Павла.

  "Почему любил? Он говорит так о жене, которой больше трех лет нет в живых. Почему любил?"