В парке напротив красного кирпичного здания уголовной полиции сидели на скамейке двое. Один из них был совсем еще молодой. Оба держали перед собой развернутые газеты — "Абендблатт" и "Эхо".

— Погодка — просто класс, — сказал тот, который держал перед собой вечернюю газету "Абендблатт".

И тем не менее это безумие, — буркнул тот, который читал "Эхо".

Что безумие, позвольте спросить?

Что мы сидим здесь, прямо под носом у уголовной полиции.

А вот и ошибаешься, — сказал "вечерочник", и брючины, видневшиеся из-под газеты, улеглись друг на друга. — Чем ближе ищейки, тем безопаснее для нас.

Теория! — буркнул тот, что держал "Эхо".

Опыт! — ответила "вечерка". — Но чтобы это понять, ты слишком молод, у тебя молоко на губах не обсохло.

А я уверен, что надо было смываться сразу!

Да что ты говоришь!

Мы уже могли быть где-нибудь в Швейцарии, или Италии, или…

В тюряге, — невозмутимо ответил голос из-за "Абендблатт".

Это почему?

Да потому, что ищейки, конечно же, сразу перекрыли все границы. В тот момент нас все искали и все шли по следу — до последней патрульной машины и деревенского полицейского. Против этого есть только одно средство.

И какое же?

Ждать да чаек попивать.

Для меня это слишком умно!

Нет, это слишком просто! За это время произойдет множество других более свежих ограблений, и про нас потихоньку забудут. Ты же видишь по газетам! Вначале были крупные заголовки на всю первую полосу, а теперь мы стали маленькими и сдвинулись в нижние уголки, куда-то между дорожными происшествиями и прогнозом погоды.

Значит, скоро все будет спокойно и мы сможем…

Завтра пятница. А по пятницам мне всегда везло, — задумчиво сказал мужчина, державший "Абендблатт".

Так значит, — взволнованно сказал парень с газетой "Эхо", и руки его при этом задрожали, будто случилось землетрясение, — значит, смываемся завтра?

Мы не смываемся, ты, молокосос! Мы покупаем билет в спальный вагон первого класса, и если ты не хочешь, чтобы нас схватили с поличным, ты заставишь себя говорить прилично, без этого дурацкого жаргона, понял?

А как же деньги?

Их нам принесет носильщик на перрон! Не беспокойся! — ответил тот, который держал "Абендблатт", и сладко зевнул.

Ты и меня обдуришь, как всех остальных! — Это прозвучало так, словно на скамейке парка вдруг оказался здоровенный бульдог, прикрывавшийся газетой "Эхо".