У входа в кафе «Амброзия» располагалась небольшая автомобильная стоянка, на которой сейчас толпилось такое количество зевак, словно был обещан рок-концерт под открытым небом. Глядя на плотное кольцо публики, можно было смело утверждать, что стрельба закончилась, опасность миновала, но осталась, вероятно, чья-то беда, которая и привлекла многочисленных олухов. Покрутившись поблизости, я услыхал обрывок разговора двух подростков: «Из джипа хреначили, понял? На полном ходу, блин». – «Ну и че?» – «Да ниче. Ментовку завалили, вот и все». – «Откуда знаешь, что ментовку?» – «Ну ты, блин, тормоз! Че, не слыхал?! Из МУРа она…» Я собрался было зайти в бар за Дашей и отправиться домой, однако поддался любопытству. Пришлось протолкаться сквозь кольцо зевак.

На асфальте в своей желтой блузке распростерлась Марго. Глаза ее были закрыты, юбчонка задралась, демонстрируя трусики. Крови заметно не было. Стреляли, очевидно, в спину. Девушка была жива, но опытному взору с беспощадной определенностью открывалось, что протянет она от силы еще десять-пятнадцать минут. Над ней, точно телеграфный столб, возвышался парень со студенческой внешностью. С перекошенным лицом он кричал в сотовый телефон:

– Товарищ полковник, Светку… капитана Сычову подстрелили… Нет, на объекте, как планировали… Да, но… майор Калитин опрашивает свидетелей… – Парень панически огляделся. – «Скорую» вызвали, я же докладываю… Олег Андреевич, боюсь, не довезем…

Я попятился, тараня толпу задом, и у входа в бар перевел дух. Стало быть, Марго – вовсе не Марго, а Светлана Сычова, капитан… вероятно, МУРа. Как говорится, всякое бывает. Но, черт побери, чего она хотела от меня? Чем привлек я столь настырное внимание? Кто и почему подстрелил ее под окнами бара? От этих вопросов впору было свихнуться. Мало мне истории с цыганкой и двойником. Впрочем, ни для кого не секрет, что неприятности имеют свойство наваливаться кучей.

Возле барной стойки Дашка беседовала с Антоном:

– С клиентурой у вас, похоже, не густо? – Лицо моей жены выражало интерес.

– Когда как. Бывает, яблоку упасть негде, – доверительно тараторил бармен. – Но встречаются такие типы, что иной раз думаешь: взять бы автомат… – Увидев меня, он полюбопытствовал: – Ну что? Как там?

Я сообщил:

– Девушку подстрелили. Которая сидела за моим столиком.

– Это называется «за столиком»? – фыркнула Дашка и осеклась: – Боже, что я несу!

Помолчав для приличия, бармен произнес:

– Ужас какой. Насмерть?

– Жива пока, но шансов никаких. – Я потянул жену к выходу. – Не высовывайся, Антон. Милиция сама тебя разыщет.

– Думаете? – забеспокоился паренек.

– Обычная рутина, будут расспрашивать, не видал ли, не слышал чего подозрительного – смело говори правду.

– Так и буду! – пообещал вдогонку бармен.

Мы с Дашей вышли на улицу. Толпа слегка рассосалась, но еще сохраняла плотность.

Из-за поредевших спин видна была Марго, то есть капитан Сычова, лежавшая в прежней позе. Рядом топтался молодой ее сослуживец, принятый мной за ухажера. «Скорая помощь», как водится, застряла где-то в пути. Дашка сжала мою руку.

– Пойдем.

Мы двинулись вдоль поредевшего оцепления зевак. Одна пожилая женщина просвещала другую, пришедшую, очевидно, к шапочному разбору:

– Из машины стреляли. Она почти увернулась. Проворная такая, знаете.

– Батюшки, молоденькая-то какая!

– Именно: Могла бы спастись, но тут девчушка годков пяти с мячом выскочила – прямо под пули.

– Батюшки! Убили?!

– Кого?

– Девчушку с мячом, кого же еще!

– Да нет, девчушку она как раз оттолкнуть успела. Ее папаша сразу увел. – Рассказчица кивнула на пострадавшую. – А сама, вишь, схлопотала по полной программе.

Я застыл столбом. Дашка пристально на меня посмотрела.

– Допустим, – пробормотала она. – Но ведь народ вокруг.

– Пошел он в задницу, – процедил я сквозь зубы.

Ее зеленые глазищи жгли меня насквозь.

– Как мы все объясним?

– Плевать. – Я направился к лежавшей на асфальте девушке.

Дашка устремилась за мной.

– Что мне делать?

– Что угодно. Лишь бы меня не трогали две-три минуты. – Я пробился к Светлане Сычовой, почти трупу, и присел перед ней на корточки.

Карауливший ее сотрудник с внешностью студента прорычал:

– Эй, вали отсюда!

Он готов был спикировать на меня, как ястреб на цыпленка. Но перед ним возникла Дашка. Вероятно, с самой неотразимой из своих улыбок.

– Спокойно, молодой человек. Он учился на врача.

– Чихать, на кого он учился! Едет «Скорая»! Тут ничего нельзя трогать!

– Он только проверит пульс. А «Скорая» когда еще приедет.

Больше я ничего не слышал и не видел, но был уверен: необходимую капельку времени Дашка мне обеспечит.

Я сжал запястье Светланы. Пульс едва прощупывался, но жизнь еще теплилась где-то в глубине ее умирающего тела. Прикрыв глаза, я сконцентрировался. Сильный энергетический импульс мог добить ее окончательно, а слабый… на слабый она уже не отзывалась. С чрезвычайной осторожностью варьировал я поток энергетических волн, способных на клеточном уровне устранить разрушения в организме девушки. Очень трудно было настроиться на ее затухающий биоритм. Наконец, мне это удалось, и все же она ускользала. «Давай, милая, борись, – упрашивал я мысленно. – Ты спасла девчушку, и она возвращает тебе долг. Я полномочный ее представитель. Иди сюда, Сычова! На разборку иди. Клеиться ко мне вздумала, идиотка, по своим ментовским делам. Должен заметить, шлюха из тебя никудышная: не впечатляешь. Но мир без тебя опустеет, Светка Сычова. Долбаный этот мир даже не знает, как ты ему нужна. Зато я знаю и охотно тебя отшлепаю за бездарный твой спектакль. Слышишь, капитан Сычова? Ты меня слышишь?!»

Сперва я ощутил ледяное покалывание в пальцах, затем холод пополз вдоль моих рук от локтя к плечу. Девушка тихо вздохнула, щеки ее порозовели. Так-то лучше. Теперь дело пойдет быстрей. Твой организм, Светка Сычова, сию минуту сам себя починит. Как новенькая будешь, слово Мангуста. Не веришь? Зря. Даже пули рассосались, переработались в шлаки. В туалет сходишь – только и всего. И напоследок, радость моя, лично от меня подарок. Я починил твою убойную желтую блузку: ни единой дырочки на спине. Носи на здоровье, смущай преступников.

Господи, до чего холодно. Пытаясь унять дрожь, я открыл глаза. И тотчас услыхал голос соратника моей подопечной:

– Он что, заснул над ней?!

– Вряд ли ей это повредит, – отозвался голос моей жены.

Поднявшись с корточек, я качнулся. Дашка подхватила меня, подставив плечо.

– Как ты? – прошептала она.

Вроде я улыбнулся и пообещал:

– Пятнадцать секунд – и буду как огурчик.

Соратник капитана Сычовой приблизился с похоронной миной:

– Она-то как? Жива еще?

Я кивнул:

– Вполне. У вашей подруги просто обморок.

Он вылупился на меня с высоты своего роста.

– Что ты мелешь, придурок?! В нее столько свинца всадили… – Он перевел негодующий взор на Дашу. – Он у вас что, по жизни сдвинут?

– Совсем чуть-чуть. – Жена поглаживала меня по спине. – Особенно когда на солнышке перегреется.

Здоровяк опешил, не зная, как реагировать. А по кольцу зевак пронесся ропот возмущения. Сморщенный дедок высказался за всех:

– Оно и видно, перегрелся: вон как его шатает. Пить меньше надо.

– Совершенно с вами согласна, – заявила Дашка, выводя меня из круга, и тихо поинтересовалась: – Ну как, порядок?

– Да, – ответил я. – Только есть очень хочется.

В этот момент произошло сразу два события: послышалась, наконец, сирена «Скорой помощи», и капитан Сычова, словно пробудившись, приняла сидячее положение.

– Что со мной было, Серега? – Она смущенно одернула юбку. – Меня вроде подстрелили…

Публика издала дружное: «Ах!» Здоровяк Серега, к которому обратилась восставшая покойница, произнес нечто невнятное. Наблюдая за этой сценой с некоторого расстояния, Дашка произнесла:

– Кино. Премия «Оскар».

– Пойдем, – потянул я ее за руку.

Она уперлась:

– Дай досмотреть.

Подъехала «Скорая помощь» и, скрипнув тормозами, остановилась. Выскочили трое в белых халатах. Целехонькая капитан Сычова скомандовала:

– Влезайте обратно и чешите отсюда! Ложный вызов!

Один из бригады устало возмутился:

– Вы что, дамочка, в игрушки с нами играете? У нас, вообще-то, работы навалом.

– Вот и давай, не филонь! – осадила его Светлана. – Здесь все в ажуре! По коням, лекари!

«Лекари» пошептались, сели в машину и уехали.

Здоровяк Серега пробормотал:

– Ну ты, Сычиха, даешь!

Светлана пригвоздила его взглядом:

– Телок! Ты упустил его, признавайся?!

Я решительно потянул жену за руку:

– Дашка, линяем.

Идя за мной, жена полюбопытствовала:

– Кто она, вообще, такая?

Тут я сообразил, что Дарье еще неизвестна профессия девицы, которую она застала у меня на коленях и которую мы только что вытащили из небытия.

– Давняя моя любовь, – схохмил я по-дурацки.

Дашка фыркнула:

– Хочешь, чтоб я ее удочерила?

Я сжал ее ладонь:

– Ловлю на слове.

Мы направились к дому дальним путем, через сквер (будь он неладен), и за нашими спинами слышался голос капитана Сычовой:

– А вы что здесь толчетесь? Кто-нибудь из вас запомнил лица бандитов?! Или, может, кто-то стрелял сам?!

Если народ у бара мигом не рассосался, значит, я ничего не понимаю в этой жизни. Дашка прыснула:

– Ей бы в милиции служить.

Я оставил ее реплику без комментариев, только предложил:

– Не избрать ли и тебе какую-нибудь опасную профессию?

– Например, какую?

– Ну, скажем, учительницы английского в нашей школе.

В зеленых Дашкиных глазах вспыхнули искорки:

– Зинаида Павловна протрепалась? Просила же ее: давайте сделаем сюрприз!

Солнце уже опускалось за крыши девятиэтажек. Мы шли, держась за руки, и настроение у меня было превосходное. Невзирая на то что метрах в пятидесяти за нами, точно привязанный, следовал грязновато-красный «Москвич».

– И как же ты собиралась свой сюрприз воплотить? – полюбопытствовал я.

– Ха! – ответила Дашка. – Вот представь: утром первого сентября кормлю я тебя завтраком и провожаю до двери. И вот, значит, являешься ты к себе в школу, а там… Только представь свою физиономию! Я встречаю тебя в учительской и говорю: «Глеб Михайлович, неужели даже в этот торжественный день необходимо было приходить в джинсах?»

Я рассмеялся:

– Боже правый!

Мы приближались к скверу. «Москвич» не отставал. За рулем его, едва помещаясь, сутулился здоровяк Серега. С ним рядом сидела, конечно же, капитан Сычова. Третьего члена их команды, солидно-полноватого, слинявшего из бара первым, в машине видно не было. Впрочем, и этих двух милицейских асов мне было более чем достаточно. Чертовски любопытно, чем скромная моя особа привлекла этих матерых оперативников?

– А теперь, – вздохнула Дашка, – весь сюрприз псу под хвост.

– Он мог бы состояться, – заметил я сурово, – если бы ты не уверила директрису, что я займусь покраской второго этажа.

– Был грех, – жена улыбнулась бесстыдно и нераскаянно.

– Поэтому, – разъяснил я, – Зинаида поспешно позвонила, чтобы уточнить сроки. Какие уж тут сюрпризы?

– Обломчик, – признала Дашка без всякого огорчения.

В сквере между тем все выглядело чинно и благородно. Цыганок не наблюдалось: ни живых, ни тем более мертвых. Утомленный народ, расслабляясь в конце рабочего дня, восседал на лавочках и фланировал вдоль газонов. Слабая надежда разузнать хоть что-то о хмыре в полотняном костюме и об агрессивном своем двойнике улетучилась, как дым.

Мы с Дарьей шли по скверу, а «Москвич» капитана Сычовой двигался за нами по шоссе. Не знаю, за кого они меня принимают, но за такую бездарную слежку их надо перевести в уличные регулировщики. Если только они не решили целенаправленно действовать мне на нервы. Коли так, ребята, вы здорово просчитались. Пасите меня сколько угодно, ведь перед вами такой лох, который ничего кругом не замечает.

– А насчет покраски… – Дашка потерлась щекой о мое плечо. – Зинаида выглядела такой измотанной, что мне просто захотелось ей как-то помочь. Я подумала: ты мог бы прийти в школу, по-тихому щелкнуть пальцами… Ясен ход моих мыслей?

Я вздохнул:

– Уймись, Дашка. Я уж и так черт знает что вытворяю.

Она заглянула мне в глаза:

– Ну прости, сморозила.

Мы вошли во двор нашего дома, и грязновато-красный «Москвич» въехал вслед за нами. Здоровяк Серега, очевидно выполняя команду капитана Сычовой, остановил машину рядом с пустующим желтым такси. Сидящие на лавочке четыре бабульки, будто не слыша нашего с Дашкой приветствия, хмуро проводили нас взглядами.

Входя в подъезд, я подумал, что зря упрекнул Дашку за инициативу с покраской школы. Тут легко можно было сотворить все так, что комар носа не подточит. А вот за то, что я проделал с подстреленной девушкой на глазах общества, Стив Пирс, мой учитель, наверняка выпорол бы меня розгой. Во второй раз. И опять оказался бы прав.