За завтраком Мик лип ко мне, заглядывал под локоть, показывал корявые надписи, сделанные в выданном ему блокноте. Делал все возможное, чтобы удостовериться: я не передумала и возьму его с собой, как обещала.

— Хорошо написал, видно, что старался. Вот эта буковка получилась особенно ровно, видишь? — подчеркнула менее кособокую.

— Я сметливый! — с энтузиазмом провозгласил Мик. — И очень полезный.

Остальные его ровесники в замке давно писали красивым почерком, сильно отличающимся от кривых записей Мика. Конечно, у них были любящие родители, которые заботились о том, чтобы отпрыски посещали занятия, ставшие блажью госпожи.

— Будь даже глупым и бесполезным, все равно никогда бы тебя не бросила. Потому что я твой ответственный взрослый.

Конечно, примерное настроение мальчика очень радовало, но я видела скрывающуюся под ним тревожность и не хотела, чтобы Мик переживал.

— Но я послушный, умный и красивый, — насупился он.

— Конечно, — соврала, не сморгнув. — Можно тебя причесать?

Мик поразмыслил и важно кивнул. Я воспользовалась моментом и позволила магии сотворить на голове несчастья аккуратную прическу. Не скрытое патлами лицо оказалось довольно миловидным, с россыпью веснушек, курносым носом, большими голубыми глазами в обрамлении светлых ресниц и неожиданно внушительным лбом.

Мик нашел зеркало, долго в него внимательно смотрел, затем решительным жестом растрепал проделанную мною работу:

— Не надо меня исправлять, хорошо, госпожа?

И столько тоски было в этой просьбе, что я подошла, крепко обняла Мика, поцеловала в растрепанную голову и сказала:

— Хорошего тебе дня. Мик, можно тебя о чем-то попросить?

— Я к вашим услугам, — важно сказал мальчишка.

— Не говори никому о нашем отъезде. Дай мне объявить об этом самой.

— Когда?

— Сегодня за ужином. Потерпишь?

— Обещаю, — серьезно ответил Мик.

Я оглядела опустевший после набега несчастья стол и спросила у Рейса:

— Успел что-то перехватить за завтраком?

— Обо мне не беспокойтесь, госпожа, военная выправка научила есть быстро. С боем, но удалось выхватить у обжоры пару кусочков хлеба. Вам ничего не досталось, я видел, поэтому сохранил стратегические запасы.

С заговорщической улыбкой король достал из-под стола блюдечко с румяными блинчиками, заботливо укрытыми топлеными сливками и вареньем.

— Как же я люблю тебя, Рейс! — обрадовалась завтраку.

Вчера за ужином от волнения почти ничего не ела, и теперь желудок отчетливо требовал топлива. Я с предвкушением потянулась к еде и вдруг поняла, что сказала. Покраснела, как девчонка, отвела взгляд, принялась мямлить оправдание.

— Я вовсе не это хотела сказать, а поблагодарить за отважно спасенную еду…

Как подобает истинному джентльмену, Рейс ничего не сказал. Промокнул лицо салфеткой, видимо, чтобы спрятать улыбку.

В принципе только слепой не заметит крышесносящей страсти с моей стороны. У меня все чаще мелькала мысль признаться Рейсу в чувствах, как советовала Маро. Я даже знала, когда лучше всего это сделать — вечером после массажа. На прощанье.

Молча закончила трапезу, стараясь не встречаться взглядом с королем. Он поднялся, учтиво поклонился и предложил мне руку.

Любовь пузырилась во мне пьянящим шампанским. Заветные слова, выпрыгнув однажды, стремились говориться вновь и вновь.

«Рейс, я люблю, когда ты меня повсюду сопровождаешь. Обожаю твои волосы, не могу отвести взгляда от губ. А какое тело под идеально сидящим камзолом! Я целый день мечтаю, как бы затащить тебя в постель. Но не думай, что это зов плоти. Я люблю тебя, Рейс!»

Дрожащей рукой обхватила короля за локоть и дала проводить себя в тронный зал. Помещение освободили от столов, оставив украшения на стенах. Вернули на место постамент, постелили алый бархат. Я села на трон, Рейс устроился у моих ног. Утренние лучи золотили пол, стертый за много веков ногами танцующих, искрились на золотой шнуровке, украшающей плечи короля. Я не могла отвести от него взгляда. Несказанные слова бурлили в груди, вспыхивая магией на кончиках пальцев.

«Люблю тебя, Рейс и, если Аривельда права, буду любить всегда. Мне нужно запомнить этот миг, когда солнце освещает твое умиротворенное лицо. Рейс, я птицей прилетала почти каждый день полюбоваться на тебя во дворце, но никогда ты не был счастлив так, как сегодня».

Магия подала сигнал, что границы пересек посторонний. Маро любила эффектные появления — на сей раз она избрала в виде транспорта широченный ковер-самолет. Темный квадратик расчеркнул небо за стрельчатым окном, затрепетал бахромой, опустился под носом у оторопевших стражников на каменный мост.

Для дорогих гостей была поднята решетка, распахнуты ворота. Дорогу, ведущую через двор к главному входу, укрепили досками, выстелили алой дорожкой.

Маро не соизволила сойти с мягкого транспорта. Прижалась к Садату и приказала, сопроводив слова обольстительной улыбкой, чтобы ее провели к хозяйке замка. Эдгар, сбитый с толку необычными посетителями, шел впереди, за ним в метре над землей парил ковер.

Ковер этот, вышитый геометрическими узорами, при взгляде на которые начинала побаливать голова, был одним из артефактов Маро. Обычно ведьмам не нужно использовать магические предметы, так как магии хватает с избытком на любые нужды. Ковер-самолет стал для Маро предметом искусства и гордости.

Она родом из кочевого племени набтитов из Вирлемских степей. Набтитские девочки с детства обучаются плетению корзин, ковров, перегородок между комнатами. Навык передается из поколения в поколение, а изделия ценятся в окружающих странах. Маросдиль считали безрукой, ее кособокие плетенки продавались задешево не разбирающимся в тонкостях иностранцам. Все изменилось, когда к племени прибился слепой путешественник родом из Эмиратов. Набтиты считали священным долгом присматривать за инвалидами, пришельцы из дальних стран не были редкостью в их краях. Девочкой Маро очень привязалась к слепцу. Они часами просиживали вместе, постигая азы математики.

Постепенно работа над волокнами окрашенных в разные краски жгутов, до кровавых мозолей на пальцах, стала казаться Маро потраченным впустую временем. За пределом иссушенных гор и широких степей лежал бескрайний мир.

Не понимаю, как безграмотная дикарка решилась на побег совершенно одна, но после смерти слепого наставника Маро ушла в неизвестность. Она умела охотиться, находить воду, обладала гибким аналитическим умом и верила, что справится с любой неудачей. Ее влекли Эмираты, после рассказов наставника казавшиеся волшебным местом обитания джиннов, отважных юнцов и пестрых базаров.

Однако в одну из ночей ей не повезло наткнуться на заматеревшего пустынного тигра. Маро вышла из схватки основательно подранной. Тигр остался лежать в камнях безжизненной тушей. Рана на бедре и плече загноилась. Маро три дня упрямо шла, несмотря на боль и жар. Потом еще два дня металась в бреду на грани жизни и смерти, пока магия не потекла сквозь измученное тело, выжигая заразу. Там и нашел ее Чи-Линг, инициировал и взял под свое крыло ученицей.

Этот ковер, которым гордилась бы и мастерица из набтитов, занимал в сердце Маро особое место, являясь частичкой дома и линии судьбы, которая уже никогда не исполнится. Мастерица Маросдиль канула в Лету, на ее место пришла колдунья Маро.

Садат Алиим весь в белом, с черным обручем на лбу, удерживающим длинную, до пола, куфию, соскользнул на пол. Выразил уважение мне царственным кивком и подал руку Маро. Та тряхнула кучерявой гривой, зазвеневшей бубенчиками, спрятанными в волосах. Облако лилового газа, служившее лифом и шароварами, дрогнуло, когда великолепная ведьма изящно соскользнула с замершего в воздухе ковра.

— Мир вам, милости всевышнего и его благословения, — поздоровался Садат.

— Мир тебе, почтенный эмир. Добро пожаловать, дорогая подруга.

Я встала с трона, спустилась навстречу горячим объятиям Маро. Она засмеялась, закружила меня по залу.

— Маро, вчера виделись!

— Я стараюсь увериться, что ты не пала духом. — Подруга остановилась, не выпуская моих ладоней, оглянулась и прошептала: — А еще посплетничать хочется. Вижу, Ваня у твоих ног. Это он в артефактах виноват? Наказать его?

— Сама виновата, не нужно заглядываться на помолвленных мужчин.

— Мать-волшебница, Эви! Ты еще этим заморачиваешься? Поэтому магия и бушует. Дай мне шанс, не пожалеешь! Я лучшая на свете сообщница по соблазнению мужчин. Садат вон тоже сопротивлялся, клялся, что сживет меня с белу свету, и что? — Маро откинула непослушную прядь на спину с хитрой улыбкой. — Он был обречен с самого начала. Лучше скажи, призналась Ване?

— Почти. Не думаю, что он понял, у меня просто вырвалось слово «люблю» за завтраком.

— Тогда больше не буду беспокоиться по этому поводу. Судя по тому, какие он бросает сейчас на нас взгляды, ясно — пропал твой Ваня. Дело за малым. Скажи, чем тебе помочь перед приездом Илстина?

— Я хочу оставить мой дом в надежных руках. У эмира Алиима искусные воины, смогу ли я доверить ему защиту? Не воспользуется ли он возможностью, чтобы захватить замок?

— Садат держит слово, можешь не беспокоиться. Я за него отвечаю. Хватит секретничать, Эви, мальчики не выдерживают.

— Я? Да это ты увела меня!

Стихийная сила по имени Маро уже направилась к трону, где настороженно ждал Рейсвальд. Я подошла к брошенному Садату.

С эмиром Алиимом нас связывали дружеские отношения. Я весьма уважала молодого правителя, которому удалось объединить враждующие кланы, наладить торговые отношения с Сарниром и значительно укрепить территорию, прежде раздираемую междоусобицами.

Когда-то Садат Алиим был даже помолвлен с сестрой Рейса, Сильвиной, но молодой эмир сделал все, чтобы расторгнуть эту помолвку. С тех пор его отношения с Айнуром были несколько натянутыми.

Отличие Садата от его предшественников состояло в том, что он превосходно умел вести переговоры, идти на компромисс и совершенно не страдал от главного недостатка, присущего эмирам, — излишней гордости.

Где лестью, где подкупом, где угрозами он заложил основу будущей империи.

Север Эмиратов граничил с Сарниром и с узким перешейком Айнура там, где королевство Рейса отрезало южного соседа от доступа к Алурскому морю. Юг Эмиратов сух, горист и пустынен. Каждый клочок плодородной земли на счету. Переселившись с севера, Маро облюбовала один из цветущих оазисов прямо под носом эмира Алиима, начисто отрезав плодородные земли.

Садат кипятился, пытался выгнать ведьму то кнутом, то пряником. Маро не желала ни в какую искать новую резиденцию. Ей нравились и жаркое солнце Эмиратов, и влажная тень пальм.

Тогда Алиим направился ко мне с богатыми дарами и большой свитой. Три дня провел гостем в моем замке, утомляя цветистыми речами и не переходя к сути вопроса. Когда я чуть не позеленела от обилия чужаков, Садат весьма вежливо попросил совета, как справиться с упрямой ведьмой по имени Маросдиль.

Как только он заговорил прямо, мы и подружились. Я объяснила эмиру, что от ведьмы ему не избавиться, а вот гнев Маро может дорого обойтись. Именно я посоветовала заслать к ней математиков с новыми наработками в области алгебры. Садат удивился, но в точности последовал совету. Пока они мирились, вспыхнула страсть, с тех пор эмир Алиим не отходил от Маро, его караваны спокойно шли через ведьмин оазис, и лишь Сарнир трепыхался в панике от стремительно крепнущего южного соседа.

Садат и в прошлый приезд желал купить у меня артефакт, но мы, ведьмы, не желаем отпускать магические предметы без крайней необходимости. Кажется, она настала.

— Солнечная Эвитерра, желаю выразить вам благодарность за бесценную мудрость. — Садат прижал руку к груди и поклонился.

— Рада видеть, что первый визит в замок принес желанные плоды, смею надеяться, что и нынешний окажется полезным.

С детьми пустыни нельзя заговаривать о делах. Их необходимо сперва накормить, потешить музыкой и танцами, осыпать подарками. У меня не было на это времени, поэтому я сразу намекнула на продажу артефактов, надеясь, что благодарный Алиим не слишком возмутится нарушением традиций.

Рейс, бесшумно приблизившийся за время беседы, вклинился в разговор, холодно произнеся:

— Мир вам, эмир. Вижу, вы завсегдатай в гостях у темнейшей.

— Что вы. — Садат развел руками. — Не смею злоупотреблять гостеприимством волшебницы.

— Напротив, эмир, — ответила согласно законам вежливости, послав недовольный взгляд Рейсу. Еще не хватало, чтобы Алиим обиделся. — Вы всегда желанный гость в моих владениях. А теперь позвольте пригласить вас на скудную трапезу и дать отдохнуть от трудного пути.

«Скудной трапезой» назывался ломящийся от деликатесов стол, над которым со вчерашнего вечера трудился Массиро. Тут и запеченная с сухофруктами и орехами баранина, и рыба в остром красном соусе, и салат из зелени с миндалем и вареной крупой, и мясо в кунжутном соусе, и бесчисленное количество блюд, любимых эмиром. Я очень старалась устроить обед попышней, чтобы гость почувствовал себя достаточно обласканным и желанным. Ждать три дня, как в прошлый раз, пока эмир созреет для дел, я была не намерена.

— Прошу вас, госпожа, утолите мое любопытство, — прошептал Рейс, когда Маро с Садатом прошли вперед. — Много ли правителей окружающих стран посетили замок перед моим появлением?

— Немало, — пытаясь мысленно вспомнить точную цифру, рассеянно ответила. — Около двух десятков. Большинство приходят тайно, прости, не имею права разглашать личные дела. Не беспокойся, Рейс, — поспешила заверить, разглядев напряжение в позе правителя Айнура. — Стараюсь не вмешиваться в политическую расстановку сил, как и остальные волшебники.

— Отчего же? Прекрасно помню случай, когда артефакт позволил королю вернуть трон, — с нажимом произнес Рейс.

— Колдуны стараются держать дистанцию, но все мы люди, и личные предпочтения играют немалую роль, — быстро прошептала я. — Например, я сделаю все возможное, чтобы защитить твои интересы, подобно Маро, поддерживающей Садата.

— Позвольте прояснить: подобной чести удостаиваются все гости темнейшества или избранные по особым признакам?

Рейс по непонятной причине начал закипать, а я все не могла понять, за что спине эмира Алиима достаются взгляды, полные жгучей неприязни.

— Не вынуждай меня говорить вслух то, о чем предпочитаю промолчать, — устало осадила Рейса.

— Признайтесь, — с пристрастием, как на допросе, продолжил выпытывать король, — сказанное за утренней трапезой правда или оборот речи?

— Не могу поверить, что очевидное укрылось от зорких глаз правителя. В отличие от тебя, Рейс, мои чувства не утихли за годы в разлуке.

Король развернул меня за плечи властным жестом, наклонился, глядя прямо в глаза, пытаясь высмотреть нечто, неподвластное пониманию.

— Эви, о чем вы тут шепчетесь? — Маро ворвалась между нами, звеня бубенцами в волосах.

— О делах давно прошедших дней, — беззаботно, с ноткой горечи произнесла я. — Позволь предложить освежающего напитка из колотого льда, лимона и мяты.

— Не откажусь! — Маро взяла меня под руку, чуть ли не насильно увела из захвата Рейса, смотрящего на меня со смесью удивления и тоски.

Для нас с Рейсом еда не представляла особого интереса после завтрака, а вот гости отдали должное роскошному угощению. Садат обещал увести у меня Массиро, а я смеялась, что потребую взамен его легендарную кухарку Кудсию.

— Кудсия, — Садат поднял к потолку указательный палец, — владеет не чем иным, как кулинарным колдовством. Она стоит троих Массиро.

— Ему равных нет, — парировала я слова эмира, известного талантом торговаться. — Впрочем, если поступит предложение, от которого невозможно отказаться, так и быть, отпущу дорогого моему сердцу Массиро.

Завтра я покину замок, а легендарный повар достоин служить при дворе эмира.

— За проведенное в замке темнейшей время я успел оценить искусство Массиро, и он уже выразил желание проследовать в Айнур, если госпожа не будет возражать, — веско, с ноткой превосходства сказал Рейс.

Садат в растерянности смотрел на меня. Мы с бешеной скоростью исполняли деловой словесный танец, который начинался с восхваления дома и его обитателей, вел к первой незначительной сделке и лишь потом переходил к главному предмету повестки дня. Рейс вмешался и сорвал планы, умыкнув повара.

— Мудрейшая волшебница, — мягко обратился ко мне эмир Алиим, — возлюбленная посвятила меня в обстоятельства, требующие вашего присутствия в другом месте и по куда более важным делам. Посему не смею вас задерживать и не настаиваю на соблюдении традиций. Если вам будет угодно, я готов к чести лицезреть волшебные предметы.

Маро, я тебя обожаю!

Заставить эмира отбросить заморочки и перейти к сути дела всего за какую-то пару часов… Она и вправду великолепная ведьма!

— С превеликим удовольствием, эмир Алиим! — с облегчением согласилась я и поймала на себе тяжелый взгляд Рейса.

Сегодня он сам не свой, даже не знаю, что вывело из равновесия обычно спокойного, чуть насмешливого короля!