Я увидела одинокого всадника издалека. Послала зов стражникам, разрешила пропустить нежданного гостя, хотя они и сами не осмелились бы задерживать сюзерена.

Сняла магическую защиту вокруг владений и срочно кинулась в гардеробную выбрать подобающее случаю одеяние. Столько лет мечтала о судьбоносной встрече. Неужели сегодня? Совсем не готова…

Пальцы дрожали, пока застегивала пуговки шитого серебром платья, закрепляла сверкающую диадему в черных волосах. Плащ со стоячим бархатным воротничком довершил образ царственной особы. В панике подправила и лицо: скулы стали резче, глаза приобрели зеленый оттенок, губы чуть увеличила и выкрасила в алый. Излишняя осторожность, он бы меня и в прежнем облике не узнал.

Вышколенные воины обрадовали слаженными и четкими действиями. Остановили всадника на длинном каменном мосту, скрестили пики и громовым тоном вопросили в один голос:

— Зачем пожаловал?

Всадник не спасовал. Гордо подняв голову, одной рукой бережно придержал свою ношу, другой, натянув удила, остановил коня.

— К ведьме со срочной просьбой, — процедил сквозь зубы, едва сдерживая раздражение.

Еще бы! Он гнал скакуна, не жалея сил — ни своих, ни животного. Промедление сводило его с ума. Тем сильнее порадовал ответ верных слуг:

— Просить аудиенции у ее темнейшества требуется заранее, в письменном виде, с приложением задатка.

— За ценой не постою, ведьма не пожалеет.

Эдгар, спасибо ему, нахмурился, сильнее сжал древко копья и твердо отрезал:

— Темнейшая госпожа не принимает.

Нужно будет ему премию выплатить! Умный мальчик, далеко пойдет, гляди, так и до звания начальника стражи выслужится.

Я подобрала тяжелые юбки и заспешила в приемный зал. Слуги торопливо устанавливали подобие помоста и тяжелое старое кресло, выкупленное у разорившегося барона. У меня всё руки не доходили до устройства этой части замка, да и в первый раз столь высокопоставленные особы жаловали визитом.

Золотой поток потек с протянутых пальцев, охватил потертое дерево. Меня переполняло нервное волнение, мысль о том, что король скоро войдет в стены моего замка, пульсировала в висках. Вспышка! Кресло превратилось в солидный трон с золотыми подлокотниками, по наспех сколоченному помосту прошла волна, окрашивая голые доски в благородный алый мрамор с белыми прожилками. Пока только иллюзия, но если не забыть и подпитать вечером, будет смотреться вполне достойно.

Я только-только успела устроиться на сиденье, а слуги выстроиться у стены, как распахнулись высоченные двери, и Эдгар объявил:

— Его величество король Айнура нижайше просит аудиенции у темной госпожи.

Я сидела на троне, старательно изображая спокойствие, мысленно приказывая пальцам не дрожать, не цепляться до побеления костяшек в подлокотники, стараясь не наклоняться вперед в зловещем предвкушении. Ледяное благородство, ровная спина, презрительное выражение на лице.

И не дышать, не преследовать взглядом стройную фигуру того, кто появился в дверях. Даже сейчас, изнуренный часами гонки, он был удивительно хорош — со смоляными кудрями, рассыпанными по плечам, прямым взглядом карих глаз, упрямо сжатым ртом и истинно королевским достоинством, совсем не тем, что я пыталась подделать, сидя на троне.

А на руках короля Айнура, предмета женских мечтаний на тысячу километров в окрестности, включая меня, умирала прелестная рыжеволосая девушка. Прямо на расшитом жемчугом зеленом лифе алой розой цвела кровь, капли падали на голубоватый мраморный пол, отстукивая траурное кап-кап-кап. Бледность ее кожи перекликалась с бледностью короля, но всякий, взглянувший на бесчувственную девушку, сказал бы, что она — не жилец. Ее губки приобрели синеватый оттенок, под глазами залегли сизые тени. Никто не мог бы спасти рыжую красавицу. Никто, кроме меня.

Король, тяжело дыша, окинул зал взглядом, в котором сквозили боль и безумие, остановил на мне. Как объятый жаждой смотрит на живительную воду из ледяного источника, так он смотрел на меня.

А я почти не дышала, не двигалась, слова застряли в горле, глаза наполнились слезами. Я не выдержала пристального внимания короля Айнура и отвела глаза. Не в первый раз, но и не в последний. Испугалась, что он прочтет объявшую меня бурю эмоций — жалость к несчастной девушке, горечь от того, что его чувства никогда не будут направлены на меня, жгучая ревность к той, кого он так осторожно держал в своих объятиях, и страсть, всепоглощающая страсть, которая изнутри поедала меня с того самого дня, когда мне не повезло потерянной девчонкой повстречать короля, тогда еще принца.

Нет, не стоило ему видеть этого.

— Темная госпожа… — начал король, и я поняла, как сильно нужна ему, раз плебейское «ведьма» заменил на титул, который я сама себе выдумала, надеясь отпугнуть нежеланных гостей. — Умоляю о вашей милости.

Приказала голосу не дрожать. Ответила, стараясь не смотреть прямо в глаза гостя:

— Я не раздаю милости. У меня весьма высокие расценки.

— Уверен, что смогу выплатить любую названную вами цену. Лишь умоляю не медлить, жизнь покидает Катрин.

Я неспешно поднялась с трона, пользуясь преимуществом ступенек, возвышающих меня над королем. Не помогло. Любой посторонний наблюдатель сразу бы сказал — преимущество на стороне правителя Айнура. Даже в роли просителя от него веет властностью, мужской первобытной силой. Он готов унизиться на словах ради спасения любимой, и есть в этом нечто благородное, открытое, честное.

Если бы я уже не была влюблена в него по уши, влюбилась бы в этот момент, когда он прижимает к себе вялое тело раненой девушки, подбородок упрямо поднят, а в глазах готовность бросить весь мир к моим ногам ради нее.

— Даже если цена будет слишком высока? — вкрадчиво спросила, спускаясь к просителю.

— Я достаточно богат, — коротко ответил король.

Айнур процветает. Благодаря удачной экономической линии и последним победам над соседями молодому правителю удалось удвоить капитал в казне. Я знаю это, так как пристально слежу за ним уже долгие годы.

— Золото не интересует меня, — равнодушно бросила, бесшумно подходя к королю.

Он вздрогнул, в его взгляде появилось подозрение, что я веду какую-то свою грязную игру. Правильно, милый, ты все верно угадал — веду.

— Чего желает темная госпожа? — В голосе короля под напускной вежливостью послышался животный рык.

— Боюсь, моя цена окажется великому правителю Айнура не по карману, — сказала я низким голосом, почти шепотом, обходя пару по кругу.

Скоро девушка испустит свой последний вздох. Я это знаю, знает и король. У него нет времени, я же его бессовестно тяну.

— Я готов на все, — без обиняков твердо произнес он, поворачиваясь за мной.

— Даже на то, чтобы стать моим рабом? — усмехнулась я, а внутри все задрожало. — Не бойтесь, ваше величество, не навсегда, всего лишь на месяц. Вы вернетесь домой, к живой и здоровой невесте… — тут я запнулась, сглатывая ком в горле. — Отпразднуете свадьбу, и никто не узнает, где вы пропадали тридцать дней.

— Что за извращенные желания? — с гадливостью процедил король.

— Всегда мечтала о короле в моем плену. Не привыкла отказывать себе в маленьких радостях. Легко вам не будет, обещаю. Решайтесь же! Или цена слишком высока?

Смертельно бледная девушка вздрогнула всем телом, не открывая глаз. Король поднял на меня черные как ночь глаза, наполненные страхом.

— Я согласен.

У меня зашумело в ушах, я быстро опустила лицо, чтобы он не видел торжество и потаенную улыбку.

— Быстрее же, ведьма!

Резко повернулась к нему с делано оскорбленным выражением и отступила в сторону трона, показывая, что не намерена терпеть подобное отношение.

— Стойте, темная госпожа! — тут же поправил себя король.

В его голосе звучала безукоризненная вежливость, только в глазах вспыхнуло презрение.

— Клянитесь честью, — тут же оттаяла я, возвращаясь назад. И добавила скучающим голосом, как будто сообщила о досадной мелочи: — И кровью. Естественно, стоит вам показать за тридцать дней малейшее неповиновение моим капризам — Катрин умрет. Тут же, мгновенно, без всяких предупреждений. Я не настроена заниматься вашим воспитанием или терпеть характер. Мне нужен послушный смирный раб, я ясно выразилась?

Зрачки повелителя Айнура заняли всю радужку. На лице читалось отвращение, смешанное с ненавистью. На мгновение мне показалось, что я зря это все затеяла.

— Клянусь, — бескровными губами произнес он.

Король протянул вперед одну руку, другой бережно придерживая девушку. Эдгар споро и неглубоко полоснул по его запястью. Я нагнулась и подобрала губами соленые вязкие капли. Теперь договор скреплен, назад дороги нет.

Я сделала призывный жест пальцами, и понятливые слуги занесли узкую кушетку, на которой я обычно лечила хворавших. Вид у нее был простой и непрезентабельный, что я тут же исправила, правда наспех наведенной иллюзией, на большее времени не было.

Девушку уложили на лежанку, ее рыжие длинные локоны красиво рассыпались по синему бархату.

Я сама невольно залюбовалась изяществом потомственной аристократки, результатом отбора длиной в сотни лет — красивейших женщин для достойнейших из мужчин. Интересно, понимала ли эта тонкокостная рыжеволосая дворянка, как сильно ей повезло? Долгие годы я готова была отдать абсолютно все на свете, чтобы быть на ее месте.

Прав был булгаковский Воланд, говоря: «Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего, в особенности у тех, кто сильнее вас». Король Айнура пришел сам, хотя я долгие годы порывалась найти его, умолять о взаимности!

В зале было тихо, как в безлюдной пещере. Присутствующие затаили дыхание в преддверии таинства. Домочадцы любили наблюдать за колдовством госпожи: мое могущество было залогом их спокойствия. Король же стоял в стойке готового к прыжку хищника, готовый в любой момент броситься на спасение любимой.

Взмах ладони, короткий взгляд из-под ресниц на напряженную фигуру правителя Айнура. От одного его вида магия спешила сорваться с кончиков пальцев ярким фейерверком. Одно его присутствие заставляло сердце биться чаще, желание бурлило в крови, становясь все жарче от понимания того, что он моим не будет. Запретного хочется в сто раз сильней…

У девушки рваная рана в груди, словно туда попала стрела, а потом злая рука выломала ее, не щадя юное тело. Бедное дитя! Магия потекла золотым дождем, словно рвущийся в игру щенок. Не помню, когда в последний раз колдовала с подобной легкостью. Словно руки опытного хирурга, магические нити трудились над бурым пятном, преображая его. Края раны приблизились друг к другу, сосуды срослись, кости соединились, и вскоре на коже остался лишь красный рубец, стремительно бледнеющий. На щеках девушки расцвел румянец, губы порозовели. Ресницы затрепетали и открыли огромные зеленые глаза, в которых плескалось недоумение.

— Где я? — вопросила девушка.

Король бросился к ней, пытаясь обнять, успокоить, но я оказалась проворнее. Посреди зала засиял сигнальный огонек пространственного портала. Взмахом указательного пальца и неведомо откуда взявшимися силами я прорезала пространство слепо в сторону Айнура. Лежанка вместе с девушкой пулей полетела в открывшуюся дыру, сквозь которую можно было разглядеть раскисшие улицы захудалой деревеньки, покосившийся плетень и огромного борова, хмуро рывшегося в отбросах. Хлопок, мгновенно ослепившая всех яркая вспышка света — и девушка исчезла в портале, оставив после себя лишь пятна крови на белом мраморе да душный запашок деревни, в которую я ее отправила.

Король Айнура обличительно смотрел на меня, а я исподволь любовалась его мощной фигурой, не обращая внимания на сжавшиеся от злости кулаки.

Странно, магия все еще клубилась вокруг меня, ластилась и просила найти для нее применение. Я бездумно сбросила остатки в пол, укрепляя периметр вокруг владений. Дополнительная защита никогда не помешает.

— Ты не дала мне попрощаться с возлюбленной, ведьма, — ровным голосом произнес король, и мои стражи невольно склонили головы от ярости, сквозившей в его словах.

— Свою часть сделки я выполнила. Надеюсь, у королей хорошая память на обещанную оплату. Отныне для тебя я — темная госпожа, а любое мое желание — единственный закон. На колени!

Да, жестоко и некрасиво, я вполне это понимала. Чтобы гордого правителя целой страны поставить на колени, нужно быть той еще сволочью. Впрочем, если не получилось заслужить его любовь, сойдет и ненависть.

Он резко вдохнул, ноздри затрепетали. Затем движением, полным достоинства, король Айнура встал сначала на одно колено, затем подломил и другое.

Сиенна, моя экономка, и стая горничных, успевших просочиться в зал за время лечения, дружно протестующе ахнули. Для половины из них король — их бывший сюзерен. Видеть его склонившим голову перед ведьмой — это взрыв шаблона, святотатство и еще одно безоговорочное доказательство моего величия.

Обошла его по кругу, постепенно сокращая дистанцию. Сердце бешено колотилось в груди. Отчаянно хотелось зарыться ладонью в черные кудри, провести пальцами по заросшей щетиной щеке, повернуть к себе красивое лицо и впиться жестким поцелуем в губы. Так хотелось, что магия забурлила внутри, требуя немедленного выхода. Я не смогла сдержать поток, вцепилась в бархатную мантию и не отпускала, пока она не превратилась в магический артефакт, не пропускающий стрел. Черт, двенадцатый, а ведь мне удалось продержаться два года.

Замерла прямо напротив короля Айнура, внимательно любуясь им, пользуясь моментом, пока он склонил голову, охваченный праведным гневом.

Мне нужно избавиться от дикого желания, поселившегося в сердце с момента нашей первой встречи и не ослабевшего с годами. Я любила Рейсвальда всепоглощающей любовью девочки-подростка к известному смазливому певцу. Любовью с той самой одержимостью, которая заставляет их оклеивать стены портретами, писать в тетрадке сотни раз заветное имя, бредить любимым лицом во сне и наяву. Только у девочек подобное снимается настоящими чувствами к живому человеку из плоти и крови, а я питаю мучительную страсть к королю Айнура уже семь лет, и она не бледнеет, а лишь становится сильней.

Я так и не разобралась, причина ли подобной пагубной страсти в магическом даре? Ведь магия связана с эмоциями, это мне Илстин твердил с самого начала обучения… Или я влюбилась в короля Айнура, ослепленная ореолом красоты и власти молодого правителя?

Оставалось надеяться на последнее. В качестве раба он уймет безудержную тягу, может, таким образом удастся избавиться от надоевшей одержимости. Сколько можно каждую ночь летать к его дворцу в образе птицы и заглядывать в спальню через окно? Жалкое занятие, недостойное темной ведьмы.

Вид Рейсвальда, полностью подчиненного моей власти, стоящего на коленях посреди принадлежавшего мне замка, опьянял до безрассудного восторга. Я вся дрожала от нервного возбуждения. В голове проносились бесчисленные картины всего того, что можно приказать королю, а он будет вынужден беспрекословно подчиниться. Воображение рисовало черноволосого красавца в цепях, с повязкой на глазах, литые мышцы напряжены в предвкушении моего прикосновения, но нет! Никогда не опущусь до подобного.

Губы искривила издевательская усмешка.

— Псарню давно не чистили. Займись этим, Рейс.

Как плеть, обжег брошенный из-под ресниц взгляд короля, полный ненависти. Во второй раз ахнули слуги, поражаясь наглости темной ведьмы.

— Как скажете, моя госпожа, — бескровными губами ответил повелитель Айнура.

— Хороший мальчик, — безжалостно похвалила я, поражаясь тому, как сильно задевает меня холодная злость новоиспеченного раба.

Вытерплю. Мне необходимо увидеть его грязного и вонючего после чистки псарен, доставшихся в наследство от жившего раньше в замке графа. Я охоту не признавала, так и не полюбив средневековую забаву. От собак не избавлялась, но и не дрессировала шумную свору.

Отдала короткий приказ Сиенне показать Рейсвальду необходимое, резко отвернулась и чуть не выбежала из зала.

Меня душило ощущение совершенной ошибки. Я мучительно думала, что могла бы попросить взамен излечения невесты Рейсвальда, и приходила к одному и тому же неутешительному выводу — мне его любовь не завоевать. Никак. Я была его мимолетным развлечением, когда только попала в этот мир двадцатилетней девчонкой; сейчас же, когда он влюблен в другую настолько, что готов пожертвовать собственной свободой и отказаться на месяц от государственных дел… Нет никакой надежды вызвать ответные чувства в короле Айнура.

Остается только избавиться от своих. Его ненависть мне на руку, презрение тоже не повредит. Я все делаю правильно. Боль в сердце — часть горького лечения.