— Мик! — окликнула я рыжую вихрастую голову, мелькнувшую за портьерой.

— Чего, госпожа? — недовольно прогундосил мальчишка, нехотя выходя из укрытия.

— Мне нужна твоя помощь.

Он оживился, мигом подбежал, подставляя немытое ухо.

— Пожалуйста, выведи Рейсвальда на псарню так, чтобы новый гость оставался в неведении. Чтобы ничего не увидел. Справишься?

— Еще бы! — Мик воинственно шмыгнул носом. — Я самый умный и сильный.

— Конечно, — стараясь сохранить серьезное выражение лица, подтвердила я этот спорный факт. — Мик, я на тебя надеюсь.

Только бы Рейс не проявил излишнего любопытства в отношении незваного гостя! Я все больше задумывалась о причине, по которой Илстин избегал айнурского дворца. Если его мать любила короля и там вышла некрасивая история, то учитель может иметь зуб на Рейса.

Лучше им не встречаться.

Голубая гостиная была словно создана для Илстина. Вернее, я обставляла ее, помня о вкусах учителя — темно-синие обои, расписанные цветочным узором в золотых тонах, тяжелые бархатные портьеры, внушительная мебель с резными ножками. Окно специально расширенное, позволяющее потокам света заливать светлый ковер с голубыми и золотыми нитями.

Массиро нужно статую поставить — в кратчайшие сроки организовал послеобеденный чай высшей пробы. В гостиной высился специальный поднос в три этажа, уставленный выпечкой, свежими фруктами, завезенными неизвестно откуда, крохотными бутербродами. Тарелки из начищенного серебра, а вот чашки из тончайшего прозрачного фарфора, украшенные цветами.

Я мельком полюбовалась на себя в зеркало — кремовое платье, закрытое доверху на десятки жемчужных пуговок, кружевной воротник. На голове произведение искусства или больного гения — широкополая шляпка, на которой удалось уместить пушистое перо страуса, причудливо приколотый бант и небольшой натюрморт из искусственных вишен.

«Эвитерра, перестань дрожать, ты не на экзамене. Обучение в прошлом», — сказала себе.

Илстин уже ждал меня, сидя у столика и наслаждаясь видом пылающих осенью деревьев за окном. Как истинный джентльмен, встал, изящно поклонился даме, зажав трость под мышкой. Подошел, протянул руку.

Перчатки! Забыла, как всегда.

Пришлось подать не по этикету оголенную ладонь. Кожа без защиты слоя ткани оказалась невероятно чувствительной, как иначе объяснить тот факт, что холодные губы Илстина оставили на запястье обжигающий след?

Он проводил меня до столика, отодвинул стул, дождался, пока сяду, занял место напротив.

И вернулся к созерцанию вида за окном.

Я привыкла к молчаливости учителя. Еда не привлекала меня после недавней обильной трапезы, а вот от горячей чашечки чая я бы не отказалась.

Словно читая мои мысли, Илстин потянулся к чайнику. Я остановила его:

— Ухаживать за вами — моя обязанность, учитель.

— Эвитерра, позвольте мне такую малость, как нарушение этикета, который в этом мире никто не соблюдает.

Вздохнула и позволила Илстину безошибочно выбрать для меня черный крепкий чай, мой любимый. А вот ход мыслей учителя оставался тайной за семью печатями. Он же всегда так любил викторианскую вежливость, и я специально старалась его задобрить.

Илстин осторожно поднес ко рту чашку ароматного чая. Попробовал, с наслаждением прикрыл глаза:

— Население замка превышает сотню.

— Это действительно так…

— Слышал, были случаи воровства.

Кто успел доложить? Впрочем, у Илстина свои способы добывания информации. Значит, и о Рейсе он уже узнал? Или еще нет? По крайней мере, я короля упоминать в разговоре не буду.

— Увы, не могу оправдывать нечистых на руку, но толика вины в случившемся лежит и на мне. Видите ли, учитель, я не озаботилась должным жалованьем для слуг.

— Сельма, Мари и Дауни не требуют оплаты за труды.

— Ваши слуги получают каждый год богатые дары, которые отсылают родственникам.

— Что ж, с этим поспорить не могу. Меня тревожит сам факт многочисленного населения крепости. Направляясь сюда, я надеялся увидеть подле вас несколько верных людей, но убедился в том, что тех, кому доверять нельзя, — слишком много. В замке живет фрикс. Вас не заботит, что кто-то из слуг может подняться в западную башню? Мы оба знаем, как плачевно закончится сей инцидент.

Я молча отпила горячего напитка, стараясь придумать убедительные доводы. В голову не приходило ничего, кроме правды.

— Учитель, принимая этих людей, я меньше всего думала о пользе, которую они способны принести лично мне. Я приютила их, лишенных дома и надежды на будущее, и постаралась позаботиться в меру сил. Отплатят злом или добром, это уж как подскажет им совесть. Вы не думали, учитель, для каких целей магия пробила источник через наши тела? Неужели весь смысл нашего существования — забота о собственных утехах? Почему бы не употребить магию для того, чтобы мир стал лучше.

Илстин отставил чашечку, но я остановила его, стремясь выговориться:

— Я тоже с момента расставания много размышляла о ваших словах, учитель. Волшебники с момента возникновения ковена занимались уничтожением чудовищ, похвальная цель защиты человечества. А если мы с вами поступим наоборот? — Я заглянула Илстину в глаза. — Просто выслушайте меня. Милаха уже год живет в западной башне, не причиняя никому вреда.

— Что вы хотите сказать? — устало спросил Илстин.

— Я не могу перестать думать о том, что мне бы хотелось защитить магические существа от людей.

Илстин усмехнулся и отвернулся к окну.

— Эвитерра, у нас с вами созвучное видение будущего. Одно время я даже надеялся, что эта идея имеет шанс на осуществление. На данный момент я вижу две непреодолимые преграды: первая — подле волшебника могут кормиться остаточной магией не более десятка особей магических существ; вторая — мой самый верный соратник в ближайшем будущем выгорит.

Учитель смотрел тяжелым взглядом, скрестив руки на груди. Меня окутала детская радость по поводу того, что Илстин считает меня достойной быть его соратником, и тут же накрыло отчаяние: раз Великий предчувствует скорое выгорание — именно так и будет.

Дышать, успокоиться! Я знала, что конец близок, и уже сделала все, что могла, ради обитателей замка. О Рейсе тоже позаботилась.

— Вы заберете Милаху, учитель?

— Естественно.

— Вы… сердитесь на меня?

— Я в бешенстве, Эвитерра, — спокойно ответил Илстин. — Ваша халатность вдребезги разбила только начавший зарождаться план о мирном сосуществовании волшебных тварей и людей. Не говоря уже о том, что ваша персона не последняя по важности… Хм… — прокашлялся учитель. — Я обещал не читать нотаций и не буду.

— Премного благодарна, — пробормотала в ответ.

Илстин промокнул губы салфеткой, встал подле позолоченного закатными лучами окна. До чего же он был красивый, весь в белом, платина волос играла на солнце, точеные черты лица были совершенны. Вот просто нет красивее мужчины во всей Эйде, я проверяла. Стройный, непримиримый, стремительный.

— Скоро вечер, — отметил он. — Если вас не затруднит, покажите мне свои владения, Эвитерра.

— С удовольствием, учитель.

Надеюсь, Мик воспользовался отведенным временем и сумел устранить Рейса из замка. Как же хотелось улизнуть от Илстина и проведать короля. Было нечто особенное в том, как тот шептал мое настоящее имя. И странная фраза об оставшихся охранять меня соратниках… Будто не знал, что их зарезали на моих глазах через час после его отъезда сарнирские шпионы. Не буду вспоминать произошедшее, сарнирский король давно заплатил за содеянное. Илстин вытащил меня из подземелья и сменил власть, посмевшую замахнуться на владение волшебницей.

С чего начать экскурсию? С самой приличной части доставшейся рухляди или наоборот, вести от заброшенного западного крыла с Милахой в отстроенные покои?

Решила Милаху оставить напоследок, после сегодняшнего обжорства тот отсыпается. Илстин все равно нигде в замке не найдет причины для магического срыва, так как Рейса, надеюсь, проводили на псарню. Может, повезет, и драгоценный учитель уедет с пустыми руками уже сегодня. А значит, у меня будет шанс проститься с королем как следует. Как же хочется обнять его хоть разок!

Илстин на попадающихся по пути женщин производил неизгладимое впечатление. Если, встречая Рейса, те пытались флиртовать и хихикать, то Илстина провожали восторженными взглядами людей, увидевших ожившее волшебство. Учителя подобное восхищение мало трогало. Человеческого общества он пытался избегать, правда в любовницах предпочитал разнообразие, но служанкам подобная участь не светила. Илстину нравились утонченные манеры аристократок.

Учитель внимательно рассматривал всех встречных, тем самым повергая их в предобморочное состояние. Мы обошли первый этаж замка, где находился тронный зал, оружейная, кухня, склады, подсобные помещения, полупустая библиотека, которой так и не суждено наполниться. Бывшее обеденное помещение, в котором я устроила классную комнату, Илстина заинтересовало особо.

— Все-таки решили обучать детей грамоте? Каковы успехи?

— Неплохие, — улыбнулась я.

Ребята оказались талантливые. Если бы у меня в распоряжении было больше года, то в следующем поколении государственный аппарат существенно пошатнулся бы. В конце концов, у всех политических деятелей есть секретари, имеющие много больше влияния, чем подозревают высокопоставленные особы. Сколько реформ могли бы провернуть мои воспитанники, если бы им дали шанс!

— Что ж, — пожал плечами Илстин, — идея не лишена смысла.

Похвала? От учителя? Следует ждать затмения светил и появления комет. Илстин и вправду казался более задумчивым, чем обычно. Знать бы еще, какие мысли занимают его голову.

Я скучала по Рейсу. Как быстро привыкаешь к хорошему — король в замке считаные дни, а мне уже тяжело дышать без него. Придется привыкать. Неожиданный визит Илстина спутал планы, но, поразмыслив на свежую голову, я поняла, что выбора нет — не имеет значения, желаю ли я общества учителя, он единственный, кто сможет предотвратить выгорание. Были случаи, когда ему удавалось останавливать неуправляемый поток и блокировать появление артефакта.

Как могла оттягивала экскурсию на второй этаж, но еще раз осматривать оружейную Илстин отказался. Со вздохом я повела его в комнаты стражи, слуг, затем в пустующее крыло для гостей и напоследок в мои собственные покои.

На пороге белоснежной спальни, кстати, пустующей, отчего я еле слышно с облегчением выдохнула, Илстин застыл, взглянул лишь мельком и поспешил ретироваться.

— Покажите мне фрикса, — попросил он.

Милаха не просто обрадовался учителю, это было взрывом чистого восторга. Неуклюже прыгал и переваливался с ногу на ногу, хрюкал, пыталась подольститься, облизывал белые ладони Илстина.

— Вы видели весь мой замок, учитель. Нашли ли вы то, что искали?

— Помню, как выглядел замок, когда вы только выгнали Вейнера. Кстати, он еще бегает на четырех?

Я утвердительно кивнула.

— Вы проделали колоссальную работу, вернув голым стенам жизнь. Что касается предмета моих поисков… Я видел комнаты, Эвитерра, что, признаю, познавательно, но причина нарушения потоков магии всегда заключается в людях. Имеется ли возможность увидеть всех обитателей замка?

— В данный момент они собираются на ужин.

— Если вы не против, проследуем в трапезную?

Мои планы на вечер были иными, но я все еще надеялась, что учитель удовлетворится инспекцией и уедет. Провести последнюю ночь в одной постели с Рейсом, не опутанным любовным приворотом, вот о чем мечталось. Может, как годы назад, в пронзительной тишине ночи король нависнет надо мной, легко прикоснется к губам, спрашивая разрешения, и будет неистово любить до тех пор, пока не стану беспрестанно шептать его имя.

— О чем вы задумались, Эвитерра? Ваши щеки покраснели.

Иногда мне казалось, что Илстин умеет читать мои мысли. По крайней мере, этот невозможный человек был слишком наблюдателен.

— Вспомнила бывшего любовника.

Илстин оставил мои слова без ответа.

Зал сиял огнями сотен свечей, на стенах пестрели разноцветные ленты, обитатели замка оделись особенно празднично и уже ждали нас, непривычно тихо сидя за длинными столами. Трон пустовал, как и стул Рейса по правую руку. Илстин величественно подал мне руку, подвел к позолоченному креслу, сам заняв более скромное, и тяжелым взглядом обвел присутствующих, отчего любопытные глаза опускались, вскоре все домочадцы смотрели в тарелку. Даже Мик был непривычно тих, хотя мне очень хотелось поймать взгляд мальчишки, удостовериться, что справился с заданием.

Я осознавала, что, скорее всего, предотвратить встречу двух самых значительных в моей жизни мужчин невозможно. Слухи в уединенном замке расходятся с быстротой пожара в сухом поле. Попросить сто человек скрыть присутствие Рейса я не в состоянии. Кто-то спросит о здоровье короля, отсутствующего на трапезе, кто-то не удержится от скабрезной шутки о новом мужчине в моей постели. Я заранее приняла подобную возможность и подготовилась достойно встретить неодобрение учителя. Моих любовников он терпел и раньше, в постельные дела не вмешивался без необходимости.

Интуиция кричала о том, что постельные дела — это одно, а король Айнура — совершенно другое. Если я хоть немного знала учителя, то могла предугадать: он будет чрезвычайно недоволен.

Ужин прошел без происшествий. Потихоньку народ оттаял, и зал наполнился гомоном человеческих голосов, детским смехом, звоном посуды. Лейли, оглянувшись на меня, вышла с дудочкой. Сиенна первой отправилась танцевать, потянув за собой старшую горничную.

Илстин сидел с невозмутимым лицом, ел очень мало, но я чувствовала, как застыло его плечо подле моего.

Продолжая все так же пристально наблюдать за танцами слуг, Илстин решительным жестом взял мою ладонь и спрятал под скатертью. Я попыталась выдернуть, но его хватка была железной.

А потом он начал бережно разминать шершавым большим пальцем глубокие мышцы между пальцами, и тут уже я застыла соляным столбом, потому что опытные руки Илстина творили нечто, выдавшее меня с головой.

Магия искрилась бенгальскими огнями под скатертью, плыла и ластилась к ладони учителя. Мой позвоночник прошила вспышка ни с чем не сравнимого наслаждения от выхода скопившейся энергии.

Я вырвала ладонь, с силой сжала кулак и прижала к груди.

— Эвитерра… — глухо сказал Илстин, его губы дрожали. — Как долго вы пренебрегали массажем?

Отвернулась и промолчала. Учитель не терпел лжи, а я не хотела опускаться до оправданий.

— Поверить не могу, — прошептал Илстин, прикрыв глаза. — По крайней мере, три дня, если не четыре. Но это значит, что… Вы не… Он упустил свой шанс… Дурак, чуть не убил вас и всех нас. Эвитерра, — решительно сказал учитель, повернувшись ко мне, — нам следует поговорить наедине. Прямо сейчас.

Смутные подозрения вылились в догадку: Илстин знал!

«Он упустил свой шанс».

Сердце сжалось от тоски, ведь учитель был прав. Шанс завоевать любовь Рейса упущен, время истекло.

— О чем тут говорить, — судорожно вздохнула, утирая набежавшие слезы.

— Сейчас… — Илстин отшвырнул стул, протянул мне руку.

Я неосознанно вложила ладонь в горячие пальцы, оказалась прижатой к стальному телу.

— Открыть портал домой… — шептал Илстин. — Нет, ее потоки слишком нестабильны, нужно остаться в замке Вейнер. Могу не успеть…

Илстин подхватил меня на руки на глазах у изумленных слуг, помчался по коридорам так, что я испуганно прижалась к его груди. Что бы ни вело учителя, я привыкла доверять его суждениям. Тем более я отчетливо чувствовала — со мной что-то не так.

Рука, которую Илстин разминал под скатертью, ощутимо ныла, словно в плотине пробилась трещина и теперь вся огромная толща воды стремилась на волю сквозь крохотную щель. И я чувствовала давление магии, всплеск, идущий из самого ядра Эйды. Огромный вспухающий гриб грядущего взрыва, неконтролируемого потока магии, готового через мгновение прошить мое безвольное тело, иссушить досуха.

Последний артефакт.

Моя погибель, мой конец.

У Ннанди не будет ребенка, волшебники начнут выгорать один за другим, и хорошо если катастрофу удастся остановить, как семь лет назад.

— Я боюсь, — призналась, прижавшись к Илстину, ничего не видя от слез, застилающих глаза.

Давление ощущалось сотней молоточков в висках, пульсирующей болью в затылке. На лбу выступил пот, во рту пересохло. Рука ныла, болела и стала почти неощутимой.

— Потерпи, маленькая, — шептал Илстин. — Что же мне делать?

Я почувствовала под спиной прохладные простыни, увидела над собой вышитые золотом складки балдахина и бледное лицо Илстина, на котором выделялись лиловые глаза, полные обреченности.

Он нависал надо мной, не прикасаясь, держась на вытянутых руках.

— Что мне делать? — прошептала из последних сил, возвращая волшебнику его собственные слова.

У Илстина задрожали губы. Он тихо сказал:

— Мужчину. Зови мужчину, любящего тебя без памяти.

Отрицательно покачала головой. Сердце проколола раскаленная игла, из уголка глаза выкатилась слеза. Мир постепенно сужался под черной пеленой, а внутри взбухала неотвратимая близость выгорания.

Я вспомнила моего короля. Рейсвальда. Любимого, но не любящего меня.

— Нет. Никого нет.

— Я сгожусь? — тихо спросил учитель, словно заранее принимая отказ.

— Нет! — И сердце пропустило удар. Темнота почти поглотила меня.

Я закрыла глаза.

И ощутила на своих губах чужие холодные губы. Тяжелое тело опустилось сверху, прижимая к кровати и даря временное облегчение.

— Даже зная, что противен тебе, не могу дать выгореть, Эвитерра. Потерпи меня, прошу. Я возьму на себя поток. Это твой единственный шанс.

Потом он поцеловал меня. Что это был за поцелуй! Жадный, настойчивый, глубокий. Илстин пил мои губы, вжимался в мое тело. Его язык ласкал бережно и нежно, чтобы через мгновение впиться неистовой страстью. Как он меня хотел! Его желание пожарищем взвилось к потолку, рассеяв тьму. Он весь горел, сила обрушившейся на меня страсти смела преграды, сбила дыхание, отшибла способность думать.

Сильные пальцы рвали платье, высвобождая тело. Ласкали разгоряченную кожу, предплечье, грудь, пока потоки магии не полились вокруг золотым сверкающим озером.

— Люблю тебя, Эви, если бы ты знала, как сильно тебя люблю…

Не давая возможности ответить или оттолкнуть, Илстин вновь впился поцелуем в истерзанные губы. Волна жара прошлась по телу. Краем уха я услышала стук в стекло, словно кто-то кинул камешек в окошко.

Затем Илстин вошел в меня, и я забыла обо всем. Это было горячо. Это было необходимо. Это было спасением.