Оставшись одна в коридоре, я с облегчением выдохнула и для себя наметила последующий план действий: узнать все возможное и невозможное о принцессе и ее окружении, понять, выгодна ли сестре смерть брата.

По законам Айнура править королевством мог лишь мужчина. У Рейса наследника нет, после его смерти разразится грызня за трон. Не очевидно, что Сильвине удастся удержать власть или остаться в живых, но, может быть, у нее в кармане отходной план. Пока кажется, что смена власти для принцессы невыгодна — Рейс дает сестре относительную свободу, ей следует быть благодарной, не кусать кормящую руку.

Это в теории, а что происходит на самом деле, нужно выяснить. Ясно одно: Сильвина вызывает у меня стойкое отвращение, впрочем, как и весь дворец. Непонятно, как в клоаке интриг выжил Рейс и остался таким, какой он есть, — смелым, честным, верным своему слову.

Я хотела посмотреть на него хоть одним глазком, но пока мне нужно было узнать, куда определили Мика и как дворец встретил мальчугана. И задействовать свой козырь в рукаве. Хватит действовать вслепую, у меня здесь верный человек, заблаговременно засланный — Ги.

Мальчишку я нашла плачущим под столом в неприметном закутке на кухне. Словно сердце вело к нему сквозь лабиринт коридоров и комнат. Рыжие вихри растрепались, лицо раскраснелось, плечи поникли и вздрагивали в беззвучном рыдании.

Я залезла к нему, протянула руки. Мик тут же обмяк, уткнулся лицом в плечо и облегченно вздохнул. Всем телом я почувствовала, как он расслабился в моем присутствии, крепче прижала его к себе, нашептывая на ухо нечто успокаивающее. Когда Мик ведет себя по-взрослому и храбрится, я забываю, что на самом деле это ребенок.

— Я рядом, все хорошо, как только позовешь — приду, — приговаривала в рыжие волосы.

— Госпожа, давайте поедем домой…

— Мик, честно признаться, тоже ужасно хочу в наш замок. Устала слушать оскорбления от незнакомых людей…

— Они просто так обзываются!

— Вот именно. У нас добрее друг к другу относятся, ты не находишь?

Мик спрятал нос у меня на плече и тяжело вздохнул. В замке и правда за детьми присматривали все, от стражников до служанок, как одна большая семья. Непослушная ватага гоняла по замку, придумывала бурные шумные игры, но в них не было острых углов. Даже Мика, выделяющегося своей неприкаянностью, жалели и разрешали присоединяться. Кто знает, чем его встретил дворец?

— Знаешь что? Давай поселишься в комнате Вейнера. Ты же горазд прятаться в закутках; если нагрянут с проверкой, Сиенна тебя прикроет. Все лучше, чем самому.

Мик шмыгнул, немного отодвинулся и энергично кивнул:

— Кстати, я выяснил, госпожа, что вашего короля сегодня зарезать хотят. Прямо на балу. Вы уж присмотрите за ним.

— Кто? — холодно спросила я, непроизвольно сжимая руку на плече мальчишки.

— Генерал какой-то. У него еще усы густые и седые волосы лысину прикрывают. Вот так, — Мик показал зачесанные набок космы.

— Как ты узнал?

— Когда в конюшне сидел, от злых мальчишек прятался, они лошадей привели. Думали, что одни, обговаривали, кто с какой стороны нападет. С ними тощий такой был, с запавшими щеками. — Мик изобразил из себя воблу. — Он еще кланяется, как игрушка, туда-сюда. А третьего я не рассмотрел, он в тени стоял.

— Ты молодец, я тебе это уже говорила?

— И еще скажите!

Обняла крепко Мика за плечи, провела в наши покои. Сиенна захлопотала вокруг мальчугана. Он сначала сделал вид, будто ему ничего не надо, но, завидев фруктовый десерт, изобразил крайнюю степень изможденности.

— Граф Вейнер ушел на бал?

— Да, с час назад уже как. Передал вам, госпожа, весточку, мол, не стоит туда идти, он сам разберется. А уж вас постарается потом захватить на вечеринку в тесном кругу.

— Сиенна, мы забываемся и выпадаем из роли. А если следят? Зови меня Либби.

— Так вы ж знаете, когда следят, колдовским чутьем. А я не могу, устала. Претит мне делать вид, будто вы ниже меня. Дурное это притворство и бессмысленное. Ох, скорей бы домой, небось без меня распустились без меры, расходам счет потеряли.

— Тебя-то чем расстроили? Сиенна, что случилось?

— Мелочи, госпожа. Слуги слухи дурные распускают, мол, вас принцесса из дворца выгнала.

— Было такое, надо же, уже новость разошлась.

— И еще болтают, что его величество лютует по возвращении, будет военных к ответу призывать, они и боятся.

Я переглянулась с Миком. Картина вырисовывалась однозначная — за время отсутствия Рейса за его спиной успели сговориться и собираются атаковать, пока король не собрал верных вассалов.

Тяжело вздохнув, поняла, что деваться некуда — на бал придется идти. Незваным гостем, но тут ничего не поделаешь. Все к лучшему — быстрее разберемся с заговорщиками, и гложущая тревога за Рейса рассеется.

Мать-волшебница, как я хотела его видеть! Меньше суток прошло, а я уже глухо тосковала по его присутствию, возможности заглянуть в ироничные глаза, услышать чуть снисходительно сказанное «госпожа». А как чудесно было ощущать у себя на коже горячие ладони Рейса!

Когда вышла в коридор, сердце колотилось в груди в преддверии встречи. Не заговорщики были в моих мыслях, не странное поведение принцессы, а только король.

Илстин дожидался меня за одним из поворотов.

— Его попытаются убить сегодня, — прошептала я на ухо долговязому прыщавому пажу.

— Ничего у заговорщиков не получится. — Его губы искривились в нехорошей улыбке. — И тебе даже не потребуется вмешиваться. Признайся самой себе, что ты во дворце ради встречи с королем, а не со злоумышленниками.

— Тебе будет легче, если я озвучу свой выбор? Ты этого добиваешься, Ил?

— О нет, умоляю, молчи, Эви. — Илстин отступил на шаг назад, подняв ладонь. — Пока ты молчишь, у меня есть шанс.

Искренняя надежда в словах Илстина заставила меня сказать:

— Не могу поверить, что у великого волшебника, главы ковена, проснулись чувства к ничтожной мне. Все ожидаю, когда эта дикая ситуация разрешится и все вернется на свои места.

Как ни странно, разговаривать с неопрятным пажом было легче, чем с наставником в привычном облике. За годы обучения я привыкла к сдержанности подле Илстина, но сейчас привычная установка дала сбой.

Словно в ответ на мои мысли, черты пажа поплыли, открывая лицо учителя, чтобы я убедилась — это именно он, смотрит с открытостью человека, которому нечего терять.

— Эвитерра, в тебе ярко горит огонь чистой души. Сильные люди тянутся к нему, слабые пытаются затушить.

Он стоял рядом, закрывая от всего мира. В груди разлилась теплота оттого, что учитель высокого мнения обо мне. Долгие годы казалось, что я для Илстина досадная обуза. И все же я сомневалась, что заслужила столь лестное суждение…

Заметив потупленный взгляд, учитель продолжил:

— Посмотри вокруг — у тебя талант находить союзников. Вспомни о замке Вейнер, где сотня преданных людей живет в дружбе и согласии. Ковен волшебников сотрясали скандалы и взаимная грызня, но ты сумела к каждому найти подход, и теперь мы спокойно пьем чай под персиковыми деревьями. Я люблю тебя, Эвитерра, несмотря на то что довольно долго пытался отрицать сей неоспоримый факт.

Мои губы дрогнули. Одно дело, когда тебя донимает невозможный тиран, и совсем другое, когда он признается в собственной хрупкости. Мне было безумно жаль Илстина. Ах, если бы, в другой реальности, я любила его!

— Ты подставляешь плечо, заботишься, открываешь сердце, не понимая, какое влияние добротой оказываешь на окружающих. Доброта — смертельное оружие для изголодавшихся по ласке. Даже сейчас ты бессознательно тянешься ко мне, стремясь утешить. Чего удивительного в том, что я желаю вечно купаться в тепле твоего взгляда? Иногда мне кажется, я готов даже на крохи твоего внимания…

— Ил, не надо! Хватит, пожалуйста.

Я тяжело дышала, меня разрывали противоречивые желания: обнять волшебника или зажать ему рот, лишь бы прекратить поток откровений. Было бы легче, веди он речь о простом соперничестве или жажде обладать, но Илстин говорил о самом главном. Уж если мужчина видит самое сердце женщины, его любовь — настоящая.

— Идем? Довольно разговоров. — Я умоляюще смотрела на него, одновременно стремясь успокоить и отстранить.

— Я признался, Эвитерра, теперь больше не могу молчать. Ответный шаг за тобой.

Каким будет этот шаг? Позволить ли учителю лелеять надежду или разом разорвать невидимую паутину, протянувшуюся между нами?

— Ил, ты очень дорог мне, мой якорь, моя опора. Если ты исчезнешь, боюсь, не удержу магию, выгорю в тот же миг. И все же не могу обманывать — я люблю Рейсвальда, кажется, бесповоротно.

Илстин смотрел на меня со смесью благоговения и восхищения. Совсем не такой реакции я ожидала на жесткие, вполне однозначные слова. Говорят, обиженные женщины мстительны. Мужчины не менее резко реагируют на задетое самолюбие. И я ждала шторма, а получила теплый тропический дождь, который проникает под одежду и достает до самого сердца…

— Как бы я хотел быть объектом твоей преданности, — выдохнул Илстин, заставляя меня задрожать. — Идем, ты желала удостовериться в его благополучии.

Илстин повел меня своим путем, чтобы не сталкиваться ни с кем. Магия текла с его пальцев, искривляя пространство, творя двери в глухих стенах, создавая узкие коридоры в каменной кладке. Мою ладонь удерживал крепкий захват Илстина, он словно желал показать мне, каково быть под крылом его защиты. Как надежно и спокойно там. И горячо.

Мы встали в тени огромной напольной вазы, расписанной лазурью. Золотые канделябры сияли сотнями тоненьких свечей. По стенам развесили стеклянные колокольчики с сияющими пружинками ведьминских волос. Подобное освещение особенное: оно подчеркивает женскую красоту, поэтому местные леди старались ждать приглашения на танец, помахивая веером подле светящихся гирлянд. Музыканты играли нечто залихватское и быстрое, на узорном полу мужчины выделывали напротив женщин замысловатые фигуры танца, затем замирали, давая дамам показать не менее изящные на.

Мое сердце гулко билось в груди, а ладонь все так же удерживал Илстин. Глаза скользнули по изящному графу Вейнеру, который не танцевал, а поддерживал разговор с высоким иссушенным мужчиной. Неужели тот самый «вобла», которого увидел Мик? Умница граф, времени не теряет.

Затем я заметила золотую голову Ги. Тот тоже сторонился общего веселья, не замечая флирта девушки, стоявшей неподалеку и жеманно поводящей оголенными плечами.

Слева от меня на золотом пьедестале красовался старинный кованый трон, обитый бархатом королевского цвета — темно-зеленым. Мать-волшебница, как же красиво на нем смотрелся Рейсвальд! На широких плечах покоился плащ, отороченный белым мехом с алой подбивкой. Высокий лоб украшал тяжелый венец. Столь любимые мною черные локоны обрамляли красивое волевое лицо. Истинный монарх на своем месте, там, где и должен быть, а не на ступеньке у моих ног. Но как же я скучала по возможности зарыться рукой в волосы, пощекотать затылок, заставить этого мужчину смотреть на меня снизу вверх…

И вдруг Рейсвальд посмотрел прямо в мою сторону, сквозь толпу гостей. В самую душу посмотрел. Я была в другом обличье, даже разрез глаз отличался от моего собственного, но что-то подсказывало — узнал. Потупила взгляд и отступила, упершись спиной в каменную грудь Илстина.

А потом все завертелось.

Зазвенели клинки, завизжали дамы, зал наполнили стражи в доспехах. Некоторых аристократов скрутили без боя, тех, кто явился с оружием и решил сопротивляться, успокоили навек после недолгой схватки. В сторону Рейсвальда хлопнуло раз или два нечто магическое, но без всякого результата.

Потасовка закончилась. Заговорщиков, связанных по рукам и ногам, вытолкнули к подножию трона. «Воблу» я увидела сразу, так же, как и усатого генерала.

Король достал список, холодным голосом зачитал имена, обвинил в измене, приведя доказательства. Назначил на завтра суд, бросив быстрый взгляд, как показалось, прямо на меня. За преступников кинулись просить несколько дам. По традиции король должен был проявить милость и отпустить хотя бы одного, но Рейсвальд сообщил, что готов выслушать защитные речи на завтрашнем суде.

— Видишь? — прошептал Илстин на ухо. — Он не нуждался в твоей защите. Что сделаешь сейчас, Эви? Тихо уйдешь? Заговор раскрыт, твоему королю ничто не угрожает. Да и не дал бы я ни единому волосу упасть с его головы.

Подданные склонились перед волей сюзерена. Рейсвальд же всем своим видом показывал, что происходящее — скучная рутина, часть взятых вместе с короной обязательств.

Пленников увели, трупы убрали, кровь затерли. Наиболее чувствительных дам сопроводили в покои. Король приказал продолжать бал.

Я восхищалась Рейсвальдом. Ему нравилось изображать моего раба, потому что в обычной жизни надоело быть вечным повелителем. Но именно изображать. При этом и на зеленом троне он не был собой. Как правило, монархам помогает править жажда власти и честолюбия, которых Рейс лишен. Его вел долг, и за это я любила короля еще больше.

Илстин прав, мне пора возвращаться, раз Рейсвальд и сам отлично справился с назревающим бунтом. На самом деле гениально — не арестовывать заговорщиков по одному, а подождать, пока они соберутся в бальном зале и проявят себя. Весьма удобно повязать лидеров одним махом.

Только, может, пора перестать врать самой себе в поисках препятствий для любви? Я уже вполне познала всю глубину боли существования без Рейса. Меня снедала жажда быть с ним.

Лишь одно могло меня остановить — страх навредить Ннанди, ускорить выгорание. Но и тут весы склонялись в пользу короля. Магии угодна любовь. Через чувства магия течет полноводной рекой, без водоворотов и бурлений. Жар его объятий усмирит потоки.

— Ил, отпусти меня, — тихо попросила я, пытаясь вырвать ладонь из железной хватки. Приняв решение в пользу одного мужчины, не стоит давать надежду другому.

— Эви, разве ты еще не поняла? Даже если ты будешь с моим братом, я переживу. Буквально переживу его. У меня достаточно терпения и времени в запасе.

И еще кое-что осталось недосказанным, но мне все было понятно без слов. Илстин знал, что когда я выгорю, то Рейсвальду в хрустальный дворец ходу не будет. Зато учитель сможет меня навещать хоть каждый день. Он будет преданным, любящим и очень настойчивым. Илстин привык добиваться поставленной цели, что-то подсказывало — и я не устою, однозначно не устою перед ним.

О том, что случится, когда Рейса не будет на свете, думать не хотелось. Я без него не смогу жить. А хрустальный дворец не располагает к романтике, поэтому надежды Илстина очень хрупки. Учителя откровенно жаль, лучше бы его вечная любовь нашла другой объект.

Перед тем как скрыться, я поймала еще один пристальный взгляд.

Сестра Рейсвальда, Сильвина, смотрела на меня очень внимательно, без удовольствия, а потом ласково улыбнулась. Так ласково, что я решила — точно убьет и не поморщится. Мне приказали на бал не ходить, а я презрела указания госпожи. Скорей всего, наказания долго ждать не придется, но мне было даже интересно, что она подготовила. Что находится по темную сторону сестры Рейса. Ради этого стоило даже остаться во дворце.