— Маро!

Стеклянный шар наполнился сероватым дымом, в сердцевине блеснула огненная искра, и моим глазам предстала Маросдиль: лениво лежала на расшитых подушках, нежась в объятиях двух смуглых мужчин. В одном из них я с удивлением узнала эмира Садата Алиима, который всего месяц назад пламенно клялся, что всеми фибрами души Маросдиль ненавидит.

Не хотелось отвлекать подругу, но мне было отчаянно необходимо с кем-то поговорить. Я запуталась в собственных чувствах, совсем потеряла покой и не видела достойного выхода из ловушки, в которую загнала сама себя.

— Маро!

Ведьма оторвалась от поцелуя с Садатом, накинула на плечи прозрачный платок, расшитый рубинами, и повернулась к стеклянному шару, отвечая на призыв.

— Эви, как я рада тебя слышать! Котенок, не можешь ли выйти на связь чуть попозже? Немного занята, как видишь. Мальчики не простят, если отвлекусь.

— Хорошо, я все понимаю. Не хочу тебе мешать, — ровным голосом ответила, стараясь не выдать разочарования.

— Подожди, Эви! — Маро капризным жестом оттолкнула лезущего к ней Садата и села так, что лицо заняло весь стеклянный шар. — Ну-ка выкладывай, что там у тебя!

Проницательная Маросдиль! Ей все давалось легко: читать в человеческих душах и направлять их в нужную сторону. Оставаться холодной к врагам и теплой с друзьями. Ее называли «великолепная ведьма», а все знают, какое прозвище народ подарил мне. Я счастливица, что в беде могу рассчитывать на полезный совет Маро.

— Он у меня в замке, — сказала, как сбросила с плеч невероятную тяжесть.

— Кто? — нахмурившись, спросила Маро, а потом догадка осветила ее лицо, и она с придыханием спросила: — Ваня, что ли?

Рейсвальда мы даже в разговоре между собой боялись называть настоящим именем, взамен окрестив простым народным, которое меньше всего подходило властителю богатой страны. Во всем мире одна Маро была посвящена в мое постыдное увлечение королем Айнура.

Покраснев, кивнула, растеряв слова.

— Что он у тебя делает?

— Я спасла его невесту от смерти, взамен заставила служить мне месяц.

— Повезло мальчику, — с азартом прокомментировала Маро и уточнила: — Вы уже наконец того?

— Маро, ты не слышала? Ваня помолвлен!

— Пфф, Эви, ты всегда придумываешь себе несущественные преграды и долго упиваешься возможностью попереживать всласть. Тебе еще год назад нужно было во всей красе предстать пред его наглые очи и заставить очень пожалеть об утерянных возможностях.

— Он любит ее, — сухо сказала я и отвернулась от стеклянного шара.

Маросдиль неотразима и почему-то уверена, что и я произвожу тот же эффект на мужчин. Но мне недавно продемонстрировали наглядное свидетельство того, что за равнодушным фасадом Рейс не скрывает огненную страсть. Ощущаемое от него презрение — увы, очевидный факт. Если мужчина не хочет, его насильно не заставишь.

— Мне нужно с тобой поговорить наедине, — хмуро призналась подруге.

Ведьма обернулась к мужчинам, воркующим голосом попросила их удалиться. Великий эмир Алиим, как послушный мальчик, исчез за дверью покоев. Ох, Маро, этому колдовству и я бы хотела научиться.

Рассказала обо всем, ничего не утаивая. Как отправила короля на псарню, как пришла к нему в купальню, как сотворила с утра два артефакта.

— Плохо, — мгновенно стала серьезной Маро. — Котенок, он тебя погубит. Начинай думать головой, и поскорее. В твоем положении держать десять артефактов в замке небезопасно, люди соблазнялись и на меньшие сокровища, а у тебя полно приблудных, непроверенных людей. Срочно ищи покупателей, тот же Рейсвальд невероятно богат, и ходят слухи, что он ищет магические предметы для своей казны. Садату я тоже намекну, что тебе есть что предложить. И ради Матери-волшебницы, выслушай меня.

Маро поправила пышные кудри, наклонилась над кристальным шаром и с нажимом произнесла:

— Чем больше ты стараешься бороться с чувствами, тем сильнее они становятся. Признайся, котенок, вскрой нарыв. Отказ пережить легче, чем вечную надежду.

Отвернулась, сжав зубы. Маро искренне переживала за меня и говорила дельные вещи… Нет, не могу! Не буду мямлить о своей любви под холодом насмешливых глаз.

— Зачем вызывала, если все равно собираешься делать по-своему? — Ведьма скрестила руки под пышной грудью, не скрывая обиды.

— Маро, твоя помощь неоценима. Я услышала твой голос, и мне стало легче дышать. — Слезы сами собой заструились по щекам. — Ты пойми, я очень долго была послушной дочерью и скромной девушкой. Поплатилась за это собственной жизнью.

Я замолчала. Не любила вспоминать, как умерла по глупости и мягкотелости. Маро тоже смягчилась.

— Котенок, помни, ты не одна, — шелковым голосом сказала ведьма, и у меня защемило сердце от нежности. — Нас тринадцать, и все мы готовы помочь. Молчим, зная твой характер, но стоит попросить — и любой волшебник к твоим услугам. Послушай меня, найди хорошего, надежного мужчину, который примет тебя со шрамами прошлого. А еще лучше — возвращайся к Илстину, он без тебя истосковался вусмерть, примет с распростертыми руками.

— Скорей собственноручно убьет, — скептически хмыкнула я, вспоминая крутой нрав учителя.

Маро спокойно смотрела сквозь хрустальный шар, и под ее взглядом мне стало неуютно.

— Не буду тебя больше отвлекать от интересного времяпровождения. Привет Садату.

— Он к тебе заглянет на неделе, и я буду его сопровождать, если ты не против.

— Хорошо, хорошо, Маро. Намек понят, приглашаю вас обоих, только прошу, избавь меня от наставительных лекций.

Маро отмахнулась и ободрительно улыбнулась:

— Я давно поняла, что тебя не исправить, это Илстин до сих пор пытается. Береги себя, котенок.

Из западной башни я спускалась почти спокойной, смирившейся с судьбой. В конце концов, в ближайший месяц я хозяйка Рейсвальда, а не наоборот.

В недолгое отсутствие госпожи замок функционировал по-прежнему, как хорошо смазанная машина. С удовольствием отмечала людей, трудящихся на своих местах. Во двор замка с поля заехали телеги, груженные первым урожаем тыкв. Усатый возница остановил лошадей, и работники принялись сгружать тяжелые тыквы в подставленные тачки.

— Госпожа, — окликнула меня Сиенна, — мы уж вас искать собрались. Куда их девать-то?

— Пять на кухню, остальные в подвал, и проверь в поваренных книгах рецепты для хранения на зиму.

Пока Сиенна не выпалила десяток новых вопросов, я поднялась на второй этаж и пошла в комнату к Мику, которого как раз успели помыть и переодеть.

— Будешь весь день сопровождать меня, — сообщила мальчишке. — И бери с собой блокнот, послужишь секретарем.

— Но госпожа… — заунывным голосом протянул рыжий. — Я писать не уме-ею.

Поморщилась, помассировала виски. Он же за длинный день все нервы мне съест. Взвалила на плечи ношу непосильную, не подниму ведь.

— Мик, ты постарайся, хорошо? — сказала по-доброму. — Записывай, как умеешь, хоть картинками. Главное, ничего не пропусти.

Он кивнул, как послушный теленок, и в глазах промелькнуло что-то детское, доверчивое. Значит, не все потеряно.

Мы с ним обошли весь замок, проверили работу горничных, проследили за тренировкой стражников, отобрали пару рецептов для длительного хранения тыкв. Я не докучала советами, не пыталась воспитывать, просто держала рядом, наблюдая за его реакцией.

От беганья по бесконечным лестницам и коридорам мальчишка быстро выдохся и тихонько скулил, как щенок, но не сдавался. Над верхней губой застыли бисеринки пота. Длинные широкие штаны, явно чужие, постоянно спадали, он неуклюже подтягивал их сзади судорожным жестом.

И что-то меня такая нежность накрыла к пузатому недоразумению. Уже за то, что он смешно шмыгал носом и упрямо что-то калякал в блокноте. Про себя решила, что даже если лишусь волшебства — Мика заберу с собой. Просто потому, что у него никого больше нет.

Сиенна сильная, она может остаться, если захочет. Если будет, где оставаться. Я была реалистом и понимала, что ломать не строить — любовно отреставрированный замок с тщедушными беженцами легко станет чужой добычей. Впрочем, пока я не ощущала ослабления магического потока. Наоборот, магия так и ластилась к ногам, требовала, чтобы ее щедро зачерпнули, направили на дело. Продолжу готовиться к зиме, следуя продуманному плану. А там будь что будет, от всех в мире невзгод застраховаться невозможно.

— Что ты успел записать? — небрежно спросила Мика.

— В женской купальне не работает слив, бабы жалуются. На подъездной дороге дыра образовалась, застряла телега Майкила с грузом из тыкв, они там ругаются на чем свет стоит. У коров мастит, Руйвиль крадет серебряные подсвечники.

— Что? — переспросила я. — Повтори последнее, пожалуйста.

— Я очень внимательный, госпожа ведьма, — сияя, как начищенная монетка, выдал Мик. — Глазастенький.

— Вижу, — отрезала. — Быстро давай к Руйвилю, бегом.

Молодой лакей все отрицал, я даже засомневалась в нюхе Мика. Но легкое движение волшебной палочки — и серебро появилось из специального кармана в области паха. Оказывается, этот паршивец подпиливал и крал выпуклые завитушки с подсвечников, поворачивая их так, чтобы дефект не был заметен. Попортил штук десять. Не мои, остатки наследия Вейнеров, но все равно обидно.

За Руйвиля в свое время поручился Гейриль, один из стражников. Сказал, что младший брат остался без работы, готов на все ради хорошего места, и я поверила. Гейриль был проверенным человеком, не раз сопровождал меня в поездках, всегда показывая стойкость, выдержку и преданность.

В то же время его брат готовил себе отходной аэродром. В комнате Руйвиля обнаружились недосчитанные ложечки из сервиза и коллекция графских запонок.

На волне праведного гнева я устроила проверку личных вещей каждого обитателя замка. Горничная Верина, пришедшая из Сарнира, прятала нитку жемчуга из моих запасов. Как она умоляла меня в свое время взять ее хоть на испытательный срок! В Сарнире у нее никого не осталось, несчастная сиротка без защиты бесконечно плакала, широко раскрыв голубые глаза. Я пожалела ее, и девушка постоянно старалась угодить, пусть Сиенна и докладывала о ее лени.

Позарились на мелочи, что же будет, когда прознают о настоящих сокровищах западной башни? Как бы ни хотелось отрицать, но Маро была совершенно права — дом, в который я вложила немало труда и любви, станет опасным местом для бывшей ведьмы, лишившейся сил.

Притихшие слуги сгрудились в коридоре, глядя на беспорядок, устроенный в комнатах. Раскрытый зев ящиков, смятая одежда на полу, развороченные матрасы, раскрытые покрывала. Немой укор хозяйке, не доверяющей своим людям.

Никто не смел возмущаться, люди молчали, не говоря ни слова в защиту провинившихся.

В груди свинцом налился тяжелый ком, глаза застили слезы.

— Зови Гейриля, — приказала дрожащим голосом Сиенне.

Та сделала глубокий книксен, спрятала виноватые глаза и заспешила в сторону бараков стражников. Воровство челяди на ее совести — экономка должна уследить, проконтролировать. Она плохо исполнила свои обязанности, я проглядела, как верные слуги наполняли карманы за мой счет, радуясь наивности ведьмы.

Самое обидное, Илстин прочил именно это, когда я закончила обучение.

«Только дурак не ухватит возможность использовать твою доброту, Эвитерра».

Во мне горел огонь противоречия, подстегивая доказать учителю, что он не прав, недооценивая человеческую природу. И как же больно признать, что все совершенно наоборот.

— Госпожа, позвольте вашему преданному рабу дать один совет.

За спиной стоял Рейсвальд, пахнущий сосной и свежестью после купания, смотрящий отнюдь не смиренно. При виде его стало тепло в груди.

— Слушаю, — коротко ответила, чуть склонив голову набок.

Он шагнул вперед, и окружающие, включая Мика, вдруг отступили, оставив нас вдвоем. Такова была внутренняя сила Рейсвальда, что одним движением он заставлял людей подчиняться.

— Устройте публичный суд над теми, кто запятнал себя воровством. Негоже решать людскую судьбу, не выслушав все обстоятельства. Воспользуйтесь шансом показать справедливость, госпожа.

Отвернулась, чтобы скрыть невольную улыбку. Король Айнура, прирожденный дипломат и лидер, даже став рабом, не может удержаться от совета. Так приятно, что он обо мне позаботился, несмотря на то что по отношению к Рейсвальду я вела себя по-свински. И даже чуть полегчало, словно давящая на плечи ноша ответственности за обитателей замка уменьшилась.

— Будет суд, — сказала бесцветным голосом, стараясь скрыть эмоции. — Так правильно.