— Вам письмо, — лакей протянул мне поднос, на котором красовался единственный белый конверт с красной печатью.

Я рассеянно взяла его и положила рядом, не отвлекаясь от вычислений. Хотелось перед сном успеть разобраться с бумагами.

Белый прямоугольник притягивал взгляд. Я не выдержала и вскрыла ножом для бумаги конверт, достала сложенный вчетверо лист. Ахнула, увидев королевские вензеля.

«Возлюбленная моя,

Напрасны старания изгнать тебя из моего сердца. Две недели с любимой, вот все, что подарила судьба. Света, не проходит дня, чтобы я не вспоминал тебя, полный сожалений о прошлом, охваченный желанием ощутить вновь вкус сладких губ. Неужели я одинок в стремлении к тебе, Света?

Ты, наверное, давно позабыла меня, подпав под чары укравшего тебя человека.

Но если я ошибся, если все еще дорог тебе, умоляю лишь об одном — удели мне один вечер. Позволь увидеть тебя, поговорить без лишних глаз. Ради тебя я покинул дворец и буду ждать у качели в парке особняка всю ночь до рассвета.

Прошу, Света, даже если я безразличен тебе — отпусти меня. Скажи слова прощания в лицо.

С любовьюЭнтони»

Я отбросила письмо в сторону, искренне желая отмотать время назад и никогда его не получать. Потом, опомнившись, сложила бумагу в плотный квадратик и спрятала на груди.

Меня жгло едкое чувство вины, в голове шумело от нахлынувшей тоски. Среди водоворота последних событий, об Энтони я даже е вспоминала. Было стыдно, как в детстве, когда мама словила на лжи.

Вспомнив, как признавалась Энтони в любви, я внутренне сжалась. Как можно быть такой неосторожной? Так больно осознавать, что подвела его. Насколько легче была бы ноша, если бы принц забыл о служанке и утешился в объятиях очередной красавицы. Я стыдилась собственного счастья с мужем, в то время, как Энтони остался верен своим словам.

Я закрыла ладонями лицо. Болело сердце и застилали глаза невыплаканные слезы. Во рту ощущался горький привкус разочарования. Я достала плотный квадратик и развернула его, перечитывая искренние признания на листе, намеренно давая им ранить, надеясь тем самым искупить боль принца.

— Прости меня, — прошептала я еле слышно. — Я недостаточно любила тебя.

Энтони прав, с моей стороны малодушно уйти, не попрощавшись. Я обязана посмотреть принцу в глаза, честно принять на совесть тяжесть предательства.

Я подошла к окну, невидяще посмотрела на зимний сад, возносящий к темно-синему небу голые ветви. Здравый смысл холодно сообщил, что замужние женщины не ходят ночью на свидания с бывшими любовниками, даже если намереваются только попрощаться. Я закрыла глаза, комкая в руках письмо.

Приняв решение, я бросила бумагу в камин и вернулась к счетам за оборудование лаборатории, стараясь отвлечься от гложущего сомнения.

Вечер прошел как в тумане. Муж долго не возвращался и я решила воспользоваться этим, чтобы поговорить с Мэй и попросить ее об одолжении.

— Принц Энтони мерзнет под окнами особняка? — прижав ладошку ко рту, чтобы скрыть смех, заметила Мэй.

— Допустим, как алхимик, он никогда не мерзнет, — пробормотала я. — Сейчас не время для смеха, я чувствую себя ужасно. Двойной предательницей. Сначала вышла замуж за другого, а потом и вовсе забыла принца.

— Значит, не судьба, — пожала плечами Мэй. — Принцу стоит смириться, а не просить о встрече с замужней дамой. У Энтони был шанс завоевать твое сердце, он его упустил, пусть с мужеством переносит последствие собственных решений.

— Я не пойду на встречу, — твердо сказала я. — Но так же не могу позволить Энтони простоять всю ночь в неизвестности. К тому же, он прав, нам нужно закрыть всю эту историю и больше никогда к ней не возвращаться.

— Лисабель, не ходи никуда, у меня дурное предчувствие… — гладя меня по руке, попросила Мэй.

— Могла бы ты… Я хотела тебя попросить…

— Ну же! Ты гл№ава рода, умей высказать свои желания!

— Мэй, умоляю, пойди ты! Скажи Энтони, что я прошу прощения от всего сердца. Ему лучше забыть меня, потому что, — последнюю часть фразы я пробормотала под нос. — Я люблю Уильяма Бестерна.

— Можешь не замалчивать последнюю часть, она ясна всем, кто имеет возможность лицезреть вас в одной комнате.

— И все же, я чувствую себя виноватой в том, что так легко ушла влюбленность к принцу.

— Лисабель, запомни, когда любовь уходит, это не всегда потеря, а иногда великое благо. Если сердечко приказало бежать из королевских покоев, тебе стоит к нему прислушаться.

Мэй встала, подошла к шкафу за верхней одеждой. Накинула плащ, укуталась в шерстяной платок, на голову надела пушистую шапку, сшитую специально, чтобы закрывал шрам на глазу.

Мы пригласили для Мэй лучшего лекаря, но даже он не смог восстановить глаз или разгладить кожу. Сказал, что место давно зажило и изменить ничего нельзя.

Я вернулась в свою комнату, выглянула в темное окно. Месяц подмигнул, а небо покорило сверканием звезд, с белой полосой молочного пути. Сад виделся сплошным темным пятном. Я меряла комнату шагами, покусывая губу. Ждала прихода мужа. Хотелось обнять Уильяма, спрятать лицо на его широкой груди.

Меня раздирали сомнения, стоит ли рассказать мужу о письме Энтони? Решила открыть все — он запретил говорить о принце, но будет хуже, если услышит от других, что Энтони всю ночь дожидался в саду жену герцога.

Часы на стене тикали, мерно потрескивал огонь в камине. Десять вечера. Обычно в это время мы давно лежим с мужем в объятиях друг друга и рассказываем о прошедшем дне.

В первый раз я сама подошла к разделяющей покои двери и несмело постучала. Не услышав ответа, открыла дверь, увидела заправленную кровать, незажжённый камин, будто муж еще не возвращался в комнату.

Я вернулась к себе и еще немного посидела на кровати, то и дело вскакивая от малейшего шума. Муж не шел. В комнате Мэй было пусто, хотя прошло больше часа, с тех пор, как она спустилась в сад.

Меня царапала тревога, гнала вниз, заставляла действовать. Все, что угодно, лишь бы не сидеть в пустых покоях и ждать неизвестно чего.

Я вышла в коридор. На часах одиннадцать ночи, слуги давно спят в своих кроватях, лишь Мэй не вернулась домой. Я спустилась вниз и прогулялась по коридорам. Мне встретился ночной сторож, я спросила его о лорде Бестерне, он ответил, что его светлость прислал записку о том, что задерживается.

«Почему он не предупредил меня?»

Я замерла напротив стеклянной двери, выходящей в сад. Дорожка гравия маняще уводила меж раскидистых кустов. Я знала, что третье ответвление справа ведет к качелям. Почему Мэй не возвращается? Как я могу стоять сложив руки, не зная, что случилось с подругой?

Приняв решение, я отперла замок, отодвинула в сторону дверь и вышла в сад. Воздух был свеж и морозен, с особой влажностью ночи. Я заспешила по гравию, пока смелость не оставила меня. Повернула в сторону качелей, перешла на шаг, ступая бесшумно, как можно осторожнее.

Увитые искусственными цветами качели сиротливо покачивались в лучах луны. Ни следа Мэй или принца. Я тяжело вздохнула, повернула обратно к дому, но тут нижнюю часть лица прикрыла чужая шершавая ладонь.

— Попалась, служаночка, — смрадно выдохнул в ухо мужской голос.

Не долго думая, я подожгла на нем одежду. Похититель вскрикнул, прижал меня еще крепче к себе, цепкие пальцы переместились на шею, резко сжались, отбирая дыхание. Я захрипела, дернулась, пытаясь ударить острым локтем.

И тут мои ноги схватил другой мужчина, принялся ловко обматывать веревкой, стальной хваткой мешая брыкаться. Я послала на него порыв ветра, но мой дар ощущался далеким, словно сквозь вязкое марево.

Меня споро понесли сквозь рощу вокруг сада. Мимо озера, к деревенской дороге, где ждала черная карета, запряженная четверкой лошадей. Я сопротивлялась и лягалась как могла. Попробовала осесть мертвой ношей, а потом внезапно вывернуться, но меня спеленали, как муху в паутине.

Дура, я последняя дура. Меня заманили в ловушку.

В карету меня посадили со всей осторожностью. В темноте, я рассмотрела темный мужской силуэт, которому меня водрузили на колени.

— Ничего не бойся, — сказал Энтони. — Ты со мной.

Увидев его, я разревелась как маленькая девочка, с соплями из носа и беспомощными всхлипами. Стало так обидно, за собственную глупость. Глубоко вздохнула, в попытке успеть перед тем, как карета двинется, умоляюще попросила:

— Я не хочу с тобой, отпусти меня к мужу.

— Мне больно видеть, что ты забыла меня. Света, я не причиню тебе зла. Позволь напомнить, как хорошо нам было вместе.

— Против моей воли? — зло выдавила я, сжав зубы.

— Ты должна довериться мне.

— Где лорд Бестерн?

— Его отвлекают, — грустно улыбнулся Энтони, я увидел как блеснули его зубы в темноте кареты. — Тебе лучше забыть о нем.

Я закрыла глаза. Карета тронулась, послышался стук копыт, сидения закачались. Энтони крепче обнял меня, не думая отпускать.

— Я неверно выразилась, — твердо сказала я, открывая мигом высохшие глаза. — Энтони, я не люблю тебя. Ничего на свете не заставит меня вернуться к тебе. Я уважала тебя, но похищение — поступок труса.

— Света, — он покачал головой. — Я сделаю вид, что не слышал этих слов. Мы оба наделали ошибок. Я должен был увезти тебя с самого начала, и уж точно не позволить Бестерну взять тебя в жены, вскружить голову. Вдали от него сознание прояснится и ты поймешь, что чувства к мужу — наваждение, навеянное любовным напитком. Им часто поят молодоженов.

Я слабо улыбнулась, внутренне возмущаясь. Вопрос доверия, Энтони. Муж ждал, пока я буду готова на близость, никогда не принуждал меня.

Теперь я видела, что младший принц не слышал мои мольбы. Он скучал по мне, хотел заполучить, и взял, словно вещь, не слушая возражений.

Остаток дороги я не плакала, а хладнокровно продумывала план побега.

Карета остановилась подле небольшого двухэтажного домика, окруженного высоким забором. На первом этаже я отметила аккуратно развешенные луки со спущенной тетивой, полки с арбалетами, стрелы с разноцветным оперением.

Охотничий домик. Уединенное удобное место для интрижки с, заинтересовавшей Его Высочество, девушкой. Что со мной будет потом? Отправят в деревню с прилично суммой в кармане? Или все-таки устоят публичный развод?

Да, я злилась. Терпеть не могу, когда решают за меня.

— Где Мэй? — спросила я Энтони, несущего меня, связанную, на второй этаж.

— Твоя маленькая подруга скоро прибудет. Все, что угодно для тебя, Света.

— Мне страшно, — подняла на него большие глаза. — Я боюсь тебя, Энтони. Не хочу ничего этого.

— Тише, девочка. Успокойся, ты дома, ты со мной. Я никогда не отпущу тебя.

Наверху, он уложил меня на кровать, долго и со вкусом снимал веревки, лаская голую кожу под ними. Я не двигалась, наблюдая и выжидая удобного момента для побега. Стражники остались внизу, значит придется вырубить принца и выбраться через окно. Хорошо бы посмотреть, что за ним.

— Просто обними меня, — попросил он, освободив от веревок, наблюдая за тем, как я растираю запястья. — Большего, я просить не буду. Не сегодня.

— Я хочу пить, — попросила я, чтобы потянуть время. — И еще мне нужно удалиться по деликатной нужде.

Он молча указал на неприметную дверь в углу. За нею была довольно чистая сантехника с ведром для слива. Маленькое окошко выходило на заснеженный лес, сверкающий при свете звезд. Мы оказались довольно далеко от особняка Бестернов — в той местности снега еще не было.

В голове сформировался план. Усыпить Энтони и сигануть через окно. Я смогу спикировать со второго этажа на воздушной подушке. А потом… Кто знает, может мне повезет.

Хотелось помечтать о том, что муж спасет меня. Я боялась надеяться, ведь Энтони мог представить мой побег, как воссоединение возлюбленных. Уильям поверит…

Я вспомнила, каким встревоженным выглядел лорд Бестерн, когда проснулся утром и не обнаружил меня рядом. Он ворвался тогда в комнату Мэй и говорил, что переживал за мою безопасность, но в сердце я знала — муж не доверял мне до конца. Считал, что я могу сбежать от него, так же, как в свое время я ушла от принца.

Что ж, маски сорваны. Все стало на свои места. Мэй была права, ушедшая любовь — благо. Для принца я всегда буду дорогой и желанной игрушкой. Ему не понять, что разница в богатстве и положении, не дает права распоряжаться человеческими судьбами. Желания последней служанки имеют право быть услышанными. Такое же право, как у принцев.

Не буду больше действовать сгоряча. Смотреть и выжидать, а затем придет и мой черед преподать урок венценосным особам.

Энтони хмуро ждал меня за дверью, держа в руках бокал с алой жидкостью. Я отошла к окну и сделала вид, что пью, а на самом деле вылила сок в горшок с жухлым цветком.

Энтони выглядел бледным и расстроенным. Похоже, наше воссоединение рисовалось ему намного радужнее. Пока, он находит объяснение моим поступкам, но вскоре ему надоест.

Он подошел ко мне, пропустил светлую прядь волос сквозь пальцы. Погладил щеку, пробежался по шее к затылку. Я стояла, опустив взгляд, не мешая, но и не поддаваясь ему.

Я пробовала вызвать огонек, но что-то все еще блокировало возможность к алхимии.

— Хочешь, позанимаемся? — предложил Энтони. — Помнишь, как ты любила алхимию? Бестерн ведь не хотел обучить тебя, не правда ли?

Снова вопрос доверия. Лорд Бестерн был занят войной, поэтому мы отложили занятия. Я верила, что когда-нибудь, мы вернемся к ним.

Предложение принца звучало весьма заманчиво. Занятия алхимией значили, что мой дар отпустят на волю. В голове созрел план побега.

Я посмотрела на принца с надеждой, накрыла его руку своей и ответила согласием:

— Да, очень хочу.

Принц довольно улыбнулся, как бы подтверждая, что у каждого человека своя цена. Поцеловал мои замерзшие пальцы, отошел к двери, открыл ее, и я услышала его тихий приказ из коридора:

— Эмбия Саннихил, прошу вас, больше нет надобности подавлять дар моей гостьи.

— Как прикажете, Ваше Высочество.

Я успела заметить в коридоре силуэт стройной женщины, затянутой в черное, со строгой прической. Алхимик, специально нанятый, чтобы я не сбежала, используя дар. Вот он шанс, которого я дожидалась, только бы не упустить.

В подушечках пальцев закололо, словно я отлежала руку, а теперь кровообращение вернулось. Я вновь могла ощутить комнату вокруг, каждый предмет открыл свою суть. Сосредоточив всю силу в единый рывок, я провернула трюк, доселе ни разу не опробованный.

Энтони еще не успел вернуться в комнату, а я из покорной пленницы превратилась в беглянку. Рванула к окну, одновременно титаническим усилием расплавив стекло, превратив раму в угольки. Закрыв голову руками, прыгнула ногами вперед, поддав под спину скорости воздушной подушкой.

— Стой! — закричал принц.

Бешено колотилось сердце, я зажмурилась от страха, сила утекала одним сплошным потоком, опустошая меня. В ушах свистел ветер, ветви деревьев ощутимо хлестнули в левое плечо, я закружилась, как теннисный мяч. Меня затошнило от боли и страха, земля резко приближалась, как в страшном сне, когда настигает зло, а ты не в силах ничего предпринять.

Удар. Хруст. Левое бедро разорвала боль, я покатилась по заснеженной поляне, пока не остановилась, погребенная под сугробом.

Я чертыхнулась, сжав зубы. Я лежала, как дохлая селедка, левая нога ужасно болела. Но еще яростней полыхало чувство злости на саму себя.

Молодец Света, не только не сбежала, но еще и сломала ногу. Теперь прощай свобода, от принца даже не уползти.

«Сиди тихо и делай вид, что терпишь ухаживания».

Все тело ныло, в ногу, словно вонзился нож. Я проклинала собственную невезучесть. Остается надеяться на мужа. Что не поверит наветам, решит выступить против короны, выкрасть обратно свою жену. От осознания маловероятности спасения я тихонько завыла.

Послышался приближающийся бег. Принц присел рядом, стражники расположились вокруг, эмбия встала в сторонке.

— Света, зачем? — принц расстроенно заглядывал в глаза.

Я прикусила губу до крови. Боль стала невыносимой.

Заметив поврежденную ногу, Энтони занес над нею ладони. Боль стала острее, я тонко закричала. Принц потемнел лицом, отдал распоряжение стражникам:

— Осторожно поднимите и отнесите наверх. Я сказал, осторожно!

Боль вознеслась крещендо, когда чужие руки дотронулись до левого бедра. Я провалилась в благословенную тьму.

* * *

Очнулась при свете солнца, в незнакомой кровати на белоснежных мягких простынях. Я уставилась на лепной потолок, перевела взгляд на противоположную стену, где висели охотничьи трофеи — головы оленей, бигастов, крупных зубастых хищников, невиданных на земле. Рядом со мной на кресле дремал Энтони. Я попробовала сесть поудобней, левое бедро прострелила боль, словно от разрывной пули.

— Света, дорогая, — прошептал Энтони, присаживаясь в кресле. — Не двигайся. Ты сломала бедро, я не могу излечить его за день. Тебе нужно неделю вылежать. Не бойся, я не брошу тебя.

Теперь я настоящая пленница, остается надеяться на порядочность принца. Пока он не делал попыток обидеть меня.

«И еще, — отметила я с сарказмом. — Изнасиловать он меня не сможет».

— Энтони, — поинтересовалась я, смиренным голосом. — А как же надвигающаяся война? Ты не будешь нужен брату?

— Ричард не прислушивается к моим советам, — хмыкнул Энтони. — Война его рук дело, пусть сам и расхлебывает. Я полностью в твоем распоряжении.

Матрас с правой стороны прогнулся от тяжести принца. Он обнял меня одной рукой, склонился так, что каштановые волосы мазнули по ключицам, остановился на расстоянии вдоха от губ.

Я была полностью в его власти. Беспомощная и обреченная. Зависимая от милости принца.

Я медленно отвернулась, посмотрела в окно, где снег укрывал шапкой лес.

Не смогла. Не хотела предать мужа.

Энтони выпрямился, задумчиво потер переносицу.

— Я позову твою подругу, — бросил он выходя из комнаты.

Через пару минут забежала Мэй, встревоженная как пушистый воробей. Мы крепко обнялись, она поцеловала меня в щеку и тут же стало чуточку светлей на душе.

— Мэй, скажи, может тебе удалось передать весточку лорду Бестерну? — с надеждой спросила я, сглатывая слезы.

Подруга отрицательно покачала головой, указала пальцем на ухо и на дверь, намекая на то, что нас подслушивают.

Я понятливо прикусила губу. Подбородок дрожал, отчаяние грозилось поглотить меня.

Мэй прошептала одними губами:

«Сбежим».

Я пожала ее ладонь и благодарно повторила, не произнося ни звука:

«Сбежим».

Энтони вошел с серебряным подносом, на котором дымился чайник. Возлежали на тарелке золотистые хлебцы, кусочек масла таял на стопке воздушных оладий. Алело ягодное варенье в вазочке.

Принц попросил Мэй выйти, затем кормил меня своими руками, промокая губы салфеткой.

— Я не чудовище, Света. Вся моя вина в том, что я не готов признать свое поражение.

— Почему я, Энтони? В твоем распоряжении множество благородных леди, мечтающих о благосклонности принца.

Энтони хмыкнул, отложил тарелку обратно на поднос и посмотрел на меня долгим изучающим взглядом.

— Поначалу я думал, ты ведьма. С особой магией, ведомой пришелицам из вашего мира, сводящей мужчин с ума. Я хотел избавиться от наваждения, прервать связь со служанкой, но даже принадлежа другому, ты не покинула моего сердца. И я понял, что ошибся. Отказался от единственной женщины, делавшей меня счастливым.

«Энтони, — мысленно заметила я. — А о моем счастье ты подумал?»

День за днем тянулось мое вынужденное заточение. Кость срасталась болезненно, я много спала, чтобы набраться сил.

Мне попался благородный похититель. Энтони искренне считал себя правым, а мне хотелось в сердцах бросить, что в моем мире удерживание человека против воли — статья уголовного кодекса. Я все еще не могла понять, сколько принц намерен держать меня в заточении и как поступит, когда поймет, что старания заполучить меня напрасны.

Я отчаянно скучала по лорду Бестерну. С каждым днем надежда быть спасенной мужем все таяла. Я очень хотела верить, что он ищет меня и будет готов выслушать, когда все закончится.

Снег вокруг охотничьего домика пятнали только следы стражников, уходящих за пропитанием, и никакие гости не нарушали уединенности гнездышка, свитого принцем.

На седьмой день принц спросил меня:

— Почему ты противишься, Света? Неужели ничего не осталось от твоих клятв мне? Забудь о Бестерне, король подаст ходатайство о разводе и ты будешь свободна.

— Энтони, я люблю мужа, но дело не только в этом, — ответила я исподлобья.

Принц ласково заправил за ухо прядь выбившихся волос. Любовь к мужу он считал блажью, а вот дополнительные причины его очень интересовали. Он поставил себе цель сломить сопротивление пленницы.

— Не понимаю, разве тебе плохо под моей опекой? Да, я держу тебя против воли, но скажи, разве в другом я обидел тебя?

— Ты никогда не посмотришь на меня, как на равную, Энтони. Не поверишь, но наши сердца одинаковы. Я люблю свободу, и буду за нее бороться. Задыхаюсь, когда за меня делают выбор.

Энтони опустил взгляд и долго сидел молча подле кровати. В эту минуту уверенность покинула принца, я увидела за маской бравады, как сильно его ранит отвержение любимой женщины.

Он не изменится ради меня, устоявшиеся взгляды не осыплются пеплом под жаром любви. Я всегда останусь для принца служанкой, а значит чуть менее значимой, чем он сам. Стена между нами росла ввысь и вширь, и даже Его Высочество не мог отрицать наличие непреодолимой преграды.

И он сдался.

— Твоя нога зажила, — помолчав, промолвил принц безжизненным голосом. — Теперь ты можешь уйти от меня, если хочешь. Одного не могу понять: что в нем есть, чего нет во мне?

— Тебе просто нужна другая девушка, — спрятав глаза, ответила я.

Солгала. На этот вопрос никогда правдиво не отвечают.