Маккой повернулся в своем кресле, напряг мускулы на ногах, помассировал шею, но легче ему от этого не стало. Хотя доктор много лет путешествовал в космосе, временами он ощущал ужасный дискомфорт, гуляя по узким коридорам «Энтерпрайза» или сидя в кабине, где стены плавно переходили потолок. Но если большой корабль только время от времени вызывал приступы раздражения, то три дня на «Галилео» привели Маккоя в отчаяние. Он даже затосковал по вместительному «Энтерпрайзу». Хотелось все изменить. Лишь бы не оставаться в проклятом кресле. Он вскочил и стал ходить взад-вперед с раздражением человека, который отчаялся изменить свое положение. Если честно, Маккой чувствовал себя именно таким – загнанным в угол, где он должен сидеть теперь и не двигаться. Доктор нервно уселся обратно в кресло. Спок не обращал никакого внимания на выходки Маккоя. Он давно привык к этому и сейчас наблюдал за Кейлин, которая дремала в одном из трех гамаков на корме корабля, где была устроена временная спальная.

– Спок, мы все еще далеко? – раздраженно спросил доктор.

Вулканец угрюмо посмотрел на Маккоя:

– Вы спрашивали меня об этом час назад. Значит, сейчас мы уже на час ближе к нашей цели.

Маккой откинул свое кресло до максимального наклона и сомкнул руки за головой.

– Тогда расскажи мне, что цель нашего путешествия – это остров в Южном море, где растут пальмы и купаются загорелые красотки, на которых ничего нет, кроме длинных волос, венков из цветов и… улыбок.

– Сигма 1212 – это четвертая планета в своей системе, малонаселенная. Средняя температура ее поверхности – минус двадцать градусов по Цельсию. Шестьдесят два процента ее территории непригодны для проживания из-за слишком сильного холода. И нет никаких пальм, – ответил Спок, холодно взирая на Маккоя.

– Знаешь, что мне всегда нравилось в тебе, Спок?

– Что, доктор?

– То, что ты обычно из кожи вон лезешь, чтобы сделать меня счастливым.

– Доктор, – сказал Спок сквозь зубы, – займитесь одним из своих кроссвордов.

– Я их уже все решил. И к тому же – не люблю решать кроссворды. А что, если бы я сказал, что хочу немного прогуляться?

– В данный момент, доктор Маккой, я бы отпустил вас.

– И здесь ты пытаешься осчастливить меня… Маккой не успел задать следующий вопрос, как челнок неожиданно дернулся, попав в яму с турбулентным потоком. Доктор уцепился за ручки своего кресла, а Спок бросился к пульту управления. Корабль снова содрогнулся.

– Что случилось, Спок?

Следующий толчок отбросил их на сиденья.

– Становится хуже, – оказал побледневший Маккой, когда его желудок вернулся на свое законное место, едва не освободившись от содержимого.

Первый офицер молча изучал информацию, поступавшую с приборов. Он оставался спокойным и невозмутимым.

– Боюсь, что наше положение может значительно ухудшиться. В системе Сигмы нам угрожают магнитные бури.

– Не читай мне лекцию, лучше сделай что-нибудь.

Спок внимательно смотрел на пульт управления, отмечая каждое изменение. Маленький корабль кидало из стороны в сторону. Маккой встал и тут же, споткнувшись, полетел вперед. Он упал на сиденье командира. Слава богу, колени ударились о заднюю часть кресла, что смягчило падение.

Кейлин с трудом добралась до главной кабины. Усевшись в свое кресло и, достигнув таким образом относительной безопасности, она спросила:

– Что случилось?

– Спок вовсе не хотел тебя будить, – Маккой сжал спинку кресла.

Но в этот момент шаттл словно нырнул куда-то, и доктор стукнулся о верхнюю часть сиденья. Ошеломленный, он попытался двинуться в направлении своего кресла, но это ему не удалось.

– Да, – сказал Маккой и потер подбородок.

– Мы входим в зону бури, которая окружает Сигму 1212, – сказал Спок Кейлин.

– Окружает планету? – переспросил Маккой. – Это означает, что мы близко от нее.

– Мы приближаемся к ней, доктор, но я был вынужден уменьшить скорость, и поэтому прибудем позже на один час.

Прежде чем Маккой успел ему что-либо сказать в ответ, «Галилео» в очередной раз дернулся. Корабль стало трясти. Металлический корпус шаттла скрипел, и Спок переключил двигатели в режим торможения. Казалось, что корабль поворачивается на все четыре стороны.

– Спок, – тревожно спросил Маккой, – мы не развалимся на кусочки?

Тот даже не повернулся:

– Я не знаю, доктор. Только время покажет.

* * *

Шпионский корабль клингонов дергался, словно протестуя, когда командир Кон пытался держать его по курсу «Галилео». Капитан клингонов был невысокого роста, но коренаст. Туника плотно облегала выступающую грудную клетку, мускулы виднелись из-под одежды, напоминающей кольчугу. Красивая черная борода с проседью украшала умное лицо. Кон уже давно служил Империи. Ловкость и удача помогали ему уцелеть в битвах, а также противостоять коварству и подлости молодых офицеров, стремящихся занять его место.

Кон возглавлял экипаж самого свирепого корабля во всем Имперском Флоте почти десять лет. Экипаж доверял своему капитану, если это качество уместно упоминать при рассказе о клингонах. Особенно отличилась команда Кона при подавлении мятежей и восстаний. За свою службу Кон был причислен к элитной Специальной Группе Разведки: команде преданных Империи воинов, которым поручалось выполнение самых важных заданий. Самых опасных и грязных.

Кон мог убить и убивал, когда должен был сделать это; мог задушить ребенка голыми руками, если это требовалось. Он внушал страх и не знал страха. Настоящий клингон.

– Командир, датчики повреждены, – сообщил дежурный офицер со своего поста.

Кера, старший офицер, единственная из экипажа могла воздействовать на своего командира, но не всегда осмеливалась на это. Молодая и честолюбивая, она понимала, что любая проблема с таким мужчиной, как Кон, может закончиться очень плохо. Может быть, даже смертью одного из них. Не то, чтобы такая перспектива пугала ее, – ведь у клингонов даже любовь была сражением, которое заканчивалось, когда один становился победителем, подчиняя себе другого. Но на ее стороне было время – преимущество, которое вселяло уверенность, что однажды Кон все-таки уступит ей в этом скрытом соперничестве. Если сейчас пойти на тесный союз с ним, то позже это могло стать проблемой. Так что не стоило рисковать из-за временных удовольствий и волнующей сексуальной связи.

– Мы достигли Зоны Семи Атмосферных Помех, сэр, – сказала Кера. Седые брови Кона заметно дрогнули.

– Величина Семь? А корабль Федерации?

– Они уже вошли туда, командир. Мы больше не можем наблюдать за ними. Сигнал потерян. Что будем делать?

Клингон потер голову левой рукой.

– Будут ли они заходить в такую бурю только для того, чтобы обмануть нас? – он задумчиво посмотрел на свою помощницу.

– Это было бы безрассудно, но храбро, – высказалась Кера. – Судя по тому, что они не изменили своего курса, федераты еще не обнаружили нашего присутствия. К тому же они не обращались за помощью к внешним постам Федерации с тех пор, как покинули «Энтерпрайз».

– Так ты думаешь, что эта планета, окруженная бурями, и есть их цель?

– Факты говорят сами за себя. Корона Шада вполне могла быть спрятана на Сигме 1212. Я предлагаю продолжать наблюдение, но только за границей действия бури. Если шаттл уцелеет и его экипаж доберется до короны, у нас не будет проблем с тем, чтобы отобрать ее у них.

– А если федераты не доберутся до Сигмы?

– Тогда, – спокойно заметила Кера, – я не вижу никаких причин для нашего дальнейшего пребывания здесь. И уж тем более не вижу смысла в опасном преследовании. Зачем нам рисковать?

– Скорее всего, ты права, – согласно кивнул ей Кон. Когда Кера вернулась к своим экранам и циферблатам, он улыбнулся про себя.

«Интересно, каким партнером она была бы в сексе?» На мгновение он даже пожелал овладеть ею прямо сейчас, в кабине управления кораблем. В сущности, в этом не было ничего страшного – члены экипажа корабля клингонов признавали тот факт, что командир противоположного пола имеет право выбирать себе полового партнера. Глядя в иллюминатор, на границу яростной космической бури, которая окружала планету Сигма 1212, Кон пожалел о том, что не мог проводить эти бесполезные часы по-другому, вместе с Керой.

– Связь с датчиками потеряна, командир, – услышал он.

* * *

По мере приближения к Сигме возникали новые и новые проблемы. Состояние «Галилео» начинало тревожить даже Спока. Несмотря на всю, в сущности, бесполезную борьбу с циклоническими вихрями, скорость которых превышала триста миль в час, обшивка шаттла начала нагреваться.

Маккой по-прежнему стоял, держась за кресло первого офицера, наклонившись вперед, в то время как Кейлин пыталась закрепить вещи, которые мешали своим передвижением. Пришло время пристегнуться и надеяться на лучшее.

– Мы уже у цели, Спок?

– Трудно сказать, доктор. Если приборы не врут, то мы пока что движемся правильно. Но, честно говоря, я сомневаюсь, что это так. Сейчас можно руководствоваться только предположениями. А в них, как вам известно, нельзя быть уверенными до конца.

– Да, уверенности ты не вселяешь.

– Искренне сожалею. Пожалуйста, закрепи спасательные ремни. Эта посадка не обещает быть мягкой.

Кейлин нервно кусала губы, и Маккой эта заметил.

– Спок умеет сдержанно высказываться, – пошутил он.

Доктор не понимал всей критичности ситуации. Кейлин тоже. Она чувствовала, что происходит что-то нехорошее, но насколько это опасно – не понимала. Один Спок осознавал, что от них уже ничего не зависит. Сохранять тепловой баланс было невозможно. Такой проблемы, как место для посадки «Галилео» на Сигме, теперь не стояло – вполне возможно, что потрепанный корабль не приземлится вообще, а сгорит в бурлящей атмосфере этой планеты, которая кажется не слишком гостеприимной. Оставалось только надеяться на лучшее.