— Мам, не психуй, пожалуйста, — Алиса старалась говорить как можно тише, чтобы не разбудить Ильдара. Когда раздался звонок, она немедленно вышла из спальни и сейчас мерила шагами гостиную, ибо нервы были на пределе.

«— Я не могу не психовать. Мне сказали, то ты уехала еще вчера. Как это понимать? Где ты?»

— А зачем ты вообще звонила туда?

«— Что, значит, зачем? Моя дочь неизвестно где, обещала одно, в итоге получается все совершенно другое. Еще раз спрашиваю, где ты на самом деле? Вот, как чувствовала, что вся эта твоя работа липовая»

— Никакая не липовая. Я действительно работаю на ферме. Могу трудовой договор показать.

«— Ты мне не ответила на вопрос»

— Я с мужчиной, — решила все-таки сдаться. Если уж мама что-то прознала, в чем-то засомневалась, то с живой не слезет, пока не выведет на чистую воду.

«— С каким еще мужчиной? Ты же только вот с Лешкой рассталась»

— И что? На Костинском свет клином сошелся? Или теперь я должна в положенном трауре ходить годик другой?

«— Вот давай не умничай. Кто он?»

— Он-н-н, — принялась тереть глаза, — он мой начальник. Звучит некрасиво, понимаю, но…

«— Я очень надеюсь, Алис, что у тебя это всё на фоне разрыва. И сегодня у нас состоится серьезный разговор, так и знай»

Когда мама на высокой ноте отключилась, Алиса села на диван и уставилась на камин. Вчера было сумасшедше, здорово, но вчера прошло. Что сказать семье? Даже представить страшно встречу Ильдара с родителями. Он старше, он татарин, он человек весьма сложного характера.

— Доброе утро, — раздалось совсем рядом.

— Доброе, — посмотрела на него.

Сейчас Ильдар выглядел таким спокойным, расслабленным, его вьющиеся волосы торчали в разные стороны, глаза не горели как обычно, а мерцали умиротворением.

— Почему ты здесь? — присел на подлокотник.

— Да вот, с мамой общалась, — забралась на диван с ногами.

— И? Был непростой разговор?

— Угу. Она звонила на ферму, узнала, что я ей наврала. В итоге под страхом смертной казни пришлось признаться. Я рассказала о тебе.

— И правильно. Я с радостью познакомлюсь с ними.

— Понимаешь, они у меня тоже непростые, со своими заморочками. Например, мама считает, что разница между мужчиной и женщиной не должна быть больше пяти лет. Моего неудавшегося жениха она, можно сказать, боготворила. Конечно, теперь ненавидит, как и я, — улыбнулась, — но до всех событий считала его, чуть ли не эталоном.

— Чем еще я могу не угодить твоим кроме возраста?

— Прости, но национальностью. Папа в свое время работал в бывших советских республиках, в общем, у него сложилось мнение, что проще и лучше русского мужика никого нет.

— Ну, скажем так, твои родители не сильно-то отличаются от моих. Мысли схожие, даже очень. Они убеждены, что мне подойдет исключительно татарка, причем совсем молоденькая, чтобы я ее воспитал под себя. Собственно, как было у них между собой. На момент женитьбы отцу двадцать семь, матери семнадцать.

— И почему ты не послушался? Многие мужчины наоборот, мечтают о молоденьких.

— А мне неинтересно. Я хочу быть мужем, а не воспитателем в детском саду. Мне нравится услышать мнение, пусть и не соответствующее моему, нравится поспорить. И знаешь, в такие моменты всегда вспоминается фильм «Путешествие в Америку» с Эдди Мерфи, где его хотели женить на девушке, воспитанной специально для короля. И вот он ее спрашивает, а что тебе нравится, что ты любишь, какие у тебя интересы? В ответ же слышит одно и то же — то, что нравится вам, те же интересы, что и у вас. Это ужасно.

Вдруг Алиса подползла к нему, взяла за руку:

— Поцелуй меня.

Но вместо поцелуя Ильдар подхватил ее на руки и отнес в спальню. На этот раз не было бешеных страстей, не было алкоголя в крови, и Алиса узнала этого мужчина с совершенно другой стороны. Ни одного места на ее теле не осталось не поцелованного, ни одного желания не исполненного, потому что он угадывал все. Или просто они прекрасно друг друга чувствовали.

— Сегодня мне предстоит серьезное испытание, — все еще был над ней, — но и ты не расслабляйся. Моя семья приезжает через два дня.

— Ты шутишь? — искренне испугалась. — Нет, нет, нет… я к такому не готова.

— Придется, Мурашкина. Придется.

— Я сбегу тогда.

— Не получится, — повел губами по ее шее, плечу. — Ты приручила очень опасного зверя.

— Прямо-таки приручила…

— Еще как.