Яна открыла глаза и тут же зажмурилась. Солнце ослепило. Утренние лучи широкими полосами легли на кровать. Когда глаза привыкли, девушка осмотрелась. Это его комната, его кровать, но его самого нет, однако дверь в комнату открыта. И так тихо вокруг. Интересно, сколько сейчас времени? Где-то же у волка стоял будильник. Но раз тихо, скорее всего, еще очень, очень рано. Сережа просыпается обычно в полдесятого или десять.

И тут вспомнилась прошлая ночь, отчего внизу живота немедленно возникла истома. Он и вправду зверь. Сильный, напористый и в то же время может быть нежным, ласковым. Яна отыскала-таки будильник в одной из ячеек стеллажа. Все верно, шесть утра. Но где же Евгений?

Девушка встала, на ней кроме гольфов ничего и не было, одежда видимо осталась в гостиной. Тогда Яна обмоталась простыней и пошла, искать своего зверя. Нашла в зимнем саду в бассейне.

– Доброе утро, – встала у края.

А он сразу подплыл, ухватил за край простыни, и через мгновение Яна уже летела в бассейн. Волк подхватил ее, чтобы не ушла под воду.

– Доброе, – поцеловал в мокрый нос. – Как спалось?

– Ну, кошмары не снились, уже хорошо. А ты чего здесь в такую рань? Почему я проснулась в огромной кровати совсем одна? – обняла его одной рукой за шею.

– Потому что проснулся с диким желанием повторить вчерашнее, а ты крепко спала. В общем, не стал будить.

– Лучше бы разбудил.

Яна обхватила его ногами, а рука волка тут же спустилась вниз, пальцы коснулись промежности.

– Могу исправиться, – и поцеловал.

Скоро два пальца проникли внутрь, но Женя не торопился. Ласкал медленно, словно с издевкой, потом подошел к бортику и усадил Яну на край. Она и слова не успела вымолвить, как ощутила поцелуи между ног. Волк крепко ухватил за зад, чтобы не ерзала, и просто впился в нее губами. Язык вытворял что-то невероятное, иногда в ход шли зубы, но очень осторожно. Яна лишь вздрагивала всем телом. А вот язык наконец-то оставил клитор и спустился ниже, скользнул во влагалище. Ее запах и вкус вновь одурманили. Жене хотелось ощущать этот вкус как можно дольше. Яна же опустилась на кафельный пол, уперлась ногами ему в плечи и очередной раз улетела прочь с земли. Как бы она ни старалась продлить удовольствие, не вышло. Оргазм заставил выгнуться, застонать, внутри тела, будто китайский фейерверк взорвался. А волк получил то, чего хотел – влагу, много влаги.

Через пару минут Женя оказался над ней, теперь настала его очередь ощутить китайский фейерверк.

Все повторилось… как в ту ночь, но сейчас не было страшно. Сейчас хотелось, чтобы он не осторожничал, а брал, снова и снова завоевывал. Яна только и могла, что кусать губы и постанывать. И почему-то в оный раз мозг отключился, было только одно желание, чтобы он кончил в нее. Неужели какая-то звериная магия? Ведь это опасно. К общим детям они вряд ли готовы. Но Женя на сей раз успел выйти из нее, девушка только ощутила горячую сперму кожей живота, а в душе вдруг так обидно стало. Ведь вчера, когда член пульсировал внутри, было просто непередаваемо. И все-таки волк оказывает на ее сознание влияние. Раньше такого с ней не случалось. Раньше она первым делом думала о безопасности, несмотря на любовь к детям. А тут, с ним… мозги из раза в раз превращаются в кисель, который бултыхается в черепной коробке без цели и смысла. Даже сейчас, казалось бы, напряжение потихоньку сходит, а обида внутри так и сидит. И ведь не признаешься…

– Ты странно на меня действуешь, – все-таки поделилась.

– Как же? – принялся целовать ее шею, грудь.

– У меня мозг отключается напрочь во время секса. Это нехорошо, – улыбнулась и подалась всем телом к нему.

– Что ж… тут у нас полное совпадение. Хочешь поплавать, пока мелкий спит?

– Да, пожалуй.

Пока Яна плавала, мозги наконец-то встали на место. И снова заскрипели внутри шестеренки. Вопрос с ребенком по-прежнему открыт. А хотелось бы уже какой-то определенности. Хотя, почему какой-то? Она-то для себя уже все решила, Сережа ее и только. Но вот что по этому поводу думает Женя? Волк каждый раз ловко соскакивает с темы. Не хочет оставлять мальчика? Но если не хочет, то какой смысл затевать всю эту игру в семью? Или Женя не понимает, что ребенок для нее уже как родной? Да и вообще, мальчик не игрушка. Тем более, остался сиротой, еще и в столь бедственном положении.

Вот об этом поговорить бы с Олей. Она в курсе всех особенностей и тонкостей, может, объяснит доходчиво, отчего так. Но и с Томой надо встретиться, а то совсем запропала племянница в лесной глуши, а ведь ехала-то к ней.

Когда все сидели за столом и завтракали, Яна обратилась к Жене:

– Мне бы Тому проведать.

– Хорошо. Договаривайся на любое время. Я попрошу Семена помочь с транспортом.

– Спасибо.

И тут девушка решила проверить волка.

– Слушай, я в душ пойду. Покорми Сережу.

– Эм-м-м, может, ты сама… Я в этом деле полный ноль.

– Это несложно, поверь. Он и сам уже хорошо справляется, тут скорее проконтролировать надо.

– Ну, ладно, – произнес без особого удовольствия, что огорчило Яну.

Но расстраиваться раньше времени не стала, ему просто нужно привыкнуть к мальчику, а для этого хороши любые контакты. Например, кормление.

– Тогда развлекайтесь, – постаралась мило улыбнуться.

Когда она ушла, Женя сел напротив мальчонки. Тот сразу насторожился, собрал все свои машинки и прижал к себе.

– Не бойся, твое добро мне не нужно, – усмехнулся.

– Янь маня, – пролепетал со всей серьезностью малец.

– Не только. Придется теперь делиться, брат. Так, бери ложку.

И мальчик потянулся за прибором, однако вместо того, чтобы опустить ложку в тарелку с кашей, запустил ею в волка. Тот ловко увернулся от снаряда.

– Эй! Решил затеять бунт на корабле?

– Ты зей вовк, а Янь маня!

– Сам ты зей вовк, – достал из ящика новую ложку. – И раз такие дела, давай сюда кашу. Я тебе не Яна.

– Адай! – крикнул Сережа и тут же залился горючими слезами.

– Да, на, на, – аж перепугался такого боевого клича.

А ребенок расстроился по-настоящему, слезы крупными горошинами так и катились по щекам.

– Блин, – процедил волк, и вот что теперь делать? – Так, давай мириться, – принялся осматриваться в поисках хоть какой-нибудь «трубки мира». И взгляд остановился на фигурках на самой верхней полке арки.

Женя достал зверушек из оранжевой глины, затем вытащил из ящика пачку строительных маркеров.

– Смотри, манипулятор мелкий, – зыркнул на ребенка с усмешкой, затем взял медведя, черный маркер и начала рисовать фигурке глаза, закрашивать нос.

Сережа сразу забыл про слезы, он с интересом следил за процессом, потом получил от Жени новую фигурку и синий маркер. И конфликт был исчерпан. Волк кормил малыша, пока тот самозабвенно черкал маркером по глиняному волку.

Когда Яна спустилась вниз, то обнаружила довольного сытого ребенка на ковре и немного обескураженного Женю подле него.

– Смотрю, у вас тут мир, дружба, жвачка? – потрепала свои влажные волосы.

– Я бы сказал временное перемирие, – подмигнул ей.

– Я договорилась с Томой на завтра. Она ждет нас всех.

– Опять будет изучать меня под лупой? – скривился даже.

– Ну, да… – подошла и опустилась к нему на колени. – Потерпишь.

– Потерплю, но потом стребую с тебя моральную компенсацию, – поцеловал в нос.

– С удовольствием выплачу, могу еще и с процентами за просрочку, – провела пальцами по его волосам. – Кстати, ты сегодня принимал лекарства?

– Да, – сразу изменился в лице.

– Жень? Ты же понимаешь…

– Да все я понимаю. Не переживай, не брошу я эти колеса. Просто… осознавать, что твоя жизнь не может быть нормальной без каждодневной горсти таблеток, как-то не очень.

– Это же не навсегда.

– Хочется верить.

– Кстати, знаешь, чего я хочу, причем давно?

– Чего же? – положил руки ей на бедра.

– В лес.

– В лес? Так, мы вроде в лесу…

– Я хочу прогуляться по грибы-ягоды. Ты ведь хорошо знаешь местность, наверняка есть какие-нибудь особые места.

– Есть.

– Тогда своди свою Красную Шапочку в лес…

– Свожу, но будь осторожна, Шапочка. Избегай неведомых тропинок, – подтянул ее к себе.

– А то что? – прошептала, еле касаясь губ лесника.

– А то злой волк схватит за бочок и больше не отпустит, – дотронулся до ее нижней губы, прикусил слегка.

– Да? Хм, тогда я первым делом пойду искать неведомую тропинку, – и поцеловала его.

А в поселении медведей кипели свои страсти. Саша со вчерашнего вечера ушел в запой, что для всех стало шоком. Чтобы Александр и в запой?! Однако Ольга, Семен с Михой и Машей прекрасно понимали причины его путешествия в мир ликероводочной продукции. Саша расклеился из-за Яны, из-за ее выбора в пользу серого гада. Семен попытался поговорить с братом, однако был послан к чертовой бабушке, Миха после этого не стал рисковать, сославшись на то, что Сане нужно перебороть чувства, поэтому ничего страшного, что какое-то время братец погудит в обнимку с бутылкой, точнее, бутылками. Любовь дело такое… не абы какое…

Но скоро беспробудное пьянство медведя нарушил звонок сотового. Звонила Елена Владимировна. И даже в состоянии практически нирваны Саша ответил, поскольку Елена просто так никогда не беспокоила.

«- Здравствуй, Саш, – произнесла как всегда быстро и жестко. – Можешь говорить?»

– Здрасте и вам… – протянул. – Могу…

«- О-о-о-о-о, брат… эво тебя развезло, – даже смягчилась, – решил перед зимой продезинфицироваться как следует?»

– Елен, чего надо, а?

«- Надо твое присутствие в клинике. У нас рук не хватает. Привезли тут пятерых с отравлением. Придурки нажрались волчьей ягоды. А Константин с Валентином изволили свалить на юга. Но тебе, как погляжу, самому помощь нужна.»

– Да не, – даже чуток протрезвел, – я приеду. Капельницу мне поставишь, и все будет отлично.

«- Смотри… Но если найдешь в себе силы, буду безмерно благодарна.»

Н-да… и побухать не дадут от души. Саша принял душ, привел себя в более или менее божеский вид. Правда, за руль его никто не пустил, Семен надавал по рукам и загнал брата на заднее сидение.

В клинике были через полтора часа. С виду обычная ветеринарная больничка с аптекой при ней же, ан нет, на деле, оснащенная современным оборудованием клиника для своих, то есть, оборотней.

Как только Саша вошел в кабинет Елены, сразу был отправлен в процедурку. Там медведю поставили капельницу с глюкозо-солевым раствором для детоксикации организма. И через час он уже спокойно осматривал пациентов.

Когда завершил с плановыми процедурами, решил проведать спасенных в лаборатории. Мужчина чувствовал себя хорошо, но вот с памятью у него были серьезные проблемы, себя не помнил и толком не осознавал. А вот с девушкой дела обстояли куда хуже. Зрение несчастной восстанавливалось слишком медленно, вес тоже стоял на месте, но тут скорее мешал стресс. Знакомые Николая выяснили кто она, однако информация не слишком помогла. Девушка была воспитанницей детдома, после выпуска жила уединенно в небольшом городке за тысячу верст отсюда, работала нянечкой в детском саду. Однажды вышла из дома и больше не вернулась. Считалась без вести пропавшей уже как год.

Саша осмотрел мужчину, потом зашел в палату к ней. Бедняжка сидела в кресле у окна, подобрав под себя ноги, и вдыхала ароматы улицы через открытую форточку. На глазах была повязка, из руки торчал катетер.

– Кто вы? – обернулась на звук, сразу втянула носом чужой запах.

– Доктор. Меня зовут Александр Семенович.

– А-а-а… ясно.

– Как себя чувствуете, – затем глянул в карту, – Настя?

– Лучше.

– Ничего не беспокоит?

– Нет.

– У вас есть родственники? Я бы мог с ними связаться.

– У меня никого нет. Я из детдома.

– И друзей тоже нет?

На что она помотала головой.

– Ладно, тогда отдыхайте, – хотел уже выйти, как вдруг развернулся. – Не желаете прогуляться на свежем воздухе? Во дворе есть лавочки, погода ясная.

Однако девушка тут же съежилась – испугалась.

– Я лучше здесь… останусь.

– Ну, как пожелаете. Если что-то будет нужно, обращайтесь.

И вышел из палаты. Неудивительно, что боится. Год эти твари измывались над ней. Это еще чудо, что не сошла с ума. Саша передал все карты медсестре на посту, затем отправился в буфет. Организм требовал крепкого черного кофе с сахаром. В буфете к нему присоединилась уставшая и оттого ворчливая Елена. Волчица купила себе чай, большой кусок шоколадного торта.

– Ну, как дела? – села напротив медведя. – Чего решил упиться в соплю?

– Да… так. Временный кризис.

– М-м, понятно. Тоже что ли накатить… Задралась я, Саня. Уже не раз думала, уйти бы на покой. Сидеть жопой кверху в грядках, смотреть новости по первому, внуками заниматься. Эти поганцы извели уже сноху, та бедная на стенку лезет.

– А кому передашь бразды правления Великой империей? – усмехнулся Саша.

– Тебе хотела.

– Мне? Да ты что? Я на детях профилируюсь.

– Ну так, мы же расширяться собираемся. Будет у нас тут скоро педиатрическое отделение. Иди заведующим для начала.

– А знаешь, подумаю, – кивнул медведь.

– Вот это уже дело.

Тут дверь в буфет открылась и в проеме показалась Настя. Девушка шла на ощупь, но довольно уверенно. Ее голова быстро повернулась в сторону двоих.

– Добрый день, Елена Владимировна, – слегка улыбнулась пациентка.

– Здравствуй, Настенька. Рада, что вы выбрались-таки из палаты.

Саша уже хотел встать и помочь девушке сесть, но та опередила:

– Александр Семенович, вы еще не против сопроводить меня на улицу?

На ее слова лицо Елены вытянулось, а на губах появилась сначала удивленная, а потом ехидная ухмылка.

– Конечно, не против. Сейчас. Присядьте пока с нами, – Саша сразу поставил чашку с кофе.

– Нет, нет. Я вас там подожду, у поста.

И осторожно пошла обратно. Когда скрылась за дверью, Елена пробубнила:

– Да-а-а-а, за все время слепоты у этой малышки развилось нереальное обоняние.

– Малышки? – вскинул брови Саша.

– Угу. Восемнадцать лет всего.

– Вот суки, – и глаза медведя зажглись, – надеюсь, будут подыхать в муках.

– Я тоже на это надеюсь, Сань. Подонки исковеркали не одну судьбу.

Саша нашел Настю у сестринского поста. Стоило ему выйти из-за угла, как девушка сразу повернулась на запах медведя.

– Идем? – доктор подставил ей локоть.

– Идем, – взяла его под руку.

На улице было свежо, дул прохладный ветерок. Двор клиники выглядел ухоженным, везде росли цветы, высокие ели с дубами. Даже небольшой фонтанчик имелся, а вокруг него стояли лавки.

Настя как оказалась во дворе, так сразу расправила плечи. Ветер подхватил русые локоны, полы халата, забрался под рубашку. В секунду волчица оказалась в плену самых разных ароматов. Пахло цветами, травой, землей, мужчиной, что стоял рядом. Такая сумасшедшая смесь, которая вскружила голову, вызвала эйфорию, коя растеклась негой по телу. Вокруг снова пахло жизнью. А звуки! Птицы щебетали в кронах деревьев, вода журчала в фонтане, гравий хрустел под ногами.

– Спасибо, – кивнула и отпустила руку доктора. – Я уже и не думала, что когда-нибудь снова окажусь на улице, – подставила лицо солнечным лучам.

Ее слова лезвием прошлись по сердцу, очередной раз захотелось вгрызться в глотки ублюдкам.

Двое бродили по дорожкам около получаса, потом Саша подвел девушку к лавке.

– Расскажите о себе, – посмотрел на нее с сочувствием в глазах. Какая же бледная, худая. Кожа да кости.

– Да, в общем-то, рассказывать особо нечего. Мне вообще иногда кажется, что та прошлая жизнь и не моя вовсе.

– И все же.

– Ладно, – губы тронула неуверенная улыбка. – Мои родители погибли в пожаре, когда мне было, – и задумалась на мгновение, – лет пять вроде бы. И я оказалась в детдоме. Это хорошо, что отец научил меня сдерживаться. Даже в полнолуние.

– Как так? – нахмурился медведь. – Разве это возможно?

– Видимо. Я не знаю. Но это помогло мне в приюте. Не представляю, что было бы, обернись я при всех, – вдруг снова замолчала, втянула носом воздух. И словно ненадолго выпала из пространства и времени. Заговорила так же внезапно. – Выпустилась на год раньше, в опеке напутали с датой моего рождения. По документам мне сейчас как бы девятнадцать. Нужна была работа, жильем к счастью обеспечили. И я устроилась нянечкой в детский сад, – сейчас из-под повязки потекли слезы. – Недели даже не проработала. У дома мешок на голову, укол в шею и все. Очнулась в клетке.

– Что они с вами делали? Простите, если вынуждаю вспоминать, но для нас это важно.

– На мне они изучали степень и скорость регенерации. Хотели понять, есть ли предел. Для чего им это было нужно, я не знаю. Нам ничего не говорили, только приходили, проверяли, забирали на очередные процедуры. Мне, наверно, еще повезло. Во время операций давали наркоз, но вот когда просыпалась… – слезы так и ползли по щекам.

– Ваше зрение восстановится, просто надо подождать.

– Я понимаю.

Сколько же пережила эта хрупкая девочка? Но держится все равно молодцом, сильная духом волчица.

Спустя час Саша вернул Настю в палату.

– Большое вам спасибо, Александр Семенович, – девушка села на кровать и достала из кармана ромашку. Когда только успела сорвать. Она вдохнула аромат цветка, потом еще…

– И вам спасибо, Настя. Отдыхайте…

Медведь ехал домой в странном состоянии. Пить уже не хотелось, история девушки подстегнула что ли. И Саша в оный раз восхитился силой духа юного создания. А под конец пути мысли снова вернулись к Яне, снова вернулась боль, обида, непонимание в целом этой жизни. Когда вроде стараешься быть достойным, стремишься к лучшему, готов на все, а тебе предпочитают мудака. И где справедливость? Где логика? Что он не так сделал? Вдруг смс от Елены прилетело. Она просила завтра опять приехать и помочь. Почему бы и нет? Давал же клятву Гиппократу. И Настю сможет еще раз сопроводить во двор. Ей нужен свежий воздух, вон как преобразилась, стоило выйти на улицу. Девушке сейчас необходима поддержка.

Дома он привел себя в порядок, потом сводил старших племянников к пруду, те уж больно просились порыбачить, после чего поужинал без особого аппетита, даже варенье малиновое не согрело душу. Кстати, а почему бы не угостить Настю? Хоть она и не медведица, но какое здравомыслящее существо в принципе откажется от малинового или земляничного варенья? Это же антистресс в чистом виде. Да, точно… Несколько баночек завтра прихватит с собой.

В доме Семена с Ольгой тоже не все гладко было. Медведь нашел свою полярницу на веранде заплаканную. Голубые глаза сияли ярче обычного, ветер высушил слезы, но оставил на коже соль. Семен тут же напрягся. Ольга для него была всем на свете, и если она плакала, что в целом происходило нечасто, его сердце начинало выпрыгивать из груди. Чего стоили недавние события.

– Ты чего? – немедленно развернул ее к себе, заглянул в глаза.

– Ничего, – помотала головой и хотела уже отвернуться, но он не дал.

– Нет, нет… так не пойдет. Скажи, кто осмелился тебя расстроить, и я выверну его шкурой внутрь.

– Никто, Сём. Никто. Просто нервы сдают последнее время.

– Олькен, выкладывай, давай. Ты знаешь, я не отстану.

И она все-таки высвободилась из его рук, облокотилась на перила. Снова слезы блеснули на белых ресницах.

– Я тебе не говорила, да и не собиралась.

– О чем? – встал за ней.

– У меня проблемы. Я не могу забеременеть. Мы уже год не предохраняемся, а толку нет.

– Господи, Оль, – обнял ее. – Вон, Стеша и Лешка. Они два года детей делали, Леха чуть дуба не дал, – усмехнулся. – В итоге посмотри. Двойняшки и третий на подходе.

– Не знаю… Мне кажется, у нас другая ситуация. Мы разных пород. Возможно, в этом причина. А я ребенка хочу, – крупные слезы покатились по щекам. – Надоело смотреть на чужие животы, надоело праздновать чужие годовасия. Хочу свой живот и свои праздники.

– Все будет. Вот увидишь, – поцеловал ее в шею. – Просто не зацикливайся. Идем, – потянул ее в дом.

– Куда? – протянула уставшим голосом.

– Медвежат делать.

– Сем, я не в настроении.

– А я как раз в настроении, – подхватил ее на руки и занес в спальню. – И оно на подъеме. Не позволим же ему упасть.

Оля встала на кровать, позволила раздеть себя. Стройная белокурая полярница. Да она не медведица, она Снежная королева. Ну, уменьшенная ее версия. Ольга в свою очередь стянула с мужа футболку, после чего встала на колени и расстегнула брюки. Семен аж глаза закрыл, когда член оказался во влажном горячем плену ее губ. Ласкала долго, Оле это нравилось, даже очень. Нравилось ощущать, как растет его возбуждение, как он помогает ей движениями – придерживает за голову и медленно входит в рот. И когда терпение Семена было на исходе, Ольга отпустила член, затем повернулась к нему задом. Со стороны это выглядело удивительно красиво. Миниатюрная блондинка в свете луны и большой сильный мужчина над ней.

Горячие руки накрыли мягкую грудь, а губы коснулись спины. Оля двигалась сама, насаживаясь на него полностью, и вдруг Семен перехватил инициативу. Перевернул жену на спину, подхватил под бедра и снова вошел, а глаза его зажглись ярко-оранжевым. Это значило одно, он на грани и хочет подчинить ее. Медведь ускорился, притом держал свою самку крепко. Оля могла лишь громко стонать и царапать его спину. И такой напор довел до финала быстро, причем обоих. Ольга обхватила его за шею так крепко, как только позволили силы, ибо это было волшебно – ощущение, когда самец излился в лоно.

– Я люблю тебя, Олькен, – прошептал на ухо. – И у нас будет столько медвежат, сколько ты захочешь.

– А я тебя люблю, – одарила его ласковым взглядом сияющих глаз.

Семен уснул быстро, а вот Оля еще долго лежала, смотрела на белоснежный месяц, перебирала пальцами маленький кулончик на шее. Это был вроде оберег, выполненный из лунного камня в форме медведя. Подарок бабушки. Та умерла еще до ее бегства. Бабушка так любила свою неугомонную внучку.