Глава двадцать четвертая

В страхе перед джутовым мешком

Первые мили пути Арам провисел на плече Широкой Спины. Было неудобно и унизительно, но будь он проклят, если согласится помогать своим похитителям! «Пусть этот огр тащит меня, пока из сил не выбьется!»

Но мальчик трясся шаг за шагом, мучился милю за милей, и постепенно ему стало ясно, что Широкая Спина вряд ли скоро выбьется из сил. К тому времени, как Талисс очнулся и попросил – кстати, довольно вежливо, – чтобы его опустили на землю и позволили идти самому, Арам был готов подхватить его просьбу.

Не останавливаясь, Широкая Спина сказал им обоим:

– Рабы пытаться бежать – рабы ехать дальше в мешок. Рабы идти слишком медленно – рабы ехать дальше в мешок. Рабы разговаривать – рабы ехать дальше в мешок. Понимать?

– Понимать, – ответил Талисс.

– Ага, – согласился Арам.

Обоих тут же бесцеремонно сбросили вниз – мягким местом о каменистую землю. Хороший толчок, полученный от Широкой Спины, мигом дал им понять, что потирать ушибленные зады можно на марше, но не до него.

И они пошли – в середине ромбовидной фаланги из шести огров, включая Широкую Спину прямо позади них. Пути к бегству не было, даже если бы Арам решился рискнуть оказаться в мешке, свисавшем с плеча одного из огров впереди. Большой джутовый мешок, скорее всего, был пуст, но угроза оказаться в нем, очевидно, пустой не была. Поднимаясь по довольно крутому склону, приходилось держать убийственный темп, безжалостно задаваемый длинным шагом огромных огров. Но заминка принесла лишь еще один грубый толчок от Широкой Спины. Тяжело дыша, Арам изо всех сил старался не отставать.

К югу от них показались какие-то руины. При виде разрушенных башен, сломанных колонн и развалин дворцов – или, может быть, храмов, – куда более величественных, чем любое содержащееся в полном порядке здание, какое он когда-либо видел, Арам вытаращил глаза. Даже в таком отчаянном положении, в плену у огров, ведущих его неизвестно куда, он пожалел не просто о свободе а о невозможности исследовать эти грандиозные сооружения. Мальчик покопался в памяти, пытаясь вспомнить отцовские уроки и опознать развалины справа по курсу, и решил, что это, должно быть, руины Исильдиэна. Скорее всего, ночной эльф знал это точно, но проверить эту догадку, не заговорив, а заговорив, не оказаться в джутовом мешке, было невозможно.

Между тем калдорай скорбно склонил голову. За последние десять тысяч лет, с тех пор, как город был разрушен, он видел Исильдиэн уже не в первый, и даже не в сотый раз. И всякий раз это было так же больно, как впервые. Десять тысяч лет назад Исильдиэн был воистину велик и прекрасен. Теперь он превратился в руины, в свой собственный призрак. И самое горькое было в том, что он знал: ночные эльфы сами навлекли на себя такую судьбу, злоупотребляя теми самыми тайными силами, которые считали своими по праву рождения. Именно поэтому он, как и многие другие из его народа, остерегался этих сил и пользовался только природной магией друидов. Это не нарушало равновесия. Это было безопасно. Это было его искуплением.

Талисс поднял голову, и они с Арамом обменялись взглядами. Внезапно Арам осознал, что у друида нет больше посоха, на который можно опереться – огры оставили его у реки, – но было незаметно, чтобы это беспокоило калдорая. Возможно, он и не нуждался в посохе? Талисс сочувственно улыбнулся Араму, и мальчик подумал, не собирается ли он сменить облик, чтобы вырваться из плена. На миг он представил себе, как, ухватившись за рог, вскакивает на спину громадного оленя, а огры, застигнутые превращением врасплох, не успевают помешать пленникам сбежать. Но у многих огров имелись копья, а укрыться вокруг было негде. И фантазии завершились малоприятной картиной: Арам сидит в мешке, а огры за ужином лакомятся олениной.

Тогда Арам представил себе схожий сценарий с Талиссом в облике медведя, но и он закончился точно так же. Арам не знал, в каких еще животных умеет превращаться друид, но ни одно из возможных – кроме разве что дракона – успеха не сулило.

Тогда он подумал о Макасе. Он был совершенно уверен, что она последует за ним, и попробовал вычислить, когда она сделает свой ход. По пути он сосчитал всех огров в отряде. Кроме Широкой Спины и еще пятерых, окружавших Арама и Талисса, после многочисленных взглядов через плечо удалось насчитать еще семерых, шедших следом. При свете холодного утра тринадцать огров казались слишком грозной силой, чтобы даже могучая Флинтвилл рискнула напасть. Макаса была настоящим воином – три огра, с которыми она расправилась перед рассветом, могли засвидетельствовать это, – но, кроме этого, она была достаточно умна, чтобы дождаться подходящего момента. Сейчас время явно было не то.

И в это самое время сердце Арама переполняла тревога. Да, Макаса придет. Она придет за ним, единственным братом, последним, оставшимся у нее на всем свете. Он был уверен в этом – и знал, что именно поэтому она не рискнет спасать несчастного Мурчаля.

Солнце взошло, настал день, а Малус так и не получил компаса. Значит, забавный маленький мурлок уже мертв… Арам закусил губу и утер глаза. Окруженный ограми, он не мог позволить себе проливать слезы. Но в сердце своем он зажег свечу в память о Мурчале и попросил мурлокских богов обойтись с ним получше.

* * *

Рассвет застал Малуса, Ссарбика, Уолдрида и Трогга над погасшим костром под каменным карнизом.

– Доволен? – язвительно прошипел араккоа. – А вс-се – твои хитрос-с-сти! Отш-шего ты реш-шил, что мальчиш-шка променяет такую тс-сеннос-с-сть на жалкого мурлока? Ты побоялс-ся взять компас-с с-силой? Или ты прос-сто такой круглый дурак?

Движение Малуса было таким неожиданным, что Ссарбик был совершенно захвачен врасплох. Схватил волшебника за глотку, великан поднял его в воздух. Лапы Ссарбика заскребли по земле.

– Почитай-ка свои заклинания. Может, помогут, – посоветовал Малус.

Задыхающийся Ссарбик беспомощно забился в руке капитана.

– Мне плевать, кому ты служишь, араккоа. Еще раз забудешь свое место – и я сверну тебе шею, как цыпленку.

Он разжал пальцы, и араккоа рухнул наземь. Со свистом хватая клювом воздух, Ссарбик метнул в Малуса убийственный взгляд, но тот и глазом не моргнул.

Барон Уолдрид громко хихикнул. Трогг отвел глаза. Втайне он был доволен, но явно опасался магии волшебника и не хотел давать Ссарбику повод для мести.

Мурчаль почти не заметил всего этого. Он по-прежнему свисал с плеча огра, завернутый в собственные сети и погруженный в собственные мысли.

Он понял, что его друзья ушли, оставили его похитителям, и с грустью отметил, что не слишком удивлен. С кулдурррее он познакомился совсем недавно, а Мркса не раз говорила, что хочет избавиться от Мурчаля. Но он думал, что хотя бы Урум попытается его выручить, надеялся, что новый друг не покинет его… И совсем немножко огорчился, увидев, что ошибался.

Когда Малус со вздохом велел Троггу: «Убей мурлока», – Мурчаль подумал, что смерть избавит его от страданий. Он потерял семью и деревню, да еще и новых друзей. В этом мире для него больше не было места…

Но тут вернулась Затра, и Малус обратился к ней:

– Нашла их след?

– Вроде того, – ответила она, мрачно улыбнувшись и сделав паузу – для пущего эффекта.

Но Малус был не в настроении играть в загадки.

– Так не тяни!

– Они быть схвачены недалеко отсюда. Огры. – Она взглянула на Трогга. – Какая-то ветвь от клан Гордунни.

Трогг громко фыркнул.

Малус поразмыслил над этой новостью.

– Я слышал про Гордунни. Королем у них Гордок. Точнее, так они зовут всех своих королей. Хотя это ничего не меняет. – Он снова взглянул на троллиху. – И что ты нашла?

– Человеческая женщина убить три огра. Огры бросить тела, и я понимать по ранам.

– Можешь взять их след?

– След огра быть виден легко. Вести в горы, к Исильдиэн. Но след эльфа и людей быть нет. И тел быть нет. Огры схватить и унести их.

– Унесли… Живыми или мертвыми? – спросил Малус.

– Человечья кровь нет, эльфийская – только капля. Или огры придушить их, или они быть живы.

– Огры не понесут с собой мертвых людей или мертвого эльфа, – вмешался Трогг.

– Даже чтобы съесть? – с интересом прошелестел Уолдрид.

Трогг поразмыслил и пожал плечами.

– Эльфийское мясо ужасно на вкус. Но оленье мясо и медвежье мясо вкусно. А человечье мясо жилистое. Но иногда жилистое тоже вкусно. Когда Трогг голодный.

Из пасти огра потекла слюна.

Но Уолдрид продолжал поддразнивать огра:

– А как бы ты приготовил мальчишку? Со специями?

– Готовить прямо с кровью… – начал Трогг.

Затра в отвращении затрясла головой.

– Братец, ты быть без ума, – сказала она. – Сначала – выпустить кровь. Мясо на мальчишка – почти нет. Что есть – ободрать с костей. Может, завялить.

Трогг снова пожал плечами.

– Все равно, лучше уносить живьем и есть свежим.

– Ос-столопы! А компас-с? – в отчаянии просипел Ссарбик, с болью извлекая каждый звук из пострадавшего горла.

– У мальчишки, наверняка, – ответила троллиха. – Нет причин думать, что Гордунни иметь интерес к компас.

– Огры не могут съесть компас, – добавил Трогг.

Уолдрид, безмерно наслаждавшийся беседой, склонил голову набок.

– Значит, «юнга» капитана Торна был готов пойти на сделку с тобой, капитан.

Погруженный в собственные мысли, Малус кивнул. Вопреки предположениям раздраженного Ссарбика, он не забывал о компасе ни на секунду. Надобность в нем занимала все его мысли наяву, а также большую часть его снов. Он должен был завладеть им – и не как призом или даром хозяину араккоа. Нет, у него были свои планы и цели. Он наконец-то был намерен закончить то, что начал четырнадцать лет назад. А для этого компас был совершенно необходим.

– Трогг голодный, – сказал огр. – Можно, Трогг убьет мурлока? Можно, Трогг съест мурлока? Мурлок на вкус как цыпленок.

Малус покачал головой.

– Нет, не убивай его.

На морде огра отразилось разочарование.

Малус мягко, сочувственно потрепал Трогга по здоровой руке.

– Не сейчас, – пояснил он. – Мурлок может еще пригодиться. Похоже, нам придется выступить в несвойственной нам роли. В роли спасителей Арамара Торна.

– С-спас-сителей?!

В шипении араккоа слышалась ярость. Но, стоило Малусу бросить на него взгляд – и Ссарбик покорно опустил голову и не проронил больше ни слова.

Мурчаль, едва уловивший суть их разговора, разрывался на части. С одной стороны, мысли о милосердной смерти больше не казались ему такими уж привлекательными – тем более, что смерть в брюхе огра была бы не самой аппетитной из смертей. Поэтому мурлок был рад, что смерть пока откладывается. Еще больше он обрадовался тому, что друзья, оказывается, вовсе не бросили его. Но Мурчаль был ужасно напуган, когда понял, что ГРРунди забрали Урума, Мрксу и Дулусса. Ведь дядю Мурргли и тетю Муррл они тоже забрали – и больше он их не видел. Конечно, он знал, что его нынешние похитители вряд ли отличаются великодушием, и все же чуть не сошел с ума от счастья, когда понял, что они собираются пуститься в погоню.

– Мурчаль мрругл! – воскликнул он.

Но ни один из них не понял, что он предлагает им любую помощь, на которую хватит его скромных сил, и потому на него просто не обратили внимания.

Ведомые Затрой, Сокрытые устремились в горы – вслед за ограми, пленниками и вожделенным трофеем.

 

Глава двадцать пятая

Дети Торна

Настала ночь, и подъем сделался не таким крутым. Огры и их пленники продолжали путь еще час или два, пока луны не поднялись высоко, а путешественники не достигли лесной опушки. Здесь жуткие твари кое-как разбили лагерь, срубив для костра целую сосну. На этом костре огры изжарили целую свинью, которую один из них извлек из еще одного джутового мешка.

Арама и Талисса пихнули, заставив встать на колени, и связали толстыми веревками. Настолько толстыми, что их оказалось невозможно как следует затянуть вокруг тонких запястий Арама, и мальчик тут же понял, что может выскользнуть из них в любой момент. Это могло очень пригодиться в случае появления Макасы.

И Макаса как раз обдумывала именно это.

Река обошлась с девушкой не слишком любезно. Течение унесло ее из-под копий огров, но вдобавок проволокло по многочисленным камням и сорвало с пояса мешок из шкуры лорда Кровавого Рога со всеми остатками имущества. А под конец пришлось выбирать между железной цепью и гарпуном: удержать и то и другое, оставаясь на плаву, было невозможно. На этот раз метать гарпун, чтобы подобрать его позже, было некуда. Пришлось распрощаться с ним.

Несколько минут спустя Макаса выбралась на берег – избитая, в крови и синяках – и остановилась, переводя дух. И в этот момент, сражаясь с накатившим изнеможением, она всерьез подумывала, не избавиться ли от этого непутевого юнги, от которого одни хлопоты. Она говорила себе, что именно этого и хотела, что единственная причина, мешавшая этому до сих пор, долг перед его павшим отцом. Но ложь не убеждала, не успокаивала. Арам стал ей братом, и она прекрасно знала это. Она не смогла спасти от Орды Адаше, Акашингу и Амале. Но спасти жизнь Арамара Торна было пока в ее силах. Усталость подождет.

Макаса вернулась обратно. Огры – кроме троих убитых – исчезли вместе с Арамом и Талиссом. Но отыскать их след было нетрудно. Шли они быстро. Чтобы догнать их, пришлось постараться. Но в одиночку, без спутников, она могла поддерживать очень быстрый темп. Всего через несколько часов после восхода отряд налетчиков показался впереди.

Теперь загвоздка была в том, чтобы самой остаться незамеченной. Укрыться здесь, высоко в горах, было негде. К счастью, Гордунни не ожидали погони и очень редко оборачивались. Макасе удалось приблизиться настолько, что она смогла разглядеть среди огров Арама и Талисса. Мальчик с трудом поспевал за великанами, и огр с широченной спиной то и дело подгонял его тычками. Макасе подумалось, что этого огра она убьет с особым удовольствием.

Арам и Талисс молча смотрели, как огры расправляются с лучшими кусками свинины. Ни тому ни другому даже в голову не пришло попросить кусочек. Вместо этого Арам принялся насыщаться воспоминаниями. Даже самые неприятные из них уносили его прочь и дарили немного свободы…

Они ехали молча – Арам и этот человек, вернувшийся, чтобы заявить свои отцовские права на Арама. Те самые права, от которых он, Грейдон Торн, когда-то отказался по собственной воле. Без каких-либо объяснений и оправданий. И каждый шаг лошадей уносил их все дальше от Приозерья – от дома Арама и его настоящей семьи.

Остановившись на постоялом дворе, они молча поужинали. Молча улеглись спать друг подле друга. Молча проснулись наутро и вновь отправились в путь.

Но их молчание было разным на вкус. Молчание Арама было горьким. Он был обижен до глубины души: его против воли, едва ли не силой, заставили покинуть Приозерье и собственную семью. И, хотя мать с Роббом тоже приложили к этому решению руку, Арам твердо решил отомстить Грейдону. Возможно, мстить ему весь следующий год.

Молчание Грейдона было иным. Молчанием нерешительности. Молчанием внутренней борьбы. Он не знал, что и когда сказать, как пробиться сквозь праведный гнев сына – тем более, прекрасно понимая, что гнев его действительно справедлив. Какое право он имел вторгаться в жизнь Арама? Какое право он имел предъявлять требования на мальчика, которого сам же бросил?

В конце концов Грейдон нарушил молчание, заговорив как капитан, а не как отец.

– Тебе понравится «Волноход», – сказал он. – Это замечательный корабль.

Арам медленно повернул голову и наградил отца взглядом, исполненным такого презрения, что тот чуть не умолк навсегда. Но он храбро встретил гнев мальчика.

– И команда на нем замечательная, – продолжал капитан. – Как бы ты ни злился на меня, помни: они вовсе не заслуживают твоей злости или презрения. И ничего подобного не потерпят.

Арам опустил взгляд. Он вынужден был признать, что совет разумен, несмотря на его источник. Кроме того, мальчик скоро понял, что на его источник можно не обращать внимания. Разве Сейя не советовала ему раскрыть свое сердце для неизведанного, для новых знакомств? Разве Робб не велел ему кормить свой огонь всем, чем только можно? Они уже дали ему тот же самый совет – только другими словами.

Поэтому, когда они прибыли в порт, Арам позволил себе поддаться очарованию «Волнохода». Правда, корабль был старым. Немного потрепанным, с латаной-перелатаной обшивкой. Но художник в Арамаре оценил и изящество линий и элегантность конструкции. Он подумал, что этот корабль прекрасен, пусть даже капитаном на нем – его отец.

По трапу к ним спустилась девушка, и Арам тут же, не сходя с места, решил открыто предложить ей дружбу. Девушка была высокой, статной, на несколько лет старше него. У нее были короткие черные волосы и черная кожа, на поясе висела абордажная сабля, а в руке она держала гарпун.

– Арамар Торн, – сказал Грейдон, – это второй помощник капитана Макаса Флинтвилл. Она объяснит тебе твои обязанности на борту.

Арам протянул ей руку и сказал:

– Уверен, мы прекрасно подружимся.

Она посмотрела на него так, будто нашла это крайне маловероятным, и ответила:

– Мы не подружимся. Я – офицер. Ты – юнга. Если будешь делать все, что я велю, тогда мы, может быть, как-нибудь да поладим.

И вот тут Арам закатил глаза.

Девушка тут же сгребла его за ворот рубашки, рывком – нос к носу – притянула к себе и сказала:

– Не закатывай на меня глаза, мальчик. И вообще не закатывай глаз при мне.

Потрясенный, Арам оглянулся на отца. Но его капитан, скорее, был позабавлен, чем встревожен, и одобрительно кивнул Макасе.

Та кивнула в ответ, отпустила Арама и, развернувшись на каблуках, направилась к трапу.

– За мной. Не отставай, – не оглядываясь, бросила Макаса.

И Арам поспешил за ней.

А теперь не она, а он ждал ее…

Когда огры остановились и разбили лагерь, Макаса отметила, что яркий свет костра делает для них окружающую тьму еще темнее. Это позволило ей подкрасться поближе и оценить свои возможности.

Тринадцать огров… При ней оставались сабля, щит, железная цепь и секира. Но утрата гарпуна ощущалась так остро, будто Макаса, подобно Шепчущему, лишилась руки по локоть. В каком-то смысле так оно и было, и это несколько поколебало ее несокрушимую уверенность в себе.

Тринадцать огров – это было многовато. Девушка знала, что сумеет незаметно подкрасться к ним и прикончить двоих или троих, прежде чем ее заметят остальные. Но врагов, с которыми придется драться, все равно оставался, по меньшей мере, десяток. На семерых больше, чем она могла бы одолеть за раз. И, хуже того, огру с широченной спиной было известно ее слабое место. Пока остальные будут держать ее на расстоянии, он может пригрозить убить – а то и вправду убить – Арама.

С другой стороны, когда эти твари достигнут места назначения, положение вряд ли улучшится. Сейчас их тринадцать, а сколько будет, когда они воссоединятся со своим кланом? Пятьдесят? Сотня? Или еще вдвое, впятеро больше? Однако ясно было и другое: в селении, сколь угодно примитивном, могут найтись и места, где можно спрятаться, и множество разных разностей, на которые могут отвлечься те, кто стережет Арама. То есть, новые возможности.

С третьей стороны, ей следовало держаться наготове. Как знать? Огры не славятся ни умом, ни осторожностью. Возможно, насытившись, все тринадцать просто завалятся спать. Если ей удастся заставить замолчать навсегда семерых или восьмерых прежде, чем поднимется тревога, история обернется совсем иначе – особенно если одним из замолчавших навеки окажется тот, с широченной спиной.

Поэтому Макаса ждала в темноте – меньше чем в двадцати ярдах от Арама – и, несмотря на отчаянное положение и свойственную девушке дисциплину, ей ужасно хотелось жареной свинины.

Огры сожрали свинью целиком – с костями и всем прочим. Не осталось буквально ничего. Конечно же, ни Араму, ни Талиссу не предложили ни кусочка.

Широкая Спина намотал конец связывавшей пленников веревки на запястье и привалился спиной к камню. Гортанно крикнув что-то троим ограм – очевидно, назначив их часовыми, – он закрыл глаза и через пару минут оглушительно захрапел. Несколько других огров тоже улеглись спать, но бодрствовать остались не только трое часовых. Те, кто остался на ногах, не прекращали ворчать друг на друга, вопить, гоготать и фыркать. Сливаясь воедино, весь этот нестройный шум звучал так громко, что Араму с Талиссом представилась возможность пошептаться, не привлекая к себе внимания.

– Где Макаса? – первым делом спросил Талисс.

Арам мотнул головой в темноту.

– Где-то там. Ждет подходящего момента.

Талисс кивнул, ничуть не усомнившись и даже не спросив, отчего Арам так уверен в этом.

– А Мурчаль? – шепнул он.

Арам покачал головой. Тут надежд было мало.

Талисс заметно опечалился и снова кивнул.

– Компас еще у тебя?

– Да.

Арам огляделся. Никто из Гордунни не смотрел в их сторону. Тогда он легко высвободил руку и полез за пазуху.

Ночной эльф удивленно улыбнулся при виде его ловкости, но, стоило им взглянуть на компас – и его удивление удвоилось. Стрелка, столько дней упорно указывавшая на юго-восток, теперь указывала на северо-восток! Да к тому же светилась!

Талисс сглотнул, коснулся кончиком языка верхней губы и прошептал:

– А раньше такое случалось?

Арам, онемевший от изумления, покачал головой и быстро спрятал компас под рубашку, пока сияние стрелки не привлекло чужих взглядов. Он попробовал сложить то немногое, что знал о компасе, в единую картину, которая могла бы хоть как-то объяснить все это. Но никаких объяснений в голову не пришло. Тогда он вопросительно взглянул на Талисса.

Друид только пожал плечами и сказал:

– Попробуй уснуть. Я послежу, не появится ли Макаса.

Арам сунул руку обратно в веревочную петлю.

– Не смогу я уснуть, – ответил он. – Как тут уснешь?

– Ты будешь удивлен. Попробуй.

Арам закатил глаза, чего не делал уже много недель, и тут же почувствовал себя виноватым. А вдруг Макаса подобралась в темноте так близко, что все видела?

– Попробуй, – повторил Талисс.

И Арам закрыл глаза, повторив про себя: «Как тут ус…»

Они шли мимо него, один за другим, как на параде.

– Добрый магия! – сказала матриарх Клекоть, подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – прошелестел барон Рейгол Уолдрид – Шепчущий, – подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказала Сейя Нордбрук-Торн-Глэйд, подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказала впередсмотрящая Дуань Фэнь, подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказал Робб Глэйд, подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказал огр Трогг, подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказал Робертсон Глэйд, подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказала Селия Глэйд, подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказала Макаса Флинтвилл, подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказал Талисс, подняв осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказал первый помощник капитана Дурган Однобог, подняв осколок кристалла.

Даже Мурчаль, на чистом и понятном всеобщем наречии, сказал:

– Добрая магия, – и поднял осколок кристалла.

Третий помощник капитана Молчун Джо Баркер ничего не сказал, но тоже поднял осколок кристалла.

– Добрая магия, – сказал капитан Грейдон Торн, подняв осколок кристалла.

Все они окружили Арама. И каждый держал в поднятой руке осколок кристалла. Осколки начали светиться. Свет их устремился к середине круга, слился воедино над головой Арама и ослепительно засиял. И тогда Голос Света сказал:

– Арам, Арам, используй эту добрую магию, чтобы спасти меня…

Потрясенный, Арам отвернулся, пряча голову от слепящего света…

Арам встрепенулся и открыл глаза. Он отвернулся от Света, и это оставило отчетливое ощущение поражения…

Талисс пристально смотрел на него. Под взглядом ночного эльфа сон тут же прошел, но ощущение поражения и неисполненного обещания не проходило. Арам оглянулся по сторонам. В лагере стало спокойнее. Повсюду слышался храп, но никто не орал и не хохотал. Трое огров все еще стояли на часах, еще четверо сидели вокруг костра, подкармливая пламя хворостом. Казалось, Арам задремал всего на несколько минут, но на горизонте уже показались первые проблески рассвета.

Друид смотрел на мальчика, безмолвно спрашивая, все ли с ним в порядке.

– Все хорошо, – прошептал Арам. – Поспи теперь ты, если хочешь.

Веревку грубо дернули. Получив подзатыльник, Арам вместе с Талиссом оглянулся на Широкую Спину. Глаза огра все еще были закрыты, но он пробормотал:

– Не разговаривать, или – мешок.

В преддверии рассвета Макаса отодвинулась подальше от Гордунни, чтобы ее не заметили. Однако это не помешало ей увидеть, что с Арамом опять обращаются скверно, и сказать самой себе, что этого, с широченной спиной, она определенно убьет с особым удовольствием.

 

Глава двадцать шестая

Забытый город

С наступлением утра огры Широкой Спины и их пленники снова двинулись вперед, на север. Ближе к концу дня их путь пошел вверх вдоль горного гребня. Тропа сузилась, и ограм пришлось идти друг за другом по одному, однако Араму и Талиссу не представлялось возможности сбежать. С обеих сторон тропу окружала целая чаща деревянных кольев. Таких «терний» Араму никогда еще не приходилось видеть. Теперь ему стало ясно, куда девались все деревья в этих краях. Колья были самыми разными: от пятидесяти сантиметров до трех метров в длину, одни – толщиной с запястье двенадцатилетнего мальчишки, другие – с руку здорового огра. И все эти колья – все до единого – были угрожающе остро заточены.

Вскоре гребень сделался шире – теперь два огра могли идти плечом к плечу вдоль тропы, превратившейся в коридор между двух высоких стен кольев. Вдобавок, над тропой через равные промежутки высились сторожевые башни, и на каждой из них дежурил огр. Арам и Талисс переглянулись. Ни один из них не понимал, как Макаса сумеет последовать за ними.

Еще через полчаса они подошли к двум башням по обе стороны от массивных ворот из железа и дерева. Не замедляя шага и даже не сказав ни слова, Широкая Спина махнул рукой, и ворота распахнулись. Пройдя их, отряд налетчиков оказался на границе небольшой, уходящей книзу долины, окруженной все теми же острыми кольями. Повсюду высились колоссальные руины. Руины Исильдиэна, которые Арам видел издалека, померкли бы рядом с тем, что он увидел теперь, прямо перед собой: огромные камни, разбитые колонны, грандиозные здания… Чтобы представить себе, как можно выстроить такое, не хватило даже его богатого воображения.

Несмотря на неприятное положение, от открывшегося вида захватило дух, и Арам, на миг позабыв приказ молчать, благоговейно прошептал:

– Где это мы?

Но вместо того, чтобы наказать мальчика за болтовню, Широкая Спина, польщенный восхищением Арама, с нескрываемой гордостью ответил:

– В Забытый Город.

«Интересно, многие ли из людей видели все это? – подумал Арам. – И многие ли из видевших сумели уйти отсюда живыми?»

Ему очень захотелось задержаться здесь и вытащить блокнот. Рука невольно потянулась к заднему карману, но Арам вовремя опомнился и остановил ее.

Увидев это, Талисс скорбно покачал головой. В Забытом Городе он видел совсем не то, что Широкая Спина или даже Арам. Он видел здесь низвергнутое величие ночных эльфов, руины их былой славы, заселенные ныне идиотами-ограми и дикими гиенами, рыщущими в тени… Эльф подавил скорбный вздох.

Отряд начал спуск в горную долину.

Вся долина Забытого Города, все пространство среди каменных построек – древних развалин, приспособленных под жилье, и более новых и грубых строений – было заполнено ограми Гордунни. Слева, в некотором отдалении, Арам заметил большой – не меньше шести метров в высоту – купол, сооруженный сплошь из одних шипов. Нет, не из деревянных кольев – из настоящих терновых шипов, росших на огромных колючих кустах, образовывавших основание купола. И повсюду, куда ни взгляни, были огры. Благодаря опыту встреч с гноллами, кентаврами, тауренами и свинобразами, Арам сразу отметил, насколько они отличаются друг от друга – дети и взрослые, мужчины и женщины. Даже самый маленький из малышей был ростом не ниже Арама – и вдвое шире в плечах. По дороге они прошли мимо большого огра, мирно храпевшего, растянувшись поперек добрых трех с половиной метров битого камня. Цвет кожи большинства огров варьировался от нежно-персикового до густо-бордового, но на глаза Араму попалась и двухметрового огриха с пепельно-голубой кожей. Большинство имело по два длинных, торчащих из пасти, точно кабаньи бивни, клыка и по одному рогу посреди лба. Но встречались и такие, кто имел по два рога, а у одного было даже две головы! Все раздавались в стороны, пропуская отряд Широкой Спины к величественному каменному зданию, наверняка служившему некогда храмом какого-то ныне забытого – или давно оставленного без внимания – бога.

Забытый Город

Они поднялись по выщербленному каменному пандусу и прошли под угрожающе растрескавшейся каменной аркой, охраняемой двумя ограми не меньше двух с половиной метров ростом, вооруженными устрашающего вида топорами. Огромные пучки трав тянулись к небу из прорех в мостовой. По стенам змеились плети колючей лозы.

Войдя вместе с ограми в храм – или чем там теперь служило это здание, – пленники обнаружили внутри новых вооруженных топорами огров и несколько наглых гиен, наблюдавших за их молчаливой процессией, пуская слюни. Здесь они свернули направо, в длинный коридор с почти полностью обвалившейся крышей. Под открытым небом путь был расчищен, но большей частью обрушившиеся камни так и остались лежать там, куда упали. Увидев в одной из стен громадную дыру, ведущую наружу, Арам с Талиссом переглянулись, чтобы убедиться, что товарищ по несчастью тоже заметил этот удобный для возможного бегства путь. Но Широкая Спина тоже заметил их взгляды и громким рыком предупредил, чтобы они оставили подобные мысли. К несчастью, вожак был не так глуп, как могло бы показаться с виду.

Они подошли к массивной, однако грубо сколоченной двери, охраняемой целым отрядом огров. Широкая Спина кивнул исполинскому одноглазому огру с горбом на спине, и тот отдал команду своим товарищам. Огры налегли на громадное колесо, и деревянная дверь со скрежетом поехала вверх.

Во время пути – не считая первых минут после пленения – особой необходимости пихать и толкать пленников не было, но теперь, оказавшись в главном зале храма, Широкая Спина решил продемонстрировать, сколь низко положение Арама и Талисса, толкнув их вперед и силой заставив преклонить колени перед лицом Гордока, короля огров.

Гордок оказался невероятно огромным – таким же плечистым, как Широкая Спина, и, хотя он сидел на троне, вытесанном из древнего алтаря, явно выше Трогга. На лбу у него рос белый рог, а еще один торчал за ним прямо из лысой макушки. Вдобавок его повсюду украшал пирсинг – великое множество колечек и булавок. Арам несколько раз пытался их сосчитать, но неизменно сбивался со счета. Гордок поедал орехи, доставая их из большого черепа свинобраза в руках огрской девочки – маленькой по понятиям огров, однако заметно выше Арама. Сделав вид, будто она стоит недостаточно близко, король шлепнул ее – для этого-то она была как раз достаточно близко – и в очередной раз запустил пятерню в череп. Раскрошив орехи в мощном кулаке, он закинул все вместе – и ядра, и скорлупу – в огромную пасть, полную остро заточенных зубов.

Широкая Спина встал позади пленников и ударил кулаком в грудь, приветствуя короля. Он ждал, а Гордок неспешно жевал, глядя на Арама и Талисса поверх широкого плоского носа, украшенного толстым золотым кольцом, и роняя с украшенных пирсингом губ в иссиня-черную бороду крошки ореховых ядер и скорлупы. Король смотрел на пленников и их захватчика с чем-то наподобие презрения – а может, просто со скукой.

Наконец Гордок кивнул и сказал:

– Вордок.

Вскоре Арам сообразил, что это настоящее имя Широкой Спины.

– Вордок, – повторил король. – Гордок не рад. Эти рабы ненадолго. Минута – и конец.

– Э-э, да, – с грустью признал Вордок, но тут же спохватился и попытался представить себя и свой улов в лучшем виде. – Но мальчишка убить Керскулл. А эльф превращаться в большой медведь. Как, весело, а?

«Я убил Керскулла?»

Арам и Талисс быстро обменялись взглядами. Широкая Спина, он же – Вордок, определенно преувеличивал их подвиги. Огр прекрасно знал, что Арам никого не убил, а Талисс был оглушен прежде, чем получил шанс изменить облик.

Жуя, Гордок переваривал новую информацию. Несмотря на пилообразные зубы, в мерном движении его челюстей чудилось что-то коровье.

Наконец, король заговорил:

– Керскулл мертвый?

– Да. И Бордок, и Кронк тоже.

– Вордок убить их.

Это прозвучало, скорее, как поправка, чем как обвинение.

– Нет, – заверил Вордок своего властелина. И добавил, громоздя ложь на ложь: – Мальчишка убить Керскулл. Медведь убить Бордок и Кронк.

Но Гордок, похоже, не был убежден. Он пристально взглянул на Арама.

– Мальчишка слаб. Не убить Керскулл.

Вордок вытащил из-за пояса саблю Арама.

– Мальчишка драться этим. Кровь Керскулл еще тут.

Арам и король сощурились, глядя на клинок. На нем действительно имелось немного крови, и Арам понял: вытаскивая саблю, Вордок провел ею плашмя по небольшой ножевой ране в боку, полученной от Арама. «Ладно, – подумал Арам. – По крайней мере, кровь на этом клинке действительно пролита мной».

– Да, это я убил его, – заявил Арам, надеясь, что победа над одним из королевского клана достойна не наказания, а уважения.

Во всяком случае, его выдумка не осталась без награды: Вордок мимолетно улыбнулся ему и кивнул.

Какое-то время Гордок, сощурившись, рассматривал саблю. Затем он внезапно перевел взгляд на Талисса.

– Эльф убить Бордок и Кронк?

Талисс зевнул.

– Их так звали? – пренебрежительно ответил он.

– Покажи мне медведь, – потребовал король.

– Только по ночам, – спокойно ответил эльф.

Гордок хрюкнул, еще раз шлепнул девочку-служанку, достал из черепа новую порцию орехов и секунд тридцать или сорок смотрел в потолок, размышляя и жуя.

– Лучше, чем мурлок, – отважился заметить Вордок.

Гордок захохотал.

– Ага! Мурлок надоесть, это точно!

– Значит, весело, да?

– Гордок сам решать, весело или нет.

Но с этими словами Гордок взглянул на девочку, наблюдавшую за добычей Вордока с явным интересом. Вновь посмотрев на пленников, он кивнул – едва ли не одобрительно. Очевидно, решив не торопиться с выводами, он пожал плечами и приказал:

– Кинуть их в яма.

Пленников вытолкали из храма и повели вниз по склону в направлении шипастого купола. Отсюда Арам увидел, что купол находится в двадцати или тридцати ярдах от пустого загона, окруженного деревянной оградой. Загон примыкал к большому амфитеатру с сиденьями из песчаника и круглой ареной – все это было вырублено прямо в склоне холма. Солнце клонилось к закату, и залитая его предвечерними лучами арена казалась красной, как кровь.

Разглядывая амфитеатр и размышляя о том, что он им предвещает, Арам почти не замечал своего нового жилища, пока не оказался буквально на самом его краю – на краю большой глубокой ямы с гладкими каменными стенами, тоже отливающими красным. «Может, это просто от освещения», – с сомнением подумал он. Солнце опустилось так низко, что его свет не достигал дна ямы. Лишь одинокий факел освещал несколько неясных фигур, копошившихся внизу.

Вордок рыкнул на огра, охранявшего яму, и в ответ тот сбросил вниз толстую веревочную лестницу, развернувшуюся до самого пола. Вордок показал на лестницу, и Арам без возражений полез в яму. Талисс последовал за ним.

Спустившись на дно, Араму пришлось подождать, пока глаза не привыкнут к неяркому свету факела. Еще не видя ничего вокруг, он услышал, как кто-то принюхивается. Обернувшись, он увидел два горящих глаза, следящих за ним из тесной и низкой щели в стене. Арам поспешно отступил от щели на пару шагов, и сопение перешло в низкое ворчание. Внезапно горящие глаза метнулись вперед, и темная фигура, вырвавшись из щели, сбила Арама с ног.

Перед глазами перепуганного, безуспешно пытающегося сбросить с себя врага Арама сверкнули клыки, щелкнувшие у самого его носа. Но тут бой прекратился так же быстро, как и начался. Рядом был Талисс. Оторвав от Арама неведомого противника, он отшвырнул его в сторону. Тот покатился по полу под свет факела, и Арам увидел, что это желтый пятнистый гнолл – маленький, отощавший, едва выросший из щенячьего возраста, но это означало, что на задних лапах он был ростом с Арама и вдвое шире в плечах.

Тяжело дыша, Арам боролся с желанием кинуться к лестнице и молить о том, чтоб его подняли обратно наверх. И вдруг он вспомнил отца и матриарха Лютохвостов! Мигом забыв об отчаянных попытках вырваться от гнолла, он с азартом кинулся на него, удивив и Талисса, и гнолла, и самого себя.

– Арам, прекрати! Что ты делаешь? – закричал ночной эльф.

Юные «воины» покатились по земле. Арам ударил противника локтем в брюхо и заставил его захлопнуть пасть апперкотом в челюсть. Но в ответ когти гнолла больно прошлись по спине, разодрав кожу, а затем он поднял Арама в воздух и сильно ударил о стену ямы.

Арам осел на грязный пол избитой и окровавленной грудой. Над ним, часто, злобно дыша, нависла сгорбленная фигура гнолла.

И тогда Арамар Торн запрокинул голову и рассмеялся. Звук эхом отразился от стен ямы. В ответ на насмешку гнолл ощетинился, вздернул верхнюю губу и вновь зарычал. Арам поднялся, шагнул к нему и медленно поднял руку. Гнолл дернулся, и Арам со смехом от души хлопнул его по плечу. Губы гнолла дрогнули в улыбке, он тоже захохотал – громко, визгливо, точно гиена – и так же сильно хлопнул Арама по кровоточащей спине.

Совладав с болью, Арам заговорил:

– Я Арамар Торн из Приозерья. – Кивнув в сторону ночного эльфа, он добавил: – А это Талисс, друид.

Обнюхав Арама, а за ним и Талисса, гнолл, очевидно, одобрил их запахи и радостно запрыгал, как пес в ожидании угощения. Стукнув широкой лапой в грудь, он ответил:

– Клок из стаи Древолапов.

– Надеюсь, мы станем друзьями, Клок, – сказал Арам. – Тут, в яме, друзья нам пригодятся.

При повторении слова «друзья» Клок внезапно помрачнел. Упав на все четыре лапы, он описал широкий круг и проскользнул мимо Арама к своей щели. Забираясь внутрь, он проворчал:

– Нет смысла дружить с теми, кого Клок скоро должен будет убить.

 

Глава двадцать седьмая

Добрая магия

Собрав по карманам остатки трав, друид обработал спину Арама. Арам не знал, пользуется ли калдорай магией, или все это – просто обычное искусство любого деревенского знахаря или аптекаря. В любом случае, разодранной спине сделалось легче.

Талисс взглянул в сторону Клока. Гнолла почти не было видно – только его глаза блестели в темной щели, которую он выкопал для себя в стене ямы.

– Откуда ты знаешь, что нужно было сделать? – спросил ночной эльф.

– Отец научил.

– Ценный урок. Мудрый человек.

– Иногда, – ответил Арам. Тут же решив, что в его голосе слышится неприязнь, он поспешил сменить предмет разговора. – Спасибо. Так гораздо лучше.

– Ну что ж, кровотечение я остановил, царапины неглубоки. Но вот с рубашкой я ничего не могу поделать.

Рубашка на спине была разодрана на липкие от крови полосы.

Арам пожал плечами. Вокруг его пояса был обвязан грязный свитер, связанный матерью, и старый отцовский плащ, но в яме и без них было слишком жарко. К тому же, ни грубая шерсть, колющая открытые раны, ни кожа, липнущая к ним, приятных ощущений не сулили. Заведя руку за спину, он отлепил рубашку от царапин. Вдруг что-то потянуло ее вперед…

Это был компас! Он слегка дрогнул под рубашкой. Талисс тоже заметил это. Кристальная стрелка все еще слабо светилась, но теперь она показывала на восток, и сам компас мягко тянулся в том же направлении. Арам быстро оглянулся, чтобы убедиться, что за ними никто не следит, и встретился взглядом с гноллом.

– Да прекрати же, – в отчаянии прошептал он, и компас тут же замер.

Еще раз обменявшись удивленными взглядами с ночным эльфом, Арам засунул компас под остатки рубашки.

– Все страньше и страньше, – сказал калдорай, потрогав верхнюю губу кончиком языка.

– Я бы сказал, это настораживает.

Это было сильным преуменьшением. «Что же там, на востоке, настолько важное, что компас буквально тянет меня туда? – подумал Арам. – Ведь Прибамбасск и Приозерье все равно на юго-востоке!» Нет. Все это явно не имело ничего общего с его простым желанием вернуться домой, к родному очагу. Здесь крылось нечто большее.

После долгих раздумий ночной эльф высказал собственное предположение:

– Возможно, магия этого кристалла ведет тебя не куда-то, а к кому-то или чему-то? Возможно, этот кто-то или что-то движется, от нас он к востоку, но направляется на север. И сейчас ты, возможно, ближе к нему, чем раньше.

Араму захотелось расспросить калдорая подробнее, но эти мысли отступили перед другими заботами, и он сказал:

– У нас сейчас есть более насущные проблемы.

– Ты думаешь? – ответил ночной эльф с иронической улыбкой. – Ты полагаешь, Макаса сможет пробраться сюда через чащу кольев, или сквозь ворота, или мимо огров, не говоря уже о том, чтобы найти способ помочь нам сбежать из этой ямы?

– Я думаю, Макаса может почти все, – ответил Арам, ничуть не покривив душой. – Но мы должны быть наготове. Нам нужно найти способ облегчить ей задачу.

– Тогда, может, посвятим во все это остальных?

Они пересекли яму и представились своим товарищам по несчастью. Их было немного – старый одноногий таурен и около дюжины мурлоков.

Пока Талисс разговаривал с мурлоками, Арам подсел к таурену, который назвал себя Шерстобородым. Это имя так точно соответствовало его внешности! Арам с трудом удержался от шутливого замечания, что, если это имя было дано таурену при рождении, оно оказалось поразительно пророческим. Но вскоре он искренне обрадовался, что придержал язык. Оказалось, Шерстобородым прозвали таурена огры – в знак отвращения. Тогда Арам спросил, как его зовут на самом деле, но старый таурен покачал головой и ответил:

– С этим именем я и умру. Так что пускай уж будет «Шерстобородый».

Вскоре давным-давно сломленный рабством у огров Шерстобородый объяснил, в какое неприятное положение попали пленники. Нечто в этом роде Арам подозревал и сам, но вовсе не был рад, что его подозрения подтвердились. Каждый вечер Гордок развлекался, стравливая рабов друг с другом на арене, как гладиаторов. Более того, королю огров давно надоели драки между мурлоками, и потому шансы на то, что сегодня же вечером первые бойцы будут выбраны из Шерстобородого, Клока, Талисса и Арама, были весьма высоки.

Араму тут же пришел в голову очевидный вопрос:

– А если мы откажемся драться?

Но таурен не согласился на это.

– Мальчик, делай, что хочешь. Но, если мы окажемся в паре с тобой, я расколю для тебя твой череп.

Арам улыбнулся, нарочно придавая беседе легкомысленный тон.

– Думаешь, ты сможешь поймать меня?

Шерстобородый лишь отмахнулся.

– Ага – рано или поздно. Там, наверху, огры держат для меня деревянную ногу, и я неплохо освоился с ней. Ты, наверное, думаешь, что слишком быстр для меня. Но мурлоки тоже очень быстрые, да еще и очень скользкие. Вот только они устают, а я нет. Или у Гордока заканчивается терпение, и он велит одному из надсмотрщиков подтолкнуть мурлока ко мне. С тобой, мальчик, будет то же самое. Ты устанешь, или тебя толкнут ко мне, и я расколю твой череп.

Помолчав, он с запозданием добавил:

– Ничего личного, само собой.

– О да, само собой.

Старый таурен бросил на Арама долгий взгляд и нахмурился.

– Пойми, для нас все кончено. Я пробовал бежать. Мне отрубили ногу. Пробовал не драться. Меня избили до полусмерти. Остается одно: делать, что велят, и надеяться на быстрый конец.

Таурен умолк.

К ним подошел Талисс с двумя мурлоками. Еще до того, как ночной эльф заговорил, Арам подумал, что они очень похожи на Мурчаля. Впрочем, на Мурчаля были очень похожи и все прочие мурлоки.

– Арам, это Мурргли и Муррл, дядя и тетя Мурчаля. Остальные мурлоки тоже из его деревни.

Арам сглотнул. Он не представлял, как сказать им, что их племянник почти наверняка мертв, и в этом почти наверняка виноват он, Арам.

Похоже, друид почувствовал затруднения Арама:

– Я сказал им, что Мурчаля захватил другой отряд, а мы хотели помочь ему, но нас схватили раньше, чем у нас появилась такая возможность.

Тот из мурлоков, что повыше – честно говоря, Арам не был уверен, дядя это или тетя, – сказал:

– Ммммргл нк мрррглл. Мурргли Муррл мррргл Мурчаль млгггрр флк.

Арам обернулся к Талиссу. Тот прислушался, пытаясь понять слова мурлока.

– Э-э… По-моему, тетя Муррл сказала, чтобы ты не казнил себя. Они оба считали, что Мурчаль давно мертв.

Дядя Мурргли ковырнул лапой землю и сказал:

– Мурчаль нк флллурлоккр. Мррргл Мурчаль млгггррр флк.

– Мурчаль не рыбак, – перевел Талисс. – Кажется, они думали, что он уже умер от голода.

Тетя Муррл ласково опустила руку на плечо Арама.

– Ммргл мрругл Мурчаль.

– Она благодарит тебя за то, что ты старался помочь ему.

– Хотел бы я сделать больше, – встретившись с ней взглядом, ответил Арам.

Тетя Муррл кивнула, и все замолчали. Араму вовсе не хотелось драться ни с кем из них – тем более, на потеху ограм. Но Клок и Шерстобородый ясно дали понять, что какие-либо союзы маловероятны. Чтобы изменить это, потребовалось бы больше магии, чем имелось у друида в карманах.

А как насчет магии в карманах самого Арама?

С этой мыслью он вытащил блокнот и карандаш.

Ах, как бы ему хотелось, чтобы отец был рядом и попозировал ему! И Макаса тоже. Вот бы сейчас услышать ее слова: «Лучше и не думай помещать меня в эту треклятую книжонку!» Но ни Грейдон, ни Макаса появиться рядом не могли, поэтому Арам начал с того, что показал рисунки мурлокам.

Тетя Муррл просто заворковала над изображением Мурчаля, и даже сердитый дядя Мурргли смахнул слезу.

Арам изобразил их вдвоем, потом сделал наброски остальных мурлоков. Когда он закончил, ему уже легко было отличать одних мурлоков от других – мужчин от женщин, молодых от старых. Женщины были чуть крупнее мужчин, а у молодых мурлоков глаза были больше, а зеленая кожа ярче – со временем ее цвет темнел. Рисуя, он снова и снова слышал: «мммм мрррггк», – и понимал, что он на верном пути.

Потом он снова подсел к Шерстобородому и показал ему тауренов, нарисованных в Живодерне. Тот заинтересовался, а когда Арам открыл страницу с портретом леди Кровавый Рог, даже присвистнул.

– Она мне нравится, – сказал он. – Как ее зовут?

– Леди Кровавый Рог, – ответил Арам.

– Леди? Никогда не слышал, чтобы тауренку называли «леди».

– Так обращался к ней мой отец. Они были торговыми партнерами.

– Были?

– Отец погиб.

Шерстобородый проворчал соболезнования, а затем сказал:

– Моя жена тоже умерла десять лет назад. – Он постучал по портрету леди Кровавый Рог. – Не отказался бы встретиться с такой замечательной леди.

– Если мы выберемся отсюда, я могу представить вас друг другу.

Разглядывая рисунки, Шерстобородый на время забыл, где находится. Теперь он, опустив морду, взглянул на Арама и покачал головой.

– Это вряд ли, мальчик.

Но в этой фразе было больше доброты и меньше унылой обреченности, чем раньше. (По крайней мере, он не стал повторять угрозу расколоть для Арама его череп.) Очевидно, знакомство с леди Кровавый Рог подняло Арама в глазах таурена. Арам попросил разрешения нарисовать и его, но Шерстобородый покачал головой.

– Нет, в таком виде мне не хотелось бы попасть в твою книжечку.

– А как тебя зовут на самом деле? Я мог бы попробовать нарисовать того, кого звали твоим настоящим именем.

Таурен надолго замолчал. Потом пробормотал что-то – так тихо, что Арам не разобрал слов. Арам терпеливо ждал. Наконец Шерстобородый вновь покачал головой и сказал:

– Переживи этот вечер. Тогда я, может быть, попробую вспомнить свое настоящее имя.

– Ну, а пока что?

– А пока что я попробую вспомнить, как выглядел когда-то, а ты можешь попробовать нарисовать это воспоминание у себя в книжечке.

Через несколько минут рисунок был закончен, и Шерстобородый одобрительно кивнул.

– Мальчик, – сказал он, – я не выглядел так замечательно уже много лет. Если ты выберешься отсюда, покажи это своей леди Кровавый Рог. Она будет очарована.

– Несомненно, – ответил Арам, довольный, что за время, пока он рисовал, его шансы на побег в глазах таурена существенно выросли.

Талисс наблюдал за ними с веселым изумлением.

– Да ты талант! – сказал он. – По крайней мере, пока эта книжечка при тебе. Ведь с ней ты можешь подобрать ключик к кому угодно, не так ли?

– Посмотрим, – ответил Арам.

Он повернулся к щели в стене и начал новый рисунок. За последний час он то и дело украдкой поглядывал в сторону Клока, и всякий раз видел, что горящие глаза гнолла устремлены на него. Но, кроме этих глаз, Арам не мог разглядеть ничего, поэтому рисовать пришлось, в основном, по памяти, иногда переворачивая несколько страниц назад и поглядывая на портреты взрослых гноллов, чтобы дополнить воспоминания. Так Арам, не спеша, плел чары вокруг юного гнолла.

Шерстобродый

И вскоре его волшебство подействовало. Любопытный Клок начал медленно выползать из своей щели, что позволило Араму улучшать рисунок, по мере того, как его натурщик появлялся на виду. Он нарисовал темные пятна на шкуре, включая пятно вокруг бледно-голубого левого глаза, резко контрастировавшего с темно-карим правым. Нарисовал его кожаный шлем и одинокий клык, торчавший наружу, даже когда пасть гнолла была закрыта.

В конце концов, гнолл начал осторожно кружить вокруг него – иногда на всех четырех лапах, иногда на двух. И с каждым новым кругом он подходил к Араму все ближе и ближе.

Наконец Арам решил, что рисунок готов. Он отложил карандаш и поманил к себе Клока. Вначале гнолл сделал вид, что не замечает этого. Он проворно сел там, где стоял, и начал чесать задней лапой загривок – почти так же, как это обычно делал Чумаз. Но, закончив чесаться и оглянувшись, он увидел, что Арам все еще смотрит на него. Арам снова поманил его к себе.

В конце концов Клок подошел к нему. Арам показал ему рисунок, и Клок заулыбался. Пролистав блокнот, Арам нашел портрет маленького щенка-гнолла, нарисованный целую жизнь назад. Клок шумно втянул воздух. Арам перевернул еще страницу назад. Клок долго смотрел на портрет громилы из стаи Лютохвостов.

– Через год или два ты будешь совсем как он, – заметил Арам.

Клок широко ухмыльнулся, но тут же погрустнел и покачал головой.

– Клок – заморыш, самый мелкий в помете. Слишком мал для Древолапа-громилы.

Клок

– Но дело не только в величине, – сказал ему Арам. – Главное – кто самый свирепый воин.

Клок снова улыбнулся.

– Клок сильно свирепый, – заявил он, расправив плечи.

Арам перевернул страницу.

– А это Клекоть, матриарх стаи Лютохвостов.

Юный гнолл ткнул когтем в рисунок и переспросил:

– Клек?

– Да.

– Клек – это Клок!

– Знаю.

Гнолл захихикал. Хихиканье быстро превратилось в приступы смеха, прерываемые только снова и снова повторяющимися восклицаниями: «Клек-Клок! Клек-Клок! Клек-Клок!» Похоже, случайное созвучие послужило ему бесконечным источником веселья. Только минут через пять он сумел успокоиться и сел. Тяжело дыша, он ухмыльнулся сначала блокноту, потом Араму.

– Добрая магия? – спросил Арам.

– Добрая магия! – закивал Клок.

– Тогда, может быть, мы сможем стать друзьями.

Клок продолжал бездумно кивать. Но вскоре разум и память очнулись и взяли верх над его теплыми чувствами к Араму. Он резко отступил назад.

– Нет, – прорычал он. – Огры хотят драки. Огры хотят победы. Клок – воин. Доказал на арене. Много раз доказал! – Снизив голос, он пробормотал: – Показал, что они неправы.

– Огры держат Клока в рабстве. Почему Клока волнует, что думают огры? – попытался объяснить Арам.

Клок помотал головой.

– Не огры. Гноллы! Древолапы думали, Клок не воин. Недостоин. Прогнать Клока! Огры схватили Клока! Думали, он умрет на арене в первый вечер! Но Клок показал ограм, показал гноллам! Всем показал, что они неправы!

– Клок воин!

– Да!

– Но это не значит, что он должен драться со всеми подряд, не отличая друга от врага. Это не значит, что он должен драться сегодня.

И тут прямо напротив них в яму упала веревочная лестница, и сверху раздался рев Вордока:

– Все вылезать! Все вылезать, живо!

 

Глава двадцать восьмая

Была бы Флинтвилл, а выход найдется

Макаса осторожно пробиралась сквозь чащу деревянных кольев. Продвигалась она предательски медленно, но не могла удержаться от мрачной ухмылки. Тварям размером с огра эти густые заросли колючек-переростков могли казаться непроходимыми. И, несомненно, грозными – ведь каждый из кольев кого угодно проткнет насквозь. Но, рассмотрев их повнимательнее, Макаса Флинтвилл увидела: если ты не так велик и толст, как огр, протиснуться можно.

Это был замысловатый танец. Ей приходилось двигаться от кола к колу, проскальзывая мимо одного, ныряя под другой, извиваясь между ними, точно змея. Для большей гибкости она сняла со спины щит и время от времени раздвигала им колья, мешающие пройти. Секиру она держала в руке, на случай, если придется рубить кол, который не обогнуть. Но в основном она полагалась только на собственное тело. Она обладала замечательной координацией движений и превосходным глазомером, и даже в быстро сгущающихся сумерках ошибалась нечасто. И все же каждые несколько минут одно из острий вонзалось в ее одежду, или цеплялось за железную цепь, перекинутую через плечо, или проскальзывало между бедром и клинком, отчего сабля неуклюже задиралась, и, чтобы высвободиться, приходилось проявлять чудеса ловкости.

И без царапин не обошлось. На левой щеке. На правом бедре и колене. На обеих лодыжках. И все руки тоже были в царапинах. Неглубоких, но болезненных, да еще кровоточащих, оставлявших след за спиной. Порой Макасе даже хотелось бы быть такой, как Арам – тоньше и меньше ростом, – но это быстро проходило. Она дорожила своими размерами и силой и знала: то и другое ей очень скоро пригодится.

Девушка держалась в стороне от горного гребня – от сторожевых вышек, ворот и часовых, – хотя утыканный кольями крутой склон еще сильнее затруднял движение. Обходные маневры заняли большую часть дня, но к закату Макаса взобралась наверх, и теперь ей предстояло спуститься сквозь острые «тернии» в долину Забытого Города. К ночи она достигла границы последней чащи кольев и оглядела открывшиеся перед ней руины. Торжествуя победу, Макаса на миг потеряла бдительность и тут же наткнулась на тонкий и длинный кол, оставивший на лбу неглубокую длинную царапину. Царапину, как и все остальные, тут же защипало. Мало этого – кровь из нее залила оба глаза. Проморгавшись, она осторожно подняла руку, чтобы утереть кровь. Затем, из чистой вредности (что случалось с ней очень редко), она нажала щитом на кол, нанесший ей обиду, отгибая его кверху. Переломившись у основания, кол упал ей под ноги. Макаса взглянула на него в свете лун, и тут ей в голову пришла неплохая мысль. Держась в тени, девушка выскользнула из чащи, вооруженная длинным тонким колом, как копьем – или как гарпуном. Щит снова отправился за спину, и, вытащив свободной рукой саблю, она беззвучно заскользила из тени в тень, к самому сердцу территории огров.

Поначалу Макаса удивилась, обнаружив, что почти все дома пусты. Заглянув в одну из хижин, она заметила, что хозяева совсем недавно были дома. Но в пределах видимости не было ни одного огра – ни в хижине, ни где-либо еще.

Услужливое облако затмило Белую Даму – бо́льшую из двух лун Азерота. Другая луна, Голубое Дитя, была в эту ночь только узким лазурным серпиком и светила ровно настолько, чтобы помочь Макасе, не подвергая ее серьезному риску.

Но впереди горели огни – множество факелов, двигавшихся со всех сторон к большому куполу из настоящих терновых шипов. Макаса подумала, что это, должно быть, тюрьма, и пленники выставлены там на всеобщее обозрение. Догадка была ничем не хуже любой другой. Макаса не отважилась пойти напрямик, а тихо, украдкой, часто замирая на месте, двинулась через руины в сторону купола.

Но факелы – то есть, огры – на самом деле тянулись вовсе не к куполу. Увидев, куда они направляются, Макаса упала духом: огры шли к большому амфитеатру, служившему чем-то наподобие гладиаторской арены. Спрятавшись в тени, она услышала, а потом и увидела того самого огра с широченной спиной. Тот исполнял обязанности распорядителя, время от времени играя на публику, но в основном обращаясь к тому, кто мог быть только королем клана. Восседавший на массивном каменном троне был самым большим огром, которого Макаса когда-либо видела. Рядом со служанкой, довольно маленькой огрской девочкой, которую король время от времени шлепал, показывая, кто здесь главный, он казался даже больше, чем на самом деле. Но не его вид заставил Макасу замереть на месте. Она увидела, что Арама (вытащенного на арену вместе с ночным эльфом, одноногим тауреном, молодым гноллом и примерно дюжиной мурлоков) сунули в загон – в загон для рабов! – на виду у всех огров, собравшихся вокруг арены. Макаса была уверена, что справится с любым огром – даже с такой грозной громадиной, как их король. Но сотню огров сразу ей было не одолеть. Пришлось продолжить выжидать и наблюдать.

Один из огров вручил Шерстобородому толстую деревянную ногу, которую тот тщательно привязал к культе у колена и тут же проверил, надежно ли она держится, с поразительной скоростью промчавшись через загон.

Между тем Вордок громко объявил собравшейся толпе:

– Сегодня состязание – весело! Старый таурен, крушитель черепов, биться с эльф в облик большой медведь!

Арам заметил, как Талисс покачал головой и тихонько хихикнул. Отчего-то ночного эльфа до сих пор забавляли их неприятности – или, по крайней мере, какие-то их отдельные детали. Еще раз хихикнув, он наклонился к Араму и прошептал:

– Как ты полагаешь, что случится с Вордоком, если вместо медведя я превращусь в лунного совуха?

Арам пожал плечами, хотя даже ради собственной жизни не смог бы себе представить, отчего их с Талиссом должны волновать шансы Вордока уцелеть, когда их собственные шансы уцелеть находятся под большим вопросом. К тому же, Арам никогда в жизни не видел лунного совуха и внезапно ему до смерти захотелось посмотреть, как же он выглядит.

– Но сначала, – заорал Вордок, поднимая саблю Арама, – мы смотреть: маленький убийца Керскулла сражаться с щенок гнолл!

Клок в нескольких ярдах от Арама заворчал. Арам услышал, как он пробормотал: «Клок не щенок…», – после чего кинул на Арама кровожадный взгляд.

Арам гулко сглотнул и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Он глядел по сторонам, высматривая Макасу, но не видел ее, не мог быть уверен, что она где-то поблизости, и не понимал, что она могла бы поделать, даже если бы была здесь.

Загон открыли, и Клок решительно вышел наружу. Поначалу Арам и не подумал никуда идти, но надсмотрщик начал колоть его длинным копьем в зад и в мучительно болевшую спину. Пришлось подчиниться и выйти на ринг.

Разглядев его как следует, толпа презрительно взвыла. Большую часть возгласов Арам не разобрал, но отчетливо услышал: «Этот блоха убить Керскулл?», «Керскулл дрянь!», и прочие нелестные замечания в адрес Керскулла, самого Арама, или их обоих.

Подошедший Вордок подал Араму его окровавленную саблю. На мгновение мальчик представил себе, как вонзит ее в огра и сбежит, воспользовавшись всеобщим замешательством. Но он понимал, что из этого ничего не выйдет.

Другой огр вручил Клоку боевую дубину из железного дерева с тремя или четырьмя гвоздями, зловеще торчащими из нее. Араму невольно подумалось, не Грейдон ли Торн снабдил Клока тем самым оружием, которое вот-вот убьет его сына. Но он прогнал эту мысль прочь.

Без лишних церемоний Вордок и остальные надсмотрщики покинули ринг. Амфитеатр стих.

Укрывшись в тени древнего мегалита, косо торчавшего из земли между амфитеатром и ямой, Макаса наблюдала за происходящим и спорила сама с собой, не пора ли ей вмешаться. Она была готова вмешаться, даже ценой собственной свободы или жизни. Но предпочтительнее было подождать. Если Арам останется жив после состязания, ей будет намного проще вытащить его из любой темницы, куда бы ни бросили его огры перед тем, как большинство из них отправится спать. А Арам вполне мог уцелеть, это вовсе не казалось чем-то невозможным.

«Мурлоки, наверное, из деревни Мурчаля. Они здесь уже не первую неделю, но до сих пор живы. Если даже им удалось прожить так долго, неужели Арам не переживет один вечер? В конце концов, ухитрился же он пережить нападение на «Волноход». И этот гнолл, с которым он должен драться, просто заморыш».

Но Макаса понимала, что пытается уговорить себя подождать результата, на который прошлое Арама не давало никаких надежд. Поэтому она выжидала, но постоянно держалась наготове, зная, что так или иначе должна спасти своего брата.

 

Глава двадцать девятая

На арене

Два юных гладиатора встали друг против друга. Честно говоря, Арам был здорово напуган. Он чувствовал, что колени ослабли, а зубы не стучат только потому, что челюсти свело судорогой. Он не хотел убивать гнолла, но и умирать ему совсем не хотелось. Между тем, недавние события наглядно показали, что для боя не на жизнь, а на смерть, его боевых навыков, несмотря на месяцы тренировок с отцом на борту «Волнохода», далеко не достаточно. Он отвел саблю в сторону, с трудом разжал челюсти, сглотнул и прошептал:

– Я не хочу с тобой драться.

– Арам будет драться, или Клок убьет Арама, – негромко, с несчастным видом ответил гнолл. – Клок все равно убьет Арама, – поправился он, покачав головой. – Но лучше пусть Арам умрет в бою.

– Но если мы оба откажемся драться…

Тогда Клок закричал:

– Клок никогда не отказывается драться!

Тут и Гордок нетерпеливо заорал со своего трона:

– Драться! ЖИВО!

Гнолл яростно кинулся на Арама, размахивая дубиной. Толпа тут же одобрительно взревела. Атака не отличалась точностью, и Арам легко уклонился от нее, нырнув под удар и откатившись в сторону. Ему очень хотелось бы иметь другое оружие – такое, каким можно ударить, возможно, оглушить, но не убивать. Но эти мысли тут же оставили мальчика: Клок снова взмахнул дубиной, острие одного из гвоздей чиркнуло по рубашке и рассекло ее чуть ниже висящего на цепочке компаса, едва не вспоров Араму живот.

Арам отпрянул назад. Длиннорукий гнолл продолжал наступать, бешено размахивая дубиной. На этот раз удар прошел совсем далеко от цели. Араму показалось, что во взгляде Клока он видит мольбу. Гнолл, определенно, не хотел причинять ему вред. Но ему нужна была причина, убедительный повод прекратить драку.

Клок наступал. Его дубина чертила в воздухе широкие полукружья, вынуждавшие Арама отступать, но не причинявшие никакого урона. Вначале это зрелище привело огров в восторг, и с каждым новым взмахом они все громче и громче подбадривали гнолла. Но за взмахами не следовало ни удара, ни крови, ни смерти, и вскоре настроение толпы изменилось. Огры начали шикать и насмехаться над обоими бойцами. От Арама они не дождались никакой реакции, но на Клока каждый обидный выкрик действовал, будто удар по спине. Почуяв это, огры окончательно ополчились на него. Что хуже всего, они начали смеяться над ним и его чрезмерно неэффективными ударами.

Этого гнолл вынести не смог и начал играть жестче. Он прибавил скорости, удары дубины сделались резче и намного точнее.

Очередной взмах пришлось отразить клинком, и удар болезненно отдался в руку до самого плеча. Опасаясь, что следующий удар Клока разнесет клинок на куски, Арам больше не решался парировать. Ему вновь захотелось, чтобы при нем было другое оружие, но уже не из милосердия, а оттого, что эта сабля была не его, не той, что отец вручил ему в тот день, когда он поднялся на борт «Волнохода». Та сабля была вырвана у него из рук и осталась в груди Шепчущего. А сабля, которую он держал сейчас, была взята с тела убитого пирата, и Арам суеверно усомнился в ее надежности.

Укрывшись в тени, Макаса наблюдала за боем. Казалось, сын Грейдона Торна позабыл все, чему учил его отец. Мальчишка даже не пытался воспользоваться саблей, а просто уворачивался от дубины гнолла, с каждым разом проносившейся все ближе и ближе к голове Арама.

Она взглянула на Талисса, который внимательно наблюдал за сражением из загородки, надеясь, что друид вмешается, и ей вмешиваться не придется. Но ночной эльф внезапно заулыбался.

«Что он там увидел?»

Она перевела взгляд на Арама. Тот бежал! Удирал от гнолла со всех ног!

* * *

Толпа, утихшая, когда Клок усилил натиск, снова захохотала. Спохватившись, Клок пустился в погоню. Арам обежал арену кругом, а Клок вприпрыжку мчался за ним, и его смущение росло с каждым скачком, а вместе со смущением нарастала и ярость.

Арам пытался не столько убежать от гнолла, сколько выгадать время и подумать, измыслить какую-нибудь стратегию, какой-нибудь план, хоть какой-то более-менее достойный ход. И на втором круге ему пришла в голову безумная идея. Не бог весть что, но других идей у него не было, и он немедленно приступил к ее осуществлению.

Споткнувшись, он покатился по земле. Чтобы не проскочить мимо, Клок резко остановился. Арам поднял на него глаза. Их взгляды встретились. Вид Клока был жалок. Однако гнолл поднял дубину над головой, готовясь обрушить ее на голову Арама.

Как только дубина пошла вниз, Арам, уже вытащивший из заднего кармана завернутый в непромокаемую ткань блокнот, поднял его навстречу гноллу, словно талисман, и закричал:

– Берегись моей магии!

Клок заколебался. Его дубина замерла в воздухе на полпути вниз. Толпа громко ахнула. Арам быстро вскочил на ноги. Раскрыв блокнот, он вновь выставил его вперед, между собой и гноллом.

Гордок был озадачен.

– Мальчишка иметь волшебный книга?! – крикнул он Вордоку с трона.

Озадаченный не меньше короля, Вордок поразмыслил и пожал плечами.

– Так умереть Керскулл! – закричал он в ответ. – Весело, а?!

Обдумав услышанное, Гордок важно кивнул. Неожиданный поворот событий произвел глубокое впечатление и на остальных зрителей. Все затаили дух, горя желанием увидеть, что будет дальше.

Арам не сводил глаз с Клока. Он заговорил, обращаясь к гноллу, но в то же время играя на публику:

– Ты знаешь, что это добрая магия, не так ли?! – закричал он, отлично понимая, что для гнолла эти слова означают совсем не то же самое, что для зрителей.

Клок кивнул, не опуская дубины.

– Ты же не хочешь причинить мне вред, рискуя столкнуться с этой магией, правда?!

Клок отрицательно покачал головой.

Но тут какой-то одноглазый огр крикнул из толпы:

– Жалкий гнолл бояться книжка!

Каждое из этих слов подействовало на Клока, будто пощечина. Из его горла вырвалось низкое ворчание, и он двинулся вперед.

Но к этому Арам был готов. Он открыл блокнот на последней странице с рисунком – с портретом Клока. Повернувшись спиной к толпе, он показал портрет гноллу – и только гноллу.

– Еще шаг – и я вырву этот лист. А это злая магия. Поверь мне, Клок, тебе не нужна злая магия. Тебе нужна добрая магия.

Клок молча кивнул. Арам сделал несколько шагов вперед. Гнолл сделал столько же шагов назад.

– Тогда опусти боевую дубину! – воскликнул Арам. – Мы – ты и я – не должны быть врагами!

Дубина медленно опустилась вниз.

Макаса не верила собственным глазам и ушам. Это в самом деле подействовало! Она ясно слышала: огры шептали, что Арам околдовал гнолла своей магической книжкой!

В некотором смысле, так оно и было.

Наступил самый рискованный момент. Арам отбросил саблю прочь, через всю арену, и громко крикнул:

– Брось дубину! Ее нельзя поднимать против доброй магии!

И Клок, почти улыбаясь, подчинился велению Арама. Его дубина глухо стукнулась о землю неподалеку от сабли Арама.

Огры хранили гробовое молчание. Но Гордок все еще был озадачен и не на шутку рассержен. Он оглядел остальных огров. Уставился на Арама с его блокнотом. Кинул взгляд на Вордока, глупо ухмылявшегося всему творившемуся на арене «веселью». Наконец он треснул кулаком по подлокотнику каменного трона с такой силой, что камень разлетелся на куски.

– Делать магия! – приказал он. – Убить гнолл волшебный книжка!

Арам постарался не съежиться от страха, но на мгновение отвел взгляд от Клока, прервав «колдовство».

– Убить гнолл волшебный книжка! – снова крикнул Гордок.

Клок устремил на короля огров презрительный взгляд и закричал в ответ:

– Не та магия! Не та книжка!

– Что?! – взревел Гордок, вскочив на ноги. – Что?!!

Он снова взглянул на Вордока. Тот робко пожал плечами. Ворча, Гордок опустился на трон, ударил правым кулаком по левой ладони с такой силой, что можно было бы расколоть двадцать каменных подлокотников, и заорал на Клока:

– Тогда ты убить мальчишка!

Гордок и огрская девочка

Арам посмотрел на Клока. Клок посмотрел на Арама. И оба они неистово рванулись к своему оружию.

Клок оказался быстрее, но под конец резко затормозил, чтобы не проскочить мимо своей дубины. Арам не стал останавливаться, не стал поднимать саблю. Вместо этого он прыгнул, с разбегу врезался в гнолла, сбил его с ног и откатился вместе с ним от дубины и сабли. Боль в спине напомнила, что у Клока имеется преимущество в виде его природного оружия, поэтому, пока тот не пустил в ход клыки или когти, Арам подогнул ноги и изо всех сил лягнул гнолла, отбросив его в сторону.

Пораженная толпа наконец очнулась от коллективного оцепенения и заорала, приветствуя такое развитие событий. Это ненадолго отвлекло Клока – но не Арама. Он моментально вскочил, подобрал саблю, пинком ноги отшвырнул подальше дубину и, прежде, чем гнолл успел подняться, приставил острие сабли к его горлу.

Казалось, Макаса слышит мысли Арама. «Смогу ли я? – думал мальчик. – Смогу ли я лишить жизни это несчастное создание?»

«Убей же его!» – от всего сердца пожелала Макаса. Но в глубине души она тут же – с отчаяньем – поняла, что такой поступок вовсе не в характере ее брата.

* * *

Толпа снова стихла. Многие огры улыбались. Для них все это было увлекательным, хоть и непривычным зрелищем.

Но Гордок не был захвачен зрелищем. Наоборот – он был полон отвращения. Он покачал головой, пренебрежительно махнул рукой и сказал:

– Ладно. Тогда мальчишка убить гнолл.

– Нет.

Гордок мигом оказался на ногах и заревел:

– Нет?! Нет?!!

Арам торжествующе улыбнулся, подумав, что может себе позволить торжествовать, когда есть повод, и объявил:

– Гнолл мне не враг. Я не причиню ему зла.

Конечно, он не спешил отводить саблю от горла Клока – просто на всякий случай.

Огры разразились презрительными воплями. Клок громко заскулил и умоляюще посмотрел на Арама.

– Пожалуйста, – в отчаянии зарычал он, – убей Клока. Избавь Клока от стыда.

Но Арам продолжал свою магию.

– Нет. Ты храбр и благороден, и ты мой друг. Я не могу и не стану убивать гнолла из стаи Древолапов, который, как ты, дрался до последнего; гнолла из стаи Древолапов, который, как ты, доказал, что он умеет драться. Я не стану убивать гнолла из стаи Древолапов с таким сердцем, как у тебя – с сердцем настоящего воина!

Клок снова зарычал, но этот рык был рыком гордости. Их взгляды встретились. Между ними действительно была какая-то магия.

И действовала она не только на них. Талисс, весьма впечатленный, улыбался им из загона. А Шерстобородый… Слова Арама разбудили в душе старого таурена, в самой ее глубине, что-то давно позабытое. Неожиданно для себя самого он осознал, что горбится, тяжело навалившись на ограду – и выпрямился в полный рост.

Макаса невдалеке от загона покачала головой. Этот Арам… Он был просто невозможен. Но те его черты, что так напоминали черты Грейдона Торна, приводили ее в восхищение. Нет, девушка не улыбалась. Араму все еще грозила опасность. Но на сей раз – в кои-то веки – удержаться от улыбки было действительно трудно.

– Арам должен убить Клока, – покорившись судьбе, прошептал гнолл. – Если нет, обоим будет хуже.

Арам нахмурился, отрицательно качнул головой и прошептал:

– Не забывай про добрую магию. Сегодня удача на нашей стороне…

Мальчик умолк на полуслове. Только сейчас он заметил, что обронил блокнот, пока боролся с Клоком. Оглядевшись, он увидел его валяющимся в пыли примерно в трех метрах от него. Ему немедленно захотелось подобрать блокнот и надежно спрятать в задний карман. Острие сабли отдалилось от горла Клока на несколько сантиметров…

Клок тут же увидел возможность напасть на противника, но никак не мог собраться с духом, чтобы убить этого человека. Вместо этого он негромко пробормотал:

– Тогда – хуже для обоих.

Повернувшись к Клоку, Арам снова покачал головой.

В течение их недолгой беседы Гордок мало-помалу закипал. Но вдруг на лице его зазмеилась улыбка. Он снова опустился на трон и спокойно спросил:

– Мальчишка не убивать гнолл?

– Нет, – повторил Арам.

Внезапная смена настроения короля настораживала. Казалось, он отчего-то очень рад неожиданному повороту событий.

Не прекращая улыбаться, Гордок соизволил сообщить:

– Рабы не убивать рабы – рабы драться со Старина Один Глаз.

Огры взорвались самым громким за вечер ликующим ревом!

Призвав на помощь всю свою храбрость, Арам презрительно крикнул – так, чтобы слышали все:

– Прекрасно!!! Ведите сюда Старину Один Глаз!!!!

Покосившись на Клока, он шепотом спросил:

– А кто это – Старина Один Глаз?

 

Глава тридцатая

Старина один глаз

Улыбка Гордока растянулась от уха до уха.

– Звать Один Глаз, – сказал он, почти не скрывая ликования.

Пузатый огр, стоявший рядом с Широкой Спиной, поднес к губам массивный бараний рог, раздул щеки до такой степени, что Арам не поверил собственным глазам, и дунул! Звук рога разнесся по всей долине Забытого Города и за ее пределы.

Почти сразу же рогу ответил громоподобный рык. Казалось, он был слышен даже в Живодерне – если не в самом Приозерье.

В наступившей тишине рука Арама ослабла, и сабля опустилась вниз, больше не угрожая горлу гнолла. Но Клок не шевельнулся, а только скорбно завыл.

Арам взглянул в его сторону и, видя, что Клок не расположен подниматься, а тем более, снова нападать, побежал через арену за блокнотом. Мальчик завернул блокнот в непромокаемую ткань и сунул в задний карман – и тут услышал за спиной хлопанье крыльев. Он обернулся, и у него отвисла челюсть. Это был вовсе не один из пернатых обитателей Азерота. Арам замер, парализованный ужасом.

– Виверна! – остерегающе крикнул из загона Талисс.

У зверя, летевшего на зов, была волчья морда, львиная грива, хвост, увенчанный жалом, как у скорпиона, и громадные крылья, кожистые, как у летучей мыши. Он быстро приближался. Еще раз взмахнув крыльями, чтобы набрать высоту, зверь сложил их и понесся вниз, прямо к амфитеатру и арене.

Арам оглянулся на Клока. Тот продолжал лежать, уткнувшись мордой в землю, сдавшись, ожидая смерти. Подбежав к гноллу, Арам рывком поднял его на ноги – всего за секунду до того, как когти задних лап виверны вонзились в землю там, где только что лежал Клок.

Толпа заревела. Теперь предпочтения публики не вызывали сомнений. Огры подбадривали виверну, крича: «Раздавить гнолл! Съесть мальчишка!» – и прочее в том же духе.

Арам изо всех сил сопротивлялся желанию свернуться в комок. Раньше он никогда не видел виверн, но слышал, что размером они с лошадь. А этот зверь был втрое больше. Его длинный членистый хвост, увенчанный жалом с двумя мешочками яда, поднялся кверху, готовясь нанести удар. Хвост гипнотически покачивался в воздухе, и Арам не мог оторвать от него глаз.

«Вот мне и конец», – подумал он.

Однако он сумел поднять руку с саблей, а другой рукой обхватил гнолла, практически приняв на себя весь его вес. Обреченно повесив голову, гнолл пробормотал:

– Клок говорил Араму. Лучше было убить Клока…

Это вывело Арама из оцепенения.

– Давай! – крикнул он. – Клок никогда не отказывается драться!

Клок взглянул в глаза Арама, ухмыльнулся, рассмеялся и изо всех сил толкнул его, отправив в полет через пол-арены, чем спас нового друга от удара жалом.

Арам покатился по земле и остановился, чудом умудрившись не выронить саблю. Встав на одно колено, он увидел, что виверна поворачивает голову справа налево, отыскивая его. В этом движении было что-то ужасно знакомое. Ему вспомнился кот, все время ошивавшийся возле их кузницы в Приозерье. И он рисовал этого кота. И у кота был… Ну конечно! Старина Один Глаз! Левая глазница виверны была пуста!

Пока зверь медленно, всем телом разворачивался в поисках жертвы, Арам поднялся и обоими глазами отыскал Клока. Тот уже подобрал дубину и широко ухмылялся.

– Он одноглаз! – закричал Арам.

– Один Глаз, Клок знает!

– Нет, послушай, у него правда один глаз!

– У нее один глаз! – поправил его Талисс из загона.

Арам быстро взглянул на ночного эльфа.

– Правда?! Сейчас это важно?!

Друид пожал плечами.

– Разве ты хочешь ошибиться?

– Ладно! У нее! У нее только один глаз!

Но Клок уже все понял. У зверя имелось слепое пятно, и Клок с Арамом могли воспользоваться этим. Вместе.

Так оно и вышло. Макаса наблюдала за ними из-за мегалита, приготовившись, если потребуется, объявить о своем присутствии и дать всем почувствовать его на собственной шкуре. И, хотя на нее нелегко было произвести впечатление, девушка была просто поражена тем, что произошло на ее глазах: не обменявшись ни словом, мальчик и щенок стали товарищами, командой!

Один Глаз бросилась на Арама, но не смогла дотянуться: на ее хвосте повис Клок.

Толпа ахнула.

Повернувшись к Клоку здоровым правым глазом, виверна подняла хвост вместе с вцепившимся в него гноллом и с силой хлестнула им о землю. Но не успела она вонзить жало в оглушенного Клока, как Арам полоснул ее саблей по плечу.

Виверна взревела от боли, а огры – от возмущения, но, чтобы отыскать мальчишку, ей снова пришлось развернуться.

Так бой и продолжался. Шансов прикончить виверну у Арама с Клоком было немного, но им прекрасно удавалось постоянно отвлекать ее друг от друга и не давать прикончить кого-нибудь из них. Сначала нападал один, потом другой.

Наконец-то Гордоку удалось насладиться зрелищем! Наконец-то рабы показали ему достойный бой! Обычно Старина Один Глаз убивала и пожирала тех, с кем ей велели расправиться, быстрее. Но король не боялся нежелательного исхода. Виверна была слишком велика, а урон, причиняемый ей рабами, слишком мал. И их игра не могла затянуться надолго. Король знал: в конце концов его зверь победит, а взбунтовавшиеся рабы умрут ужасной смертью.

Все это прекрасно понимала и Макаса. Она подумала, что ее час настал. Если она выйдет сейчас и быстро убьет чудище, вонзив свой кол-гарпун в его сердце, начнется неразбериха, в которой у них с мальчиком появится шанс сбежать на спине Талисса в облике оленя. Макаса чуть выдвинулась из-за мегалита, стараясь привлечь внимание друида, но не чье-либо еще…

Но внимание Талисса было сосредоточено совсем на другом. Он сидел на корточках спиной к Макасе рядом с дядей Мурргли и разговаривал с ним по-мурлокски. Друиду было известно, что виверны никогда не были союзниками огров. Так отчего же Старина Один Глаз служит Гордоку?

В ответ Мурргли показал на купол из терновых шипов…

Между тем, Один Глаз развернулась к Араму и взмахнула когтистой лапой, но тут Клок ударил дубиной прямо в мягкий, чувствительный мешочек с ядом у основания жала.

Виверна испустила леденящий кровь вопль, прозвучавший почти по-человечески. Подпрыгнув, она замахала крыльями и развернулась в воздухе, чтобы наброситься на гнолла. Арам, оказавшийся под ее брюхом, ткнул саблей вверх. Но чудище было слишком велико – или мальчик слишком мал. Виверна почувствовала только легкий укол – однако почувствовала. Хлопая крыльями, чтобы удержать высоту, она развернулась вниз головой, перпендикулярно земле и щелкнула зубами, чудом не дотянувшись до Арама. Огромная голова виверны вновь пошла вверх, и Арам, не задумываясь, вскинул руки, и ухватился за ее бороду. Ноги его оторвались от земли, и он взмыл в воздух.

Разозлившись на непрошеного пассажира, повисшего всей тяжестью на шерсти под подбородком, Один Глаз резко мотнула головой, запрокидывая ее назад. Арам взлетел вверх и приземлился прямо на затылок виверны лицом к хвосту. Увенчанный жалом хвост закачался прямо перед ним. Арам не знал, подействует ли на виверну ее собственный яд, но другого плана у него пока не было.

Но виверна на стала пускать в ход жало. Вместо этого она попыталась стряхнуть человека, и Арам, дорожа жизнью, изо всех сил вцепился в ее гриву свободной рукой.

К этому моменту все зрители – даже Гордок – поднялись на ноги. Мальчишка верхом на виверне – такого небывалого, захватывающего зрелища не видел еще никто. Всякий раз, как огромный зверь встряхивал головой, они ждали, что Арам отправится в полет. Некоторые огры даже тянули вверх руки, чтобы поймать его – правда, что они думали сделать с ним, когда поймают, оставалось неясным.

Клок, Талисс, Шерстобородый и мурлоки тоже были полностью поглощены происходящим и таращились на Арама и Один Глаз, разинув рты.

Макаса так удивилась, что незаметно для себя выбралась на открытое место, где ее мог увидеть любой. Эту ошибку она быстро исправила, но мысли все еще бешено кружились в голове, сталкиваясь одна с другой. Она не знала, как спасти Арама в этой непредвиденной ситуации, и от всей души надеялась, что он наткнется на какую-нибудь идею, найдет выход и спасется сам.

Единственная идея Арама заключалась в том, чтоб отрубить виверне голову, но он не мог понять, куда и под каким углом рубить – даже если допустить, что ему хватит сил. Однако, решая эту проблему и в то же время отчаянно цепляясь за гриву старавшейся сбросить его виверны, мальчик нащупал в густой шерсти что-то странное. Раздвинув шерсть рукой, сжимавшей рукоять сабли, он обнаружил… шипастый терновый ошейник, глубоко впившийся в шею Старины Один Глаз!

Рука сделалась липкой от крови зверя, и Арам понял, что виверну наверняка постоянно терзает боль. Виверна тут же перестала казаться ему чудовищем. Мысли мальчика обратились к чертам виверны, но Арам-художник не мог сосредоточиться на них: Арам-так сказать-воин был слишком занят спасением собственной жизни. Морда виверны была совсем седа. Виверна была старой, усталой, совсем отощавшей, сплошь в шрамах. Силы ее иссякали, двигалась она медленно, лишь иногда – да и то ненадолго – прибавляя скорости. Араму вдруг пришло в голову, что виверна, как и он сам, не более, чем раб на этой арене. Ему тут же расхотелось причинять ей вред. Правда, и самому погибать не хотелось. Но может быть…

Просунув клинок плашмя между ошейником и загривком виверны, Арам повернул саблю лезвием вверх и изо всех сил дернул. «Чтобы избавиться от терна, нужен Торн!» – подумал он, улыбнувшись самому себе.

Ошейник разомкнулся, и, стоило виверне снова встряхнуть головой в попытках избавиться от Арама, слетел с ее шеи и с глухим стуком упал на землю.

Лишь двое, не считая Арама, поняли, что это значит: Один Глаз внезапно спустилась на землю, а Гордок недовольно взревел!

Арам соскользнул со спины виверны – на всякий случай, влево. Огромный зверь повернул голову правым глазом к нему, и Арам попятился назад, держа саблю острием вниз, чтобы не выглядеть угрожающе. Клок, видя, что что-то изменилось, но не понимая, что, осторожно подошел к Араму и встал рядом.

Зрители, включая Талисса и остальных узников, хранили молчание. Макаса изо всех сил сдерживалась, чтобы не выскочить из-за мегалита. Сомнений не было: Один Глаз уже не так склонялась к тому, чтоб разорвать и съесть Арама, как всего несколько секунд назад.

Один Глаз медленно шагнула вперед. Арам широким жестом отбросил саблю прочь.

– Эй, что ты… – заговорил Клок.

– Ч-шшш!

Арам протянул руки навстречу виверне раскрытыми ладонями вверх.

Виверна, шумно отдуваясь, сделала еще шаг. Ее хвост все еще покачивался в воздухе взад-вперед, готовый ударить. Но Арам тоже шагнул вперед, и виверна… потянула носом воздух, принюхиваясь к нему. Хвост ее обмяк и с негромким шлепком опустился на землю.

На протяжении этой сцены Гордок молча кипел от ярости. Наконец он рявкнул:

– Один Глаз!

Виверна и ухом не повела.

– Один Глаз!!! – закричал король еще громче и яростнее.

Виверна медленно развернулась здоровым глазом к нему. Огр резко вскинул руку, указывая в сторону шипастого купола – истинного источника его власти над зверем.

– Убить! Убить живо!!!

Старина Один Глаз покорно склонила голову и повернулась к будущей жертве. Неторопливо – как показалось Араму, без всякой охоты – она подняла хвост, направив жало на мальчика и гнолла…

И в этот самый миг над ареной разнесся звук рога.

Все взгляды устремились в сторону пузатого огра. Но тот показал на свой рог, лежавший на камне неподалеку, и сказал:

– Не я!

Рог затрубил вновь. Теперь всем стало ясно: звук доносится от ворот Забытого Города.

 

Глава тридцать первая

Сокрытые на виду

Сокрытые решили не скрываться.

Затра выследила отряд огров. Довольно скоро она заметила и след человеческой женщины: та тоже преследовала их.

– Так она сбежала, – прошелестел Уолдрид. – Впечатляюще.

– Ты с-слиш-шком впечатлителен, Отрекш-шийс-ся, – прошипел Ссарбик. – Чтобы с-сбежать от огров, не требуетс-ся больш-шого ума.

Трогг нахмурился, но промолчал.

А Малус сказал:

– Пошли.

Они прошли около лиги и были вознаграждены видом внезапно появившихся среди следа огров следов мальчишки и эльфа.

– По крайней мере, они живы, – холодно отметил Малус.

– Может, уже мертвы, – поправила его Затра. – Мы быть отставать на три часа.

– Значит, идем быстрее, – ответил Малус. – Мальчишка будет прятать и беречь компас, только пока жив. Как только он умрет, компас может оказаться где угодно.

«А без компаса, – подумал он, – я никогда не смогу быть уверен, что все закончилось. А если оно не закончилось, все, что я сделал, было сделано зря».

Затра прибавила шагу, но Ссарбик тут же взмолился о «передыш-шке». Малус был склонен (и даже мрачно пригрозил) бросить араккоа. Но с наступлением ночи от искусства Затры стало мало проку, и Малусу пришлось успокоиться на том, чтобы отправить вперед Быстролапку.

Еще до рассвета они вновь пустились по следу. Ссарбик продолжал жаловаться на «из-знеможение», и Малус велел Троггу опустить мурлока и вместо него взять на плечи араккоа. Уолдрид выпутал Мурчаля из сетей, а Малус пригрозил ему смертью, если он не будет поспевать за всеми, но мурлок обмотал сети вокруг пояса и проворно – и даже с немалым энтузиазмом – последовал за троллихой, шедшей впереди.

Наконец, на горном гребне, окруженном деревянными кольями, они встретились с Быстролапкой. Затра переговорила со своей питомицей и перепроверила ее информацию, обследовав следы лично.

– Огры вести мальчишка и эльф по этот гребень. Быстролапка говорить: дальше быть сторожевые вышки.

– А что же эта юная женщина, Флинтвилл? – спросил барон.

– Ее след вести туда.

Затра указала на чащу кольев.

Ссарбик презрительно фыркнул.

– Туда? Невоз-зможно!

Уолдрид улыбнулся в тени капюшона.

– Как я уже говорил, она весьма впечатляет.

– Челюсть не потеряй, – проворчал Малус.

– Никто не хотеть смотреть, как нежить быть пускать слюни, – согласилась Затра.

Уолдрид согласно кивнул, признавая ее правоту.

– Да, в таких случаях мы, трупы, выглядим особенно по-идиотски. С другой стороны, уверен: вы, очаровашки, с таким выражением лица выглядели бы ничуть не глупее обычного.

Трогг потянулся через плечо к колчану за протезом-мачете и нечаянно схватился за подвернувшуюся под руку шею Ссарбика.

– Пус-сти! Пус-сти! – заверещал араккоа.

– Извини, – поспешил ответить занервничавший огр. – Но Трогг может срубить маленькие колья. Большие – выдернуть.

Малус покачал головой.

– Нас заметят. Так что облегчим себе жизнь и пойдем самым быстрым и прямым путем.

Вот так Сокрытые решили не скрываться.

Первые несколько вышек они прошли почти без происшествий. Другими словами, арбалеты Затры без звука уложили караульных.

Но четвертый караульный оказался особо бдительным и очень умело обращался с оказавшимися в его распоряжении метательными копьями. Первый же бросок заставил отряд Малуса отступить, но не успел огр затрубить в рог, как Ссарбик запел:

– Мы – С-сокрытые, с-странники Тени. С-служим хозяину и покорим. Ч-ш-што покорим – огню предадим. Гори по воле хозяина. Гори пред С-сокрытыми. Гори. Гори.

Темно-синие и густо-фиолетовые языки пламени взвились вокруг вышки. Миг – и она запылала сверху донизу. Чтобы спастись, караульному пришлось прыгать, но в панике он прыгнул не в ту сторону и угодил прямо в чащу кольев. Там его и оставили торчать, точно пугало – жуткое, но совершенно неэффективное. Уже через несколько минут ему составили компанию слетевшиеся стервятники.

Так дело и шло, пока разбойники не достигли ворот. Там их заметили и дважды протрубили в рог. Ворота тут же захлопнулись. Со сторожевых башен по бокам от ворот вниз обрушился целый ливень толстых копий и тонких дротиков, заставивший Сокрытых отступить.

Тогда Затра отправила защищенного панцирем скорпида в чащу кольев. Никем не замеченная, Быстролапка достигла одной из башен, все еще незамеченная, вскарабкалась наверх и ужалила часового. Через несколько секунд огр раскрыл рот, пытаясь вдохнуть, забился в судорогах и упал мертвым.

Видя напрасную гибель стольких огров, Трогг погрустнел и сморщился, но промолчал.

Малус кивнул Уолдриду, и тот, ни от кого не прячась, подбежал к другой башне и полез наверх. В награду его тут же сплошь утыкали дротиками, словно подушечку для булавок, но это ничуть не помешало нежити. Огр-часовой был так изумлен, что метал и метал дротики – до самой смерти. Взобравшись наверх, барон выхватил меч и вмиг снес огру голову.

Тем временем Затра влезла вслед за Быстролапкой на первую башню и начала стрелять из обоих арбалетов по ограм, охранявшим ворота изнутри.

Ее стрелы прикрыли Уолдрида – тот начал было спускаться вниз по лестнице, но на полпути потерял терпение и спрыгнул. От удара о землю его правая нога отломилась, но упала в пределах досягаемости. Увидев, как он приставляет ногу на место, огры ошеломленно разинули пасти. С этим выражением на лицах они и встретили смерть, стоило только барону вновь обрести подвижность и пустить в дело меч.

Вслед за Уолдридом вниз вскоре спустился и Малус. Пока Затра с Уолдридом не давали караульным стоять без дела, их капитан отпер ворота. Внутрь стремительно ворвался Трогг, а за ним по пятам – мурлок. Вот это озадачило и Малуса и остальных.

Склонив голову набок, Уолдрид выдернул из плеча дротик и произнес вслух то, о чем подумал Малус:

– Что за странный зверек! Он мог бы воспользоваться возможностью бежать обратно и улизнуть от всех – и от Сокрытых и от огров. Но вместо этого он вслед за Троггом мчится в самую гущу событий!

Малус кивнул. Конечно, это земноводное не сражалось – в лучшем случае, просто пыталось остаться в живых. «Но все же, почему, – удивлялся Малус, – почему он не удрал?..»

Его раздумья прервал Ссарбик, просочившийся сквозь ворота последним – не раньше, чем рука-палица Трогга размозжила голову последнего часового. Бросив на Малуса высокомерный взгляд, араккоа прошипел:

– Вс-се с-стоишь? Полагаю, тебе даже не приш-шло в голову воз-зглавить ш-штурм?

Малус небрежно хлестнул Ссарбика тыльной стороной ладони и направился вниз, в Забытый Город. Развеселившийся Уолдрид помог араккоа подняться и сказал:

– Ты действительно ничему не учишься. Честно говоря, я даже затрудняюсь выразить, как я тебе благодарен. От тебя столько веселья…

Затра откровенно захохотала, а Трогг украдкой улыбнулся, пряча улыбку за палицей, которой почесывал рог на лбу.

– Не отставать! – велел Малус.

И все поспешили за ним.

– Аркус, к ворота! Убить чужаки! – закричал Гордок. – Вордок, гнать рабы в загон!

Затем король потребовал свой доспех и оружие и шлепнул девочку-служанку, решив, что она повинуется слишком медленно.

Большой круглоголовый огр в доспехах – очевидно, Аркус, – повел отряд огров-воинов наверх, к воротам.

Совершенно забыв о Старине Один Глаз, Вордок с тремя другими вооруженными надсмотрщиками поспешили к Араму и Клоку. Похоже, гнолл приготовился драться, но Арам оглянулся через плечо и увидел, что двое надзирателей, охранявших загон, подняли копья, готовясь метнуть их в спину мальчику и гноллу. Арам положил руку на плечо Клока и прошептал:

– Не сейчас. Но скоро. Обещаю.

Клок с великой неохотой опустил дубину.

Вордок быстро обезоружил Клока, отобрал у Арама саблю и бросил их оружие в стоявшую поблизости бочку. Прочие надсмотрщики втолкнули Арама и Клока в загон – к Талиссу, Шерстобородому, Мурргли, Муррл и остальным мурлокам.

Подковыляв к Араму, Шерстобородый потрепал его по голове и сказал:

– Мальчик мой, это воистину было нечто!

После этого старый таурен произнес несколько слов на таурахэ. В ответ Один Глаз повернула голову к нему и что-то проворчала.

Арам был ошеломлен.

– Она тебя понимает?!

– Ну конечно, понимает, мальчик. А ты думал, она просто тупое животное?

– Тогда почему она здесь? Она же не в цепях.

– Думаю, я смогу ответить на этот вопрос. – Это был Талисс. Он подошел к Араму и отвел его в сторону от остальных. – Здесь Макаса, – прошептал он.

– Макаса?! Где?!

Друид шикнул на него.

– Прячется вон за тем стоячим камнем. Она пыталась переглянуться со мной.

Арам украдкой взглянул в ту сторону, но ничего не увидел.

– Пыталась?

– Несколько раз она чуть было не кинулась спасать тебя. Ей нужно было только убедиться, что я ей помогу. Но это, скорее всего, привело бы ее к гибели. К тому же, ты все равно был очень занят, приобретая друзей.

– Что значит «приобретая»?

Талисс громко расхохотался.

– А как бы ты сам это назвал? – Но ответа он дожидаться не стал. – Слушай. Там, в этом куполе из колючек, находится нечто, помогающее Гордоку держать Один Глаз в повиновении. Откровенно говоря, я думаю, это – единственное, что держит ее здесь. Конечно, шипастый ошейник, от которого ты ее избавил, ее бы не удержал. Думаю, он был надет ей на шею только как напоминание о том, что огры держат в этом куполе.

– И… что же это?

И Талисс ответил. Арам кивнул, стараясь осмыслить новую информацию. И вдруг – будто бы в голове что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Он махнул остальным узникам, призывая их подойти. Все без исключения двинулись на его зов, не возражая и не задавая вопросов.

– Слушайте, – сказал Арам, – вы готовы убраться отсюда?..

Между тем король огров почти закончил облачаться в доспехи. Пять огрих, стоявших вокруг, держали наготове его оружие. Две женщины держали двухлезвийный боевой топор, еще две – моргенштерн. Пятая – та самая девочка-служанка – держала кривой кинжал длиной чуть меньше короткого меча. Гордок поманил ее к себе, но тут же грубо оттолкнул прочь: его ушей достиг шум сражения.

Он широко улыбнулся.

– Похоже, Гордок не нужно оружие. Аркус делать дело.

Что-то круглое вылетело из темноты, свистнув прямо над головой Гордока, шлепнулось на арену, пару раз подскочило и откатилось под ноги Старины Один Глаз.

Стоявший у загона Вордок не смог разглядеть, что это.

– Что там? – крикнул он.

Гордок не ответил. Никто из сумевших разглядеть круглый предмет не вымолвил ни слова.

Сощурив здоровый глаз, виверна опустила взгляд. Внезапно ее хвост взвился в воздух, и жало вонзилось в упавший ей под ноги шар. Виверна подняла его так, чтобы он был виден всем.

Круглый предмет оказался головой Аркуса.

 

Глава тридцать вторая

Высокие ставки

Ничуть не скрываясь, Сокрытые вышли в свет факелов и остановились на верхнем краю амфитеатра, чтобы оценить ситуацию. Вполне уверенный в себе, Малус был готов выйти даже против целого клана огров, но громадная виверна – способная атаковать с небес, вооруженная клыками, когтями и ядовитым жалом – заставила его призадуматься. Впрочем, мальчишка был здесь – сидел в рабском загоне и выглядел не так уж плохо. Скорее всего, компас был еще при нем. В голове предводителя Сокрытых тут же начал вырисовываться план.

Но один из самых здоровенных огров заговорил первым:

– Гордок, король Гордунни из Забытый Город, требовать ответ: зачем чужаки прийти сюда умирать?

Приглядевшись к Гордоку в тяжелых доспехах, Малус тут же понял, как действовать дальше.

– Мы пришли за этим мальчиком, – сказал он, указав на Арама. – Больше нам не требуется ничего. Не так ли, мальчик?

Арам прекрасно понимал, что это означает. Рука капитана Малуса лежала на плече Мурчаля. Мурчаль – живой и здоровый – улыбался во всю пасть, безумно обрадовавшись при виде Арама, Талисса, дядюшки и тетушки.

Откровенно говоря, Арам тоже безумно обрадовался, увидев Мурчаля. Мурчаля, который умрет, если Малус не получит компас… После всех утрат, перенесенных Арамом, живой Мурчаль стоил для него в этот миг целого Азерота.

Улыбнувшись мурлоку, Арам подтвердил:

– Да. Кроме меня, им ничего не требуется.

Но у Гордока имелись собственные требования. Он показал наверх, в сторону ворот.

– Чужаки напасть на земли Гордок! – Он показал на голову Аркуса, все еще наколотую на жало Одноглазой. – Чужаки убить воины Гордок! – Он показал на Арама. – Теперь чужаки требовать рабы Гордок?!

– Да, – ответил Малус.

– Как звать чужак? – прорычал Гордок.

– Малус.

– В этом и проблема! – крикнул Арам. – Ты с рождения зовешься Малусом! Понятно, отчего в тебе так мало чести и совести!

В ответ Малус усмехнулся и сказал:

– Ты очень похож на отца, Арамар Торн. Он был таким же, пока я не одержал над ним верх.

Арам в загоне почувствовал, как кровь прихлынула к щекам. То же почувствовала прячущаяся за мегалитом Макаса. Но оба не сдвинулись с места и не произнесли ни слова.

А вот Гордоку было плевать на то, что разговор идет не с ним и не о нем; он ожидал – и требовал, – чтобы все внимание было обращено на него. В конце концов, у него под рукой, в пределах слышимости, имелась виверна, а его огры взяли отряд Малуса в плотное кольцо, и этим все было сказано.

– Малус готовый умирать сейчас? – спросил он, вклинившись в разговор.

– Отдай мне мальчика, и никому больше не нужно будет умирать.

Гордок театрально, напоказ пересчитал Сокрытых. (При этом он сосчитал и Мурчаля, но упустил Быстролапку, вновь превратившуюся в доспех на груди Затры.)

– Один, два, три, четыре, пять, шесть – нужно умирать. Потом Гордок убить и съесть мальчишка. Мальчишка – для Гордок убить, для Гордок съесть. Мальчишка не для Малус.

Он поднял руку, зная, что стоит ему опустить ее – и чужаки умрут.

Но план Малуса был готов.

– Тогда я вызываю тебя на бой, Гордок. Чужаки вторглись через твои ворота в твой город, убив твоих воинов. Ты недостоин быть королем Гордунни из Забытого Города. У орков есть обычай под названием «мак’гора» – то есть, вызов на бой один на один. Полагаю, и огры поддерживают эту традицию. Итак, я, Малус, вызываю тебя, Гордока, на бой. На бой за право быть первым.

– Маленький человек Малус вызывать великий Гордок?!

– Да. Или ты нарушишь традицию? Побоишься сразиться со мной один на один?

– Человек нельзя вызывать Гордок! Только огр можно вызывать Гордок!

Малус посмотрел на Трогга, и тот ответил ему недоуменным взглядом. Раздраженный тупостью огра, Малус решил говорить прямо и закричал:

– Тогда огр вызывает тебя!

Трогг наконец, сообразил, что от него требуется. Он сделал шаг вперед и проревел:

– Трогг из клана Изувеченной Длани вызывает Гордока из клана Гордунни, короля Забытого Города!

Все до единого огры в пределах слышимости встрепенулись. Амфитеатр загудел от перешептываний.

В голосе Гордока впервые появилась нотка тревоги:

– Изувеченный Длань – клан орки, не огры.

Трогг улыбнулся и гордо поднял руку-палицу.

– Трогг огр. Но Трогг – Изувеченная Длань.

Малус тоже улыбнулся. Гордок попался. Если он откажется от поединка, то моментально потеряет лицо в глазах всего клана, даже если – особенно, если! – прикажет убить Малуса и весь его отряд. Королю огров оставалось только принять вызов. А в этом случае шансы Малуса становились очень неплохими.

Один Глаз громко зевнула и улеглась, опустив голову на передние лапы. Взмахнув хвостом, она стряхнула с него голову Аркуса. Голова прокатилась через всю арену и остановилась у ног пузатого огра. Тот вздрогнул и отпихнул ее прочь.

Увидев это, Клок с Шерстобородым захохотали. Их смех звучал так заразительно, что вскоре к ним присоединились и мурлоки, а за ними – Мурчаль, Трогг и Уолдрид. Малус не мог понять, что в этом всем смешного, но, заметив смущение Гордока, тоже изобразил смех и яростно взглянул на Затру с Ссарбиком. Повинуясь его взгляду, те тоже неуверенно засмеялись. Отметив смущение короля и проследив за ходом мысли Малуса, засмеялись и Арам с Талиссом. Смех раскатился над амфитеатром, и очень скоро смеялись все, кроме Гордока, Макасы и Старины Один Глаз.

– Довольно! – прогремел Гордок. – Гордок принять вызов! Гордок биться с огр Изувеченная Длань! Гордок убить огр Изувеченная Длань!

Трогг выступил вперед, но Малус поднял руку и объявил:

– Трогг выбирает в заступники Малуса! Малус будет биться за Трогга!

Трогг на глазах сник, лицо его вытянулось от огорчения.

Теперь захохотал Гордок:

– Правда? Большой Трогг из Изувеченный Длань не драться? Маленький человек Малус драться за Трогг?

Трогг повернулся к Малусу.

– Трогг сам дерется за Трогга, – прошептал он.

Малус подумал, что Трогг мог бы и победить Гордока, но их шансы были примерно равны – на вкус Малуса, даже слишком равны. Малус предпочитал полагаться на себя. Отчасти – потому что доверял своей руке, своему мечу и своему мастерству больше, чем руке, мечу и мастерству любого другого создания, живого или мертвого, в Азероте или в Запределье. Но в глубине души он знал: главная причина в том, что, если по какой-то прихоти судьбы он проиграет, ему не нужно будет больше заботиться о последствиях; он, наконец, станет свободен от любых последствий. Это тоже устраивало его как нельзя лучше. Спокойно и твердо Малус сказал:

– Малус будет драться за Трогга. Скажи ему.

Трогг глубоко вздохнул. Страдальчески наморщил лоб. Но все же резко повернулся к Гордоку и заорал:

– Малус дерется за Трогга! – И быстро добавил: – Малус дерется, потому что Гордок недостоин драться с Троггом!

Разъяренный Гордок издал нечленораздельный рев. Затем он проорал:

– Гордок убить маленький человек Малус! Потом Гордок убить Трогг! Потом Гордок убить и съесть мальчишка!

Арам горько улыбнулся. Что ж, по крайней мере, о нем не забыли.

Через несколько минут все было готово. Старину Один Глаз выставили с арены, и теперь она сидела у ограды рабского загона – с той стороны, что ближе всего к терновому куполу.

Мурчаля препоручили Уолдриду, стоявшему взадних рядах амфитеатра вместе с Троггом, Затрой, Быстролапкой и не прекращавшим жаловаться Ссарбиком.

– С-стыд и позор, бес-с-смыс-сленный тс-сирк! Нам не нужен мальчиш-шка, нам нужен компас-с-с!

Уолдрид с улыбкой взглянул на него.

– Значит, у тебя есть план, как добраться до компаса иначе?

Эти слова заставили араккоа заткнуться.

В загоне дядя Мурргли старался успокоить тетю Муррл, заливавшуюся счастливыми слезами от того, что Мурчаль остался жив. Дядя Мурргли пытался объяснить жене, что их идиот-племянник все равно скоро умрет, но глупая женщина не слушала его доводов. (И, сказать по секрету, это внушало Мурргли надежду.)

Шерстобородый, прихрамывая, подошел к Араму и прошептал:

– Ну, мальчик, и что же теперь с твоим планом?

– Все то же самое, – прошептал в ответ Арам.

Клок громко заклекотал и шлепнул Арама по спине, вышибив из него дух.

Тем временем Макасе, наконец, удалось встретиться взглядом с Талиссом. Без слов, несколькими скупыми жестами, он объяснил, что она должна ждать его сигнала, и показал туда, где лежала Старина Один Глаз. Макаса пыталась протестовать, но друид настаивал, и ей пришлось покориться.

Гордок стоял на арене, без видимых усилий покачивая двухлезвийным боевым топором в одной руке и моргенштерном в другой. Длинный кривой кинжал был заткнут за пояс. Стоявший перед ним Малус даже не обнажил меч.

– Победитель получает клан и мальчика, – сказал Малус.

– Победитель сохранять клан и съесть мальчишка, – поправил его Гордок.

Сейчас он был абсолютно уверен в себе. Вот с Троггом могло оказаться трудно. Гордок слышал кое-что об Изувеченной Длани. Но этот глупый маленький человек Малус не мог оказаться серьезным противником. Гордок жаждал крови и боялся только того, что поединок окажется слишком коротким, и он не успеет нагулять аппетит. Прежде, чем явиться на арену, он съел целых двух кабанов. Выйдет неловко, если до конца вечера он так и не сможет управиться с мальчишкой оттого, что слишком сыт.

– Пусть так. Лишь бы ставки были всем ясны, – спокойно сказал Малус.

Вордок и надсмотрщики (некоторые – с копьями) все еще стерегли загон для рабов. Трогга и остальных окружили три круга огров-воинов. Все остальные Гордунни из Забытого Города замерли буквально на краешках скамей: Гордок подал знак пузатому огру, и тот протрубил сигнал к бою, возвещая начало «мак’гора».

 

Глава тридцать третья

Поединок

Малус стремительно выхватил из ножен палаш, но в остальном работать на публику не собирался. И руки, и оружие Гордока были значительно длиннее, и, раскрутив моргенштерн, он мог достать очень и очень далеко. Поэтому Малус решил довольствоваться медленным отступлением, держаться на расстоянии и выжидать удобного момента. Он рассчитывал на то, что терпения королю огров надолго не хватит, и его расчет вскоре оправдался.

Гордоку быстро надоело кругами гонять человека по арене. Он помнил, как зрители смеялись над гноллом, гонявшимся за мальчишкой, и вовсе не желал сделаться объектом чьих-либо насмешек. Он взмахнул моргенштерном в левой руке, заставив Малуса отступить к самому краю арены, и бросился на него.

Но Малус был готов к этому. Клинком палаша он отвел удар моргенштерна вниз и направо от Гордока. Шипастый шар врезался в землю, а цепь, перехлестнувшаяся через грудь огра, остановила его рывок, что позволило Малусу легко уклониться от удара топором, которым Гордок намеревался снести противнику голову и завершить поединок.

Обе руки Гордока оказались выпрямлены и неуклюже скрещены на его брюхе. Воспользовавшись этим, Малус ударил палашом снизу вверх. Острие клинка достало огра как раз над доспехом, рассекло ремешок шлема Гордока и оставило тонкую красную линию на шее сбоку. Первая кровь была за Малусом. Толпа огров тут же вскочила на ноги и взревела. Нет, огры не приняли сторону человека. Они, как всегда, держали сторону кровопролития.

«Маленький человек Малус» – почти двух метров ростом и отнюдь не тощий, как майский шест – прыгнул вперед, врезавшись в грудь и живот Гордока всем своим центнером веса. Огр покачнулся и подался назад – всего на пару шагов, – но Малус приземлился обеими ногами прямо на цепь моргенштерна, и рукоять оружия выскользнула из руки короля. Вдобавок, лишенный ремешка шлем Гордока соскользнул ему прямо на глаза. За две секунды, потребовавшиеся Гордоку, чтобы сорвать шлем и отшвырнуть его в сторону, Малус успел оказаться у него за спиной и вонзил меч в левое бедро огра, незащищенное сзади.

Однако тут Малус просчитался. Он думал, что этой раны будет довольно, чтобы огр опустился на колено. Он вовсе не думал, что такое тяжелое существо сумеет устоять на раненой ноге.

Но Гордок не стал бы королем, если бы отступал перед болью и ранами. Он выхватил из-за пояса кинжал, и, пока Малус ждал, когда же колено огра подогнется, кривой клинок обрел новое пристанище меж его ребер.

Проклиная собственную беспечность и самоуверенность, он резко повернулся, и скользкая от крови рукоять кинжала вырвалась из руки огра. Малус оставил кинжал торчать в боку, чтобы не истечь кровью. А что до боли… Малус тоже стал предводителем Сокрытых вовсе не оттого, что поддавался ей.

Несмотря на его оплошность, теперь у огра оставался только топор, и предводитель Сокрытых все еще был доволен своими шансами на победу.

Арам тоже был доволен: поединок полностью завладел вниманием всех, включая Вордока и надсмотрщиков, охранявших загон, не говоря уж о Шепчущем и остальной команде Малуса. Даже странный араккоа, не отрываясь, следил за поединком и облизывал клюв при виде крови.

Арам постучал по плечам Клока и Шерстобородого. Те встали плечом к плечу и заслонили Арама с Талиссом. Те скользнули к дальнему краю загона.

Талисс подал знак. Увидев, наконец, Макасу, Арам обрадовался до глубины души. Макаса покинула укрытие за мегалитом и побежала к загону, прячась за огромным телом виверны.

Старина Один Глаз тут же заметила ее, но Талисс шепнул – пообещал – ей что-то на таурахэ. Огромный зверь повернул голову и окинул взглядом ночного эльфа. Затем виверна устремила взгляд на Арама. Тот кивнул, подтверждая обещание эльфа и принимая его на себя. Почесав левой задней лапой шею (свободную от ошейника), виверна кивнула в ответ, отвернулась и продолжала наблюдать за боем, будто Макасы здесь и не было.

Миг – и Макаса оказалась рядом.

– Пора, – прошептала она. – Вылезайте.

И они выбрались из загона. Арам тихо спрыгнул на землю и встал перед Макасой. Быть может, на полсекунды на ее лице появилась улыбка, но Макаса тут же стерла ее с лица. Скрывать свою улыбку Арам даже не пытался, и Макаса недовольно шлепнула его по щеке:

– Это не шутки. Нужно убираться. Если повезет, когда она закончат убивать друг друга, мы будем уже далеко.

Арам кивнул, но тут же возразил:

– Мы не можем лететь прямо сейчас, без Мурчаля и остальных пленников.

Последние двое суток Макаса провела в одиночестве, в компании только одной неотвязной мысли: она должна спасти Арама (а, может, и Талисса, если это будет не слишком хлопотно). Теперь она совершенно растерялась. Покачав головой, она проворчала:

– Мальчик, в один прекрасный день тебе придется понять: нельзя спасти всех и каждого!

– Возможно, – согласился Арам, – но не сегодня.

Казалось, Макаса готова оглушить мальчишку и уволочь его отсюда без сознания, но прежде, чем она смогла сделать это, Талисс улыбнулся и прошептал:

– Идите за мной.

И, прежде чем рассерженная Макаса успела сказать еще хоть слово, мальчик и эльф сорвались с места, и ей оставалось только следовать за ними – в сторону шипастого купола.

* * *

Бой Малуса с Гордоком свелся к классическому фехтованию (хоть Гордок и был вооружен топором). Атака – защита. Выпад – уклонение. Гордок берег правую ногу, у Малуса в боку все еще торчал кинжал, но раны, казалось, не слишком смущали обоих. Гордок был сильнее, но и Малус был не слаб. Малус был быстрее, но и Гордок не отличался медлительностью. Гордок мог достать дальше, но Малус был более искусным бойцом. И так далее, и так далее… Они были вполне равны. Куда более, чем думали до начала поединка. Лица обоих застыли в мрачной сосредоточенности. Это была работа.

Мурчаль видел, как ускользнули Урум и Дулусс, но больше не боялся, что его бросят. Ему хотелось быть наготове, хотелось помочь. Поэтому он начал неторопливо, тихо разматывать сети и расстилать их на земле перед собой и нежитью-Отрекшимся – тот любовался боем на арене и был полностью поглощен зрелищем.

Оказавшись за куполом и укрывшись от глаз огров в амфитеатре, друид еще раз – вблизи – рассмотрел новую острую проблему. Из земли росло множество кустов, усеянных длинными колючими шипами. Их ветви изгибались, сплетались друг с другом, образуя шипастый купол – настолько прочный, что проделать в нем дыру не смогла бы даже виверна. Талисс потянулся за пазуху, достал лиловый мешочек и вынул из него завернутый в непромокаемую ткань желудь. Тихо напевая, он помахал желудем у корней терновых кустов.

Арам и Макаса замерли от изумления. Ближайшие шипы начали медленно укорачиваться. На взгляд Талисса – слишком медленно.

– Нет, это будет очень долго. Ведь растениям свойственно расти, а не сжиматься.

Он принялся рыться в карманах.

– Чем это мы заняты? – спросила Макаса.

– Приобретением ценного союзника, – объяснил Арам, не объясняя ничего более.

– Ага! – воскликнул Талисс.

Пожалуй, его голос прозвучал слишком громко, но, оглянувшись, они не увидели вокруг никого. Ночной эльф вытащил из очередного кармана еще один желудь, совсем маленький по сравнению с первым, но на самом деле – просто обычного для желудей размера.

– Вот это нам и нужно. Посторонитесь…

Друид воткнул второй желудь в почву между двумя кустами и присыпал горсточкой земли. Затем он отступил к Араму, но тут же передумал, вновь опустился на колени – и плюнул на желудь, укрытый землей.

– Немного влаги не повредит, – улыбнувшись остальным, шепнул он.

Отступив назад, Талисс снова взмахнул первым желудем и негромко запел.

Малус рассчитывал в первую очередь на собственное терпение – вернее, на нехватку терпения у Гордока. Ему, Малусу, не перед кем было красоваться, а вот Гордоку не стоило тратить слишком много времени, чтобы прикончить ничтожного человечишку. Обоим бойцам приходилось выжидать удобного момента, но Гордок не мог позволить себе привередничать. Понимая это, Малус решил создать такую возможность, от которой Гордок не сможет отказаться.

Меч Малуса был в левой руке. Боевой топор Гордока – в правой. Малус сделал длинный – слишком длинный выпад, целясь в левый бок Гордока и нарочно подставляя под удар спину. Именно этого момента и ждал Гордок – и именно этот момент Малус предоставил ему.

Гордок высоко вскинул правую руку, чтобы рассечь Малуса напополам быстрым и сильным ударом.

Но Малус просто перебросил палаш из левой руки в правую и нанес укол снизу вверх. Острие клинка глубоко вонзилось в бок короля огров, остановив его удар. Гордок скривился от боли, а Малус вырвал из собственного тела кинжал и полоснул огра поперек шеи. Из открывшейся раны в его боку выплеснулась лишь тонкая струйка крови, а вот с горлом огра дело обстояло совсем иначе.

Смертельно раненный собственным кинжалом, огр умирал, но был еще жив. Боевой топор выскользнул из его руки, но кулак взвился в воздух, встретился с подбородком врага и отправил Малуса в полет.

Нетвердым шагом Гордок двинулся следом за ним. Он жаждал убить своего убийцу, пока не истекло его время и жизнь не вытекла из него вместе с кровью.

Но Малус, повергнутый наземь, не выпустил из рук ни своего палаша, ни кинжала Гордока. Он не успел подняться, но, как только Гордок оказался рядом, вонзил оба клинка в ступни огра и пригвоздил умирающего короля к земле.

Толпа безмолвствовала. Малус откатился в сторону, ускользая от могучих, но бессильных что-либо изменить рук Гордока. Поднявшись на ноги, он пересек арену, поднял моргенштерн короля и повернулся к огру, обращенному к нему спиной. От взмаха тяжелым оружием рана в боку разошлась шире, но Малус не обращал внимания на боль. Раскручивая над головой шипастый шар на цепи, он подошел ближе. Гордок стоял спиной к Малусу, стараясь освободить ноги, стараясь хоть повернуть голову… Но запоздалые старания не привели ни к чему. Малус еще раз крутанул над головой моргенштерном, и массивный шипастый шар врезался в затылок Гордока, неся с собой смерть. С королем Гордунни из Забытого Города было покончено.

Но мертвое тело короля держалось на ногах еще добрых десять секунд. Весь амфитеатр замер в ожидании. Вдруг левая нога огра подломилась, и он тяжело рухнул в пыль со звуком отдаленного грома, приглушенного одеялом.

На лице тяжело дышавшего Малуса медленно расцвела грозная улыбка. Он повернулся к толпе и объявил:

– Зачинщик поединка победил! Мальчишка мой!

Только теперь все обратили взгляды в сторону загона и обнаружили отсутствие мальчика. Уолдрид кинулся вперед, но Мурчаль быстро поднял сети – так высоко, как только мог. Этого оказалось достаточно, чтобы опутать барона с головы до пят и даже переломить его хрупкую правую ногу у колена. При виде этого Ссарбик, Трогг и Затра замерли от удивления, а Трогг даже захохотал.

Накинув сети на голову упавшего в пыль Уолдрида, Мурчаль пустился бежать – и впервые в жизни сумел сбежать, не запутавшись в собственных сетях. Оставлять сети очень не хотелось. Он слышал крик дяди:

– Нк! Нк! Мурчаль ммррггглиии мрругггл мгррррл нк мммурлок!

Но Мурчаль решился пожертвовать самым ценным (и даже единственным) своим имуществом ради своего «дрррга» Урума.

Затра и Трогг бросились за Мурчалем, но Малус, прижав ладонь к ране в боку, прохрипел:

– Забудьте о мурлоке! Ищите мальчишку!!!

И в этот момент из земли вырос – точнее, стремительно вырвался – огромный дуб, разметавший колючий терновый купол в мелкие клочья!

Все замерли на месте. Там, где был купол, стоял только могучий дуб, а под дубом сидели три детеныша виверны, заключенные в куполе!

Старина Один Глаз вскочила и зарычала. Детеныши, маленькие в сравнении с матерью, но каждый – размером с медведя, откликнулись на ее призыв, тут же взвились в воздух и полетели вдаль, на восток.

С улыбкой проводив изумительных детенышей взглядом, Арам выступил из-за огромного дуба, сопровождаемый Талиссом и Макасой, в одной руке державшей кол-гарпун, а в другой – абордажную саблю.

Не прекращая улыбаться, Талисс завернул гигантский желудь в непромокаемую ткань, спрятал его в лиловый мешочек и заговорил с мамой-виверной на таурахэ.

Один Глаз повернула голову к мальчику и кивнула.

– Она согласилась помочь нам – помочь тебе, Арамар Торн – в благодарность за то, что ты для нее сделал, – объяснил Талисс.

Арам шепнул Макасе:

– Считай, мы на полпути домой.

Указав на загон, он крикнул:

– Освободи пленников!

Виверна взмахнула лапой и без малейших усилий разнесла в щепки ограду с одной стороны загона. Не успела улечься пыль – и Клок, хохоча, как безумный, повел мурлоков на волю.

– Мальчик, ты сделал это! – крикнул Шерстобородый, вышедший из загона последним.

До этого момента оставшиеся без вождя и управления огры не понимали, что делать. Но Вордок знал, что пленников отпускать не положено, и взялся за работу, отдав приказ надсмотрщикам. Двое из них кинулись на пленников, но старый таурен, почуявший прилив сил, воодушевленный успехом Арама, шагнул им навстречу и звонко столкнул их лбами. Нет, он не «раскроил для них их черепа», но оба тут же упали, оглушенные. Шерстобородый победно захохотал.

Малус с моргенштерном в руке побежал через арену к Араму, стоявшему ярдах в тридцати. Но путь ему заслонила королевская стража Гордока, спустившаяся со своих мест подивиться на тело убитого короля. Расправиться с ними было нетрудно, но это стоило Малусу драгоценного времени.

Крики Вордока достигли ушей огров, охраняющих Ссарбика, Трогга, Затру, Быстролапку ивсе еще спутанного Уолдрида, кромсавшего «эти проклятые сети» кинжалом из черного сланца. Вскоре Сокрытые были окружены тремя рядами копий.

Ссарбик затянул свой напев, но острие копья кольнуло его под клюв, прямо в нежное горло, и он тут же умолк.

– Не подаст ли мне кто-нибудь мою ногу? – со вздохом сказал Уолдрид.

Нужно заметить, никто и не шевельнулся.

Надсмотрщики Вордока побежали к пленникам через остатки загона – и оказались лицом к лицу со Стариной Один Глаз. Первому она откусила голову, второго пронзила жалом, а третьего растерзала в клочья одним ударом когтистой лапы.

Двое надсмотрщиков метнули в виверну копья, и это отвлекло ее настолько, что Вордоку удалось проскользнуть мимо нее. Но копья, вонзившиеся в бок, почти не причинили громадной виверне вреда, и вскоре с обоими обидчиками было покончено.

Расправившись с королевской стражей, Малус понял: все, как всегда, придется делать самому. Он бросил моргенштерн, выдернул из ступни мертвого Гордока свой палаш и бросился вперед.

Вордок легко настиг безногого Шерстобородого и отшвырнул его прочь с дороги. Оглушенный, сбитый с ног таурен завозился на земле, пытаясь подняться.

Дотянувшись огромными ручищами до мурлоков, оказавшихся слева и справа, Вордок забросил их на плечи – чтобы не путались под ногами, а также в надежде вскоре посадить их обратно в загон или в яму. Но, стоило ему схватить дядюшку Мурргли и тетю Муррл, Мурчаль буквально взбежал вверх по спине огра, обвил ногами его шею и закрыл ладонями глаза Вордока, полностью лишив его зрения.

Чтобы схватить Мурчаля, Вордоку пришлось бросить Мурргли и Муррл, но маленький мурлок оказался так скользок и гибок, что оторвать его от шеи удалось далеко не сразу. Однако вскоре Вордок зажал обе лодыжки Мурчаля в одной руке, а оба запястья в другой, и потянул в стороны. Мурчаль заверещал – и Вордок тут же остановился.

Слегка удивленный, Мурчаль взглянул вниз. Вордок, удивленный куда сильнее – тоже. В груди огра торчал острый деревянный кол. Оба подняли взгляды.

– Мркса!!! – завопил Мурчаль.

Вордок не сказал ни слова. Он просто рухнул на колени, выронив Мурчаля. Тот тоже упал – прямо о землю головой.

Но маленького мурлока это ничуть не огорчило. Он тут же вскочил, кинулся к Макасе и заключил ее в крепкие, скользкие объятия. Макаса рванулась прочь: огр с широченной спиной был еще жив.

Пошатываясь, Вордок из клана Гордунни из Забытого Города поднялся на ноги и слепо зашарил по поясу в поисках боевой дубины, но не сумел нащупать ее. Тогда он выдернул из груди окровавленный кол и бросился вперед, на Макасу, еще не успевшую высвободиться из объятий благодарного мурлока, радостно повисшего на ее плечах.

К счастью, на помощь подоспел Клок. Он просто подставил раненому огру ногу, и Вордок ничком рухнул на землю. Сорвав с пояса врага боевую дубину, Клок покончил с ним одним ударом. Макаса кивнула гноллу с выражением, которое вполне могло бы сойти за благодарность. Тот кивнул ей в ответ. Мурчаль наконец-то отпустил Макасу. Трудно было сказать, понял ли он, какая опасность только что угрожала им обоим.

Тем временем Малус был уже рядом. Клок повернулся к нему и поднял дубину, но Макаса выступила вперед, вращая цепью над головой и не давая Малусу приблизиться. Она видела его в бою на борту «Волнохода» и не собиралась рисковать.

Не собирался рисковать и Арам.

– Один Глаз! – завопил он.

Малус едва успел обернуться и отразить удар жала виверны. Вынужденный уйти в оборону, он начал отступать под ее натиском – прочь от Арама и остальных.

Едва спустившись к амфитеатру и увидев виверну, Малус понял, что с этим противником ему очень не хотелось бы вступать в бой. Именно из-за этого он и вызвал Гордока на поединок. И вот чем закончились все его планы…

Подобно Араму, он решил воспользоваться слепой зоной с левого бока виверны, но при нем не было ни Клока, ни даже Трогга, и отвлекать виверну было некому. (Окруженные ограми, остальные Сокрытые даже не попытались прийти вожаку на помощь.) Малус сделал выпад, целя в горло виверны – в конце концов, с Гордоком это сработало, – но, отброшенный ударом лапы гигантского зверя, отлетел назад, проломил собственным телом крепкую ограду рабского загона и упал на землю среди обломков дерева.

* * *

Все это время огры, собравшиеся в амфитеатре, оставались на местах и наблюдали за боем, будто представление продолжалось – только на новой, не слишком удобной для обозрения сцене. Но теперь некоторые из тех, кто не стерег Сокрытых, начали покидать скамьи и собираться над телом Гордока. Ни один из них не пытался присоединиться к бою. Их предводитель был мертв, и без него огры просто не знали, что делать дальше.

Однако Клок с Макасой оставались начеку – на случай, если толпе вдруг вздумается броситься на них.

– Арам! – крикнула Макаса. – Что бы ты ни задумал, нам лучше поспешить!

Но Арам с Талиссом были заняты, помогая Шерстобородому подняться на ноги, а Мурчаль угодил в крепкие объятия тети и дяди. Все трое мурлоков быстро тараторили на своем родном языке. Суть их беседы состояла в том, что даже сам дядюшка Мурргли гордился своим племянником. Возможно, фллурлоккр из Мурчаля получился неважный – правду сказать, катастрофически неважный, – однако в его мужестве не оставалось ни малейших сомнений. А тетушка Муррл, все еще потрясенная тем, что Мурчаль жив, продолжала рыдать над ним.

Небольшой отряд бывших пленников собрался вместе.

– Часовых у ворот не осталось, – сказал Арам Шерстобородому. – Бери мурлоков, веди их домой. Вряд ли кому-нибудь придет в голову устроить погоню.

– Зачем же я? Ты сам мог бы показать нам путь. В конце концов, ты же наш вождь!

Арам уставился на старого таурена в искреннем изумлении.

– Я?

– А кто же еще? – хором ответили Шерстобородый с Талиссом.

– Э-э… Я… Мне – совсем в другую сторону.

– Мурчаль нк мга фллм. Мурчаль мга Урум!

– Мурчаль говорит, что пойдет с Арамом, куда бы он ни отправился, – перевел Талисс.

– Клок тоже пойдет с Арамом! – воскликнул Клок, оглянувшись через плечо.

Макаса скрипнула зубами. Новое прибавление в отряде ее вовсе не радовало. Но и Мурчаль, и гнолл успели в этот день показать себя. И времени на споры, в любом случае, не оставалось.

– Кто бы куда ни шел, пора идти!

Мурчаль быстро убедил дядю с тетей, что поступает как должно, и что отныне его место – рядом с Урумом. Этому немало помогло всеобщее восхищение, вызванное Урумом, однако дядюшка Мурргли счел себя обязанным спросить, уверен ли племянник, что Урум хочет того же. И Мурчаль без колебаний заверил дядю, что они с Урумом – лучшие дрррзя.

После того, как Дулусс перевел все это, Арам во всеуслышание подтвердил:

– Мурчаль – в моей команде!

Уверенность маленького мурлока понравилась дяде Мурргли, и он дал племяннику свое благословение. Тетушка Муррл – тоже, присовокупив к благословению новую порцию рыданий.

Распрощавшись с Мурчалем, они поспешили вверх по склону холма, вслед за остальными мурлоками.

Шерстобородый двинулся за ними, но, не пройдя и пяти ярдов, остановился.

– Арамар Торн из Приозерья! – окликнул он.

Арам взглянул на него.

– Я – Вуул Обуздавший Ветер из шу’хало Мулгора!

– Для меня большая честь наконец-то познакомиться с тобой! – крикнул в ответ Арам.

– Нет, мальчик. Это для меня знакомство с тобой – большая честь.

С этими словами Вуул Обуздавший Ветер отвернулся и зашагал следом за мурлоками.

Но на пути беглецов оказалась огрская девочка, бывшая служанка Гордока. Старый таурен погрозил ей боевой дубиной и ясно дал понять, что готов «расколоть для нее ее череп». Но девочка просто попросила позволения отправиться с ними. Насмотревшиеся, как обращался с ней король огров, Обуздавший Ветер с мурлоками тут же приняли ее в свои ряды. И она тут же смогла оказаться полезной. Поддерживая старого таурена за плечо, она принялась помогать ему подниматься наверх по склону.

Тем временем все больше и больше огров начали подниматься с мест. Но Старина Один Глаз рыкнула на них, и огры поспешно уселись обратно. Талисс заговорил с виверной на таурахэ, официально, во всех надлежащих выражениях испрашивая позволения взобраться к ней на спину. Виверна рыкнула в ответ, и Талисс махнул рукой остальным. Влезший первым Арам оседлал виверну прямо позади шеи. За ним последовал Талисс. За ним – Мурчаль и Клок. Только теперь Макаса поняла, каким образом им предстоит уйти от огров. Способ бегства вовсе не доставлял ей удовольствия, но – как уже было сказано – времени на споры не оставалось. Макаса прыгнула на спину виверны и уселась позади Клока.

Виверна расправила крылья и взмыла к небесам. Весь отряд оглянулся назад – на землю, стремительно уносящуюся вниз, на Сокрытых, на Гордунни, на Забытый Город, оставшийся позади.

Только сейчас Малус сумел вытряхнуть шерсть из головы и подняться на ноги. Взглянув наверх, он увидел Арама, улетающего прочь верхом на виверне, и закричал:

– Остановите мальчишку!!!

Затра дважды щелкнула языком. Быстролапка, оттолкнувшись от груди троллихи, прыгнула – прямо в лицо огру, нацелившему копье на ее хозяйку – и это позволило Затре вскинуть арбалеты. Прицелившись, она выстрелила в Арама. Капелька везения – и он упадет прямо к ногам Малуса вместе с компасом на шее.

Но все это не укрылось от острых глаз ночного эльфа. Друид навалился на Арама, пригибая его к спине виверны – и оба арбалетных болта вонзились в самую середину его спины.

 

Глава тридцать четвертая

Последнее гнездовье

Один Глаз подняла их высоко в небо – прочь от арбалетных болтов, от Сокрытых, от Гордунни – и направилась на восток. Не понимая, отчего ночной эльф вдруг навалился на него, Арам вскинулся и выпрямился. Обернувшись и взглянув назад, он увидел на лице Талисса обычную добродушную улыбку. Мурчаль что-то закричал сзади, но Талисс шикнул на него.

– Посмотри вокруг, – сказал друид. – Такая возможность представляется исключительно редко.

Арам кивнул, взглянул поверх головы виверны – и замер от изумления, восхищенный открывшимся видом. Обе луны Азерота озаряли сверху раскинувшийся внизу Фералас. Пейзаж поражал до глубины души. Земли, казавшиеся с высоты мальчишечьего роста бесплодными пустошами, отсюда, с высоты, казались сущим раем возможностей. Камни и пни, интересные с такой точки зрения даже сами по себе, вскоре уступили место пологу джунглей, разделенному на части лентами искрящейся в лунном свете воды. Вид простирался вдаль, насколько хватало глаз, и Арам вообразил, что отсюда, со спины виверны, может увидеть весь Калимдор. Представилось, что, если подняться еще чуть выше, он увидит весь свой путь до самого Приозерья. Но поразительнее всего оказалось головокружительное ощущение полета – то потрясающее чувство, когда несешься над землей, не зная преград. И это чувство напоминало Араму о чем-то… о чем-то…

Отогнав прочь смутные воспоминания, Арам оглянулся и улыбнулся Талиссу – как раз вовремя, чтобы увидеть, как друид молча клонится вперед. Только тут Арам заметил арбалетные болты в спине калдорая!

– Талисс! – крикнул он.

Ночной эльф качнулся вбок и едва не соскользнул со спины виверны, но Арам с Мурчалем подхватили и удержали друга.

– Арам, что там? – крикнула Макаса, от которой друида заслоняли Клок и Мурчаль. – Что стряслось?

– Талисс! Он ранен! Два болта в спине!

– Он жив?!

Арам склонился к лицу Талисса и лишь с огромным трудом сумел различить его дыхание – вернее, надсадный хрип.

– Жив! – крикнул Арам, обернувшись назад. – Но я не знаю, что делать! Может, вытащить болты?

– Нет! – остерегла его Макаса. – Рано! Может быть, только из-за них он еще жив! Я не могу дотянуться до него. И разглядеть отсюда ничего не могу. Нужно спускаться!

– Один Глаз, спускайся! – закричал Арам. – Найди безопасное место и спускайся!

Если Один Глаз и услышала его, то ничем этого не показала. Ужасающе мерно взмахивая крыльями, она летела и летела вперед, за своими детенышами, едва различимыми далеко впереди.

– Не спускается! – в панике завопил Арам. – Я не знаю, как заставить ее спуститься!

– Тогда устрой его как можно удобнее! И не давай ему потерять сознание, пока она не спустится!

Арам принялся тормошить Талисса. Ночной эльф недовольно заворчал – наверное, точно так же, как сам Арам, когда Макаса трясла и будила его на борту «Волнохода». После нескольких встрясок Талисс открыл глаза и снова сказал:

– Посмотри вокруг, Арамар Торн.

– Уже посмотрел! Послушай, ты ранен. Можешь попросить Один Глаз спуститься?!

– Могу. Но вряд ли она послушается. Она хочет добраться до гнезда и присоединиться к своим детенышам. А до того вполне можно радоваться полету и наслаждаться видами.

Но видами Арам был уже сыт по горло. Он не спускал глаз с калдорая. Разговаривал с ним, тормошил, велел Клоку и Мурчалю делать то же самое, пока ночной эльф не начал отвечать им с обычным добродушием, казалось, ничуть не пострадавшим даже в таком состоянии.

Но вскоре Талисса охватила дрожь. Только теперь Арам понял, как холодно здесь, в небесных высотах. Поспешно сняв обвязанный вокруг пояса отцовский плащ, он накинул его на плечи ночного эльфа.

– Спасибо, – прошептал тот. – Обычно меня согревает собственное меховое пальто…

Прошел час. За ним – другой. А потом и третий. Талисс еще дышал, но веки его сомкнулись, и, что бы ни говорил, что бы ни кричал ему Арам, все оставалось без ответа. Снова и снова Арам взывал к виверне, но та не обращала на него внимания и летела вперед, приближаясь к одному из высочайших горных пиков внизу. Вдруг, без каких-либо предупреждений, она сложила крылья и понеслась к земле. Арам вцепился одной рукой в ее гриву, а другой покрепче ухватил Талисса. Мурчаль сделал то же самое, шепча:

– Дулусс, Дулусс, нк млгггрр, Дулусс…

Виверна заложила крутой вираж, отчего ее пассажиры накренились едва ли не параллельно земле. Талисс снова заскользил вниз, но Клок, дотянувшись до него через плечо Мурчаля, помог удержать ночного эльфа.

Макасе тоже очень хотелось помочь, но дотянуться до Талисса она не могла.

Один Глаз снова расправила крылья, поймав мощный восходящий поток и взмыв вверх, к каменистой площадке, возвышавшейся над Тысячей Игл.

Здесь виверна внезапно остановила полет и приземлилась – много мягче, чем Арам мог себе вообразить – у своего почти неприступного гнезда среди камней, где уже ждали, вылизывая друг друга, трое ее детенышей.

Один Глаз оглянулась и рыкнула, выражая нетерпение.

Арам, Мурчаль и Клок соскользнули с ее спины, придерживая Талисса. Макаса, спрыгнувшая первой, приняла ночного эльфа на подставленные руки. Уложив старого друида набок на ровную каменную плиту, она начала осматривать его раны. Болты глубоко засели в его спине, и, зная об их зазубренных остриях, Макаса не осмелилась вытаскивать их.

Ночной эльф закашлялся.

– Жив!

Арам быстро опустился на колени рядом с головой Талисса.

– Вынужден возразить, – с улыбкой прошептал тот. – Мне определенно настал конец, Арам.

– Нет. Мы можем…

– Не можете. – Эльф снова закашлялся. Из уголка его губ скатилась на подбородок струйка крови. Дыхание его сделалось мелким и прерывистым, улыбка исчезла с губ, но не из голоса, в котором все еще слышались нотки былого веселья. – Макаса пыталась объяснить, что ты… Что ты не в силах спасти всех, друг мой… Этот урок… ты не спешишь усвоить… но, может… это и к лучшему.

– Молчи. Береги силы.

– Для чего? К тому же… когда это ты… видел меня… молчащим?

– Пока мы шли с ограми в Забытый Город, ты держал рот на замке.

– Что ж, верно… мне не слишком-то… нравятся джутовые мешки… – Судорожно вдохнув, Талисс поднял руку и указал куда-то за спину Макасы. – Ты только посмотри…

Все, как один – Арам, Макаса, Мурчаль и Клок – обернулись и увидели встречу виверны со своими детенышами. Обвив смертоносным хвостом одного, прижавшись клыкастой мордой к другому, она обняла – нежно и бережно – третьего когтистой лапой и крылом.

– Вот видишь, Арам… – сказал друид. – Это сделал ты…

– Мы, – поправил его Арам.

– Может, и мы… помогли. Подними меня… Хочу взглянуть, где мы… Хочу знать, где я… закончу свой путь.

С помощью Макасы и Клока Арам поднял Талисса. Впервые после приземления все пятеро огляделись по сторонам. Внизу до самого горизонта простирался огромный каньон Тысячи Игл, затопленный во время Катаклизма. Высокие тонкие шпили с плоскими вершинами поднимались над водой. Некоторые были так велики, что на их вершинах могли бы уместиться целые города.

– О-о, – вздохнул Талисс. – Мы на вершине… Небесного пика… Давным-давно… девять с лишним тысяч лет назад… я провел неподалеку весьма… запоминающуюся ночь. Э-э… она, определенно, запомнилась бы… если бы не выпивка.

Он засмеялся, но смех тут же сменился новым приступом кашля.

Обернувшись, Арам взглянул в глаза Талисса. Серебро в них потускнело, посерело и больше не отражало света. Взгляд его был туманен и слеп. Возможно, в этот миг друид видел перед собою ту давнюю-давнюю ночь – но только не мальчика. Каждый вдох давался ему все труднее и труднее.

– Арам, – сказал он. – Это очень важно. У тебя… есть дар… собирать людей вместе… силой своей магии…

– Твоя магия! – вскричал Арам, хватаясь за соломинку. – Желудь! Он же приносит жизнь!

– Да… пожалуйста… достань его…

Арам поспешно полез за пазуху друида, отыскал внутренний карман, вытащил лиловый кожаный мешочек и, путаясь в завязках, начал развязывать его, но пальцы ночного эльфа сомкнулись поверх мешочка в его ладони.

Вид с Небесного пика

– Слушай… – Голос друида звучал совсем тихо. – Обещай мне…

– Но…

– Слушай! – с ноткой нетерпения оборвал его друид. – Ты идешь в Прибамбасск… искать корабль домой… Там, в городе… есть друид… хранительница… из ночных эльфов. Ее зовут… – Талисс сглотнул, закашлялся, и изо рта его вытекла новая струйка крови. Арам утер губы друга краем рукава. – Ее зовут Фейрин… Фейрин Весенняя Песнь. Обещай отнести ей… этот мешочек… это семя…

– Обещаю, но…

– Я – не растение, Арам, – мягко перебил его Талисс. – Для меня… в этом семени… нет магии. Ты должен… отнести его… Весенней Песни. – Повернув голову, друид устремил невидящий взгляд на Мурчаля, словно ясно видел маленького мурлока перед собой. – Ты ведь… поможешь ему… ради меня?

– Мргле, мргле. Мурчаль мрругл Урум, Дулусс. Мурчаль мрругл.

Талисс вновь улыбнулся.

– Это… хорошо… мой дрррг мурлок… Но я думал… Я хотел бы…

– Мы отнесем мешочек куда нужно, – сказала Макаса. – Даем слово, и можешь считать, что это уже сделано.

– Спасибо вам… дорогие мои друзья. Вот видите… Все предначертано судьбой. И всякий следует… предначертанному пути. Компас… указал мне путь… соединив его с вашими…

– Прости. Прости, – сказал Арам, хоть и не понимал, за что просит прощения.

– Я ни о чем… не жалею. Теперь я ясно вижу… Твой путь – широкая дорога… Она привлечет к себе… множество душ. Для меня честь… быть первым. Береги этот компас…

Друид в последний раз коснулся верхней губы кончиком языка.

– Сберегу. Обещаю.

– О, и еще… одно. Семя… Берегите его… от влаги.

И Талисса не стало.

– Гордок мертв! Да здравствует Гордок!

На восклицание Малуса все Гордунни из Забытого Города, заполнившие амфитеатр, ответили долгим молчанием.

Наконец огромный горбатый огр по имени Кор’лок – один из молодых воинов, направивших копья на Трогга – оглянулся на Малуса. Кор’локу, рожденному с единственным глазом посреди лба, всю жизнь твердили, что этой редкой чертой он отмечен для грядущего величия, подобно владыкам огров былых времен. Он часто мечтал о том, как вызовет Гордока на бой за главенство над кланом. Он был уверен, что сможет убить старого короля. Однако он опасался, что после этого ему, в свою очередь, бросит вызов Вордок или Аркус, а то и оба, и он, утомленный и истекающий кровью после первого боя, может пасть. Но теперь все три препятствия на пути к власти стали трупами. Остался лишь этот человек. Да, недомерку было не отказать в мастерстве. Однако теперь он был утомлен и истекал кровью после первого боя. Теперь уж точно пришел черед править ему, Кор’локу!

Шагнув вперед, он заорал Малусу сверху:

– Кто Гордок? Ты?!

Малус поднял оружие.

– Я убил Гордока! – заорал он в ответ. – Теперь я – Гордок всех Гордунни из Забытого Города!

– Человек – не Гордок! – презрительно захохотал Кор’лок. – Только огр – Гордок!

Малус улыбнулся, хотя Кор’локу, скорее всего, было не разглядеть этого издали.

– Ты вызываешь меня?

Кор’лок поднял копье.

– Кор’лок вызывает! Да!

– Кого ты вызываешь?

– Маленький человек Малус!

– Зачем Кор’локу вызывать Малуса, если Малус – не Гордок всех Гордунни из Забытого Города?

Это на время поставило Кор’лока в тупик. Лоб его сморщился, глаз сощурился, точно Кор’лок изо всех сил пытался разрешить эту загадку. Наконец он сказал:

– Пусть маленький человек Малус быть Гордок, пока Кор’лок не убить маленький человек Малус!

– Значит, сейчас Малус – Гордок?

– Сейчас! Да! Скоро! Мертвый!

– Значит, все Гордунни из Забытого Города согласны, что Малус – их Гордок?

Вначале никто не ответил. Тогда Кор’лок заорал:

– Соглашаться! Соглашаться!

Вялый хор голосов подтвердил текущий – хоть, теоретически, и временный – статус Малуса. Во всяком случае, спорить никто не стал.

Малус вновь поднял кверху клинок, и над ареной воцарилась тишина.

– Значит, Малус – ваш Гордок! – провозгласил он. – Я – Гордок! И Гордок принимает вызов Кор’лока!

Весьма довольный собой, Кор’лок осклабился. Он триумфально вскинул руки в ожидании приветствий – и был крайне расстроен, когда таковых не последовало. Но ничего. Как только он станет новым Гордоком, все переменится.

Он сделал еще шаг вперед, но тут нынешний Гордок-недомерок снова поднял меч и закричал:

– Я – Гордок! Гордок принимает вызов Кор’лока! И выбирает в заступники Трогга! За Гордока бьется Трогг!

Кор’лок снова наморщил лоб. Такого в его плане не было. Однако сей неожиданный поворот тревожил его недолго: Трогг немедленно шагнул к нему и вонзил свою руку-меч в спину юного Кор’лока, проткнув его насквозь.

Кор’лок, отмеченный судьбой для будущего величия, рухнул замертво в проход между рядами амфитеатра.

Малус поднял меч:

– Кто еще хочет бросить вызов Гордоку?

Наступила тишина. Малус оглядел арену в поисках потенциальных смутьянов. На миг его взгляд задержался на Трогге. Огр из клана Изувеченной Длани явно был недоволен. И Малус догадывался, отчего. Трогг в глубине души был приверженцем традиций, а он, Малус, извратил обычаи огров и законы Гордунни в угоду собственным надобностям. Или, по крайней мере, в угоду надобностям Сокрытых. Малус понимал: только это последнее соображение и не позволяет Троггу бросить вызов своему хозяину – ведь огр дал клятву служить делу Сокрытых. Только поэтому в ответ на его взгляд Трогг покорно склонил голову.

Больше никто не выступил вперед. Двойной опасности – победителя прежнего Гордока и огра из клана Изувеченной Длани – оказалось более, чем достаточно, чтобы держать остальных в узде. В последний раз подняв меч, Малус закричал:

– Гордок мертв! Да здравствует Гордок!

И Гордунни из Забытого Города – все, как один – подхватили:

– Да здравствует Гордок!!!

Близилось утро. Восток стал светлее.

Арам опустил взгляд к мешочку на ладони.

«Теперь и я в долгу. Я обязан Талиссу жизнью», – подумал он.

Будто прочтя его мысли, Макаса сказала:

– Мы разделим с тобой эту заботу, брат. Компас твоего отца и семя Талисса.

Арам поднял на нее затуманенный слезами взгляд. Плакал ли он по погибшему Талиссу, или по Грейдону Торну? А может, то были слезы благодарности за верность его новой сестры, Макасы? Этого он не знал и сам. Вероятно, и то, и другое, и третье. Все сразу. Почувствовав неимоверную усталость, мальчик привалился к Макасе плечом. Она обняла его в ответ, и некоторое время все хранили молчание.

Оставалось только выбраться из гнезда виверны и спуститься с горы. Среди них больше не было никого, хоть как-то владеющего таурахэ, не говоря уж о тех самых надлежащих выражениях. Но Арам был так уверен в благодарности виверны, что принялся жестами и мимикой упрашивать Один Глаз спустить их всех вниз – хотя бы до северо-западного склона каньона Тысячи Игл.

* * *

Старина Один Глаз искоса сощурилась на Арама, не слыша надлежащих выражений. Но что ей оставалось делать? Этих четверых так или иначе нужно было выставить из гнезда. А это означало – съесть их, сбросить вниз со скалы или сделать то, о чем просит мальчишка. Посмотрев на расшалившихся детенышей, она вспомнила о многих месяцах тоски и боли, когда не могла даже взглянуть на них, заключенных в терновую тюрьму. Арам оказался прав. Она была слишком благодарна мальчику, чтобы отказать ему в помощи.

Как только Талисс расстался с жизнью, Макаса аккуратно вынула арбалетные болты из его спины. Такова была традиция ее народа. «Ибо как же душе упокоиться, если причина смерти – навеки с ней?»

Клок счел это крайне странным. Традиции его народа гласили, что Талисса нужно съесть – ведь теперь ночной эльф стал просто падалью. Гнолл предложил Араму так и поступить, и на миг на лице Арама проступило нешуточное отвращение.

Но Арам не расстроился. Положив руку на плечо Клока, он ответил:

– Это… э-э… не по-калдорайски.

Все вместе, четверо юных путешественников бережно завернули друида в его одеяние. Арам надел отцовский плащ, на котором остались следы крови ночного эльфа. «Я потерял в этом путешествии слишком многих», – подумал он, твердо решив не терять больше никого.

Урок, который пытались преподать ему Макаса с Талиссом – что всех спасти невозможно, – никак не усваивался. Несмотря на утраты, Арам не позволял себе усвоить его.

«Не сейчас. А может, и никогда».

Арам с Мурчалем забрались на спину виверны. Макаса с Клоком подали им тело Талисса и забрались следом.

Арам еще раз убедился, что мешочек с желудем надежно спрятан в карман плаща, компас надежно укрыт под рубашкой, а блокнот – на месте, в заднем кармане. «Да, – подумал он, – забот прибавилось».

Склонившись к уху виверны, мальчик зашептал:

– Он хотел бы лежать в мягкой земле, в хорошей почве, из которой могут расти деревья и травы. Ты не могла бы отнести нас в подходящее место?

Арам не имел ни малейшего представления, понимает ли его виверна, но мог бы поклясться, что Старина Один Глаз закатила свой единственный глаз. Подумав, что Макаса со своего места позади не видит этого, он едва заметно улыбнулся. Виверна коротко рявкнула на детенышей – видимо, велев им смирно сидеть в гнезде, – расправила крылья и поднялась в небо.

 

Глава тридцать пятая

Последняя миля

Описав в воздухе широкую дугу, Один Глаз устремилась на юго-восток, над последней милей до границы Фераласа с Тысячей Игл, к зеленому склону на западе от залитого водой каньона.

Внезапно что-то рвануло Арама вперед, и он едва не перелетел через голову виверны. От неожиданности мальчик выпустил Талисса и обеими руками ухватился за гриву крылатого зверя. Уцепившись покрепче, Арам оглянулся, чтобы убедиться, что Мурчаль, Клок и Макаса удержали тело ночного эльфа. Затем он опустил глаза, чтобы взглянуть, кто или что продолжает тянуть его вперед, стаскивая со спины виверны.

Оказалось, что это – его собственная рубашка! Нет, не рубашка – компас под рубашкой! Туго натянув цепочку на шее мальчика, компас рвался вперед из-под изорванной, испачканной, поредевшей ткани, прикрывавшей грудь. Без лишних раздумий Арам вытащил компас из-за пазухи, отпустил его и вновь крепко вцепился в гриву виверны обеими руками, чтобы не рухнуть вниз.

– Арам? – окликнула его сзади Макаса.

Но он не ответил. Компас, будто наделенный разумом, тянул его – и с немалой силой – всего на несколько градусов к югу от курса Старины Один Глаз.

И тут замок цепочки сломался! Освободившийся компас рванулся вперед и пронесся прямо над уцелевшим правым глазом виверны. От неожиданности та нырнула вниз.

Не дожидаясь, пока виверна выровняет полет, Арам закричал:

– Лети, куда указывает компас!!!

Сказанное тут же показалось нелепым и глупым – тем более, что виверна, скорее всего, даже не понимала его слов. Однако виверна очень не любила пугающих неожиданностей и не имела ничего против погони за тем, что – пусть хоть на миг – нарушило ее душевный покой. Она не знала, что там такое вжикнуло у нее над головой, но была уверена, что убьет обидчика и съест. Старина Один Глаз свернула южнее.

Трудность состояла лишь в том, что добыча была очень мала. Мальчик и одноглазый зверь легко могли потерять ее из виду.

Приглядевшись, Арам заметил компас, указал на него и заорал:

– Вон он!!!

Один Глаз повернула голову назад и рыкнула на него. Араму пришлось наклониться вперед над головой виверны, чтобы та действительно смогла увидеть, куда он показывает.

Макасе заслонял обзор сидевший впереди Клок.

– Что происходит?! – крикнула она. – Ты уронил компас?!

– Нет, он сам улетел!

– Не смей говорить со мной таким тоном, мальчишка!

Очевидно, Макаса приняла его ответ за сарказм и, если бы только могла дотянуться, Арам наверняка схлопотал бы подзатыльник.

Но Араму было все равно. Он отчаянно пытался не упустить из виду крохотный компас. К этому моменту компас круто пошел вниз – к подножию водопада впереди. Один Глаз сложила крылья и спикировала следом, и как раз в этот миг из-за западного края каньона выглянуло солнце. Ослепительный солнечный луч заставил Арама ненадолго прикрыть глаза и отвести взгляд.

Вновь взглянув вперед, он не смог сразу же отыскать компас. Но вскоре его внимание привлекла вспышка – возможно, солнечный свет, отраженный от медного корпуса. За этой вспышкой последовала другая – заметно дальше, на земле, слева от подножья водопада.

«Что бы это могло быть?»

Ответа Арам не знал, однако первый отблеск света метнулся прямо ко второму, и оба напоминали что-то… что-то…

Виверна тоже заметила отблески и продолжала круто пикировать вниз.

Мурчаль завизжал. Клок завыл. Макаса мужественно хранила молчание. Арам увидел, как первый отблеск света достиг второго и ударился о дно каньона. Они были уже близко – настолько, что можно было разглядеть, как от удара о землю взметнулось вверх облачко пыли.

Наконец – намного позже момента, когда путешественники решили, что уже поздно – Один Глаз расправила крылья и остановила падение. Однако на этот раз посадка получилась вовсе не такой мягкой, как прежняя. Виверна коснулась земли задними лапами, наклонив тело вперед под углом в сорок пять градусов. От сильного толчка тело ночного эльфа вырвалось из рук державшей его троицы, и Талисс жестко ударился о мягкий грунт.

Арам быстро соскользнул со спины виверны. Макаса последовала за ним.

– Арам!

– Компас улетел сам, – повторил он.

На этот раз Макаса поняла, что он действительно именно это и имеет в виду.

Грохот падающей воды едва ли не оглушал. Арам посмотрел на водопад и взглядом художника тут же оценил его великолепие. Струи водопада могли бы привлечь его внимание надолго… Но только не сейчас.

Метрах в шести от того места, где каскады воды достигали земли, Арам отыскал маленькую ямку, а на ее дне и компас, наполовину ушедший в почву. Кристаллическая стрелка крутилась, не переставая, и сияла ярче прежнего. Макаса и виверна заглянули ему через плечо. Арам осторожно поднял компас. Хорошенько разглядев его и увидев, что это – всего лишь кусок несъедобного металла, Один Глаз фыркнула и отвернулась. Но к Макасе присоединились Мурчаль и Клок. Нащупав на дне металлического корпуса компаса что-то твердое, Арам перевернул его. Это оказался еще один сияющий осколок кристалла – такой же, как стрелка компаса, только чуть больше. Арам с опаской ткнул в него пальцем. Кристалл скользнул на лицевую сторону компаса и остановился над самой стрелкой, которая тут же перестала крутиться. Теперь оба кристалла – и стрелка и второй осколок – указывали на юго-восток.

Все с той же опаской Арам коснулся сверкающего, словно бриллиант, осколка…

И Голос Света воззвал к нему: «Арам, Арам, ведь именно ты должен спасти меня!» Свет разгорался ярче и ярче, но на этот раз Арамар Торн не отвернулся прочь!

– Арам! Арам!

Схватив мальчика за плечи и встряхнув, Макаса вывела его из оцепенения. Он взглянул на компас. Ни стрелка, ни новый осколок кристалла больше не светились. Он медленно повернулся к Макасе.

– Он зовет меня, – тихо сказал он.

Макаса не поняла, о чем речь, но отнеслась к его словам вполне серьезно.

– Что? Кто зовет?

– Свет. Я должен спасти Свет.

Где-то в глубине души он понимал, что все это звучит для Макасы совершенной бессмыслицей. Он и сам не слишком понимал, какой во всем этом смысл, однако чувствовал, что не ошибается.

Более-менее ясно стало только одно – отчего отец так упорно оберегал компас. Грейдон сказал, что компас приведет Арама туда, куда ему нужно. Тогда Арам решил, что это значит – домой, в Приозерье. Теперь этот вывод казался не просто маловероятным, но даже немного нелепым. На кон было поставлено намного большее. Нечто настолько важное, что Грейдон Торн стремился подготовить сына к встрече с ним и обучал его ради этой встречи, пока хватало времени. Теперь в ответе за Свет-Нуждавшийся-В-Спасении был он, Арамар. Да, это стало для него новым бременем. Но в то же время это было и честью – великой честью, оказанной ему отцом. Арам больше не гадал, зачем отец взял его в команду «Волнохода» и отчего отдал компас ему вместо того, чтобы попросту выбросить в море. Вся злость, вся обида на этого человека исчезла, растворилась без следа. Арам был всем сердцем благодарен отцу за столь высокое доверие к нему – к сыну Грейдона и его сестре Макасе Флинтвилл.

Стрелка компаса вновь указывала на юго-восток. «Значит, там – еще один осколок кристалла? Лежит себе, спрятанный где-то в том направлении?» Талисс предполагал, будто компас следит за кем-то или чем-то, перемещающимся с юга на север. Теперь Арам думал, что марш под конвоем огров просто привел их к этому новому осколку Света настолько близко, что тот привлек внимание компаса. Как только осколок был найден, компас опять начал показывать туда же, куда и прежде – на юго-восток, в сторону Прибамбасска. А он, Арам, обещал Талиссу доставить в Прибамбасск его желудь, как обещал отцу беречь компас…

Арам поднял взгляд на Макасу.

– Все дороги ведут в Прибамбасск, – сказал он ей.

– Все дороги ведут в Прибамбасск, – согласно кивнула она.

– В Прибамбасск, – сказал Клок.

– Мргле, мргле, – согласился Мурчаль.

Старина Один Глаз просто вновь недовольно фыркнула.

* * *

– Что мальчишка? – спросил Малус.

– Я не могу искать след в небо, человек, – с нескрываемым раздражением ответила Затра.

Сокрытые одержали победу над Гордунни из Забытого Города. Малус – новый Гордок – получил власть над всеми местными ограми. Но, невзирая на все эти достижения, никто из Сокрытых не испытывал особой радости.

Никто, кроме Уолдрида. Откинув капюшон, Отрекшийся выставил напоказ улыбку, широкую, будто оскал черепа, и поцокал языком.

– Итак, юный щитоносец и компас вновь ускользнули от нас, – сказал он. – Более того – ускользнули вместе с весьма впечатляющей Флинтвилл и нашим заложником-мурлоком.

– Думать, я убить эльф, – заметила Затра.

– Возможно, – согласился Уолдрид. – Но всем известно: убить ночного эльфа отнюдь не просто, так что трудно судить с уверенностью. По-моему, теперь с ними и гнолл. И… так, давайте поглядим, не забыл ли я еще о ком-нибудь?

– Довольно, – буркнул Малус, совсем не разделявший веселья Уолдрида.

Но Уолдрид не обратил на него внимания.

– О да, как я мог забыть! Теперь у него есть и виверна! – Барон от души рассмеялся. Смех его леденил кровь, и у барона тут же отвалилась челюсть. Быстро, со звучным щелчком вставив ее на место, он добавил: – Возможно, и не одна, а целых четыре!

– Что дальше? – мрачно спросил Трогг.

Малус некоторое время поразмыслил над этим. Наконец он сказал:

– С самого начала – не считая поворота сюда, да и то невольного – они держались вполне определенного курса. На Прибамбасск. Вот куда они идут. Вот куда пойдем и мы. Если не перехватим их по дороге, отыщем в городе. Огров тоже вышлем на поиски.

– Целый клан? – уточнил Трогг.

– Да, всех до одного. Опустошай Забытый Город, разбросай их по всем оленьим тропкам, по всем горным перевалам, по всем дорогам – сухопутным и водным. Пусть помогают искать. Теперь эти огры принадлежат мне, и это значит, что они больше не Гордунни. Они – Сокрытые. Так почему бы нам не найти для них достойное применение?

Трогг был унижен и зол, но покорно кивнул.

– Встречаемся в Прибамбасске, – продолжал Малус. – Сообщи об этом сестре, на «Неотвратимый», – добавил он, повернувшись к Ссарбику. – Пусть корабль встречает нас там.

– Ч-ш-што, ес-сли ты ошибаеш-шься? – едко спросил араккоа.

– Я не ошибаюсь.

– А ч-ш-што, ес-сли мальчиш-шка ис-спользует компас-с-с? Ч-ш-што, ес-сли он отыш-щет ос-сколки меча?

– Значит, сбережет нам время на поиски, только и всего.

«Наш хос-сяин будет недоволен», – мысленно сказал Ссарбик Малусу.

«Никто не обещал, что все получится быстро, – раздраженно ответил Малус. – Передай ему: игра еще не кончена».

– Кулук.

– Клок.

– Кулук.

– Нет. К-лок.

– Кл-лук. Кл-лук.

– Уже лучше, – сказала Макаса, остановив разговор Мурчаля с Клоком, пока они не довели ее до того, чтобы пришибить обоих.

Арам рисовал в своем «магическом» блокноте Старину Один Глаз, при помощи пантомимы и листания перед нею страниц с рисунками заручившись тем, что можно было принять за разрешение нарисовать портрет виверны. Поняла ли она его, так и осталось неизвестным. Однако она не улетала и даже сидела настолько смирно, что рисунок вышел на славу. Арам торжественно поблагодарил ее за оказанную честь.

Заодно нарисовал он и троих ее детенышей. Попробовал рисовать по памяти, но видел Арам их лишь мельком, и воспоминания оказались слишком смутными. В конце концов он просто нарисовал три маленьких Старины Один Глаз – только с двумя глазами.

Закончив, Арам показал рисунок виверне в надежде на то, что она останется довольна результатом. Возможно, так оно и вышло. Возможно, нет. Но, судя по всему, виверна пребывала в необычайно покладистом расположении духа – а, может быть, до сих пор чувствовала себя в долгу перед мальчиком. По его просьбе, выраженной мимикой и жестами, она принялась копать в мягкой земле – там, где Арам нашел осколок кристалла – большую глубокую яму.

Пока она трудилась, Арам возобновил работу над начатым по памяти портретом отца. Прежде этот портрет доставил ему немало хлопот, но теперь вспомнить черты Грейдона оказалось намного легче. Наверное, теперь он лучше понимал отца. Наверное, как когда-то советовала мать, он нашел в себе Грейдона Торна. Или хотя бы его осколок. Он не знал, сможет ли когда-нибудь остаться довольным этим портретом, сумеет ли воздать этому человеку должное. Но сейчас он уже мог смотреть на свое произведение без стыда. В самом деле, добрая магия…

Старина Один Глаз закончила копать, и Макаса с Клоком опустили ночного эльфа в могилу. Арам подумал, что надо бы попробовать сказать над телом хоть несколько слов, но прежде, чем он успел заговорить, виверна пустила в ход хвост и начала сгребать землю обратно в яму.

Арам молча ждал и смотрел вокруг. Легкий бриз играл листвой деревьев неподалеку, и деревья слегка покачивали ветвями. Соскучившийся Клок яростно чесал за ухом задней лапой. Но Мурчаль был очень грустен и держался смирно – пока не заметил паука, спускавшегося вниз по своей сети. Метнувшись к пауку, чтобы схватить его, он промахнулся и принялся отплевываться от липкой паутины – с немалым, нужно заметить, трудом. Вздрогнувшая от неожиданности Макаса только головой покачала.

Виверна закончила утаптывать землю, и Арам собрал вокруг могилы всех остальных.

– Вряд ли я многое смогу сказать, – начал он. – Талисс прожил долгую жизнь, и мы – лишь ее крошечная часть. Но я думаю, что за недолгое время, проведенное с нами, Талисс сознательно принял на себя заботу обо всех нас и о каждом из нас. По-моему, он был бы рад, что в этот момент мы здесь, с ним. И что мы вместе. Однажды мой отец сказал, что семьи на свете бывают разные. По-моему, Талисс помог нам выковать нашу семью – потом, кровью и чуточкой магии. А еще, по-моему, Талиссу понравилось бы его последнее пристанище – среди зелени, в чистой плодородной земле.

Арам склонил голову и вдруг, осененный запоздалой мыслью, наклонился вперед и плюнул на могилу Талисса.

– Но немного влаги не повредит, – процитировал он слова друида.

Макаса потрясенно вытаращила глаза.

Старина Один Глаз с детенышами

– Ты… плюнул на его могилу? – прошептала она, будто опасаясь, что калдорай услышит ее.

– Э-э… да.

Только теперь Араму пришло в голову, сколь оскорбительно это должно было выглядеть со стороны. Он быстро заговорил:

– Но ведь влага помогает всему живому расти! И я на самом деле считаю, что это заставило бы его улыбнуться.

Взгляд Макасы стал чуть менее сердитым – словно лучик солнца выглянул из-за грозовой тучи.

– Его все, что угодно, заставляло улыбаться, – сказала она.

Арам пожал плечами.

– Это точно.

Вдруг Мурчаль тоже плюнул на могилу Талисса – хотя, возможно, это было лишь продолжением попыток избавиться от паутины в пасти. Но Клок решил, что таков обычай, и последовал его примеру. Все взгляды устремились на Макасу. Она взглянула в глаза Арама… и тоже плюнула.

Старина Один Глаз звучно зевнула. Ей явно не терпелось отправиться домой. Араму пришло в голову, что верхом на виверне они добрались бы до Прибамбасска гораздо быстрее. Однако он решил больше не искушать судьбу, и потому просто поблагодарил Старину Один Глаз и попрощался с ней. Виверна взмыла в воздух и понеслась прочь, к своему гнезду и детенышам. Четверо путешественников проводили ее взглядами.

Арам огляделся вокруг. Причин задерживаться здесь больше не было. Компас на цепочке с кое-как починенным замком снова висел на его шее. Сверившись с компасом, он указал путь остальным.

– В Прибамбасск? – спросила Макаса.

Грейдон Торн

– Думаю, да, – ответил Арам, пряча компас под рубашку. – Если потребуется снова свернуть с пути, компас даст нам знать.

Он нащупал в кармане плаща лиловый кожаный мешочек, где, вместе с гигантским желудем Талисса, лежал теперь и осколок кристалла.

– Заманчиво, – сказала Макаса.

– О, еще как, – согласился Арам.

Они пошли вниз по склону, вдоль продолжавшейся за подножием водопада и убегавшей вдаль реки, и, наконец, переступили границу Тысячи Игл. Здесь джунгли расступались, открывая вид на светлый простор огромного, залитого водой каньона.

Они… Арам, Макаса, Мурчаль и Клок. Даже сам Арам считал, что их отряд выглядит крайне странно. Однако он отчего-то был уверен, что все они – единое целое.

– Лучше и не думай помещать меня в эту треклятую книжонку, – ни с того ни с сего сказала Макаса.

Только тут Арам понял, что до сих пор держит в руке свой блокнот. Он завернул его в непромокаемую ткань и спрятал в карман.

– Обещаю, что не стану рисовать тебя, пока сама не попросишь.

Макаса удовлетворенно кивнула. Некоторое время они шли молча. И вдруг она сказала:

– Может, и попрошу. Я слышала, это – добрая магия.

Арам поднял взгляд на сестру, и они улыбнулись друг другу.