Пролог

Кто ты: палач или жертва?! Выбор за тобой!

Весна буквально ворвалась в Питер и как любой нежданный гость не сулила ничего хорошего. Учиться не хотелось. Всякие дурацкие мысли сами лезли в голову и роились там, как тараканы и вытурить их оттуда не представлялось возможным.

«Хорошо хоть физ-ра на улице,» – подумал тощий парнишка и снова посмотрел на одноклассницу Юлю.

Она расположилась на скамейке и о чем-то рассказывала старосте класса, жестикулируя при этом руками.

«О чем они говорят?» – подумал он, и грусть невольно сдавила его грудь. Он вряд ли узнает об этом. Теперь не он сидел с Юлей за одной партой, а эта староста.

«Меня ты не обманешь, Юля, – подумал он, – у тебя нет друзей, кроме меня».

– Никитина! – заорал ей физрук. – На пробежку!

Юля лениво встала, а парнишке так захотелось врезать физруку, что он из всех сил сжал свой тощий кулак, но опять спасовал.

Ему казалось, Юля лишь делает вид, что не нуждается в его компании, и он упорно смотрел ей вслед, ожидая, пока она обернется или хоть мельком взглянет на него. Это был бы для него знак, что не всё потеряно. Но она не обернулась. Она удалялась всё дальше и дальше от него, как в тот злополучный день их ссоры, когда они также стояли на стадионе и о чем-то болтали. Он лишь поцеловал её в щеку, и вмиг из веселой девчонки Юля превратилась в бестию. Она оттолкнула его и закричала, что он такой же, как все. А затем побежала прочь, не желая слушать его объяснений. И каждый раз, глядя на нее, он мысленно возвращался в тот злополучный позорный день. Но он ничего не мог исправить. Ничто не спасло бы их отношения. Он просто застыл на месте и смотрел на нее, как истукан, не замечая насмешек одноклассников. Они лишь бездушное стадо баранов и не смогут обидеть его еще сильнее. Юля сделала всё за них.

Он стоял и не сводил с неё глаз, надеясь, что она вот-вот обернется и поздоровается с ним. Вместо этого она сделала несколько жадных глотков из своей бутылочки, а затем начала пробежку. Внезапно Юля остановилась, словно на полпути ей не хватило воздуха или же минуту назад хлебнула ни воды, а яда. Она склонилась вперед, держась за живот и жадно вбирая в себя воздух, который словно застревал в её горле, так и не достигнув легких. Лицо её исказилось то ли от боли, то ли от страха. И теперь уже одноклассники глазели на нее, и кто-то даже засмеялся, полагая, что наблюдает розыгрыш. Но вскоре этот смех прервался, когда тело Юли, как безжизненный мешок, с грохотом рухнуло на землю.

На несколько секунд все вокруг замерли от ужаса прежде, чем кто-то потянулся за телефоном, чтобы вызвать скорую помощь. Физрук что-то крикнул Юли, но она не реагировала. Он подбежал к ней, чтобы оказать первую помощь, а вслед за ним потянулись и все остальные. Только тот тощий парнишка наблюдал со стороны. Он был напуган больше всех. Но вскоре его страх стал понемногу проходить, уступая место новому чувству, и звучало оно уже более гордо: я отомщен и мой позор отомщен тоже! И от этого парнишке становилось еще страшнее.

 

1 глава. Знакомство

Громче музыку и вперед. Так любил делать Павел. Да, он был меломаном. Причем из числа тех, кто не просто слушает музыку, а вынуждает всех вокруг её слушать. Ведь каждый обязан узнать, какой хит нравится ему на этой неделе. А еще Павел частенько любил подпевать себе под нос. Даже на улице. Сам себя он не слышал, зато удивлял людей своей смелостью и полным отсутствием слуха. Но этот факт его совсем не смущал. Он шёл по лужам и напевал слова любимой песни: «Girl, you’re my angel!1». Брызги летели в разные стороны, попадали на штанины его потертых джинсов, а он продолжал идти. Лишь старенький рюкзак у него за спиной при ходьбе подпрыгивал в такт музыке, будто хотел пуститься в пляс. А ветер трепал густые и без того лохматые волосы Павла. И Павел пел, и ему казалось, что жизнь удалась, хотя карманы его были пусты и жил он в убогой общаге. Но он жил в ожидании больших перемен.

Олеся была не такой. Она осторожно обходила лужи, а если не могла обойти – перепрыгивала их. И не дай Бог брызгам попасть на её колготки или одежду. Она тут же останавливалась и принималась счищать грязь бумажной салфеткой. Да, она была педантом, перфикционисткой, идеалисткой. Проще сказать, слишком правильной. Будто у неё были врожденные критерии этой самой правильности, доступные только ей.

Она была слишком не похожа на Павла. Такие девушки, как она, никогда не замечали его. Молодая, грациозная, с курчавыми золотисто-русыми волосами, развивающимися до самых лопаток, она могла привлечь внимание многих. Но прошла бы мимо них с высоко поднятой головой, постукивая каблучками по асфальту. И она, конечно, не обратила внимания на Павла. Он шел, пританцовывая, вдоль мостовой, наслаждаясь каждой секундой своего существования. И погода очень располагала к этому. Дождь только закончился, и воздух еще был необычайно свеж. Мокрый асфальт блестел под лучами солнца. Но Олесю всё это мало радовало. Она лишь задела Павла краем подола, когда пробегала мимо и бросила на него свой бирюзовый взгляд только на долю секунды.

«Чудик какой-то», – успела подумать она.

В тот же миг Павел шлепнул ногой по луже, обрызгав Олесю (случайно, конечно). Он даже не заметил бы этого, если бы она не завопила:

– Вы меня запачкали!

– Чо? – он снял наушники из ушей, иначе он совсем ничего не слышал.

– Запачкали меня, говорю!

– Где? Здесь? – рассмеялся он и стряхнул грязь с подола ее юбки. (Всего несколько капель, из-за которых, как он полагал, не стоит расстраиваться).

Олеся резко подалась назад.

– Не трогайте меня!

Павел лишь усмехнулся в ответ.

– Тоже мне принцесса!

И, казалось бы, он не сказал ничего оскорбительного, но Олесю он разозлил не на шутку. Она рванула прочь от него, как ужаленная.

– Хам какой-то, – пролепетала она себе под нос.

А он лишь окинул ее взглядом, как крепость высокую и неприступную. Он не сделал ни малейшей попытке остановить её. Слишком хороша для него, а значит, не стоит зря тратить время. Такие девушки, как она, не про его честь. Ну, и ладно. Павел сделал музыку в своем плейере погромче. Но и этой громкости ему казалось мало…

Он и Олеся были лишь случайными прохожими, и даже пути их лежали в разных направлениях. Она спешила в университет, он – домой. Какое там знакомство? Не до этого!

Только пожилая цыганка окликнула Олесю в надежде выпросить лишнюю копеечку. И гордая девушка на несколько секунд застыла на месте, когда увидела ребенка на руках у цыганки.

– Это не ваш ребенок, – крикнула Олеся, вспомнив стенд на остановке, обклеенный его фотографиями с пометкой «ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ». В её голове стали всплывать обрывки из объявления о пропаже: «светлые волосы, голубые глаза, на вид три года… украден из коляски… возле магазина…».

Что-что, а зрительная память никогда не подводила Олесю. И тут не столько постаралась природа, сколько Олесин дед. Он заставлял её тренировать память с детских лет. Это в свою очередь принесло плоды. Да еще какие! Если Олеся хотя бы раз видела человека, то его лицо навсегда оставалось в её персональном мозговом архиве.

– Отдайте его! – скомандовала она и отобрала малыша у цыганки. – Он не ваш!

Та даже рот раскрыла от такой решительности, но побоялась сопротивляться. Олеся была на целую голову выше её. Подойдя чуть поближе к сопернице, Олеся и вправду ощутила себя великаншей при своем скромном росте в сто семьдесят сантиметров. Она грозно посмотрела на цыганку, и та уже готова была ей уступить. Слишком быстро. Олеся поняла, что не ошиблась. Напоследок она одарила цыганку презрительным взглядом и ушла, прихватив ребенка с собой.

– Зачем он тебе? – говорила ей вслед цыганка. – Селёдка!

Но девушка не обращала внимания на эти тявканья в спину. Она шла прочь, не оборачиваясь, будто обращались не к ней. Вскоре она заметила, как за ней следуют двое мужчин цыганской наружности. Она ускорила шаг. Игра в спасительницу вот-вот грозила обернуться для нее трагедией. Она побежала через дорогу. Ребенок уже не казался ей такой уж легкой ношей. Он рыдал у неё на руках, словно предчувствовал беду. Она хотела затеряться во дворах, но двое преследователей оказались шустрее, чем она думала. Они прижали ее к стене кирпичного здания, и рукав ее нового пиджака запачкался об эту стену. Этого она боялась больше, чем быть побитой. Впрочем, последнее вот-вот должно было произойти. Преследователи не отпустили бы её так просто. Она поняла это по их злобным черным глазам.

– Пацана верни! – потребовал один из цыган.

И помощи просить было не у кого. Прохожие не хотели вмешиваться в чужие разборки. Они смотрели и шли мимо, и взгляды их оставались такими же холодными, будто ничего не происходило. Хотя ребенок надрывался, как резанный, но этот крик лишь отпугивал от него всех, кроме цыган. Но Олеся не сдавалась.

– Верну родителям! – уверенно ответила она.

Тогда второй цыган, менее терпеливый, но более крупный пригрозил ей кулаком.

– Щас2 в кадык тресну, – прошипел он, – и в канаву сброшу! Никто не найдет!

Олеся испугалась, но старалась не подавать виду. Так её учил дед. Она лишь помотала головой и еще крепче обняла ребенка, дав понять, что будет стоять до последнего.

Цыган громко хлопнул ладонью по стене, всем своим видом показывая, что следующий удар нанесет по физиономии Олеси. Она сжалась в ожидании худшего.

– Что тут происходит? – раздался суровый мужской голос позади цыган.

Они развернулись и увидели перед собой высокого крепкого парня. Им был Павел.

– Иди, гуляй, мальчик, – посмеялся над ним цыган-крепыш, чем развеселил и своего дружка.

– Я из полиции, – ответил Павел.

– Полиция? – подхватил цыган и его мерзкий говор стал еще более заметным и неприятным. – Тогда лови воровку! Она у нас ребенка украла.

– Он не их, – невнятно выкрикнула Олеся. Она старалась скрыть свой испуг, но от страха её рот онемел, и слова давались ей с трудом.

– Так, – протянул Павел. – Документы у вас есть? Свидетельство о рождении ребенка?

– Какие свидетельства? – оправдывался цыган, – Гуляли, отдыхали, ребенка украла, – указал он на Олесю.

– Тогда в участке разберемся, – строго ответил Павел.

Но цыган, тот, что покрупнее, был не согласен с таким положением дел. Он со всей силы замахнулся кулаком на Павла, но тот увернулся и врезал сопернику в живот. Цыган скрючился от боли. Но Павел не собирался его жалеть, а треснул ему коленкой в челюсть, чтоб наверняка. Цыган повалился на асфальт, науськивая на соперника своего дружка. Впрочем, дружок оказался совсем не другом и сбежал, едва не напустив себе в штаны. Тогда крепыш взмолился о пощаде, отползая прочь.

Странным образом ребенка всё это зрелище развеселило. Он даже перестал плакать, внимательно поглядывая на Павла, а может, на его очки.

А Павел не хотел так просто отпускать цыгана и треснул его пару раз по лбу, требуя от него извинений. И Павел их услышал, но это лишь раззадорило его.

– Оставьте его! – вмешалась Олеся. В ней словно проснулась строгая училка, какой она и являлась.

Не дожидаясь ответа от Павла, она направилась прочь.

Его замашки показались ей чересчур грубыми, и голос его был грубым. И всё приятное впечатление от его почти героического поступка стало понемногу улетучиваться.

Тогда Павел прогнал цыгана, также грубо замахнувшись на него ногой, и догнал Олесю.

– Эй, стой, – Павел ухватился за её рукав.

Она притормозила, выскользнув из рук своего спасителя. Только на её рукаве осталась помятость от его пальцев.

Олеся вспомнила, что не поблагодарила его и робко сказала: «Спасибо». Он, улыбаясь, кивнул в ответ. Затем он предложил отвести ребенка в полицию. Павел достал из кармана свой мобильник, чтобы найти адрес ближайшего полицейского участка.

Пока Павел был занят поиском, Олеся окинула его оценивающим взглядом, удивляясь его неопрятности, лохматости и в целом непривлекательности. Хотя он не был уродцем, просто не достаточно хорошо за собой следил.

– Участок тут недалеко, – воскликнул он. – Вот сама глянь!

И он показал ей карту на экране своего мобильника.

– Кстати, просто интересно, – заметил он, – с чего ты взяла, что ребенку нужна помощь?

– Вы сами всё видели.

Он видел, но в жизни бы не догадался поступить, как она.

– А еще я видел, как ты выхватила ребенка из рук какой-то женщины.

– Цыганки!

– И что? Может, она его мать?

– Вы раньше видели, чтобы у цыганок были светловолосые дети?

– Даже у негров дети бывают белыми. Видел в кино.

– Не в этом дело.

Павел пристально на нее посмотрел, заметив, что её цветастая блузка идеально сочетается с тоном её пиджака и туфель, и сумочки. А он был в старых кедах, подошва на которых уже потрескалась, пропуская камушки и песок.

– А в чем же тогда? – спросил он.

– Простая логика. Если бы я забрала ребенка у матери, она бы истерику устроила.

– Да? Ты всех так проверяешь?

– Не бойтесь! Я пойду в полицию одна. Вся ответственность на мне.

– Ладно, пошли, – сказал он, будто последнее слово было за ним.

Но он недолго ощущал себя лидером.

– Сама дойду, – ответила Олеся. – Правда.

Его как током дернуло в этот момент. Никто и не просил его о помощи. Получается, он сам навязывался. Но Олеся не хотела показаться грубой. Она пожелала ему напоследок всего хорошего и еще раз поблагодарила за спасение. Но эти слова уже не звучали для него так приятно, как то первое «спасибо». Она сказала их лишь из вежливости, потому что так следовало сказать.

– Я провожу, – добавил Павел, – для порядка.

Она лишь пожала плечами и продолжила свой путь, но его с собой не звала. Ему только и оставалось, что плестись за ней следом. Так он и сделал, поскольку ощущал некую ответственность за неё и за ребенка. А может, он просто вспомнил, что учился на копа и решил выполнить свой профессиональный долг. Впрочем, он шел за ней, как охранник и не понимал, почему она сторонилась его. Застиранные черные джинсы с пятнами неизвестного происхождения и замызганная куртка были для него вполне привычной одеждой. Он чуть поправил свои густые черные волосы, которые не мешало бы причесать (да и помыть) и посмотрел на Олесю. Её кожа была идеально гладкой и белоснежной.

«В молоке она, что ли купается», – подумал он и залюбовался ей. У неё были далеко неидеальные черты лица: большие круглые глаза, нос с едва заметной горбинкой, маленький рот с пухлой нижней губой. Но как идеально они смотрелись все вместе.

– Кстати, я Павел, – с улыбкой сказал он, будто ожидая от неё похвалы.

Но она даже не посчитала нужным представиться, полагая, что больше никогда не увидит этого чудака.

– Если тебе нужны документы, – продолжал он, – ну, паспорт или диплом – могу сделать. Качественно! Со скидкой!

Он тут же пожалел, что ляпнул это.

«Ну вот, теперь она посчитает меня мерзавцем, – подумал он».

Да, он совсем не умел знакомиться и производить на себя приятное впечатление. Но Олесе он был настолько не интересен, что она пропустила мимо ушей все его слова.

– Не нужно? – поинтересовался он, – Или не нравлюсь?

– Не нужно, – ответила она, ускорив шаг.

Хотя ей очень хотелось ответить, что он ей не нравится. Её взгляд ответил за неё. Но обидеть своего спасителя было бы весьма грубо и неуместно.

– Или ты из-за юбки?

Извиняться Павел не умел, да и не считал нужным. Олеся и не ждала от него извинений. Она лишь снова бросила взгляд на свой подол, пытаясь рассмотреть на нём хоть пятнышко грязи. К счастью, пятен не было. На несколько секунд она даже обрадовалось, не подавая вида. (Впрочем, это не означало, что юбку не нужно постирать в ближайшее время).

– Нет, всё нормально, – ответила она.

– Но если что потребуется, то звони, – он передал ей свою смятую визитку, где даже не было указано его имя. Только номер телефона.

Олеся положила визитку себе в карман лишь из приличия. К счастью для неё, они почти добрались до полицейского участка, и вот-вот её доблестный спаситель оставит её в покое. Какое облегчение! Пусть даже Павел продолжал что-то говорить. Она уже его не слушала. Она устремилась к дверям полицейского участка, распрощавшись с Павлом из вежливости. Впрочем, она всё делала исключительно из вежливости.

Павел не стал её дожидаться. Он и сам был не чист на руку – приторговывал поддельными дипломами и прочими документами. Как говорится, всем, на что есть спрос. Он лишь оглянулся, чтобы просто посмотреть ей вслед. Она шла так грациозно, подол юбки нежно касался её голеней. Она будто плыла над асфальтом. Он не знал, встретятся ли они снова. Он мог только смутно надеяться на их случайную встречу. И неважно придется ли ему спасать её от толпы разъяренных цыган. Он с радостью пошел бы на это, лишь бы увидеть её вновь.

 

2 глава. Обвиняемая

Олеся шла непривычно медленно для самой себя. Подол её юбки развивался на ветру. Олеся никуда не спешила и снова ловила себя на мысли, что лето наступило слишком рано, даже не дождавшись окончания весны. В прошлом году май был более холодным. Теперь же всё вокруг цвело и светилось под лучами солнца, будто климат северо-запада вдруг смягчился.

Олеся глядела по сторонам на зеленеющие деревья, на сочную траву под своими ногами, словно искала подвох. И он нашёлся – на школьном дворе двое мальчишек играли в футбол. Только вместо мяча они приспособили чью-то сумку. И вряд ли она принадлежала кому-то из них. О том, что сумка девчачья буквально кричали вышитые на ней красные бабочки. Такой дизайн обычно не носят парни. И Олеся прекрасно это знала. Наверняка, сорванцы утащили сумку своей одноклассницы. Вот нахалы!

– Что вы творите? – крикнула она им.

– Училка! Валим! – засуетились парни и рванули в разные стороны.

– Сейчас догоню, и получите у меня! – сказала она им вслед.

Затем она подошла к сумке и принялась собирать выпавшие оттуда учебники и тетради. Они валялись на земле, в дорожной пыли, будто были совсем не нужны их владелице. Даже странно. На ее месте Олеся прибила бы негодников, устроивших такое с её вещами. Конечно, в словесной форме. Драться она не умела.

От негодования она упустила несколько листков, которые тут же унесло ветром. Впрочем, один из них удалось спасти. На нем был рисунок, изображенный простым карандашом, черно-белый, но так мастерски сделанный. Олеся даже залюбовалась на парня и девушку, изображенных там. Они сидели на соседних скамейках по разные стороны дороги, будто поссорились, и не глядели друг на друга. Оба грустные. А из глаз девушки лились слезы, почти как настоящие.

Олеся не умела рисовать. В тот момент она очень пожалела, что никогда даже не пыталась научиться.

Она сложила рисунок вчетверо, подняла с земли сумку и направилась в школу.

Возле учительской она услышала разговор трех девочек, в классе которых еще недавно преподавала.

– У неё нашли бутылку, – говорила одна из них, – так она её почти всю выпила, прикиньте?

Но заметив Олесю, девочки сразу замолчали. Лишь одна из них тихо поприветствовала её. Олеся поздоровалась в ответ, поинтересовавшись у девочек, почему они не на уроке.

– Нас освободили, – ответила одна из школьниц. – У нас…

Но подруга перебила её, не дав договорить:

– Экзамены! Нам пора готовиться.

И все трое быстро удалились.

Олеся осталась одна, наедине с каким-то странным ощущением, будто что-то сделала не так. Она снова задумалась, правильно ли она выбрала себе профессию. Ей хотелось быть другом своим ученикам, а они сторонились её. Но о плохом она решила подумать в другой раз. Она вошла в учительскую, где должна была встретиться со своей руководительницей, завучем школы, Жанной Александровной. Но кроме Жанны, там Олесю ожидал коренастый мужчина лет тридцати пяти в полицейской форме. В руках он держал кожаную папку. Из чего Олеся сделала простой вывод – он пришел для допроса. От волнения она затолкала найденный ей рисунок в карман своего пиджака. Затем она поздоровалась и поставила на стол сумку.

– Нашла на улице, – добавила она. – У школы.

Полицейский достал из сумки дневник. Так он узнал, кому она принадлежала.

– Её, – сказал он.

Олеся заволновалась еще больше. Она не догадалась заглянуть в дневник. И теперь даже боялась предположить, что случилось. В одном она была почти уверена – неприятности были у кого-то из учеников. Она не стала ни о чем расспрашивать, желая поскорее уйти.

Но Жанна Александровна осторожно указала на неё полицейскому, будто на какую-то преступницу. Он тут же остановил Олесю.

– Вы Скрипникова Олеся Эдуардовна? – спросил он.

– Да, – хлопая глазами, ответила Олеся.

Мужчина представился капитаном полиции Смирновым. Больше Олеся от волнения ничего не запомнила. Она бы и фамилию его не запомнила, не будь та столь распространенной.

– Я вас оставлю, – сказала Жанна Александровна и быстро просочилась в коридор.

На секунду Олеся почувствовала себя преданной. Её оставили один на один с полицейским, который явно под кого-то «копал». Вопрос под кого именно?!

– Садитесь, – предложил ей капитан Смирнов. – Обычное дело. Задам вам пару вопросов.

Он пристально поглядел на неё. Она села на край стула и замерла, словно ей было, что скрывать.

Капитан расположился за столом напротив нее, положив перед собой свою папку и фуражку.

– Что преподаете?

– Английский язык. Я практикантка.

– В каких классах?

Капитан задавал вопросы, почти не глядя на Олесю, постоянно что-то записывая.

– В начальных, шестом и девятом, – отвечала она. – Везде понемногу, – натянуто улыбнулась она.

– А сколько вам лет?

– Двадцать два.

– То есть ученики с вами на «ты»?

– Нет, – чуть замялась Олеся, не любившая отвечать на вопросы, – как обычно, по имени отчеству. А что?

– Вы не пугайтесь! От вас требуется охарактеризовать только одного человечка. Сможете?

– Кого?

– Юлю Никитину.

– Юлю? – удивилась Олеся и бросила взгляд на найденную ей сумку.

Юля была её ученицей и не только…

В тот же миг Олеся поняла, что вовсе не так хорошо знала эту девочку. Но боясь вызвать излишние подозрения своим молчание, сказала:

– Она хорошая. Учится хорошо. Старательная.

– Вы с ней общались вне класса?

– Пару раз, – умышленно соврала Олеся.

Она общалась с Юлей чаще, чем полагается учителю. И общих тем у них было куда больше, чем мог представить себе капитан Смирнов. Еще бы! Они обе были сиротками, оставшимися на попечение родственников (не самых близких). Обе предоставлены сами себе. Обе не имели друзей-сверстников, с кем обычно разговаривают по душам. Обе одиночки и обе скрытные. Неудивительно, что у них появились общие секретики, но кое-чего Олеся всё же не знала про Юлю…

– О чём вы общались? – поинтересовался капитан Смирнов.

– Да так, – Олеся задумалась и после короткого молчания добавила: – об учебе.

– О мальчиках говорили?

– Нет, нет, – нервно замотала головой она, чем выдала свою ложь.

Капитан нисколечко ей не поверил.

– О чем конкретно или о ком вы общались? – продолжал он.

Ну, конечно, они общались о мальчиках. Юля даже звонила ей и писала через социальные сети. Олеся в какой-то степени ощущала себя её наставницей или, на худой конец, старшей подругой. И это обстоятельство грело Олесину душу. А кто не хочет стать авторитетом?!

Но сейчас Олеся не хотела вдаваться в подробности их с Юлей бесед, хотя прекрасно помнила каждую из них. И эти воспоминания вновь и вновь возникали в памяти Олеси, будто она вернулась назад в прошлое. Она снова сидела рядом с Юлей, а та рассказывала ей о своем парне. И эти разговоры уже успели наскучить Олесе.

– Он хочет, чтобы у нас были взрослые отношения, – говорила ей Юля. – Ну, вы понимаете. А я не хочу.

– Тогда так ему и скажи, – отвечала ей Олеся.

– А если он меня бросит.

– Если бросит, значит, он не твой человек.

Тогда для Олеси было очень просто раздавать взрослые советы. О чем она только думала, оставляя Юле свой номер телефона, записав его на первом попавшемся клочке бумаги. Рассчитывала ли она, что девочка ей позвонит?! Вряд ли! Но всё оказалось совсем наоборот. Олеся стала буквально личной советчицей Юли. Об этом не стоит знать полиции. Так считала Олеся. Капитан Смирнов всё равно не поймет. Он сидел напротив неё и сверлил её глазами, упрямо повторяя свой вопрос:

– О чем вы с ней говорили?

Олеся еще пару секунд помолчала и ответила:

– Не помню. А что всё-таки случилось? Что-то с Юлей?

На этот раз несколько секунд помолчал он, а затем сказал:

– Она покончила с собой. Вот её предсмертная записка.

Капитан достал из своей папки прозрачный файл-вкладыш с огрызком бумаги внутри и протянул его Олесе. А на огрызке аккуратным девичьим почерком было написано: «Я не хочу жить. Всё из-за Вас, Олеся Эдуардовна. Вы во всем виноваты! Зря я сделала, как Вы сказали…»

– Что вы ей сказали? – строго спросил капитан Смирнов.

От растерянности Олеся не знала, что ответить. Она уже сама не помнила, чем могла настолько огорчить эту девочку.

«Неужели тот совет про не твоего парня? – думала Олеся. – Неужели он её бросил?»

Олеся и сама была в ужасе от своих мыслей.

– Я не знаю, – пролепетала она, – не помню.

– Вы уверены?

– Да, – покачала она головой.

– Что ж. Тогда пока не покидайте город.

– Что? Меня в чем-то обвиняют?

– А как вы сами думаете? – капитан уставился на нее своими стеклянными глазами. Олеся даже не знала, что ему сказать.

– Ваша ученица покончила с собой, – продолжал он, пока Олеся бледнела, становясь, как лист бумаги, – и вас указала в предсмертной записке.

– Хотите сказать, я виновата! – вырвалось из груди Олеси.

– А это мы выясним! Не выезжайте из города!

Олеся даже рот раскрыла от изумления.

«Да как он может на такое намекать?! Доведение до самоубийства, так это называется?! Нет, я тут не причем!» – думала она, хотя сама уже почти не верила в свою невиновность.

А в голове её крутилось лишь одно слово: «Виновата, виновата, виновата». С каждым разом оно звучало всё громче и громче, из-за чего Олесина голова буквально трещала. Олесе катастрофически не хватало воздуха, будто вокруг совсем не осталось кислорода. Она даже не заметила, как капитан собрал свои манатки, и вышел за дверь. И не слышала, что он сказал ей перед уходом, а лишь кивнула головой, дав понять, что с ней все в порядке.

«Что если меня посадят? – думала она и сама ужаснулась своим мыслям. – Доведение до самоубийства – это серьезное обвинение. Нет, но что за глупости! Разве из-за такого сажают? Максимум дадут условку3. Условку! И кто меня возьмет учителем после этого?»

Олеся встала с места, открыла окно и облокотилась на подоконник, жадно вдыхая свежий воздух.

Ей было чего опасаться. Её дед работал (в то время еще) в милиции, и кого он только не сажал. И далеко не всегда в тюрьму попадали виновные люди. Просто кого-то же нужно было засадить.

«Нет, всё серьезно. Капитан Смирнов не просто так приходил… Дурацкая записка! Да просто бред какой-то! И не оправдаешься! Кто мне теперь поверит?!»

Олеся хотелось плакать от несправедливости. Она ощущала себя так, будто настал её черед отвечать за злодеяния деда. Ведь карма настигает, когда её совсем не ждешь. Иначе Богу было бы слишком скучно.

«Бред! Умер ребенок, а я думаю об условке. Я ужасный человек! Может, так мне и надо».

Но не так страшно оказаться обвиненной, страшнее обвинить себя и поверить в эти обвинения. Олеся успела это сделать до возвращения своей руководительницы.

– Ты еще здесь! – удивилась Жанна Александровна, когда вошла в кабинет.

Олеся не стала отвечать, боясь лишних расспросов.

– Дневник практики принесла? – спросила Жанна Александровна. – Дай – подпишу!

– Я его не заполнила…

– Ничего-ничего. Потом заполнишь. Давай сюда!

Олеся растерялась – слишком холодно к ней обратилась некогда приветливая руководительница.

– Это всё из-за Юли? Вы меня выгоняете?

– Ну, ради Бога! Кто тебя выгоняет?! Юля сама отравилась. У нее были проблемы с головой.

– Тогда я могу продолжить практику?

Жанна Александровна громко выдохнула, выражая недовольство. К такой настойчивости со стороны Олеси она не была готова.

– Нет, – ответила Жанна, – приходили родственники Юли – интересовались тобой.

– Они меня обвиняют? Надо им сказать…

– Не хватало нам еще скандалов! Нет уж. Иди домой! Твоя практика закончена.

«Game is over4? – словно отпечаталось у Олеси в мозгу. Теперь она понимала, что чувствуют геймеры, проиграв игру.

– Пожалуйста, Жанна Александровна. Вы же обещали мне место в школе!

– И не проси! Не могу. И мой тебе совет – никогда, вот никогда не вступай с учениками в личные отношения. Дружба и всё такое – не на работе. Чтобы потом не было таких записок. Тоже мне советчица!

После этих слов Олеся не сомневалась – ее обвиняют в смерти Юли. Олеся понимала, что руководству школы главное не запятнать свое доброе имя. Всё остальное, что произошло за стенами школы, будь то суицид или просто драка, их не волновало. И Олеся никого не волновала. Она всегда ощущала себя сиротой при живых родителях, ведь им и без неё хватало проблем.

Даже сейчас она медленно спускалась по длинной лестнице, опустив голову вниз, как брошенный ребенок, которому некуда идти. Она остановилась в вестибюле, глядя, как на стену вещают фотографию Юли Никитиной. Там же под фотографией было написано, когда состоится прощание и похороны. Их назначили на послезавтра. Глаза Олеси застыли на этой дате, словно она узнала о собственных похоронах.

«Почему Юля не сказала мне, что собирается покончить с собой?! Злилась? Могла бы написать мне гневное смс, раз считала меня виноватой».

Ведь так поступают все подростки. Олеся поступила бы именно так. Но не Юля. Почему?! Неужели она так спешила расстаться со своей жизнью…

Спустя час Олеся кое-как добралась до университета, где училась. В коридоре ее окликнула подруга, Кристина, но Олеся была так подавлена, что предпочла промолчать. Но Кристина догнала ее и увязалась следом. Больше всего Кристину интересовали вопросы к госам5. Про них она и спросила первым делом. Олеся кивнула, давая понять, что список вопросов у нее есть.

– Ты чего такая? – поинтересовалась подруга.

– Да ничего.

– Кто-то умер? – рассмеялась Кристина.

Олеся застыла на месте.

– Моя ученица покончила с собой, – ответила она, – из-за меня.

– Да ладно? Ты сама видела?

– Нет, но…

– У нее были проблемы задолго до тебя. Я тебя уверяю!

– Значит, я стала последней каплей.

– Да прямо! Хватит выдумывать!

– Я не выдумываю.

– Забей на это! Ты слишком серьезно относишься к своей практике. Я вот на час пришла и ушла. Главное подпись руководителя получить.

– По блату?

– Я просто сказала, что детей терпеть не могу и по специальности работать не собираюсь. Это же отстой.

– Там не всё так плохо.

– Там всё ужасно. Да забей ты на всех этих мудаков! Пусть живут, как хотят. Практика уже закончилась. Чего ты вообще таскаешься в эту школу?

– Я не закончила, – ответила Олеся и передала листок с госами Кристине.

– Тоже мне проблема! Перепишешь у меня!

Кристина взяла Олесю за локоть и сказала:

– На тебя Горенко смотрит, – прошептала Кристина, ехидно улыбаясь. – Да не смотри ты!

Олеся лишь искоса поглядела на него.

– Ну и что?

– Такой красавчик! Вот бы он на меня запал!

– А мне он не нравится.

– Тебе не угодишь.

Кристина частенько не понимала свою подругу, которая была слишком разборчива и не только в выборе партнера. Олеся также придирчиво относилась к любым новшествам в своей жизни, будь то приобретение новых трусов или поездка за границу. Она всегда долго думала, очень долго, прежде чем сделать окончательный выбор. И ждать её было просто невыносимо. Потому она и оказывалась одна. Другие просто не выдерживали столь длинного ожидания.

– Да что в нем такого? – удивилась Олеся.

– Он красавчик! Спортсмен!

– Он просто отлынивает от учебы. И в универе его держат только из-за спорта. Он же тупой!

– Зато какие мускулы!

– Лучше бы в голове что-то было.

И Олеся пошла дальше, бросив на Горенко пренебрежительный взгляд. Её раздражал тот факт, что она может ему нравится. Ведь он даже не был её достоин.

 

3 глава. Шаг первый

С утра Олесю не мог поднять даже оглушительный звон будильника. Песня Тины Тернер “Simply the best6”, установленная в качестве звонка, уже стала настолько привычной для Олеси, будто звучала на частотах, которые не воспринимали её уши.

Олеся с трудом заставила себя подняться с кровати. Она поздно ложилась, а перед сном объедалась всякой дрянью (в основном, бутербродами и сладостями). В общем, вела такой образ жизни, словно запрограммировала себя на самоуничтожение. Но на фоне недавней смерти Юли, все эти проблемы казались такими смешными и глупыми. Просто вполне себе взрослая девушка не может взять себя в руки – именно так себя ощущала Олеся, ковыляя в разношенных тапках до ванной. Оттуда она, вся мокрая, после душа, направилась к холодильнику, где из еды оказалась только одна шоколадка и та горькая. Затем, перекусив тем, что было, Олеся наспех оделась и поехала на похороны Юли. Хотя даже не была уверена, стоит ли ей там появляться.

Так или иначе, Олеся прибыла на кладбище, и сомнения всё еще переполняли её. Она старалась их побороть, молча продвигаясь мимо могильных плит, к толпе, собравшейся возле гроба Юли.

К счастью, Олесе удалось затеряться среди зевак, коих собралось не мало. Она невольно просочилась сквозь толпу, поближе к гробу, где лежало тело Юли. Ладони девочки были сложены одна на другую, а под большим пальцем левой руки красовалась татуировка в виде крохотного сердца. Олеся никогда не понимала, почему некоторые люди так любят уродовать и мучить свое тело. Но думать об этом слишком долго ей и не пришлось. Вскоре её окликнула Жанна Александровна:

– Ты что тут делаешь? – Жанна старалась говорить как можно тише. Но для Олеси её слова звучали также громко, как молоток, забивающий крышку гроба. Она смутилась, будто вся толпа, собравшаяся в тот день на кладбище, смотрела на неё в ожидании ответа. (Впрочем, так казалось лишь ей). И она не знала, что ответить в свое оправдание.

Бывшая руководительница дала ответ за нее:

– Уходи сейчас же!

– Оставайтесь, – вмешался высокий мужчина средних лет с проседью.

Затем он поздоровался и представился дядей Юли, и он же являлся её опекуном.

– Юля упоминала, что вы помогали ей по английскому, – сказал он. – Так что оставайтесь!

Но Олеся решила уйти, заранее поблагодарив его и попрощавшись. Она не хотела никого смущать своим присутствием. А еще больше она не хотела смущаться сама, но никак не могла это прекратить.

К тому же её внимание привлек тощий парнишка, с которым Юля когда-то делила одну парту. Он вел себя не как все остальные – прятался за стволом дерева, будто хотел остаться незамеченным. И надо признаться, у парнишки это почти получилось. Слишком уж он был худым, как тростинка. Затем, не дождавшись окончания похорон, он направился прочь, стараясь затеряться среди могильных плит. Олеся поспешила за ним.

– Постой! – крикнула она ему вслед.

Его имени она не помнила и даже не пыталась запомнить. Чужие имена её мало интересовали. Она запоминала лица, слова, характер, но только не имена. Но всё же парнишка остановился, скорее, из любопытства, и удивленно посмотрел на неё.

– Ты же сидел за одной партой с Юлей Никитиной? – проговорила Олеся. Это единственное, что она помнила о нём.

– Бывало, – ответил он, уже собираясь уйти.

– Вы с ней общались? – остановила его Олеся.

Он кивнул и присел на камень. После короткого молчания он спросил:

– Вы знаете, как она умерла?

– Немного.

– А я всё сам видел.

Он опустил голову вниз.

– Можешь не рассказывать, если не хочешь.

Но он посмотрел на Олесю, и по его взгляду она поняла, что он твердо намерен ей об этом рассказать. Ему просто необходимо было с кем-то поделиться.

– У нас была пробежка, – начал он, – на физ-ре.

Затем он пересказал ей все, что было в тот день и час на стадионе, не упустив ни единой мелочи. Когда он, наконец, закончил, он несколько секунд помолчал и добавил:

– Говорят, она отправилась антидепрессантами. Это всё из-за него.

– Из-за кого?

– Да так…

– Из-за парня?

– Не было у нее парня, – выпалил он, будто его задевала сама мысль об этом. Затем после недолгого молчания добавил:

– Ей нравился один… Какой-то Петр. Она все время о нем говорила: Петр то, Петр это. Он был старше её.

– Кто-то со школы?

– Нет, – протянул парнишка, – они познакомились в «Магнолии», кажется.

– Где?

– В клубе, где он всё время тусуется. Сами знаете, зачем туда парни ходят.

Олеся кивнула, хотя пока не спешила с выводами.

– Я ей говорил с ним не связываться, – продолжал парнишка, – она не слушала. Я думаю, она из-за него умерла.

– Он обидел её?

– Не знаю. Кинул, наверное. А может, что похуже.

«Несчастная любовь, – подумала Олеся, – что может быть хуже в подростковом возрасте».

– Ты видел этого парня?

– Да, он как-то заезжал за Юлей в школу на своем форде допотопном.

– Что за форд? Цвет? Номер?

– Да, откуда я знаю. Какой-то старый, красный, – подумав несколько секунд, он добавил: – Не впечатляет! У него на заднем окне какие-то наклейки странные.

– Какие именно?

– Да какой-то медицинский юмор. Фигня, короче.

– А его самого описать можешь? – поинтересовалась Олеся.

– Нет, я его не разглядывал. Но он, наверное, красавчик. Так Юля говорила.

– Высокий? Накаченный? Стройный?

– Не знаю.

Такое описание вряд ли помогло бы Олесе найти Петра.

– Есть у него какие-то особые приметы? – поинтересовалась она.

Парнишка лишь пожал плечами.

– Может, тату? – предположила Олеся, вспомнив татуировку на ладони Юли.

– Точно! Они набили одинаковые татушки.

– В виде сердца?

Парнишка удивленно посмотрел на нее.

– Откуда вы знаете?

– Догадалась, – улыбнулась она.

Пока она еще не знала, как найдет этого Петра, но найти его ей очень хотелось. Возможно, он и вправду, знал, почему умерла Юля. Или даже подтолкнул её к смерти. Теперь Олеся была не единственной обвиняемой. И разговор с Петром, как ей казалось, помог бы ей перестать обвинять себя. Вдруг виноват только он…

Она распрощалась с парнишкой, и недолго думая, позвонила Кристине с предложением сходить в ночной клуб «Магнолия». Там она надеялась встретить Петра. Хотя, конечно, шансов на это было совсем немного, но попытаться стоило. Пусть такие места Олеся на дух не переносила, и её подруга прекрасно об этом знала. И даже когда они вместе пересекли порог клуба, Кристина не могла поверить в происходящее.

– Обычно тебя в такие места не затащишь, – говорила она, пытаясь перекричать музыку.

– Мы здесь по делу, – ответила Олеся, продолжая жадно искать в толпе Петра, вернее, парня, подходившего под его описание. А из описания она знала лишь, что он красавчик. А красота понятия растяжимое, особенно мужская красота.

– Хватит так крутиться, – заметила Кристина. – Ты как в первый раз в клубе.

– Почти, – ответила Олеся, продолжая вертеться.

– Что? Давай туда сядем? – предложила Кристина и просочилась за столик с кожаными диванами. И тут же крикнула официанту, чтобы тот принес им два «дайкири7». Но тот их даже не услышал.

– Обязательно сюда садиться? – возмутилась Олеся, заметив на столике крошки, пепельницу с окурками и даже следы от кружек с пивом.

Ей стало ясно, этот стол не убирали.

– А куда еще? – ответила Кристина.

И вправду свободных столиков не было. Пришлось довольствоваться тем, что есть.

Тогда Олеся достала из сумки пару салфеток, брезгливо протерла ими стол и поверхность дивана и только потом села.

А Кристина безуспешно пыталась выловить свободного официанта. Но у них, видимо, были дела поважнее.

– Схожу за коктейлями, – сказала она, – ты будешь?

Олеся кивнула, хотя выпивка её не интересовала. Она всё продолжала высматривать Петра. Она уже запуталась в невероятном количестве лиц, мелькавшем перед ее глазами. Все они были такими разными и в то же время сливались и становились однообразными. Но вдруг она остановила свой взгляд на странном парне, который протирал очки краем своей рубашки. Он стоял посреди танцпола. Танцующие задевали его локтями. Он возмущался в ответ, но не сдвигался с места. Наконец, он нацепил свои очки, и тогда Олеся узнала в нём Павла. (Оказывается, без своих окуляров он выглядел куда менее привлекательно). Боясь оказаться замеченной, Олеся дернулась под стол, перевернув на себя пепельницу с окурками.

«Да что с тобой? Ты как из леса», – сказала бы ей Кристина». К счастью, её не было рядом.

А виновник этой неприятности, Павел, уже скрылся из виду. Олеся на всякий случай пересела на противоположную сторону и распустила волосы, желая скрыть своё лицо. В тот же момент к ней подошел лысый незнакомец с бутылкой пива в руках. И это была не первая бутылка, которую он выпил за сегодня. Поэтому держался он довольно смело и даже нагло.

– Красотуля, – сказал он, расплываясь в улыбке, – чего такая серьезная? Развеселить?

Олеся сделала вид, что не замечает его. Впрочем, он этого не заметил и продолжал:

– Пойдем – выпьем! Познакомлю с хорошими парнями!

– Нет, спасибо – ответила она.

– Да ты чего? Пошли!

Возможно, он бы схватил её за волосы и потащил бы силой, если бы не высокий молодой человек, который подошел к ним со словами:

– Простите его. Он ко всем лезет, когда напьется. Вадик, пойдем!

– Зашибин, ну ты чего, Зашибин, – завопил лысый, когда тот за шкирку потащил его прочь.

Олеся только и успела разглядеть на руке своего таинственного спасителя татуировку в виде крохотного сердца. Точно такую же тату она видела на руке Юли Никитиной. Тоже под большим пальцем. Странное совпадение.

«Что, если это Петр?», – подумала Олеся.

Но и он, и тот пьянчужка уже уковыляли за другой столик и напрашиваться в их компанию было поздно и неловко.

Она шепотом укоряла себя в необщительности и несообразительности. И даже не заметила, как позади неё появился Павел.

– И ты здесь! – воскликнул он.

Олеся медленно обернулась, узнав его грубый голос.

– Что вам нужно? – спросила она и сжалась, словно хотела провалиться сквозь землю.

– Ничего себе ответик! Я спас тебя от цыган!

– Хорошо. Спасибо. Только идите – у меня дела!

Павел ухмыльнулся и сказал:

– Ухажера ждешь? Да! – протянул он и рассмеялся, – я заметил, ты здесь давно сидишь! А зря – он уже не придет.

«Он решил, что у меня свидание, – на лице Олеси промелькнула едва заметная улыбка, – Дурачок!»

Еще бы знакомиться в клубах было совсем не в её духе.

– Оставьте меня в покое, пожалуйста!

– А чо ты на меня орешь? На него ори!

Он поднял руку вверх и помахал тому парню с татуировкой.

– Вы знакомы? – поинтересовалась Олеся.

– Друган мой школьный, Петька.

И сердце её забилось сильнее. Она вытянула шею, глядя на Петра, словно всем своим естеством стремилась к нему.

«Неужели это он?», – подумала она.

Хотя сама себе на этот вопрос она уже ответила и ответила утвердительно. Но сомнения всё же продолжали её одолевать.

А Петька тем временем уже направился к выходу.

– Он что – уходит? – испугалась Олеся.

– Ему на работу с утра. А что?

Ничего не отвечая, Олеся метнулась за Петром. И на полпути врезалась в Кристину. А та несла в руках два алых клубничных дайкири, которые, как реки изобилия выплеснулись ей на платье.

– Ты что? – завопила Кристина, но даже эта неприятность не помешала ей заметить, как Олеся смотрит вслед уходящему Петру. – Всё ясно, – заулыбалась Кристина. Ей нравилась сама идея, что ее подруга бегает за парнями.

Впрочем, на этом их посиделки в клубе и закончились. Вернее, Кристина еще минут сорок пыталась спасти своё платье. Потом бросила это бессмысленное занятие и вызвала такси. Домой они вернулись за счет Олеси, которой пришлось всю дорогу утешать подругу. Так что о Петре Олеся почти забыла. Почти…

***

Среди ночи в дверь Павла кто-то постучал. Сначала один раз, на что Павел даже не хотел реагировать. Он жил в общаге, а это, как известно, тот еще проходной двор.

– Опять соседи-алкаши, – пробубнил он про себя.

Но кто-то за дверью был настойчив и постучал снова, уже громче.

–Да что надо? – недовольно заорал Павел, распахивая дверь.

Затем он едва не проглотил свой вечно сквернословящий язык, когда увидел на пороге Олесю.

– Ты? – удивился он.

Она лишь улыбнулась в ответ.

– Как ты сюда попала? А вахтерша?

– Не заметила её.

– Слушай, нам нельзя водить девушек сюда, – сказал Павел, оглядываясь по сторонам, будто собирался сделать что-то противозаконное.

– Тогда впусти меня, пока нас никто не видел.

Павел еще раз поглядел по сторонам и впустил её в комнату.

– Я, наверное, сказал что-то не то тогда…

Он не знал, как подобрать слова, чтобы извиниться.

– Да все нормально.

– Да? Отлично.

– Можно мне раздеться? – спросила она, расстегнув на своем пальто пуговицу.

Павел чуть отшатнулся назад.

– Зачем? – удивился он.

– Здесь жарко.

– А, – протянул он и нервно развернулся к окну, чтобы открыть его. От волнения его руки вспотели, и он лишь с третьей попытки смог осуществить задуманное. Наконец, когда в комнату подул прохладный воздух, Павел чуть осмелел.

– А как ты узнала мой адрес? – поинтересовался он. В тот же миг он услышал, как пальто Олеси упало на пол. Металлическая застежка на её ремне зазвенела, коснувшись деревянного паркета.

Павел медленно обернулся. Но от неожиданности не смог промолвить и слова – Олеся стояла перед ним в полупрозрачном неглиже.

Он отшатнулся назад, ударившись спиной о подоконник.

– В чем дело? – спросила его Олеся.

– Что ты делаешь?

Она не ответила, сделав несколько уверенных шагов навстречу к нему. Наконец, она оказалась уже слишком близко. Она коснулась рукой его щетины.

– А ты симпатичный, – прошептала она.

– Прикалываешься?

– Вовсе нет.

И она жадно впилась губами в его губы, словно хотела его съесть. Он не стал сопротивляться, ощущая ее язык у себя во рту. Затем он услышал странный звук, словно что-то острое воткнулось в подоконник. В тот же миг Олеся отстранилась от него. И в распахнутом окне слева от себя он увидел собственное отражение, и глаза его застыли в ужасе – его тело было буквально прибито к подоконнику при помощи огромного металлического кола, который в него запустила Олеся прямо из своего рта. Это было немыслимо. Павел даже не чувствовал боли. Он лишь в ужасе наблюдал, как кровь из его раны стекала на пол, образую густую красную лужу. А затем, не успев вскрикнуть, он проснулся, вскочил с кровати весь потный.

– Твою ж мать! – выругался он. – Приснится же!

На всякий случай он включил свет и проверил, нет ли поблизости Олеси. Затем подошел к подоконнику и закрыл окно.

– Нет, она мне не нравится, – он помотал головой, словно пытаясь себя убедить в этом. – Не нравится! – громче повторил он. – Просто надо меньше смотреть фантастику!

 

4 глава. Новый поворот

Наутро Олеся спешила в университет, чтобы сдать отчет по практике. И всю дорогу она прокручивала в голове смерть своей ученицы, пытаясь свыкнуться с этим. Олесе уже почти удалось уговорить себя в том, что она не виновата в произошедшем. Но беспокойство её не покидало, будто ей лично придется отвечать за смерть Юли. А к такому Олеся не была готова.

В довершение ко всему её отчет не приняли – на его титульном листе отсутствовала печать школы, где проходила практика. Поэтому Олесе снова пришлось вернуться туда, где до сих пор висел посмертный портрет Юли Никитиной. Олеся прошла мимо него, зажмурив глаза. В учительской она нашла Жанну Александровну. Та была всё также бодра и жизнерадостна. Олеся даже позавидовала ей.

И вот долгожданная печать появилась на первой странице Олесиного отчета. Она тихо поблагодарила руководительницу, уже собираясь уходить, когда в учительскую зашла одноклассница Юли и по совместительству староста класса. Девочка принесла журнал, за что её отругала Жанна Александровна. Еще бы! Ведь в прошлом году ученики умудрились украсть журнал и все каникулы куковали за партами. А педагоги должны были за неделю восстановить все четвертные оценки этих воришек. Непонятно, как удалось решить данную проблему. Олеся не стала дослушивать этот душещипательный диалог и, попрощавшись, просочилась за дверь.

Но далеко уйти не успела – в коридоре её окликнула та самая одноклассница Юли.

– Да, – удивилась Олеся. Она уже и не помнила, как зовут эту девочку. Памятью на имена Олеся не славилась. Она лишь знала, что эта девочка была старостой и очень ответственно подходила к учебе.

Девочка подошла к ней поближе и шепотом спросила:

– Вы по поводу Юли Никитиной?

– Нет, а что?

– Значит, вы не знаете…

– О чем?

– Не о чем. Мне на урок пора.

Она уже собиралась ускользнуть от ответа, но Олеся её остановила.

– Подожди! Ты что-то знаешь?

Девочка сжалась.

– Нет, – трясся головой, промямлила она.

– Не ври мне! Это касается смерти Юли?

Девочка испуганно посмотрела по сторонам, словно боялась огласки.

– Вы никому не скажете?

– Я сейчас Жанне всё расскажу! Если будешь молчать.

А Жанну в гневе боялись все. Даже её коллеги.

И девочка, недолго думая, отвела Олесю в укромное место – под лестницей на первом этаже.

– Знаете, – говорила девочка, – Юля была странной с тех пор, как вернулась в школу…

– Вернулась?

– Она болела около года, потом пришла и ни с кем не общалась. Она и раньше была неразговорчивой, но не настолько.

– Давай прямо! Что с ней произошло?

Олеся понимала, что девочка что-то знает и пристально посмотрела на неё, будто пытаясь выяснить, что именно.

– Юля просила никому об этом не говорить. Я даже полиции не сказала. Всё равно никто мне не поверит. И вы тоже…

– Говори, как есть, а я сама решу, верить тебе или нет.

И девочка поведала ей, как несколько месяцев назад заметила на руках и ногах Юли синяки, когда переодевалась вместе с ней в школьной раздевалке. В ответ на любопытство одноклассницы Юля заплакала и в порыве чувств излила ей свою душу.

– Юлю изнасиловали, – шепотом сказала девочка.

– Она так сказала?

Девочка кивнула.

– Она сказала, кто это сделал? – спросила Олеся.

– Кто-то не из школы. Взрослый. Она боялась его.

Подумав несколько секунд, девочка добавила:

– Еще я видела, как она садилась в красную иномарку.

«Красная иномарка, – подумала Олеся, – значит, парнишка не соврал, говоря о красном форде».

И в этот момент она вспомнила Петра и его в стельку пьяного друга. Подобная компания могла сотворить что угодно.

– Думаете, Юля из-за этого покончила с собой?

– Не знаю, но лучше скажи об этом полиции. Пожалуйста.

Олеся не знала, к кому еще обратиться. Единственным человеком, который знал Петра, был тот странный очкарик Павел. Он же торговец поддельными документами. Поэтому доверять ему она не спешила. Но именно он мог вывести её на Петра. Так что сейчас Павел был нужен ей как никто другой…

Она не сразу вспомнила его имя, зато у нее сохранилась его визитка. Она порылась в кармане своего пиджака, нашла визитку и позвонила ему. И его даже не пришлось уговаривать о встрече. Он сам предложил встретиться в кафе, где любил бывать.

Туда Олеся пришла первой, собираясь с мыслями. Зато он умудрился опоздать на девять минут. И за это короткое время Олеся уже успела его слегка возненавидеть. Ожидание и неизвестность изрядно трепали ей нервы. Поэтому её не обрадовал опрятный вид Павла, несвойственный ему в повседневной жизни. А он в кои-то веки постирал свои джинсы и надел чистую куртку, которую ему одолжил сосед. Он даже попытался сделать укладку – зачесал волосы назад, но прежняя прическа шла ему куда больше.

Впрочем, Олеся не оценила его стараний. Она даже не улыбнулась. Но и показывать своё раздражение тоже не стала. Просто сохраняла спокойствие, будто ей всё равно. Она часто так делала, поэтому Павел поверил её игре.

– Ну, чего звала? – спросил он, усаживаясь напротив нее.

– Спасибо, что пришел…

– А то! – сказал он, бросив на стол свой мобильник. – Надумала купить диплом?

– Нет, – натянуто улыбнулась она. – Меня интересует другое.

– О, – протянул Павел, – я понял. Минутку. Я принесу нам сока.

– Не стоит.

– Точно! Еще к нему пирожных возьму.

– Нет, нет, нет!

Она помотала головой, но он не стал её слушать и радостно побежал к кассе. В спешке он забыл на столе свой мобильник. Олеся просто не могла не воспользоваться случаем. Впрочем, взломать пароль, чтобы получить доступ к содержимому мобильника она тоже не смогла. Этот пароль оказался ей не по зубам. Она прокопалась с телефоном до самого прихода Павла.

Он, довольный, вернулся к ней с подносом яств, который поставил на стол.

Она быстро положила его мобильник на стул рядом с собой.

– Не стесняйся – бери, что хочешь, – сказал ей Павел, а сам принялся уминать пирожок.

Вскоре он заметил, что чего-то не хватает.

– А где мой мобильник? – спросил он.

– Не знаю, – ответила Олеся, затем немного подумав, добавила: – А вот он! Ты оставил его на стуле.

Павел положил пирожок на тарелку и уставился на Олесю.

– Я что, похож на идиота? – поинтересовался он.

– Ты о чем?

– Сама знаешь, я его там не оставлял!

– Оставил, – сказала она, но не слишком убедительно.

– Я видел с кассы, как ты рылась в моем телефоне.

– Я не рылась! – возразила она.

– Надеялась найти там инфу про других девушек? У меня их нет!

– Мне всё равно, – ответила Олеся.

Такой ответ немного смутил Павла.

– Ты что, чокнутая?

А вот это заявление обидело Олесю. Он был не настолько завидным женихом, чтобы ради него продумывать план по уничтожению соперниц. Скорее, наоборот.

– Ну, прости, что не пригласила тебя на свидание!

Ведь именно о свидании подумал Павел перед тем, как бежать за пирожками. И Олеся это сразу поняла.

– А для чего пригласила?

Она несколько секунд подумала, а затем сказала:

– Мне нужно поговорить с твоими друзьями Петром и тем лысым.

– Ты что, втюрилась в кого-то из них? – выкрикнул Павел, и тон его стал довольно резким. – В Петьку!

– Ни в кого я не втюрилась!

– Тогда в чём дело?

– Хорошо. Скажу прямо. Мою ученицу изнасиловали. И я ищу виновных.

Павел пристально на неё посмотрел, как врач на душевнобольную. Но шутки ради он всё-таки продолжил разговор.

– И какие у тебя зацепки?

– Их не много. Её подвозил кто-то на красном форде.

– Ни у Петра, ни у Вадима нет машины. Разве что велосипед.

И он принялся складывать пирожки в пакетик.

Олесе омерзительно было наблюдать это зрелище и, тяжело выдохнув, она отвернулась в сторону.

– Сок я тебе оставлю, – заметил Павел, – мне нежалко.

Она понимала, он вот-вот уйдёт, и собралась с силами, чтобы остановить его. Она не любила просить, но ей пришлось.

– Пожалуйста, мне очень нужна твоя помощь, – сказала она. – Мою ученицу изнасиловали. Она покончила с собой, – говорила Олеся едва не плача.

– И что?

Павел сохранял хладнокровие. У него свидание сорвалось как-никак.

– Меня обвиняют в её смерти.

– Ну, печаль-печаль…

– Но я тут не причем! А твои друзья могут что-то знать.

– Знать? А может, они её изнасиловали?!

– Я так не говорила!

– А ты скажи! А чего? Парни, бухают, по клубам шляются. – Павел фыркнул от негодования. – Насильники! Однозначно!

– Я ни в чем их не обвиняю. Но они могут знать…

– С чего ты взяла?

– Кажется, Петр был с ней знаком.

– И ты с ней знакома и ты ни фига не знаешь. Не знаешь, кого искать, где искать, на фига искать. Ты ненормальная, – он постучал указательным пальцем себе по виску. – Явно ненормальная!

Олесе было нечего сказать. Она молча наблюдала, как Павел покидает кафе. Она не могла его остановить. Слова, будто застыли в её горле. Ей хотелось крикнуть, но голос не слушался её – он не мог прорваться через стену непонимания.

К тому же она упустила, как ей казалось, свою последнюю возможность пролить свет на гибель Юли. И этот факт расстраивал Олесю куда больше. Но сдаваться она не собиралась. Не так скоро.

 

5 глава. Павел

Павел готов был сражаться за своих друзей, в чем бы их ни обвиняли. Биться до последней капли крови, из последних сил и как в последний раз в жизни. Но как биться с самим собой он не представлял. Он порвал бы каждого, кто обидел бы его друга. Только что делать с сомнением, которое, словно мерзкий червь вгрызалось в его душу всё глубже и глубже с каждым днём?! В этой борьбе Павел был бессилен. А еще он учился на копа, и чувство долга побуждало его защищать не только своих, но и тех, кто в этом нуждается. Он не мог просто закрыть глаза на чужую проблему. Да, он не верил до конца словам Олеси. Ведь порой ложь может звучать убедительней любой правды. Но что если она его не обманула?!

Несколько дней он раздумывал над тем, как ему поступить. С одной стороны, он, как ему казалось, хорошо знал своего друга Петра. А тот всегда был тиши воды и ниже травы. Просто пай-мальчик, неспособный никому причинить вред. Да и с девушками он особо не водился, а тут какая-то школьница-самоубийца. Павел не понимал, как она могла быть связана с его другом. Он знал Петра со школьной скамьи. Они жили в одном дворе, гоняли вместе в футбол, ели из одной тарелки. Павел даже бегал к его мамаше стричь волосы. Нет, Петр в его понимании был отличный друганом и прекрасным человеком.

И с другой стороны, что он знал об Олесе?! Хотя конечно, отваги ей было не занимать. Из неё получился бы неплохой коп. Таким врожденным чувством справедливости мало кто обладал из его окружения. Наверное, это его в ней и цепляло. Её правильность граничила с сумасбродством.

Павел и сам не решился бы действовать, как она, но всегда мечтал попробовать. Он только с виду был сильным мужиком, а внутри он оставался ребенком (и порой даже нерешительным ребенком).

Развлекаться и играть в компьютерные игры – вот, что получалось у него лучшего всего. Ему требовался стимул, чтобы проявить себя, и Олеся дала ему этот стимул. Своим примером она показала ему – это не так страшно спасать других, а даже здорово. Если бы не она, он в жизни бы не помог тому ребенку, украденному цыганами. Он даже не догадался бы, что ребенка украли. Павел был сильным физически, но интеллектуально он очень уступал Олесе. Сам он, конечно, об это не подозревал.

«У неё есть чему поучиться», – ловил он себя на мысли.

И в то же время он понимал, что эта девушка может оказаться просто городской сумасшедшей с чрезмерно развитой фантазией. Ведь она могла придумать всю эту историю с изнасилованием. Но зачем?! Она не хотела с ним знакомиться, общаться, соблазнять его и прочее. Тогда чего же она хотела, кроме того, чтобы найти насильника своей ученицы?! На этот вопрос Павел пока не мог ответить. Но доверять Олесе он тоже не мог. Она так бесцеремонно пыталась залезть в его телефон. Даже разрешения не спросила. Она, безусловно, себе на уме и не такая простая, какой хочет казаться. И в то же время милая. В этом-то и кроется подвох. Она может пойти на крайности, если потребуется. А такие люди весьма опасны, ибо они не предсказуемы. Неизвестно, что еще она может выкинуть.

Поэтому Павел решил сам заняться этим делом. Он проследит за Петром и Вадимом и проверит их причастность к изнасилованию (если оно было) лично. Только так он сможет успокоить совесть, а заодно будет держать ситуацию под контролем. По крайней мере, на это он тогда рассчитывал.

И начать он намеревался немедля. Он наведался без приглашения на квартиру, которую снимали Вадим и Петр. Он знал, что один из них, скорей всего, окажется дома. Где им еще быть, если на пары8 они не ходят.

Посему Павел нещадно колотил кулаком по дверному звонку, пока, наконец, Вадим не удосужился ему открыть.

И выглядел Вадим уж слишком по-домашнему. На нём были лишь трусы и тапки. Он явно не ждал гостей.

– Петьки нет. Может, потом зайдешь? – сказал он, намереваясь закрыть дверь.

Но Павел ему помешал и без приглашения зашёл в квартиру и в ту же секунду почувствовал себя невероятно глупо. Сожитель его друга, вероятно, просто спал после ночной гулянки, так что вламываться к нему, как к последнему уголовнику не было никакой необходимости.

– Давай потом, – промямлил Вадим.

– Потом так потом, – согласился Павел и уже собирался уйти, но странный выкрик из спальни его остановил. Он направился прямиком туда. Вадим пытался ему помешать, схватив его за край куртки, но это не помогло. Павел бесцеремонно ворвался в спальню. И лучше бы он этого не делал. То, что он там увидел, ему совсем не понравилось.

– Что за фигня? – выкрикнул он, стараясь не смотреть на полуголую девушку, привязанную к кровати, пока та оглушительно орала то ли от испуга, то ли неловкости.

– Ролевые игры. Не слышал о таком? – ответил ему Вадим.

Но Павел и слушать его не стал, а принялся отвязывать девушку. А когда Вадим попытался его остановить, то получил кулаком по физиономии, и улетел от удара на пол, схватившись рукой за щеку.

Девушка была благополучна освобождена. Но вместо благодарности она отстранилась от Павла, как от прокаженного и едва не убила его взглядом, полным неприязни.

– Вы оба придурки! – с уверенностью выкрикнула она, наспех натягивая на себя платье.

Удивительно как быстро люди видят в других свои недостатки. Павел лишь рассмеялся в ответ и направился к выходу, не дожидаясь, пока Вадим встанет и наподдаст ему.

Да, Вадим никогда не славился адекватностью. Павел нисколько не жалел, что врезал ему. Он всегда тайно мечтал проучить этого гавнюка. А девушка должна быть благодарна. Вряд ли ей бы понравилось тусить с лысым упырком, да еще и будучи связанной. Ведь не факт, что Вадим бы отпустил её по первому её зову. Что тут скажешь, девушки наивны.

***

Ночью Павел ничего не мог разобрать в темноте. Он лишь слышал чей-то крик, переходящий в визг. И этот крик оглушал его. Наконец, его глаза привыкли к темноте, и он смог разглядеть свою сестру. Она лежала на кровати и звала его. А чьи-то мерзкие руки привязывали её к спинке кровати. Она звала его, но он ничего не мог сделать. Он словно сам не понимал, где находится и всё глядел в лысый затылок мучителя своей сестры. А она такая маленькая и беззащитная просила его о помощи. В тот же миг он ощутил, как пот стекает по его лбу. Руки его тряслись и не слушались его. И он вздрогнул, едва его плеча коснулись чьи-то теплые пальцы. Тогда он обернулся и увидел Олесю. Она напоминала сказочную фею – такая красивая в полупрозрачном платье, которое развивалось в воздухе. Она что-то кричала ему. Он не мог разобрать ни слова. Затем она протянула ему небольшое зеркальце, и в нем он увидел себя – лысым в грязной майке. Это он был мучителем. В тот же момент он проснулся.

– Ну и сон, – пробормотал он.

Видимо, его помаленьку начала мучить совесть. Он вскочил с кровати и почти до утра проиграл в стрелялки, чтобы отойти от увиденного. И снова он ощутил себя никудышным копом.

Впрочем, он пошел учиться в академию МВД9 совсем не потому, что мечтал работать в полиции. Нет, он никогда не верил, что сможет стать героем, спасти кого-то или поймать преступника. Просто в школьные годы он являлся активистом «СтопХама10» – клеил наклейки на стекла машин всех злостных нарушителей дорожного движения. В основном его «клиентами» становились любители парковаться, где попало. Кто-то просто возмущался (преимущественно матом), увидев наклейку на своем авто в половину лобового стекла, но были и те, кто мог настучать по физиономии. Павел, правда, тоже умел за себя постоять. Драться он научился еще в школе, когда к нему задирались хулиганы. В этом деле главное бить посильнее и не бояться. У него получалось и то, и другое.

Так однажды он с коллегами-активистами нарвался сразу на трех хамов, которые разъезжали по тротуару на своей иномарке, оправдываясь тем, что очень спешат. Хамы не понимали, почему нельзя давить пешеходов средь бела дня. Они оказались склочными и неадекватными. Втроем они вылезли из машины, чтобы расправиться с теми, кто преградил им путь. Павел взял их на себя и в одиночку раскидал их всех за пять минут, за что угодил в отделение полиции. Был схвачен как герой в борьбе с беззаконием. А в полиции добрый дядя-коп, весьма удивленный его боевой подготовкой (после просмотра видео с дракой), предложил ему скорейшую свободу в обмен на обучение в академии МВД. Зачем болтаться по улицам в поисках приключений, когда полиции нужны крепкие парни? О такой перспективе Павел никогда не задумывался, но согласился, чтобы не сидеть сутки напролет в обезьяннике. Он же тогда не знал, что этот коп всерьез за него возьмется и пристроит в академию через свои связи. Сам бы Павел вряд ли бы туда поступил. Он умел лишь руками махать. Мозг у него работал куда хуже.

К тому же в семнадцать лет он мало представлял, чего хочет от жизни. Как и многие подростки, он любил проводить свободное время за компьютером. Но подобное занятие нельзя было назвать серьезным. Скорее, наоборот. Оно заставляло тратить время впустую, давая ложную уверенность, что занимаешься чем-то очень важным – побеждаешь в компьютерной игре! Какой азарт при этом возникает! Сколько адреналина разливается по венам! Поэтому мы прячемся за компьютерами и телевизорами. Там совсем другая жизнь, полная неожиданностей и приключений, смысла и иллюзии. И в этой иллюзии мы рады находиться. В ней жил и Павел. Но бывали в его жизни редкие моменты, когда он понимал, что нужно остановиться и заняться чем-то более полезным.

И этот момент наступил вновь после бессонной ночи. Тогда Павел привел мысли в порядок и направился в гости к Петру.

Ни то чтобы сон показался Павлу вещим, или он опасался за сестру. Просто он решил напрямую узнать у Петра, про изнасилование Олесиной ученицы. Лучше так, чем насиловать собственный мозг.

Павел минут двадцать наматывал круги возле подъезда друга, не решаясь позвонить в домофон. Разговор зрел серьезный. Он даже не знал, сможет ли дружить с Петром дальше, раз уж так усомнился в нем. Поэтому тянул до последнего, пока Петр сам не вышел из подъезда, направляясь в магазин. Увидев Павла, он обрадовался. Видимо, еще не знал про их размолвку с Вадимом.

Петр хлопнул друга по плечу и с улыбкой сказал:

– Привет! Ты чего здесь?

Павел застыл на месте, собираясь с мыслями. Но подобрать нужных слов так и не смог.

– Пойдем – бухнем! – предложил Петр. – Вадим зачет получил по сопромату – отмечаем.

Да, для Вадика зачет был настоящим событием! И грозил стать последним успехом, приближающим его к диплому.

– Не стоит тебе тусить с этим Вадимом, – заметил Павел.

– Да ладно, он нормальный пацан.

– Да вы бухаете всё время.

– Тебя моя мать подослала? – рассмеялся Петр.

– Никто меня не подсылал! Просто Вадим реальный упырок. Лучше тебе съехать от него.

– Куда съехать?

– Да хоть в общагу.

– Я бросил универ.

– Чего? – удивился Павел. – У тебя же отличная специальность. Бухучет!

– Ага, весь день сидеть в офисе за компом. Чего здесь отличного? Я хочу работу для души.

– Этому тебя Вадим научил, да?

– Не такой он и упырок, как видишь.

И этот ответ взбесил Павла. Он никогда не думал, что лучший друг отдалится от него и предпочтет ему компанию какого-то алконавта.

– Да я знаю про ваши с ним делишки, ясно! – выпалил Павел. – Знаю, зачем вы по клубам ходите!

– Знаешь? – Петр опустил глаза вниз и несколько раз глубоко вздохнул.

Павел лишь кивнул в ответ.

– Осуждаешь меня? – поинтересовался Петр.

– Тебе пора браться за голову. Вот и всё.

– Осуждаешь!

Но Павел и сам не знал, что сказать. Друг всё сказал за него:

– Я в курсе, как в нашей стране относятся к таким, как я.

– К каким таким?

Но Петр будто пропустил его вопрос мимо ушей.

– Я всегда знал, что ты натурал, – говорил он и после короткой паузы добавил: – и гомофоб.

– Чего? – сказал Павел, а затем повторил громче и членораздельно: – Чего?

– Да, – закивал головой Петр, – я гей. Вадим нет, а я да.

– Ты что такое несешь? – неуверенно добавил Павел.

– Смирись! Я такой!

Но Павел не мог смириться. Эта новость оказалась для него настоящим ударом. Он хотел бы принять её, да только тащить за собой неподъемную ношу еще и чужую, он был не в силах. Он больше не сказал ни слова. И рванул прочь от друга и бежал так быстро, что пропустил остановку.

 

6 глава. Под прикрытием

Издалека Олеся приметила знакомое лицо во дворе своего дома. Она несколько замялась, раздумывая подходить ли ей ближе. Но эта встреча была неизбежна.

– Олеся Эдуардовна, здравствуйте, – к ней подошел капитан полиции Смирнов. Его она никак не ожидала увидеть вновь.

– Капитан Смирнов, – ответила Олеся, – чем обязана? Что-то узнали по делу Юли?

– Вообще-то я не должен вам рассказывать, но раз уж я пришел…

– И?

– Мы провели экспертизу. Почерк на предсмертной записке не принадлежит погибшей.

«Он даже не называет Юлю по имени», – мелькнуло в голове у Олеси. – Да какая разница! Кто-то состряпал записку, чтобы все думали, что Юля сама себя убила.

– То есть это было не самоубийство? – поинтересовалась Олеся.

– Это мы и пытаемся выяснить.

«Да что тут выяснять, кто-то хотел отвести от себя подозрения». И Олеся застыла от ужаса.

«Почему этот кто-то указал в записке именно меня? Он меня знает? Или он думает, что я знаю про изнасилование. Нет, не может быть, я опять накручиваю».

– Поэтому я и пришел, – продолжал капитан Смирнов, – мне нужен образец вашего почерка.

– Моего?

– Да, или лучше было вызвать вас в участок официально?

– Нет, спасибо, – Олеся начала копошится у себя в сумке. Наконец, она отыскала там свой старенький блокнот. Она уже собиралась вырвать оттуда листок, ощущая на себе жадный взгляд капитана.

– Блокнотик вам нужен? – поинтересовался он.

– Забирайте, конечно!

«Да уж, наверно, надеется там что-то найти, – подумала она. – Ничего он там не найдет! Или найдет? Я уже и сама не помню, что записала в этот чертов блокнот!»

Олеся нехотя протянула блокнот капитану Смирнову. Он обрадовался такой щедрости и сказал:

– Еще хотел вас предупредить, на вещах погибшей нашли ваши отпечатки.

– Вы же в курсе, что я нашла Юлину сумку во дворе и сама её принесла.

– Да, но это очень подозрительно. Тем более, мы пока не нашли то, чем она отравилась.

– Думаете, я выкрала у нее таблетки? – усмехнулась Олеся.

«Но сначала заставила её их выпить. Безжалостная училка!», – подумала она про себя.

– Заметьте, это вы сказали про таблетки.

– Но об этом ходят слухи. Да и как еще можно отравиться?

– Варианты есть, поверьте мне.

– Послушайте, я никак не причастна к этому делу. Почему меня все время пытаются в чем-то уличить?

– Может, вам просто стоит рассказать, что вы знаете?

– Я ничего не знаю!

Капитан Смирнов хитро посмотрел на нее. Он снова ей не поверил. Впрочем, она уже привыкла.

– Не усугубляйте свое положение, Олеся Эдуардовна.

«Что? Чего он от меня хочет? Чтобы я созналась в убийстве? Отличный заголовок для газет «Учитель отравила подростка. Не дождетесь!»

Олеся несколько секунд помолчала, ожидая ответа капитана Смирнова.

«Сейчас скажет: не выезжайте из города», – подумала она. Эти слова уже стали его фирменным прощанием. Именно их он и сказал, а затем удалился.

«Решили сделать из меня козла отпущения, капитан Смирнов? – думала Олеся. – Ничего у вас не получится, пронырливый гад».

Она пнула камень, который валялся под её ногами.

«У них ничего на меня нет, иначе бы меня задержали. Но они обязательно что-то найдут. Если, конечно, я не найду настоящего убийцу раньше. Может быть, тогда меня, наконец, оставят в покое?»

Да, её дед поступил бы именно так – нашел бы настоящего убийцу. Но Олеся даже не знала, с чего ей начать. Она вернулась домой, нехотя перекусила и начала думать.

Никогда прежде ей не доводилось искать ни убийц, ни насильников, ни даже нормальных людей. Она просто сидела и прокручивала в голове слова одноклассников Юли, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Но мысли разбредались. Ни одной путней идеи не посещало Олесину голову. Казалось, она в тупике, одна среди каменных стен, где нет даже малюсенького оконца, куда бы проникал солнечный свет. А сами стены настолько толстые, что никто снаружи не услышит её зов о помощи и не примчится к ней. Всё, как обычно решать самой.

А она так устала от этого. Хотелось, наконец, покоя. Она потянулась за пиджаком, достав оттуда рисунок Юли. Странным образом он успокаивал её, отвлекал от проблем. Но отвлекаться было нельзя.

«Думать, думать, снова думать», – повторяла про себя Олеся.

Но её глаза сами собой замирали на заветном рисунке, жадно изучая каждый его миллиметр. И картинка вдруг оживала. Олеся будто находилась там, вдыхая аромат цветущей сирени возле скамейки, где сидела девочка. И до того эта девочка была похожа на Юлю. Это однозначно была именно она. И ей в лицо летел пух от двуствольного тополя, который возвышался над головой красивого мальчика, что сидел напротив. Кроны тополя доставали, казалось, до самых небес. А под ним бегала крохотная белка. Чуть дальше брели какие-то люди – мать силком вела своего сына, а тот упирался. Они поднимались вверх по бетонным ступенькам, к входу серого четырехэтажного здания в форме изогнутого прямоугольника. Выглядело оно как-то безнадежно. А из его окна смотрела девушка в белом колпаке, какие обычно носят медработники.

«Унылое место, – подумала Олеся. – Психушку напоминает».

Но в то же время каждая деталь здания была настолько тщательно прорисована: каждый кирпичик, каждая тень – всё говорило о том, что Юля неслучайно выбрала этот объект. Вероятно, она много времени провела там, наблюдая, впитывая эту атмосферу, чтобы затем передать её на бумаге. Нет, не мог простой прохожий запечатлеть такую картину. Она была выстрадана, словно в ней художник прожил часть жизни. Юля прожила. И Олеся снова посмотрела на девочку с рисунка – та была в пижаме. Пациентка, стало быть, но где она лечилась?

Олеся тут же вспомнила свою мать. Нет, та не была врачом. Она вечно лечилась. Олесе только оставалось надеяться, что Юля избежала подобной судьбы. Но в это мало верилось.

Олеся быстренько включила свой ноутбук и набрала в поисковике «Психушка Санкт-Петербург». И вот после нескольких секунд возни с разными картинками, она, наконец, нашла нужное ей здание. Им оказался онкологический диспансер.

«Не может быть», – подумала она.

И тут же вспомнила про затяжную болезнь Юли. Вот где та могла провести целый год. А за год там с ней могло много чего случиться. Ведь вышла оттуда она уже замкнутой и нелюдимой. Значит, искать нужно именно там. Так подсказывало Олесе её чутье. И в этот раз она доверилась ему. Впрочем, других зацепок у неё не было. Она зашла на сайт диспансера. Читать про его деятельность ей было откровенно не интересно. Зато одна вкладочка в «шапке11» сайта её заинтересовала. Это была вкладка «Вакансии». В диспансер требовались воспитатели.

«У меня же педагогическое образование, – подумала Олеся, – почти законченное. Вполне подойду». И она нашла в закромах компьютера свое старенькое резюме, чуть его подкорректировала и с легкой душой отправила на электронную почту диспансера.

Ответа, впрочем, она не стала дожидаться и сама решила нагрянуть в отдел кадров. Она набралась смелости и наведалась в диспансер.

Охранник на входе попросил её расписаться в журнале посещений. Там же перед ней расписалась какая-то женщина.

– До чего заколебали: распишись там, распишись здесь, – обратилась она к Олесе.

– Все вопросы к начальству! – вставил охранник.

– Да не бойся, Борька, не уволят тебя, – женщина снова повернулась к Олесе: – предыдущего охранника уволили. Он пациентку похитил.

– Ой, да не слушайте вы её! – вмешался охранник. – Иди уже, Светка!

Светка лишь рассмеялась ответ.

– Дочку свою, – добавила она и ушла.

Олеся направилась в отдел кадров, где её встретила молодая девушка. Довольно быстро выяснилось, что воспитатели уже не требуются. Просто объявление забыли снять с сайта. Зато требовалась санитарка.

В этот момент Олеся поняла, что несколько поспешила похвастаться своим красным дипломом, который она еще даже не получила.

«Да уж, – подумала она, – я одна из лучших учениц на курсе, (да что там одна из – самая лучшая), и какая-то плохо прокрашенная и очевидно туповатая сотрудница отдела кадров предлагает мне мыть полы. Живём в РФ».

Олеся улыбнулась, но не от радости, а потому что её очень развеселило подобное предложение. И согласилась на эту должность.

На следующий день она уже приступила к работе. Полы мыть она не умела. Кстати, эти её навыки никто не проверял. Ей просто сказали, где находятся ведро и швабра. Об остальном, наверное, она должна была догадаться сама. Впрочем, она и не собиралась сильно стараться. Полы в диспансере были далеко не из белого мрамора, так что никакая уборка не скрыла бы их убогого вида.

Начать Олеся решила с сестринской. Там, где медсестры – там и сплетни. Она вошла туда и принялась старательно водить шваброй по полу. Никто её не замечал. Не потому что она была санитаркой, просто все увлеченно глазели в смартфон одной из сотрудниц. Смартфон был размером с кирпич, так что его трудно было не заметить.

«У всех навороченные телефоны», – подумала Олеся и бросила на них раздраженный взгляд. Она терпеть не могла все эти современные гаджеты. Она и без них себя прекрасно чувствовала, а её дешевый телефон (с плохенькой камерой и с отсутствием памяти, чтобы делать какие-либо снимки) всегда находился на беззвучном режиме и требовался ей только в крайних случаях. Вернее, тогда, когда она кому-то требовалась.

– Вот повезло, – говорила одна из медсестер.

– Зарплату повысят, – отвечала другая.

– Тебе бы только зарплату, Нинка.

Олеся подобралась к ним поближе и краем глаза заметила, что они читали какую-то статью.

– Красавец, – услышала Олеся, а затем и увидела фотографию Юлиного дяди.

Швабра едва не выпала из рук Олеси. От неожиданности она даже споткнулась на месте, обратив на себя внимание медсестер.

– Боже, никто работать не умеет, – отрезала Нина.

Она была довольно видной девушкой – яркой брюнеткой приятной полноты. Уже с утра она расхаживала при полном марафете12, будто не на работу пришла, а на свидание. Она поглядела на Олесю так, словно та собиралась занять её место первой красавицы. А своих соперниц Нина не просто ненавидела, она их со свету сживала. Она еще бросила Олесе пару реплик на счет плохой помывки пола и ушла.

– Не обращай внимания, – сказала Олесе одна из медсестер, – она завидует.

– Кому? – спросила Олеся, а сама подумала:

«Конечно же, мне».

– У нас один из врачей стал профессором, – ответила медсестра.

– Он здесь работает? – спросила Олеся, услышав, как над ней смеются медсестры.

Затем в сестринскую вошёл высокий стройный мужчина в белом халате. Олеся сразу обратила внимание на его привлекательную внешность. Такие красавцы обычно работали киноактерами, а не врачами.

– Дамы, Лесовца не видели? – спросил он, даже не пытаясь перекричать женский смех.

– Нет, Кирилл Александрович, – ответила одна из медсестер и он тут же удалился. Подобная компания его мало интересовала.

Олесе так и не успела на него наглядеться.

А тот, кого он искал как раз и был Юлиным дядей, а также одним из лучших хирургов в диспансере и теперь еще и профессором. Олесе придется быть осторожней, стараясь не попадаться ему на глаза. Он вряд ли обрадуется, увидев её здесь. После смерти своей племянницы он, скорей всего, не хотел бы видеть Олесю. Да и Олеся не горела желанием встречаться с ним. Она чувствовала себя неловко в его присутствии. Возможно, она просто боялась его осуждения. Она и сама до конца не понимала, чего именно боялась. Страх возникал у нее каждый раз, когда она просто думала, что может случайно его встретить. Но негативные мысли она старалась прогонять прочь. Они не слишком хорошие спутники.

Однако очень скоро Олеся забыла про свои опасения. Впрочем, неизбежное всё равно рано или поздно произошло бы. На то оно и неизбежное.

Едва заметив Лесовца в коридоре диспансера, Олеся всем своим видом старалась показать ему, что очень занята работой. Она даже не подняла на него взгляд и умышленно повернулась к нему спиной. Конечно, так вести себя было невежливо, но иначе она не могла. А он уверенно приближался к ней, пока она уверяла себя, что он её не узнал. К счастью, его окликнула одна из воспитательниц – та самая болтушка Светка. Она просто хотела поздороваться. Он обменялся с ней парой любезностей и пошел дальше. Мимо Олеси. На этот раз пронесло. Благодаря Светлане. Она вообще была довольно приятной девушкой. Пожалуй, самой дружелюбной из всех в этом унылом месте. Уже на третий день она взяла Олесю в оборот, попросив её придержать у себя петарды, купленные к майским праздникам для детей. И Олеся почему-то согласилась, абсолютно не подумав. Да и место для тайника у неё было отличное – подсобка, где хранились швабры и ведра. Туда-то она решила убрать петарды. Решила и убрала довольная своей затеей, будто совершает подвиг. Как-никак она помогала организовать праздник для детей. А это почти благотворительность. Ведь в наше время так редко удается быть просто добрым человеком. Олесе очень не хотелось упускать эту маленькую возможность.

 

7 глава. Главврач

Вскоре Олеся добралась и до кабинета главврача. Она не знала его лично. Но медсестра Нина предупредила её, что он зациклен на чистоте. А также не терпит посторонних в своих владениях. И если он узнает, что к полудню никто так и не удосужился вымыть у него полы, то Олеся может лишиться работы. В общем, главврача она представляла каким-то дьяволом во плоти, готовым вытрясти душу из кого угодно за малейшую провинность. Так что действовать ей следовало быстро и лучше не попадаться ему на глаза. Да, задание не из легких.

Поэтому она очень старалась, будто он лично наблюдал за ней через скрытую камеру. Она словно ощущала его невидимое присутствие где-то поблизости, то и дело оглядываясь по сторонам. Но к счастью, это было лишь её бурное воображение.

Вот бы и кабинет у главврача тоже оказался вымышленным. Но нет, кабинет был самым настоящим, вернее, по-настоящему огромным, как жилище слона. И зачем здесь такой большой необычный стол в форме буквы «Т»?

Олеся обратила внимание на пару кресел возле стола.

«Места для подчиненных. Их он приглашает, чтобы отчитать. Это называется разъяснительная беседа, – усмехнулась Олеся себе под нос».

Затем она взглянула на красивое кожаное кресло во главе стола.

«А здесь сидит сам главврач».

Она бы с удовольствием намазала его кресло клеем. Жаль, под рукой клея не оказалось.

«Может, не мыть у него под столом? Вряд ли он туда заглядывает!»

Да, стол большой. Под ним можно жить! Зато убраться под ним весьма затруднительно.

«Очень важный дядька, – подумала Олеся, рассматривая его многочисленные дипломы, которые красовались на стене. – Кандидат медицинских наук. Наверняка, он ничегошеньки не знает».

О как же её раздражали все эти ученые товарищи, заменившие духовность научным знанием.

Её взгляд упал на диплом главврача, вернее на надпись на нем: с отличием. Затем чуть ниже этой надписи она заметила знакомую фамилии: Лесовец К.Н. – председатель экзаменационной комиссии.

«И этот здесь!»

С ним она хотела встретиться меньше всего. По крайней мере, пока не найдет убийцу его племянницы.

Наконец, когда Олеся почти закончила уборку, за дверью кабинета раздались чьи-то уверенные шаги. Кто-то повернул дверную ручку, намереваясь войти. Олеся как раз намывала пространство под столом и туда же от страха спряталась, захватив с собой швабру, которая будто приросла к её рукам. К счастью у стола была задняя стенка, иначе он стал бы плохим укрытием.

Наконец, некто оказался в кабинете. Олеся надеялась, что он очень быстро уйдет, но она ошиблась. Этот некто несколько минут шуршал бумагами и что-то подписывал, стоя у стола.

«Это не главврач», – Олеся повторяла про себя эти слова, как молитву, желая, чтоб он поскорей ушёл.

Но он потянулся в ящик стола. Затем, не глядя, будто делал это ежедневно, достал из ящика дротик и запустил в стену. Олеся лишь слышала свист, с которым летел дротик. А после некто сделал несколько довольно громких шагов по направлению к стене.

Вывод напрашивался сам собой – он здесь хозяин. Он главврач! И уходить он не собирался, а напротив, уселся за стол. К счастью, он предпочел занять кресло подчиненного. О как же хорошо, что стол такой большой! Хотя в тот момент Олесе так не казалось. Прятаться под ним было не так удобно. К тому же на полу она нащупала несколько крошек и клочья пыли.

«Надо было лучше его помыть! – подумала она.

Вскоре главврач уже снял обувь и вытянул ноги прямо на столе. Они свисали над головой Олеси. Она сморщилась, чуть пододвинувшись в сторону, едва не выронив швабру из своих рук. К счастью, ей удалось вовремя подхватить швабру и бесшумно опустить на пол.

«Пусть полежит так», – подумала Олеся и вздрогнула, едва зазвонил телефон. Она всегда была страшной трусихой.

Главврач ответил на звонок, встав с места и еще несколько секунд побродив по кабинету. Тут-то он и заметил ведро возле своего кресла.

Он приподнял брови от удивления, подошел к ведру, увидев рукоять швабры, которая тут же начала перемещаться под стол.

Но главврач все-таки успел её схватить. Олеся была умнее, чем он предполагал, и отпустила швабру. Но добрый главврач на этом не остановился. Он попытался вытурить непрошеного гостя из-под своего стола при помощи швабры. Такого Олеся не могла вынести и вскрикнула. А как не вскрикнуть, когда мокрая тряпка, которой совсем недавно мыли пол, оказывается у тебя на лице.

– Выходите оттуда! – скомандовал главврач.

Олеся поняла – придется сдаться.

– Немедленно выходите! – еще громче сказал он.

Видимо, терпение его подходило к концу.

Она нехотя выползла из своего укрытия, увидев того самого красавца Кирилла Александровича. Кто бы мог подумать, что он главврач.

– Простите, – пролепетала она.

– Что вы тут делаете? Я думал это дети.

– Простите.

– Зачем вы туда залезли?

На лице главврача появилась улыбка, и он уже не казался таким уж грозным.

– Не знаю.

– Зато я знаю.

Олеся немного смутилась. Она совершенно не могла представить, что ему известно.

– Над вами, наверно, подшутили, – предположил он. – У нас это любят.

Она кивнула.

– За пациентами глаз да глаз нужен, – сказал он и посмотрел в окно. – Опять! Простите, мне пора. Вам, думаю, тоже.

После этих слов он быстро покинул кабинет.

Олеся наблюдала из окна, как он отбирает сигарету у одной из пациенток.

«Не думала, что больные раком курят», – подумала она и обернулась на стену, в которую он бросал дротики, но их там уже не было. Лишь множество дыр говорило о странном пристрастии хозяина кабинета.

На следующий день…

«Какая чудесная погода!» – радовалась Олеся.

Ей выдалась минутка в середине рабочего дня, чтобы выйти на улицу – нужно было вынести мусор. Не самое приятное дело, но солнце и свежий воздух (в меру свежий) способны компенсировать многое. Хотя мешок с мусором был довольно увесистым, а помойный бак находился еще далеко, Олеся довольно быстро справилась. Она даже пожалела, что так скоро закончила. Возвращаться на работу ей не хотелось. Она еще пару минут побродила во дворе диспансера, пока её уединение не нарушила пожилая женщина. Женщина была чем-то встревожена и ходила по крыльцу туда-сюда, пытаясь скоротать время. Не о такой компании мечтала Олеся.

Поэтому она затерялась среди деревьев, растущих под окнами диспансера. Там она чувствовала себя в безопасности, вдыхая аромат свежей хвои.

Неподалеку, в кустах, она заметила белку. Олеся осторожно присела на корточки и подманила её конфеткой. Зверек утащил угощение и ускользнул прочь, чем очень развеселил Олесю.

«И всё-таки животные умеют радоваться жизни в отличие от людей», – подумала она и обернулась, услышав знакомый стук каблучков на крыльце.

Там она снова увидела ту пожилую женщину, которая взяла у Нины бумажный сверток, а затем начала рыться в своем кошельке в поисках денег.

«Что они делают?», – подумала Олеся, как вдруг рядом с ними появился главврач и выглядел он весьма сурово.

Он выхватил сверток у женщины и бросил его в сторону. Нина лишь успела вытянуть руку вперед, но это не исправило ситуацию – сверток с грохотом полетел вниз по ступенькам. А та, кому он предназначался, в испуге побежала прочь. Нина не смогла её остановить, хотя пыталась, зато получила порцию криков от главврача. Выпустив пар, он вернулся в диспансер.

«Неудивительно, что его все ненавидят», – подумала Олеся. Его методы работы были довольно жесткими. Главное, не попасться под его горячую руку, а если уж попался, то лучше бежать куда подальше. Провинившихся подчиненных он не щадил. Хотя Нина заслужила хорошего пендаля. На пару секунд Олеся даже почувствовала себя отомщенной. С первой их встречи эта медсестра вела себя с ней, как самая настоящая стерва.

Вот только Олесю начало распирать от желания заглянуть в сверток. Почему он так разозлил главврача?!

Она дождалась, пока Нина уйдет, и подобралась к свертку поближе. Затем осторожно подняла его и заглянула вовнутрь. Впрочем, ничего интересного, кроме разбитой бутылки, она там не обнаружила. К тому же из свертка полилась жидкость чайного цвета с весьма неприятным запахом.

«Что еще за гадость?», – поморщилась Олеся и бросила сверток в урну, о дно которой с треском разбилось его содержимое.

Что ж, каждый делится, чем может. У Нины весьма скверный характер, почти такой же скверный, как то, что находится в свертке.

 

8 глава. Петарды

Спрятать петарды оказалось не так-то просто, особенно, если учесть тот факт, что дети любят играть. А эти игры могут завести их далеко за пределы собственных палат. Тогда подсобка становится отличным местом, куда обязательно норовит заглянуть каждый ребенок. Особенно, если она плохо закрывается и открыть ему может любой желающий. Так Олеся поняла, что петарды находятся совершенно не в безопасном месте. К счастью, на тот момент никто не успел их опробовать на деле. Так что пришло самое время унести их подальше из диспансера. Подальше от лап детей. То есть Олесе ничего не оставалось, как захватить петарды с собой.

Но на этом сюрпризы не заканчивались. Кристина всё-таки умудрилась познакомиться с Вадимом и Петром. Ей всегда нравились парни, на которых обращали внимание её подруги. Так что Петр ей сразу запомнился. Оставалось только втянуть в его компанию Олесю, ведь он везде ходил с лысым другом. Конечно, Кристина не собиралась помогать ей в поисках убийцы. Её интересовал Петр, а Олесе оставалось лишь смириться с тем, что её сосватают Вадиму. Этот лысый малопривлекательный и не слишком культурный тип вряд ли мог заинтересовать кого-то всерьез, кроме сотрудников полиции. Да, внешность у него была, как у уголовника. А Олеся была эстетом, хотя всегда утверждала, что ценит в людях, прежде всего, душу. Но красоту внешнюю она ценила ничуть не меньше.

Она даже заметить не успела, как подруга уговорила её о встрече вчетвером. В страшном сне такое не привидится! Но это было наяву. И если посиделок в кафе Олесе удалось избежать. Она умышленно опоздала туда. То от встречи на остановке она не смогла отвертеться. Олеся снова оказалась в компании Вадима. Она старалась держаться поближе к подруге, будто просто проходила мимо. С петардами. Их, к её удивлению, предложил донести Петр. Она не стала ему в этом препятствовать. Он убрал их к себе в рюкзак, чем избавил ее от лишнего груза. Похоже, он не сильно разделял симпатию Кристины к нему или был просто галантен. В последнее Олесе мало верилось. Ей куда приятней было думать, что её подруге с ним ничего не светит. Такова расплата за сводничество.

Олесю же ожидала другая расплата – её квартира находилась в непосредственной близости от остановки. И если бы не Кристина, их спутники об этом никогда бы не узнали. Но никто так не подставит, как лучший друг. Посему Олесе пришлось принять у себя дома всю эту компанию. Просто она не умела отказывать, но уже понимала, что пора бы этому научиться. Но как обычно отложила это дело на потом.

В итоге в своей собственной квартире ей пришлось прятаться в туалете и не от кого-то, а прежде всего от своей бестолковости. (Если б от этого еще можно было спрятаться.) Ну и заодно – от гостей, сидящих у нее на кухне. Благо с ними находилась Кристина, которая хоть как-то могла их отвлечь. Сама же Олеся размышляла, как ей начать разговор с ними. Вернее, с Петром. Он мог что-то знать про Юлю. Да, Олесе хотелось действовать напрямую. Хорошо бы, конечно, так и спросить: «А вы не знаете случайно девочку Юлю? Её тут изнасиловали за кусточком. Вы в этом часом не участвовали?»

Вряд ли бы такой разговор заладился. Но даже если бы Олеся ни в чем их не обвиняла, чтобы они ей ответили?!

Они оба вполне походили на нормальных парней. Да, они были тусовщиками, и возможно, периодически выпивали, но это не делало их насильниками и убийцами. Впрочем, такие вещи на лбу ни у кого не написаны. Жаль, в наше время на лица не ставят клеймо. Это бы многое изменило. К примеру, девушки не стали бы знакомиться с подобными красавцами и скольких бы проблем избежали. Не все на свете девушки, конечно. Что тут скажешь!

Впрочем, Олесе приходило в голову всё, что угодно, кроме того, что ей было действительно нужно. И этот факт просто изводил её. Её голова буквально трещала по швам. Она уже ненавидела и Петра, и Вадима. И даже если бы они в итоге оказались святыми монахами, она бы в это ни за что не поверила. Не вызывали они у нее доверия. Возможно, потому что любили выпить. Вернее, именно поэтому! Её папаша тоже злоупотреблял спиртным, а бутылка водки, как известно, плохой товарищ – она быстро меняет людей. Из робких и интеллигентных они превращаются в буйных и злобных, не упускающих возможность попробовать то, на что не решатся по трезвости.

Но судить всех по своему отцу – так Олеся тоже не хотела. Неправильно считать их плохими. В школе одна добрая учительница говорила ей, что все люди хорошие. Хорошие, пока не покажут обратное.

«Что ж, – подумала Олеся, – пусть будет так».

И она решила ни о чем их не спрашивать. Она узнает всё в своё время. Не стоит торопить события.

Она просто культурненько их выпроводит, сославшись, что ей пора спать. Да, отмазка так себе. Особенно в пять часов вечера. Но достаточно просто быть убедительней.

И вот, наконец, Олеся решилась выйти из своего убежища. К её удивлению и облегчению парни уже собрались уходить. И подозрительно быстро спешили на выход. Олеся даже не успела с ними попрощаться.

«Вероятно, поняли, что им ничего здесь не светит», – подумала она.

Она была не из тех девушек, которые бросаются на мужчин, тем более малознакомых и сильно пьющих.

– Ушли, – выдохнула она.

– Прости, – ответила ей Кристина. – Я ляпнула им про твою ученицу-самоубийцу.

– Что? Что ты им сказала?

– Тоже, что и ты мне.

– И про изнасилование тоже?

– Случайно вышло.

В тот самый момент Олеся поняла, что провалилась. Теперь-то эти парни будут молчать, забьются как кроты поглубже в свои норы.

Так оно и вышло. Если еще вчера Вадим написывал Олесе смски и названивал по вечерам, а она не знала, как от него отделаться, то теперь её мечта полностью сбылась – он пропал. И телефон его отныне стал не доступен.

Их недолгому и не самому приятному общению пришел конец. Ей бы стоило этому радоваться. Но нет, ей было неприятно. Ведь какой-то там проходимец посчитал, что она не достойна с ним общаться. Не то чтобы ей очень хотелось. Сама мысль о том, что ей пренебрегли, выводила Олесю из себя. Еще больше ей не нравилось, что ничего поменять она уже не сможет.

Ей требовался новый план действий. Именно план, потому что теперь она знала, к чему приводит его отсутствие. И первым пунктом в её плане было найти знакомых Юли. Искать Олеся намеревалась в онкодиспансере. Для начала среди пациентов. С детьми, как ей казалось, было проще договориться. Так Олеся решила расспросить всех пациентов о Юле. Юлю она представила как свою тяжелобольную сестру, которая не так давно лечилась в диспансере. Впрочем, хоть эта легенда и подкупила детей, но выяснить что-либо не помогла. Никто из них даже не знал Юлю или не помнил её. Так что этот план оказался явно провальным.

Пока Олеся искала хоть какие-то зацепки, она совсем забыла про петарды. Об этом она вспомнила лишь, когда встретила на работе Светлану. Та, к счастью, не спрашивала про них, хотя праздник неминуемо приближался. Но Олеся не любила оставаться в долгу. Она лишь могла надеяться, что Петр вернет ей петарды. Правда, попыток в этом направлении он не делал. Так что одна головная боль сменилась на новую. Где взять петарды?!

 

9 глава. Новая пациентка

Олеся отработала в диспансере практически неделю, но так и не привыкла к своей новой должности. Зато успела заболеть, хотя погода на улице стояла довольно теплая. Наверное, физический труд пошел Олесе не на пользу. Ей даже спрей от кашля пришлось купить. Правда, он по большей части валялся у неё в сумке, и на лечение попросту не оставалось времени. Работа санитаркой оказалась не такой уж простой, и Олеся уже начала мечтать об увольнении, намывая полы в одной из палат. Она даже не сразу заметила там пациентку. Зато пациентка заметила её и тут же спросила:

– Ты кто?

Олеся обернулась.

«Балда в пальто», – захотелось ответить ей, но она вспомнила о манерах приличия и промолчала, продолжив свою работу.

– Меня Миланой зовут. А тебя?

– Олеся, – сказала она нехотя, выждав небольшую паузу.

– Устала? Можешь не трудиться. Я никому не скажу.

«Неужели эта девочка умеет читать мысли?» – подумала Олеся и внимательно посмотрела на свою собеседницу.

Это была обычная девочка-подросток, симпатичная с выразительными широкими бровями и довольно густыми темными волосами. Не сильно она походила на больную раком.

– Ты здесь впервые? – поинтересовалась Олеся.

– Да.

«Значит, и она не знает Юлю».

– Как и ты? – заметила девочка.

– Ага.

– Бросай швабру! Никто не узнает.

Олесе как раз об этом и мечтала – бросить швабру. Но не стала поддаваться на провокации девочки. Но та всё равно продолжала:

– Ты всё еще моешь? Зачем?

– Это моя работа.

– Дурацкая у тебя работа.

В тот момент Олеся как раз собиралась убрать под кроватью девочки. И это замечание показалось Олесе весьма грубым. Она взяла ведро и швабру и вышла за дверь.

На следующий день…

Олеся ощущала себя золушкой, натирая стены в диспансере. Так всегда: ты соглашаешься на одну скромную работёнку, тебя нагружают еще чем-нибудь и вот ты уже батрак со стажем, прозябающий днями и ночами на работе. И каждый день длится мучительно долго и скучно. Так думала Олеся и злилась то ли на себя, то ли на весь мир. Она так и не продвинулась в своем расследовании. Она вообще не знала, куда ей продвигаться. Работа санитаркой отнимала у неё слишком много сил. Но пока Олеся утешала себя тем, что ей нужно адаптироваться на новом месте. Еще чуть-чуть и она приступит к тому, ради чего оказалась в диспансере. Но терпение потихоньку подходило к концу. Она бросила тряпку в сторону и присела на корточки возле стены.

Наконец, её внеплановый отдых прервал чей-то крик.

– Убрал от меня руки, – кричал кто-то в конце коридора.

И Олеся разглядела Милану, которую куда-то вел главврач. Девочка вырывалась и визжала, но он был непоколебим.

Олеся спряталась в уборной, но и оттуда она прекрасно могла их слышать.

– Изврат, – кричала Милана.

– Кажется, мне придется связаться с вашими родителями, – отвечал ей главврач.

– Вперед! Они в Майями.

– Отправляйтесь в свою палату и не смейте оттуда выходить!

– Посмею! Тебя спрашивать не буду!

Затем к ним подбежала Светлана, и главврач приказал ей глаз не спускать с Миланы.

– У нас не тюрьма, – заметила Светлана, затолкав девочку в палату со словами: – Ступай, ступай!

– Вы так считаете? – с иронией добавил он. – Тогда пройдемте!

Олеся краем глаза выглянула из уборной, заметив, как он и Светлана зашли в палату Миланы. Олеся подобралась поближе к ним, чтобы понять, в чем весь сыр-бор.

– Вот полюбуйтесь! – говорил главврач.

– Милана, откуда у тебя сигареты? – удивленно спросила Светлана.

Но девочка молчала.

– И это не в первый раз, – заметил он. – Следить надо за пациентами! Вы все-таки воспитатель!

Светлана пыталась что-то возразить, но он ей и рта не дал раскрыть.

– И всех предупредите! – добавил он перед тем, как вышел в коридор.

Олеся даже не успела удрать. Она лишь схватила с пола тряпку и тут же наткнулась на главврача. Она едва не попала ему под ноги, словно глупый котенок.

– Что вы тут забыли? – удивился он.

– Стены мою, – пролепетала она, хлопая ресницами. – Простите.

– С утра надо мыть! Развели бардак!

Она полагала, что он сделает ей выговор или хотя бы отругает. Но он лишь посмотрел на неё сверху вниз, такой суровый и красивый.

– Почему без перчаток? – поинтересовался он.

Олеся лишь пожала плечами, не зная, что сказать.

– Да встаньте уже, – добавил он и пошел дальше.

Она с облегчением выдохнула.

Спустя час она направилась домой. Возле диспансера она приметила красный форд с наклейками на заднем окне. И действительно, по своей тематике наклейки очень напоминали медицинский юмор: ходячие пилюли, смайлик без передних зубов, доктор с огромными щипцами. Еще бы, ведь это машина врача. И о чем она только думала раньше?! Ведь именно на такой машине кто-то подвозил Юлю, если верить словам её одноклассника. Конечно, похожих авто много, но это совпадение еще нужно было проверить.

Олеся не верила в простые совпадения и случайности. Такой уж у нее был нрав.

Ей безумно захотелось узнать, кому же принадлежал этот форд. Но владельца в машине не оказалось. Олеся прождала примерно полчаса в надежде, что он все-таки появится, но зря потратив время, направилась домой.

Спустя пару дней владелец объявился. Только на этот раз он сам преследовал Олесю по пути на остановку.

Форд двигался довольно медленно, слишком медленно для машины и держался на довольно большом расстоянии, потому разглядеть водителя не удавалось. Олеся старалась не смотреть назад, но сам факт преследования ее раздражал. Тогда она решила ускориться. Она побежала так быстро, как только могла. Форд тоже ускорился. Выждав немного, Олеся резко затормозила и обернулась назад. Водитель форда явно не ожидал такого подвоха. Он лишь мельком посмотрел на Олесю и резко дал по газам. И этого хватило, что узнать, кто был за рулем. А за рулем оказался главврач.

«Странный тип, – подумала она, – но какой красивый».

Олеся почти забыла про тот скандал с пациенткой. Однако об этом ей напомнила одна симпатичная дама бальзаковского возраста. Она подкараулила Олесю возле сестринской, чтобы переговорить с глазу на глаз. Дама представилась заместителем главврача по чему-то там. Олеся не придала значения её должности и не запомнила её имя. По дорогому белому халату она поняла, что дама эта врач, причем состоятельный. Об этом, впрочем, кричал её ухоженный внешний вид. Такие дамочки обычно всё свободное время проводят у косметологов на омолаживающих процедурах. Но не будем уходить от темы.

Ко всему прочему дама оказалась весьма приятной в общении. Олеся сразу поняла – ей что-то нужно.

– Мне поступил сигнал о грубом обращении с одной из пациенток, – говорила дама, стараясь подобрать слова, – вы слышали об этом?

Олеся предпочла бы вымыть весь диспансер по три раза лишь бы не отвечать на этот вопрос.

– Я вам подскажу, – продолжала дама, – меня интересует поведение главврача.

Олеся задумалась на несколько секунд, вспоминая, как

он волоком тащил Милану в палату. Но эти воспоминания она предпочла оставить при себе. Ведь эта пациентка была далеко не ангелом – курила, ругалась. В общем, вполне заслуживала такого обращения и, возможно, даже пожаловалась, чтобы отомстить. Олеся не собиралась помогать ей в этом. Как ни странно главврач нравился Олесе больше, чем эта маленькая мстительница. Возможно, потому что последняя не являлась красавцем-мужчиной, но на тот момент Олеся не готова была признать причину, по которой помогает ему. Помогает из личной симпатии, в первую очередь. Она просто сказала, что ничего не видела и ничего не знает. Так, она считала, будет правильней.

– А вам кто-нибудь грубил?

Говоря «кто-нибудь» дама, скорей всего, имела в виду главврача.

«И за что она его так не любит?!», – подумала Олеся и снова ответила отрицательно. Не вспоминать же ей издёвки медсестры Нины при начальстве.

Но дама не собиралась так просто сдаваться.

– Если что, вы всегда можете ко мне обратиться, – сказала она перед тем, как уйти.

Впрочем, Олеся не собиралась ей жаловаться.

Но едва она осталась одна, как её окружили Светлана и Нина, интересуюсь, что да как.

– Да ничего, – отвечала Олеся.

– Я же тебе говорила, – сказала Нина Светлане, – от неё ничего не добьешься.

Нина с первого взгляда поняла, что Олеся тихушница и не будет особо секретничать с посторонними.

– Ну, давай уже – колись, – уговаривала её Светлана, – что ей от тебя нужно?

– Да ничего такого, – продолжала Олеся. – Спросила про главврача.

Её собеседницы переглянулись.

Затем Светлана тихо-тихо сказала:

– Не только тебя.

– Подсиживает его, – добавила Нина.

– А кто она? – поинтересовалась Олеся.

– Ну, ты даешь? – удивилась Светлана. – Крысякина, его зам. по лечебной работе.

– Займет его место, в случае чего, – снова вставила Нина.

– Да ладно тебе, – затыкала её Светлана.

– Вот увидишь, – говорила Нина, – сдаст его эта бровастая курильщица.

– Милана? – уточнила Олеся.

– Она самая, – говорила Нина. – Ни сисек, ни жопы, зато язык длинный.

И Олеся поймала на себе её оценивающий взгляд. Похоже, все, у кого бюст был меньше четвертого размера, вызывали у Нины жалость и не имели право называться женщинами.

 

10 глава. Давид

В коридоре к Олесе обратился мальчик лет восьми.

– Тетя, – крикнул он.

Она немного смутилась. Ей казалось, что так называют женщин после сорока, а ей было почти вдвое меньше.

Мальчик протянул ей свой рисунок и попросил помочь повесить его на стену.

– Куда? – удивилась Олеся, полагая, что коридор все же не место для детского творчества.

Тогда он отвел её в игровую, где вся стена была заполнена рисунками. Туда же Олеся повесила и его творение, и довольный мальчик убежал прочь. Она заулыбалась, провожая взглядом этого смешного маленького художника.

Затем она снова посмотрела на стену и среди всех этих художеств заметила весьма неплохой рисунок, изображенную простым карандашом. Нечто подобное она уже видела прежде.

– Нравится? – к ней подошел симпатичный молодой человек чуть выше её ростом.

Она обернулась, и что-то в его облике сразу привлекло её внимание. Наверное, его короткие курчавые волосы, аккуратно уложенные, будто он только что сделал химическую завивку. Или его голубой медицинский костюм, который идеально подходил к цвету его глаз, словно так и задумано. А может, ей приглянулись его кипенно-белые кеды, какие носят лишь педанты-модники.

– Это ваши работы? – почему-то спросила она и сразу поймала себя на мысли, что сказала глупость.

– Нет, пациентов, – заулыбался он.

– Интересно.

– Да, доска почета. Некоторые рисунки здесь по три года весят. С начала моей карьеры, – в его глазах заиграла радость, к которой затем добавилось смущение.

Он достал из кармана брюк два стеклянных голубых шарика и принялся крутить их в своих ладонях. Он частенько так делал, когда нервничал.

– А вы врач? – поинтересовалась Олеся.

– Анестезиолог, – заметив на её лице удивление, он добавил: – специфичная профессия.

– А вы не помните, кто это нарисовал? – Олеся указала на тот карандашный рисунок, что так привлек её внимание.

– Помню. Джульетта.

– Кто? – удивилась Олеся. – Её так звали?

Он рассмеялся.

– Нет, была у нас одна парочка, их называли Ромео и Джульетта. Девочку звали Юлей, да.

«Юлей, – эхом отозвалось в голове у Олеси, – неужели это моя Юля?»

– А парня Петькой, кажется, – продолжал анестезиолог, – И фамилия у него была забавная. Заши… Зашибись… Зашибин. Да, точно, Зашибин!

Олеся на несколько секунд застыла на месте.

«Не может быть, – подумала она, – неужели это тот самый Петр из клуба».

Впрочем, то, что это был именно он, она уже не сомневалась. Хотя такого поворота событий она никак не ожидала.

– Главврач пытался их разлучить, – говорил анестезиолог, поглядывая на стеклянные шарики у себя в руках.

– Почему?

– Мальчикам и девочка нельзя жить в одной палате. Понятно, почему, да?

– А они еще тут? – спросила она лишь, чтобы подтвердить свои догадки.

– Нет. Парень уехал лечиться за границу, а она потом поправилась и ушла. Развила их судьба.

«С чего он взял, что развила», – промелькнуло у неё в голове. Больше она ничего не успела у него спросить.

– Давид Исаакович, – окликнул его женский голос.

Он извинился и ушел на зов, сославшись, что ему пора.

Олеся еще несколько минут рассматривала рисунок Юли. На нем было изображено здание диспансера. А под крышей здания – на чердаке, был отмечен едва заметный крестик, как тайный знак.

«Что здесь?», – задумалась Олеся.

Затем она поднялась на самый верхний этаж и остановилась возле узкой железной лестницы, ведущей на чердак. Чутье подсказывало ей – нужно туда проникнуть, пробраться любым способом. Но на чердаке висел чугунный замок. И этот замок оказался довольно крепким. Она пару раз за него подергала, будто это помогло бы его открыть, но, увы. С досады она не заметила, как наступила на что-то острое. Подошва её туфель была слишком тонкой и легко пропустила тонкую иглу от шприца, что валялась на полу. Олеся вытащила иглу, заметив на ней капли собственной крови. Девушка испугалась. Вида крови она не переносила. Именно это помешала ей выучиться на врача, как хотела её бабушка. Стараясь не наступать на больную ногу, Олеся побрела вниз по лестнице. Вскоре её сморщенную физиономию заметил Давид, тот самый врач-анестезиолог. Они снова встретились посреди коридора.

– Что с вами? – поинтересовался он.

Она не решилась рассказать ему, чтобы пыталась пролезть на чердак.

– Наступила на что-то, – ответила она. Про иглу она тоже решила умолчать.

Он любезно предложил ей помощь. Оказалось, он отлично умеет перевязывать раны. Олеся была очень рада, что встретила его. Закончив перевязку, он предложил ей отметить её почти выздоровление.

– К чему торопиться? – собиралась отказать она. Свидания в её планы не входили. К тому же её смутило то, как он поглядывал на её ступни во время перевязки. Она даже порадовалась, что носит достаточно длинные юбки, чтобы никто не увидел лишнего.

– Знаете, люди поправляются быстрее, если им весело.

– Но я не больна. Не настолько.

– Жаль. У нас намечается вечеринка.

– Где? В диспансере? – удивилась Олеся.

Главврач не позволил бы устроить здесь вечеринку. Такие люди как он больше предпочитают похороны.

– Да, но это тайна. Собираемся сегодня на чердаке.

«Где?», – и улыбка спала с лица Олеси.

Больше всего на свете она хотела попасть на чердак.

– А мне можно прийти?

Он, улыбаясь, кивнул.

– Приходите после девяти.

И Олеся пришла, как и договаривались. Даже на пять минут раньше, поскольку не любила опаздывать.

Едва она открыла двери чердака, как увидела множество горящих свечей, и в их свете стоял Давид в полном одиночестве.

– А где все? – удивилась она.

– Не смогли прийти.

– Очень смешно. Мы так не договаривались.

– Да ладно, выпьем и я тебя отпущу. Быть может.

Он указал ей на матрас, лежащий на полу, возле которого Олеся заметила бутылку вина и конфеты.

Как её раздражал этот стандартный набор для обольщения дамочек. Кто вообще сказал, что таким способом можно расположить к себе девушку. Только не её.

– Я не пью, – сказала она, усаживаясь на матрас. Сидя было гораздо удобнее осматривать обстановку вокруг.

– Безалкогольное. Мы же в детском учреждении.

Он налил в бокал вино и подал его ей. Она взяла бокал, но тут же поставила его на пол. Тогда Давид сел рядом с ней. Она чуть отодвинулась. Затем под своими ногами она разглядела нечто ярко-розовое. Оно напоминало кисточку – густой пучок искусственных волосков, скрепленных у основания пластиковой обоймой. Находка была размером не больше двух сантиметров. Олеся даже не знала, как назвать эту вещицу, но подняла её с пола.

– Что это? – едва успела спросить она, как Давид выхватил находку из её рук и бросил в сторону.

– Дребедень.

И он снова предложил ей вина, но пить ей не хотелось.

– А где музыка? – спросила она, чтобы сменить тему. – Вы же говорили, будет вечеринка.

– Ты говорил, – поправил её он.

– Хорошо, ты, – она встала, роясь в своем мобильном, – у меня есть музыка.

– Нам не стоит привлекать внимание.

– Почему? Ты же хотел, чтоб было весело. Может, к нам кто-то присоединится.

И она включила одну из песен на своем мобильном.

– Прекрати! – Давид поднялся с места.

Он подбежал к ней, пытаясь отобрать у неё телефон. Она не отдавала, но он не прекращал попыток, силой разгибая её пальцы. Наконец, телефон упал на пол, угодив в небольшую щель между досками.

– Что ты сделал? – возмутилась Олеся.

– Я достану.

– Сама достану!

Она пошарила рукой под досками, нащупав там что-то мягкое.

– Там что-то есть, – вскрикнула она.

Он наклонился и вытащил из-под пола комок волос, а затем рассмеялся.

– Просто мусор.

– Это человеческие, – испугалась она и продолжила искать свой телефон.

Давид тоже присоединился к поискам. Он порылся под досками еще немного и протянул ей телефон. Благодарить она не стала.

– Я тоже что-то нашла.

Она с усилием вытащила из-под досок полиэтиленовый пакет, который зацепился о гвоздь и разорвался.

– Смотрите, – она снова назвала его на вы, но затем исправилась: – ой, смотри!

В пакете оказалось больше десятка рисунков.

– Это Юлины? – спросила она, хотя была практически полностью уверена в этом.

– Наверно.

Давид протянул ей коробку конфет.

– Хочешь?

Она положил конфету себе в рот и принялась листать рисунки. Давид искоса поглядывал на неё. Его раздражал внезапный интерес Олеси к детским художествам. Она же, напротив, с интересом изучала их, умяв еще пару конфеток.

Ей казалось, именно на рисунках Юля отразило всю свою жизнь в диспансере. На них Олеся узнала и Петра, и главврача, и саму художницу и её дядю и сказала об этом Давиду.

– Да какое тебе до них дело, – заметил он, – ты же их не знаешь или знаешь?

– Не знаю, – чуть замялась Олеся. Что-то она стала туго соображать к вечеру. Давид пристально посмотрел на неё, будто ждал, что она будет делать дальше.

– Ну, хватит, – сказал он. – Лучше выпей, – он протянул ей бокал.

Олеся почувствовала, что у нее пересохло в горле. Она сделала несколько глотков из бокала. К её удивлению вино оказалось очень вкусным, и она выпила всё до дна.

– Я пойду, – она встала, собираясь уйти.

Она сделала лишь несколько шагов и у неё закружилась голова. Жар охватил её тело. Она попыталась сделать вдох, но он дался ей с трудом, словно кислород на чердаке закончился. Рисунки выпали у неё из рук и разлетелись в разные стороны. Она пошатнулась, упершись в опорный столб слева от себя. Давид подбежал к ней, чтобы помочь. Он что-то говорил ей, но его слова отзывались странным звоном, который мешал уловить смысл. Она взглянула на него и вмиг его лицо превратилось в поросячью морду. Олеся захохотала, заржала настолько громко, что будь поблизости говорящий конь, то он бы сделал ей замечание. Но она сама мало понимала, что с ней происходит. По её венам будто разливалась энергия, которая вот-вот прорвется наружу. Давид тянул к Олесе свои руки, пытаясь её удержать. Она лишь видела, как из его ладоней вырастают копыта. Тогда она закричала и начала отбиваться от него всеми силами. А затем с оглушительным криком прыгнула на него, как дикий зверь, и они оба повалились на пол, на пыльные доски. Боли Олеся не ощутила. Она продолжала сражаться со свиноподобным Давидом, пока он сам от неё не отполз. В тот же момент Олеся ощутила, что внезапно нахлынувшая энергия покидает её. Она словно обрушила всю её на Давида. Олеся встала на корточки и поползла прочь из этого места, спрятав за пазуху несколько рисунков, что попались ей под руку. Забрать хоть что-то и побыстрее убраться отсюда – такой была цель Олеси. Вот только сил становилось все меньше.

Она ползала, как какой-то тюлень. Её конечности с трудом слушались её, но она не сдавалась. Занозы впивались в её ладони, и она всё равно продолжала свой путь. Ей казалось, что крыша над её головой рушится и вставать нельзя. Поэтому покинув чердак, она спускалась ползком по узкой железной лестнице, пока не споткнулась и не кувырнулась вниз головой. Но и это её не остановило, и она двигалась дальше, боясь, что Давид настигнет её. В темноте, на лестничной площадке, она увидела огромную тень. Тень приближалась к ней, будто собиралась её поглотить. Олеся закричала и полетела вниз по ступенькам, будто что-то толкнуло её сзади. Вскоре она потеряла сознание.

Она проснулась в одной из палат в начале следующего дня. Причем попытке пробудиться она делала и раньше, но каждый раз, когда она отрывала свою голову от подушки, то сразу же рухнула обратно. Тело не слушалось её, словно было ватным. Как только она пришла в сознание, её начало тошнить, и желтая жидкость полилась из её рта, запачкав пол и простынку. К ней подбежала Светлана, желая помочь, но Олеся ничего не хотела. Просто лежать.

– Что со мной такое? – пробормотала она.

– Отходняк от наркотиков, – говорила ей Светлана.

– Что? Я не принимала наркотики! – Олеся вскочила с кровати.

«Это Давид с его конфетками и вином, – подумала она. – Вот гад!»

– Конечно, принимала, – Светлана посмотрела на нее как на ненормальную. – Отдыхай!

Спустя час Олеся уже смогла подняться. Она всё еще чувствовала себя странно. Но она помнила, как нашла рисунки Юли, но не помнила, куда они делись. Она снова вернулась к чердаку, который опять был закрыт, а Давид к тому времени уже ушел домой. Вернее, сбежал после того, что натворил, так и не ответив зачем. Но Олеся и сама догадывалась об этом.

Она пошла в игровую, вот только рисунка Юли она там не обнаружила. На его месте зияла пустота. Кто мог забрать листок? Для чего? Что она упустила? Эти вопросы не давали Олесе покоя.

На следующий день она подкараулила в коридоре Давида. Он сделал вид, что не заметил её и просто прошел мимо. Она окликнула его, но он даже не обернулся.

– Давид, постой, пожалуйста, – говорила она, следуя за ним, – Давид, я к тебе обращаюсь!

Тогда он повернулся к ней, посмотрев на неё взглядом, полным то ли недовольства, то ли злости. Олеся даже пожалела, что обратилась к нему.

– Чего тебе? Мало вчерашних проблем? Решила еще добавить?

– Что? – удивилась она.

– Из-за тебя нас могли уволить. Устроила дебош. Хорошо Светка прикрыла.

– Но…

– Сделай одолжение, отвали от меня!

– Обязательно, когда вернешь мне рисунки.

– У меня их нет.

– А у кого они?

– Откуда я знаю? Кому они вообще нужны, эти каракули?

– Ты последним их видел.

– А еще я видел, как ты уползала с ними по лестнице. Может, потеряла по пути?

– Ты их взял!

Давид нервно засмеялся.

– Не трогал я твои рисунки! Я едва удрать успел. Не до того было.

– Тогда кто их взял?

– О, Господи! Мне что тебе на латыни объяснить? Я не брал рисунки!

Олеся забеспокоилась, понимая, что он не врет. Он чуть приблизился к ней.

– Ты не волнуйся! Психолог в соседнем кабинете. Советую обратиться!

Давид ехидно улыбнулся и ушел. В этом раунде он обыграл Олесю. Она вновь оказалась в тупике, но быстро вспомнила про Петра Зашибина. Она была почти уверенна, он должен знать, что произошло с Юлей. Кто кроме него?!

 

11 глава. Петр

В день города Вадим был почти трезв. Полбутылки пива, оставшегося со вчерашнего вечера, не в счет. И настроение непраздничное. Он вышел на балкон, чтобы покурить. На самом деле он поджидал Петра, который отправился в магазин полчаса назад, но всё еще не вернулся. Наконец, у входной двери раздался скрежет. Петр проскочил домой, обойдя дозор Вадима незамеченным. Вадим бросил окурок в окно и вышел в прихожую.

– Купил? – спросил он, сверля глазами пакет, в котором постукивали заветные бутылки.

– А то! – ответил Петр.

Затем он прошел на кухню, где принялся выкладывать свои покупки на стол: шесть бутылок пива, колбасу, хлеб, кетчуп и пару сырков.

Вадим первым делом потянул руки к пиву.

– Тоска, – вопил он, открывая бутылку. – Заняться нечем. Напиться что ли?

Петр пожал плечами. Впрочем, на этот раз он полностью разделял предложение друга.

Вдвоем они осушили все шесть бутылок и тут им под руки попались петарды, взятые у Олеси.

– Пойдем – запустим? – предложил Вадим.

– Не, – засмеялся Павел. – Они же не наши.

Но Вадим был настроен серьезно. Он направился на балкон, рыская по карманам в поисках зажигалки.

– Ну, разок, – бормотал он.

– Только не дома, – испугался Петр, и казалось, он даже чуть протрезвел.

– Да я быстро.

– Ладно, пойдем на улицу.

– Щас разнесем здесь всё к едрене фене, – заорал Вадим, напоминая полоумного. – Кстати, у меня еще салют есть. Сначала его испробуем.

Так они и сделали, когда вышли во двор. Сначала запустили салют Вадима.

И салют устремился ввысь белой горящей змейкой, которая затем разлетелась на мелкие искры. А искры неслись в разные стороны, вспыхивая ярко-красным цветом, и таяли в пасмурном небе, как крохотные звезды. И так двадцать пять залпов подряд. Создавалось впечатление феерии. Ей предшествовал резкий грохот. Он, подобно взрыву, разбудил мирно спящую дворняжку. Она, уже предчувствую приближение опасности из последних сил побежала в противоположную шуму сторону. Но увидев яркие всплески над головой, резко повернула назад, мечась то туда, то сюда.

Друзья лишь посмеялись над подобным поведением собаки.

– Ладно, теперь их черед, – сказал Вадим и открыл упаковку с петардами Олеси. Он даже не заметил, что скотч на упаковке прежде был кем-то оторван и аккуратно заклеен обратно.

Вадим вынул петарду. Но ему не удалось ее зажечь – подвела зажигалка, которая внезапно закончилась. Он побежал домой за огоньком, но не слишком торопился назад.

Петр подождал его несколько минут, затем увидел, как некто бросил окурок из окна красной машины.

«Значит, у него есть огонёк», – обрадовался Петр и подбежал к машине. Через несколько секунд заветная зажигалка уже была у него в руках. Он даже не разглядел того, кто дал ему ее, настолько быстро этот некто закрыл едва опущенное стекло своей машины и уехал прочь.

«Ну, спасибо», – воскликнул Петр ему вслед.

Его руки уже чесались, чтобы запустить петарду.

Вот только зажигалка ему никак не помогла. Фитиль на петарде вдруг оторвался, оказавшись на земле.

– Что за срань! – выругался Петр и заковылял к оставшимся петардам. В нетрезвом состоянии он плохо соображал. Передвигался, правда, он тоже так себе.

Уже приблизившись к цели, он споткнулся о булыжник и упал прямо на пачку с петардами. Но встать он не успел. Петарды взорвались с оглушительным грохотом. От искр одежда Петра всполохнула. Но густой белый дым скрыл от посторонних глаз его мучения. Только его вопли выдавали их, но и они вскоре утихли.

Дым после взрыва стал рассеиваться, а под ним распласталось изуродованное тело Петра. Окровавленная обгоревшая рука, в которой тот еще недавно держал петарду, валялась в стороне. В воздухе разливался запах горелой плоти, словно привлекая к себе любопытствующих зевак. Они образовали плотное кольцо возле трупа. Какой-то мужчина еще пытался помочь Петру, вернее тому, что от него осталось, набросив на него свою куртку, чтобы потушить огонь. Но парень сильно обгорел и уже не двигался. Кто-то тушил ботинками вспыхнувшую траву. Кто-то просто наблюдал за происходящим. И лишь старушка закричала:

– Убился!

Зеваки стали перебрасываться версия, как и почему так произошло. Кто-то считал, что Петр просто был пьян, кто-то винил во всем некачественные петарды. Были даже те, кто полагал, что Петру следовало пойти в армию и там взрывать. Но он уже не смог бы воспользоваться этим советом.

Наконец, во дворе появился Вадим. Он не видел взрыва, но по репликам людей, столпившихся вокруг, сам заметил неладное.

– Да расступитесь! – в панике закричал он. – Петька!

– Ну, вот повезло тебе малец, не подоспел, а то лежали бы рядом, – обратился к нему какой-то старик.

– Полицию кто-нибудь вызвал? – спросил один из зевак.

А полицейских Вадим боялся. Он уже пару раз попадался им и этого ему вполне хватило. Один раз он попался по пьяной лавочке, но всё обошлось штрафом. А во второй – ушлый коп перепутал его с каким-то воришкой. Что поделать, если у Вадима морда уголовника. Да и кто будет его слушать в таком-то нетрезвом состоянии. Сразу же загребут в обезьянник. Поэтому Вадим и сбежал. Хотя знал, что допроса ему не избежать. Но сказать ему было нечего. Да и с полицией он не был готов общаться. И дома оставаться тоже не мог. Пришлось идти к Павлу. Тот как-никак учился на копа, может дать дельный совет.

И вот весь дерганный, как во время ломки, Вадим ворвался в комнату Павла, где тот скромно и тихо жил. До этого момента.

– Спасай! Мне хана, – орал Вадим, испугав соседа Павла, который тут же выскочил в коридор.

– Бухла нет, – резко ответил Павел.

– Да чтоб тебя! – Вадим со всей силы ударил рукой по столу и зарыдал.

Он не знал, как сказать о смерти Петра. Его мысли никак не складывались в слова. Он злился сам на себя. Злился, что не смог предотвратить гибель друга.

Павлу пришлось успокаивать его минут двадцать. Он усадил его на кровать и слушал, как тот рыдал, будто девчонка из-за неразделенной любви. Рыдал и ругал себя. Но ничего связного так и не смог сказать. Глядя на него, Павел вспомнил выражение: наматывать сопли на кулак. Именно этим они и занимались.

– Может за водкой сгонять? – предложил Павел.

Вадим закивал головой, но когда Павел встал с места, закричал:

– Нет, не уходи!

– Я за водкой.

– Да на фиг её!

– Для себя!

И Павел вышел на несколько минут, а затем вернулся с бутылкой коньяка. Выпив рюмку, он продолжил возиться с Вадимом.

– Ну что у тебя стряслось? – спросил Павел.

– Не у меня, – Вадим боязливо поглядел на него и сказал: – У Петьки.

Тогда Вадим завопил еще громче.

– Он лежит теперь там, как пёс.

– Что?

Павел уже подумал, что этот горемыка подрался с Петром. Впрочем, Петр совершенно не умел драться. Наконец, Вадим всё-таки рассказал про взрыв петард. И как ни странно ему стало легче. Возможно, еще ему помог коньяк.

Зато Павлу теперь требовалась дополнительная рюмка.

– Ты вызвал скорую или полицию? – кричал он, вскочив с места и расхаживая по своей крохотной комнате.

– Нет, но люди вызвали. Я не хочу в полицию. Я не виноват.

Вадим снова готов был разрыдаться.

– Успокойся! – заорал на него Павел, – или я сам тебя туда отвезу!

– Нет, – завопил Вадим в ответ.

– Тогда говори, как всё было! Всё, что знаешь.

– Ничего не знаю.

Но под натиском Павла, Вадим рассказал всё, что они с Петром делали перед тем, как тот погиб.

– Я не виноват. Я не знаю, как так вышло, – оправдывался Вадим.

Наконец, он вспомнил, что петарды принадлежали не им. Но кому он никак не мог вспомнить. Это имя просто выскочило у него из головы. Он вообще плохо запоминал имена девушек.

– Девка из клуба, – так он описал Олесю. – Рыжая. Неадекватка, которая меня отшила.

Павел сразу её вспомнил. А еще он вспомнила про её ученицу, которую якобы изнасиловали. Олеся как раз искала виновников.

«Неужели она полагает, что нашла их, – подумал он. – Она мстит?»

От этой мысли он сам пришел в ужас. Олеся совсем не была похожа на расчетливого убийцу. Но что он знает о ней? Ничего! Ничего, что могло бы её оправдать в данной ситуации.

Но не только ей требовалась помощь. Вадим до безумия боялся копов. Павел посоветовал ему сказать им правду.

На следующий день тот так и поступил. Он свалил всю вину на Олесю. Но успокоения он не почувствовал.

 

12 глава. Кто виноват?

Павел пока не догадывался, что ему предстоит очень нелегкое дело. Он просто хотел выразить свои соболезнования родителям друга. В итоге Павлу пришлось утешать его мать. А быть чьей-то жилеткой он не умел. Или не хотел. Но обстоятельства сложились иначе.

Мамаша Петра любезно пригласила Павла выпить чайку. Впрочем, какие последствия могут вытечь из чашечки чая? О да, еще какие последствия! Тебя задолбают расспросами, ради которых тебе собственно и налили эту несчастную чашечку чая. На тот момент Павел об этом не знал, пока Петькина мать не села за стол напротив него.

– Ты же хорошо знал Петю? – поинтересовалась она.

Павел кивнул, поглощая овсяное печенье, которое он так любил. Да, он еще надеялся подкрепиться. Как наивно с его стороны!

– И друзей его знаешь?

– Ага.

– Скажи мне честно, – она внимательно на него посмотрела, – он связался с плохой компанией?

Павел, конечно, не собирался рассказывать всю правду-матку про друга. Только не в этот раз. К тому же есть вещи, которые родителям не следует знать о своих детях. «Или пусть они узнают не от меня», – думал про себя Павел.

– Нормальная компания, – сказал он, не зная, как выкрутиться.

– Соседи сказали, что Петя выпивал, шумел по ночам.

– Я не в курсе. При мне Петька не пил.

Павел прекрасно понимал, что если уж соседи на кого и жаловались, то на Вадима.

– Но как Петя по трезвости мог так погибнуть?

– Не знаю. А что эксперты сказали?

– Криминалисты сказали, что он был в стельку пьян. И взрыв произошел от удара.

– Стоп! Не понял.

– Петя собирался поджечь какие-то самодельные петарды, – говорила мать со слезами на глазах. – Оказалось, они взрываются от удара. Вот где он их взял?

– Я честно не знаю.

– В полиции сказали, что их любой школьник сможет сделать. Ты понимаешь? Они думают, Петя сам их сделал.

– Это вряд ли. Его вещи обыскивали?

– Толку-то. Ничего не нашли. Он давно не живет дома. В общежитии тоже.

– А еще где-нибудь искали?

Она лишь помотала головой.

Она не знала про съемную квартиру, которую Петр снимал вместе с Вадимом. Странно, что Вадим не рассказал о квартирке в полиции. Наверно, струсил…

Павел не умел распинаться в добрых пожеланиях, поэтому быстро распрощался с матерью друга, снова выразив ей свои соболезнования.

Затем он добрался до квартиры Вадима и предусмотрительно позвонил в дверь. И звонил он долго, чтобы убедиться, что никого нет дома. Только потом Павел достал запасной ключ из-под коврика и вошел. Он обыскал всё, что только можно. В любом случае большего беспорядка, чем уже был в квартире он не смог бы учинить. А искал он ингредиенты для взрывчатой смеси.

Составы таких смесей он специально изучил в интернете (и чуть телефон не посадил, пока занимался поисками). Но ничего подходящего найти не удалось. Павел даже на несколько секунд обрадовался. Ведь это означало, что Петр не изобретал самодельную взрывчатку. Тогда кто её изобрел? Тот, кто желал Петру смерти? В душу Павла закрались сомнения – неужели его друг умер неслучайно. Что если кто-то подстроил его гибель?! Теперь же всё спишут на смерть по неосторожности, чтобы не искать реального виновника. Но если этот виновник есть? Павел снова вспомнил Олесю. Ведь это были её петарды, а значит, она причастна ко всей этой истории. Но каким образом?! Над этим задумался Павел, направляясь к себе домой.

Такого гостя Павел не ожидал застать возле дверей своей комнатушки. Но Вадим был тут как тут с бутылкой водки в руках.

– Чувак, – крикнул он, – давай помянем нашего общего друга.

И он почти по-братски похлопал Павла по плечу.

– Как тебя пропустили? – удивился Павел.

– Я сам прошел.

– Дай-ка сюда, – Павел отобрал у него бутылку.

Он совершенно не собирался напиваться вместе с Вадимом или с кем бы то ни было. Мысли Павла были заняты совсем другим. После разговора с матерью Петра, он решил расследовать его смерть. Он больше не сомневался – эта смерть наступила не случайно.

– Выпьем за упокой Петра, – предложил Вадим.

– Ты, похоже, уже выпил, – ответил Павел и предложил своему несостоявшемуся собутыльнику выйти проветриться.

Разумеется, на выход они пошли вместе.

– Не сдержался малость.

Но Павла эти подробности не интересовали. Он решил расспросить его про Олесю. Но Вадим даже имени её не помнил.

– Думаешь, её на поминки позвать? – спросил он.

Похоже, алкоголь плохо действовал на его мозг, и Вадим начинал нести всякий бред, радуясь этому, как ребенок.

– А может, ко мне заглянем? – предложил он, когда они уже покинули общежитие.

– Да, тебе пора домой.

– О, я вспомнил! Я же знаю, где хата той девки.

– Адрес?

Но название улицы Вадим вспомнить не мог. Он лишь мог показать дислокацию. Так что Павлу пришлось ехать с ним до самого дома Олеси.

Причем номер её квартиры Вадим подзабыл. Впрочем, они и не собирались наведываться к ней в гости. Она и сама вскоре вышла из подъезда, и Павел решил за ней проследить. К сожалению, Вадима он оставить не смог. Пришлось брать его с собой, надев на его голову шапку, хотя тот жаловался, что ему и без того жарко. А сам Павел замаскировался, накинув на себя капюшон. Так они проследовали до самого диспансера, где Олеся работала. К счастью, в автобусе им удалось проехать незамеченными.

– И что теперь? – поинтересовался Вадим.

– Отвезу тебя домой, – ответил Павел. Он пока не знал, как действовать с Олесей и решил обдумать этот вопрос.

Он отвел Вадима на остановку и посадил в автобус. Вадим чуть ли не на коленях клялся, что доедет самостоятельно, но обманул. Он вышел на следующей остановке и вернулся обратно во двор диспансера. Он хотел дождаться Олесю. За это время он успел допить свою бутылку, которую с трудом вырвал у Павла. А также успел приземлиться в кусты и заснуть там. Там же его и приметила Олеся, когда возвращалась домой.

От неожиданности она даже пошатнулась назад, очень рассчитывая, что он не проснется. Но он проснулся. И зверь в нём тоже.

– Аааа, – завопил он, радуясь столь долгожданной встрече.

Олеся направилась прочь. Она еще надеялась, что он завалиться обратно в кусты. Но он героически выбрался оттуда и пошел за ней.

– Петьку убила! – кричал он ей вслед. – Дрянь!

«Только бы это никто не услышала», – думала Олеся, готовая провалиться сквозь землю от стыда.

– Стой тварина! – орал еще громче он.

И он уже намеревался настичь её, запустив в неё пустой бутылкой, но промазал. Олеся вздрогнула. К счастью, в ситуацию вмешался главврач. Он пригрозил вызвать полицию. Но бесстрашному Вадиму всё было нипочем. Его сумел утихомирить только охранник. Лишь грубая сила помогла успокоить зверя внутри Вадима. И он, огрызаясь, как уличный пёс, побрел прочь.

Главврач вызвался проводить Олесю до остановки, но она отказалась. Тогда он извинился за тот инцидент в коридоре. Она соврала, что уже ничего не помнит.

– Вам, наверное, уже наговорили, что я бес во плоти и убиваю подчиненных, – сказал с улыбкой он.

– Вовсе нет, – опять соврала Олеся.

Она вообще опасалась говорить людям праву в глаза, если эта правда могла им не понравиться.

Впрочем, он всё равно ей не поверил.

– В женском коллективе сплетни быстро разносятся, – добавил он.

Олеся кивнула из вежливости, и он предложил её подвезти. Она окинула взглядом его красный форд, рядом с которым они стояли, и отказалась, солгав, что её дом неподалеку.

Главврач не стал настаивать. Затем он вспомнил, что еще не представился ей, но Олеся его опередила.

– Я знаю, – сказала она, – вы Кирилл Александрович.

– Можно просто Кирилл.

Она смущенно улыбнулась. Она вовсе не собиралась переходить с ним на «ты».

– А вас как зовут? – поинтересовался он.

– Олеся.

«Он серьезно этого не знаете? Впрочем, такая шишка, как он вряд ли запомнит бедную санитарку».

– Вы студентка?

– Почти, заканчиваю университет.

– Да? Я бы не дал вам больше семнадцати.

– Мне побольше.

– Пусть это останется в секрете. А на какого учитесь, если не секрет?

– На учителя английского языка.

– Да? Я уже год хожу на курсы английского, но пока не преуспел…

– Нужно больше практики. Года явно не хватит. Я учу английский с пяти лет.

– Может, научите меня?

– Я учу детей.

– Мои познания почти на детском уровне. Думаю, вы справитесь.

– Сомневаюсь.

– Не скромничайте! Сколько хотите за урок?

– Тысячу.

Олеся очень надеялась, что цена его отпугнет, но он согласился. Да и еще попросил её номер телефона для связи. Ей пришлось соврать, что её телефон сломался. Он вряд ли поверил в такую отмазку. На всякий случай Олеся снова сказала, что ей пора идти. Она почему-то боялась долго с ним задерживаться. Может, потому что он был слишком красивым, а мать всегда говорила ей, что от таких мужчин не стоит ждать ничего хорошего. Все они мерзкие бабники. Впрочем, главврач не походил на бабника, но он был её начальником. И этот факт, наверное, пугал Олесю еще больше. В любом случае, лучше держать его на расстоянии. Он, наверняка, привык, что девушки сами на него вешаются. Так что нужно его малость помариновать, а заодно подумать, как с ним действовать, так считала Олеся. Его красный форд всё еще не давал ей покоя. К счастью, главврач не стал её задерживать или волочиться за ней до самой остановки. Он просто проводил её до ворот. Похоже, он не привык за кем-то «бегать». Впрочем, как и Олеся.

Жаль того же нельзя сказать о Светлане, которая наблюдала за ними из окна. Главврач просто распахнул перед Олесей дверь, но Светлана посмотрела на них так, будто у неё отбили мужа, оставив пятерых детей без отца. О сколько же людей пострадало из-за ревности!

 

13 глава. Тайный поклонник или явный

Олеся сидела одна в пустом кабинете в ожидании лекции. Перемена вот-вот должна была закончиться, но никто так и не появился в кабинете. Наконец, за минуту до звонка дверь со скрипом отворилась. Олеся даже обрадовалась. Не потому что хотела учиться. Просто так устроены люди – им всегда нужно то, чего у них нет.

Но её радость очень быстро закончилась, когда она увидела на пороге Олега Горенко. Он самодовольно вошел в кабинет.

– А ты чего здесь? – ухмыльнулся он.

– Так лекция, – ответила Олеся, будто оправдываясь.

– Так её же отменили! Тебе никто не сказал?

Олеся помотала головой, машинально убрав свою тетрадь со стола в сумку.

– А ты зачем пришел? – спросила она.

– К тебе! – улыбнулся он, но ей совсем не понравилась эта улыбочка. Было что-то лукавое в его взгляде.

– Ясно, но мне пора.

– Да подожди – поговорим!

– О чем? – удивилась Олеся.

– У меня к тебе предложение, – он достал из кармана ключи и запер дверь изнутри.

– Можно я пойду? – заволновалась Олеся.

– Не торопись так. Я тебя не обижу, – он развернулся к ней и спрятал ключи в карман брюк.

Олеся попятилась назад. Горенко, напротив, направился прямо к ней, ехидно посмеиваясь.

– Что тебе надо? – строго спросила она, сжав в руках свою сумку.

– Да не бойся! Я мутить13 с тобой хочу.

– Хорошо. Я подумаю, – сказала она, отступив чуть подальше.

Впрочем, думать она и не собиралась. Категоричное нет – вот, что она бы ответила на его предложение.

– Давай я тебе помогу подумать, – также лукаво улыбнулся он.

– Я сама, ладно?

– Сама так сама, – он подошел еще ближе, и Олеся поняла, что отступать уже некуда – позади нее была лишь стена, в которую она уперлась спиной. – Красивая блузка у тебя, – Горенко провел кончиком пальцев по ее груди. – И ты тоже красивая.

Олеся вся сжалась. До того ей были неприятные его касания.

– Расстегнешь? – спросил он.

– Отстань от меня, – едва не рыдая, выкрикнула она.

– А я тебе помогу, – и, не спрашивая её разрешения, он принялся расстегивать пуговицы на её блузке.

– Хватит! – кричала Олеся, ощущая, как его губы уже впились в ее шею. Олеся искривила лицо, будто он был вампиром. Затем он провел языком по её кожи, и из скромной слабой девочки, она превратилась в тигрицу. Она вцепилась ногтями в его лицо и безжалостно его расцарапала. Она сама не понимала, что творит. На тот момент самым главным для нее было спастись из лап этого нахала. И это ей удалось – он отступил.

– Ты что сделала, дура! – заорал он, ощупывая царапины.

– Зато ты очень умный!

Она выхватила из его кармана ключи и убежала прочь.

Вернувшись домой, Олеся обнаружила в своем почтовом ящике повестку из полиции. Её вызывали на допрос.

Поначалу она забеспокоилась. Она и представить не могла, что явилось поводом для допроса. И повод оказался весьма неожиданным – смерть Петра. Он был единственным, кто мог пролить свет на жизнь Юли в диспансере. И он погиб.

«Очередной тупик», – подумала Олеся.

Конечно, она не желала смерти Петру, но вину за его гибель все-таки почувствовала. Ведь именно ей доверили спрятать те злосчастные петарды, из-за которых он взорвался. Узнала она об этом только на допросе, пытаясь понять, что сделала не так. Может, она выбрала плохое место для тайника, и кто-то из детей мог повредить петарды?! Или же она сама их повредила где-нибудь в транспорте?! Но эти предположения она оставила при себе. На допросе она не стала говорить лишнего. Она была мнительной, но не дурой. Хотя странно, как в ней уживалось и то, и другое одновременно.

Она рассказала только то, что полагалось: откуда взяла петарды и для чего и что их упаковку она не вскрывала. Да и она не была единственной в цепочке подозреваемых. Взять хотя бы Светлану из диспансера – ей бы тоже не мешало задать несколько вопросов. Но Олеся ни в чем её не обвиняла, наверное, еще и потому что допрос очень скоро закончился. Никто не хотел возиться с этим делом. И полиция в первую очередь. Тем более всю вину можно было легко списать на Петра – сам взорвал, сам умер. По неосторожности. А вернее, по глупости. Зачем искать кого-то еще?! И так полно нераскрытых дел с преступлениями похуже. Олесе, конечно, не нравился такой расклад, но отвечать на суде за чью-то смерть она не хотела. Так что пока всё к лучшему. Только чувство вины никак её не покидало. Она утешала себя тем, что никто из детей не погиб. Но это было очень слабым утешением. Слишком слабым, чтобы позволить ей уснуть той ночью.

К счастью, дома она могла отвлечься за просмотром очередного телевизионного мусора. Она просто валялась в кровати и смотрела в телевизор напротив себя, пока не зазвонил её мобильник. Она нехотя потянулась за ним и ответила.

Через несколько секунд вызов внезапно прервался. Она привстала и обратила внимание, что на экране мобильника высвечивался незнакомый ей номер. Тем временем с того же номера раздался новый звонок и лишь молчание вперемешку с чьим-то дыханием доносилось из телефонной трубки.

«Ошиблись номером», – подумала она и при помощи пульта выключила телевизор.

Она уже собиралась спать, с головой укутавшись под одеяло, но раздался новый звонок с того же номера. Она не стала выяснять, кто это и просто отключила телефон.

Наутро ей пришло смс-оповещение о количестве пропущенных звонков. Их было шестнадцать. Кто-то очень хотел ей дозвониться с того неизвестного номера. Но перезванивать она не собиралась.

Особенно после нового сообщения от этого телефонного террориста: «Зачем ты отключила телефон?»

«Отключила», – эхом раздалось у неё в голове. – Значит, этот кто-то знает меня. По крайней мере, он знает, что я женщина».

Олеся испугалась и написала ответное смс с вопросом: «Кто это?»

Через несколько секунд ей пришел ответ: «Петарды предназначались для тебя…»

Она задумалась на несколько секунд, пытаясь понять, кто ей пишет.

Она, конечно, очень хотела ответить на смс (преимущественно в грубой форме), но решила не подогревать интерес к этой переписке. Кто-то просто хочет вывести её из себя, полагала она.

«Наверное, этот идиот Вадим», – подумала она и снова отключила телефон.

С раннего утра Павел поджидал Олесю у подъезда её дома. Он не собирался с ней разговаривать, допрашивать её и прочее. Он хотел узнать о ней то, что она никогда бы не рассказала о себе добровольно. Посмотреть на неё со стороны – вот была его цель. И он проследовал за Олесей до университета, оставаясь незамеченным в толпе прохожих. Для маскировки он натянул на голову кепку и старался держаться подальше от объекта наблюдения. Он даже умудрился несколько раз сфотографировать её на свой мобильник. Так полагалось для порядка.

К счастью, она слишком торопилась, чтобы отвлекаться на Павла. Да и затеряться в толпе студентов не составляло для него большого труда. Он и сам был студентом.

Наконец, Олеся зашла в лекционный кабинет. Павел выждал пару минут и вместе с еще тремя парнями зашел туда же. Он сел за парту позади Олеси и закрыл книгой свое лицо, сделав вид, что читает. Он еще только учился конспирации. Впрочем, пока у него всё получалось довольно хорошо – объект наблюдения совсем близко и даже не подозревает, что за ним наблюдают (или за ней).

Просто Олесю волновали сейчас совсем другие проблемы. Она по привычки выложила на стол свой мобильник, забыв, что он всё еще выключен.

– Вот невезуха, – огорчилась она.

На лекции она любила засекать на телефоне время. Но её спокойствие требовало оставить телефон отключенным. А часы она не носила за ненадобностью.

– Ты чего? – поинтересовалась Кристина, сидевшая рядом с ней.

– Какой-то идиот мне названивает.

Кристина рассмеялась.

– Тайный поклонник? Мне нравятся настырные парни.

– Он не настырный. Он ненормальный.

– Да? – улыбнулась Кристина. – Прислал тебе фотку своего пениса?

– Нет, слава Богу.

– Тогда забей на него. Он мудила.

– Помнишь Петра?

– Конечно. Он объявился?

– Он умер! Из-за моих петард. И тот мудила, что звонит мне, об этом знаете. Но откуда?

– Наверное, видел, как ты с ними таскалась.

– Значит, я его знаю или он меня.

– Значит, он мудак. Нашел, чем заинтересовать, – говорила Кристина, а сама постоянно оборачивалась на Горенко, который наблюдал за Олесей.

– Красавчик, – приговаривала Кристина, но подруга, будто не слышала её, продолжая обсуждать свою проблему.

– И что мне делать?

– Ответь ему, что у тебя есть парень. Или придумай какую-нибудь болезнь.

– Думаешь, поможет? Не похоже, чтобы я ему нравилась.

– Ты зануда, Олесь. Парни просто так не звонят девушкам.

– Может, он маньяк.

Кристина рассмеялась и рассмешила Олесю.

– Да сама ты маньячка. Вот так ему и скажи. Это точно поможет.

После лекции Олеся отправилась на работу. Павел продолжал её преследовать. Он зашел вслед за ней в автобус и всю дорогу краем глаза поглядывал на неё, держась позади. Наконец, она направилась на выход. Он тоже, но чтобы остаться незамеченным, выйти он предпочел через заднюю дверь. Его удивляло, насколько эта девушка была невнимательной. И он невольно начал думать, что он слишком хорош в своем деле. Но он недолго радовался. От остановки до диспансера Олеся бежала как лань, и он едва поспевал за ней. Разумеется, он хорошо бегал, но если бы он продемонстрировал ей свои спринтерские способности, она бы приняла его за маньяка. На этом его слежке настал бы конец. К счастью, бежать ей было особо некуда. Она заскочила в здание онкодиспансера. Спустя несколько минут там же оказался и Павел. Он всё еще не знал, что она делает в этом странном месте (опять), но собирался обязательно это выяснить.

Наконец, он заметил Олесю в конце коридора. Она была в белом халате, и он сначала даже принял её за медперсонал. Но швабра в её руках и ведро под ногами всё расставили на свои места.

Он снова сделал несколько контрольных снимков, пока память на его телефоне по закону подлости не закончилась. Он по привычке выругался. Негромко, чтобы не привлекать внимание. Затем он вышел на лестничную площадку, дабы не попадаться Олесе на глаза, а заодно обдумать дальнейший ход действий.

Олеся потихоньку намывала пол. Она заметила, как некто следовал за ней от остановки, и пыталась убедить себя, что ей это показалось. Она терла пол с большим усердием, чтобы выбросить глупые мысли из головы. Но вскоре она увидела своего преследователя на лестничной площадке. Он стоял к ней спиной. И этим преимуществом она не могла не воспользоваться. Она на цыпочках побежала в подсобку, где взяла бутылку с чистящим средством. Другого оружия она найти не смогла. А затем также тихо подкралась к лестничной площадке, но незнакомца там уже не было. Зато он оставил грязные следы, и вели они вниз по лестнице.

«Может, ушел, – с облегчением подумала она, но услышала внизу чьи-то шаги. – Он возвращается».

Она испугалась, открыла бутыль с чистящим средством и бросила ее в лестничный проем. И по ругательствам, доносившимся снизу, она поняла, что попала прямо в цель. Но радоваться было рано. Потерпевший был зол и направлялся к ней, с грохотом преодолевая ступеньку за ступенькой.

– Не подходите! – закричала она.

– Это была ты? – спросил Павел, сняв с головы сырую кепку.

Он был весь в чистящем средстве, истончая этот резкий химический запах, как при химатаке14.

– Что тебе надо? Только подойди, – она подняла с пола швабру, которая могла оказаться самым смертоносным оружием в руках пугливого человека.

– Очень надо, – с иронией ответил Павел, – я ухожу.

– Подожди!

Слова Олеси звучали, как приказ, и он остался.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась она.

– Гуляю, – с иронией выкрикнул он, стряхивая с кепки остатки моющего средства, и добавил: – По делам зашел.

– Короче, еще раз тебя увижу. Учти, так легко не отделаешься!

– Ничего себе легко? Я чуть сотрясение не получил. И не ослеп! Где у вас тут врачи?

– Лучше найди себе адвоката!

– А ты не дерзи! Это не я тебе названивал.

И её по выражению лица Павел понял, что проговорился.

– Что? Как ты об этом узнал?

– Трепаться надо меньше.

– Я об этом говорила только…

– Да, да, да, только своей подружке. Я подслушал.

– Зачем?

– Вот именно – зачем? Пойду я лучше. С тобой всё понятно.

– С тобой тоже.

И он быстро побежал вниз по лестнице. Впрочем, Олесю это только обрадовало. Но их разлука длилась недолго. Спустя три часа, она застала его шатающимся возле диспансера. И надо отдать ему должное – он приоделся и помылся. Брюки, правда, небрежно на нём висели, потому что были ему велики. Видимо, ему их кто-то одолжил.

Олеся сначала сделала вид, что не замечает его и хотела пройти мимо. Но сделать это не так просто, когда тот, с кем ты не хочешь говорить, стоит прямо напротив тебя и сверлит тебя глазами. Ей пришлось остановиться. Иначе, возможно, он не дал бы ей уйти. Настроен он был решительно.

– Что еще? – спросила она.

– Петарды ты испортила? – сказал он, держась довольно напряженно, будто всеми силами старался не сорваться. – Ты же в курсе, что из-за них погиб мой друг, да?

– Петарды были бракованные.

– Ничего себе бракованные! Петька взлетел на воздух, даже пикнуть не успел. Так что лучше скажи, где взяла эту дрянь.

– У знакомой.

– Конкретней.

– Думаешь, она хотела кого-то взорвать?

– Думаю, какая-то тварь замаскировала под петарды взырвчатую смесь. Вопрос зачем?

Олеся едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться своему собеседнику в лицо. Но она понимала, насколько серьезно он верит, что его друга убили. Огорчать Павла еще больше она не хотела. Это было бы небезопасно для неё самой. Он был крепким парнем и частенько действовал не подумав.

– Ты серьезно? Моя знакомая воспитатель, – добавила Олеся. – Она хотела устроить праздник для детей. Она бы не стала им вредить.

– Тогда твоя подруга.

Олеся состроила недовольную гримасу. Её бесило, что этот очкарик уже всё про неё вынюхал.

– Она даже не притрагивалась к петардам.

– Тогда ты.

Павел раздражался всё больше, гадая, кто же виноват.

– А почему ты не думаешь на Вадима? – поинтересовалась Олеся. – Он всюду ходил за твоим другом.

– Не думаю. Ты больше подходишь.

– Да, ты прав. Ты профессионал, – с иронией заметила она.

Но её терпение тоже подходило к концу. Павел всё равно бы ей не поверил, чтобы она не сказала. Сейчас он был не в том настроении. И она решила действовать жестко. Она редко прибегала к такому методу. Не по причине излишней сострадательности, конечно. Она не любила портить отношения с людьми. Но с Павлом она не собиралась больше общаться, поэтому совесть позволяла ей быть с ним чуть более резкой, чем обычно.

– Если еще раз ко мне подойдешь, – сказала она, – я напишу заявление в полицию. Никакой ты не коп. Ты торгуешь поддельными документами.

– Да не будь дурой! Петька погиб, упав на петарды. Это нормально, по-твоему?

– Это случайность!

– Петарды не взрываются от удара. Разве это неясно?

– А ты не думаешь, что твой друг сам виноват?

– Нет, я все проверил. Кто-то специально испортил петарды.

– Твои пьяные друзья! Так что хватит строить из себя сыщика. И отстань от меня!

Павел оторопел на несколько секунд. Его и вправду сложно было принять за блюстителя закона. Именно потому он называл себя не полицейским, а именно копом. Так он как бы подчеркивал – он вовсе не герой и не заслуживает особого уважения. Далеко не всё в своей жизни он делал правильно. Он делал то, что должен был, чтобы помочь своей матери и сестра и тому же Петьке. Семья и близкие были для него важнее, чем какие-то там законы.

Впрочем, на тот момент Олеся вряд ли смогла бы его понять. Согласиться с его выбором, да, но не принять его. И она ушла, не дожидаясь ответа Павла. А когда она уже находилась в нескольких метрах от него, он сказал:

– Размечталась!

 

14 глава. Павел

Павел понимал, что больше не может следить за Олесей. Она была не так проста, как он думал. Она обязательно заметит его, едва он приблизится к ней вновь. И он весь вечер потратил, придумывая себе маскировку. Самое простое, что приходило в его далеко не светлую голову – надеть длинное пальто и шляпу. Но в таком прикиде он рисковал оказаться рассекреченным еще быстрее. Тогда он решил прикинуться собаководом, выгуливающим своего любимого питомца. Впрочем, такой вариант отпал сразу, потому что у него даже не было собаки. А больше никаких идей его не посещало. Посему на следующий день он натянул свою старую свежевыстиранную кепку и снова наведался домой к Олесе. Минут десять он торчал возле её подъезда, размышляя, что делать дальше. Но с утра его голова варила особенно плохо. Он просто стоял, пока одна бабулька не попросила его донести сумку с продуктами. Павел согласился. К счастью, бабулька жила на первом этаже.

И вот уже она раскрыла нараспашку двери своей квартиры и пригласила его войти, невзирая на бардак, который образовался в её жилище за долгие годы неуборки. Она лишь наспех протерла зеркало в тесной прихожей, пока Павел с сумкой шагнул через порог, стараясь не мешать хозяйке. Он чуть растерялся, когда увидел в отражении зеркала Олесю – она направлялась к лифту. Он резко рванул вперед, спрятавшись за стеной в прихожей. Он бросил сумку и выскочил в коридор, но Олеси и след простыл.

Недолго думая, Павел побежал на второй этаж, затем на третий, пока, наконец, лифт не остановился, и из него не вышла Олеся. В душе Павел ликовал. Он-таки узнал, где она живет. Но радоваться было рано – она только на несколько минут зашла в свою квартиру и снова направилась к лифту.

«Странная она все-таки, – подумал Павел, – ходит туда-сюда».

Он побежал вниз по лестнице, пока снова не оказался на первом этаже. Олеся к этому времени уже покинула подъезд.

Павел огляделся вокруг, будто кого-то искал, и заметил на стене почтовые ящики. Его взгляд чисто машинально остановился на ящике с номером Олесиной квартиры. Он не собирался его вскрывать или воровать её квитанции. В тот же момент он понял – он в тупике, он бессилен. Он подошел к ящикам и со злостью треснул по одному из них кулаком. Он не метил в ящик Олеси, но попал как раз туда. Дверца ящика открылась, и от туда посыпались письма. Их было не меньше десятка, так что некоторые из них даже измялись.

Павел поднял пачку, намереваясь вернуть её на место. Из любопытства он просмотрел несколько писем. В каждом из них в графе отправителя он прочитал: Городская психиатрическая больница № 7. Недолго думая, он убрал одно письмецо в карман своей куртки. Остальную почту он затолкал обратно в ящик, плотно закрыл его и побежал прочь.

Павел опоздал на очередную лекцию и решил скоротать время в библиотеке, в читательском зале. Нет, он не любил читать. Но в этот раз он изучал труды Липницкого – выдающегося следователя уголовного розыска, который большое внимание уделял голосу и взгляду подозреваемых, полагая, что убийцу всегда выдают его речь и глаза. Кто-то решит, что это только лишь наблюдательность и не более того. Впрочем, Липницкого почему-то считали экстрасенсом. Многие даже полагали, что он видел людей насквозь. За что его и прозвали Глазачом.

Вот только Павел никак не мог понять по взгляду Олеси, кто она такая. Он запасся книгой по физиогномике, изучая каждый нюанс её лица, хотя даже не был уверен, какие у неё глаза: круглые или миндалевидные. Да и как вообще глаза могут быть миндалевидными?! Зато он прекрасно знал, какие глаза были у брата Петра, Ивана – мелкие, как у крысы и такая же вытянутая морда. Лицом это назвать было сложно. И эта морда глядела на Павла и ухмылялась.

– Взялся за учебу к концу года? – поинтересовался Иван, подойдя поближе.

Ему доставляло истинное удовольствие издеваться над Павлом. Иван был всего на год его младше, а уже заканчивал академию с красным дипломом и даже умудрился устроиться на работу (по своей специальности) за неплохие деньги. И всё бы ничего, но дома Павлу редко удавалась избежать сравнений с ним.

«Иван то, Иван это, Иван такой молодец, далеко пойдет», – постоянно слышал от матери Павел и его это невероятно раздражало.

Он совсем не хотел походить на крысоподобного низкорослого зазнайку, который компенсирует свои недостатки дипломами и званиями.

Но зазнайка не собирался так быстро его покидать.

– Читаешь? – хитро улыбнулся Иван.

Он считал Павла неудачником, тупиковой ветвью эволюции, рабочей силой, способной лишь к тяжелому физическому труду в виду низкого интеллекта. И каждый раз Иван старался всячески показать ему своё отношение.

Павел, впрочем, тоже его не жаловал, но в память о друге старался пропускать мимо ушей все колкости Ивана и ответил:

– Да просто отдыхаю.

– Как говорила, моя первая учительница: книга – лучший отдых. А что читаешь? Новости Вконтакте?

Затем Иван ухитрился своими тоненькими ручками утащить мобильник Павла. И будь они не в библиотеке, Павел бы вырубил его с одного удара. Но, увы.

– Верни! – крикнул Павел шепотом, чтобы не шуметь.

– Это кто? – рассмеялся Иван, разглядывая фото Олеси. – Твоя прабабушка?

Его удивил внешний вид девушки – широкая юбка до середины голени, закрытая кофта и нитка жемчуга на шее. Она будто из пятидесятых вернулась.

– Верни! – еще раз прошипел Павел.

Но Иван не унимался. Он заметил книгу по физиогномике.

– Изучаешь, сколько у тебя шансов с ней спариться? – смеялся он. – Я тебе помогу – их ноль.

Тогда Павел не выдержал и сказал:

– Из-за неё погиб Петька.

После этих слов Иван изменился в лице. Он бросил телефон на стол.

– Серьезно?

Павел кивнул.

– Ты что-то знаешь о ней? – спросил его Иван.

– Немного.

– Ладно, я сам узнаю.

Каким образом он собирался это сделать, он не сказал, но Павел с радостью готов был принять его помощь. Он только забыл передать ему то письмо, что выкрал из ящика Олеси и благополучно оставил в кармане своей куртке. А куртку сдал в гардероб.

Впрочем, на следующий день парни снова встретились по пути в академию. И судя по довольной морде Ивана, можно было понять, он узнал что-то интересное об Олесе.

– Что нарыл? – спросил его Павел, даже не здороваясь.

Но Иван не стал делать ему замечания (чего-чего, а здоровья он ему не желал) и сразу перешел к делу.

– Ты о своей девчонке? – рассмеялся он по привычки.

– Она не моя!

– Что вполне логично. Но не будем о грустном.

– Что нарыл? – повторил Павел свой вопрос, но более грубо.

– Всё, что смог. Начнем-с. Скрипникова О. Э.: законопослушная гражданка, студентка педагогического университета, не привлекалась, не штрафовалась, судимостей нет, живет, где прописана, кстати, не замужем, налоги платит исправно. Просто сказка. Бери на заметку!

– А еще что?

– Это всё.

Он поймал на себе удивленный взгляд Павла и добавил:

– А ты думал, она террористка?

– Но, может, она состоит на учете у мозгоправа? Это можно узнать?

– Не состоит. Иначе я бы узнал.

– И что теперь?

– Ты же будущий служитель закона, Павлик. Думай!

Но Павлик не знал, что делать дальше. Он лишь раздул ноздри, жадно вбирая в себя воздух, а затем резко выдохнул.

– Она работает в онкодиспансере, так? – продолжал Иван, вспомнив фотографии в мобильном Павла, на которых Олеся была в белом халате и со шваброй в руках.

– Вроде, но какая разница?

– Санитаркой!

– Вроде. И что?

– Павлик, глянь на её фотки. Глянь, глянь!

И Павел нехотя достал из кармана джинсов свой мобильник и открыл фотографию Олеси.

– Так вот, она санитарка, а одета хорошо. Глянь на её юбку.

Павел увеличил фото, но не увидел ровным счетом ничего, кроме кружевного жаккарда, выглядывающего из-под белого халата.

– Дорогая ткань, – заметил Иван, – санитарке явно не по карману. Да и квартирка у нее хорошая. Кто-то ей помогает.

– Да причем тут это? – возразил Павел.

– Ты искал что-то подозрительное в ней – ты это нашел. Она странная!

Павел, конечно, не мог понять, как по юбке можно прийти к таким выводам. Он не был гением, но в тот момент начал сомневаться в умственных способностях своего помощника.

– Ладно, спасибо, – сказал Павел. – Но это мне неинтересно.

– Неинтересно узнать, откуда у нее деньги?

– Ты еще скажи, что она киллер или девочка по вызову. Хотя мне пофиг. В этом нет ничего странного.

– Хочешь странного? Так и быть, – протянул Иван, – расскажу – она сменила имя.

– И что? Может, её звали Фёклой. Кривожопкиной.

– Вероникой Сидорковой!

– Как? – рассмеялся Павел. – Ну, фамилия так себе. Я бы тоже сменил.

– Не суть. Как по мне, так вполне нормальные имя и фамилия. Вопрос в том, зачем она их сменила. Я понимаю, сменить фамилию после замужества. Но это не про неё.

«И вправду зачем?» – подумал Павел.

Он не знал, как связать это с гибелью друга. Если только Олеся не являлась Джейсоном Борном15 в юбке и в бегах. Но вряд ли Иван намекал именно на это. Впрочем, узнать у него что-то еще Павел не успел – Иван торопился на лекцию, добавив загадок в это и без того загадочное дело.

 

15 глава. Новый подозреваемый

Новый рабочий день для Олеси начался как обычно. Она уже приготовилась к каждодневной рутине. К её удивлению, мыть полы оказалось куда проще, чем быть сыщиком. И она постепенно начала терять надежду, что сможет докопаться до правды и найти убийцу. Потому всё чаще подумывала убраться из этого диспансера и вернуться к обычной жизни. Впрочем, это были только мечты и воплотить их в реальность оказалось не так просто.

«Уволишься тут, – думала Олеся, – а потом будешь мыть полы, но уже за решеткой».

У нее понемногу началось складываться ощущение, что мир против неё. Или кто-то специально хочет её подставить. Разве это случайность, что умирает уже второй человек, и снова находятся улики, указывающие на нее. Сначала предсмертная записка Юли, теперь еще петарды. Казалось, всё, к чему прикасается Олеся, несет смерть. Она вступила на скользкую дорожку, начав свое расследование.

«Что если настоящий убийца узнал, что я его ищу, – испугалась она, – что если, он намерен мне помешать».

На такие мысли Олесю навел её разговор с Павлом. Пусть Павел и был идиотом, но в одном он оказался прав – петарды так просто не взрываются. Поэтому вывод напрашивался только один – дороги назад нет. Нужно найти убийцу, пока он снова не сотворил что-то ужасное.

Пока Олеся размышляла об этом, к ней подкрасилась Милана. От неожиданности Олеся даже вздрогнула.

«Нужно лечить нервы», – подумала она и ответила на приветствие девочки.

Милана обращаясь к ней на «ты», как к своей ровеснице. Олесе не нравилось такое панибратство, но она предпочла об этом промолчать.

– Всё еще тут работаешь? – не отставала девочка, заметив, что Олеся собирается уходить.

– Как видишь.

– Пол уже чистый. Я вижу.

– Тогда я пойду.

Олеся ухватилась за ручку ведра и подняла его с полу. Так она хотела показать своей собеседнице, что торопиться.

– Намывать следующий этаж? – поинтересовалась Милана.

– Нет, домой.

Но зря она так разоткровенничалась.

– А меня теперь медсестры пасут. Проверяют в палате ли я.

– Сейчас ты не в палате.

Почему-то Олесю это не удивляло.

– Иногда удается ускользнуть.

– Поздравляю, – с иронией заметила Олеся. Она уже собиралась уходить, как девочка спросила её:

– Слушай, а ты можешь прикинуться мной?

– Что?

– Притворись мной! Ляжешь в мою койку, пока меня нет.

Олеся непроизвольно выпустила ведро из рук. Оно с грохотом опустилось на пол, и часть воды из него пролилась, образовав небольшую мыльную лужу.

– Нет, это не самая лучшая идея, – ответила Олеся, ликвидируя последствия своей неловкости при помощи швабры.

– Да это легко. Никто ничего не узнает. Просто говори на тон выше.

– Нет, я не могу. Я так не умею. И вообще мне пора. Прости.

И быстро схватив ведро, Олеся направилась прочь. Милана была слишком настойчивой и не понимала слова «нет». Таких людей как она, Олеся предпочитала просто игнорировать, ибо спор с ними занял бы целую вечность. А это время стоило потрать на что-то более продуктивное.

Уже подходила к концу вторая неделя с тех пор, как Олеся устроилась на работу в онкодиспансер. Время шло, а она мало продвинулась в своем расследовании. Она фактически топталась на месте, не зная, в какую сторону сделать шаг. Она так и не узнала, у кого именно лечилась Юля. Так что пришло время приступить к активным действиям.

Поэтому Олеся договорилась с одной из санитарок подменить её и направилась прямо в здание поликлиники, где находилась регистратура. А в регистратуре – медицинские карты всех пациентов. Пробраться туда под предлогом уборки не составило труда. Более того, Олесе там были даже рады.

Её поначалу тоже переполнял энтузиазм, пока она не увидела полки, сверху донизу заполненные карточками. Все карточки были расставлены в алфавитном порядке по отдельным ячейкам. А под каждой ячейкой наклеена первая буква фамилии.

Олеся прекрасно помнила фамилию Юли – Никитина. Вот только ячеек с буквой «Н» оказалось целых две. Это всё, что успела заметить Олеся, пока мыла полы возле полок. Она уже хотела протянуть руку к заветным карточкам, как ее остановила регистраторша:

– Вы закончили?

Олеся вздрогнула от неожиданности и ответила:

– Почти.

Она понимала, так просто утащить отсюда что-либо ей не удастся.

– У вас тут пыльно, – заметила она. – Я протру быстренько?

Регистраторша молча кивнула головой.

Олеся собралась духом и быстро, легким движением рук сдвинула карточки на «Н» на край полки. Они с грохотом упали, образовав две неровные стопки.

– В чем дело? – испугалась регистраторша.

– У меня руки кривые, простите, – оправдывалась Олеся, – я всё приберу.

– Только быстро.

О да, Олеся действовала очень быстро. Она нашла карточку Юли Никитиной. А если точнее, Юлианы.

«2001 год рождения, – прочитала Олеся на карточке.

«Значит, в 2016 ей было пятнадцать лет – все верно».

Но не успела Олеся обрадоваться, как вдруг появилась молоденькая регистраторша, которая вызвалась ей помочь. Олеся пыталась отказаться, но та слишком настаивала и буквально выхватила пачку с карточками у неё из рук.

– Эти не сюда, – заметила Олеся и взяла верхнюю часть пачки, хотя ей нужна была лишь самая первая из них.

За то время пока регистраторша увлеченно ей помогала, Олеся успела спрятать карточку Юли под свой халат, за пояс юбки. Правда, воровство в её планы не входило.

«Я непременно её верну», – полагала она.

Но вскоре Олеся поняла, что не все так просто, как кажется. В карточке она не смогла найти имя врача. Штамп с его специальностью – да. Неразборчивые каракули и результаты анализов – тоже. Даже подобие подписи, но не имя.

Она могла лишь подивиться тому, как плохо оформляют свои записи врачи. Если бы это как-то исправило ситуацию.

Так после очередного поражения, Олеся решила пойти домой. Она направилась в подсобку, чтобы забрать свою сумку. В коридоре её окликнула Светлана, расспрашивая про какие-то часы.

– Какие часы? – удивилась Олеся.

– Вот, блин. Ты же не в курсе. Кирилл Александрович часы потерял из нержавейки. Дорогие японские. Ищет их повсюду.

«Часы главврача – это серьезно», – подумала Олеся и ответила:

– Нет, ничего не видела.

– Но если найдешь, то скажи. Серенькие такие.

Найти их она хотела меньше всего. Но как ни странно они оказались именно у неё в подсобке, на полу под её сумкой.

Она почему-то сразу же вспомнила наглую физиономию Миланы и её слова:

– Иногда удается ускользнуть.

«Это она мне подкинула», – решила Олеся.

Впрочем, заниматься разоблачением было некогда. Нужно было срочно избавляться от часов. Ворованная медицинская карта, а теперь еще эти часы – так и срок получить недолго. Если поймают.

Поэтому Олеся решила незаметно подкинуть часы их владельцу. Она ринулась в коридор и в спешке нарвалась на Лесовца. Так она оказалось лицом к лицу с тем, кого столько времени избегала. Он пристально посмотрел на неё, не дав ей ни малейшего шанса остаться не узнанной.

– Всё в порядке? – поинтересовался он.

Она кивнула, желая поскорее уйти.

– Вы, кажется, знакомая моей племянницей? – спросил он и добавил: – Вы были на её похоронах.

Олесе очень хотелось сказать «нет», орать «нет», но отпираться было невозможно. Он её узнал. Она лишь могла надеяться, что узнал впервые. И она молча кивнула в ответ.

– Вы тут работаете?

– Подрабатываю, – сказала она и добавила для правдоподобности, – недалеко от дома. Удобно.

Правда, получилось не очень складно.

– Далеко от школы, – заметил он.

Затем он пожелал ей всего хорошего и ушел. Из-за этого она почувствовала себя еще хуже. Мало того, что она была с ним крайне не вежлива, так еще и нагло врала ему прямо в лицо. И в ее голове промелькнула мысль рассказать ему про изнасилование Юли. Вдруг он не знает. Но эту мысль она тут же отбросила.

«Не стоит его расстраивать, – подумала она. – Хотя вдруг он может помочь мне в расследовании. Впрочем, не факт».

Она побежала дальше мимо главврача, который догнал Лесовца и о чем-то с ним беседовал. Она только могла надеяться, что эти двое не ищут часы. Хотя как раз этим они и занимались.

– Зря только будильник на часах заводил, – рассмеялся главврач. Он и Лесовец шли вдоль коридора и болтали, как закадычные друзья.

– Кто знаете, кто знает, – отвечал Лесовец.

«Как чувствуют, где искать», – с досадой подумала Олеся.

Едва она успела выйти на лестничную площадку, как услышала какой-то писк из своего кармана. Спустя пару секунд писк превратился в звон.

– Вы слышите? – заметил главврач. – Это мои часы!

На них сработал злосчастный будильник. Олеся не знала, как его выключить. Ни одна из четырех кнопок на часах не позволяла этого сделать. Но Олеся слышала, как к ней приближаются главврач и Лесовец. Она просто ринулась вниз по лестнице так быстро, как только могла.

«Главное не попасть им на глаза», – подумала она и побежала вдоль по коридору, жадно выискивая, где бы спрятаться. Но звон не прекращался, а преследователи были где-то рядом.

– Слышите? Где-то здесь, – раздавался голос главврача.

Олеся пряталась от него за стеной в небольшом закутке, где сидели дети, демонстрируя друг другу содержимое своих мобильников.

– Во что ты играешь? – спросил её мальчик, – прячешься от главврача?

«Какой догадливый», – подумала Олеся, всё еще пытаясь выключить будильник.

– А у меня тоже есть такой звук на телефоне, – заметила девочка.

– И у меня, – ответил ей мальчик, – не хвастай!

И тут в голове Олеси промелькнула мысль. Она предложила детям продемонстрировать эти самые звуки главврачу. Ему-то это явно интересно. И они всей толпой окружили его и Лесовца в коридоре, держа орущие телефоны в руках.

Главврач не особо любил детей, но после такого он их просто возненавидел.

– По палатам! – закричал он. – И телефоны отключите! А то ликвидирую.

Будильник на его часах к тому моменту уже выключился. Правда, по ним пришлось хорошенько треснуть кулаком.

– Ищем дальше? – поинтересовался Лесовец и вместе с главврачом направился назад.

А Олеся поспешила к кабинету главврача. Правда ей пришлось подождать еще несколько минут, пока свой пост покинет секретарша, ведь их с боссом кабинеты были смежными и отличались только по величине. И больший из них принадлежал естественно главврачу.

Когда, наконец, секретарша ушла, Олеся осторожно проникла в кабинет главврача, нервничая так, будто собиралась что-то украсть.

Она оставила часы на его письменном столе и быстро направилась на выход. В её планы не входило задерживаться там больше, чем на пару минут, а лучше секунд. Но шаги, доносившиеся из коридора, её насторожили. Она услышала, как кто-то подошел к входной двери.

«Неужели секретарша вернулась?»

Олеся как раз стояла возле её стола, но от страха метнулась обратно в кабинет главврача, надеюсь, что туда никто не зайдет в его отсутствие.

Она снова подошла к письменному столу и там, среди бумаг, заметила небольшой конверт. Он был хорошо запечатан, и на нем красовалось имя главврача.

«Видимо, что-то личное», – решила она и её начало распирать от любопытства. Наконец, она взяла со стола линейку и при помощи неё осторожно вскрыла конверт. Правда, его содержимое ей совсем не понравилось. Там она обнаружила фотографии Миланы в одном белье. Олеся, конечно, знала, что сейчас дети взрослеют быстрее, но чтобы так.

Она судорожно убрала всё фото обратно в конверт, снова его заклеила, и уже собиралась бросить, куда подальше от себя. Но вспомнила про медицинскую карту Юли, которая всё еще была при ней, прямо под поясом юбки.

И тут Олесю посетила одна идея.

Несколько минут она рыскала в бумагах главврача, но то, что ей было нужно, она обнаружила в урне под столом. Скомканные листки с заявлением об увольнении, написанные от руки – о большем она и не мечтала. Её только удивило, что они датированы сегодняшним днем. «Странно», – подумала Олеся и достала карточку Юлю, чтобы сравнить почерки в карточке и на листках.

На несколько секунд Олеся замерла при виде каракулей, написанных там, будто не верила своим глазам. Она просмотрела все листки, и больше у нее не оставалось сомнений – Юля лечилась именно у главврача.

«Но это еще ничего не значит, – говорила себе Олеся».

Она бросила листки обратно в урну, пытаясь убедить себя, что она ошибается.

Мысли путались у нее в голове. По неосторожности Олеся врезалась бедром в стол и пристукнула по нему кулаком.

Да, этот стол она уже почти ненавидела. Но от удара с него что-то упало. Вернее, с его внутренней поверхности, скрытой от посторонних глаз.

Олеся наклонилась, чтобы посмотреть что именно и увидела на полу шприц в виде дротика. Их обычно используют, чтобы вводить инъекции диким животным. Она об этом не знала. Но ей сразу бросился в глаза ярко-розовый наконечник дротика в виде кисточки. Подобный она уже находила на чердаке. Только тогда она ума приложить не могла, что это.

«Главврач? Что он мог делать на чердаке? – подумала она и поморщилась. Увлечение главврача дротиками казалось ей странным.

«Возможно, он спрятал там рисунки Юли, но зачем?» И это был самый безобидный ответ, который только мог прийти Олесе на ум. Гораздо более страшные мысли начали посещать её голову. И то, что могло случиться на чердаке с её ученицей и не только с ней, пугало Олесю.

«Пора отсюда убираться», – решила она.

Она убрала карточку Юли за пояс своей юбки, застегнула халат и быстро покинула кабинет. В спешке она забыла захватить с собой конверт с фотографиями. Она уже хотела вернуться за ним, но столкнулась в коридоре с Ниной.

– Ты что здесь трешься? – поинтересовалась медсестра.

– А ты?

– Думаешь, самая умная? Швабру, где забыла?

– Мне пора.

Но собеседница не хотела её так просто отпускать.

– Слушай, ты, – сказала Нина, – я знаю, что тебе нужно.

– Сомневаюсь.

Возмутившись, Нина толкнула её к стене и добавила:

– Знаю! Найди себе другого!

Чего-чего, а физической расправы Олеся не ожидала. Она почувствовала себя крайне неприятно. Еще чуть-чуть и она сама бы побежала писать заявление об увольнении на пару с главврачом. Но пока же она укрылась в туалете, где немного всплакнула. Прежде всего, потому что не смогла за себя постоять. У неё с девства плохо получалось давать сдачу. Всегда она оказывалась самым слабым звеном. И даже став взрослой, она всё еще оставалась такой же размазней и чуть не разревелась при этой злобной Нине. Но такого удовольствия она не могла ей доставить.

«Пусть думает, что у неё есть соперница», – решила Олеся.

Она не могла отомстить ей физически, но при помощи хитрости и ума легко превратила бы её жизнь в подобие ада. Вопрос лишь в том, нужно ли это Олесе. У нее намечались дела и поважнее. Ей еще предстояло найти убийцу. А пока самым явным подозреваемым был главврач, и она пожалела, что не рассказала о нем Крысякиной, когда была возможность.

Еще это заявление главврача об увольнении. Он словно собирался сбежать. Но почему?! Такая вакантная должность с высокой зарплатой. Не то, что у простой санитарки. Что-то здесь было не так. Хотя, может, он бежал от ухаживаний Нины. И это мысль весьма развеселила Олесю. Интересно, какие отношения связывают этих двоих?

«Нина бегает за ним, а он бегает от нее?», – подумала

Олеся.

Она уже не понимала, что творится вокруг. Она наконец-то нашла подозреваемого, но как ни странно радоваться этому не спешила, перебирая все зацепки, которые только могла вспомнить. Эти воспоминания прокручивались в ее голове, как картинки, сменяя одна другую. Среди них был и главврач на красном форде, и Юля, которая садилась в этот самый форд, и Милана на фотографиях.

«Неужели убийца – главврач? – думала она, – неужели нужно просто пойти в полицию?»

И тут Олеся вспомнила, что никаких улик у нее нет. Конверт с фотографиями она упустила. Кто ей поверит?!

 

16 глава. Лесовец

Главврач Кирилл Александрович заперся в своем кабинете, как в крепости, которую вот-вот должны были захватить штурмом. На самом деле он просто не хотел никому показываться на глаза. Незаметно покинуть свое рабочее место, когда в диспансере уже никого не будет – вот, чего он желал.

Он, как поверженный король, ждал дня капитуляции. Его корона оказалась слишком велика для него. А значит, те, кто раньше заглядывали ему в рот, при каждом его слове, легко от него отвернуться. Вопрос в том, как скоро. Он знал, для него всё может обернуться весьма печально. Никто его не поймет и не поверит ему. Но сейчас ему нужно уйти, сбежать куда подальше, пока к его останкам не налетели стервятники, желающие урвать кусок побольше. Поэтому он написал новое заявление об уходе, шестое по счету. Предыдущие пять были жестко выброшены в урну из-за нелепых опечаток. Главврач никак не мог успокоиться и изложить свои мысли достаточно аккуратно.

Внезапный стук в дверь прервал его. Он сначала не хотел открывать и сразу выкрикнул, чтобы его оставили в покое. Но для Константина Николаевича Лесовца он сделал исключение и впустил его. По старой памяти.

Лесовец всегда прежде был с ним добр и приветлив. Впрочем, как и со всеми. К тому же под его руководством главврач писал диссертацию. (Не лучшее время, но всё же).

– Кирилл Александрович, – начал Лесовец, едва зашел на порог, – вы сегодня засиделись допоздна.

– Как и вы, – ответил главврач, вернувшись в свое кресло, а затем спросил: – У вас ко мне дело?

– У меня всё не выходят из головы ваши часы, – он указал на запястье, – я предполагаю, у кого они могут быть.

– Я их уже нашел.

– Так быстро? – удивился Лесовец.

– Да, не стоит беспокоиться. В любом случае они плохо работают. Я их столько раз ронял.

– Но всё же хорошо, что они нашлись. А где?

– Неважно. У вас всё?

– Да-да.

Лесовец подошел чуть поближе, заметив на столе главврача заявление об увольнении.

– А вы в порядке? Вы какой-то бледный.

– Всё замечательно. Не буду вас задерживать.

– Я не тороплюсь. Куда мне спешить? С тех пор, как моя племянница умерла, никто меня не ждет.

– Сочувствую. Она была хорошей девочкой.

– Не стоит лести. Она всегда была проблемной, даже когда лечилась у вас.

– Я так не считаю.

Наконец, чуть помолчав, Лесовец решился спросить.

– Простите, а что у вас там? – он указал на заявление.

Главврач поднялся с места и перевернул листок с заявлением.

– Это не ваше дело, Константин Николаевич.

– Вы собираетесь нас покинуть?

Лесовец не верил, что главврач способен так легко оставить свою должность.

«Опять себе цену набивает», – подумал Лесовец.

– Идите домой, Константин Николаевич. Прошу вас. Даже настаиваю.

Главврач едва сдерживал весь распирающий его гнев. Казалось, еще одно неловкое слово, и он выкинет своего собеседника из кабинета за шкирку, как щенка.

– Но всё же на вашем месте я бы…

– Но вы не на моем месте, – перебил его главврач, – к счастью для вас! Ступайте!

– Понимаю, – улыбнулся Лесовец, – нашли более вакантную должность? Кто бы сомневался!

Главврач ничего не ответил, лишь отвернулся в сторону.

– Всего вам хорошего, коллега – сказал Лесовец перед тем, как уйти.

Последнее слово звучало из его уст как издевка, будто он имел в виду бывшего коллегу.

На следующий день Лесовец в прекрасном расположении духа делал обход. Он вообще любил утро и чувствовал себя особенно бодро в это время суток. А еще он был человеком весьма пунктуальным и тактичным. Наполовину немец, наполовину русский он умел и веселиться и продуктивно работать, а главное всегда знал, что всему свое время. Именно поэтому он имел такой успех в науке, знал несколько языков, читал студентам лекции и даже ездил за границу обмениваться опытом. На работе он естественно считался незаменимым сотрудником. В свое время он даже занимал должность главврача, пока его не заменил Кирилл Александрович, племянник вице-губернатора. Конечно, причина тому была весьма убедительной – большая занятость Лесовца, из-за которой он не всегда справлялся со своей должностью. Впрочем, он так не считал. Но с начальством не поспоришь. Однако он долго не мог смириться с потерей такого вакантного места. К тому же управлял он гораздо лучше, чем его преемник – напыщенный выскочка с жаждой власти. Но с появлением в жизни Лесовца племянницы, он, наконец, сумел смириться с несправедливостью мира. И свободное время он стал чаще бывать дома. Впрочем, недостаточно часто, как хотелось бы. Но сейчас он был бодр и старался не думать о грустном.

Медсестра предупредила его, что главврач сегодня не выйдет на работу по болезни. Лесовец удивился. Он, конечно, не надеялся, что его коллега так просто уволится, и что станет придумывать себе болячки тем более. Как же это нелепо. Лесовец заулыбался и подумал:

«Такие люди как главврач, уходят, только если их просят остаться, но когда их гонят поганой метлой, они сразу хватаются за свое место мертвой хваткой».

Никуда бы он не ушёл. Даже больничный у него будет липовый.

Лесовец любезно согласился взять на себя пациентов главврача и начал обход. Наконец, он добрался до палаты номер девять, где лежала Милана, и поздоровался с ней.

Она не ответила, лишь поинтересовалась:

– Вы мой новый врач?

Он кивнул.

– Надолго? – спросила она.

– Пока Кирилл Александрович не вернется.

– Вот бы он никогда не вернулся.

Лесовец тихо рассмеялся, приняв её слова за шутку.

Он хотел сказать, что тоже не питает симпатии к главврачу, но не стал. И вместо этого спросил:

– Как твое самочувствие?

– Сойдет, – ответила она и закашляла, прикрывая рот бумажной салфеткой.

– Часто кашляешь?

– Не очень, – прохрипела она.

Он взглянул в медицинскую карту девочки, изучая её диагноз – рак легких. Кашель в таком случае был явлением нормальным, а также хрипота.

– Лекарства принимаешь? – он пролистал карту.

Девочка кивнула. Он задумался на несколько секунд, собираясь назначить ей более сильное средство. Затем ему бросилась в глаза её подушка, на которой застыло темно-алое пятно крови.

Он не стал пугать девочку своими комментариями, а просто сделал несколько торопливых записей в её карте и ушел.

Эта девочка очень напомнила ему его племянницу: такая же темненькая, с такими же выразительными глазами и бровями, такого же возраста и также больна раком. Бедная маленькая девочка. И Лесовцу стало грустно, ведь он больше никогда не увидит свою племянницу. Разве что на фотографии. А он так мало уделял ей времени. Он больше занимался наукой и своими пациентами. Всё это, как и прежде присутствует в его жизни, но Юли там больше нет.

Спустя пару дней он увидел Милану. Она неслась по коридору, как лань, и выглядела куда румяней и бодрее, чем во время их последней встречи.

– Куда вы? – поинтересовался он.

Но девочка не ответила. Она закашляла, пытаясь вздохнуть, но воздух, словно не проходил в ее легкие. Задыхаясь, она ухватилась за врача.

К ним подбежала медсестра, и Лесовец попросил её сделать девочке укол. В тот же момент Милане, как будто полегчало. Она выпрямилась и задышала ровнее, уверяя, что ей стало лучше.

Медсестра ей охотно поверила, но только не Лесовец.

– Можно я пойду в столовую? – спросила девочка, заискивающее поглядывая на него. – У нас завтрак. Можно?

Лесовец кивнул. Он проводил её недоверчивым взглядом, а затем сказал медсестре:

– Отведите эту девочку на ПЭТ16.

Вскоре Милану уже готовилась к процедуре, которую ей назначил Лесовец. Медсестра усадила её на стул и ввела ей внутривенно низкорадиоактивную глюкозу.

– Долго еще? – поинтересовалась девочка.

– Около часа, – строго ответила медсестра.

– Завтрак закончится.

Затем через полчаса, девочку отвели к ПЭТ сканеру, внешне напоминающему рентген-аппарат, и еще минут сорок пять делали томографию. Все это время Милана лежала практически неподвижно.

Когда, наконец, её снимок попал в руки Лесовца, девочку отпустили. Он минут десять разглядывал этот снимок, не веря своим глазам. Как врач он прекрасно знал принцип ПЭТ: радиоактивная глюкоза, скапливаясь в раковых клетках, начинала светиться. Но такого на снимке Миланы и в помине не было. Значит, что-то не так.

Прихватив с собой снимок, Лесовец направился в свой кабинет. Первым делом он хотел позвонить родителям Миланы.

«Наш дорогой главврач что-то намутил с диагнозом», – возмущался он про себя.

Но телефон родителей девочки был не доступен. Тогда он решил спуститься к Милане лично, но её не оказалось в палате. Благо в коридоре ему попалась медсестра Нина, и он попросил её найти эту девочку.

Сам же он вернулся в палату Миланы и еще раз осмотрел её подушку с пятнами крови. Затем лизнул пятно – кровь была настоящей. Тогда он перевернул постель девочки, но не нашел ничего подозрительного. Зато в прикроватной тумбочке за стопкой одежды и средствами гигиены он обнаружил маленький бутылек с кровью.

«Симулянтка!» – подумал он.

Но её актерской игре стоило отдать должное – если бы не результаты томографии, он бы вряд ли догадался, что она здорова.

Вдруг он вспомнил, что оставил снимок в своем кабинете, а кабинет не закрыл. Тогда он побежал туда. К счастью, снимок всё еще оставался на месте. Лесовец подошел к окну, еще раз перепроверив результаты томографии Миланы. Но они лишь подтвердились.

– Девочка здорова, – уверенно сказал он.

В тот же момент дверь его кабинета тихонько отворилась. Затем он ощутил, как что-то кольнуло его в плечо. Он обернулся, нащупав в плече шприц, а вернее, его наконечник в виде ярко-розовой кисточки.

За спиной Лесовца никого не было. Он позвал на помощь, ощутив, как силы покидают его и голос тоже. Он схватился руками за край стола, но руки его не слушали, будто были ватными. Затем он упал и растянулся на полу.

Нина вошла в его кабинет, лукаво улыбаясь. Она подменила томографический снимок и ускользнула прочь.

Лесовец проснулся только ранним утром от холода. Едва продрав глаза, он ощупал себя – всё его тело было покрыто мурашками. Он лежал под кустом, как бродячий пёс, абсолютно голый. Он присел на корточки, стараясь не выглядывать из-за куста. Рядом он обнаружил фотографию, на которой он был запечатлен в столь непристойном виде.

Там же на фото была надпись: «Ты хранишь мою тайну, а я храню твою». В гневе он смял злосчастную фотографию и еще несколько секунд топтал ее ногой.

Вот чего ему стоило поставить правильный диагноз своей пациентке.

 

17 глава. Светлана

Олеся уже три дня не включала свой мобильный телефон. Она надеялась, что тот, кто ей названивает, наконец, найдет себе новую жертву. Его шутка итак слишком затянулась, поэтому пора бы её прекратить.

Впрочем, еще неизвестно, что хуже мыть полы или отвечать на звонки всяких идиотов. Так думала Олеся, прикидывая, сколько еще метров коридора ей останется домыть.

Вскоре её внимание привлекла Светлана, а вернее, огромная корзинка в её руках. Светлана даже не ответила на приветствие Олеси, а лишь отвела взгляд и прошла мимо.

«Наверное, не заметила», – решила Олеся и продолжила работу.

Спустя час она подобралась к сестринской. Оттуда доносился звонкий смех. Олесе очень захотелось посмотреть, что там происходит. Она приоткрыла дверь, увидев, как Нина достала из корзинки Светланы небольшую открытку. И явно не просто так.

– Дорогой, Кирилл Александрович, – прочла Нина на открытке, – мы с коллективом подготовили для вас…

Медсестры дружно смеялись.

– Что ты делаешь? – обратилась к ней Олеся, войдя в сестринскую.

– Кто именно подготовил? – спросил Нина, обращаясь ко всем присутствующим, а затем посмотрела на Олесю:

– Может, ты?

– Положи на место! – строго сказала Олеся.

– Дорогой, Кирилл Александрович, – продолжала Нина, – желаем вам, – и она с усмешкой добавила: – с большой буквы… Скорейшего выздоровления. Подпись: коллектив диспансера.

Хохот буквально разрывал сестринскую. Смеялись все, кроме Олеси.

Она попыталась отобрать открытку у Нины, но та умышленно одернула руку, порвав открытку надвое, а затем презрительно посмотрела на Олесю. Олесе поняла, что переборщила в своем рвении помочь. Она смутилась, не зная, что делать дальше, а затем просто сбежала.

Сбежала в подсобку. Там была её резиденция, её кабинет, среди ведер и швабр. Казалось бы, совсем крохотная и почти всегда пыльная комнатушка, но какое отличено место, чтобы спрятаться. Впрочем, Олеся недолго там находилась. Она вспомнила, что оставила в коридоре

ведро и швабру. Да кому они нужны?! Так думала и она, пока не вернулась за ними и не обнаружила их пропажу. Она запаниковала. Казенное имущество как-никак. И где теперь его искать?!

Олеся оббежала все этажи в поисках ведра и швабры и уже начала паниковать. В сестринскую, к этим безмозглым клушам, она не хотела возвращаться. Поэтому решила вернуться в подсобку и поплакать там с горя.

К счастью, ей на пути попалась Светлана, как спасательная шлюпка в бескрайнем океане. Олеся сразу же рассказала ей о своей потере и попросила помочь в поисках. Вот только помогать ей Светлана не собиралась. Проплывать мимо тоже.

– Мне больше заняться нечем, – ответила она, – как искать ведра да швабры.

В этот момент в неё будто вселилась её подружка Нина. Тот же тон, тот же надменный взгляд – Нина могла бы гордиться своей ученицей и открыть школу для подготовки первоклассных стерв.

Олеся быстро поняла, что-то не так.

– Ладно, извини, – ответила она.

– От тебя я такого не ожидала.

– Чего?

– Я знаю про открытку.

– Извини, случайно вышло.

– А главврачу ты тоже случайно глазки строила?

– Я не строила.

– Не ври. Ходишь вся такая модная. Туфли брендовые, юбки брендовые.

Красивая одежда всегда была слабостью Олеси и поводом потратить последние деньги.

– Разве это плохо хорошо одеваться? Могу и тебе подарить что-нибудь. Если это поможет привлечь главврача.

– Не нужны мне твои подачки. Может, ты и дорого одета, но выглядишь как дура в этих своих юбках ниже колена. Кого таким привлечешь?

Но главврач всё же привлекся и не он один. Наверное, дело было совсем не в юбках.

– Ты закончила? – поинтересовалась Олеся. – Или еще что-нибудь скажешь?

– Только не строй из себя святошу. Я уже поняла, кто ты есть?

– Да?

– Ходишь вся такая правильная с этой дурацкой косичкой. На самом деле ты дрянь и лицемерка.

– Раз я так плоха, тогда найди себе другой объект для зависти.

На эти слова Светлане было нечего ответить. Чтобы парировать в интеллектуальной беседе одних только уроков Нины оказалось недостаточно.

Олеся снова вернулась в подсобку, забыв о том, что искала. Впрочем, ведро и швабра уже были там, хотя она прекрасно помнила, что оставила их в коридоре. Затем она ощутила неприятный запах из ведра. Она достала оттуда швабру, с которой полились ручьи крови, испачкав пол. Она не поверила своим глазам, но заглянув в ведро, обнаружила там растерзанную белку. Она сморщилась от отвращения и зажала нос рукой. Она прежде уже сталкивалась со смертью. В детстве ей пару раз даже приходилось хоронить мертвых попугайчиков. Они ненадолго задерживались в её доме. Глупые птицы лезли везде, где не попади и постоянно находили свою смерть то в пасти кота, то под тяжестью комода. А однажды она даже наблюдала, как её дед хоронил кота, которого загрызли собаки. Олеся хорошо знала, что такое смерть. Поэтому дохлая белка её не испугала. Кто-то очень хотел этого, но он сильно ошибся. Таким Олесю не напугаешь!

Она снова взглянула на зловонный труп, и отвращение в её глазах сменилось на гнев.

Затем она услышала, как в сумке завибрировал её телефон. Она прекрасно помнила, что выключила его. На всякий случай она залезла в сумку, чтобы проверить. И там её ждал новый сюрприз – десять непринятых сообщений и втрое больше непринятых звонков. В последнем сообщении она прочитала: «Как тебе мой подарок????»

Олеся раздула ноздри от гнева. Её раздражал тот факт, что кто-то рылся в ее вещах.

– Нужно было установить на телефоне пароль, – фыркнула она, и её пальцы непроизвольно скользнули на клавишу отключения телефона. Его экран погас, и ей стало гораздо легче, будто ничего и не произошло.

Но только на несколько секунд, пока зловонный запах из ведра снова не вернул её к печальной действительности.

 

18 глава. Перемирие

Олеся забралась в постель, с головой закутавшись в одеяло. С детства это место ассоциировалось у неё с самым надежным укрытием. Может, поэтому она до сих пор спала на ярком цветастом белье, напоминающим цветущую поляну, где до неё не сможет добраться ни один монстр, стоит лишь получше завернуться в одеяло. И может быть потому, одеяло всегда было при ней даже летом.

Ей нравилось просто лежать, ощущая, что все проблемы где-то далеко, словно вокруг неё непроницаемая невидимая стена. Закрываешь глаза и ты совсем в другом мире. Там спокойно и приятно и так легко, что не хочется просыпаться. При этом столько усилий нужно, чтобы сдвинуться с места и встать. Встать и решать свои проблемы. Ведь только в детстве самой большой бедой был монстр, обитающий в шкафу или под кроватью. У взрослых более серьезные и более реальные враги.

Подумав об этом, Олеся поднялась с кровати. Она решила действовать и позвонила в службу поддержки своего сотового оператора. Так она надеялась идентифицировать того, кто названивал ей последние несколько дней. Раз уж он убил белку, то может навредить и человеку. Этот некто явно опасен или безумен и, похоже, не намерен так просто прекращать свою игру. Поэтому придется его разоблачить. Шутка слишком затянулась. Звонок в службу поддержки тоже.

После короткой музыкальной паузы, Олесе ответил приятный женский голос, и он же ей сообщил: «Такую услугу мы не предоставляем». Олеся на секундочку подумала, что общается с роботом безэмоциональным и равнодушным к чужим проблемам. Она повесила трубку, не дослушав весь этот бред про конфиденциальность информации. Получается, названить ей может, кто угодно и когда угодно, а сотовые операторы умывают руки. Здесь они бессильны. Тогда зачем они вообще нужны?!

Олеся была очень зла на всю эту систему. Она вздрогнула, когда ей пришла новая смска.

«Ты не отвечаешь мне. Придется тебя навестить», – прочитала она в смс.

Одиннадцать долгих минут она невольно ждала этого надоедливого телефонного террориста, не сводя глаз с маленьких настольных часов. Она и сама казалась себе такой же маленькой на фоне того, кто не давал ей покоя. Наконец, раздался звонок домофона.

Она ответила, ожидая самого худшего. Но зря – это был всего лишь почтальон (вернее, почтальонша).

«И чего они ходят по ночам», – пробурчала себе под нос Олеся.

Она поняла, что слишком беспокоится. Нельзя быть такой легковерной и такой глупой. Никто к ней не придет. В этом она очень хотела себя убедить, но получалось плоховато.

«Так, нужно отвлечься», – сказала она себе и окинула взглядом комнату. Она не прибиралась в квартире уже неделю. Впрочем, желание наводить чистоту у неё не возникло. В последнее время на неё навалилось слишком много проблем, и они буквально выбивали её из колеи. Она пошла на кухню, рассчитывая хоть чем-то занять себя там.

«Надо вынести мусор», – решила она.

Она достала из мусорного ведра целлофановый пакет, наполненный отбросами. В его маленьком пространстве сосредоточилось целое царство вредоносных микробов. Каждый раз, когда Олеся думала об этом, её лицо непроизвольно кривилось. И она поспешила с пакетом на лестничную площадку, светя себя под ноги фонариком. Она быстро спустилась к мусоропроводу, сбросила туда пакет. Спустя пару секунд телефон в её кармане снова завибрировал. На его экране она прочитала смс: «Я уже близко». Она не хотела верить в это, но подъезжающий к её подъезду лифт, убеждал её в обратном.

Спотыкаясь, она побежала домой, но как только дернула ручку двери, то вспомнила, что забыла ключи. А дверь захлопнулась. Но Олеся настойчиво пыталась открыть её, безуспешно стараясь побороть собственную дрожь. А лифт уже остановился. Его дверцы открылись, и она направила фонарь на того, кто вышел из лифта.

– Не пали мне в очи? – раздался знакомый ей голос. Достаточно грубый, чтобы узнать Павла.

Он стоял, прикрывая лицо ладонью.

– Ты один? – подбежала она к нему. – С тобой кто-нибудь входил?

– Один, – выкрикнул он. – И фонарь выруби! Свет что ли нельзя включить?!

И он нащупал в темноте переключатель. Вскоре в подъезде загорелся свет. Хотя еще утром лампочка не работала. Да и пока доберешься до переключателя, впотьмах переломаешь себе все ноги.

– Ты откуда здесь? – спросила его Олеся, держа перед собой включенный фонарик. Его быстрым движением руки отключил Павел, а затем добавил:

– Батарейку не переводи!

Олеся нервно отскочила назад, неловко взмахнув своим фонариком, так что Павел даже рассмеялся. Но ей было не до смеха. Она снова повторила свой вопрос.

– По делу пришел, а что? – ответил он.

– Здесь я задаю вопросы, ясно!

Услышав это, Павел едва не подавился от смеха. И только серьезное выражение лица Олеси заставило его успокоиться.

– Откуда ты знаешь мой адрес? – спросила она.

– Я же коп, забыла?

– Вадим, сказал?

– Раскусила.

Он заулыбался во всю ширь своего рта, и эта улыбочка почему-то очень взбесила Олесю. Она с радостью бы сбежала от него и заперлась бы у себя дома, но вспомнила, что не может открыть дверь. Без ключей.

К счастью, Павел как раз мог. Впрочем, он не торопился предлагать ей помощь. Он подождал, пока она сама его попросит. И ей пришлось попросить, а он очень быстро справился с её дверью, но не стал раскрывать секрет, где такому научился. Олеся, в свою очередь, не стала рассказывать ему о своих ночных страхах. Так что они были квиты.

Однако Павел помог ей не просто так. К ней у него было несколько вопросов. Их он не спешил задавать, а сперва позвонил Ивану, которого пригласил на квартиру к Олесе. Вот только её эта новость несильно обрадовала. Он даже не спросил у неё разрешения, а квартира все-таки принадлежала ей.

– Постой, – обратилась она к нему, – так мы не договаривались!

Тогда он напомнил ей про насильника Юли и упомянул человека, который может помочь его найти. Это смягчило Олесю. Она согласилась на полчаса устроить у себя дома мини-собрание для этих целей.

Тогда (опять же без позволения) Павел зашел в большую комнату, служившую гостиной, и сразу расположился на диване напротив телевизора. Телевизор был как-то староват для современного века. Он напоминал серый громоздкий ящик и в основном использовался Олесиной кошкой в качестве лежанки. Диван, впрочем, тоже был десятилетней давности и не такой мягкий, как хотелось бы. Он был раскладным, но на нем никогда никто не спал, кроме опять же кошки. Об этом говорила лежащая на нем крохотная подушка, вся покрытая шерстью. На неё Павел едва не сел.

Он положил свои ноги на столик перед собой, порывшись предварительно под ним в поисках журнала. Но и журналы все были старые и требовались лишь как подстилка в кошачий горшок. Еще он заметил над телевизором полки, заполненные трудами классиков. Причем все книги были изданы еще до его рождения.

– Ты что с бабушкой живешь? – рассмеялся он.

– Жила.

Затем он заметил в серванте её детские фотографии. Ради смеха он решил поглядеть на них поближе. И даже потрудился встать с дивана.

– Это ты? – спросил он, указывая на коротко стриженого ребенка, больше напоминающего мальчишку.

Она кивнула. На фото её можно было узнать лишь по рыжим волосам. А он думал, что она крашеная. Значит, ошибся.

Он потянул руку к фотографии седовласого худого мужчины с густыми темными бровями и посмотрел на него так, будто знал его лично.

– Не трогай! – сказала она.

– Это твой дед?

Она снова кивнула и отобрала у него фотографию. Она не любила, когда трогают её вещи.

– Так твой дед Глазач! – воскликнул Павел после короткого молчания.

– Кто?

– Ну, следак.

– Он работал в милиции.

– Да ты чо, он же крутой! Я читал его дела, хотя я не любитель читать.

Олеся почему-то была другого мнения о своем деде. Она помнила его вечно кашляющим кровью из-за туберкулеза. Перед смертью он был просто не выносим. Дни напролет он смотрел телевизор на всю громкостью и орал на каждого, кто осмеливался войти к нему в покои.

К счастью, ей не пришлось рассказывать об этом Павлу. Их беседу прервал звонок в дверь – пришел Иван.

Павел представил его как своего коллегу и был весьма горд этим, в отличие от Ивана, который чуть наклонился к Олесе и сказал:

– Ну, мы с ним такие же коллеги, как Эйнштейн и обезьяны, но если ему так нравится, то пусть.

Олеся улыбнулась, не открывая рта, и отвела взгляд в сторону.

Она провела гостей в большую комнату. Павел расположился всё там же посередине дивана. Олеся присела чуть правее его, как можно правее.

– Так в чем весь сыр-бор? – поинтересовался Иван, усаживаясь, как барин, в кресло слева от дивана. – Что у вас тут приключилось, пока меня не было?

– Слово вам, мадам, – Павел сделал жест руками в сторону Олеси.

Она чуть смутилась. И собравшись с мыслями, начала:

– Ничего. Мне кажется, меня кто-то преследует. Возможно, это маньяк. А так всё нормально, – добавила Олеся, поймав на себе взгляд Иван.

– А про свою ученицу рассказать не хочешь? – вставил Павел.

– Что? – удивилась Олеся.

– Не торопись, Павлик, – вмешался Иван. – Преследование – это очень интересно.

– Я сначала подумала на него, – она указала на Павла.

– Я бы тоже так подумал на твоем месте, – рассмеялся Иван.

– Эй, может, хватит, а? – перебил их дружный смех Павел.

– Конечно, перейдем к делу, – Иван вмиг сделал серьезное лицо, – кого ты подозреваешь, кроме Павла? – сказал он, ехидно поглядывая на неё.

– Вадима.

– Начинается! – возмутился Павел.

Иван снова рассмеялся. Ему нравилось, когда его, так называемый, коллега выходил из себя.

– Для преследования нужны веские причины, – заметил он, – страсть, ненависть, ревность.

– Расскажи ему про насильника уже, – предложил Павел.

– Какого еще насильника? – удивился Иван.

Об этом его коллега забыл ему рассказать.

Олеся растерялась, собираясь с мыслями.

– Она думает, что её ученицу изнасиловали, – ответил Павел вместо неё. – Ищет насильника, прикинь?

И он громко рассмеялся. Иван лишь натянуто улыбнулся в ответ, стараясь не задеть Олесю.

– А что такого? – удивилась она.

– Она еще спрашивает, – возмутился Павел. – Ты даже не коп. Думаешь всё так просто? На копа учиться надо. Это серьезная профессия, между прочим.

– Ладно-ладно, – прервал его Иван, нервно махая рукой, будто это давало ему власть, – сейчас не об этом, – и он обратился к Олесе: – И давно ты ищешь насильника?

– Не очень.

– Преследование началось сразу после?

Она кивнула.

– И в то же время умер Петр, – добавил Иван.

– Думаете, это всё это как-то связано? – предположила она, поочередно окинув глазами своих собеседников.

– Не знаю, – ответил Иван.

Их недолгую беседу прервал сигнал приема смс. Олеся тут же изменилась в лице, едва ей в руки попал ее мобильник.

– Не ответишь? – удивился Иван.

– Это он, – сказала она, – тот, кто меня преследует.

– Так номер открыт, – обрадовался Павел, наблюдательный наш. Хоть в чем-то он опередил Ивана. – Чего ты сразу не сказала?

– Я уже пыталась узнать, кто это. Не получилось!

– А подумать ты не пыталась, да Ванюха?

– Да, наша голова великий газ, если она не тормоз, – ответил тот.

– Слушайте, этот человек просто меня пугает, – ответила она. – Если бы он мог мне навредить, он давно бы это

сделал.

– Так ты хочешь узнать, кто он или нет? – поинтересовался Иван.

Олеся задумалась на несколько секунд. Она вспомнила про растерзанную белку в ведре. Пожалуй, это было предупреждение.

– Хочу! – ответила она.

– Тогда я узнаю, – сказал Иван. – Но не думаю, что стоит тратить время.

– Почему? – удивилась она.

– Он не скрывает свой номер, значит, хочет, чтобы ему ответили, – предположил Иван, – Возможно, это твой сокурсник. Ты же учишься в универе?

Олеся кивнула.

– Тогда откуда он знает про петарды? – поинтересовалась она. – У меня такое ощущение, что он о каждом моем шаге знает.

– Соглашусь, всё это странно.

– Ой, только не надо опять про маньяка, – вмешался Павел. – Они так не палятся. Разве неясно?

– Ладно, я узнаю, кто это, – сказал Иван, – раз это связано со смертью моего брата. Узнаю!

Олеся поблагодарила его.

– Не стоит, – ответил он. – Я узнаю.

– И это не значит, что мы работаем вместе, – добавил Павел.

– Эй, полегче, она нам пригодится, – остановил его Иван.

Но Павел был не согласен с таким раскладом дел. Когда они покинули квартиру Олеси, он всё еще пытался переубедить своего коллегу.

– Теперь ты ей доверяешь? – спросил он.

– Не больше, чем тебе, – усмехнулся Иван.

– Но я тебе нужен.

– Не больше, чем она.

– А вдруг она психованная? Знаешь, как в фильме, – и Павел затряс руками, пытаясь вспомнить, – блин, забыл название.

– Успокойся! Теперь она будет у нас под боком.

– Счастье-то какое! Регулярно будем слушать её бред.

– Послушай, я хочу найти убийцу брата и надеюсь, ты тоже.

Павел кивнул.

– Тогда во всем слушай меня! – добавил Иван. – Ей я еще займусь.

Затем он протянул руку по направлению к Павлу и спросил:

– Где письмо?

Тот остановился на месте и судорожно начал рыться по всем карманам, пока, наконец, не достал то, что от него требовалось.

 

19 глава. Главные подозреваемые

Павел чуть приоткрыл окно в машине Ивана и зевнул, широко разинув рот. Они ехали уже минут двадцать. Всё это время Павел думал о том, что не успел причесаться. Иван слишком торопил его, будто спешил на пожар. Но сам-то Иван выглядел с иголочки: новая рубашка, аккуратная стрижка, парфюм. Он будто на свидание собрался. Впрочем, сейчас у него куда больше шансов привлечь девушку, чем у Павла. И это раздражало Павла. Он всеми силами старалась отвлечься.

– Ты что-нибудь узнал о ней? – спросил Павел про Олесю, роясь в бардачке.

– Узнал, – Иван закрыл бардачок, придерживая руль одной рукой, и едва не защемил пальцы своему любопытному коллеге.

– И что именно?

– Ничего особенного. Она получила наследство после смерти бабки.

– Квартиру со стремной мебелью и кошкой? – рассмеялся Павел.

– А еще дом и машину.

– А чего она тогда на автобусе ездит?

– Продала их.

– И купила юбку?

– Нет, купила домик в глуши, попроще, но всё же.

– Хочет быть поближе к природе?

– Сомневаюсь! – ответил Иван.

Он не только выглядел презентабельнее Павла, но к тому же был в разы умнее его. Не самый легкий соперник. Да еще и с машиной, купленной, правда, на деньги его родителей. Впрочем, разве это кого-то волнует?!

Павел еще не успел окончательно на него разозлиться, как тот остановил машину возле дома Олеси.

– Нам обязательно снова к ней идти? – спросил Павел, пока Иван отстегивал ремень безопасности.

– Ты можешь не ходить. Давно хотел от тебя избавиться. Она, думаю, тоже.

– Да заткнись! Я первым её нашел.

Павел понимал, что с Олесей ему ничего не светит и это его злило. В то же время он не мог допустить, чтобы что-то с её стороны засветило Ивану.

– И что с того? – рассмеялся Иван, а затем вышел из машины, громко хлопнув дверью.

Павел решительно последовал за ним, стараясь не отставать ни шаг.

– Она нам ни к чему! – говорил он. – Она даже не коп.

– Но знает побольше тебя.

– Поэтому ты так надушился? – Павел помахал рукой перед носом, изображая, насколько ему неприятен этот запах. – Аж мухи дохнут!

– А ты думаешь, ей понравится вонючка вроде тебя? – Иван чуть приблизился к Павлу, уставившись ему прямо в глаза.

– Тебе она даже не нравится, – прошипел Павел, ощутив, как ревность начинает разъедать его изнутри. Ведь ему в отличие от Ивана Олеся нравилась очень. Хотя она и была весьма странной.

Павел подошел к сопернику чуть ближе и толкнул его назад. За что получил ответный толчок.

– Зато я ей понравлюсь, – ехидно улыбаясь, добавил Иван.

Они едва не набросились друг на друга как два разъяренных петуха. И возможно, они бы крепко подрались, если бы внимание Павла не отвлек рев пожарной машины, проехавшей неподалеку. Иван тут же отошел в сторону, поправив на себе пиджак, и добавил:

– Не время.

Павел хотел, было, ему возразить, но тот уже позвонил в домофон. Входная дверь открылась, и Иван почему-то сказал:

– Я не ухаживаю за коллегами. Это неэтично.

– Но она, – пролепетал Павел.

– Тоже неэтично, – ответил Иван и зашагал по лестнице наверх.

Причем в квартире Олеси он вёл себя так, будто никакой ссоры с Павлом не происходило. Вот только Олеся была несколько взволнована, словно ждала вынесения приговора.

– Вы узнали? – спросила она с порога.

– Да, – ответил Иван, – но у меня к тебе есть кое-какие вопросы?

– Какие еще вопросы? – возражала она, чуть повысив тон. – Вы узнали, кто мне звонил или нет?

– Узнали, – прервал её Иван, – но у нас против него ничего нет. Максимум его можно обвинить в телефонном терроризме.

– И что теперь? – Олеся дотронулась до сережки на правом ухе, потом на левом, будто опасаясь, что потеряла одну из них.

– Будем искать зацепки, и для этого мне потребуется твоя помощь, – Иван кивнул в сторону Олеси. – Начнем?

Она тяжело вздохнула, а затем провела гостей в большую комнату.

Там Иван внимательно выслушал всё, что она ему рассказывала, расположившись в том же в кресле, словно забронировал для себя это место. Иногда он задавал ей вопросы, но в основном конспектировал её слова и всё время делал какие-то понятные только ему выводы. Их он предпочитал не озвучивать. Наконец, он смог составить свой список подозреваемых. Павел за это время дважды успел наведаться в туалет, трижды выпить чаю, съесть все пряники на кухне и даже полпачки шоколадных конфет. Он снова появился в большой комнате, когда Олеся завершила свой рассказ. Она ожидающе посмотрела на Ивана. Он лишь уточнил, точно ли она закончила и только после её одобрительного кивка сказал:

– Что ж, тебе звонил даже не мужчина…

Она удивленно посмотрела на него.

– А Реутова Светлана Геннадьевна, – добавил он. – Знаешь такую?

– Нет, – помотала она головой. – Хотя у нас работает одна воспитательница, Светлана. Фамилию не знаю.

Иван показал ей распечатку паспорта Реутовой.

– Узнаешь?

– Это она, – ответила Олеся, – только у неё сейчас стрижка короче. Не понимаю, зачем она мне звонила.

– Тогда подумай! – заметил Иван.

Ведь в разговоре Олеся прежде не упоминала Светлану.

– Подождите, – вспомнила Олеся, – это же она дала мне петарды.

– Абзац! – воскликнул Павел и, смеясь, хлопнул по плечу Ивана, – да ты был прав, мы имеем дело с женщиной-педофилом.

– Заткнись! – перебил его тот.

– Думаете, она как-то связана с гибелью Петра? – спросила Олеся.

– Думаю, она будет одной из ключевых подозреваемых, – ответил Иван.

– Одной из? – удивилась Олеся.

– Да, я тут накидал списочек, – продолжил он, – Светлана, главврач и Давид.

Поймав на себе удивленные взгляды своих собеседников, он добавил.

– Про Светлану всё понятно, надеюсь?

Олеся кивнула. Павел выдернул из дивана нитку и намотал её себе на палец.

– А Давид кто такой? – поинтересовался он, хотя нитка на тот момент, похоже, волновала его куда больше.

– Мутный тип, – ответил Иван. – Наверняка, специально тебе что-то подмешал, – он посмотрел на Олесю.

– Кажется, наркотики, – добавила она. – Так Светлана сказала.

Павел лишь рот разинул, будто был невольным наблюдателем чужого разговора.

– И рисунки выкрал, скорей всего, тоже он, – продолжал Иван, – значит, на них было что-то важное.

– Мы же с ним пили из одной бутылки, – вспомнила Олеся, – почему напиток на него не подействовал?

– Значит, ему не впервой спаивать девушек.

Иван имел в виду, что ушлые товарищи, вроде Давида, только делают вид, что пьют или же дегустируют помаленьку.

– А, по-моему, самый мутный, – вмешался Павел, – это главврач.

– Ты пряники доел? – поинтересовался Иван. Он считал, раз Павел пропустил половину их разговора, то уже не имеет право делать какие-либо выводы.

– Да, ведь это у него интимные фотки? – заулыбался Павел. – Если они были, – он бросил недоверчивый взгляд на Олесю.

– Были! – настаивала она.

– И после этого главврач вышел на больничный, – добавил Иван.

– Он хотел уволиться, – вспомнила Олеся.

– И это странно, – отметил Иван.

– Чувствует, что жопка горит, – рассмеялся Павел, но поймав на себе недовольные взгляды коллег, с иронией добавил: – Виноват, господа, извиняйте!

– Но на этих фотках не он, а только девочка, – заметила Олеся. – У нас никаких улик против него.

– Улики мы найдем, – сказал Иван. – Будем под него копать, пока не докопаемся.

– Вот только не надо этих ваших ментовских методов, – заметила Олеся. – Не надо никого подставлять.

– Мы и не собираемся, – возмутился Иван. – Если он виноват, то он сядет.

– А если он не виноват? – поинтересовалась Олеся.

– Будем искать дальше, – ответил Иван.

– Обещаете? – робко спросила она. – Нам нужно найти реального убийцу. И остановить его.

– Да мы профессионалы, – возмутился Павел. – Не учи нас работать!

– Павел прав. Мы проверим всех, даже родственников, чтоб эта тварь не ускользнула.

– И женщин? – усмехнулся Павел.

– Их тоже, – строго ответил Иван.

– Как женщина сможет изнасиловать девочку? – усмехнулся Павел. – Пальцем что ли?

Олеся скривила лицо от отвращения. Прямота Павла её просто выводила из себя.

– Даже женщины бывают педофилами, – отрезал Иван. – Чему тебя в академии учили, идиот?

– Стоп! Стоп! Стоп! – прервала их спор Олеся, – Не слишком ли много подозреваемых? Как мы справимся?

– Разделимся, – Иван посмотрел на неё, – ты берешь на себя мужчин, – затем бросил взгляд на Павла, – мы – женщин.

– Что всех? – удивилась она.

– Для начала главврача, – ответил Иван. – Он однозначно любит девочек.

– Но я не девочка. Мне двадцать два.

– Но он к тебе подкатывал, – заметил Иван, – судя по тому, что ты рассказала.

– Вовсе нет. Он просто был любезен.

– Это и называется подкатывать, – настаивал Иван. – Просто сделай вид, что это взаимно.

– Не собираюсь!

– Глянь на Павла, – продолжал Иван, – ему придется ухлестывать за Светланой. Он, может, тоже не хочет. Но придется. Хотя она старше его лет на десять.

– Чего? – возмутился Павел. – Сам будешь за ней ухлестывать, ясно?

– Ладно, я попробую, – согласилась Олеся, но только чтобы избежать ссоры. – Он предлагал мне позаниматься с ним английским.

– Отлично, – заметил Иван. – Он почти у нас в кармане.

– Но я не буду со Светланой, – от недовольства Павел затряс головой и руками. – Не дождетесь!

Впрочем, разве его кто-то спрашивал.

***

Иван, однако, не сказал, что составил целых два списка подозреваемых. Во втором списке на первом месте у него стояла Олеся. Её он не собирался в это посвящать. Пусть думает, что они заодно. Она должна доверять им с Павлом.

– Что будем делать? – спросил его Павел, когда они вышли из подъезда Олеси.

– Сходим в ресторан, а потом я тебе кольцо подарю, – сказал Иван, радуясь тому, как лицо Павла искажается от удивления. – Не задавай глупых вопросов! Займись лучше учебой!

Затем, не прощаясь, Иван сел в машину и уехал. Ему всё еще не давало покоя то письмо, которое дал ему Павел. Чтобы прояснить хоть что-то, Иван сам решил наведаться к отправителю. Он прибыл в психиатрическую больницу № 7, предъявил в регистратуре своё удостоверение, попросив провести его к Сидорковой И.А. Именно она являлась отправителем письма. Вопрос в том, кем она приходилась Олесе? Вряд ли только бывшей однофамилицей.

Девушка в регистратуре сказала ему подождать, а сама куда-то позвонила. Через несколько минут к нему спустился зрелый упитанный мужчина в белом халате. Он представился лечащим врачом Сидорковой.

– Вы родственник? – поинтересовался он.

– Нет. Я из полиции. Вам не сказали? Мне нужно задать несколько вопросов вашей пациентке. Это не займет много времени.

– Сидорковой? Боюсь, она не слишком общительна в последнее время.

Последние лет пятнадцать, забыл добавить он.

– И всё же я бы хотел попробовать.

– Для чего?

– В интересах следствия.

– Понятно-понятно, – перебил его врач. – Так и быть, я дам вам пять минут. Но если ей что-то не понравится, то вы сразу же уйдете, договорились?

Иван кивнул. Пяти минут ему бы явно не хватило, чтобы во всем разобраться, но выбирать не приходилось.

Врач отвел его в комнату отдыха и указал на Сидоркову И.А.

– Должен вас предупредить, – сказал врач, – не упоминайте при ней о её семье.

Иван снова кивнул. Ему безумно захотелось проверить, как эта сумасшедшая отреагирует на подобное упоминание.

Впрочем, он не стал рисковать и просто осторожно сел напротив неё. Она продолжала раскладывать какой-то детский пазл, не поднимая глаз на посетителя. Иван поздоровался с ней, но она даже не ответила. И всё продолжала бубнить себе под нос что-то неразборчивое. Он задал ей пару вопросов, но их она не воспринимала, будто находилась где-то в другом измерении.

Зато её лечащий врач замечал всё происходящее. Он следил за ними, как ястреб за своей добычей.

– Я же говорил, от неё ничего не добиться, – подошел он к Ивану. – Вам лучше уйти.

– Еще минуту.

– Она вам не ответит.

Тогда Иван вспомнил несколько строчек из письма Сидорковой: «Лёлик, ты скот… Я кому говорила, я сказала тебе!»

Но почерк был настолько неразборчивым, что Иван сомневался в каждом прочитанном им слове. Кроме одного и он произнес его вслух:

– Лёлик.

Сидоркова подняла на него глаза, полные гнева.

Псих, играющий с кубиками за соседним столиком, повторил за ним еще громче:

– Лёлик, Лёлик!

Она заорала, как бешеная горилла и разбросала пазл по сторонам.

Врач заволновался.

– Пойдемте! – сказал он Ивану, проталкивая его на выход.

А псих всё продолжал повторять одно и то же имя, как песенку:

– Лёлик! Лёлик!

Сидоркова уже готова была рвать на себе волосы. Она била стулом по столу и по стене со всей злости, пока, наконец, её не скрутили санитары.

Иван наблюдал за ней со стороны.

– Я же вас предупреждал, – говорил ему врач. – Уходите, пожалуйста!

– Почему её так разозлило это имя? – спросил Иван.

– Пойдемте – я проведу вас на выход, – ответил врач, пропустив его вопрос мимо ушей.

– Я не уйду, пока всё не узнаю!

– Что вы хотите узнать? Здесь нечего узнавать, я вас уверяю!

– Как эта пациентка оказалась в таком состоянии?

– Стресс. Муж алкоголик.

– Только и всего?

– Не только. Её муж был тираном, бил её и их ребенка. Она хотела развестись с ним, но не могла из-за Лёлика. Боялась, что им будет негде жить.

– А Лёлик – это?

– Её дочка.

– Дочка, значит! Она её сюда упекла?

– Что вы! Сидоркова пыталась убить мужа. Напоила его и чуть не утопила, пока он спал пьяный.

– Какой кошмар!

– Не то слово, а муж оказался живучим. Выбрался.

– А с дочкой что? Она жива?

Врач помотал головой.

Впрочем, Иван очень сомневался в его словах. Разве Сидоркова не знает, что её дочь мертва, раз до сих пор пишет письма Олесе, называя её именем дочери? Либо это нелепая случайность, либо Олеся и есть та самая Лёлек. В этом Ивану еще предстояло разобраться.

 

20 глава. Олеся

Олесе предстояло непростое задание – обработать главврача. Не то, чтобы она не умела общаться с мужчинами. Но первой идти с ними на контакт она не привыкла. И что она ему скажет?! Она понятия не имела. О, хоть бы он заболел снова, а лучше всё-таки уволился. Желание найти насильника боролось в ней со страхом показаться глупой навязчивой дамочкой, которую в итоге пошлют куда подальше. Он пошлет, такой красивый и умный. А это неприятно. Её голову просто разрывали сотни мыслей: «Что он подумает?! Что скажет?! Как посмотрит на неё?! Да какая разница!»

Она будто готовилась к реальному свиданию. Да кто ей сказал, что у них будет свидание?! И на секунду она пожалела об этом. Она не знала, хотелось ли ей встретиться с ним. Возможно, где-то в глубине души. Но большая часть этой самой души была крайне не согласна с таким раскладом дел. Он слишком сомнительный тип. Красивый, интеллигентный, безусловно, умный. Многие женщины передрались бы за шанс быть с ним. Но Олесю что-то пугало в нем и в то же время это что-то завораживало, манило её. Она думала о нём и непроизвольно улыбалась.

– Ты чего? – спросила у неё бабулька-санитарка, которая давно работала в диспансере и всегда всё замечала.

– Ничего, – лицо Олеси вмиг стало серьезней.

Она не хотела давать лишний повод для сплетен. Ей и так уже казалось, что в диспансере люди не работают и не лечатся, а перемывают друг другу кости.

Она уже собиралась взять ведро и швабру, как бабулька сказала:

– Так тебя же главврач разыскивал.

– Меня? – удивилась Олеся.

– Так да, к себе вызывал.

«От судьбы не уйдешь», – мелькнула в голове у Олеси.

Зато теперь у неё был прекрасный повод заговорить с главврачом. Она даже почувствовала некое облегчение. Но ровно до тех пор, пока не вошла в его кабинет. Он встал и посмотрел на неё таким тяжелым взглядом, что ноги её едва не подкосились. Затем он достал из ящика стола медицинскую карту. Олеся испугалась. Она совсем забыла вернуть карточку Юли на место, но старалась никак не выдать свой испуг.

– Зачем вы украли медкарту моей пациентки? – спросил он, бросив карту на стол напротив Олеси.

Она хотела прикинуться дурочкой, но по взгляду главврача быстро поняла, что у неё это не получится. Но решила попробовать.

– Я не брала. Впервые её вижу.

И откуда только он мог узнать про эту карту?! Хотя Олеся догадывалась, кто её сдал. Скорей всего, Светлана. А кто еще желает её увольнения также сильно?!

– Думаете, я идиот? Её нашли у вас в подсобке.

И по его тону стало ясно, он начинает злиться. А будить в нем зверя Олесе очень не хотелось.

– У меня? – она изобразила удивление. – Это не только моя подсобка. Я не единственная санитарка здесь.

Он на несколько секунд задумался и отвернулся в сторону.

– Хорошо. Идите! – тихо сказал он.

– Что?

– Вы свободны. Всё равно эта пациентка уже у нас не лечится.

«Какой же странный человек», – подумала про него Олеся и молча покинула его кабинет.

Нет, найти к нему подход будет совсем не просто. Он слишком сложный человек. И Олеся оставалось признать, что её миссия, если таковая и была, с треском провалилась.

Тем временем Иван одолевал её смсками, интересуюсь, как всё проходит. Ответить ей было нечего. В отчаянии она позвонила Павлу, полагая, что его дела идут немногим лучше, и он не откажется от союзника. Но она ошибалась. В союзнике он не нуждался. Он просто не знал, как с ними работать. Впрочем, у него были свои причины, чтобы помочь ей. И поздним вечером того же дня он подъехал к ее дому на такси, заранее предупредив, чтобы она встретила его на улице.

– Чего так долго? – поинтересовалась она.

Он добирался до неё почти час.

– А где твое спасибо? Я на такси потратился, а она…

Олеся опустила глаза.

– Залезай уже! – крикнул он и чуть подвинулся, чтобы она могла сесть рядом.

Олеся молча повиновалась.

– Куда мы едем? – спросила она, когда такси уже двинулось с места.

– Скоро узнаешь.

И больше он не сказал ни слова за время их поездки. Олеся тоже молчала.

«Нет, она не могла лечиться в психушке», – думал он, поглядывая на нее.

Впрочем, если бы Олеся оказалась сумасшедшей, у Павла было бы куда больше шансов ей понравиться. Об этом он и не догадывался.

«Ивану она не позвонила, – размышлял он. – Я ему говорил, что его парфюм отстой. Лучше натуральный запах. Интересно, как она думает?»

Спустя полчаса машина высадила их возле многоэтажки. И только тогда Павел решился раскрыть рот.

– Что, провалилась? – ехидно спросил он и рассмеялся.

– Вовсе нет.

– А чего тогда мне позвонила?

– Если не хочешь, можешь мне не помогать.

– С чего бы я тогда тратился на такси? – возразил он.

Она лишь пожала плечами.

– Так что стряслось? – поинтересовался он. – Главврач не пошел на контакт?

Она кивнула.

– Маньяки несильно разговорчивы, – продолжал он.

– Мы пока не знаем, маньяк он или нет.

– А выглядит, как маньяк.

– Ты много маньяков видал?

Она была почти уверена, что видел он их только на картинках.

– Ой, ну куда мне до тебя!

Он вдруг вспомнил, что она внучка Глазача. А дед, наверное, перед сном вместо сказок читал ей уголовные дела, которые вел.

– Мы здесь, чтобы болтать? – возмутилась Олеся.

– Нет. Видишь тот серый дом, – он показал пальцем на многоэтажку перед собой, – здесь живет твой главврач. Будем за ним следить.

– Он нас заметит.

Олеся всё еще помнила, как профессионально за ней следил Павел. Прямо как заслуженный сотрудник цирка, но точно не как полицейский.

– А у тебя есть идеи получше? – поинтересовался он, будто его идея была непревзойденной.

– Лучше действовать так, как сказал нам Иван.

– Так действуй, сестра! Но только педофилы предпочитают детей.

– А я так старо выгляжу? Главврач дал мне не больше семнадцати.

– Он тебе польстил.

– Тогда, знаешь что? – она тяжело вздохнула. – Ты же коп. Вот и разбирайся с ним!

– Был бы я действующим копом, то проблем бы не было. Задержал бы его и выбил бы из него всё, что надо.

– Ясно. По-другому вы работать не умеете.

– А думаешь, так просто найти преступника?

Она молчала.

– По-хорошему, – продолжал Павел, – этим делом должна заниматься полиция, а не мы. Но они не возьмутся, потому что им пофиг. Так что вся надежда на таких, как мы! Как я!

– Знаешь, я устала. Я поеду домой.

Павел раздул ноздри от злости. Он просто сопел и глядел ей вслед, пока она не замерла на месте. Её напугал треск разбитого стекла. Но еще больше напугал рёв сигнализации. Он доносился от машины, в которой некто выбил стекло. И рёв был таким громким, что просто оглушал. Затем она увидела, как злоумышленник убегает прочь. Она обратило внимание на цвет машины – красный. А по дурацким наклейкам на заднем окне она поняла, что это форд главврача. Об этом она крикнула Павлу. И они вдвоем погнались за тем, кто разбил стекло.

Причем Павлу их случайный кросс давался явно легче. Он мог бы бежать так еще очень долго тогда, как Олеся, задыхаясь, плелась позади него. Вскоре он припер беглеца к стене.

– Всё, чувак, добегался, – сказал он ему.

– Что вам надо? – в паники вопил беглец. – Чего вы за мной увязались?

– Ты разбил окно в чужой машине, – пояснил ему Павел.

– За дело разбил – тот мужик обидел мою подругу.

К ним, наконец, подбежала Олеся, пытаясь отдышаться. Впрочем, скоро она забыла про свою отдышку.

– Эй, я тебя знаю! – воскликнула она, узнав в нем одноклассника Юли – того тощего парнишку, с которым девочка когда-то делила парту.

– Отпустите меня! – кричал тощий, – Он сам виноват.

– Ты хоть знаешь, кто он такой? – поинтересовался Павел.

– Петр, – отвечал парнишка.

– У Петра нет машины! И Петра больше нет! – заорал Павел.

– А как ты нашел эту машину? – спросила Олеся.

– Видел его на кладбище.

– Да мало ли на планете красных машин! – возмутился Павел.

– У него на заднем стекле были странные наклейки, – пояснил парнишка. – Я их запомнил. И номер я записал. Хотел в полицию пойти, но не смог, – он виновато опустил взгляд.

– И как ты его нашел? – насторожился Павел.

– Я на велике катался, увидел его тачку возле магаза. Так и нашел.

– А лица владельца ты видел? – спросила Олеся.

Она хотела убедиться, что они говорят об одном и том же человеке.

– Нет, он спиной стоял. Не запомнил.

– Замечательно. Ты только что испортил машину того, кого даже не знаешь, – ворчал Павел, – вот детишки пошли!

– Я знаю, – возмутился мальчишка, – я видел.

– Что ты видел? – Павел чуть приблизился к нему, чтобы утихомирить его.

– Я видел, как он затаскивал Юлю в свою машину! Она не хотела с ним ехать!

– Почему ты раньше не сказал? – возмутилась Олеся, вспомнив их разговор на кладбище в день похорон Юли.

– Да вы спрашивали только про машину! А что делал в ней её владелец…

– Послушай, – перебила его Олеся, – это не значит, что

он, он… плохой человек.

Слово «насильник» она не стала употреблять при ребенке (в её понимании школьник являлся именно ребенком).

– А чего вы тогда тут ошиваетесь, – спросил парнишка, – если он не причем?

– Не твое дело! – сказал ему Павел.

– Давай его отпустим, – предложила Олеся.

– Он стекло разбил!

– На первый раз отпустим, – она посмотрела на парнишку, – но если еще раз здесь появишься, то, – она указала на Павла, – то он тебя засидит. Он из полиции.

Парнишка одобрительно кивнул. Он уже собирался уйти, но на полпути остановился, посмотрел на Павла и сказал:

– Юля не убивала себя, её отравили.

– С чего ты взял? – удивилась Олеся.

Она и сама давно так полагала, а парнишка лишь подтверждал её догадки.

– Потому что она не пила антидепрессанты, – сказал он, помотав головой. – Ей их прописал врач, но она их не пила.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю… Я проверял её сумку в тот день.

Кончено, Юля могла просто выбросить упаковку из-под антидепрессантов. Причем сделать это где угодно и даже по дороге в школу. Но зачем так делать, если ты собралась убить себя практически публично – на глазах всего класса?

Одно Олеся поняла, что этот парнишка стащил сумку Юлю, пока остальные глазели, как её увозит скорая.

Затем он рассказал, как пил остатки сока, найденные в сумке одноклассницы. Не для того, чтобы утолить жажду. Он надеялся отравиться. Но сок оказался вполне пригодным для питья. В гневе он бросил сумку и сбежал.

– Но это была не её бутылка, – повторял он. – Я потом это понял.

– С чего ты взял? – удивилась Олеся.

– Свою бутылку она раскрасила. Она любила рисовать цветочки всякие, сердечки.

– Послушай, – Олеся уже собиралась утешить парнишку, но он не дал ей договорить.

– Я видел, как она пила из своей бутылки в школе. В тот день. А на физ-ре этой бутылки уже не было.

«Но кому нужно воровать бутылку Юли», – подумала Олеся. На этот вопрос парнишка ей не ответил. Он ушел, оставив в душе Олеси еще больше сомнений.

 

21 глава. Иван

Иван шел по коридору диспансера, повсюду натыкаясь на бегущих детей. К счастью, их разогнала женщина в белом халате.

– Дети, – с улыбкой она сказала Ивану, как бы в оправдание.

– Я думал здесь они лежат.

– Как видите, нет.

Она уже собиралась уходить, но он остановил её, поинтересовавшись, где можно найти Светлану Реутову.

– Это я, – она удивленно на него посмотрела. Хотя он и так её узнал.

– Здравствуйте. Иван Залуцкий, – представился он, – я из полиции.

Впрочем, полицейские её уже допрашивали. И она не стала об этом молчать. Но Иван быстро дал ей понять, что нового допроса она не избежит. Тогда она провела его в смотровой кабинет, который был совсем недалеко от них и к тому же оказался абсолютно свободным. Впрочем, Ивана несколько удивил её выбор.

Он присел на кушетку с позволения Светланы. Она уселась на стул возле окна, нервно убирая волосы за ухо.

– Значит, вы пришли спросить о петардах? Я думала, это дело уже закрыто.

– Да, так точно. Требуется кое-что уточнить.

– Да?

Он натянуто улыбнулся.

– И для этого мне нужна ваша помощь, – сказал он, собираясь с мыслями.

У него был не слишком большой опыт ведения допросов. Да и общение с людьми давалось ему не просто. Вероятно, потому что он считал себя лучше других.

– Конечно, – кивнула Светлана.

– Откуда вы взяли те петарды?

– Я их купила в магазине пиротехнике. Я в четвертый раз там покупаю. Раньше никаких проблем не было. Кто бы мог подумать, что случится такая неприятность.

– Неприятность? Вы, наверное, в курсе, что погиб человек.

– Да, простите, неправильно выразилась. Конечно, ужасная трагедия. Но я к этому не причастна. Я отдала петарды одной сотруднице и больше их не видела.

Иван знал имя этой сотруднице, но всё же задал уточняющий вопрос:

– Кому именно?

– Санитарке. Скрипниковой. Она у нас недавно, – прерывисто отвечала Светлана.

– Почему именно ей?

Женщина задумалась на несколько секунд, затем ответила:

– Я хотела, чтобы она помогла мне устроить праздник для детей.

– Где-то здесь, в диспансере? – он провел в воздухе круг указательным пальцем.

– Да, мне хотелось показать им салют. Пусть бы посмотрели хотя бы из окон.

– А кто-то кроме вас с ней знал про петарды? Про салют?

– Если честно, я хотела всё оставить в секрете, но главврач увидел петарды.

– И?

Иван подозревал, что Светлана подкинула Олесе петарды не просто так. И уж точно не по-дружески.

– Знаете, главврач у нас суровый. Оказалось он терпеть не может пиротехнику. Если б он узнал про мою затею, – она не насколько секунд замолчала, собираясь с мыслями.

– Неужели бы уволил?

– Но и выговор мне тоже не нужен. Я дорожу своим местом. А Олеся у нас всё равно ненадолго. Вы же понимаете?

Иван закивал. Куда уж девушке в такой шикарной юбке мыть полы.

– Вот я и сказала главврачу, – продолжала Светлана, – что петарды принесла она. Разумеется, о салюте пришлось забыть.

«Вот в чем дело! – подумал он. – Хотела переложить ответственность».

И как же удачно ей попалась под руку эта наивная молоденькая девочка, готовая прийти на помощь всем и каждому.

– Скажите, вам эта санитарка, – он чуть задумался, затем добавил: – Скрипникова…

Светлана кивнула, и он закончил свой вопрос:

– Чем-то насолила?

– Нет, сначала она мне показалась очень даже милой.

Его несколько смутило, что она говорила об Олесе в прошедшем времени.

– А сейчас она вам какой не кажется?

– Я не так хорошо её знаю, – замялась Светлана, но заметив одобрительный кивок Ивана, продолжила: – она довольно тихая, почти ни с кем не общается.

– Давайте начистоту? Она вам не нравится?

– Да! – выдохнула Светлана с облегчением, – знаете, она из тех, кто в глаза улыбаются, а за спиной держат камень.

– Двуличная?

– Верно! – кивнула она.

– А вы замечали с её стороны агрессию, жестокость по отношению к персоналу или пациентам?

– Напрямую нет. Она всегда очень вежливая, такая вся положительная.

На секунду Иван подумал, что Светлана описывает типичного маньяка убийцу.

– Всегда? – уточнил он.

– Однажды мы с девочками видели из окна, как она прячет в кустах дохлую белку. Белка была вся в крови, – говорила она, хмурясь от отвращения, – голова болталась, будто вот-вот отвалится.

– Вы уверены, что это была настоящая белка?

– Да, её потом дворник похоронил.

– Думаете, она её убила, – он несколько секунд помолчал и добавил: – в смысле белку?

В его голове это убийство не укладывалось.

Светлана лишь пожала в ответ плечами. Тогда он попросил у неё контактный телефон.

– Зачем? – удивилась она.

– Для порядка.

На самом деле он сравнил этот номер с тем, с которого звонили Олеси. Но номера не совпадали.

– Это ваш основной номер или рабочий?

– У меня один номер. Был еще, но симку украли.

Вот же дела – украли не телефон, а сим-карту. Впрочем, Иван слышал о подобных случаях. Такая кража была слишком мелкой, чтобы о ней заявлять в полицию. Да и заявление бы попросту не приняли. Так что воры могли оставаться безнаказанными.

На этом Иван закончил свой допрос. Он вообще мало доверял Светлане. Ему даже показалось, что она завидует Олесе. Впрочем, у Олеси были и ум, и красота, и молодость. А всё это вместе отличный повод для зависти. Он и сам бы не сдержался от подобного греха, будь он женщиной. Но Олесе он верил не больше. Ему так и не давала покоя её причастность ко всей этой истории с петардами. Он даже отыскал адрес дома, который она приобрела на деньги бабушки. Уж очень ему было интересно, что она скрывает там. Это он намеревался узнать.

Он снова сел в свою машину. Его синий кроссовер был тем немногим, чем он по-настоящему гордился. Никакие красные дипломы и награды не радовали Ивана так, как возможность порулить этой машиной. Не зря же он столько лет угождал своим родителям: учился только на высший балл, участвовал во всевозможных олимпиадах, не пил, не курил, не водил домой случайных девушек. Да он бы стал буддистом и даже нудистом, лишь бы заполучить свой любимый кроссовер.

Впрочем, теперь, когда у него появилась эта игрушка, необходимость изображать хорошего сына отпала. Наконец-то!

Он затормозил возле магазина, где купил две бутылки водки, мясной салат, пельмени, колбасу, сыр и буханку хлеба. Он не знал, чем обычно закусывают, поэтому взял всё самое необходимое.

А затем поехал за город по довольно скверной дороге мимо ветхих домов и богатых коттеджей. Наконец, он остановился возле старой избушки с полуразвалившимся крыльцом. Он прошел за калитку, которая едва держалась, готовясь вот-вот рухнуть на землю. Затем несколько раз Иван громко постучал в дверь. Так и не дождавшись ответа, он вошел внутрь.

– Есть, кто дома? – спросил он и направился на кухню. Разуваться он не стал – пол был слишком грязным. На растянутой вдоль прихожей веревке висел вонючий свитер. Похоже, его давно не стирали, а только сушили, когда он пропитывался потом своего владельца. Пренеприятное зрелище. Аромат, впрочем, еще более неприятный.

Но Ивана это не смутило. Он вошел в кухню. Там на старом шатающемся столе лежала железная миска с остатками еды, а вокруг нестерпимо пахло перегаром. Пожалуй, убраться оттуда было бы подарком судьбы. Это уже и собирался сделать Иван, когда услышал позади себя тяжелые шаги.

– Тебе чего, мужик, – послышался голос за его спиной, – яйца отстрелить?

Он обернулся и увидел мужчину лет пятидесяти с ружьем в руках. Мужчина этот был довольно высокий и упитанный. Нетолстый, но с заметным пузом. Из-за многолетнего курения кожа его приобрела неестественный для жителей севера коричневатый оттенок, какой можно встретить скорее у индийцев.

– Вы Владимир Сидорков?

– Ну, я. А что? Проваливай из моего дома!

– Спокойно! Я из полиции.

Услышав это, Сидорков заметно испугался и опустил ружьё.

– Если вы из-за той цепочки, то я её нашел, – оправдывался он, – валялась на дороге.

Сидорков всегда любил подбирать всяких хлам с улицы.

– Я не поэтому. Я вам принес кое-что, – Иван достал из пакета бутылку водки.

Глаза Сидоркова в этот момент округлились и уставились на заветную бутылку.

– Эй, я не алкаш, – сказал он, едва сдерживаясь, чтобы не отобрать её.

– Отдам в обмен на информацию!

– Какую еще информацию? Про то, что соседи самогон гонят все и так знают.

Он бросил ружье в угол.

– Незаряженное, – рассмеялся он, заметив, как напрягся Иван. – Ладно, давай садись – выпьем! Я вообще-то не пью. Только по выходным и праздникам. Сегодня как раз выходной.

Иван взглянул на замызганный календарь, висевший на стене. Был вторник. Но этот факт он не стал озвучивать, а просто уселся на старый деревянный табурет рядом с Сидорковым. Сидорков присел, прикрывая лысину на затылке редкими пепельно-серыми прядями волос, из-за чего она становилась еще заметней и нелепей.

Иван выложил на стол все свои покупки, чем очень обрадовал Сидоркова. И тот первым делом схватил колбасу.

– Чего хотел-то? – спросил он, впиваясь деснами в палку с колбасой. Во рту у него не осталось ни единого зуба, поэтому он противно причмокивал, когда ел.

– Сидоркова И.А. вам кем приходится? – начал Иван.

– Жена моя. А чего?

– Расскажите про нее?

– Чего про неё рассказывать? Она в психушке. Или её выпускают? – рассмеялся Сидорков, и куски колбасы посыпались из его рта.

– А хотелось бы?

– Мне? – ухмыльнулся он. – Нет! Она мне, знаете, сколько нервов попортила? Пусть сидит еще лет двести. Без неё у меня и жилье появилось приличное.

Иван невольно обратил внимание на обшарпанные стены вокруг и грязный линолеум времен СССР.

– И работаю теперь, – продолжал Сидорков.

– Поздравляю. А кем?

– Дворником. У меня восемь участков. Было одиннадцать, а теперь восемь.

Он явно гордился своей скромной должностью.

– Живете один? – поинтересовался Иван и внимательно посмотрел на Сидоркова, желая найти в нем хоть какое-то сходство с Олесей, но так и не нашел. Пожалуй, кроме стремления этого старого алкаша быть вежливым. Как ни странно он все-таки предложил Ивану колбасу. На что получил вежливый отказ.

Лицо Сидоркова выглядело отталкивающе: нос, как у Кощея, мешки под глазами, обвислая кожа и взгляд идиота, но счастливого идиота.

– А то, – отвечал он, залпом выпив рюмку водки, – мне второй мегеры не надо. Вон она меня как, – он задрал штанину на правой ноге и показал Ивану уродливый шрам, заросший белой кожей. – Это она меня кочергой.

– А вы её били?

– Бывало. Но я в ответ. Она первой начинала.

– Она пыталась вас убить?

– Нет, – протянул он, возмущенно посмотрев на Ивана. – Она была истеричкой, но трусливой.

– То есть убивать вас никто не пытался?

– Пыталась. Дочка моя.

Иван на несколько секунд замер, не веря своим ушам.

– Дочка? – тихо переспросил он.

– Да, жена её Лёликом звала.

«Лёлик, – Иван снова вспомнил психушку и как орала жена Сидоркова, услышав это имя».

– У вас только одна дочка?

– Да.

– И…и? – Иван пытался подобрать слова, пока его собеседник уплетал салат. – Вы уверены, что это была она?

– Я её сам видел.

– Но как? Как она могла, она же была ребенком…

– Как-как? Я спал в лодке. От жены сбежал и спал. Слышу, кто-то лодку ломает. Краем глаза вижу – дочка. Но думаю, играет. А потом очухался по горло в воде.

– И лодку испортила ваша дочь? Вы уверены?

Учитывая, насколько пьян был Сидорков в день его несостоявшегося утопления, его показания вызывали очень большие сомнения.

– Что ж я свою дочь не признаю? А я вам её покажу, – он полез в ящик старого стола, за которым они сидели, и достал оттуда своими засаленными руками несколько фотографий. – Хотите с ней познакомиться? Она не замужем.

Иван кивнул, но всё, чего он на тот момент хотел – это увидеть лицо той самой дочки.

– Вот она моя красавица, – сказал Сидорков.

Глаза Ивана застыли на фото девушки. Это была Олеся.

– Вы уверены, что это ваша дочь? – переспросил он.

– Уверен. Вот жена была не уверена. Она думала, что ей ребенка в роддоме поменяли, – Сидорков расхохотался, во весь свой беззубый рот. – Потому что дочка рыжей родилась. Вот дура баба!

– Разве ваша дочь не умерла?

– Да она вся в меня. Живучая!

– Ваша жена думает иначе.

– Да она дура сумасшедшая. Как узнала, что я не помер, так сразу свихнулась с горя. Так она меня ненавидела.

– А ваша дочь?

– И она тоже. Такая же вредная. Вся в мать. А я еще ей письма ношу от матери.

«Конечно, вряд ли его психопатке жене кто-то выдал бы адрес Олеси», – подумал Иван.

– Вы видитесь с женой? – спросил он.

– Нет, конечно. Она письма шлет на мой старый адрес. Новые жильцы мне их передают. Не выкидывать же!

– Так жена знает, что ваша дочь жива?

– Это я не знаю. Может, она моему отцу пишет. Они друг друга терпеть не могли.

– Почему?

«Хотя, что за странный вопрос. И так всё ясно».

– Отец у меня был суровый. Он считал, что жена на меня плохо влияет. Он-то ее и засадил в дурку, как случай выдался. И еще хотел, чтоб я фамилию сменил.

Сидорков засмеялся.

– А вы?

– Я не стал. Оставил фамилию матери. Всё равно жену не выпустят. Быстрее я пить брошу. Я до женитьбы не пил и не курил. А сейчас вон никак не могу бросить.

– А дом вам дочка купила?

– Родители ей наследство оставили, она мне и подкинула деньжат. Да ты пей, чего стесняешься?

Иван записал показания Сидоркова, несколько раз внимательно их перечитал и только потом выпил. Впрочем, с первой же рюмки он понял, что алкоголиком ему не стать – водка оказалась слишком горькой. Он поблагодарил за всё хозяина и ушел.

 

22 глава. Павел

Павел поначалу даже обрадовался, что из всех подозреваемых ему досталась не Светлана. Охмурять её ради информации он хотел меньше всего. К тому же она ему даже не нравилась. Одно её фото (то самое – с первой страницы ее паспорта) вызывало у него тошноту. Так что сыграть симпатию он бы, скорей всего, не смог. Актер из него был паршивый. Иван знал это, как никто другой. Вот и отправил его следить за Давидом.

Павел даже взял у Вадима его новенький мотороллер. После смерти Петра они сдружились. К несчастью, мотороллер не помог Павлу достать что-либо, кроме фотографии подозреваемого. К тому же подходило время возвращать транспорт законному владельцу.

Павел пригнал мотороллер к подъезду Вадима, а пока ждал его, изучал в своем телефоне фотографии, которые удалось сделать.

– Вот он мой мальчик! – воскликнул Вадим, едва увидев своего «железного жеребца», и даже не поприветствовал Павла.

– Дашь еще на пару дней? – спросил его тот.

– Неа, даже не проси. Мне самому нужен. Я курьером устроился.

– А на выходных?

– На выходных буду девчонок возить, – и на лице Вадима засияла улыбка, которая, впрочем, его не красила, а даже наоборот.

– Мне для дела нужен, – говорил Павел, не подпуская друга к мотороллеру.

Но Вадим не желал ничего слушать. Он просто хотел отогнать своего жеребца в более спокойное место.

– Дай на один денёк, – упрашивал Павел, но услышав отказ, толкнул Вадима в сторону. Вадим разозлился и замахнулся на обидчика кулаком, но тот перехватил его руку, зато не смог удержать в собственных руках свой телефон. И телефон рухнул прямо на газон, едва не затерявшись в густой траве.

А это уже разозлило Павла. Он заломил своему противнику руку, заставив его сдаться. Вадим взмолил о пощаде, склонившись над экраном телефона, где разглядел фотографию Давида.

– Это тот чувак, – завопил Вадим. – У тебя в мобиле.

– Кто? – Павел сразу же отпустил его.

– Гей в пальто! – в гневе прокричал Вадим, прижимая к себе руку, которую только чудо спасло от перелома.

– Ладно, чувак, прости.

– Отвали!

– Да что ты знаешь? Скажи!

Но Вадим лишь отмахнулся от него и пошел прочь, захватив с собой мотороллер.

– Ты что не хочешь узнать, кто убил Петра? – крикнул ему вслед Павел.

Вадим даже не ответил.

Среди ночи Павлу пришло смс-сообщение от него. Вадим, наконец, готов был поговорить.

И Павел сразу же приехал к нему.

– Как рука? – спросил он с порога.

– Заткнись!

– Так что с тем чуваком? Ты его знаешь?

– Петр с ним водился.

– Да ладно?

– Он с ним на сайте знакомств познакомился.

«И Давид туда же», – подумал Павел и у него даже челюсть отвисла. Ему всё еще было странно слышать про мужчин, которые предпочитают однополые отношения.

– А что за сайт?

Вадим серьезно посмотрел на Павла и воскликнул:

– Если его прикончил этот гад … Я его вскрою.

– Я сам всё решу, если найду его, окей?

Вадим фыркнул в ответ.

– Знаешь что за сайт? – снова спросил Павел.

Конечно, Вадим знал. Он и сам пытался там знакомиться только с девушками, но не слишком успешно. Поэтому он и завел себе смазливого друга Петра, которому даже комнату выделил в своей квартире. А все потому, что на Петра западали девчонки. Если, конечно, не говорить им, что он гей. Сами они не догадывались. Вадим даже придумал собственную тактику знакомства. Они с Петром находили двух красоток в клубе или баре и подсаживались к ним. Обе дамочки обычно привлекались Петром, но ни одна из них не знала, кого же выберет он. Каждая думала, что Петр достанется именно ей, а её подруге придется довольствоваться его другом-гоблином. Впрочем, Вадим, хоть и не был красавцем, но в обиде не оставался. Подпоив свою пассию, он получал всё, что хотел. Вот только Петр мало интересовался девушками и лазил по сайтам знакомств в поисках мужчины.

Они с Вадимом даже специальное приложение себе на телефоны установили, чтобы упростить поиски. С помощью него Вадим легко нашел анкету Давида.

– Вот этот гад! – воскликнул Вадим.

И анкета, надо признаться, была насыщенной. Там Давид во всей красе и с голым торсом, и в смокинге искал свою любовь, если так можно сказать. По ориентации он оказался бисексуалом.

– Люблю шлепать попки, – прочитал Павел в его анкете и скривил лицо, – какая гадость!

– Я сейчас ему напишу всё, что о нем думаю! – выпалил Вадим, выхватывая телефон из рук Павла.

– Не надо! Еще испугается и сбежит. Надо его выманить.

– Как? Я ни гей и ты вроде тоже.

Тогда Павлу пришла в голову довольно странная мысль. И воплотить её он готов был только ради погибшего друга Петра.

– Я прикинусь геем, – он убрал волосы назад и спросил: – Так похож?

Вадим неодобрительно на него посмотрел и возмутился:

– Ты чего, мужик?

Но всё-таки он согласился помочь Павлу сделать фотки для анкеты. И таким кретин Павел себя еще не чувствовал. Помимо того, что ему пришлось помыться, приодеться, уложить волосы (к счастью, кое-какие вещи Петра еще остались в квартире Вадима), так еще и манерно позировать. Затем он написал Давиду письмо с предложением познакомиться. Давид ответил довольно быстро и уже во втором сообщении пригласил его на свидание. Знакомиться с мужчинами оказалось проще, чем с девушками. Вот почему некоторые мужики становятся геями. Но такая судьба не прельщала Павла. От одной мысли об однополых отношениях он буквально выходил из себя. Он уговаривал себя продержаться хотя бы полчаса в компании с этим Давидом. Ради Петра.

Вадим, в свою очередь, пожертвовал на благое дело свой мотороллер. Так что Павел смог довольно быстро добраться до квартиры подозреваемого.

Место встречи, конечно, они выбрали весьма странное. Впрочем, не в парке же им гулять. Ночью опасно разгуливать по улицам, а особенно с геем за ручку. Если что Павел сумеет за себя постоять. Это он знал твердо. Поэтому смело вошел в квартиру Давида и бросил в прихожей свой рюкзак. Только потом, заметив на себе его странные взгляды, Павел немного заволновался. Вот бы Олеся на него также смотрела. Так нет же, он приглянулся мужику. Этот факт невольно рассмешил Павла.

Он зашел в гостиную, расположился там, на диване, ожидая, что же будет дальше. Давид последовал за ним.

– Не стесняйся! – сказал он, и голос его показался Павлу до тошноты слащавым. – Расскажи, как давно ты экспериментируешь?

– Недавно.

«Пару часов как!»

– Но опыт есть?

Павел кивнул и рассмеялся. Он вспомнил, как гонял в подростковом возрасте одного такого голубка, чтобы научить его уму разуму. Впрочем, директор школы его рвения не оценила.

– Да, у меня был друг, – сказал он.

Он ни слова не соврал, ведь имел в виду Петра.

– Интересно, – глаза Давида буквально заискрились, и он подсел к нему поближе.

– Вообще-то всё закончилось печально.

– Бывает, хотя с мужчинами гораздо проще, чем с девушками.

– Я заметил, – рассмеялся Павел.

– У меня недавно было свидание с девушкой. Так я думал, – он нервно засмеялся, – меня посадят.

– Да?

– Она такая неадекватная оказалась. Налетела на меня. Потом ей стало плохо. В общем, идиотка!

Знал бы Павел, что Давид имел в виду Олесю и их веселые посиделки на чердаке.

– А с парнями у тебя такого не было? – поинтересовался Павел.

– Никогда, прикинь? – засмеялся Давид.

И Павел, наконец, обратил внимание на его расширенные зрачки, а затем на таблетки на столе, за которым они оба сидели.

– У меня тоже был друг, – говорил Давид. – Он умер. Поэтому я решил замутить с девчонкой. С горя.

– Ты его тоже на сайте нашел?

– Не совсем. Он был моим пациентом. Потом на сайте его заметил. Удивительно, но у вас имя на одну букву начинается. Его Петром звали, а тебя Павел. Прямо судьба.

Такое можно сказать, лишь находясь под кайфом. Зато теперь Павел точно знал, что у Петра были отношения с Давидом.

– Да ты не парься, я не на чем не настаиваю, – сказал Давид, и его рука вмиг очутилась на коленке Павла. – Не понравимся – разбежимся!

Павел дернулся в сторону, задев рукой таблетки на столе, которые тут же полетели на пол. Он понимал, что вот-вот выдаст себя. Но нужно было держаться. Еще чуть-чуть. Он наклонился к полу, чтобы поднять таблетки.

– А что это такое? – поинтересовался он. – Наркота? – он еще пару секунд повозил рукой по таблеткам.

– Да что ты? – протянул Давид. – Я же говорю, я врач. Изобретаю разные средства для расслабона. Ты попробуй! Моим пациентам нравится.

Павел снова вспомнил Петра и его терпению пришел конец. Едва он выпрямился, он схватил Давида за грудки и закричал:

– Так вот как ты Петьку испортил! Наркоты ему подмешал, тварь, а потом его трахнул. Вот урод!

Давид весь затрясся, не зная, что сказать в своё оправдание.

– Петька был моим другом, ты понял? – орал Павел.

– Да ладно-ладно, – дрожащим голосом отвечал Давид, – я не знал, что вы с ним… Но мы же современные люди.

– Я с ним дружил. Ясно тебе? А не чего-то там. Он был нормальным мужиком, а ты его испортил.

Давид захохотал, как невменяемый, да так громко, что Павел толкнул его на диван.

– Он любил мальчиков, – говорил Давид сквозь смех. – Ты бы знал, как любил. Очень любил!

Павел ничего не ответил. Лишь толкнул Давида подальше от себя, а тот так и продолжал смеяться, будто свихнулся. Затем Павел потормошил волосы на голове, чтобы избавиться от своей гейской укладки. Теперь она была ему ни к чему. Он развернулся, собираясь уйти, но не успел. Ему помешала бутылка, которой он получил по затылку, и мгновенно потерял сознание. Очнулся он уже в больнице с перебинтованной головой. Оказалось, кто-то обнаружил его лежащим в подъезде в луже крови и вызвал скорую помощь.

Впрочем, Павел не собирался задерживаться на жесткой койке и, вернув себе свой рюкзак, сразу же покинул больницу. Только затем он вспомнил, что общага еще закрыта и откроется лишь в шесть утра, а на часах было три часа ночи. Тогда он решил наведаться к Олесе. Он настолько паршиво себя чувствовал, что подумал, если не выживет, то хотя бы в последний раз посмотрит на ее прелестное лицо. Он разбудил её и напросился к ней в гости. Она ни за что бы, не впустила его, если бы не его травма.

– Что с тобой случилось? – поинтересовалась она.

– Упал с мотоцикла, – соврал он.

Он же не мог сказать, что подрался с геем, и тот его одолел.

– Тебе нужно к врачу.

– Я только что от него или незаметно? – он, не спрашивая, побрел, чуть шатаясь, до большой комнаты. – Я заночую у тебя?

– Уже утро.

– Тогда заутрую.

– Дать тебе чего-нибудь?

– Дай мне диван!

На этих словах он завалился на диван прямо в обуви и мгновенно отрубился.

Он проснулся только к обеду и сразу же принялся искать свой рюкзак. Олеся всё еще была дома.

– Твой рюкзак в прихожей, – сказала она, заметив, как Павел шариться под столом.

– Думал, что посеял его.

Но лучше бы так и было. Когда Павел открыл рюкзак, то нашел там бутылку Юли Никитиной – ту самую с сердечками и цветочками и с именем владелицы.

– Чёрт! – выкрикнул он и быстро закрыл молнию на своем рюкзаке.

 

23 глава. Олеся

На следующий день Павел проснулся ближе к полудню. Он всё еще пребывал в квартире Олеси. Один. Свой рюкзак он затолкал в пространство между диваном и креслом, чтобы никто не нашел бутылку Юли. Впрочем, Олеся всё равно не стала бы рыться в его вещах. Но всегда лучше перестраховаться.

Раз уж его никто не разбудил, значит, пока всё в порядке. На всякий случай Павел окликнул Олесю. Убедившись, что дома её нет, он сначала направился в туалет, а затем на кухню. Его желудок требовал пищи и побольше. К несчастью, Олесин холодильник оказался почти пуст. Баночки с йогуртом и бутылку молока Павел не признавал за еду. Зато на дверце холодильника (с внутренней стороны) он заметил три полочки, заставленные органической косметикой.

– Этим она что ли питается? – пробубнил он и достал одну из баночек. На её упаковке он прочитал название: «Маска для лица».

Затем он бросил взгляд на микроволновку, которая служила подставкой для хлеба, и заказал по телефону две пиццы. Ожидая свой обед, Павел намазал лицо Олесиной маской. В таком виде он и встретил доставщика пиццы и даже покушал.

К этому времени маска уже присохла и, отрывая её, Павел едва не удалил себе бровь. А делать всё нужно было быстро, так как вернулась Олеся.

– Павел, что ты делаешь? – поинтересовалась она, словно заподозрив неладное.

Он высунулся из ванной.

– Я в душе.

Принимать душ он не любил и делал это крайне редко. В лучшем случае раз в две неделе.

Олесю от одной мысли, что она может увидеть его голым, передернуло. Она сразу же отвернулась, бормоча себе под нос:

– Ты еще и мыться у меня собрался? – и с иронией добавила: Может, переедешь насовсем?

Её раздражал сам факт, что кто-то пользуется её ванной.

– Отличное предложение, – Павел вышел в прихожую (одетым, к удивлению Олеси). – Я обещаю подумать.

Их беседу прервал сигнал домофона.

– Всё. Это Кристина, – Олеся затолкала Павла в соседнюю комнату, – Сиди тихо и не высовывайся!

– А присесть мне можно?

– Можешь занять диван.

– Благодарствую.

И Павел последовал совету Олеси, а она пошла, встречать подругу.

Женские посиделки его не интересовали. К тому же его голова просто раскалывалась, и он снял штаны и прилег на диван, надеясь немного поспать. Однако очень быстро понял, что заснуть ему не удастся.

Олесю всё еще беспокоили чьи-то навязчивые звонки. Из-за чего у неё почти началась паранойя. Ей казалось, что преследует её убийца Юли. Кристина, конечно, считала иначе. Она предложила подруге отвлечься и громко включила музыку. А потом девушки и сами запели еще громче, не всегда попадая в ноты.

Павел, не дождавшись, пока они угомоняться, вышел к ним в одних трусах и майке.

– Простите, что помешал, – сказал он. – Нельзя ли потише?

– О, это кто? – спросила Кристина. – Ты мне не говорила, что у тебя есть парень.

– Да так ночует один товарищ, – ответила Олеся.

– В одних трусах, – добавила Кристина.

В ту же минуту раздался новый звонок в дверь. Олеся подошла к глазку и спросила:

– Кто?

– Полиция. Открывайте!

Пришлось открыть. На пороге стояли два рослых молодых человека. Представляться они не стали. По их форме итак было ясно, кто они такие.

– Здравствуйте. В чем дело? – поинтересовалась Олеся.

– Это у вас вечер песни-пляски? – спросил полицейский.

– Нет, – соврала Олеся.

– Соседка снизу жалуется, – продолжал полицейский. – Вы бы музыку убавили.

– Какую музыку? – вмешалась Кристина.

Она предусмотрительно отключила ноутбук, который собственно и стал источником шума.

– Вот бессовестные! – позади полицейских показалась маленькая, но активная соседка лет семидесяти. Та самая, которой Павел когда-то помогал с сумками. – Да весь подъезд слышал вашу музыку. Непристойную.

– У нас даже нет музыкального центра, – добавила Кристина.

– Только ноутбук без колонок, – заметил Павел и скрылся в большой комнате. Их музыка и его тоже достала.

– Вот, – сказала соседка. – Понакупили техники. Людям спать не дают.

– Музыку слушали? – уточнил полицейский. – Кто хозяин квартиры?

– Я, – сказала Олеся. – Но мы спать собирались.

– А шум, откуда? – вмешалась соседка.

– Не знаю, – ответила Олеся. – А я могу заявление сделать?

– На кого? На меня что ли? – отреагировала соседка.

– А вы к себе отправляйтесь! – сказал соседке полицейский. – Дальше мы без вас разберемся.

– Разберетесь вы! Нет уж, я останусь!

– Слышь, – обратился полицейский к напарнику, – выведи бабулю.

Пока бабулю принудительно провожали до ее квартиры, она громко возмущалась, так что напарнику пришлось проследить, чтобы она оставалась дома.

– Ну, что у вас за заявление? – спросил полицейский у Олеси.

– Я хочу заявить о телефонном терроризме, – начала Олеся.

Полицейский вылупил глаза, едва сдерживаясь от смеха.

– Да вы что?

– Мне постоянно кто-то названивает с одного и того же номера.

– А вы ответить не пробовали? – поинтересовался полицейский, не придавая значения словам Олеси.

– Так он сам молчит. Тот, кто звонит.

– Тогда поменяйте сим-карту. Делов-то.

– Но он знает, где я работаю… и живу, возможно.

– У вас что, больше других проблем нет? – полицейский внимательно оглядел всех присутствующих в квартире.

Олеся застыла на месте от возмущения. Для нее это была самая настоящая серьезная проблема.

– Что? – ответила она, не зная, что еще сказать, – вы не понимаете, меня кто-то преследует.

– А вы дружите с соседями и не будут преследовать, – заметил полицейский.

– Думаете, это…

– Думать в мои обязанности не входит, – прервал Олесю он. – Сами со своими соседями разбирайтесь!

– То есть…

– То есть не надо беспокоить правоохранительные органы по пустякам, – полицейский снова не дал Олесе закончить мысль. – Тоже самое вашей соседке передайте!

Затем он покинул квартиру, оставив после себя много вопросов.

– Почему ты не предъявила ему доказательства? – накинулась на Олесю Кристина. – У тебя же сохранился номер, с которого тебе звонили!

– И что это даст? Светлана сказала, что у нее украли сим-карту.

– Пусть это полиция выясняет!

– Думаешь, им это интересно? Ты видела, какие они оба страшные?

– У тебя всё не слава Богу. Чем тебе этот коп не угодил?

– Да он идиот. Такое ощущение, что в полицию идут одни придурки.

В этот момент в прихожей появился Павел.

– Я не про тебя, – сказала ему Олеся.

– Да ладно. Меня заставили стать копом.

– Она ступила, – вмешалась Кристина, – хоть ты-то со мной согласишься? – обратилась она к Павлу.

– Соглашусь, – сказал он, а затем представился и протянул ей руку.

– Очень приятно. Кристина, – лукаво улыбнулась она, отвечая на рукопожатие, но ему не понравилась эта улыбка.

– Ладно, в маньяка здесь верю только я, – сказала Олеся и направилась на кухню.

– Олеся, нет никакого маньяка, – последовала за ней Кристина. – Хватит меня пугать. Мне еще домой возвращаться.

– Если хочешь, Павел тебя проводит, правда, Павел?

Павел удивленно вылупил глаза. Он собирался заснуть под теплым пледом, а не провожать малознакомую девушку, которая ему совсем не нравилась.

– Не нужно, – ответила Кристина, – я на такси. Всем пока.

И она покинула квартиру Олеси.

– Наконец-то! – обрадовался Павел, когда Олеся закрывала дверь.

– Что?

– Поете вы просто ужасно. Вот что!

– Что?! Я же молчу про твои трусы!

– А что с ними не так?

Олеся лишь жестом показала, что её рот «на замке» и ушла в свою спальню.

Павел чуть задрал майку, любуясь ромашками на своих трусах.

– Нормальные труселя. Натуральный хлопок, между прочим!

Наутро Павел решил не злоупотреблять гостеприимством Олеси и, наконец, вернуться в свою скромную общагу.

– Благодарю за постой, – улыбнулся он, выходя за порог, а затем добавил: – Обращайся, если что!

– Надеюсь, не придется, – ответила Олеся.

Павел обратил внимание на внешнюю сторону двери. Не заметить такое было сложно.

– Охохо, – протянул он, вытянув губы трубочкой.

– Что еще?

– Лучше…

Он не успел договорить, как Олеся высунулась за дверь и сама увидела надпись крупными буквами под номером своей квартиры: ”ШВАЛЬ”.

Такое короткое слово и такое обидное.

– Не смотри, – добавил Павел после небольшой паузы.

– Что вы там застряли? – послышался голос Кристины на лестничной площадке.

Вскоре она и сама увидела надпись и засмеялась во все горло.

– Извини, – сказала она Олесе. – Наверняка, это твоя соседка сделала. Идиотка старая.

– А почему в единственном числе? – удивилась Олеся. – Нас же трое было. Могла бы написать: «Козлы».

– Но квартира-то твоя! – заметила Кристина.

– То есть она только меня ненавидит?

– Олеся, ты вечно всё переносишь на себя, – добавила Кристина. – Это бабка ненормальная. Она никого не любит. Потому и живет одна.

– Да не парьтесь вы, – сказал Павел, потрогав надпись, – это стереть можно. Вон, даже ногтем.

– Не надо ничего стирать! – вмешалась Кристина. – Эту бабку нужно наказать. Если она на пенсии, это не значит, что ей всё можно.

Павел недоуменно посмотрел на Кристину.

– Пусть покупает тебе новую дверь, – добавила она.

– Да на что? – удивилась Олеся. – Она же пенсионерка.

– А ты студентка. А студенты – самый незащищенный слой населения.

– Ладно, раз я ничем помочь не могу, – вмешался Павел, – то я пойду.

Расправляться со старухой у него желания не было.

– Очень даже можешь, – сказала Кристина. – Сходи к бабке и припугни её!

Павел посмотрел на Олесю, ожидая её решения. Впрочем, старуха оказалась тут как тут. На пенсии у неё появилось новое увлечение – подглядывать и подслушивать за людьми. Для нее это был своего рода сериал, только с реальными персонажами. Услышав шум сверху, она сама выглянула в подъезд и даже не поленилась подняться на третий этаж. Надо признать, слух у нее был отменный в её-то годы.

– Да что вы? – лепетала она. – Я ничего не делала. За что меня пугать?

– А дверь кто испортил? – поинтересовалась Кристина.

Она так переживала, будто это была её собственная дверь.

– Говорю же, не я, – продолжала бабка. – Но раз вы меня не слушаете, то я вам не скажу, кто это сделал.

– Вы что-то знаете? – обратилась к ней Олеся.

– Говорите или мы полицию вызовем, – добавила Кристина.

– А это и не секрет, – сказала бабка, – терся тут какой-то парень.

– Вы помните, как он выглядел? – поинтересовалась Олеся.

– Да я и не присматривалась. Он у двери стоял, что-то делал. Я думала, сюрприз готовит. Вас молодых не поймешь.

– Вы его лицо запомнили? – спросила Кристина.

– Сдалось мне его лицо, – ответила бабка, – крупный он был.

– Но это не я, – отмахивался Павел, – я был в квартире.

– А во что он был одет? – уточнила Олеся.

– По-современному. Не обратила внимания.

Больше соседку не было смысла задерживаться, хотя она еще долго могла бы отвечать на вопросы. Общения ей явно не хватало. Но Олесе нужно было спешить в универ и Кристине тоже. Только Павел всё еще находился на больничном и был полностью свободен. Однако задерживаться в дамской компании он не хотел. Он довольно быстро покинул Олесю и её подругу. К тому же выводы Кристины относительно той надписи его мало интересовали. Она была еще большей занудой, чем Олеся, но только не такой красивой.

– А может, бабка врет? – спросила Кристина, когда они вышли во двор. – Сама дверь испортила и придумала эту историю. Описать даже никого не может.

– Нет, – ответила Олеся. – Она ростом метр пятьдесят, а надпись сделана на уровни моего лба. Высокий человек писал.

– Как ты любишь людей выгораживать. Особенно всяких придурков.

– Я никого не выгораживаю. Просто надпись сделал тот, кто мне названивает.

– Думаешь это Вадим?

– Я не знаю. Хорошо бы, если так, – Олеся поймала на себе удивленный взгляд Кристина. – Это может быть убийца.

– Да перестань! У тебя фантазия разыгралась.

– Если бы! И что это за слово такое «Шваль»?

– Ничего хорошего.

– Надо будет в словаре посмотреть.

До начало лекции оставалось целых восемь минут, когда Олеся взглянула на часы. Однако скучать в одном из вечно душных университетских кабинетов, ей не пришлось. Едва она и Кристина успели переступить порог кабинета, как их одногруппники тут же оживились. Один из них стал наигранно изображать раненого, демонстрируя всем свою руку, вымазанную красным маркером.

– Помогите! – вопил он. – На мой телефон поступила смска! Теперь мы все умрем! Я слышу, кто-то за дверью.

Его друзья принялись стучать по партам и рычать, как дикари. Вся группа заливалась хохотом, а он продолжал:

– Ой, так это за Олеськой Скрипниковой. Посмотри туда – ей пришло послание! Она избранная, – он указал пальцем на парту Олеси.

Там Олеся заметила альбомный лист, на котором крупными буквами было написано:

«Я приду за тобой.

Колобок».

И новый поток смеха оглушил её. Она взглянула на подругу, которая гоготала, как дурочка, даже не пытаясь сдержаться, затем – на ехидно посмеющегося Горенко. Его видеть Олесе было особенно неприятно. Но никто не заступился за нее. Да, Павла в тот момент ей явно не хватало. Она не могла драться как он, она снова просто сбежала под громкий непрерывающийся хохот.

Кристина побежала за ней.

– Это ты им рассказала? – закричала на нее Олеся.

Честно говоря, она остановилась только для того, чтобы выпустить свой гнев.

– Нет, ты что? Они же просто шутят. Ты что, обиделась?

Олеся ничего ей не ответила и побежала дальше, не чувствуя пола под ногами. Её День явно не задался.

 

24 глава. Жертва давно минувших лет

Олеся встретила Ивана с тряпкой в руках. Она пыталась ликвидировать позорную надпись на своей двери, и, несмотря на все ее усилия, там всё равно проглядывали бледно-красные буквы. А по ним легко можно было прочитать всё слово целиком. Иван так и сделал, прежде чем войти в квартиру.

«Шваль?», – удивился он этой надписи, но не стал ничего комментировать.

Он подозрительно поглядел на Павла, хотя тот предусмотрительно снял с головы бинты, но что-то в его облике всё равно казалось странным.

– Что мы имеем? – Иван бросил взгляд на Олесю. Она лишь пожала плечами. Надпись на ее двери никак не давала ей покоя.

Затем все трое снова собрались в большой комнате. Иван опять сел в то же кресле, которое поставил напротив собеседников.

– Что ты узнала про главврача? – поинтересовался он, пока Олеся собиралась с мыслями.

– Ничего! У меня не получилось. Он был не в настроении.

– Понятно, – Иван на несколько секунд задумался, затем обратился к Павлу: – А ты что узнал?

– Тоже ничего. Кроме того, что Давид гавнюк и наркоман.

– А что с тобой стряслось? – спросил Иван.

Он заметил, что Павел выглядел каким-то помятым. А еще заметил на его макушке рану, вокруг которой волосы были небрежно выбриты.

– Ничего. Я же сказал, упал.

Павел умышленно утаил тот факт, что был на квартире Давида. И про бутылку Юли тоже ничего не сказал. Да кто бы поверил Павлу? Вся случившаяся с ним история выглядела так, будто два наркомана не поделили бывшего дружка. Причем оба явно перебрали с дозой.

– Таким он вернулся от Давида, – добавила Олеся. Ей Павел всё-таки проболтался.

– Вы что подрались?

– Нет! – возражал Павел.

– Ты же понимаешь, я и так всё узнаю, – Иван строго на него посмотрел.

На секунду Павел ощутил себя заключенным, которого обвиняют в убийстве. Вот почему он не любил копов.

– Ну и пожалуйста, – ответил он, – тебе это не понравится.

– Он что, тоже голубой? – поинтересовался Иван.

– Павел, ты голубой? – удивилась Олеся.

Павел лишь закатил глаза от возмущения.

– Да не он, – заметил Иван, – а Давид, – и он закричал на Павла: – давай рассказывай! Драку можешь опустить.

Павлу пришлось выложить всю правду. Он умолчал только про бутылку Юли Никитиной, которую обнаружил в своем рюкзаке. Этот факт он вряд ли смог бы объяснить своим коллегам так, чтобы не оказаться крайним.

– Так я и думал, – сказал Иван, когда Павел закончил свой рассказ. – Ты спугнул Давида.

– Да он сам, – выкрикнул Павел. – Но я могу его дожать.

– Не нужно! Ты отстранен от дела. За профнепригодность.

– Чего? – возмутился Павел.

– Теперь я сам буду заниматься всеми важными подозреваемыми.

– Ты теперь у нас типа лидер? – фыркнул от злости Павел.

– Кто-то же должен, – ответил Иван.

– А сам-то ты что узнал? – поинтересовался Павел.

Олеся просто пережидала их конфликт в сторонке.

А Иван вытащил из своего дорогого кожаного портфеля несколько листков.

– А вот, что, – сказал он, – Некто Анна Семак, двенадцать лет назад написала заявление. Об изнасиловании. И отгадайте на кого?

Олеся и Павел лишь недоуменно на него посмотрели.

– На главврача, – продолжал Иван с ухмылкой победителя, каким он так любил себя ощущать. – Но на следующий день она забрала заявление.

– Странно, – заметила Олеся. – А главврача задержали?

Лишь краем глаза ей удалось заглянуть в листок Иван и прочитать там пару строк:

Лариса Семак – мать!!!

Татьяна Семак – сестра!!

Количество восклицательных знаком означало важность этих персон, так полагала Олеся.

– Вообще-то нет. Да и потерпевшая отказалась проходить медосмотр.

Павел безучастно отвернулся в сторону, будто его не интересовала вся эта история. Впрочем, в глубине души он ждал извинения от Ивана. Но тот лишь сказал:

– Так что главврач теперь основной подозреваемый. Пока работаем с ним. Я работаю!

Он убрал листки обратно в портфель и со словами:

– Я сообщу вам, когда узнаю что-то новое, – покинул комнату.

– И у меня дела, – заметил Павел и тоже ушел, спустившись вниз по лестнице, не желая делить с Иваном один лифт.

Иван, впрочем, также не хотел, чтобы кто-то висел у него на хвосте. Ему еще предстояло добраться до городка, где когда-то проживала Анна Семак. Путь туда занял у него полтора часа. Еще полчаса он добирался до квартиры, где потерпевшая была прописана. Ему открыла её мать, Лариса Семак. При одном упоминании о дочери она изменилась в лице.

– Вы опоздали, – сказала она, – Моя дочь умерла.

– Я в курсе.

– Если вы поводу аварии, то мы уже всё решили. Спасибо.

Она бы с легкостью захлопнула перед носом Ивана дверь, если бы не наткнулась на препятствие в виде его дорогого портфеля.

– Я по другому поводу, – громко сказал он. – Я могу войти?

Впрочем, ответ его мало волновал.

На несколько секунд Лариса даже обрадовалась, что он не будет говорить о её дочери. Этим он и воспользовался и вошел внутрь.

– Так что вы хотели? – поинтересовалась она.

Он предложил ей присесть, полагая, что беседа их будет не самой короткой и не самой приятной. Она согласилась и провела его на кухню, где варила щи. Запах вареной капусты распространился по всей квартире. Это сразу же не понравилось Ивану. Он даже поморщился, но старался держаться.

Он присел за стол, пытаясь подобрать слова.

– Так по какому вы поводу? – Лариса помешивала в кастрюле своё варево. На миг она даже напомнила ему ведьму, колдующую над зельем.

– Ваша дочь Анна Семак подавала заявление об изнасиловании.

Ложка выскользнула из рук поварихи и утонула в супе. Она лишь сделала вид, будто ничего не произошло.

– Это давняя история. Не думаю, что её стоит ворошить.

– А я думаю, стоит!

– Вы из Санкт-Петербурга?

– Да.

– Видно по вам. А у нас город маленький, – она вытерла руки полотенцем и присела напротив Иван, – представляете, каким позором для нас обернется вся эта история?

– Но мы же современные люди.

– Современные, а рты всем не заткнешь. Судачить все любят. Я сама посоветовала Ане забрать заявление.

– Послушайте, если было совершено преступление, то преступник должен быть наказан.

– Хватит с нас, – строго ответила Лариса, и стол задрожал под весом её кулака. – Моя дочь сама виновата. Бросила учебу. За две недели до защиты диплома! Госы сдала и всё бросила.

– Сразу после изнасилования? Я правильно понимаю?

– Да что вы понимаете? – она бросила на него презрительный взгляд и повысила тон. – Да мне стыдно даже вспоминать о ней. Я не хочу о ней говорить.

Иван замер, пытаясь подобрать слова, чтобы избавить себя от неминуемого провала. Но Лариса опередила его.

– Покиньте мой дом! Немедленно! – сказала она.

Ему пришлось повиноваться. К счастью, у Анны Семак была еще старшая сестра, Татьяна. Она жила в Санкт-Петербурге.

Он снова потратил почти два часа, чтобы добраться до неё. Но и она отказалась что-либо говорить, дабы не портить отношения с матерью. Впрочем, выглядело это всё, как удобная отмазка. Иван сразу понял, что Татьяна не слишком близка с матерью. Наверное, именно поэтому она переехала в другой город, подальше от мамаши. Но уж точно не для того, чтобы работать психологом за минимальный оклад.

Но дело Иван провалил, причем с треском. Теперь ему оставалось признаться в этом Павлу и Олесе.

И признание обещало быть скорым, поскольку Олеся как раз звонила ему. Пришлось ей ответить. Конечно, он ничего не сказал, надеясь еще исправить ситуацию, но по его голосу она поняла, что-то не так.

Павел тем временем выбивал признание из Давида, приперев его одной рукой к стенке, а другой – сжимая его горло.

– Что тебе нужно? – сдавленно вопил Давид. – Я же вызвал скорую.

– Молодец! А бутылку ты мне, зачем подкинул?

– Какую бутылку? – говорил он, едва не рыдая. – Это не я.

– Хватит ныть! – тряханул его Павел. – Бутылку ты мне подкинул или нет?

– Я-я. Меня заставили!

– Кто заставил?

– Не знаю! – ныл Давид. Оказалось ему на сотовый телефон тоже приходили угрозы, а так как он увлекался наркотой и не стеснялся привлекать к своему увлечению пациентов онкодиспансера, то работу он мог легко потерять, если бы не согласился подбросить бутылку Павлу.

– Я не хотел! Мне её под дверь подкинули. Что мне было делать?

– Да заткнись ты, кретин! – выпалил Павел.

Кретин, но похоже, на этот раз он не врал. На это у него не хватило бы духу. Так что Павлу пришлось его отпустить и покинуть его жилище. Давид тут же заперся на все замки. И судя по скрежету, который доносился от его двери, их было не меньше четырех.

В тот же момент в кармане Павла зазвонил телефон. Его вызывала Олеся. Он ответил, хотя мало представлял, чего она хотела. Он вроде теперь не при делах. Что называется, за бортом. Но она всё же попросила его к ней приехать. Он согласился. В конце концов, у неё дома всегда было, чем перекусить. Так что уже через полчаса он пришел к ней.

Её беспокоил Иван. Что-то подсказывало ей, ему нужна помощь, но о ней он никогда не попросит. Павел, конечно, не разделял опасений Олеси. В отличие от нее, у него не было деда, который мог охарактеризовать человека по одному лишь голосу и внучку этому обучил.

К тому же Иван был уже взрослым мальчиком и сам справлялся со всеми трудностями. А Олесе казалось, что Павел её вообще не слушает. Он расселся на её диване нога на ногу, уткнувшись в свой телефон.

– Ты хоть на секунду можешь отвлечься от игры? – возмутилась она.

– Да не мешай! – отмахнулся он. – Я занят!

– Убери! Убери телефон! – она попыталась выхватить телефон у него из рук, но он крепко его держал. – Потом поиграешь!

– Я не играю. Я ищу Ивана. И даже нашел. Он где-то в районе метро Повенецкая. Кстати, это он мне подкинул приложение для поиска людей.

Это приложение создал один из товарищей Ивана и по старой дружбе дал ему протестировать свое творение. И как оказалось, оно прекрасно работало.

– Нашел? – Олеся не сводила с него глаз.

– Да, улица Глинки дом 56.

– И что там?

– Ищу.

Не дожидаясь его, Олеся взяла свой ноутбук и сама всё узнала.

– Там центр психологической помощи жертвам насилия, – прочитала она.

– Какое открытие! Молодец! Только вряд ли Анна Семак до сих пор там.

Олеся открыла официальный сайт данной организации, где нашла список сотрудников.

– Что ты ищешь? – поинтересовался Павел.

– Там работает Татьяна Семак. Это сестра Анны. Так была записано у Ивана.

Она внимательно посмотрела на фотографию этой сестры.

– Не удалось её соблазнить, – рассмеялся Павел.

Промахи Ивана всегда его радовали.

– Может, мы попробуем? – предложила Олеся.

– Думаешь, она лесбиянка?

Олеся пропустила его реплику мимо ушей. Она лишь посмотрела на время в своем ноутбуке.

– Сейчас полтретьего. Центр работает по пяти. Еще успеем!

Она поднялась с места и сказала:

– Пошли уже!

Вскоре они добрались до места, где работала сестра Анны Семак. Олеся всё еще поглядывала на часы.

– Что будем делать? – поинтересовался Павел. У него как обычно не было никаких соображений.

– Пойдем в туалет!

– Слушай, если ты ходишь в толчок с подружкой, то я нет.

– Ты мне нужен, – сказала она и затолкала его в уборную.

– Ничего, что это женский туалет? – он окинул взглядом кабинки, опасаясь, что оттуда кто-нибудь выйдет.

– Заткнись!

– Что?

– Ты просто трус! А ну ударь меня!

– Я не бью женщин, – Павел чуть попятился назад.

– Ударь!

– Если я тебя ударю, ты останешься инвалидом.

– Понятно. Всегда знала, что ты слабак.

Она встала напротив зеркала и из всех сил надкусила нижнюю губу до крови.

Павел сморщился.

– Всегда знал, что ты больная.

Он уже собирался уйти, но она схватила его за край куртки.

– Стой здесь!

Затем она выглянула наружу и зашла обратно.

– Нам повезло. Она идет!

– Что?

– Подыграй мне!

И Павел не успел опомниться, как она начала бить его в грудь кулаками.

– Не подходи ко мне! Отстань от меня!

Он лишь пытался не захохотать во весь голос до того его веселил весь этот цирк.

– Оставь меня в покое, – кричала она, хотя сама же его держала, а затем шепотом сказала: Ну же! Подыграй мне!

Он тут же получил от нее оплеуху. После чего он вышел из уборной, громко хлопнув дверью.

– Домой можешь не возвращаться! – сказал он, видя, как к нему приближается Татьяна Семак.

Татьяна осторожно прошла мимо и заскочила в туалет.

Там же у раковины напротив зеркала стояла Олеся, утирая кровь на губе.

– Что-то не так? – поинтересовалась у нее Татьяна.

Конечно, к ней же каждый день приходили жертвы насилия. И в этот раз чутье не подвело Олесю. В душе она тихо ликовала, стараясь и дальше изображать жертву.

– Спасибо. Все в порядке.

– Давно он вас бьет? – Татьяна осеклась, понимая, что спросила лишнего. – Ой, простите.

– Как выпьет или по трезвости? – улыбнулась Олеся.

Рабочий день Татьяны подходил к концу. Никаких жертв насилия у её кабинета не сидело, и она зачем-то пригласила Олесю к себе выпить чая. Олеся вообще обладала странной способностью нравиться людям.

– Почему ты его не бросишь? – поинтересовалась Татьяна, когда они уже расположились на диване у нее в кабинете.

– Уже, – Олеся указала на поврежденную губу.

– На него стоит заявить.

– Он сам из полиции.

– Но молчать не стоит. Моя сестра много молчала, пока не умерла.

– Её убили?

– Разбилась в аварии, – спустя небольшую паузу она добавила: – Мне кажется так даже лучше для неё.

– Да вы что? Конечно, нет.

– Конечно, да. С мужчинами у неё не ладилось. Вечно пила. По-пьяни пыталась покончить с собой. В общем, ничего хорошего.

– Но может, у неё на то были причины?

– Она была дурой. В Медакадемии пыталась охмурить сокурсника. У него родственники какие-то шишки. Да сам он красавец писаный. В общем, она написала на него заявление об изнасиловании.

«О Боже, главврач, наверное, немало сердец разбил в студенческие годы», – подумала Олеся и спросила:

– Так может он?

– Никакого изнасилования не было, – перебила её Татьяна, – Она просто хотела получить с него деньги.

– И что? Ей удалось?

– Конечно, нет. Зато к нам до сих пор полиция ходит.

Олеся допила свой чай и, распрощавшись с Татьяной, позвонила Павлу, поведав ему всё, что узнала. Он к тому времени уже покинул Центр и отправился по своим делам. Но услышанное от Олеси его не обрадовало. Знала бы она, что он подбросил бутылку Юли в багажник главврача, то точно бы это не одобрила. Но он-то считал главврача насильником. А теперь главврач укатил на своем форде в неизвестном направлении. Павлу только и оставалось, что глядеть ему вслед, вдыхая выхлоп его машины.

 

25 глава. Я знаю, кто убийца

Руки Олеси зябли от холода. Кто бы мог подумать, что в разгар весны ей потребуются перчатки. Погода вечером становилась прохладней, и мерзкий мелкий дождь никак не прекращался. Олеся дрожала на ветру. Одна в безлюдном парке. В лицо ей летели песчинки и пыль, сдуваемые ветром. Она потерла глаза руками.

«И почему они позвали меня именно сюда? – подумала она, – Именно сегодня?»

Она снова перечитала смс-сообщение в своем телефоне, будто не доверяла своей памяти:

«Мы знаем, кто убийца. Приходи в Балтийский парк, к старому дому в низине. Павел».

Она уже решила, что и он, и Иван опять опаздывают. Затем окликнула их, но никто ей не ответил. Лишь странная агрессивная музыка раздавалась из полуразвалившейся пятиэтажки напротив.

«Старый дом в низине, должно быть, это он», – подумала Олеся и направилась туда.

Музыка не прекращалась и даже начинала раздражать.

– Иван, Павел, вы здесь? – кричала Олеся, но никто ей не ответил.

– Я ухожу, – сказала она и с опаской обернулась, услышав противный скрип двери. Весьма противный.

«Это ветер», – убеждала себя она.

И вправду, все окна у этой старой пятиэтажки давно уже были разбиты или разворованы, так что ветер легко мог проникнуть туда. Но Олеся решила сама всё проверить.

Она подошла к той двери, что привлекла её внимание, осторожно, будто за дверью скрывалось нечто ужасное, и потянулась к грязной дверной ручке. Но внезапно страх остановил Олесю, и она застыла на месте.

– Это просто ветер, – громко повторила она.

Как вдруг дверь отворилась, едва не сломав Олесе нос, и оттуда выбежала тощая дворняжка. Испугавшись, девушка резко отскочила назад.

«Обошлось», – подумала она и еще несколько секунд смотрелась в карманное зеркальце, будто не верила, что её нос цел и невредим. Затем она снова услышала музыку, которая доносилась откуда-то сверху.

– Придурки, – возмутилась Олеся и уверенно пошла наверх. Она преодолевала этаж за этажом, но музыка звучало где-то выше, будто отдалялась от неё. Олеся остановилась, чтобы отдышаться. Она сама не понимала, зачем поднимается туда, но всё же продолжала свой путь, пока не споткнулась о горлышко разбитой бутылки.

– Да что такое! – выкрикнула в гневе она. – Всё! Я ухожу!

Она повернула обратно, а затем услышала сверху шаги. Кто-то стремительно приближался к ней.

Она не успела обернуться, как некто толкнул её о стену. Олеся лишь вскрикнула от испуга перед тем, как ударилась головой. Но сбежать ей не удалось. Впрочем, как и разглядеть нападавшего – перед её глазами всё помутнело. А он схватил её за шкирку, как щенка, и потащил за собой. Её голова трещала. Она не понимала, что ей делать. Она кричала, но никто её не слышал. Она изо всех сил пыталась вырваться, но его цепкие пальцы ухватились за её волосы. Каждое её сопротивление доставляло ей нестерпимую боль. Она царапалась, оставляя следы на его кожаной перчатке, но он её не отпускал. Наконец, он привёл её к открытому балкону, где валялись опавшая листва и мусор. Олеся успела ухватиться за дверной проем, ведущий на балкон. Но долго ей не удалось продержаться. Она уже ощущала холодный ветер, который дул с улицы прямо ей в лицо. И руки неизвестного пытались вытолкнуть её за парапет17. Она снова вскрикнула, схватившись за прутья балконных перил. Но силы её почти иссякли, словно она была совсем беспомощна. Оставалось только смириться с неизбежной гибелью. Зато она умрет, зная, что не ошиблась – Юлю Никитину убили и Петр, вероятно, погиб неслучайно. А теперь Олеся может стать новой жертвой, про которую скажут – выкинулась с балкона. Она завопила из последних сил, и её крик подхватила дворняжка, забежавшая наверх.

В тот же миг Олеся почувствовала, как её мучитель ослабил хватку, и закричала еще громче. Дворняжка снова подала голос. Видимо, ей не нравилось, что люди хозяйничали на её территории.

Её свирепая мохнатая морда появилась в дверном проеме в метре от мучителя. Дворняжка оскалилась на него, угрожающе рыча. Он тут же толкнул Олеся в сторону, а сам перелез через парапет и сбежал.

Олеся уселась на пол, опасаясь смотреть вниз. Дворняжка прилегла рядом с ней.

– Откуда ты тут взялась? – спросила ее Олеся и потянулась к ней, чтобы погладить. На этом их знакомство и закончилось – дворняжка резко отстранилась и убежала прочь.

Олеся еще несколько минут оставалась на месте. Она боялась выйти на улицу, где ее мог поджидать убийца. Если, конечно, сам выжил. В последнем она практически не сомневалась. Затем она медленно спустилась по лестнице вниз. Полицию вызывать она не стала, чтобы её в очередной раз не посчитали чокнутой. Так там обычно относятся к жертвам разного рода насилия. Да и никто бы не приехал к ней на помощь. Зато охотно примчались бы забрать её труп. Живые люди давно никого не интересовали. Это она прекрасно знала. Сейчас ей главное было выбраться из этого злосчастного дома и добежать до остановки. Второе, впрочем, важнее.

Она несколько секунд собиралась с духом прежде, чем выйти в парк. Наконец, она это сделала и снова оказалась одна в безлюдном месте. Из темноты к ней приближался некто. Он был еще далеко, так что ей не удалось рассмотреть его лица. Впрочем, она решила не тратить на это время и пустилась бежать. Но некто помчался за ней, и он явно прибывал в более хорошей физической форме, чем она, поскольку вскоре догнал её. Она развернулась и с размаха треснула его по лицу.

– Полегче, – раздался в ответ знакомый голос.

– Павел? – удивилась она.

Он был удивлен не меньше неё.

– Чего ты здесь бродишь? – спросил он.

– А ты?

– Проверяю, где ты шляешься среди ночи. Может, закапываешь кого.

Вернее, Павел всё еще не наигрался в то приложение по поиску людей, которое ему посоветовал Иван. Ивана за это убить мало. Знал бы он, кому советовать подобные вещи.

– Очень смешно. Между прочим, я здесь из-за тебя, – негодующе выкрикнула Олеся.

Павел лишь рассмеялся.

– Ты написал мне.

– Ничего я тебе не писал!

Она показала ему смс в своем мобильном с подписью «Павел», на что он ответил:

– Это не мой номер. Могла бы уже его сохранить!

– Что?

Он выхватил у нее телефон и, отвернувшись от неё, принялся звонить.

– Что ты делаешь? – виновато спросила она.

– Не отвечает, – Павел сбросил звонок, но ей показалось, что она снова услышала уже знакомую агрессивную музыку.

– Позвони снова!

– Не буду! Достало!

– Быстро звони! – сказала она строгим тоном.

Павел машинально нажал на кнопку вызова.

– И? – спросил он.

Но вскоре и сам услышал музыку.

– Такая же мелодия была на телефоне Петра, – заметил он. – Пошли?

– Нет, в дом я не пойду.

– Да вроде музыка не из дома.

И они пошли на звук, чтобы узнать, откуда он.

– Хотя ты можешь не ходить, – сказал Павел, заметив, как Олеся испугана.

Но одной оставаться она хотела еще меньше, поэтому последовала за ним. Слабым полом она себя не ощущала и не привыкла пасовать перед трудностями. С каждым её шагом, та музыка становилась всё громче и тяжелее. Пока, наконец, они не увидели полусгнивший навес над подвалом. Навес был наполовину проломлен, и музыка звучала где-то возле него.

– Я сам посмотрю, – сказал Павел, но едва он приблизился к лестнице, ведущей в подвал, как пошатнулся назад.

– Что там?

– Туда лучше не ходить, – он подбежал к Олесе, преграждая ей путь.

Она задела его плечом, пробивая себе дорогу, и всё-таки пробралась к лестнице. Но случайно споткнувшись, Олеся приземлилась на ступеньки и непроизвольно дотронулась до мобильника, оставленного там. А чуть ниже лежал и труп его владельца – Вадима.

– Не подходи к нему! – Павел оттащил её за шкирку, а сам спустился к трупу.

– Что ты делаешь? – заволновалась Олеся.

Он не ответил, лишь несколько минут прокопошился возле трупа, затем позвонил Ивану, а только потом – в полицию.

– Надо валить! – строго сказал он.

– Мы же свидетели.

– Ты видела, как его убили?

Она отрицательно помотала головой.

– Тогда валим!

«С чего Павел взял, что Вадима убили?» – подумала она, но старалась не подавать виду, что её интересует этот вопрос.

– Что ты делал у трупа? – вырвалось у неё из груди.

– Хотел добить, – он сурово посмотрел на неё. – Такой ответ тебя устраивает?

Павел вообще любил жестко пошутить, искренне полагая, что юмор может сгладить любую ситуацию. Но Олеся считала иначе.

– Да, ладно, – добавил он, – я удалял твои отпечатки.

– Зачем?

– Что зачем?! Хочешь сесть за убийство Вадима?

– Я этого не делала!

– Тогда что ты здесь делала?

– Я…я

– Да, следаки18 тебе не поверят. Повесят на тебя его убийство и привет.

– А тебе какая разница?

– Да никакой! Просто хочу, чтобы его убийцу нашли. Я на копа учусь.

Олесю этот факт не радовал. Скорее, наоборот. Она не слишком уважала полицейских не из-за проблем с законом, разумеется, а из-за их отношения к собственной профессии. К тому же её дед был копом. И пока она жила с матерью (а это были не самые лучшие времена для всех), он не помог им ни копейкой, ни добрым словом. А все, потому что родители Олесиного отца не признавали её мать. Олеся, будучи девочкой, просто оказалась ребенком не «той» женщины, что автоматически лишило её всех подарков и привилегий, которые полагались внукам. Впрочем, её бабке и деду всё равно пришлось выполнять свой долг. Зато уже с ранних лет в голове Олеси отложилось (не без помощи её матери, разумеется), что в полицию идут одни двоечники и дебилы. Поскольку в то время необязательно было иметь высшее образования, чтобы работать там.

Но Павел не успел родиться в те «счастливые» годы, поэтому диплом ему приходилось выгрызать, как и всем желающим получить высшее профессиональное. К тому же учился он на бюджете и сам сдавал все экзамены. Не так блестяще, как Олеся, но всё же сам.

Кстати, в отличие от многих некопов он проводил Олесю до дома. Она согласилась лишь потому, что боялась нового нападения. На улице было небезопасно разгуливать одной. Впрочем, и Павлу она тоже не доверяла. За всю их часовую поездку на автобусе она ни разу с ним не заговорила. И более того старалась даже не смотреть в его сторону. Если бы было можно, она бы не дышала с ним одним воздухом. Но, увы.

Она не верила, что он случайно забрел в тот парк, к тому самому дому. Сам факт, что он следил за ней, не давал ей покоя. Она не стала расспрашивать его, понимая, что вряд ли получит от него честный ответ. В убийстве никто не сознается. Но сейчас они ехали прямиком к ней домой, и ей не хотелось думать, что он убийца. Но так думалось само. Когда Павел предложил проводить её до квартиры, она вздрогнула, а не обрадовалась. Но он не стал дожидаться её согласия и молча протолкнул её сначала в подъезд, а затем в лифт, пока они не добрались до заветной двери.

– Не стоит благодарности, – прервал молчание Павел, – на чай можете не приглашать!

– Я и не собиралась.

Он покачал головой и улыбнулся, не раскрывая рта. А когда он развернулся к лифту, Олеся остановила его.

– Подожди!

Он снова посмотрел на неё. На чай он и не рассчитывал.

– Зачем ты стер отпечатки пальцев? – спросила она.

Ей всё никак не давал покоя тот факт, что убийца может ускользнуть из-за действий Павла.

– Я сделал то, что посчитал нужным.

– Зачем? И не говори, что хотел мне помочь. Ты меня не знаешь. Вдруг я убила Вадима?!

– Он весил почти девяносто кило. С твоей костлявой комплекцией, ты бы с ним не справилась.

– Он был пьян, и я его столкнула…

– Откуда, а?

Олеся задумалась. Павел, заметив это, добавил:

– Ты даже не знаешь, как он умер. Может, его зарезали, а потом столкнули. Или сначала отравили? – он внимательно посмотрел на растерянную Олесю и даже нахохлился, ощутив своё превосходство. – Не знаешь! А строишь из себя эксперта. Даже смешно!

Эти слова просто добили её. Она не могла проиграть такому недалекому малообразованному псевдокопу.

– Смешно мне! Ты учишься на полицейского, а сам стёр отпечатки пальцев на месте преступления. Как теперь найдут убийцу?

– Ты серьезно думаешь, что убийца оставил там свои отпечатки? – рассмеялся он.

Внезапно Олеси замолчала. Она вспомнила руки того, кто пытался сбросить её с балкона, и вся сжалась, будто снова ощутила на себе его грубые пальцы, облаченные в кожаные черные перчатки. Да, он хорошо подготовился. Но откуда об этом мог знать Павел. Он совершенно не похож на выдающегося детектива. Скорее, наоборот.

– Думаешь, с Вадимом расправился убийца Юли… моей ученицы? – спросила она, ожидая, что ответит Павел.

– Тебе интересно, что я думаю?! Скажу. Неделю назад я был у родителей Петра. Знаешь, что сказали копы про его смерть?

Олеся помотала головой.

– Что он сам начинил петарды взрывоопасной смесью, чтоб поярче всполохнуло, – добавил Павел и в глазах его отразился гнев.

Олеся испугалась. Она захотела его прервать, но не смогла, и он продолжил свою мысль:

– И думаешь, нашли у него в квартире эту смесь?! Нет! И сказали, что остатки смеси он потратил в тот роковой день. Бред!

– Мне жаль твоего друга.

Но Павел пропустил мимо ушей её слова.

– Сделали из него подрывника-любителя. Но я знаю, что та тварь, которая грохнула Вадима, приложила руку к петардам. Я помог тебе, чтобы ты помогла мне найти убийцу. Ясно?

Такого Олеся никак не ожидала услышать от Павла. Неужели она сумела доказать ему, что чего-то стоит.

 

26 глава. Убийца найден?

Иван был взволнован и в то же время воодушевлен. Как ему казалось, он наконец-то, нашел настоящего преступника и радовался этому, как девственник, на которого запала первая красавица в классе. Вот только Иван уже не был школьником.

Он аккуратно сложил в портфель все свои записи по делу, которое расследовал. По такому количеству бумаг можно было подумать, что он писатель, но никак не следователь. Но Иван верил в серьезность своих заключений. Впрочем, когда нет никаких прямых улик, что еще остается, как плодить догадки в своем воспаленном мозгу. Хотя тогда он полагал, что эти догадки очень кому-то нужны.

Зато у Павла никаких догадок не было. Он болтался у подъезда Ивана, поглядывая то на его кроссовер, то на входную дверь. Вскоре появился и сам Иван. Он шел с высоко поднятой головой и лишь кивнул в ответ на приветствие Павла.

– Мы с Олесей, – начал Павел, – ну ты знаешь…

Иван кивнул и остановился, чтобы побеседовать с ним.

– Значит, ты встретил её на месте преступления?

– Не совсем, – ответил Павел, – она была рядом.

– Она была там, где произошло убийство, так?

Павел нехотя кивнул и опустил голову вниз.

– Всё ясно, – Иван чуть приподнял брови.

– Что ясно? Убийца не она.

– Она не она. Разберемся, – Иван несколько раз пощелкал пальцами левой руки, собираясь с мыслями. – Знаешь, что нашли в кармане Вадима?

– Что?

– Сим-карту той воспитательницы Светланы Реутовой.

– Так это Вадим названивал Олесе?

– Я такого не говорил, – Иван хитро посмотрел на Павла.

– Но он отправил ей смску перед смертью. От моего имени. Ты же в курсе?

– А что если смску отправили после его смерти?

Павел чуть нахмурился.

– Я думаю, это могла сделать Олеся, – продолжал Иван, – для отвода глаз. Мол, её заманили.

– Так и было!

– И симку она могла сама подкинуть.

– Да не похожа она на такую…

– Похожа – не похожа, а в детстве она пыталась утопить своего отца.

– Да ладно. Не верю!

– Вот именно поэтому всю вину свалили на её мать, которая сейчас в психушке.

– В психушке, – неуверенно повторил Павел.

– Это твоя Олеся хитрая. Очень хитрая.

– Но какой у неё мотив? Зачем ей убивать Вадима?

Иван не ответил на эти вопросы. Он лишь посмотрел на часы и сказал:

– Так, задержался я с тобой. Мне пора!

Павел фыркнул от недовольства.

– А ты держись от нее подальше, – добавил Иван и, хлопнув коллегу по плечу, сел в свой кроссовер.

Для Ивана это расследование было первым серьезным делом, от которого зависела его дальнейшая карьера. Поэтому он взялся помочь следствию. Благо среди тех, кто вел дело, оказался один из его давних знакомых. От содействия этот знакомый не отказался.

А Иван, в свою очередь, начал расследовать смерть Вадима. Случайной эта смерть не казалась. К тому же настораживал тот факт, что место преступления находилось довольно близко от онкодиспансера, где работала Олеся. Подозрительно близко. Иван решил подкрепить свои догадки. Потому он направился в диспансер. Там Светлана напела ему, что буквально вчера на одного из врачей напал какой-то лысый нетрезвый мужчина. По описанию этот мужчина очень напоминал Вадима. И напал он, на кого бы вы думала – на Давида. К нему-то и направился Иван. Давид, конечно, сразу узнал обидчика по фотографии, то и дело, ощупывая рукой синяк под глазом. Вадим крепко приложил этого дохляка.

– Вы были знакомы? – поинтересовался Иван.

– Нет, – отвечал Давид.

– Тогда почему он на вас напал?

– Он кричал, что я убил его друга. Но это неправда.

– Вы знали его друга?

Давид замялся с ответом, но всё-таки промямлил:

– Он был моим пациентом.

– Он – это Петр Зашибин? – уточнил Иван, хотя и так догадался об этом.

– Да.

– Удивительно, как вы справились с нападавшим.

– Его… его охранник вывел. Сам бы я не справился.

– А больше он ни к кому не приставал при вас?

– Нет! Кажется, нет.

«Ну и мямля», – подумал про себя Иван.

Он больше не мог слушать этого потерпевшего. К счастью, нужды в этом не было. Давид больше ничего не знал. Казалось, после нападения он едва не потерял дар речи, даже начал чуть заикаться и дергаться. Хотя, возможно, он и до этого был излишне чувствительным. Иван не стал с ним больше возиться и решил допросить охранника.

Охранник был мужчиной лет пятидесяти и вряд ли смог бы справиться с Вадимом, не будь тот в стельку пьяным.

– Значит, вы вывели его из здания? – уточнил Иван.

Охранник утвердительно кивнул:

– Да.

– Он пытался вернуться?

– А как же! Орал на всю улицу, что убили его друга. Совсем ненормальный. Потом, правда, успокоился.

– Может, он на кого-то переключился? На девушку?

– Нет, – протянул охранник.

Иван закивал, понимая, что его версия рушится.

– Но он, кажется, к кому-то приставал.

– К кому?

– Не знаю. Видел, как он за кем-то пошел, – охранник махнул рукой после неудачной попытки вспомнить. – Ай, не скажу точно. Издалека видел.

– За мужчиной или женщиной?

– В штанах был, вроде. Мужик, наверное. Но я вижу слабо вдаль.

– Понятно, – Иван недовольный таким результатом, ушел прочь. К его великому сожалению, Олеся носила юбки.

– Чем смог, – пролепетал ему в след охранник.

А Ивана еще ждала встреча с человеком, который вел дело по убийству Вадима. Им был майор Лапин.

Они встретились в баре в конце рабочего дня. Иван даже не стал отказываться от кружки пива по такому поводу.

– Твое содействие может нам помочь, – говорил Лапин, потягивая пивко из стакана, – и неплохо помочь. А откуда ты знал убитого?

– Он был другом моего брата.

– Не того ли брата, который с петардами?

– Именно.

– Послушай, но это дело уже закрыто.

– А вам не кажется странным, что эти две смерти как-то связаны?

– Не кажется! Всякое бывает. Но у тебя другое мнение, ведь так?

Иван кивнул.

– И что ты узнал? – поинтересовался Лапин. – Только факты, – он пригрозил ему указательным пальцем.

– У меня есть подозреваемая. Она была знакома с ними обоими. А Вадим заходил к ней на работу перед тем, как его убили.

– Даже так. Их видели вместе?

– Насколько я знаю, нет.

– А мотив у неё какой?

– Её ученицу изнасиловали. Наверное, она думала, что это сделали Вадим и мой брат.

Лапин поморщился, мотая головой.

– Не вяжется. Убить из-за дочери, из-за себя еще можно, но из-за постороннего человека.

– А что, если она проецирует себя на эту девочку, ведь у неё было трудное детство, её бил отец.

– Меня тоже бил отец. За двойки, за прогулы. Не вяжется! Вот если бы убитые товарищи её изнасиловали, то другое дело, – он ответил на телефонный звонок. – Да. Неплохо. А конкретней? Конкретней! Ладно, на связи, – он бросил телефон на стол и обратился к Ивану: – а какие у твоей подозреваемой волосы?

– Рыжие.

Лапин почесал правый глаз.

– На трупе нашли волоски.

– Вадима?

– Да он же лысый, – засмеялся Лапин. – Волоски, но не рыжие. Не вяжется. Есть у тебя другие подозреваемые?

Тогда Иван достал свой список подозреваемых. Оттуда удалось выбрать одного человека с похожим цветом волос.

В тот же день этого человека задержали до выяснения обстоятельств.

Олеся лишь успела войти во двор диспансера, где стояла полицейская машина. Она осторожно прошла вдоль скамеек – тех самых, которые изобразила на своем рисунке Юля. Олеся шла, не отводя глаз от машины. Но вскоре она застыла на месте, когда из парадного выхода появился главврач в наручниках в сопровождении двух полицейских. Он был все также красив и все также суров и уверенно шагал вниз по ступенькам. Олеся ловила каждый его шаг, будто никогда больше его не увидит. Она даже заметила, как левая часть воротничка его рубашки небрежно выглядывала из-под свитера. Он шел, опустив глаза вниз. Он то ли боялся поймать на себе неодобрительные взгляды, то ли чувствовал свою вину. Этого ей понять не удалось. Но она не сводила с него глаз. На несколько секунд и он посмотрел на нее, застыв на месте, но полицейский протолкнул его дальше к машине, из-за чего главврач едва не споткнулся. И чтобы он ни сделал, Олесе было жаль его. Но персонал, собравшийся возле диспансера, уже обсуждал его не в самом лучшем свете, надо заметить.

«Бедный главврач», – думала она.

И даже когда она узнала, что в его машине обнаружили бутылку Юли Никитиной, из которой та, возможно, пила перед смертью, эта жалость никуда не делась. И пятна крови на заднем сидении его форда тоже не смогли заставить Олесю злиться на главврача. Он словно был кем-то особенным. Или она не верила в его виновность. Она и сама не знала ответ на этот вопрос. Она просто смотрела, как его увозят на полицейской машине, и даже когда машина отъехала уже далеко, Олеся продолжала смотреть, стоя на одном месте как вкопанная.

«Неужели это всё», – прокручивала она в своей голове.

Но что-то подсказывало ей – радоваться слишком рано. В тот момент странное беспокойство охватило её. Ветер усиливался. На улице становилось нестерпимо холодно. Ей хотелось спрятаться где-нибудь, где её никто никогда не найдет.

И не только ей. Лапин тоже устал от звонков Ивана. Юный следователь оказался слишком назойливым и дотошным. Он даже подкараулил Лапина возле ворот отдела МВД, где тот работал. Иван окликнул его и поздоровался.

– Спасибо за содействие, – ответил Лапин, – но не стоило приезжать.

– А что с?

Лапин не дал ему договорить.

– Главврача арестовали. Волосы его. Всё в порядке. Не сбежит.

Иван хотел спросить о деле своего брата, но слова застыли у него в горле.

– Что-то еще? – поинтересовался Лапин.

– Да.

Впрочем, Лапин и так знал, что нужно Ивану.

– Я знаю, что ты хочешь отомстить за брата. Но главврач к его смерти никак не причастен.

– Петра и Вадима убил один человек. Их смерти связаны. Разве это неясно?

– Нет, не связаны. Даже если их обоих убили, в чем я сомневаюсь. То убили их в разных местах, разными способами и разные люди.

– Но…

Иван не успел вставить больше ни слова.

– Я не могу этого главврача обвинить во всех преступлениях на земле, – добавил Лапин, – не могу! За убийство Вадима он ответит. Благодаря тебе, – он ткнул в Ивана указательным пальцем. – Так что своё дело ты сделал. А теперь уймись!

Сказав это, Лапин ушел прочь, оставив Иван один на один с его разочарованием.

 

27 глава. Поиск новых фактов

Олесю разбудил громкий стук, доносившийся от входной двери. Кто-то очень хотел попасть к ней гости. Но судя по его настырности, он словно спасался от нашествия зомби. (Чтоб они его сожрали, если они существуют!)

Олеся лениво встала с кровати и натянула кофту. В комнате было прохладно. Она доковыляла до двери, по которой всё также стучал кто-то снаружи, и открыла ему.

На пороге она увидела Павла. Он поприветствовал её, желая о чем-то поговорить.

– Ночь на дворе. Я сплю, – ответила она, попытавшись захлопнуть дверь, но Павел помешал ей, рискуя своей рукой, которую Олеся при желании могла легко прищемить. Настроен он был весьма решительно.

– Подожди-подожди! Это срочно. Можно войти?

Олеся понимала, что он всё равно не отстанет и впустила его.

Он бесцеремонно прошел на кухню.

– Павел, в чем дело? – она следовала за ним.

– Я думаю, главврач ни в чем не виноват? – Павел уселся за стол, куда поместил и свои локти.

– В его машине нашли бутылку Юли.

– Но нельзя же судить человека из-за бутылки. Мало ли откуда она там.

Олеся присела рядом Павлом, потирая лоб.

– Ты же знаешь, почему в России отменили смертную казнь? – спросил он.

Олеся отрицательно помотала головой, которая у нее уже начинала понемногу раскалываться из-за глупой болтовни Павла.

– Потому что есть риск казнить невиновных.

– Разве?

– Именно. Наша правовая система несовершенна.

– Послушай, если главврача задержали, значит, у полиции есть против него улики. Может, не только бутылка.

– Вот блин! – Павел взлохматил на голове волосы и выругался, а затем добавил: – Это я подбросил ему бутылку.

– Что? Зачем?

– Не знаю! – выкрикнул он. – Мне её подбросили, я подбросил ему. Я думал, он убийца. Теперь его посадят, да?

Олеся лишь тяжело вздохнула, собираясь с мыслями.

– Но самое худшее, – продолжал Павел, – что настоящий убийца ходит на свободе и будет убить и дальше. Потому что такие твари не останавливаются.

Олеся посмотрела на Павла, а он всё говорил и говорил:

– Они не могут остановиться. Мы должны его остановить!

Эти слова заставили Олесю задуматься. Она полночи не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок, пока, наконец, не решила продолжить расследование. Сама или при помощи Павла. Это ей было не так важно. Она просто хотела доказать вину главврача или полностью её опровергнуть.

Тогда она еще не знала, что Павел признался в своей оплошности не только ей, а еще и Ивану, отправив ему одно короткое СМС-сообщение. Зачем?!

На следующий день Олеся обратилась за помощью к Светлане Реутовой. Та не горела желанием с ней общаться, поскольку всё еще видела в ней соперницу. Но Олеся должна была попытаться. Она сразу сказала, что хочет помочь главврачу, ведь он интересовал Светлану больше всего на свете, хотя ему грозил тюремный срок и нехилый. Так что интерес у потенциальной помощницы Олеся смогла вызвать. Но и без подозрений не обошлось.

– Хочешь к нему на свидание? – насторожилась Светлана. Странно, но ей казалось, что главврач – мужчина нарасхват. Пожалуй, она должна была радоваться его аресту. Судимость отбила бы у женщин охоту с ним встречаться.

– Нет. Я думаю, что его задержали по ошибке. Но я…

– Что ты? – перебила её Светлана. – Ты даже пол мыть не умеешь. Что ты сделаешь?

– У меня друг в полиции. Он сказал, что сможет помочь, если найдем свидетелей.

– Что? Серьезно?

– Да, – кивнула Олеся.

– Где же найти этих свидетелей?

– А помнишь, у него девочка лечилась, Милана. С густыми бровями.

– Конечно. Она выписалась уже.

– Надо найти её адрес, контакты. Она может помочь. Справишься?

– Попробую.

Дав задание Светлане, Олеся позвонила Ивану и попросила его о встрече с главврачом.

– А я здесь причем? – удивился Иван. Он был не в настроении.

– Можешь устроить нам свидание?

– Ты ему кто жена, невеста?

– Я хочу с ним поговорить.

– Слушай, я не могу. Такие разговоры могут помешать следствию.

– А могут и помочь.

– Интересно как? Или ты умеешь раскалывать преступников одним взглядом.

– Я знаю про твоего брата. За его убийство никто не ответит. И за смерть моей ученицы тоже.

– Тебе Павел сказал?

– Мне и так ясно. Мой дед работал в уголовном розыске. Я маньяков повидала не меньше вашего.

– Да ладно. Оставь это дело профессионалам.

– Профессионалы даже не знают, с кем имеют дело. И лишний геморрой им не нужен. Хочешь, чтобы главврача отпустили по УДО19? Наша правовая система несовершенна.

– Я не могу, ясно? – выпалил он и бросил трубку.

С ним договориться не удалось, зато Светлана сумела раздобыть адрес Миланы и выслала его Олесе в СМС-сообщении. Казалось, дело сдвигается с мертвой точки и еще чуть-чуть и правда восторжествует. Однако, наведавшись домой к Милане, Олеся узнала от её родителей, что девочка больше с ними не живет. Негодница сбежала от них больше полугода назад из-за семейной ссоры и до сих пор не вернулась.

«Что за странные родители? – подумала Олеся. – Их ребенок пропал, а они даже не ищут её».

Они объяснили это тем, что их дочери уже почти шестнадцать, а в таком возрасте можно самостоятельно позаботиться о себе.

Правда, Олеся опасалась того, как именно эта девочка о себе заботилась. Обычно такие дети влипали в неприятности. Но в какую неприятность попала Милана? Может, она не возвращается домой не из-за ссоры с родителями?! Может, причина куда хуже?! Как же хотелось бы найти её…

Олеся снова ощутила себе в тупике. Любой путь, который бы она не избрала, вел в одной направлении – в тупик, словно высшие силы мешали ей докопаться до истины. Впрочем, какое им дело до неё?! Скорей всего, она опять что-то делает неправильно. Как же ей не хватает деда. Он бы обязательно нашел преступника и доказал его вину. Но Олеся никогда не воспринимала всерьез работу деда. И он будто наказывал её с того света. Да, как бы он сейчас над ней поглумился! Она будто слышала его слова:

– Ты никогда не слушала меня. Я плохого не посоветую.

Впрочем, кроме нравоучений, от него ничего не удавалось услышать, пока он еще был жив.

Олеся даже обрадовалась, что деда нет рядом. Она сама во всем разберется. Так она решила. Но на всякий случай пригласила в гости Павла.

– Мы в тупике, – сказала она ему.

– Ну, начинается! Преступления по щелчку не раскрывают.

Олеся пропустила его слова мимо ушей и спросила:

– Ты говорил с Иваном?

– Да, он рвет и мечет.

– А что так?

– Да всё из-за главврача. Не хватает улик, чтобы упечь его на всю оставшуюся. Не бери в голову!

– То есть его отпустят?

– Если уже не отпустили.

– Что?

– У него появилось алиби. Оказывается, в тот день он был со Светланой, у которой симку украли.

– Да ладно. Это вранье!

– Ты так говоришь, будто он был с тобой.

– Я просто знаю, что она ему не нравится.

– А кто ему нравится? Ты что ли? Наверняка, он напел Светлане про любовь до гроба. Вот она прикрыла его. Дура!

Олеся задумчиво молчала. Видимо, Светлана решила хоть в чем-то её превзойти, даже ценой собственной свободы.

Впрочем, на следующий день главврача не освободили. Зато Олесю пригласили на допрос. И если учесть, что об этом ей сообщил Иван, то ждать следовало всего чего угодно.

«Что он задумал?» – спрашивала себя она, заходя в отдел МВД.

В дверях она столкнулась с одноклассницей Юли – той самой старостой, которая поведала ей про изнасилование. Они поприветствовали другу, и Олеся направилась дальше. Наконец, она зашла в кабинет, где её ожидал майор Лапин. Ивана там и в помине не было. Он заманил её на допрос, а сам и не явился. Видимо, от него уже ничего не зависело. Олеся присела в ожидании каверзных вопросов напротив Лапина. А он лишь попросил рассказать её о Юли Никитиной. Олеся и не думала, что кому-то интересно будет слушать про мертвую девочку, которую так скоро записали в самоубийцы.

«Что Иван напел ему?», – подумала она и рассказала всё, что знает. Она не исказила ни единого факта. По крайней мере, ей очень хотелось верить в свою правоту. Хотя она и сама сомневалась, стоит ли говорить всё это. Но сказанных слов нельзя вернуть обратно, особенно если они сказаны в полиции.

Очень скоро Олеся поняла свою ошибку по довольной улыбке на лице Лапина. Он поблагодарил её за содействие и даже предложил ей поменять профессию. В любом случае становиться его коллегой она не собиралась, хоть он и настаивал.

– Побольше бы таких людей, как вы, – говорил ей Лапин, – а то страна катится в ад.

«И я туда же», – подумала Олеся.

– Развелось этих первертов20, – продолжал он, – но мы их всех изловим по одному. А вы хорошо постарались.

Она знала, что один человек точно так не считает. Им являлся главврач. Но, похоже, теперь все преступления повесят на него. Разве для этого Олеся старалась столько времени?!

Она уже и сама была не рада, что связалась с Павлом и Иваном. Один подложил главврачу бутылку погибшей Юли, другой сдал его полицейским (и даже свидетельницу нашел – старосту). И, конечно же, староста, подтвердила, что бутылка принадлежала Юли. У Олеси складывалось ощущение, что её нагло использовали. А она была слишком откровенна и глупа и сама всё выдала сначала Ивану, а потом и Лапину. И самое главное, что из-за её глупости пострадал главврач.

«А что, если он не виновен?», – думала она.

В ту же секунду она заметила, как ей в лицо улыбается Лапин. В его голове уже крутились мысли о премии, а может, даже о повышении. Вот бы только удалось повесить на главврача три убийства, а лучше тридцать три. Какой бы это был успех! Так и до начальника отдела недалеко. И он снова заулыбался. Он не виноват в том, что он никудышный сыщик. Олеся хотела попросить о встрече с главврачом, но даже не знала, что сказать или спросить у него. Она решила отказаться от этой затеи и, распрощавшись с Лапиным, покинула его кабинет.

Во дворе, у входа в участок она заметила Ивана, сидящем в своем кроссовере. Он затаился, как крыса, словно выжидал, когда Олеся уйдет. Но она просто не смогла пройти мимо него. Она постучала в стекло его машины, которое ему пришлось опустить.

– Ты всё предусмотрел, – сказала ему Олеся.

– Это моя работа.

– Как ты нашел одноклассницу Юли?

– Старосту? Так она одна такая в их классе.

Олеся улыбнулась, не раскрывая рта, и закивала. Она и сама могла догадаться об этом.

А дальше её ждала скучная работа.

Олеся вернулась в диспансер, но приступать к своим обязанностям не торопилась, лениво прогуливаясь во дворе, возле крыльца. Наконец, она добралась к входной двери, где случайно столкнулась с девочкой. Олеся сначала не придала значения этой случайной встрече. Просто лицо девочки показалось ей знакомым. Такое частенько бывало с Олесей – она малость тормозила, когда была не в настроении. Но даже с торможением она смогла узнать Милану. Девочка была какой-то грустной и, казалось, даже выглядела чуть старше. Возможно, из-за мешков под глазами.

– Милана, – неуверенно крикнула Олеся ей вслед, будто всё еще сомневалась.

Но девочка даже не обернулась, а напротив, побежала прочь.

«Это точно она», – подумала Олеся и рванула следом за ней.

Правда, на каблуках преследовать беглянку оказалось не так просто.

– Милана, стой! – кричала ей Олеся, но всё бестолку.

Неизвестно, сколько еще продолжалась бы эта погоня, если бы Олеся не поскользнулась, наступив в лужу, и не упала. Мокрая и рассерженная она поднялась на ноги. Грязная вода стекала с её юбки и колготок. Но больше всего она жалела, что испортила свои дорогие замшевые туфли.

Она так и стояла посреди улицы и смотрела вслед удаляющейся Милане. Девочка ускользнула, а вместе с ней и возможность докопаться до правды. Истина, как в одном известном сериала, так и оставалась где-то рядом, где-то вне досягаемости Олеси.

 

28 глава. Иван

Иван мчался на всех порах в отдел МВД, где трудился майор Лапин. Поводом для такой спешки стало очередное СМС-сообщение от Павла. Тогда для Ивана самым важным было предотвратить худшее, пока оно не стало неизбежным. Он без стука ворвался в кабинет к Лапину, где тот любезно беседовал с Павлом.

– Откуда вы взяли эту бутылку? – спрашивал Лапин.

– Я не брал, – отвечал Павел, а на макушке его зияла засохшая рана. К несчастью, тот участок головы, где рана располагалась, уродливо обрили, что не могло не броситься в глаза. – Мне её подбросили. В рюкзак.

– Давайте я всё объясню, – вмешался Иван.

– Нет, ты не понимаешь, – заметил Павел и развернулся к Ивану. – Бутылка Юли была у меня.

Лапин жестом показал Ивану, чтобы тот вывел своего друга вон.

– Я всё понимаю, Пашка, – сказал Иван, – и господин следователь всё понял.

Лапин нервно кивнул.

– Пашка, – снова обратился к нему Иван, – подожди, меня в коридоре. Я со всем разберусь.

– Ладно, – Павел поднялся с места, – но бутылку подбросил я, – он еще раз посмотрел на Лапина, словно пытался убедить его в своих словах, а затем ушел.

– Что это за клоун? – возмутился Лапин. – Чтобы больше я его здесь не видел, – он разорвал заявление Павла и бросил в мусорное ведро.

– Вы же видели, у него проблемы с головой. Сотрясение.

– Вот и угомони его! Он все равно ничего не добьется.

– Но его показания?

– Мне не интересны. На главврача у нас новые улики.

– Какие?

– Не хотел тебе говорить. Но мы нашли в его машине видеорегистратор. А там…

Иван напрягся, будто эти улики были против него.

– А там, – продолжал Лапин, – записана гибель твоего брата. В деталях! Тебе лучше не смотреть.

Лицо Ивана застыло от удивления. Оно не выражало ни улыбки, ни радости, хотя в глубине души он был очень доволен таким исходом.

– Мешает только алиби главврача, – добавил Лапин.

– Да разве это алиби? – усмехнулся Иван. – Прижмите Реутову, и она откажется от своих слов. Тем более, что она врет.

Лапин кивнул в знак согласия.

А Иван пошел обрабатывать Павла, который всё еще ждал его в коридоре, расхаживая из угла в угол.

– Ну, что? – спросил его Павел. – Он мне поверил?

– Конечно, – протянул Иван.

– Может, мне снова к нему зайти?

– Не нужно!

– А главврача выпустят?

– Нет, на той бутылке нашли его отпечатки.

– Да, я же всё стер, – Павел хлопнул себя по бедру. – Черт! Надо быть внимательней!

– Не только тебе.

– Я просто подумал, вдруг Давид убийца. Он же вырубил меня.

Иван задумался на несколько секунд и сказал:

– А знаешь, Вадим перед смертью заходил в диспансер.

– Для чего?

– Подрался с Давидом. Так что тебе стоит им заняться.

– Да?

– Да, вперед! Об остальном не беспокойся. У меня всё под контролем.

– Ладно.

На этих словах Павел ушел, и он не слышал, как за глаза Иван назвал его придурком.

Конечно, ведь Иван считал себя самым умным. Он заскочил в безлюдное кафе, где ожидал своего осведомителя. Осведомитель работал в архиве одного из районных судов, а значит, мог предоставить важную информацию, без лишних хлопот, в любое удобное время.

Он подсел к Ивану, а затем передал ему папку в обмен на конверт с кругленькой суммой внутри.

– Отлично, – добавил Иван. – Не заскучал еще на своей работе?

– Заскучаешь тут. Я недавно такое дело откопал пятьдесят третьего года. Про семейку, которую прирезали в бараке.

– Познавательно. Но про Скрипникову интересней.

– Разве? Внебрачная дочь алкашей!

– Стоп! Её мать психопатка, но не алкашка.

– А по моим данным мать Скрипниковой уже померла от алкоголизма. Видимо, её папаша не только с психованной водился.

Осведомитель рассмеялся, дивясь дибильному вкусу Сидоркова выбирать себе женщин.

– Стоп! Сидорков меня уверял, что у него была только одна дочь.

– Теперь одна. Потому что другая утонула.

– Нет же, не была никакой другой!

– Тогда кто утонул?

– Думаю, Липницкий сфабриковал гибель внучки. С его-то связями. Легко! А потом забрал себе девочку.

– Слушай, Сидоркову осудили за непреднамеренное убийство дочери. И дали бы ей приличный срок, если бы она не сошла с ума и не загремела в дурку.

– Да уж дела!

– От девчонки только и осталась одна могилка.

– А где именно?

– Всё у тебя в папке. Так что я пойду.

И осведомитель покинул кафе первым.

А Иван отправился на кладбище.

Прибыв туда, он минут тридцать бродил среди могильных плит в поисках могилы дочери Сидорковых. Наконец, он нашел, что искал. Лёлик Сидоркова – так было написано на её надгробье. Трудно перепутать с кем-то еще.

Неизвестно, чтобы делал Иван, если бы к нему не обратилась старушка:

– Заплутал, милок?

– Нет, как раз пришел, куда нужно.

– Стало быть, родственник? – не дав ему и слова вставить, она продолжала: – А я к правнучке пришла.

Старушка приходила сюда каждый божий день вот уже пятнадцать лет.

– К кому? – поинтересовался Иван.

– К Вероничке.

Иван заметил второе надгробье с надписью: Вероника Демина справа от могилы Лёлика.

«Вероника Сидоркова – именно так звали Олесю, пока она не сменила имя, – всплыло в его голове. – Интересное совпадение. Или же это непросто совпадение?»

– Совсем близко они, – добавил он, указав на могилы девочек.

– Так они же подружками были. Ты не знал?

– Так ваша правнучка тоже утонула?

– А вы, – старушка удивленно посмотрела на Ивана, – вы кто?

– Простите, не представился. Иван Залуцкий. Уголовный розыск.

– Что ж полиция теперь этим делом занимается? Спустя столько лет.

– Появилась необходимость.

– Вот бы раньше она появилась. Не моталась бы я сейчас на кладбище.

– А что стряслось с вашей правнучкой?

– Если бы я сама знала.

Ивана, конечно, больше интересовала Лёлик Сидоркова. Поэтому он прервал молчания, спросив про неё.

– Лёлика вы тоже знали?

– Конечно, знала. Жила по соседству.

– Можете про неё рассказать?

– Что про неё расскажешь?! Отец пропойца21, мать истеричка. Ходила девочка всегда одна, ни с кем не общалась. Другие дети её не любили, дразнили. Еще бы из такой семьи она. Только моя Вероничка с ней и дружила. Добрая была.

– А как Лёлик умерла, помните?

– Забудешь такое. Мать её пыталась мужа утопить.

– Сами видели?

– Нет, но так говорят. Вот только она не доглядела, а Лёлик тоже в воду полезла и утопла. Муж-то выплыл, а девочку спасти не смог. А Вероничка моя после этого пропала.

– В тот же день?

– Да, – закивала старушка, напомнив Ивану игрушечную собачку на панели его авто, качающую головой во время езды. – Наверное, испугалась. Убежала.

– А они вместе были в тот день?

– Да. Может, она и видела что.

– Она умела плавать?

– Нет.

– И с тех пор про неё никаких вестей?

– Нет.

«Неужели Олеся бы не навестила свою прабабку, если бы была той беглой Вероникой», – подумал Иван.

– Даже гроб пустым закопали, – продолжала старушка. – Не догадалась я, старая, остеречь её. Не зря же другие родители запрещали своим детям общаться с этой Лёлик.

Чувствовали неладное. Но жалость всегда играет с нами злую шутку.

– Думаете, она была опасна? Могла кому-то навредить?

– Не знаю. Грех на душу брать не буду. Но она была не такой, как все о ней думали.

Иван задумался, внимательно слушая старушку, с которой давненько никто не общался, а она была рада компании и продолжала: – Она была гораздо умнее.

«Гораздо умнее», – эхом отзывалось у Ивана в голове.

Он тоже считал, что Олеся не так проста.

– Скажите, а какой у Лёлика был цвет волос? – спросил он.

Старушка чуть прищурилась, припоминая.

– Светлый. С рыжевинкой такой.

«Да, рыжевизна никуда не ушла», – улыбнулся Иван, и в тот же момент ему показалось странным, что она даже не скрывалась. Хотя разве кто-то её искал?! До некоторых пор.

Иван приехал домой только ближе к ночи. Он припарковался в безлюдном дворе возле своего дома. Затем несколько секунд он просто сидел в тишине, прежде чем какой-то мальчишка бросил в лобовое стекло его кроссовера пару сырых яиц. Яйца растеклись, напоминая желтую рвоту. Такого Иван стерпеть не мог. Он ощутил себя так, будто ему в лицо кинули эти яйца. Он в гневе выскочил из кроссовера и побежал за мальчишкой.

– А ну, стой! – кричал Иван ему вслед, но негодник быстро затерялся во дворах. – Найду гада!

Тогда Иван и вправду думал, что сможет найти кого угодно и где угодно. Ведь он же нашел убийцу брата, как ему казалось. Но мальчишку он всё-таки упустил – тот затерялся во дворах. Улизнул, проще говоря.

Иван вернулся к своему кроссоверу. В спешке он даже не помнил, закрыл ли дверцу машины. Но вскоре увидел, как некто рыскает на переднем сидении его кроссовера.

– Эй, вы! – крикнул Иван, ощупывая свой пояс в поисках пистолета, который остался в кроссовере. – Я из полиции. Покиньте машину! Немедленно!

Воришка выполз из кроссовера, держа в руках кожаный портфель Ивана.

– Положи на место! – заорал Иван.

Он не мог разглядеть лицо вора, так как оно было скрыто нелепой маской вроде тех, что используют на детских утренниках.

– Что за клоунада? – возмутился Иван.

Но вор, будто не слышал его и ловко расстегнул застежку на его портфеле.

– Прекратите! – закричал Иван. – Я полицейский. Я при исполнении.

Тогда вор протянул ему портфель и тут же одернул обратно, нарочно издеваясь над незадачливым копом. Иван же, как дурачок, пытался схватить свой портфель, чуть ли не прыгая за ним, будто собачонка.

– Ладно, забирайте портфель! – предложил Иван, – оставьте только бумаги!

Вор помотал головой и вытряхнул из портфеля все его содержимое.

– Что? – удивился Иван. В тот миг он понял, что вор не собирается делать ему одолжений. Все многодневные труды Ивана коту под хвост. И как же его разозлило это. Он собрался с духом и со всей силы врезался в вора плечом, словно вышибал дверь. Вор, впрочем, оказался довольно крепким. Иван отскочил от него, затем получил разряд током. Кто бы мог подумать, что воры носят с собой электрошокеры.

«Нужно было лучше тренироваться на уроках самбо», – успел подумать Иван прежде, чем упал на холодный асфальт.

А вор достал канистру с бензином, которую предусмотрительно оставил прямо за кроссовером, затем полил бензином бумаги и поджег их.

Иван пришел в сознание через несколько минут, когда его бумаги уже полыхали синим пламенем. Он взглянул на вора, который прыснул в него бензином. Иван никогда прежде не чувствовал себя так мерзко: весь мокрый, беспомощный. А ведь он был следователем. Как-то быстро из его головы выветрились все уроки по рукопашному бою. Он испугался, когда вор стал дразнить его зажигалкой и отполз чуть подальше, как полудохлый червяк. От смеха вор даже запрокинул голову назад, только смеялся он беззвучно, как немой. Казалось, еще доля секунды и он бросит зажигалку в лужу бензина, в которой сидел Иван, и тот сгорит быстрее, чем на костре инквизиции. Возможно, он и заслужил такой конец, хотя и не был готов к этому. Он скорчился в ожидании смерти, но вор лишь кинул в него его же портфелем и убежал.

 

29 глава. Снова за дело

Фигура Павла снова возникла на пороге Олесиной квартиры. Девушка была не рада этому. Но всё же из вежливости спросила:

– Чего тебе?

Только резкий надменный тон выдавал её. Общаться она не желала.

– Мне нужна твоя помощь с Давидом, – пролепетал Павел. Он говорил так быстро, будто боялся, что Олеся закроет дверь, не дав ему закончить мысль.

– Я уже помогла вам с Иваном засадить главврача. Теперь я пас!

– Не хочешь исправить свою ошибку? – Павел непроизвольно придерживал входную дверь.

– Спасибо, но нет. С твоего позволения, – она бросила взгляд на дверь, – я продолжу собираться в университет.

– Да, конечно, у тебя же, неверное, экзамены.

– Я не могу тебе помочь, ясно? И чего ты прицепился к этому Давиду?

– Не я, а Вадим. Он к тебе на работу приперся и подрался с Давидом. Хотя понятно кто кого бил.

Вспомнив свою последнюю встречу с Давидом, Павел и не сомневался, что тот остался битым.

– Подожди, – перебила его Олеся. – Вадим устроил драку?! Ты что, обсуждал с ним наше расследование?

– Он был моим корешем. Помогал мне.

– Если бы ты не втянул его, он был бы жив.

– Может, хватит искать виноватых? Займемся, наконец, делом!

Олеся опустила глаза в пол.

– Ладно, – сказал Павел, – я сам прослежу за Давидом.

– Нет, – Олеся посмотрела на него.

– Что нет?

– Ты не умеешь следить. Ты всё испортишь!

– Ну, извините, работаю, как могу.

– И где ты собираешься его искать?

– А чё его искать-то. Он сейчас на работе. В диспансере. Я узнавал.

– Уверен?

Павел кивнул. Олеся потянулась за ветровкой и сказала:

– Тогда пошли!

– Куда?

– К Давиду. Ты же знаешь, где он живет?

– Ага. Но я первым это придумал!

Спустя час они уже проникли в квартиру Давида. Павлу удалось вскрыть входную дверь. В том, что касалось нарушения закона, у Павла был солидный опыт.

Вслед за Олесей он проследовал в одну из комнат.

– Ну и что мы тут ищем? – поинтересовался он.

– Хоть что-нибудь.

– А конкретней?

– Не знаю.

– Отлично. Я посмотрю в соседней комнате.

– Не надо! Сиди здесь!

– Ладно, я отдохну, – Павел присел на диван, закинув ногу на ногу. – А я думал, у него здесь лаборатория по производству дури, – он зажег сигарету и сделал несколько затяжек.

– Ты что, куришь? – возмутилась Олеся.

– Снимаю стресс! Мы только что вломились в чужую квартиру.

– Вот именно мы в чужой квартире, а ты её прокуриваешь.

– Да её хозяин здесь наркоту курит. Он не заметит разницы.

– Потуши сигарету! – строго сказала Олеся. В этот момент она чем-то напоминала училку не в самом лучшем смысле этого слова.

– Ты меня еще больше нервируешь. Я сейчас всю пачку выкурю!

– Тогда иди – травись в другом месте! Подальше от меня!

Павел лишь выпустил дым из легких.

– Проваливай отсюда! – выкрикнула Олеся. – Все равно от тебя никакой пользы. Занялся бы делом.

– Ага, бросай курить – учи науки и если сдохнешь, то от скуки!

– Проваливай! Я сама всё найду.

Павел поднялся с места.

– Чего ты найдешь? – он направился к выходу. – Ты же не знаешь, где искать.

Вскоре он вышел в подъезд. Но ему не пришлось долго ждать Олесю. Она покинула квартиру Давида меньше, чем через десять минут.

– Нашла что-нибудь? – спросил у неё Павел, стряхивая пепел с сигареты.

– Ничего!

– Ну, вот зря сгоняли.

– Докурил?

– Да, спасибо, – он улыбнулся.

– Давид всё убрал. Он не такой дурак, как мы думали. Наверняка, еще отпечатки пальцев стер.

– Ну ладно. Тогда он вне подозрений. Невиновен, – с иронией добавил Павел. Он считал, что в любых ситуациях самое главное – не унывать. Олеся была более пессимистична.

– Из-за тебя, – выпалила она.

– Что?

– Ты провалил своё задание! Ты мог бы его обыскать, мог бы найти у него хоть что-нибудь!

Павел недоуменно потряс головой.

– Ты же видел у него наркотики, – укоряла его Олеся, – И где доказательства? Ты всё завалил!

– Он ударил меня по башке!

– И правильно сделал. Теперь я понимаю, почему Иван бросил тебя.

– Никто меня не бросал.

– С тобой невозможно работать! Ты либо куришь, либо тупишь!

– О, – протянул Павел. – Конечно-конечно. Чего ты разошлась?

– Идиот! – Олеся развернулась и ушла.

– Я сам за ним прослежу, – сказал ей вслед Павел, доставая новую сигарету. – Разве я не смогу?! Смогу! Расплюснуть! Будут тебе доказательства.

Впрочем, Олесю уже не интересовали планы Павла. У неё созрели собственные планы. Чтобы их реализовать она пришла в диспансер. Совсем не на работу. Она хотела найти компромат на Давида. Что если он прячет наркотики на территории диспансера?! Странное предположение. К тому же в своем кабинете он вряд ли стал бы устраивать тайник. Особенно после ареста главврача. И где же искать? Тогда Олеся вспомнила про ординаторскую, где обычно отдыхали врачи. Никто бы не стал прятать наркотики в своем личном кабинете, но в общем помещении, куда открыт доступ другим коллегам (равно потенциальным подозреваемым) – вполне возможно. «Вход только для врачей!» – гласила надпись на входной двери ординаторской, и Олеся направилась туда. Вдруг ей показалось, что она плохо обыскала квартиру Давида. Она метнулась назад, но внезапно остановилась и пошла дальше. Да, лезть на чужую территорию всегда страшно, но нужно. В любом случае, возвращаться на квартиру Давида было поздно. Действовать нужно здесь и сейчас. Для отвода глаз она прихватила с собой ведро и швабру. С ними ей пришлось немного повозиться прежде, чем она осталась одна в кабинете. Она огляделась, не зная с чего начать. Два письменных стола, стулья, лампы, диван у стены, старый шкаф – не так много мебели, но слишком мало времени для обыска.

Первым делом она порылась в ящиках стола. Кроме многочисленных медицинских бумаг, она ничего не нашла. Тогда она открыла шкаф, но и там были лишь пара халатов, несколько коробок, чьи-то туфли и пиджак. И ничего интересного. Олеся пошарила под диваном, и там ничего оказалось, кроме крошек и пыли. Искать было больше негде.

Устав от поисков, она присела на диван. Он был вполне мягкий. Она поерзала на нем, словно ощупывая пятой точкой, нет ли чего под его обивкой. Но всё бесполезно. Оставалось только принять своё поражение. Она почти его приняла и откинулась на спинку дивана. В тот же момент что-то позади неё зашуршало. Она почти отчетливо услышала, как лист бумаги скользнул вниз по стене и упал на пол. Слух у нее был отменный.

Олеся отодвинула диван. Это далось ей не так просто, так как диван оказался тяжелым. Но за ним её ждала награда – рисунки Юли. Они уже успели покрыться пылью.

Олеся быстро подняла их, стряхнула с них пыль и задвинула диван обратно.

Но Олеся не успела покинуть кабинет, как на его пороге появился Лесовец.

– Что вы тут делаете? – удивился он.

Она хотела сослаться на уборку, но рисунки в её руках предательски её выдавали.

– Что это у вас? – удивился он и выхватил у нее рисунки. И едва он их увидел, то удивился еще больше.

– Это, кажется, не ваше! – выкрикнул он. – Где вы это взяли?

– Меня попросили повесить их в игровой.

– Зачем?

– Красивые рисунки.

– Оставьте там, где взяли, – строго ответил Лесовец. Похоже, он не любил, когда ему напоминают про умершую племянницу.

Но спрятать рисунки за диван Олеся тоже не могла. Она оставила их на столе в надежде, что еще сможет за ними вернуться. Когда она вернулась рисунков уже и след простыл. И в тайнике, за диваном, их естественно тоже не оказалось. Она это проверила.

Тогда Олеся подкараулила Лесовца у входа в диспансер, когда он уходил домой. Она догнала его с одной единственной целью – спросить про рисунки. И спросила. На что он удивленно на нее посмотрел, будто не расслышал и сказал:

– Что простите?

– Я оставила на столе… кое-что…

– Я не видел, что вы там оставили.

– Как? Вы же были…

– И вы там были. И рылись по чужим вещам. Скажите спасибо, что я никому не сказал!

«С чего он взял?», – удивилась она, будто к ней его реплика не относилась.

А он, не дожидаясь её ответа, спокойно продолжил свой путь.

Тем временем Павел вовсю осуществлял слежку за Давидом, который привел его в клуб «Магнолия».

«И этот сюда ходит», – подумал про себя Павел.

Он еще несколько минут наблюдал, как Давид общается с парнем за барной стойкой.

«Ищет друга на ночь», – рассмеялся Павел.

Но вскоре Давид направился к двери, на которой было крупными буквами написано «ВЫХОДА НЕТ». Как оказалось, выход все же был, и Давид легко им воспользовался. Павлу пришлось продираться через толпу танцующих, чтобы проследовать туда же. А когда он оказался на улице, Давид как сквозь землю провалился, будто заметил слежку. Впрочем, не он один.

Вскоре Павла окликнул какой-то громила и поинтересовался:

– Какие-то проблемы?

– Нет, гуляю, – улыбнулся Павел.

Но громила ему не поверил.

– Чего тут трешься?

– Друга ищу.

– А, по-моему, ты ищешь неприятности, – и громила подозвал к себе еще двоих товарищей.

Они скрутили Павла и отвели в темное помещение, и там громила продолжил свой допрос.

– Ты коп?

– Я просто гулял, – улыбался Павел. Ему еще повезло, что никто не связывал его и не бил.

– Просто гулял? – повторил громила. Потом к нему подошел один из товарищей и что-то шепнул ему на ухо.

– Ладно, мужики, мне пора, – говорил Павел. – Отпустите меня?

– Отпустим, – ответил громила, – гуляй дальше!

А когда Павел встал, громила быстро вколол ему в плечо шприц.

Очнулся Павел в каком-то темном месте, гораздо более темном, чем то, где его допрашивали. Он нащупал в кармане мобильный телефон и осмотрелся вокруг. Впрочем, он и без света понимал, что находится в деревянном ящике, напоминающем гроб. От свободы его отделяли сантиметров десять почвы и густая шапка травянистого покрова, которым прикрыли его могилу. Да, кто-то не слишком потрудился, закапывая Павла. Лень, как полагали ученые, сделала из обезьяны человека. Интересно, возможен ли обратный процесс?! Впрочем, Павла этот вопрос волновал меньше всего.

Мобильная связь в этом жутком месте не ловила. Поэтому Павел паниковал так, будто уже попал в ад. Он орал во все горло, но поблизости никого не было. Когда его голос чуть охрип, он понял, что кричать бесполезно – оттуда, где он находится, живыми не уходят.

Вдобавок ко всему из щелей ящика на него сыпались песчинки земли. Они как нарочно падали в его и без того пересохший рот. Павел заткнул носовым платком щель над своей головой и достал из-за пазухи крестик. Он мысленно поблагодарил свою покойную бабушку за то, что она заставила его креститься. В отличие от нее он никогда не отличался религиозностью. Теперь же единственное, что он мог – это обратиться к Богу, как и полагалось напоследок.

– Помолиться что ли? – задал себе вопрос Павел. В тесном ящике он едва мог пошевелиться.

– Всё – молюсь, – произнес он. – Господи, я тут оказался в нехорошей ситуации. Вообще-то я не виноват. Ну, или виноват, да, лучше, виноват! Может, ты что-нибудь сделаешь, а?

В то же время над могилой Павла ел травку козел.

Наслаждаться трапезой ему помешал его сородич. Странным образом, трава над могилой показалось сородичу особо сочной, и он потащил на себя всю шапку травянистого покрова, желаю ухватить кусок побольше. Наш козел не мог допустить такой несправедливости – он все-таки первым нашел столь сытное место. А теперь еда в прямом смысле слова уходила из-под его носа. Он решил с разгона сокрушить своего соперника и начал бить копытцем по земле, разрывая ее.

Земля над Павлом затряслась, а платок, прикрывающий щель его гроба упал ему на лицо. И скупой луч солнечного света пролился в его тесную могилу. Но для Павла это был не просто луч, а почти как победа над тьмой, как знак свыше. Павел даже прервал свою молитву столь важную в тот момент.

– Господи, это ты? – громко спросил он, как будто боялся, что его не услышат.

Козел насторожился – он забыл про своего соперника, заметив палец Павла, торчащий из-под земли, и решил его изучить, подойдя поближе.

Вот только соперник не забыл, что голоден – он с удовольствием и беспрепятственно поглощал добытую им травку.

Наш козел, наконец, заметил это и завопил от возмущения.

– Ты расстроен из-за меня? – спросил Павел, коснувшись козлиной бородки. – Иисус это ты?

Бородка двинулась вслед за козлом, который принялся отгонять своего соперника.

И никто из козлов не хотел уступать те малые остатки травы, казавшиеся такими вкусными. Они стояли друг напротив друга и взбивали копытами землю, готовясь к решающему поединку. Наконец, они сцепились в суровой схватке. Земля от их копыт летела в разные стороны, оголив часть гроба Павла.

Павел лежал, и ему казалось, что он снова в своей общаге, рядом с нетрезвыми соседями, устроившими драку. От страха он даже пожалел, что призвал Бога, как будто тот хотел достать его из могилы, чтобы сурово наказать.

Вскоре объявился хозяин козлов. Его не обрадовало то, что он увидел. Он разнял козлов и заметил платок, которым Павел махал из-под земли, привязав его на тонкую щепку, выдранную из собственного гроба и протиснув эту щепку в щель над своей головой.

– Матерь Божья! – произнес хозяин козлов.

– Иисус, я исправлюсь! – кричал Павел из-под земли. – Ты еще там?

– Я везде! – ухмыльнулся хозяин козлов и пошел за топором, чтобы открыть гроб, где лежал Павел.

 

30 глава. Поиск сообщника

Иван украдкой посмотрел на Павла, который выглядел каким-то помятым, как после пьянки. Иван подвозил его на своем кроссовере, и несколько минут они просто молчали. Наконец, Иван спросил:

– Может, расскажешь, как ты тут оказался?

Он забрал Павла посреди безлюдной дороги в каком-то Богом забытом месте, куда вряд ли можно было добраться пешком.

– Вон видишь поле?

Иван кивнул.

– Оттуда пришел, – добавил Павел.

– Ты что, пил?

– Да нет. С чего ты взял?

– Ты разбудил в меня в пять утра. Ты в курсе? Я вообще мог сюда не ехать.

– Да не кипятись!

– Тогда объясни мне, что стряслось!

И Павел рассказал, как проснулся в гробу после общения с безмозглыми громилами. Они, вероятно, работали охранниками в клубе «Магнолия».

– Хорошо хоть меня откопал какой-то козел.

– Обычно козлами других людей называют, – заметил Иван. Он уже сомневался, что такая история могла произойти с трезвым человеком.

– Но меня реальный козел откопал. Мохнатый с бородкой. Он на поле травку ел.

– Скажи мне, это из-за Скрипниковой?

– В смысле? Нет! Это Давид на меня науськал каких-то уродов.

– Ты их запомнил? Знаешь, где их найти?

– А то! Я же…

– Да в курсе я! Просто на меня тоже напали. Вдруг это кто-то из них.

– И ты сам справился?

В ответ Иван просто промолчал.

– Да ты крут, мужик! – продолжал Павел, – Только ты про меня не упоминай, когда этих уродов задержишь. А то их было всего трое, а я не справился. Но это из-за башки, ты же понимаешь? Так бы я их порвал.

В тот же день Иван задержал обидчиков Павла, и они, конечно, сознались, что засунули Павла в гроб. Вот только на Ивана никто из них не нападал.

– Жаль, со Скрипниковой они никак не связаны, – заметил с досадой он, подходя к своему кроссоверу.

– Ты что им про Олесю рассказал? – возмутился Павел.

– Я делаю свою работу, как могу.

– А если они заявятся к ней, когда выйдут. Это опасные люди, ты не догоняешь? – Павел постучал пальцам себе по лбу.

– Я знаю, что делаю!

– Лучше бы с Давидом разобрался. Это он им наркоту поставлял.

– Он хитрый клещ. Ни в квартире, ни на работе у него ничего не нашли.

Иван специально натравил на него знакомых из наркоконтроля.

– А что, громилы его не сдали?

– Они не знают своего поставщика в лицо.

– Как это?

– А так. У них схема была: поставщик прятал наркоту в туалете и забирал деньги, которые там же для него оставляли. И сваливал.

– А что камер у них в клубе нету?

– Есть! Прямо у входа в туалет. Вот только Давид туда не заходил.

– Подстава какая-то.

– Вот именно! Он делает всё чужими руками. Не прикопаешься. Так что следи за ним. Надо его схватить.

– За яйца, – радостно добавил Павел.

– Ну и шуточки у тебя! Хочешь как Петр?

– А чего?

Иван лишь махнул на него рукой и ушел. Но Павел всё равно увязался за ним.

– Ты куда?

– По делам.

– Подкинешь меня!

Павел, как обычно, не спрашивая разрешения сел в кроссовер Ивана. Иван лишь недовольно на него посмотрел, но выгонять его не стал. Проще было довезти его, куда он хочет. Но не успел Иван завести машину, как Павел решил пересесть на заднее сидение, чтобы немного поспать. Павел перелез туда, не пользуясь дверью, и расположился там, на портфеле Ивана, как на подушке. Не слишком мягко, но лучше, чем ничего.

Вскоре Павлу надоело просто лежать с закрытыми глазами, и он осторожно открыл портфель, вытащив оттуда несколько листков. Ему всегда было безумно интересно, что же хранит Иван в своем портфеле.

На листках были личные дела различных людей.

– Это те, кого камера спалила? В клубе!

Иван обернулся.

– Ты что там роешься? – возмутился он и резко затормозил.

– Так из клуба?

– Убери обратно! – Иван вылез из машины, обошел её вокруг, чтобы отнять бумаги у Павла. Но тот уже переместился на другую сторону сидения.

– Дай сюда! – орал на него Иван, открыв дверцу машину, откуда торчали только ноги Павла, которыми тот планировал отбиваться.

– Я еще не всё посмотрел.

Тогда Иван наклонился и полез на заднее сидение, а Павел наоборот выскочил на улицу, и навалился спиной на дверцу, чтобы его напарник не последовал за ним.

– Да не будь ты придурком! – кричал ему Иван, зеленея от злости и всеми силами пытался открыть дверь, но Павел оказался сильнее и лишь улыбался в ответ.

Но терпение Ивана подошло к концу. Он снова вылез из машины и обошел её вокруг. Правда, ему пришлось походить за Павлом. И вот они, как два идиота бегали вокруг кроссовера, пока Павел не остановился.

– Не финты! – воскликнул он, прочитав бумаги.

Иван воспользовался случаем и отнял их у него, радуясь, как ребенок, своей победе.

– Знакомая рожа, – пролепетал Павел.

– Не ври! – Иван сложил бумаги обратно в портфель.

– Да точно! Я его уже видел.

– Где, в клубе?

– Неа, точно не там.

– Хватит придумывать! – Иван усел на водительское кресло, гордо пристегнувшись ремнем.

– Точно! Он учится с Олесей! Студент, короче.

– С кем?

Эта новость очень обрадовала Ивана. Он подозревал, что именно Олеся устроила нападение на него. А может не только на него, а еще и на Павла.

Когда Павел снова сел в машину, Иван всё-таки показал ему личное дело того студента.

– Уверен, что узнал его?

– Да! Он еще вроде на нее пялился на перемене.

– Ясно. Нужно пробить его. Пялился, говоришь?

– Ну, вроде.

– Может, она его и натравила.

– Да причем тут Олеся? Она на нашей стороне.

– Была! – заорал Иван. – Пока я не нашел на неё компромат.

– Какой компромат?

– Она неадекватная. В детстве он пыталась утопить своего отца. Он сам мне рассказал. И ей, наверное, тоже нашептал, что я заходил.

– Ты себя слышишь?

– Прекрасно слышу!

– Тогда как она могла справиться со взрослым мужиком?

– С пьяным взрослым мужиком!

– Ты веришь какому-то алкашу?

– Я верю фактам. Из-за них меня чуть не убили. Думаешь, почему на меня напали?!

– Потому что ты противный.

– Очень смешно. Кто-то хотел уничтожить мой компромат на Скрипникову. И она подослала этого гада.

– Так он был один?

– Мне хватило.

– Но на меня-то он не нападал.

– Он был в клубе в тот день. Мог подговорить охранников.

– Кстати, они сказали, что я мешаю их другу.

– Вот именно. Надо расколоть его. И Скрипниковой ничего не говори! Нам и без неё проблем хватает.

Студент, которого опознал Павел, оказался Олегом Горенко. Его Иван поджидал возле входа в университет. К этому времени как раз должны были закончиться лекции у дневного отделения.

Оставалось только надеяться, что Горенко не прогуливает занятия. К счастью, он не прогуливал. Он вышел из университета в компании с Кристиной.

– Олег Горенко? – подошел к ним Иван и как обычно представился следователем. Про уголовный розыск он умышленно не стал упоминать.

– Ну, я, – ответил Горенко.

– А что вы хотели? – вмешалась Кристина, на что Горенко предложил ей идти домой без него. Она пыталась возмущаться, но ей пришлось оставить их с Иваном наедине. Там она была явно лишней и быстро это поняла.

– Ну, говорите, зачем пришли? – начал Горенко, оглядываясь по сторонам. Мимо шли его одногруппники и с любопытством на него поглядывали. Он все время держал руки в карманах своей модной куртки, из-за чего карманы даже немного отвисли. Но его этот факт, похоже, несильно смущал.

– Пройдемте в сторонку, – предложил Иван.

– Да мне скрывать нечего, – ответил Горенко, не сдвигаясь с места.

– Вы знакомы с Олесей Скрипниковой?

– Да училась тут одна. А в чем дело? Нажаловалась?

– А есть на что?

– Откуда мне знать? Мы с парнями прикалывались над ней.

– Зачем? Она вам нравится?

– Вы видели со мной девушку?

– Да, – Иван кивнул.

– Моя девчонка, а со всякими швалями я не общаюсь.

Иван тут же вспомнил надпись на дверях Олеси. Видимо, это слово было привычным для Горенко.

– С кем? – переспросил Иван. – Я не расслышал.

Горенко опустил глаза вниз.

– Блин!

– Это вы на её двери написали?

– Было дело. Ты же тоже мужик. Понимаешь. Психанул. Но я сотру.

– Уже стерли.

– Тогда что надо?

– Вы мне честно скажите, вы ей звонили? Вы её преследовали?

– Да вообще нет. Я у дома её оказался только потому, что Кристина позвонила. Просила проводить.

– Даже не звонили Скрипниковой?

– Да я стремался22. Она меня за мужика не считает.

Иван удивился такому ответу. Горенко казался довольно крепким малым. К тому же он был спортсменом, а стеснялся девушке позвонить.

– Я вас понял, – ответил Иван и направился к своему кроссоверу.

– А что теперь? – крикнул ему вслед Горенко.

Иван лишь поднял большой палец вверх и направился к своему кроссоверу. Он еще несколько минут оставался в машине, пока к нему не подсела Кристина. Она специально выжидала, чтобы Горенко ушел. А Иван, в свою очередь, поджидал её. Она могла рассказать ему много интересного про Олесю.

– Кристина Новикова? – спросил он, едва она распахнула дверь его кроссовера. – Беспокоитесь о Горенко?

– А что вы до него докопались?

– Не беспокойтесь! Я уже всё выяснил. Он, как честный человек во всем сознался.

– Что?

– И не стыдно вам перед подругой? – поинтересовался Иван, когда Кристина уже расположилась на сиденье рядом с ним.

– Много вы понимаете!

– Но Горенко-то был её ухажером, верно?

– Был, да сплыл. Он за ней с первого курса бегал. А она нос воротила. Что мне теперь из-за неё свою личную жизнь рушить?!

– Я так не говорил.

– Она не себе, не людям. Сама не знаете, чего хочет. К тому же теперь у неё этот очкарик.

Иван сразу понял, что Кристина имеет в виду Павла.

– Но вы же понимаете, что у очкарика с ней ничего нет и не будет?

– Зато Олег узнал, какая она.

– Какая?

– А вам не все равно? Вам что от Олега надо?

– Уже ничего.

– То есть ему ничего не будет?

– На первый раз не будет.

Кристина бросила на Ивана недоверчивый взгляд и вышла из его машины.

Он догнал её на улице.

– Стойте, Новикова!

– Что вам еще надо? – строго спросила она.

– А подруга ваша сегодня на учебе была?

– Нет. А вы ей донести хотели?

– Нет, я хочу сотрудничать.

Кристина нервно рассмеялась.

– Хотите, чтобы я на неё настучала?

– Не настучала, а оповестила в случае необходимости.

– А если я откажусь?

– Я думаю, вы не откажитесь. Вы же давно хотите свети с ней счеты? Она вам чуть личную жизнь не разрушила.

– Да ну вас!

– Но скажите хотя бы, есть у неё ухажеры, кроме Горенко.

– Я уже сказала. Только тот очкарик.

– Но вы подумайте! Если что-то узнаете – звоните! – он передал ей свою визитку.

Он почти не сомневался, что рано или поздно Кристина ему позвонит. Она еще несколько секунд стояла с его визиткой в руках, застыв как статуя. Отношениями с подругой она совсем не дорожила. Олеся нужна была ей, скорее, потому что была круглой отличницей и могла помочь по учебе. И то до того, как стала прогульщицей. Теперь же Кристина легко могла пожертвовать общением с ней без особого ущерба для себя. И Иван это знал.

Он сел в кроссовер, наслаждаясь своей маленькой победой. Он пока не знал, кого конкретно он победил, но чувствовал себя именно победителем. Вскоре его настроение изменилось, стоило ему лишь ответить на телефонный звонок.

– Что? – кричал он в трубку. – Когда? Почему мне только сейчас об этом сообщили? Вы охренели там все? Да как вообще такое возможно! – он со злостью бросил телефон на пол и со всей силы ударил ладонями по рулю. – Зато теперь я знаю, кто на меня напал.

 

31 глава. Жертва №

N

Олеся вновь посмотрела на экран своего мобильника, словно ожидала звонка или смски. К её удивлению, телефон молчал с тех самых пор, как убили Вадима. Ей даже не верилось, что всё закончилось так внезапно. Затишье перед бурей. Не иначе. Она отключила телефон и легла спать. Только утром она включила его и прочитала новое сообщение с неизвестного номера: «Ты будешь следующей, если не остановишься».

Уже на работе она снова и снова прокручивала в голове эти несколько слов, пытаясь понять, кто их отправил. Она украдкой поглядывала в свой телефон, будто ожидала чего-то страшного. Затем она положила его в карман своего халата и продолжила мыть пол.

Она уговаривала себя еще чуть-чуть поработать, хотя мечты об увольнении нравились ей гораздо больше.

«Решено, – подумала она, – в конце смены увольняюсь».

От этих мыслей она даже ощутила прилив сил. И вот она уже подобралась к сестринской. Туда ей заходить не хотелось. Там вечно сплетничали медсестры. И даже сейчас она слышала их смех через закрытую дверь.

«Дурочки», – подумала Олеся, собираясь уйти, но одна короткая фраза заставила её остановиться.

– Вы слышали про Давида? – говорила одна из медсестер.

И Олеся решила задержаться, чтобы послушать весь разговор.

– Он же в больнице!

– Он в реанимации. На него вчера напали.

– Да вы что? Из-за его ориентации?

– Нет, говорят, в процедурном хотели что-то украсть.

– Да что там воровать? Кроме ваты.

Медсестры снова засмеялись.

– Это всё из-за конференции! Пускают, кого попало в диспансер.

– У нас охрана плохо работает: то курят, то кино смотрят.

– Некогда работать.

– Но хоть нападение заметили.

– Охранник видел нападавшего?

– Не знаю, он нашел Давида, когда тот валялся без сознания.

– Да у нас такой охранник. Если бы он увидел, как Давида убивают, сам бы сбежал.

– Вот именно!

– А во сколько это было?

– Вечером. После пяти.

– Хорошо хоть конференция не сорвалась.

Медсестры еще долго что-то обсуждали, Олеся не стала их дослушивать. Она нащупала в кармане халата телефон и побежала в уборную, чтобы позвонить Павлу. Ей ответил автоответчик, на который она оставила сообщение:

– Павел, ты где? В общем, бросай всё! Приезжай в диспансер! Давида пытались убить.

Она уже собиралась выйти в коридор, как услышала, что к ней приближается Нина. С ней Олеся хотела сталкивать меньше всего, поэтому спряталась в одной из кабинок. К тому же голос у Нины был какой-то встревоженный, будто она неправильно поставила кому-то капельницу. Впрочем, вряд ли бы она так переживала, если бы дело касалось чужой жизни. Проблема была в чем-то другом.

Вместе с Ниной в уборной вошла женщина, которая громко возмущалась:

– Ну как же так? Вы обещали!

– Я всё принесу завтра, – отвечала Нина. – Вчера случилось непредвиденное.

– Меня не волнуют ваши отговорки. Мы же договаривались.

– Я завтра все принесу, обещаю! И обещаю вам скидку! Десять процентов.

– Только не подведите меня, пожалуйста. Дело очень деликатное.

«Что еще за дело такое?», – подумала Олеся и снова взглянула на экран своего мобильника. Павел ей так и не ответил.

Она решила сама проследить за Ниной. Дождавшись пока, Нина и её собеседница покинут уборную, Олеся начала слежку.

Нина очень спешила. Она шла по коридору и кому-то звонила. Олеся не знала, кому конкретно, но понимала, что-то явно тревожит медсестру. И эта тревога каким-то мистическим образом передавалась Олесе. Она даже немного замешкалась, когда Нина направилась в темный коридор, который служил переходом из стационара в поликлинику. О нем ходило много разных слухов, поэтому Олеся никогда прежде им не пользовалась. Говорили, что он был слишком длинным, почти непроходимым и в полу его образовались ямы, куда люди проваливались бесследно. А главное, в нем стояла непроглядная темнота, позволяющая остаться незамеченным. Это, пожалуй, был единственный плюс и то для маньяков. Всё остальное, что касалось этого перехода, доводило до инфаркта.

Кровь Олеси похолодела от страха. Она уже хотела повернуть назад, но заставила себя продолжить путь.

В темноте она уже не видела, куда идет. Лишь слышала, как стучит каблучками Нина. Олеся даже хотела окликнуть её из страха. Но испугалась выдавать себя.

Поторопившись, Олеся споткнулась на лестнице и прокатилась по ступенькам вниз, пересчитав их копчиком. Всего четыре ступеньки, но встать было больно. Но она встала, кряхтя как старушка. Вот только стук каблучков уже прекратился. Неужели она упустила Нину?!

Олеся застыла на месте, не зная, что делать дальше. И эти короткие минуты казались ей невыносимо долгими. Её дыхание участилось, и этот факт даже стал пугать её.

Затем в конце перехода замигали лампочки, осветив пространство вокруг себя.

В тот же миг Олеся ощутила облегчение. Она безумно боялась темноты. Еще больше она боялась лишь того, что её слежка вскроется.

От страха она едва не забыла, зачем забрела туда. Но вскоре она заметила на скамье Нину, которая словно присела отдохнуть. Или поджидала свою преследовательницу. Олеся насторожилась.

– Я тут случайно, – оправдывалась она, подходя к Нине.

Но медсестра ничего не ответила.

– С тобой всё хорошо? – Олеся дотронулась до неё, затем начала тормошить, но та никак не реагировала.

Вскоре Олеся заметила на её шее след от укола и каплю крови, выступившую на коже. Олеся разинула рот и тут же закрыла его обеими руками, и едва слышный вопль вырвался из её груди. Так она простояла несколько секунд, пока перед ней не появился главврач. Он уверенно приближался к ней. Она снова поглядела на Нину, уже заметно побледневшую, затем – на главврача и пустилась бежать.

После приезда полиции в подсобку к Олесе прибежала встревоженная Светлана.

– Ты видела, как убили Нины?

Олеся кивнула.

– Всё – я увольняюсь! – вопила Светлана. – Здесь невозможно работать! Каждый день по трупу.

– Успокойся!

Светлана помотала головой.

– Не могу. Кажется, я знаю, почему убили Нину.

– Что? Почему?

– Из-за Давида. Она видела, кто на него напал.

– С чего ты взяла?

Тогда Светлана рассказала о том, как подрабатывала Нина. Она продавала пациентам настойки аконита, которые изготавливал Давид. Эти настойки хорошо помогали от рака (правда, не всем) и были весьма вонючими. Впрочем, Олеся и сама догадывалась о делишках Нины.

– Настойки были недорогие, поэтому пользовались спросом, – говорила Светлана.

– А кто еще знал про них? – поинтересовалась Олеся.

– Многие. Даже главврач. Бывший. Он был против.

– Слушай, а эти настойки опасные? Ну, если их здоровый человек выпьет?

– Ты что? Аконит – это яд. Такое пьют только в крайних случаях.

Дверь в подсобку со скрипом отворилась, и на пороге появился Павел. Олеся и Светлана даже вздрогнули от неожиданности.

– Чего вы тут шепчетесь? – спросил он, улыбаясь.

– А вы собственно кто? – удивилась Светлана.

– Полиция, – ответил он, заходя в подсобку. – Что за беспорядки у вас тут происходят?

– Это мой знакомый, – заметила Олеся.

– Ясно, – сказала Светлана, собираясь уйти.

– Подожди, – остановила её Олеся, – а ты вчера работала или на конференции была?

– Нет, я работала как обычно. Конференция только для врачей.

– А главврач там был? – поинтересовалась Олеся.

В тот момент Павел удивленно на неё посмотрел.

– Кирилл Александрович? – удивилась Светлана. – Так он же арестован!

– А точно, – сказала Олеся, а сама подумала:

«Он не сказал ей, что его выпустили. Странно. Очень странно. Она же покрывала его. Придумала ему алиби».

– Слушайте, – вмешался Павел, – может, перейдем ближе к делу? Кого тут пытались убить? Есть свидетели?

– Я ничего не видела, – заметила Светлана. – Я только слышала из коридора, как окно разбили.

– Это было во время конференции или после? – вмешалась Олеся.

– После. Все уже расходиться начали.

– Так, стоп, – обратился Павел к Светлане, – вы откуда знаете, кто и что делал? Вы же не были на конференции!

– Я была неподалеку, рядом с процедурным кабинетом.

Когда там окно разбили, поднялся шум. Вот все и сбежались.

– Давида нашли в процедурном? – уточнила Олеся.

– Нет, он валялся снаружи, за окном. Его охранник нашел, Борис.

– Всё! – не выдержал Павел. – Я запутался. Это всё одновременно, что ли произошло?

– Нет! – ответила Светлана.

И она рассказала, как услышав треск разбитого стекла, не сразу поняла, из какого кабинета он доносился. Пришлось открыть четыре кабинета прежде, чем добрались до процедурного.

Сначала все предполагали, что окно разбил грабитель. Только потом прибежал охранник и рассказал про Давида, лежащего без сознания под окном процедурного кабинета.

Всем стало интересно поглазеть на предсмертные муки человека. Так что многие понеслись во двор, стараясь успеть до приезда полиции.

– То есть процедурный кабинет был закрыт? – уточнила Олеся. – На ключ?

– Кончено, полицейские думают, что вор проник туда через окно, – ответила Светлана. – С улицы его заметил Давид и решил вмешаться.

– Да, ладно, – рассмеялся Павел. Он-то отлично знал, каким трусом был Давид. Был и является до сих пор.

«То есть Давид чуть раньше ушел с конференции, – подумала Олеся. – Для чего? Уж явно не для того, чтобы остановить вора!»

– А конференция была до скольки? – уточнила она.

– До пяти.

– Вот только неясно, – вмешался Павел, – вор успел совершить кражу? Что он украл?

– Ничего. Наверное, Давид его спугнул, – предположила Светлана.

– А кто-нибудь еще видел этого вора? – уточнила Олеся.

– Кроме Давида никто.

– Не мог же он сам с собой подраться, – предположила Олеся.

– Зависит от того, что он перед этим употреблял, – рассмеялся Павел.

Олеся вспомнила про сообщение, которое получила утром. Оно было отправлено вчера в 16:58. Она специально проверила время отправки.

«Под конец конференции, – подумала она, – странно».

Затем она спросила:

– А телефон Давида никто не украл?

– Об этом я не слышала, – сказала Светлана. – Когда его нашли, было не до этого.

– А номер его не знаешь?

Светлана помотала головой. Она рассказала всё, что знала.

– И что мне делать? – спросила Светлана прежде, чем уйти, – вдруг меня убьют как Нину?

– Она тебе что-то рассказала? – поинтересовалась Олеся.

– Нет.

– Тогда тебе не о чем беспокоиться. Павел здесь подежурит.

Павел недоуменно уставился на Олесю, всем своим видом давая понять, что дежурить он не намерен.

– Подежуришь, хорошо? – спросила Олеся у него. – А потом Светлану домой проводишь.

– Конечно-конечно, – с иронией ответил он, – у меня же никаких дел нет. Бездельничаю весь день.

– Ой, спасибо вам, – добавила Светлана.

– Ну, и больничка у вас! – заметил он. – Хоть сразу в морг езжай – нервы сэкономишь! Олесь, ты сама-то не боишься?

– Не боюсь, и вы не бойтесь! – сказала она, а затем добавила:

– Павел, я свяжусь с тобой позже.

– Стоп! – отрезал Павел и попросил Светлану выйти. – Ты что задумала? – спросил он у Олеси, когда они остались одни.

– Ничего.

– А ну колись!

– Ладно, я видела главврача на месте преступления.

– Где? Ты полиции сказала?

– Нет!

– Тогда я звоню Ивану.

– Не надо. Я не уверена…

– В чем? Ты видела главврача или нет?

– Видела, – отвечала она шепотом, опасаясь, что их может подслушать Светлана. – Он пришел чуть позже. Не знаю… Нужно все проверить.

– А если он сбежит за это время?

– Дай мне всего один день, хорошо? И если он виновен, то мы всё расскажем полиции. Один день!

Затем она подошла к Павлу чуть ближе и шепнула ему на ухо:

– Заодно узнай у Светланы контакты главврача.

– Так ты меня для этого к ней приставила?! Ну, ты вообще!

Ничего больше не объясняя, Олеся покинула его. А Павла еще ждало внеплановое дежурство.

 

32 глава. Обгони меня

Главврача выпустили под подписку о невыезде. Но Иван

был не рад его внезапному освобождению и искал повод вернуть его обратно за решетку. На этот раз уже надолго. А причин для этого хватало. Во-первых, в день, когда главврач обрел свободу, произошло нападение на Ивана и были уничтожены все материалы расследования. Во-вторых, спустя еще пару дней кто-то напал на Давида. Это не так сильно печалило Ивана, как потеря его драгоценных бумаг, но всё-таки наводило на размышления. Вот только связать все эти нападения с главврачом никак не получалось. Не было прямых доказательств его причастности. Поэтому оставалось только искать зацепки.

Этим Иван и занимался с раннего утра. Он не мог заснуть из-за всей этой истории с главврачом. Засадить его стало для Ивана буквально смыслом жизни.

И вот Иван наведался в диспансер, чтобы опросить охранника Бориса о недавнем нападении. Долго искать его не пришлось – он как раз курил на крыльце диспансера.

– Чего-то вы рано, – сказал охранник, увидев Ивана.

– В самый раз. Я из полиции. Иван Залуцкий.

– А, – протянул охранник, – по поводу нападения.

– Да, это вы обнаружили тело во дворе?

Он даже не решился назвать имени пострадавшего.

– К несчастью, я, – отвечал охранник, плюнув в сторонку.

– ПокАжите это место?

– А чего не показать? – он махнул рукой, указывая направление. – Пойдемте!

Иван уверенно побрел вслед за ним по свежим лужам.

– Я же полицию вызвал и скорую, – заметил охранник, сокращая путь по газону. – Вон он валялся за кустами.

– А вы, простите, что там делали?

– Да ничего. Я бы туда не сунулся. Я вообще на минуту вышел, покурить. Слышу какие-то звуки.

– Какие звуки?

– Копошился кто-то в кустах.

– Хороший у вас слух.

– Да сначала подумал, что собака.

– И что вы сделали?

Охранник удивленно посмотрел на Ивана.

– Подходили к телу? – уточнил Иван.

– К кому?

Охраннику показалось странным то, как Иван называл Давида, ведь тот как-никак всё еще был жив.

– К пострадавшему, – строго ответил Иван.

– Я увидел его ноги из-за кустов и позвонил в полицию. Потом пульс его проверил. Он даже мне руку сжал. Напугал мне. Я чуть не об…, – охранник не договорил, поймав на себе недовольный взгляд Ивана. – Вот тут он и лежал, – охранник указал рукой на траву, на которой засохли капли крови. Казалось, охранник готов был улечься туда сам, чтобы передать всю полноту охвативших его эмоций. Прежде он еще не видел ничего более ужасающего.

Иван окинул место преступления равнодушным взглядом. Он не обнаружил там ничего, чтобы указывало на главврача. Тем более тот вряд ли бы пришел в диспансер после того, как был уволен оттуда с позором.

– Как он лежал? – уточнил Иван. Того требовал протокол, которому он беспрекословно следовал.

– На спине, будто спал. Растянулся вон до того куста. Вон видите, следы остались. Это он дрался с вором. Молодец! Так просто не сдался.

– Вы откуда знаете? Видели кого-то?

– Так окно же разбили, – охранник указал на окно напротив, укрытое полиэтиленом. – Хотели что-то украсть.

– Оттуда? – Иван попытался посмотреть за полиэтилен, но тот оказался слишком плотным. – А что там?

– Процедурный кабинет. Там анализы берут. Там Нинка часто сидит, – заулыбался охранник. Похоже, он забрел туда в день нападения не просто так, а в надежде поглазеть на грудастую медсестру.

– Ясно. Вы видели здесь кого-то конкретного?

– Нет! То есть видел!

– Ну! – Иван вопросительно кивнул в сторону охранника.

– Девчонку какую-то. Она по его карманам рылась. Меня увидела и сбежала.

– Вы уверены, что это была девчонка?

– Так коса у нее была длинная. Темная. Воровка, наверное.

– Вы запомнили её?

– Да вроде лечилась она у нас. Невысокая такая. Брови у неё, как у Брежнего.

– Опознать сможете? – уточнил Иван.

Охранник кивнул. Он чуть отошел назад и даже вздрогнул, когда столкнулся с Олесей. Узнав её, он поздоровался и пошел на свой пост.

– Что ты здесь забыл? – поинтересовалась Олеся.

Иван сделал вид, что ищет улики на месте преступления. На самом деле он не хотел, чтобы Олеся нашла что-то раньше него.

– Я на работе. И тебе бы не мешало.

– Нашел что-то? – Олеся бросила взгляд на крохотный осколок стекла. Он был небесно-голубого цвета и сразу привлек её внимание.

Она наступила на него ботинком, чтобы скрыть от Ивана.

– Нужно обыскать процедурный кабинет, – Олеся указала взглядом на окно, прикрытое полиэтиленом.

– Для этого нужен ордер. И я не думаю, что стоит тратить время на его получение.

– Почему?

– Нападение произошло на улице. Вор не успел залезть в здание. Там искать нечего.

– А я попробую.

– Я не буду тебя прикрывать.

– Как скажешь. У тебя есть ножницы?

Иван отрицательно помотал головой.

Тогда Олеся достала из сумки ручку и ей проткнула полиэтилен, прорубив себе путь, а затем осторожно залезла в окно.

– Идиотка, – пробормотал Иван, наблюдая за ней. А вернее, он очень надеялся, что её поймают, и будет ей отличный урок. Слишком уж она самонадеянная.

Проникнув в процедурный кабинет, Олеся первым делом убедилась, что он заперт. Значит, выходить придется через окно. Но это её не пугало.

Она быстро огляделась вокруг в поисках зацепок.

На полу, как и на мебели, она ничего не обнаружила.

Она подошла к окну и заметила, что шнур от жалюзи был порван. А на стене под подоконником красовалась вмятина от ботинка. Олеся приложила свою ногу к вмятине, которая, судя по размерам, была оставлена мужчиной. Или же очень крупной дамой.

И это всё показалось Олесе весьма странным, если учесть, что Давид сражался с тем, кто напал на него на улице. У Олеси понемногу начало складываться мнение, что реальная история нападения не известна никому, кроме двух лиц, участвовавших в ней.

Вскоре её размышления прервали шаги – кто-то приближался к процедурному кабинету. Прятаться было негде, и Олеся вот-вот могла оказаться пойманной с поличным. Она схватила со стола баночку с клеем и выдавила его в дверную скважину. Если верить инструкции клей должен застыть за несколько секунд. Он даже так и назывался «Секунда». Это и привлекло внимание Олеси. «Надеюсь, получится», – подумала она, слыша, как снаружи медсестра тщетно пытается запихнуть ключ в дверную скважину.

Иван тем временем брел по коридору диспансера.

«А что, если Олеся заметает следы, – вдруг подумал он. Он никак не мог поверить в том, что она ищет улики. Да и откуда она знает, где их искать, если сама их там не оставила. Он в ужасе бросился к процедурному кабинету, чтобы ей помешать. Нужный кабинет найти не составило труда – возле него стояла девушка в белом халате и тщетно пыталась открыть дверь.

– Черт. Ну, что с дверью, – возмущалась она. – Мало у меня дел на сегодня!

– Давайте я помогу, – к ней подошел Иван.

– Ключ не проходит, – заметила она.

– Вы уверены, что ключ тот?

Медсестра кивнула. Тогда Иван предложил выломать дверь.

Медсестра внимательно на него посмотрела.

– Иначе никак, – добавил он.

И она снова кивнула в знак согласия. Он ударил несколько раз по двери ногой и выломал её. Вот только Олеси в кабинете не оказалось. Он проверил даже за окном. Она успела ускользнуть, оставив после себя лишь разрезанный полиэтилен на окне.

– Опять кто-то в кабинет залезал! – возмутилась медсестра и побежала за охранником.

Все усилия Ивана оказались потрачены впустую. Он едва сдерживался от злости.

А Олеся находилась в метре от него, за кустами, и рассматривала осколок из голубого стекла, оставленный на месте преступления. Она пыталась понять, откуда он там взялся. Поднявшись, она сделала пару шагов и споткнулась о небольшой булыжник.

Боль остановила ее. Олеся наклонилась, чтобы ощупать пальцы на ноге сквозь замшевый ботинок. В этот самый момент ее взгляд упал на еще один осколок стекла, такой же голубой. Она машинально поместила его в карман своего плаща.

«Убийца мог обронить эти осколки, – полагала Олеся. – Узнаем, откуда осколки – узнаем, кто убийца».

– Эй, – крикнул ей Иван. – Что ты нашла?

Он наблюдал за ней из процедурного кабинета.

Он нутром чуял, что она что-то обнаружила, но не знал, что конкретно.

– Ничего, – ответила она.

Олеся решила не рассказывать ему про свою маленькую находку под кушеткой. Если это можно было назвать находкой. Она просто нащупала там остатки скотча, которым, как она полагала, Давид мог что-то приклеить к внутренней стороне кушетки. Устроить там своего рода тайник. Так он, скорей всего, передавал Нине свои настойки. Возможно, даже ради этого пораньше сорвался с конференции. Вот только зря.

– Значит, не скажешь? – спросил Иван.

– Не скажу.

– А зря. Нам лучше сотрудничать. Ведь я знаю, кто напал на Давида.

– Ничего ты не знаешь.

– Охранник видел возле него девушку. Одну из пациенток. И у меня её фото с камер наблюдения. Взял, пока ты обыскивала процедурный.

Лицо Олеси вдруг стало серьезным. Она подбежала к окну, через которое с ней общался Иван.

– Ладно. Может, я её знаю, – заметила она.

Иван показал ей фото, и она узнала на нём Милану.

– Девчонка пыталась ограбить Давида, – пояснил Иван.

Олеся даже боялась предположить, что именно хотела украсть эта девочка.

– Ты можешь её найти?

Иван кивнул, а Олесе уже собиралась честно рассказать ему, что именно она нашла, как вдруг увидела Милану. Девочка, ни о чем не подозревая, вылезала через окно подвала в нескольких метров от неё. Но встретившись взглядом с Олесей, передумала и рванула прочь.

– Она в подвале! – выкрикнула Олеся, указав на нее пальцем. – Перехвати её изнутри!

Иван недоуменно выглянул из окна. Впрочем, он все равно ничего там не увидел, разве что, как Олеси помчалась за Миланой. Она знала, насколько эта девчонка хитра и чтобы поймать её, следовало перекрыть все входы и выходы.

Иван хотел броситься следом за Олесей, но во время осекся и выбежал в коридор, налетев на охранника, который как раз собирался проверить вскрытое окно.

Милана тем временем уже удирала вверх по лестнице.

Иван заметил ее и побежал следом, и вскоре столкнулся с Олесей.

Он лишь указал ей рукой наверх, куда они оба устремились. Когда они приблизились к последнему этажу, то заметили, как девчонка села в лифт.

– Она поехала вниз, гадина, – крикнул Иван и двинулся в обратном направлении.

Он бежал по лестнице так быстро, как только мог, перепрыгивая черезо две, а то и через три ступеньки за раз. Олеся не отставала от него. Казалось, что они соревнуются друг с другом, кто догонит Милану быстрее. Наконец, когда лифт приблизился к первому этажу, им оставалось преодолеть всего одну лестничную площадку. Тогда Иван решился на рискованный шаг. Такого он сам от себя не ожидал. Он прыгнул через перила вниз и приземлился на корточки прямо возле лифта.

Милану он поймал раньше Олеси, чему был крайне рад.

Вот только ему не удавалось наладить контакт с Миланой. Она просто не хотела отвечать на его вопросы. Как он ни старался и сколько бы раз не спрашивал её, она молчала.

А он всё продолжал спрашивать:

– Что случилось с Давидом? Ты видела?

Он тащил её за шкирку в свой кроссовер.

– Я скажу только ей, – Милана указала на Олесю, которая плелась позади них.

– Может, тебя отвезти в полицейский участок? – предложил Иван. Он хотел припугнуть девочку.

– Я несовершеннолетняя. Без родителей меня нельзя допрашивать.

– Да что ты? – удивился Иван. Он и предположить не мог, откуда она всё это знает. Девочка была слишком умна для своего возраста. И где только она всему этому понабралась?!

– Я поговорю с ней, – вмешалась Олеся.

– Без него! – добавила Милана.

Иван едва не позеленел от злости. Он посмотрел на Олесю так, будто хотел испепелить её взглядом. И если бы ненависть убивала, то Олеся бы точно не выжила в тот момент. Но, увы, Ивану пришлось уступить и оставить их наедине. И сделал он это скрепя сердцем.

– Только не упусти её опять, – сказал он Олесе перед тем, как сесть в свой кроссовер. Она и сама не была уверена, что справится одна. Возможно, хитрая девчонка специально решила спровадить Ивана, чтобы ей проще было сбежать. Но эти мысли Олеся решила отбросить.

– Я тебя слушаю, – сказала она Милане.

– Что ты хочешь узнать? Тоже про Давида?

– Ты видела, кто на него напал?

– А если видела? Почему я должна тебе сказать? Ты что, из полиции?

– Но ты сказала…

– Я обманула.

Олеся не знала, что ответить и просто молчала.

– Но не парься! – добавила Милана. – Если решишь одну мою проблемку, я всё расскажу.

– Какую проблемку?

– Мне нужны деньги. Девяносто тысяч. Достанешь?

– Ладно, договорились, – ответила Олеся, хотя у неё не было нужной суммы, но попробовать стоило. – Как я тебя найду?

– Я сама тебя найду. Через два дня, – Милана подняла вверх два пальца: указательный и средний, а затем убежала прочь. Иван вылез из кроссовера и лишь руками развел. Он знал, что Олесе нельзя доверять поимку преступников.

 

33 глава. Поездочка

В Олесиной квартире Павел чувствовал себя, как дома. Там он всегда мог перекусить и отдохнуть при желании. Мнения Олеси обо всём этом он никогда не спрашивал.

А она, между прочим, не любила принимать гостей у себя дома. Для него она сделала исключение лишь для того, чтобы показать, что нашла на месте преступления. Она очень гордилась этой находкой. Еще бы, ведь это было её первое расследование. Вот только Павел не разделял её радости.

Он недоуменно посмотрел на кусочки стекла в её ладони и сказал:

– Стекла? Лучше бы ты бутылки нашла. Их хоть сдать можно.

– Это улики!

– Ивана они не заинтересовали? – усмехнулся Павел.

– Я ему их не показывала. И ты ему не говори.

– Да что у вас за тёрки с ним? Гоните друг на друга.

– Это не тёрки. Просто Ивану всё равно, когда засадить, а мне – нет.

– Ладно, с Иваном и со стеклами мы разобрались. Когда разберемся с главврачом?

– Мне нужен его адрес.

– А номер телефон уже не нужен?

Павел вспомнил, как отправил ей этот номер, но так и не дождался благодарности.

– Уже нет. Я проверила. Смс отправили не с его номера.

«И как я только могла подумать об этом? – удивилась себе Олеся. – Но убедиться стоило».

– Ладно. Скину адрес. Собирайся к нему!

– Сначала нужно придумать план. Я же не могу так просто к нему заявиться! Он подумает, что я его преследую.

– Да просто скажи ему, что хочешь его.

– Что? Не могу я такое сказать малознакомому человеку. Тем более он был моим начальником.

– Да не парься! Все мужики об этом мечтают. Даже если он хотел сбежать, он, возможно, задержится на пару часов.

– Очень смешно! А если он купится?

– Тогда скажи ему, что у тебя критические дни или кошка болеет. Я даже могу тебе позвонить – прикинуться соседкой.

«Хорошо хоть не кошкой», – подумала Олеся.

– Так мы и поступим! – уверенно сказала она и достала из шкафа новенький комплект ажурного белья. Прямо при Павле. Он даже рот разинул от удивления.

С этим комплектом и платьем в руках она направилась в ванную.

– Ага, трусы не забудь погладить, – сказал он ей вслед.

Она сделала вид, что не слышит его слов.

– Женщины вечно любят всё усложнять! – лепетал он себе под нос.

И не успел он сказать что-то еще, как перед ним появилась Олеся. Она была в новом платье, которое идеально на ней сидело. О том, что скрывалось под платьем, он и думать не хотел.

– Необязательно так наряжаться, – заметил Павел. Он уже стал опасаться, что главврач купится на её уловки. – Сгодились бы и старые джинсы.

– Я не ношу джинсы.

– И зря.

– Ты со мной?

Павел помотал головой, хотя он очень хотел с ней пойти. Он вышел на улицу, поглядывая Олесе вслед. Затем он отправил ей смску с адресом главврача, а после взял такси и сам поехал по этому адресу. Но только Павел не всё предусмотрел. К примеру, он не мог знать, что главврач отъедет по делам.

Олеся тоже не ожидала ничего подобного. Она просто не обнаружила машины главврача возле его дома и решила немного прогуляться, в надежде встретить его. Так она гуляла минут пятнадцать, пока главврач сам её не заметил. Он просигналил ей из своего форда. Она обернулась. Такой удачи она и ожидать не могла. На его предложение подбросить её, она сперва отказалась. Она любила набивать себе цену.

– Я почти дошла. Спасибо, – сказала она. К тому времени она еще не придумала, куда конкретно она идет.

– Я вас подвезу, – настаивал главврач. – Я здесь всё знаю.

На этот раз ей пришлось согласиться. Она расположилась на сиденье рядом с ним и пристегнулась.

– Куда вам нужно? – поинтересовался он, нажав на газ.

– В магазин, – соврала она. – Я скажу, как доедем.

После короткого молчания, главврач спросил её:

– Я, наверное, напугал вас в том переходе? Вышел из темноты, как черт, – на его лице появилась смущенная улыбка.

– Нет, честно говоря, меня напугала смерть Нины.

– Вы же не думаете, что её убил я?

– Не знаю. А что вы вообще там делали?

– Я пришел за своими вещами. Решил пройти в наиболее тихом месте, где никто не ходит. Меня уволили, если вы не в курсе.

– В курсе.

– Выбрал тот дурацкий переход. Интересно, сколько там могла пролежать Нина?

– Несколько минут. Я видела, как она туда зашла. А вы кого-нибудь видели там?

– Нет, – он помотал головой, – похоже, мне удалось убедить вас в своей невиновности, – с иронией добавил он.

Олеся ничего не ответила. Хотя в его невиновности она и вправду сомневалась. Просто обвинять его в открытую ей не позволяли правила приличия.

– Послушайте, – продолжал он, – если бы я был убийцей, разве я бы вас не догнал? Хотя вы, конечно, быстро бегаете, – улыбнулся он.

«И откуда он знаете, как я бегаю? – подумала Олеся». Но ответила всё же иначе:

– Не знаю. Я бы закричала. Сбежались бы люди.

– Там же никого не было, кроме нас.

– А вдруг…

– Тогда почему вы не рассказали обо всем полиции?

– Не знаю.

– Лучше бы вы это сделали, чем подозревать меня в убийстве.

– А если Нину убил кто-то другой?

– Об этом я и пытаюсь вам сказать.

– А давно вы на свободе?

– Четвертый день.

Олеся мысленно отсчитала дни назад, вспоминая, когда произошло нападение на Давида.

«Оно было в среду, а во вторник главврач уже находился на свободе. Вот же странное совпадение!»

Она задумалась на несколько секунд, понимая, что их разговор зашел в тупик.

– А вот и мой магазин, – указала Олеся на первую попавшуюся вывеску. – Мне пора. Простите.

Главврач остановил машину, но через несколько секунд снова нажал на газ.

– Этот магазин на ремонте, – добавил он. – Я отвезу вас в другой. Тут недалеко.

Олеся не успела даже проверить слова главврача и найти глазами вывеску о ремонте. Ей оставалось лишь молча согласиться на предложение своего попутчика. Ехали они несколько минут, но она уже начинала волноваться. Он свернул с трассы на какую-то разбитую дорогу, объезжая то лужи размером с озера, то ямы.

– Здесь есть магазин? – поинтересовалась Олеся. – Или склад?

Главврач ничего не ответил. Он припарковался возле старых гаражей, которые преградили ему путь. Дальше ехать было некуда. Олеся вдруг почувствовала себя в тупике.

– Зачем вы сюда приехали? – спросила она, чуть отодвинувшись от главврача. Он сидел практически неподвижно, а его каменное выражение лица начинало пугать Олесю. Она вопросительно на него посмотрела.

– Можно мне выйти? – спросила она.

– На улице холодно. Не стоит.

– Я хочу выйти, – она уже собиралась открыть дверь, но главврач тут же нажал на блокировку.

– Что вы делаете? – Олеся всё еще пыталась выйти, не веря, что такое происходит именно с ней. Она лихорадочно дергала за ручку двери.

Главврач развернулся к ней. Она почувствовала, что ей становится трудно дышать от страха. Её охватила паника. Она полезла на заднее сидение машины, наступая на подол собственной юбки.

– Не будьте ребенком! – заулыбался главврач.

– Не подходите ко мне!

– Не собираюсь! Я хочу с вами поговорить, – он потянулся к ней.

Она отодвинулась чуть дальше от него и зажалась в углу. Затем сняла с ноги туфлю.

– Если не откроете дверь, я сломаю окно!

Но открывать он не торопился. Тогда Олеся со всей силы ударила туфлей в заднее стекло. Главврач ринулся на неё и заломал ей руки. Её единственное средство защиты – туфля сама упала на пол.

– Прекратите! – крикнул ей главврач.

– Отпустите меня! – сопротивлялась Олеся.

– Сначала успокойтесь!

– Я спокойна! – резко ответила она, пытаясь ударить его локтем.

– Вы абсолютно неуправляемы! – пытался удержать её он, но она не спешила сдаваться. – И вы мне нравитесь!

Олеся застыла от неожиданности. Затем она почувствовала, что он отпустил её, но так и сидела, как истукан, не двигаясь с места и опустив взгляд в пол.

– Может, даже больше, чем нравитесь, – добавил он, откинувшись на сиденье рядом с ней.

В тот же миг Олеся ощутила себя полной дурой. Она хотела извиниться, но слова застряли у неё в горле. Она бы могла молчать еще долго. Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

– И в диспансер я приходил не за вещами, – продолжал главврач, – я хотел увидеть вас.

Ну, вот теперь еще Олеся ощутила себя виноватой за то, что он оказался на месте преступления.

– Я понимаю, я вам не пара, – говорил он. От волнения она едва могла разобрать его слова. – С моей нынешней репутацией, без работы. Да и я гораздо старше вас.

Этот факт немного возмутил Олесю. У неё даже голос прорезался.

– Мне двадцать два, – сказала она и наконец, посмотрела на него. Надеялась ли она отбить у главврача интерес к ней?! Этого она и сама не знала. Она знала только, что ищет кого-то, кто интересуется исключительно девочками. Так ей казалось.

– А мне тридцать четыре, – ответил главврач. – Разница ощутима.

И ей снова захотелось провалиться сквозь землю от своей дурости. Если бы только в полу его машины был люк, она бы немедленно выскочил наружу и убежала. Впрочем, люк ей бы не помог сбежать от себя.

– И я снова вас напугал. Я идиот.

Олеся не успела ничего ответить – ей помешал Павел. Он появился возле форда главврача так внезапно. Они даже не заметили, как он к ним подошел. Он сам дал о себе знать, постучав в боковое окно, расположенное справа от главврача. И от стука Олеся даже вздрогнула.

– Полиция! Откройте! – громко говорил Павел.

Главврач опустил стекло машины и спросил:

– Я неправильно припарковался?

Олеся заметила, как он снял блокировку, и открыла дверь. На самом деле ей не хотелось уходить, но Павел всё равно бы не оставил их наедине.

Не зря же он ехал на такси до самого подъезда главврача, а потом еще ждал там Олесю почти полчаса. Впрочем, зря ждал – она к тому времени уже ушла.

Даже таксист едва не выпроводил Павла вон из машины. Павлу пришлось доплатить за потраченное время. Но вдруг Ему пришла в голову отличная идея – найти местонахождение Олеси при помощи своего мобильника. Вернее, приложения, которым он так любил пользовать в последнее время. Он потратил всего несколько минут и снова попросил водителя подбросить его. Так Павел оказался третьим лишним в любовной истории Олеси и главврача. Если это можно назвать любовной историей. Впрочем, Павел очень опасался, что такая история случится. Поэтому он приехал туда, желая всеми силами помешать этому. И это ему удалось.

Олеся так и не объяснилась с главврачом. Она молча села в такси к Павлу. На вопрос, что стряслось, она ответила:

– Ничего.

И она не соврала. Из-за Павла и вправду ничего не случилось. А ведь Олесе тоже нравился главврач. Может, даже больше, чем нравился. Она уже не была уверена, что когда-либо признается ему в этом. Она даже не знала, увидятся ли они снова. Хотя это к лучшему. Она всегда выставляла себе перед ним не в лучшем свете с первой их встречи. Пора прервать эту череду позора. Больше они не увидятся.

В этом Павел был с ней согласен. Главврач ему не нравился. Возможно, потому что Павел видел в нем соперника. Весьма сильного соперника. Да и все эти преступления висели на главвраче мертвым грузом. Но разве женщине мешает влюбиться в мужчину то обстоятельство, что он убийца. В этом даже была определенная романтика. Но Павел не мог такого допустить. Он слишком хорошо относился к Олесе, сам того не подозревая. Ему хотелось её защищать от любой угрозы. А пока такую угрозу он видел в главвраче.

Но Павлу показалось мало расстроить их свидание. Он был просто в бешенстве от всей этой ситуации. Когда Олеся уже покинула такси, он решил позвонить Ивану и выдать ему главврача со всеми потрахами, но не смог и повесил трубку, так и не проронив ни слова. Подлость – это не то качество, каким мог похвастаться Павел. На сей раз, главврач может считать, что ему повезло. Но только пока.

 

34 глава. Убегай!

Шарик из голубого стекла с грохотом катился по коридору онкодиспансера. Мальчишка, заливаясь смехом, бежал за шариком и пенал его всё дальше от себя. Другие дети хотели присоединиться к мальчику, но он яростно оберегал свою игрушку и никого не подпускал слишком близко. Так он бегал, пока не наткнулся на Олесю.

– Что это? – она наклонилась, чтобы поднять шарик.

– Он мой! – выкрикнул мальчик и опередил её, зажав шарик в своих ладонях.

– Точно твой? – поинтересовалась она.

Она уже видела подобные шарики у Давида в день их знакомства.

Мальчик отрицательно помотал головой, настороженно поглядывая на Олесю.

«Шарик голубого цвета, как и найденные мной осколки», – подумала она и спросила:

– Где ты его нашел?

Мальчик указал пальцем на девушку, которая катила тележку с грязным бельем и сказал:

– Тетя дала.

Видимо, Давид сдал свой халат в стирку и забыл проверить карманы. Но почему там оказался только один шарик. Олеся задумалась, но её отвлек грохот, с которым шарик упал на пол и покатился. Она рванула за ним и на этот раз опередила мальчишку, утащив у него заветный шарик. Сама себя она ощущала, как в детском саду. Гоняться за шариком вместе с ребенком. Да, Олеся дошла до крайности. Вот только мальчишка не хотел так просто расставаться со своей игрушкой. Он зарыдал так громко, как только мог. Олеся даже не предполагала, что мальчики бывают такими плаксами. На его рёв даже сбежалась старшая сестра, а Олеся напротив пошла куда подальше, сказав ей:

– Он упал!

Затем Олеся решила ускориться, пока плаксивый мальчишка её не выдал.

«Мелкий ябеда!»

В спешке она даже врезалась в пост старшей сестры. И как его можно не заметить, если там стол в полкоридора! И Олеся задела этот стол, уронив с него лоток с бумагами, среди которых затерялось несколько визиток. Она тут же поспешила собрать всё обратно и наткнулась на визитку Давида с его номером телефона.

Затем Олеся слышала, как на свой пост возвращается старшая сестра, и убежала прочь, прихватив с собой визитку Давида.

Уже на лестничной площадке Олеся сравнила номер на визитке с номером, с которого получила последнее СМС-сообщение. СМС было отправлено в день нападения на Давида. Причем, как выяснилось, с его же номера.

«Вопрос кем: Давидом или убийцей?».

Затем Олеся спустилась в подсобку. Там из кармана своего плаща она достала два осколка стекла и сравнила их с шариком. По цвету он отличался от осколков. И этот факт огорчил Олесю. Она снова оказалась в тупике. Теперь вся надежда была лишь на Милану. Если та, конечно, соизволит рассказать ей правду. В этом Олеся почему-то сомневалась.

Она надела плащ и, захватив с собой сумку, направилась к выходу. Сумку она держала обеими руками, будто боялась, что кто-то её украдет.

В вестибюле она поздоровалась с охранником. Выглядел он неважно – на его переносице красовался белый лейкопластырь.

«С кем это он подрался?» – подумала Олеся и заметила на его столе журнал, куда записывался какой-то мужчина. Охранник даже не отвел взгляда от телевизора. Конечно, сериалы куда интереснее работы.

Олеся набралась храбрость прервать его просмотр и сказала:

– А я забыла записаться.

Охранник пододвинул к ней журнал и снова уставился в экран.

Олеся быстро черкнула своё имя второй раз и пролистнула журнал назад. Она надеялась узнать, кто был в диспансере в день смерти Нины. Не мог же убийца проскользнуть незамеченным.

– Записались? – поинтересовался охранник.

Олеся кивнула. Нужных ей страниц в журнале не оказалось. Они были просто выдраны.

– А что с журналом?

– Какой-то дурак постарался.

– Как?

– Да только я отошел покурить, возвращаюсь, а этот идиот журнал рвет. Я пытался его остановить, так он мне в нос двинул. Но я ему все же карман порвал, – охранник с гордостью достал из своего стола небольшой кусок ткани красного цвета. – Пусть теперь новую куртку покупает, – он засмеялся как-то по-злодейски.

– Ясно.

Олеся вышла во двор. Неподалеку, за забором её уже поджидала Милана.

Выглядела девочка немногим лучше, чем охранник: хмурая, нервная, она дрожала на ветру то ли от холода, то ли от болезни.

– Ты принесла? – спросила она, не здороваясь.

Олеся кивнула и предложила ей зайти в кафе, где они могли бы поговорить.

Девочка согласилась, но сразу же потребовала деньги. Олеся передала ей толстый конверт. Его Милана запихала себе за пазуху, озираясь по сторонам, как воровка.

– Зачем тебе деньги? – поинтересовалась Олеся.

– Тебе не все равно?

– Ты же неслучайно оказалась рядом с Давидом?

Девочка дернулась, чтобы убежать, но Олеся схватила её за ворот куртки.

– В конверте только половина суммы. Остальные отдам, когда мне всё расскажешь!

– Что тебе рассказать? – Милана вырывалась, как звереныш.

– Давид давал тебе наркотики? – спросила Олеся. – Ты поэтому рылась в его карманах? Но не нашла то, что искала.

– Раз ты всё знаешь, тогда зачем спрашиваешь?

– Ты на него напала?

– Нет. Он обещал мне таблетки. Сначала он давал мне их бесплатно, как и всем пациентам. Потом стал требовать деньги.

– Зачем тебе эти таблетки?

– Ты всё равно не поймешь! Ты же не умеешь кайф ловить!

– Ты в курсе, что тебя родители ищут?

– Ну и пусть ищут. С ними уныло, – Милана посмотрела на Олесю. – Так что? Деньги отдашь?

– Мы не закончили.

От недовольства Милана закатила глаза.

– Тогда пойдем в кафе. Здесь кексы вкусные!

– Не меняй тему! Ты видела, кто напал на Давида?

– Не помню. Сначала кексы.

Девочка зашла в кафе. Олесе ничего не оставалось, как следовать за ней.

– Ты давно не ела?

– Я могу о себе позаботиться, не беспокойся, – Милана протянула руку, требуя свои деньги.

– Я всё отдам, когда расскажешь мне кое-что еще.

– Ну, ты и зануда, – девочка бросила свою сумку на кресло и направилась в туалет.

Там, в одной из кабинок, она принялась пересчитывать содержимое конверта. Глаза её разбегались от такого количества купюр.

«Вот оно счастье!», – думала она.

Затем её прервал стук в дверь.

– Ты достала ей Богу! – крикнула она и заметила под кабинкой ноги, облаченные в темные мужские ботинки. Олеся такие явно не носила.

Милана быстро убрала деньги обратно за пазуху и отодвинулась чуть дальше от двери. Но кто-то настойчиво продолжал стучать. Она осторожно пролезла под перегородкой23 в соседнюю кабинку в то время, как дверь её прежней кабинки с грохотом слетела с петель. Милане пришлось проскользнуть еще под двумя перегородками, пока некто снаружи яростно искал её в каждой из кабинок. Наконец, она решилась покинуть своё укрытие. Она почти добралась до двери, как чьи-то грубые руки схватили её за волосы и потащили назад. Она хотела вскрикнуть, но её рот сжала холодная ладонь, облаченная в кожаную перчатку. И Милана вгрызлась в неё зубами, как свирепый хищник. На несколько секунд тот, кто напал на нее, ослабил хватку. Этого времени ей хватило, чтобы сбежать.

Спотыкаясь, она неслась по коридору так быстро, как только могла. Оказавшись у столиков, где были люди, она остановилась и положила руку на пазуху, проверяя на месте ли деньги. Конверт всё еще был при ней.

Она с облегчением выдохнула и на всякий случай оглянулась назад. Позади никого не было, будто недавнее нападение ей привиделось. Зато в кармане своей куртки она обнаружила пакетик заветных таблеток. Откуда он там оказался, она могла только догадываться. Но от радости ей не хотелось даже думать об этом.

Она вернулась за свой столик, где её уже заждалась Олеся.

– Знаешь, мне пора, – сказала Милана, перекидывая сумку через плечо.

– Подожди!

Милана уже собиралась уйти, но увидела мужскую фигуру, покидающую кафе. Ей он напомнил того, кто напал на неё, и она задержалась.

– Ладно, что ты хочешь узнать? – Милана села обратно за стол.

– Расскажи про главврача, – начала Олеся.

Милана ухмыльнулась и потянулась за соком, который только что принесла им официантка.

– Мудак он, – начала она и залпом выпила сок.

– Мы ничего не заказывали, – сказала Олеся официантке, но та лишь пожала плечами и ушла. Затем к Олесе подошел администратор и извинился, сославшись, что у них новая сотрудница.

– Напитки за наш счет, – добавил он.

– Закажем что-нибудь еще? – спросила Олеся и повернулась к Милане, которая уже проскользнула на выход.

Олеся окликнула её, но это был крик в пустоту. Девочка лишь ускорилась, покидая кафе. Ругая себя за нерасторопность, Олеся погналась за ней.

Но девочка оказалась очень быстрой, словно на ней были чудо кроссовки. Она протиснулась сквозь толпу, затем побежала за угол. Олеся уже и не надеялась её настичь, как вдруг Милана застыла на месте.

– Ты забыла деньги! – крикнула ей Олеся.

Внезапно девочка упала сначала на колени, а затем – лицом на асфальт и больше не двигалась, и не звала на помощь. Она, словно вырубилась посреди пути, как какой-нибудь робот, у которого сел аккумулятор. Люди с опаской обходили её. Вот только она не являлась роботом. Она была живым человеком. Впрочем, слово «была» здесь ключевое.

 

35 глава. Журнал

Олеся почти неделю не посещала университет…

Арест главврача, нападение в диспансере, смерть за смертью просто не давали ей сосредоточиться ни на чем, кроме желания найти убийцу. И вот, наконец, она решила вернуться к учебе. Её интересовали не столько знания, сколько возможность отвлечься. И вроде бы ничего не предвещало проблем. Пока она не увидела в коридоре Горенко. Он шел в своей модной ярко-красной куртке с оборванным карманом.

«Таких совпадений не бывает», – подумала Олеся.

Она догнала Горенко. Он не горел желанием с ней общаться, но не упустил возможности посмеяться над ней:

– Тебя еще не выгнали за прогулы?

– Как видишь. Красивая куртка у тебя.

После этих слов Горенко изменился в лице. Он едва не закипел от злости – ему снова напомнили, что его любимая куртка испорчена.

– Иди, куда шла!

– А я с тобой хочу поговорить. Где ты порвал куртку?

– Тебе-то что? На меня собака напала. Питбуль, ясно тебе!

Олеся закивала головой, не веря ни единому его слову. Впрочем, его это мало волновало. Он ушел и даже не поздоровался с Кристиной, которая проходила мимо.

Олеся окликнула её, но та никак не отреагировала, не желая общаться с подругой. Но Олеся всё же догнала её и вскоре сама об этом пожалела.

– Зачем ты всё время трешься вокруг него? – возмутилась Кристина. – Достала ты уже! Ни себе, ни людям!

– Да кому нужен твой Горенко! Вор несчастный.

Кристина обернулась и застыла на месте от возмущения.

– Ты дура что ли?

– Это он дурак. Спроси его, что он с журналом сделал.

– Каким журналом?

– Да из диспансера.

Кристина посмотрела на Горенко – он заигрывал с какой-то девушкой. Еще вчера Кристина поссорилась с ним, а он даже не делал попыток к примирению. Она вспылила. Ведь отомстить ему она могла только одним способом.

– Журнал, говоришь! Я видела, как он выбрасывал в помойку какие-то листки, – сказала она. – Еще озирался.

– Покажешь где?

– Ты чокнулась? Через пять минут лекция!

Но Олесе всё-таки удалось убедить подругу отвести её на ту помойку.

– Ты же не собираешься там рыться? – спросила Кристина, когда они уже были на месте.

Но у Олеси не было выбора. Вернее, если он и был, то подтверждал опасения её подруги.

– Горенко же не посадят? – поинтересовалась Кристина.

Олеся пожала плечами.

Вот только рыться в мусоре ей предстояло одной – Кристина решила вернуться на лекцию. Аромат, разливающийся из мусорных баков, вдохновил её учиться.

Олеся тоже не сразу приступила к позорным поискам. Она несколько минут с отвращением наблюдала за бомжами, которые с головой забрались в баки, будто там медом намазано. Чем там, в действительности было намазано, Олеся даже представлять не хотела.

«Они смогли, и я смогу», – подумала она и подошла к бакам, зажав рукой нос из-за нестерпимого зловония.

– Нужны? – поинтересовался у нее один из бомжей, вытаскивая из бака перчатки – Женские.

Олеся промолчала, не дав и намека на улыбку.

Внутри баков она заметила много пакетов. Но прежде, чем копаться в помойке, решила расспросить людей, для которых это занятие было практически работой.

– А мусоровозная машина давно приезжала? – начала она. Она понимала, как нелепо для них звучит её вопрос.

– Да не боись, уже накопилось добра, – ответил бомж.

– А вы здесь случайно листки не находили? – продолжала Олеся.

– Да зачем они нам? Я с девятого класса не пишу и не читаю.

– Левий находил, – вспомнил другой бомж. – Еще обрадовался так! Может, это и были твои листки? Длинные такие. Он их с собой прихватил.

– Он у нас писатель, – с гордостью заметил первый бомж.

– А где он сейчас? – перебила его Олеся.

– Да дома, – ответил второй бомж.

– А где его дом? – поинтересовалась Олеся. – Покажите мне?

– А ты что-то важное потеряла?

– Ну, почти, – ответила Олеся.

– У меня здесь дела, – сказал первый бомжей. – Я не могу. И вот он тоже не может. И вообще мы своих не выдаем. Вдруг ты с ним что-нибудь сделаешь?

– Да не сделаю, – оправдывалась Олеся. – Хотите я вам денег дам?

– Не откажемся, – заметил второй бомж.

– Если отведете.

– Ладно, уговорила!

Бомж отвел Олесю во двор старой многоэтажки, где они остались один на один. Их окружали только грязно-серые стены здания. Ни единой души не было поблизости. Олеся начала волноваться.

Бомж поглядел по сторонам, а затем потребовал у нее деньги.

– А где ваш писатель? – из-за неприятного запаха, исходившего от бомжа, Олеся старалась не дышать.

– Да, нет его здесь, – отвечал бомж. – Деньгу давай!

– Сначала писатель.

– Ты что, не поняла? – выкрикнул бомж и схватил Олесину сумку.

– Что вы делаете? – удивилась Олеся, будто не верила, что её грабят.

Но бомж не стал перед ней объясняться и уже собирался сбежать вместе с её сумкой, но не смог осуществить задуманное. Павел ударил его ребром ладони по горлу.

Такого поворота бомж не ожидал. Он тут же закашлял, моля о пощаде и даже сумку вернул законной владелице.

– У тебя новый друг? – спросил у Олеси Павел.

– Как ты меня нашел? – удивилась она.

Павел молча показал ей свой мобильник. Впрочем, Олеся уже и сама догадалась, что он отследил её при помощи своего любимого приложения. Ох уж эти их с Иваном ментовские штучки. К тому же, Павел видел, как Олеся шла куда-то в компании с бомжом. Не самая лучшая её затея.

– Не отпускай его! – крикнула она, заметив, что бомж снова хочет улизнуть.

Павел не очень-то хотел возиться с этим товарищем из помойки, поэтому быстро выбил из него всю информацию. Вскоре бомж привел их к полуразвалившемуся сараю, где проживал седой старик с темно-серой бородкой.

– И на фига мы здесь! – возмутился Павел. Он согласился сопровождать Олеся, потому что иначе она снова бы влипла в неприятную историю.

– Вы Левий? – Олеся подошла к старику.

– А вы кто? Что вам надо? Привел тоже мне. Дом проходной устроил, – выкрикнул Левий вслед уходящему бомжу.

– Я, – протянула Олеся, собираясь с мыслями.

– Полиция! – перебил её Павел. – Обыск!

– Какой еще обыск? – возмутился Левий. – Ордер покажи?

Но Павел бесцеремонно выхватил бумаги, лежащие на старом чемодане, который старик использовал в качестве письменного стола.

– Они? – обратился Павел к Олесе. Она лишь помотала головой.

Левий только и успел, что встать с насиженного места – старой деревянной табуретки.

– А ну пошли вон отсюда! – заорал он. – Без ордера ничего не трожьте!

Старик явно был отчаянным малым.

– Послушайте, мы вам заплатим! – вмешалась Олеся и протянула ему пятьсот рублей.

– А! – заулыбался Левий и снова уселся на табуретку, – я знал, что вы не копы. Чего приперлись?

– Нам нужна ваша помощь, – ответила Олеся.

– Тогда по пятисотки с каждого, – заметил Левий, – и скажите «спасибо».

Он уже собирался взять у нее купюру, когда Олеся увидела под чемоданом листки из журнала. На них была печать онкодиспансера.

Она толкнула Павла локтем и шепотом сказала ему.

– Они там!

– А ты чего? – обратился Левий к Павлу, – пятихатка где?

Павел уставился на довольную физиономию старика, который уже предвкушал, что купит на вырученные деньги. Тогда Павел не выдержал и со всей силы пнул табуретку, на которой восседал Левий, и тот, чертыхаясь, улетел на пол.

– Валим! – крикнул Павел Олесе, и они убежали со всех ног, прихватив с собой заветные листки.

– Ну, черти поганые, подавитесь! – кричал им вслед Левий.

Только после того, как Олеся и Павел сели в автобус, они смогли нормально отдышаться.

– Да, жаль старика, – говорила Олеся. – Надо было хоть денег ему дать.

– За помойные бумажки? – с отвращением сказал Павел.

– За беспокойство!

– Он старый параноик. Плюшкин хренов. А что там с бумажками?

– Некоторые он уже исписал, – Олеся внимательно изучала похищенные листки.

– Зачем тебе сдались его каракули?

Тогда Олеся поведала ему историю про журнал и про Горенко. А найденные листки, как ей казалось, помогут им найти убийцу.

– Здесь столько фамилий, – добавила она. У неё и вправду глаза разбегались от всех этих имен.

– Ты серьезно считаешь, что убийца среди них?

– Не знаю. Стоп, здесь есть Горенко!

– Твой одногруппник что ли?

– Да!

– Думаешь, он убийца?

Олеся пожала плечами и сказала:

– Но зачем-то же он украл листки!

– И нафига он ходил к тебе на работу?

Олеся посмотрела на дату, когда Горенко был в диспансере.

– День убийства Нины, – заметила она. – Он был в диспансере в день убийства Нины!

– Ну, и нафига ему её убивать?

– Не знаю.

– Ты еще попробуй её смерть связать с убийством Петра. Ничего не получится!

– Нина могла знать того, кто напал на Давида. Её убрали, как свидетеля.

– Да что мы всё ходим вокруг да около. Надо брать Горенко за жабры.

– Думаешь, признается?

– У меня есть идея.

И Павел рассказал о Горенко Ивану.

Горенко, в свою очередь, согласился поведать правду, но без протокола. Он клятвенно обещал, что больше не будет воровать, если его отпустят. Ивану, впрочем, нужен был не он, а тот, кто его надоумил всем этим делом заняться. Так что на этот раз Горенко, можно сказать, повезло. В обмен на правду он мог обрести свободу.

И он рассказал про одного странного парня, с которым познакомился в клубе «Магнолия», куда пришел вместе с Кристиной. С финансами у Горенко на тот момент было туго – едва хватало, чтобы заплатить за коктейль даме сердца. Но вдруг некто предложил ему хорошие деньги за продажу таблеток. О наркотиках тогда речь и не шла. Причем Олег даже не знал имени этого некто (такие люди обычно не представляются) и в темноте не разглядел его лица, только дал ему свой номер телефона, на который потом получал указания.

Так что поймать Давида за жабры или за другое чувствительное место не представлялось возможным. Хотя Иван прекрасно понимал, что именно Давид соорудил в туалете клуба тайник, куда прятали свои чудо таблетки. Но сам Давид не хотел заниматься столь грязной работой, опасаясь, что его поймают. Поэтому он нашел подставное лицо – Горенко – и пообещал ему хорошие деньги за небольшую услугу. Горенко всего-то требовалось перенести наркотики из одного тайника в другой. Казалось бы, ничего сложного. Вот только первый тайник на время госпитализации Давида был организован прямо в онкодиспансере (неудачная идея Нины, так сказать). Туда Горенко проникал через окно в подвале, которое плохо закрывалось, и пробраться через него не составляло труда. Так пару раз Горенко весьма успешно справился со своей задачей. А на третий раз, когда он вылезал из окна подвала, его засек охранник и потребовал у него документы, а затем записал его имя в журнал посещений. Горенко понял, что влип, узнав про убийство Нины. Тогда-то он решил ликвидировать несколько страниц из журнала, опасаясь, что его вычислит полиция. Впрочем, если бы он не тянул свои длинные руки к журналу, возможно, никто бы его и не заподозрил. Но Горенко жутко испугался, что его имя всплывет в ходе расследования. Он же был спортсменом. Ему было что терять.

Листки из журнала, несмотря на их неприятный внешний вид и запах, Олеся решила сфотографировать на свой телефон. Но на нем оказалось недостаточно памяти. Тогда она попросила Павла закончить это дело за нее.

– На кой они мне? – удивился он.

– Пригодятся! Удалим, когда найдем убийцу!

– Не зарекайся! Некоторые убийства не могут раскрыть годами.

Но чутье подсказывало Олесе, что эти данные им еще помогут. А может, она заразилась от Левия синдромом накопительства?!

 

36 глава. Зрачок истины

На пороге Олесиной квартиры появился Иван. И он явно пришел не просто поздороваться.

– На звонки не отвечаешь, – сказал он и бесцеремонно зашел в прихожую.

– У меня телефон выключен, – ответила Олеся.

– Ладно, у меня мало времени, – он огляделся вокруг и почти сразу приметил небольшую полку под зеркалом, где лежала расческа. – Прекрати играть в сыщика! Ты навела нас на след. Всё! Остальным займется полиция.

– Я… – пыталась оправдаться Олеся, но Иван не дал ей и рта раскрыть. Он достал свой телефон и показал ей одну интересную запись, на которой Олеся гналась за Миланой.

– Видео с камер наблюдения, – добавил он. – Нравится?

– Слушай, я хотела ей помочь. Она…

– Умерла!

– Да, я думаю это как-то связано с моим расследованием…

– Расследование ведет сыщик, а ты не сыщик. А девочка умерла от передозировки наркотиков. Нашла их всё-таки в карманах Давида.

– Нет, у неё не было наркотиков.

– Были! Представь себе. И хватит лезть в это дело! – он приблизился к полке.

– Ты мне запретишь?

Иван расплылся в ехидной улыбке.

– Думаешь, ты самая умная?! А зря! Ты обнаружила труп Вадима, потом труп той медсестры… А теперь еще – и девчонки. Может, надо было тебя арестовать, а не главврача?

– Если ты закончил, то у меня дела.

Иван встал спиной к полке и протянул руку к расческе. Не глядя, он снял с расчески несколько волосков.

– Закончил! – громко сказал он.

Затем, не прощаясь, он покинул Олесину квартиру.

– Кто это был? – поинтересовалась Кристина, выглядывая из ванной.

– Да так знакомый.

– К тебе мужики табунами ходят.

– Он не ко мне.

– Ну, да, конечно, – Кристина подошла к зеркалу в ванной, не закрыв за собой дверь. – Смотри, приревнует тебя твой очкарик, – смеялась она.

– Нет у меня никакого очкарика.

– Мы что теперь с тобой одиночки?

Олеся удивленно на неё посмотрела.

– Горенко универ бросил, – добавила Кристина, – и вообще, говорят, он уехал.

– Серьезно? – Олеся несколько оживилась.

– Да. Учеба ему всегда плохо давалась.

Конечно, он же только и занимался тем, что рисовал на лекциях. Именно поэтому его отношения с Кристиной не заладились. А кому понравится найти рисунки с изображением обнаженной подруги. Он, наверное, только потому и ходил на лекции, чтобы пялиться на Олесю, представляя, как она выглядит без одежды. И фантазия у него оказалась неслабой! Этакий порнохудожник.

– Может, он еще одумается к экзаменам?

– Говорю же, утютю наш Горенко, – говорила Кристина. – Уплыл в свободное плавание и к черту годы упорного труда! Хотя о чем я? К нему слово «труд» вообще не относится. Ой, я же забыла тебе сказать. Я иду в караоке. Пойдешь?

– Нет, не хочу никуда. Я лучше пойду – посплю.

– Ну, и зря. Ты так всю молодость проспишь и проснешься древней старушкой. И сама себя испугаешься, – Кристина накрасила губы блеском. – Что-то горло болит. У тебя есть что-нибудь от горла?

Не дождавшись ответа, она взяла из шкафчика над раковиной таблетки от кашля и положила одну себе в рот. Но таблетка оказалась на редкость горькой. Кристина с отвращением выплюнула её в унитаз и направилась в большую комнату.

– Дашь свой конспект по филологии? – спросила она. – А то я ничего не записала.

– Посмотри в сумке, – ответила Олеся и направилась на кухню.

Кристина достала оттуда тетрадь, но этого ей показалось мало. Там же она заметила спрей от кашля.

– Тебе он нужен? – спросила она, выглядывая в прихожую.

Олеся намывала стол и лишь краем глаза заметила баночку со спреем, которым давно не пользовалась.

– Да бери, мне всё равно! – ответила Олеся, немного пожалев, что в её кухне нет двери, поэтому там невозможно укрыться от назойливых гостей, каким являлась Кристина.

Она прихватила спрей с собой, вместе с конспектом, и ушла. А Олеся еще пару часов пробыла дома одна, пока её не посетил Павел.

Всё это время она сидела и не сводила глаз с найденных ей осколков. Они лежали на столике прямо напротив неё. Она смотрела на них, словно под её гипнозом они бы заговорили.

Павел стоял в дверях большой комнаты и наблюдал за Олесей.

– Что делаешь? – спросил он.

– Пытаюсь понять, что на них изображено.

– Это просто куски стекла.

– Я вижу на них снежинки.

– А мамонтов ты там не видишь? – рассмеялся Павел.

Олеся пропустила его слова мимо ушей.

– И еще вижу часть глаза, – она соединила осколки на свое ладони. – Вот, кажется, зрачок. Он голубого цвета.

– Да надо же! Голубой глаз на голубом стекле. Вот удивительно!

– Он темнее.

– Я ничего не вижу. Хотя вижу! Какую-то волосню. Гадость! Ты откуда их достала?

И вправду, к осколкам прилипло несколько темных ворсинок.

– Не знаю, откуда это, – сказала она, пытаясь стряхнуть ворсинки, которые словно имели невидимые липучки и цеплялись ими за стеклянную поверхность осколков.

– Да выкинь их! – предложил Павел. – От них никакого толку.

– А глаз? Может, это осколки портрета?

– Ага, и на ней изображен убийца! – с иронией добавил Павел. – Ты только что видела какие-то снежинки. Теперь видишь глаз. Определись уже!

– Что если – это портрет на фоне снежинок?

– Вряд ли.

– У нас в городе есть места, где делают такие портреты?

– Без понятия. Хотя, – протянул Павел, – моя знакомая ходила в одну галерею, на выставку «Рисунки на стекле».

– Эта выставка еще работает?

– Эта выставка была в прошлом году!

– И что делать?

– Ну, машины времени у меня нет. Извини.

Павел уселся на диван и уткнулся в свой мобильник. Олеся, словно статуя повисла над ним с одной единственной просьбой:

– Найди информацию про эту выставку!

Только эта просьба звучала, скорее, как приказ.

Павел лишь недоуменно посмотрел на Олесю, а когда понял, что она от него не отстанет, принялся за поиски. Он ковырялся минут семь. Все это время она ходила по комнате туда-сюда, постоянно переспрашивая:

– Нашел? Нашел?

Он лишь мотал головой. Тогда Олеся выхватила мобильник у него из рук и уселась рядом с ним.

– Не стоит благодарности, – заметил Павел.

Наконец, она прервала поиски и откинулась на спинку дивана.

– Я же говорил, что это глупая затея, – сказал Павел.

– Это она, – ответила ему Олеся, а он уставился на экране своего мобильника, где сам того не подозревая, увидел портрет Юли Никитиной на голубом стекле на фоне белых снежинок.

– Твоя ученица? – удивился Павел.

Олеся кивнула.

– Слушай, у меня неприятная новость, – заметил он, – здесь написано, что автор картин Симеон Винницкий, – прочитал он по слогам, – живет во Франции.

– Стоп! – заметила Олеся. – На картине другое имя написано, – она показала ему надпись в нижнем левом углу картины: – Лепр. У нее другой автор.

– И где нам его искать?

– Есть идея.

Спустя пять минут Олеся уже заказала картину этого самого Лепра. И, как оказалось, живет он Питере. Вот только принять новых клиентов он мог лишь через неделю. Олеся договорилась с ним о заказе, но ждать неделю она не стала. Она направилась к художнику в тот же день, захватив с собой Павла.

И через час они уже были на месте.

Лепр жил и работал на чердаке, прямо под крышей и сутки напролет сидел в своих просторных апартаментах и творил.

Олеся и Павел поднялись на последний этаж и постучались в железную дверь, ведущую на чердак. Никто им не ответил. Через несколько минут дверь распахнулась, и оттуда показался мужчина, весь испачканный краской. Нетрудно догадаться, кем он являлся.

– Что вам? – грубо спросил он.

– Я знаю, мы договаривались через неделю, – сказала Олеся, – но…

– Я занят, – резко ответил художник. – Ничем не могу помочь!

– Можете! – перебила его Олеся. – Просто назовите заказчика одной картины.

– Какой?

Олеся показала ему два осколка стекла, оставшиеся от портрета девочки.

– О, Боже, – по лицу художника стало понятно, что он узнал свою работу. – Что вы с ней сделали? И как вы узнали, что я её нарисовал?

– Девочка сказала, которая здесь изображена, – соврала Олеся.

– Она меня не знает.

– Хорошо, – ответила Олеся, – сами нашли.

– Вы что из полиции? – художник вытер грязные руки полотенцем и вопросительно посмотрел на своих гостей.

Павел хотел кивнуть в ответ, но поймав на себе суровый взгляд Олеси, помотал головой.

– Хотя неважно! – сказал Лепр. – Кто разбил картину?

– Она упала с полки, – Олеся на ходу придумывала историю гибели картины.

– Стекло крепкое. Картина должна была непросто упасть. Признайтесь, вы уронили на нее что-то тяжелое?

– Да, шкаф, – пошутил Павел.

– Вы просто губители искусства! – художник кинул на пол полотенце. – Я не стану с вами работать!

– Подождите, – сказала Олеся, – вы не сказали, кто заказчик.

– Я рисовал ее для себя, – ответил художник. – И замечу: бесплатно!

– Слушайте! – вмешался Павел. – Просто скажите, кому вы отдали картину!

– Своей музе!

– Музе? – удивилась Олеся.

– Она на картине, – добавил Лепр. – Её имени я не знаю. Помню только лицо.

– Почему не спросили имя? – не отставала Олеся.

– Не успел. За ней приехала машина. И только не спрашивайте меня про водителя – я его не видел!

– Подождите! Машина? Какая машина?

– Красная!

«Неужели машина главврача», – мелькнуло в голове у Олеси, и она спросила:

– Форд?

– Я не разбираюсь в марках. Помню только, что на заднем стекле машины были дурацкие наклейки. И всё!

– Медицинский юмор?

– Именно, потому, что художеством это не назовешь!

«Не может быть», – подумала Олеся. Больше она не стала задерживать художника и вместе с Павлом покинула его скромную обитель.

– Всё-таки не зря сходили, – заметила Олеся.

– И ты ему веришь? – удивился Павел. Он считал, что вся эта беготня за бомжами и сумасшедшим художником абсолютно бесполезна.

– По-моему, он говорил правду.

– Ну, допустим, Юля села в красную машину…

– Это машина главврача!

– С чего это главврач решил ее подвезти? Или он всех пациентов возит?

– Зато так она могла оставить в его машине свой портрет.

– И он таскает его с собой! Он что, больной?

– Возможно, портрет ему дорог.

– По факту у нас ничего нет! Художник этот не видел ни лица водителя, и ни номера машины. Так что куда там садилась Юля еще неясно.

– Слишком много совпадений. Согласись!

– Слишком много неясностей. Эти осколки мог оставить Давид. Вдруг портрет был у него?

– Тебе просто Давид не нравится!

– Он сам себе не нравится, я тебя уверяю.

– Чисто теоретически ты прав: портрет мог быть у Давида или у того, кто на него напал.

Вот только Павел всё равно был недоволен. Его телефон разряжался, издав оповестительный сигнал, как крик умирающего на смертном одре.

– Это всё из-за тебя! – выговаривал Павел Олесе. – Черт!

Он забыл выключить свое любимое приложение по поиску людей и как раз собирался это сделать. Олеся непроизвольно посмотрела на экран его мобильника. А там, на карте, красовался значок с именем «Иван».

– Ты отслеживаешь его телефон, да? – поинтересовалась Олеся. Затем она заметила такой же значок со своим именем.

– Отслеживал, – ответил Павел, собираясь выйти из приложения. Вместо этого он случайно увеличил карту. Олеся тут же заметила дислокацию Ивана, и находился он на её улице и, возможно, даже возле её дома.

– Что ему там надо? – удивилась она. – Ты видишь, где он?

В этот момент телефон Павла вырубился.

– Ну, хана, – запаниковал Павел, будто не мог вернуться домой без телефона и кинул его себе в рюкзак, попросив Олесю закрыть карман. – Поедем ко мне?

 

37 глава. Предатель

Павел едва успел зайти в свою комнатушку в общежитии и поставить телефон на зарядку, как раздался громкий стук в дверь.

Он открыл.

– Она здесь? – в комнату ворвался Иван. Выглядел он озабоченно.

– Ты обалдел? Проваливай, пока общагу не закрыли!

– Я знаю, что она с тобой. Где она?

– Если ты про Олесю, то я не знаю. А на кой она тебе?

Иван закипел от злости и схватил Павла за грудки, едва не порвав его и без того старую куртку.

– Где она? – Иван ткнул ему в нос экран своего мобильника с картой, указывающей, что Олеся где-то рядом.

– Её здесь нет, – рассмеялся Павел. Он мог бы с легкостью отшвырнуть соперника, но не стал этого делать.

Иван открыл шкаф с весьма скромным содержимым.

– Где ты ее спрятал?

– Я никого не прятал.

И неизвестно, чтобы еще предпринял Иван, если бы не телефонный звонок. Он обернулся на Павла.

– Ответь!

Но телефон Павла молчал, вернее, разрядился.

– Откуда этот звук? – поинтересовался Иван, как обезумевший, схватил рюкзак Павла и вытряхнул все его содержимое на пол, а вместе с тем и телефон Олеси.

– Тварь! – выкрикнул он в гневе.

Павел был не так умен, как она, но и он понял, что она провела всех вокруг пальца.

Наконец, Иван обессилел от злости и поисков и присел на обшарпанную табуретку.

– Ты мне скажешь, где она? – обратился он к Павлу спокойным тоном, будто еще несколько минут назад в его комнатушку влетел кто-то другой.

– Зачем она тебе?

Иван уставился на Павла, собираясь с мыслями, и смотрел на него несколько секунд прежде, чем сказал:

– Ты лучше присядь.

– Постою.

– Уверен? Потому что мы ошиблись с убийцей. Это не главврач.

Павел не отводил от друга глаз, затем все-таки приземлился на свою смятую (уже неделю как) кровать.

– Убийца – Олеся, – продолжал Иван и внимательно следил за реакцией Павла. Но тот просто молчал, уставившись в пол.

– Помоги найти её, – уговаривал его Иван.

Павел согнулся, как горбатый старичок, которого внезапно подкосила боль в спине. Он едва сдерживался, чтобы не накинуться на Ивана и выбить из его тупой башки эти нелепые мысли.

– Мы ошиблись? – повторил Павел, будто не слышал, что только говорил ему друг. – Это ты ошибся! Теперь ты решил Олесю засадить? Я не буду тебе помогать!

– Спокойно! На этот раз у нас есть весомые улики.

– Какие? – выкрикнул Павел. Он уже не верил ни единому слову Ивана.

– Тебе нужны все улики? Тогда посмотри это, – он бросил ему свой телефон с видео, где Олеся гналась за Миланой.

– И что?

– Что значит что? А тебе не кажется странным…

– Не кажется! – грубо перебил его Павел.

– Хорошо, вот только на трупе медсестры нашли волосы Олеси.

– Потому что медсестру убили практически на ее глазах. Она хотела ей помочь.

– Ты уверен? А может, Олеся убила медсестру? Потому что все, кому она помогает, мрут, как мухи!

– Потому что копы, вроде тебя, ни хрена не могут!

– Да, я не могу спасти от смерти всех на свете.

– И улик у тебя нет!

– Есть! – пытался перекричать его Иван. – А еще есть заявление от Кристины, которую твоя Олеся пыталась отравить.

– Это всё полный бред. Знаешь, раньше я думал, ты хороший коп. Я был идиотом.

И Павел встал, а затем вытолкнул Ивана со стула.

– Ты им и останешься, – нервно рассмеялся Иван, едва не улетев на пол, но все-таки удержался на ногах. – Пойми, она вертит тобой, как хочет! Если бы не она, я бы сюда даже не пришел.

Павел и слушать его не хотел, проталкивая его к выходу.

– Зачем она подбросила тебе свой мобильник, а? – упирался Иван, вцепившись руками в дверной проем. Он даже чем-то напомнил распятого на кресте, настолько широко он распластал свои руки.

Павел бы выдворил его одним пинком, но все же решил дослушать этого горе-следователя.

– Она хотела подставить тебя, – лепетал Иван, – чтобы сбежать, – пока я с тобой вожусь. Она в курсе, что ты на неё запал.

После этих слов Павел силой вытолкал смеющегося Ивана в коридор и закрыл за ним дверь.

– Она пользуется тобой! – кричал Иван. Ему было непросто смириться с поражением – хотелось найти братьев по несчастью. Напоследок он подошел к двери его комнаты настоль близко, что мог коснуться её своими губами.

– Спроси у неё про её отца! – орал он. – Почему она его скрывает – спроси! Очень интересная история.

Олеся пролезла в диспансер через окно в подвале, как воришка. Хороший пример ей подала Милана. Впрочем, не ночевать же на улице.

В качестве места для ночлега Олеся избрала свою подсобку. Общество швабр и ведер стало для Олеси уже привычным. Оставалось только не застрять в окне. Но как назло её юбка зацепилась за гвоздь, торчащий из оконной рамы. Видимо, криворукие монтажники перестарались, устанавливая окно в подвале. В результате желающих проникнуть туда ждал небольшой сюрприз.

– Они бы еще колючую проволоку протянули, – возмущалась Олеся вслух, будто её кто-то слышал.

Она тщетно пыталась высвободить свою юбку, но гвоздь, будто прирос к ней своей ржавой головкой. Он, как навязчивый ухажер, который требовал взаимности. Но итальянский жаккард не привык к такому обращению. Еще чуть-чуть и его кружево могло порваться. А ходить в рваной юбке Олесе хотелось меньше всего. Тогда девушка решила вылезти обратно и если повезет вернуться тем же путем, стараясь не нарваться на гвоздь.

Она уже собиралась воплотить свой план, как услышала впереди себя чьи-то шаги, а затем в темноте подвала она разглядела силуэт. От испуга она решила поторопиться наружу, но силуэт двинулся прямо на неё и, грубо схватив её за руки, втащил в подвал. Она лишь успела услышать, как с треском порвалась её бедная юбка. Её любимая юбка. Олеся так и знала, что не стоит сегодня её надевать. Ведь это же ручная работа!

Впрочем, дыра в подоле не так сильно волновала Олесю, как тот, кто находился напротив неё. Она разглядела его лишь, когда он тряс её, как тряпичную куклу. И почти сразу узнала в нем Давида.

– Что ты тут делаешь? – кричал он, будто боялся, что она разорит его тайник с наркотиками.

– А ты? – выкрикнула она так громко, что он даже закрыл ей рот рукой.

Олеся с отвращением отстранилась от него. Она не любила, когда её трогают. Особенно грязными руками.

– Только из больницы и сразу за наркотиками? – прокричала она шепотом.

– Откуда ты, – сказав это, он осекся, боясь взболтнуть лишнего, и добавил: – знаешь про окно?

– Я же не спрашиваю тебя, что ты тут делаешь среди ночи.

– Я просто мимо проходил и услышал шум. Подумал, что воры.

– Как-то часто тебе воры попадаются.

– В данном случае ты нарушаешь закон, а не я, – он постучал по наручным часам, – рабочее время уже закончилось. И судя по тому, что ты лезла через окно, ты явно не на работу спешила.

– А ты куда спешил? Еще кого-нибудь убить?

Он недоуменно на неё посмотрел.

– Милана умерла, – пояснила она.

– Кто?

– Твоя пациентка.

– Если ты не заметила мы в онкодиспансере. Здесь пациенты мрут регулярно. А еще мучаются каждый день так, как ни тебе, ни мне и ни кому из здоровых не снилось.

– И что теперь – давать им всем наркотики?

– Если ты не в курсе, то в медицине наркотики используются для обезболивания. Сама заболеешь – не откажешься от них.

– То есть ты лечил детей наркотиками? Молодец!

– Я не виноват, что некоторые глотают всё подряд лишь бы словить кайф. А Милана, между прочим, даже ничем не болела. Притворялась!

– Ну, конечно! Станет здоровая девочка лежать в больнице.

Олеся не скрывала иронии.

– За деньги станет, – ответил Давид.

– Откуда тебе знать? Ты её даже не помнишь.

– Мне Нина шепнула. У неё везде уши. Но думаю, тебе это неинтересно.

Но Олесе было очень даже интересно, но она старалась не подавать виду, чтобы не спугнуть Давида.

– А я думаю, ты всё это придумал.

– У Миланы был уговор с заведующей.

Олеся вспомнила симпатичную женщину, Крысякину, которая подходила к ней со странными расспросами по поводу главврача.

– Даже так? – удивилась Олеся.

– Заведующая хотела сместить главврача. Вот и нашла Милану, наштамповала ей бумажек с диагнозом, подделала все анализы, – рассмеялся Давид, – я даже кое в чем им помогал.

– А тебе это зачем?

– Крысякина, знаешь ли, полюбезнее главврача. Этого любителя юных девочек.

– С чего ты взял, что он такой?

– Сама подумай! Он взрослый мужчина, живет один, ни с кем не встречается.

– Ты тоже живешь один.

– Но я-то люблю мужчин, а он – девочек. Видишь, всё очень просто.

Что может быть проще – сделать на кого-то компромат и обвинить его в педофилии?! Отличный план. И главное, он воплотился почти полностью. Вероятно, только Милане мало заплатили, если вообще заплатили.

– Но был бы главврач умнее, он бы не попал в такую ситуацию, – рассмеялся Давид.

– Ты так много знаешь, – заметила Олеся. – Неудивительно, что ты оказался в больнице.

Улыбка спала с лица Давида. Он резко замолчал.

– Ты видел, кто на тебя напал? – спросила Олеся.

– Нет, было темно.

«Было темно?! А может, он всё выдумал про нападение?» – подумала она.

– Ничего не видел? – поинтересовалась она. – А в тот день ты ничего не терял?

Она вспомнила про осколки стекла.

– Сознание! – ответил он.

– А вещи?

– Мне было не до вещей.

Чем печальнее становилась история о нападении на Давида, тем тяжелее Олесе было сдерживаться. Нет, она не сочувствовала ему – она не верила ни единому его слову. Впрочем, даже если он и не врал, он вполне заслужил получить по голове.

– Да кто тебе поверит! – не выдержала Олеся.

– Ну, и не надо! – немного помолчав, он добавил: Думаешь, я сам башкой о стену ударился? Или сам себе в спину воткнул осколок окна? – он пристально посмотрел на Олесю, ожидая, что она скажет, но она молчала. – Пошла ты! – в его глаза сверкнула обида, и он поразил Олесю своим взглядом, как молнией. Девушка невольно сделала шаг назад – в неё вдруг сработал инстинкт самосохранения.

Но больше Давид не сказал ей ни слова. Он просто оставил её одну в темном сыром подвале.

Олеся решила переночевать у себя в подсобке. До утра, как ей казалось, никто из работников диспансера туда точно не сунется, так что она могла спокойно отдохнуть. Она легла в углу, постелив на пол старые халаты. В её положении выбирать не приходилось, но, несмотря на все неудобства, заснула она довольно быстро.

Среди ночи сквозь сон она почувствовала, как что-то колючее касается её руки, отчего кожа её зачесалась. Олеся открыла глаза и увидела перед собой Лесовца. Он в ужасе отскочил от неё, а вместе с ним и штанина его шерстяных брюк (он, видимо, был не в курсе, что зима уже закончилась). А у Олеси на шерсть была жуткая аллергия.

– Вы меня напугали! – пролепетал Лесовец. – Вы слишком громко, – он замялся, пытаясь подобрать слова, – спали!

Олеся удивленно на него посмотрела. Она и не предполагала, что храпит во сне. Впрочем, её мать храпела, как медведь и никогда в этом не признавалась ни себе, ни кому-то еще.

– Что с вами произошло? – поинтересовался Лесовец, и его взгляд скользнул на её рваную юбку. – На вас напали?

– Нет, я просто заработалась, – Олеся вскочила с места, прикрывая дыру на юбке. – Уснула от усталости.

Не могла же она сознаться в том, что ночует здесь, потому что больше негде.

– А сколько времени? – поинтересовалась она.

– Уже ночь.

– Ночное дежурство?

Олесе стало безумно интересно, что же Лесовец делал в столько позднее время на работе.

– Нет, у пациента обострения после операции. Пришлось приехать.

– Не знала, что такое бывает.

– Бывает, если пациент – сын депутата.

Олеся одобрительно кивнула и, помолчав пару секунд, добавила:

– Пожалуй, мне пора.

– Может, вас подвезти?

– Сама дойду.

– Пешком?

«И почему его интересует, как я буду добираться до дома. Я не его пациентка», – возмутилась Олеся.

Её вообще раздражал Лесовец и прежде всего потому, что он перебил весь её сон. Теперь еще ей предстояло покинуть столь теплое насиженное местечко. А этого так не хотелось. Но по-другому было нельзя. Она сделала вид, что уходит только, чтобы вскоре вернуться назад и снова уснуть.

– На такси, – ответила она на его вопрос, чем весьма его удивила. Вот бы все санитарки имели возможность ездить с работы на такси.

Затем она вышла в коридор.

«Зайду в туалет», – решила она, рассчитывая, что её ночной гость скоро уйдет домой.

Но её надежды не оправдались. Он стоял у подсобки и о чем-то разговаривал с медсестрой.

Олеся ждала минут десять, выглядывая из-за угла.

«Когда-то же они все разойдутся», – говорила она себе.

Но они не спешили. А вскоре к ним подошел Иван. Издалека он казался еще более самодовольным. Олеся нутро чуяла, что он ищет её. Оставаться в диспансере было небезопасно.

 

38 глава. Исповедь

Олеся не знала, куда ей идти. На улице была глубокая ночь. К тому же похолодало. Оставался только один вариант, и его она бы предпочла не использовать. Но выбора не было…

Олеся постучала в квартиру Кристины, стараясь не шуметь и то и дело, озираясь по сторонам, словно вор. Наконец, дверь открыла мать подруги, давая понять, что Олеся здесь нежеланный гость.

– Чего пришла? – пренебрежительно спросила мать Кристины, будто на её пороге стоял вонючий бомж.

Олеся даже не знала, что ответить. Она попросила позвать подругу, на что получила ответ:

– Заявление мы не заберем. Можешь не уговаривать!

– Вы о чем?

– Еще спрашиваешь? Отравила мою дочку своим спреем.

– Что?

– Что-что! Она в больнице из-за тебя. Проваливай отсюда!

– Что вы раскричались? – из соседней квартиры выглянула возмущенная соседка.

Олеся даже не успела ничего объяснить, как мать Кристины захлопнула перед её носом дверь. Не слишком теплый прием.

Так Олеся снова оказалась на улице. Только теперь ей было не столько холодно, сколько больно. К тому же её не покидало ощущение, что кто-то за ней следит. Неужели Иван? Но она отбросила эти мысли из головы. Иван давно бы задержал её.

«Теперь надо решить, куда идти», – думала она.

Олеся зашла в кафе и оттуда позвонила Павлу. Благо в кармане её плаща всё еще валялась его визитка.

Олеся не знала, к кому еще обратиться. Она прекрасно понимала, что у Павла её будут искать и связываться с ним небезопасно. Но всё же она пошла на осознанный риск. Других союзников у неё не было. Да и в Павле она не могла быть полностью уверена, хотя попросила его об одной услуге.

Олеся назначила ему встречу в кафе рядом с диспансером. Павел пришел, как только смог.

– Тебя Иван искал, – ответил на её приветствие он и подсел к ней за столик.

– Я знаю. Он приходил в диспансер.

– И что будешь делать?

Олеся пожала плечами. Она пока продумывала свой план.

Павел помолчал несколько секунд и добавил:

– Он считает тебя убийцей.

– А ты?

– Я бы сюда не пришел, если бы так считал. Но, – Павел снова замолчал, – Иван нарыл на тебя что-то. Что-то о твоем отце.

– У меня нет отца.

– Вот не надо, ладно! У тебя мутная история, я в курсе. Мать в психушке. Отец алкаш. И зачем ты поменяла имя?

– Так решил мой дед. Чтобы моя мать не нашла меня, если её выпустят из психушки.

– А отец? С ним что?

– Ты сам сказал – он алкаш. Не способен никого воспитать.

– Поэтому ты хотела его убить?

– Я?

– А кто?

Олеся молчала, взяв небольшую паузу. Она словно вновь вернулась в своё неблагополучное детство, которое, как её казалось, она почти забыла. Но почти не означает полностью. Её прошлое так долго дремало в её памяти. Оно словно погрузилось в беспробудную кому и лишь сейчас вернулось к жизни, а вернее, к тому нерадостному событию, которое так хотелось навсегда забыть.

– В тот день отец был в стельку пьян, – говорила Олеся. – Когда он напивался, то становился буйным, и успокоить его было не просто. Мать обычно подмешивала ему таблетки, чтоб он уснул. Это помогало. Иногда он даже справлял нужду, не вставая с кровати. От него постоянно воняло. Чаще всего перегаром. Рядом с ним невыносимо было дышать одним воздухом в прямом смысле слова. Он выглядел, как невменяемый. Вечно опухший. Вонючий, будто разлагался изнутри, – Олеся невольно кривила лицо от отвращения. – В тот день таблетки закончились. Мы были за городом. Далеко от аптеки. Отец проснулся к ночи. Видимо, выспался за день. И пошел за бутылкой. Его долго не было. Из окна дома мы увидели, как он залег в лодку у реки. Там и заснул. Я была не одна, с подружкой, Вероникой. Она жила по соседству с бабушкой.

Олеся замолчала, уставившись на Павла. Он не говорил ни слова, внимательно слушая, что же будет дальше.

– Вероника, – дрожащим голосом продолжала Олеся, – предложила выйти к реке. Мы с ней отвязали лодку, где лежал отец, и лодку унесло течением. А отец продолжал спать. Только потом лодку прибило обратно к берегу. Тогда Вероника принесла из сарая топор. Мы снова отогнали лодку от берега. Затем Вероника замахнулась, будто собиралась ударить отца. Но она ударила по лодке еще и еще, пока в лодке не образовалась течь. Вода стала набираться внутрь. Вот только отец проснулся. Он схватил Веронику и расцарапал ей лицо, как зверь. Затем начал её душить. Я ничего не могла сделать. Я просто убежала. Я боялась, что отец догонит меня. К счастью, он не догнал. Он был слишком занят своим спасением. И он спасся. А вот тело Вероники нашли спустя две недели. Оно всё было изуродовано, – говорила Олеся, и на глазах её выступили слёзы, которые тонкими струйками катились вниз по щекам. – От воды её тело раздуло. Опознали её только по одежде. Но на ней было моё платье и мои туфли. И дед обставил всё так, будто я умерла. А Вероника просто пропала без вести.

– Зачем?

– Дед хотел, чтобы мою мать посадили и лишили родительских прав. Она не любила родителей отца и не позволяла мне с ними общаться.

– Тебе лучше рассказать об этом Ивану. А то он думает…

– Мне плевать, что он думает. Я не собираюсь ему ничего рассказывать. И тебе запрещаю это делать! Это давняя история. Все, кто в ней участвовали либо умерли, либо получили своё.

Павел негодующе помотал головой.

– Ты не права.

– Давай просто оставим всё, как есть. Лучше помоги мне найти убийцу.

Павел задумался.

– Как я могу тебе помочь? – спросил он.

– Ты достал, что я просила?

Он молча протянул ей смятую картонную папку. Олеся, ничего не говоря, взяла папку и ушла.

– Что будешь делать? – крикнул ей вслед Павел.

Она лишь пожала плечами в ответ, хотя в её голове уже созрел план дальнейших действий.

Среди ночи Олеся постучала в дверь главврача, но ей никто не открыл.

«Где он может быть?», – подумала она и присела на корточки возле его двери.

Олеся решила подождать, пока он вернется. Уехать он не мог – он был освобожден под подписку о невыезде. Впрочем, Олеся очень надеялась, что он не стал нарушать условия своего освобождения. И её надежды оправдались.

Главврач появился в подъезде примерно спустя минут двадцать. Он был весьма удивлен внезапному приходу Олеси и не отказал ей в гостеприимстве.

Они расположились у него на кухне. Олеся сразу обратила внимание, насколько у него красивая и просторная квартира, обставленная в современном духе. Не то, что у неё.

Он предложил ей поесть. Из-за Олесиной худобы многие пытались её накормить. Она любила поесть, но, сколько бы ни съедала, она не полнела. Даже весы, казалось, её просто ненавидели и всегда занижали её вес. Их она тоже не любила. Зато у неё был отличный повод отведать лишний кусок за обедом или ужином.

А кто сказал, что через желудок лежит путь только к сердцу мужчины?! К сердцу Олеси – тоже. Правда, она старалась не показывать своих слабых мест. На угощения, расставленные на столе, она не налегала. Ей гораздо приятней было находиться рядом с главврачом, разговаривать с ним. Хотя общались они о всякой ерунде: немного обмолвились о погоде, затем о фильмах, которые когда-то смотрели. В общем, обо всем и ни о чем. Хотя на самом деле Олеся хотела поговорить с ним совсем о другом. Но его обаяние отвлекло её настолько, что она забыла об этом. Забыла, что подозревала его в убийствах. Она смотрела на него, и её внутренний голос твердил ей: «он такой красивый, такой умный, интеллигентный. Он просто не может оказаться убийцей».

Тогда она решила просто забыть о своем расследовании только на одну ночь. Что изменится за одну ночь?!

– Не могу не спросить вас, почему вы пришли сегодня? – поинтересовался главврач. – Больше не считаете меня убийцей?

– Я так никогда не считала.

«Или почти никогда».

– Но вам интересно, почему меня выпустили?

– Алиби?

– Оно липовое.

– Тогда почему?

– Потому что меня подставили. Знаете Давида, анестезиолога?

– Да, – кивнула Олеся.

– Он крестник моей тети, считает себя почти моим родственником.

Олесю несколько удивило, что они говорят о Давиде.

– Из-за него меня чуть не обвинили в двойном убийстве, – продолжал главврач.

Олеся не смела его перебивать ни малейшим словом.

– Он взял мою машину, – говорил главврач, – и оказался на месте преступления. Видеорегистратор заснял, как погиб один мой пациент. Бывший. Вот же совпадение. А говорят, у нас большой город!

«Он имеет в виду Петра Зашибина, – промелькнуло в голове у Олеси».

– И даже мне ничего не сказал, – сетовал главврач. – А сам разъезжал на моем форде везде, где вздумается. Не надо было давать ему ключи. Он даже прибрал себе дубликат.

«Видимо, Давид следил за Петром, возможно, даже ревновал его. Неужели к Вадиму?»

– Теперь вы всё знаете, – заметила она.

– Вы тоже! – главврач пристально посмотрел на Олесю, а затем поцеловал её в щеку. И губы Олеси непроизвольно потянулись к его губам. Она и сама не ожидала от себя такой вольности, а он и подавно. Никогда прежде она не вела себя так. У каждой нормальной девушки должен быть принцип не целоваться на первом свидании. Впрочем, у них же не свидание. Возможно, до настоящего свидания даже не дойдет (после такого-то!) Олеся будто знала это на каком-то подсознательном уровне и набросилась на главврача так, будто это их последний день на земле, а потом потоп, конец света или что-то в этом духе. Главврач сначала попытался остановить её, сомневаясь, что им стоит торопиться. На тот момент она и сама не знала: стоит или нет. Она делала то, что хотела и эти дала волю и главврачу. Он отнёс её в спальню на руках. Затем расстегнул на Олесе блузку. Его ладони скользнули ей под бюстгальтер. Он уже собирался снять с себя футболку, но что-то его остановило. Он отстранился от Олеси и под предлогом, что скоро вернется, ушел в ванную.

Олеся улеглась на кровать, но бой часов из соседней комнаты напугал её. Она невольно вздрогнула, а затем направилась в коридор.

«Чего он так долго?» – думала она, застегивая на ходу свою блузку.

Раньше Олеся считала чистюлей себя. Но куда уж ей до главврача!

Его квартира была настолько просторной и светлой, что там хотелось остаться навсегда. Три комнаты, кухня, ванная и даже кабинет – Олеся всё успела изучить за столько короткое время. Она бродила из комнаты в комнату, пока не добралась до кабинета, где уселась в красивое кожаное кресло, осматриваясь вокруг. Она не смогла удержать и открыла ящик стола, где обнаружила старые газетные вырезки. Она бы не обратила на них внимания, если бы не одно знакомое имя – Анна Семак. Глаза Олеси так и застыли на этом имени, а потом – на заголовке «МЕСТЬ НАСИЛЬНИКУ». Не доставая вырезки, она жадно бросилась читать их содержимое. От волнения она едва могла в чем-то разобраться. Одно ей стало ясно – Анна Семак погибла в автокатастрофе, врезавшись в машину главврача.

Теперь Олеся поняла, почему Семак забрала заявление из полиции – она хотела сама расправиться с насильником. Вот только судьба распорядилась иначе – девушка погибла, а вместе с ней еще и какая-то семейная пара, которую подвозил главврач. В общем, в той аварии умерли все, кроме него.

Олеся не могла поверить своим глазам. Она начала рыться в вырезках, будто надеялась найти в них хоть какое-то опровержение всей этой ужасной истории. Но найти его не удалось. Зато Олеся обнаружила на дне ящика своё резюме воспитателя. И на этом маленьком листке содержалась почти вся информация о ней, а главное, что там были её номер телефона и адрес. И в голове Олесе всё сложилось, как пазл – вот, кто ей звонил и преследовал её. Как же она раньше не догадалась.

Она схватила со стола мобильник главврача и быстро набрала смску Павлу:

«Я знаю, кто убийца. Жду тебя в заброшенном доме, в парке рядом с диспансером».

Затем она покинула квартиру своего несостоявшегося любовника.

 

39 глава. Разоблачение

Заброшенный дом, где нашли труп Вадима, оказался единственным тихим местом, в котором можно было укрыться от любопытных глаз. Олеся пришла туда и, расположившись на ступеньках, на лестничной площадке, принялась изучать вырезки из газет, которые украла у главврача.

Она внимательно вчитывалась в каждое слово, словно боялась пропустить что-то важное. Наконец, её взгляд сам остановился на строке: «Семья Никитиных, муж и жена, скончались на месте».

– Никитины, – повторила Олеся. Эта фамилия показалась ей очень знакомой. Ведь у Юли была именно такая фамилия. Никитина. Совпадение ли это? Возможно! Но Олеся почему-то не верила в случайности. Она продолжила читать статью:

«У погибших осталась трехлетняя дочь».

Олеся тут же принялась искать глазами дату публикации статьи. К счастью, дата была указана в верхнем правом углу страницы: 15 сентября 2004 года.

– Две тысячи четвертый год. Двенадцать лет назад. Юля умерла в две тысячи шестнадцатом. Ей было пятнадцать лет. Значит, в четвертом году ей было, – Олеся в ужасе для себя поняла, – три года!

Еще одно совпадение. Не многовато ли для одного дня?! Но даже если предположить, что главврач подвозил родителей Юли, то зачем? Откуда он мог их знать?

«Откуда? Откуда? Откуда? – вертелось в голове у Олеси».

Но никаких предположений по этому поводу не было. Чтобы успокоиться, она принялась листать страницы журнала посещений диспансера. Не зря же их распечатал Павел. Вскоре её взгляд остановился на фамилии: Лесовец. Вернее, на его подписи, которая была ей знакома.

«Где я могла её видеть?» – думала Олеся.

И тогда она вспомнила про доску почета главврача – про его многочисленные грамоты и сертификаты, которые он развесил на стене в своем кабинете. Там же Олеся видела его диплом, а в нем ту самую подпись напротив слов: председатель экзаменационной комиссии.

«Не может быть! Как я раньше не догадалась! Но что, если я не права?!»

Олесе всё еще очень нравился главврач, и это являлось отличным поводом, чтобы его оправдывать.

Внезапно входная дверь заброшенного дома с грохотом распахнулась, будто кто-то выбил её ногой. Олеся вздрогнула.

– Павел это ты? – спросила она, поднимаясь с места.

– Это я, – перед ней появился Иван с довольной улыбкой на лице. – Добегалась! Или ты думала, я тебя не найду?

– Нашел, поздравляю! Павел подсказал?

Иван рассмеялся в ответ.

– Сворачивай свои манатки – ты арестована!

– Я, кажется, знаю, кто убийца.

– Я тоже. Сама сдашься?

Олеся не успела ответить на его вопрос, как в окно влетела бутылка с зажигательной смесью. Едва Иван обернулся на шум, как бутылка с треском взорвалась и осколки угодили ему прямо в лицо. Крича от ужаса, он повалился на пол. Туда же полились капли крови из его свежих ран. Олеся тоже невольно рухнула вниз. Несколько осколков попало и на неё, оставив небольшие порезы на её плаще. Но это напугало её на так сильно, как пожар, который вспыхнул от взрыва. Клубы дыма заполонили всё вокруг, ища новое пространство для захвата. Дышать становилось всё труднее и труднее. Олеся видела лишь выход на лестничную площадку, и он пока не был прегражден огнем.

Она заставила себя встать и побежала наверх, надеясь выбраться через окно второго этажа и, если повезет, глотнуть свежего воздуха. Спотыкаясь и кашляя, она поднималась по ступенькам. Ей казалось, что лестница просто бесконечная. Олеся бежала по ней, затем падала, поднималась, снова падала и снова поднималась. Она уже почти добралась до следующего этажа, как кто-то сзади схватил её за ногу. Олеся вскрикнула так громко, что едва сама не оглохла.

– Стой! – услышала она голос Ивана. Но вскоре он исчез в дыме. Вернее, что-то неведомое утащило его туда. Он лишь тянул к ней свои руки. Она испугалась еще сильнее. Не оглядываясь назад, она встала и побежала дальше по лестнице. Сейчас для Олеси было главным – не последовать за Иваном.

На втором этаже, она зашла в одну из комнат, надеясь выбраться наружу или на худой конец спрятаться от преследователя.

Наконец, она решилась вылезти через окно. Уж лучше переломать себе ноги, чем сгореть заживо. Она взобралась на гнилой подоконник в полной уверенности, спрыгнуть вниз. Но подоконник оказался настолько хлипким, что рухнул вниз под её скромным весом. Олеся с криком приземлилась на пол. Она уже готова была расплакаться, как чьи-то сильные руки помогли её подняться. На долю секунды она даже обрадовалась, но когда увидела главврача, из всех сил оттолкнула его.

– Что вы тут делаете? – возмутилась она.

– Ты отправила смску с моего телефона, помнишь?

Олеся сделала шаг назад, упершись спиной в подоконник.

– Я услышал, как ты кричала, – говорил он. – Нам лучше уйти отсюда, – он протянул Олесе руку, но она не спешила принимать его помощь.

– Как вы здесь оказались? Внизу пожар.

– Я зашел с другой стороны. Ну же, – говорил он, и она услышала тупой неприятный звук. Звук удара. В тот же миг лицо главврача исказилось от боли, и он упал. А позади него из полумрака появился Павел.

– Я его обезвредил! – сказал он и бросил в сторону кирпич.

– Ты видел Ивана? – поинтересовалась Олеся.

– Нет. Пошли отсюда!

Но едва Павел подбежал к двери, как она вспыхнула пламенем. Он только успел оттолкнуть Олесю назад, а сам снял с себя куртку и принялся тушить пожар. Наконец, Павел не выдержал и вышиб дверь ногой. Очень скоро он пожалел об этом – пространство за дверью полыхало огнём, который стремился быстрее пробраться в комнату и поглотить её полностью вместе со всеми обитателями. Неслишком безопасное укрытие.

– Вот же гадство! – выругался Павел. – Придется прыгать вниз, – он указал Олесе на ствол тополя прямо напротив них. – Спустимся по дереву!

– Я не умею, – ответила Олеся.

– Лезь! По ходу разберешься.

Конечно, Павлу легко было так говорить, ведь сам-то он проник в дом через окно. Причем сделал это довольно быстро, когда увидел Олесю на подоконнике. Вот только с окнами Павел ошибся и оказался в соседней комнате.

Теперь обратный маневр предстояло сделать Олесе. Она нехотя, будто у неё был другой выбор, вылезла через окно, а Павлу еще предстояло вытащить главврача, который находился в отключке.

Павел несколько раз пнул его по ботинку, но главврач не реагировал.

– Может, тебя тут оставить? – пошутил Павел. – Нет, уж тебя ждет теплая тюремная камера или не очень теплая.

Тогда он ударил главврача по щекам пару-тройку раз. И этот метод сработал – главврач вскочил с места и врезал своему спасителю в нос.

– Вот же тварь! – крикнул Павел и сделал ответный удар. Теперь уже он не обошелся простой оплеухой. И эти двое сцепились как бродячие псы, не поделившие кость.

– Что ты сделал с Олесей? – кричал главврач.

Похоже, каждый из них считал своего противника убийцей, так что схватка была не на жизнь, а на смерть. Еще и в комнате, полной дыма и языков пламени.

Олеся тем временем спускалась по стволу дерева, причем довольно ловко, будто только этим и занималась последние лет двадцать. Это занятие показалось ей даже увлекательным. Главное, не смотреть вниз, что, впрочем, у неё хорошо получалось. И вот она уже приблизился к земле, как чьи-то грубые руки схватили её за край куртки. Она случайно коснулась ладонью его брюк и тут же одернула руку, на которой застыли мелкие темные ворсинки, как те, что прилипли к найденным ей      осколкам. Олеся в ужасе поняла:

«Она попалась в лапы убийцы!»

Она пыталась вырваться, но у неё не вышло. Она, как перезревший плод, упала вниз, приземлившись на бок. Не самая мягкая посадка. От боли Олеся не сразу рассмотрела перед собой Лесовца. Он уверенно возвышался над ней, глядя на неё своим звериным взглядом, по которому она поняла – нужно спасаться.

– Это вы устроили? – спросила она, указав рукой на охваченный огнем дом.

– В школе я любил химию.

После этих слов он потянул к Олесе свои руки. Она зажмурилась от ужаса, будто это делало её невидимой. Но нет. Она чувствовала, как он тащит её в заросли, словно куклу.

– Ну, всё, – говорил он, – пора вам к вашей подружке Нине, – он выдохнул, изо всех сил удерживая Олесю. Она визжала и вырывалась из его рук, как дикая кобылица, но её усилий было явно недостаточно, чтобы спастись.

– Она мне не подруга, – со злостью выдавила из себя Олеся.

– Разве? Надеюсь, в аду вы подружитесь, – в его голосе звучала неприязнь.

– Думаете, вам всё сойдет с рук? Вас раскроют!

Лесовец противно засмеялся. Он будто выдавливал из себя смех, словно разучился радоваться.

– Думаешь, я боюсь? – заговорил он. – Я убил Нину не поэтому.

Олеся догадывалась почему, но предпочла послушать его версию.

– Ты и сама знаешь, – он чуть ослабил хватку. – Наверняка, Нина тебе рассказывала. Смеялись надо мной, да? Пока я валялся в кустах, как собака.

Он не стал упоминать, что в тот момент был абсолютно голым и без сознания.

– А фотки мои она показывала? – усмехнулся он, предвкушая скорую месть. – Думала, я не догадаюсь. А я сразу догадался! Нина слишком усердно подлизывала заведующей зад. Надеялась, что та ей поможет, когда станет главврачом. Не помогла!

На несколько секунд он разжал руку, и Олеся смогла высвободиться. Он лишь рассмеялся её глупой попытке спастись.

– Если бы не ты, – продолжал он, – не было бы всех этих жертв. Столько смертей на твоей совести.

– А может, на вашей?

И эти слова разозлили его. Он настиг Олесю и со всей силы толкнул её о ствол дерева.

– Молчать!

Олеся ударилась плечом, прижав к нему похолодевшую ладонь.

– Я всё рассказала полиции, – крикнула она, – у вас ничего не выйдет!

– Ты блефуешь!

– Вовсе нет. Мой друг из полиции.

– И что? Посадят главврача. Он никудышный управленец и такой же никудышный врач. Ему самое место в тюрьме, на исправительных работах. Хоть какая-то польза обществу.

– Куда ему до вас, – улыбнулась Олеся.

Её издевка возмутила Лесовца.

– Я хирург! – воскликнул он. – Я людей спасаю! А ты такая же дура, как моя племянница. Недаром она у тебя училась. Думаешь, это главврач делал ей операцию? Да он бы всё завалил. Я её вылечил! Она мне всем обязана! Неблагодарная! – кричал он всё громче, будто боялся, что его не услышат.

– Поэтому вы её отравили? Иначе она бы всем рассказала, как её милый дядя её насиловал!

Олеся корила себя только за то, что не догадалась раньше. Только сейчас она ясно представляла, как именно Лесовец убил Юлю. Он подмешал ей в бутылку антидепрессанты (заботливый дядя), а потом, когда девочка умерла, сам наведался в школу и незаметно выкрал эту бутылку, чтобы запутать следствие.

– Я любил Юлю! – говорил он. – Тебе этого не понять!

Олеся нервно засмеялась.

– Посмейся-посмейся! Напоследок! – сказал он. – Если бы ты не сунулась, всё было бы хорошо. Никто бы ничего не узнал.

– Что? А кто записку с моим именем оставил? Тоже я?

– Да, я виноват. Не думал, что эта записка так на тебя подействует. Просто хотел отвести от себя подозрения.

– Удачно получилось, – с иронией добавила Олеся.

– Получилось бы! – выпалил Лесовец, – если б не ты. Лучше б ты погибла от петард. Возни с тобой много.

«Так Петр Зашибин ничего не знал про Лесовца с Юлей. Он был её детским другом, первой неудачной любовью, но не настолько близким человеком, чтобы рассказывать ему страшные тайны», – подумала Олеся.

– Да еще и подключила всех своих дружков, – продолжал Лесовец, – Лысого пришлось убить. А то он орал, что знает убийцу. Я понял, что он ничего не знал, когда он подыхал.

– А Давид вам, чем помешал? Хотели украсть его настойки с аконитом?

– Для вас старался. Пришлось навредить хорошему человеку!

У Олеси с Лесовцом были разные понятия о хорошем. Вдруг она поняла, что это он чуть не отравил Кристину. Спрей от кашля, что она взяла у Олеси, был сдобрен аконитом.

– И вас увидела Милана? – продолжала Олеся.

– Эта маленькая воровка бегала за Давидом по пятам, чтобы выпросить дозу. Сама виновата.

– Да?

– Мне надоело с тобой болтать!

Он уже потянулся к Олесе, чтобы поднять её, но она замахнулась на него ногой. Ударить его у неё не вышло. Вернее, он увернулся от удара и лишь посмеялся над ней. Она всегда была слишком уязвимой в физическом плане и недостаточно быстрой. Отползая от Лесовца, она даже не сразу заметила позади себя склон и кубарем покатилась вниз. Она крутилась как мячик, пока не приземлилась на мелкие камешки возле реки.

Лесовец, как хищник, приближался к ней, будто боялся, что не успеет закончить начатое.

Олеся уже хотела встать, но он схватил её за волосы. Она снова увидела его ужасающий звериный взгляд. Взгляд, который не мог принадлежать человеку, только хищнику.

Лесовец склонился над ней. В одной руке он держал шприц, а другой – Олесины волосы, чтобы она не сбежала. Что он собрался ей вколоть? Наверное, решил обставить всё так, будто она сама утонула. Какой оригинальный ход!

От страха Олеся истошно кричала, как баран на бойне, и ощущала она себя примерно также. Просить о пощаде столь опасного человека, как Лесовец было бы бессмысленно. Он, как зверь, слышал слова, воспринимал интонацию, но не понимал человеческую речь. Да и Олеся, будто онемела от ужаса. Она могла лишь вопить и плакать. Причем, крик сейчас был её лучшим союзником.

Лесовец поднес к её шее шприц, ликуя, что, наконец, с ней расправиться. Как вдруг его тело сотряслось от удара, который нанес ему Павел и шприц вылетел из рук Лесовца прямо на землю.

Лесовец взвыл, как медведь, но не от боли, а от досады. Ему опять помешали. В гневе он отбросил Олесю в сторону и принялся за Павла. Сначала он бросил в Павла горстку камешков, злорадно смеясь, затем схватил с земли толстую корягу и принялся размахивать ей, как клинком. Павел терпел всё и ловко ускользал от ударов (а их было шесть или семь, он даже сбился со счета), пока, наконец, Лесовец не поцарапал ему куртку. Такого Павел простить не мог. На последние деньги купил как-никак!

– Ну, всё – ты достал меня, придурок! – сказал он и поднял с земли булыжник размером с человеческую голову. – Обычно я не бью стариков и больных! – и он запустил булыжником в Лесовца.

Но тот увернулся, и булыжник угодил в живот главврачу, который как раз бежал к ним, но так и замер на месте, согнувшись от боли. Он лишь успел прокричать, что вызвал полицию. Жаль не скорую.

Лесовец злорадно захохотал и сделал несколько шагов к своему шприцу.

– Всех хахалей собрала, падшая женщина? – обратился он к Олесе.

Павел снял с себя ремень и с его помощью выбил корягу из рук Лесовца, а затем нанес ему два удара в челюсть и свалил его на землю.

– Зря так стараешься, – рассмеялся ему в лицо Лесовец, облизывая кровь со своих губ, – я видел, как она сегодня от главврача выходила. Целый час у него провела. Тебе с ним разбираться надо, а не со мной!

Тогда Павел выпрямился и со всей силы замахнулся на Лесовца ногой, а тот уже схватил с земли свой шприц и успел воткнуть его Павлу в бедро.

Павел растерялся. Он вылупил глаза от удивления, будто мысленно спрашивал: «Что теперь со мной будет?» К такому он не был готов.

– Олеся, беги! – прокричал он, зажав своё бедро.

Она замешкалась на долю секунды, но всё-таки рванула с места.

Впрочем, бежать далеко ей не пришлось. За неё вступился главврач. Он словно принял почетную эстафету от Павла.

Главврач достал из кармана куртки скальпель и пригрозил им Лесовцу.

– Не хватай то, чем не умеешь пользоваться, – засмеялся Лесовец. Затем он перехватил руку главврача, которой тот замахнулся, чтобы нанести решающий удар, и отобрал у него скальпель. Одним легким движением Лесовец полоснул соперника по горлу, не дав ему опомниться. И даже когда кровь обагрила куртку главврача, он всё еще не верил, что проиграл. В его глазах застыло удивление. Он схватился рукой за шею и упал на колени, всхлипывая от боли.

От ужаса Олеся закричала, зажав рот рукой.

– Лучше бы ты сел! – сказал главврачу Лесовец. – У тебя уже было два шанса.

– Два шанса! – повторила Олеся, понимая, что была абсолютно права, и она крикнула Лесовцу:

– Анну Семак изнасиловали вы!

– А обвинили его! – улыбнулся он, указывая на главврача. – Одна таблеточка и никто ничего не помнит. Вот только Анна проснулась в неподходящий момент. За галстук меня ухватила. Но я позаботился, чтобы она меня не увидела. А потом оставил возле неё его галстук, – он снова бросил взгляд на главврача, который истекал кровью. – И всё! – Лесовец захохотал, как сумасшедший, – Все подумали на него.

Затем Лесовец направился к Олесе, и она сразу же побежала прочь, а он погнался за ней.

Павел, тем временем, чувствовал, что силы покидают его. В глазах его помутнело. Но он сделал над собой усилие и с диким криком набросился на Лесовца, повалив его на землю. Олесе чудом удалось отскочить и не оказаться под ними обоими.

Павел уже не понимал, что происходит. Он чувствовал соперника и бил его везде, куда мог попасть, хотя Лесовец даже не сопротивлялся, а просто лежал на животе, прикрыв голову руками. И кулаки Павла, как и всё его тело, уже становились ватными, но он продолжал наносить удар за ударом. И даже не заметил, как его окружили сотрудники полиции. Олеся кричала ему:

– Хватит! Хватит!

Он её не слышал. Он остановился лишь, когда потерял сознание и рухнул прямо на Лесовца.

Полицейские подняли их обоих под громкий крик Олеси.

– Что с ним? – спросила она.

– Да жив он, жив, – полицейский проверил у Павла пульс.

Павла и главврача отправили прямиком в больницу. Лесовец отделался синяками и всё кричал, что его пытались убить и вообще он здесь по ошибке. Впрочем, полицейские не стали с ним церемониться и надели на него наручники. Слишком уж он активно оправдывался. Его и Олесю было решено задержать до выяснения обстоятельств. Вернее, Олеся сама вызвалась для дачи показаний.

– Там в кустах какой-то гаврик валяется! – заметил полицейский. – Не ваш?

– Иван что ли? – удивилась она. – Он жив?

А вскоре к ним выполз и сам Иван, весь лохматый, в крови, в зачуханной от гари одежде и с листвой на волосах.

– Без меня никого не задерживайте! – орал он, хватаясь за голову.

Но полицейские лишь махнули на него рукой, приняв его за городского сумасшедшего.

Он кричал им вслед, что он следователь, но они только посмеялись в ответ:

– Иди – проспись!

Олеся смотрела, как Павла загружают в машину скорой помощи. Скорая с главврачом отъехала чуть раньше, так что Олеся профукала возможность его сопроводить. Впрочем, она и не жалела об этом. Она слишком боялась вида крови.

Затем она перевела взгляд на полицейского, который позвал её, и снова взглянула на Павла. В тот же миг Олеся ощутила, как что-то внутри нее перевернулось. Может, от голода, а может, нет. Она уже не хотела давать показания. Её непреодолимо потянуло вслед за Павлом. И леший с ними с показаниями. Копы и без неё разберутся. И она, невзирая на выкрики полицейского, укатила с Павлом.

Лесовец всё еще орал во всё горло, что он жертва обстоятельств. О да, конечно, он очень смахивал на жертву по локоть в крови.

***

Олеся ждала почти три часа, пока Павел очнется. Всё это время он находился в больнице. Наконец, из его палаты послышался его голос.

– Экзамены! – вскочил он с кушетки и тут же улегся обратно на подушку. – Мне нельзя умирать, – добавил он. – Я на копа учусь!

Олеся лишь рассмеялась в ответ, заглядывая в его палату.

Оказалось, Лесовец накачал его снотворным. Неужели Лесовец думал утопить Олесю, надеясь, что кто-то поверит, будто она уснула в реке?! Он явно сошел с ума.

– Экзамены! – пробубнил Павел. Голова его трещала.

Врач удивился, что Павел вообще так быстро пробудился.

Только Олесю это совсем не удивляло. Таких крепких парней, как Павел, она еще не встречала. Какие уж там экзамены в академии! Сразу – в ЦРУ!

май – сентябрь 2016 года – июнь 2017

Продолжение следует…