Олеся сидела одна в пустом кабинете в ожидании лекции. Перемена вот-вот должна была закончиться, но никто так и не появился в кабинете. Наконец, за минуту до звонка дверь со скрипом отворилась. Олеся даже обрадовалась. Не потому что хотела учиться. Просто так устроены люди – им всегда нужно то, чего у них нет.

Но её радость очень быстро закончилась, когда она увидела на пороге Олега Горенко. Он самодовольно вошел в кабинет.

– А ты чего здесь? – ухмыльнулся он.

– Так лекция, – ответила Олеся, будто оправдываясь.

– Так её же отменили! Тебе никто не сказал?

Олеся помотала головой, машинально убрав свою тетрадь со стола в сумку.

– А ты зачем пришел? – спросила она.

– К тебе! – улыбнулся он, но ей совсем не понравилась эта улыбочка. Было что-то лукавое в его взгляде.

– Ясно, но мне пора.

– Да подожди – поговорим!

– О чем? – удивилась Олеся.

– У меня к тебе предложение, – он достал из кармана ключи и запер дверь изнутри.

– Можно я пойду? – заволновалась Олеся.

– Не торопись так. Я тебя не обижу, – он развернулся к ней и спрятал ключи в карман брюк.

Олеся попятилась назад. Горенко, напротив, направился прямо к ней, ехидно посмеиваясь.

– Что тебе надо? – строго спросила она, сжав в руках свою сумку.

– Да не бойся! Я мутить13 с тобой хочу.

– Хорошо. Я подумаю, – сказала она, отступив чуть подальше.

Впрочем, думать она и не собиралась. Категоричное нет – вот, что она бы ответила на его предложение.

– Давай я тебе помогу подумать, – также лукаво улыбнулся он.

– Я сама, ладно?

– Сама так сама, – он подошел еще ближе, и Олеся поняла, что отступать уже некуда – позади нее была лишь стена, в которую она уперлась спиной. – Красивая блузка у тебя, – Горенко провел кончиком пальцев по ее груди. – И ты тоже красивая.

Олеся вся сжалась. До того ей были неприятные его касания.

– Расстегнешь? – спросил он.

– Отстань от меня, – едва не рыдая, выкрикнула она.

– А я тебе помогу, – и, не спрашивая её разрешения, он принялся расстегивать пуговицы на её блузке.

– Хватит! – кричала Олеся, ощущая, как его губы уже впились в ее шею. Олеся искривила лицо, будто он был вампиром. Затем он провел языком по её кожи, и из скромной слабой девочки, она превратилась в тигрицу. Она вцепилась ногтями в его лицо и безжалостно его расцарапала. Она сама не понимала, что творит. На тот момент самым главным для нее было спастись из лап этого нахала. И это ей удалось – он отступил.

– Ты что сделала, дура! – заорал он, ощупывая царапины.

– Зато ты очень умный!

Она выхватила из его кармана ключи и убежала прочь.

Вернувшись домой, Олеся обнаружила в своем почтовом ящике повестку из полиции. Её вызывали на допрос.

Поначалу она забеспокоилась. Она и представить не могла, что явилось поводом для допроса. И повод оказался весьма неожиданным – смерть Петра. Он был единственным, кто мог пролить свет на жизнь Юли в диспансере. И он погиб.

«Очередной тупик», – подумала Олеся.

Конечно, она не желала смерти Петру, но вину за его гибель все-таки почувствовала. Ведь именно ей доверили спрятать те злосчастные петарды, из-за которых он взорвался. Узнала она об этом только на допросе, пытаясь понять, что сделала не так. Может, она выбрала плохое место для тайника, и кто-то из детей мог повредить петарды?! Или же она сама их повредила где-нибудь в транспорте?! Но эти предположения она оставила при себе. На допросе она не стала говорить лишнего. Она была мнительной, но не дурой. Хотя странно, как в ней уживалось и то, и другое одновременно.

Она рассказала только то, что полагалось: откуда взяла петарды и для чего и что их упаковку она не вскрывала. Да и она не была единственной в цепочке подозреваемых. Взять хотя бы Светлану из диспансера – ей бы тоже не мешало задать несколько вопросов. Но Олеся ни в чем её не обвиняла, наверное, еще и потому что допрос очень скоро закончился. Никто не хотел возиться с этим делом. И полиция в первую очередь. Тем более всю вину можно было легко списать на Петра – сам взорвал, сам умер. По неосторожности. А вернее, по глупости. Зачем искать кого-то еще?! И так полно нераскрытых дел с преступлениями похуже. Олесе, конечно, не нравился такой расклад, но отвечать на суде за чью-то смерть она не хотела. Так что пока всё к лучшему. Только чувство вины никак её не покидало. Она утешала себя тем, что никто из детей не погиб. Но это было очень слабым утешением. Слишком слабым, чтобы позволить ей уснуть той ночью.

К счастью, дома она могла отвлечься за просмотром очередного телевизионного мусора. Она просто валялась в кровати и смотрела в телевизор напротив себя, пока не зазвонил её мобильник. Она нехотя потянулась за ним и ответила.

Через несколько секунд вызов внезапно прервался. Она привстала и обратила внимание, что на экране мобильника высвечивался незнакомый ей номер. Тем временем с того же номера раздался новый звонок и лишь молчание вперемешку с чьим-то дыханием доносилось из телефонной трубки.

«Ошиблись номером», – подумала она и при помощи пульта выключила телевизор.

Она уже собиралась спать, с головой укутавшись под одеяло, но раздался новый звонок с того же номера. Она не стала выяснять, кто это и просто отключила телефон.

Наутро ей пришло смс-оповещение о количестве пропущенных звонков. Их было шестнадцать. Кто-то очень хотел ей дозвониться с того неизвестного номера. Но перезванивать она не собиралась.

Особенно после нового сообщения от этого телефонного террориста: «Зачем ты отключила телефон?»

«Отключила», – эхом раздалось у неё в голове. – Значит, этот кто-то знает меня. По крайней мере, он знает, что я женщина».

Олеся испугалась и написала ответное смс с вопросом: «Кто это?»

Через несколько секунд ей пришел ответ: «Петарды предназначались для тебя…»

Она задумалась на несколько секунд, пытаясь понять, кто ей пишет.

Она, конечно, очень хотела ответить на смс (преимущественно в грубой форме), но решила не подогревать интерес к этой переписке. Кто-то просто хочет вывести её из себя, полагала она.

«Наверное, этот идиот Вадим», – подумала она и снова отключила телефон.

С раннего утра Павел поджидал Олесю у подъезда её дома. Он не собирался с ней разговаривать, допрашивать её и прочее. Он хотел узнать о ней то, что она никогда бы не рассказала о себе добровольно. Посмотреть на неё со стороны – вот была его цель. И он проследовал за Олесей до университета, оставаясь незамеченным в толпе прохожих. Для маскировки он натянул на голову кепку и старался держаться подальше от объекта наблюдения. Он даже умудрился несколько раз сфотографировать её на свой мобильник. Так полагалось для порядка.

К счастью, она слишком торопилась, чтобы отвлекаться на Павла. Да и затеряться в толпе студентов не составляло для него большого труда. Он и сам был студентом.

Наконец, Олеся зашла в лекционный кабинет. Павел выждал пару минут и вместе с еще тремя парнями зашел туда же. Он сел за парту позади Олеси и закрыл книгой свое лицо, сделав вид, что читает. Он еще только учился конспирации. Впрочем, пока у него всё получалось довольно хорошо – объект наблюдения совсем близко и даже не подозревает, что за ним наблюдают (или за ней).

Просто Олесю волновали сейчас совсем другие проблемы. Она по привычки выложила на стол свой мобильник, забыв, что он всё еще выключен.

– Вот невезуха, – огорчилась она.

На лекции она любила засекать на телефоне время. Но её спокойствие требовало оставить телефон отключенным. А часы она не носила за ненадобностью.

– Ты чего? – поинтересовалась Кристина, сидевшая рядом с ней.

– Какой-то идиот мне названивает.

Кристина рассмеялась.

– Тайный поклонник? Мне нравятся настырные парни.

– Он не настырный. Он ненормальный.

– Да? – улыбнулась Кристина. – Прислал тебе фотку своего пениса?

– Нет, слава Богу.

– Тогда забей на него. Он мудила.

– Помнишь Петра?

– Конечно. Он объявился?

– Он умер! Из-за моих петард. И тот мудила, что звонит мне, об этом знаете. Но откуда?

– Наверное, видел, как ты с ними таскалась.

– Значит, я его знаю или он меня.

– Значит, он мудак. Нашел, чем заинтересовать, – говорила Кристина, а сама постоянно оборачивалась на Горенко, который наблюдал за Олесей.

– Красавчик, – приговаривала Кристина, но подруга, будто не слышала её, продолжая обсуждать свою проблему.

– И что мне делать?

– Ответь ему, что у тебя есть парень. Или придумай какую-нибудь болезнь.

– Думаешь, поможет? Не похоже, чтобы я ему нравилась.

– Ты зануда, Олесь. Парни просто так не звонят девушкам.

– Может, он маньяк.

Кристина рассмеялась и рассмешила Олесю.

– Да сама ты маньячка. Вот так ему и скажи. Это точно поможет.

После лекции Олеся отправилась на работу. Павел продолжал её преследовать. Он зашел вслед за ней в автобус и всю дорогу краем глаза поглядывал на неё, держась позади. Наконец, она направилась на выход. Он тоже, но чтобы остаться незамеченным, выйти он предпочел через заднюю дверь. Его удивляло, насколько эта девушка была невнимательной. И он невольно начал думать, что он слишком хорош в своем деле. Но он недолго радовался. От остановки до диспансера Олеся бежала как лань, и он едва поспевал за ней. Разумеется, он хорошо бегал, но если бы он продемонстрировал ей свои спринтерские способности, она бы приняла его за маньяка. На этом его слежке настал бы конец. К счастью, бежать ей было особо некуда. Она заскочила в здание онкодиспансера. Спустя несколько минут там же оказался и Павел. Он всё еще не знал, что она делает в этом странном месте (опять), но собирался обязательно это выяснить.

Наконец, он заметил Олесю в конце коридора. Она была в белом халате, и он сначала даже принял её за медперсонал. Но швабра в её руках и ведро под ногами всё расставили на свои места.

Он снова сделал несколько контрольных снимков, пока память на его телефоне по закону подлости не закончилась. Он по привычке выругался. Негромко, чтобы не привлекать внимание. Затем он вышел на лестничную площадку, дабы не попадаться Олесе на глаза, а заодно обдумать дальнейший ход действий.

Олеся потихоньку намывала пол. Она заметила, как некто следовал за ней от остановки, и пыталась убедить себя, что ей это показалось. Она терла пол с большим усердием, чтобы выбросить глупые мысли из головы. Но вскоре она увидела своего преследователя на лестничной площадке. Он стоял к ней спиной. И этим преимуществом она не могла не воспользоваться. Она на цыпочках побежала в подсобку, где взяла бутылку с чистящим средством. Другого оружия она найти не смогла. А затем также тихо подкралась к лестничной площадке, но незнакомца там уже не было. Зато он оставил грязные следы, и вели они вниз по лестнице.

«Может, ушел, – с облегчением подумала она, но услышала внизу чьи-то шаги. – Он возвращается».

Она испугалась, открыла бутыль с чистящим средством и бросила ее в лестничный проем. И по ругательствам, доносившимся снизу, она поняла, что попала прямо в цель. Но радоваться было рано. Потерпевший был зол и направлялся к ней, с грохотом преодолевая ступеньку за ступенькой.

– Не подходите! – закричала она.

– Это была ты? – спросил Павел, сняв с головы сырую кепку.

Он был весь в чистящем средстве, истончая этот резкий химический запах, как при химатаке14.

– Что тебе надо? Только подойди, – она подняла с пола швабру, которая могла оказаться самым смертоносным оружием в руках пугливого человека.

– Очень надо, – с иронией ответил Павел, – я ухожу.

– Подожди!

Слова Олеси звучали, как приказ, и он остался.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась она.

– Гуляю, – с иронией выкрикнул он, стряхивая с кепки остатки моющего средства, и добавил: – По делам зашел.

– Короче, еще раз тебя увижу. Учти, так легко не отделаешься!

– Ничего себе легко? Я чуть сотрясение не получил. И не ослеп! Где у вас тут врачи?

– Лучше найди себе адвоката!

– А ты не дерзи! Это не я тебе названивал.

И её по выражению лица Павел понял, что проговорился.

– Что? Как ты об этом узнал?

– Трепаться надо меньше.

– Я об этом говорила только…

– Да, да, да, только своей подружке. Я подслушал.

– Зачем?

– Вот именно – зачем? Пойду я лучше. С тобой всё понятно.

– С тобой тоже.

И он быстро побежал вниз по лестнице. Впрочем, Олесю это только обрадовало. Но их разлука длилась недолго. Спустя три часа, она застала его шатающимся возле диспансера. И надо отдать ему должное – он приоделся и помылся. Брюки, правда, небрежно на нём висели, потому что были ему велики. Видимо, ему их кто-то одолжил.

Олеся сначала сделала вид, что не замечает его и хотела пройти мимо. Но сделать это не так просто, когда тот, с кем ты не хочешь говорить, стоит прямо напротив тебя и сверлит тебя глазами. Ей пришлось остановиться. Иначе, возможно, он не дал бы ей уйти. Настроен он был решительно.

– Что еще? – спросила она.

– Петарды ты испортила? – сказал он, держась довольно напряженно, будто всеми силами старался не сорваться. – Ты же в курсе, что из-за них погиб мой друг, да?

– Петарды были бракованные.

– Ничего себе бракованные! Петька взлетел на воздух, даже пикнуть не успел. Так что лучше скажи, где взяла эту дрянь.

– У знакомой.

– Конкретней.

– Думаешь, она хотела кого-то взорвать?

– Думаю, какая-то тварь замаскировала под петарды взырвчатую смесь. Вопрос зачем?

Олеся едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться своему собеседнику в лицо. Но она понимала, насколько серьезно он верит, что его друга убили. Огорчать Павла еще больше она не хотела. Это было бы небезопасно для неё самой. Он был крепким парнем и частенько действовал не подумав.

– Ты серьезно? Моя знакомая воспитатель, – добавила Олеся. – Она хотела устроить праздник для детей. Она бы не стала им вредить.

– Тогда твоя подруга.

Олеся состроила недовольную гримасу. Её бесило, что этот очкарик уже всё про неё вынюхал.

– Она даже не притрагивалась к петардам.

– Тогда ты.

Павел раздражался всё больше, гадая, кто же виноват.

– А почему ты не думаешь на Вадима? – поинтересовалась Олеся. – Он всюду ходил за твоим другом.

– Не думаю. Ты больше подходишь.

– Да, ты прав. Ты профессионал, – с иронией заметила она.

Но её терпение тоже подходило к концу. Павел всё равно бы ей не поверил, чтобы она не сказала. Сейчас он был не в том настроении. И она решила действовать жестко. Она редко прибегала к такому методу. Не по причине излишней сострадательности, конечно. Она не любила портить отношения с людьми. Но с Павлом она не собиралась больше общаться, поэтому совесть позволяла ей быть с ним чуть более резкой, чем обычно.

– Если еще раз ко мне подойдешь, – сказала она, – я напишу заявление в полицию. Никакой ты не коп. Ты торгуешь поддельными документами.

– Да не будь дурой! Петька погиб, упав на петарды. Это нормально, по-твоему?

– Это случайность!

– Петарды не взрываются от удара. Разве это неясно?

– А ты не думаешь, что твой друг сам виноват?

– Нет, я все проверил. Кто-то специально испортил петарды.

– Твои пьяные друзья! Так что хватит строить из себя сыщика. И отстань от меня!

Павел оторопел на несколько секунд. Его и вправду сложно было принять за блюстителя закона. Именно потому он называл себя не полицейским, а именно копом. Так он как бы подчеркивал – он вовсе не герой и не заслуживает особого уважения. Далеко не всё в своей жизни он делал правильно. Он делал то, что должен был, чтобы помочь своей матери и сестра и тому же Петьке. Семья и близкие были для него важнее, чем какие-то там законы.

Впрочем, на тот момент Олеся вряд ли смогла бы его понять. Согласиться с его выбором, да, но не принять его. И она ушла, не дожидаясь ответа Павла. А когда она уже находилась в нескольких метрах от него, он сказал:

– Размечталась!