Я наслаждалась крепкими объятиями брата, на секунду словно вновь оказавшись в детстве: так часто я прибегала к нему, в очередной раз получив несправедливое наказание от отца. И каждый раз он ласково обнимал меня, и все горести отходили на второй план, уступая место безграничному обожанию, которое я всегда испытывала к Дэйкасу. И сейчас, глядя в родное лицо, я вновь почувствовала, как меня наполняет нежность и любовь к тому, кто всегда был для меня самым близким существом на свете. Да, он больше не человек — как и я. Мы получили возможность начать наш путь заново в другом мире, гораздо более суровом и живущим по другим законам, нежели человеческий. Но мы по-прежнему были друг у друга — это ли не счастье?

Брат немного отодвинулся, и, не размыкая объятий, оглядел мое лицо и восхищенно прошептал:

— Сестренка… Как же я скучал! А ты ничуть не изменилась.

Я без слов посмотрела на него в ответ, изогнув бровь.

— Я всегда говорил, что ты исключительно красива, помнишь?

Не выдержав, я засмеялась вместе с ним, вспомнив тот момент.

Мне было двенадцать, и я, как большинство девочек в этом возрасте, очень стеснялась своей внешности. Как назло в тот день ожидались послы из соседнего государства, с которым отец очень хотел породниться. К сожалению, у тамошнего короля дочерей не было, зато был единственный сын. Будущему наследнику к тому моменту едва исполнилось четыре года. Но, как это часто бывает, ни моего, ни его отца это ничуть не смутило.

Узнав от болтливой служанки о планах отца, я пришла в ужас. Заключить помолвку с сопливым мальчуганом, а потом ждать с десяток лет, пока он повзрослеет — что могло быть хуже? Расплакавшись, я стремглав выбежала к выходу из замка, решив спрятаться в королевском лесу. Но координация вновь меня подвела: споткнувшись на скользких ступенях, я не удержалась и с головой рухнула прямо в осеннюю слякоть. Застонав от унижения, медленно поднялась и оглядела себя: платье было безнадежно испачкано, грязная вода стекала потоками с подола, руки были в вязкой жиже. Тяжело вздохнув, я приняла решение вернуться в комнату и быстро переодеться, пока меня никто не заметил. Крадучись, я уже практически дошла до своей комнаты, как вдруг увидела большую торжественную толпу, шедшую прямо мне навстречу. Я попыталась спрятаться за углом, но было поздно: меня заметили.

Услышав грозный оклик отца, призывающий меня выйти, я, опустив голову, послушалась и предстала перед ними как была: в мокром платье, с разводами грязи на лице и руках. На миг воцарилась полнейшая тишина, а затем раздалось тоненькое испуганное детское всхлипывание, переросшее в мощный рев, как только я подняла голову и посмотрела на источник шума: на руках у высокой дородной женщины сидел щупленький карапуз, сжимающий в руках сладкий леденец. Увидев, что я смотрю прямо на него, будущий король расплакался еще сильнее и громко на весь коридор прорыдал: «Какая страшная!». Надо ли говорить, что помолвка не состоялась? Тем же вечером Дэйкас долго утешал меня, доказывая, что я очень красива, просто еще ничего не понимаю в женской красоте, в отличие от него самого…

— Триана, — брат усадил на диван, сев рядом. С его лица сошла улыбка, и теперь стало заметно, что он изменился. Черты его лица потеряли былую мягкость, заострившись, на дне взгляда горел хищный огонек, живо всколыхнувший в памяти цвет алой крови. — Мне так много нужно тебе рассказать, но сначала я должен извиниться. Мне так…

— Шшш, — я остановила его объяснения, коснувшись широкой ладони. — Не надо, я все понимаю. Мне самой было ужасно трудно перебороть себя в первые минуты.

— Но я чуть было не совершил самого страшного! Боже, — он с силой сжал кулаки. — Когда я пришел в себя и понял, что произошло, я…

Дэйкас спрятал лицо в ладони, как он позволял себе делать раньше лишь в моем присутствии, и от этого жеста в глубине души всколыхнулось узнавание: какими бы иными не стали черты его внешности, внутри он по-прежнему тот же, кем был.

— Триана, ты моя семья, единственная, кто остался. И то, что произошло тогда в комнате… Я словно обезумел, разум кричал: «остановись!», но неведомая сила будто тащила меня на поводке, заставляя повиноваться. Наверное, мне никогда не забыть об этом…

— Все хорошо. Теперь хорошо, — я выделила первое слово. — И мы вместе. Мы справимся с чем угодно.

Я ласково прикоснулась к его ладоням, вынуждая посмотреть на меня: — Дэйкас, послушай меня. Я ведь успела попрощаться с тобой, я думала, ты не выжил. Это было самое ужасное время за всю мою жизнь. И обрести тебя снова было подобно чуду. Потому неважно все, что было в прошлом. Забудь об этом и давай просто жить дальше.

Брат снова обнял меня и искренне проговорил, радуя столь знакомой широкой улыбкой:

— Спасибо за то, что не отвернулась от меня. Я не знаю, как жил бы, не прости ты меня.

Я улыбнулась ему в ответ и неожиданно для самой себя предложила:

— Давай выйдем наружу? Здесь же есть, где можно просто прогуляться? Нам так много нужно друг другу рассказать.

Брат улыбнулся и с энтузиазмом ответил:

— Прекрасная мысль! Пойдем.

Не выпуская моей руки, он уверенным шагом двинулся к выходу. Я с радостью следовала за ним.

В первый раз за все время моего пребывания здесь, я оказалась за стенами замка. С наслаждением вдохнув свежий воздух, огляделась: царила поздняя весна, все вокруг уже давно пробудилось от зимней спячки. Ветки деревьев налились почками, радостно щебетали птицы, и от этой картины становилось так легко на душе, словно все трудности и невзгоды остались позади.

Надо же, еще неделю назад мне казалось, что жизнь кончена, что в ней не осталось ничего светлого, а сейчас в этот самый миг я была счастлива. Счастлива от того, что люблю и любима; что тот, кого, казалось, я бесповоротно и окончательно потеряла, снова со мной.

В этот момент мы подошли к большой резной беседке, стоявшей в окружении розовых кустов. Я на секунду представила, как, наверное, здесь красиво поздними летними вечерами, когда нальются пышными бутонами цветы, в воздухе разольется аромат лета, приправленный запахами цветущих растений, тепла, солнца… Как здорово будет сидеть здесь и наслаждаться всем этим вместе с ним… Я мечтательно улыбнулась своим мыслям, пообещав в душе обязательно воплотить их в жизнь.

Я повернулась к брату, с любопытством спросив:

— Ты часто здесь бываешь?

Он немного, помолчав, грустно улыбнулся и промолвил:

— Сюда я прихожу только в особенные минуты. Так было после обращения, и после того, как чуть было не убил тебя.

Я постаралась увести его мысли подальше от печальных воспоминаний:

— Расскажи, как ты оказался в этом месте. Если бы ты знал, что я испытала при известии о твоем исчезновении! Наверное, именно с этого момента я и начала творить глупости…

Он подошел ко мне, ласково провел рукой по моим волосам, и, притянув ближе к себе, начал негромко рассказывать, мгновенно становясь серьезным:

— В тот день ожидалось большое сражение. На военном совете было решено не тянуть и наступать первыми. Я был против этого решения, осознавая, что у нас недостаточно сил для решающего сражения, но меня никто не слушал. Как позже оказалось, это была заранее спланированная ловушка: особого сопротивления противник не оказывал, заманивая нас подальше от укрепленных позиций. А когда мы опомнились, было уже поздно: нас окружили внезапно возникшие словно ниоткуда сплоченные отряды врага. Некоторые воины, увидев явное превосходство соперника, испугались и начали отступать. Я приказал не сдаваться и продолжать сражение, надеясь на союзный отряд, который должен был прийти на подмогу. Но время шло, а подкрепления все не было. Я сражался в первых рядах, когда в отдалении увидел Алариса. Он сражался необычайно мастерски, с легкостью одерживая верх над самыми умелыми воинами. Поняв, что это их лидер, я поспешил туда. К несчастью, к тому моменту, когда я смог, наконец, разобраться со своим противником, почти все мои друзья уже полегли от его руки, — на лице брата, в момент когда он рассказывал о тех, с кем дружил с самого детства и кого потерял в той самой битве, было так много боли, что я, не выдержав, крепче сжала его руку и горячо зашептала:

— Не надо, не вспоминай! Если это причиняет так много страданий.

Но Дэйкас, словно и не слыша меня, продолжал свой рассказ, глядя невидящим взглядом куда-то за линию горизонта:

— Мы сражались с ним до последнего. Не знаю, как долго это продолжалось, но я не замечал ничего вокруг — время словно остановилось. Силы начали покидать меня, все чаще и чаще приходилось защищаться, а не нападать, пока, наконец, его рука не оказалась на моем горле, — брат вымученно улыбнулся, и я бы многое отдала, лишь стереть бы с его лица это выражение! Он не должен был страдать, только не он!

— И что было дальше? Ведь он должен был убить тебя? — тихо произнесла, когда стало ясно, что брат не станет продолжать.

— Должен был. Но в этот момент словно расступились небеса, и появилась она… — внезапно Дэйкас улыбнулся, и эта светлая улыбка сказала куда больше слов. Я поняла, что речь шла о воинственной вампирше Анноре. — Она мгновенно оказалась рядом и что-то сказала своему брату. Тот кивнул ей и не стал меня убивать. Вместо этого он отдал мгновенный приказ своим воинам, и один из них оглушил меня сзади чем-то тяжелым. Очнулся я уже здесь.

Я не стала расспрашивать Дэйкаса, когда именно и как произошло превращение, чтобы не расстраивать или смущать его. Вместо этого, удивившись самой себе, я попросила:

— Расскажи мне о Анноре.

При упоминании знакомого имени в глазах брата зажегся незнакомый прежде огонь, и я даже ощутила, как крохотная игла ревности кольнула сердце. Никогда прежде он не был кем-то увлечен с такой силой.

— Она прекрасна, — проговорил он с такой интонацией, что, будь он по-прежнему человеком, наверняка бы покрылся краской смущения, как какой-нибудь юнец. — Огненная, опасная, бесстрашная. Я никогда не встречал раньше подобных ей: все женщины смущались и трепетали, стоило заговорить о войне, но только не она. Да и она сама — воин, притом преотличный, мне уже довелось видеть ее в действии.

Я невольно улыбнулась, глядя на него в этот момент: неужели я сама так же выгляжу, когда разговор заходит об Аларисе?

— Скажи, а как ты справляешься с жаждой? — внезапно поинтересовался брат, возвращая меня обратно в реальность, в которой нам обоим для существования необходима была кровь.

Я помолчала секунду, собираясь с мыслями:

— Знаешь, когда я впервые почувствовала запах человеческой крови, мне стало плохо. Я имею в виду именно физическую составляющую, — о своих душевных терзаниях я говорить не стала, подозревая, что брат и сам испытывал нечто подобное. — Но в итоге, несмотря на то, что на доли секунды мне показалось, что теряю контроль над собственным телом, я сумела перебороть себя.

— А я в первые часы все не мог осознать страшной правды. Не могу даже передать словами, что тогда испытал. Когда Аннора попыталась напоить меня, я сопротивлялся как мог, но зверь во мне был сильнее, — он грустно улыбнулся, прежде чем продолжить. — Но зато в следующий раз я решил доказать себе, что сильнее жажды, поэтому отказывался от крови несколько дней подряд. Но в итоге все закончилось плачевно: в один из самых мучительных приступов голода открылась дверь и вошла ты. Что произошло дальше ты знаешь не хуже меня. После этого я понял, что в таком состоянии становлюсь настоящим монстром, поэтому теперь больше не повторяю подобных ошибок. К тому же в последнее время я много тренируюсь, а это требует больших энергетических затрат.

— Много тренируешься? О чем ты? — мгновенно встревожилась я.

— Неужели ты еще не слышала о возможной войне? — удивился Дэйкас.

— Антия сказала, что еще есть надежда на мирный исход переговоров!

— Тем не менее, все должны быть начеку. К тому же я не думаю, что все закончится миром.

— Дэйкас, неужели ты собираешься сражаться? — я все еще не могла поверить в то, что он серьезно говорит об этом.

— Триана, пора тебе уже принять тот факт, что теперь это — наш мир. Мы — вампиры. Этого не изменить. Знаешь, никогда прежде я не мог пожелать для тебя такой участи! Мне казалось, что лучше я своими руками подарю тебе легкую смерть, чем обречь на существование в таком виде. Но когда я узнал, что ты больше не человек, я испытал радость. Знаю, это неправильно и эгоистично, но мне действительно стало легче от мысли, что ты будешь рядом. И я пойду на что угодно, чтобы обеспечить тебе жизнь в этом месте — мирную, безопасную, в которой больше не будет войны, — горячо высказавшись, он замолчал и отвернулся, глядя на замок.

— Значит, война ради войны? — криво усмехнувшись, произнесла я, впрочем, раскаявшись спустя секунду. — Знаешь, я все еще не могу принять себя такую.

Он, вздохнув, заговорил, глядя в глаза:

— Милая, поверь, я знаю, каково тебе сейчас. Я тоже прошел через такое. Поэтому и говорю: отпусти. Отпусти все то, что связывает тебя с прошлым, то, что мешает тебе принять реальность такой, какая она есть. Это единственный выход, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя самой.

Я кивнула ему в ответ и прошептала успокоено:

— Я буду стараться.

Желая сменить тему, я задала брату вопрос, который давно интересовал меня:

— Скажи, а почему вампиры, коль скоро они так похожи на людей, не пьют кровь друг друга?

Он усмехнулся:

— Меня тоже этот вопрос заинтересовал одним из первых. Кровь, взятая силой вампиром у другого вампира убивает, только отданная по собственному желанию кровь может быть выпита. Но это происходит лишь между влюбленными парами, которые готовы связать себя узами брака. Хотя, стоит признать, кровь вампира по всем качествам превосходит человеческую.

Я удивленно посмотрела на него, намереваясь подробнее выспросить про интересующую меня тему, однако в этот момент услышала пока далекий, но уже различимый шум.

Повернувшись к массивным воротам, я приготовилась ждать, краем глаза заметив, что брат также замер, тревожно всматриваясь вдаль.

Через пару минут во двор замка влетела роскошная карета, запряженная четверкой гнедых жеребцов, и остановилась у самого крыльца.

При виде нее брат тихо произнес:

— Вернулись.

Уже предчувствуя ответ, я, тем не менее, не поворачивая к нему головы, спросила:

— Кто?

Но в этот момент открылась покрытая лаком черная дверца, и показался до боли знакомый силуэт, одетый во все черное.

— Аларис, — выдохнула я, ведомая одними лишь эмоциями, взявшими верх над разумом.

Словно уловив это едва слышное восклицание, объект моих неустанных размышлений резко вскинул голову и нашел меня взглядом, обжегшим даже на расстоянии.

Внезапно одним неуловимым движением он оказался рядом со мной. На секунду его глаза расширились от удивления — моя новая внешность не осталась незамеченной. Я же зачарованно вглядывалась в любимое лицо, отмечая, каким уставшим и напряженным оно выглядело, и наслаждалась уже забытым ощущением того, что он рядом.

Не знаю, сколько мы так стояли с ним и гипнотизировали взглядами друг друга, пока, наконец, я не в силах справиться с искушением, подняла руку и медленно прикоснулась к его лицу. На миг в его глазах полыхнули языки пламени, а затем он внезапно обхватил мое лицо двумя руками и приник к моим губам с обжигающим поцелуем. Я оказалась застигнута врасплох столь прилюдным проявлением чувств, никто из человеческих правителей не посмел бы сделать то, что делал мой вампир. Его губы в беспощадном натиске раз за разом покоряли мои, разжигая огонь, заставлявший мое тело гореть и плавиться от его прикосновений.

Я не могла заставить себя оторваться от вампира: с каждым новым мигом я все больше и больше теряла голову, забывая, что мы стоим посреди людного двора, что рядом с нами находится мой брат, которому едва ли эта сцена доставляет радость.

Едва я успела подумать, что еще немного — и мне не хватит воздуха, как Аларис резко оторвался от моих губ, на секунду прикрыв глаза, словно сожалея об этой вспышке страсти, и, даже не посмотрев на меня, развернулся и практически мгновенно исчез в недрах замка.

Я, полностью обескураженная его странным поведением, осталась стоять на том же самом месте, непонимающе глядя ему вслед. Спустя минуту ко мне неспешно подошла Аннора, вслед за своим братом вышедшая из кареты, и с весьма ощутимой прохладцей в голосе произнесла:

— Не стоит воспринимать все поступки Алариса всерьез, — и, не дожидаясь ответа, она направилась в замок мимо Дэйкаса, терпеливо ждавшего ее в стороне. Кинув на меня извиняющийся взгляд, брат молча последовал за ней.

Не зная, что и думать, я медленно побрела по тропинке, ведущей в глубину сада. Губы все еще горели от жарких поцелуев Алариса, но на душе было на редкость серо и тоскливо: как ни пыталась, я не могла понять этого вампира. Слова Анноры лишь подлили масла в огонь.

Словно под стать моему настроению погода резко изменилась: скрылось за темными серыми тучами непостоянное весеннее солнце, с севера подул холодный ветер, напоминая, что лето придет еще нескоро. И хотя капризы природы не причиняли мне особого дискомфорта, я решила вернуться в замок и, наконец, открыто поговорить с этим упрямым вампиром. Чего следовало ожидать теперь, когда наши отношения перешли в иную плоскость? Кем я для него все-таки являлась? Любимой женщиной или военным трофеем, с триумфом возложенным под ноги победителя?

Как только я зашла под высокие своды замка, по крыше застучали первые капли пока еще небольшого дождя, который, судя по всему, обещал затянуться на всю ночь. Порадовавшись про себя, что успела зайти как раз вовремя, чтобы не намокнуть, я поспешила в гостиную, надеясь застать там Алариса. Однако единственной, кто был в комнате, оказалась Антия, сидевшая у стола и недовольно перебирающая свои рисунки. Это состояние было столь нетипично для обычно спокойной вампирши, что я насторожилась. Причина ее такого сумрачного настроения обнаружилась весьма скоро:

— Триана, ты уже слышала новости?

Я отрицательно качнула головой, вся превратившись в слух. Антия закусила губы, прежде чем решившись заговорить. Очевидно, ей очень хотелось хоть с кем-нибудь обсудить это, но, вероятно, ни брат, ни сестра не воспринимали младшую сестру как серьезного собеседника.

— Переговоры не дали результата. Это означает, что если Аларис ничего не предпримет, войны не миновать.

Я стояла в центре гостиной, не в силах осознать страшный смысл ее фраз — неужели той резне, что произошла во дворце моего отца, суждено было повториться?

— Антия, не все потеряно, еще есть возможность, что до сражений дело не дойдет, — я проговорила, чувствуя, как неубедительно звучат мои слова даже для меня самой.

— Ты сама не знаешь, о чем говоришь, — с сожалением качнула темноволосой головой вампирша, отчего пышная копна волос за ее спиной колыхнулась в такт этому движению. — Глава клана Крейц жесток и беспощаден. Про него ходят страшные слухи, но точно никто ничего не знает — свидетелей никогда не остается. Говорят, — при этих словах она понизила голос и шепотом продолжила, — что он ставит какие-то страшные опыты в подземельях своего замка, что ночами оттуда слышатся жуткие крики и стоны, а монстры, которые, опять же, согласно слухам, обитают в лесу около замка — его творенья.

Я почувствовала, как от ее слов по коже невольно пробежали мурашки. Боясь поверить в правдивость этих слухов, я нарочито бодрым голосом заявила:

— Антия, неужели кто-то верит подобным домыслам? Я уверена, что это все неправда, не может быть такого в нашем мире. Не удивлюсь, если в итоге окажется, что слухи распускает сам этот предводитель.

Но девушка в ответ лишь покачала головой, явно не согласная с моими словами. К счастью, она не стала продолжать эту тему, вернувшись к своим бумагам. На мою осторожную попытку выяснить, чем та занимается, она, не вдаваясь в подробности, ответила, что пишет письмо родителям. Решив больше не отвлекать ее от столь важного занятия, я лишь поинтересовалась, не знает ли она, где сейчас находится Аларис, на что вампирша, на секунду подняв голову, ответила, что вроде недавно видела его в тронном зале. Поблагодарив ее, я двинулась в указанном направлении.

Через час безуспешных поисков я снова вернулась в гостиную, однако Антии там уже не было. По-видимому, закончив письмо, она отправилась в свои покои.

Между тем за окном уже было совсем темно, и лишь ровный перестук дождя напоминал, что на улице царит непогода. Отчаявшись найти хозяина замка, который словно бесследно растворился в глубинах замка, я разочарованно побрела в свои покои.

Уже у самой двери я внезапно почувствовала знакомый аромат, который я не спутала бы ни с каким другим. Открывая дверь, я уже знала, кого увижу. И действительно, в темном полумраке спальни темный силуэт, стоявший у окна, не заметить было невозможно. Медленно затворив за собой дверь, я подошла к Аларису, но не успела даже открыть рот, как в тишине комнаты раздался его недовольный голос:

— Где ты была? Я ждал тебя.

— Разве я могла знать, что ты будешь в моей спальне? После твоего поспешного ухода я и не знала, что думать, — я постаралась вложить в голос всю обиду, которую я испытала в тот момент.

— Ты должна всегда быть там, где я хочу. Ты принадлежишь мне, — его голос, произносивший эти возмутительные слова, звучал совершенно серьезно.

Вот и узнала ответ на все свои вопросы!

Я почувствовала, как волна гнева и ярости поднимается внутри меня, но вместо того, чтобы излить её на него, я сделала то, что сама от себя не ожидала: за одно мгновение оказавшись рядом, я прижалась к мужчине всем телом и обрушилась на него потоком яростных поцелуев.

В первую секунду он замер, пораженный моими решительными действиями, однако в следующее мгновение его губы ринулись в атаку.

Мы стояли друг к другу так близко, что я могла чувствовать его всем своим телом, каждой клеточкой. Его руки беспорядочно блуждали по моему телу, вызывая жар внизу живота, захвативший все тело и спустя несколько мгновений превратившийся в полыхающее пламя. Не в силах сдерживать чувства, я издала негромкий стон, ставший сильнее, когда его губы переместились к моей шее.

Почувствовав, что он вновь берет инициативу в свои руки, я мгновенно пришла в себя: сегодня ночью поруководить ему не удастся! Поэтому в ответ на его ласки я оттолкнула его от себя, но лишь для того, чтобы стянуть с мужчины ненужный камзол, служивший преградой. Оторопев от моего поступка, Аларис позволил снять его с себя, однако когда он снова попытался вернуть контроль надо мной, я резко толкнула его на кровать, стоявшую прямо за ним.

Застигнутый врасплох Аларис упал прямо на мягкую перину, и, поняв, что сегодня власть в моих руках, приподнявшись на локтях, стал ждать моих действий.

Я не стала медлить и в пару секунд избавилась от собственного платья, оставшись в одной сорочке. Удивляясь собственной храбрости, я медленно опустилась на противоположный край кровати, чувствуя на себе его внимательный взгляд. Не удержавшись, взглянула на мужчину сквозь опущенные ресницы — и поняла, что пропала: он лежал, даже на расстоянии обжигая меня огнем в глазах, его грудная клетка быстро и тяжело вздымалась — очевидно, мое небольшое представление не прошло даром.

Почувствовав, как от его взгляда внизу живота набухает тугой узел, я медленно прикоснулась к телу вампира, но когда от моего робкого прикосновения он вдруг издал низкий стон, я отбросила всякие приличия и с головой ринулась в омут страсти.

Нависнув над Аларисом, я начала покрывать его лицо нежными поцелуями, которые, однако, мгновенно переросли в жаркую схватку, стоило мне добраться до его губ. Мы целовались так, словно от этого зависели наши судьбы, словно это было последнее, что нам суждено было сделать в этой жизни. Не в силах больше выдержать это мучительное наслаждение, я оторвалась от его губ и начала медленно спускаться вниз по его шее. Не передать словами, какие чувства я испытывала, покрывая поцелуями его грудь, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Никогда прежде я не могла представить, что смогу быть настолько распущенной в постели с мужчиной. Однако с этим вампиром я теряла все представления о приличиях, и, похоже, он был вовсе не против этого.

Приблизившись вплотную к поясу его брюк, я замерла в нерешительности. Посмею ли я двинуться дальше или стоит остановиться на этом и позволить ему самому завершить начатое? Так и не придя к единому решению, я взглянула на вампира и прочитала ответ во взгляде, устремленном на меня: огонь в его глазах призывал не останавливаться. Слегка дрожащей рукой я взялась за край пояса и потянула на себя, и он выскользнул на удивление легко, словно только этого и ждал.

Глубоко вздохнув, я потянула брюки вниз — и обомлела, впервые так близко наблюдая сосредоточие его мужественности. Не в силах противостоять охватившему меня любопытству, я медленно протянула руку и робко прикоснулась к нему. В этот момент по телу Алариса прошла судорога, он хрипло застонал. Желая повторить это новый опыт, я вновь вернулась к изучению столь интересующего меня объекта, но внезапно вампир, по всей видимости, не выдержав моих робких ласк, резко привлек меня к себе, и, не меняя позы, приник к губам горячим поцелуем. Отвечая на поцелуй с не меньшим жаром, я почувствовала, как его руки стягивают с меня последнюю преграду и отбрасываю сорочку куда-то в сторону.

Ощущение наших обнаженных тел, вплотную соприкасавшихся друг с другом, сводило с ума. Не в силах противостоять возбуждению, я откинула голову и хриплым голосом простонала его имя, прося, умоляя о большем. Аларис, покрывающий поцелуями мою грудь, внезапно притянул меня еще ближе к себе, так, что я могла почувствовать, как его плоть касается моей, словно спрашивая разрешения. Больше ждать я не могла, поэтому, обхватив его ноги своими, сделала нетерпеливое движение ему навстречу, на секунду задохнувшись от ощущения целостности, нахлынувшего, когда он заполнил меня.

Найдя его губы своими, я выгнулась навстречу его ритмичным движениям, которые уносили меня все выше и выше. Наше хриплое дыхание разносилось по комнате, кровать жалобно стонала в такт каждому новому движению бедер. Чувствуя, что большего выдержать не могу, я припала к его губам, проникая своим языком к нему в рот и не веря, что это действительно я. Может, сейчас действовала моя новая сущность, та, кем я стала?

От моих смелых ласк мужчина еще больше ускорил темп, и на самом пике наслаждения я, не выдержав накала страсти, громко простонала: «Я люблю тебя!». В этот момент мир для меня взорвался мириадами ярких вспышек. Спустя секунду вампир присоединился ко мне, низко простонав мое имя, и обессиленный рухнул рядом…

Спустя несколько минут я лежала рядом с Аларисом, прислушиваясь к его спокойному медленному дыханию, и ощущая себя счастливой от того, что он просто был рядом. Лишь маленький червячок беспокойства не давал мне в полной мере вкусить блаженство, но я никак не могла понять, что именно.

Дремота волной накатывала на меня, и, уже практически поддавшись ей, я вдруг в один момент осознала, что это было за беспокойство: за всю ночь он так и не сказал «люблю»…