К моменту, когда, пошатываясь, я медленно поднялась с холодного пола, душа моя напоминала выжженную пустошь. Казалось, мучительные воспоминания, обрушившиеся ненасытным и беспощадным пламенем, не оставили после себя ни одного живого уголка. Лишь только пепел сгоревших надежд да несбывшихся желаний медленно кружился над осколками моей души.

Но сейчас у меня не было права оплакивать жестокую судьбу-насмешницу, в одночасье превратившую мою жизнь в страшный сон. Единственное, что имело сейчас смысл, — умирающий вампир передо мною. Тяжелое прерывистое дыхание разносилось по пустой комнате, закрытые глаза подрагивали от непрекращающейся боли, пересохшие губы беззвучно шептали, молили о чем-то, но сознание пленника уже не властвовало над ним.

Я в отчаянье смотрела на знакомые черты и понимала: он умирает. Прямо здесь, на моих глазах, в одном шаге от меня. И я бессильна помочь ему. Словно в наказание за все совершенные бесчеловечные поступки, судьба приговорила меня стать беспомощным свидетелем, как каплей за каплей уходит жизнь из вампира, без которого мое жалкое существование лишено смысла. И я знала, что в ту же секунду, когда его душа покинет тело, я перестану существовать. От меня останется лишь тонкая земная оболочка, называемая телом, но душа ринется на небеса вслед за его душой.

Все прошлые мои поступки, будь то незначительные попытки изменить моего вампира или даже побег, теперь казались такими жалкими и смешными. Ну как можно сбежать от самой себя? Ведь даже того короткого времени, что мы были вместе, хватило Аларису, чтобы проникнуть в мою плоть и кровь, стать тем необходимым и единственно верным, чем жила теперь каждая клеточка моего тела и разума. Даже будучи в беспамятстве, не помня совершенно ничего о своей прежней жизни, я неясно ощущала, чувствовала сердцем, что есть что-то сильнее и выше того мрака, что окружал меня. И только ради одного этого ощущения стоило дальше жить и сражаться с беспросветно опутывающей паутиной лжи, страха и предательства.

Я с силой зажмурилась, всей душой заклиная небеса один-единственный раз совершить чудо и спасти Алариса. Но когда я вновь открыла глаза, ничего не изменилось.

Признавая бессилие, я прислонилась к ледяной стене, чувствуя, как меня охватывает глухое безразличие при мысли о том, что случится, когда Алариса не станет, ведь без него не будет и меня. Целый мир рухнет в мгновение, когда мой вампир испустит последний вдох, и никто на свете не сможет собрать его из осколков.

В этот момент пленник зашевелился, и толстые цепи неохотно сдвинулись с места, ненароком задевая холодными звеньями мою руку.

Я же словно завороженная смотрела на специальный сплав, из которого была сделана цепь, способный ранить даже твердую кожу вампиров, пока в сознании медленно сформировывалась безумная идея. Где-то глубоко зазвучал далекий голос брата, рассказывающий о живительных свойствах крови вампира, отданной добровольно. Там было еще что-то важное в моих воспоминаниях, о чем увлеченно повествовал голос Дэйкаса, но я нетерпеливо отмахнулась от них, окрыленная неожиданным решением, которое теперь казалось таким естественным и правильным.

Не тратя драгоценных секунд на размышления, я решительным жестом схватила толстую цепь, и, примерившись, с силой провела ею по своему запястью. В тот же миг на нежной коже показалась широкая разбухающая царапина, мгновенно наполнившаяся каплями ярко-алой крови. Но мне этого было недостаточно. Еще и еще я с ожесточением вдавливала металл в рану, пока, наконец, крупные струйки крови не побежали вниз по руке.

Метнувшись к Аларису, я поднесла кровоточащую руку к его губам, про себя молясь, чтобы у него хватило сил. Почувствовав запах свежий крови, витающий в воздухе, он медленно приподнял тяжелые веки и посмотрел на меня мутным, ничего не понимающим взглядом.

Я придвинула руку еще ближе и мягко произнесла, стараясь успокоить его звучанием своего голоса:

— Аларис, я знаю, что делаю. Доверься мне. Возьми то, что я тебе предлагаю.

Медленно переместив взгляд на мою руку, он вновь взглянул на меня. Спустя мгновение его взгляд стал осмысленным. С трудом выдавливая из себя слова, мужчина зашептал:

— Не надо, Триана… — собравшись с силами, он докончил начатое. — Не делай того, о чем потом пожалеешь.

Я недоуменно взглянула на вампира, не понимая, что именно он имеет в виду, но в следующую секунду размышления смыло волной радости от осознания, что, пусть и ненадолго, но он пришел в себя:

— Просто поверь мне. Это единственный выход. Ради меня. Ради нас, Аларис!

Мужчина еще раз посмотрел на меня, словно пытаясь отыскать что-то в моем лице. Наконец, глаза его медленно закрылись, и он прильнул к моей руке. Я расслабилась, и прислушалась к своим ощущениям.

Это оказалось совсем не больно. Его губы, жадно и требовательно ловившие каждую каплю крови, не причиняли ни малейшего неудобства. Напротив, я открыто наслаждалась давно забытыми ощущениями прикосновений его губ к моей коже.

Второй рукой я поддерживала его, стараясь не касаться открытых ран. Наконец, спустя пару минут, показавшихся мне вечностью, израненная кожа на глазах начала медленно затягиваться тонкой бледно-розовой корочкой, знаменующей начало заживления. И в тот же миг вампир неохотно оторвался от моей руки, напоследок прикоснувшись губами к моей ладони в легком поцелуе.

Я же с тревогой вглядывалась в родное лицо — успеет ли живительная кровь сделать свое дело? Не было ли слишком поздно? Хватит ли ее или же Аларис выпил слишком мало для заживления всех ран?

Но заставить его выпить больше я бы уже не смогла. Об этом свидетельствовало непреклонное выражение на лице любимого, промелькнувшее в момент, когда я попыталась заставить его не отпускать мою руку.

Убедившись, что вампиру становиться легче, я начала действовать. Ласково прошептав, что скоро буду, неслышной тенью выскользнула из комнаты и двинулась на звуки музыки.

Очень скоро острый слух уловил тяжелые шаги, а через несколько секунд на лестничную площадку вышел молодой вампир, облаченный в широкий темный плащ. Лицо его скрывала яркая маскарадная маска. Которая, впрочем, не смогла утаить, как предвкушающе блеснули глаза незнакомца при виде меня, одиноко стоявшей у холодной стены и наблюдавшей за его приближением. Решив, что я одна из тех доступных женщин, что неизменно сопровождали все праздники, устраиваемые Атонием, мужчина одарил меня похотливой улыбкой и многообещающе поманил к себе рукой.

Ухмыльнувшись в ответ, я послушно подошла, однако, когда лицо любителя плотских утех приблизилось к моему, ожидая горячего поцелуя, я резко схватила его за голову и, мгновенно нащупав на шее нужные точки, несильно надавила. Мгновенно обмякнув, он безвольной ношей опустился в заботливо подставленные руки.

Я не испытывала ни малейшего угрызения совести, ловко раздевая свою жертву, высвобождая ее из дорогого плаща. Закончив, я подняла с пола разукрашенную маску и присоединила ее к плащу, аккуратно переброшенному через руку.

Удостоверившись, что лежащее на каменных плитах тело вампира не бросается в глаза, я поспешила обратно к Аларису, не сомневаясь, что очнется незадачливый кавалер только к завтрашнему утру.

Состояние моего вампира заметно улучшилось по сравнению с тем зрелищем, что предстало передо мной в прошлый визит. Кости медленно, но верно начинали срастаться, незначительные раны уже полностью покрылись здоровой кожей, большие сплошные же затянулись тонкой слабой розовой полосой кожи, которая еще через некоторое время примет свой обычный вид.

Внимательный взгляд и слабо проглядывающая улыбка окончательно убедили меня, что я успела вовремя. Но сейчас не было времени для долгих и откровенных разговоров: каждую секунду Атоний мог решить не тянуть до утра и приказать привести пленника сейчас же. Поэтому нельзя было медлить. Да, я рисковала, но в этой ситуации не было, и быть не могло иного решения — вся моя жизнь, мое прошлое и будущее теперь зависело от того, улыбнется ли сегодня нам удача.

Не тратя времени на объяснения, я подошла к вампиру и, плотно ухватив цепь двумя руками, что есть силы рванула в разные стороны. Звенья жалобно звякнули, но устояли. Я глубоко вдохнула, мысленно призывая себя не паниковать, и повторила движение. Не выдержав этого отчаянного рывка, звенья распались и с тихим звоном покатились по каменному полу.

Медленно-медленно, с трудом растирая затекшие руки, Аларис впервые за эти дни самостоятельно сделал неуверенный шаг. Я быстрым движением накинула ему на плечи длинный плащ, с удовлетворением отмечая, что он пришелся как раз впору. Пресекая все лишние вопросы, я сунула ему в руки добытую маску, попутно доставая из-под полы своей накидки свою собственную маску.

Удостоверившись, что маска послушно легла на лицо, скрывая его от любопытного взора, я обернулась к своему вампиру — и замерла. Как же он был хорош в этот момент! Даже несмотря на то, что еще час назад он был, как никогда, близок к самой грани, он выглядел безупречно.

Я усмехнулась, понимая, что за это время и забыла, насколько он красив. Никогда мое сердце не билось так быстро и отчаянно для кого-то другого, никогда другой мужчина не сможет вызвать такую бурю самых разнообразных чувств, что охватывали меня при одном только взгляде на этого вампира. Моего вампира. Да, если и существовала на всем белом свете моя вторая половинка, тот, в ком было мое безоговорочное предназначение, мое проклятье и мое благословение — это был Аларис. Только он один.

«О, всемилостивые Боги, отчаянно умоляю вас: не дайте мне его снова утратить, потерять после того, как чуть было я не потеряла его навсегда! Сжальтесь, помогите нам ускользнуть из этого дьявольского места, принесшего нам обоим столько страданий! Умоляю, и пусть это будет моя последняя просьба к вам, но главное, чтобы он выжил! Если он будет жить, для меня этого будет достаточно».

Я судорожно взывала ко всем известным мне богам, пока мы поднимались по крутым лестницам в жилую часть замка. Я слышала, как отчаянно колотится сердце, замирая каждый раз при звуке приближающихся шагов. По счастливой случайности обитатели замка всякий раз не доходили до нас, сворачивая в соседние помещения. Мы двигались по направлению к моей комнате: до сих пор никто в замке не интересовался, каким образом мне удалось вывести Двэйна наружу. И я отчаянно верила, что однажды сослуживший мне добрую службу подземный ход не подведет и во второй раз.

Мы неслышно продвигались вдоль слабо освещенных коридоров, вздрагивая при звуках доносившихся голосов и взрывов хохота, идущих из тронного зала, в котором проходил маскарад. Из-за ран Алариса мы не могли двигаться столь быстро, сколь это было необходимо, но нам везло: никого на нашем пути не встречалось.

И я уже было почти уверовала, что сегодня удача на нашей стороне, как внезапно из бокового прохода прямо навстречу нам вынырнула обжимающаяся парочка. До того момента, когда они окажутся рядом с нами, оставалось не больше пары секунд, когда спасительная идея промелькнула в голове. Быстро втолкнув Делагарди в небольшую нишу в стене, я вплотную прижалась к нему всем телом, закрывая его от чужих взглядов, и припала губами к его лицу, не сокрытому маской.

Но в момент, когда мои губы, наконец, добрались до его, на меня нахлынула такая волна чувств, что я полностью растворилась в водовороте закруживших меня эмоций.

Не существовало ни враждебных вампиров за спиной, ни черной пасти бесконечных петляющих коридоров, ни этого проклятого замка, ничего — кроме нас двоих, сплетающихся в причудливом танце губ и рук, растворяющихся в столь желанных объятиях друг друга. И только спиной услышав отдаленные смешки удаляющейся пары, я смогла заставить себя оторваться от губ Алариса и продолжить наше отчаянное путешествие, конечным пунктом которого были мои покои.

И только захлопнув за собой тяжелую деревянную дверь, я осознала, что половину моего рискованного плана мы преодолели. Теперь осталось только выскользнуть из замка — и впереди нас ждал загадочный лес, населенный неудачными творениями лаборатории. Еще ни разу я не рискнула войти в него, но сегодня у нас не будет другого выхода.

Мысли вновь вернулись к тому, о чем я сама себе пока запретила думать: о тех неделях, что я провела в замке в обличье Катрины.

От нахлынувших против воли воспоминаний закружилась голова, но я до боли вонзила ногти в ладони, с силой вытаскивая себя из омута причиняющих просто физическую боль воспоминаний.

Лишь натолкнувшись взглядом на такой родной силуэт, стоявший прямо напротив меня и не отпустивший еще со времен нашего безумного бега по коридорам моей руки, я пришла в себя. Мягко улыбнувшись в ответ, я откинула древний гобелен, обнажив темное чрево подземного хода. Не колеблясь ни секунды, он нырнул в него первым, даже здесь не желая подвергать меня риску.

Удостоверившись, что он мягко спрыгнул на земляной пол, я аккуратно вернула гобелен на место и прыгнула вслед за Аларисом.

Этот длинный сырой коридор был прорыт, по всей видимости, еще во времена возведения замка. Поэтому ничего удивительного, что здесь царила кромешная тьма, в пронзительной тишине которой можно было услышать, как тихо скребутся обитающие тут насекомые, и как, слабо звеня, падают капли воды с низкого потолка.

Я осторожно шла вслед за Аларисом, не выпуская его руки. Отчего-то она наделяла меня храбростью, которой сейчас так не хватало, и странной уверенностью в том, что мы выберемся. И еще, самое главное — его присутствие отгоняло черные мысли обо всем, что я успела натворить, что набрасывались на мой разум подобно изголодавшимся волкам, стоило поддаться слабости.

Я потеряла счет минутам, послушно следуя за вампиром, и заставляя себя не думать, что случится, если у выхода нас встретит не свежесть леса и тишина летней ночи, а предвкушающая улыбка Атония, говорящая красноречивей любых слов.

За себя я не боялась. А вот за своего спутника, который, преодолевая остатки боли, мужественно вел меня за собой — боялась. Боялась так, что могла ощущать, как сжимается мое сердце и застывает душа при одном воспоминании о страшных подвалах и безжалостных приспособлениях для пыток.

«Не позволю» — внезапно сама себе мрачно поклялась я. «Не допущу, чтобы он вновь оказался в руках Атония. Пусть лучше я буду растерзана, замучена, мертва, но он будет свободен».

Додумать я не успела: перед нами показался далекий просвет, который мог значит лишь одно. Мы пришли.

На секунду остановившись, Аларис взглянул на меня — и я вновь утонула в океане надежности, что таили в себе его глаза. Я слабо улыбнулась ему в ответ, и мы, не расцепляя рук, вышли на волю.

Перед нами таинственно шумел листвой тот самый страшный лес. Круглая луна любопытствующее взирала с темных небес, слегка поддернутых пеленой облаков, лесные птицы негромко переговаривались где-то в кустах.

Я еще раз недоверчиво оглядела эту картину и почувствовала, как спадает с души невидимый груз — страх, не дававший покоя всю дорогу сюда.

Уловив мое состояние, вампир негромко произнес:

— Вот мы и выбрались, хотя я не верил, что это возможно. Куда теперь лежит наш путь, Триана?

Я посмотрела на него, и прошептала, указывая взглядом на полосу леса, простирающегося перед нами:

— Мы должны пересечь этот лес за ночь, а к утру за нами уже пустят погоню.

Он лишь крепче сжал мою руку и уверенным шагом двинулся к темной кромке деревьев. Уже послушно двинувшись вслед за ним, я внезапно, повинуясь некому инстинкту, обернулась, окидывая взглядом мрачный темный замок, угрожающе взиравший на нас свысока.

«Я обязательно вернусь» — пообещала я высоким черным стенам, острым резцам, узким окнам. «Вернусь, чтобы отомстить».