Она стояла, испытующе глядя на меня чуть прищуренным взглядом, отдающим вечным холодом. А я стояла перед ней, впервые встретившись после окончательного возвращения памяти, и невольно вспоминала ее манеры, привычку говорить, растягивая слова, зловещую тень улыбки, прятавшуюся в уголках тонких губ, когда она предвкушала очередные кровавые развлечения, в которых я должна буду принять участие.

И на секунду, на одно бесконечно томительное мгновение я вновь очутилась в душных каменных стенах крепости Атония, погребенная под грузом навязанных чуждых мне самой воспоминаний, медленно угасающая под бременем той, другой личности, что неотвратимо пробуждалась во мне каждый новый день.

С трудом заставив себя сосредоточиться на стоявшем передо мною противнике, я решительно взглянула в ее холодные пустые глаза и произнесла бездушным и мертвым голосом, словно отражая ненавистные чувства, что едким потоком сочились из ее глаз:

— У меня есть важное сообщение от Атония.

При упоминании имени брата она словно очнулась от глубоких размышлений, и только тогда произнесла отнюдь нерадостным тоном:

— Катрина, удивлена видеть тебя здесь.

Еще раз окинув внимательным взглядом пустынную равнину позади меня, она произнесла с легким разочарованием:

— Что ж, думаю, это не самое лучшее место для серьезных новостей.

Все так же подозрительно она оглядела меня саму, словно подозревая подвох, но не решаясь открыто нападать на гонца от брата, и развернулась, жестом призывая следовать за ней.

Я осторожно вошла в такой знакомый широкий двор, стараясь не привлекать к себе дополнительного внимания; осознание того, что только от меня зависели судьбы двух девушек, прикованных к высоким столбам где-то там наверху, вселяло столь необходимую сейчас надежду.

В конце концов, Иризи многому меня научила. Вот только едва ли она предполагала, что однажды я могу применить эти знания против нее самой.

Я шла и ощущала на себе внимательные настороженные взгляды вампиров, что оцепляли двор по периметру, наблюдающих за мной с небольшой долей усмешки, словно наслаждаясь видом того, как жертва по собственной воле отдается в лапы смертельно опасного хищника. Несколько вампиров, которые помнили меня со времен тренировок, старались не встречаться со мною взглядами: видимо, причиненные им травмы лучше всяких слов говорили о том, что со мной не стоило связываться. Но остальные этого не знали, поэтому позволяли себе откровенные ухмылки и приглушенные смешки.

Я смотрела только вперед, боясь, что если я все же подниму голову и увижу Антию и Аннору, всю мою напускную решительность и браваду волной смоет жалость, страх и сострадание. А уж эти чувства Иризи с легкостью почует сквозь миллионы других — и воспользуется всеми доступными ей средствами, чтобы насладиться моим поражением.

Поэтому я могла лишь молча идти вслед за тонкой фигуркой, кокетливо облаченной в пышные кружева, и представлять, как, будучи Катриной, наслаждалась бы творящимся действом.

В этот момент в глубине души я по-настоящему хотела, чтобы она пришла, я звала ее, просила вернуться только на эти несколько часов, на которых строился успех моего плана. И она откликнулась. Она пришла.

Я могла это чувствовать по мере того, как постепенно из моей головы начали уходить все прочие мысли, вытесняемые неотвратимо просыпающейся темной сущностью. Я начала ощущать, как на смену подсознательному страху приходит возбуждение от смертельно опасной игры, что мне предстоит. И хотя ставки в ней были непомерно высоки, от этого предвкушение эйфории от возможной победы только усиливалось.

И к тому моменту, когда, наконец, мы достигли просторного помещения, в котором я с трудом узнала знакомую ранее комнату, я не была уже Трианой Де Леон. Ее место сейчас занимала Катрина, и легкая тень прежней меня могла лишь надеяться на то, что сможет заставить ее уйти, когда все закончиться.

Когда-то, в моей другой жизни, здесь находился кабинет Алариса. А сейчас комната представляла собой полуразрушенное помещение, в котором с трудом можно было узнать такой уютный и прекрасно обставленный кабинет.

Всего пару минут назад глядя на рваные обрывки бумаги, усеивающие пол словно мельчайшие хлопья снега; разодранные в клочья твердые обложки книг, распотрошенные внутренности когда-то роскошного и мягкого кресла, я бы тихо вздохнула про себя, но сейчас вид разрушенной комнаты, принявшей на себя всю мощь мести и злости Иризи, не вызвал ничего, кроме слегка злобной усмешки, в которой внимательная вампирша с легкостью смогла распознать нотки одобрения.

Открыто ухмыльнувшись в ответ, она обвела комнату рукой и произнесла:

— Как тебе эта комната? Конечно, ты не видела ее до этого, но, уверяю тебя, теперь она выглядит на порядок лучше!

При этих словах она внимательно наблюдала за мной, готовая в любую секунду заметить страх, боль, смущение — любое чувство, что подскажет ей, что я вижу это помещение не в первый раз.

Но она не могла знать того, что ее ученица превзошла учителя. Катрина с легкостью преодолела это небольшое испытание, беззаботно отозвавшись:

— Уверена, что с твоим талантом обустраивать комнаты никто не сравниться.

Она улыбнулась в ответ, впрочем, не торопясь пока расслабляться.

Позволив себе присесть на остатки когда-то роскошного стола из темного дерева, она произнесла, сосредотачивая все свое внимание на мне:

— Что за новости? Я начала подозревать, что замок оцеплен — ни один из моих разведчиков не смог вернуться, а новостей от брата не было уже много дней. Но тут появляешься ты — целая и невредимая, да еще и одна…

Я внутренне собралась, чувствуя, что настал тот самый миг, которого я так боялась. Одно неверное слово, один лишний взгляд, тень предательских чувств, промелькнувшая в глазах — и мой план провален.

Однако темная «я» оказалась сильнее этих сомнений, мгновенно подстраиваясь под серьезный тон соперницы:

— Твои подозрения имели под собой основания. Действительно, на своем пути мы столкнулись с несколькими вражескими отрядами. К сожалению, из всех вампиров, отправленных вместе со мной твоим братом, не выжил никто. В последнюю ловушку мы попали у самого замка, неудивительно, что донесения Атония не доходили. К слову сказать, он именно поэтому и повелел отправиться мне, раз никто другой не смог. Хотя нам очень не хотелось расставаться — мы только начали входить во вкус вновь открывшейся страсти…

Я порочно ухмыльнулась, демонстрируя, что именно имела в виду; она в ответ слегка усмехнулась, показывая, что прекрасно все поняла, однако на секунду в ее глазах все же промелькнуло едва распознаваемое отвращение.

— Однако что там с новостями? Я горю желанием узнать, ради чего брат лишил себя постельных утех с тобой на столь долгий срок? — она поинтересовалась спокойным голосом, тщательно придерживаясь выбранного тона.

Я слегка помедлила, стараясь полностью завладеть ее вниманием. И когда это, наконец, произошло, я наклонилась в ее сторону и произнесла, не скрывая широкой торжествующей улыбки от собственных слов:

— С радостью сообщаю, что давний враг твоего брата мертв.

Она жадно ловила каждое мое слово; когда же смысл сказанного начал медленно доходить до ее сознания, Иризи недоверчиво переспросила, отказываясь верить услышанному:

— Ты хочешь сказать, что Алариса Делагарди больше нет?

Я кивнула в ответ, внимательно наблюдая за ее реакцией.

К моему несказанному удивлению, на ее лице начали проступать совсем иные чувства, нежели те, что я ожидала.

Недоверие, боль, отказ признавать страшную истину, и, наконец, снова боль — да такая, что я словно увидела отражение собственных чувств от одной только мысли о том, что его больше нет.

Неужели это было возможно — холодная мстительная Иризи действительно любила бывшего жениха? Я не могла поверить, но эти секунды позволили мне узнать о ней гораздо больше, чем проведенные вместе недели в замке ее брата.

И на мгновение мне стало ее по-настоящему жаль. Жаль, что за неимением другого выхода, она направила силу нерастраченных чувств в гибельное русло мести. Жаль, что за обликом равнодушной и жестокой хищницы все-таки скрывалась обиженная и разочаровавшаяся в избраннике женщина.

Да, ее любовь была примитивна и груба, но Иризи просто не могла любить по-другому, имея перед глазами лишь пример вечно холодного брата, для которого не существовало никаких чувств.

Ну а пока все эти мысли стремительным потоком проносились у меня в голове, вампирша сумела взять себя в руки и запрятать свои чувства за маской вынужденной радости:

— Это самая великолепная новость, которую ты только могла принести! В честь этого сегодняшней ночью будет устроен пир! — она широко улыбалась, произнося эти слова, но в глубине ее глаз плескалась боль.

Не дожидаясь моей реакции, она быстрым шагом покинула комнату, напоследок окинув меня странным взглядом. Поймав этот прощальный короткий взгляд, я окончательно уверилась в том, что за эту новость она возненавидела меня еще больше.

Я неторопливо прошлась по останкам убранства помещения, медленно проводя рукой по обломкам письменного стола, скелету глубокого кресла, не ощущая при этом и доли того, что должна была. Словно эта другая «я» притупляла испытываемые чувства, не позволяя настоящим эмоциям прорваться сквозь прочную маску беспристрастия.

Не найдя здесь иного занятия, я решила спуститься в тронный зал, не в силах позволить Иризи придумывать новые планы действий. Медленно спустившись по широкой лестнице, я осторожно шла по просторному коридору, с затаенной грустью узнавая знакомую обстановку.

Все пребывало в запустении. Первые сполохи паутин затянули темные углы коридоров, легкий налет пыли присутствовал на всех предметах мебели, явственно указывая, что новым хозяевам нет никакого дела до состояния замка. Сквозь запыленные оконные проемы грустно пробивалось тусклое солнце, грязные занавески неопрятными паклями висели возле витражей, придавая комнатам заброшенный вид.

Но это было ничто, по сравнению с тем, что творилось в тронном зале.

Когда я вошла в помещение, в первую секунду меня оглушило зловоние, идущее, казалось, со всех углов помещения: повсюду царил хаос, перевернутые столы, лавки, сорванные картины валялись под ногами, я была уверена, что видела безвольное человеческое тело, выполнившее функцию сосуда для крови и отброшенное за ненадобностью, да не одно.

А виновница этого кошмара находилась в центре: миниатюрная, с виду хрупкая фигурка, облаченная в обтягивающее, словно вторая кожа, атласное платье — и наслаждалась творимым вокруг бесчинством.

Вокруг нее толпились воины, внимательно слушающие ее указания, я расслышала только приказание о пире, когда она закончила речь и развернулась, внимательно пытаясь отыскать взглядом кого-то в толпе. Я не успела спрятаться за широкой спиной стоящего передо мною вампира, когда ее глаза при виде меня торжествующе сверкнули.

Не убавляя стремительного темпа, она подскочила ко мне и дернула за руку, принуждая следовать за ней.

Ничего не объясняя, она вела меня по бесконечным лестницам, пока, наконец, мы не оказались на площадке перед балконом, выходящим наружу.

Я успела догадаться, в чем дело, только когда она уже выволокла меня наружу, подводя к двум прикованным фигуркам, подле которых важно прохаживался охранник.

Сжав все испытываемые чувства в стальной кулак, я смотрела на бледное лицо Антии, прожигавшей меня изумленным взглядом; смотрела, как с каждой секундой она все мрачнела, отказываясь принять тот факт, что я оказалась предательницей.

Аннора даже не удостоила меня взглядом, уставившись в одну точку на горизонте, словно и не сомневаясь никогда в том, что однажды я предам её брата. На лице вампирши темнели тонкие полосы шрамов, по-видимому, ей пришлось заплатить эту цену за своеволие и непокорность.

Иризи вплотную подошла к девушкам и прошипела им в лицо известие о смерти брата, словно пытаясь за причинением боли другим скрыть свою собственную.

Чем больше я наблюдала за ней в тот сумасшедший день, тем яснее осознавала, что она, в сущности, и не понимала серьезности развязанной войны. Словно маленький ребенок она бездумно следовала указанием брата, не задумываясь о последствиях. И, может быть, ей казалось, что в конце этой завлекательной игры Аларис признает свое поражение и погладит по головке за отлично сыгранную партию. И все вернется на круги своя.

Сообщение о том, что того, ради кого она упрямо продолжала действовать, больше нет, выбило почву из-под ног. Эйфория от игры разом испарилась, оставляя взамен горечь обманутого в лучших ожиданиях ребенка. И теперь этот ребенок старался заглушить боль, захлебываясь в неистовых развлечениях, окончательно теряя подобие разума.

Я думала об этом, осторожно обходя внутренности замка, в то время как Иризи целиком отдалась безумным приготовлениям к предстоящему пиршеству. Отдав мне приказ проследить за приготовлениями угощения, она упорхнула подбирать наряд, не подозревая о том, насколько упростила мне задачу.

И теперь я стояла на замызганной кухне, наблюдая, как огромный чан с кровью готовят к отправке наверх. Приказав слугам проследить за тем, чтобы все двери были открыты, я достала из потайного кармана мешочек с порошком, что дал Гералт.

Когда он пояснил, что это вещество способно погрузить в кратковременный сон любого, кто его испробует, я и не предполагала, что мне может представиться возможность применить его на деле.

И только тогда, когда оно полностью растворилось в еще теплой вязкой жидкости, от которой у меня сводило горло, я осознала, что большая часть плана выполнена.

Теперь оставалось лишь дождаться эффекта и бесшумно проникнуть к замковым воротам, за которыми к рассвету меня будут ожидать войска Гералта и Алариса.

Я дала команду унести чан в зал и приготовилась ждать…