Удивительно, но комната каким-то чудом осталась нетронутой. Может быть, захватчики не стали заходить вглубь жилого крыла, удовлетворившись господскими спальнями.

Я с невыразимым наслаждением стянула с себя ненавистное платье, впитавшее в себя всю горечь и боль этого неимоверно длинного дня, и с тихим стоном опустилась на прохладную гладкость покрывала. И едва я прикрыла глаза, вытягиваясь по длине кровати, как сознание заволокло черной пеленой забытья.

Напрасно я опасалась, что ночь пройдет в кошмарах, я не видела ни одного сна, утопая в непроницаемом мраке, сквозь который иногда прорывались посторонние звуки: скрип двери, чьи-то тихие шаги, но я настолько была измотана, что не смогла найти в себе сил, чтобы просто раскрыть глаза.

Приходила в себя я медленно и неохотно: сознание возвращалось урывками, против воли воскрешая в памяти самые сильные впечатления дня прошедшего, о которых я мечтала забыть. Но едва я смогла в полной мере возвратиться в реальность, как мое пробуждение было ускорено неожиданным открытием: эту ночь я провела не одна.

Рядом со мной, вольготно раскинувшись на соседней половине широкой кровати, неслышно спал Аларис, одной рукой обнимая меня за плечи.

Я замерла, стараясь не разбудить его даже малейшим движением, в то время как мысли стремительно обгоняли друг друга. Я и не думала, что он захочет променять привычную обстановку знакомых покоев на скромную обитель моей спальни. Особенно после нашего последнего разговора.

Впрочем, я тут же нашла тому логическое объяснение: наверняка его собственная спальня подверглась сумасшествию в лице Иризи. И если вспомнить хаос, творившийся в кабинете, нетрудно было предположить, что в таком случае его покои сейчас больше напоминали беспорядочное нагромождение остатков мебели.

Осторожно — практически не дыша — я высвободилась из-под руки вампира, каждую секунду с замиранием сердца ожидая его пробуждения. Но, о чудо, он не проснулся даже тогда, когда я, наугад выбрав случайное платье из своего старого сундука, так и продолжавшего скромно стоять в углу, неслышно оделась и выскользнула за дверь. И только оказавшись в коридоре, я позволила себе расслабиться, в глубине души ощущая неправильность собственных действий, ведь это утро могло бы стать прекрасным моментом для долгого разговора по душам, особенно учитывая предстоящий поход.

Но все же большая часть меня каждый раз съеживалась от страха при одной только мысли, какими глазами он будет смотреть на меня, когда узнает всю правду.

Наши отношения с самого начала зародились на обманчивой почве страсти, смешанной с почти болезненной привязанностью, и теперь, когда нужно было двигаться дальше, я не знала, как сделать верный выбор. Жизнь не всегда такая, какой хотелось ее видеть, и только компромисс мог помочь нам в эту минуту.

К сожалению, из нас двоих именно мне не хватало решимости начать тот самый разговор, который мог бы спасти ситуацию, мог растопить первый лед недоверия, сковавший сердца пока еще тонкой ледяной дымкой.

И пусть я понимала, что промедление подобно мучительному падению в бездну — в ту, на дне которой ждали новых жертв неведомые твари, — я не могла остановить бреющий полет, не могла заставить себя ухватиться за руку помощи, протягиваемую Аларисом. И, что было хуже во сто крат, я тянула его в личный ад вслед за собой.

Я глубоко вдохнула, выкидывая из головы бесконечные сомнения, и направилась в сторону гостиной: сейчас мне было просто жизненно необходимо чье-либо присутствие рядом. Но когда я вошла в просторное помещение, из которого за ночь успели вымести весь хлам и придать ему приличный вид, мне пришлось пожалеть о своем желании, ведь в комнате находился только один вампир, в данную минуту что-то ожесточенно писавший на тонком листе бумаги.

Гералт — а это был именно он — оторвался от своего занятия, едва увидел меня.

Я замедлила шаг, внутренне надеясь, что удастся быстро покинуть комнату под каким-нибудь благовидным предлогом, однако его непривычная улыбка и приветливое похлопывание по кушетке рядом с ним, рассеяли эти надежды в дым.

Я сдержанно улыбнулась в ответ, не понимая причину такого бурного проявления чувств. Он никогда особо меня не жаловал, и в целом меня такое отношение устраивало.

Но в очередной раз он смог меня удивить, когда произнес с внезапной благодарностью в голосе:

— Триана, я хочу поблагодарить тебя за смелый поступок. Именно тебе мои дочери обязаны жизнью, и я признателен за это. Ты сделала то, что не сумел сделать даже мой сын. Повторюсь, я не ожидал такого от человеческой женщины.

— Бывшей человеческой, — я поправила его скорее по привычке, не скрывая настороженности. Слышать подобные слова из его уст было непривычно и — я не могла этого отрицать — даже лестно.

Он слегка улыбнулся в ответ, бросая быстрый взгляд в сторону дверей.

— Вы кого-то ожидаете? Я не мешаю? — я поинтересовалась скорее из вежливости, не ожидая подробного ответа.

Однако Гералт ответил, вновь устремляя на меня взгляд:

— С минуты на минуту ожидается прибытие важного гостя — повелителя одного из крупнейших кланов вампиров на севере. Его единственная дочь и наследница находится в плену у Атония несколько недель, и поэтому он не мог предпринять никаких действий, опасаясь за ее жизнь. Но узнав о том, что мы собираемся штурмовать главную цитадель Крейцов, он не смог остаться в стороне.

Он продолжал мне что-то говорить, но я его не слышала, уйдя с головой в мучительные воспоминания. Образ черноволосой вампирши всплыл в памяти с поразительной четкостью, и я в очередной раз содрогнулась, со стыдом вспоминая, каким мучениям я подвергала несчастную.

Расценив напряженное выражение моего лица как реакцию на свой рассказ, отец Алариса склонился ко мне и доверительно сообщил:

— Когда-то давно мы планировали породниться с ним, но появление Иризи спутало все карты. Признаюсь, в тот момент я соблазнился могуществом Атония и поспешил ускорить события. Теперь же, когда мы благополучно завершим последнюю миссию, ничего не мешает нам с Пиросом вернуться к первоначальным планам, — он произносил эти слова с таким располагающим видом, словно беседовал со своим близким другом, а вовсе не с любовницей сына. — К тому же Кларина и Аларис всегда хорошо ладили.

Не выдержав этих откровений, я подняла голову и мрачно спросила:

— Почему же вы выбрали именно меня в качестве собеседника? Почему бы вам не поделиться этими планами с кем-нибудь другим — с тем же самым Аларисом, к примеру?

Он усмехнулся и неожиданно похлопал меня по плечу:

— Потому что ты нравишься мне. После событий, в которых ты проявила неожиданное мужество, я начал доверять тебе даже больше, чем сыну. Ты решительна и хладнокровна, и можешь оценить перспективу с точки зрения не слабой женщины, а воина. К тому же ты напрямую заинтересована в том, чтобы будущая супруга Алариса происходила из знатного рода.

Я вопрошающе смотрела на него, не понимая, как я вообще могу быть заинтересована в той, кто будет рядом с моим мужчиной на протяжении десятилетий.

Он усмехнулся моей неопытности и снисходительно проговорил:

— Девочка, сколько тебе всего еще предстоит постигнуть. Аларису рано или поздно придется обзавестись законной супругой — это непреложный факт. Таков его долг перед своей семьей, народом, перед самим собой, в конце концов. Он должен оставить законных наследников. И потому важно, чтобы будущая супруга принесла в семью солидное приданое, в конце концов, от этого будет зависеть и благосостояние твоих будущих детей.

Он тяжелым взором смотрел куда-то поодаль.

Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, что сейчас он вспоминает свою собственную семью и своего внебрачного сына. Но я не хотела подобной судьбы Аларису, не хотела, чтобы он разрывался между двумя семьями, не хотела заставлять день за днем совершать выбор. Впрочем — я тут же себя одернула — был ли у меня этот самый выбор? Разве могла я хоть как-то повлиять на эту древнюю и непреложную традицию? И даже если вдруг по какой-то необъяснимой прихоти судьбы Аларис меня поддержит, было ли у меня право лишать его возможности продолжить династию?

В этот момент со стороны коридора раздались торопливые шаги, и в комнату вошел один из воинов Гералта. Без слов он дал понять, что делегация уже прибыла. Не мешкая, отец Алариса стремительно поднялся со своего места и отправился вслед за воином.

Я осталась одна в пустой гостиной, бездумно разглядывая спешно прибранную комнату, заставляя себя не прислушиваться к происходящему сейчас в тронном зале. Мгновенно ожившие в памяти картинки творимых в нем прошлой ночью бесчинств заставили меня вздрогнуть, однако в этот момент в комнату быстрым шагом вошла Антия.

Увидев меня, она резко остановилась, словно натолкнувшись на невидимую стену. Я замерла, только сейчас осознавая, каким чудовищем, наверное, кажусь ей после всего произошедшего.

Были ли слова, которые могли бы передать стоявшей напротив меня девушке глубину моего раскаяния? Могла ли я поделиться с ней своей болью? Поверит ли она мне, если я скажу, что в тот момент не могла поступить иначе?

Но она предвосхитила любые мои слова и действия, одним стремительным движением сократив расстояние между нами и оказавшись рядом.

— Триана, — она произнесла эти слова сдавленным голосом, уткнувшись в мою грудь, и, будь она человеком, я заподозрила бы, что она плачет. Растерянно проводя рукой по мягким длинным волосам, я наслаждалась давно забытыми ощущениями ее присутствия рядом, и пусть она не излучала уверенность и спокойствие, как это было раньше, я надеялась, что прежняя Антия вернется совсем скоро.

Наконец, она отстранилась, вглядываясь в мое лицо. Увиденное заставило ее нахмуриться. Девушка еще секунду помолчала, а затем внезапно, виновато глядя куда-то в сторону, произнесла глухим голосом:

— Знаешь, а тогда там… на какой-то миг я ведь поверила. И это я, которая прекрасно знала тебя, и знала, что ты никогда бы, никогда, не стала такой, как они! Поэтому я хочу попросить прощения за эти сомнения, недостойные нашей дружбы… Сможешь ли ты простить меня?

Я смотрела на такое родное лицо и чувствовала, как от ее слов внутри меня вновь пробуждаются привычные терзания. Какими словами я могла бы ей объяснить, что на самом деле тогда, в том самом зале, я действительно была одной из захватчиков, чувствовала и думала как они?

И как рассказать о том, что от той меня, которую она знала и любила, не осталось практически ничего?

Но глядя в полные раскаяния и надежды глаза девушки, я поняла, что ничего не смогу ей рассказать. И потому я лишь слабо улыбнулась и промолвила:

— Антия, мне не за что тебя прощать. Ты не сделала ничего дурного, в отличие от меня. Не терзай себя, не думай — не нужно лишний раз оживлять в памяти тяжелые воспоминания, ведь позвав их однажды, ты уже не сумеешь от них избавиться. И каждую минуту они будут медленно пожирать тебя заживо. Поверь, я знаю об этом не понаслышке, и не желаю для тебя подобной участи.

Она встревожено кивнула, не сводя с меня полного ожидания взгляда. Я перебрала в памяти ее слова, пока, наконец, не поняла, чего именно она от меня ждет. Ласково улыбнувшись, я крепко обняла ее:

— Неужели ты решила, что каких-то сомнений хватит для того, чтобы разрушить нашу дружбу? Вот уж нет! Но в качестве небольшого наказания ты должна мне все рассказать о том, кто такой Двэйн Дуоро.

Едва заслышав знакомое имя, ее лицо мгновенно изменилось: на место тревоги пришло смущение.

Взгляд заволокло дымкой, ресницы чуть дрогнули — и не было таких слов, которые могли бы лучше поведать мне о том, что всегда такая сдержанная и хладнокровная вампирша влюбилась. Однако вместо ответа она просто покачала головой и произнесла негромко:

— Сейчас это не самая важная тема. Триана, я вижу, что ты пытаешься скрыть тоску за обманчивыми улыбками. Но я слишком хорошо знаю этот взгляд, в глубинах которого таится боль. Расскажи мне. Позволь тебе помочь.

Я почувствовала себя бездарной актрисой, ведь все приложенные усилия так и не смогли обмануть проницательную Антию. Но я не могла позволить ей даже на секунду прочувствовать глубину моего падения, увидеть, насколько почернела душа.

Поэтому я лишь слегка улыбнулась и произнесла твердо:

— Антия, во имя твоего же блага я прошу не задавать этот вопрос. Хотя бы потому, что однажды я могу не сдержаться и рассказать тебе обо всем. И после этого ты больше не захочешь даже смотреть в мою сторону, а меньше всего на свете я хочу потерять еще и тебя.

— — Еще? А кто был первым? — эта девушка обладала удивительной способностью точно уловить самое важное слово, непроизвольно прорвавшееся сквозь тщательно отмеряемые фразы.

Я нахмурилась от осознания, что это, казалось, случайно вырвавшееся слово в действительности вовсе не было случайным, пусть я никогда всерьез не задумывалась об этом, но интуиция давно уже подсказывала: что-то неладно.

И хотя мне было страшно себе в этом признаваться, но с каждым новым днем я действительно теряла самого важного для меня вампира. И вина за это целиком и полностью лежала на мне самой. Но, даже понимая это, я уже не могла что-либо изменить в себе, и теперь оставалось лишь с ужасом наблюдать, как наши отношения покрываются мелкой сеткой тонких трещин.

Антия мгновенно прочитала по моему лицу, кого именно я имела в виду, и сочувственно погладила меня по плечу:

— Не переживай. Все обязательно вернется на круги своя — это главная ось, на которой строится сама жизнь. И пусть сегодня тебе невыносимо больно, плохо, однажды радость вернется, а вместе с ней желание и силы двигаться дальше.

Я изумленно смотрела на подругу, пораженная ее словами — неужели мои чувства настолько очевидны? Не найдя, что можно ответить, я просто благодарно улыбнулась, обнимая ее в ответ.

Так мы и стояли, крепко обнявшись и молчаливо размышляя каждая о своем, когда дверь приоткрылась, привлекая наше внимание.

На пороге задумчиво стоял все еще немного сонный Аларис, хранивший на лице отпечаток недавнего сна.

Я внимательно оглядела его с ног до головы: чуть взъерошенные темные волосы, редкие прядки которых небрежно падали на высокие скулы, скрывая от меня выражение прищуренных глаз. Плотный темный камзол, обрисовавший широкую грудь и напряженные мускулы — все в нем сейчас источало сильное мужское начало.

Как никогда, в это утро он напомнил мне о том времени, когда я еще была человеком, и находилась в замке в качестве пленницы. Тогда каждую нашу встречу все во мне жаждало подойти к этому великолепному образчику мужской притягательности и оставить след от поцелуя на идеально очерченном лице, словно поставить свою метку, клеймо, свидетельствующее, что этот мужчина безраздельно принадлежит мне одной.

И с того времени это желание не исчезло, а, наоборот, только усилилось. Но теперь между нами стояло слишком многое, и потому я лишь стояла, не двигаясь, без слов пожирая его взглядом.

Антия, наконец, заметила присутствие брата и обернулась.

Но Аларис даже не взглянул в ее сторону, медленно направляясь прямо ко мне. От его пристального взгляда внутри что-то перевернулось. О, я слишком хорошо знала, что обычно происходит после! Но это еще сильнее запутает наши и без того непростые отношения.

Поэтому я крепче ухватила руку Антии, безмолвно прося остаться.

Обманчиво мягким, почти мурлычущим тоном Аларис произнес в сторону своей сестры, не сводя с меня пронзительного взгляда обжигающе черных глаз:

— Оставь нас.

Виновато посмотрев на меня, она глазами дала понять, что не имеет права ослушаться. Неохотно выпутавшись из объятий, она в последний раз посмотрела на меня и неслышно выскользнула за дверь.

Мы остались одни…