Молодые годы
Иван Александрович Стебут родился 12 февраля 1833 г. в Великих Луках Псковской губернии. Родом он был из литовских дворян. Его дед жил в Полоцке и был женат на П. П. Эльяшевич, дочери витебского помещика. Их сын Александр Иванович, отец И. А. Стебута (1770—1864), учился в Полоцке, затем в Виленском университете и в Петербургской медико-хирургической академии. Еще в молодости он работал в Полоцке в аптеке. В Петербурге тоже занялся аптекарским делом и вскоре сделался провизором. Получив привилегию на открытие аптеки, Александр Иванович приобрел в долг медикаменты и посуду, выстроил дом и развел хороший сад. «А. И. Стебут,— вспоминал о нем С. С. Коссович,— был человек умный, образованный, добрый, мягкий, радушный. Но он не был человеком сосредоточенным и не углублялся в свое дело — ведение аптеки — и был недостаточно расчетлив, готов был принять каждого, кто к нему обращался, и делать для него все. Доходы от аптеки уменьшались, особенно после смерти жены, и средств едва хватало на жизнь. Своим вниманием к людям А. И. Стебут хвалился перед детьми и упрекал их за малую общительность». В своих воспоминаниях И. А. Стебут пишет, что его отец пользовался большой популярностью в уезде и оставил по себе добрую память. «Его воспитательное влияние на меня было тем значительнее, что я лишился матери в возрасте полутора лет». Его жена— немка Мария Федоровна Лукау — была умной, трудолюбивой, любящей женщиной, особенно заботившейся о воспитании детей. Умерла она в 1834 г., оставив большую семью. Из 14 детей зрелого возраста достигли четыре сына и три дочери. Старший, Александр, развитой и литературно образованный человек, оказал большое влияние на младшего брата Ивана. Ранняя смерть Александра была для И. А. Стебута первой сильной потерей в жизни.
А. И. Стебут
В 1843 г. И. А. Стебут поступил на казенный счет во 2-ю Петербургскую гимназию и в 1850 г. окончил ее первым учеником, с правом поступления в университет. «Несмотря, однако, на это право,— писал Стебут в своей автобиографии,— и на предвидевшуюся возможность получить стипендию в университете, я поступил в Горыгорецкий земледельческий институт. Надобно сказать, что отец мой страстно любил сельское хозяйство, хотя ему самому не удалось заняться им, несмотря на то, что это было всегдашней его мечтой. Эта страсть отца и его многочисленные и дружеские сношения с помещиками Великолуцкого уезда, конечно, не остались без влияния и на мое расположение к сельскому хозяйству. А потому, когда по окончании моего курса в гимназии мне была предоставлена казенная стипендия в Горыгорецком земледельческом институте за заслуги моего покойного брата, служившего в Министерстве государственных имуществ, и поступление в Горыгорецкий институт совпадало также с желанием отца и двоюродного дяди Эльяшевича, владевшего имением по соседству с Институтом в Могилевской губернии, я не колеблясь решил поступить в Горыгорецкий институт, несмотря на удивление, которое вызвал такой мой шаг в моих гимназических учителях и директоре гимназии...»
Горыгорецкий институт
Горыгорецкий земледельческий институт нужно считать первым в России высшим сельскохозяйственным учебным заведением{8}. До того существовало лишь несколько сельскохозяйственных школ: Чарлевская практическая школа земледелия близ Петербурга (1797— 1803), устроенная для «образования наставников и обучения крестьян» и имевшая участок земли «для утверждения на опытах показаний обширного земледелия»;
Московская земледельческая школа с Бутырским хутором в Москве (с 1822 г.); Школа земледелия, сельского хозяйства и горнозаводских наук в Петербурге с учебным хозяйством в Новгородской губерний (1825—1849); практическое земледельческое училище в Гатчине (1844—1849); Альткустгофское практическое учебное заведение сельского хозяйства близ Дерпта (1834— 1839); школа проф. М. Г. Павлова под Москвой (1840). В 1840—1862 гг. близ Варшавы существовал Маримонтский институт сельского хозяйства и лесоводства.
Б. А. Михельсон
В 1836 г. в Горках (Могилевская губерния) открылась Горыгорецкая земледельческая школа. В ней было два разряда: первый — младший с трехлетним сроком обучения и второй — с двух-трехлетним сроком обучения, готовивший практических агрономов. При школе имелись ферма с овчарней, винокуренным заводом и опытное поле. В организации школы деятельное участие принял Б. А. Целлинский. В 1858—1859 и 1860—1864 гг. он исполнял обязанности директора Горыгорецкого института. Этот институт был учрежден в 1848 г. на основе школы 2-го разряда. Первым директором его являлся Н. И. Пейкер, а фермой, опытным полем и техническими заведениями заведовал Б. А. Михельсон{9}, будущий тесть И. А. Стебута. В 1864 г. Горыгорецкий институт был преобразован в Петербургский земледельческий институт, который в свою очередь был реорганизован в 1877 г. в Лесной институт. Среди окончивших к 1865 г. 566 человек — будущие профессора и преподаватели высших учебных заведений: И. А. Стебут, И. Н. Чернопятов, А. П. Людоговский, А. В. Советов, М. В. Неручев, А. М. Бажанов и др. Преемником высшей агрономической школы в Горках в наши дни является Белорусская сельскохозяйственная академия.
В Горыгорецком институте Стебут пробыл четыре года — с 1850 по 1854 г. «Откровенно говоря,— вспоминал он позднее,— преподавание здесь не удовлетворяло меня, впрочем я пользовался доброжелательным вниманием моих наставников. Из них несомненно самым талантливым был Б. А. Целлинский{10}, преподававший земледелие и домоводство (сельскохозяйственную экономию), но это был человек, не имевший достаточно твердых убеждений и несколько небрежно относившийся к преподаванию. Очень добросовестным был преподаватель химии К. Д. Шмидт, усердным и доб рым Э. Ф. Рего (ботаники, минералогии и садоводства).
По окончании курса в Институте (я кончил вторым с серебряной медалью), я был оставлен при Институте в качестве младшего помощника управляющего учебной фермой — должность, которую я начал исправлять еще до окончания собственного курса, со времени окончания выпускных экзаменов.
Это время с окончания экзаменов и до окончания курса было для меня очень трудное время. Я должен был кроме обязанностей младшего помощника управляющего фермой, которые состояли в заведывании опытным полем и семенным депо, в занятиях по скотоводству фермы и занятиях по канцелярии и управлению фермой вообще в помощь управляющему фермой (тем более, что и место старшего помощника было вакантным), еще писать кандидатское рассуждение о сбыте сельскохозяйственных произведений и давать начатые мною прежде уроки для подготовления одного молодого человека в Институт (эти уроки были необходимы для меня и в видах приобретения денежных средств — отец мой не в состоянии был уделить мне что-либо в это время). Я должен был вставать в четыре часа утра, до 8 обойти поля; в 8 часов, после утреннего чая, я отправлялся в канцелярию фермы, где оставался до 12 часов, когда обедал; с 1½ часа после обеда до 3 часов я проводил на уроке; с 3 до 8 на полях и по хозяйству, с 8 до 9½ часов на наряде работ на другой день; потом пил чай и садился писать диссертацию, за которой засыпал для того, чтобы на другой день снова вставать в 4 часа утра.
И. А. Стебут после окончания Горыгорецкого института
Никогда не забуду того удивления, с которым я, проснувшись раз утром, нашел свою диссертацию оконченной. Такая работа была мне не по силам, и нужно было только небольшого толчка, чтобы организм подался. Таким толчком, не только небольшим, а сильным весьма, была смерть моего брата (Дмитрия), и я свалился недели на две в постель от нервного утомления.
С окончанием диссертации и уроков количество занятий уменьшилось, и я мог вполне извлечь ту пользу в моем теоретическом и практическом сельскохозяйственном образовании, которую представляло руководство такого выдающегося в-то время практика-теоретика, каким был Б. А. Михельсон. Ему я был обязан главным основанием моих специальных по сельскому хозяйству сведений. Это не есть мое исключительное мнение об этом наставнике, но его разделяло со мной большинство бывших воспитанников Горыгорецкого земледельческого института».
Помощником управляющего фермой, сперва младшим, а с 1855 г. старшим, Стебут оставался до весны 1858 г., до первой заграничной поездки.
«Надобно заметить, что я всегда любил преподавательскую деятельность и еще в бытность мою в гимназии много занимался с товарищами, в Институте студентом давал уроки, в должности помощника управляющего фермой преподавал ученикам фермы “общие понятия о природе” и сельский полицейский устав, временно мне навязанный в Институте немецкий язык. И странно, дома еще, когда я был гимназистом, меня, конечно в шутку, величали “профессором”».
В Горыгорецком институте. 50-е годы
На лето 1856 г. министерство государственных имуществ командировало меня в остзейские (прибалтийские) губернии для ближайшего изучения лучших хозяйств этого края. В этом путешествии я пробыл с 7 мая по 15 августа и вынес из него массу полезных сведений. Об этом агрономическом путешествии я представил отчет, мой первый сколько-нибудь значительный печатный труд, который был удостоен серебряной медали Ученым комитетом министерства и был напечатан в Журнале министерства государственных имуществ в 1857 г.».
Отчет Стебута был им включен также в сборник «Статьи о русском сельском хозяйстве, его недостатках и мерах к его усовершенствованию» (1883). Стебут со студентом Маршаловым объехал всю Прибалтику и посетил большое количество хозяйств. В своем отчете он описывает природные условия края, севообороты, полеводство, приемы обработки, удобрения, осушение, подробно описывает скотоводство, луговодство, лесоводство, плодоводство и овощеводство, касается технических производств, характеризует крестьянский быт и условия труда.
Это было первое самостоятельное путешествие Стебута по России. Еще в 1853 г., будучи студентом третьего курса, он и шесть его однокурсников вместе с профессором Э. Ф. Рего, командированным для осмотра лучших садовых учреждений России, совершили большое путешествие, проехав губернии: Могилевскую, Черниговскую, побывав в Киеве, Белой Церкви, Умани, Балте, Кишиневе, Аккермане, Одессе, Вознесенске, Николаеве, Херсоне, Алешках, Симферополе, Севастополе, Ялте, Алуште, Карасу-Базаре, Судаке, Феодосии, Геническе, Александровске, Екатеринославе, Константинограде, Харькове, Курске, Орле, Смоленске.
В 1857 г. Стебут был командирован в агрономическую инспекционную поездку со студентами третьего курса по Могилевской губернии. «Во время этой поездки,— вспоминал Стебут,— я проверил судьбу окончивших курс воспитанников Горыгорецкой фермы, осмотрел осушительные работы на землях государственных крестьян и по окончании поездки представил докладную записку, в которой, между прочим, указывал на пользу губернских агрономов». И в своей дальнейшей деятельности Стебут многократно совершал агрономические поездки и можно сказать, что он очень хорошо знал реальную сельскохозяйственную действительность тогдашней России.
«Организация Горыгорецкого института в то время была далеко не удовлетворительна, это сознавали и в центре и на месте»,— писал Стебут. В Горки с намерением предложить реформу Института приехал директор департамента сельского хозяйства. Он поручил Стебуту написать по этому поводу докладную записку. «Результатом этого,— вспоминал Стебут,— было то, что он предложил мне место директора Харьковского земледельческого училища (открытого в 1856 г. по уставу Горыгорецкой школы). Мне, тогда только что начинавшему службу, это предложение было до того необычайно, что я заподозрил директора департамента в желании испытать мое честолюбие. Место директора в Харьковском училище я не получил, потому что бывший тогда директор остался на своем месте. Но уже в 1858 г. я был вызван в Петербург для участия в комиссии по преобразованию учебных ферм».
Весной 1858 г. Стебута направили в заграничную командировку. По пути он осмотрел Маримонтский институт Сельского хозяйства. Вспоминая свою поездку, Стебут писал:
«Инструкция, которой я был снабжен для заграничного путешествия, была составлена в министерстве и гласила, что я должен употребить 3 года, назначенные мне для пребывания за границей, на подготовление себя к кафедре земледелия, что эта подготовка должна заключаться в слушании известных лекций и посещении стран, отличающихся высоким состоянием сельского хозяйства. Но где слушать лекции лучше, что делать кроме того, чтобы выработать из себя преподавателя, я совета получить не мог. Таким образом, я был предоставлен в заграничном путешествии сам себе. Поэтому я решил посетить прежде всего высшие сельскохозяйственные учебные заведения Германии, чтобы ознакомиться с их организацией и в беседах с преподавателями специальных предметов в них и директорами выяснить себе программу своих занятий за границей.
Осмотр высших сельскохозяйственных учебных заведений я начал с Проскау, около Бреславля, проезжал Тарандт, Иену, Висбаден, Гогенгейм и Унгариш-Альтенбург, где директором был Пабст. Из этой рекогносцировки я убедился, что слушать лекции в этих заведениях для меня было бы излишне. А потому, имея в виду несостоятельность своей естественноисторической подготовки, я решил провести два семестра в Иенском университете. Время же, оставшееся до начала осеннего семестра, я употребил на осмотр лучших хозяйств и участие в съезде германских сельских хозяев в Брауншвейге.
С октября 1858 г. по май 1859 г. я провел в Иене. Слушал лекции химии у Лемана, минералогии и физической географии у Шмидта, анатомии и физиологии растений у Шлейдена. Занимался в лабораториях этих кафедр. Кроме того, слушал лекции логики и истории философии у Куно-Фишера. Лекции Лемана, ученика Берцелиуса, пережившего все главнейшие фазы развития новейшей химии, были увлекательны, несмотря на необыкновенную простоту изложения. Лекции Шмидта были содержательны и интересны. Но лекции Шлейдена— утомительны и скучны. Лабораторные занятия были мало полезны, а в Горыгорецком институте химия преподавалась без лабораторных занятий. Занятия в минералогической и в физиологической лабораториях были без всякого руководства. Таким образом, пребывание в Иене я мог считать довольно неудачным.
Здесь под влиянием нервного возбуждения, вызванного сознанием недостававших мне сведений и забот о пополнении недостающего, при отсутствии надлежащего руководства, при сознании неудачи в выборе Иены, у меня развились сильные головные боли, так что в июне 1859 г. я по совету врача должен был отправиться в Франценсбад. Франценсбадские воды вместе с отдыхом от усиленных занятий несколько облегчили мои страдания».
Эти воспоминания Стебута о пребывании в Германии показывают его большую работоспособность, его неудержимую тягу к знаниям, его серьезное, даже щепетильное отношение к выполнению задач командировки.
По окончании лечения Стебут отправился в Бельгию для изучения тамошнего сельского хозяйства. «В течение сентября и половины октября 1858 г.,— вспоминал он,— я исходил пешком значительную часть Бельгии, преимущественно провинции — Восточную и Западную Фландрию, Брабант, Антверпен, Лимбург, бельгийские польдеры и ланды, Льеж и Гено. Изучение бельгийского хозяйства было для меня чрезвычайно плодотворно в отношении связи между формами сельскохозяйственного производства и местными условиями.
В октябре я перебрался из Бельгии на зиму в Париж с целью слушать лекции в консерватории ремесел и искусств и работать в лаборатории у Буссенго. И новое разочарование: Буссенго отказал мне в занятиях в его лаборатории под предлогом недостатка места. Поэтому я должен был ограничиться слушанием лекций Моля по земледелию и сельскохозяйственной экономии, Бодемана по скотоводству и Буссенго по агрономической химии. Интересна была демонстративная часть лекций Буссенго, проводившая перед глазами слушателей все фазы каждого исследования во всех его деталях. Хотел было я слушать лекции Жоржа Виля по флоре, но отказался по большой претенциозности изложения при крайней бедности содержания.
В феврале 1860 г., после изучения системы удаления городских нечистот из города и осмотра подгородной огородной культуры, я отправился в Англию, а из Англии скоро переправился в Шотландию, где основал свою главную квартиру в Эдинбурге. Я делал недельные экскурсии в том или другом направлении от Эдинбурга, большей частью пешком. Посетив затем некоторые графства в Англии, я в начале июня должен был возвратиться в Париж, к открытию там национальной сельскохозяйственной выставки, с тем чтобы оказать содействие в приобретении машин и орудий для основывавшегося в Петербурге сельскохозяйственного музея.
И. А. Стебут в Париже. 1860 г.
Зиму я желал провести в лаборатории Фрезениуса{11} в Висбадене, на что уже получил согласие его, а остальное время употребить на обработку лекций, чтение которых предстояло мне в Горыгорецком институте. Но каково же было мое удивление, когда по возвращении в Париж я нашел следующее предписание министерства: во-первых, сократить срок своего пребывания за границей на полгода и возвратиться в Россию непременно 1 октября 1860 г., с тем чтобы немедленно начать чтение лекций в Горыгорецком институте по сельскохозяйственной экономии; во-вторых, отправиться в Бельгию и купить там 32 заводские лошади арденской породы.
Сокращение срока пребывания за границей на полгода разрушало весь мой план окончания своей подготовки, что было крайне неблагоприятно для меня ввиду неудач в этом отношении в течение первых двух лет. Но, не будучи в состоянии изменить это, я должен был, скрепя сердце, подчиниться злому року. Но против чтения сельскохозяйственной экономии взамен земледелия, к которому я готовился, я вооружился решительно и написал в министерство, напомнив, что данная мне инструкция обязывала готовиться к кафедре земледелия, что чтение сельскохозяйственной экономии потребовало бы от меня значительного времени на совершенно иную подготовку и что, наконец, так как профессор Целлинский читал в Институте и земледелие и сельскохозяйственную экономию, то ему безразлично, какой из этих предметов, читанных им в течение 20 лет, сохранить за собой. Это мое соображение было уважено и мне было предоставлено чтение земледелия.
Окончив поручение по приобретению машин и орудий для сельскохозяйственного музея, для чего я должен был проехать в Голландию и еще раз в Англию на Кентерберийскую сельскохозяйственную выставку, приобретя лошадей, которые по осмотре знающими людьми были найдены хорошими, и отправив их морем из Дюнкирхена, я проехал на съезд сельских хозяев в Гейдельберге, а оттуда в конце сентября возвратился в Петербург».
Во время пребывания во Франции Стебут ознакомился с Гриньонской высшей сельскохозяйственной школой и с учебной фермой Мекин-сен-Фермен; в Англии — с Чиренчестерской сельскохозяйственной академией и с низшей сельскохозяйственной школой около Бельфаста; в Бельгии— с сельскохозяйственной школой (в настоящее время она находится в Жамблу). На обратном пути в Россию Стебут посетил Меглинскую академию, основанную в 1804 г. знаменитым Тэером под -Берлином и послужившую образцом для других сельскохозяйственных учебных заведений Германии.
По возвращении в Петербург Стебут назначается исправляющим обязанности младшего профессора Горыгорецкого института. Приобретенные им лошади, выставленные на Всероссийской выставке, получили всеобщее одобрение.
В 1859 г. было утверждено новое положение о Горыгорецком институте: увеличивалось число преподавателей и прибавлялись новые предметы, время же прохождения курса сокращалось до трех лет. Стебут высказал мнение, что новое положение не улучшит постановку учебного дела в Институте. Он считал, что изменение прежнего устава вызывалось главным образом недостаточностью четырехлетнего курса для сколько-нибудь основательного изучения более 30 преподававшихся в Институте предметов, а в новом уставе число предметов было увеличено, а число лет для их изучения сокращено. Больше того, вводился 4-й год для практики в частных имениях, которая перед этим была исключена из программы в Маримонтском (потом Ново-Александрийском) институте земледелия.
«По прибытии в Горки,— пишет Стебут,— где уже находилась моя небольшая семья — отец и три сестры, из которых одна в мое отсутствие вышла замуж за преподавателя геодезии в Институте С. С. Коссовича{12}, я получил приглашение совета Института познакомить кончающих курс студентов с политической экономией, так как профессор политической экономии был болен. Я согласился, но ограничился разбором со студентами у себя на квартире учебника политической экономии Рошера. Это брало у меня все же не мало времени, которое и без того было теперь крайне дорого.
С. С. Коссович
В январе 1861 г. я открыл свой курс вступительной лекцией, напечатанной тогда же в “Земледельческой газете” [О науке сельского хозяйства и сельскохозяйственном образовании, “Земледельческая газета”, 1861 № 12]. Я должен был до весенних экзаменов прочитать студентам четвертого курса, оканчивающим еще по прежнему уставу (в числе их был покойный А. П. Людоговский), частное земледелие (полеводство и луговодство). На это мне было предоставлено 5 часов в неделю. Кроме того, на меня было возложено преподавание земледелия в Горыгорецком земледельческом училище — 6 часов в неделю. Кроме того, я считал необходимым устроить для моих слушателей семинар, который велся мною так: слушатель писал на избранную им с моего одобрения тему сочинение, которое предварительно по прочтении его в собрании товарищей его в моем присутствии прочитывалось двумя товарищами, делавшими на него письменные замечания. В назначенный день (некоторые собирались каждую пятницу у меня на дому) прочитывалось в семинаре сперва сочинение, а потом письменные замечания, и то и другое дебатировалось присутствующими. К этим семинарским работам принадлежала, например, статья А. П. Людоговского, напечатанная в Трудах Вольного экономического общества» {13}.
В Горыгорецком институте Стебут нашел в большом запустении коллекции сельскохозяйственного кабинета. Необходимо было пополнить и привести их в порядок. Министр Муравьев отпустил на это необходимые средства. По словам Стебута, министр выразился при этом, что «он для меня денег не жалеет, потому что знает, что употреблю их с пользой». «Мои занятия,— вспоминал Стебут,— требовали крайнего напряжения сил. Все утро я читал лекции или давал уроки в училище, после обеда и до поздней ночи сидел за обработкой лекций и другими письменными занятиями. Это еще более усилило мои невралгические страдания, начавшиеся в Иене».
А. А. Коссович. Сестра И. А. Стебута
А. П. Людоговский
Летом 1861 г. Стебут ездил в Киев на первый съезд естествоиспытателей, главным образом преподавателей естественных наук в различных гимназиях. Съезд собрался по инициативе К. Ф. Кесслера, в дальнейшем ректора Петербургского университета и председателя Петербургского общества естествоиспытателей. Он еще в 1856-г. представил проект устройства съездов естествоиспытателей (собственно, первый съезд естествоиспытателей и врачей состоялся в Петербурге в 1867 г.). «Я не был приготовлен к деятельному участию в съезде,— писал Стебут,— и ограничился сообщением программы вновь устраиваемого мною кабинета земледелия при Институте». По возвращении со съезда он совершил агрономическую поездку со студентами по Могилевской губернии.
В 1862 г. Стебута командировали на Всемирную выставку в Лондоне. Здесь он провел шесть месяцев. Все это время Стебут неустанно заботился о пополнении коллекций сельскохозяйственного музея в Петербурге и кабинете земледелия в Горках.
Я. А. Ильенков
В феврале 1863 г. Стебут поехал в Петербург для сдачи магистерского экзамена. «Никогда не забуду,— вспоминал он,— этого пребывания в Петербурге, полного самых лучших впечатлений. Я был радушно принят в товарищеском кружке профессоров физико-математического факультета Петербургского университета, благодаря К. Ф. Кесслеру, с которым я познакомился в Киеве в 1861 г. во время съезда естествоиспытателей, и П. А. Ильенкову {14}, с которым я познакомился во время его посещения Горыгорецкого института. Я посещал собрания этого товарищеского кружка у кого-либо из его членов, читавших рефераты по интересным для них вопросам. К этому времени относится и моя рецензия сочинениям М. А. Пузанова “О земледелии и скотоводстве в России”, которую я писал по поручению ученого комитета и за которую он избрал меня своим членом-корреспондентом. В этот же приезд в Петербург я участвовал в обсуждении в Ученом комитете экзаменационных правил, составленных советом Института (с моим участием) [...]
Наконец, в этот приезд я возобновил знакомство с Н. И. Железновым{15}, директором уже устраивавшейся Петровской академии. Он сказал мне, что, надеется, я не откажусь приехать в Петровское-Разумовское дать нужные указания об устройстве опытного поля Академии. Надобно сказать, что еще министр Муравьев, по мысли которого основалась Петровская академия, имел меня в виду для кафедры земледелия в ней. И мне давали понимать в министерстве, что рано или поздно я непременно буду в Петровской академии. Но Н. И. Железнов, которому было поручено приглашение профессоров в Академию, не желал меня и преимущественно как воспитанника Горыгорецкого института, против которого он был предубежден. Судьба насмеялась над ним — ему пришлось открыть Академию с 4 воспитанниками Горыгорецкого института: я, И. Н. Чернопятов, А. С. Есаков и Н. И. Барановский [...]
Я уже кончил свой экзамен на магистранта и собирался возвратиться в Горки — это было в апреле 1863 г.,— как вдруг в Министерстве было получено известие, что Горки горят, зажженные польскими мятежниками, к которым примкнули и студенты Института и ученики училища — поляки. Я поспешно выехал из Петербурга в большой тревоге за оставленных в Горках отца и сестер. Но семью и всех институтских я нашел невредимыми, пострадал лишь город {16} [...]
Но злой рок готовил мне новое испытание. Во всем западном крае были открыты следственные комиссии по расследованию мятежа. В эти комиссии местные губернаторы получили право приглашать по их усмотрению членов. Таким образом, в Горецкую следственную комиссию попал и я». Стебут просил освободить его от участия в работе комиссии, но губернатор не согласился, мотивируя тем, что следствие должно распространиться на многих работников Института, которых он может лучше знать, чем кто-либо другой.
«Комиссия на целых два месяца поглотила мои силы, которые требовали отдыха, и в особенности досталось нравственным силам,— вспоминал Стебут.— Я должен был с председателем комиссии отправиться в Бобруйск, где содержались арестованные участники мятежа в Горках, и в Могилевскую губернию.
Н. Я. Железнов
В течение двух суток я отобрал показания примерно у 150 человек. Кроме физического труда, понятно, это мне стоило больших нравственных мучений, особенно когда чиновник из Петербурга Половцев, желая покончить с делом поскорее, вздумал составить обвинительный акт против моих бывших сослуживцев, не имея на то никаких данных. Я отказался подписать это обвинительное заключение и остался при особом мнении, другие же члены комиссии все подписали. Я сказал, что лучше не заканчивать следствие никакими обвинительными выводами, для которых нет оснований, тем более, что закон запрещает следственным комиссиям делать какие бы то ни было выводы, это дело суда, а не следствия». В конце концов комиссия была закрыта и вновь открыта уже без участия Стебута. «Таким образом, я вышел из угнетавшего меня нравственно и физически состояния»,— писал Стебут. Военный суд не нашел ничего предосудительного в действиях лиц, которых во что бы то ни стало хотели обвинить. Они были сосланы административным порядком. К этим людям принадлежали и будущие работники Петровской академии — Жебенко, Гинцель и Венцковский. Их участь постоянно тревожила Стебута. Вскоре после открытия Петровской академии по его инициативе профессорский коллектив просил амнистировать осужденных товарищей и восстановить их на службе в Академии. Эта просьба была удовлетворена. С начала и до конца этих событий Стебут вел себя достойно и честно, как это ему было свойственно всю жизнь.
«Лишь по окончании занятий в следственной комиссии,— писал он,— мог я подумать о магистерской диссертации. Я избрал ее темой „Известкование почвы” — вопрос, меня интересовавший, потому что известкование почвы, столь употребительное во многих местах, в других местах, например у нас, вовсе почти не применяется. Действие извести на почву оставляет много открытых вопросов, и целью моей диссертации было выяснить эти открытые вопросы и показать, насколько можно рассчитывать на успешное действие известкования у нас».
В 1863 г. все было готово для устройства кабинета земледелия. Но ему не суждено было долго оставаться на месте: в 1864 г. Горыгорецкий земледельческий институт перевели в Петербург в здание бывшего Лесного института. «Предлогом этого перевода,— вспоминал Стебут,— явилось польское восстание, но, собственно говоря, эта мысль давно уже существовала у некоторых главных деятелей министерства. В начале 1864 г. оставил Институт его директор Р. Э. Траутфеттер {17}, бывший ректор Киевского университета, честнейший и благороднейший человек, редкий директор учебного заведения в отношении профессорской корпорации, которую он действительно уважал и высоко ценил, несмотря на то, что профессора по уставу пользовались весьма малой самостоятельностью. Он настолько уважал решения совета, что, защищая горячо свои мнения в совете, никогда не позволял себе представлять решения совета на рассмотрение министерства с присовокуплением своего мнения, не обсуждавшегося в совете. Он был назначен управляющим Ботаническим садом в Петербурге. Он играл немаловажную роль в той нравственной школе, в которой воспитала меня жизнь».
Осенью 1864 г. Горки оставили преподаватели: И. А. Стебут, Б. А. Целлинский, зоотехник А. М. Бажанов, химик К.Д. Шмидт, зоолог Э. Э. Баллион и статистик Ю. Э. Янсон, переведенные в Петербург. Директором нового института назначили Э. А. Петерсона, которого Стебут характеризует как болтуна, совершенно неспособного ни к какому делу, воображавшего себя большим администратором и педагогом. О его педагогических воззрениях можно судить по следующему эпизоду, о котором сообщает в своих воспоминаниях Стебут. В Ученом совете института зашла речь об обязательности посещения студентами лекций. Один из членов совета заметил, что худого профессора слушать лишь потеря времени. Однако Петерсон утверждал, что слушание лекций такого профессора приучает к самообладанию, воспитывает характер.
Р. Э. Траутфеттер
«В Петербурге,— писал Стебут,— принялись снова устраивать кабинет и снова обсуждать новые правила. Кроме чтения лекций я занимался магистерской диссертацией. Здоровье мое здесь уже крайне расстроилось, усилились головные боли, так что я почти не читал лекций иначе как в теплой шапке. Здесь явились у меня два новых коллеги: А. Н. Энгельгардт {18} и Е. Н. Андреев {19}. Оба не глупые люди, но первый — личность симпатичная, а второй — несимпатичный, зараженный крайним самомнением и раздражительный. Хотел было устроить здесь кружок интересующихся научным сельским хозяйством, в котором читались бы и обсуждались рефераты по новым интересным вопросам. Собрал с этой целью у себя и прочитал реферат о различном состоянии питательных веществ почвы, но на этом дело и закончилось».
К началу 1865 г. Стебут окончил диссертацию. Совет университета одобрил ее и она была напечатана. «В ней, думается мне, я в первый раз познакомил русского читателя с полезной составной частью почвы»,— писал Стебут. Университет выпустил его диссертацию отдельным изданием под заглавием «Известкование почвы».
В мае 1865 г. Стебут приехал в Смелу — владение известного основателя свеклосахарного дела А. А. Бобринского. Смелянская экономия представляла собой большое хозяйство, где сахарная свекла занимала 10% посевной площади. Здесь же проводились селекционные и опытные работы, а также практиковалось разведение леса. При экономии работал огромный по тому времени опытный свеклосахарный завод. Главным управляющим имения был Б. А. Михельсон. Вскоре Стебут женился на дочери Михельсона Екатерине Борисовне. По характеристике С. С. Коссовича, «это была нервная, болтливая, взбалмошная женщина, эгоистичная, но добрая, не обидчивая, она хотела, чтобы ее муж и дети (сын Александр, известный селекционер и почвовед и дочь Наталья, бывшая замужем за агрономом М. Ф. Арнольдом) были первыми во всех отношениях». В. С. Коссович в своих воспоминаниях пишет: «Она была живой, веселый человек, далеко не похожий на своего благоразумного, сердечного, сдержанного супруга. Выше всех она ставила своего мужа».
После свадьбы Стебут уехал в Петербург, чтобы защитить диссертацию, после чего он хотел поехать за границу.
Екатерина Борисовна Стебут
Но по приезде в Петербург ему сообщили непременное желание министра, чтобы он занял кафедру земледелия в Петровской академии. В начале октября 1865 г. Стебут был назначен исполняющим обязанности профессора Петровской земледельческой и лесной академии по кафедре земледелия.
«Около этого же времени,— вспоминал Стебут,— защищал я диссертацию. Официальными оппонентами были А. В. Советов {20} и Д. И. Менделеев. Возражения были несущественные. Тепло-отнесся к моей диссертации А. Н. Энгельгардт. Верность предполагавшегося мною значения для России известкования почвы подтвердилась опытами, производившимися Вольным экономическим обществом под руководством Д. И. Менделеева, который, представляя Обществу отчет о результатах этих опытов, весьма лестно вспомнил о моей диссертации». Стебут имеет в виду опыты, которые проводились в 1867 и 1869 гг. в Симбирской, Московской, Смоленской и Петербургской губерниях по инициативе А. П. Людоговского и по программе и под руководством Д. И. Менделеева. В своем отчете Вольному экономическому обществу в 1872 г. Менделеев говорил: «Всем известно русское сочинение И. А. Стебута „Об известковании почвы”, где рассматривается этот вопрос с надлежащею полнотою, на которую мне нельзя и решиться в этом кратком отчете... Относительно извести мне почти нечего здесь прибавлять к тому, что писал Стебут»{21}.
Одновременно с назначением профессором Петровской академии Стебута избрали депутатом от Академии на столетний юбилей Вольного экономического общества {22} вместе с В. К- Делла-Восом. Он принимал участие в первом Всероссийском съезде сельских хозяев, устроенном в связи с юбилеем Общества. «При условиях, в которых я находился,— вспоминал Стебут,— я не мог принять в нем более деятельного участия. Помню, однако, что при обсуждении доклада А. В. Советова „О системах земледелия” — части или основы его будущей докторской диссертации — мне пришлось первый раз высказать свой взгляд на различие между системой сельского хозяйства, системой полевого хозяйства и системой культуры, что было смешано в докладе, как впоследствии и в диссертации под весьма неопределенным названием системы земледелия».
Петровская академия
«21 ноября (старого стиля) 1865 г.—писал Стебут,- была, наконец, открыта Академия. В помещении, в котором должен был помещаться кабинет земледелия, был накрыт обеденный стол за отсутствием в нем чего-либо. Академия открылась без всяких учебных пособий по специальным предметам». Действительно, стены помещения, где стояли столы для приглашенных гостей, «были покрыты трофеями, составленными из снопов, кос, серпов, лопат и других сельскохозяйственных ручных орудий, чем маскировалось отсутствие важных коллекций».
С именем Стебута связан большой период жизни Петровской академии. Сначала профессором, а затем, по выслуге лет, преподавателем принимал он деятельное участие в ее работе вплоть до 1894 г., когда Академия была закрыта (и затем восстановлена под названием Московского сельскохозяйственного института). Нельзя не сказать и о первых соратниках Стебута — преподавателях Академии. Директором ее являлся Н. И. Железнов, читавший курс физиологии растений. Выдающимся работником Академии был и профессор химии П. А. Ильенков, друг Стебута; он принимал деятельное участие в устройстве Академии и преподавал в ней до 1875 г. В. К. Делла-Вос, также близкий к Стебуту, преподавал механику, впоследствии был первым директором Высшего технического училища. Профессором ботаники являлся Н. Н. Кауфман, известный автор «Московской флоры». Зоотехнию преподавал И. Н. Чернопятов, в дальнейшем соавтор «Настольной книги для русских сельских хозяев», которую выпустили Стебут и Людоговский. Наряду с другими профессорами эти лица составляли коллектив передовых ученых, обеспечивших высокий уровень преподавания в первые годы жизни Академии.
Чтение лекций в Академии началось в январе 1866 г. Вступительная лекция Стебута была в том же году напечатана в журнале «Сельское хозяйство и лесоводство».
К событиям первых лет жизни Петровской академии относится известное политическое дело Нечаева — убийство в парке Академии студента Иванова. По воспоминаниям В. С. Коссовича, это дело сильно взволновало Стебута, который должен был принять участие в суде как свидетель. «Много лет спустя я встретил женщину-агронома, которая рассказала, что ее отец был привлечен как один из участников убийства и только благодаря свидетельским показаниям Стебута избег смертного приговора».
«В Академии начались снова занятия в комиссиях по выработке разных правил применительно к новому уставу,— писал Стебут,— а так как в первое время существования Академии нас было всего двое специалистов— сельских хозяев, я и И. Н. Чернопятов, на мою долю выпадало участие почти в каждой комиссии, к тому же большей частью в роли ее докладчика „председателя”. Кроме того, необходимо было усиленно заняться устройством учебных пособий, что стоило многих трудов и неприятностей».
Стебуту пришлось несколько раз менять площадь, подготовленную под опытное поле, перенесенное, наконец, на постоянное место лишь в 1875 г. Первый план поля он составил в 1866 г. На нем велись занятия со студентами, а на отдельном участке ставились опыты с разными удобрениями и другие, в частности опыты по сравнению действия суперфосфата и костяной муки, по изучению влияния различных приемов культуры льна на его масличность. В 1869 г. программа работ расширилась, стали проводиться как полевые опыты, так и «культурные опыты» в горшках, а также лабораторные исследования. В программу были включены такие темы, как влияние перемешивания почвы на ее физические свойства, изучение удобрений, способствующих переводу почвенных запасов в усвояемую форму, изучения кущения злаков, влияние хранения семян на их всхожесть. В дальнейшем в программу работ опытного поля вошли и вопросы изучения различных паров и времени обработки под яровое, изучение севооборотов и культуры корнеплодов. Было положено начало коллекционного питомника культурных и сорных растений, коллекции многолетних злаков. На полях также испытывались сельскохозяйственные машины и орудия.
Одновременно Стебут занялся устройством кабинета учебных пособий. «Постепенно,— писал он,— благодаря довольно хорошим штатным средствам, экстренным ассигновкам (например, по случаю Всемирной Парижской выставки 1867 г.) и экскурсиям, при которых приходилось собирать кое-что для кабинета, учебные пособия получали некоторую полноту, и ко дню моего выхода в отставку в 1875 г. мною был приготовлен систематический каталог коллекций для напечатания. Каталог, однако, не был напечатан за выходом моим в отставку, да и пожар уничтожил коллекции, мои труды и замел, таким образом, мой этот след в Академии» (Стебут имеет в виду пожар 1880 г., когда сгорело здание сельскохозяйственного музея).
«Устроив рабочую комнату, я сделал своей задачей привлечь учащихся к самостоятельным работам, содействуя им при выборе работ и при их исполнении». К числу таких работ относились работы Шишкина{23} о влиянии удобрения на развитие льняного растения, Перепелкина — о фосфорнокислых удобрениях, Пухова — о влиянии уплотнения и разрыхления почвы на испарение из нее воды, Сабанеева — о физических свойствах искусственно приготовленных почв и др. Многие из них были напечатаны в русских и иностранных журналах.
Я. Я. Чернопятов
«Желал я очень,— вспоминал Стебут,— возобновить семинар по образцу веденного мною в Горках, но на первых же порах должен был отказаться от этой мысли по политическим соображениям. За невозможностью устроить семинар, пришлось прибегнуть к демонстративным или повторительным беседам, которые веду и теперь». Этими беседами славилось преподавание Стебута. Его ученик, И. Н. Клинген, позднее писал, что эти беседы «благодаря умению и доверию, которое имели к нему студенты, приносили им огромную пользу, расширяя умственный горизонт, будили сознание, возбуждали подъем духа и стремление к лучшему в духовном смысле»{24}. «Беседы Стебута оставляли неизгладимый след в его учениках»,— вспоминал ученик Стебута А. Ф. Фортунатов{25}.
В 1867 г. Стебут напечатал в журнале «Сельское хозяйство и лесоводство» работу «Сорные травы и их истребление», написанную по сочинению немецкого ученого Кирхгофа. В том же году в «Земледельческой газете» он опубликовал статью «Луговые сорные травы и их истребление».
«До 1867 г.,— писал Стебут,— я воздерживался от всякой другой деятельности кроме преподавательской в Академии. Но по настоятельному желанию министерства, чтобы преподаватели Академии старались сблизить ее с обществом, я принял участие в работах Московского общества сельского хозяйства и 25 января 1867 г. был избран членом его. С этого времени моя деятельность принадлежала не одной только Академии, но и Московскому обществу сельского хозяйства. Уже осенью 1867 г. я был депутатом от Общества на съезде, состоявшемся при Петербургском собрании сельских хозяев, и прочитал на этом съезде доклад „Главнейшие основания для организации сельскохозяйственных школ”»{26}.
Московское общество сельского хозяйства, начав свою работу в 1820 г., оказало большое влияние на развитие сельскохозяйственной мысли в России в XIX и начале XX в. Забегая вперед, скажем, что в 1876 г. Стебут выступил в Обществе с докладом «О мерах для подготовления хороших управляющих имениями», в котором ставил вопрос об увеличении числа средних сельскохозяйственных учебных заведений и поднятии в них уровня преподавания, об организации низшего сельскохозяйственного образования и о практике в частных хозяйствах. В том же году он участвовал в обсуждении вопроса о лесоохранении и лесоразведении. Стебут доказывал, что введение опушек и лесных изгородей, имеющих целью защиту от ветров, должно быть обязательным, в виде натуральной повинности, и что учреждение опеки над частными лесами не является единственным способом лесоохранения и что более верная мера—экспроприация лесов, имеющих государственное значение. Кроме выступления с рядом докладов (о конкурсе зерносушилок, о повреждении хлебов гессенской мухой и др.), Стебут принимал участие в делах Земледельческой школы и Бутырского хутора. Именно по его предложению было учреждено Товарищество, состоящее из 10 членов Общества, которому отдавалось в аренду хуторское хозяйство. В число членов Товарищества в 1868—1872 гг. входил и Стебут.
Петровская академия
В начале 1866 г. у Стебута обострилась невралгия. Это побудило его просить о летнем отпуске. «Я должен был ограничиться поездкой на морское купанье в Одессу,— вспоминал Стебут.— Но непостоянство температуры морской воды около берегов Одессы и бывшая в то время в Одессе холера еще более расстроили мои нервы.
Лето 1867 г. я должен был провести в Академии и в течение двух месяцев исполнял должность директора Академии. В 1868 г. я напечатал в журнале „Сельское хозяйство и лесоводство” работу „Гипсование почвы” [...]
Здоровье мое было настолько дурно — я страдал страшными невралгическими болями,— что я вынужден был просить о заграничном отпуске для лечения минеральными водами и получил этот отпуск с 15 мая до 1 октября. Этой поездкой за границу я воспользовался для того, чтобы сделать несколько экскурсий по почвоведению около Потсдама и в Саксонии и побывал в Галле, где познакомился с Юлиусом Кдоном, директором сельскохозяйственного института. Пользование франценсбаденскими водами и морскими купаньями в Трувиле настолько укрепило меня, что в 1869 г. я повторил такой же курс лечения, получив заграничный отпуск с 2 июля по 1 октября. После этой поездки здоровье мое еще более улучшилось и я после очень удачного лечения холодной водой на несколько лет запасся силами, позволившими мне усилить несколько мою деятельность».
Примерно в то время в Московском обществе сельского хозяйства открылся, при деятельном участии Стебута, Комитет земледелия. Стебут ограничился в нем ролью товарища председателя. В работе Комитета главным образом участвовали профессора Петровской академии, в том числе П. А. Ильенков. «Заседания Комитета были довольно оживленные,— писал Стебут,— особенно когда вырабатывалось несколько докладов к съезду русских сельских хозяев, который должен был быть в 1870 г. С открытием Комитета я сделал в нем сообщение „О почвенных картах Деллеса, Бенигсена-Фердера и Лоренца”, в котором высказал свой взгляд на классификацию почвы и критически отнесся к существующим классификациям». Стебут дал в нем исторический обзор предложений по классификации почв и охарактеризовал карты окрестностей Парижа, Галле и карты Австрии. Он указывал на невозможность составления карт без предварительной разработки хорошей классификации почв. Это сообщение, напечатанное в 1869 г. в «Русском сельском хозяйстве», было упомянуто В. В. Докучаевым как первая и единственная статья в русской литературе по данному вопросу.
В 1869 г. устраивались публичные лекции в пользу недостаточных студентов Петровской академии. Стебут прочитал лекцию об «Истощении и удобрении почв», напечатанную в том же году в журнале «Русское сельское хозяйство». Позднее он вспоминал: «В это время возникла мысль основать орган Петровской академии — мысль, к которой весьма сочувственно отнеслись профессора академии, и в предварительном собрании по этому поводу редактором был избран я и в помощь мне М. В. Неручев{27}. Но осуществление этой мысли затруднялось неимением средств, а потому я ухватился за желание Московского общества сельского хозяйства также иметь свой орган, чтобы соединить оба органа в одно. Таким образом, явился в свет журнал „Русское сельское хозяйство”, задача которого, как я ее понимал, выяснена мною в обращении редакции журнала к читателям в первой книжке журнала».
М. В. Неручев
В обращении к читателям Стебут особенно подчеркивал значение местных условий в сельскохозяйственном деле: «Вот уже около 50 лет мы хлопочем о введении у себя плуга, но до сих пор не имеем пригодных для наших условий плугов и, хотя это невыгодно для нас, пашем плугами, которые фабрикантам Западной Европы угодно сбывать нам. Мы хлопочем о фосфатах и других заводских туках, оставляя без внимания имеющиеся у нас под рукой средства удобрения и улучшения почвы: отбросы сахарных заводов, кости, золу, торф, известь, компосты и т. д. Мы заводим травопольные севообороты и сеем клевер там, где не нужно». Стебут указывал на отсутствие в России «основ знания хозяйственного дела и местных условий, к которым должно приноравливать первое». «Запад более столетия впереди нас в сельскохозяйственном отношении,— писал он.— Мы должны догнать Запад возможно скорее, должны взяться за серьезное изучение дела — изучение, которое давало бы нам возможность ясно и верно оценивать местные условия хозяйства»{28}.
Стебут оставался редактором журнала два года. После него редакция перешла к Неручеву и Людоговскому. Однако последний через год вышел из редакции и дело продолжал один Неручев. Журнал закрылся в 1876 г.
В апреле 1863 г. оставил Петровскую академию ее директор Н. И. Железнов. «В 1869 г. случилась неприятная история, вследствие которой Н. И. Железнов должен был оставить место директора,— вспоминал Стебут. — Конечно, поступок его был бестактен: обвинить Совет перед министерством в том, что он предполагал только возможным и чего в действительности еще не было, но он растерялся и принял отказ членов Совета в частном собрании у него сделаться судьей между ним и студентами за нежелание Совета содействовать ему. Все же как человек он был лучший директор Академии до сих пор. Как неумелый администратор он много повредил Академии». Место директора предлагалось П. А. Ильенкову. Однако тот отказался, предложив его Стебуту. Но и Стебут, в свою очередь, не принял это предложение.
В 1870 г. Стебут участвовал в публичных чтениях Общества любителей естествознания и антропологии, членом которого он состоял. Его лекцию «О посеве вообще и о рядовом в особенности» тогда же напечатал журнал «Русское сельское хозяйство». В том же году вышло второе издание сборника его статей «Сельскохозяйственное знание и сельскохозяйственное образование».
В конце 1870 г. праздновался 50-летний юбилей (Московского общества сельского хозяйства. На состоявшемся тогда же 2-м Всероссийском съезде сельских хозяев Стебут сделал доклад по вопросу, насколько удовлетворяет своим целям деятельность русских сельскохозяйственных обществ. Позднее Стебут вспоминал: «Встреченный весьма сочувственно, он несомненно враждебно настроил многих членов сельскохозяйственных обществ. В докладе я требовал некоторого ограничения деятельности наших больших обществ для того, чтобы сделать эту деятельность более плодотворной, и рекомендовал устройство местных обществ. Кроме того, я приготовил для прочтения на съезде лекцию об обеспечении кормовыми средствами скота на рубеже северной и средней полосы России, которую, однако, не мог прочитать по нездоровью, она была напечатана в журнале „Русское сельское хозяйство”» {29}.
Съезд сельских хозяев был созван с целью обсуждения сельскохозяйственных проблем и мер по улучшению сельского хозяйства в России. Петровская академия! предложила ряд вопросов по разделам программы и, в. частности, по земледелию — о выгонной системе хозяйства, о применении извести и азотных туков (доклад по этому вопросу также был сделан Стебутом), о применении фосфорных и калийных удобрений, о способах приготовления навоза, о возделывании льна, подсолнечника, кормовых трав. В перечне и формулировке этих вопросов видна рука Стебута.
Как уже говорилось, при Московском обществе сельского хозяйства был создан Комитет земледелия. «Одной из его задач,— писал Стебут,— сделалась по моей инициативе пропаганда плужных пахарей». Для основания особого капитала на устройство и развитие конкурсов Стебут прочитал публичную лекцию «Об обработке почвы», напечатанную в «Русском сельском хозяйстве».
В это же время Общество по распространению технических знаний, членом которого Стебут состоял почти с самого его основания, решило выступить с публичными чтениями. По предложению Стебута было решено всесторонне освещать вопросы, включенные в программу чтений. Стебут прочитал две лекции о возделывании льна. Они вызвали обсуждение мер к поднятию льноводства и льняной промышленности в России» Составленный по этому вопросу Стебутом и Людоговским доклад был заслушан на промышленном съезде в Москве в 1872 г.
В 1871 г.,— написал Стебут,— я совершил, наконец, снова более значительную поездку по России: проехал в Тамбовскую и Киевскую губернии и отчет об этой поездке напечатал в „Русском сельском хозяйстве” [„Сельскохозяйственные заметки из поездки в некоторые, преимущественно степные губернии”], где между прочим говорил об удобрении в степных губерниях кизяковой золой, а для пополнения азота — о возделывании азотособирающих растений. Эта мысль, первенство которой для России, не скажу нахальным, но глупым образом приписывает себе „Земледельческая газета”, но я даже не имею смелости в этом случае, как и во многих других, считать себя первым высказавшим такую мысль.
Поездку эту я закончил участием в Киевском съезде естествоиспытателей, где пропагандировал устройство при съезде естествоиспытателей агрономической секции, странным образом не допускаемой, при существовании медицинской секции, из опасения, что тогда на съезд соберутся вовсе не образованные естественно-научно люди. Опасение, по-моему, совершено напрасное. Однако мне удалось на этот раз достигнуть устройства соединенных в интересах сельского хозяйства заседаний химической и ботанической секций, на которых, между прочим, были заслушаны работы, сделанные у меня в Академии Фадеевым, Сабанеевым и Левицким. Кроме того, по желанию ботанической секции мною были указаны некоторые задачи для ботаников в интересах сельского хозяйства, между прочим изучение сорных трав со стороны, интересующей сельских хозяев».
В 1871 г. Московское общество сельского хозяйства присудило Стебуту золотую медаль. «Это меня крайне поразило,— писал он,— потому что не далее как в моем докладе Всероссийскому съезду сельских хозяев в декабре 1870 г. я восставал против наград, присуждаемых обществами своим членам. А потому я, не имея возможности возвратить медаль, что значило бы обидеть Общество, возвратил ценность медали, пожертвовав эти деньги на пользу народных училищ частью Московской, частью Тульской губерний».
Стебут принял большое участие в Политехнической выставке 1872 г. Он составил программу ее сельскохозяйственного отдела, которая была одобрена. «При этом я хлопотал и о заказе мебели, и о заказе и высылке коллекций, и об изготовлении рисунков и таблиц, и о производстве специальных для выставки анализов и исследований; занимался размещением предметов и делал очередные объяснения выставленных для выставки предметов»,— вспоминал он впоследствии. Позже, по оставлении Академии, Стебут прочитал в Политехническом музее (в который была преобразована выставка) три популярные лекции: о возделывании сахарной свеклы, овса и масличных растений. Первые две были изданы затем Политехническим музеем.
Осенью 1872 г. в Киеве состоялся 3-й Съезд русских сельских хозяев. Стебут на нем не присутствовал. Однако он приготовил для его участников доклад: «План сельскохозяйственной школы», напечатанный позднее в журнале «Вестник Европы». «Во всех статьях относительно сельскохозяйственного образования,— подчеркивал Стебут,— я проводил, как идеал, отделение специальной сельскохозяйственной школы от общеобразовательной так, чтобы учащиеся прежде поступления в специальную школу того или другого разряда проходили соответствующее общеобразовательное заведение и даже приносили с собой знание основных предметов. Затем развитие в специальном того, что я называю (заимствую из. медицинской школы) классическим преподаванием, и усиление для этого числа специалистов преподавателей; необходимость существования в числе учебных пособий хозяйства, организованного на коммерческом основании. Вот существенное из моего взгляда на дело организации сельскохозяйственной школы».
В это время началась подготовка к преобразованию Петровской академии. Ее первый устав отличался рядом особенностей. Академия являлась открытым учебным заведением: к слушанию лекций допускались лица разных сословий, ни вступительных, ни переводных экзаменов не было. Слушатели могли оставаться в Академии неопределенное время и могли слушать любые предметы. Об этом уставе К. А. Тимирязев писал, что он опередил свое время. Однако неожиданный для устроителей Академии демократический состав слушателей, участие их в политическом движении, а кроме того, недостатки самого устава, в частности, краткость курса, малочисленность лиц, проходивших в Академий полный курс, и т. п. вызвали нарекания на Академию. Это подготовило и изменение ее устава. В 1872 г. Стебута пригласили в петербургскую комиссию по пересмотру устава. Позднее он вспоминал: «Несмотря на то, что министр Валуев уверял, что он вполне согласен с моими взглядами, тем не менее из высказанного мною в комиссии ничего не попало в новый устав Академии 1873 г.». Новый устав 1873 г. приблизил Академию к высшим учебным заведениям обычного типа.
В начале 80-х годов снова обсуждался вопрос о постановке учебного дела в Академии. Ее преподавателям было предложено представить заключения о «причинах малоуспешной деятельности Академии и о средствах улучшения ее работы». Свои предложения дал и Стебут. В 1883 г. он вошел в состав новой Комиссии для обсуждения будущего строя Петровской академии{30}. В результате ее работы появились два проекта устава. Один из них составил Стебут. Однако утвержден был другой проект. Новый устав вступил в силу с марта 1890 г.
К описываемому времени относится и работа Стебута над капитальным трудом «Основы полевой культуры». В 1873 г. он поехал в Петербург с целью прочесть лекции в Сельскохозяйственном музее. Эти пять лекций и составили первое издание «Основ полевой культуры». Первую часть труда напечатали в том же 1873 г., а вторая увидела свет в 1879 г. «Первая часть была окончена мною по возвращении из-за границы в 1873 г. ([Стебута командировали на Венскую выставку в комиссию экспертов и для участия на съезде льноводов.— Л. Б.] Уже при чтении в Музее выделенной мною особой лекции о культуре картофеля, кормовой свеклы, конских бобов и кукурузы по значению, которое я придавал культуре этих растений в России, я особенно подчеркнул силосование кукурузы, с которым ближе познакомился в Венгрии». «Земледельческая газета» предложила Стебуту напечатать его лекции. Но он отказался, так как критически относился к этому журналу и его редактору А. Ф. Баталину. По словам Стебута, некоторые «расшаркивались перед „Земледельческой газетой” за пропаганду возделывания кукурузы и силосования. „Земледельческая газета” имеет неоспоримую заслугу в пропаганде силосования, как и имела неоспоримую глупость пропагандировать возделывание кукурузы, не соображаясь с условиями местности».
По возвращении с Венской выставки, осенью 1873 г., Стебут от Московского общества сельского хозяйства устроил на Харьковской ферме конкурс многолемешных плугов. В следующем году он организовал конкурс запашников в селе Сергиевском (ныне город Плавск) Тульской губернии. «Это соединялось с экскурсией со студентами,— писал Стебут.— Таких экскурсий я делал несколько каждый год почти: раз пешком по Оке между Серпуховом и Коломной, другой раз в Тамбовскую губернию, в третий раз в Тульскую губернию, в четвертый раз в Орловскую губернию и раз в Ярославскую губернию— экскурсия, в которой меня сопровождала жена, что найдено было министерством в высшей степени неприличным, хотя в глаза этого не было мне высказано. При этих экскурсиях я старался по возможности о развитии наблюдательности и о критическом отношении к явлениям сельскохозяйственной практики в зависимости от условий времени и места. Я вспоминаю с большим удовольствием эти экскурсии. Желал бы, чтобы и мои спутники, всегда любовно относившиеся ко мне при этих экскурсиях, вспоминали их не только с удовольствием, но и с сознанием извлеченной из них пользы».
Далее Стебут вспоминает о своей работе, связанной с изданием «Настольной книги для русских сельских хозяев». Еще в 1871 г. при Московском обществе сельского хозяйства был организован по инициативе Стебута Комитет сельскохозяйственной консультации. Он являлся его председателем до 1874 г. Комитет решил издать «Настольную книгу» — дешевую справочную книгу, на которую можно было бы ссылаться при ответе на поступавшие в Комитет запросы. «Первоначально,— вспоминал Стебут,— предполагалось составить ее по образцу немецкого сочинения Штекгардта, но потом, когда мы приступили к составлению, это оказалось невозможным, и мы вынуждены были, придерживаясь отчасти программы Штекгардта, обработать ее самостоятельно [...]. Когда появился первый выпуск, в котором почти ничего не было из сочинения Штекгардта, „Земледельческая газета” и журнал “Сельское хозяйство и лесоводство” разразились самой неприличной бранью, как бы мотивированной тем, что мы, издавая перевод Штекгардта, не обозначили этого. Но редакция газеты, очевидно, не знала вовсе сочинения Штекгардта и только на основании слухов впала в ошибку, которую затем хотела отстоять во что бы то ни стало, тем более, что ей претили авторы книги, а еще более издатель-конкурент». Издателем книги был А. Ф. Девриен, выпустивший в дальнейшем 10 томов «Полной энциклопедии русского сельского хозяйства», а редактором упомянутых журналов — Ф. А. Баталин. Этот инцидент вызвал широкую полемику в ряде журналов.
«Настольная книга для русских сельских хозяев» была составлена членами Комитета сельскохозяйственной консультации: А. П. Людоговским (экономическая часть), И. Н. Чернопятовым (скотоводческая часть), И. А. Стебутом (земледельческая часть) и А. А. Фадеевым{31} (техническое производство). Том первый вышел в 1875 г., а том второй — в 1876 г. В качестве двух частей третьего тома были изданы известная книга Р. И. Шредера «Русский огород, питомник и плодовый сад» и книга Ф. К. Арнольда «Хозяйство в русских лесах». «Настольная книга» явилась первым в России оригинальным трудом такого рода, научным изложением основ земледелия. Это издание стало библиографической редкостью уже в XIX в.
Первый том «Настольной книги» включал разделы о земле и почве, строениях, инвентаре, персонале хозяйства, способах пользования землей, обработке и удобрении почвы, уходе за полевыми растениями, луговодстве и др. Второй том был посвящен скотоводству, техническим производствам и счетоводству. В основу книги легли многочисленные русские и иностранные сочинения; например, по разделу земледелия Стебут использовал свыше 30 работ. В предисловии подчеркивалось, что в книге рассматриваются преимущественно вопросы, особенно существенные для сельских хозяев разных полос России, а фактические данные заимствованы по возможности из русской природы и из практики русского сельского хозяйства. Во втором предисловии, в котором ясно видна рука Стебута, указывалось, что составители старались дать данные для разъяснения частного вопроса, материал для специального самообразования, который может подсказать новую мысль русскому хозяину, расширить его понимание, но не рецептуру, универсальные средства. Стебут подчеркивал, что «только специально образованные с самостоятельной мыслью хозяева могут создать русское рациональное хозяйство на новых началах».
Р. И. Шредер
В 1870 г. директором Петровской академии был назначен Ф. Н. Королев. «Со вступлением в должность директора Ф. Н. Королева,— пишет Стебут,— жизнь и служебные условия в Академии значительно изменились, особенно со вступлением в профессорскую корпорацию слабохарактерного и честолюбивого А. П. Людоговского и честолюбивого и завистливого К. Э. Линдемана. В Совете начались бесконечные пререкания, неприличные и неуместные вмешательства директора в заведывание учебными пособиями. Все это делало для меня, при моем снова ухудшившемся здоровье, невозможным дальнейшее пребывание на службе. В начале 1875 г. я подал прошение об отставке, а в мае получил просимую отставку».
Совет Академии, приняв отставку Стебута, избрал его своим почетным членом. Поводом к отставке Стебут выдвигал «совершенно расстроенное здоровье». Но это была не единственная причина принятого им решения. Вторичный переход опытного поля на новый участок состоялся против желания Стебута, вопрос об этом решали в его отсутствие. Во время его командировки в Вену была изгнана из своего помещения и лаборатория земледелия. «Единственный профессор земледелия Стебут преподавал в аудитории и в поле все части этой науки. В курсы свои, сверх того, он вынужден был включать не только почвоведение, но до избрания К. А. Тимирязева и разнообразные отделы ботаники, физиологии и даже анатомии растений», — вспоминал много позднее И. В. Якушкин{32}.
И. А. Стебут. 60-е годы
Итак, в мае 1875 г.—-вспоминал Стебут,— я простился с Академией, сохраняя доброе отношение ко мне моих коллег, в особенности незабвенного П. А. Ильенкова, которому я обязан существенной и нравственной поддержкой. Мы с ним часто расходились во взглядах, но оставались в дружеских отношениях. Впрочем, и он скоро за мной последовал в отставку [...]. С выходом в отставку я должен был оставить в стороне многие, интересовавшие меня вопросы, например, о русских почвах». Стебут отправляется в Либаву, а по возвращении оттуда поселяется с семьей в Москве.
Осенью 1876 г. директором Академии стал известный лесовод Ф. К- Арнольд. Стебут получил приглашение читать в Академии частное земледелие (полеводство и луговодство). Этот курс он и читал по ежегодному избранию Совета и утверждению министерства до 1894 г. На представлении директора Академии об утверждении Стебута преподавателем министр написал: «Давно пора». С 1887 г. отдельные приват-доцентские курсы при кафедре читали и ученики Стебута: И. Н. Клинген, В. Р. Вильямс, П. Р. Слезкин. В 1887 г. для подготовки к профессорскому званию из его учеников были избраны В. Р. Вильямс, Д. Н. Прянишников, а в следующем году и П. С. Коссович.
И. А. Стебут. 70-е годы
Здесь уместно привести некоторые отрывки из воспоминаний племянника Стебута, В. С. Коссовича, характеризующие лекционную деятельность Стебута. Он подчеркивал, что Стебут уделял много времени подготовке к лекциям. «Хорошо помню, как накануне лекционного дня дядя после обеда уединялся в свой кабинет и был уже ни для кого недоступен. Располагая хорошей библиотекой, он подготовлял необходимые материалы, просматривал новейшие журналы и дорабатывался до ночи, а иногда и до часто посещавшей его мигрени [...] Стебут был хороший лектор, но слушать его надо было с напряженным вниманием: он употреблял сложные периоды, ставил высказываемое положение в зависимость от многообразных условий времени, места, климата. Его лекции высоко ценились, были одни из самых посещаемых». В. С. Коссович вспоминает первую лекцию 1886 г. для студентов четвертого курса. Стебут начал ее с цитаты римского писателя Цинцината о том, что нет ничего лучше и приятнее, как занятие сельским хозяйством, но предостерегал от увлечения этим взглядом и указывал на сложные требования, которые предъявляются к агроному: он должен быть хорошим экономистом и администратором и получить не только агрономическое образование, но и агрономическое воспитание, на чем Стебут особенно настаивал.
Я. С. Коссович
По его мнению, агроному предстоит тяжелый труд: он должен рано вставать, иногда не досыпать, развить у себя наблюдательность к явлениям природы, быть упорным в борьбе со стихийными явлениями природы и пр. Поэтому тем, кто не чувствует себя склонным к этим условиям, он советовал своевременно избрать другую деятельность. Стебут предостерегал от взгляда на сельское хозяйство как на идиллию.
Из событий последующих лет Стебут в своей автобиографии упоминает об управлении имением своего тестя Кроткое в Тульской губернии (см. главу «Хозяйство в Кротком») и о своих литературных трудах. В 1879 г. вышел в свет второй выпуск «Основ полевой культуры» — полевой и луговой клины. А в 1882 г. Стебут выпустил книгу «Статьи о русском сельском хозяйстве, его недостатках и мерах к его усовершенствованию (1857—1882 гг.)».
Д. Н. Прянишников
В этот сборник, кроме четырех прежних статей, он включил статьи об обеспечении кормовыми средствами скота в средней черноземной полосе России и статью о значении величины хозяйственной единицы. В 80-х годах Стебут выпустил также вторым изданием «Основы полевой культуры» и «Учебник частного растениеводства, вып. 1. Введение и паровой клин в пару». В процессе работы над учебником он в 1885 г. посетил Казанское, Мариинское (в Саратовской губернии), Горыгорецкое и Харьковское земледельческие училища и, конечно, Московскую земледельческую школу. Эти училища благодаря своей успешной деятельности особенно выделялись среди восьми учебных ферм, открытых в период с 1841 по 1848 г.
Автобиографию Стебут писал в середине 80-х годов и больше к ней не возвращался. Однако еще в течение многих лет продолжалась его энергичная деятельность.
В. Р. Вильямс
И лишь последние 15 лет своей жизни Стебут по слабости физических сил не мог принимать участия в какой- либо работе. Сведения об этом периоде его жизни, особенно после 1904 г., весьма скудны.
Прежде чем начать повествование о последних годах жизни Стебута, расскажем о том, как агрономическая общественность отмечала юбилейные даты его жизни.
В 1888 г. Стебут закончил 25-й курс своих лекций в Петровской академии и Совет Академии и студенчество приветствовали его по этому поводу адресом. На следующий год, в академическую годовщину—21 декабря — в Академии было торжественно отпраздновано 35-летие его деятельности{33}. Во время торжества Стебут выступил с речью, в которой, в частности, сказал: «Дело было избрано мною свободно, добровольно, и я всегда любил его, как люблю и теперь. Любовь к делу, сочувствие сослуживцев, собратьев по профессии и учеников; воодушевляющий преподавателя бескорыстный, пытливый интерес учеников к науке и плодотворная их деятельность— все это давало силы для борьбы с житейскими невзгодами и доставляло часто высокое духовное наслаждение, заставляло меня забывать физическое утомление...».
А. Ф. Фортунатов
Стебут получил многочисленные приветствия. Его ученики собрали и передали в его распоряжение капитал в 2000 рублей на учреждение премии имени Стебута за лучшее сочинение по сельскому хозяйству, написанное кем-либо из воспитанников Академии.
На обеде в честь Стебута{34} профессор А. Ф. Фортунатов{35} выступил с «виршами»:
В честь Стебута сегодня мы сошлися,
Но чем же каждому петровцу дорог он
И почему на нем слилися
Симпатии, почет со всех сторон?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Отмечу лишь главнейшее вниманьем:
Почет средь нас он тем себе стяжал,
Что столько лет своим преподаваньем,
Агрономически нас мыслить приучал.
Агрономической науки русской всходы
Еще так нежны, с ростом небольшим,
Что всякие для них страшны невзгоды,
И охранитель сильный нужен им.
И вот с настойчивостью редкой и с терпеньем
Тридцать пять лет их Стебут охранял,
Столь многочисленным студентов поколеньям
В развитии научном помогал,
Учил сознательно к природе относиться,
Сознательно хозяйство оценять,
До гробовой доски указывал учиться
И в понимании утех себе искать.
С таким залогом, как бы ни грозила
Нам жизни буря, пусть себе шумит:
В нас вера есть — та вера наша сила,—
Что будущее нам принадлежит.
В честь Стебута была выбита медаль с его изображением и с надписью: «Профессор Петровской академии И. А. Стебут, 21 ноября 1889 г.» и на другой стороне: «За труды по сельскому хозяйству».
С Петровской академией Стебут был связан до 1894 г.— последнего года жизни старой Петровки. С 1890 г. ее негласным повелением закрыли и восстановили в 1894 г. под названием Московского сельскохозяйственного института. 31 декабря 1894 г. Стебут присутствовал на последнем заседании Совета Академии, на котором его ученик Вильямс защищал свою магистерскую диссертацию. Из профессоров Академии в состав нового Совета вошли только Э. Б. Шене и в дальнейшем М. К- Турский и А. Ф. Фортунатов. Как указывал Д. Н. Прянишников, правительству был неугоден и Стебут, «говоривший нам, что частное землевладение — это явление временное, что земля должна перейти в руки трудящихся»{36}.
Последние годы
В 90-х годах Стебут уделял много внимания общественной работе в Тульской губернии. В 1891 г. он работал в Ефремовском уезде по помощи голодающим, а также являлся попечителем Николо-Птанской волости. Два трехлетия он избирался почетным мировым судьей и в течение девяти лет был гласным уездного и губернского земств. В то же время Стебут являлся председателем губернской сельскохозяйственной комиссии, где выдвигал вопросы устройства мелкой (волостной) земской единицы, организации сети элеваторов, укрепления и облесения оврагов, улучшения дорог. По его инициативе еще в 1894 г. была учреждена редкая в то время должность губернского агронома.
Под председательством Стебута в 1895 г. проходил I съезд сельских хозяев Тульской губернии, на котором он выступил с тремя докладами. В первом докладе он ставил вопросы о замене трехполья многопольем, об облесении косогористых полевых земель и о сокращении площади под зерновыми хлебами. Второй доклад посвящался вопросу о лучших машинах и орудиях для сельского хозяйства Тульской губернии и третий — улучшению проселочных и больших грунтовых дорог. Стебут участвовал также в работах Орловского съезда сельских хозяев (1898 г.).
При содействии Стебута открылось Богородицкое (Тульской губ.) среднее сельскохозяйственное училище. Он же был и его попечителем. Еще в 80-х годах Стебут принял участие в преобразовании Херсонского сельскохозяйственного училища, директором которого был избран его ученик М. В. Неручев. В этом училище работал А. А. Измаильский. В селе Кротком Стебут устроил народную школу, а в Ефремовском уезде — несколько бесплатных библиотек.
Наряду с широкой общественной деятельностью Стебут в 90-х годах выступал .в печати по отдельным вопросам земледелия и 1растениеводства, опубликовав ряд статей— о сортах ржи, об агротехнике овса, о способах посадки картофеля, о табаке, о конских бобах, о применении фосфатов на черноземных .почвах и др.
В 1891 г. при московском Политехническом музее образовалась агрономическая комиссия. Ее фактическим руководителем стал Стебут. Уже в 1893 г. он выпустил «Сборник систематических чтений по сельскому хозяйству», организованных им в музее. В основном это были лекции по вопросам обработки почвы и возделывания хлебных злаков.
Неурожай 1891 г. побудил царское правительство обратить внимание на состояние сельского хозяйства. В 1894 г. министерство государственных имуществ было преобразовано в министерство земледелия и государственных имуществ. Во главе его встал А. С. Ермолов — просвещенный чиновник, ученик Энгельгардта по Петербургскому земледельческому институту, один из первых исследователей фосфоритного вопроса, автор книги «Организация полевого хозяйства» и четырехтомного труда «Народная сельскохозяйственная мудрость». На должность директора департамента земледелия был приглашен П. А. Костычев, а к работе специальных бюро и ученого комитета привлечены крупные ученые деятели — И. П. Бородин, П. С. Коссович, Л. И. Броунов, И. А. Лорчинский и в дальнейшем В. Л. Комаров, В. Н. Сукачев, М. Е. Ткаченко, Е. Ф. Лискун, В. В. Пашкевич, Г. И. Танфильев и др. В 1889 г. ученый комитет министерства возглавил Стебут, .в дальнейшем избранный его почетным членом.
Находясь на этом посту, Стебут главное внимание уделял вопросам сельскохозяйственного образования, а также организации и деятельности сельскохозяйственных опытных учреждений. Именно при Стебуте было утверждено Положение о сельскохозяйственных опытных учреждениях и начался период усиленной их организации. Особенно большую роль при этом сыграли первые съезды по опытному делу (1901—1902 гг.). На одном из них Стебут выступил с большой программной речью. Эти съезды, проходившие под председательством Стебута, 'положили начало планомерной организации сети опытных учреждений, улучшению их деятельности и разработке методики опытной работы.
Активно участвует Стебут и в общественной жизни страны. На Всероссийском съезде сельских хозяев 1895 г. он руководит секцией по доходности сельскохозяйственных предприятий и выступает с докладами по сельскохозяйственному образованию, а еще ранее, в 1891 г., участвует в работах съезда деятелей агрономической помощи сельскому хозяйству. Велика была роль Стебута в организации агрономической секции на съездах русских естествоиспытателей и врачей; имевших большое значение в русской научной жизни. Работами этой секции он руководил на VIII съезде (1889 г.) в Петербурге, на X съезде (1898 г.) в Киеве и на XI съезде (1901 г.) в Петербурге.
В 1900 г. Стебут участвовал в работе международного конгресса, проходившего в Париже и созванного по случаю открытия Всемирной выставки. Не чуждался он и профессионально-агрономической работы. Стебут состоял членом правления Общества взаимопомощи русских агрономов.
Стебут неизменно откликался на все события русской сельскохозяйственной жизни. Он выступал со статьями о неурожае 1891 г. В 1903 г. он напечатал статью «О «необходимости более тесного сообразования нашей внутренней политики в отношении сельскохозяйственной промышленности с характером различных условий нашего сельскохозяйственного производства». События первой русской революции вызвали появление его брошюры «Несколько мыслей и соображений по поводу аграрного вопроса». В «ней Стебут изложил свои взгляды на разрешение вопроса о земле.
В последний период своей деятельности Стебут преимущественное внимание уделял вопросам сельскохозяйственного, в основном женского сельскохозяйственного образования. На Всероссийском съезде сельских хозяев 1895 г. он сделал доклады о постановке высшего, среднего и низшего сельскохозяйственного образования и о .постановке практических занятий в сельскохозяйственных школах. На втором съезде .профессионального и техничеcкого образования в том же году Стебут выступил, по словам А. Ф. Фортунатова, с «замечательно изящным до-кладом» о постановке профессионального образования в связи с общим образованием. В 1889 г. он участвовал в работах съезда по сельскохозяйственному образованию в Москве. По инициативе Стебута съезд выдвинул вопрос о женском сельскохозяйственном образовании. В 1904 г. о-н председательствовал на совещании, обсуждавшем постановку воспитания в сельскохозяйственных учебных заведениях.
За 1889—1910 гг. Стебут издал 29 книг, статей и речей по вопросам сельскохозяйственного образования, из них более трети касалось женского сельскохозяйственного образования. Одна из последних печатных работ Стебута— «Основные начала организации сельскохозяйственных учебных заведений» — затрагивала ту же тему. Ей же он посвятил и свое последнее печатное выступление— «Какие открывать .новые высшие сельскохозяйственные учебные заведения».
Исключительно велика была роль Стебута в развитии женского сельскохозяйственного образования в России. Этот-вопрос он неоднократно поднимал в своих докладах, речах, статьях с конца 80-х годов. В 1889 г. было основано Общество содействия женскому -сельскохозяйственному образованию. Его председателем избрали Стебута. В начале XX в. в России появились первые высшие женские сельскохозяйственные курсы — сначала .в Москве (иод руководством профессора Московского -сельскохозяйственного института К. А. Вернера), в .последующие годы в Киеве, Харькове, Петербурге, при Мариинском земледельческом училище в Саратовской губернии. В 1904 г. насчитывалось уже 14 женских сельскохозяйственных учебных заведений.
В том же году осуществилась давняя идея Стебута — в Петербурге открылись постоянные высшие женские сельскохозяйственные курсы, получившие официальное название Стебутовских. Первым заведующим курсами был Стебут, а его помощником по учебной части — известный лесовод Г. Ф. Морозов. Избранный в 1906 г. заведующим курсами, Е. Ф. Лискун писал: «Редкие душевные качества И. А. Стебута, как основателя и первого руководителя курсов, и его достойного преемника Г. Ф. Морозова объединили в нечто стройное и крупное преподавательский персонал, первоначально состоявший из молодых начинающих сил» {37}.
И. Л. Стебут в последние годы жизни
Вскоре (1908 г.) в Москве открылось -другое высшее женское сельскохозяйственное учебное заведение — Голицынские курсы. Ими руководил ученик Стебута — Д. Н. Прянишников.
В 1904 г. в Петербурге состоялось торжественное чествование Стебута в связи с 50-летием его деятельности. К этому юбилею ученики Стебута издали сборник «Современные вопросы русского сельского хозяйства». В работе над ним приняли участие П. И. Броунов, В. В. Винер, Г. Н. Высоцкий, И. Н. Клинген, Д. Н. Прянишников, Н. Л. Скалозубов, Г. И. Танфильев, А. Ф. Фортунатов и др. Статьи сборника посвящались в основном одной идее, всегда выдвигавшейся Стебутом,— идее порайонного развития русского сельского хозяйства.
После 1905 г. Стебут отошел от практической деятельности. До 1909 г. он жил преимущественно за границей, а затем — в Москве и в Крыму. В 1913—1914 гг. он лечился за границей. С 1914 г. он жил в Москве.
Иван Александрович Стебут скончался в возрасте 90 лет 2 ноября 1923 г. Его похоронили в Москве на Ваганьковском кладбище.
Облик Стебута
Родственные связи и отношения, взаимные влияния членов семьи 'Представляют особый интерес в описании жизни и деятельности выдающихся людей. Это положение можно иллюстрировать и примером семьи Стебутов и родственных им семей. Особенно хочется подчеркнуть те духовные связи, которые объединяли близких Стебуту людей и которые проявились в близости их к русскому сельскому хозяйству, в их, так сказать, агрономическом содружестве.
Любовь к сельскому хозяйству, видимо, была привита Стебуту его отцом. Но из всех детей А. И. Стебута лишь младший, Иван Александрович, стал агрономом. Он соединил свою жизнь с Ек. Б. Михельсон, дочерью известного агронома Б. А. Михельсона, долгое время управлявшего фермой и опытным полем Горыгорецкого института. Их сын, А. И. Стебут, стал крупным ученым — селекционером, агрохимиком и почвоведом. Он был женат на дочери известного лесовода, профессора Э. Э. Керна.
И. Л. Стебут с сыном — Л. И. Стебутом
Дочь Ивана Александровича — Н. И. Стебут — начала свою трудовую жизнь помощницей отца в хозяйстве Кротком. Замуж она вышла за агронома М. Ф. Арнольда, который преподавал на Голицынских женских сельскохозяйственных курсах в Москве и в начале 20-х годов заведовал опытным отделом НКЗ. Его сын от первого брака, Б. М. Арнольд — агроном, селекционер. Дочь В. М. Арнольд— также агроном, окончившая Тимирязевскую сельскохозяйственную академию.
На другой дочери Михельсона — Ел. Б. Михельсон, был женат талантливый профессор земледелия Петровской академии, соратник Стебута, А. А. Фадеев. Тетка Ек. Б. и Ел. Б. Михельсон — А. А. Кампиони — была замужем за леcничим Горыгорецкого института — С. Щерба. Прямым потомком их был из-вестный агрохимик С. В. Щерба, заведовавший Долгопрудным опытным полем под Москвой.
Н. И. Арнольд Дочь И. А. Стебута
К. Л. Тимирязев
Другая ветвь семейных связей ведет к фамилии Коссовичей. А. А. Стебут (сестра И. А. Стебута) вышла замуж за С. С. Коссовича, преподавателя Горыгорецкого института, а в дальнейшем директора Московской земледельческой школы. Их сын П. С. Коссович,— известный физиолог, агрохимик и почвовед, однокашник и друг Д. Н. Прянишникова, был директором Петербургского лесного института и агрохимической лаборатории в Петербурге. Другой сын, В. С. Коссович, также окончил Петровскую Академию. Его внучка, Т. Д. Коссович,— агроном, воспитанница ТСХА.
Итак, в этом большом «гнезде» мы встречаем 15 деятелей агрономии, принадлежавших к семи фамилиям, объединенных родственными связями. Центральной фигурой этого большого агрономического семейства как по той исключительной роли, которую он играл в русской агрономии всей второй 'половины XIX в., так и по тому духовному влиянию, которое он оказывал на всех окружающих его и близких ему людей, был Иван Александрович Стебут.
К наиболее видным ученикам Стебута принадлежали A. Ф. Фортунатов, Д. Н. Прянишников, П. С. Коосович, B. Р. Вильямс, П. Р. Слезкин, И. Н. Клинген. Из них первые трое были в дальнейшем близкими ему людьми, наравне с П. А. Ильенковым, И. М. Сеченовым, К. А. Тимирязевым. В группу близких Стебуту людей и его соратников следует отнести также С. С. Косеовича, А. А. Фадеева, М. В. Неручева, А. П. Людоговского.
О близких к Стебуту людях рассказывает и В. С. Коссович. «Особенно памятны за ряд лет субботы — назначенные дни у Стебута,— вспоминает он.— По субботам у Ивана Александровича собиралось небольшое общество: профессор химии П. А. Ильенков, друг хозяина и ближайший товарищ по Петровской академии, молодой еще тогда К. А. Тимирязев оживлял всех, с мастерством и увлечением читая „Дон Жуана” Байрона, А. А. Фадеев, профессор кафедры земледелия Академии, выдающийся пианист, играл в четыре руки, чаще всего с сестрой хозяина С. А. Стебут. Иногда бывали профессора Московского университета И. М. Сеченов с сестрой и И. И. Янжул».
Стебут сочетал любовь к сельскому хозяйству, которому он посвятил всю свою жизнь, с исключительной эрудицией в самых разнообразных разделах агрономической науки и практики. Эта эрудиция —следствие его энергии, трудоспособности и напряженной деятельности. Но не одни эти черты объясняют громадное влияние Стебута на современников и на бесчисленных его учеников, начиная от крупных агрономических деятелей и кончая практикантами и рабочими его хозяйства и деревенскими соседями в Кротком. Выдающимися чертами его характера были честность, принципиальность, справедливость, а также его доброта и доступность. «Личность молодого профессора заключала в себе столько обаяния, что никто не мог противостоять ему»,— писал его биограф И. Н. Клинген. «Его любили, им клялись, за него распинались везде и всюду»{38}.
«Влияние Стебута на нашу молодежь было исключительное»,— вспоминал В. С. Коосович. Иван Александрович поражал своей прозорливостью, пониманием натуры «людей и их склонностей. Очень внимательно относился, он к своему племяннику П. С. Коссовичу. «Каждый раз, когда я встречался с дядей Ваней, он спрашивал меня: „Что поделывает философ Сковорода?” (так он еще в детстве П. С. Коссовича назвал его по имени известного украинского философа) и добавлял: „я так люблю его и дорожу общением с ним”».
И. А. Стебут с соратниками и учениками
Стебут был прирожденным педагогом, и его воспитательное влияние так же способствовало сближению вокруг него агрономической молодежи, как и его глубокие и разносторонние знания.
«Думаю,— писал В. С. Коссович,— трудно указать другой такой случай, когда ученики многие годы поддерживали тесную связь со своим учителем, как это было со Стебутом. Редкий петровец, посещая Москву, не стремился повидаться со своим учителем, получить от него совет, указание. Нередко его приглашали побывать в хозяйстве для консультации. Девизом, который он писал на своих фотографиях ученикам, было: „Людей нельзя и не следует устраивать, но можно и должно помогать им устраиваться“. Многие находили себе подходящую работу благодаря рекомендации Стебута. Он всегда спешил на помощь ближнему, говоря: “блаженнее давать, чем получать”».
Но, пожалуй, лучше всего характеризуют самого Стебута те напутственные слова, с которыми он обратился к студентам одного из ‘выпусков Петровской Академии в 70-х годах: «Близится время,— говорил он,— когда многим из вас 'придется взяться за устройство своего хозяйства, -составлять организационный план, обзаводиться постройками, инвентарем, действовать, наконец. Но прежде, чем думать о рядовом посеве, прежде чем соблазняться красивой работой жнейки или волноваться заманчивой мечтой при виде роскошной 'пахоты парового плуга-самоката, приглядитесь добросовестно к хозяйству ваших соседей, а также к убогому, с виду, но богатому опытом хозяйству ваших соседей-крестьян. Но сделайте -еще больше: изучите природу, вас окружающую, изучите почву, от которой ожидаете вы себе урожая и надежной прибыли, познакомьтесь основательно с топографическим характером вашей хозяйственной дачи, с ее лицом, так сказать; вникните затем в многообразное значение местного климата и его ближайшую связь с почвой, с приемами ее обработки, с условиями успешного роста избранных вами культурных растений, и, не копируя никого, но учась у всех, сумейте развить в себе и ту тонкую наблюдательность без натуги, которая зовется «сельскохозяйственным зрением», и тот драгоценный и незаменимый дух почина и творчества, без которого нельзя шагу ступить тому, кто хочет сделаться организатором даже самого маленького хозяйства. И говорю вам: не просите у меня рецептов. Не рецепты даю я вам, а также не копиистов и книжников хотел бы я видеть в вас, но прежде всего сознательно мыслящих людей, мастеров своего дела, хозяев, горячо любящих избранную профессию, искренно преданных живым интересам своей сельскохозяйственной службы, стойких в своих взглядах, энергичных в проведении твердо намеченных практических задач, достойных интеллигентных работников русской деревни» {39}.
В этих словах — весь Стебут, глубоко понимающий сельскохозяйственное дело, большой его патриот, чуткий учитель и добрый человек.
«Стебут дожил до глубокой старости, ...— вспоминал В. С. Коссович,— он многое забывал, смешивал события, но его не переставали интересовать вопросы сельского хозяйства. В эти годы я часто навещал его одинокого, и среди других .вопросов он не преминет-спросить: „Правда ли, что Советская власть осуществляет мою мысль, чтобы каждая деревня имела своего агронома?”»
В заключение — несколько слов и об общих взглядах Стебута. Он был против,ником частной земельной собственности и считал, что личным источником дохода человека должен быть исключительно трудовой заработок (см. об этом в главе «Хозяйство в Кротком»). 12 марта 1917 г., Стебут сделал последнюю запись: «Социалист тяготеет к общественности, демократ — к равноправию. В чем же должно сказываться это тяготение?—к общественности — в признании общественной силы, к равноправию— во взаимном уважении прав. Но чтобы общество пользовалось силой, необходим известный порядок в общественном строе, а чтобы этот порядок соблюдался, необходима твердая власть, которая правильно бы понимала значение и общественности и равноправия. Да удастся же свободной России с ее новым демократическим строем пользоваться такой властью».